Поделиться:
  Угадай писателя | Писатели | Карта писателей | Острова | Контакты

Агата Кристи - Карибская тайна [1964]
Язык оригинала: BRI
Известность произведения: Средняя
Метки: detective

Аннотация. Даже пожилой и консервативной мисс Марпл иногда хочется экзотического отдыха. Но и на небольшом Карибском острове ей не найти покоя, и великая сыщица вынуждена заняться любимым и опасным делом - поиском преступника. Незаурядные аналитические способности и острый ум позволят ей изобличить даже самого хитроумного убийцу! Внезапную смерть престарелого майора все объясняют приступом гипертонии. Но это только первое звено в загадочной цепи смертей, только кажущихся случайными...

Полный текст. Открыть краткое содержание.

1 2 3 

Агата Кристи «Карибская тайна» Моему старому другу Джону Круикшенку Роузу со счастливыми воспоминаниями о моем посещении Западной Индии Глава 1 Майор Пэлгрейв рассказывает историю — Взять, к примеру, эти кенийские дела, — сказал майор Пэлгрейв. — Многие болтают почем зря, не имея о стране ни малейшего понятия! А я, между прочим, четырнадцать лет жизни там провел. И не худших лет, доложу я вам… Старая мисс Марпл кивнула. Это мягкое движение было скорее данью вежливости. Пока майор Пэлгрейв потчевал ее малоинтересными воспоминаниями, мисс Марпл спокойно предавалась своим собственным мыслям. Такие монологи были слишком хорошо ей знакомы. Менялся только антураж. В прежние годы речь шла главным образом об Индии. Майоры, полковники, генерал-лейтенанты — и слова были соответствующими: Симла[1], рикши, тигры, чота хазри[2], тиффин[3], китматгар[4] — и так далее. Майор Пэлгрейв, правда, употреблял другие названия. Сафари.[5] Кикуйю.[6] Слоны. Суахили.[7] Но по существу все было то же самое. Состарившемуся вояке нужен был слушатель, чтобы воскресить в памяти счастливые дни молодости. Дни, когда спина была пряма, глаза зорки, уши чутки. Иногда это были импозантные красавцы, иные, наоборот, до ужаса непривлекательные субъекты; майор Пэлгрейв, багроволицый, со стеклянным глазом, невероятно похожий на чучело лягушки, принадлежал к последней категории. Мисс Марпл всегда относилась к таким рассказам с милосердной терпеливостью. Она делала вид, что внимательно слушает, изредка тихонько кивала в знак согласия, а сама в это время размышляла о своем и наслаждалась чем-нибудь более приятным, чем нудные излияния; в данный момент — насыщенной синевой Карибского моря. Так мило со стороны дорогого Рэймонда, думала она с благодарностью; действительно очень мило… Пожалуй, он уж чересчур ее балует… Что это? Чувство долга? Родственная солидарность? Или он действительно так нежно ее любит, свою старенькую тетушку? Честно говоря, она, конечно, не сомневалась в том, что он ее любит — всегда любил, — правда, по-своему, с примесью досадной снисходительности. Вечно пытается заставить ее не отставать от жизни. Посылает ей книжки. Современные романы. Не самое приятное чтение — там все больше о несимпатичных людях, совершающих странные поступки и как будто даже не получающих от них удовольствия. Когда мисс Марпл была юной девушкой, слово «секс» не было в ходу, хотя того, что им обозначалось, и тогда было вдоволь; вслух об этом не говорили, но радости это доставляло людям куда больше, чем сейчас, — так, по крайней мере, ей казалось. В былые годы это считалось грехом, и все же тогдашнее время было, честно говоря, намного привлекательнее теперешнего — теперь это просто некая обязанность. Ее взгляд упал на лежащую перед ней книгу, открытую на двадцать третьей странице, до которой она с трудом добралась: «— Так у тебя что, вообще нет сексуального опыта? — изумился молодой человек. — В девятнадцать-то лет? Но это же нужно! Это жизненно необходимо! Девушка с несчастным видом склонила голову; прямые сальные пряди упали ей на лицо. — Знаю, — пробормотала она. — Знаю. Он посмотрел на нее: давно не стиранная трикотажная кофточка, босые ноги с чернотой под ногтями, кислый запах пота… Его удивляло, почему он вдруг почувствовал к ней такую безумную тягу». Мисс Марпл это тоже удивляло. И еще ее удивляло, как можно прописывать человеку сексуальный опыт. Точно железо в пилюлях! Несчастная, несчастная молодежь… Дальше читать почему-то не хотелось, но ей вдруг вспомнилось: «Милая моя тетя Джейн, нельзя же быть страусом, зарывающим голову в песок? Я бы сказал, чересчур утонченным страусом. Вы ничего не желаете видеть кроме вашей сельской идиллии. Но есть подлинная жизнь — вот что важно». Так говорил Рэймонд; и тетя Джейн, вежливо смущаясь, соглашалась — да, она, кажется, действительно немного отстала от жизни. Хотя на самом деле сельской жизни далеко до идиллии. Такие люди как Рэймонд — ужасные верхогляды. Постоянное участие во всяких приходских делах позволило мисс Марпл много чего узнать о своих односельчанах. Ей не слишком хотелось говорить об этом, еще меньше — писать об этом, но что она знала, то знала. Секса и у них в деревне хоть отбавляй, и обычного и.., всякого непотребного. И насильники есть.., и романы между близкими родственниками и.., извращенцы всякие — такие есть греховодники, о которых, кажется, не знают даже нынешние молодые оксфордские умники[8], пишущие научные книжки. Мисс Марпл спохватилась, что чересчур отвлеклась, и попыталась поймать нить рассказа. — На редкость интересно, — восхищенно проворковала она. — Я просто боюсь пропустить хоть одно слово. — О, я еще столько мог бы вам их рассказать. Некоторые детали, конечно, не для дамских ушей… Наученная долгим жизненным опытом, мисс Марпл скромно потупила взор, и майор Пэлгрейв стал рассказывать о племенных обычаях, но в очень смягченном варианте, предназначенном для дамских ушей; мисс Марпл вернулась к своим мыслям о преданном племяннике. Рэймонд Уэст стал преуспевающим писателем, имел изрядные доходы и делал все возможное, чтобы скрасить жизнь своей престарелой тетушки. Прошлой зимой она перенесла тяжелое воспаление легких, и врачи посоветовали солнечные прогревания. Рэймонд сделал королевский жест — предложил поездку в Вест-Индию. Мисс Марпл поначалу воспротивилась — дорого, далеко, трудно добираться, и к тому же как она оставит свой дом в Сент-Мэри-Мид? Но Рэймонд все устроил. Его приятель, пишущий книгу, нуждался в сельском уединении. «Он за всем приглядит, не беспокойся. Он очень домовитый. Он, понимаешь ли, голубой. То есть…» Он смущенно осекся; но, разумеется, даже милая тетя Джейн наверняка слыхала про голубых. Рэймонд продумал все до мелочей. Добраться до места в наши дни проще простого, решительно заявил он. Она отправится самолетом; одна его знакомая, Дайана Хорроке, как раз едет в Тринидад и присмотрит за ней в пути, а на острове Сент-Оноре она остановится в отеле «Золотая пальма», которым управляют Сандерсоны. Милейшие люди. Уж они-то проследят, чтобы все было в порядке. Он напишет им прямо сейчас. Оказалось, однако, что Сандерсоны вернулись в Англию. Но сменившие их Кендалы ответили очень дружелюбно и заверили Рэймонда, что все будет в лучшем виде. В случае чего на острове есть превосходный врач, да они и сами будут заботиться о его тетушке и окружат ее всяческим вниманием. И действительно, они были очень предупредительны к мисс Марпл. Молли Кендал, натуральная блондинка двадцати лет с небольшим, была очень дружелюбной и всегда приветливой. Она радушно встретила старую даму и старалась угодить ей во всем. Ее муж Тим Кендал, худощавый темноволосый мужчина лет тридцати двух, тоже прямо-таки лучился добротой. Вот она и на месте, думала мисс Марпл, далеко-далеко от капризов английского климата, у нее отдельный красивый домик-бунгало, ей прислуживают улыбчивые темнокожие девушки, в столовой ее встречает Тим Кендал и, давая советы по поводу меню, непременно отпускает какую-нибудь шутку; удобная дорожка ведет от ее бунгало к морскому берегу и пляжу, где она может сесть в уютное плетеное кресло и наблюдать за купающимися. Кроме нее, тут отдыхают еще несколько человек ее возраста. Старый мистер Рефил, доктор Грэм, каноник Прескотт с сестрой и, наконец, ее теперешний собеседник майор Пэлгрейв. Ну что еще может пожелать очень немолодая дама? Но, увы, мисс Марпл даже самой себе неловко было в этом признаться, — увы, ей было не так хорошо, как следовало ожидать. Да, тепло; да, красиво; и очень полезно для ее ревматических суставов; и великолепный пейзаж, хотя и несколько однообразный. Слишком много пальм. И каждый день одно и то же — никогда ничего не происходит. Не то что у них в Сент-Мэри-Мид: там постоянно что-нибудь да случается. Ее племянник однажды сравнил Сент-Мэри-Мид с прудом, покрытым ряской. Она очень тогда возмутилась и ответила, что если взять из пруда каплю воды и рассмотреть ее под микроскопом, то увидишь бурную жизнь. Да, безусловно, в Сент-Мэри-Мид жизнь никогда не замирает. В памяти мисс Марпл мелькал эпизод за эпизодом: ошибка при изготовлении микстуры от кашля для старой миссис Линнетт; странное поведение молодого Поулгейта; приезд матери к Джорджу Буду (но матери ли?); подлинная причина ссоры между Джо Арденом и его женой. Так много интересных проблем, дающих пищу для долгих увлекательных размышлений. Если бы только тут представилось что-то, что можно было бы.., ну.., попробовать раскусить.., какой-нибудь крепкий орешек. Она вздрогнула, поняв, что майор Пэлгрейв перешел от Кении к индейскому Северо-Западу Канады и теперь рассказывает о своей службе в чине младшего офицера. К несчастью, в этот самый момент он со всей серьезностью спрашивал ее, согласна она с ним или нет. Длительная практика позволила мисс Марпл с честью выйти из положения. — Я не настолько опытна, чтобы судить об этом. Я, видите ли, вела довольно уединенную жизнь. — И правильно делали, дорогая леди, правильно делали! — галантно воскликнул майор Пэлгрейв. — А ваша жизнь была такой многообразной, — восхищенно продолжила мисс Марпл, желая загладить вину за свое прежнее блаженное невнимание. — Да уж, — самодовольно согласился майор Пэлгрейв — Да уж. — Он с удовольствием огляделся. — Симпатичное здесь местечко. — Да, конечно, — отозвалась мисс Марпл и, не удержавшись, спросила: — Интересно, здесь когда-нибудь что-то происходит или совсем ничего? Майор Пэлгрейв посмотрел на нее с явным изумлением. — Ну, не без этого. Скандалов хоть отбавляй — ну, хотя бы… Вот я вам расскажу… Но мисс Марпл, пожалуй, не скандалы были нужны. Скандалы сейчас стали такие, что там и раскусывать нечего. Просто мужчины и женщины меняют своих возлюбленных как перчатки и всячески стараются привлечь к этому внимание, вместо того чтобы соблюдать хотя бы видимость приличия и скрывать свои шашни. Теперь забыли всякий стыд… — Здесь даже убийство произошло пару лет назад. Некто Гарри Уэстерн. Газеты большой шум тогда подняли. Да вы сами, наверно, помните. Мисс Марпл кивнула без особого воодушевления. Не сказать, чтобы то убийство было в ее вкусе. Шум поднялся главным образом из-за того, что те, кто имел отношение к делу, были очень богаты. Для всех было очевидно, что Гарри Уэстерн застрелил любовника своей жены графа де Феррари и что его безупречное алиби было сфабриковано задним числом — за большие деньги. Там все были слишком пьяны, а кое-кто — даже под наркотиком. «Не слишком занятная публика, — подумала мисс Марпл, — хотя, безусловно, умеют себя подать, произвести должное впечатление. Нет, ей такие не слишком интересны». — И, если хотите знать, это было не единственное убийство в то время. — Он заговорщицки ей подмигнул. — У меня есть подозрение.., оп.., пожалуйста. — Майор протянул мисс Марпл клубок шерсти, скатившийся с ее колен. — Так вот, насчет убийств, — продолжал он. — Был один очень любопытный случай — правда, не со мной лично. Мисс Марпл ободряюще улыбнулась. — Разговаривали мы как-то в клубе о том о сем, и вот один начал рассказывать. Врач один. Из своей практики. Раз среди ночи стучится к нему молодой парень. Жена повесилась. Телефона у них не было, поэтому парень сам обрезал веревку, сам постарался привести ее в чувство, потом сел в машину и кинулся искать врача. В общем, она была жива, но при смерти. Выкарабкалась. Молодой человек вел себя как неутешный муж. Плакал навзрыд. Все твердил, как и раньше замечал, что она бывает не в себе, — депрессия, ну и все, что при этом бывает. Ну ладно. Все вроде бы у них наладилось. Но примерно месяц спустя жена его глотает лошадиную дозу снотворного и умирает. Вот такой печальный случай. Майор Пэлгрейв помолчал и скорбно покивал головой. Поскольку ясно было, что рассказ еще не закончен, мисс Марпл ждала. — Ну и что, спросите вы. Что тут такого? Плохо у женщины с нервишками, дело обычное. Но проходит год, этот врач как-то разговаривает со своим коллегой, и тот ему рассказывает про женщину, которая пыталась утопиться: муж ее вытащил, вызвал его, они вдвоем привели ее в чувство — а через месяц она отравилась газом. Бывают же на свете совпадения, верно? Истории-то очень похожие. Мой знакомый врач в ответ тому говорит: «У меня был подобный случай. Фамилия мужа моей пациентки была Джонс (или что-то в этом роде). А у твоего какая?» «Не помню. Как будто Робинсон. Но точно, что не Джонс». Ну ладно, посмотрели медики друг на друга и пришли к выводу, что все это довольно странно. А потом мой знакомый берет и вытаскивает фотографию. И показывает тому. «Вот он, этот парень, — говорит. — Я на другой день приехал уточнить, что да как все было, и вдруг вижу у самых его дверей великолепный куст гибискуса[9] — такого сорта я в Англии раньше не встречал. У меня в машине был фотоаппарат, и я сделал снимок. А когда снимал, муж как раз вышел из дома, ну и попал в кадр. Кажется, он и не заметил… Я спросил его про гибискус, но он не знал, как этот сорт называется». Второй посмотрел на снимок и говорит: «Лицо немного не в фокусе — но поклясться могу — во всяком случае я почти уверен — это тот самый малый». Не знаю, предприняли ли они что-нибудь. Если даже предприняли, то ничего не добились. Этот то ли Джонс, то ли Робинсон хорошо замел следы. Странная история, да? И не подумаешь, что вот такое может случиться. — По-моему, история довольно обычная, — безмятежно сказала мисс Марпл. — Такое случается чуть ли не каждый день. — Ну что вы, ладно вам… Невероятный случай. — Если преступник воспользовался идеей, которая привела его к успеху, — он не остановится. Будет снова и снова пытаться это повторить. — Как тот тип, который топил жен в ванне[10], да? — Ну в общем, да. — Врач даже подарил мне этот снимок — просто как курьез… Майор Пэлгрейв начал копаться в переполненном бумажнике, приговаривая: — Сколько же тут всякого барахла, сам не знаю, почему я все это храню… Мисс Марпл подумала; что она-то знает почему. Это был своего рода каталог его рассказов с иллюстрациями. Только что рассказанная история, как она подозревала, первоначально звучала несколько иначе; майор Пэлгрейв, должно быть, постоянно вносил эффектные детали. Майор все еще шелестел бумажками, бормоча: — Этот случай я уж и забыл совсем… Такая приятная дама, никогда не скажешь… Так где же, наконец… А.., вот это помню как сейчас… Какие бивни, а? Обязательно вам покажу… Он умолк, вглядываясь в маленький снимок. — Хотите увидеть фотографию убийцы? Он уже протянул было ей фотографию, как вдруг его рука застыла в воздухе. Сейчас он еще больше походил на чучело лягушки — выпучил глаза и уставился куда-то поверх правого плеча мисс Марпл — в ту сторону, откуда доносились голоса и шаги приближающихся людей. — Черт… Ну надо же… — Он запихнул все обратно в бумажник и положил в карман. Его лицо стало еще более багровым. Неестественно громким голосом он воскликнул: — Да, да, я непременно вам покажу эти бивни — самый большой слон, из тех, которых я подстрелил — здравствуйте, здравствуйте! — В его голосе зазвучали фальшиво-радостные нотки: — Кого я вижу! Наш доблестный квартет любителей флоры и фауны. Ну, с удачей сегодня, а? «Доблестный квартет» состоял из постояльцев отеля, которых мисс Марпл уже успела запомнить. Это были две супружеские пары, и хотя мисс Марпл еще не знала их фамилий, она помнила, что крупного мужчину с густым ежиком седоватых волос зовут Грег, что его жена, золотистая блондинка, отзывается на имя Лаки и что другая пара — худощавый брюнет и красивая, хоть и с несколько обветренным лицом женщина — это, соответственно, Эдвард и Ивлин. Как она поняла, они были ботаники и кроме того интересовались птицами. — Нет, сегодня удача нас не баловала, — сказал Грег. — Во всяком случае, того, за чем мы охотились, добыть не удалось. — Знакомы ли вы с мисс Марпл? Полковник и миссис Хиллингтон, Грег и Лаки Дайсон. Они приветливо поздоровались с ней, после чего Лаки громко заявила, что сдохнет на месте, если ей немедленно не дадут чего-нибудь выпить. Грег окликнул Тима Кендала, который вместе с женой корпел чуть поодаль над бухгалтерскими книгами. — Привет, Тим! Нам бы промочить горло. — Он повернулся к своей компании: — Плантаторского пунша?[11] Все дружно кивнули. — Вам тоже, мисс Марпл? Мисс Марпл поблагодарила и сказала, что ей лучше пусть выжмут лайм[12]. — Один сок лайма, свежевыжатого, — повторил Тим Кендал, — и пять плантаторских пуншей. — Выпьете с нами, Тим? — Рад бы, но не могу. Надо докончить эту канитель с бухгалтерией. Не взваливать же все на Молли. Кстати, сегодня стальной джаз[13]. — Отлично! — воскликнула Лаки. — Черт, — поморщилась она. — Я вся в колючках. Чтоб их! Эдвард нарочно меня пихнул в терновый куст. — Миленькие розовые цветочки, — сказал Хиллингтон. — И миленькие остренькие колючки. Сознайся, Эдвард, ты садист и чудовище. — В отличие от меня, — промолвил Грег, улыбаясь. — Я полон млека доброты людской.[14] Ивлин Хиллингтон подсела к мисс Марпл и завела приятный светский разговор. Мисс Марпл положила вязание на колени. Медленно и с усилием — давал себя знать шейный ревматизм — оглянулась через правое плечо и посмотрела назад. Там невдалеке стояло большое бунгало, которое занимал очень богатый постоялец мистер Рефил. Рядом с бунгало вроде бы никого не было. Она старалась отвечать впопад на реплики Ивлин, бормоча что-то вроде: «Все здесь так ко мне добры!», а взгляд ее тем временем задумчиво бродил по лицам обоих мужчин. Эдвард Хиллингтон располагал к себе сразу. Такой скромный и сдержанный, но бездна привлекательности… Грег — тот крупный, шумный, жизнерадостный. Они с Лаки скорее всего канадцы или американцы. Потом она посмотрела на майора Пэлгрейва, по-прежнему изображающего несколько преувеличенное bonhomie[15]. Интересно… Глава 2 Мисс Марпл проводит сравнения Тот вечер в отеле «Золотая пальма» прошел очень весело. Мисс Марпл расположилась за столиком в углу и с любопытством ко всему присматривалась. Большая столовая была с трех сторон открыта нежному, теплому и душистому бризу. На всех столах стояли маленькие лампы с приглушающими свет абажурами. Почти все женщины были в легких хлопчатобумажных вечерних платьях, оставляющих открытыми их бронзовые от загара плечи и руки. Перед отъездом Джоан, жена племянника, в наитактичнейших выражениях убеждала мисс Марпл принять от нее «небольшой подарок» и протянула ей чек. — Ведь там, тетя Джейн, будет довольно жарко, и, наверно, у вас нет что надеть на такую погоду. Джейн Марпл поблагодарила ее и взяла чек. Среди людей ее поколения считалось естественным, чтобы старики поддерживали молодых и морально и материально, ну а о самих стариках должны заботиться люди средних лет. Чек-то она взяла, но так и не смогла заставить себя купить что-либо по-настоящему легкое! В теперешнем своем возрасте она даже в самую жаркую погоду чувствовала разве что приятное тепло, к тому же на острове Сент-Оноре никакого «сумасшедшего тропического зноя» и не было. Сегодня вечером она в лучших традициях английской провинции надела серые кружева. Она была здесь далеко не единственным пожилым человеком. В столовой можно было видеть людей всякого возраста. Престарелые магнаты сидели со своими юными женами — третьими или четвертыми по счету. Были супружеские пары средних лет из северной Англии. И веселое семейство из Каракаса — родители и дети. Очень много было уроженцев Южной Америки, они громко тараторили на испанском и португальском. Англичан тоже было предостаточно, среди них имелись, по ее сведениям, два священника, врач и уже отошедший от дел судья. Мисс Марпл приметила даже одно китайское семейство. Обслуживали в основном женщины — высокие чернокожие девицы с гордой осанкой, в белоснежных крахмальных одеждах, но командовал ими опытный метрдотель-итальянец, был в штате еще особый официант — француз, — ведавший винами. И еще за всем зорко присматривал Тим Кендал, время от времени подходивший то к одному столику, то к другому — перекинуться с отдыхающими парой любезностей. Ему помогала расторопная жена. Она была очень хороша собой. Золотистые волосы — явно натурального оттенка, крупный выразительный рот, всегда готовый к щедрой улыбке. Молли Кендал очень редко бывала не в духе и нравилась решительно всем. Персонал лез из кожи вон, чтобы ей угодить, и сама она умела найти верный тон с самыми разными людьми. С пожилыми мужчинами немного кокетничала и шутила, женщинам помоложе расхваливала их наряды. — Платье у вас сегодня просто сногсшибательное, миссис Дайсон! Я умираю от зависти. Так бы, кажется, и сорвала его с вас. Но, по мнению мисс Марпл, она и в своем наряде выглядела великолепно: белое облегающее платье, на плечи наброшена светло-зеленая шаль с вышивкой. Лаки пощупала зеленый шелк. — Восхитительный цвет! Я бы тоже от такой не отказалась. — Они продаются здесь у нас, — сказала Молли и двинулась дальше. У столика мисс Марпл она не остановилась. Пожилых дам она обычно предоставляла мужу. «Старушке приятней побеседовать с мужчиной», — не раз говорила она. Подошедший Тим Кендал наклонился к мисс Марпл. — Может быть, хотите что-нибудь особенное? — поинтересовался он. — Вы тогда скажите, а я попрошу приготовить специально для вас. Ресторанная еда, к тому же в полутропическом климате, — наверно, не совсем то, к чему вы привыкли? Мисс Марпл, улыбнувшись, ответила, что в новизне состоит одна из прелестей заграничной поездки. — Ну прекрасно. Но если вам все же захочется что-то более привычное… — Что, например? — Ну… — Тим Кендал слегка замялся. — Хлебный пудинг? Мисс Марпл, еще раз улыбнувшись, заверила его, что отлично обойдется и без хлебного пудинга. Она взяла ложку и с видимым удовольствием принялась за пломбир с тропическими фруктами. Потом заиграл стальной джаз. Стальные джазы были на островах одним из главных развлечений. Правду сказать, мисс Марпл предпочла бы, чтобы их и вовсе не было. По ее мнению, совсем необязательно было играть с таким шумом и грохотом. Однако удовольствие, которое получали от этого кошмара все остальные, было явно искренним, и мисс Марпл, вспомнив свои молодые годы, решила, что, раз от джазов не спрятаться, она тоже должна найти в них что-то хорошее. Не может же она требовать у Тима Кендала, чтобы он извлек из небытия приглушенные звуки «Голубого Дуная» (хотя это так грациозно — вальс). Очень странно люди сейчас танцуют. Мечутся, дергаются, словно в каком-то припадке. Что ж, молодым, наверно, это нравится… И тут ей вдруг пришло в голову, что очень немногие из этих людей действительно молоды. Танцы, огни, музыка джаза (пусть даже стального) — все это, конечно, для молодежи. Но где она, молодежь? Одни учатся в университетах, другие работают, имея две недели отпуска в год. Это райское местечко для них слишком далекое и слишком дорогое удовольствие. Веселая и беззаботная курортная жизнь — для тех, кому за тридцать и за сорок да еще для стариков, которые пыжатся ради своих юных жен. Конечно, это очень грустно. Мисс Марпл вздохнула, искренне пожалев бедную молодежь. Правда, у них тут есть миссис Кендал. Ей года двадцать три, не больше, и она явно получает от всего удовольствие — но не надо забывать, что она на работе. За соседним столом сидели каноник Прескотт и его сестра. Они пригласили мисс Марпл выпить кофе вместе, и она переместилась к ним. Мисс Прескотт была худощавая женщина со строгим взглядом, каноник же был румяный толстяк, излучающий добродушие. Разнесли кофе, и все чуть отодвинулись от столов. Мисс Прескотт открыла сумочку для рукоделия и достала оттуда несколько, честно говоря, довольно уродливых салфеточек, которые она подрубала. Она рассказала мисс Марпл о том, как прошел сегодняшний день. Утром они с братом посетили новую школу для девочек. После дневного отдыха ходили пить чай к друзьям, живущим в пансионе, расположенном позади плантации сахарного тростника. Поскольку Прескотты приехали в «Золотую пальму» раньше, они могли просветить мисс Марпл относительно некоторых из отдыхающих. Вон тот глубокий старик — мистер Рефил. Он приезжает каждый год. Невероятно богат! Владелец громадной сети супермаркетов в северной Англии. Молодая женщина рядом с ним — его секретарша Эстер Уолтере, она вдова. (Там все вполне прилично, разумеется. Ничего такого. Ведь ему, как ни верти, почти восемьдесят!) Мисс Марпл понимающе кивнула, допуская, что мисс Прескотт совершенно права. Каноник заметил: — Очень милая женщина; ее мать, насколько я знаю, тоже вдова и живет в Чичеетере. — У мистера Рефила есть еще личный слуга. Или, вернее сказать, ну.., что ли, медбрат. Говорят, он хороший массажист. Джексон его фамилия. Бедный мистер Рефил практически парализован. Грустно, правда? На что ему теперь все эти деньги? — Щедрый и милосердный жертвователь, — с одобрением сказал каноник Прескотт. Люди тем временем пересаживались, как им было удобнее: одни отодвигались от стального джаза подальше, другие, наоборот, подтягивались поближе. Майор Пэлгрейв подсел к четверке Хиллингтонов — Дайсонов. — Есть еще эти четверо… — продолжала мисс Прескотт, понизив голос, хотя барабаны так грохотали, что в этом не было никакой необходимости. — Да, я как раз хотела о них спросить. — Они в прошлом году тоже здесь были. Каждый год живут в Вест-Индии по три месяца, то на одном острове, то на другом. Худой и высокий — это полковник Хиллингтон, брюнетка — его жена, они ученые ботаники. Другая пара, Грегори Дайсон с женой — эти американцы. Он, кажется, пишет диссертацию о бабочках. Помимо бабочек все четверо интересуются птицами. — Замечательное хобби — целый день на свежем воздухе! — добродушно сказал каноник. — Им бы не понравилось, что ты так неуважительно называешь их занятия, Джереми, — заметила его сестра. — Они, между прочим, публикуют статьи в «Нэшнл джиогрэфик» и «Ройял хортикалчерал джорнел». Для них это очень серьезно. От стола, где сидела эта четверка, донесся взрыв смеха. Такой громкий, что слышно было даже сквозь рев и грохот джаза. Грегори Дайсон, откинувшись на спинку стула, колотил кулаками по столешнице, его жена протестующе что-то кричала, майор Пэлгрейв, только что осушивший стакан, хлопал в ладоши. Нет, в данный момент они определенно не были похожи на серьезных людей. — Майору Пэлгрейву не следовало бы столько пить, — кисло проговорила мисс Прескотт. — У него гипертония. Тем временем развеселой компании принесли новые порции «плантаторского пунша». — Так приятно наконец-то разобраться, кто с кем, — сказала мисс Марпл. — Я сегодня днем смотрела на них, смотрела, но так и не поняла толком, кто на ком женат. Возникла легкая пауза. Потом мисс Прескотт, сухо кашлянув, сказала: — Ну, раз уж вы заговорили… — Джоан, — предостерегающим тоном произнес каноник. — Разумнее будет не трогать эту тему. — Боже мой, Джереми, я ничего такого не хотела сказать. Только то, что в прошлом году мы почему-то — не могу даже объяснить, почему, — были в полной уверенности, что миссис Дайсон — это миссис Хиллингтон, пока кто-то не сказал нам, что мы заблуждаемся. — Поди пойми, почему нам иногда что-то кажется… — с невинным видом промолвила мисс Марпл. На миг ее глаза встретились с глазами мисс Прескотт. Между ними проскочила искра чисто женского понимания. Мужчина, более чуткий, чем каноник Прескотт, сообразил бы, что он, как говорится, de trop[16]. Женщины вновь обменялись красноречивыми взглядами. Их смысл был понятен без слов: «Как-нибудь в другой раз…» — Мистер Дайсон зовет жену Лаки[17]. Это настоящее имя или прозвище? — спросила мисс Марпл. — Вряд ли это может быть настоящее имя. — Я у него как-то об этом спрашивал, — сказал каноник. — Он ответил, что называет ее Лаки, потому что она приносит ему удачу. Без нее, говорит, не будет ему ни в чем никакого везения. Я подумал — очень мило сказано. — Он большой шутник, — заметила мисс Прескотт. Каноник посмотрел на сестру с неодобрением. Стальной джаз, издав дикий лязг, превзошел себя в прямо-таки виртуозной какофонии, и на площадку для танцев выбежали желающие размяться. Мисс Марпл и ее собеседники развернули свои стулья, чтобы лучше было видно. Танцы нравились мисс Марпл больше, чем музыка; она любила смотреть на ритмически покачивающиеся тела и ловко переступающие ноги. В этом, думала она, есть что-то настоящее. Какая-то завораживающая подспудная сила, которую, пожалуй, невозможно описать словами. Сегодня вечером она впервые почувствовала, что потихоньку осваивается на новом месте… До сих пор ей никак не удавалось то, что обычно получалось очень легко, — находить сходные черты — у тех людей, которых она только что встретила, и тех, которых знала раньше. Возможно, потому что поначалу ее ослепили яркие туалеты, экзотическая обстановка; но теперь.., теперь она уже совсем скоро сможет провести кое-какие занятные сравнения. Молли Кендал, к примеру, напоминала ей эту милую девушку, как ее.., ну в общем, кондукторшу автобуса в Маркет-Бейсинг. Всегда поможет тебе войти и, пока не увидит, что все благополучно расселись, не даст сигнала к отправлению. Тим Кендал был похож на метрдотеля в медчестерском «Ройял Джордже». Уверенный в себе и в то же время что-то явно его гложет (у того, припомнила она, была язва желудка). Что касается майора Пэлгрейва, он совершенно неотличим от давних ее знакомых — генерала Лероя, капитана Флеминга, адмирала Уиклоу и полковника Ричардсона. Но есть и более интересные персонажи. Вот Грег, к примеру. Грега с кем-то сравнивать непросто, потому что он американец. В нем есть что-то от сэра Джорджа Троллопа, который тоже вечно острит на занятиях по гражданской обороне и что-то от мясника мистера Мердока. Репутация у мистера Мердока не лучшая, но кое-кто считает, что это всего лишь сплетни и что мистер Мердок сам не прочь пустить о себе слушок! Лаки? Ну тут-то все ясно — Марлин из «Трех корон». Ивлин Хиллингтон? Здесь надо хорошенько подумать. Внешность очень типичная — высоких англичанок с обветренными лицами пруд пруди. Леди Кэролайн Вулф, первая жена Питера Вулфа, та, что покончила с собой? Или эта Лесли Джеймс — молчунья, никогда не показывала, что у нее на душе, а потом вдруг продала дом и уехала, ни слова никому не сказав. Теперь полковник Хиллингтон. Тоже сразу не раскусишь. Надо бы хоть немного с ним поговорить. Очень сдержан, с хорошими манерами. Именно такие могут выкинуть коленце. Как майор Харпер — в один прекрасный день взял и перерезал себе горло. Никто так и не узнал почему. Правда, мисс Марпл казалось, что она-то знает, — но разве можно быть такой самоуверенной… Ее взгляд перекочевал на стол мистера Рефила. Ей было известно лишь, что он сказочно богат, что приезжает в Вест-Индию каждый год, наполовину парализован. Он был очень похож на хищную птицу. Весь сморщенный, одежда висела на его усохшем теле мешком. Ему можно было дать и семьдесят, и восемьдесят, и даже все девяносто. Однако взгляд был острым и цепким. Он часто бывал груб, но люди обычно на него не обижались — отчасти из-за его богатства, отчасти из-за манеры держаться — высокомерно и непререкаемо, сразу чувствовалось, что мистер Рефил может позволить себе быть грубым, если того хочет. Рядом с ним сидела миссис Уолтере, секретарша. Волосы кукурузного цвета, лицо приятное. Мистер Рефил грубил ей постоянно, но она как будто не замечала. Не столько из подобострастия, сколько из милосердия. Она держалась как вышколенная, больничная медсестра. Возможно, она и была раньше медсестрой. Высокий и пригожий молодой человек в белом пиджаке подошел к мистеру Рефилу и стал подле его стула. Старик поднял на него взгляд, потом жестом указал ему, где сесть. Молодой человек послушно сел. «Видимо, мистер Джексон, — подумала мисс Марпл. — Его слуга-массажист». Она изучающе на него посмотрела. Войдя в бар, Молли Кендал потянулась и скинула туфли на шпильках. Тим, увидев ее, поднялся с террасы. В эту минуту они были в баре одни. — Устала, лапочка? — спросил он. — Немножко. Ноги чего-то. — Не слишком для тебя? В смысле, все вообще. Работа ведь очень тяжелая. — Он посмотрел на нее с беспокойством. Она рассмеялась. — Какой ты смешной, Тим. Да я наслаждаюсь. Лучше не бывает. Сбылась моя мечта. — Разумеется, тут замечательно, если просто отдыхаешь. Но следить за всем — дело хлопотное. — Ну что ж, за все приходится платить, — резонно заметила Молли. — Разве не так? Тим нахмурился. — Значит, ты думаешь, все идет как надо? Что мы справляемся? И можем поздравить себя с успехом? — Конечно, можем. — А ты не думаешь, что люди между собой говорят: «Не сравнить с тем, что было при Сандерсонах»? — Ну, кто-то наверняка говорит — не без этого. Всегда отыщется какой-нибудь старый брюзга. А я уверена, что мы их уже заткнули за пояс, в нас больше шика. Ты очаровываешь милых старушек и делаешь вид, будто страстно жаждешь соблазнить всех отчаявшихся дам от сорока до пятидесяти; я строю глазки пожилым джентльменам, чтобы они чувствовали себя молодцами хоть куда, а с сентиментальными разыгрываю послушную дочурку, которой у них никогда не было. Нет, все у нас с тобой идет как по нотам. Лоб Тима разгладился. — Может, ты и права… Но мне все же не по себе. Ведь мы все поставили на карту. Я ушел с прежней работы… — И правильно сделал, — быстро вставила Молли. — Она разрушала твою душу. Он рассмеялся и поцеловал ее в кончик носа. — Говорю тебе — у нас все как по нотам, — повторила она. — Почему ты всегда такой беспокойный? — Так уж, видно, устроен. Вечно думаю: а вдруг что-нибудь случится? — Что, например? — Ну, мало ли. Вдруг кто-нибудь утонет. — Только не здесь. Наш пляж один из самых безопасных. Плюс еще этот верзила швед всегда на страже. — Я просто дурак, — сказал Тим Кендал. Потом, поколебавшись, спросил: — Так у тебя.., больше не было этих снов? — Чепуха все это, — ответила Молли со смехом. Глава 3 Смерть в отеле Наутро мисс Марпл, как обычно, принесли завтрак в постель. Чай, вареное яйцо и ломтик папайи. Фрукты на этом острове не в ее вкусе. Сплошная папайя. Яблоко бы сейчас.., но яблони, кажется, тут не растут. Прожив здесь неделю, мисс Марпл отучилась задаваться вопросом, какая сегодня погода. Погода всегда одинаковая — то есть прекрасная. Никаких вариаций, даже скучно. «Английский день в своем великолепии», — сказала она про себя и задумалась, цитата это откуда-нибудь или она сама это сейчас сочинила. Случались, конечно, ураганы — или как тут они называются? Не важно. Как бы то ни было, в понимании мисс Марпл ураганы не были погодой. Скорее это была кара Господня. Короткий яростный ливень, длящийся пять минут и внезапно прекращающийся. После него все, живое и неживое, — хоть выжимай, но еще через пять минут опять так же сухо, как до дождя. Чернокожая местная девушка улыбнулась и пожелала ей доброго утра, ставя поднос ей на колени. Великолепные белые зубы, счастливая улыбка. Они милашки, все эти девушки, жаль только, что они так не любят выходить замуж. Это сильно удручало каноника Прескотта. Крещений, правда, много, сказал он словно в утешение себе, а вот венчаний почти нет. За завтраком мисс Марпл размышляла, как ей провести день. Хотя размышлять было особенно не о чем. Она не торопясь встанет и оденется, это займет какое-то время, потому что уже довольно жарко и пальцы ее уже не так ловки, как раньше. Потом посидит минут десять, после чего возьмет свое вязанье и тихонько пойдет к отелю, думая, где ей обосноваться. На террасе, откуда прекрасный вид на море? Или на пляже, где можно смотреть на купающихся и на резвящихся детей? Обычно она выбирала второе. А ближе к вечеру, после дневного отдыха, можно куда-нибудь прокатиться. Ну это, если будет настроение. День как день, сказала она себе. Но на этот раз ошиблась. После завтрака мисс Марпл, как и собиралась, медленно побрела по дорожке к отелю — и тут ей встретилась Молли Кендал. В первый раз за все время эта жизнерадостная молодая женщина ей не улыбнулась. Ее серьезный и даже удрученный вид был настолько необычен, что мисс Марпл мгновенно спросила: — Что-то случилось, милочка? Молли кивнула. Потом, мгновение поколебавшись, сказала: — Что ж, вы все равно узнаете — да и все остальные. Майор Пэлгрейв. Он умер. — Умер? — Да. Ночью. — Ох, милая, как это печально. — Да, и ужасно, что именно здесь, у нас. Это на всех подействует. Хотя, конечно, он был уже в возрасте. — Вчера он как будто был весел и оживлен, — сказала мисс Марпл, слегка обидевшись на спокойное допущение, что всякий человек преклонных лет может умереть в любую минуту. — И выглядел вполне здоровым, — добавила она. — У него была гипертония, — сказала Молли. — Но ведь сегодня с этим довольно легко справляются — есть всякие таблетки. Медицина так шагнула вперед. — Конечно, но, может быть, он забыл принять лекарство или принял слишком большую дозу. Знаете — как с инсулином у диабетиков. Мисс Марпл подумала про себя, что диабет и гипертония — совсем не одно и то же. Но спросила лишь: — А что говорит врач? — Его смотрел доктор Грэм, он почти уже не практикует и живет у нас в отеле, и местные врачи, конечно, уже приезжали, чтобы оформить свидетельство о смерти. Все как будто ясно. Такое вполне может случиться, если у человека повышенное давление, особенно если он злоупотребляет алкоголем, а майор Пэлгрейв пил не зная меры. И вчера вечером тоже. — Да, я обратила на это внимание, — сказала мисс Марпл. — А таблетки, наверно, забыл принять. Очень, очень жаль старика — но люди ведь не живут вечно, правда? Для нас с Тимом это страшная неприятность. Люди могут подумать, что в еде что-то было. — Но ведь симптомы пищевого отравления и гипертонии наверняка различные. — Да. Но мало ли кто что начнет говорить. Кто-то может решить, что дело в еде, — начнут уезжать — и расскажут друзьям… — Право же, я думаю, вам не о чем беспокоиться, — промолвила мисс Марпл мягко. — Вы же сами сказали, что в смерти такого пожилого человека — ему, вероятно, было за семьдесят — нет ничего удивительного. Большинство постояльцев воспримут это именно так: печальное событие, но вовсе не из ряда вон выходящее. — Если бы только, — огорченно сказала Молли, — это не произошло так внезапно. Да, этого и в самом деле никто не ожидал, думала мисс Марпл, медленно продолжая свой путь. Еще вчера вечером он был жив, веселился и хохотал от души с Хиллингтонами и Дайсонами. С Хиллингтонами и Дайсонами… Мисс Марпл пошла еще медленнее… И вдруг резко остановилась. А потом, вместо того чтобы идти на пляж, устроилась в затененном углу террасы. Вынула вязанье, и спицы замелькали так быстро, словно хотели угнаться за ее мыслями. Нет, мне это не нравится — совсем не нравится. Уж слишком все гладко. Она стала перебирать в памяти события вчерашнего дня. Майор Пэлгрейв и его бесконечные истории… В них не было ничего примечательного, и слушать их вовсе не хотелось… Хотя лучше бы, наверно, она слушала его внимательней. Кения.., он рассказывал сначала про Кению, потом про Индию.., потом про Афганистан.., а потом.., почему-то разговор зашел об убийствах.., и даже тогда она слушала вполуха… Какое-то громкое уголовное дело, случившееся здесь на островах.., было в газетах… А потом.., когда он поднял упавший клубок шерсти.., начал рассказывать про фотографию… Хотите увидеть снимок убийцы? — вот что он спросил. Мисс Марпл закрыла глаза и попыталась припомнить подробности его рассказа. Довольно запутанная история.., майор слышал ее в своем клубе.., или в каком-то другом клубе.., врач рассказал.., слышал от другого врача.., и один из врачей сфотографировал в дверях дома какого-то мужчину.., он и был убийца… Да, да, именно.., подробности начали всплывать у нее в памяти… Да, верно, он хотел показать ей снимок… Вынул бумажник и начал в нем копаться.., и говорил, говорил не умолкая… А потом, продолжая говорить, поднял голову.., посмотрел.., не на нее.., на что-то позади нее.., за ее правым плечом. И вдруг осекся и весь побагровел… Стал торопливо, дрожащими руками засовывать все обратно в бумажник и неестественно громким голосом начал говорить о слоновьих бивнях! Несколько секунд спустя к ним подошли Хиллингтоны и Дайсоны… В этот момент она обернулась и посмотрела… Но там ничего и никого не было. Слева, ближе к отелю, на некотором расстоянии она увидела Тима Кендала и его жену, а за ними — семью венесуэльцев. Но майор Пэлгрейв смотрел не туда… Мисс Марпл размышляла до самого ленча. После ленча она никуда не поехала. Вместо этого она написала записку доктору Грэму с просьбой зайти, потому что она не совсем хорошо себя чувствует. Глава 4 Мисс Марпл обращается за медицинской помощью Доктор Грэм был добродушным джентльменом лет шестидесяти пяти. Он многие годы проработал в Вест-Индии, но теперь отошел от дел и уступил почти всю свою практику компаньонам из местных. Он тепло поздоровался с мисс Марпл и участливо спросил, на что она жалуется. В том возрасте, какого достигла мисс Марпл, всегда отыщется какое-нибудь недомогание, о котором можно поговорить, несколько его преувеличив. Мисс Марпл немного поколебалась, выбирая между болями в плече и колене, и остановилась на колене. Ее колено, как она не раз сама себе говорила, редко когда о себе не напоминает. Доктор Грэм был чрезвычайно учтив и не стал говорить, что в ее возрасте подобные недомогания вполне естественны. Он назначил ей одно из самых легких лекарств, какие обычно дают в подобных случаях. Зная по опыту, что пожилому человеку, в первый раз приехавшему на Сент-Оноре, может поначалу быть довольно одиноко, он задержался, чтобы немного поболтать о том о сем. «Очень милый человек, — думала про себя мисс Марпл, — ей-богу, неловко его обманывать. Но придется, ничего не поделаешь». Мисс Марпл была воспитана на уважении к истине и вообще-то была по натуре очень правдивым человеком. Но в тех случаях, когда долг вынуждал ее солгать, она делала это с поразительной естественностью. Она с извиняющимся видом легонько откашлялась и заговорила, изображая чуть суетливую старческую взволнованность: — Я бы хотела, доктор Грэм, попросить вас об одном одолжении. Мне, право, неловко.., но я не знаю, как мне быть.., хотя, конечно, это совершенно несущественно. Но, понимаете, это существенно для меня лично. Я очень надеюсь на ваше понимание и на то, что вы не сочтете мою просьбу чересчур обременительной или дерзкой… Доктор Грэм мягко ее перебил: — Вас что-то тревожит? Я к вашим услугам. — Это связано с майором Пэлгрейвом. Очень печальное событие. Когда я утром узнала, я была просто потрясена. — Да, — сказал доктор Грэм. — Совершенно неожиданная смерть. Вчера он был так бодр и весел. Тон его был участливым — и только. Было совершенно ясно, что для него в смерти майора Пэлгрейва нет ничего необычного. Не высосаны ли из пальца ее сомнения, мелькнуло в голове у мисс Марпл, не становится ли она чересчур мнительной? Может быть, ей уже не следует доверять собственным суждениям? Впрочем, это не то чтобы суждение — скорей просто интуиция. Но так или иначе, отступать поздно! Надо идти вперед. — Вчера днем мы с ним довольно долго беседовали, — сказала она. — Он рассказывал мне о своей бурной и интересной жизни. На земле столько, оказывается, удивительных уголков. — Да, да, конечно, — поторопился согласиться доктор Грэм, которого воспоминания майора не раз доводили до зевоты. — Потом он завел речь о своей семье, о детстве, а я рассказала немного о моих племянниках и племянницах, он слушал как будто с интересом. Я показала ему фотографию одного из моих племянников. Очень милый был мальчик — это время, увы, давно прошло, но для меня он навеки останется мальчиком, ну, вы понимаете. — Понимаю, — сказал доктор Грэм, с нетерпением ожидая, когда старая дама доберется наконец до сути дела. — Я дала ему снимок, он стал его рассматривать, и тут вдруг эти люди — они очень милые — которые коллекционируют всякие дикие растения и бабочек, полковник и миссис Хиллингтон, кажется… — Да-да. Хиллингтоны и Дайсоны. — Совершенно верно. Вдруг они подошли к нам — тут же начался смех, разговоры. Сели рядом, заказали напитки, и мы немного поболтали. Так было приятно. И майор Пэлгрейв машинально сунул мой снимок в бумажник, а бумажник положил в карман. Я тогда не обратила внимания, но потом вспомнила и сказала себе: «Надо не забыть попросить майора, чтобы он вернул фотографию Дензила». Вечером, когда играл оркестр и были танцы, я опять об этом вспомнила, но мне не хотелось тогда его беспокоить, потому что у них такое, знаете, шло веселье, и я подумала: «Завтра обязательно попрошу отдать». И вот наступило завтра… — Мисс Марпл замолчала, не в силах продолжать. — Так, так, — сказал доктор Грэм. — Понимаю. Вы, естественно, хотите получить фотографию назад. Правильно я понял? Мисс Марпл энергично кивнула: — Да-да. Видите ли, это у меня единственный его снимок, и пленки нет. А я очень дорожу этим снимком, потому что бедный Дензил умер пять лет назад… Я так его любила… Снимок — единственное, что у меня осталось в память о нем. И я вот подумала.., нельзя ли.., хотя, конечно, мне очень неловко.., не могли бы вы забрать его? Я, право, не знаю, кого еще можно попросить. Я понятия не имею, кто будет заниматься его личными вещами и.., всем прочим. Так все запутано. Скажут, что пристаю со всякими глупостями, мешаю людям работать. Они не поймут. Постороннему человеку трудно понять, что значит для меня эта фотография. — Конечно, конечно, — сказал доктор Грэм. — Совершенно естественное желание с вашей стороны. Надо сказать, я сегодня встречаюсь с представителями местных властей — похороны завтра, и официальным лицам необходимо просмотреть его бумаги и вещи, прежде чем связаться с наследниками; в общем, обычная процедура. Не могли бы вы описать снимок? — Это фотография фасада дома, — начала объяснять мисс Марпл. — Молодой человек — это Дензил, разумеется, — как раз выходит из парадной двери. Фотографию сделал другой мой племянник, он большой любитель цветов, и снимал он, собственно, гибискус — красивые такие лилии, напоминающие итальянскую закуску «ассорти». Дензил выходил в этот момент из дома, случайно так получилось. Это не очень хороший снимок — немножко смазанный, — но мне он нравится, и я всегда брала его с собой. — Что ж, — сказал доктор Грэм. — Я все понял, и, думаю, мне без труда удастся вернуть вам ваш снимок, мисс Марпл. Он встал со стула. Мисс Марпл кротко ему улыбнулась. — Вы так добры, доктор Грэм, бесконечно добры. Вы-то понимаете меня, да? — Разумеется, разумеется, понимаю, — сказал доктор Грэм, горячо пожимая ей руку. — Не беспокойтесь, пожалуйста. Разминайте колено, но не переусердствуйте, а лекарство я вам пришлю. Принимайте три раза в день. Глава 5 Мисс Марпл принимает решение На следующий день над телом умершего майора Пэлгрейва была совершена заупокойная служба. Присутствовали мисс Марпл и мисс Прескотт. Каноник отчитал все положенные молитвы — и жизнь пошла своим чередом. Смерть майора Пэлгрейва уже вспоминалась как происшествие — неприятное, конечно, но довольно тривиальное происшествие, память о котором скоро изгладится. Здешняя жизнь складывалась из солнца, моря и радостей общения. Мрачная гостья нарушила на некоторое время эту безмятежность, бросив на нее свою тень, но теперь все миновало. Покойного никто толком и не знал. Он был болтливым старым отставником, этаким клубным надоедой, вечно докучающим всем своими воспоминаниями, слушать которые мало кому хотелось. У него не было никого, с кем он был бы по-настоящему связан. Жена его умерла много лет назад. Он жил в одиночестве и как-то одиноко умер. И все же он умел скрасить свое одиночество общением с людьми. К тому же, несмотря на некоторую неприкаянность, майор Пэлгрейв был по-своему человеком жизнерадостным. Умел получать от жизни удовольствие. А теперь он умер, и никого это особенно не взволновало — через неделю его перестанут вспоминать даже мельком. Единственным человеком, которому его теперь, пожалуй, не хватало, была мисс Марпл. Не из-за какой-то особенной личной симпатии — нет, просто он был частью той жизни, которую она знала и понимала. С годами, дума лось ей, все больше и больше привыкаешь слушать, и хоть нельзя сказать, что она слушала его с большим интересом, все же было между ней и майором некое взаимопонимание, которое часто устанавливается между пожилыми людьми. Какая-то сердечность. Поэтому она, хоть и не оплакивала майора Пэлгрейва, но все же грустила по нем. После похорон во второй половине дня, когда она сидела с вязаньем на своем излюбленном месте, к ней подошел доктор Грэм. Она, отложив спицы, поздоровалась с ним. Он сразу сказал извиняющимся тоном: — Увы, мне придется разочаровать вас, мисс Марпл. — Да? Вы имеете в виду… — Именно. Мы не смогли найти ту фотографию. Я понимаю, какая это для вас неприятность. — О да. Конечно. Хотя, наверное, это не так уж важно. Обычная старческая сентиментальность, верно? Значит, в бумажнике фотографии не было? — Нет. И среди его вещей тоже не было. Мы обнаружили несколько писем, газетные вырезки, какие-то открытки, несколько старых фотографий, но ничего похожего на снимок вашего племянника. — О Господи, — сказала мисс Марпл. — Что ж, ничего не поделаешь. Спасибо вам, доктор, за ваши труды. — Что вы, никаких трудов. Я по личному опыту знаю, как дороги могут быть семейные реликвии, особенно с возрастом. Старая дама стойко перенесла разочарование, подумал он. Возможно, что майор Пэлгрейв наткнулся потом на карточку, ища в бумажнике что-то другое, и, позабыв, откуда она у него, просто разорвал ее и выбросил как ненужный хлам. Для старушки это, конечно, вовсе не хлам. Но она пережила утрату философски, не теряя присущего ей добродушия. На самом же деле мисс Марпл не была настроена ни добродушно, ни философски. Ей требовалось время, чтобы осмыслить ситуацию, тем не менее она хотела извлечь как можно больше из их разговора. Мисс Марпл все не отпускала доктора, было видно, что ей хочется еще поговорить. Сердобольный врач, приписав ее говорливость старческому одиночеству, дабы отвлечь ее мысли от злополучного снимка, завел чисто светский разговор о жизни на острове Сент-Оноре и о прочих окрестных достопримечательностях, которые мисс Марпл, возможно, захотела бы посетить. Он даже не понял толком, как они умудрились вернуться к кончине майора Пэлгрейва. — Это очень печально, — сказала мисс Марпл. — Умереть среди чужих людей, вдали от дома… Правда, по тому, что он говорил, я поняла, что у него никого не осталось. Кажется, он жил в Лондоне один. — Много путешествовал, насколько мне известно, — отозвался доктор Грэм. — По крайней мере, зимой. Он не любил нашу английскую зиму. Тут я с ним совершенно солидарен. — Я тоже, — поддержала его мисс Марпл. — Но, может быть, у него была какая-нибудь особая причина — к примеру, слабые легкие — чтобы проводить зиму за границей? — Нет, не думаю. — Он как будто страдал гипертонией. Это теперь какой-то бич. Очень многие этим мучаются. — Он что, жаловался вам? — Нет. Сам — никогда. Это кто-то мне сказал. — Ясно. — Я полагаю, — продолжала мисс Марпл, — что при его состоянии эта смерть — не столь уж неожиданный исход? — Ну почему же, — возразил доктор Грэм. — В наши дни достаточно лекарств, нормализующих кровяное давление. — Он умер так внезапно — но вы, наверно, не были удивлены. — Положим, смерть в его возрасте вряд ли кого может удивить. Но лично я не ожидал такого — скажу честно. Вроде бы он держался молодцом, но это чисто внешнее впечатление, я не имел случая обследовать его. Даже ни разу не измерил давление. — Можно ли определить — я хочу сказать, может ли врач определить по внешнему виду, что человек страдает гипертонией? — простодушно спросила мисс Марпл. — По внешнему виду — нет. — Доктор Грэм снисходительно улыбнулся. — Нужно обследование. — А-а.., понимаю. Эта ужасная матерчатая повязка, которую тебе наматывают на руку, а потом надувают, — терпеть этого не могу! Мой врач считает, что для моего возраста давление у меня хорошее. — Рад слышать. — Конечно, майор слишком налегал на «плантаторский пунш», — деликатно заметила мисс Марпл. — Да. Алкоголь при высоком давлении — штука опасная. — Я слышала, давление снижают таблетками? — Да. Есть несколько средств. Кстати, в комнате майора нашли пузырек с серенитом[18]. Его принимают многие гипертоники. — Подумать только, как шагнула вперед наука, — восхищенно прощебетала мисс Марпл. — Большое подспорье для врачей, правда? — У нас есть один великий соперник — природа. Кое-какие испытанные временем народные средства теперь снова берутся на вооружение. — Например, класть паутину на порез? Помню, мы всегда так делали, когда я была маленькая. — Весьма разумно. — А против кашля — втирать камфарное масло и делать припарки из льняного семени. — Я вижу, вы настоящий знаток народной медицины! — воскликнул доктор Грэм со смехом. Он встал. — Как ваше колено? Очень беспокоит? — Нет, вы знаете — намного лучше. — Ну, тут я не берусь сказать, что вам больше помогло — мои таблетки, или сама природа. Жаль, что не сумел выполнить вашу просьбу. — Вы были чрезвычайно добры — мне так стыдно, что я отняла у вас столько времени… Вы вроде бы сказали, что у майора в бумажнике вообще не было фотографий? — Нет, кое-какие было — одна очень старая, где молодой майор сидит на лошади, одетый для игры в поло; другая с убитым тигром — он картинно попирает его ногой. Было и еще что-то в подобном стиле — память о прошлом; но поверьте, я посмотрел все очень тщательно, фотографии с вашим племянником, там определенно не было… — Нет, нет, я и не сомневалась, что вы все внимательно осмотрели… Это я так, просто любопытно. Мы все почему-то храним всякую всячину… — Сокровища былого, — сказал врач, улыбаясь. Он попрощался и ушел. Мисс Марпл задумчиво смотрела на пальмы и море, совсем забыв про свое вязанье. Теперь у нее наконец был реальный факт. Она должна была обдумать и осмыслить этот факт. А факт был таков: снимка, который майор вынул из бумажника и торопливо засунул обратно, после его смерти там не оказалось. Выбросить он его не мог. Он положил фотографию обратно в бумажник, и она должна была лежать там и после его смерти. Деньги, скажем, могли украсть, но кому придет в голову красть старую фотографию? Если, конечно, на то не было особой причины… Лицо мисс Марпл сделалось очень серьезным. Ей надо было принять решение. Стоит ли тревожить упокоившегося майора Пэлгрейва? Или лучше оставить все как есть? Она проговорила шепотом: «Дункан лежит в могиле, от лихорадки жизни отсыпаясь».[19] Теперь уже ничто не может повредить майору Пэлгрейву. Он удалился туда, где ему не страшна никакая опасность. Случайно ли, что он умер именно в эту ночь? Или это не случайно? Смерть старого человека врачи принимают как должное. Особенно если в его комнате найден пузырек с таблетками, которые принимают гипертоники. Но если кто-то забрал у майора из бумажника фотографию, он же мог оставить там и этот пузырек. При ней майор ни разу не принимал никаких таблеток; и никогда не жаловался на давление. Только сказал однажды: «Годы дают себя знать». Мисс Марпл замечала иногда у него лишь небольшую одышку — видимо, у майора была астма. Ничего больше. Но кто-то упомянул при ней, что у майора повышенное давление. Молли? Мисс Прескотт? Так и не вспомнив, мисс Марпл вздохнула, после чего с укором себя спросила — естественно не вслух: «Джейн, что ты, собственно, хочешь? Высосать из пальца целую историю? Разве тут можно нащупать что-то реальное?» Она очень старательно повторила про себя весь разговор об убийствах и убийцах, который произошел между ней и майором. — О Господи, — пробормотала она. — Даже если.., что я-то смогу с этим поделать?.. Но она уже знала, что все-таки попытается. Глава 6 В ранний час Мисс Марпл проснулась рано. Как у многих старых людей, сон у нее был чуткий, и в минуты бодрствования она занимала себя тем, что размышляла о делах, намеченных на день грядущий. Разумеется, дела были сугубо домашние и представляли интерес только для нее самой. Но в то утро мисс Марпл размышляла об убийстве и о том, что она смогла бы сделать, окажись ее подозрения справедливы. Задача выглядела чрезвычайно трудной. В ее распоряжении было одно-единственное средство — беседовать с окружающими ее людьми. Старые дамы часто грешат болтливостью. Собеседники тяготятся этим, но, безусловно, не склонны видеть в чрезмерной словоохотливости какие-либо тайные умыслы. Главное — не задавать прямых вопросов (да и неизвестно еще, какие вопросы понадобится задать!). Надо понемногу выспрашивать — что получится — об определенных людях. Мисс Марпл перебрала в уме этих определенных людей. Итак, если бы ей удалось выведать еще что-нибудь о майоре Пэлгрейве… Принесет ли это какую-нибудь пользу? Вряд ли. Если майора Пэлгрейва убили, то не из-за того, что он знал лишнее, не из-за его наследства и не из мести. Это был тот редкий случай, когда достаточные знания о жертве никоим образом не помогают выйти на след убийцы. Излишняя разговорчивость — вот что сгубило майора Пэлгрейва. Только это! Доктор Грэм сообщил ей один любопытный факт. У майора в бумажнике лежало несколько фотографий: он сам на лошади, затем с застреленным тигром и еще парочка довольно примечательных снимков. Почему майор Пэлгрейв носил их с собой? Очевидно, потому, подумала мисс Марпл, имевшая богатый опыт общения с вышедшими в отставку адмиралами, бригадными генералами и простыми майорами, что у него был постоянный набор историй, которые он рассказывал при всяком удобном случае: «Забавная вещь произошла однажды, когда я охотился на тигров в Индии…» Или: «Был один случай во время игры в поло!..» Или этот его рассказ о вероятном убийце. И в качестве иллюстрации он всякий раз доставал из бумажника фотографию. Это же он проделал и в разговоре с ней. Зашел разговор об убийствах, майор, чтобы подогреть интерес слушательницы, по обыкновению вынул снимок и сказал: «Как вам этот субъект — и не скажешь ведь, что убийца» — или что-то в этом роде. Очень важно, что это был его излюбленный прием. История об убийствах входила в его постоянный репертуар. Стоило кому-нибудь заговорить об убийствах — майор тут как тут со своим снимком. То есть надо думать, размышляла мисс Марпл, он наверняка рассказывал эту историю кому-нибудь еще из отдыхающих. Возможно, даже не одному человеку. Если так, она должна постараться разузнать еще какие-нибудь подробности — например, как выглядел «тот самый человек с фотографии». Она удовлетворенно кивнула головой. Да, начать следовало с этого. И разумеется, самое главное — эти люди, которых она назвала про себя «четверкой подозреваемых». Хотя, поскольку майор Пэлгрейв говорил о мужчине, — вероятнее всего, их — двое. Полковник Хиллингтон и мистер Дайсон тоже не очень-то похожи на убийц, но разве убийца так уж часто бывает похож на убийцу? А если кто-то еще? Обернувшись тогда, она больше никого не увидела. Имелось еще бунгало. Бунгало мистера Рефила. Мог ли кто-нибудь оттуда выйти и вновь войти, пока она еще не повернула головы? Если да, то это мог быть только слуга-массажист. Как его фамилия? Джексон, да, точно Джексон. Мог ли Джексон показаться в дверях? Это бы напомнило майору фотографию. Человек, выходящий из двери. Внезапное узнавание. До той поры майор Пэлгрейв, может быть, ни разу и не взглянул как следует на Джексона. Блуждающий и любопытный взгляд Пэлгрейва был прежде всего взглядом сноба, и, поскольку Артур Джексон не был пака-сахиб[20], майору незачем было на него заглядываться — на какого-то слугу-массажиста. Незачем до того момента, как он, держа фотографию в руке, посмотрел поверх правого плеча мисс Марпл и увидел человека, выходящего из двери?.. Мисс Марпл улеглась поудобнее. План на завтра — верней, уже на сегодня: разузнать побольше о Хиллингтонах, Дайсонах и Артуре Джексоне, слуге-массажисте. Доктор Грэм тоже проснулся рано. Обычно он поворачивался на другой бок и опять засыпал. Но сегодня ему что-то не спалось. Такой тревоги, мешавшей заснуть, он не испытывал уже давно. В чем дело? Он никак не мог понять. Лежал и думал. Это связано.., связано.., да, с майором Пэлгрейвом. Его смерть? Он не понимал, какая тут может быть причина для беспокойства. Что-то сказанное этой говорливой старушкой? Не повезло бедняжке со снимком. Она молодец, стойко перенесла его потерю. Но все-таки что это такое могло быть, какое случайно оброненное ею слово не давало ему теперь покоя? Как ни поворачивай, в смерти майора нет ничего странного. Абсолютно ничего. По крайней мере, лично он ничего странного не увидел. Совершенно ясно, что при его состоянии здоровья… Тут доктор Грэм слегка сбился с мысли. Что он, собственно, знает о состоянии здоровья майора Пэлгрейва? Все вокруг наперебой твердили, что у него гипертония. Но в личных беседах с ним майор почему-то никогда об этом не упоминал. Впрочем, бесед у них, надо сказать, было очень мало. Майор Пэлгрейв был старым нудным болтуном, а таких доктор Грэм старался избегать. Так с какой же стати он решил, что тут что-то нечисто? Из-за старухи? Но она же ничего не сказала. Да и не его это дело. Местным властям все было предельно ясно. Нашли эту баночку с серенитом, и старый вояка явно многим жаловался на давление. Доктор Грэм повернулся на другой бок и вскоре опять заснул. Не спалось не только обитателям отеля. В одной из неказистых хижин на берегу ручья молоденькая Виктория Джонсон заворочалась в постели и вдруг села. Уроженка острова Сент-Оноре была восхитительным созданием с грудью, изваянной словно из черного мрамора, которую сполна оценил бы скульптор. Виктория провела пальцами по своим черным, туго завивающимся волосам. И ткнула под ребра ногой того, кто спал с ней рядом. — Просыпайся, слышь? Мужчина всхрапнул и пошевелился. — Что такое? Рано ведь еще. — Просыпайся, слышь? Поговорить надо. Мужчина сел, потянулся и зевнул, разинув большой рот с великолепными зубами. — Какая муха тебя укусила? — Насчет покойника, майора этого. Кой-чего мне не нравится. Кой-чего здесь не так. — Да что не так-то? Старый был. Вот и помер. — Да слушай же ты. Таблетки. Про которые доктор меня спрашивал. — Ну и что таблетки? Слишком много, наверно, проглотил. — Да нет, не то. Слушай, что я тебе скажу. Она наклонилась к нему совсем близко и лихорадочно заговорила. Он зевнул и опять лег. — Чушь какая-то. Никак не пойму, о чем ты толкуешь. — Все равно утром поговорю с миссис Кендал. Как хочешь, а кой-чего здесь не так. — Охота тебе в это лезть, — сказал мужчина, которого и без всяких свадебных колоколов она в настоящее время считала своим мужем. — Мало, что ли, других. — Повернулся на бок и закрыл глаза. Глава 7 Утро на пляже Позднее утро, пляж на территории отеля. Ивлин Хиллингтон вышла из воды и опустилась на горячий золотой песок. Сняла купальную шапочку и энергично тряхнула темными волосами. Пляж был небольшой. Отдыхающие обычно приходили туда утром, и около половины двенадцатого все были в сборе — начиналось нечто вроде светского раута. Слева от Ивлин в ультрасовременном плетеном кресле полулежала сеньора де Каспеаро, красивая венесуэлка. Чуть подальше восседал старый мистер Рефил — патриарх отеля «Золотая пальма», обладающий таким безоговорочным влиянием, какого только может достичь владелец несметных богатств, даром что он дряхлый инвалид. При нем была Эстер Уолтере. Она постоянно носила с собой записную книжку и карандаш — на случай, если мистер Рефил вдруг надумает продиктовать телеграмму, которая тотчас же должна быть отправлена. В купальном костюме мистер Рефил выглядел еще более усохшим — одни кости, покрытые складками дряблой кожи. Казалось, он вот-вот испустит дух, — но на островах говорили, что такой вид он имеет уже лет восемь. Его голубые глаза, окруженные сеткой морщин, остро взглядывали. Главным же удовольствием в его жизни было с ходу отрицать все, что ему говорили — кто бы ни был. Мисс Марпл тоже была на пляже. Как обычно, она сидела с вязаньем, слушала, о чем толкуют вокруг, но сама очень редко вступала в разговор. Когда это случалось, все бывали удивлены, потому что успевали начисто забыть о ее присутствии! Ивлин Хиллингтон снисходительно поглядывала на нее — какая милая старушка, читалось на ее лице. Сеньора де Каспеаро мазала кремом для загара свои красивые длинные ноги, что-то тихо напевая. Она была не из разговорчивых. Потом вдруг с досадой посмотрела на тюбик. — Никакого сравнения с «Франжипани», — вздохнула она. — Но «Франжипани» не продают. А жаль. — Она прикрыла глаза, подставив лицо лучам солнца. — Не пойти ли вам окунуться, мистер Рефил? — предложила Эстер Уолтере. — Когда захочу, тогда и пойду, — проворчал мистер Рефил. — Уже полдвенадцатого, — сказала миссис Уолтере. — Подумаешь, — сказал мистер Рефил. — Я не из тех, кто подчиняется всяким глупым режимам. Это изволь делать в половине такого-то, то — без двадцати, то — без четверти, — тьфу! Миссис Уолтере уже давно служила у мистера Рефила и научилась с ним управляться — у нее была своя метода. К примеру, она знала, что он любит немного отдохнуть после купания, потому и напомнила ему, который час, дав десять минут на то, чтобы отвергнуть ее предложение, а потом принять — вроде бы как он с а м решил. — Терпеть не могу эти сандалии, — пробурчал мистер Рефил, приподняв одну ногу. — Говорил ведь этому ослу Джексону. Но ему хоть кол на голове теши. — Принести вам другие, мистер Рефил? — Нет, не надо, сидите и помалкивайте. Терпеть не могу, когда вокруг кудахчут, как испуганные квочки. Ивлин слегка пошевелилась на теплом песке, раскинула руки. Мисс Марпл, всецело поглощенная вязаньем — так, во всяком случае, казалось со стороны, — вытянула ногу, но тут же подобрала и извинилась. — Простите, ради Бога, простите, миссис Хиллингтон. Кажется, я вас задела. — Ничего страшного, — сказала Ивлин. — Просто тут становится тесновато. — Лежите, прошу вас, лежите. Сейчас я чуть-чуть отодвину свое кресло и больше вас не потревожу. Подвинувшись, мисс Марпл продолжала щебетать с несколько даже детской непосредственностью: — Мне все никак не верится, что я здесь! Я ведь, знаете, первый раз в Вест-Индии. Думала, мне уже сюда путь заказан — и вот пожалуйста! А все благодаря доброте моего милого племянника. Вы-то, наверно, эти места хорошо знаете? — Да, я уже была здесь — раза два и на остальных островах тоже — почти на всех. — О, понимаю! Там бабочки, да? — и всевозможные цветы? Вы и ваши друзья.., или это родственники? — Друзья. Просто друзья. — Вы, вероятно, потому так много времени проводите вместе, что у вас общие интересы? — Да. Мы вот уже несколько лет ездим вместе. — У вас, наверно, случалось столько интересных историй. — Да нет, — сказала Ивлин. Голос у нее был вялый, слегка скучающий. — Интересные истории почему-то всегда случаются с другими, а не с тобой. — Она зевнула. — Неужели никаких волнующих встреч со змеями, хищниками или воинственными туземцами? («Какой же я, наверное, выгляжу дурой», — подумала мисс Марпл.) — Серьезнее, чем укусы насекомых, ничего не было, — заверила ее Ивлин. — Бедного майора Пэлгрейва однажды укусила змея, — сказала мисс Марпл, что было чистейшей выдумкой. — Представляете? — Неужели правда? — Он вам об этом не рассказывал? — Может быть, и рассказывал. Я не помню. — Вы, наверно, его хорошо знали. — Майора Пэлгрейва? Нет, совсем почти не знала. — У него было в запасе столько интересных историй. — Жуткий старый зануда, — вмешался мистер Рефил. — И дурак к тому же. Доигрался со своим здоровьем. — Ну зачем вы так, мистер Рефил, — упрекнула его миссис Уолтере. — Я знаю, что говорю. Следи за собой — и все будет в порядке. Посмотрите-ка на меня. Врачи уж сколько лет назад приговорили меня к смерти. Ладно, думаю, у меня свой режим, свои привычки, буду их держаться. И пока, как видите, живой. Он гордо огляделся. То, что он жив, действительно казалось каким-то недоразумением. — У бедного майора Пэлгрейва была гипертония, — заметила миссис Уолтере. — Глупости, — буркнул мистер Рефил. — Действительно была, — сказала Ивлин Хиллингтон с неожиданной настойчивостью. — Кто вам сказал? — спросил мистер Рефил. — Он сам, что ли? — Один человек. — У майора было очень красное лицо, — вставила мисс Марпл. — Это ни о чем не говорит, — заявил мистер Рефил. — И не было у него никакой гипертонии, он сам мне сказал. — Как он мог это сказать? — удивилась миссис Уолтере. — С какой бы стати человек стал сообщать, что у него нет гипертонии? — А вот с какой. Я сказал ему однажды, когда он накачивался этим вашим «плантаторским пуншем» и объедался, — я так ему сказал: «Вы не очень-то налегайте на еду и горячительные напитки. В ваши годы надо думать о давлении». А он ответил, что тут ему бояться нечего, что для его возраста у него очень хорошее давление. — Но он ведь, кажется, что-то принимал от давления, — снова вмешалась в разговор мисс Марпл. — Как эти таблетки называются — серенит? — А по-моему, ему просто не хотелось признаться в том, что у него нелады со здоровьем, — сказала Ивлин Хиллингтон. — Я думаю, он был из тех людей, которые боятся болезней и поэтому делают вид, что у них все в порядке. Такие длинные тирады были не в ее стиле. Мисс Марпл внимательно посмотрела вниз на ее темноволосую макушку. — Беда в том, — произнес мистер Рефил непререкаемым тоном, — что вас всех хлебом не корми, дай покопаться в чужих болезнях. По-вашему, если человеку за пятьдесят, он завтра же умрет от гипертонии или от тромбоза коронарных сосудов — полнейшая чушь! Если человек говорит, что здоровье у него в норме, значит, так оно и есть. Кому знать, как не ему самому? Который час? Без четверти двенадцать? Мне давным-давно пора было окунуться. Почему вы мне не напомнили, Эстер? Ни слова не сказав в свою защиту, миссис Уолтере встала и довольно ловко помогла встать мистеру Рефилу. Вместе они двинулись к кромке воды — секретарша бережно его поддерживала. Потом вместе же вошли в воду. Сеньора де Каспеаро, открыв глаза, пробормотала: — До чего эти старики безобразны! Жуть берет! Их надо лишать жизни в сорок лет, а еще лучше в тридцать пять. Верно я говорю? На пляж, хрустя мелкими камешками, спустились Эдвард Хиллингтон и Грегори Дайсон. — Как вода, Ивлин? — Как всегда. — Никаких сюрпризов, да? А где Лаки? — Понятия не имею, — ответила Ивлин. Мисс Марпл вновь бросила пытливый взгляд на ее чернокудрую голову. — Внимание, я сейчас покажу вам кита! — провозгласил Грегори. Скинув свою бермудскую рубашку немыслимо яркой расцветки, он разбежался, плюхнулся в воду и, пыхтя и отдуваясь, зашлепал бешеным кролем. Эдвард Хиллингтон сел на песок рядом с женой. Посидев, спросил: — Пошли искупаемся? Она улыбнулась, надела купальную шапочку, и они вместе пошли к воде — чинно и скромно, не то что их приятель. Сеньора де Каспеаро опять открыла глаза. — Я вначале думала, что у них медовый месяц, он так мило с ней обращается, но потом узнала, что они уже восемь или девять лет женаты. Невероятно. — Интересно, где миссис Дайсон? — спросила мисс Марпл. — Лаки? Наверняка с кем-нибудь флиртует. — Вы.., действительно так думаете? — Тут и думать нечего, — ответила сеньора де Каспеаро. — Она из таких. Но не слишком уже молода. Муж ее тоже все время глядит на сторону — то с одной, то с другой заигрывает. Я-то знаю. — Да, я так и поняла, что вы знаете, — кивнула мисс Марпл. Сеньора де Каспеаро посмотрела на нее с удивлением. Такого смелого замечания от старушки она не ожидала. А мисс Марпл сидела и смотрела на волны с совершенно невинным видом. — Миссис Кендал, можно вам кое-что сказать? — Да, конечно, — ответила Молли. Она сидела в кабинете за письменным столом. Виктория Джонсон, высокая и ладная, в белоснежном форменном наряде, с таинственным видом вошла и затворила за собой дверь. — Я хотела, чтобы вы знали, мэм. — Да, что случилось? Что-то не так? — Сама не знаю. Может, да, может, нет. Этот старый джентльмен, который умер. Ну, майор. Во сне который. — Ясно, ясно. Так в чем же дело? — Там был у него пузырек с таблетками. Доктор меня про это спрашивал. — Ну? — Доктор говорит: «Поглядим, что у него в ванной на полочке» — и стал смотреть. Там, значит, был зубной порошок, для желудка пилюли, аспирин, слабительное, ну и потом вот этот пузырек с наклейкой «Серенит». — Ну и что? — спросила Молли. — Доктор, значит, их увидел. Кивнул головой, вроде как этого ожидал. А потом я стала вспоминать. Не было у него раньше этих таблеток. Я ни разу у него в ванной не видела такого пузырька. Все остальное — да. Зубной порошок, аспирин, крем после бритья и прочее. Но серенит этот я увидела в первый раз. — Значит, вы думаете… — Молли озадаченно умолкла. — Не знаю даже, что и думать, — сказала Виктория. — Сдается мне, тут что-то неладно, вот и решила вам сказать. Может, вы доктору скажете? Вдруг это важно? Вдруг кто-то подложил ему эти таблетки, он их выпил и умер? — Ну, такое-то вряд ли могло быть, — возразила Молли. Виктория покачала темной головой. — Как знать. Люди такие мерзости творят. Молли посмотрела в окно. Рай земной, да и только. И солнце, и море, и коралловые рифы, и музыка, и танцы — настоящий Эдемский сад[21]. Но даже в Эдеме была своя тень — змеиная тень. Мерзости творят — от одних этих слов мурашки по коже. — Я все выясню, Виктория, — сказала она резким тоном. — Не беспокойтесь. И смотрите не распускайте дурацких слухов. Когда Виктория с видимой неохотой уходила, вошел Тим Кендал. — Что-то не так, Молли? Она замялась — но Виктория могла и сама все выложить, поэтому она повторила ему сказанное девушкой. — Ну и по какому поводу шум? Что это, кстати, за таблетки? — Не знаю точно, Тим. Доктор Робертсон приезжал, он сказал, что это.., от повышенного давления как будто. — Так что в этом необычного? Повышенное давление у него было? Было. Вот он и принимал таблетки. Многие принимают. Я сколько раз видел. — Да, — неуверенно согласилась Молли, — но, понимаешь, Виктория думает, что он мог принять таблетку и умереть от нее. — Милая моя, не слишком ли это отдает дешевым чтивом? Ты хочешь сказать, что кто-то заменил таблетки от давления чем-то другим, то есть попросту отравил его? — Звучит, конечно, нелепо, — сказала Молли извиняющимся тоном. — Но Виктории пришло в голову именно это! — Вот дурочка. Конечно, можно пойти и спросить доктора Грэма, уж он-то должен знать. Но, ей-богу, просто совестно его беспокоить из-за такой ерунды. — Да, наверно. — С какой стати девчонка вдруг решила, что кто-то подменил таблетки? Насыпал, стало быть, что-то ядовитое в тот же пузырек? — Не знаю я, — беспомощно сказала Молли. — Виктории показалось, что этого серенита раньше там вообще не было. — Ну чушь ведь несусветная! — возразил Тим Кендал. — Ему надо было постоянно носить их с собой, чтобы держать давление в норме. И он бодро пошел что-то обсуждать с метрдотелем Фернандо. Но Молли не могла так легко отмахнуться от этого разговора. Когда миновало горячее время ленча, она сказала мужу: — Тим, я тут подумала… Вдруг Виктория начала всем подряд про это рассказывать? Все-таки нам, наверно, у кого-то надо спросить. — Молли, миленькая! Робертсон со своими людьми ведь приезжали? Они все осмотрели и все вопросы, какие надо, задали. — Да, но сам знаешь этих девиц, если ей что-то взбредет… — Ладно, так и быть! Мы вот как сделаем: пойдем и скажем Грэму — уж он-то дока в этих вещах. Доктор Грэм сидел с книгой на своей лоджии. Рассказывать начала Молли, но у нее выходило сбивчиво, и Тим взял инициативу в свои руки. — Глупо довольно звучит, — сказал он извиняющимся тоном, — но, насколько я мог понять, девица вбила себе в голову, будто кто-то подложил яд в пузырек из-под.., как там это лекарство.., сера.., что-то. — Но с какой стати ей было вбивать это себе в голову? — спросил доктор Грэм, — Она что-то видела или слышала.., иначе, почему она так подумала? — Не знаю, — произнес Тим довольно беспомощно. — Пузырек был другой? Так, Молли? — Нет, — сказала Молли. — Я так ее поняла, что это пузырек, на котором было написано: сере.., севе… — Серенит, — подсказал доктор. — Все верно. Хорошо известный препарат. Он принимал его регулярно. — Виктория утверждает, что раньше никогда его там не видела. — Никогда там не видела это лекарство? — переспросил Грэм резко. — Что она хотела этим сказать? — Я могу только повторить ее слова. Она сказала, что на полочке в ванной комнате у него много чего стояло. Зубной порошок, аспирин, крем после бритья и.., ох.., в общем, она очень бойко все перечислила. Ведь она каждый день там убирает, волей-неволей запомнишь. Но этот серенит она впервые увидела только наутро после его смерти. — Очень странно, — произнес доктор Грэм отрывисто. — Она уверена? Его странный тон заставил супругов Кендалов пристально взглянуть на него. Они не ожидали от доктора Грэма такой реакции. — Голос у нее был уверенный, — медленно проговорила Молли. — Может быть, ей просто захотелось почувствовать себя важной персоной, — предположил Тим. — Мы вот как сделаем: я сам с ней поговорю, — предложил доктор Грэм. Виктория была явно довольна тем, что ее просят еще раз все рассказать. — У меня ничего худого и в мыслях не было, — заявила она. — Я этот пузырек туда не приносила и не знаю, кто его принес. — Но, по-вашему, принес кто-то посторонний? — спросил Грэм. — Конечно, кто-то принес, раз его раньше там не было. — Майор Пэлгрейв мог хранить его в ящике тумбочки или в чемодане. Виктория решительно покачала головой. — Не мог — если постоянно принимал это лекарство. — Верно, — нехотя согласился Грэм. — Эти таблетки пьют несколько раз в день. Он при вас их когда-нибудь пил? — Нет. Говорю же, я никогда этого лекарства у него не видела. Вот я и подумала — тут ведь шли разговоры, что это таблетки так на него подействовали.., что он умер. Кровь, что ли, ему отравили? Ну я и подумала: кто-то мог ему яд подложить, какой-нибудь его враг. — Глупости, милая моя, — строго сказал доктор. — Сущие глупости. Виктория этого не ожидала. — Вы хотите сказать, это и взаправду было лекарство, полезное лекарство? — спросила она с сомнением. — Не просто полезное — необходимое лекарство. Поэтому не беспокойтесь, Виктория. С этим лекарством все в полном порядке. С такой болезнью, какая была у него, именно это и принимают. — Уф, полегчало мне от ваших слов. — Виктория приветливо улыбнулась ему, сверкнув белыми зубами. Но доктору Грэму отнюдь не полегчало. Смутное беспокойство, которое он ощущал, похоже, было отнюдь не беспочвенным. Глава 8 Разговор с Эстер Уолтере — Все теперь тут не так, как раньше, — раздраженно сказал мистер Рефил своей секретарше, увидев, что к ним приближается мисс Марпл. — Шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на какую-нибудь старую клушу. Что, спрашивается, они забыли в Вест-Индии, старухи эти? — Куда бы вы им посоветовали отправиться? — спросила Эстер Уолтере. — В Челтнем, — не задумываясь, ответил мистер Рефил. — Или в Борнмут. Или в Торки, или в Лландриндод-Уэллс. Выбор богатейший. Там имеется решительно все, что им требуется для полного счастья. — В любом случае Вест-Индия большинству из них не по карману, — заметила Эстер. — Не у всех ведь такие возможности, как у вас. — Ишь какая, — сказал мистер Рефил. — Носом его, носом старика в его болячки! Возможности! Сплошные боли и недомогания! А вы только злорадствуете. Вместо того, чтобы заниматься делом — почему письма до сих пор не напечатаны? — Я не успела. — Ну так поторопитесь. Я вас привез сюда работать, а не рассиживать на солнышке и демонстрировать свои прелести. Со стороны такое обращение могло показаться совершенно невыносимым, но Эстер Уолтере работала у мистера Рефила не первый год и знала, что он полает-полает, но не укусит. Мистера Рефила мучили почти не прекращающиеся боли, и подобные реплики помогали ему выпустить пар. В ответ на все его колкости она оставалась совершенно невозмутимой. — Дивный вечер, не правда ли? — сказала мисс Марпл, приостановившись возле них. — Само собой, — отозвался мистер Рефил. — Для чего же еще мы сюда ездим, спрашивается? Мисс Марпл издала дребезжащий смешок. — Вы так суровы! Ну конечно, погода — это чисто английская тема для разговора. Я и забыла.., ах, Боже ты мой. Не ту шерсть взяла. — Она поставила на садовый столик сумочку с вязаньем и засеменила к своему бунгало. — Джексон! — завопил мистер Рефил. Тот не замедлил появиться. — Пошли домой, — скомандовал мистер Рефил. — На массаж, пока не вернулась эта квохчущая курица. Хотя от вашего массажа мне проку ровно никакого. Мистер Рефил позволил массажисту осторожно поставить себя на ноги и, опираясь на его руку, заковылял к себе в бунгало. Эстер Уолтере проводила их взглядом, потом обернулась к мисс Марпл, которая была тут как тут с очередным клубком шерсти и уже усаживалась подле нее. — Я вам не помешаю? — деликатно спросила мисс Марпл. — Нисколько, что вы, — ответила Эстер Уолтере. — Мне было велено сию же минуту отправляться печатать, но минут десять, чтобы полюбоваться закатом, я все же еще побуду. Устроившись, мисс Марпл мягким голосом повела разговор, одновременно приглядываясь к своей собеседнице. Эстер Уолтере не красавица, но при желании могла бы выглядеть очень даже привлекательной. Интересно, почему у нее не возникает такого желания? Может быть, потому, что это не понравилось бы мистеру Рефилу, — хотя, по мнению мисс Марпл, вряд ли ему было до этого дело. Он был настолько занят самим собой, что его секретарша могла наряжаться хоть гурией[22] из магометанского рая — лишь бы не пренебрегала своими обязанностями. И потом, он обычно рано ложился спать, и в вечерние часы, когда устраивали танцы под стальной джаз, Эстер Уолтере вполне могла бы, — мисс Марпл стала подыскивать про себя нужное слово, оживленно рассказывая между тем о своей поездке в Джеймстаун, — ага, развернуться. Эстер Уолтере могла бы развернуться по вечерам. Она как бы невзначай перевела разговор на Джексона. На эту тему высказывания Эстер Уолтере были довольно неопределенны. — Он мастер своего дела, — сказала она. — Квалифицированный массажист. — Он, наверно, давно уже работает у мистера Рефила? — Нет… Еще и года нет. Месяцев девять. — Он женат? — рискнула спросить мисс Марпл. — Женат? Не думаю, — сказала Эстер с ноткой удивления в голосе. — Во всяком случае, никогда про это не говорил… Нет. Определенно могу сказать, что не женат… — Она улыбнулась. Мисс Марпл про себя закончила за свою собеседницу: «Во всяком случае, ведет себя как неженатый человек». Но мало ли на свете женатых мужчин, которые ведут себя как холостяки! Мисс Марпл могла бы привести сколько угодно примеров! — Он очень привлекателен, — сказала она задумчиво. — Да.., наверно, — довольно равнодушно согласилась Эстер. Мисс Марпл внимательно на нее посмотрела. Совсем не интересуется мужчинами? Возможно, она из тех женщин, кто верен своему единственному избраннику. Кто-то сказал мисс Марпл, что она вдова. — И давно вы у мистера Рефила? — Около пяти лет. Мне пришлось пойти на работу после смерти мужа. Я тогда оказалась в безвыходном положении, а у меня дочь школьница. — Вам, голубушка, наверное, очень нелегко с мистером Рефилом, — решилась мисс Марпл. — Да нет, к нему просто надо привыкнуть. Он очень раздражителен и вспыльчив и часто сам себе противоречит. А самое главное — люди быстро ему надоедают. Он сменил пятерых слуг за два года. Ему все время нужен кто-то новый, чтобы интереснее было им помыкать. Но мы с ним очень хорошо ладим. — Мистер Джексон, кажется, очень предупредительный молодой человек. — Тактичный, умелый, — согласилась Эстер. — Иногда, конечно, немного… — Она замялась. — У него несколько неопределенное положение? — немного подумав, догадалась мисс Марпл. — Пожалуй. То ли слуга, то ли медик. Впрочем, — она улыбнулась, — впрочем, он, кажется, неплохо тут проводит время. Так, так, мысленно отметила мисс, Марпл. В целом же проку от беседы было не слишком много. Тем не менее она продолжала щебетать и вскоре услышала кое-что и о квартете натуралистов — о Дайсонах и Хиллингтонах. — Хиллингтоны уже третий или четвертый год сюда приезжают, — сказала Эстер, — а Грегори Дайсон повадился сюда гораздо раньше. Он большой знаток Вест-Индии. В первый раз, насколько я знаю, он приехал еще с первой женой. Она была слабого здоровья и на зиму должна была уезжать за границу или куда-нибудь еще в теплые края. — И она умерла? Или они развелись? — Умерла. Кажется, именно здесь. То есть не на этом самом острове, но на одном из островов Вест-Индии. Там что-то было не так, то ли скандал какой-то, то ли что-то еще в том же роде. Он никогда о ней не упоминает. Я слышала об этом от других людей. Как будто они не очень хорошо с ней жили. — И потом он нашел себе новую жену. Эту самую Лаки. — Мисс Марпл произнесла это имя с некоторым неудовольствием, словно говоря: «Ничего себе имечко!» — Кажется, она родственница его первой жены. — А с Хиллингтонами они давно знакомы? — Думаю, с тех пор, как Хиллингтоны начали тут бывать. Года три-четыре, не больше. — Хиллингтоны производят приятное впечатление, — сказала мисс Марпл. — Такие спокойные. — Да. У них у обоих очень уравновешенный характер. — Все говорят, что они очень любят друг друга, — сказала мисс Марпл. Тон ее голоса был абсолютно ровным, однако Эстер Уолтере вскинула на нее глаза. — Но вы так не думаете? — спросила она. — Вы и сами, наверно, так не думаете? — Да, мне иногда кажется… — Очень уравновешенные мужчины, вроде полковника Хиллингтона, — сказала мисс Марпл, — порой бывают падки на ярких красоток. — И после многозначительной паузы добавила: — Лаки… Диковинное имя. А как по-вашему, мистер Дайсон догадывается о.., о том, что, возможно, происходит? «Старая сплетница, — подумала Эстер Уолтере. — Ох уж эти старухи!» — Не имею понятия, — ответила она холодно. Мисс Марпл решила сменить тему. — Жаль бедного майора Пэлгрейва, правда? Эстер Уолтере согласилась, хоть и несколько рассеянно. — Кого мне действительно жаль, так это Кендалов. — Да, репутация отеля может сильно пострадать. — Ведь люди приезжают сюда отдыхать и развлекаться, — сказала Эстер. — Забыть о болезнях, смертях, о подоходном налоге, о лопнувших от мороза трубах и прочих неприятностях. И они не хотят, — продолжала она, вдруг совершенно изменив тон, — никаких напоминаний о том, что все мы когда-то умрем. Мисс Марпл отвлеклась от своего вязанья. — Вы очень хорошо сказали, дорогая моя. Очень хорошо сказали. Именно так все и обстоит. — Ведь Кендалы совсем еще новички, — продолжала Эстер Уолтере. — Сменили Сандерсонов всего полгода назад, опыта у них почти нет, и они страшно переживают — получится или нет. — И вы считаете, это всерьез на них отразится? — Честно говоря, нет. Постояльцы на следующий же день уже перестали об этом думать — дескать, «мы сюда приехали отдыхать и будем отдыхать, что бы ни случилось». Я думаю, чья-то смерть может всколыхнуть их на двадцать четыре часа максимум, а теперь похороны прошли — и все позабыто. Если только ничто им опять об этом не напомнит. Я Молли это все говорила, но она такая мнительная. — Миссис Кендал мнительная? Мне она казалась беззаботной пташкой. — Ну-ну, это в какой-то мере напускное, — задумчиво произнесла Эстер. — На самом деле она ужасная паникерша, такие люди вечно боятся, как бы чего-нибудь не случилось. — Надо же, а у меня создалось впечатление, что он беспокоится больше, чем она. — Нет, не думаю. Тревожится именно она, а он тревожится, потому что она тревожится, — понимаете? — Любопытно, — заметила мисс Марпл. — Мне кажется, Молли отчаянно старается выглядеть очень веселой и жизнерадостной. Она тратит на это столько сил, что это ее истощает. У нее бывают странные периоды депрессии. Она не.., в общем, очень неуравновешенная. — Бедная девочка, — сказала мисс Марпл. — Я знавала таких людей, а ведь посторонние часто ничего не подозревают. — Да, внешне у них все замечательно. Но, как бы то ни было, Молли не должна так переживать из-за смерти майора Пэлгрейва. Люди то и дело умирают — кто от инфаркта, кто от инсульта, и мне кажется, что теперь даже чаще, чем раньше. Другое дело пищевое отравление или брюшной тиф — тогда да, тогда это вызвало бы переполох. — Майор Пэлгрейв никогда мне не говорил, что у него высокое давление. А вам говорил? — Кому-то говорил — не знаю кому, — может быть, мистеру Рефилу. Правда, мистер Рефил это отрицает — но ведь он человек особого склада! Точно помню, что мне как-то намекнул на это Джексон. Мол, майору следует быть осторожнее со спиртным. — Понимаю, — задумчиво сказала мисс Марпл. И продолжала: — Вы, наверно, считали майора довольно-таки нудным стариком. Вечно рассказывал какие-то истории, и, видимо, не по одному разу. — Вот это-то и было самое ужасное. Одно и то же, снова и снова, если не успеешь быстренько перевести разговор на другое. — Ну, для меня это было не так страшно — я привычная. Иной раз даже и хорошо услышать историю заново, потому что с прошлого раза успела все забыть. — С кем не случается, — рассмеялась Эстер. — Одну историю он особенно часто рассказывал, — сказала мисс Марпл. — Про убийство. Вам тоже, наверно? Эстер Уолтере открыла сумочку и стала в ней шарить. Вынув губную помаду, сказала: — Думала, потеряла. Простите, что вы сейчас сказали? — Я спросила, рассказывал ли вам майор Пэлгрейв свою любимую историю про убийство? — По-моему, да — теперь как будто припоминаю. Кто-то кого-то отравил газом. Жена мужа. Усыпила его чем-то, а потом сунула головой в духовку. Вы это имели в виду? — Нет, не совсем, — сказала мисс Марпл и пытливо посмотрела на Эстер Уолтере. — У него была уйма всяких историй, — виновато произнесла Эстер Уолтере, — и я вам говорила, что не всегда внимательно слушала. — Он носил с собой фотографию и показывал собеседникам. — Кажется, и мне показывал… Но не припомню теперь, что на ней было. Вам тоже? — Нет, — ответила мисс Марпл. — Мне не успел показать. Нас прервали… Глава 9 Мисс Прескотт и другие — Кое-что дошло до моих ушей, — начала мисс Прескотт, понизив голос и внимательно оглядевшись по сторонам. Мисс Марпл пододвинула свое кресло к ней поближе. Залучить мисс Прескотт для беседы с глазу на глаз оказалось не так легко. Священники — люди чрезвычайно семейственные, поэтому мисс Прескотт почти всегда сопровождал брат. Само собой, мисс Марпл и мисс Прескотт куда трудней было говорить начистоту в присутствии добродушного каноника. — Мне сдается, — сказала мисс Прескотт, — хотя я, конечно, не хочу никого чернить, да, по существу, я ничего толком и не знаю… — Я прекрасно вас понимаю, — заверила ее мисс Марпл. — Мне сдается, что там был скандал еще при жизни его первой жены! Как будто эта женщина, эта Лаки, — что за имя, Господи! — кажется, двоюродная сестра его первой жены — приехала к ним и стала ему помогать разобраться с цветами, бабочками или чем там он занимался. Естественно, пошли разговоры, ведь они все время вместе да вместе — понимаете, о чем я? — Со стороны много чего можно приметить, правда? — сказала мисс Марпл. — Ну и потом, конечно, когда его жена внезапно умерла… — Здесь, на этом острове? — Нет, они тогда были не то на Мартинике, не то на Тобаго. — Ясно. — Но мне рассказывали люди, которые были там в то время, что врачу что-то показалось подозрительным. — Вот как, — оживилась мисс Марпл. — Это все, конечно, только пересуды, но, в общем, действительно мистер Дайсон женился потом очень быстро. — Она еще понизила голос. — Всего через месяц. — Всего через месяц, — повторила ошеломленная мисс Марпл. Собеседницы посмотрели друг на друга. — Это выглядело.., мягко говоря, как проявление черствости, — сказала мисс Прескотт. — Да, — согласилась мисс Марпл, — без сомнения. — Потом осторожно поинтересовалась: — А деньги были замешаны? — По правде сказать, не знаю. Он шутит иногда — может быть, вы слышали, — что жена «принесла ему удачу». — Да, слышала, — сказала мисс Марпл. — Некоторые понимают это так, что он удачно женился на богатой. Хотя, конечно, — мисс Прескотт явно хотела быть до конца справедливой, — она очень хорошенькая, этого нельзя отрицать, хотя смотря на чей вкус, конечно… Я-то лично думаю, что деньги были у его первой жены. — А Хиллингтоны — состоятельные люди? — Судя по всему, да. Не то что сказочно богатые — нет, именно состоятельные. Двое их мальчиков учатся в частной школе, хороший дом в Англии, и большую часть зимы они в путешествиях. Тут подошел каноник и предложил немного прогуляться. Мисс Прескотт присоединилась к брату, а мисс Марпл осталась сидеть. Через несколько минут к отелю быстрым шагом прошел Грегори Дайсон. Поравнявшись с ней, он приветливо помахал рукой. — О чем это вы так задумались? — бросил он на ходу. Мисс Марпл мягко улыбнулась, думая, как бы он отреагировал, ответь она: «Да вот размышляю, не убийца ли вы». Это действительно казалось весьма вероятным. Все сходилось как нельзя лучше — эта история о смерти первой миссис Дайсон и рассказ майора Пэлгрейва о женоубийце, и его аналогия с «Делом о женах в ванне». Да, все сходилось; только вот не слишком ли уж явно сходилось… Мисс Марпл тут же одернула себя: можно подумать, ей точно известно, как совершаются подобные преступления? Она даже вздрогнула, услышав чей-то резкий голос: — Вы Грега случайно не видели, мисс.., мм… «Лаки не в духе», — подумала мисс Марпл. — Только что прошел туда, к отелю. — Так я и знала! — раздраженно воскликнула Лаки и стремглав ринулась дальше. «Сорок ей уже есть, и выглядит она не моложе», — прикинула мисс Марпл. Она вдруг почувствовала жалость — ко всем Лаки на свете, с которыми Время обращается столь безжалостно… Услышав сзади какой-то шум, она повернулась вместе с креслом. Мистер Рефил, поддерживаемый Джексоном, совершал свой утренний моцион. Джексон усадил своего хозяина в кресло-каталку и старался всячески ему услужить. Мистер Рефил нетерпеливо махнул рукой, отсылая его прочь, и Джексон двинулся в направлении отеля. Мисс Марпл решила действовать немедленно: мистера Рефила надолго одного не оставляют, Эстер Уолтере может прийти в любую минуту. Мисс Марпл нужно было поговорить с мистером Рефилом с глазу на глаз, как раз представлялся случай. Надо сразу брать быка за рога. Для всяких преамбул нет времени. Мистер Рефил не станет слушать праздную старушечью болтовню. Он тогда просто сбежит в свое бунгало, спасаясь от ее преследований. Так что вперед — и с места в карьер. Она подошла к нему, пододвинула кресло и, усаживаясь, сказала: — Хочу вас кое о чем спросить, мистер Рефил. — Ладно, спрашивайте, — пробурчал мистер Рефил, — так и быть. Небось денег будете просить. На что — на миссии в Африке, на ремонт храма или на что другое? — Я действительно принимаю участие в нескольких проектах подобного рода и буду счастлива, если вы сделаете пожертвование. Но спросить я вас хочу совсем не об этом. А вот о чем: не рассказывал ли вам майор Пэлгрейв историю об убийстве? — О-о, — отозвался мистер Рефил. — Вам, значит, тоже? И вы, надо полагать, приняли все за чистую монету? — Признаться, я не знала, что и подумать. А вам он что рассказал? — Наплел про некую пригожую бабенку, — сказал мистер Рефил, — этакую Лукрецию Борджиа[23] наших дней. Красивая, молодая, волосы просто золотые — все при ней. — Да? — обескураженно отозвалась мисс Марпл. — И кого же она убила? — Мужа, кого же еще? — Яд? — Нет, кажется, подсыпала ему снотворное, а потом сунула его голову в духовку. Лихая, ничего не скажешь. Пыталась представить как самоубийство. Отделалась в общем легко. Ограниченная ответственность или как это там называется. В наши дни тебя всерьез не засудят, если ты красотка или молодой хулиганствующий маменькин сынок. Да что говорить! — А фотографию вам майор показывал? — Какую — этой женщины? Нет. С какой стати? — О… Мисс Марпл не знала, что и думать. Ясное дело: майор Пэлгрейв потчевал людей рассказами не только о подстреленных им тиграх и слонах, но и о разных убийствах. Вероятно, у него был целый арсенал таких историй. Что ж, придется оставить эту затею… Ее вывел из задумчивости внезапный оглушительный рев мистера Рефила: — Джексон! Ответа не последовало. — Хотите, я его разыщу? — предложила мисс Марпл, вставая. — Бесполезно. Небось кочует где-нибудь, что же еще. Дрянь человек. Никчемная личность. Впрочем, меня он устраивает. — Пойду посмотрю, где он. Джексон сидел в дальнем углу террасы и пил коктейль с Тимом Кендалом. — Вас зовет мистер Рефил, — сказала мисс Марпл. Джексон сделал выразительную гримасу, осушил свой стакан и встал. — Ну вот, — сказал он. — Ни минуты покоя, ни минуты! Поручил мне сделать два телефонных звонка и особый диетический заказ — я надеялся, что все это даст пятнадцатиминутное алиби. Куда там! Благодарю вас, мисс Марпл. Спасибо за коктейль, мистер Кендал. Он ушел. — Жаль парня, — сказал Тим. — Иной раз предложишь ему выпить, просто чтоб подбодрить. Что бы вы хотели, мисс Марпл? Сок лайма? Я знаю, вы любите. — Нет-нет, спасибо. Я думаю, ухаживать за таким человеком, как мистер Рефил, — всегда дело неблагодарное. Инвалиды — тяжелые люди… — Я не только это имел в виду. За те деньги, какие ему платят, можно и потерпеть стариковские причуды, к тому же Рефил еще ничего, бывают хуже. Я скорей про другое… — Он замялся. Мисс Марпл посмотрела на него испытующе. — Ну.., как бы это лучше сказать.., ему трудно в смысле общения. Все такие снобы-расснобы, а ровни ему здесь нет — никого. Он выше, чем прислуга, и ниже, чем средний отдыхающий, — так, по крайней мере, мне кажется где-то уровень викторианской гувернантки[24]. Даже эта секретарша, миссис Уолтере, смотрит на него свысока. Тяжело ему. — Помолчав, Тим с некоторым пафосом заключил: — В таких местах, как это, социальные проблемы чрезвычайно обострены! Мимо них прошел доктор Грэм с книгой в руке и уселся за стол, откуда хорошо было видно море. — Доктор Грэм чем-то озабочен, — заметила мисс Марпл. — Не он один. — Вы тоже? Чем? Наверно, смертью майора Пэлгрейва? — Нет, это меня уже не интересует. Похоже, об этом все успели забыть — жизнь идет своим чередом. Нет, я тревожусь за Молли, мою жену. Вы не знаете, как бороться со снами? — Со снами? — удивилась мисс Марпл. — Да — с плохими снами, с кошмарами. Они иногда каждому из нас снятся. Но Молли — она теперь постоянно их видит и очень пугается. Может быть, что-то можно с этим сделать? Лекарство какое-нибудь? Она пробовала пить снотворное, но говорит, от него только хуже — хочешь проснуться и не можешь. — А что ей снится? — Что кто-то ее преследует… Или подглядывает за ней, шпионит — она, даже когда просыпается, не может отделаться от этого чувства. — Ну а врачи… — У нее предубеждение против врачей. Даже слышать о них не хочет… Ладно, ничего. Думаю, все пройдет. Но, понимаете, мы были так счастливы. Радовались жизни. А теперь вот, с недавних пор… Может быть, это смерть старика Пэлгрейва выбила ее из колеи. Она.., так изменилась… Он встал. — Извините, дела. Так вы уверены, что не хотите лайма? Мисс Марпл покачала головой, целиком погрузившись в свои мысли. Ее лицо было очень тревожным. Придя к какому-то заключению, она посмотрела на доктора Грэма и решилась. — Я должна попросить у вас прощения, доктор Грэм, — сказала она, подходя к его столику. — Неужели? — несколько удивленно, но добродушно отозвался доктор, галантно пододвигая ей стул. — Увы, я совершила довольно неприглядный поступок, — сказала мисс Марпл. — Я намеренно солгала вам, доктор Грэм. Она посмотрела на него с опаской. Ее признание доктора не потрясло, хотя все же несколько озадачило. — В самом деле? — спросил он. — Ну, не стоит из-за этого так уж расстраиваться. О чем же солгала эта милая старушка, гадал он, — убавила свой возраст? Хотя вроде бы о возрасте вообще речь не заходила. — Что ж, я готов выслушать вас, — сказал он, поскольку ясно было, что она хочет облегчить душу. — Помните наш разговор о фотографии моего племянника, которую я дала майору Пэлгрейву, а он не успел вернуть? — Конечно, помню. Очень жаль, что мы не смогли ее отыскать. — Не было никакой фотографии, — сказала мисс Марпл тихим и жалобным голосом. — Прошу прощения? — Не было никакой фотографии. Я выдумала эту историю. — Выдумали? — В голосе доктора Грэма зазвучала досада. — А зачем? И тут мисс Марпл рассказала ему все. Четко и ясно, без экивоков. Про свой разговор с майором Пэлгрейвом, про рассказанную им историю о двух убийствах, про то, как он хотел показать ей снимок, про его внезапное замешательство; потом перешла к своим собственным тревогам и к своему решению разобраться, в чем дело. — Вот мне и пришлось сказать вам заведомую не правду. Надеюсь, вы меня простите. — То есть у вас создалось впечатление, что он собирался показать вам фотографию убийцы? — Так он сам сказал, — ответила мисс Марпл. — Во всяком случае, он сказал, что снимок подарил ему знакомый, от которого он услышал эту историю об убийствах. — Ясно, ясно. И — простите, что я спрашиваю — вы ему поверили? — Теперь мне сложно вспомнить, поверила ли я ему в тот момент. Но на другой день, как вы знаете, он умер. — Да, — сказал доктор Грэм, вдруг в полной мере осознав жестокий смысл этих слов. — На другой день он умер… — И снимок пропал. Доктор Грэм посмотрел на нее, явно не зная, что сказать. — Извините меня, мисс Марпл, — промолвил он наконец, — то, что вы рассказали мне сейчас, — правда? — Ваши сомнения совершенно естественны, — сказала мисс Марпл. — Я на вашем месте тоже сомневалась бы. Да, сейчас я рассказала вам правду, но боюсь, что вам придется поверить мне на слово. Впрочем, не столь уж важно, поверите вы или нет — я сочла, что все равно вы должны об этом знать. — Для чего? — Для того, чтобы иметь всю информацию на случай… — На какой же? — На случай, если захотите что-то предпринять. Глава 10 Что решили в Джеймстауне В Джеймстауне, в кабинете главы администрации, доктор Грэм сидел у стола своего друга Дэвентри, серьезного молодого человека тридцати пяти лет. — Вы что-то туману напустили по телефону, Грэм, — сказал Дэвентри. — Какие-то новые обстоятельства? — Не знаю, — сказал доктор Грэм, — но я обеспокоен. Дэвентри пристально на него посмотрел, потом кивнул слуге, принесшему напитки. В нескольких шутливых фразах рассказал о недавней поездке на рыбалку. Когда слуга вышел, он откинулся в кресле и опять посмотрел Грэму в глаза. — Ну что ж, — сказал он, — выкладывайте. Доктор Грэм изложил беспокоящие его факты. Дэвентри негромко присвистнул. — Понятно. Значит, по-вашему, со смертью старого Пэлгрейва не все чисто. И вы не уверены, что тут — естественные причины. Кто оформлял свидетельство о смерти? Робертсон, наверно. У него сомнений, видимо, не было. — Не было, но на него могло повлиять то обстоятельство, что в ванной нашли таблетки серенита. Он помнится спросил меня, не говорил ли мне Пэлгрейв, что страдает гипертонией, и я ответил, что нет, у меня лично с ним никогда подобного разговора не было, но другим в отеле майор определенно об этом говорил. Пузырек с таблетками и то, что Пэлгрейв сам кому-то жаловался на давление, — все сходилось. Вроде бы совершенно ясная картина — а теперь вот возникают сомнения. Если бы я давал свидетельство, то не задумываясь написал бы то же самое. Все указывало на то, что он умер именно из-за гипертонического криза. Я бы и вспоминать про это не стал, если бы не загадочная пропажа фотографии… — Погодите, Грэм, — прервал его Дэвентри, — прошу прощения, но не слишком ли вы доверяете довольно странным рассказам вашей пожилой дамы? Вы же знаете, какие они, эти старушки. Ухватятся за какую-нибудь незначительную деталь и бог знает что нафантазируют. — Да, знаю, — сказал доктор Грэм извиняющимся тоном. — Я и сам говорил себе, что все это, наверное, чушь, даже почти наверняка чушь. Но все-таки меня гложет сомнение. Уж очень ее рассказ был убедительным — до мельчайших подробностей… — Все в целом кажется мне совершенно невероятным, — сказал Дэвентри. — Какая-то старушка рассказывает вам про снимок, которого там быть не должно, то есть.., я, кажется, совсем запутался — я хотел сказать, который должен был там быть, — но внимания заслуживают только слова горничной о том, что пузырька с таблетками (которые и стали основанием для вывода о причине смерти!) она раньше у майора не видела. Но ведь этому можно дать сотни объяснений. Он мог постоянно носить его с собой. — Это, конечно, возможно. — Или горничная ошиблась — может быть, раньше она просто не замечала пузырька… — И это возможно. — Что же мы имеем? — Девушка говорила очень уверенно, — задумчиво проговорил Грэм. — Ну, жители Сент-Оноре, они ведь очень возбудимые. Вам ли не знать. Темпераментный народ. Так себя умеют накрутить. А вы сами что думаете — что она знает больше, чем говорит? — Возможно, — немного подумав, сказал Грэм. — Может быть, вы тогда как-нибудь вытянете из нее остальное? Не хотелось бы поднимать шум, не имея на то определенных оснований. Если он умер не от гипертонического криза, то отчего же? — В наши дни причин может быть предостаточно, — сказал доктор Грэм. — Вы имеете в виду нечто такое, что не оставляет видимых следов? — Ну не все же, — сказал доктор Грэм сухо, — столь беспечны, чтобы использовать мышьяк. — Давайте наведем полную ясность — каковы ваши предположения? Что таблетки были подменены? И таким способом майор Пэлгрейв был отравлен? — Так считает эта девушка, Виктория… Фамилию забыл. Но она ошибается. Нет, по-моему, тут другое. Если кто-то решил быстро избавиться от майора, он мог подмешать ему что-то в питье. А чтобы никто не усомнился в том, что это естественная смерть, подкинуть таблетки от давления. И наконец, пустить слух о том, что майор страдает гипертонией. — И кто же пустил этот слух? — Я пытался выяснить — но ничего не вышло. Это было ловко проделано. Некто «А» говорит: «Мне кажется, это „Б“ сказал». Тот на мой вопрос отвечает: «Нет, я не говорил, но, помнится, об этом „В“ когда-то упоминал». Спрашиваю «В» и слышу: «Несколько человек об этом толковали, в том числе „А“, насколько я помню». Круг замкнулся. — Хитрый расчет? — Похоже. После смерти майора все вдруг заговорили о его гипертонии — и все с чужих слов. — Не проще ли было просто отравить его — и дело с концом? — Нет. Тогда врач сделал бы тщательное обследование а, может быть, даже и вскрытие. А так он просто констатировал смерть и подмахнул свидетельство. — Что я, по-вашему, должен предпринять? Обратиться в следственный отдел? Предложить им провести эксгумацию? Представляете, какой переполох поднимется? — Можно проделать все тихо. — Это у нас-то? На Сент-Оноре? Господь с вами! Лопату в руки не успеют взять, как уже пойдут разговоры. Но делать нечего. — Дэвентри вздохнул. — Придется этим заняться. Хотя я считаю, что все это домыслы. — Очень надеюсь, что так, — сказал доктор Грэм. Глава 11 Вечер в отеле «Золотая пальма» Молли проверила, как лежат столовые приборы, убрала с одного стола лишний нож, поправила вилку, передвинула пару бокалов, отступила, чтобы еще раз охватить все взглядом, потом вышла на террасу. Там сейчас никого не было. Она прошла в дальний конец и облокотилась на балюстраду. Скоро начнется очередной вечер. Смех, болтовня, еда и выпивка, беззаботное веселье — жизнь, в которую она так хотела окунуться и которая до совсем недавнего времени так ее радовала. А теперь даже Тим стал каким-то нервным. Конечно, в какой-то степени его беспокойство оправдано. Им так важно, чтобы их предприятие нормально работало. Ведь Тим вложил в отель все, что у них было. Но не это, думалось Молли, беспокоит его в первую очередь. «Я сама — вот что главное. Но я не понимаю, почему нужно обо мне беспокоиться». А беспокойство с его стороны было. В этом она не сомневалась. Какие вопросы он задавал, какие нервные взгляды бросал на нее время от времени. «Но почему? — недоумевала Молли. — Я же очень стараюсь не показывать виду». Она попробовала еще раз все проанализировать. Чего-то она все же не понимала. Не могла вспомнить, когда это началось? И в чем, собственно, дело? Она стала бояться людей. Почему — она не знала. Что они могли ей плохого сделать? Что против нее замыслить? Она опустила голову — и нервно вздрогнула: кто-то коснулся ее руки. Она резко обернулась и увидела Грегори Дайсона, слегка смущенного ее реакцией. — Прошу прощения. Я напугал вас, малышка? Молли терпеть не могла, когда кто-то называл ее малышкой. Она поспешила ответить как можно беспечнее: — Я не слышала, как вы подошли, мистер Дайсон, и поэтому напугалась. — Мистер Дайсон? Ну зачем так церемонно? Разве мы тут не одна большая счастливая семья? Эд, я, Лаки, Ивлин, вы, Тим, Эстер Уолтере и старик Рефил. Все вместе — одна веселая семья. «Изрядно накачался уже», — подумала Молли. Она лучезарно улыбнулась ему: — Что делать! Я знаю, что иногда выгляжу суровой хозяйкой, — сказала она небрежно. — Но мы с Тимом не считаем себя вправе обращаться к гостям по имени. — О Господи! К чему эти формальности? Молли, прелесть моя, я приглашаю вас выпить со мной коктейль. — Сейчас не могу, — ответила Молли. — У меня еще есть кое-какие дела. — Ну не убегайте так быстро. — Он взял ее под локоть. — Вы неотразимы, Молли. Не знаю, понимает ли Тим, как ему повезло. — Я делаю все, чтобы он понял, — сказала Молли с улыбкой. — А я на все готов для вас, — он пожирал ее глазами, — но только не говорите об этом моей жене. — Как вам сегодняшний поход? Удачный? — Да, вполне. Но если начистоту — я иногда готов послать всех этих пташек-бабочек ко всем чертям. Они тоже могут надоесть. Как вы смотрите на небольшой пикник в один из ближайших дней — только вы да я? — Обязательно как-нибудь устроим, — весело отозвалась Молли. — Чудесная мысль. С легким смешком она высвободила руку и вернулась в бар. — Это ты, Молли, — сказал Тим. — Ты что-то запыхалась. С кем это ты там разговаривала? Он покосился на дверь, через которую она вошла. — С Грегори Дайсоном. — И что ему от тебя нужно? — Заигрывал со мной слегка, — ответила Молли. — Черт бы его побрал. — Не беспокойся, я сама могу его послать куда подальше. Тим хотел было что-то сказать, но тут ему на глаза попался Фернандо, и он пошел к нему дать очередные указания. Молли выскользнула сквозь кухонную дверь и спустилась по ступенькам на пляж. Грегори Дайсон шепотом выругался. Потом медленно поплелся к своему бунгало. Он был почти уже у цели, как вдруг из тени, падавшей от куста, его окликнул чей-то голос. Вздрогнув, он повернул голову. То, что он увидел в густеющих сумерках, он сначала принял за привидение. Но тут же рассмеялся. Эта призрачная женщина без лица выглядела так потому, что платье у нее было белое, а лицо черное. Виктория вышла из кустов на дорожку. — Мистер Дайсон, можно вас на минуточку? — Пожалуйста. В чем дело? Ему было стыдно за свой мгновенный испуг, и в его голосе прозвучало раздражение. — Я тут вам кое-что принесла, сэр. — Она протянула руку. На ладони у нее лежал пузырек с таблетками. — Это ведь ваше, да? Ваше? — Ну да, мой серенит. Да, конечно. Где ты это нашла? — Там, где это лежало. В ванной у старого джентльмена. — У какого еще джентльмена? — У того, который помер, — сказала она мрачным тоном. — Не очень-то ему спокойно спится в могиле. — Почему, черт возьми? — спросил Дайсон. Виктория молча смотрела на него. — Не понимаю, о чем ты говоришь. Ты что, нашла эти таблетки в бунгало у майора Пэлгрейва? — Да, в его вещах. Когда доктор и люди из Джеймстауна уехали, мне дали выбросить все, что было у него в ванной. Зубную пасту, лосьоны всякие, и еще вот это. — Ну, и почему ты не выбросила? — Потому что это ваши таблетки. Они у вас пропали. Помните, вы меня о них спрашивали? — Да.., помню.., спрашивал, да. Я.., я думал, что куда-то их переложил. — Нет, вы никуда их не перекладывали. Их взяли из вашего бунгало и отнесли в бунгало майора Пэлгрейва. — Откуда ты знаешь? — спросил он рассерженно. — Знаю. Видела. — Она улыбнулась, сверкнув белыми зубами. — Один человек их подбросил в домик джентльмена, который умер. А я теперь возвращаю вам. — Постой… Послушай! О чем ты? Что.., кого ты видела? Она отступила в кусты и растворилась в темноте. Грег рванулся было вслед за ней, но остановился. И так и стоял, нерешительно теребя подбородок. — Что случилось, Грег? Привидение увидал? — спросила миссис Дайсон, которая шла по дорожке от их бунгало. — Вроде того. — С кем это ты сейчас разговаривал? — С девушкой, которая у нас прибирается. Ее, кажется, Викторией зовут. — И что она хотела? Соблазнить тебя? — Не говори глупостей, Лаки. У этой девицы возникла совершенно идиотская идея. — Что за идея? — Помнишь, я на днях не мог найти серенит? — Да, ты так говорил. — Что значит — так говорил? — Да перестань, черт возьми, цепляться к любому слову! — Прости, — сказал Грег. — Все такую таинственность развели. — Он разжал руку и показал ей пузырек с таблетками. — Вот, вернула мне. — Она их что, стащила? — Нет. Вроде бы где-то нашла. — Так, ну и что? В чем таинственность-то? — Да ни в чем, — сказал Грег. — Просто она вывела меня из равновесия. — Да ладно, Грег, брось, не стоит ломать голову над всякой ерундой. Пошли выпьем чего-нибудь перед ужином. Молли спустилась на пляж. Она села в плетеное кресло, выбрав одно из тех старых и расшатанных, которыми редко пользовались. Какое-то время она смотрела на море, а потом вдруг уронила голову на руки и горько расплакалась. Сидела и рыдала взахлеб, пока рядом не зашуршали чьи-то шаги; резко выпрямившись, она увидела стоящую над ней миссис Хиллингтон. — Здравствуйте, Ивлин, я и не слышала, как вы подошли. Я прошу прощения. — Что случилось, дорогая? — спросила Ивлин. — Какая-то неприятность? — Она пододвинула другое кресло и села рядом. — Скажите мне. — Ничего не случилось, — сказала Молли. — Ничего абсолютно. — Не обманывайте меня. Просто так вы бы не стали сидеть тут и плакать. Почему не рассказать? Это.., что-то между вами и Тимом? — Нет, что вы. — Рада слышать. Смотришь на вас двоих и думаешь: как им хорошо вместе. — А я то же самое думаю о вас, — сказала Молли. — Мы с Тимом просто восхищены вами.., тем, что вы с Эдвардом после стольких лет брака так счастливы вместе. — А, вы об этом, — отозвалась Ивлин, сразу как-то сникнув, но Молли не обратила на это внимания. — Многие ведь жутко ссорятся, — сказала она, — портят друг другу жизнь. Даже если очень сильно любят друг друга, все равно ссорятся, и даже при посторонних. — Некоторым нравится так жить, — сказала Ивлин. — Для них эти перебранки мало что значат. — По мне, это просто ужасно, — сказала Молли. — По мне, тоже. — Но ведь вы с Эдвардом… — Да перестаньте вы, Молли. Не хочу, чтобы вы заблуждались на наш счет. Мы с Эдвардом… — Она запнулась. — Если хотите знать, наедине мы и нескольких слов друг другу не сказали за последние три года. — Что? — Молли в испуге посмотрела на нее. — Я.., я не верю. — Ну да, мы оба делаем вид, что все в порядке. И он и я — мы считаем, что не стоит выяснять отношения при посторонних. К тому же нет никакой нужды их выяснять. — Но что у вас произошло? — Обычная вещь. — Что значит обычная вещь? Другая… — Совершенно верно, другая женщина, и вам, думаю, нетрудно догадаться, кто она. — Вы хотите сказать, миссис Дайсон? Лаки? Ивлин кивнула. — Я замечала, что они много времени проводят вместе, — сказала Молли, — но я думала, это просто так… — Приятельские отношения? Ничего больше? — Но почему… — Молли запнулась, потом начала сызнова: — Кто-нибудь другой на вашем месте.., я хочу сказать.., нет, я не должна, наверно, спрашивать. — Спрашивайте все что хотите, — сказала Ивлин. — Я устала молчать, устала разыгрывать счастливую и благопристойную супругу. Эдвард совершенно потерял голову из-за этой Лаки. До такой степени, что даже рассказал об этом мне. Видимо, покрасоваться захотел, вон какой я благородный, честный и так далее. Он не подумал только о том, каково теперь мне. — Он не захотел с вами разойтись? Ивлин покачала головой. — У нас двое сыновей. Мы оба их очень любим. Они учатся в прекрасной английской школе. Мы не хотели разрушать семью. Лаки тоже не жаждет разводиться. Грег — очень богатый человек. Первая жена оставила ему большое состояние. Вот так и живем — Эдвард и Лаки в счастливом грехе, Грег в блаженном неведении, мы с Эдвардом просто как добрые друзья. В ее словах звучала жгучая горечь. — Но как.., как вы терпите? — Человек ко всему может привыкнуть. Правда, иногда… — Что иногда? — спросила Молли. — Иногда мне хочется убить эту женщину. Молли поразилась силе ненависти, прозвучавшей в ее голосе. — Но обо мне хватит, — сказала Ивлин. — Поговорим о вас. Я хочу знать, что у вас стряслось. Молли помолчала, потом нерешительно произнесла: — Только.., только то, что со мной, по-моему, что-то не так. — Не так? О чем это вы? Молли горестно покачала головой. — Я боюсь, — сказала она. — Я ужасно боюсь. — Чего боитесь? — Всего. И.., мне все хуже и хуже. Какие-то голоса в кустах, чьи-то шаги — или то, что люди кругом говорят. Словно кто-то смотрит на меня все время, шпионит за мной. Кто-то желает мне зла. Я постоянно это чувствую. Кто-то желает мне зла. — Девочка вы моя. — Ивлин была потрясена. — И давно это у вас? — Не знаю. Постепенно… Постепенно… И это еще не все. — Что еще? — Иногда бывает так, — проговорила Молли медленно, — что я не могу отдать себе отчета, не могу вспомнить, что со мной было. — Вы хотите сказать, что у вас бывают провалы памяти? — Похоже на это. Ну, скажем, иногда.., смотрю на часы и вижу — пять часов.., и ничего не могу вспомнить начиная с половины второго или с двух. — Милая моя, это просто значит, что вы дремали. Прикорнули ненадолго. — Нет, — возразила Молли, — тут совсем другое. Потому что, понимаете, все совершенно не так, как бывает, когда проснешься. Я вдруг оказываюсь в другом месте. Иногда на мне уже другая одежда, иногда потом выясняется, что я делала что-то — даже говорила с людьми, — а сама забыла все начисто. Ивлин смотрела на нее с ужасом. — Молли, милая моя, если так, то вам надо обратиться к доктору. — Нет, не хочу к доктору! Только не это! Я к врачам близко не подойду! Ивлин пристально посмотрела ей в глаза, потом накрыла ладонью ее руку. — Может быть, вам не стоит так уж бояться врачей, Молли. Ведь бывают у людей всякие нервные стрессы, в которых нет ничего особенно серьезного, которые проходят бесследно. Врач мог бы доказать вам это. — Нет, не мог бы. Он обязательно скажет, что я тяжело больна. — Ну почему, почему вы думаете, что тяжело больны? — Потому что… — начала Молли и замолчала. — Нет, не знаю почему. — А не могли бы ваши родные.., есть у вас кто-нибудь — мать, сестры или кто-то еще, кто мог бы сюда приехать? — У меня с матерью плохие отношения. Всю жизнь. Да, сестры есть. Они замужем, но я думаю.., я думаю, если бы я попросила, они бы приехали. Но я не буду просить. Мне никто не нужен — никто, кроме Тима. — Тим обо всем этом знает? Вы ему говорили? — По существу, нет, — ответила Молли. — Но он обо мне беспокоится и за мной присматривает. Словно хочет.., ну, помочь мне, что ли, защитить меня. И если так, то, значит, я нуждаюсь в защите, правда? — Я думаю, во многом это чистая мнительность, но все же вам надо поговорить с врачом. — Со старым доктором Грэмом? От него не будет никакой пользы. — Он не единственный врач на острове. — Наверно, у меня ничего серьезного, — сказала Молли. — Просто.., мне не следует об этом думать. Скорей всего вы правы — это одна мнительность. Как поздно уже. Господи. Мне давно пора быть в столовой. Я.., должна идти. Она остро и почти неприязненно взглянула на Ивлин Хиллингтон и поспешно ушла. Ивлин проводила ее внимательным взглядом. Глава 12 Старые грехи отбрасывают длинные тени — Слушай, я, кажись, кой-чего знаю. — Про что это ты, Виктория? — Я, кажись, кой-чего знаю. И, может, хорошие деньги за это отхвачу. Ох, хорошие. — Эй, поосторожней, не вяжись ни во что, ясно тебе? Уж лучше я сам этим делом займусь. Виктория рассмеялась — сочно, от души. — Ты погоди, увидишь, — сказала она. — Мне сподручней в эту игру играть. Тут деньгами пахнет, понял? Большими деньгами. Кой-чего я видала, кой о чем догадалась. Думаю, правильно догадалась. И ее мягкий сочный смех опять огласил темноту. — Ивлин… — Да? — машинально отозвалась Ивлин Хиллингтон, без всякого интереса. И даже не подняла глаз на мужа, продолжая расчесывать свои короткие темные волосы. — Ивлин, как ты смотришь на то, чтобы послать все это к чертям и вернуться в Англию? При этих его словах Ивлин резко опустила руку с массажной щеткой. Повернулась к нему. — Ты хочешь.., но мы ведь только приехали. Трех недель еще не прошло. — Я знаю. Но — как ты на это смотришь? Она смотрела на него недоверчиво. — Ты действительно хочешь в Англию? Домой? — Да. — Расстаться с… Лаки? Он даже вздрогнул. — Ты, похоже, все время знала о.., ну, о том, что происходит. — Знала, как не знать. — И никогда ничего мне не говорила. — А зачем? Уже не первый год, как у нас с тобой все определилось — полная ясность. Ни ты, ни я не хотим разрыва. Вот мы и решили, не сговариваясь, что каждый будет жить своей жизнью, но видимость брака останется. — И прежде, чем он успел что-то ответить, она добавила: — Но теперь-то почему тебя так потянуло в Англию? — Потому что я дошел до края. Не могу больше, Ивлин. Просто не могу. Всегда сдержанный, Эдвард Хиллингтон был просто не похож на себя. Руки его дрожали, он судорожно сглатывал, его обычно спокойное и бесстрастное лицо исказила внутренняя мука. — Господи, Эдвард, что случилось? — Ничего не случилось, просто я хочу убраться отсюда… — Ты был по уши влюблен в Лаки. А теперь это прошло? Так, что ли, я должна тебя понимать? — Да. Но ты, наверно, уже не сможешь испытывать ко мне прежнее чувство? — Не будем сейчас об этом, хорошо? Я хочу знать, что тебя так мучает, Эдвард. — Не сказать чтоб особенно что-то… — И все-таки мучает. Что именно? — Разве это не ясно? — Да нет, не ясно, — сказала Ивлин. — Давай без обиняков. У тебя был роман. Не ты первый, не ты последний. Теперь роман кончился. Или не кончился? Возможно, он не кончился с ее стороны. Так? А Грег знает что-нибудь? Я часто задавалась этим вопросом. — Не могу тебе ответить. Он ни разу даже не намекнул. И держится всегда очень дружелюбно. — Мужчины порой бывают на удивление тупы, — задумчиво сказала Ивлин. — Или.., может быть, у Грега есть свои грешки на стороне? — Он ведь с тобой заигрывал, да? Ответь. Я знаю, что заигрывал… — Да, было, — небрежно ответила Ивлин, — но он так со всеми. Ты же знаешь Грега. По сути, это ровным счетом ничего не значит. Просто строит из себя темпераментного мужчину. — А ты как к нему относишься, Ивлин? Только честно. — Как я отношусь к Грегу? Прекрасно — он забавный. И хороший друг. — Просто друг? Хотелось бы верить. — Не понимаю, какое это имеет для тебя значение, — промолвила Ивлин сухо. — Разве я не заслуживаю твоей откровенности? Ивлин подошла к окну, постояла, глядя вдаль, и вернулась обратно. — Я хотела бы знать, что тебя на самом деле мучает, Эдвард. — Я тебе сказал. — Неужели это все? — Боюсь, ты никогда не сможешь понять, насколько диким и нелепым кажется подобное безумие, когда оно уже миновало. — Я все же попытаюсь. Но в данный момент меня больше всего беспокоит то, что Лаки до сих пор имеет над тобой какую-то власть. Она ведь не просто брошенная любовница. Она тигрица с острыми когтями. Ты должен сказать мне всю правду, Эдвард. Если хочешь моей поддержки — другого пути нет. Эдвард тихо сказал: — Если не расстанусь с ней немедленно — убью ее. — Убьешь Лаки? Почему? — Из-за того, что она заставила меня сделать… — А что она заставила тебя сделать? — Я помог ей совершить убийство… Слово было произнесено. Воцарилась тишина. Ивлин смотрела на него округлившимися глазами. — Ты понимаешь, что ты сказал? — Да. А тогда я ни о чем даже не догадывался. Она попросила меня купить кое-какие лекарства. Я не знал — не имел ни малейшего представления, зачем они ей. Она дала мне рецепт, который у нее был, и попросила скопировать… — Когда это было? — Четыре года назад. На Мартинике. Когда.., когда жена Грега… — Его первая жена? Гейл? Ты хочешь сказать, что Лаки ее отравила? — Да — и я ей помог. Когда я понял… Ивлин прервала его. — Когда ты понял, что случилось. Лаки напомнила тебе о том, что рецепт написал ты, лекарство покупал ты, и теперь вы с ней повязаны? Верно? — Да. Она сказала, что сделала это из жалости.., что Гейл сильно мучилась.., что она умоляла Лаки помочь ей уйти из жизни. — Убийство из милосердия! И ты поверил? Помолчав, Эдвард Хиллингтон ответил: — Нет.., в глубине души нет.., я принял это объяснение, потому что хотел поверить.., потому что потерял голову от любви к Лаки. — А потом — когда она вышла за Грега — ты все еще верил? — К тому времени я уже убедил себя. — А Грег — было ему что-нибудь известно? — Абсолютно ничего. — Вот в это поверить очень трудно! Эдвард Хиллингтон не мог больше сдерживаться. — Ивлин, мне необходимо от этого освободиться! Эта женщина до сих пор не упускает случая напомнить мне о том, что я ее соучастник. Она знает, что я больше не люблю ее. Не люблю? Да я ее ненавижу. Но она всячески дает мне почувствовать, что я с ней связан — тем, что мы вместе совершили… Ивлин принялась ходить взад-вперед по комнате; потом остановилась и посмотрела ему в глаза. — Эдвард, твоя беда в том, что ты до смешного чувствительный и к тому же невероятно внушаемый человек. Эта дьяволица держит тебя в своей власти, играя на твоем чувстве вины. Но скажу тебе в простых библейских выражениях: вина, которая тебя гнетет, — это твой грех прелюбодеяния, а не убийства, тебя мучила совесть из-за романа с Лаки — а потом она воспользовалась тобой, чтобы убить Гейл, и заставила тебя почувствовать, что ты тоже в этом повинен. Но это не так. — Ивлин… — Он шагнул к ней. Она отступила назад, немного помолчала — и посмотрела на него испытующе. — Это все правда, Эдвард? Правда? Или ты это сочинил? — Ивлин! Ну зачем я бы стал сочинять? — Не знаю, — медленно ответила Ивлин Хиллингтон. — Понимаешь, мне трудно верить — кому бы то ни было. И еще.., ох, не знаю.., я дошла до того, что вообще ни во что не могу верить, даже если это правда. — Пропади пропадом все это. Вернемся в Англию. — Да… Вернемся… Но не сейчас. — Почему? — Не надо подавать виду — пока. Это важно. Ты не понимаешь, Эдвард? Важно, чтобы Лаки ничего не заподозрила… Глава 13 Виктория Джонсон сходит со сцены Вечер близился к концу. Стальной джаз постепенно умерял свой пыл. Тим вышел из столовой на террасу и обвел ее взглядом. Потом обошел освободившиеся столы и выключил стоявшие на них лампы. Вдруг позади него женский голос произнес: — Тим, можно вас на минуточку? Тим Кендал вздрогнул. — А, это вы, Ивлин! Чем могу быть полезен?

The script ran 0.016 seconds.