1 2 3 
Ивлин огляделась по сторонам.
— Пойдемте, присядем к тому столу.
Она подвела его к столу в дальнем конце террасы. Тут им никто не мог помешать.
— Тим, простите, что я начинаю этот разговор, но я очень обеспокоена из-за Молли.
Его лицо мгновенно изменилось.
— Что такое? — спросил он напряженным тоном.
— Мне кажется, с ней не все в порядке. Она выведена из равновесия.
— Да, в последнее время ее выводит из равновесия буквально все.
— Я считаю, что ей нужно поговорить с врачом.
— Вы, наверно, правы, но она не хочет. Даже мысли не допускает.
— Почему?
— А? Что почему?
— Почему она не допускает мысли о разговоре с врачом?
— Ну, — ответил Тим неопределенно, — знаете, бывает иногда такое настроение. Когда человек боится услышать от врача что-то нехорошее.
— Но вас, лично вас ее состояние не беспокоит?
— Беспокоит, конечно. Еще бы.
— А не мог бы сюда приехать кто-нибудь из ее родных и побыть с ней?
— Нет. От этого ей бы стало только хуже — гораздо хуже.
— А там что-то не так? В смысле, с ее родными?
— Да в общем-то обычное дело. Просто она очень нервная, и.., ну не могла с ними ладить.., особенно с матерью. Никогда не могла. Они.., странная у них семейка.., в некоторых отношениях.., короче говоря, она с ними порвала. Хорошо сделала, я считаю.
Ивлин, помешкав, добавила:
— По ее словам, у нее, бывают провалы памяти, и еще она испытывает страх перед людьми. Это уже чуть ли не мания преследования.
— Ну не надо! — рассердился Тим. — Скажете тоже — мания преследования! Легко вам такими словами бросаться. Просто у нее.., в общем.., нервозное состояние. Приехала сюда, здесь все для нее чужое, черные лица кругом… Мало ли какие страхи все это может вызывать!
— Да, но не у таких женщин, как Молли.
— Знаете, иной раз со стороны и не поймешь, чего человек боится. Кто-то не может, например, находиться в одной комнате с кошкой. Другой падает в обморок при виде гусеницы у себя на рукаве.
— Мне очень неприятно это говорить.., но я считаю, что ей необходимо проконсультироваться.., в общем, с психиатром.
— Нет! — взорвался Тим. — Я не допущу, чтобы эти шарлатаны ее мучили, приставали к ней. Я им не верю. От них только хуже. Если бы ее мать послала психиатров подальше…
— Так, значит, у нее в семье было такое? Я имею в виду… — она замялась, подбирая слово, — что это наследственное…
— Не хочу об этом говорить. Я ее забрал оттуда, и она была в порядке, в полном порядке. Просто сейчас она в нервном состоянии… Все знают, такие вещи не передаются по наследству. Это устаревший взгляд. Молли совершенно здорова. У нее просто… Я думаю, на нее подействовала смерть несчастного старика Пэлгрейва.
— Понимаю, — задумчиво сказала Ивлин. — Хотя разве было в его смерти что-нибудь такое, что могло дать повод для тревоги?
— Нет, разумеется, не было. Но внезапная смерть человека — в любом случае потрясение.
У него был такой несчастный и потерянный вид, что сердце Ивлин сжалось. Она положила ладонь ему на руку.
— Тим, вам лучше знать, что надо делать, но если я хоть чем-то могу быть полезна — например, отвезти Молли в Нью-Йорк или куда-нибудь еще, где можно получить квалифицированную медицинскую помощь — я могла бы полететь туда с ней…
— Я очень вам признателен, Ивлин, но повторяю: Молли в порядке. И вообще, ей уже лучше.
Ивлин с сомнением покачала головой. Потом медленно повернулась и окинула взглядом террасу. Почти все уже разошлись по своим бунгало. Ивлин двинулась к своему столику посмотреть, не забыла ли она там что-нибудь, — и вдруг услышала короткое восклицание Тима. Резко обернулась. Он смотрел туда, где кончалась терраса и были ступеньки; она бросила взгляд в ту же сторону. И у нее занялось дыхание.
По ступенькам со стороны пляжа поднималась Молли. Она судорожно всхлипывала и ступала словно на ощупь, ничего не видя вокруг. Тим закричал:
— Молли! Что случилось? — и кинулся к ней. Ивлин — за ним следом. Молли уже взошла на верхнюю ступеньку и стояла, заведя обе руки за спину. Она заговорила рыдающим прерывающимся голосом:
— Я нашла ее… Она там, в кустах… Там, в кустах… И посмотрите на мои руки — на мои руки!
Она протянула их вперед, и Ивлин с ужасом увидела на них странные пятна. В приглушенном свете они казались темными, но она сразу поняла, что их подлинный цвет — красный.
— Что такое, Молли? — воскликнул Тим.
— Там, — сказала Молли. Она покачнулась. — В кустах…
Тим нерешительно оглянулся, посмотрел на Ивлин, чуть подтолкнул Молли к ней и сбежал по лестнице. Ивлин обняла молодую женщину за плечи.
— Сюда. Сядьте, Молли. Вот так. Выпейте чего-нибудь.
Молли рухнула на стул и повалилась вперед, уронив голову на скрещенные на столе руки. Ивлин ни о чем не спрашивала. Она поняла, что нужно дать ей время прийти в себя.
— Все образуется, поверьте мне, — промолвила она ласково. — Все образуется.
— Не знаю, — сказала Молли. — Не знаю, что случилось. Ничего не знаю. Ничего не помню. Я… — Она рывком подняла голову. — Что со мной? Что со мной?
— Все уладится, девочка моя. Все будет в порядке.
Тим медленно поднимался по ступенькам. На нем лица не было. Ивлин посмотрела на него, вопросительно вскинув брови.
— Это одна из наших девушек, — произнес он. — Как ее… Виктория. Кто-то убил ее.., пырнул ножом.

Глава 14
Расследование

Молли лежала на кровати. По одну сторону от нее стояли доктор Грэм и местный полицейский врач Робертсон, по другую — Тим. Робертсон сосчитал ее пульс, потом кивнул стоявшему в ногах постели худощавому чернокожему человеку в форме — инспектору Уэстону из полиции острова Сент-Оноре.
— Только самые краткие показания — и все, — сказал врач.
Полицейский кивнул.
— Миссис Кендал, расскажите нам, как вы ее обнаружили.
Казалось, что Молли ничего не слышала, но чуть погодя она заговорила слабым голосом, звучавшим словно издалека.
— В кустах.., белело…
— Вы что-то увидели и подошли посмотреть, что там такое? Верно мы вас поняли?
— Да.., белое.., там лежало.., я хотела.., хотела поднять.., а там.., кровь.., кровь по рукам…
Она задрожала. Доктор Грэм покачал головой. Робертсон прошептал:
— Заканчивайте, она почти на пределе.
— Что вы делали на пляже, миссис Кендал?
— Тепло.., приятно.., у моря…
— Вы узнали эту девушку?
— Виктория.., милая.., милая девушка.., смеется.., так славно смеялась всегда.., ох! И не будет?.. Отсмеялась… Я никогда не забуду… Никогда не забуду… — Она истерически взвизгнула.
— Молли, не надо, — сказал Тим.
— Тише… Тише… — произнес доктор Робертсон с успокаивающей властностью. — Просто расслабьтесь… Расслабьтесь… Теперь маленький укольчик… — Он достал шприц.
— В ближайшие двадцать четыре часа — никаких показаний, — сказал он. — Я дам вам знать, когда будет можно.

Рослый красавец негр взглядывал то на одного, то на другого из двоих сидящих за столом мужчин.
— Как перед Богом, — сказал он. — Больше ведать ничего не ведаю. Что знал, все сказал как на духу.
Его лоб был мокрым от пота. Дэвентри вздохнул. Сидевший во главе стола инспектор Уэстон из местного уголовно-следственного отдела махнул рукой. Верзила Джим Эллис прошаркал к двери и вывалился из комнаты.
— Это, конечно, не все, что он знает, — сказал Уэстон. У него был мягкий местный говорок. — Но больше из него не вытянешь.
— Думаете, он сам вне подозрений? — спросил Дэвентри.
— Да. Похоже, они были в очень хороших отношениях.
— Супружеская пара?
Улыбка тронула губы лейтенанта Уэстона.
— Нет, — сказал он, — в браке они не состояли. Тут вообще браки как-то не приняты. Детей, впрочем, крестят. У Виктории от него двое ребятишек.
— Вы считаете, он был замешан в ее дела — неизвестно пока, какие?
— Вряд ли. Он бы тогда нервничал — как-нибудь да выдал бы себя. Я думаю, она тоже не очень-то много знала.
— Но для шантажа достаточно?
— Не знаю, годится ли здесь это слово. Девушка, скорей всего, его в жизни не слыхала. Брать деньги за молчание здесь не воспринимают как шантаж. Видите ли, тут отдыхает много богатых повес, об их нравственности говорить не приходится, — В его голосе появилась едкая нота.
— Да, кого тут только нет, — согласился Дэвентри. — Скажем, какая-нибудь особа не хочет афишировать свои похождения и дарит горничной подарок. Подразумевается, что это плата за молчание.
— Вот именно.
— Но наш-то случай — не шуры-муры, а убийство, — возразил Дэвентри.
— Как бы то ни было, по-моему, девушка не догадывалась о том, насколько важно то, что ей стало известно. Возможно, увидела что-то необычное, имеющее отношение к этому пузырьку с таблетками. Они принадлежали, как я понял, мистеру Дайсону. С ним мы сейчас и поговорим.
Вошел Грегори с обычным для него добродушным видом.
— Вот он я, чем могу поспособствовать? Жаль девушку до слез. Такая была славненькая. Нам с женой она очень нравилась. Похоже, какая-то ссора на почве ревности, хотя по ней не скажешь, что у нее дома кипят такие страсти — всегда была в хорошем настроении, шутила. Мы болтали с ней не далее как вчера вечером.
— Мистер Дайтон, употребляете ли вы лекарство под названием серенит?
— Совершенно верно. Розовые такие таблетки.
— Вы купили их по рецепту врача?
— Да, если угодно, могу вам показать. Давление у меня высокое, сейчас это у многих.
— О вашем высоком давлении, как выясняется, мало кому было известно.
— А вы хотели бы, чтобы я рассказывал об этом всем подряд? Я вполне бодр и крепок, и сам не люблю всяких мнительных типов, которые только и говорят, что о своих болячках.
— Как часто вы принимаете таблетки?
— Два-три раза в день.
— И много их у вас с собой?
— Да. С полдюжины пузырьков. Но они у меня заперты в чемодане. Естественно, кроме того, которым я пользуюсь.
— И какое-то время назад этот пузырек у вас пропал?
— Совершенно верно.
— И вы спросили эту девушку, Викторию Джонсон, не видела ли она его?
— Спросил.
— И что она ответила?
— Что в последний раз видела его на полочке в ванной. А потом он исчез, она искала его и не нашла.
— А что было дальше?
— Позже она пришла ко мне и отдала пузырек. Спросила, не то ли это лекарство, что у меня пропало.
— А вы что?
— Я говорю: «Да, это, а где вы его нашли?» Она отвечает, что в комнате у старого майора Пэлгрейва. Я спрашиваю: «Как, интересно, оно могло там очутиться?»
— И что она на это ответила?
— Ответила, что не знает, но… — Он замялся.
— Да, мистер Дайсон?
— В общем, она дала мне понять, что знает несколько больше, чем говорит, но я не придал этому никакого значения. Нашелся пузырек и нашелся. Честно говоря, меня не очень-то и волновала его пропажа. Говорю же, у меня есть с собой еще. Я-то сам подумал, что нечаянно оставил его в ресторане или где-нибудь еще, а старый Пэлгрейв их прихватил. Наверное, положил в карман, чтобы потом мне отдать, и забыл.
— И это все, что вы знаете, мистер Дайсон?
— Пожалуй, да. Сожалею, что больше ничем не могу помочь. А это действительно важно, да? Почему?
Уэстон пожал плечами.
— В нашем деле все может оказаться важным.
— Не понимаю, при чем тут мои таблетки. Я думал, вы будете спрашивать, что я делал в тот промежуток времени, когда убили эту несчастную. Я, как мог, подробно записал все свои передвижения.
Уэстон внимательно на него посмотрел.
— Правда? Это очень любезно с вашей стороны, мистер Дайсон.
— Я подумал, сэкономлю ваше время, — сказал Грег. Он передал им через стол лист бумаги.
Уэстон стал читать; Дэвентри придвинулся вместе со стулом и смотрел ему через плечо.
— Все как будто ясно, — сказал Уэстон. — До без десяти девять вы с женой переодевались к ужину в вашем бунгало. Потом пошли на террасу, где сели выпить вина с сеньорой де Каспеаро. В четверть десятого к вам присоединились полковник и миссис Хиллингтон, и вы вместе пошли ужинать. Спать вы легли, насколько вам помнится, примерно в половине двенадцатого.
— Именно так, — согласился Грег. — Я ведь не знаю точно, когда ее убили.
В последней фразе был легкий намек на вопрос. Лейтенант Уэстон, однако, сделал вид, что этого не уловил.
— Ее нашла, как я понял, миссис Кендал? Представляю, какой это был для нее удар.
— Да. Доктору Робертсону пришлось дать ей успокоительное.
— Это случилось гораздо позднее, ведь так? Все уже разошлись спать?
— Да.
— И долго она там пролежала? То есть до того как ее нашла миссис Кендал?
— Мы еще не установили точное время, — обтекаемо ответил Уэстон.
— Бедная малышка Молли. Какое тяжкое для нее испытание. Кстати, во время ужина вчера вечером ее что-то не было видно. Я еще подумал, может, у нее голова разболелась, или еще какая напасть, и она прилегла.
— А когда вы видели миссис Кендал последний раз?
— Гораздо раньше, еще до того, как пошел переодеваться. Она поправляла на столах приборы и убирала лишние. Перекладывала ножи.
— Ясно.
— Она была такая веселая, — сказал Грег. — Шутила, смеялась. Потрясающая женщина. Мы все от нее без ума. Тим — везунчик.
— Ну что ж, спасибо вам, мистер Дайсон. А Виктория ничего вам больше не сказала, когда возвращала таблетки?
— Нет… Я все вам выложил как на духу. Спросила, те ли это таблетки, что у меня пропали. Сказала, что нашла их в комнате старика Пэлгрейва.
— И ничего о том, кто их мог там оставить?
— Насколько помню — ничего.
— Спасибо, мистер Дайсон.
Грегори вышел.
— Какая предусмотрительность. — Уэстон легонько постучал ногтем по листу бумаги. — Заранее точно описал, где он был и что делал вчера вечером.
— Не слишком ли большая предусмотрительность, как вы думаете? — спросил Дэвентри.
— Трудно сказать. Бывают, знаете, такие люди, которые вечно из-за всего нервничают и беспокоятся, как бы куда не влипнуть. И отсюда вовсе не следует, что им есть что скрывать. Просто такой уж у них характер. С другой стороны, поди угадай…
— Возможность-то все равно была. Тут вообще ни у кого не может быть надежного алиби: оркестр, танцы, все снуют туда-сюда, отходят на какое-то время от стола. Женщины отлучаются припудрить нос. Мужчины — размять ноги. Дайсону ничего не стоило на какое-то время выскользнуть наружу. Да и любому другому. Ему, конечно, очень хочется доказать, что именно он вне подозрений. — Дэвентри снова взглянул на лист с записями Дайсона. — Значит, миссис Кендал перекладывала ножи на столах. Уж не с умыслом ли он упомянул об этом?
— Вам так показалось?
Дэвентри задумался.
— Не исключено.
За дверью вдруг поднялся шум. Кто-то громким, пронзительным голосом требовал немедленно его пропустить.
— Мне важное сообщить. Мне важное сообщить. Мне надо к тем джентльменам. Очень надо к джентльменам из полиции.
Полицейский в форме открыл дверь.
— Это один из здешних поваров, — сказал он. — Очень хочет вас видеть. Говорит, у него есть для вас сведения.
Испуганный темнокожий человек в поварском колпаке протиснулся мимо него в комнату. Это был один из младших поваров. Не местный уроженец, а эмигрант с Кубы.
— Мне сказать вам. Мне сказать, — затараторил он. — Она через кухню идет, да, и нож держит в руке. Нож, правду говорю. Нож держит в руке. Через кухню идет и оттуда через дверь. Наружу в сад.
— Ну-ка успокойтесь, — сказал Дэвентри. — Успокойтесь. Кого вы видели?
— Я вам говорю, кого видел. Жену хозяина. Миссис Кендал. Я про нее вам говорю. В руке нож, с ножом в темноту идет. Это перед ужином было — и она не приходила обратно.

Глава 15
Расследование продолжается

— Можно нам переговорить с вами, мистер Кендал?
— Конечно. — Тим поднял глаза от письменного стола. Отложил в сторону бумаги и жестом пригласил вошедших сесть. Вид у него был мрачный и измученный. — Как у вас дела? Продвинулись хоть немного? Над нашим отелем, словно проклятие какое-то. Многие уже собрались уезжать, справляются насчет авиарейсов. А как удачно все шло поначалу! Боже мой, вы и представить себе не можете, что значит для нас с Молли этот отель! Мы все поставили на него.
— Я понимаю, что вам очень тяжело сейчас, — отозвался инспектор Уэстон. — Поверьте, мы искренне вам сочувствуем.
— Хоть бы удалось побыстрей все прояснить, — сказал Тим. — Эта потаскушка Виктория… Ох, нет. Нехорошо так говорить. Она была неплохая девушка, да, неплохая. Но.., я думаю, что причина тут простая.., какая-то любовная интрижка. Может, ее муж…
— Джим Эллис не был ее мужем, но у них как будто были прочные отношения.
— Хоть бы удалось побыстрей все прояснить, — повторил Тим. — Простите. Вы хотели со мной поговорить, спросить о чем-то.
— Да. О событиях прошлого вечера. По данным медицинской экспертизы, Виктория была убита между половиной одиннадцатого вечера и полуночью. При здешнем образе жизни любое алиби будет труднодоказуемо. Люди то уходят с террасы, то снова возвращаются, кто-то танцует, кто-то вышел пройтись. Тут много чего можно успеть.
— Пожалуй, да. Значит вы считаете, что Викторию убил кто-то из отдыхающих?
— Мы рассматриваем это как один из вариантов. У нас к вам есть вопрос, мистер Кендал, связанный с показаниями одного из ваших поваров.
— Да? Кого именно? И что за показания?
— Он, как я понимаю, кубинец.
— У нас двое кубинцев и один пуэрториканец.
— Этот человек, Энрико, утверждает, что ваша жена прошла из столовой через кухню в сад, держа в руке нож. Тим уставился на Уэстона.
— Молли с ножом? Ну и что, почему нет? В смысле.., почему.., не думаете же вы.., что вы этим хотите сказать?
— Речь идет о конкретном отрезке времени — перед тем, как все начали собираться на ужин. Видимо, где-то около половины девятого. Вы сами, как я понял, находились тогда в столовой и разговаривали со старшим официантом Фернандо.
— Да, — сказал Тим, чуть помешкав. — Припоминаю.
— И ваша жена вошла туда с террасы?
— Да, именно так, — согласился Тим. — Она всякий раз проверяет, как накрыты столы. Парни то и дело что-нибудь напутают, то приборы не так положат, то еще что. Скорей всего она и вчера для этого приходила. Ножи, вилки поправить. Если нож оказался лишним, она вполне могла его забрать.
— Итак, она вошла в столовую с террасы. Она что-нибудь вам сказала?
— Да, мы перекинулись парой фраз.
— Что она сказала? Можете припомнить?
— Кажется, я спросил, с кем она разговаривала. Потому что слышал с террасы ее голос.
— И с кем же?
— С Грегори Дайсоном.
— Ага. Так. Это согласуется с его показаниями.
— Как я понял, он пытался с ней флиртовать, — продолжал Тим. — Он со всеми пытается флиртовать. Я рассердился и сказал: «Черт бы его побрал», а Молли в ответ засмеялась и сказала, что и сама может его послать куда подальше. Молли в этом смысле умница. Ее положение, надо сказать, вовсе не из легких. Она же у меня красавица. А постояльцев обижать нельзя, и Молли, в случае чего, должна уметь поставить на место без резкостей — или просто пожать плечами. Грегори Дайсон, он ведь ни одной симпатичной юбки не пропустит.
— Какой-нибудь неприятный разговор у них был?
— Не думаю. Я же говорю: ей, наверно, как обычно, все удалось перевести в шутку.
— Можете ли вы точно сказать, был у нее в руке нож или нет?
— Не помню.., хотя почти уверен, что не было.., то есть совершенно уверен, что не было.
— Но вы только что сказали…
— Я имел в виду, что нож она могла взять в столовой или на кухне, а могла и с террасы принести. Но я хорошо помню, что вот она входит, и в руках у нее ничего нет. Ничего. Это я точно могу сказать.
— Понятно, — произнес Уэстон.
Тим посмотрел на него с беспокойством.
— К чему вы все-таки клоните? Что вам наплел этот дурень Энрико, или Мануэль, или кто там?
— Он сказал, что ваша жена вошла в кухню, что вид у нее был расстроенный и что в руке у нее был нож.
— Прямо-таки расстроенный! Мало ли что ему показалось!
— Говорили ли вы с женой во время ужина или после?
— Нет, кажется, не говорил. Просто потому, что был очень занят.
— Она тоже была в это время в столовой?
— Она? Мм.., да, мы всегда ходим от одного столика к другому, смотрим, как и что, все ли в порядке.
— Перекинулись ли вы хоть словом?
— Нет, не думаю. У нас в эти часы обычно хлопот выше головы. Мы часто даже не замечаем, что делает другой, какие уж тут разговоры.
— То есть вы не помните, чтобы говорили с ней до того момента, когда три часа спустя она поднялась по лестнице и сообщила, что обнаружила тело?
— Это был для нее страшный удар. Жуткая травма.
— Понимаю. Не дай Бог такое испытать. А с чего это ей вздумалось прогуливаться по дорожке, ведущей на пляж?
— Когда ужин подан, она часто выходит, чтобы расслабиться, снять напряжение. Просто немного побыть одной, подышать свежим воздухом.
— Как я понимаю, когда она вернулась, вы разговаривали с миссис Хиллингтон.
— Да. Остальные почти все уже разошлись спать.
— О чем вы разговаривали с миссис Хиллингтон?
— Да ни о чем таком особенном. А что? Что она вам сказала?
— Пока ничего. Мы ее еще ни о чем не спрашивали.
— Мы просто беседовали о том о сем. О Молли, о делах отеля, о разных разностях.
— И тут по лестнице на террасу поднялась ваша жена и сообщила о случившемся?
— Да.
— На руках у нее была кровь?
— Еще бы! Она ведь попыталась ее поднять, не могла сразу понять, что случилось, почему та лежит. Конечно, у нее на руках осталась кровь! Послушайте, на что это вы, черт возьми, намекаете? На что вы намекаете, а?
— Успокойтесь, пожалуйста, — сказал Дэвентри. — Я понимаю, Тим, каково вам все это обсуждать, но мы должны выяснить все до мелочей. Верно ли, что ваша жена в последнее время не очень хорошо себя чувствовала?
— Глупости! С ней все в порядке. Просто ее несколько расстроила смерть майора Пэлгрейва. Вполне естественно. Она такая эмоциональная.
— Нам придется задать ей ряд вопросов, когда она оправится, — сказал Уэстон.
— Но сейчас об этом не может быть и речи! Врач ввел ей успокоительное и запретил тревожить. Я не позволю вам ее травмировать и запугивать, понятно?
— Мы никого не собираемся запугивать, — возразил Уэстон. — Нам просто нужно установить факты. И беспокоить мы ее сейчас не собираемся, а только когда позволит врач.
Его голос звучал мягко, но непреклонно. Тим взглянул на него, открыл было рот, но ничего не сказал.

Как всегда спокойная и собранная, Ивлин Хиллингтон села на стул, который был ей предложен. На вопросы отвечала не спеша, обдуманно. Ее темные умные глаза внимательно смотрели на Уэстона.
— Да, — подтвердила она, — мы с мистером Кендалом сидели на террасе и разговаривали, и тут по лестнице поднялась его жена и сообщила об убийстве.
— Вашего мужа с вами не было?
— Нет, он уже ушел спать.
— Были ли у вас какие-нибудь особые причины для разговора с мистером Кендалом?
Ивлин укоризненно вздернула тонкие подведенные брови.
Потом холодно ответила:
— Какой странный вопрос. Что значит, «особые причины»?
— Обсуждали ли вы состояние здоровья его жены?
Ивлин опять немного помедлила.
— Не могу припомнить, — сказала она наконец.
— Вы уверены?
— Уверена ли, что не могу припомнить? Интересная постановка вопроса. Мало ли о чем приходится разговаривать.
— Миссис Кендал, как я понимаю, была в последнее время не вполне здорова.
— По ее виду этого нельзя было сказать — разве что усталость чувствовалась. Конечно, управлять таким хозяйством — дело очень хлопотное, а опыта у нее маловато. Вполне естественно, что порой она приходит в смятение.
— Смятение, — повторил за ней Уэстон. — Вы именно это слово считаете здесь уместным?
— Слово, может быть, несколько старомодное, но оно вряд ли хуже, чем современный жаргон, который употребляют по всякому поводу: «вирусная инфекция» вместо приступа печени, «невроз», когда речь идет о мелких огорчениях, неизбежных в повседневной жизни…
Ее улыбка заставила Уэстона почувствовать себя немного смешным. Он не мог не отметить, что Ивлин Хиллингтон — умная женщина. Потом посмотрел на Дэвентри, который ухитрялся сохранять полную невозмутимость. Интересно, что думает он?
— Благодарю вас, миссис Хиллингтон, — сказал Уэстон.

— Очень не хотелось вас беспокоить, миссис Кендал, но нам необходимы ваши показания о том, как вы обнаружили эту девушку. Доктор Грэм сказал, что теперь вы достаточно оправились и с вами можно поговорить.
— Да, конечно, — отозвалась Молли. — Я теперь в полном порядке. — Она улыбнулась им быстрой нервной улыбкой, — Это просто был шок. Я так испугалась. Ведь ужас-то какой…
— Еще бы, можно себе представить. Как я понял, вы вышли прогуляться после ужина.
— Да — я часто так делаю.
От Дэвентри не укрылось, что она отвела глаза и при этом все время сплетала и расплетала пальцы.
— В котором часу это было, миссис Кендал? — спросил Уэстон.
— Не могу точно сказать — мы не очень-то следим за временем.
— Джаз еще играл?
— Да.., вообще-то.., мне кажется.., я не помню.
— А где именно вы гуляли?
— По дорожке вдоль берега.
— Вы пошли налево или направо?
— О.., сначала в одну сторону — потом в другую.., я.., я.., как-то не обратила внимания.
— Почему вы не обратили внимания, миссис Кендал?
Она нахмурилась.
— Потому, наверно, что я.., ну.., задумалась.
— Задумались о чем-нибудь конкретном?
— Нет.., нет.., ничего определенного. Просто припоминала, что еще надо сделать.., за чем присмотреть.., в отеле. — Опять это судорожное сплетание и расплетание пальцев. — А потом.., вижу что-то белое.., в кустах гибискуса.., и не могла понять, что это. Остановилась.., подошла… — Она судорожно сглотнула. — Оказалось, это она… Виктория.., вся скорчившаяся.., я попыталась приподнять ей голову, и.., кровь.., у меня на руках.
Она посмотрела на них и повторила с удивлением, словно вспоминала о чем-то невероятном:
— Кровь.., у меня на руках.
— Да-да. Вам выпали ужасные испытания. Об этом больше не нужно рассказывать… Сколько времени вы провели на улице, прежде чем обнаружили ее?
— Не знаю.., не могу сказать.
— Полчаса? Час? Или больше?
— Не знаю, — повторила Молли.
Тут Дэвентри спросил — как бы между прочим:
— Во время вашей.., прогулки у вас был в руке нож…
— Нож? — удивленно переспросила Молли. — Зачем мне было брать нож?
— Я спрашиваю только потому, что, по словам одного из поваров, когда вы выходили из кухни в сад, у вас в руке был нож.
Молли опять нахмурилась.
— Но я не выходила из кухни.., или вы имеете в виду, раньше.., до ужина.., нет.., не думаю…
— Возможно, вы поправляли приборы на столах.
— Иногда приходится это делать. Они, бывает, путают.., то меньше, чем надо, ножей.., то лишние положат. С вилками и ложками то же самое, вечно что-нибудь.
— Так вы не исключаете, что вышли в тот вечер из кухни, держа в руке нож?
— Нет, не думаю… Я даже уверена, что нет… — Потом добавила:
— Тим был там рядом — он, наверно, помнит. Спросите его.
— Вам эта девушка — Виктория — нравилась? Она справлялась со своей работой? — спросил Уэстон.
— Да. И вообще, она была очень милая девушка.
— Вы с ней не ссорились?
— Ссорились? Нет.
— Она никогда не угрожала вам чем-либо?
— Угрожала мне? Что вы имеете в виду?
— Ладно, не важно… У вас есть предположения о том, кто мог ее убить? Хоть какие-нибудь?
— Никаких, — ответила она твердо.
— Что ж, благодарю вас, миссис Кендал. — Уэстон улыбнулся. — Не так уж мы вас и измучили, правда?
— Это все?
— Пока — все.
Дэвентри встал, открыл ей дверь и некоторое время смотрел вслед.
— «Тим, наверно, помнит», — повторил он ее слова, когда вернулся на свое место. — А Тим определенно утверждал, что у нее не было ножа.
— А что еще вы хотели? Он же ее муж, — сумрачно проговорил Уэстон.
— Столовый нож — не самое лучшее орудие убийства.
— Но это был нож для бифштекса, мистер Дэвентри. В меню ужина значился бифштекс. Бифштексы режут остро заточенными ножами.
— Не могу поверить, что эта совсем еще юная леди — жестокая убийца.
— А и не надо пока в это верить. Может быть, миссис Кендал вышла перед ужином в сад, держа нож, который забрала с какого-то стола, потому что он оказался лишний, — она могла взять его просто машинально, а потом куда-нибудь положить, а могла выронить… А кто-то нашел и воспользовался… Мне тоже что-то не верится, что убила она.
— И тем не менее, — задумчиво сказал Дэвентри, — я почти уверен, что она не сказала всей правды. Странная неопределенность в отношении времени… Где она была? И что делала? Пока никто из опрошенных не сказал, что видел ее вечером в столовой.
— Муж был там, где ему положено было быть, — но вот жена…
— Вы думаете, она с кем-то встречалась? С Викторией Джонсон?
— Может быть — а может быть, с тем человеком, который потом встретился с Викторией Джонсон.
— Вы намекаете на Грегори Дайсона?
— Мы знаем, что он разговаривал с Викторией до этого. Они могли договориться о новой встрече. И никто бы ничего не заметил. Ведь все развлекались — танцевали, заходили в бар выпить, оттуда выходили на террасу…
— В общем, стальное алиби только у стального джаза, — мрачно пошутил Дэвентри.

Глава 16
Мисс Марпл ищет подмогу

Если бы кто-нибудь случайно увидел эту приятную пожилую даму, в раздумье стоящую на крытом балкончике своего бунгало, то непременно решил бы, что она размышляет, как лучше провести день. Экскурсия в Замок на скале? Или поездка в Джеймстаун? Или путешествие на Пеликаний мыс и обед в тамошнем ресторане? Или лучше просто спокойно посидеть на пляже?
Однако у приятной пожилой дамы на уме было совсем, совсем другое. Она была в воинственном настроении.
— Надо что-то делать, — сказала себе мисс Марпл.
Более того, она была уверена, что действовать нужно незамедлительно.
Но кого она могла здесь в этом убедить? Было бы время, она и сама докопалась бы до истины.
Она уже докопалась до многого. Но этого, к сожалению, недостаточно. А времени остается так мало.
Она с горечью подумала, что здесь, на этом райском острове, ей не приходится рассчитывать ни на чью помощь.
Всегдашние ее помощники сейчас дома — и сэр Генри Клитеринг, всегда готовый сочувственно выслушать ее, и его крестник Дермут, который, несмотря на свой высокий чин в Скотленд-Ярде, с неизменным почтением выслушивал ее суждения, полагая, что мисс Марпл ничего не станет утверждать без веских оснований.
А этот местный с мягким говорком полицейский — захочет ли он прислушаться к домыслам какой-то старушки? Или доктор Грэм? Нет, доктор Грэм — не тот человек, который ей нужен, он слишком деликатен и мнителен, он не способен на мгновенные решения и быстрые действия.
Мисс Марпл, ощущая себя чуть ли не смиренной посланницей Господа, едва удержалась, чтобы не крикнуть:
«Кто пойдет для меня?
Кого мне послать?»
Звук, достигший ее ушей мгновение спустя, она лишь гораздо позже расценила как ответ Всевышнего на свою мольбу; а тогда ей лишь вскользь подумалось, что кто-то, наверно, подзывает собаку.
— Эгей!
Мисс Марпл, по-прежнему углубленная в свои мысли, не обратила внимания на этот окрик.
— Эгей! — теперь уже громче. Мисс Марпл машинально обернулась.
— Эгей! — нетерпеливо повторил мистер Рефил. — Эй вы, послушайте…
Мисс Марпл только теперь поняла, что «эгей» мистера Рефила было адресовано ей. Раньше к ней никто подобным образом не обращался. Однако мисс Марпл решила не обижаться — на мистера Рефила с его несколько своеобразными манерами вообще редко кто обижался. Он сам устанавливал себе правила, и окружающие позволяли ему это. Мисс Марпл бросила взгляд на его бунгало, отделенное от ее жилища лужайкой. Мистер Рефил сидел на веранде и рукой манил ее к себе.
— Вы меня звали? — осведомилась она.
— Вас, конечно, кого же еще, — ответил мистер Рефил. — А кого вы думали? Кошку, что ли? Идите сюда.
Мисс Марпл оглянулась в поисках сумочки и, прихватив ее, пересекла лужайку.
— Я же не могу подойти к вам без посторонней помощи, — объяснил мистер Рефил, — так что приходится звать вас к себе.
— Да, конечно, — сказала мисс Марпл. — Я это прекрасно понимаю.
Мистер Рефил указал на свободное кресло.
— Садитесь, — сказал он. — Я хочу с вами поговорить. Что за чертовщина тут творится?
— Да, действительно ужасно, — отозвалась мисс Марпл, усаживаясь. По привычке она вынула из сумочки вязанье.
— Уберите, — сказал мистер Рефил. — Я этого не выношу. Терпеть не могу женщин со спицами. Их вид меня раздражает.
Мисс Марпл положила вязанье обратно в сумочку. В ее движениях не было унизительной покорности — скорее уступка капризному пациенту.
— Тут все заняты исключительно пересудами, — сказал мистер Рефил, — и вы небось в первых рядах. Вы, да еще пастор и его сестрица.
— Как же вы хотите без пересудов? — с пафосом спросила мисс Марпл. — В данных обстоятельствах.
— Зарезали местную девицу. Нашли в кустах. Возможно — заурядный случай. Парень, с которым она жила, мог приревновать ее к другому — или, наоборот, сам ей изменил, и из-за этого вышла ссора. Тропические страсти. Из этой оперы. Что скажете?
— Нет, — покачала головой мисс Марпл.
— Полицейские тоже так не считают.
— С вами они, видимо, более откровенны, чем со мной, — заметила мисс Марпл.
— И все же готов биться об заклад, что вы знаете больше, чем я. Вы ведь, наверное, все сплетни выслушали.
— Выслушала, это верно, — согласилась мисс Марпл.
— Вам ведь здесь и делать больше нечего, кроме как сплетни слушать?
— Это очень познавательно и часто может пригодиться.
— А знаете, — мистер Рефил изучающе на нее посмотрел, — я на ваш счет ошибался. А ведь я редко ошибаюсь в людях. Вы гораздо большего стоите, чем я сперва думал. Все эти ваши разговоры про майора Пэлгрейва и про истории, которые он рассказывал… Вы думаете, его укокошили, да?
— Боюсь, что это так, — ответила мисс Марпл.
— Точно так, — сказал мистер Рефил. Мисс Марпл судорожно вздохнула.
— Это установлено? — спросила она.
— Да, уже точно. Я знаю об этом от Дэвентри. Я думаю, что никакой тайны не разглашаю, потому что все равно это будет известно. Вы что-то шепнули Грэму, тот пошел к Дэвентри, Дэвентри — к главе администрации, подключили уголовно-следственный отдел, и все вместе решили, что дело выглядит подозрительно. Старика Пэлгрейва выкопали и провели вскрытие.
— И обнаружили?.. — Мисс Марпл взглянула на него вопрошающе.
— Обнаружили смертельную дозу чего-то такого, что только врач смог назвать. Что-то вроде «дихлоргексаэтилкарбензола». Я, конечно, переврал. Но звучало примерно так. Я думаю, полицейский врач нарочно употребил ученое словечко, чтобы никто не догадался, что это за снадобье на самом деле. У него, может быть, есть простое и даже вполне приятное название вроде «эвипан», «веронал» или «сироп Истона». А он выдал эту абракадабру, чтобы, конечно, сбить с толку непосвященных. Но, как бы то ни было, это вещество в больших дозах приводит к смерти, причем симптомы очень похожи на симптомы смерти от гипертонического криза на фоне злоупотребления алкоголем. Все выглядело очень естественно, и тогда никто ничего не заподозрил. Просто почесали в затылке, сказали: «Вот бедняга» — и быстренько закопали. Теперь они не уверены, что у него вообще была гипертония. Вам он когда-нибудь жаловался на давление?
— Нет.
— Вот видите! Однако все почему-то считают, что это непреложный факт.
— Но кому-то ведь он об этом говорил.
— Это похоже на рассказы о призраках. Того, кто сам видел призрак, почему-то никогда нельзя найти. Вечно ссылаются на какого-нибудь дальнего родственника, или на приятеля, или на приятеля приятеля. Но я еще не все вам сказал. Они подумали, что он страдал-таки гипертонией, потому что нашли у него в комнате таблетки от давления. Однако, как я понял — вот где собака-то зарыта, — эта девчонка, которую убили, говорила всем, что пузырек с таблетками принес кто-то позже и что на самом деле этот пузырек принадлежал Грегу.
— У мистера Дайсона действительно повышенное давление. Его жена об этом говорила, — заметила мисс Марпл.
— Выходит, пузырек подложили в комнату Пэлгрейва, чтобы все думали, что у него было повышенное давление, и его смерть восприняли как нечто вполне обыденное.
— Вот именно, — согласилась мисс Марпл. — И очень предусмотрительно заранее распустили слух о том, что он частенько жаловался на нелады с давлением. А ведь пустить слух очень просто. Я много раз была тому свидетелем.
— В чем, в чем, а в этом я не сомневаюсь, — сказал мистер Рефил.
— Шепнуть здесь, шепнуть там — и дело сделано, — продолжала мисс Марпл. — Причем лучше всего говорить не от своего имени, дескать, миссис такая-то сказала, что полковник такой-то сказал.., и — понеслось. В конечном итоге, определить, кто первым на кого сослался, практически невозможно… Да, так, похоже, и было. Не успеешь оглянуться, как слух превращается в нечто якобы доподлинно известное.
— Тут действовал умный человек, — задумчиво проговорил мистер Рефил.
— Да, — сказала мисс Марпл. — Очень умный.
— Вероятно, девушка что-то видела или что-то знала и пыталась кого-то шантажировать.
— Скорее всего, она и думать не думала, что это какой-то там шантаж, — сказала мисс Марпл. — В этих больших отелях горничным часто случается узнать такое, что постояльцы предпочли бы не афишировать. В таком случае горничная получает более щедрые чаевые или просто небольшую сумму разом. Девушка, может быть, не сразу поняла, насколько важно то, что она увидела.
— Так или иначе, она получила нож в спину, — свирепо выпалил мистер Рефил.
— Да. Кто-то явно позаботился о том, чтобы она ничего не могла сказать.
— Ну, так что вы обо всем этом думаете?
Мисс Марпл внимательно на него посмотрела.
— Мистер Рефил, а почему вы решили, что я знаю больше, чем вы?
— Знаете вы, может, и не больше, — ответил он, — но мне интересно, что вы думаете.
— Зачем вам?
— Понимаете, здесь совершенно нечем себя занять, — объяснил мистер Рефил, — не все же время деньги делать.
Мисс Марпл слегка удивилась.
— Делать деньги? Здесь?
— Отсюда при желании можно отправлять по полудюжине шифрованных телеграмм в день, — ответил мистер Рефил. — Этим я и забавляюсь.
— Контрольные пакеты акций? — спросила мисс Марпл неуверенно, словно на иностранном языке.
— Вроде того, — согласился мистер Рефил. — Моя смекалка против смекалки конкурентов, и чья возьмет. Но, к сожалению, на такие дела не требуется особо много времени, вот я и заинтересовался всеми этими странностями. Любопытство, знаете, взыграло. Пэлгрейв много с вами лясы точил. Больше, я подозреваю, никому до него дела не было. Что он говорил?
— Он рассказывал довольно много всяких историй, — ответила мисс Марпл.
— Ну, еще бы. Жутко нудных, по большей части. И ведь терзал ими по несколько раз. Подвернешься ему под руку — берегись: он тебе снова и снова будет долдонить об одном и том же.
— Все верно, — сказала мисс Марпл. — С пожилыми мужчинами это бывает.
Мистер Рефил сердито зыркнул на нее.
— Я лично никаких историй не рассказываю. Ладно, продолжайте. Все началось, как я понял, с какой-то из его баек?
— Он сказал, что знает одного убийцу, — ответила мисс Марпл. — В этом нет ничего необычного, — добавила она своим кротким голоском, — то же самое, я думаю, может сказать о себе почти каждый.
— Что-то не пойму вас.
— Я не имею в виду личное знакомство, — уточнила мисс Марпл, — но согласитесь, мистер Рефил, что почти каждый, если пороется в памяти, может вспомнить случай, когда кто-нибудь при нем заметил вскользь: «Да, я знал такого-то довольно близко, он умер скоропостижно, и поговаривали, что это жена отправила его на тот свет. Ерунда, конечно». Разве вам не приходилось такое слышать?
— Да, пожалуй, — было что-то в этом роде. Но не.., в общем, не всерьез.
— Конечно, — сказала мисс Марпл, — но майор Пэлгрейв при всем при том был весьма серьезным человеком. Историю эту он рассказывал с большим удовольствием и даже с гордостью. Он сказал, что у него есть фотография убийцы. Хотел показать ее мне, но — не показал.
— Почему?
— Потому что его что-то отвлекло, — ответила мисс Марпл. — Или кто-то. Он сразу весь побагровел, сунул фотографию обратно в бумажник и перевел разговор на другую тему.
— Кого же он увидел?
— Я очень много об этом думала. Я тогда сидела около моего бунгало, он напротив меня, и то, что он увидел, находилось, видимо, за моим правым плечом.
— Кто-то шел по дорожке позади вас с правой стороны, по той дорожке, что ведет от ручья и стоянки машин…
— Да.
— Ну, и шел по ней кто-нибудь?
— Мистер и миссис Дайсон, полковник и миссис Хиллингтон.
— А еще?
— Больше я никого не заметила. Хотя, конечно, ваше бунгало тоже было в его поле зрения…
— Ага. Тогда добавим еще — куда деваться — Эстер Уолтере и Джексона, моего массажиста. Верно? Любой из них, я полагаю, мог выйти из бунгало и войти обратно, пока вы смотрели в противоположную сторону.
— Да, возможно, — сказала мисс Марпл. — Я обернулась не сразу.
— Дайсоны, Хиллингтоны, Эстер и Джексон. Кто-то из них — убийца. Ну, или я, разумеется, — добавил он чуть погодя.
Губы мисс Марпл тронула улыбка.
— Он говорил об убийце как о мужчине? — спросил мистер Рефил.
— Да.
— В таком случае это выводит из-под подозрения Ивлин Хиллингтон, Лаки и Эстер Уолтере. Так что ваш убийца, если, конечно, эти заумные предположения справедливы, — либо Дайсон, либо Хиллингтон, либо мой подлиза Джексон.
— Либо вы, — с невинным видом добавила мисс Марпл. Мистер Рефил, естественно, такой вариант исключал.
— Вам бы только подразнить меня, — проворчал он. — Меня вот что тут смущает: если кто-то из этих троих — убийца, то почему, спрашивается, старик Пэлгрейв не узнал его раньше? Ведь все они, черт возьми, пялились друг на друга по меньшей мере две недели. В голове не укладывается.
— А у меня укладывается, — сказала мисс Марпл. — Ну тогда объясните!
— Видите ли, из рассказа майора Пэлгрейва получается, что сам он этого человека ни разу не видел. Эту историю он слышал от врача. Врач подарил ему фотографию как диковинку. Возможно, майор Пэлгрейв только тогда и посмотрел внимательно на лицо изображенного на ней человека, а потом просто хранил ее у себя в бумажнике как сувенир. И вынимал только когда показывал кому-нибудь из своих слушателей. И еще одно, мистер Рефил. Мы с вами не знаем, как давно это произошло. На этот счет он ничего не говорил. Вполне возможно, что эта история в его репертуаре уже лет пять, а то и десять. Если не больше. Да взять хотя бы все эти случаи с тиграми или слонами, иные из них произошли лет двадцать назад.
— Не меньше! — воскликнул мистер Рефил.
— Поэтому очень сомнительно, что майор Пэлгрейв узнал бы преступника, встреть он его случайно. Мне кажется — я даже почти уверена, — что произошло вот что: он рассказал свою историю, затем вынул из бумажника снимок, бросил на него взгляд, поднял глаза — и увидел то же самое или очень похожее лицо на близком от себя расстоянии.
— Да, — сказал мистер Рефил задумчиво, — да, такое возможно.
— Он был определенно ошеломлен, — продолжала мисс Марпл, — он сунул фотографию обратно в бумажник и принялся говорить о чем-то другом.
— Он не мог быть уверен, — проницательно заметил мистер Рефил.
— Да, — согласилась мисс Марпл, — в тот момент он не мог быть уверен. Но потом, конечно, он внимательно изучил бы фотографию и пригляделся бы к этому человеку, чтобы выяснить, случайное ли это сходство или перед ним действительно тот самый человек.
Мистер Рефил, немного поразмыслив, покачал головой.
— Что-то здесь не так. Мотив не вырисовывается. Совершенно не вырисовывается. Он громко это рассказывал, да?
— О да, — сказала мисс Марпл, — очень громко. Как всегда.
— Что верно, то верно. Он обычно орал во всю глотку. Значит, многим это могло быть слышно?
— Это могло быть слышно на довольно большом расстоянии.
Мистер Рефил вновь покачал головой.
— Фантастика какая-то, — сказал он, — просто чудеса. Кому рассказать — поднимет на смех, и только. Какой-то старый болтун рассказывает когда-то им услышанную историю, достает фотографию — и все это крутится вокруг убийства, которое произошло черт знает сколько лет тому назад! Ну, по меньшей мере года два назад. С какой стати это могло обеспокоить нашего убийцу? Никаких доказательств, одни разговоры, история, услышанная через третьих лиц. Он и сходство вполне мог признать: «Смотрите-ка, у меня с этим парнем есть что-то общее. Ха-ха!» Никто не принял бы утверждений старика Пэлгрейва всерьез. Не переубеждайте меня — все равно не поверю. Нет, убийце, если это был он, нечего было бояться — абсолютно нечего. Он высмеял бы нашего дорогого майора, и все дела. Тогда зачем, спрашивается, ему было убивать Пэлгрейва? Совершенно незачем. Вы понимаете?
— Прекрасно понимаю, — сказала мисс Марпл. — И полностью с вами согласна. Бессмысленность всего этого меня и тревожит. Прошлой ночью я глаз не сомкнула, все думала.
Мистер Рефил пытливо на нее посмотрел.
— Что ж, послушаем, что вы там надумали, — сказал он тихо.
— Я могу, конечно, ошибаться, — начала мисс Марпл неуверенно.
— Еще как можете, — заметил мистер Рефил со своей обычной «бесцеремонностью». — Но, как бы то ни было, давайте обсудим, что вы там ночью надумали.
— Очень серьезный мотив мог возникнуть, если…
— Если?
— Если должно было произойти — и в достаточно скором времени — еще одно убийство.
Мистер Рефил уставился на нее, явно пораженный. Потом заерзал, пытаясь чуть выше усесться в кресле.
— Ну-ка давайте поподробнее, — сказал он.
— Я так плохо объясняю, — заговорила мисс Марпл быстро и не слишком связно. Ее щеки порозовели. — Предположим, кто-то собрался совершить убийство. Если помните, история, рассказанная мне майором Пэлгрейвом, касалась некоего мужчины, чья жена умерла при подозрительных обстоятельствах. Потом, через некоторое время, при схожих обстоятельствах произошло еще одно убийство. У второго мужчины практически таким же образом умерла жена, и врач, который рассказывал об этом майору, узнал в нем того первого, хоть он и изменил фамилию. Не правда ли, создается впечатление, что этот убийца, возможно, из тех, что действуют по отработанной схеме?
— Как тот Смит, который топил жен в ванне? Помните, о нем писали в газетах? Да, похоже.
— Судя по тому, что мне доводилось слышать и читать, человек, который совершил преступление и которому оно сошло с рук, становится слишком самоуверенным. Он думает, что ему все нипочем, что он самый умный и самый смелый. И проделывает это вновь. В конце концов, как у пресловутого Смита, это у него входит в привычку. Всякий раз на новом месте и всякий раз под новым именем. Но способ, каким он совершал убийства, скорее всего один и тот же. Поэтому мне кажется, хотя, конечно, я могу и ошибаться…
— Но это, по-вашему, маловероятно, правда? — ввернул мистер Рефил.
Но мисс Марпл продолжала, пропустив это мимо ушей:
— …что если бы это было так, если бы этот.., этот человек уже подготовил здесь все для убийства — намереваясь, к примеру, избавиться от очередной жены, и если бы это было уже третье или четвертое убийство, тогда рассказ майора значил бы очень много, потому что упоминание очевидного сходства преступлений было бы для убийцы крайне опасно. Именно так, если помните, попался Смит. Обстоятельства преступления привлекли чье-то внимание, кто не поленился сравнить их с газетными сообщениями о предыдущем убийстве. Поэтому, согласитесь, если этот негодяй все уже запланировал и подготовил и собирается в ближайшее время совершить очередное преступление, он не мог допустить, чтобы майор Пэлгрейв рассказывал эту историю и показывал всем подряд этот снимок. — Она замолчала и выразительно посмотрела на мистера Рефила. — Совершенно очевидно, что ему надо было действовать, и без промедления.
— Попросту говоря, в тот же вечер?
— Да.
— Действительно, срочное дельце, — сказал мистер Рефил, — но, если хорошенько постараться, успеть можно. Подложить старому Пэлгрейву таблетки, распустить слух о его высоком давлении и добавить в его «плантаторский пунш» немножко этого снадобья с труднопроизносимым названием. Так?
— Так. Но это, в конце концов, дело прошлое — тут уже изменить ничего нельзя. Меня беспокоит будущее. Самое ближайшее. Майор Пэлгрейв уже ничего не расскажет, фотографии нет, и этому человеку ничто не мешает совершить то самое, запланированное им убийство.
Мистер Рефил присвистнул.
— Вы, я вижу, все продумали от и до.
Мисс Марпл кивнула. Потом с неожиданной для нее твердостью и уверенностью произнесла:
— И воспрепятствовать этому должны мы. Точнее, вы, мистер Рефил.
— Я? — ошеломленно переспросил он. — Почему я?
— Потому что вы богаты и влиятельны, — просто ответила мисс Марпл. — К вашим словам люди отнесутся с вниманием. А меня они и слушать не будут. Скажут: мало ли что старухе померещилось.
— С них станется, — согласился мистер Рефил. — Ну и дураки будут, если скажут. Хотя, конечно, послушать вас, как вы обычно разговариваете, — сроду не подумаешь, что у вас имеются мозги. А на самом деле у вас прямо-таки аналитический ум. У женщин это большая редкость. — Он снова неловко заерзал в своем кресле. — Куда, черт бы их драл, Эстер и Джексон запропастились? Мне надо сесть поудобнее. Нет, вы, пожалуйста, не пытайтесь мне помочь. Тут нужны руки посильнее. О чем они думают, бросили тут меня одного.
— Пойду поищу их.
— Нет, сидите. Давайте-ка договорим. Который из них? Громогласный Грег Дайсон? Или тихоня Эдвард Хиллингтон? Или мой Джексон? Это должен быть кто-то из них троих, так?

Глава 17
Мистер Рефил берет дело в свои руки

— Не знаю, — сказала мисс Марпл.
— Как это не знаете? О чем тогда мы последние двадцать минут толкуем?
— Мне вдруг пришло в голову, что я, может быть, ошиблась.
Мистер Рефил снова с изумлением уставился на нее.
— Все-таки малохольная, — произнес он с отвращением. — А ведь как уверенно вещала.
— Нет, что касается убийства, я по-прежнему уверена. Вот с убийцей все не так просто. Видите ли, я узнала, что у майора Пэлгрейва была не одна история об убийстве, а несколько. Вы сами мне говорили, что он рассказывал вам про некую современную Лукрецию Борджиа…
— Да, было дело. Но ведь там речь шла совсем о другом.
— Я понимаю. А еще мисс Уолтере упоминала о ком-то, кого отравили газом в духовке…
— Но вам-то, вам он рассказывал о…
Мисс Марпл позволила себе перебить его — на это редко кто отваживался. Она заговорила с отчаянной серьезностью и чуть-чуть бессвязно, но именно чуть-чуть.
— Ну как вы не поймете.., ведь очень трудно быть уверенной. Дело в том, что.., очень часто.., люди не слушают. Спросите миссис Уолтере — она подтвердит — сначала вы слушаете.., потом внимание ослабевает.., вы отвлекаетесь.., и вдруг ловите себя на том, что вы что-то пропустили. Я просто подумала, а вдруг был какой-то отрезок времени — пусть даже небольшой — между историей, которую он мне рассказывал, историей о мужчине, и моментом, когда он вынул бумажник и спросил: «Хотите увидеть снимок убийцы?»
— Но вы все это время считали, что он хотел вам показать именно фотографию мужчины?
— Считала, да. Мне и в голову не приходило, что это могло быть не так. Но вот теперь — как я могу сказать наверняка?
Мистер Рефил смотрел на нее в глубокой задумчивости…
— Беда ваша в том, — сказал он, — что вы слишком уж щепетильны. Это плохо. Надо настроиться на что-то одно и не отступать ни влево, ни вправо. Вы вначале и не отступали. Сдается мне, что потом, когда вы болтали с сестрой пастора или с кем-то еще.., услышали что-то такое, что вас сбило.
— Возможно, вы правы.
— Ладно, давайте пока оставим это. Разберемся в том, к чему вы пришли вначале. Потому что в девяти случаях из десяти первое суждение — самое верное, — сколько раз я сам в этом убеждался. Итак, у нас трое подозреваемых. Давайте обсудим каждого и попробуем сделать выводы. С кого начнем?
— Даже и не знаю, — робко пролепетала мисс Марпл. — Все трое совершенно не похожи на убийц.
— Давайте начнем с Грега, — предложил мистер Рефил. — Терпеть его не могу. Хотя, конечно, из этого еще не следует, что он убийца. Так или иначе, против него два обстоятельства. Эти таблетки от давления принадлежали ему. Он мог бы легко ими воспользоваться…
— Это было бы чересчур смело, — возразила мисс Марпл.
— Может — да, а может — и нет, — сказал мистер Рефил. — В конце концов, ему необходимо было действовать быстро, а таблетки были под рукой. Искать чьи-то еще у него времени не было. Предположим, это Грег. Хорошо. Предположим, он хочет разделаться со своей благоверной Лаки (а стоило бы, между прочим, тут я всецело на его стороне), но где мотив, я, во всяком случае, его не вижу. По всем меркам он богатый человек. Унаследовал деньги от первой жены — у нее их было предостаточно. Это, безусловно, дает основание подозревать его в убийстве первой жены. Однако то дело прошлое, перевернутая страница. Он получил, что хотел. Но Лаки-то была бедной родственницей той его жены. Тут денежного интереса быть не может; поэтому если он хочет убрать ее с дороги, то напрашивается мысль, что он хочет жениться на ком-то еще. Были какие-нибудь сплетни на эту тему?
Мисс Марпл покачала головой.
— Ничего не могу сказать. Он — м-м — очень галантен со всеми дамами без исключения.
— Галантен.., надо же.., слово-то какое… — сказал мистер Рефил. — Ну да ладно.., итак, допустим, он бабник. Заигрывает со всеми подряд. Недостаточно! Нам нужно нечто большее… Перейдем к Эдварду Хиллингтону. Вот уж настоящая темная лошадка.
— Мне кажется, он не очень счастлив, — решилась на предположение мисс Марпл.
Мистер Рефил внимательно посмотрел на нее.
— А вы считаете, убийца должен быть счастливым человеком?
Мисс Марпл деликатно кашлянула.
— По моему опыту, обычно так и бывает.
— Ну, ваш опыт вряд ли может быть очень богатым, — сказал мистер Рефил.
Мисс Марпл могла бы оспорить это его утверждение. Но воздержалась, поскольку знала, что мужчины не любят, когда им возражают.
— Мне лично Хиллингтон симпатичен, — сказал мистер Рефил. — Но у них с женой какие-то странные отношения. Вы обратили внимание?
— О да, — согласилась мисс Марпл. — Сразу. На публике они ведут себя разумеется, безупречно, но было бы странно ожидать от них другого.
— Вы, наверно, лучше меня знаете людей такого сорта. Стало быть, внешне все выглядит изысканно и прилично, но есть некая вероятность, что Эдвард Хиллингтон, по-своему, по-джентльменски, собирается отправить свою жену на тот свет. Вы это допускаете?
— Если так, — заметила мисс Марпл, — непременно должна быть замешана другая женщина.
— Какая именно?
Мисс Марпл лишь покачала головой, отметая свое предположение:
— Мне почему-то кажется, — не могу отделаться от этой мысли, — что тут не так все просто.
— Ну, кто там у нас следующий — Джексон? Меня мы, надо полагать, оставим в стороне.
В первый раз за весь разговор мисс Марпл улыбнулась.
— Это почему же в стороне, мистер Рефил?
— Потому что, если вы хотите обсуждать меня в качестве возможного убийцы, лучше вам поговорить с кем-нибудь другим. Иначе это будет бесполезная трата времени. Будем откровенны — разве я гожусь на эту роль? Я ведь даже из постели не могу выбраться без посторонней помощи, одевают, катают повсюду в кресле, на «прогулку» ведут под руки. Где уж мне кого-нибудь укокошить! Никаких шансов.
— Ну не скажите, у вас вовсе не меньше шансов, чем у всех прочих, — энергично возразила мисс Марпл.
— Это откуда же такой вывод?
— Ну, ведь вы не станете возражать, что голова у вас работает?
— Разумеется, — заявил мистер Рефил. — И гораздо лучше, чем у кого-либо еще в этой округе.
— И это, — продолжала мисс Марпл, — помогло бы вам преодолеть все физические трудности при совершении убийства.
— Пришлось бы пораскинуть мозгами!
— Да, — сказала мисс Марпл, — пришлось бы пораскинуть мозгами. Но именно это, мистер Рефил, доставило бы вам удовольствие.
Мистер Рефил долго на нее смотрел, потом внезапно расхохотался.
— Экое нахальство! — воскликнул он. — А на первый взгляд такая милая старушка, божий одуванчик! Так вы что, действительно думаете, что я убийца?
— Нет, — ответила мисс Марпл, — не думаю.
— А почему?
— Именно потому, что у вас хорошо работает голова. Имея голову на плечах, почти всегда можно добиться желаемого, не прибегая к убийству. Убийство — орудие глупости.
— И, кроме того, кого бы, черт возьми, я стал убивать?
— Это очень интересный вопрос, — сказала мисс Марпл. — Я еще не имела удовольствия беседовать с вами достаточно долго, чтобы обзавестись версиями на этот счет.
Улыбка мистера Рефила сделалась шире.
— А с вами, я вижу, беседовать опасно.
— Беседовать всегда опасно, если вам есть что скрывать.
— Наверно, вы правы. Но вернемся к Джексону. Что вы о нем думаете?
— Ничего определенного. Я ведь с ним даже словом не перемолвилась.
— Так вам что, совершенно нечего про него сказать?
— Он мне немного напоминает Джонаса Парри, — ответила мисс Марпл, поразмыслив, — молодого человека из канцелярии местной администрации — там, где я живу.
— И? — спросил мистер Рефил и умолк в ожидании ответа.
— Он, — сказала мисс Марпл, — небезупречен.
— Джексон тоже небезупречен. Но мне он вполне подходит. Мастер своего дела и к тому же не огрызается, когда я на него рычу. Знает, что нигде больше он не получит таких денег, а раз так, с чем-то приходится мириться. Доверенным лицом я бы его делать не стал, но об этом вопрос и не стоит. Может, у него в прошлом все чисто, а может, и не очень. Он представил положительные отзывы, хотя кое-где в них, пожалуй, проскальзывала, скажем так, некоторая сдержанность. К счастью, у меня нет, что называется, грязных тайн, и поэтому я не представляю интереса для шантажиста.
— Нет тайн? — задумчиво переспросила мисс Марпл. — Но деловые-то секреты у вас, мистер Рефил, наверняка есть?
— Ну, до них Джексону все равно не добраться. Нет. Джексон — малый довольно скользкий, но на убийцу вряд ли потянет, не его амплуа.
Он немного помолчал, потом внезапно произнес:
— А знаете, если попытаться окинуть единым взглядом всю эту белиберду — майора Пэлгрейва, его диковинные байки и прочее, — то видишь, что акценты расставлены совершенно не там, где надо. Уж если кого убивать, так это меня.
Мисс Марпл удивленно на него посмотрела.
— В соответствии с традицией, — объяснил мистер Рефил. — В детективных книжках кто обычно жертва? Старик, сидящий на куче денег.
— И еще там куча людей, имеющих веские причины желать его скорейшей смерти, чтобы завладеть этими деньгами, — продолжила мисс Марпл. — Это соответствует действительности?
— Ну… — задумался мистер Рефил. — Я легко могу насчитать пять или шесть человек в Лондоне, которые не будут горько рыдать, если вдруг прочтут в «Таймсе» мой некролог. Но они не станут утруждать себя, чтобы как-то ускорить мою кончину. Зачем? Я и так помру не сегодня-завтра. Вся эта шушера удивлена только одним — почему я до сих пор не сыграл в ящик. Врачи тоже чешут в затылке.
— У вас и в самом деле незаурядная воля к жизни, — сказала мисс Марпл.
— Вам это, вероятно, кажется странным.
Мисс Марпл покачала головой.
— Отнюдь нет. Наоборот, я считаю это совершенно естественным. Жизнь кажется особенно ценной, особенно интересной, когда ты понимаешь, что можешь ее вскоре лишиться. Так, наверно, не должно быть, но так уж бывает. Когда ты молод, здоров и полон сил, когда вся жизнь у тебя впереди, она не кажется столь уж заманчивой. Именно молодые люди с легкостью идут на самоубийство — кто из-за несчастной любви, кто из-за житейских забот и неурядиц. А вот старики знают, как дорога жизнь и как она увлекательна.
— Ха! — фыркнул мистер Рефил. — Послушал бы кто эту допотопную парочку.
— По-вашему то, что я сказала, несправедливо? — несколько сухо спросила мисс Марпл.
— Нет, что вы, — успокоил ее мистер Рефил, — совершенно справедливо. Но вы так и не сказали, согласны ли вы с моей мыслью. Что роль жертвы должна по идее была достаться мне.
— Это зависит от того, кто может извлечь выгоду из вашей смерти.
— Да в общем-то никто, — сказал мистер Рефил. — За исключением, повторяю, моих конкурентов по бизнесу, которые, опять-таки повторяю, могут вполне рассчитывать на мой скорый выход из игры естественным образом. Я не такой дурак, чтобы искушать кучей денег своих родственников. После того как правительство отхватит самый жирный кусок, родне ничего существенного не останется. Короче говоря, я обо всем этом давным-давно позаботился. Акты передачи имущества, доверенности, и прочее, и прочее.
— Джексону, к примеру, ваша смерть принесла бы какие-нибудь выгоды?
— Шиш с маслом принесла бы, — весело ответил мистер Рефил. — Я плачу ему вдвое больше, чем он может получить где-либо еще. В порядке компенсации за мою сварливость. И он прекрасно понимает, сколько проиграет от моей смерти.
— А миссис Уолтере?
— С Эстер та же история. Вообще-то она золото. Первоклассная секретарша, умница, уравновешенная, понимает меня с полуслова, ухом не ведет, когда я срываюсь. Словом, кроткая няня при буйном непослушном ребенке. Иногда она, конечно, меня раздражает, но кто меня не раздражает? Вообще-то она обыкновенная женщина. Во многих отношениях самая заурядная, но лучшей кандидатуры мне не найти. Жизнь у нее не сложилась. Вышла замуж за никчемного простофилю. В мужчинах она вообще ни черта не понимает. Есть такие женщины. Вешаются на шею любому, кто поплачется о своих неудачах. Уверены, что мужчине не хватает исключительно женского понимания. Дескать, женится на ней и тогда уж всем покажет! Но из размазни ничего путного в принципе не может выйти. К счастью, ее незадачливый муженек отдал концы: перепил на какой-то вечеринке и спьяну сунулся под автобус. Эстер надо было растить дочку, и она опять пошла на секретарскую работу. Пять лет уже у меня. С самого начала я дал ей понять, что в случае моей смерти рассчитывать ей не на что. Жалованье у нее высокое, и каждый год я повышаю его на четверть. Полностью доверять нельзя никогда никому, даже самым честным и порядочным, — вот почему я и сказал Эстер, что моя смерть ей выгод не принесет. Пока я живу, она каждый год будет получать все больше и больше. Если она значительную часть заработанного откладывает — уверен, что откладывает, — то к тому времени, как я откину копыта, она будет достаточно состоятельной женщиной. Я оплачиваю обучение ее дочери и отложил некую сумму, которую ее дочь получит, когда станет совершеннолетней. Так что миссис Эстер Уолтере очень даже неплохо устроена. Моя смерть, должен вам сказать, означала бы для нее серьезную финансовую потерю. — Он очень пристально посмотрел на мисс Марпл. — Она все это отлично понимает. Эстер вообще очень сообразительная.
— Они с Джексоном ладят? — спросила мисс Марпл. Мистер Рефил бросил на нее быстрый взгляд.
— Заметили что-то, да? — спросил он. — Да, мне кажется, Джексон ее обхаживает, особенно в последнее время. Он, конечно, смазливый парень, этого у него не отнять, но он старается напрасно. Во-первых, чисто сословные различия. Она на ступеньку повыше. Ненамного. Если бы она стояла много выше, это было бы не так важно, но так называемый нижний слой — особая статья. Они, среднего класса, все страшно разборчивы. Ее мать была школьной учительницей, отец — банковским служащим. Нет, ему не удастся заморочить ей голову. Думаю, этот красавчик нацелился на ее банковский счетец, но ничего у него не получится.
— Тсс, она идет! — шепнула мисс Марпл.
Оба посмотрели на Эстер Уолтере, которая шла к ним по дорожке.
— Вообще-то очень даже недурна собой, — сказал мистер Рефил, — но держится как серая мышь. Не знаю почему, все вроде бы при ней.
Мисс Марпл вздохнула, как вздохнула бы любая женщина, какой бы старой она ни была, над тем, что обозначается понятием «упущенные возможности». То, чего не хватало Эстер, по-разному называлось на памяти мисс Марпл. «Недостает очарования». «Недостаточно сексапильна». «Взгляд монашки». Светлые волосы, хороший цвет лица, карие глаза, довольно стройная фигура, приятная улыбка — действительно, все при ней, но нет той изюминки, которая заставляет мужчину обернуться и посмотреть вслед.
— Ей бы замуж опять, — тихо сказала мисс Марпл.
— Надо бы, конечно. Стала бы кому-нибудь хорошей женой.
Когда Эстер Уолтере подошла, мистер Рефил произнес с несколько нарочитым недовольством:
— Ну, наконец-то! Где вас носило?
— Чуть ли не весь отель сегодня посылает телеграммы, — объяснила Эстер. — Что делать, многие хотят съезжать…
— Съезжать? Правда? Из-за этой заварушки с убийством?
— Скорее всего. Тим Кендал просто сам не свой.
— Ну, еще бы. Этой молодой парочке крепко не повезло, что и говорить.
— Да, конечно. Они почти все свои средства вложили в этот отель. Так старались, чтобы все шло гладко. И, надо сказать, это неплохо им удавалось.
— Да, неплохо, — согласился мистер Рефил. — Он парень способный и чертовски трудолюбивый. Она очень милая, привлекательная. Вкалывали они как негры, хотя именно здесь это сравнение звучит странно: здешние негры как раз не слишком себя утруждают. Видел тут одного: забрался на кокосовую пальму, сорвал там себе орех на завтрак, съел и дрыхнет весь день до вечера. Житуха! — Мистер Рефил сделал паузу, а потом как бы между прочим сообщил:
— Мы тут обсуждаем это убийство.
Эстер перевела взгляд на мисс Марпл, в глазах ее было легкое удивление.
— Я ошибался на ее счет, — пояснил мистер Рефил с обычной своей бесцеремонной откровенностью. — Вообще-то я никогда не жаловал подобных старушек. Вечно вяжут, вечно языки чешут. Но у этой к тому же еще имеются глаза и уши.
Эстер Уолтере, как бы извиняясь, посмотрела на мисс Марпл, но та если и обиделась, то не подала виду.
— Вообще-то это комплимент, — объяснила ей Эстер.
— Я понимаю, — отозвалась мисс Марпл. — Я понимаю также, что мистер Рефил обладает определенными привилегиями, по крайней мере, сам он так считает.
— И в чем же состоят мои привилегии? — спросил мистер Рефил.
— Говорить грубости, когда вам захочется, — ответила мисс Марпл.
— Разве я был сейчас груб? — удивился мистер Рефил. — Простите, если обидел вас.
— Нет, меня вы не обидели, — заверила его мисс Марпл. — Есть люди, на которых не принято обижаться.
— Ладно вам, не берите в голову. Эстер, возьмите себе стул и принесите сюда. Может, и от вас будет какой-то толк.
Эстер отошла, чтобы взять с балкончика легкий плетеный стул.
— Итак, продолжим нашу беседу, — сказал мистер Рефил. — Мы начали с покойного старика Пэлгрейва и его бесконечных историй.
— О Господи, — вздохнула Эстер. — Кто как, а я, если удавалось, спасалась от него бегством.
— Мисс Марпл была более терпелива, — заметил мистер Рефил. — Скажите-ка, Эстер, слышали ли вы от него историю про убийцу?
— Ну еще бы, — подтвердила Эстер. — И не один раз.
— Перескажите ее поточнее. Послушаем теперь ваш вариант.
— Видите ли… — Эстер запнулась. — Я, — продолжила она смущенно, — слушала не очень внимательно. Совершенно бесконечная история, вроде той — про льва в Родезии[25]. Это было невыносимо. И у меня как-то вошло в привычку слушать его вполуха.
— Ладно, тогда расскажите хотя бы то, что вы все-таки помните.
— Мне кажется, эта история была как-то связана с делом об убийстве, про которое писали в газетах. Майор Пэлгрейв сказал, что ему выпало такое, что редко кому выпадает. Он встретился с убийцей лицом к лицу.
— Встретился? — воскликнул мистер Рефил. — Он действительно так и сказал — «встретился»?
Эстер смешалась.
— По-моему, да, — промолвила она неуверенно. — Или, это: «Я могу показать вам убийцу».
— Все же что он сказал? Ведь большая разница…
— Не могу сказать с уверенностью… По-моему, он предложил мне взглянуть на чью-то фотографию.
— Это уже лучше.
— А потом распространялся про Лукрецию Борджиа.
— Плевать на Лукрецию Борджиа. О ней-то мы все знаем.
— Он говорил об отравительницах и о том, что Лукреция была очень красивая и что у нее были рыжие волосы. Что на свете живет, наверно, гораздо больше отравительниц, чем мы думаем.
— Боюсь, что это совершенно справедливо, — заметила мисс Марпл.
— Что яд — оружие женщины.
— Это он отклонился от темы, — заметил мистер Рефил.
— А он только и знал, что отклонялся. Кончалось тем, что я вовсе переставала слушать, только вставляла изредка: «Понятно», «Неужели?» и «Да что вы говорите!»
— Так что с этой фотографией, которую он собирался показать?
— Не помню. Может быть, это была какая-то вырезка из газеты…
— А любительского снимка он вам не показывал?
— Любительского снимка? Нет. — Она покачала головой. — В этом я совершенно уверена. Он сказал, что она очень миловидная женщина: на такую ни за что не подумаешь, что она может быть убийцей.
— Вы сказали — она?
— Ну, что я говорила! — воскликнула мисс Марпл. — Так все запутано.
— Он рассказывал вам про женщину? — спросил мистер Рефил.
— Да.
— И на фотографии была женщина?
— Да.
— Этого не может быть!
— Но это было, — настаивала Эстер. — Он сказал: «Она здесь, на этом острове. Я покажу ее вам, а потом расскажу всю историю».
Мистер Рефил выругался и отнюдь не церемонно высказался в адрес покойного майора Пэлгрейва.
— Очень даже вероятно, — заявил он, — что все его россказни выдумка.
— Кто знает, кто знает, — пробормотала мисс Марпл.
— Значит, так, — подвел итог мистер Рефил. — Старый дуралей начинал с охотничьих баек. С копьями на кабанов, с винтовками на тигров, попадал в глаз слону, едва спасался от льва… Может, одна-две из этих историй и подлинные. Еще несколько — сплошное вранье, а остальные произошли не с майором, а с кем-то еще! Потом он от охоты переходил к убийствам — и тоже выдавал одну историю за другой. И тоже рассказывал их так, словно имел к этим событиям непосредственное отношение. Ставлю десять против одного, что все они были состряпаны из газетных заметок и телерепортажей.
Он строго посмотрел на Эстер.
— Вы сами сказали, что слушали невнимательно. Может быть, вы не поняли, о чем он говорит.
— Я убеждена, что речь шла именно о женщине, — сказала Эстер упрямо, — потому что мне даже стало интересно, кто же она?
— И кто же по-вашему? — спросила мисс Марпл. Эстер смешалась и покраснела.
— Нет, я, вы знаете.., в общем, я не хотела бы…
Мисс Марпл не стала настаивать. Нечего было и надеяться, что в присутствии мистера Рефила Эстер Уолтере поделится своими предположениями. Их можно будет выведать разве что в доверительной беседе с глазу на глаз. Впрочем, не исключено, что Эстер Уолтере говорит не правду. Вслух, разумеется, мисс Марпл своих сомнений не высказала. Просто отметила про себя такую возможность, в которую ей, честно говоря, не очень верилось. Во-первых, Эстер Уолтере не казалась ей лживой женщиной (хотя наверняка никогда не знаешь), во-вторых, мисс Марпл не видела в подобном обмане никакого смысла.
— Ну а вы мне о чем толковали, — мистер Рефил теперь повернулся к мисс Марпл, — вы толковали, что он рассказал вам эту байку про убийцу, а потом пообещал показать его фотографию, которая, дескать, у него имеется.
— Да, мне так казалось.
— Вам казалось? А ведь говорили, словно были совершенно уверены!
Мисс Марпл стала сбивчиво объяснять:
— Понимаете, так трудно передать то, что на самом деле сказал твой собеседник, не сбиваясь на то, что он, по-твоему, хотел сказать. Иногда даже не замечаешь, как вкладываешь ему в уста то, чего он не говорил. Да, майор Пэлгрейв сказал мне, что врач, от которого он слышал эту историю, дал ему снимок убийцы; но.., но должна признать, что его слова «Хотите увидеть снимок убийцы?» могли означать и нечто другое. Я, естественно, предположила, что речь идет о том самом снимке — именно того убийцы, но теперь допускаю, что он, рассказав о снимке, который передал ему знакомый врач, тут же мог по ассоциации вспомнить и о другом снимке — который он сделал сам совсем недавно — уже здесь — и на котором, как он был убежден, запечатлена преступница.
— Ох уж эти мне женщины! — яростно прохрипел мистер Рефил. — Все вы одинаковы, вся чертова ваша порода! Просто не в состоянии быть точными. Никогда ни в чем до конца не уверены. Ну и что, — добавил он раздраженно, — к чему мы в результате пришли? — Он фыркнул. — Ивлин Хиллингтон или эта Лаки, Грегова жена? Концов не найдешь.
Раздалось тихое извиняющееся покашливанье. У локтя мистера Рефила стоял Артур Джексон. Он подошел так бесшумно, что никто его не заметил.
— Пора делать массаж, сэр, — сказал он. Мистер Рефил мигом взорвался:
— Какого черта вы подкрадываетесь? Разве можно так пугать!
— Сожалею, сэр.
— На сегодня никакого массажа. Все равно пользы от него ни на грош.
— Ну-ну-ну, сэр, не надо так говорить. — Джексон был весь профессиональное добродушие. — Если вы пропустите хотя бы пару процедур, то очень скоро это почувствуете.
Он энергично развернул кресло и покатил его в дом. Мисс Марпл встала, улыбнулась Эстер и двинулась на пляж.

Глава 18
Без церковного благословения

В то утро на пляже было не слишком людно. Грег, по обыкновению, шумно плескался в море, Лаки лежала ничком, подставив солнцу хорошо смазанную кремом коричневую спину и распустив по плечам светлые волосы. Хиллингтонов не было. Сеньора де Каспеаро, окруженная услужливым роем мужчин, лежала лицом вверх и разнеженно ворковала с ними своим низким контральто, разговор шел на испанском. У кромки воды играли, весело хохоча, несколько французских и итальянских семейств. Каноник Прескотт и его сестра сидели в пляжных креслах, созерцая происходящее. Впрочем, судя по тому, что каноник надвинул панаму на лоб, он, вероятно, сладко дремал. Рядом с мисс Прескотт было удобное кресло, и мисс Марпл решила в нем расположиться.
— Беда-то какая, — усаживаясь, сказала она с глубоким вздохом.
— Слов нет, — отозвалась мисс Прескотт, тоже искренне скорбевшая по девушке, погибшей от рук убийцы.
— Бедняжка, — сказала мисс Марпл.
— Очень печально, — подал голос каноник. — В высшей степени прискорбно.
— В первый момент, — сказала мисс Прескотт, — мы с Джереми собрались уезжать. Но потом передумали. Это было бы предательством по отношению к Кендалам. В конце концов, они же не виноваты. Это могло случиться где угодно.
— На все воля Божья[26], — торжественно произнес каноник.
— Для них так важно, — сказала мисс Прескотт, — чтобы не было никаких накладок. Они ведь вложили в этот отель все свои сбережения.
— Она такая славная, — сказала мисс Марпл, — но в последнее время что-то совсем неважно выглядит.
— Вся на нервах, — согласилась мисс Прескотт. — Конечно, еще наследственность… — Она покачала головой.
— Мне кажется, Джоан, — мягко упрекнул ее каноник, — что есть такие вещи, про которые нельзя…
— Да кто про это не знает, — перебила его мисс Прескотт. — Ее родственники живут в Англии недалеко от нас. Двоюродная бабушка — очень чудаковатая особа, а один ее дядя на платформе метро разделся догола. Кажется, на станции «Грин-парк».
— Джоан, подобные вещи не следует повторять.
— Очень печально, — сказала мисс Марпл, покачав головой. — Хотя, насколько я знаю, подобное случается не так уж редко. Помню, когда-то мы работали для армянского благотворительного фонда, и один вполне респектабельный пожилой священнослужитель вдруг повел себя таким же образом. Позвонили его жене, она тут же приехала на такси и увезла его домой, завернутого в одеяло.
— Ближайшие родственники Молли, слава Богу, в порядке, — сказала мисс Прескотт. — Правда, она не ладила с матерью, но сейчас, по-моему, редко кто из девиц не ссорится с матерями.
— И очень жаль, — опять покачала головой мисс Марпл, — потому что для девушки знание жизни и опыт ее матери просто незаменимы.
— Совершенно верно, — с жаром поддержала ее мисс Прескотт. — Ведь Молли, вы знаете, вскружил было голову какой-то молодой человек — совершенно, как я понимаю, неподходящий.
— Такое часто случается, — сказала мисс Марпл.
— Семья, разумеется, ее выбор не одобрила. Она сама им про свой роман ничего не сказала. Они узнали от совершенно постороннего человека. Мать, естественно, предложила ей привести его домой, чтобы посмотреть, что это за человек. Она, как я понимаю, отказалась. Дескать, чтобы его не унижать. Прийти в чужой дом для того, чтобы тебя подвергли осмотру, — оскорбительно. Словно он не человек, а лошадь — так она сказала.
— С молодыми нужно бесконечно много такта, — вздохнув, промолвила мисс Марпл.
— А ее родители церемониться не стали. Просто запретили ей с ним встречаться.
— Но ведь в наше время это бессмысленно, — сказала мисс Марпл. — Девушки теперь ходят на службу и встречаются с кем хотят, несмотря ни на какие запреты.
— Но потом, к счастью, — продолжала, мисс Прескотт, — она познакомилась с Тимом Кендалом, а тот, первый ее возлюбленный, куда-то испарился. Какое облегчение испытали родители — я вам даже передать не могу.
— Надеюсь, они не выразили этого слишком открыто, — сказала мисс Марпл. — Родительское вмешательство очень часто мешает девушке полюбить приличного человека.
— Да, разумеется.
— Вспоминаешь собственную молодость… — пробормотала мисс Марпл, обращаясь мыслями в прошлое. Однажды на крокетной площадке она познакомилась с молодым человеком. Он показался ей симпатичным — веселый, с чуть ли не богемными взглядами. Но, что самое удивительное, к нему очень благосклонно отнесся ее отец. А как же! Подходящий жених. Его стали привечать, приглашать в дом, и мисс Марпл в конце концов в нем разочаровалась: он был скучен. Скучен донельзя.
Каноник опять погрузился в блаженную дрему, и мисс Марпл решилась осторожно перейти к волновавшей ее теме.
— Вы, наверное, знаете эти места вдоль и поперек, — сказала она. — Вы ведь уже не первый год здесь отдыхаете, правда?
— Да, приезжали сюда в прошлом году и еще в предыдущие два сезона. Нам здесь, на Сент-Оноре, очень нравится. Всегда такие милые люди кругом. Нет этой кричащей фешенебельности, этого выставленного напоказ богатства.
— А вы хорошо знаете Хиллингтонов и Дайсонов?
— Да, неплохо.
Мисс Марпл легонько кашлянула и понизила голос:
— Майор Пэлгрейв мне такую интересную историю рассказал.
— У него, по-моему, был неограниченный запас историй. Оно и понятно: где он только не побывал. И в Африке, и в Индии, и даже, кажется, в Китае.
— Да, конечно, — согласилась мисс Марпл. — Правда, я не такую историю сейчас вспомнила. В этой истории участвовали.., в общем, кое-кто из числа тех, кого я сейчас называла.
— О! — сказала мисс Прескотт понимающим голосом.
— Да. Так я вот о чем… — Мисс Марпл медленно обвела взглядом берег, и в конце концов ее голубые глаза остановились на загорелой спине Лаки. — Очень красивый загар, правда? И волосы. Просто роскошные. Совсем такого же оттенка, что у Молли Кендал, как вам кажется?
— Есть одна существенная разница, — возразила мисс Прескотт. — У Молли цвет волос естественный, а у этой — из бутылочки!
— Перестань, Джоан, — внезапно запротестовал снова очнувшийся каноник. — Ты говоришь обидные вещи, тебе не кажется?
— А что тут обидного? — едко спросила мисс Прескотт. — Факт, не более того.
— По мне, так у нее очень красивые волосы, — сказал каноник.
— Разумеется. Для этого она их и красит. И будь уверен, мой дорогой Джереми, любая женщина сразу определит, свой цвет или нет. Вы согласны? — обратилась она к мисс Марпл.
— Да, боюсь, что… — отозвалась мисс Марпл. — Конечно, у меня нет такого опыта, как у вас, но боюсь.., да, могу определенно сказать, что цвет ненатуральный. Стоит посмотреть на самые корни волос на пятый или шестой день… — Она взглянула на мисс Прескотт, и обе дамы молча дружно закивали головой, ибо в таких вопросах женщины понимают друг друга с полуслова.
Каноника как будто опять разморило.
— Майор Пэлгрейв рассказал мне совершенно невероятную историю, — прошептала мисс Марпл, — про.., видите ли, я не могла до конца понять. Я иногда бываю чуточку глуховата. Словно бы он намекал на… — Она умолкла.
— Я знаю, о чем вы говорите. Об этом в свое время ходила масса сплетен…
— Вы имеете в виду то время, когда…
— Когда умерла первая миссис Дайсон. Ее смерть была совершенно неожиданной. Надо вам сказать, все были уверены, что у нее malade imaginaire[27] — то есть страдает ипохондрией[28]. Поэтому когда у нее случился этот приступ и она так быстро умерла, люди, конечно, начали это обсуждать…
— Не было ли чего-нибудь.., ну.., подозрительного?
— Врач был озадачен. Надо сказать, совсем еще молодой человек, не очень-то опытный. Из тех, кто от любой болезни прописывает антибиотики. Они и не осмотрят больного толком, и не выслушают, и не станут вникать, что с ним такое. Назначат какие-нибудь таблетки в коробочке, а если лучше не станет, назначат другие таблетки. Да, похоже, он действительно был озадачен. Но вроде бы у нее и раньше были нелады с желудком. По крайней мере, так сказал ее муж, и вроде бы не было явных причин считать, что что-то не так.
— Но вы-то сами думаете…
— Я всегда, скажу вам прямо, стараюсь составить непредвзятое мнение, а тут есть над чем задуматься. И люди всякое говорили…
— Джоан! — Каноник вдруг выпрямился. Вид у него был воинственный. — Мне не нравится — мне решительно не нравится, что ты повторяешь подобные сплетни. Мы всегда должны отвращать от зла наши лица. Не видеть плохого, не слышать плохого, не говорить плохого[29] — и главное, не думать плохого! Это должно быть девизом любого христианина и любой христианки.
Собеседницы покорно умолкли. Они были посрамлены и, соответственно своему воспитанию, вынуждены были подчиниться властному мужскому требованию. Но на самом деле они были очень раздосадованы и крайне далеки от покаяния. Мисс Прескотт бросила на брата взгляд, полный откровенного недовольства. Мисс Марпл вынула вязанье и стала сосредоточенно его рассматривать. К счастью для них, на помощь пришел Случай.
— Моn реrе[30], — прозвучал тоненький голосок. Это была одна из девочек-француженок, резвившихся у воды. Они и не заметили, как она подошла и остановилась у шезлонга каноника Прескотта.
— Моn реrе, — вновь пропела она.
— Да? Что, моя милая? Oui, qu'est-ce qu'il у а, та petite?[31]
Девочка объяснила. Они никак не могли решить, чья очередь плавать на надувных подушечках, и это вызывало спор и нарушало тонкости пляжного этикета. Каноник Прескотт был неравнодушен к детям, особенно к маленьким девочкам. Он всегда с превеликой радостью исполнял роль арбитра в их спорах. Вот и сейчас он с готовностью поднялся и последовал за девочкой к воде. Мисс Марпл и мисс Прескотт облегченно вздохнули и с живостью повернулись друг к другу.
— Джереми, конечно, прав, сплетни вещь отвратительная, — сказала мисс Прескотт, — но ведь нельзя совсем не обращать внимания на то, что говорят вокруг. А в то время, я повторяю, ходило очень много разговоров.
— Да? — ободряюще произнесла мисс Марпл.
— Эта молодая женщина — как ее фамилия тогда была — мисс Грейторекс, кажется, — состояла в каком-то родстве с миссис Дайсон и ухаживала за ней. Давала ей лекарства и все такое прочее. — Она сделала короткую, но многозначительную паузу. — И конечно, как я понимаю, — мисс Прескотт понизила голос, — между мистером Дайсоном и мисс Грейторекс что-то было. Их часто видели вдвоем. Ведь в таких местах, как это, на подобные вещи сразу обращают внимание. Потом была странная история с неким снадобьем, которое Эдвард Хиллингтон купил для нее в аптеке.
— Что, и Эдвард Хиллингтон в этом замешан?
— Да, он был очень ею очарован. Это было заметно. И Лаки, мисс Грейторекс, умело играла на их соперничестве — Грегори Дайсона и Эдварда Хиллингтона. Да, надо признать, она всегда была привлекательной женщиной.
— Хотя теперь она уже не такая молоденькая, — заметила мисс Марпл.
— Верно. Но всегда хорошо одета, накрашена — тщательно за собой следит. Разумеется, чуть потускнела по сравнению с тем временем, когда она была всего лишь бедной приживалкой. Она всегда казалась очень преданной своей больной родственнице. Что на самом деле — судите сами.
— Ну, а эта история со снадобьем — как о ней стало известно?
— Это было не в Джеймстауне, полагаю, это произошло, когда они жили на Мартинике. У французов, насколько я знаю, нет таких строгих правил, как у нас, в отношении продажи лекарств. Аптекарь кому-то проболтался, отсюда и пошло. Ну, сами понимаете, как оно бывает.
Мисс Марпл понимала это как нельзя лучше.
— Он рассказал, что полковник Хиллингтон купил у него одно средство, хотя сам не знал, что это такое, у него и рецепта не было, он был написан на бумажке. В общем, пошли толки.
— Но я не могу понять, зачем полковнику Хиллингтону… — Мисс Марпл озадаченно нахмурилась.
— Я думаю, его просто ловко использовали. Так или иначе, Грегори Дайсон женился во второй раз, причем до, неприличия скоро. И месяца, по-моему, не прошло.
Они переглянулись.
— Но всерьез кого-нибудь подозревали? — спросила мисс Марпл.
— Да нет, просто.., словом, разговоры. Конечно, может быть, ничего такого и не было…
— Майор Пэлгрейв так не считал.
— Он вам это сказал?
— По правде говоря, я не очень внимательно слушала, — призналась мисс Марпл. — Я просто хотела узнать, не.., не говорил ли он вам того же, что и мне.
— Он указал мне на нее однажды, — промолвила мисс Прескотт.
— Правда? Он вам на нее указал?
— Да. Я, признаться, поначалу подумала, что он указывает на миссис Хиллингтон. Он эдак всхрапнул, хохотнул и сказал: «Гляньте-ка на эту женщину. Осмелюсь утверждать, что она совершила убийство и не понесла наказания». Я, конечно, была потрясена. Сказала: «Вы, конечно, шутите, майор Пэлгрейв?» — А он: «Если вам угодно, дорогая леди, давайте назовем это шуткой». Дайсоны и Хиллингтоны сидели за столом совсем близко от нас, и я боялась, что они услышат. Он хихикнул и сказал: «Не хотел бы я на какой-нибудь вечеринке отведать коктейль, приготовленный некой особой. Это весьма напомнило бы ужин в семействе Борджиа».
— Как интересно, — сказала мисс Марпл. — А упоминал он про.., про какую-нибудь фотографию?
— Не помню.. Про фотографию или газетную вырезку?
Мисс Марпл хотела что-то сказать, но в это мгновение на нее упала чья-то тень, и она прикусила язык. Проходившая мимо Ивлин Хиллингтон приостановилась возле них.
— Доброе утро, — сказала она.
— А я как раз подумала, куда это вы пропали, — отозвалась мисс Прескотт, приветливо ей улыбнувшись.
— Ездила в Джеймстаун кое-что купить.
— А-а, понимаю.
Мисс Прескотт поискала кого-то глазами, и Ивлин Хиллингтон поспешила сказать:
— Нет, Эдварда я с собой не брала. Мужчины терпеть не могут магазинов.
— Нашли что-нибудь симпатичное?
— Да нет, я ничего такого не искала. Вообще-то мне нужно было в аптеку.
Улыбнувшись и слегка поклонившись, она двинулась дальше вдоль берега.
— Хиллингтоны — очень милые люди, — заметила мисс Прескотт, — хотя поди разберись, что она на самом деле думает, правда? Я хочу сказать, она всегда любезна и все такое, но при этом умеет держать дистанцию.
Мисс Марпл, поразмыслив, согласилась.
— Никогда не знаешь, что у нее на уме, — сказала мисс Прескотт.
— Может быть, это и к лучшему.
— Прошу прощения?
— Да нет, ничего особенного — просто у меня такое впечатление, что мысли у нее вряд ли очень веселые.
— О-о, — несколько удивленно протянула мисс Прескотт. — Я понимаю, что вы имеете в виду. — Она слегка изменила тон разговора. — Насколько я знаю, у них очаровательный дом в Гемпшире и сын — или двое, не помню, — они только что поступили — или один из них — в Винчестерский колледж.
— Вы хорошо знаете Гемпшир?
— Нет. Почти совсем не знаю. Мне кажется, они живут где-то недалеко от Элтона.
— Понятно. — Мисс Марпл помолчала, потом спросила:
— А где живут Дайсоны?
— В Калифорнии. Там, во всяком случае, их дом. Они же великие путешественники.
— О людях, которых встречаешь во время поездок или на отдыхе, узнаешь крайне мало, — заметила мисс Марпл. — Я имею в виду — как бы это поточнее выразить, — узнаешь только то, что они сами сочтут нужным о себе сказать. К примеру, знаем ли мы наверняка, что Дайсоны живут в Калифорнии?
Мисс Прескотт посмотрела на нее с изумлением.
— Я отчетливо помню, что мистер Дайсон об этом говорил.
— Да. Разумеется. И то же самое, вероятно, с Хиллингтонами. То есть когда вы говорите, что они живут в Гемпшире, вы просто повторяете то, что они сами вам сказали.
Мисс Прескотт немного встревожилась.
— Вы что же, думаете, что они живут не в Гемпшире?
— Нет, нет, ни в коем случае, — извиняющимся тоном поспешила заверить ее мисс Марпл. — Я просто использовала их как пример — насчет того, что мы знаем о людях и чего не знаем. Вот я сказала вам, что живу в Сент-Мэри-Мид, — об этом местечке вы, я уверена, никогда раньше не слыхали. Поэтому вы знаете о моем местожительстве только с моих слов, правда?
Мисс Прескотт подумала про себя, что ей абсолютно все равно, где именно живет мисс Марпл. Она знала только, что это где-то в сельской местности на юге Англии.
— Да, теперь я поняла вашу мысль, — торопливо согласилась она, — да, и я знаю, что за границей надо быть очень и очень осторожными.
— Я не совсем это имела в виду, — заметила мисс Марпл, а тем временем в ее голове бродили довольно странные мысли. Откуда ей знать наверняка, что каноник и мисс Прескотт — это действительно каноник и его сестра? Так утверждали они сами. Противоречащих этому свидетельств не было. Но разве сложно надеть воротничок ошейником и облачение англиканского священника, разве трудно вести соответствующие разговоры? Был бы мотив…
Мисс Марпл неплохо знала духовенство в тех краях, где жила сама, но Прескотты приехали с севера. Из Дарема, кажется? Вообще-то она не сомневалась, что они и вправду Прескотты, но все-таки как знать…
Возможно, следует всегда быть настороже. Возможно… Она задумчиво покачала головой.

Глава 19
О пользе туфель

С берега вернулся слегка запыхавшийся каноник: игры с детьми — довольно утомительное занятие.
Вскоре они с сестрой отправились обратно в отель, решив, что на пляже стало слишком жарко.
— Интересно, — сказала сеньора де Каспеаро, глядя им вслед с презрением, — как это на пляже может быть слишком жарко? Чепуха какая-то… А посмотрите, как она одета: руки закрыты, шея закрыта. Хотя, может, для нас это и лучше. Кожа у нее как у ощипанной курицы!
Мисс Марпл сделала глубокий вдох. Либо говорить с сеньорой де Каспеаро сейчас, либо никогда. Но вот с чего начать? Какая у них могла найтись общая тема для разговора?
— У вас есть дети, сеньора? — спросила она.
— У меня три ангелочка, — ответила сеньора де Каспеаро, целуя себе кончики пальцев.
Мисс Марпл задумалась: как это понимать? То ли все потомство сеньоры де Каспеаро находится на небесах, то ли у ее детишек ангельские характеры.
Один мужчина из ее свиты бросил какую-то фразу по-испански, и сеньора Каспеаро, откинув голову, рассмеялась громким мелодичным смехом.
— Вы поняли, что он сказал? — спросила она мисс Марпл.
— Увы, нет, — смущенно ответила почтенная леди.
— И хорошо, что не поняли. Он большой озорник. Последовала быстрая и оживленная перепалка на испанском.
— Это безобразие, просто безобразие, — с неожиданной злостью сказала сеньора де Каспеаро, вновь перейдя на английский, — что полиция не отпускает нас с острова. Я кричала, я ругалась, я топала ногами — бесполезно. Нет, и еще раз нет. Кончится тем, что нас всех здесь поубивают.
«Телохранитель» принялся разубеждать ее в этом.
— Я вам точно говорю: место тут нехорошее. Я с самого начала это поняла: помните старого майора, урода этого? У него был дурной глаз. Глаза смотрели в разные стороны — а это плохо, очень плохо! Я всегда пальцами рожки делала, когда он оборачивался ко мне. — Она показала, как делают рожки. — Хотя из-за того, что он косил, никогда нельзя было знать, на меня он смотрит или нет…
— У него один глаз был стеклянный, — объяснила мисс Марпл. — Насколько я поняла, несчастный случай — еще в молодости. Это не его вина.
— А я вам говорю, это он принес сюда беду — дурной у него был глаз!
Она опять выставила руку и сделала этот распространенный у романских народов жест: указательный и мизинец торчат вперед, средний и безымянный согнуты.
— Так или иначе, — сказала она бодро, — он умер, и больше смотреть на него мне не придется. Ненавижу все безобразное.
«Довольно жестокая эпитафия майору Пэлгрейву», — подумала мисс Марпл.
Чуть поодаль из воды вышел Грегори Дайсон. Лаки теперь лежала на спине. Ивлин Хиллингтон смотрела на Лаки, и выражение ее лица было такое, что мисс Марпл стало зябко.
«Это не от холода, нет — под таким-то солнцем, — подумала она. — Как в старину говорили — по моей могиле гусь прошел».
Она встала и тихонько побрела к своему бунгало.
По дороге ей встретились шедшие на пляж мистер Рефил и Эстер Уолтере. Мистер Рефил подмигнул ей. Мисс Марпл не стала подмигивать в ответ и посмотрела на него с неодобрением.
Она вошла в бунгало и прилегла на кровать, вдруг почувствовав себя такой старой, такой уставшей. Ее не отпускала тревога.
Она была по-прежнему уверена, что времени терять нельзя… Времени — терять — нельзя… Становится поздно… Солнце садится — солнце — на него можно смотреть только через закопченное стеклышко… Где это закопченное стеклышко, которое кто-то ей подарил?..
Нет, пожалуй, оно не понадобится. Какая-то тень набежала на солнце. Тень… Тень Ивлин Хиллингтон… Нет, не Ивлин Хиллингтон… Тень — как там называлось? — «Тень из долины смерти».[32] Именно так, да. Она должна.., что должна? Сделать рожки — чтобы отвратить дурной глаз — глаз майора Пэлгрейва.
Веки ее шевельнулись, глаза открылись — оказывается, она на минутку задремала. Но тень действительно была — кто-то смотрел на нее в окно.
Тень сдвинулась, исчезнув, — но мисс Марпл успела заметить, кто это был. Джексон.
«Что за бесстыдство — подсматривать за другими, — подумала она. — Ну, вылитый Джонас Парри», — мелькнуло у нее в голове.
Не слишком лестное сравнение для Джексона.
Но почему Джексон заглядывал в окно ее спальни? Хотел увидеть, там она или нет? Или убедиться, что она спит?
Она поднялась, прошла в ванную и осторожно выглянула в окно.
Артур Джексон стоял у входа в соседнее бунгало. В бунгало мистера Рефила. Она увидела, как он быстро оглянулся и шмыгнул внутрь. «Любопытно, — подумала мисс Марпл. — С какой стати он оглядывается как какой-то воришка? То, что он входит в бунгало мистера Рефила, — дело совершенно естественное, ведь он там живет — в задней комнате. Он по несколько раз на дню то входит, то выходит. Ну и что? Но отчего тогда этот короткий, настороженный взгляд по сторонам? Причина может быть только одна, — заключила мисс Марпл. — Он хотел удостовериться, что никто не видел, как он вошел. А значит, он намерен там сделать что-то такое, о чем никто не должен знать».
В это время дня все, разумеется, были на пляже за исключением тех, кто отправился по магазинам или на экскурсию. Минут через двадцать Джексону тоже надо будет явиться на пляж — чтобы помочь мистеру Рефилу принять морскую ванну. Если ему нужно что-то сделать в бунгало и чтобы об этом никто не узнал, то сейчас как раз самый подходящий момент. Он убедился, что мисс Марпл спит и что вокруг никого нет и никто его не видит. Что ж, не будем его разубеждать.
Сев на кровать, мисс Марпл сняла свои кожаные босоножки и надела легкие парусиновые туфли. Потом покачала головой, сняла эти туфли и, порывшись в чемодане, достала другие, у одной из которых недавно сломался каблук. Туфля была в достаточно плачевном состоянии, и, ловко орудуя пилкой для ногтей, мисс Марпл сделала ее состояние еще более плачевным. Потом со всеми мыслимыми предосторожностями она в одних чулках вышла за дверь. Осторожно ступая, как охотник-следопыт, приближающийся против ветра к стаду антилоп, мисс Марпл тихонько обогнула бунгало мистера Рефила и остановилась за углом. Надела одну из туфель, которые несла в руке, у другой окончательно открутила каблук и мягко опустилась на землю под окном. Если Джексон что-то услышит и выглянет в окно, то увидит, что у незадачливой старушки всего лишь подломился каблук и она упала. Но он явно ничего не слышал.
Медленно, очень медленно мисс Марпл подняла голову. Окна у всех бунгало были расположены низко. Прячась за листьями вьюнка, она заглянула внутрь…
Джексон стоял на коленях перед чемоданом. Крышка чемодана была откинута. Это был специально оборудованный чемодан с многочисленными отделениями для различных бумаг. Джексон просматривал бумаги, вынимая их из продолговатых конвертов. Мисс Марпл не стала надолго задерживаться на своем наблюдательном посту. Ведь она только хотела узнать, чем Джексон занимается. И узнала. Джексон совал нос в чужие дела. Искал он что-то определенное или просто удовлетворял свойственное ему любопытство — об этом она не могла судить. Однако она еще больше укрепилась в мысли, что бросившееся ей в глаза сходство между Артуром Джексоном и Джонасом Парри — не только внешнее.
Надо было каким-то образом ретироваться. Очень осторожно мисс Марпл принялась продвигаться вдоль клумбы подальше от окна. Потом вернулась в свое бунгало. Прежде чем убрать туфли и злосчастный каблук, она посмотрела на них с нежностью. Неплохое средство; при случае можно будет опять пустить его в ход. Снова надела босоножки и неспешно двинулась обратно на пляж.
Выбрав момент, когда Эстер Уолтере пошла купаться, мисс Марпл опустилась в ее кресло.
Грег и Лаки разговаривали с сеньорой де Каспеаро, то и дело от души хохотали и вообще производили много шума.
Мисс Марпл почти шепотом, не глядя на мистера Рефила, произнесла:
— Вы знаете, что Джексон копается в ваших бумагах?
— Это нисколько меня не удивляет, — сказал мистер Рефил. — Что, застукали его?
— Мне удалось заглянуть в окно. Открыл один из ваших чемоданов и просматривал бумаги.
— Значит, сумел раздобыть ключ. Да, малый не про мах. Правда, он будет разочарован. От того, что он там найдет, пользы ему ни на грош.
— Он идет сюда, — сказала мисс Марпл, бросив взгляд в сторону отеля.
— Пора принимать эту идиотскую морскую ванну.
Потом опять заговорил — на этот раз понизив голос:
— Мой вам совет — умерьте свою предприимчивость. Вы же не хотите, чтобы следующие похороны были вашими. Помните про свой возраст и будьте осторожны. Учтите: здесь есть человек, который не будет церемониться.

Глава 20
Ночная тревога

Наступил вечер; на террасе отеля зажглись лампы; люди за ужином разговаривали и смеялись, хоть и не так громко и весело, как день-два назад; играл стальной джаз.
Но танцы кончились рано. Все стали позевывать и расходиться по своим апартаментам; лампы погасли; воцарились тьма и тишина; отель «Золотая пальма» уснул…
— Ивлин, Ивлин! — раздался резкий, настойчивый шепот.
Ивлин Хиллингтон пошевелилась в постели, повернулась на другой бок.
— Ивлин. Пожалуйста, проснитесь.
Ивлин Хиллингтон рывком села. В дверях комнаты стоял Тим Кендал. Она смотрела на него с недоумением.
— Ивлин, прошу вас, пойдемте сейчас со мной. Молли… С ней нехорошо. Не понимаю, что с ней случилось.
Похоже, она чего-то наглоталась.
— Конечно, Тим. Сейчас приду, — мигом ответила Ивлин. — Идите к ней. Я буду через минуту.
Тим Кендал исчез. Ивлин встала, накинула халат и бросила взгляд на другую кровать. Ее муж, похоже, не проснулся. Его лицо было повернуто, в другую сторону, дыхание ровное, спокойное. Секунду Ивлин поколебалась, потом решила не будить его. Вышла из дома и быстро двинулась мимо основного здания к бунгало Кендалов. В дверях нагнала Тима.
Молли лежала в постели. Глаза были закрыты, дыхание было каким-то странным. Ивлин наклонилась над ней, оттянула веко, пощупала пульс, потом посмотрела на тумбочку у кровати. Там стоял стакан с остатками воды. Рядом — пустой пузырек из-под лекарства. Ивлин взяла его в руки.
— Здесь было ее снотворное, — сказал Тим, — но еще позавчера пузырек был до половины полон. Кажется, Молли проглотила все таблетки.
— Срочно позовите доктора Грэма, — распорядилась Ивлин, — а по дороге растолкайте ваших поваров и скажите, чтоб сварили крепкий кофе. Самый наикрепчайший. Шевелитесь. Скорее.
Тим кинулся прочь. И у самых дверей столкнулся с Эдвардом Хиллингтоном.
— Ох, простите, Эдвард.
— Что здесь происходит? — спросил Хиллингтон. — Что случилось?
— Молли. С ней Ивлин. Мне надо за врачом. Я, наверно, должен был сразу за ним пойти, но.., я не был уверен и решил посоветоваться с Ивлин. Молли меня бы не простила, если бы я привел врача без необходимости.
Он пустился бегом. Эдвард Хиллингтон посмотрел ему вслед, потом вошел в спальню.
— Что с ней? — спросил он. — Что-то серьезное?
— А, это ты, Эдвард. Не знала, что ты тоже проснулся. Глупая девчонка наглоталась какой-то дряни.
— Это опасно?
— Смотря сколько она проглотила. Думаю, если быстро принять меры, все обойдется. Я сказала, чтобы сварили кофе. Если сумеем в нее влить…
— Но почему она это сделала? Ты не думаешь, что… — Он осекся.
— Что не думаю? — спросила Ивлин.
— Ты не думаешь, что это из-за расследования — полицейские и все такое?
— Возможно, конечно. На невротическую личность это сильно действует.
— Молли не похожа на невротическую личность.
— Точно никогда нельзя знать, — сказала Ивлин. — Иной раз теряют самообладание такие люди, на которых никак не подумаешь.
— Да, бывает… — Он снова осекся.
— Истина такова, — сказала Ивлин, — что никто ничего точно не знает. Ни о ком. Даже о самых близких людях, — добавила она.
— Ну, это уж слишком, Ивлин, — ты преувеличиваешь.
— Нет, не преувеличиваю. Когда думаешь о ком-то, представляешь некий образ, который сам же и создаешь… А не реального человека.
— Я знаю тебя, — тихо сказал Эдвард Хиллингтон.
— Это тебе так кажется.
— Нет. Я в тебе уверен. — Потом он добавил:
— А ты уверена во мне.
Ивлин посмотрела на него и вновь повернулась к кровати. Взяла Молли за плечи, потрясла.
— Надо что-то делать — хотя, наверно, лучше подождать доктора Грэма. Вот, я слышу, они уже идут.

— Ну, теперь все будет в порядке.
Доктор Грэм отошел от кровати, вытер лоб платком и облегченно вздохнул.
— Вы думаете, обойдется? — с тревогой в голосе спросил Тим.
— Да, да. Мы вовремя успели. Скорей всего, смертельной дозы там и не было. Сутки-двое она еще будет чувствовать себя неважно, а потом все пройдет… — Он взял пустой пузырек. — А кто, собственно, ей это прописал?
— Один врач в Нью-Йорке. У нее бывает иногда бессонница.
— Ясно, ясно. Наш брат эскулап сейчас прописывает эти штучки направо и налево. Нет чтобы сказать молодой женщине, что, если не можешь заснуть, надо посчитать овец, или встать и съесть печенье, или написать пару писем, а потом лечь опять. Каждый теперь хочет получить средство мгновенно действующее. А я вот иногда думаю: зря мы их даем. Надо научиться справляться с собой и с жизнью. Если младенцу суют в рот соску, чтобы перестал плакать, — это понятно. Но всю жизнь так продолжаться не может. — Он издал легкий смешок. — Ручаюсь, если вы спросите мисс Марпл, как она поступает, когда ей не спится, она ответит, что считает овец, входящих в ворота.
Он опять повернулся к кровати. Молли зашевелилась. Глаза ее теперь были открыты. Она смотрела на собравшихся безучастно, словно не узнавая. Доктор Грэм взял ее за руку.
— Ну, милая моя, что же это вы хотели над собой учинить?
Она моргнула, но ничего не ответила.
— Почему ты это сделала, Молли, почему? Скажи мне, почему? — Тим взял ее за другую руку.
Но глаза ее оставались неподвижны. Если она на кого и смотрела, то скорее уж на Ивлин Хиллингтон. В ее взгляде можно было при желании прочитать нечто вроде вопроса. Ивлин сказала, словно в ответ:
— Тим пришел и позвал меня.
Молли перевела взгляд на Тима, потом на доктора Грэма.
— Вы скоро поправитесь, — сказал доктор Грэм, — но больше этого не делайте.
— Она ничего такого не хотела, — негромко произнес Тим. — Я уверен, она не хотела. Просто ей хотелось выспаться. Может быть, сначала таблетки не подействовали, и она выпила еще. Так ведь было, Молли?
Она еле заметно замотала головой.
— Ты что же — сделала это нарочно? — спросил Тим. Молли наконец заговорила.
— Да, — ответила она.
— Но почему, Молли, почему?
Веки ее дрогнули.
— Боялась, — еле слышно произнесла она.
— Боялась? Чего боялась?
Но она закрыла глаза.
— Пока оставьте ее в покое, — сказал доктор Грэм. Однако Тим не унимался.
— Чего боялась? Наверно, полиции, да? Потому что они преследовали тебя, донимали расспросами? Чего тут удивляться. Тут любому страшно станет. Такие у них приемчики. Никому даже в голову не придет… — Он осекся, не закончив. Доктор Грэм остановил его решительным жестом.
— Я спать хочу, — проговорила Молли.
— Это для вас самое лучшее, — сказал доктор Грэм. Он двинулся к выходу; остальные последовали за ним.
— Она будет спать крепко, — добавил Грэм.
— Мне что-нибудь еще нужно сделать? — спросил Тим. На его лице появилось слегка озабоченное выражение человека, ухаживающего за больным.
— Я могу с ней побыть, если хотите, — предложила Ивлин мягко.
— Нет-нет. Спасибо, я справлюсь сам.
Ивлин вернулась к кровати.
— Мне остаться, Молли?
Молли опять открыла глаза.
— Нет, — сказала она; потом, помедлив:
— Только Тим.
Тим подошел и сел рядом на стул.
— Я здесь, Молли. — Он взял ее за руку. — Спи спокойно. Я не уйду.
Она слабо вздохнула и опустила веки. Выйдя из бунгало, врач немного постоял; Хиллингтоны тоже не спешили уходить.
— Вы уверены, что я больше ничем не могу быть полезна? — спросила Ивлин.
— Думаю, ничем — спасибо вам, миссис Хиллингтон. Лучше всего, если сейчас с ней побудет муж. Вот завтра, может быть, — ведь ему надо делами отеля заниматься — вот завтра кому-то надо будет с ней посидеть.
— Думаете, она может.., опять попытаться? — спросил Хиллингтон.
Грэм озабоченно потер лоб.
— В таких случаях наверняка никогда не знаешь. Хотя думаю, это маловероятно. Вы сами видели, что после приходится терпеть крайне неприятные процедуры. Но, конечно, абсолютной уверенности быть не может. Она могла где-нибудь еще припрятать эту отраву.
— Просто в голове не укладывается: такая женщина, как Молли, — и пытается покончить с собой, — произнес Хиллингтон.
Грэм сухо заметил:
— Самоубийство совершают обычно не те, кто постоянно грозится это сделать. Такие люди обычно довольствуются тем, что устраивают спектакль — это для них просто разрядка.
— Молли всегда казалась такой счастливой. Я думаю, может быть… — Ивлин заколебалась. — Я должна вам кое-что рассказать, доктор Грэм.
И она рассказала ему о своем разговоре с Молли на пляже в тот вечер, когда была убита Виктория. Лицо Грэма стало очень серьезным.
— Хорошо, что вы мне это рассказали, миссис Хиллингтон. Тут налицо определенные признаки какой-то глубокой душевной травмы. Ладно. Утром я поговорю с ее мужем.

— Я должен серьезно поговорить с вами, Кендал, о вашей жене, — сказал доктор Грэм.
Они сидели в, кабинете Тима. Ивлин Хиллингтон заняла его место у постели Молли, а Лаки обещала прийти и, как она выразилась, «принять вахту» позже. Свои услуги предложила и мисс Марпл. Бедняга Тим разрывался между работой и больной женой.
— Ничего не понимаю, — сказал Тим. — Я перестал понимать Молли. Она изменилась. Очень сильно изменилась.
— Насколько мне известно, ее мучили кошмары.
— Да. Она постоянно на них жаловалась.
— Давно?
— Ну.., точно не помню. Может быть, с месяц.., или больше. Она.., мы.., думали, что сны — это.., не так важно, в общем-то.
— Да, разумеется, я понимаю. Но более серьезный симптом — то, что она, видимо, испытывала страх, кого-то боялась. Говорила она вам об этом?
— Говорила, да. Раз или два сказала, что.., ну, что кто-то ее преследует.
— Ага! Шпионит то есть?
— Да, однажды она употребила это слово. Сказала, что это ее враги, что они тут ее выслеживают.
— А есть у нее враги, мистер Кендал?
— Нет. Конечно нет.
— Может быть, что-то в Англии, какие-то события еще до вашей женитьбы?
— Нет, ничего такого не было. Она не очень ладила с родными, но не более того. Ее мать — женщина довольно эксцентричная, с ней было нелегко уживаться, однако…
— Кто-нибудь в ее семье проявлял признаки психической неустойчивости?
Тим открыл было рот, потом опять закрыл. Потеребил авторучку на письменном столе перед собой.
— Имейте в виду: если что-то такое есть, лучше, чтобы вы сказали мне об этом, Тим.
— Да, есть, наверно. Ничего серьезного, просто одна тетка или еще какая-то родственница слегка не в себе. Но что в этом такого? Я хочу сказать, это есть почти в каждой семье.
— Да, конечно, тут вы совершенно правы. Я не хочу никоим образом вас пугать на этот счет, просто это может объяснить склонность к.., нервному срыву или навязчивым страхам, спровоцированным стрессом.
— Я в общем-то не так уж много знаю, — сказал Тим. — В конце концов, кому охота вываливать все свои семейные тайны.
— Да-да. Конечно. А не было у нее кого-нибудь до вас — скажем, человека, с которым она была помолвлена и порвала и который теперь мог бы угрожать ей или преследовать ее на почве ревности? Такого не может быть?
— Не знаю. Не думаю. Хотя Молли действительно была помолвлена с одним человеком.., прежде, чем познакомилась со мной. Ее родители были категорически против, а она из духа противоречия еще сильней за него цеплялась. — Он вдруг усмехнулся. — Знаете, как в молодости бывает. Чем сильней на тебя давят, тем больше ты упорствуешь.
Доктор Грэм улыбнулся ему в ответ.
— Да, такое часто можно наблюдать. Не следует слишком явно высказывать неодобрение по поводу того, с кем водят дружбу ваши дети. Обычно они сами с возрастом все начинают понимать. Так тот человек — кто бы он ни был — не угрожал Молли каким-нибудь образом?
— Нет, уверен, что нет. Она бы мне сказала. Она говорила, что у нее это было просто глупое девчоночье увлечение, ее как раз привлекала его дурная репутация.
— Так, хорошо. Похоже, здесь ничего серьезного. Теперь о другом. У вашей жены было то, что она называет провалами памяти. Небольшие промежутки времени, в течение которых она не отдавала себе отчета в своих действиях. Вы знали об этом, Тим?
— Нет, — произнес Тим, помедлив, — Нет. Не знал. Она никогда мне об этом не говорила. Теперь, когда вы сказали, я припоминаю, что порой она действительно выглядела довольно отрешенной и… — Он помолчал, размышляя. — Да, это, наверно, все объясняет. Я, не мог иногда понять, как она могла забыть какую-нибудь простейшую вещь или вдруг потерять представление о времени. Я, признаться, думал, что это просто рассеянность.
— А вывод из всего этого, Тим, надо сделать такой. Я очень настоятельно рекомендую вам отвезти вашу жену на обследование к хорошему специалисту.
Тим покраснел от гнева.
— Вы хотите сказать — к психиатру?
— Тим, Тим, ну зачем вы сразу так? К невропатологу, к психологу, словом, к специалисту, который лечит то, что на расхожем языке называется нервным срывом. Я знаю, в Кингстоне есть хороший врач. Или в Нью-Йорк поезжайте. У этих ее нервных страхов есть какая-то определенная причина. Скорее всего, она сама не сознает, что это за причина. Покажите ее врачу, Тим. И как можно скорее.
Он похлопал молодого человека по плечу и встал.
— Непосредственной опасности сейчас нет. У вашей жены много добрых друзей, и мы все будем за ней присматривать.
— А она не.., вы считаете, она не будет больше пытаться?..
— Я считаю, что это крайне маловероятно.
— Но полной уверенности все же нет? — спросил Тим.
— Ну, полной уверенности никогда нет, — ответил Грэм, — в нашем деле эту истину усваиваешь одной из первых. — Он опять положил руку Тиму на плечо. — Не унывайте.
— Легко сказать, — промолвил Тим, когда врач уже выходил из кабинета. — Не унывайте. Можно подумать, что я каменный!

Глава 21
Джексон, знаток косметики

— Вас это действительно не слишком утомит, мисс Марпл? — спросила Ивлин Хиллингтон.
— Нет, что вы, милочка, — ответила мисс Марпл. — Я буду только рада принести хоть какую-то пользу. В моем возрасте, вы знаете, порой чувствуешь себя такой ненужной. Особенно в таком месте, как это, предназначенном только для отдыха. Никаких обязанностей, ни малейших. Я с удовольствием посижу с Молли. А вы поезжайте, куда собирались. На Пеликаний мыс, да?
— Да, — сказала Ивлин. — Мы с Эдвардом очень любим этот мыс. Не устаешь смотреть, как пеликаны ныряют за рыбой. Сейчас с Молли сидит Тим. Но у него много дел, а он очень не хочет оставлять ее надолго одну.
— И правильно, что не хочет, — отозвалась мисс Марпл. — Я бы тоже на его месте не хотела. Мало ли что? Если уж человек пытался сотворить с собой такое… Идите, идите, милая.
Ивлин двинулась в сторону небольшой группы людей, которые ее дожидались. Ее муж, Дайсоны и еще три-четыре человека. Мисс Марпл проверила свое вязанье, убедилась, что захватила все, что ей нужно, и зашагала в сторону бунгало Кендалов.
Приближаясь к их крытому балкону, она услышала голос Тима, доносящийся сквозь приотворенную балконную дверь:
— Ты только ответь мне, почему ты так поступила, Молли? Что тебя заставило? Может быть, я что-то не то сделал? Должна же быть какая-то причина. Не таись от меня, прошу тебя.
Мисс Марпл замерла. Какое-то время ничего не было слышно, потом Молли заговорила. Голос ее был бесцветным и усталым:
— Не знаю, Тим. Правда, не знаю. Просто.., что-то на меня нашло.
Мисс Марпл постучала по стеклу балконной двери и вошла в комнату.
— А, вот и вы, мисс Марпл. Как это великодушно с вашей стороны.
— Ну что вы, — запротестовала мисс Марпл. — Я просто счастлива, что кому-то могу помочь. Можно сесть вот сюда? Вы уже гораздо лучше выглядите, Молли. Я очень рада.
— Я хорошо себя чувствую, — сказала Молли. — Почти хорошо. Только немножко спать хочется.
— Я буду молчать, — пообещала мисс Марпл. — Вы просто лежите спокойно и отдыхайте. А я буду вязать.
Тим Кендал благодарно посмотрел на нее и вышел. Мисс Марпл устроилась в кресле поудобнее.
Молли лежала на левом боку. У нее был полуобморочный, изможденный вид. Тихо, почти шепотом она сказала:
— Вы очень добры, мисс Марпл. Я.., я, наверно, буду спать.
Она повернула голову к стене и закрыла глаза. Ее дыхание стало более ровным, хоть все еще было далеким от нормы. Обладавшая изрядным опытом ухода за больными, мисс Марпл почти автоматически разгладила простыню и подоткнула край под матрас. Вдруг ее рука нащупала под матрасом какой-то твердый прямоугольный предмет. Удивившись, она осторожно извлекла его наружу. Это была книга. Мисс Марпл бросила быстрый взгляд на свою подопечную, но та лежала совершенно неподвижно. Судя по всему, она спала. Мисс Марпл наугад открыла книгу — это было недавно изданное пособие по нервным заболеваниям. Книга открылась на той странице, где описывались начальные симптомы мании преследования и прочие проявления шизофрении и связанных с ней особенностей.
Книга была предназначена не специалистам, а достаточно широкому кругу читателей. Пока мисс Марпл читала, лицо ее становилось все более мрачным. Через несколько минут она закрыла книгу и задумалась. Потом наклонилась и тихонько положила ее под матрас — точно в то место, где она лежала раньше.
В некотором недоумении она покачала головой. Потом бесшумно встала. Прошла несколько шагов к окну и вдруг резко обернулась. Молли лежала с открытыми глазами, но, когда мисс Марпл оглянулась, веки ее тотчас снова опустились. Какое-то время мисс Марпл пыталась решить, не померещился ли ей этот быстрый, острый взгляд. Нет, конечно, Молли только притворяется спящей. Но зачем? Впрочем, причина могла быть вполне невинная. Скажем, она боится, что мисс Марпл будет приставать к ней с разговорами. Да, возможно, все дело только в этом.
Не померещилась ли ей эта неприятная хитринка во взгляде Молли? Трудно сказать, подумала мисс Марпл, поди тут разберись.
Надо будет при первой же возможности поговорить с, доктором Грэмом. Мисс Марпл снова уселась в кресло у кровати. Минут через пять стало ясно, что теперь-то Молли уж точно спит. Нарочно никто не смог бы лежать так тихо и дышать так ровно. Мисс Марпл опять встала. Сегодня она была обута в парусиновые туфли. Пусть они не очень элегантно смотрятся, но зато прекрасно подходят к здешнему климату, и ногам в них удобно и вольготно.
Она, неслышно ступая, обошла всю спальню, ненадолго задержавшись у каждого из двух окон, которые выходили на разные стороны.
На территории отеля как будто бы было тихо и безлюдно. Мисс Марпл вернулась к постели и уже собралась снова устроиться в кресле, как вдруг ей показалось, что снаружи донесся слабый звук. Словно шорох чьих-то шагов на балконе. Поколебавшись секунду, она подошла к балконной двери, открыла ее пошире, вышла наружу и, повернув голову в сторону комнаты, проговорила:
— Я совсем ненадолго, милая. Схожу к себе и поищу этот образчик. Была уверена, что взяла его с собой. Не беспокойтесь, я скоро вернусь.
Потом кивнула сама себе:
— Спит, бедное дитя. Вот и хорошо.
Она тихо прошла вдоль крытого балкона, спустилась по ступенькам и круто свернула направо, на дорожку. Случайный наблюдатель не без удивления увидел бы, что, зайдя за куст гибискуса, мисс Марпл снова круто повернула, обогнула клумбу, подошла к дому с тыльной стороны и вошла внутрь через заднюю дверь. Она очутилась в каморке, которую Тим иногда использовал как кабинет; оттуда был вход в гостиную.
Окна гостиной были затенены шторами от жаркого солнца. Мисс Марпл спряталась за шторой и стала ждать. Любого, кто вознамерился бы войти в спальню Молли, ей было бы хорошо видно. Прошло несколько минут — четыре или пять, — когда она увидела, как на крытый балкон по ступенькам всходил Джексон в своей опрятной белой униформе. Взойдя, немного помедлил, потом легонько постучал в приоткрытую балконную дверь. Никакого отклика мисс Марпл не услышала. Джексон быстро и воровато огляделся, потом скользнул внутрь. Мисс Марпл направилась к двери, ведущей прямо в спальню, но входить не стала, а наклонилась к замочной скважине.
Джексон уже был в комнате. Он тихонько подошел к кровати и посмотрел на спящую. Потом развернулся и двинулся прочь, но не к двери, у которой стояла мисс Марпл, а дальше, к ванной комнате. Мисс Марпл удивленно вздернула брови. Немного поколебавшись, она вошла в коридор и открыла вторую дверь ванной комнаты, со стороны коридора.
Джексон, изучавший то, что стояло на полочке над умывальником, судорожно обернулся. Вид у него, разумеется, был испуганный.
— О… — сказал он. — Я.., я не…
— Это вы, мистер Джексон? — Мисс Марпл изобразила большое изумление.
— Я как раз подумал, куда это вы подевались.
— Вам что-нибудь нужно? — спросила мисс Марпл.
— По правде сказать, — ответил Джексон, — мне просто стало любопытно, каким кремом пользуется миссис Кендал.
Мисс Марпл оценила сообразительность Джексона, который действительно держал в этот момент баночку с кремом для лица.
— Приятный запах, — сказал он, приоткрыв крышечку и понюхав. — Сравнительно неплохой состав. Более дешевые сорта подойдут не для всякой кожи. Запросто могут вызвать сыпь. С пудрой та же самая история.
— Вы, оказывается, хорошо осведомлены по этой части, — заметила мисс Марпл.
— Какое-то время работал в фармацевтической фирме, — сказал Джексон. — Само собой, там и о косметике много чего узнаешь. Бывало, наложат какой-нибудь гадости в красивенькую баночку, потом упакуют в броскую Коробочку — и вы не представляете, как женщины на, это клюют.
— Так вы за этим… — Мисс Марпл нарочно не закончила фразу.
— Нет, конечно же я пришел не за тем, чтобы обсудить с вами качество кремов, — сказал Джексон.
«У тебя не так много времени, чтобы придумать подходящий предлог, — подумала мисс Марпл. — Посмотрим, на что ты горазд».
— Дело в том, — как ни в чем не бывало продолжил Джексон, — что миссис Уолтере на днях одолжила миссис Кендал свою губную помаду. Я зашел взять ее. Постучался в балконную дверь, потом вижу, миссис Кендал крепко спит, я и подумал, почему бы просто не войти и не поискать в ванной.
— Понятно, — сказала мисс Марпл. — И нашли то, что искали?
Джексон покачал головой.
— Наверно, у нее в сумочке, — произнес он непринужденно. — Ну да ладно. Вряд ли миссис Уолтере она нужна так уж срочно. Она обмолвилась об этом мимоходом. — Он добавил, рассматривая косметические снадобья:
— Негусто, правда? Хотя в ее возрасте много и не нужно. Молодая кожа и так хороша.
— Вы, судя по всему, смотрите на женщин с несколько иной точки зрения, нежели большинство мужчин, — заметила мисс Марпл улыбаясь.
— Наверно. Работа сказывается…
— Вы и о лекарствах, видимо, много знаете?
— Еще бы. Тут у меня тоже большой опыт. И знаете, что я вам скажу: слишком их сейчас много. Масса всевозможных транквилизаторов, возбуждающих средств и прочих «чудодейственных» таблеток. Еще хорошо, если их дают только по рецепту, но ведь многое можно купить и без рецепта. А некоторыми снадобьями нужно ох как осторожно пользоваться.
— Безусловно, — согласилась мисс Марпл. — Нисколько в этом не сомневаюсь.
— И ведь они сильнейшим образом влияют на психику. Откуда, по-вашему, все эти случаи подростковой истерии? Думаете, издержки переходного возраста? Наглотаются какой-то дряни — вот вам и издержки. Причем ничего нового в этом нет. Все эти фокусы с дурманом известны еще с древности. На Востоке, к примеру, — я там, правда, не бывал, но слышал, — каких только фокусов люди не вытворяют. Просто диву даешься, чем там жены потчевали мужей. В Индии, например, когда молоденькую девушку выдавали за старика, а это у них сплошь и рядом… Избавиться от него она не могла, потому что тогда ее сожгли бы на погребальном костре, а если бы и не сожгли, то семья бы обращалась с ней как с отверженной. Да, незавидная была доля у индийских вдов. Вот индианки и травили своих стариканов всякими снадобьями, вызывающими слабоумие, галлюцинации — в общем, сводили с ума. — Он покачал головой. — Ужас что творили. А взять ведьм этих, — продолжал он. — Сейчас о них много чего известно. А почему, вы думаете, они всегда сознавались, дескать, да, они действительно ведьмы, и летали на помеле на шабаш?
— Наверное, их пытали, — осторожно предположила мисс Марпл.
— Не всегда, — возразил Джексон. — Не спорю, пытками, конечно, объясняется многое, но некоторые сознавались еще до пыток. Вернее, даже не сознавались, а хвастались этим. Так вот, оказывается, они натирались всякими мазями. У них даже слово такое было: умащение. Некоторые из этих средств — скажем, белладонна, атропин, — если их втереть в кожу, вызывают ощущение полета. А они, бедняжки, думали, что и впрямь летают. А были еще ассасины — в средние века, в Сирии, в Ливане, в тех примерно краях. Их накачивали гашишем, потом у них естественно начинались галлюцинации, им мерещился рай с гуриями, вечное блаженство. Им внушали, что все это гарантировано им после смерти, только надо пойти и совершить ритуальное убийство. Да-да, я нисколько не преувеличиваю, именно так оно и было.
— А сводится все к тому, — сказала мисс Марпл, — что люди по природе своей чрезвычайно легковерны.
— Да, наверно, вы правы.
— Все принимают за чистую монету. Да, мы все чересчур доверчивы, — заметила мисс Марпл и вдруг резко спросила:
— Кто вам рассказал все эти истории про Индию, про жен, пичкающих мужей дурманом? — И, не дожидаясь ответа, добавила:
— Не майор ли Пэлгрейв?