Мир глумлив, и радостен, и тесен,
и разнообразен — только в нем
никому никто не интересен;
все горим беспомощным огнем.
Каждый раз, когда не так, то это
что-то вроде чуда — эксклюзив,
так сказать, прорыв сухого света,
раздраженно-радостный мотив.