7 ноября 1960 года Че Гевару пригласили на парад на Красную площадь. Он был наслышан об этой церемонии, видел ее на экранах кинотеатров и теперь волновался. Так как он являлся гостем Министерства внешней торговли, ему отвели место на гранитных трибунах недалеко от Исторического музея. Я мерз рядом с ним. Вдруг к нам прибежал запыхавшийся сотрудник аппарата ЦК и сказал, что Хрущев приглашает Че Гевару подняться на трибуну Мавзолея. Че отказался, считая, что по рангу он не достоин стоять рядом с «небожителями», полагая, что на Мавзолей должны подниматься или главы правительств, или лидеры братских партий. Посланец ушел, но спустя некоторое время он возвратился с категорическим приглашением-приказом подняться на Мавзолей. Гевара подчинился. Мне запомнилось его посещение одного советского дома. Большинство из нас жило в коммунальных квартирах, не пригодных для приема гостей. С трудом нашли приличную однокомнатную квартиру в высотном доме на Котельнической набережной, где тогда проживал А. И. Алексеев — будущий посол на Кубе, хорошо знавший Гевару. Мы собирались «шикануть» и поразить гостя русскими деликатесами: икрой, янтарной семгой, душистым осетром и прочей вкуснятиной. Но каково же было наше изумление, когда Гевара, увидев это богатство на столе, сказал, что он не ест рыбного, поскольку оно провоцирует приступы астмы. На часах было около часа ночи, все магазины закрыты, мы — в панике... Но гость с разрешения хозяйки заглянул в холодильник и, обнаружив там полбатона самой дешевой чайной колбасы, с удовольствием стал уплетать ее, приговаривая: «Не ел ничего более вкусного за все время пребывания в СССР!» За столом зашел разговор о роли личности и революции. Он сказал, что даже сейчас не может сказать, выстоит ли кубинская революция в условиях, когда США обрушили на нее блокаду и диверсии. Но даже при самых трагических вариантах развязки нам не надо будет искать его в списках политических беженцев, нашедших кров в иностранных посольствах. «Я буду защищать революцию и п