In thee, I fondly hop'd to clasp
 A friend, whom death alone could sever
 But envy with malignant grasp,
 Has torn thee from my breast for ever.
Когда я прижимал тебя к груди своей,
Любви и счастья полн и примирен с судьбою,
Я думал: только смерть нас разлучит с тобою;
Но вот разлучены мы завистью людей!