1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 
Ад    

     

     

    

     

     

     

    

     

     

Песнь первая    

     

Лес –  Холм спасения – Три зверя – Вергилий    

     

     

     1    

     

Земную жизнь пройдя до половины,[1]    

Я очутился в сумрачном лесу,    

Утратив правый путь во тьме долины.    

     

     

    

     

     4    

     

Каков он был, о, как произнесу,    

Тот дикий лес, дремучий и грозящий,    

Чей давний ужас в памяти несу!    

     

     7    

     

Так горек он, что смерть едва ль не  слаще.    

Но, благо в нем обретши навсегда,    

Скажу про все, что видел в этой чаще.    

     

     10    

     

Не помню сам, как я вошел туда,    

Настолько сон меня опутал ложью,    

Когда я сбился с верного следа.    

     

     13    

     

Но к холмному приблизившись подножью,[2]    

Которым замыкался этот дол,    

Мне сжавший сердце ужасом и дрожью,    

     

     16    

     

Я увидал, едва глаза возвел,    

Что свет планеты,[3] всюду путеводной,    

Уже на плечи горные сошел.    

     

     19    

     

Тогда вздохнула более свободной    

И долгий страх превозмогла душа,    

Измученная ночью безысходной.    

     

     22    

     

И словно тот, кто, тяжело дыша,    

На берег выйдя из пучины пенной,    

Глядит назад, где волны бьют, страша,    

     

     25    

     

Так и мой дух, бегущий и смятенный,    

Вспять обернулся, озирая путь,    

Всех уводящий к смерти предреченной.    

     

     28    

     

Когда я телу дал передохнуть,    

Я вверх пошел, и мне была опора    

В стопе, давившей на земную грудь.    

     

     

    

     

     31    

     

И вот, внизу крутого косогора,    

Проворная и вьющаяся рысь,    

Вся в ярких пятнах пестрого узора.    

     

     34    

     

Она, кружа, мне преграждала высь,    

И я не раз на крутизне опасной    

Возвратным следом помышлял спастись.    

     

     37    

     

Был ранний час, и солнце в тверди  ясной    

Сопровождали те же звезды вновь,[4]    

Что в первый раз, когда их сонм прекрасный    

     

     40    

     

Божественная двинула Любовь.    

Доверясь часу и поре счастливой,    

Уже не так сжималась в сердце кровь    

     

     43    

     

При виде зверя с шерстью прихотливой;    

Но, ужасом опять его стесня,    

Навстречу вышел лев с подъятой  гривой.    

     

     

    

     

     46    

     

Он наступал как будто на меня,    

От голода рыча освирепело    

И самый воздух страхом цепеня.    

     

     49    

     

И с ним волчица, чье худое тело,    

Казалось, все алчбы в себе несет;    

Немало душ из-за нее скорбело.    

     

     52    

     

Меня сковал такой тяжелый гнет,    

Перед ее стремящим ужас взглядом,    

Что я утратил чаянье высот.    

     

     55    

     

И как скупец, копивший клад за  кладом,    

Когда приблизится пора утрат,    

Скорбит и плачет по былым отрадам,    

     

     58    

     

Так был и я смятением объят,    

За шагом шаг волчицей неуемной    

Туда теснимый, где лучи молчат.[5]    

     

     61    

     

Пока к долине я свергался темной,    

Какой-то муж[6] явился предо мной,    

От долгого безмолвья словно томный.    

     

     64    

     

Его узрев среди пустыни той:    

«Спаси, – воззвал я голосом  унылым, –    

Будь призрак ты, будь человек живой!»    

     

     67    

     

Он отвечал: «Не человек; я был им;    

Я от ломбардцев низвожу мой род,    

И Мантуя[7] была их краем милым.    

     

     70    

     

Рожден sub Julio,[8] хоть в поздний год,    

Я в Риме жил под Августовой сенью,[9]    

Когда еще кумиры чтил народ.    

     

     73    

     

Я был поэт и вверил песнопенью,    

Как сын Анхиза[10] отплыл на закат    

От гордой Трои, преданной сожженью.    

     

     76    

     

Но что же к муке ты спешишь назад?    

Что не восходишь к выси озаренной,    

Началу и причине всех отрад?»    

     

     79    

     

«Так ты Вергилий, ты родник  бездонный,    

Откуда песни миру потекли? –    

Ответил я, склоняя лик  смущенный. –    

     

     82    

     

О честь и светоч всех певцов земли,    

Уважь любовь и труд неутомимый,    

Что в свиток твой мне вникнуть  помогли!    

     

     85    

     

Ты мой учитель, мой пример любимый;    

Лишь ты один в наследье мне вручил    

Прекрасный слог, везде превозносимый.    

     

     88    

     

Смотри, как этот зверь меня стеснил!    

О вещий муж, приди мне на подмогу,    

Я трепещу до сокровенных жил!»    

     

     

    

     

     91    

     

«Ты должен выбрать новую дорогу,[11] –    

Он отвечал мне, увидав мой  страх, –    

И к дикому не возвращаться логу;    

     

     94    

     

Волчица, от которой ты в слезах,    

Всех восходящих гонит, утесняя,    

И убивает на своих путях;    

     

     97    

     

Она такая лютая и злая,    

Что ненасытно будет голодна,    

Вслед за едой еще сильней алкая.    

     

     100    

     

Со всяческою тварью случена,    

Она премногих соблазнит, но славный    

Нагрянет Пес.[12] и кончится она.    

     

     103    

     

Не прах земной и не металл  двусплавный,[13]    

А честь, любовь и мудрость он вкусит,    

Меж войлоком и войлоком[14] державный.    

     

     106    

     

Италии он будет верный щит,    

Той, для которой умерла Камилла,    

И Эвриал, и Турн, и Нис убит.[15]    

     

     109    

     

Свой бег волчица где бы ни стремила,    

Ее, нагнав, он заточит в Аду,    

Откуда зависть хищницу взманила.    

     

     112    

     

И я тебе скажу в свою чреду:    

Иди за мной, и в вечные селенья    

Из этих мест тебя я приведу,    

     

     115    

     

И ты услышишь вопли исступленья    

И древних духов, бедствующих там,    

О новой смерти тщетные моленья;[16]    

     

     118    

     

Потом увидишь тех, кто чужд скорбям    

Среди огня, в надежде приобщиться    

Когда-нибудь к блаженным племенам.    

     

     121    

     

Но если выше ты захочешь взвиться,    

Тебя душа достойнейшая[17] ждет:    

С ней ты пойдешь, а мы должны  проститься;    

     

     124    

     

Царь горних высей, возбраняя вход    

В свой город мне, врагу его устава,    

Тех не впускает, кто со мной идет.    

     

     127    

     

Он всюду царь, но там его держава;    

Там град его, и там его престол;    

Блажен, кому открыта эта слава!»    

     

     130    

     

«О мой поэт, – ему я речь  повел, –    

Молю Творцом, чьей правды ты не  ведал:    

Чтоб я от зла и гибели ушел,    

     

     

    

     

     133    

     

Яви мне путь, о коем ты поведал,    

Дай врат Петровых[18] мне увидеть свет    

И тех, кто душу вечной муке предал».    

     

     136    

     

Он двинулся, и я ему вослед.    

     

     

    

     

 Песнь вторая    

     

Сомнения  Данте – Ответ Вергилия    

     

     

     1    

     

День уходил, и неба воздух темный    

Земные твари уводил ко сну    

От их трудов; лишь я один, бездомный,    

     

     4    

     

Приготовлялся выдержать войну    

И с тягостным путем, и с  состраданьем,    

Которую неложно вспомяну.    

     

     7    

     

О Музы, к вам я обращусь с  воззваньем!    

О благородный разум, гений свой    

Запечатлей моим повествованьем!    

     

     

    

     

     10    

     

Я начал так: «Поэт, вожатый мой,    

Достаточно ли мощный я свершитель,    

Чтобы меня на подвиг звать такой?    

     

     13    

     

Ты говоришь, что Сильвиев родитель,[19]    

Еще плотских не отрешась оков,    

Сходил живым в бессмертную обитель.    

     

     16    

     

Но если поборатель всех грехов    

К нему был благ, то, рассудив о славе    

Его судеб, и кто он, и каков,    

     

     19    

     

Его почесть достойным всякий вправе:    

Он, избран в небе света и добра,    

Стал предком Риму и его державе,    

     

     22    

     

А тот и та, когда пришла пора,    

Святой престол воздвигли в мире этом    

Преемнику верховного Петра.    

     

     25    

     

Он на своем пути, тобой воспетом,[20]    

Был вдохновлен свершить победный  труд,    

И папский посох ныне правит светом.    

     

     28    

     

Там, вслед за ним. Избранный был  Сосуд,[21]    

Дабы другие укрепились в вере,    

Которою к спасению идут.    

     

     31    

     

А я? На чьем я оснуюсь примере?    

Я не апостол Павел, не Эней,    

Я не достоин ни в малейшей мере.    

     

     34    

     

И если я сойду в страну теней,    

Боюсь, безумен буду я, не боле.    

Ты мудр; ты видишь это все ясней».    

     

     37    

     

И словно тот, кто, чужд недавней воле    

И, передумав в тайной глубине,    

Бросает то, что замышлял дотоле,    

     

     40    

     

Таков был я на темной крутизне,    

И мысль, меня прельстившую сначала,    

Я, поразмыслив, истребил во мне.    

     

     43    

     

«Когда правдиво речь твоя звучала,    

Ты дал смутиться духу своему, –    

Возвышенная тень мне отвечала. –    

     

     46    

     

Нельзя, чтоб страх повелевал уму;    

Иначе мы отходим от свершений,    

Как зверь, когда мерещится ему.    

     

     49    

     

Чтоб разрешить тебя от опасений,    

Скажу тебе, как я узнал о том,    

Что ты моих достоин сожалений.    

     

     52    

     

Из сонма тех, кто меж добром и злом,[22]    

Я женщиной был призван столь  прекрасной,    

Что обязался ей служить во всем.    

     

     55    

     

Был взор ее звезде подобен ясной;    

Ее рассказ струился не спеша,    

Как ангельские речи, сладкогласный:    

     

     58    

     

О, мантуанца чистая душа,    

Чья слава целый мир объемлет кругом    

И не исчезнет, вечно в нем дыша,    

     

     61    

     

Мой друг, который счастью не был  другом,    

В пустыне горной верный путь обресть    

Отчаялся и оттеснен испугом.    

     

     64    

     

Такую в небе слышала я весть;    

Боюсь, не поздно ль я помочь готова,    

И бедствия он мог не перенесть.    

     

     67    

     

Иди к нему и, красотою слова    

И всем, чем только можно, пособя,    

Спаси его, и я утешусь снова.    

     

     70    

     

Я Беатриче,[23] та, кто шлет тебя;    

Меня сюда из милого мне края[24]    

Свела любовь; я говорю любя.    

     

     

    

     

     73    

     

Тебя не раз, хваля и величая,    

Пред господом мой голос назовет.    

Я начал так, умолкшей отвечая:    

     

     76    

     

«Единственная ты, кем смертный род    

Возвышенней, чем всякое творенье,    

Вмещаемое в малый небосвод,[25]    

     

     79    

     

Тебе служить – такое утешенье,    

Что я, свершив, заслуги не приму;    

Мне нужно лишь узнать твое веленье.    

     

     82    

     

Но как без страха сходишь ты во тьму    

Земного недра, алча вновь подняться    

К высокому простору твоему?»    

     

     85    

     

«Когда ты хочешь в точности  дознаться,    

Тебе скажу я, – был ее  ответ, –    

Зачем сюда не страшно мне спускаться.    

     

     88    

     

Бояться должно лишь того, в чем вред    

Для ближнего таится сокровенный;    

Иного, что страшило бы, и нет.    

     

     91