1 2 3 4 
Перевод:  О. Холмская    

  Комедия в четырех действиях    

     

ФРЭНКУ  ГАРРИСУ    

Скромное  приношение    

талантливому  и утонченному художнику,    

рыцарственному  и благородному другу.    

     

Действующие лица    

     

Граф  Кавершем, кавалер  ордена Подвязки.    

Лорд  Горинг, его сын.    

Сэр  Роберт Чилтерн, баронет,  товарищ министра иностранных дел.    

Виконт  де Нанжак, атташе  французского посольства в Лондоне.    

Мистер  Монфорд.    

Mэсон, дворецкий сэра Роберта Чилтерна.    

Фиппс, дворецкий лорда Горинга.    

Джеймс,  Харольд – лакеи.    

Леди  Чилтерн.    

Леди  Маркби.    

Графиня  Бэзилдон.    

Миссис  Марчмонт.    

Мисс  Мейбл Чилтерн, сестра  сэра Роберта Чилтерна.    

Миссис  Чивли.    

     

Действие  первое – восьмиугольный зал в доме сэра Роберта Чилтерна на Гровнер-сквер.    

Действие  второе – малая гостиная в доме сэра Роберта Чилтерна.    

Действие  третье – библиотека в доме лорда Горннга на Керзон-стрит.    

Действие  четвертое – обстановка второго действия.    

Время  действия – наши дни.    

Место  действия – Лондон.    

Все  события пьесы совершаются в течение двадцати четырех часов.    

 ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ    

     

Восьмиугольный  зал в доме сэра Роберта Чилтерна на Гровнер-сквер. Комната ярко освещена и  полна гостей. На верху лестницы стоит леди Чилтерн. Ей лет двадцать семь, она  очень хороша собой – тип строгой классической красоты. Она встречает  поднимающихся наверх гостей. С потолка над лестницей спускается люстра с  восковыми свечами; свет ее падает на затягивающий стену вдоль лестницы большой  французский гобелен XVIII века, изображающий «Торжество любви» по рисункам  Буше. Справа дверь в музыкальный зал, откуда слабо слышны звуки струнного  квартета. Слева дверь в другие парадные комнаты. Миссис Марчмонт и леди  Бэзилдон сидят рядом на диванчике в стиле Людовика XVI. Обе очень хорошенькие,  хрупкие, воздушные. Некоторая аффектация манер придает им тонкое очарование.  Ватто охотно написал бы их портреты.    

     

Миссис  Марчмонт. Поедете  сегодня к Хартлокам, Оливия?    

Леди  Бээилдон. Вероятно.  А вы?    

Миссис  Марчмонт. Я  тоже. У них всегда такая скука, правда?    

Леди  Бэзилдон. Ужас!  Не понимаю, зачем я к ним езжу. Не понимаю, зачем я вообще куда-нибудь езжу.    

Миссис  Марчмонт. Я езжу  сюда, чтобы узнать что-нибудь полезное.    

Леди  Бэзилдон. Ах, я  так не люблю узнавать что-нибудь полезное.    

Миссис  Марчмонт. Я  тоже. Это ставит нас на один уровень с деловыми кругами, вы не находите? Но  милая Гертруда Чилтерн всегда говорит, что мне нужно иметь серьезную цель в  жизни. Ну, я и пришла сюда в надежде ее найти.    

Леди  Бэзилдон (оглядывает  гостей в лорнет). Но я никого здесь не вижу, кто мог бы стать серьезной  целью в жизни. Этот господин, что вел меня к столу, все время говорил о своей  жене.    

Миссис  Марчмонт. Какая  пошлость!    

Леди  Бэзилдон. Ужасная!  А ваш кавалер о чем говорил?    

Миссис  Марчмонт. Обо  мне.    

Леди  Бэзилдон (томно).  Вам было интересно?    

Миссис  Марчмонт (покачав  головой). Ни капельки.    

Леди  Бэзилдон. Какие  мы с вами мученицы, милая Маргарет!    

Миссис  Марчмонт (вставая).  И как это нам идет, Оливия!    

     

Обе  встают и направляются к дверям в музыкальный зал. Виконт де Нанжак, молодой  атташе, известный своими галстуками и своей англоманией, подходит к ним с  низким поклоном; завязывается разговор.    

     

Mэсон (стоя на площадке,  докладывает о новых гостях). Мистер Барфорд и леди Джейн Барфорд. Лорд  Кавершем.    

     

Входит  лорд Кавершем, представительный джентльмен лет семидесяти, с лентой и орденом  Подвязки на шее. Тип старого вига. Напоминает портрет кисти Лоуренса.    

     

Лорд  Кавершем. Добрый  вечер, леди Чилтерн! Что, этот бездельник, мой сын, еще у вас не был?    

Леди  Чилтерн (с  улыбкой). Нет, лорд Горинг, кажется, еще не появлялся.    

Мейбл  Чилтерн (подходя  к лорду Кавершему). Почему вы называете лорда Горинга бездельником?    

     

Мейбл  Чилтерн – совершенный образчик английской женской красоты, белорозовой, как  цвет яблони. В ней благоуханность и свежесть цветка. Волосы отливают золотом,  словно в них запутались солнечные лучи, губы маленького рта полуоткрыты, как у  ребенка, который ждет чего-то приятного. Ей присущ пленительный деспотизм  юности и ошеломляющая прямота невинности. Здравомыслящим людям она не  напоминает никаких произведений искусства, но, если разобраться, она похожа на танагрскую  статуэтку, хотя такой комплимент вряд ли пришелся бы ей по вкусу.    

     

Лорд  Кавершем. Потому  что он ведет такой праздный образ жизни.    

Мейбл  Чилтерн. Ну как  вы можете это говорить! Каждое утро, в десять часов, он катается верхом в  Хайдпарке; три раза в неделю бывает в опере, переодевается по меньшей мере пять  раз в день и каждый вечер обедает в гостях. А вы говорите – праздный образ  жизни!    

Лорд  Кавершем (смотрит  на нее с добродушной усмешкой в глазах). Вы весьма очаровательная молодая  леди!    

Мейбл  Чилтерн. Как это  мило с вашей стороны, лорд Кавершем! Приходите к нам почаще. Мы всегда дома по  средам. А вы такой красивый с этой звездой!    

Лорд  Кавершем. Никуда  не хожу. Не выношу лондонского общества. Не возражаю, если мне представят моего  собственного портного – он всегда голосует за кого следует. Но не согласен  вести к столу модистку моей жены. Всегда считал, что шляпки леди Кавершем верх  безобразия.    

Мейбл  Чилтерн. А мне  нравится лондонское общество. По-моему, за последнее время оно изменилось к  лучшему. И теперь почти сплошь состоит из красивых идиотов и остроумных сумасбродов.  Как раз то, чем и должно быть общество.    

Лорд  Кавершем. Гм! А  кто же Горинг? Красивый идиот или… вот то, другое?    

Мейбл  Чилтерн (с  важностью). Пока мне пришлось зачислить лорда Горинга в особую категорию.  Но он быстро развивается.    

Лорд  Кавершем. В  какую сторону?    

Мейбл  Чилтерн (с  легким реверансом). Надеюсь, что вскоре смогу вам сообщить, лорд Кавершем!    

Мэсон (докладывает). Леди  Маркой. Миссис Чивли.    

     

Входят  леди Маркби и миссис Чивли. Леди Маркой приятная пожилая дама; седые волосы  уложены в прическу a la marquise; носит великолепные кружева; добродушна и  пользуется всеобщей симпатией. Сопровождающая ее миссис Чивли высока и  худощава. Сухие, сильно накрашенные губы яркой чертой перерезают бледное лицо.  Золотисто-рыжие волосы, орлиный нос, длинная шея. Румяна только подчеркивают ее  природную бледность. Серо-зеленые беспокойные глаза. Платье цвета гелиотроп,  бриллианты. Похожа на орхидею и возбуждает любопытство. Все движения очень  грациозны. В целом она – произведение искусства, но со следами влияния слишком  многих школ.    

     

Леди  Маркби. Добрый  вечер, милая Гертруда! Я воспользовалась вашей любезностью и привела моего  друга, миссис Чивли. Две такие прелестные женщины должны быть знакомы.    

Леди Чилтерн (с приветливой улыбкой идет  навстречу миссис Чивли, но вдруг останавливается и сдержанно кланяется). Мы,  кажется, уже встречались с миссис Чивли. Я не знала, что она вторично вышла  замуж.    

Леди  Маркби (добродушно).  Да, теперь женщины стараются как можно чаще выходить замуж. Это сейчас в моде. (Обращаясь  к герцогине Мэриборо.) Добрый вечер, милая герцогиня. А как здоровье  герцога? Все еще страдает слабоумием? Ну, этого следовало ожидать, его покойный  отец был такой же. Старинный род, знаете ли. Чистота крови – это великая вещь!    

Миссис  Чивли (играет  веером). Разве мы уже встречались, леди Чилтерн? Но где? Что-то не помню. Я  так давно не была в Англии.    

Леди  Чилтерн. Мы  вместе учились в школе, миссис Чивли.    

Миссис  Чивли (свысока).  Вот как? А я уже забыла свои школьные годы. Помню только, что они были очень  неприятные.    

Леди  Чилтерн (холодно).  Это меня не удивляет.    

Миссис  Чивли (самым  любезным тоном). Заранее предвкушаю удовольствие от знакомства с вашим  блестящим мужем, леди Чилтерн. С тех пор как он стал товарищем министра иностранных  дел, в Вене только о нем и говорят. В газетах даже научились правильно писать  его фамилию. Одно это уже доказательство его славы.    

Леди  Чилтерн. Вряд ли  у вас найдется много общего с моим мужем, миссис Чивли. (Отходит.)    

Виконт  де Нанжак. Oh,  chere madame, quelle surprise![1]  Давно вас не видал! В последний раз мы, кажется, встречались в Берлине?    

Миссис  Чивли. Да. В  Берлине. Пять лет назад.    

Виконт  де Нанжак. А вы  с тех пор стали еще моложе, еще прекраснее! Чем вы этого добились?    

Миссис  Чивли. Тем, что  взяла себе за правило разговаривать только с такими очаровательными людьми, как  вы, виконт.    

Виконт  де Нанжак. Вы  мне льстите. Вы меня маслите, как здесь говорят.    

Миссис  Чивли. Неужто  здесь так говорят? Это ужасно!    

Виконт  де Нанжак. Да, у  них тут очень интересный язык. Я считаю, он достоин самого широкого  распространения.    

     

Входит  сэр Роберт Чилтерн. Ему сорок лет, но выглядит моложе. Бритый, с тонкими  чертами лица, темноглазый и темноволосый. Ярко выраженная индивидуальность. Не  внушает симпатии – выдающиеся люди редко ее внушают, но некоторые преклоняются  перед ним, и все его уважают. Безукоризненные манеры, с оттенком надменности.  Видно, что он сознает, каких успехов достиг в жизни, и этим гордится. Нервный  темперамент, вид усталый. Поразителен контраст между твердыми линиями рта и  подбородка и мечтательным выражением глубоко посаженных глаз. Эта  противоречивость внешнего облика заставляет подозревать такое же противоречие в  душевной жизни; догадываешься, что страсти и разум, мысль и чувство живут в нем  раздельно, запертые каждое в своей сфере насильственным приказанием воли.  Тонкие ноздри, бледные худые руки с заостренными пальцами тоже говорят о  нервности. Было бы неточно сказать, что у него своеобразная внешность, –  Палата общин стирает всякое своеобразие, – но Ван-Дейк[2] не отказался бы  написать его портрет.    

     

Сэр  Роберт Чилтерн. Добрый  вечер, леди Маркби! Надеюсь, сэр Джон с вами?    

Леди  Маркби. Я  привела вам гораздо более приятную гостью, чем мой супруг. С тех пор как сэр  Джон всерьез занялся политикой, у него стал невыносимый характер. Право же,  ваша Палата общин чем больше старается быть полезной, тем больше приносит  вреда.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Надеюсь,  не такой уж большой вред, леди Маркби. Мы, во всяком случае, прилагаем все  усилия к тому, чтобы как можно больше времени тратить зря. Но кто же эта  очаровательная гостья, которую вы так любезно к нам привели?    

Леди  Маркби. Ее зовут  миссис Чивли. Кажется, она из дорсетширских Чивли. А впрочем, не знаю. Сейчас  все так перепуталось. Каждый оказывается в конце концов кем-то другим.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Миссис  Чивли? Я как будто слыхал это имя.    

Леди  Маркби. Она  только сейчас из Вены.    

Сэр  Роберт Чилтерн. А!  Ну тогда я знаю, о ком вы говорите.    

Леди  Маркби. Ну  конечно. У нее там множество знакомых, и она про всех рассказывает такие  забавные истории. На будущий год непременно поеду в Вену. Надеюсь, в посольстве  есть хороший повар?    

Сэр  Роберт Чилтерн. Если  нет, мы отзовем посла. Будьте добры, покажите мне миссис Чивли. Я хотел бы на  нее посмотреть.    

Леди  Маркби. Разрешите,  я вас представлю. (К миссис Чивли.) Дорогая, сэр Роберт Чилтерн жаждет с  вами познакомиться.    

Сэр  Роберт Чилтерн (с  поклоном). Все жаждут познакомиться с блистательной миссис Чивли. Наши  атташе в Вене только о ней нам и пишут.    

Миссис  Чивли. Благодарю  вас, сэр Роберт. Если знакомство начинается с комплимента, оно имеет все шансы  превратиться в прочную дружбу. Потому что начало было правильное. К тому же,  как выяснилось, мы с леди Чилтерн старые знакомые.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Вот  как?    

Миссис  Чивли. Да. Она  только что напомнила мне, что мы вместе учились в школе. Тогда и я вспомнила.  Она всегда получала награды за хорошее поведение. Да, я отлично помню: леди Чилтерн  всегда получала награды за хорошее поведение!    

Сэр  Роберт Чилтерн (улыбаясь).  А вы за что получали награды, миссис Чивли?    

Миссис  Чивли. Мои  награды пришли несколько позже. И вряд ли они были за хорошее поведение. Я уже  забыла за что!    

Сэр  Роберт Чилтерн. Во  всяком случае, за что-нибудь очаровательное!    

Миссис  Чивли. А разве  женщин награждают за то, что они очаровательны? По-моему, их за это наказывают.  Сколько есть прелестных женщин, которые состарились раньше времени только  оттого, что их поклонники были так им верны! Иначе я не могу объяснить  совершенно замученный вид ваших лондонских красавиц.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Какая  мрачная философия! Я понимаю, миссис Чивли, попытаться вас классифицировать  было бы дерзостью. Но скажите все-таки – в глубине души вы пессимистка или  оптимистка? У нас ведь только и осталось, что эти две модные религии.    

Миссис  Чивли. Ну нет, я  ни то ни другое. Оптимизм – это улыбка до ушей, а пессимизм – синие очки. К  тому же и то и другое только поза.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Вы  предпочитаете быть естественной?    

Миссис  Чивли. Иногда.  Но это очень трудная поза – долго не выдержишь!    

Сэр  Роберт Чилтерн. А  что сказали бы о такой теории авторы психологических романов, о которых мы  сейчас столько слышим?    

Миссис  Чивли. Ах, сила  женщины в том, что ее не объяснишь с помощью психологии. Мужчин можно  анализировать, женщин… только обожать.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Вы  считаете, что наука не может совладать с проблемой женщины?    

Миссис  Чивли. Наука не  может совладать с иррациональным. Вот почему в нашем мире у науки нет будущего.    

Сэр  Роберт Чилтерн. А  женщины в нашем мире представляют собой иррациональное?    

Миссис  Чивли. Да – те,  что хорошо одеваются.    

Сэр  Роберт Чилтерн (с  учтивым поклоном). Боюсь, что тут я не могу с вами согласиться. Но, прошу  вас, сядьте. И расскажите мне, что побудило вас покинуть веселую Вену ради  нашего скучного Лондона? Или это нескромный вопрос?    

Миссис  Чивли. Вопросы  не бывают нескромными. Ответы иногда бывают.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Все-таки  скажите, что вас привело сюда – политика или жажда развлечений?    

Миссис  Чивли. Политика  мое единственное развлечение. Теперь ведь женщине не разрешается флиртовать  раньше сорока лет и питать романтические чувства раньше сорока пяти. Так что  нам, кто еще не достиг – или говорит, что не достиг, – тридцатилетнего  возраста, остается только благотворительность и политика. Но  благотворительность – это последнее прибежище для тех, кто любит допекать своих  ближних. Я предпочитаю политику. По-моему, это как-то… изящнее.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Политика  благородное поприще!    

Миссис  Чивли. Да.  Иногда. А иногда это азартная игра, сэр Роберт. А иногда страшная скука.    

Сэр  Роберт Чилтерн. А  вы что в ней нашли?    

Миссис  Чивли. Я?..  Всего понемножку. (Роняет веер.)    

Сэр  Роберт Чилтерн (наклоняется  за веером). Позвольте, я… (Подает ей веер.)    

Миссис  Чивли. Благодарю  вас.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Но  вы все-таки не сказали, почему вы так вдруг решили оказать нам честь своим  посещением? Лондонский сезон уже идет к концу…    

Миссис  Чивли. Меня не  интересует лондонский сезон. Он у вас какой-то чересчур… матримониальный.  Женщины все либо ловят мужей, либо прячутся от них. Нет, дело в том, сэр Роберт,  что я хотела вас видеть. Сознаюсь откровенно. Вы знаете, как женщины любопытны.  Почти как мужчины! Я очень хотела вас видеть и… обратиться к вам с просьбой.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Надеюсь,  просьба не маленькая, миссис Чивли? Маленькие просьбы всегда так трудно  исполнять.    

Миссис  Чивли (подумав).  Нет, это, пожалуй, не маленькая просьба.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Очень  рад. Скажите же, какая?    

Миссис  Чивли. Потом. (Встает.)  А сейчас, если позволите, я хотела бы посмотреть ваш чудесный дом. Я слышала о  вашей картинной галлерее. Барон Арнгейм – вы помните барона? – он говорил  мне, что в вашей коллекции есть несколько превосходных Коро.[3]    

Сэр  Роберт Чилтерн (чуть  заметно вздрогнув) Вы хорошо знали барона Арнгейма?    

Миссис  Чивли (усмехаясь).  Да. Очень близко. А вы?    

Сэр  Роберт Чилтерн. Одно  время мы были знакомы.    

Миссис  Чивли. Правда,  замечательный человек?    

Сэр  Роберт Чилтерн (после  паузы). Да, весьма замечательный – во многих отношениях.    

Миссис  Чивли. Как жаль,  что он не писал мемуаров. Вот было бы интересно!    

Сэр  Роберт Чилтерн. Да,  он, как древние греки, знавал многих людей и посетил многие города.    

Миссис  Чивли. И не имел  такой обузы, как ждущая его дома Пенелопа.[4]    

Мэсон (докладывает). Лорд  Горинг.    

     

Входит  лорд Горинг. Ему тридцать четыре года, но он всегда говорит, что ему меньше.  Совершенно лишенное выражения лицо – маска благовоспитанности. Умен, но  всячески это скрывает. Безукоризненный денди, он больше всего боится, как бы  его не заподозрили в сентиментальности. Жизнь для него игра, и он в полном ладу  с миром. Ему нравится быть непонятым. Это как бы возвышает его над окружающими.    

     

Сэр  Роберт Чилтерн. Здравствуйте,  дорогой мой Артур! Миссис Чивли, разрешите представить вам лорда Горинга,  самого праздного человека в Лондоне.    

Миссис  Чивли. Мы уже  встречались с лордом Горингом.    

Лорд  Горинг (кланяется).  Вот уж не думал, что вы меня помните, миссис Чивли.    

Миссис  Чивли. У меня  прекрасная память – на то, что я хочу помнить. А вы все еще не женаты?    

Лорд  Горинг. Кажется…  нет.    

Миссис  Чивли. Как  романтично!    

Лорд  Горинг. Ах нет,  я совсем не романтик. Для этого я недостаточно стар. Предоставляю романтику  старшим по возрасту.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Лорд  Горинг типичный продукт своего клуба, миссис Чивли.    

Миссис  Чивли. Он делает  честь этому учреждению.    

Лорд  Горинг. Можно  узнать, долго ли вы еще пробудете в Лондоне?    

Миссис  Чивли. Это  зависит отчасти от погоды, отчасти от лондонской кухни и отчасти от сэра  Роберта.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Но  вы, надеюсь, не собираетесь ввергнуть нас в европейскую войну?    

Миссис  Чивли. О нет.  Эта опасность вам не угрожает. (Кивает лорду Горингу с насмешливой искоркой  в глазах и выходит из зала в сопровождении сэра Роберта Чилтерна.)    

     

Лорд  Горинг не спеша подходит к Мейбл Чилтерн.    

     

Мейбл  Чилтерн. Как вы  поздно!    

Лорд  Горинг. А вы  скучали по мне?    

Мейбл  Чилтерн. Ужасно!    

Лорд  Горинг. Жаль, я  не знал, а то я бы еще больше задержался. Я люблю, когда по мне скучают.    

Мейбл  Чилтерн. Какой  вы эгоист!    

Лорд  Горинг. Да, я  ужасный эгоист.    

Мейбл  Чилтерн. Вы  всегда рассказываете мне о своих дурных качествах, лорд Горинг!    

Лорд  Горинг. Я еще и  половины вам не рассказал, мисс Мейбл.    

Мейбл  Чилтерн. А те, о  которых вы не рассказали, тоже очень плохие?    

Лорд  Горинг. Чудовищные!  Когда я ночью вспоминаю о них, я сейчас же опять засыпаю.    

Мейбл  Чилтерн. А мне  нравятся ваши дурные качества. Я не хочу, чтобы вы исправлялись.    

Лорд  Горинг. Как это  мило с вашей стороны. Но вы всегда милы. Кстати, я хочу вас спросить. Кто  привел сюда эту миссис Чивли? Вон ту, в сиреневом платье, что сейчас вышла с  вашим братом?    

Мейбл  Чилтерн. Она,  кажется, приехала с леди Маркби. Почему вы спрашиваете?    

Лорд  Горинг. Да так  просто. Я уже много лет ее не видал.    

Мейбл  Чилтерн. Что за  нелепая причина!    

Лорд  Горинг. Все  причины нелепы.    

Мейбл  Чилтерн. А что  она за женщина?    

Лорд  Горинг. Она?..  Днем гений, вечером красавица.    

Мейбл  Чилтерн. Не  нравится она мне.    

Лорд  Горинг. Это  показывает, что у вас хороший вкус.    

Виконт  де Нанжак (подходит  к ним). А у английской девушки пропасть нет, как это? – английская  девушка это пропасть на хороший вкус. Настоящая пропасть на хороший вкус.    

Лорд  Горинг. Да,  именно так пишут в газетах.    

Виконт  де Нанжак. Я  читаю все ваши английские газеты. Они очень интересны.    

Лорд  Горинг. Ну,  значит, дорогой мой Нанжак, вы читаете между строк.    

Виконт  де Нанжак. Я бы  очень хотел, но мой учитель английского языка мне запрещает. (К Мейбл  Чилтерн.) Разрешите проводить вас в музыкальный зал, мисс Чилтерн?    

Мейбл  Чилтерн (очень  огорчена). С удовольствием, виконт, с большим удовольствием! (Оглядывается  на лорда Горинга.) Вы тоже идете в музыкальный зал?    

Лорд  Горинг. Только  если там сейчас нет музыки, мисс Мейбл.    

Мейбл  Чилтерн (строго).  Музыка будет по-немецки. Вы все равно не поймете. (Выходит с виконтом де  Нанжак.)    

Лорд  Кавершем (подходит  к сыну). Ну, сэр? А вы что тут делаете? Прожигаете жизнь, по обыкновению?  Вам давно пора быть в постели. Нельзя ложиться так поздно. Я слышал, вы третьего  дня танцевали у леди Реффорд и уехали в четыре часа утра.    

Лорд  Горинг. Было  всего без четверти четыре, отец.    

Лорд  Кавершем. Не  понимаю, как вы выносите теперешнее лондонское общество. Толпа ничтожеств,  которые говорят ни о чем!    

Лорд  Горинг. Я люблю  говорить ни о чем, отец. Это единственное, о чем я что-нибудь знаю.    

Лорд  Кавершем. Вы,  кажется, живете только для удовольствия.    

Лорд  Горинг. А для  чего же еще жить, отец? Для счастья? Но ничто так не старит человека, как  счастье.    

Лорд  Кавершем. Вы  бессердечны, сэр, совершенно бессердечны.    

Лорд  Горинг. Ну что  вы, отец. Добрый вечер, леди Бэзилдон.    

Леди  Бэзилдон (выгибает  свои красивые брови). И вы тут? Я не знала, что вы посещаете политические  салоны.    

Лорд  Горинг. Я обожаю  политические салоны. Это единственное место, где не говорят о политике.    

Леди  Бэзилдон. Я  очень люблю говорить о политике. Иногда целый день говорю. Но терпеть не могу  слушать, когда о ней говорят другие. Не понимаю, как эти несчастные в  парламенте выдерживают свои бесконечные прения.    

Лорд  Горинг. Так они  же никогда не слушают.    

Леди  Бэзилдон. Нет,  правда?    

Лорд  Горинг (самым  серьезным тоном). Конечно. Ведь слушать – это очень опасно: тебя могут  убедить. А человек, который позволяет убедить себя доводами разума, очень  неразумное существо.    

Леди  Бэзилдон. Ах,  это объясняет мне многое в мужчинах, чего я раньше не понимала, и многое в  женщинах, чего их мужья совсем не ценят.    

Миссис  Марчмонт (со  вздохом). Наши мужья ничего в нас не ценят. За этим приходится обращаться к  другим.    

Леди  Бэзилдон (с  чувством). Да, всегда к другим!.. Всегда к другим!    

Лорд  Горинг (улыбается).  И это говорят две женщины, у которых, как всем известно, лучшие мужья во всем  Лондоне!    

Миссис  Марчмонт. В том-то  и беда. Мой Реджинальд безнадежно добродетелен. Иногда это просто невыносимо. В  знакомстве с таким человеком нет ни малейшего интереса!    

Лорд  Горинг. Какой  ужас! Об этом надо говорить!    

Леди  Бэзилдон. Мой  Бэзилдон тоже не лучше. Он так любит сидеть дома, как будто он холостяк.    

Миссис  Марчмонт (пожимает  руку леди Бэзилдон). Бедная моя Оливия! Мы с вами вышли замуж за примерных  мужей и вот теперь страдаем.    

Лорд  Горинг. Я думал,  что в таких случаях страдают мужья.    

Миссис  Марчмонт (оскорбленно  выпрямляется). Как бы не так! Они совершенно счастливы и довольны. А уж до  чего они нам верят – это просто трагедия!    

Леди  Бэзилдон. Да,  истинная трагедия!    

Лорд  Горинг. А может  быть, комедия, леди Безилдон?    

Леди  Бэзилдон. Комедия,  лорд Горинг?.. Как вам не стыдно так говорить!    

Миссис  Марчмонт. Боюсь,  что лорд Горинг, как всегда, в стане врагов. Я видела, он разговаривал с этой  миссис Чивли.    

Лорд  Горинг. Она  очень красива, эта миссис Чивли.    

Леди  Бэзилдон (натянуто).  Пожалуйста, не хвалите других женщин в нашем присутствии. Могли бы подождать,  пока мы ее похвалим.    

Лорд  Горинг. Я и  ждал.    

Миссис  Марчмонт. Ну так  не дождетесь. Мы не собираемся хвалить миссис Чивли. Мне рассказывали – она в  понедельник была в опере и сказала Томми Реффорду, что лондонское общество –  это сплошь куклы и пешки.    

Лорд  Горинг. И она  права. Мужчины все пешки, а женщины все прелестны, как куколки.    

Миссис  Марчмонт (после  паузы). Вы думаете, она это хотела сказать?    

Лорд  Горинг. Конечно.  И, по-моему, это довольно-таки разумное замечание.    

     

Входит  Мейбл Чилтерн.    

     

Mейбл  Чилтерн (подходя  к ним). Почему вы говорите о миссис Чивли? Все только о ней и говорят. Лорд  Горинг сказал… что вы сказали о миссис Чивли, лорд Горинг? А, вспомнила: что  днем она гений, а вечером красавица.    

Леди  Бэзилдон. Какое  отвратительное сочетание! Совершенно противоестественное.    

Миссис  Марчмонт (мечтательно).  Я люблю смотреть на гениев и слушать красавцев.    

Лорд  Горинг. Ну это  уже извращение, миссис Марчмонт!    

Миссис  Марчмонт (просияв  от удовольствия). Как я рада это слышать! Мы с Марчмрнтом семь лет женаты,  и он ни разу не сказал мне, что я извращена. Мужчины так ненаблюдательны!    

Леди  Бэзилдон (поворачиваясь  к ней). Я всегда говорила, милая Маргарет, что вы самая извращенная женщина  во всем Лондоне.    

Миссис  Марчмонт. Да, но  вы ведь всегда так добры ко мне, Оливия!    

Мейбл  Чилтерн. Скажите,  а это извращение, если человек хочет есть? Я ужасно хочу есть. Не поведете ли  вы меня ужинать, лорд Горинг?    

Лорд  Горинг. С  удовольствием, мисс Мейбл.    

     

Отходят  вместе.    

     

Мейбл  Чилтерн. Хороши  вы, нечего сказать! Даже ни разу не поговорили со мной за весь вечер.    

Лорд  Горинг. А как я  мог? Вы ушли с этим дипломатическим младенцем.)    

Мейбл  Чилтерн. Вы  могли пойти за нами. Навязчивость в данном случае была бы только учтивой. Вы  мне сегодня совсем не нравитесь.    

Лорд  Горинг. А вы мне  бесконечно нравитесь.    

Мейбл  Чилтерн. Ну так  показали бы это как-нибудь более заметно!    

     

Уходят  вниз по лестнице.    

     

Миссис  Марчмонт. Оливия,  я как-то странно себя чувствую – такая слабость! Я бы, пожалуй, поужинала. Да,  я положительно не прочь поужинать.    

Леди  Бэзилдон. Я  умираю от голода, Маргарет!    

Миссис  Марчмонт. Мужчины  так бессердечны – никогда не думают о таких вещах.    

Леди  Бэзилдон. У них  низменные инстинкты, дорогая. Грубые материалисты!    

     

Виконт  де Нанжак, вместе с другими, выходит из музыкального зала.    

Внимательно  оглядев всех присутствующих, подходит к леди Бэзилдон.    

     

Виконт  де Нанжак. Разрешите  пригласить вас к ужину, контесса?    

Леди  Бэзилдон (холодно).  Благодарю вас, я никогда не ужинаю, виконт.    

     

Он  хочет уйти.    

     

(Видя  это, она проворно встает и берет его под руку.) Но я охотно пройдусь с вами в столовую.    

Виконт  де Нанжак. Я  очень люблю есть! У меня совершенно английские вкусы.    

Леди  Бэзилдон. Вы и  по виду совсем англичанин, виконт. Как две капли воды!    

     

Уходят.  К миссис Марчмонт подходит безукоризненно одетый молодой щеголь мистер Монфорд.    

     

Мистер  Монфорд. Хотите  ужинать, миссис Марчмонт?    

Миссис  Марчмонт (томно).  Благодарю вас, мистер Монфорд, я никогда не ужинаю. (Поспешно встает и берет  его под руку.) Но я посижу возле вас и буду на вас смотреть.    

Мистер  Монфорд. Знаете,  мне как-то не очень нравится, если на меня смотрят, когда я ем.    

Миссис  Марчмонт. Ну я  буду смотреть на кого-нибудь другого.    

Мистер  Монфорд. А уж  это мне совсем не нравится.    

Миссис  Марчмонт (строго).  Пожалуйста, не устраивайте мне публично таких ужасных сцен ревности, мистер  Монфорд!    

     

Спускаются  по лестнице вместе с другими гостями. Навстречу им поднимаются сэр Роберт  Чилтерн и миссис Чивли и входят в зал.    

     

Сэр  Роберт Чилтерн. Предполагаете  погостить у кого-нибудь за городом до вашего отъезда из Англии, миссис Чивли?    

Миссис  Чивли. О нет! В  ваших английских поместьях всегда такая скука. Там даже пытаются острить за  завтраком. Бог знает что! Только абсолютные тупицы острят за завтраком. А какой-нибудь  фамильный скелет еще читает молитву перед едой. Нет уж, увольте. Мой отъезд из  Англии, сэр Роберт, целиком зависит от вас. (Садится на диванчик.)    

Сэр  Роберт Чилтерн (садится  рядом). Серьезно?    

Миссис  Чивли. Вполне  серьезно. Мне нужно поговорить с вами об одном очень важном политическом и финансовом  предприятии. А именно об акционерной компании по сооружению Аргентинского  канала.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Неужто  вас интересуют такие скучные, практические темы, миссис Чивли?    

Миссис  Чивли. Я очень  люблю скучные практические темы. Чего я не люблю, это скучных практических  людей. Но это не одно и то же. Кроме того, я знаю, что и вы интересуетесь  каналами. Вы ведь были секретарем лорда Рэдли, когда наше правительство скупило  акции Суэцкого канала?    

Сэр  Роберт Чилтерн. Да.  Но Суэцкий канал – это совсем другое дело. Это был очень важный и вполне  реальный план. Он открывал нам прямую дорогу в Индию. В интересах империи  необходимо было взять его в свои руки. А эта аргентинская затея – обыкновенное  биржевое мошенничество.    

Миссис  Чивли. Спекуляция,  сэр Роберт! Смелая, блестящая спекуляция!    

Сэр  Роберт Чилтерн. Поверьте  мне, миссис Чивли, чистейшее мошенничество. Будем называть вещи своими именами.  Это упрощает дело. У нас в министерстве все известно об этом канале. Я даже  направил туда специальную комиссию, чтобы она негласно все разузнала, и они нам  сообщили, что земляные работы еще едва только начаты, а собранные деньги уже  неизвестно куда девались. Это вторая Панама[5]  – а шансов на успех имеет еще меньше. Надеюсь, вы не вложили в него денег? Вы  слишком умны для этого.    

Миссис  Чивли. Я очень  много в него вложила.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Кто  вам посоветовал такую глупость?    

Миссис  Чивли. Ваш  бывший друг – и мой.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Кто?    

Миссис  Чивли. Барон  Арнгейм.    

Сэр  Роберт Чилтерн (нахмурившись).  А!.. Да, я помню, – когда он умер, ходили слухи, что он как-то связан с  этой аферой.    

Миссис  Чивли. Это был  его последний роман. Точнее – предпоследний.    

Сэр  Роберт Чилтерн (встает).  Но вы еще не видели моих Коро. Мы их повесили в музыкальном зале. Коро так  подходит к музыке, правда? Разрешите, я вам их покажу?    

Миссис  Чивли (качает  головой). Нет, я сейчас не в настроении любоваться серебряными сумерками и  розовыми рассветами. Я хочу говорить о деле. (Жестом указывает ему место рядом  с собой на диванчике.)    

Сэр  Роберт Чилтерн. Боюсь,  что могу дать вам только один совет, миссис Чивли, – впредь помещать свои  деньги в менее рискованные предприятия. Конечно, судьба этого канала зависит от  того, какую позицию займет Англия. И завтра вечером я представлю в парламент  доклад комиссии.    

Миссис  Чивли. Вот этого  вы и не должны делать. В ваших собственных интересах – не говоря уже о моих.    

Сэр  Роберт Чилтерн (удивленно  глядит на нее). В моих собственных интересах? Дорогая миссис Чивли, что вы  этим хотите сказать? (Садится рядом с ней.)    

Миссис  Чивли. Хорошо,  сэр Роберт, будем говорить начистоту. Я хочу, чтобы вы сняли свой доклад в  парламенте – на том основании, что комиссия была плохо информирована или небеспристрастна  в своих выводах или по каким хотите причинам. И чтобы вы сказали несколько слов  о том, что правительство намерено пересмотреть этот вопрос и что Аргентинский  канал, когда его закончат, будет иметь огромное международное значение. Ну, вы  знаете, что в таких случаях говорят министры. Несколько общих мест. В наше  время ничто не производит такого благоприятного впечатления на слушателей, как  хорошее, совершенно затертое общее место. – Все вдруг ощущают некое  родство душ. Вы сделаете это для меня, сэр Роберт?    

Сэр  Роберт Чилтерн. Миссис  Чивли! Не может быть, чтобы вы всерьез делали мне такое предложение!    

Миссис  Чивли. И еще как  всерьез!    

Сэр  Роберт Чилтерн (холодно).  Разрешите мне все-таки думать, что это шутка.    

Миссис  Чивли (говорит  очень веско и выразительно). Нет, это не шутка. И если вы исполните мою  просьбу, я… хорошо вам заплачу.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Заплатите?..  Мне?..    

Миссис  Чивли. Вам.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Кажется,  я вас все-таки не понимаю.    

Миссис  Чивли (откидывается  на спинку диванчика и смотрит на сэра Роберта). Как жаль!.. А я-то приехала  сюда из Вены – именно для того, чтобы вы меня поняли как следует.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Отказываюсь  понимать.    

Миссис  Чивли (самым  любезным тоном). Дорогой мой сэр Роберт, вы же деловой человек, и, стало  быть, вас можно купить. В наши дни всякого можно купить. Только некоторые очень  дороги. Я, например. Ну а вы, надеюсь, не будете слишком дорожиться.    

Сэр  Роберт Чилтерн (встает  в негодовании). Если позволите, я вызову вашу карету. Вы так долго жили за  границей, миссис Чивли, – вы очевидно сейчас просто не понимаете, что говорите  с английским джентльменом.    

Миссис  Чивли (останавливает  его, прикоснувшись веером к его руке, и держит так веер, пока говорит). Я  очень хорошо понимаю, что говорю с человеком, который заложил основу своих  успехов тем, что продал государственную тайну биржевому спекулянту.    

Сэр  Роберт Чилтерн (прикусив  губу). Что это значит?..    

Миссис  Чивли (встав  и глядя ему в лицо). Это значит, что мне известно истинное происхождение  вашего богатства – и вашей карьеры – и что ваше письмо в моих руках.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Какое  письмо?..    

Миссис  Чивли (презрительно).  То, которое вы написали барону Арнгейму, когда были секретарем лорда Рэдли. То,  в котором вы советуете барону покупать акции Суэцкого канала. А написано оно  было за три дня до того, как правительство объявило о своем решении скупить акции.    

Сэр  Роберт Чилтерн (хриплым  голосом). Это ложь.    

Миссис  Чивли. Вы  думали, письмо уничтожено! Какая наивность! Оно у меня.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Это  была просто спекуляция. Билль еще не прошел в парламент. Его могли отвергнуть.    

Миссис  Чивли. Это было  мошенничество, сэр Роберт. Будем называть вещи своими именами. Это упрощает  дело. А теперь я хочу продать вам это письмо. И в оплату требую, чтобы вы  публично поддержали аргентинский проект. Вы разбогатели на одном канале.  Помогите мне и моим друзьям разбогатеть на другом.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Вы  хотите, чтобы я… Но это же подлость… подлость!    

Миссис  Чивли. Нет.  Игра. Та игра, сэр Роберт, в которую всем нам рано или поздно приходится  играть.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Я  не могу это сделать.    

Миссис  Чивли. То есть  вы не можете этого не сделать. Вы отлично знаете, что стоите на краю пропасти.  Не вам диктовать условия. Вам остается только их принять. Допустим, вы откажетесь…    

Сэр  Роберт Чилтерн. Что  тогда?    

Миссис  Чивли. Да,  дорогой сэр Роберт, что тогда? Тогда вы погибли, только и всего. Вспомните, до  чего вы тут дошли, с вашим пуританством! В прежнее время никто не старался быть  лучше своих ближних. Это даже считалось дурным тоном, мещанством. Но теперь вы  все помешаны на морали. Каждый должен быть образцом чистоты, неподкупности и  прочих семи смертных добродетелей. А результат? Вы все валитесь как кегли, один  за другим. Года не проходит, чтобы кто-нибудь не исчез с горизонта. Раньше  скандальная история придавала еще больший шарм человеку или хоть делала его  интереснее, а теперь это гибель. А ваш скандальчик будет очень некрасивый. Вам  после этого не уцелеть. Если станет известно, что вы в молодости, будучи  секретарем такого важного и всеми уважаемого министра, за большие деньги  продали государственную тайну, – ну, вас затравят! Носа никуда нельзя  будет показать. А с какой стати вам жертвовать всем своим будущим, вместо того  чтобы заключить дипломатическое соглашение с врагом? Потому что сейчас я ваш  враг, это верно. И я гораздо сильнее вас. Большие батальоны на моей стороне.  Вы, правда, занимаете высокое положение, но это-то и делает вас уязвимым.  Трудно обороняться. А я атакую. И, заметьте, я не читаю вам мораль. Тут я вас  пощадила, скажите мне за это спасибо. Ну так вот. Много лет тому назад вы  совершили бесчестный, ч но очень выгодный для вас поступок. Получили все, чего  хотели, – богатство, положение в обществе. А теперь надо за это платить.  За все приходится платить, рано или поздно. Вам – вот сейчас. Прежде чем я уйду  отсюда, вы должны мне пообещать, что снимете ваш доклад и выступите завтра в  парламенте в защиту аргентинского проекта.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Вы  требуете невозможного.    

Миссис  Чивли. А вы  сделайте, чтобы оно стало возможным. Вам же ничего другого не остается. Сэр  Роберт, вы знаете, что такое ваши английские газеты. Предположим, что я прямо  отсюда поеду в редакцию какой-нибудь газеты. Все расскажу и представлю  доказательства. Подумайте, как они возрадуются, с каким восторгом стащат вас в  грязь и обольют помоями! Какой-нибудь жирный ханжа с самодовольной улыбкой  будет писать о вас передовицу – как он все это размажет и заклеймит вас  позором!    

Сэр  Роберт Чилтерн. Перестаньте!..  Вы хотите, чтобы я снял доклад и произнес короткую речь в палате о том, что  этот проект, по-моему, имеет будущее?    

Миссис  Чивли (садясь  на диван). Да, таковы мои условия.    

Сэр  Роберт Чилтерн (понизив  голос). Я дам вам денег – любую сумму, какую вы назначите.    

Миссис  Чивли. Даже вы,  сэр Роберт, недостаточно богаты, чтобы выкупить свое прошлое. Никто этого не  может.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Я  не сделаю того, что вы просите.    

Миссис  Чивли. Придется.  А если нет… (Встает.)    

Сэр  Роберт Чилтерн (он  растерян и сбит с толку). Подождите! А вы-то что мне предлагаете? Вы  сказали, что вернете мне письмо?..    

Миссис  Чивли. Да. И вы  можете положиться на мое слово. Завтра вечером в половине двенадцатого я буду в  парламенте, на балконе для посетителей. Если к этому времени вы сделаете такое  сообщение, какое мне желательно, – а возможностей для этого будет  достаточно, – я вручу вам ваше письмо – с благодарностью и наилучшими или  хоть наиболее подходящими к случаю пожеланиями. Я веду с вами честную игру.  Всегда надо играть честно… когда козыри у тебя на руках. Барон Арнгейм научил  меня этому… и еще многому другому.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Дайте  мне подумать.    

Миссис  Чивли. Нельзя.  Решайте сейчас.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Неделю!  Три дня!    

Миссис  Чивли. Нет. Я  должна сегодня же телеграфировать в Вену.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Господи!  Что привело вас на мою дорогу?..    

Миссис  Чивли. Обстоятельства.  (Направляется к двери.)    

Сэр  Роберт Чилтерн. Не  уходите. Я согласен. Доклад будет снят. И я устрою, чтобы мне задали вопрос о  канале.    

Миссис  Чивли. Благодарю  вас. Я же знала, что мы договоримся. Я сразу поняла ваш характер. Я вас  анализировала, хоть вы меня и не обожали. А теперь вызовите, пожалуйста, мою карету,  сэр Роберт. Ваши гости уже возвращаются от ужина, а вы, англичане, всегда  впадаете в сентиментальность после еды, чего я совершенно не выношу.    

     

Сэр  Роберт Чилтерн уходит. Входят гости, среди них леди Чилтерн, леди Маркби, лорд  Кавершем, леди Бэзилдон, миссис Марчмонт, виконт де Нанжак, мистер Монфорд.    

     

Леди  Маркби. Ну,  дорогая миссис Чивли, надеюсь, вы приятно провели время. Сэр Роберт такой  занятный собеседник!    

Миссис  Чивли. Чрезвычайно  занятный. Я получила огромное удовольствие от разговора с ним.    

Леди  Маркби. Он  сделал такую блестящую карьеру. И так удачно женился. Леди Чилтерн  замечательная женщина. У нее такие строгие принципы. Я уж стара и не берусь  служить примером для других – слишком хлопотливо. Но очень уважаю тех, кто это  делает. А леди Чилтерн оказывает на людей прямо-таки облагораживающее влияние.  Хотя обеды у нее скучноваты. Но нельзя иметь все, правда? А теперь, милочка,  мне пора домой. Заехать к вам завтра?    

Миссис  Чивли. Буду  очень рада. Леди Маркби. Поедем в пять часов кататься в парк. Там сейчас все  выглядит так свежо. Миссис Чивли. Кроме людей.    

Леди  Маркби. Да,  люди, пожалуй, немножко выдохлись. Я замечала, что к концу сезона у многих  делается что-то вроде размягчения мозга. Но и то лучше, чем высокая  интеллигентность. Она очень портит наружность. У интеллигентных девушек  почему-то всегда становятся большие носы. И очень трудно потом выдать их замуж –  мужчинам не нравится. Доброй ночи, дорогая! (К леди Чилтерн.) Доброй  ночи, Гертруда! (Уходит, опираясь на руку лорда Кавершема.)    

Миссис  Чивли. Какой у  вас прелестный дом, леди Чилтерн! И какой очаровательный вечер я провела! Было  так интересно побеседовать с вашим мужем.    

Леди  Чилтерн. Почему  вы хотели познакомиться с моим мужем, миссис Чивли?    

Миссис  Чивли. Я вам  скажу. Мне хотелось заинтересовать его Аргентинским каналом – вы, наверно, о  нем слышали. И ваш муж оказался очень податливым то есть податливым к доводам  рассудка. Это так редко в мужчинах. Я мигом его уговорила. Завтра на вечернем  заседании он выступит в пользу этого проекта. Мы обе должны пойти в палату и  послушать его речь. Это будет событие! Леди Чилтерн. Вы, наверно, ошиблись. Мой  муж не станет поддерживать эту аферу.    

Миссис  Чивли. Да нет,  уверяю вас, это дело решенное. Теперь я уже не жалею, что совершила такую  утомительную поездку из Вены. Она увенчалась полным успехом. Но пока это, конечно,  секрет.    

Леди  Чилтерн (сдержанно).  Секрет? Между кем и кем?    

     

Миссис  Чивли (с насмешливым блеском в глазах) Между мною и вашим мужем.    

     

Сэр  Роберт Чилтерн (подходя  к ним). Ваша карета подана, миссис Чивли.    

Миссис  Чивли. Благодарю!  Прощайте, леди Чилтерн. Доброй ночи, лорд Горинг! Я остановилась в отеле  Кларидж. Может быть, нанесете мне визит?    

Лорд  Горинг. Если вам  угодно, миссис Чивли.    

Миссис  Чивли. Ах, не  будьте так церемонны! Не то мне самой придется нанести вам визит. А в Англии  это, кажется, не принято. За границей мы уже более цивилизованы. Вы проводите меня,  сэр Роберт? Теперь у нас с вами есть общие интересы, и, я надеюсь, мы будем  друзьями! (Выплывает из зала, опираясь на руку сэра Роберта Чилтерна.)    

     

Леди  Чилтерн идет к лестнице и смотрит им вслед, пока они спускаются по ступенькам.  Лицо ее выражает смущение и тревогу. Потом к ней, подходит кто-то из гостей, и  они вместе уходят в левую дверь.    

     

Мейбл  Чилтерн. До чего  она противная, эта миссис Чивли!    

Лорд  Горинг. Вам пора  спать, мисс Мейбл.    

Мейбл  Чилтерн. Лорд  Горинг!    

Лорд  Горинг. Мой отец  еще час назад посоветовал мне идти спать. А теперь я вам советую то же самое. Я  всегда так поступаю с добрыми советами: передаю их другим. Больше с ними нечего  делать – мне самому от них никогда нет толку.    

Мейбл  Чилтерн. Лорд  Горинг, вы всегда высылаете меня из комнаты. Это очень смело с вашей стороны.  Тем более что я вовсе не намерена идти спать. (Идет к диванчику.) Если  желаете, можете сесть рядом и говорить о чем угодно, кроме Королевской  Академии, миссис Чивли и романов на шотландском диалекте. Эти темы не возвышают  душу. (Замечает на диване какую-то вещицу, завалившуюся за подушки.) Что  это? Смотрите, кто-то потерял бриллиантовую брошку. Какая изящная, правда? (Показывает  лорду Горингу.) Мне бы такую! Но Гертруда разрешает мне носить только  жемчуг, а я его терпеть не могу. В жемчугах я такая скромница, умница,  пай-девочка. Интересно, чья это брошка.    

Лорд  Горинг. Да, и  мне интересно, кто ее обронил.    

Мейбл  Чилтерн. Красивая  брошка!    

Лорд  Горинг. Да,  красивый браслет.    

Мейбл  Чилтерн. Это не  браслет, это брошка.    

Лорд  Горинг. Ее можно  носить и как браслет. (Берет брошку, достает зеленый бумажник, аккуратно  укладывает ее туда и прячет во внутренний карман. Все это он проделывает с полным  хладнокровием.)    

Мейбл  Чилтерн. Что вы  делаете?    

Лорд  Горинг. Мисс  Мейбл, я хочу обратиться к вам с несколько странной просьбой.    

Мейбл  Чилтерн (с  живостью). Ах, наконец-то! Я целый вечер этого ждала.    

Лорд  Горинг (в  первое мгновение сконфужен, но быстро овладевает собой). Никому не  говорите, что я взял эту брошку. А если кто-нибудь напишет или вообще будет ее  искать, сейчас же сообщите мне.    

Мейбл  Чилтерн. Действительно,  странная просьба.    

Лорд  Горинг. Видите  ли, когда-то, очень давно, я подарил эту брошку одной особе.    

Мейбл  Чилтерн. Вы?..    

Лорд  Горинг. Я.    

     

Входит  леди Чилтерн, одна. Гости уже разъехались.    

     

Мейбл  Чилтерн. В таком  случае мне, конечно, ничего не остается, как только пожелать вам спокойной  ночи. Доброй ночи, Гертруда! (Уходит.)    

Леди  Чилтерн. Доброй  ночи, милочка! (Лорду Горингу.) Вы видели, кого к нам привела леди  Маркби?    

Лорд  Горинг. Да.  Неприятный сюрприз. Зачем она сюда явилась?    

Леди  Чилтерн. По-видимому,  затем, чтобы соблазнить Роберта и заставить его поддержать дутое предприятие, в  котором сама заинтересована. Аргентинский канал.    

Лорд  Горинг. А! Не  поняла, с кем имеет дело.    

Леди  Чилтерн. Где уж  ей понять такую чистую, возвышенную натуру, как мой муж!    

Лорд  Горинт. Да.  Видно, ей туго пришлось, если она вздумала ловить Роберта в свои сети.  Удивительно, какие ошибки совершают иной раз умные женщины!    

Леди  Чилтерн. Вы  называете это умом? По-моему, это глупость.    

Лорд  Горинг. Часто  это одно и то же. Спокойной ночи, леди Чилтерн!    

Леди  Чилтерн. Спокойной  ночи!    

     

Входит  сэр Роберт Чилтерн.    

     

Сэр  Роберт Чилтерн. Уже  уходите, Артур? Посидите еще немножко.    

Лорд  Горинг. К  сожалению, не могу. Обещал еще заглянуть к Хартлокам. У них там лиловый  венгерский оркестр исполняет лиловую венгерскую музыку. До скорого свиданья.  Всего хорошего. (Уходит.)    

     

Сэр  Роберт Чилтерн, Какая ты сегодня красавица, Гертруда!    

     

Леди  Чилтерн. Роберт,  скажи, ведь это неправда? Ты не станешь поддерживать эту аргентинскую  спекуляцию? Ты на это неспособен!    

Сэр  Роберт Чилтерн (отшатнулся).  Кто тебе сказал?    

Леди  Чилтерн. Эта женщина,  которая только что ушла. Миссис Чивли, как она теперь себя называет. Она это  говорила с издевкой, как будто смеялась надо мной. Роберт, я знаю эту женщину.  А ты не знаешь. Мы вместе учились в школе. Она и тогда была лживой, бесчестной,  она дурно влияла на всех, кто верил ей или дружил с ней. Я ненавидела ее и  презирала. Она крала вещи. Ее выгнали из школы за воровство. А ты позволяешь ей  в чем-то тебя уговаривать!    

Сэр  Роберт Чилтерн. Гертруда,  все это, может быть, и верно, но ведь это было очень давно. Не лучше ли об этом  забыть? Миссис Чивли могла с тех пор измениться. Нельзя судить человека только  по его прошлому.    

Леди  Чилтерн (с  глубоким убеждением). Наше прошлое – это мы сами. Как же еще судить о  людях, если не по их прошлому?    

Сэр  Роберт Чилтерн. Это  жестоко, Гертруда!    

Леди  Чилтерн. Это  справедливо, Роберт. Знаешь ли ты, что она хвастала, будто ты обещал ей  поддержать своим влиянием – своим именем! – эту аргентинскую спекуляцию, о  которой я знаю с твоих собственных слов, что это бессовестное мошенничество?    

Сэр  Роберт Чилтерн (кусает  губы). Я, может быть, ошибался. Мы все иногда ошибаемся.    

Леди  Чилтерн. Но ты  только вчера говорил мне, что получил доклад комиссии и что она решительно  осуждает этот проект!    

Сэр  Роберт Чилтерн (ходит  взад и вперед по комнате). У меня есть основания думать, что члены комиссии  были предубеждены или, во всяком случае, плохо информированы. И кроме того,  Гертруда, политика и частная жизнь – это разные области. В них действуют разные  законы, они преследуют разные цели.    

Леди  Чилтерн. И в той  и в другой – человек должен быть на высоте. Я не вижу разницы.    

Сэр  Роберт Чилтерн (останавливается).  Ну так считай, что в данном случае – в этом чисто практическом вопросе – я  изменил свое мнение. Вот и все.    

Леди  Чилтерн. Все?..    

Сэр  Роберт Чилтерн (жестко).  Да.    

Леди  Чилтерн. Роберт!  Это ужасно, что я задаю тебе такой вопрос, но… ты сказал мне всю правду?    

Сэр  Роберт Чилтерн. Почему  ты спрашиваешь?    

Леди  Чилтерн (после  паузы). Почему ты не отвечаешь?    

Сэр  Роберт Чилтерн (садится).  Гертруда, правда очень сложная вещь, а политика очень сложный механизм. Там все  связано, все цепляется одно за другое. Бывает, что тебе оказали услугу и за это  надо отплатить такой же услугой. В политике часто приходится идти на компромисс.  Все так делают.    

Леди  Чилтерн. На  компромисс?.. Роберт, почему ты сегодня говоришь совсем не то, что я привыкла  от тебя слышать? Почему ты вдруг так изменился?    

Сэр  Роберт Чилтерн. Я  не изменился. Но обстоятельства иногда сильнее человека.    

Леди  Чилтерн. Никакие  обстоятельства не могут быть сильнее нравственного закона.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Ну,  а если я скажу тебе…    

Леди  Чилтерн. Что?    

Сэр  Роберт Чилтерн. Что  я вынужден так поступить. Что это необходимо.    

Леди  Чилтерн. Не  может быть необходимым то, что бесчестно. А если оно необходимо, так что же я  любила в тебе! Но это не так, Роберт, скажи, что это не так! Зачем тебе это  делать? Что это тебе даст? Деньги? Но нам не нужны деньги. Да еще такие! Деньги  из нечистого источника пятнают человека. Власть? Но власть сама по себе ничто.  Только власть делать добро дает удовлетворение. Так зачем же? Роберт, скажи,  зачем ты хочешь совершить эту низость?    

Сэр  Роберт Чилтерн. Гертруда,  ты не имеешь права так говорить. Я уже объяснил тебе, что это просто разумный  компромисс. Не больше.    

Леди  Чилтерн. Роберт,  все это хорошо для других, для тех, кто в жизни ищет только корысти. Но не для  тебя, Роберт, не для тебя! Ты не то что другие. Ты всегда стоял особняком.  Грязь жизни до тебя не досягала. Для всех, как и для меня, ты был идеалом чести  и благородства. Так останься же этим идеалом! Не отказывайся от этого высокого  наследия, не разрушай эту башню из слоновой кости. Роберт, мужчина может любить  женщину, даже если она ниже его, даже если она запятнана, опозорена, бесчестна.  Но для нас, женщин, любовь – это преклонение; и если нет преклонения, нет и  любви. Ах, не убивай мою любовь к тебе, не убивай!    

Сэр  Роберт Чилтерн. Гертруда!    

Леди  Чилтерн. Я знаю,  есть люди с отвратительными тайнами в прошлом бывает, что человек когда-то  совершил бесчестный поступок, а потом за это надо платить другим бесчестным  поступком – о! не говори мне, что и ты такой! Роберт, есть в твоей жизни  какой-нибудь тайный позор или бесчестие? Скажи, скажи мне сейчас же! Потому что  тогда…    

Сэр  Роберт Чилтерн. Что  тогда?    

Леди  Чилтерн (очень  медленно). Тогда мы должны расстаться.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Расстаться?..    

Леди  Чилтерн. Да.  Совсем и навсегда. Так будет лучше для нас обоих.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Гертруда,  в моей прошлой жизни нет ничего такого, чего тебе нельзя знать.    

Леди  Чилтерн. Я это  знала, Роберт, я была уверена. Но зачем ты сегодня говорил такие ужасные вещи,  такие непохожие на тебя? Ну хорошо, не будем больше об этом говорить. Ты ведь  напишешь миссис Чивли, что не станешь поддерживать этот мошеннический проект?  Если ты ей обещал, так возьми обещание назад, только и всего.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Непременно  надо написать?    

Леди  Чилтерн. Как же  иначе?    

Сэр  Роберт Чилтерн. Я  могу повидаться с ней и сказать.    

Леди  Чилтерн. Ты не  должен больше видеться с ней. Ни видеться, ни говорить. Она недостойна  разговаривать с таким человеком, как ты. Нет, напиши ей – сейчас, сию  минуту, – и напиши так, чтобы она поняла, что твое решение неизменно.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Написать  сию минуту!..    

Леди  Чилтерн. Да.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Но  уже поздно. Скоро двенадцать.    

Леди  Чилтерн. Это  ничего не значит. Она должна сейчас же узнать, что ошиблась в тебе, что ты  неспособен ни на что низкое, непорядочное, нечестное. Вот, сядь за этот стол.  Напиши, что отказываешься поддерживать этот проект, за который она ратует,  потому что считаешь его бесчестным. Так и напиши – бесчестным. Уж ей-то понятно  это слово.    

     

Сэр  Роберт Чилтерн садится и пишет письмо.    

     

(Берет  его и читает.) Да,  так будет хорошо. (Звонит.) А теперь конверт.    

     

Он  медленно надписывает конверт. Входит Mэсон.    

     

Сейчас  же отошлите это письмо в отель Кларидж. Ответа не надо.    

     

Mэсон  уходит.    

     

(Опускается  на колени рядом с мужем и обнимает его.) Роберт, любовь делает человека мудрым. Я чувствую,  что сегодня спасла тебя от чего-то, что могло принести тебе страшный вред,  из-за чего люди стали бы меньше уважать тебя. Мне кажется, ты сам не понимаешь,  насколько, благодаря тебе, стала чище вся атмосфера нашей политической жизни –  благодаря твоей неподкупности, твоему бескорыстию, твоему всегдашнему  стремлению к серьезным целям и высоким идеалам! А я это понимаю, и за это я  люблю тебя, Роберт!    

Сэр  Роберт Чилтерн. Люби  меня, Гертруда, люби меня всегда!    

Леди  Чилтерн. Я буду  всегда любить тебя, потому что ты всегда будешь достоин моей любви. Как не  любить то, что безупречно! (Целует его и выходит из зала.)    

     

Сэр  Роберт Чилтерн некоторое время ходит взад и вперед; потом садится и закрывает  лицо руками. Входит дворецкий и начинает гасить лампы.    

     

Сэр  Роберт Чилтерн (поднимает  голову). Гасите свет, Мэсон, гасите свет!    

     

Дворецкий  гасит лампы. В комнате становится темно. Осталась только люстра над лестницей;  свет от нее падает на гобелен, изображающий «Торжество любви».    

     

Занавес    

 ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ    

     

Малая  гостиная в доме сэра Роберта Чилтерна. Лорд Горинг, одетый по последней моде,  полулежит в кресле. Сэр Роберт Чилтерн стоит перед камином, прислонившись  спиной к каминной доске. Он, по-видимому, в сильном волнении и тревоге. В  течение разговора он несколько раз принимается ходить по комнате.    

     

Лорд  Горинг. Дорогой  мой Роберт, это очень неприятная история. Очень. Надо было все рассказать жене.  Иметь тайны от чужих жен – это в наше время необходимая роскошь. Так, по  крайней мере, мне не раз объясняли в клубе умудренные опытом старцы с лысиной  во всю голову – уж они-то должны знать. Но пытаться что-нибудь скрыть от своей  жены – это непростительное легкомыслие. Она же все равно узнает. У женщин на  этот счет поразительный нюх. Они все видят, кроме очевидного.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Артур,  я не мог сказать жене. Когда я мог сказать? Вчера? Это значило бы разлучиться с  ней навсегда, потерять любовь единственной женщины, которую я боготворю,  единственной женщины, которая пробудила любовь в моем сердце. Нет, вчера это  было невозможно. Она с ужасом отвернулась бы от меня… с ужасом и презрением.    

Лорд  Горинг. Леди  Чилтерн до такой степени добродетельна?    

Сэр  Роберт Чилтерн. Да,  моя жена до такой степени добродетельна.    

Лорд  Горинг (снимает  перчатку с левой руки). Очень жаль. Простите, дорогой, я не то хотел  сказать. Гм! Но если так, то мне очень хотелось бы серьезно поговорить с леди  Чилтерн. О жизни.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Это  бесполезно.    

Лорд  Горинг. А можно  попробовать?    

Сэр  Роберт Чилтерн. Пожалуйста.  Но ничто не заставит ее изменить свои взгляды.    

Лорд  Горинг. Ну что  ж, на худой конец это будет психологический эксперимент.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Такие  эксперименты очень опасны.    

Лорд  Горинг. Все,  милый мой, опасно. Кабы не так, не стоило бы и жить… Да. По-моему, Роберт, вы  должны были давным-давно все ей рассказать.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Когда?  При нашей помолвке? Так неужели вы думаете, что она вышла бы за меня замуж,  если бы знала, откуда пошло мое богатство и с чего началась моя карьера, –  если бы знала, что я совершил поступок, который большинство людей назвали бы  постыдным и бесчестным!    

Лорд  Горинг (медленно).  Да. Люди именно так его и назовут. В этом можно не сомневаться.    

Сэр  Роберт Чилтерн (с  горечью). Те самые люди, которые каждый день совершают еще худшие поступки.  У которых есть тайны еще похуже моей.    

Лорд  Горинг. Потому-то  они так и любят разоблачать чужие тайны. Это отвлекает внимание от их  собственных.    

Сэр  Роберт Чилтерн. Да  кому я, в конце концов, сделал зло этим поступком? Никому.    

Лорд  Горинг (пристально  глядя на него). Только себе, Роберт.    

Сэр  Роберт Чилтерн (после  молчания). Ну хорошо. У меня были неофициальные сведения о некоторых  действиях, которые тогдашнее правительство собиралось предпринять. Я их использовал.  Но точно так же слагались почти все нынешние крупные состояния. Неофициальные  сведения их обычное начало.    

Лорд  Горинг (постукивая  тростью по своему башмаку). И публичный скандал их обычный конец.    

Сэр  Роберт Чилтерн (ходит  по комнате). Артур, и вы считаете, что это справедливо – ставить мне сейчас  в упрек то, что я сделал восемнадцать лет тому назад? Справедливо, чтобы вся  моя карьера рухнула из-за того, что я сделал, когда был чуть ли не мальчишкой?  Мне тогда было двадцать два года, я был знатного происхождения и беден – две  вины, которых в нашем обществе не прощают. Разве справедливо за ошибку или  пусть даже грех молодости – если уж люди желают называть это грехом, – разве  справедливо за одно это разбивать такую жизнь, как моя, уничтожать все, ради  чего я столько трудился, разрушать все, что я с такими усилиями создал?