1 2 3 4 5 6 7 8 

  
   
ПРЕДИСЛОВИЕ
   
Когда П. Д. Успенского спросили, намерен ли он опубликовать свои лекции, он ответил: “Какая польза в этом? Наиболее важными являются не лекции, но ответы и вопросы”.
   
Настоящая книга состоит из дословных выдержек из бесед и ответов на вопросы, данных Успенским в период между 1921 и 1946 годами. Глава I является общим обзором основных идей, которые в последующих главах расширяются, вопрос за вопросом, в определенном порядке, которому следовал сам Успенский.
   
Чтобы достичь этого порядка, некоторый материал был изъят из своей хронологической последовательности; никоим образом не было сделано какого-либо изменения выражения или смысла.
   
ГЛАВА I
   
О чем говорит настоящая система — Изучение психологии — Незавершенность человека — Изучение мира и изучение человека — Принцип масштаба — Возможная эволюция — Самоизучение — Многие “Я” — Разделение функций — Четыре состояния сознания — Самонаблюдение — Самовоспоминание — Две высшие функции — Неправильная работа машины — Воображение — Ложь — Отсутствие воли — Недостаток контроля —Выражение неприятных эмоций — Отрицательные эмоции — Изменение отношений — Наблюдение функций — Отождествление — Учитывание — Сон — Тюрьма и бегство из нее — Семь категорий человека — Механичность — Закон Трех — Закон Семи — Иллюзии — Мы не можем “делать” — Добро и зло — Мораль и совесть — Только немногие могут развиваться — А, В и С-влияния — Магнетический центр — Мы живем в плохом месте Вселенной — Луч Творения — Порядки законов.
   
прежде, ЧЕМ Я НАЧНУ ОБЪЯСНЯТЬ ВАМ, что представляет собой настоящая система, и говорить о наших методах, я хотел бы особенно запечатлеть в ваших умах, что наиболее важные идеи и принципы системы принадлежат не мне. Это главное, что делает их ценными, так как если бы они принадлежали мне, они были бы подобны всем другим теориям, созданным обычными умами — они дали бы только субъективный взгляд на вещи.
   
Когда я начал писать в 1907 году книгу “Новая модель Вселенной”, я сформулировал самому себе, как это делали многие другие люди до и после меня, что за внешней стороной жизни, которую мы знаем, лежит нечто значительно более крупное, более важное. И я сказал тогда самому себе, что до тех пор, пока мы не узнаем больше об этом, все наше знание о жизни и о нас самих на самом деле ничего не стоит. Я вспоминаю один разговор в то время, когда я говорил: “Если бы было возможно принять в качестве доказанного, что сознание (или, как я буду называть его теперь, разум) может проявить себя отдельно от физического тела, могли бы быть доказаны многие другие вещи. Только это не может быть принято в качестве доказанного”. Я считал, что проявления сверхнормальной психологии, такие, как передача мысли, ясновидение, возможность знать будущее, заглянуть назад в прошлое и т. д., не были доказаны. Поэтому я пытался найти метод изучения этих явлений и работал в этом направлении в течение нескольких лет. Я нашел таким образом несколько интересных вещей, но результаты были весьма неопределенны; и, хотя некоторые эксперименты были успешны, их было почти невозможно повторить.
   
В ходе этих экспериментов я пришел к двум заключениям. Во-первых, что мы недостаточно знаем обычную психологию, а поскольку мы не знаем ее, мы не можем изучать сверхнормальную психологию. Во-вторых, я пришел к заключению, что существует некоторое истинное знание: что могут существовать школы, которые точно знают то, что мы хотим узнать, но что по какой-то причине они скрыты и прячут это знание. Поэтому я начал искать эти школы. Я путешествовал по Европе, Египту, Индии, Цейлону, Турции и Ближнему Востоку; но только позже, когда я закончил эти путешествия, я встретил в России во время войны группу людей, изучавших систему, которая первоначально пришла из восточных школ. Эта система начиналась с изучения психологии, то есть именно так, как она должна была начинаться по моим представлениям.
   
Главной идеей этой системы было то, что мы не используем даже малой части наших способностей и наших сил. Мы имеем в себе, так сказать, очень большую и очень тонкую организацию, только мы не знаем, как ее использовать. В упомянутой группе употреблялись некоторые восточные метафоры, и мне говорили, что мы имеем в себе большой дом, полный прекрасной обстановки, с библиотекой и многими другими комнатами, но мы живем в подвале и на кухне и не можем выйти из них. Если люди говорят нам, что этот дом имеет верхние этажи, то мы не верим им, или смеемся над ними, или называем это суеверием, сказками, баснями.
   
Эта система может быть разделена на изучение мира на новых принципах и изучение человека. Изучение мира и изучение человека включает в себя специальный язык. Мы стараемся употреблять обычные слова, те же, что мы употребляем в обычной речи, но мы придаем им несколько отличное и более точное значение.
   
Изучение мира, изучение Вселенной основано на изучении некоторых основных законов, которые обычно неизвестны науке или не признаются ею. Двумя главными законами являются Закон Трех и Закон Семи, которые будут объяснены позже. В них входит и является необходимым принцип масштаба — принцип, который не входит в обычное научное исследование или входит очень мало. Изучение человека тесно связано с идеей эволюции человека, но последняя должна пониматься несколько иным образом, чем обычно. Обычно слово “эволюция”, примененное либо к человеку, либо к чему-нибудь еще, предполагает род механической эволюции:
   
я имею в виду, что некоторые вещи посредством известных или неизвестных законов трансформируются в другие вещи, а эти последние трансформируются еще в другие и т. д. Но с точки зрения настоящей системы вообще нет такой эволюции, — я говорю не в общем, но конкретно о человеке. Эволюция человека, если она происходит, может быть только результатом знания и усилия. Пока человек знает только то, что он может узнать обычным путем, для него нет и никогда не было какой-либо эволюции.
   
Серьезное изучение начинается в этой системе со знакомства с психологией, то есть с изучения самого себя, ибо психология не может быть изучаема, как, например, астрономия, вне самого себя. Человек должен изучить самого себя. Когда мне сказали об этом, я сразу заметил, что у нас нет никаких методов изучения самих себя и в нас много ошибочных представлений о себе. Таким образом, я понял, что мы должны освободиться от ошибочных представлений о самих себе и в то же время найти методы для самоизучения.
   
Возможно, вы представляете себе, насколько трудно определить, что подразумевают под психологией? В различных системах одним и тем же словам придается разное значение, так что трудно дать им общее определение. Поэтому мы начинаем с определения психологии как изучения самого себя. Вы должны научиться некоторым методам и принципам и, в соответствии с этими принципами, и применяя эти методы, вы попытаетесь увидеть себя с новой точки зрения.
   
Когда мы начинаем изучать себя, мы прежде всего сталкиваемся с одним словом, которое употребляем больше, чем какое-либо другое; это слово — “я”. Мы говорим: “я делаю”, “я сижу”, “я чувствую”, “я люблю”, “я не люблю” и т. д. Это наша главная иллюзия, ибо главная ошибка, которую мы совершаем относительно самих себя, это то, что мы рассматриваем самих себя как одно;
   
мы всегда говорим о себе “я” и считаем, что говорим все время об одном и том же, тогда как в действительности мы разделены на сотни и сотни различных “я”. В один момент, когда я говорю “я”, говорит одна часть меня, а в другой момент, когда я говорю “я”, это говорит совершенно другое “я”. Мы не знаем, что имеем не одно “я”, но много различных “я”, связанных с нашими чувствами и желаниями, и не имеем никакого контролирующего “я”. Эти “я” все время меняются; одно подавляет другое, одно замещает другое, и вся эта борьба составляет нашу внутреннюю жизнь.
   
“Я”, которые мы видим в себе, делятся на несколько групп. Некоторые из этих групп законны, они принадлежат к правильным делениям человека, а некоторые из них совершенно искусственны и созданы вследствие недостаточного знания и благодаря некоторым воображаемым представлениям, которыми человек наделен.
   
Чтобы начать самоизучение, необходимо изучить методы самонаблюдения, но это опять-таки должно быть основано на определенном понимании делений наших функций. Наше обычное представление об этих делениях совершенно ошибочно. Мы знаем разницу между интеллектуальными и эмоциональными функциями. Например, когда мы обсуждаем вещи, думаем о них, сравниваем их, изобретаем объяснения или находим истинные объяснения — все это интеллектуальная работа; тогда как любовь, ненависть, страх, подозрение и т. д. являются эмоциональными переживаниями. Но очень часто, при попытке наблюдать себя, мы путаем даже интеллектуальную функцию с эмоциональной: когда мы в действительности чувствуем, мы называем это размышлением, когда размышляем, называем это чувством. Но в процессе изучения мы будем учиться различать их. Например, огромное различие в скорости; но об этом мы будем подробно говорить позднее.
   
Затем, имеются две другие функции, которые ни одна система обычной психологии не разделяет и не понимает должным образом, — инстинктивная функция и двигательная функция. Инстинктивная относится к внутренней работе организма: пищеварение, биение сердца, дыхание — это инстинктивные функции; к инстинктивной функции принадлежат также обычные чувства — зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, ощущение холода и тепла и т. п. Из внешних движений только простые рефлексы принадлежат к инстинктивной функции, так как более сложные рефлексы принадлежат к двигательной функции. Очень легко провести различие между инстинктивными и двигательными функциями. Мы не должны учиться чему-либо, что принадлежит к инстинктивной функции, мы рождаемся со способностью применять все инстинктивные функции. С другой стороны, все двигательные функции должны быть выучены — ребенок учится ходить, писать и т. д. Между этими двумя функциями имеется очень большая разница, так как в двигательных функциях нет ничего врожденного, а инстинктивные функции все являются врожденными.
   
Поэтому в самонаблюдении необходимо прежде всего разделить эти четыре функции и классифицировать сразу все, что вы наблюдаете, говоря: “это — интеллектуальная функция”, “это — эмоциональная функция” и т. д.
   
Если вы будете практиковать это наблюдение в течение некоторого времени, вы сможете заметить некоторые странные вещи. Например, вы обнаружите, что в наблюдении действительно трудным является то, что вы забываете о нем. Вы начинаете наблюдать, а ваши эмоции связаны с какой-либо мыслью, и вы забываете о самонаблюдении.
   
Кроме того, спустя некоторое время, если вы продолжите это наблюдение, которое является новой функцией, не применявшейся таким образом в обычной жизни, вы заметите другую интересную вещь — что вы не помните себя. Если бы вы смогли сознавать себя все время, тогда вы были бы способны наблюдать все время или во всяком случае столько, сколько бы пожелали. Но, так как вы не можете помнить себя, вы не можете сосредоточиться; вот почему вы должны будете допустить, что не имеете воли. Если бы вы могли помнить себя, вы имели бы волю и могли бы делать, что пожелали бы. Но вы не можете помнить себя, не можете осознать себя и таким образом не имеете воли. Иногда вы можете иметь волю в течение короткого времени, но она направляется к чему-то еще, и вы забываете о ней.
   
Это та ситуация, то состояние бытия, то состояние, с которого мы должны начинать самоизучение. Но очень скоро, если вы продолжаете, вы придете к заключению, что почти с самого начала самоизучения вы должны исправить в себе некоторые вещи, которые неправильны, и привести в порядок те вещи, которые не находятся на своих правильных местах. Настоящая система дает объяснение этому.
   
Мы созданы таким образом, что можем жить в четырех состояниях сознания, но в том виде, какими мы являемся, мы применяем только два: одно — когда спим, и другое — когда мы являемся тем, что называем “бодрствующим”, — то есть в нашем настоящем состоянии, когда мы можем говорить, слушать, писать и т. д. Но это только два из четырех возможных состояний. Третье состояние сознания является весьма необычным. Когда люди объясняют нам, что такое третье состояние сознания, мы начинаем понимать, что обладаем им. Третье состояние может быть названо самосознанием, и большинство людей, если их спросят, скажут: “Конечно, мы сознательны”! Необходимо достаточное время или повторные и частые усилия самонаблюдения, прежде чем мы действительно признаем факт, что мы не сознательны, что мы сознательны только потенциально. Если нас спрашивают, мы говорим: “Да, я сознателен”, и в этот момент мы действительно таковы, но в следующий момент мы перестаем вспоминать себя и являемся несознательными. Таким образом, в процессе самонаблюдения мы осознаем, что не находимся в третьем состоянии сознания, что живем только в двух. Мы живем либо в спящем, либо в бодрствующем состоянии, которое в настоящей системе называется относительным сознанием. Четвертое состояние, которое называется объективным сознанием, недоступно для нас, так как оно может быть достигнуто только через самосознание, то есть через осознание сначала себя, и только значительно позднее мы можем достичь объективного состояния сознания.
   
Таким образом, в одно время с самонаблюдением мы пытаемся осознать себя путем поддержания ощущения “я здесь” — и ничего больше. И это факт, который проглядела вся западная психология, без единого исключения. Хотя многие подходили очень близко к этому, они не распознали важность этого факта и не поняли, что состояние человека может быть изменено — что человек может помнить себя, если он пытается делать это продолжительное время.
   
Это вопрос не дня или месяца. Это очень продолжительное изучение, изучение того, как устранить препятствия, так как мы не вспоминаем себя, не сознаем себя вследствие многих ошибочных функций в нашей машине, и все эти функции должны быть исправлены и правильно налажены. Когда большинство этих функций налажены правильно, эти периоды самовоспоминания будут становиться длиннее и длиннее, и если они становятся достаточно длинными, мы достигнем двух новых функций. С самосознанием, которое является третьим состоянием сознания, мы достигаем функции, называемой высшей эмоциональной, хотя она соответствует интеллектуальной, так как на этом уровне нет разницы между интеллектуальным и эмоциональным, той разницы, какая имеется на обычном уровне. И когда мы приходим к состоянию объективного сознания, мы приобретаем другую функцию, называемую высшей интеллектуальной. Явления того, что я называю сверхнормальной психологией, принадлежат к этим двум функциям; вот почему, когда я проводил эти эксперименты двадцать пять лет назад, я пришел к заключению, что экспериментальная работа невозможна, так как это вопрос не эксперимента, но изменения состояния сознания.
   
Я только что дал вам некоторые общие идеи. Теперь постарайтесь сформулировать, что вы не поняли, чтобы я объяснил лучше. Попытайтесь задать любые вопросы, которые у вас возникнут, как относительно того, что я сказал, так и ваши собственные вопросы. Таким образом будет легче начать.
   
В. Чтобы достичь высшего состояния сознания, необходимо ли постоянно сознавать себя?
   
О. Мы не можем сделать это, поэтому не может быть и вопроса о постоянном сознавании себя. Мы можем только говорить о начале. Мы должны изучать себя в связи с указанным делением на различные функции тогда, когда мы можем, — когда мы помним делать это, — так как в этом мы зависим от случая. Когда мы помним, мы должны пытаться сознавать себя. Это все, что мы можем делать.
   
В. Можем ли мы быть способны сознавать наши инстинктивные функции?
   
О. Только ощущения. Внутренняя инстинктивная работа не нуждается в том, чтобы стать сознательной. Она сознательна для самой себя, независимо от интеллектуальной функции, и нет необходимости увеличивать это. Мы должны пытаться сознавать себя такими, какими видим себя, а не наши внутренние функции. Через некоторое время мы сможем осознавать некоторые внутренние функции, которые полезно осознавать, но пока нет. Вы видите, что мы не приобретаем каких-либо новых чувств. Мы только лучше классифицируем наши обычные впечатления, обычные вещи, которые получаем от жизни, от людей, от всего.
   
В. Правильно ли сказать, что когда изучают что-либо подобное вождению автомобиля, интеллектуальная функция указывает двигательной функции, что делать, и что, когда последняя приобретает опыт, она работает уже сама по себе?
   
О. Совершенно верно. Вы можете наблюдать многие вещи, подобные этой. Сначала вы учитесь посредством интеллектуальной функции.
   
В. Насколько важным является знание, приобретенное путем наблюдения наших физических действий? Не есть ли это просто упражнение для нашего ума?
   
О. Нет, оно очень важно, так как мы смешиваем многие вещи и не знаем многих причин. Мы можем понять причины только путем постоянного наблюдения в течение длительного времени.
   
В. Можем ли мы получить указания о том, как работать над каждой из четырех функций?
   
О. Все это будет объяснено, но в настоящее время и в течение длительного времени мы можем только наблюдать.
   
В. Будет ли это примером работы различных “я”, когда человек поздно ложится спать и твердо решает в следующую ночь лечь спать рано, а когда приходит ночь, поступает иначе?
   
О. Совершенно верно, одно “я” решает, а другое “я” должно сделать это.
   
В. Как нам попытаться быть более сознающими себя?
   
О. Это очень просто объяснить, хотя очень трудно достичь. Нет окольных путей. Лучшее состояние может быть достигнуто только путем прямого усилия, именно — стараясь быть более сознательным, ставя себе насколько возможно чаще вопрос: “Сознателен я или нет?”
   
В. Но как можно приобрести какую-либо уверенность в том, что ваш метод правилен?
   
О. Просто сравнивая одно наблюдение с другим. Кроме того, мы разговариваем, когда встречаемся. Люди говорят о своих наблюдениях, они сравнивают их; я стараюсь объяснить то, что они не могут понять; имеются другие люди, помогающие мне; и таким образом человек становится уверенным в обычных вещах точно так же, как он знает, что трава зеленая.
   
Это не вопрос веры. Наоборот, система учит людей ничему не верить. Вы должны убедиться во всем, что видите, слышите, чувствуете. Только таким образом можно к чему-то прийти.
   
В то же самое время вы должны понять, что наша машина не работает в совершенстве; ее работа далека от совершенства вследствие многих ошибочных функций, поэтому очень важная часть самоизучения связана с изучением этих ошибочных функций. Мы должны знать их, чтобы избавиться от них. И одной из особо ошибочных функций, которую мы иногда любим в себе, является воображение. В настоящей системе воображение не означает сознательное или намеренное размышление о некотором предмете или способность вызывать отчетливый зрительный образ чего-то, но воображение, которое происходит без контроля и без какого-либо результата. Оно берет очень много энергии и поворачивает размышление в ошибочном направлении.
   
В. Когда вы говорите “воображение”, подразумеваете ли воображение чего-то, что истинно, а не нарисованные картины?
   
О. Воображение имеет много аспектов; оно может быть просто обычными мечтаниями или, например, воображением несуществующих сил в себе самом. Это одно и то же, воображение работает без контроля, оно течет само собой.
   
В. Человек является самообманутым?
   
О. Человек не принимает это за самообман: человек воображает нечто, затем верит в это и забывает, что это было воображение.
   
Изучая человека в его состоянии сна, отсутствия единства, механичности и недостатке контроля, мы находим несколько других ошибочных функций, которые являются результатом этого состояния, в частности — непрестанную ложь самому себе и другим людям. Психология обычного человека могла бы быть даже названа изучением лжи, так как человек лжет больше, чем делает что-либо другое; и, в действительности, он не может говорить истины. Не так просто говорить истину; человек должен научиться этому, и иногда это занимает очень продолжительное время.
   
В. Не объясните ли вы, что подразумеваете под ложью?
   
О. Ложь — это размышление или высказывание о неизвестных человеку вещах; это начало лжи. Это не означает намеренную ложь — рассказывание историй, как, например, что в другой комнате находится медведь. Вы можете пойти в другую комнату и увидеть, что в ней нет медведя. Но если вы соберете все теории, которые люди выдвинули о любом предмете, без какого либо знания о нем, вы увидите, где начинается ложь. Человек не знает себя, он ничего не знает, и все же он имеет теории обо всем. Большинство из этих теорий является ложью.
   
В. Я хочу знать истину, которая подходит для меня в моем настоящем состоянии. Как я могу обнаружить то, что не является
   
ложью?
   
О. У вас есть методы проверки почти для всего, что вы знаете. Но прежде всего вы должны узнать, что вы можете знать и чего знать не можете. Это помогает проверке. Если вы начнете с этого, вы скоро услышите ложь, даже не размышляя. Ложь обладает особенным звуком, особенно ложь о вещах, которых мы не можем знать.
   
В. Относительно воображения. Если вы думаете вместо того, чтобы воображать, должны ли вы все время сознавать свое усилие?
   
О. Да, вы будете сознавать его — не столько усилие, сколько контроль. Вы будете чувствовать, что контролируете вещи, что они не происходят сами собой.
   
В. Когда вы говорите “вспоминайте себя”, подразумеваете ли вы под этим вспоминать после того, как наблюдали себя, или подразумеваете вспоминать вещи, которые, как мы знаем, существуют в нас?
   
О. Нет, берите это совершенно отдельно от наблюдателя. Вспомнить себя означает то же, что и осознать себя — “я есть”. Иногда это приходит само собой; это очень странное ощущение. Это не функция, не размышление, не чувство; это особое состояние сознания. Само по себе оно приходит только на очень короткие моменты, обычно в совершенно новой среде, и каждый говорит самому себе: “Как странно, я здесь”. Это — самовоспоминание; в этот момент вы вспоминаете себя.
   
Позже, когда вы начнете различать эти моменты, вы придете к другому интересному заключению: вы поймете, что то, что вы помните из детства, является только проблесками самовоспоминания, так как все, что вы знаете об обычных моментах, это то, что вещи произошли. Вы знаете, что были там, но ничего не помните точно; но если этот проблеск случается, тогда вы вспоминаете все, что окружало этот момент.
   
В. Может ли человек с помощью наблюдения осознать, что у него нет определенных вещей? Нужно ли наблюдать вещи с точки зрения того, что все возможно?
   
О. Я не думаю, что необходимо употреблять такое слово, как “все”. Именно наблюдать, без какого-либо предположения, и наблюдать только то, что вы можете видеть. В течение длительного времени вы должны наблюдать и пытаться выяснить все, что можете, об интеллектуальной, эмоциональной, инстинктивной и двигательной функциях. Тогда вы сможете прийти к заключению, что имеете четыре определенных ума — не только один ум, но четыре различных ума. Один ум контролирует интеллектуальные функции, другой, совершенно особый ум, контролирует эмоциональные функции, третий контролирует инстинктивные функции и четвертый, опять-таки, совершенно особый, контролирует двигательные функции. Мы называем их центрами: интеллектуальный центр, эмоциональный центр, двигательный центр и инстинктивный центр. Они совершенно независимы. Каждый центр имеет свою собственную память, свое собственное воображение и свою собственную волю.
   
В. Возможно ли, зная себя достаточно, увидеть непротиворечивость внешне противоречивых желаний?
   
О. Знание само по себе недостаточно. Человек может знать, а желания все же могут быть в противоречии, так как каждое желание представляет различную волю. То, что мы называем нашей волей в обычном смысле, есть только равнодействующая желаний. Равнодействующая иногда достигает определенной линии действия, а в другое время не может достичь какой-либо определенной линии, так как одно желание идет одним путем, а другое — другим путем, и мы не можем решить, что делать. Это наше обычное состояние. Несомненно, наша будущая цель — прийти к единству вместо того, чтобы быть множественными, какими мы являемся в настоящее время, ибо, чтобы сделать что-либо правильно, знать что-либо правильно, прийти к чему-то, мы должны стать едиными. Это очень далекая цель, и мы не можем начать приближаться к ней до тех пор, пока не узнаем себя, ибо в том состоянии, в котором мы пребываем в настоящее время, наше незнание самих себя таково, что когда мы понимаем это, мы ужасаемся, что не сможем найти выхода.
   
Человеческое существо очень сложная машина и должно быть изучено как машина. Мы представляем себе, что для управления любого рода машиной, такой, как автомобиль или железнодорожный локомотив, должны учиться. Мы не можем управлять этими машинами инстинктивно, но по какой-то причине думаем, что обычного инстинкта достаточно, чтобы управлять человеческой машиной, хотя она является значительно более сложной. Это — одно из первых ошибочных допущений: мы не можем понять, что должны учиться, что управление есть вопрос знания и мастерства.
   
***
   
Хорошо, скажите мне, что вас интересует больше всего из того, о чем мы говорили и о чем вы хотите услышать еще.
   
В. Я интересуюсь вопросом о воображении. Полагаю, что обычно мы придаем этому слову неправильное значение.
   
О. В обычном значении слова “воображение” упущен наиболее важный фактор, но в терминологии настоящей системы мы начинаем с того, что наиболее важно. Наиболее важным фактором в каждой функции является: “Находится ли она под нашим контролем или нет?” Так, когда воображение находится под нашим контролем, мы даже не называем его воображением; мы называем его различными именами: способностью вызывать отчетливые зрительные образы, творческим мышлением, изобретательным мышлением — вы можете найти имя на каждый специальный случай. Но когда оно приходит само по себе и управляет нами, так что мы в его власти, тогда мы зовем это воображением.
   
Опять-таки, имеется другая сторона воображения, которую мы опускаем в обычном понимании. Это то, что мы воображаем несуществующие вещи, например, несуществующие способности. Мы приписываем себе силы, которых не имеем; мы воображаем себя самосознающими, хотя не являемся таковыми. Мы имеем воображаемые силы и воображаемое самосознание, воображаем себя едиными, тогда как в действительности содержим в себе много различных “я”. Имеется много таких вещей, которые мы воображаем о себе и о других людях. Например, мы воображаем, что можем “делать”, что имеем выбор; мы не имеем выбора, не можем “делать”, вещи просто случаются с нами.
   
В действительности мы воображаем себя. Мы не то, что воображаем о себе.
   
В. Имеется ли какая-нибудь разница между воображением и мечтанием?
   
О. Если вы не можете управлять мечтанием, это значит, что оно есть часть воображения; но не все. Воображение имеет много различных сторон. Мы воображаем несуществующие состояния, несуществующие возможности, несуществующие силы.
   
В. Могли бы вы дать мне определение отрицательного воображения?
   
О. Воображение всякого рода неприятных вещей, мучение самого себя, воображение всяких вещей, которые могут случиться с вами или с другими людьми — вещи, подобные этим; оно принимает различные формы. Некоторые люди воображают различные болезни, некоторые воображают несчастные случаи, другие воображают злополучие.
   
В. Является ли управление нашими эмоциями доступной целью?
   
О. Управление эмоциями — очень трудная вещь. Это очень важная часть самоизучения, но мы не можем начинать с управления эмоциями, так как недостаточно понимаем в них.
   
Я хочу пояснить: то, что мы можем делать, наблюдая эмоциональную функцию, это — пытаться остановить хотя бы одно отдельное проявление в нас самих. Мы должны остановить проявление неприятных эмоций. Для многих людей это одна из наиболее трудных вещей, так как неприятные эмоции выражаются столь быстро и столь легко, что вы не можете уловить их. Все же, пока вы не попытаетесь, вы не сможете действительно наблюдать себя; поэтому с самого начала при наблюдении эмоций вы должны пытаться остановить выражение неприятных эмоций. Это первый шаг. В настоящей системе мы называем все эти неприятные, грубые или угнетающие эмоции отрицательными эмоциями.
   
Как я сказал, первым шагом является попытка не выражать эти отрицательные эмоции; вторым шагом является изучение самих отрицательных эмоций, составление списков эмоций, нахождение их связей, — так как некоторые из них очень сложны, — понимание их бесполезности. Это звучит странно, но очень важно понять, что все отрицательные эмоции абсолютно бесполезны: они не служат какой-либо полезной цели; они не знакомят нас с новыми вещами и не подводят нас ближе к новым вещам; они не дают нам энергии;
   
они только растрачивают энергию и создают неприятные иллюзии. Они могут даже разрушить физическое здоровье.
   
В-третьих, после некоторого времени изучения и наблюдения, мы можем прийти к заключению, что от отрицательных эмоций можно отделаться, что они не являются обязательными. Система помогает, так как она показывает, что в действительности нет реального центра для отрицательных эмоций, но что они принадлежат искусственному центру в нас, который мы создали в детстве, подражая людям с отрицательными эмоциями, людям, среди которых мы находились. Люди даже учат детей выражать отрицательные эмоции. Затем дети обучаются еще больше через подражание; они копируют старших детей, старшие дети копируют взрослых, и, таким образом, в самом раннем возрасте они становятся профессорами отрицательных эмоций.
   
И это большое облегчение, когда мы начинаем понимать, что нет никаких обязательных отрицательных эмоций. Мы рождены без них, но по некоторой неизвестной причине учим себя отрицательным эмоциям.
   
В. Должны ли мы быть способны останавливать возникновение отрицательных эмоций для того, чтобы освободиться от них?
   
О. Это неправильно, так как мы не можем управлять эмоциями. Я упоминал о различной скорости различных функций. Наиболее медленной является интеллектуальная функция. Следующими идут двигательная и инстинктивная функции, имеющие примерно равную скорость, которая в огромной степени быстрее, чем интеллектуальная. Эмоциональная функция должна быть еще быстрее, но обычно работает примерно с той же скоростью, что и инстинктивная функция. Таким образом, инстинктивная и эмоциональная функции являются значительно более быстрыми, чем мысль, и невозможно поймать эмоции мыслью. Когда мы находимся в эмоциональном состоянии, эмоции следуют столь быстро одна за другой, что у нас нет времени думать. Но мы можем получить представление о разнице в скорости путем сравнения мыслительных функций с двигательными функциями. Если, совершая какое-либо быстрое движение, вы попытаетесь наблюдать себя, вы увидите, что не сможете сделать это. Мысль не может последовать за движением. Либо вы должны совершать движение очень медленно, либо не сможете наблюдать. Это определенный факт.
   
В. Подразумеваете ли вы под движением физические движения?
   
О. Да, обычные вещи, подобные вождению автомобиля или письму; вы не можете наблюдать что-либо подобного рода. Вы можете вспомнить, а позже это создает иллюзию наблюдения. На самом деле вы не можете наблюдать быстрых движений.
   
Таким образом, вы видите, что для нас, таких, какими мы являемся сейчас, реальная борьба с отрицательными эмоциями является вопросом будущего — не совсем далекого будущего, но есть много вещей, которые нам необходимо узнать, и методов, которые мы должны изучить. Нет прямого пути; мы должны изучить окольные методы борьбы с ними.
   
Прежде всего, мы должны изменить наши умственные отношения, что находится более или менее в нашей власти; я имею в виду интеллектуальные отношения или точки зрения. У нас слишком много неправильных точек зрения на отрицательные эмоции;
   
мы находим их необходимыми, или прекрасными, или благородными, мы восхваляем их и т. д. Мы должны освободиться от всего этого. Мы должны очистить наш разум в отношении отрицательных эмоций. Когда наш разум будет правильно относиться к отрицательным эмоциям, когда мы перестанем прославлять их, тогда, мало-помалу, мы найдем путь бороться с ними, с каждой отдельно. Один человек найдет более легкой борьбу с одной отдельной отрицательной эмоцией, другой найдет более легким бороться с другой. Вы должны начать с самой легкой, но что является самым легким для меня, может быть наиболее трудным для вас; поэтому вы должны найти наиболее легкое для самих себя, а позже прийти к более трудному.
   
В. Объясняет ли это, почему я ассоциирую некоторые из моих собственных отрицательных эмоций с людьми, которых вспоминаю в моем детстве?
   
О. Весьма вероятно, так как многим отрицательным эмоциям обучаются путем подражания. Но некоторые могут быть неотъемлемы от нашей природы, ибо наша природа тоже имеет различные склонности в ту или иную сторону. Эмоции могут быть разделены на группы, и один человек может быть более склонен к одной группе, а другой — к другой группе. Например, некоторые люди имеют склонность к различным формам страха, другие — к различным формам гнева. Но они различны и не исходят из подражания.
   
В. С ними сложнее всего бороться?
   
О. Да, но они обычно основаны на некоторого рода слабости, так как в основе отрицательных эмоций обычно имеется некоторого рода самооправдание — человек позволяет себе. И если один человек не допускает в себе страхов, он допускает гнев, а если другой человек не допускает гнева, он допускает жалость к себе. Отрицательные эмоции всегда основаны на некоторого рода разрешениях.
   
Но, прежде чем мы придем к таким сложным вопросам, как борьба с отрицательными эмоциями, очень важно наблюдать себя и ежедневных проявлениях двигательной функции и инстинктивной функции то есть наши ощущения неприятного и удовольствия, тепла и холода — ощущения, подобные тем, которые всегда проходят через нас.
   
В. Вы не упоминали об отождествлении, могу ли я задать вопрос о нем?
   
О. Пожалуйста. Но не каждый из присутствующих здесь слышал о нем, поэтому я немного поясню. Когда мы начинаем подробно наблюдать эмоции, а также все другие функции, мы находим, что все наши функции сопровождаются определенным отношением; мы становимся слишком поглощенными вещами, слишком потерянными ч вещах, особенно когда появляется самый легкий эмоциональный
   
элемент. Это называется отождествлением. Мы отождествляемся с
   
вещами. Это не очень хорошее слово, но в английском языке нет лучшего. Понятие об отождествлении существует у индийских авторов, буддисты говорят о привязанности и непривязанности. Эти слова кажутся мне менее удовлетворительными, так как, прежде чем я встретился с настоящей системой, я читал эти слова и не понял их или, вернее, понял, но воспринял это понятие интеллектуально. Я понял его полностью только тогда, когда нашел о же понятие, выраженное по-русски и по-гречески ранними христианскими писателями. Они имеют четыре слова для четырех степеней отождествления, но это не является пока необходимым для нас. Мы пытаемся понять эту идею не путем определения, но путем наблюдения. Это определенное качество привязанности— быть потерянным в вещах.
   
В. Вы теряете ваше чувство наблюдения? О. Когда вы становитесь отождествленными, вы не можете
   
наблюдать.
   
В. Это обычно начинается с эмоции? Входит ли в неё также собственничество?
   
О. Да. Много вещей. Оно начинается с интереса. Вы интересуюсь чем-то, а в следующий момент вы в этом и не существуете больше.
   
В. Но если вы думаете и сознаете усилие этого размышления, спасает ли это вас от отождествления? Вы не можете делать то и другое сразу, не так ли?
   
О. Да, это спасает вас на один момент, но в следующий момент приходит другая мысль и отрывает вас. Поэтому нет никакой гарантии. Вы должны быть начеку все время.
   
В. Какие отрицательные эмоции восхваляются по-вашему? О. Некоторые люди очень гордятся своей раздражительностью, или гневом, или чем-либо подобным этому. Они любят, чтобы их считали суровыми. Не существует отрицательной эмоции, которой вы не могли бы не наслаждаться, и это наиболее трудная вещь для понимания. Действительно, некоторые люди получают все свои удовольствия от отрицательных эмоций.
   
Отождествление в отношении к людям принимает специальную форму, которая именуется в настоящей системе учитыванием. Но учитывание может быть двух родов — когда мы учитываем чувства других людей, и когда мы учитываем наши собственные чувства. Мы учитываем, главным образом, наши собственные чувства, обычно в том смысле, что люди почему-то не оценивают нас достаточно, не думают о нас достаточно или не заботятся о нас достаточно. Мы находим много слов для этого. Это очень важная грань отождествления и очень трудно быть свободным от нее; некоторые люди целиком в ее власти. Во всяком случае, очень важно наблюдать учитывание.
   
***
   
Для меня лично, вначале, наиболее интересным понятием было понятие о самовоспоминании. Я просто не мог понять, как люди могли упустить такую вещь. Вся европейская философия и психология просто упустили этот вопрос. В старых учениях имеются следы этого понятия, но они столь хорошо замаскированы и так расположены среди менее важных вещей, что вы не можете увидеть значения этого понятия.
   
Когда мы пытаемся сохранить все эти вещи в уме и наблюдать себя, мы приходим к весьма определенному заключению, что в том состоянии сознания, в котором мы находимся, со всем этим отождествлением, учитыванием, отрицательными эмоциями и отсутствием самовоспоминания, мы действительно спим. Мы только воображаем, что бодрствуем. Поэтому, когда мы пытаемся вспомнить себя, это означает только одно — мы пытаемся пробудиться. И мы пробуждаемся на секунду, но потом снова засыпаем. Это наше состояние бытия, поэтому фактически мы являемся спящими. Мы сможем пробудиться только в том случае, если исправим многие вещи в машине и если очень упорно и в течение длительного времени будем работать над идеей пробуждения.
   
В. Разрушает ли тяжелое физическое страдание умственные идеи?
   
О. Несомненно. Вот почему мы не говорим о нем. Когда мы говорим о человеке, мы говорим о человеке в его нормальном состоянии. Затем мы можем говорить о достижении этих новых функций сознания и т. д. Исключительные случаи не могут приниматься во внимание, так как они разрушают целую картину.
   
Много интересных вещей связано с этим. Та группа, которую я встретил в Москве, применяла восточные метафоры и иносказания, и там любили говорить, что если человек находится в тюрьме, то что же он может желать? Если он является более или менее здравомыслящим человеком, он может желать только одного — бегства из тюрьмы. Но до того, как он сможет сформулировать свое желание, что он хочет бежать, он должен осознать, что он в тюрьме. Если он не поймет, что он в тюрьме, он не может желать освобождения. Затем, когда он сформулирует это желание, он начнет искать возможности бегства и поймет, что сам по себе он не сможет бежать, потому что необходимо подрывать стены и т. д. Он поймет, что прежде всего должен заиметь некоторых людей, которые захотели бы бежать вместе с ним — небольшую группу людей. Он поймет, что некоторое количество людей сможет бежать. Но не все. Один — не сможет, и все — не смогут, но некоторое количество сможет. Опять-таки, при каких условиях? Он приходит к заключению, что необходима помощь. Без этого они не смогут бежать. Они должны иметь карты, напильники, инструменты и т. д., то есть должны иметь помощь извне.
   
Эта аллегория описывает действительное положение человека. Мы можем выучиться, как применять неиспользуемые части нашей машины. Эта тюрьма действительно означает, что мы сидим на кухне и в подвале нашего дома и не можем выйти. Кое-кто может выйти, но не сам по себе. Без школы никто не может. Школа означает, что имеются люди, которые уже бежали или, по меньшей мере, готовятся бежать. Школа не может начинаться без помощи от другой школы, без помощи от тех, кто бежал прежде. От них мы можем получить некоторые идеи, некоторый план, некоторое знание — что будет нам служить инструментами. Я повторяю, все не могут бежать. Имеется много законов против этого. Говоря проще — это было бы слишком заметно, и это немедленно произвело бы реакцию со стороны механических сил.
   
В. Является ли желание бежать инстинктивным?
   
О. Нет. Инстинктивной является только внутренняя работа организма. Оно должно быть интеллектуальным и эмоциональным, так как инстинктивная функция действительно принадлежит к более низким, физическим функциям. Однако, при некоторых условиях, может иметь место физическое желание бежать. Допустим, что в комнате слишком жарко, а мы знаем, что снаружи прохладно — конечно, мы можем желать бегства. Но, чтобы представить себе, что мы в тюрьме и что возможно бежать из нее, необходимы разум и чувство.
   
В. По-видимому, без длительного самонаблюдения трудно узнать, какова цель бегства?
   
О. Да, конечно. Тюрьма является просто примером. Для нас тюрьмой является наш сон и, без метафор, мы захотим проснуться, когда мы поймем, что спим. Это следует понимать эмоционально. Мы должны понять, что беспомощны во сне; все может случиться. Мы можем видеть картины жизни, видеть, почему вещи случаются так или иначе — как крупные, так и малые вещи — и понять, что это происходит вследствие того, что люди спят. Естественно, что люди ничего не могут делать во сне.
   
Вы знаете, что в отношении к этим идеям и этим методам мы живем в довольно странное время в известном смысле, так как школы быстро исчезают. Тридцать или сорок лет назад вы могли найти школы разных направлений, которые практически не существуют теперь или их более трудно отыскать.
   
В. Исчезают ли они на Востоке так же, как и на Западе?
   
О. Я, конечно, имею в виду Восток. На Западе они прекратили свое существование давно.
   
Но о школах, я полагаю, мы должны говорить отдельно. Это очень интересный вопрос, так как мы не знаем, как правильно разделять их. Имеются школы разных направлений.
   
***
   
В. В каких условиях лучше начинать самонаблюдение, — когда мы занимаемся чем-то неважным или когда вовлечены в сложное дело?
   
О. Нет. Вы должны пытаться наблюдать себя в различных условиях, не только в одних и тех же.
   
В. Хорошо ли затем анализировать?
   
О. Нет. Вообще говоря, в начале и в течение длительного времени не должно быть анализа. Чтобы анализировать, вы должны знать законы: почему события случаются так и не могут случиться иначе. Поэтому, прежде чем вы не узнаете законы, лучше не пытаться анализировать. Только наблюдать вещи, как они есть, и пытаться отнести их к эмоциональной, интеллектуальной, двигательной или инстинктивной функциям. Каждая из этих функций имеет свой собственный центр или разум, через который она проявляется.
   
В связи с функциями и состояниями сознания, и с точки зрения его возможной эволюции, человек делится на семь категорий. Люди рождаются только в одной из трех первых категорий. Человек, в котором преобладает инстинктивная или двигательная функция и в котором интеллектуальная и эмоциональная функции менее развиты, называется человеком № 1; но если над другими функциями преобладает эмоциональная функция, он называется человеком № 2; и если преобладает интеллектуальная функция, он является человеком № 3. Выше этих трех видов людей, но не родившимся таковым, является человек № 4. Это означает начало изменения главным образом в сознании, но также в знании и способности к наблюдению. Следующим идет человек № 5, который уже развил в себе третье состояние сознания, то есть самосознание, и в котором работает высшая эмоциональная функция. Следующим является человек № 6 и, наконец, человек № 7, имеющий полное объективное сознание и в котором работает высшая интеллектуальная функция.
   
В. Как можно распознать более высокого человека, чем мы сами, если не знаем, что искать?
   
О. Когда мы узнаем лучше, чего нам не достает, чем является то, что мы приписываем себе, но чем не владеем, мы начнем видеть нечто, хотя в действительности сможем отличить людей более высокого уровня только по их знанию. Если они знают нечто, чего не знаем мы, и если мы осознаем, что никто еще не знает этого и что это не могло быть изучено каким-либо обычным образом, то это может служить в качестве указателя.
   
Попытайтесь подумать немного о характеристиках этих семи категорий человека. Например, какие могут быть общие характеристики человека 1, 2 и 3? Прежде всего, сон. Человек 1, 2 и 3, прежде чем он начнет изучать себя в связи с какой-либо системой, которая даст ему возможность самоизучения, проводит всю свою жизнь во сне. Он только выглядит проснувшимся, но в действительности он никогда не просыпается или случайно просыпается на один момент, взглянет вокруг и снова впадает в сон. Это есть первая характеристика человека 1, 2 и 3. Второй характеристикой является тот факт, что хотя он имеет много различных “я”, некоторые из этих “я” даже не знают друг друга. Человек может иметь совершенно определенные отношения, определенные убеждения и определенные взгляды и, с другой стороны, он может иметь совершенно другие убеждения, совершенно другие взгляды, совершенно другие симпатии и другие антипатии, и они не знают друг о друге. Это одна из главных характеристик человека 1, 2 и 3. Люди очень разделены, и они не знают и не могут знать об этом, ибо каждое из этих “я” знает только некоторые “я”, которые оно встречает по ассоциациям; другие “я” остаются совершенно неизвестными. “Я” разделены в соответствии с функциями: имеются интеллектуальные, эмоциональные, инстинктивные и двигательные “я”. Вокруг себя они кое-что знают, но вне этого они не знают ничего, поэтому до тех пор, пока человек не начнет изучать себя со знанием этого деления, он никогда не сможет прийти к правильному пониманию своих функций или реакций.
   
Сон человека и отсутствие в нем единства создают другую очень важную характеристику, а именно — полную механичность человека. Человек в этом состоянии, человек 1, 2 и 3, является машиной, управляемой внешними влияниями; он не имеет возможности сопротивляться этим влияниям, ни возможности различать их друг от друга, ни возможности изучать себя отдельно от них. Он видит себя всегда в движении и имеет давно установившуюся и очень сильную иллюзию о том, что он свободен идти, куда хочет, что он может двигаться согласно своему желанию, что может идти направо или налево. Он не может делать этого;
   
если он движется направо, это означает, что он не может двигаться налево. “Воля” — совершенно ошибочное понятие; ее не существует. Воля может существовать только в человеке, который имеет одно управляющее “я”. Но до тех пор, пока он имеет много различных “я”, которые не знают друг друга, он имеет точно так же много различных воль; каждое “я” имеет свою собственную волю, не может быть одного “я” или одной воли. Но человек может прийти к состоянию, когда он приобретает управляющее “я” и волю. Он может достичь этого состояния только путем развития сознания. Это элементарные принципы настоящей системы.
   
***
   
Теперь я хочу сказать еще одну вещь. Мы начинаем с психологии — изучения самого себя, человеческой машины, состояний сознания, методов исправления и т. д.; но в то же самое время важной частью системы являются доктрины общих законов мира, ибо мы не можем понять даже самих себя, если не знаем некоторых основных законов, которые находятся над всем. Обычное научное знание недостаточно для этого, так как именно такие важные вопросы, как отсутствие самовоспоминания, были пропущены в психологии; поэтому наша наука либо забыла, либо никогда не знала основных законов, на которых все основано.
   
Как я сказал, все вещи в мире, большие и малые, любого масштаба, основаны на двух основных законах, которые в настоящей системе именуются Законом Трех и Законом Семи.
   
Закон Трех в кратком описании означает, что в каждое проявление, в каждое явление и в каждое событие входят три силы. Они называются (но это только слова, так как они не выражают их качеств) положительной, отрицательной и нейтрализующей, или активной, пассивной и нейтрализующей, или, еще более просто, они могут быть названы первой силой, второй силой и третьей силой. Эти три силы входят во все. Во многих случаях мы понимаем необходимость двух сил, — что одна сила не может создать действия, что имеется действие и сопротивление. Но обычно мы не сознаем третьей силы. Это связано с состоянием нашего бытия, состоянием нашего сознания. В другом состоянии мы знали бы о ней по многим примерам, нежели теперь, когда не видим ее. Иногда мы можем найти примеры третьей силы в обычном научном исследовании, например, в химии и в биологии можем найти необходимость третьей силы в создании событий и явлений.
   
Мы начинаем с изучения психологии. Позднее мы скажем больше о трех силах и сможем найти несколько примеров их взаимодействия. Но лучше быть подготовленным и привыкнуть теперь к идее о необходимости изучения этих трех сил.
   
Закон Семи тоже должен быть кратко описан. Он имеет в виду то, что ни один процесс в мире не происходит без перерывов. Чтобы проиллюстрировать эту идею, давайте возьмем некоторый период деятельности, в котором вибрации увеличиваются; допустим, что они начались при 1000 вибрациях в секунду и увеличились до 2000 вибраций в секунду. Этот период именуется октавой, ибо этот закон был применен в музыке, а период был разделен на семь нот и повторение первой ноты. Октава, особенно мажорная октава, является на самом деле картиной или формулой космического закона, ибо в космических аранжировках в пределах одной октавы имеются два момента, когда вибрации ослабевают сами собой. Вибрации не развиваются постоянно. В мажорной октаве это показано отсутствием полутонов; вот почему нам говорят, что это картина космического закона, но этот закон не имеет никакого отношения к музыке.
   
Причиной, почему необходимо понять Закон Семи, является то, что он играет очень важную роль во всех событиях. Если бы не было Закона Семи, все в мире пришло бы к своему концу, но, вследствие этого закона, все отклоняется. Например, если дождь начался, он шел бы без остановки, если наводнение началось, оно покрыло бы все, если землетрясение началось, оно продолжалось бы неограниченно. Но явления эти прекращаются вследствие Закона Семи, так как при каждом пропуске полутона события отклоняются, они не идут по прямым линиям. Закон Семи объясняет также, почему в природе нет прямых линий. Все в нашей жизни, и наша машина тоже, основано на этом Законе. Поэтому мы будем изучать его в работе нашего организма, ибо мы должны изучать себя не только психологически, не только в связи с нашей умственной жизнью, но также в связи с нашей физической жизнью. В наших физических процессах мы находим много примеров действия этого закона.
   
В то же самое время Закон Семи объясняет, что, если вы знаете, как и в какой момент исполнять его, вы можете дать добавочный толчок октаве и сохранить прямую линию. Мы можем наблюдать в человеческой деятельности, как люди начинают делать одну вещь, а спустя некоторое время делают совершенно иную вещь, называя ее по-прежнему первым именем, не замечая, что вещь полностью изменилась. Но в личной работе, особенно в работе, связанной с настоящей системой, мы должны изучить, как сохранять эти октавы от отклонения, как сохранять прямую линию. В противном случае мы ничего не найдем.
   
***
   
Мы должны возвращаться к психологии, даже когда изучаем другие стороны системы, ибо только с помощью психологического изучения мы действительно увеличим наше знание; без этого мы будем изучать только слова. Только тогда, когда мы узнаем, как изучать себя психологически, в отношении к работе нашего ума, нашей познавательной способности и т. д., мы можем начать понимать что-либо.
   
Я попытаюсь дать некоторые примеры того, как необходимо начинать самоизучение. Мы уже говорили о лжи, и я дал возможное определение психологии, как “изучение лжи”. Поэтому одной из первых и наиболее важных вещей для наблюдения является ложь. Весьма близкими ко лжи являются наши иллюзии, вещи, относительно которых мы обманываем себя, ошибочные идеи, ошибочные убеждения, ошибочные взгляды и т. д. Все они должны быть изучены, ибо, пока мы не начнем понимать наши иллюзии, мы никогда не сможем увидеть истину. Во всем мы должны сперва отделить наши иллюзии от фактов. Только тогда возможно будет увидеть, сможем ли мы действительно выучить что-либо новое.
   
Одной из наиболее важных и наиболее трудных иллюзий для преодоления является наше убеждение, что мы можем “делать”. Попытайтесь понять, что это значит. Мы полагаем, что составляем план, решаем, начинаем и достигаем всего, чего хотим, но настоящая система объясняет, что человек 1, 2 и 3 не может “делать”, не может делать ничего, все только случается с ним. Это может звучать странно, особенно теперь, когда все думают, что они могут что-то делать. Но постепенно вы поймете, что многие вещи, которые мы привыкли говорить о человеке, могут быть истинными только в отношении к людям более высокого уровня и неприменимы к людям нашего низкого уровня. Если вы говорите, что человек может “делать”, это будет правильно в отношении к человеку № 7 или № 6. Даже человек № 5 может кое-что делать по сравнению с нами, но мы не можем делать ничего. Вы можете также сказать, что человек имеет сознание. Это было бы правильно в отношении к человеку № 5, б или 7, начиная с № 5, а если бы вы сказали, что человек имеет совесть, это было бы правильно в отношении к человеку № 4, но не в отношении к человеку №1, 2 или 3. Мы должны учиться различать, к какой категории человека относятся вещи, ибо некоторые вещи правильны в отношении к одной категории, но ошибочны в отношении к другой.
   
Очень важно понять, что человек не может “делать”, так как это есть основа нашего взгляда на самих себя, и даже когда мы становимся разочарованными в себе, мы полагаем, что другие люди могут “делать”. Мы не можем принять целиком и полностью, что вещи происходят механически, и что никто не дает им толчка. Сначала это трудно увидеть в большом масштабе, но скоро вы увидите это в самих себе. При изучении себя, если вы попытаетесь сделать некоторые вещи, которые обычно не делаете, например, если вы попытаетесь помнить себя, если вы попытаетесь осознать себя, то очень скоро увидите, сможете ли вы “делать” что-либо или нет. И в большинстве случаев вы найдете, что не сможете делать это.
   
В. Если мы ничего не можем делать с собой, как люди 1, 2 или 3, должны ли мы прибегать к некоторому внешнему посредству, если хотим стать сознательными?
   
О. Нет внешних посредников, которых мы могли бы пригласить, ибо мы являемся механичными. Мы ничего не можем делать, но имеются различия в делании, и самонаблюдение покажет это;
   
например, мы можем проявить некоторое сопротивление. Мы можем иметь некоторое желание, некоторое стремление, но мы можем проявить сопротивление этому желанию и можем продолжать сопротивление ежедневно. В совсем малых вещах мы имеем выбор, поэтому, хотя мы не можем “делать”, имеется много небольших вещей, которые мы можем делать в настоящее время. Например, мы можем пытаться осознать себя. Конечно, мы можем не делать этого в течение продолжительного времени. Но пытаемся мы или нет? Вот в чем вопрос. В наблюдении различных наших действий мы видим, что хотя в принципе человек 1, 2 или 3 ничего не может “делать”, однако, если он заинтересован в чем-либо, если начинает хотеть чего-то большего, чем обычно, тогда он не всегда находится на одном и том же уровне и может выбрать моменты, когда он может начать делать в некотором элементарном смысле.
   
Другой очень важной проблемой, которую мы должны рассмотреть, является идея о добре и зле в настоящей системе, ибо обычно взгляды людей на эту идею очень запутаны и необходимо установить для самого себя, как понимать ее. С точки зрения этой системы имеются только две вещи, которые можно сравнивать или рассматривать в человеке, — проявления механических законов и проявления сознания. Если вы хотите найти примеры того, что вы называете добрым или дурным, для того, чтобы прийти к некоторому стандарту, вы сразу увидите, что то, что мы называем злом, всегда является механическим, оно никогда не может быть сознательным;
   
и то, что мы называем добром, всегда сознательно, оно не может быть механическим. Надо потратить много времени для того, чтобы увидеть причину этого, ибо эти понятия механического и сознательного смешаны в вашем уме. Мы никогда не описываем их правильным образом, поэтому это ближайший вопрос, который вы должны рассмотреть и изучить.
   
Далее, в связи с вопросом о добре и зле мы должны попытаться понять относительные положения морали и совести. Что такое мораль и что такое совесть? Прежде всего мы можем сказать, что мораль непостоянна. Она различна в различных странах, в различных столетиях, в различных десятилетиях, в различных классах, у людей различного образования и т. д. То, что может быть нравственным на Кавказе, может быть безнравственным в Европе. Например, в некоторых странах месть является наиболее нравственной вещью; если человек отказывается убить кого-то, кто убил его дядю, его будут рассматривать как наиболее безнравственного человека. Но в Европе никто не будет думать таким образом, в действительности большинство людей будут думать, что человек очень безнравственен, если убивает кого-либо, даже того, кто убил его дядю. Поэтому мораль всегда различна и всегда меняется. Но совесть никогда не меняется. Совесть — это род эмоционального понимания истины в некоторых определенных отношениях, обычно в отношении к поведению, к людям и т. д. Она всегда одна и та же; она не может изменяться и не может различаться в той или другой нации, в той или другой стране, в том или ином человеке.
   
Попробуйте связать в вашем уме то, что я сказал об изучении добра и зла, механичности и сознательности, морали и совести, а затем поставить вопрос: “Возможно ли сознательное зло?” Это потребует изучения и наблюдения, но с точки зрения этой системы существует определенный принцип, что сознательное зло невозможно; механичность должна быть бессознательной.
   
В. Понятие о зле, которое всегда несознательно, довольно трудно для понимания. Можете ли вы объяснить это более подробно?
   
О. Прежде всего попытайтесь найти для самих себя, что вы называете злом, но не путем определения, а посредством примеров. Когда вы будете иметь некоторое количество примеров, спросите себя, могут ли они быть сознательными? Можно ли сознательно причинить зло? Позднее вы увидите, что эти действия могут быть сделаны только несознательно. Другим ответом является то, что все, что вы называете злом, может происходить механически, и оно всегда происходит механически, поэтому не нуждается в сознательности.
   
Я сказал, что мы будем изучать идеи настоящей системы главным образом в связи с эволюцией человека, и объяснил, что под эволюцией мы должны понимать сознательный процесс и сознательные усилия, непрерывные и соединенные. Нет механической эволюции, как она иногда понимается. Эволюция, если она возможна, может быть только сознательной, и в начале эволюция всегда является эволюцией сознания, она не может быть эволюцией чего-либо еще. Если сознание начинает развиваться, начинают расти и развиваться другие вещи. Если сознание остается на одном и том же уровне, все остальное тоже остается на том же уровне.
   
Есть несколько вещей, относящихся к эволюции, которые важно понять с самого начала. Во-первых, то, что из очень большого количества людей 1, 2 и 3 только очень немногие могут стать № 4, 5, б и 7 или даже начать становиться ими. Это должно быть очень хорошо понято, так как, если мы начинаем думать, что каждый человек может развиваться, мы перестаем понимать условия, необходимые для начала эволюции, как я описал их вам в примере бегства из тюрьмы.
   
В. Имеют ли все расы людей одни и те же возможности развития?
   
О. Это очень интересный вопрос. Я задал этот вопрос, когда впервые подошел к этой работе, и мне сказали, что он обсуждался в очень значительных школах в весьма важный период и что после проведения всех возможных экспериментов в этой связи школы пришли к заключению, что с точки зрения возможного развития нет разницы между белой, желтой, черной, коричневой и красной расами. В настоящее время белая и желтая расы имеют преобладающее влияние, тогда как в прошлом преобладала, вероятно, одна из других. Например, Сфинкс напоминает негра, — не европейца.
   
В. В связи с тем, что вы сказали о добре и зле: может ли последователь настоящей системы принимать участие в войне?
   
О. Это его дело. Нет никаких внешних запрещений или условий.
   
В. Имеет ли человек право примирять двух других?
   
О. Опять-таки, это его дело. Эта система оставляет человека очень свободным. Он хочет создать сознательность и волю. Ни сознательность, ни воля не могут быть созданы на основе внешних ограничений. Каждый человек должен быть свободным. Вы должны понять, что внешние вещи имеют наименьшее значение. Важными являются внутренние вещи, внутренняя борьба.
   
В. Имеется много вещей, которые кажутся мне злыми, но которые я способен совершить.
   
О. Вы не можете брать самих себя, так как вы можете брать только примеры зла, которое уже совершили. Поэтому лучше брать идею вообще. Отыщите все возможные примеры, — я не имею в виду несчастные случаи или ошибки, ибо многие преступления случайны, — но берите все, что мы называем определенным умышленным злом, и вы увидите, что оно не требует сознательности;
   
только механическое действие, — и все происходит.
   
В. Это создает иллюзию выбора?
   
О. Это есть величайшая иллюзия — иллюзия “делания” и иллюзия выбора. Эти способности принадлежат более высокому уровню. Начиная с № 4, человек обладает выбором, но люди №№ 1, 2 и 3 имеют очень мало выбора.
   
В. Вы хотите сказать, что изучение черной магии не является сознательным злом?
   
О. Знаете ли вы кого-нибудь, кто изучал ее, за исключением людей, которые читали книги с ужасающими картинками и обманывали самих себя?
   
В. Если вы умышленно решили действовать так, чтобы обмануть другого человека, разве это не умышленное зло?
   
О. Наиболее вероятно, что вы не смогли помочь самому себе;
   
имелось такое давление обстоятельств или чего-то еще, что вы не могли сделать иначе.
   
Все это трудные проблемы, и нужно продолжительное время, чтобы привыкнуть к ним, так как мы привыкли думать ошибочным образом. Например, когда мы смотрим на исторические события, мы принимаем в качестве сознательного то, что не может быть сознательным, а то, что может быть сознательным, принимаем за механические процессы.
   
***
   
Теперь, если мы возвратимся к той идее, что только очень немногие могут развиться и найти скрытые возможности в самих себе, естественно возникает вопрос: что определяет это различие в людях? Почему одни люди имеют шанс, а другие не имеют его? Совершенно верно, что некоторые люди не имеют шанса с самого начала. Они родились при таких обстоятельствах, что ничему не могут обучиться или сами имеют какие-либо недостатки, — поэтому мы исключаем дефектных людей, о них ничего не может быть сказано. Мы интересуемся людьми, которые находятся в нормальных обстоятельствах, и сами они должны быть нормальными, с обычными возможностями обучения, понимания и т. д. Кроме этих людей, только очень немногие будут способны сделать даже первый шаг на пути развития. Почему это так?
   
В обычной жизни все люди испытывают два рода влияний. Во-первых, влияния, созданные в жизни, желания богатства, славы и т. д., — мы называем их влияниями А. Во-вторых, другие влияния, исходящие из внешней стороны жизни, называются влияниями В. Они достигают человека в форме религии, литературы или философии. Влияния второго вида являются сознательными в своем происхождении. Влияния А являются механическими с самого начала. Человек может встретить В-влияния, или он может пройти, не замечая их, или может слышать их и думать, что понимает их, употреблять слова и в то же время вообще не иметь истинного понимания. Эти два влияния действительно определяют дальнейшее развитие человека. Если человек накапливает влияния В, результаты этих влияний кристаллизуются в нем (я применил слово кристаллизуются в обычном смысле) и формируют в нем некоторого рода центр притяжения, который мы называем магнетическим центром.
   
Плотная масса памяти этих влияний притягивает его в некотором направлении или поворачивает его в некотором направлении. Когда в человеке сформировался магнетический центр, ему легче привлечь к себе больше влияний В, и он не отвлекается влияниями А. У обычных людей влияния А могут отнимать так много времени, что для других влияний ничего не остается, и на них вообще с трудом воздействуют влияния В. Но если магнетический центр в человеке растет, тогда спустя некоторое время он встретит другого человека или группу людей, от которых может научиться чему-то особому, чему-то, что не включено во влияния В и что мы называем влияниями С. Эти влияния являются сознательными по происхождению и действию и могут быть переданы только путем непосредственного обучения. Влияния В могут идти через книги, работы по искусству и тому подобные вещи, но влияния С могут идти только путем прямого контакта. Если человек, в котором магнетический центр вырос, встречается с человеком или группой, через которых он входит в контакт с влияниями С, это означает, что он сделал первый шаг. Тогда для него имеется возможность развития.
   
В. Что значит первый шаг?
   
О. Это связано с идеей “тропы”, или “пути”. Важно понять, что путь не начинается на обычном уровне жизни; он начинается на более высоком уровне. Первый шаг — это момент, когда человек встречается с влияниями С. С этого момента начинается лестница с некоторым числом ступеней, которые должны быть преодолены, прежде чем можно будет достигнуть пути. Путь не начинается снизу, но только после преодоления последней ступени.
   
В. Что называется нормальным человеком?
   
О. Это может показаться парадоксальным, но мы не имеем другого определения — это означает человека, который может развиться.
   
В. Имеется ли какое-нибудь соотношение между влияниями В и влияниями А? Когда влияния В входят в человека, воздействуют ли они на влияния А и трансформируют ли их?
   
О. Они могут воздействовать на них, но в то же самое время одно необходимо исключает другое. Человек живет на земле под этими двумя различным влияниями; он может выбрать только одно или может иметь оба. Когда вы говорите о влияниях А и В, вы начинаете говорить о фактах. Если вы замените это выражение тем или иным определенным фактом, вы увидите, в каком соотношении они находятся. Это очень легко.
   
По этому поводу естественно возникает вопрос. Почему так трудно человеку начать изменение самого себя, прийти к возможности роста? Потому что, как вы видите, мы должны помнить, что человек создан природой очень интересным образом. Он развивается до определенного уровня; после этого уровня он должен развиваться сам. Природа не развивает человека после определенного уровня. Позднее мы изучим во всех деталях, до какого уровня человек развивается и как должно начаться его дальнейшее развитие, и мы увидим, почему, с этой точки зрения, он никогда не сможет развиваться сам и почему не может быть развит природой. Но перед этим мы должны понять некоторые общие условия.
   
Для человека трудно даже начать любого рода работу над самим собой, так как он живет в самом плохом месте Вселенной. Сначала это звучит как весьма странная идея. Мы не представляем себе, что имеются лучшие и худшие места во Вселенной, и, конечно, не понимаем, что оказались почти в самом худшем месте. Мы не можем понять этого потому, что, с одной точки зрения, наше знание о Вселенной слишком запутано, а с другой точки зрения, оно не считается с реальными фактами.
   
Если мы поищем ближайшее к нам место во Вселенной, мы осознаем, что живем на Земле и что Луна находится под влиянием Земли. В то же время мы видим, что Земля является одной из планет Солнечной системы, что имеются более крупные планеты, вероятно, более могущественные, чем Земля, и что все эти планеты, вместе взятые, должны как-то воздействовать на Землю и управлять ею. Ближайшим по масштабу идет Солнце, и мы понимаем, что Солнце управляет всеми планетами и в то же самое время Землей. У нас у всех есть представление о Солнечной системе, в этом нет ничего нового; вопрос только в том, как соотнести одну вещь с другой.
   
   
   
   
Земля является одной из планет Солнечной системы, а Солнце — одной из звезд Млечного пути. Кроме этого существуют всевозможные миры. Это все, что мы знаем с обычной точки зрения. В качестве чисто философского термина мы можем добавить к этому состояние или соотношение вещей, которое называем Абсолютом, — состояние, в котором все является единым. Теперь мы можем выразить это соотношение Луны к Земле, Земли к планетам и т. д. несколько отличным путем.
   
   
   
   
Взглянув сверху вниз, мы можем начать понимать огромную разницу в масштабе, если сравним все Солнца и наше Солнце с Землей и всеми планетами. Мы сможем понять, что они стоят в некотором определенном соотношении по масштабу друг к другу. Самой малой является Луна, а за Луной мы ничего не знаем. Все это именуется Лучом Творения. Имеются другие лучи, потому что этот луч не включает всю Вселенную, но, так как мы живем на Земле, а он проходит через Землю, мы принадлежим этому Лучу Творения. Из этой диаграммы видно, что обозначается под плохим местом во Вселенной. Наихудшим местом является Луна, но Земля почти так же плоха. Это подобно жизни вблизи северного полюса, что объясняет, почему так много вещей являются трудными на Земле. Мы не можем изменить или сделать что-либо относительно этого, но, если мы знаем, мы можем приспособиться и таким образом можем многого избежать. Но мы не должны позволять нашему воображению бежать с нами и говорить нам, что мы можем убежать вместе с ним.
   
Одно хочу добавить. По причинам, которые пока трудно объяснить, в Луче Творения все эти миры связаны друг с другом:
   
влияния проходят от более высокого к более низкому, но между планетами и Землей имеется разрыв. Чтобы навести мост через этот разрыв так, чтобы влияния от всех планет могли достичь Земли, был изобретен некоторый инструмент. Это — Органическая жизнь на Земле, род чувствительной пленки, которая окружает Землю. Поэтому растения, животные и люди служат определенной цели; они служат для сообщения между Землей и планетами. С помощью органической жизни, которая может получать и удерживать их, планетарные влияния проникают до Земли. Таково значение и смысл органической жизни на Земле.
   
В. Вы допускаете органическую жизнь только на Земле. Допускаете ли вы, что ее нет на других планетах?
   
О. Нет, нисколько, но мы интересуемся органической жизнью на Земле, так как находимся на Земле и являемся частью органической жизни на Земле, поэтому мы говорим только о Земле. Все другие планеты мы берем вместе, как одну массу, но о Земле мы говорим особо. Это — принцип масштаба. Чем ближе что-либо находится к вам, тем крупномасштабнее ваше изучение. Если вы изучаете эту комнату, вам необходимо знать, сколько людей входят в нее и сколько стульев будет требоваться, — вы изучаете детально; но если вы возьмете только дом, вам нет необходимости знать такие детали. А если возьмете улицу, это снова другое. Таким же образом мы изучаем Луч Творения в различных масштабах. Мы говорим об органической жизни на Земле, но не говорим об органической жизни на любой другой планете; у нас нет возможности изучать ее, кроме как на Земле.
   
***
   
Я дам вам несколько больше подробностей о Луче Творения, которые объяснят вам, что я подразумеваю, когда говорю, что Земля является плохим местом во Вселенной. Вы помните, я говорил, что мы должны подойти к изучению основных законов Вселенной, и я сказал, что два закона, которые мы должны изучить, являются Законом Трех и Законом Семи, и затем я упомянул также о принципе масштаба. Теперь вы уже встретились с этим принципом и понимаете, что мы не изучаем все в одном и том же масштабе. Это поистине самый слабый пункт в обычной науке: ученые пытаются изучать все в одном и том же масштабе, не понимая, что это совсем не является необходимым. В действительности, совсем наоборот. Для всех практических целей мы должны научиться исследовать вещи в различных масштабах.
   
Мы должны вернуться к Закону Трех. Вы помните, как было объяснено, что все, что случается, является результатом действия трех сил и что две силы сами по себе не могут произвести какого-либо эффекта. Я попытаюсь связать эту идею с Лучом Творения.
   
Абсолют есть Мир 1, ибо эти три силы в нем составляют одно. По своей собственной воле и сознанию Абсолют создает миры. Там все предопределено, и каждая сила в нем занимает каждое место. Это непостижимо для нас. В следующем мире, Мире 3, имеются те же три силы, только они уже разделены. Эти три силы снова создают миры, из которых мы берем один, но этот Мир б отличается от Мира 3, который находится в контакте с Абсолютом, ибо он уже механичен. Мир б имеет три силы из предыдущего мира и три своих собственных. Следующий мир, Мир 12, имеет три силы из мира второго порядка, шесть из мира третьего порядка и три своих собственных. Следующий мир, Мир 24, имеет двадцать четыре силы, за ним идет мир сорока восьми сил и, наконец, мир.
   
   
   
   
Эти цифры относятся к числу законов, управляющих каждым миром. Чем больше число законов, тем труднее что-либо изменить. Например, человек живет на Земле, которая находится под сорока восемью законами. Сам он находится под значительно большим количеством законов, но даже эти сорок восемь законов делают очень трудным для него какое-либо изменение, ибо каждая малая вещь управляется этими законами. К счастью, не все из законов, под которыми человек живет, обязательны для него, поэтому он может избежать некоторых из них, и его возможность эволюции в основном связана с бегством от некоторых законов. Путем преодоления тюремной стены человек тоже бежит от законов.
   
ГЛАВА II
   
Человек — незавершенное существо — Человек живет ниже своего законного уровня — Переоценка старых ценностей — “Полезное” и “вредное” — Иллюзии — Человек спит — Практическое самоизучение — Изучение препятствий — Психология лжи — Человек — это машина — Создание постоянного “Я” — Аллегория дома, находящегося в беспорядке — Роли — Буфера — Самовоспоминание — Почему настоящая система не может быть популярной — Тюрьма — Формулирование цели — Быть свободным — Грех — Раскаяние — Помощь человечеству — Притяжение и отвращение — Самонаблюдение — Деление всего, что принадлежит человеку, на семь категорий — Знание и бытие — их соотношение — Мы можем иметь больше знания — Необходимость изменения бытия — Понимание — Вредные функции. — Выражение отрицательных эмоций — Ненужный разговор — Отличие этой системы от других — Уровни бытия — Мышление в различных категориях — Опасность сегодняшней ситуации.
   
мне ХОТЕЛОСЬ БЫ, ЧТОБЫ ВЫ ПЕРЕСМОТРЕЛИ В СВОЕЙ ПАМЯТИ то, что я сказал в последний раз, так как многое из того, что я говорил, не было рассмотрено полностью. Я дал только намеки, общие идеи, которые мы должны изучать;
   
поэтому необходимо напомнить их порядок и относительное значение. Ибо что-то из того, что я говорил, было существенно для понимания дальнейших идей, а что-то являлось просто иллюстрацией к излагаемому.
   
Но сначала я хотел бы снова обратить особое внимание на один важный пункт. Настоящая система принадлежит к классу систем, которые рассматривают человека как незавершенное существо и изучают его с точки зрения его возможного развития. Обычная психология весьма далека от действительности. Человек, которого она изучает, является воображаемой величиной. Человек не есть то, что предполагают о нем. Мы приписываем себе многие качества, которыми не обладаем. Мы не сознательны. Если мы не сознательны, мы не можем иметь единства, не можем иметь индивидуальности, не можем иметь “эго” или “я”. Все это изобретено человеком, чтобы сохранить иллюзию сознательности. Человек может быть сознательным, но в настоящее время он не сознателен. Необходимо признать, что человек находится ниже своего законного уровня. Человек может многого достичь, но сейчас я говорю о том, что принадлежит ему по праву, но чего он не имеет.
   
Настоящая система переворачивает вверх дном все, что мы знаем или о чем когда-либо размышляли. Она не может быть согласована с обычными психологическими идеями. Мы должны решить, как мы рассматриваем человека: как яйцо или как птицу. И если мы его рассматриваем как яйцо, мы не должны приписывать ему свойства птицы. Когда мы рассматриваем его как яйцо, вся психология становится другой: вся человеческая жизнь становится жизнью зародышей, незавершенных существ. И для некоторых смыслом жизни становится возможность перехода к другому состоянию.
   
Весьма важно понять, что такое завершенное существо и что такое незавершенное существо, ибо, если это не понято с самого начала, трудно будет идти дальше. Возможно, пример поможет уяснить, что я имею в виду. Сравним телегу с самолетом. Самолет имеет много таких возможностей, которых обычная телега не имеет, но в то же самое время самолет может быть применен в качестве обычной телеги. Будет весьма громоздко, неудобно и очень дорого, но вы можете привязать к нему пару лошадей и передвигать самолет по дороге. Допустим, что человек, имеющий этот самолет, не знает, что самолет имеет мотор и может двигаться сам по себе, и допустим, что человек изучил мотор, — тогда он может обойтись без лошадей и применить его, как автомобиль. Но это будет все же слишком громоздко. Допустим, что человек изучил эту машину и обнаружил, что она может летать. Конечно, она будет иметь много преимуществ, которые он проглядел, когда использовал самолет в качестве телеги. Это — то, что мы делаем с собой, — мы используем себя в качестве телеги, в то время как могли бы летать. Но примеры — одно дело, а факты — другое. Нет необходимости в аллегориях и аналогиях, ибо мы можем говорить о действительных фактах, если начинаем правильно изучать сознание.
   
Возвратимся на один момент к аналогии с самолетом, — какова же причина, почему наш самолет не может летать? Естественно, первой причиной является то, что мы не знаем машины, как работать с ней и как привести ее в движение. И второй причиной является то, что в результате нашего незнания машина работает с очень малой скоростью. Причем отличается она от возможной скорости гораздо больше, чем в случае с самолетом и телегой.
   
Чтобы полностью следовать идеям и методам системы, необходимо признание двух положений: низкого уровня сознания и практически отсутствия воли и индивидуальности человека. Когда они приняты, очень полезно и необходимо выучиться правильному употреблению двух понятий, двух слов — “полезный” и “вредный”;
   
потому что довольно трудно применить эти слова к психологическому состоянию и находить, что полезно в психологической структуре человека и что в ней вредно. Но если вы рассматриваете человека с точки зрения его возможного развития, становится ясным, что то, что помогает его развитию — полезно, а что препятствует этому — вредно. Весьма странно, что необходимо объяснять это, но, к сожалению, наша обычная мысль, особенно когда она встречается с серьезными проблемами, не употребляет этого понятия; мы почему-то теряем понимание того, что полезно и что вредно. Наша мысль приобрела много плохих привычек, и одной из них является размышление без цели. Наше размышление стало автоматическим; мы вполне удовлетворены, если думаем о всевозможных побочных вопросах и развиваем их, не имея никакого понятия о том, почему мы это делаем. С точки зрения настоящей системы такое размышление бесполезно. Всякое изучение, всякое размышление и исследование должно иметь одну цель, одно намерение, и этой целью должно быть достижение сознания. Бесполезно изучать себя без этой цели. Причиной изучения себя может быть только понимание, что мы не обладаем сознанием, и желание обрести его. Иначе это становится просто бесполезным. Достижение сознания связано с постепенным освобождением от механичности, ибо человек, как он есть, целиком и полностью находится под механическими законами. Чем большего сознания человек достигает, тем больше механичности он оставляет, что означает, что он становится более свободным от случайных механических законов.
   
Первым шагом в достижении сознания является понимание того, что мы несознательны. Но изменения только одной этой иллюзии недостаточно, ибо имеются многие другие. Как я сказал раньше, наихудшей из них является иллюзия того, что мы можем “делать”. Вся наша жизнь основана на этой иллюзии. Мы всегда думаем, что мы делаем, когда в действительности ничего не делаем — все случается.
   
Другой иллюзией является то, что мы бодрствуем. Когда мы поймем, что мы спим, мы увидим, что вся история делается людьми, которые спят. Спящие люди сражаются, издают законы; спящие люди повинуются или не повинуются им. Наихудшими из наших иллюзий являются ошибочные идеи, среди которых мы живем и которые управляют нашей жизнью. Если мы сможем изменить наше отношение к этим ошибочным идеям и понять, что они собой представляют, это само по себе будет большим изменением и повлечет за собой другие изменения.
   
Теперь поступим следующим образом. Вы размышляли в течение недели, поэтому попытайтесь вспомнить, что осталось неясным из того, что вы слышали. Задавайте вопросы, и в соответствии с этим я буду развивать направление мысли.
   
В. Если мы несознательны, способны ли мы судить о том, что полезно для нас и что вредно?
   
О. Я сказал, что самонаблюдение не может быть безличным, ибо мы лично заинтересованы в правильной работе нашей машины. Правильная работа организма полезна для нас, неправильная работа — вредна. У человека должно быть коммерческое отношение к своей жизни и внутренним функциям, и человек должен знать, каковы потери и приобретения, поэтому никто не может наблюдать себя совершенно беспристрастно, как исторические события, которые произошли тысячу лет назад. Когда человек усвоил это отношение к самому себе, он готов к тому, чтобы начать практическое самоизучение, ибо практическое самоизучение означает изучение наиболее механических вещей. Некоторые функции в нас могут стать сознательными, другие никогда не смогут стать сознательными. Инстинктивным функциям, например, нет необходимости становиться сознательными, но имеется много других, — вся наша жизнь наполнена ими, — которые очень важно сделать сознательными или, если они не могут стать сознательными, остановить или исключить их, ибо они действительно вредны. Они не просто механичны в том смысле, что они автоматичны; они вредны вследствие длительной неправильной работы машины. Поэтому они уже причинили определенный вред: что-то разрушили, исказили или деформировали.
   
В. В попытке изучить самого себя я не могу найти ничего реального, ничего осязаемого.
   
О. Изучайте то, что там есть, — будет ли это реальное или нереальное. Вы не можете изучать только то, что реально, вы должны изучать все, что там есть. Это не является препятствием к самоизучению, если вы не находите ничего реального, — вы должны изучать то, что находите. На самом деле вы совершенно правы, что там нет ничего реального, но каждый должен изучать себя и изучать препятствия.
   
Главным препятствием для достижения самосознания является то, что мы думаем, что имеем его. Никто никогда не приобретет самосознания, пока он верит, что имеет его. Имеется много других вещей, о которых мы думаем, что имеем их, и вследствие этого мы не можем их иметь. Среди них — индивидуальность, или единство; мы думаем, что мы одно, неделимое. Мы думаем, что имеем волю, или, если мы не всегда имеем ее, мы думаем, что можем иметь ее и многое другое. Не имея одного, мы не можем иметь и других вещей. Мы думаем, что имеем что-то, и это происходит потому, что мы не знаем, что означают слова, которые употребляем.
   
Есть определенное препятствие, определенная причина, почему мы не можем иметь сознания в своем состоянии. Главным препятствием на пути развития является ложь. Я уже упоминал о лжи, но мы должны говорить о ней еще, ибо мы не знаем, что такое ложь, так как никогда не изучали этот вопрос серьезно. Тем не менее, психология лжи является наиболее важной частью изучения человеческого существа. Если бы человек мог быть описан как зоологический тип, он был бы описан как лживое животное.
   
Я оставлю в стороне всю внешнюю ложь и возьму только ложь человека самому себе о самом себе. Это причина нашего состояния и невозможности прийти к лучшему, высшему, более могущественному и эффективному состоянию сознания. Согласно системе, мы не можем знать истину, потому что истина может быть достигнута только в объективном сознании. Поэтому мы не можем определить, что есть истина, но если мы принимаем, что ложь противоположна истине, мы можем определить ложь.
   
Наиболее серьезной ложью является то, что мы, даже поняв, что не знаем и не можем знать истину, действуем и думаем так, как если бы мы ее знали. Когда я знаю, что я не знаю чего-либо, и в то же самое время говорю или поступаю так, как если бы я знал ее, это есть ложь. Например, мы ничего не знаем о самих себе, и мы реально знаем, что ничего не знаем, но все-таки мы никогда не признаем или не допускаем этот факт, мы никогда не признаемся в этом даже самим себе, мы действуем, думаем, говорим так, как если бы мы знали, кто мы. Это и есть источник лжи, начало лжи.
   
Когда мы поймем это и последуем в этом направлении, и когда попытаемся связать эту идею со всем, что мы думаем, со всем, что мы говорим, со всем, что мы делаем, мы начнем устранять препятствия, которые лежат на пути к сознательности. Но психология лжи значительно более трудна, чем мы думаем, ибо имеется ложь многих различных видов и многих весьма тонких форм, трудных для обнаружения в нас самих. Мы видим ложь сравнительно легко в других, но не в нас самих.
   
В. Если мы не знаем, что такое истина, как мы узнаем, когда мы лжем?
   
О. Вы знаете, что вы не можете знать истину, а если скажете, что вы знаете или можете знать ее, это было бы ложью, так как никто не может знать истину в том состоянии, в котором мы находимся. Не думайте философски, берите это в отношении к фактам. Люди говорят обо всем, как если бы они знали. Если вы спросите человека, имеются ли люди на Луне, у него будет свое мнение об этом. И так во всем другом. Мы имеем мнения обо всем, и все эти мнения являются ложью, особенно мнения о нас самих. Мы не знаем о состояниях сознания, или о различных функциях, или о скорости функций, или об их отношении друг к другу. Мы не знаем о том, как разделены функции. Мы ничего не знаем и все-таки думаем, что знаем себя. Все, что мы имеем, является мнениями, и все они — ложь.
   
В. Если все мнения—ложь, должны ли мы избегать мнений?
   
О. Вы должны знать их цену. Первая ложь, которую мы говорим себе, это когда говорим “я”. Это — ложь, так как, говоря “я”, мы предполагаем определенные вещи: мы предполагаем некоторое единство и некоторую силу. И если я говорю “я” сегодня и говорю “я” завтра, то мною предполагается, что это одно и то же “я”, тогда как в действительности между ними нет связи. Мы находимся в нашем сегодняшнем состоянии вследствие некоторых препятствий или некоторых фактов в нас самих, и наиболее важным фактом, которого мы не понимаем, является то, что мы не имеем права говорить “я”, ибо это будет ложь. Когда вы начнете наблюдать себя, вы увидите, что это действительно так: в вас имеются “я”, которые не знают друг друга и никогда не входят в контакт друг с другом. Например, начните изучать ваши симпатии и антипатии, и вы увидите, что можете любить одно в один момент и любить другое в другой момент, и обе эти вещи столь противоположны друг другу, что вы сразу поймете, что эти “я” никогда не встречаются. Если вы наблюдаете ваши решения, вы увидите, что одно "ад” принимает решения, а другое должно выполнять решения, и это “я” либо не склонно делать это, либо никогда не слышало о нем. Если вы найдете, что какой-то человек не лжет себе по поводу хотя бы одной вещи, это будет исключением. Будучи окруженными такой ложью, рождаясь и обучаясь в этой лжи, мы не можем быть отличными от того, чем мы являемся; а мы являемся результатом, продуктом этой лжи.
   
В. Если я пытаюсь найти истину и нахожу это невозможным, не должен ли я отделить себя от обычного мира?
   
О. Вы будете изучать тогда искусственное бытие, нереальное. Вы можете изучить себя только в условиях, в которых вы находитесь, ибо вы результат этих условий. Вы не можете изучать себя в стороне от ваших условий.
   
В. Нет ли чего-нибудь общего во всех “я”? О. Только одно—все они механичны. Быть механическим значит зависеть от внешних обстоятельств.
   
В. Почему вы сказали, что трудно изучать самого себя без лжи самому себе?
   
О. Нет, ложь нужно остановить. Вы должны помнить принцип:
   
ложь может породить только ложь.
   
Только когда вы узнаете главные виды лжи, вы будете способны, — я не скажу бороться с ними, — но наблюдать их. Борьба приходит позже. Многое необходимо, чтобы бороться с чем-либо в нас самих; в течение продолжительного времени мы можем только изучать. Когда мы знаем общее устройство и классификацию вещей в самих себе, только тогда наступает возможность бороться чем-либо. Такими, какими мы являемся, мы не можем изменить что-либо, так как человек является очень хорошо сбалансированной машиной — сбалансированной в том смысле, что одна вещь обуславливает другую. Вещи выглядят разобщенными, но в действительности они Связаны, ибо каждая вещь уравновешена посредством многих других вещей.
   
В. Будьте любезны разъяснить, что вы подразумеваете под машиной. Машины не могут иметь потенциальных возможностей, они не могут иметь надежды получить сознание.
   
О. Аналогии несовершенны, так как они не могут быть продолжены неограниченно. Это есть также ограничение нашего ума или, если хотите, ограничение нашего сознания. Поэтому сравнение с машиной не может быть продолжено в любом направлении. Но человек является машиной в совершенно реальном, совершенно определенном смысле: он не может совершить какого-либо действия из самого себя, он только передающая станция, ничего больше и, как таковая, он является машиной. Если бы человек мог иметь идею или мог бы делать что-либо без внешних причин, действующих на него, тогда он не был бы машиной или не был бы полностью машиной. Такой, какой он есть, он полностью машина, особенно в том состоянии сознания, в котором мы находимся. И тот факт, что мы верим, что находимся в совершенно ином состоянии, делает нас даже более механическими.
   
Наша машина даже не работает правильно, поэтому, если человек хочет создать благоприятные условия для возможности внутреннего роста, которая имеется в нем, он должен сначала стать нормальной машиной, так как такой, какой он есть, он не является нормальной машиной. Когда мы слышим о механичности, мы часто думаем, что, хотя человек является машиной, не все его функции одинаково механичны, равно как не вся человеческая деятельность одинаково механична. Каждый человек находит что-либо, что, как он думает, менее механично, в соответствии с его взглядами или вкусами. В действительности вся человеческая деятельность одинаково механична, с этой точки зрения нет разницы между натиранием полов и писанием стихов.
   
Вообще говоря, следует понять, что необходима полная переоценка всех ценностей с точки зрения их полезности; без переоценки мы Никогда не сможем сдвинуться с того пункта, где мы находимся. Мы имеем много ошибочных ценностей — мы должны быть смелыми и начать эту переоценку.
   
В. Я понимаю, что мы должны создать “я” из ничего. Что создает “я”?
   
О. Во-первых, самопознание. Есть очень хорошая восточная аллегория, которая относится к созданию “я”. Человек сравнивается с домом, полным слуг, без хозяина или управляющего, чтобы смотреть за ними. Поэтому слуги делают все, что им нравится, никто из них не выполняет своей собственной работы. Дом на ходится в состоянии полного хаоса, так как все слуги пытаются делать чужую работу, которую они не в состоянии выполнять. Повар работает в конюшне, кучер — на кухне и т. д. Единственная возможность улучшить дело, — это если бы некоторое количество слуг приняло решение выбрать одного из них в качестве заместителя управляющего, чтобы он контролировал других слуг. Он может сделать только одну вещь: он ставит каждого слугу на то дело, которое к нему относится, и таким образом они начинают делать свою настоящую работу. Когда это сделано, то появляется возможность прийти настоящему управляющему, чтобы заменить заместителя управляющего и приготовить дом для хозяина. Мы не знаем, что значит настоящий управляющий или что значит хозяин, но мы можем принять, что дом, полный слуг, и возможность ввести в работу заместителя управляющего соответствует нашему положению. Это аллегория помогает нам понять начало возможности создания постоянного “я”.
   
С точки зрения самоизучения и работы по достижению единого “я” мы должны понять процесс, посредством которого можем прийти от множественности к единству. Это сложный процесс, имеющий различные стадии. Между состоянием множественности “я” и одним управляющим “я”, которого мы хотим достичь, имеются некоторые стадии развития, которые должны быть изучены. Но сначала мы должны понять, что в нас имеются определенные формации, без знания которых мы не сможем понять, как же мы в конце концов придем от нашего сегодняшнего состояния к состоянию одного “я”, если это возможно для нас.
   
Вы видите, что хотя громадное количество наших “я” разобщены и даже не знают друг друга, они разделены на определенные группы. Это не значит, что они разделены сознательно, — они разделены по обстоятельствам жизни. Эти группы “я” проявляют себя как роли, которые человек играет в своей жизни. Каждый человек имеет некоторое количество ролей: одна соответствует одной серии условий, другая — другой и т. д. Сам человек редко замечает эту разницу. Например, он имеет одну роль для своей работы, другую — для своего дома, еще другую — среди друзей, иную — если он интересуется спортом и т. д. Эти роли легче наблюдать в других людях, чем в самом себе. Люди часто столь различны в различных условиях, что эти роли становятся вполне очевидны и хорошо очерчены; но иногда они больше скрыты или даже исполняются только внутри, без каких-либо внешних проявлений. Все люди, знают они это или нет, желают они этого или нет, имеют определенные роли, которые исполняют. Эта игра бессознательна. Если бы она была сознательной, то была бы совершенно иной, но человек никогда не замечает, как он переходит от одной роли к другой. Или, если человек замечает это, он убеждает себя, что совершает это с целью, что это есть сознательное действие. В действительности изменение всегда управляется обстоятельствами, оно не может управляться самим человеком, так как сам он еще не существует. Иногда имеются определенные противоречия между одной и другой ролью. В одной роли человек говорит одно, имеет некоторые определенные взгляды и убеждения, затем он переходит в другую роль и имеет абсолютно иные убеждения и говорит абсолютно иное, не замечая этого или думая, что он делает это намеренно.
   
Имеются определенные причины, которые препятствуют человеку видеть разницу между одной ролью, или маской, и другой. Эти причины являются некоторыми искусственными образованиями, называемыми буферами. Буфер — очень удачное название для таких приспособлений. Буфера между железнодорожными вагонами препятствуют столкновению, ослабляют удар. То же самое с буферами между различными ролями и различными группами “я” или личностями. Люди могут жить с различными личностями без их столкновения, и если эти личности не имеют внешних проявлений, они все равно существуют внутри.
   
Очень полезно попытаться найти, чем являются буфера. Попытайтесь найти, как кто-либо лжет самому себе с помощью буферов. Допустим, человек говорит: “Я никогда не спорю”. Затем, если этот человек действительно имеет определенные убеждения, что он никогда не спорит, он может спорить столько, сколько хочет, и никогда не замечать этого. Это есть результат буфера. Если же человек имеет некоторое число хороших буферов, он вполне огражден от неприятных противоречий. Буфера полностью механичны; буфер подобен деревяшке: он не приспосабливается, но играет свою роль очень хорошо, — он препятствует человеку видеть противоречия.
   
В. Как создаются роли?
   
О. Роли не создаются, они несознательны. Они применяются к обстоятельствам.
   
В. Трудно ли остановить исполнение роли?
   
О. Это вопрос не остановки, это вопрос неотождествления.
   
В. Могут ли быть некоторые роли хорошими?
   
О. Мы говорим только о сознательности и механичности. Если роль механична, мы должны наблюдать ее и не отождествляться с ней. Наиболее трудно для нас действовать сознательно. Мы начинаем сознательно, а затем обычно отождествляемся.
   
В. Вы сказали, что человек не может изменить ни одно из своих “я”, так как человек — столь хорошо сбалансированная машина, что расстройство этого равновесия было бы вредным?
   
О. Да, но я имел в виду человека, пытающегося измениться посредством самого себя без знания, без плана или системы. Но если вы работаете по плану, такому, как настоящая система, это другое. Вот почему вам дают советы делать определенные вещи, которые не могут произвести вреда. Эта система — результат опыта. Кроме того, для остановки выражения неприятных эмоций, воображения и тому подобных вещей сначала может быть сделано весьма мало. В основном, это самонаблюдение. Вы думаете, что можете изменить или остановить что-то, но это не так. Все будет и дальше происходить автоматически, механически, и вы можете не заметить этого. Но если вы начнете чему-то сопротивляться, вы начнете это замечать. Так что вашей работой является самонаблюдение, а не достижение результатов. Не так легко получить результаты.
   
В. Если вы приступаете к остановке воображения, то не должны ли вы найти некоторый пункт, на котором следует фиксировать ваш ум?
   
О. Мы всегда имеем достаточно вопросов, на которых следует фиксировать наш ум; вопрос в том, можем ли мы фиксировать его? Мы имеем силу наблюдения, но не можем задерживать наш разум на чем-то, в чем мы нуждаемся. Положение таково, что мы подходим к самоизучению с различных сторон; если мы сделаем немного в одном вопросе, и немного в другом вопросе, и немного в третьем вопросе, все это вместе окажет некоторое влияние и позволит сделать более легко что-либо в четвертом вопросе. Мы не можем делать сначала одну вещь, а затем другую; мы должны начинать со всех сторон.
   
Что касается борьбы с воображением, то она предлагается именно как борьба: это не значит, что мы можем остановить его. Чтобы остановить воображение, необходима значительно большая энергия, чем мы имеем, — мы можем только пытаться остановить его. Мы ничего не можем, мы можем только пытаться. Мы можем только начать что-либо, и если мы начнем многие вещи сразу, то получим некоторые результаты. В настоящей системе возможно начать со многих сторон, и тогда появятся результаты.
   
В. Когда я пытаюсь вспомнить себя, я не могу думать или делать что-либо еще.
   
О. Да, это показывает, как это трудно. Вначале, при первых попытках, которые вы делаете, чтобы осознать себя, вы должны приложить все ваши умственные силы, так что ничего не остается в запасе. Но это не значит, что это всегда будет так. Это — не настоящее самовоспоминание, вы только изучаете, как это делать. Позднее вы найдете, что сознание может существовать без мысли, что сознание есть нечто отличное от мысли. Вы применяете мысль только для того, чтобы дать толчок, а затем она начинает двигаться в этом направлении, и вы становитесь сознательным без мысли. Затем вы можете думать о чем-либо, что вам нравится. Но вначале вы, конечно, должны употребить эту умственную энергию, ибо это единственная управляемая энергия, которую вы имеете, за исключением движений. Но вы не можете сделать себя сознательным путем поворота колеса или бега, поэтому вы должны сначала применять мыслительную энергию. Это не значит, что вы всегда будете должны делать это — вы открываете дверь.
   
В. Почему настоящая система не известна широко и не является популярной?
   
О. Она не может быть популярной вследствие ее отрицательного характера. Мы изучаем путь не приобретения, но потери. Если бы в этой системе человек мог достичь чего-то сразу, то она тогда была бы популярной. Но ничто не может быть обещано. Трудно ожидать, что людям понравится эта идея, потому что никому не нравится терять иллюзии. Люди хотят положительных вещей, не представляя себе, каковы их возможности. Они хотят знать сразу, что они могут достичь. Но сначала они должны многое потерять. Идеи настоящей системы никогда не будут популярны, если они не искажены, ибо люди не будут соглашаться, что они спят, что они машины; люди, считающие себя важными, всегда будут противиться этой идее.
   
Система не собирается предлагать идеи тем людям, которые не нуждаются в них. Если люди испытали другие методы и поняли их тщетность, они могут захотеть испытать эту систему. Эта система только для тех, кто в ней нуждается. Необходимо понять положение человека, а также его возможности. Как я сказал, человек находится в тюрьме. Если он представляет себе, что он в тюрьме, он может пожелать бежать из нее. Но он может бояться того, что если он убежит, то очутится в еще худшем положении, чем раньше, и поэтому может примириться с тем, чтобы остаться в тюрьме. Если он решает бежать, он должен понять, что необходимы два условия: он должен быть одним из некоторого числа людей, которые хотят бежать, ибо они должны рыть туннель, а человек не может сделать этого в одиночку, и, во-вторых, они должны иметь помощь от тех, кто бежал раньше них. Поэтому, во-первых, он должен понять, что он в тюрьме; во-вторых, он должен хотеть бежать; в-третьих, он должен иметь друзей, которые тоже хотят бежать; в-четвертых, он должен иметь помощь извне; в-пятых, он должен работать, чтобы прорыть туннель. Никакая вера или молитва не смогут прорыть для него туннель. И он не знает, что он найдет, когда выйдет из тюрьмы. Есть много причин, по которым один человек не может бежать из тюрьмы. Но двадцать людей могут. Каждый из них пользуется работой остальных. Что выигрывает один, то выигрывают все двадцать.
   
В. Прогрессируем ли мы быстрее в процессе исключения, чем в процессе построения?
   
О. Имеются два процесса. Первым является процесс исключения — многие бесполезные механические функции должны быть исключены. Затем имеется процесс построения.
   
В. Вы сказали, что целью человека должно быть достижение сознательности. Но эта цель кажется слишком большой для меня, так как я не знаю, что такое самосознание. Как я могу лучше понять идею правильной цели?
   
О. Вы должны правильно ставить вопрос о цели, — отвечать сразу необязательно. Цель эта, кажется ли она большой или маленькой, одна. Пытаясь изучать себя, вы, наверное, пришли к некоторому пониманию, и на основе этого понимания способны сформулировать свою цель. Поставим вопрос в такой форме: можем ли мы сказать, что нашей целью является свобода, что мы хотим быть свободными? И можем ли мы сказать, что мы несвободны в настоящее время? Этого достаточно для общей формулировки. Если мы начнем с этого, мы всегда будем способны увидеть, где мы находимся: мы будем способны увидеть, как далеки от свободы, в чем мы становимся более свободными. Идея об отсутствии свободы должна изучаться индивидуально каждым человеком. Другими словами, каждый человек должен быть способен видеть, в какой области он не является свободным. Недостаточно помнить слова “Я не свободен”, необходимо знать это точно. Всякий должен представить себе, что в каждый момент своей жизни он решает делать одну вещь, а делает другую, что он желает идти в одно место, а в действительности идет в другое место и т. д. Опять-таки, это не следует принимать буквально, но человек должен найти свою собственную форму недостатка свободы, свойственную только ему. Когда человек поймет это, легко будет говорить об этом. Человек поймет тогда, что он раб, и увидит то, что в действительности господствует над ним и управляет им. Тогда будет просто понять, что целью является свобода; но до тех пор, пока это является только теоретическим, это не будет служить полезной цели. Это будет служить нашему пониманию того, что мы хотим, только тогда, когда мы поймем это рабство индивидуально, в нашей собственной жизни, через наш собственный практический опыт.
   
Каждый из нас должен найти то, в чем он не является свободным. Человек хочет знать — и не может узнать, либо он не имеет времени, либо, возможно, не имеет подготовительного знания. Он хочет быть, он хочет вспомнить самого себя, он хочет “делать”, но вещи происходят иначе, не так, как он хочет. Когда человек поймет это, он увидит, что целью является свобода; и для того, чтобы быть свободным, человек должен быть сознательным.
   
В. Но свобода возможна только для немногих, не для всего мира?
   
О. Вы можете думать только о себе. Вы не можете дать мне свободу — так зачем же вам думать обо мне? Но, возможно, вы сможете помочь другому человеку найти нечто, что поможет ему стать свободным. Но только тогда, когда вы сами получите нечто, только тогда, когда сами станете более свободными.
   
В. Как может человек быть свободным? Человек столь слаб и так много сил противостоит ему!
   
О. Он может быть более свободным, чем теперь, — более свободным по отношению к своему настоящему состоянию. Взгляните на это с личной точки зрения, не философски, тогда вы увидите, что каждый может быть более свободным или менее свободным, так как имеются различные моменты в вашей жизни: в некоторые моменты вы менее свободны, в другие моменты более свободны. Когда вы спите ночью, вы менее свободны, чем днем, и если случится пожар, когда вы спите, вы умрете, так как не будете способны убежать. Поэтому днем вы более свободны. Вещи надо воспринимать просто, не философски. Конечно, если мы начнем думать философски, что нет такой вещи, как свобода, тогда не останется ничего, кроме как умереть.
   
В. Возможно ли определить те влияния в жизни, которые разрушают нашу свободу больше, чем что-либо другое?
   
О. Влияниями, которые увеличивают наше рабство, являются наши иллюзии, и особенно иллюзия, что мы свободны. Мы воображаем, что мы свободны, и это делает нас рабами в десять раз больше. Это главное влияние, с которым мы можем бороться. Имеется много других влияний, с которыми необходимо бороться, но это есть начало, это есть первое — наши иллюзии о нашем положении, о нашей свободе. Поэтому прежде всего необходимо пожертвовать этой иллюзией свободы, которую, как мы думаем, мы имеем. Если мы попытаемся пожертвовать этой иллюзией, тогда возможно, что мы придем к возможности действительно более свободного существования.
   
В. Какое значение имеют обычные ценности, подобные храбрости, неэгоистичности и жизнерадостности с точки зрения системы?
   
О. Иногда они имеют очень большое значение, иногда никакого значения вообще. Постоянного значения эти ценности не имеют;
   
это с обычной точки зрения словам придают всегда постоянное значение, — но это не так.
   
В. Может ли эта система сказать что-либо о понятии греха?
   
О. Грех, в общем определении, есть “все, что излишне”; но мы должны видоизменить это определение. Грех всегда является результатом слабости. Если я должен пойти куда-то и обещаю быть там в 12.30, и я знаю, что если пойду быстро, то буду там вовремя, но вместо этого я останавливаюсь на пути взглянуть на витрины магазинов, это будет грехом против моего обещания быть там в 12.30. Все нужно рассматривать с точки зрения цели или решения в отношении к вещи, которую вы намереваетесь сделать в данный момент. Если вы имеете цель в связи с работой, тогда все, что вы делаете против вашей собственной работы, есть грех. Это не грех, если вы не имеете цели. Это не грех — остановиться у магазина; но если вы должны быть где-то в определенное время, и остановка заставит вас опоздать, тогда это грех. Мы можем понять грех и преступление, когда мы поймем их в отношении к работе. Тогда мы сможем иметь несколько более широкий взгляд и думать о людях, которые только входят в работу, а затем о тех, кто может прийти, и т. д. Размышляя над этой проблемой, можно сосредоточиться на людях, которые находятся в работе или которые думают о самих себе, что они в работе. Тогда все, что они делают против своего собственного понимания работы, будет, несомненно, грехом, так как они обманывают самих себя. И все, что они делают против других людей в работе либо посредством внушения, либо примера — это грех, так как их целью является помочь, а не мешать. Поэтому грех возможно понять только сначала в отношении к работе, а затем, позднее, увидеть его вне работы.
   
В. Что вы подразумеваете, говоря, что грех есть результат слабости?
   
О. Видите ли, в нашей работе требования растут и задачи усложняются. Если мы принимаем решение выполнять некую задачу, то должны делать усилия и идти против обычного образа действий, который всегда избегает усилий и ищет легких путей. Если мы пытаемся работать, мы решаем идти против этой склон-ности и, все более усложняя свои задачи. Опять-таки, если это остается только умственным решением, если это не ведет к какому-либо действию, то это бессмыслица и, конечно, грех против самого себя.
   
В. Можете ли вы перейти от слова “грех” к слову “раскаяние”? Должно быть, раскаяние есть нечто совершенно отличное от обычного понятия о нем?
   
О. В нашей работе плохое разрушает хорошее, но хорошее не погашает плохое. Плохое может быть погашено только путем раскаяния. Это не значит, что человек делает что либо, а затем кается ч говорит самому себе: “Я не буду делать этого снова”, потому что он так хочет. Если человек сделал вещь, то ее след остается, так что легко сделать ее второй раз, и это создает импульс. Человек может иногда преодолеть этот импульс путем раскаяния, которое означает страдание.
   
В. Вы называете это раскаянием, поскольку это преодолевает импульс?
   
О. Раскаяние может быть хорошим, но недостаточно сильным, чтобы преодолеть импульс. Но, если оно преодолеет его, тогда это есть “раскаяние”. Искреннее раскаяние является большой силой в настоящей работе. Наши склонности всегда заставляют нас делать какие-то вещи, которые идут против этой работы. Они не обязательно принимают одну и ту же форму, что делает их обманчивыми. Я могу делать что-либо в одной форме, а затем продолжать, но не в той же форме, а другим путем. Но если я каюсь правильно и в самый подходящий момент, я могу остановить это стремление.
   
В. Тогда действительное раскаяние приводит к изменению бытия?
   
О. Я не назвал бы это изменением бытия, но просто остановкой стремления.
   
В. Нет ли средства, которым можно было бы помочь человечеству?
   
О. Мы всегда начинаем с идеи о правильном устройстве мира. Допустим, что некто обрел власть и начал перестраивать все кругом в соответствии со своим пониманием правды. Он может все настолько испортить, что вмешается высшая сила, чтобы снова установить все правильным образом; и это может привести к разрушению Земли. Это объясняет другой факт — трудность достижения того, что мы можем назвать высшими силами. Как будто некоторый определенный сознательный ум предохраняет человека от достижения высших сил, так как он немедленно захотел бы злоупотреблять ими. Это выглядит так, что вы можете получить эти силы только тогда, когда эти высшие умы или сознательные существа уверены, что вы не будете вмешиваться. Но нет сознательного наблюдателя — имеются законы, и они находятся в вас. Они — род автоматических тормозов в вас, которые будут предотвращать ваше вмешательство.
   
В. Какая польза иметь эти силы, если невозможно пользоваться ими?
   
О. Очевидно, в данный момент силы в мире должны довести борьбу до конца среди самих себя, и высшие силы не хотят вмешиваться по некоторой определенной причине. Если положительная сторона — противоположная хаосу — достаточно сильна, то она победит. Если она слаба, она должна быть разрушена, а затем, возможно, появится что-то новое. Имеется много намеков на эту идею в Библии или, может быть, это только аллегории. Все это показывает, что борьба должна быть доведена до конца на одном уровне, — поэтому не может быть вмешательства.
   
В. Вы сказали, что человек не имеет воли. Тогда как вы называете то, когда человек делает весьма реальное усилие преодолеть привычку или не делать то, что ему нравится делать?
   
О. Это либо притяжение к чему-нибудь, либо отвращение. Либо человек боится чего-то или недоволен чем-то, и это создает отвращение, или кто-то сказал ему, что он может что-то получить, и это создает притяжение. Это не в нем, это в вещах. Вещи либо притягивают, либо отталкивают его, но он называет это своей волей.
   
В. Значит, вы рассматриваете эту волю как совершенно ничего не стоящую?
   
О. Она — механична; она не имеет никакой ценности. Она может иметь объективную ценность в том смысле, что можно получить от нее нечто в материальном смысле. Но это не есть то усилие, о котором я говорю. Усилие начинается только тогда, когда есть усилие пробудиться.
   
В. Может ли человек развить сознание своими собственными усилиями?
   
О. Нет, он не может сделать это своими собственными усилиями. Прежде всего он должен иметь некоторое знание и некоторое объяснение методов; и, кроме того, имеется много других трудностей. Человек является машиной, которая работает под внешними влияниями. Машина человека 1, 2 и 3 не знает себя, но когда человек начинает узнавать себя, он уже становится другой машиной; так начинается развитие. Но он не может получить необходимого знания сам по себе.
   
В. Вы говорите, что самонаблюдение есть путь к самосознанию;
   
значит ли это, что мы должны наблюдать себя одновременно с проживанием некоторого опыта?
   
О. Настолько, насколько вы сможете. Вначале это может быть трудно, но очень скоро вы найдете это возможным. Когда вы поймете, что можете думать одной частью вашего разума и наблюдать другой частью, тогда не будет сложности или путаницы.
   
В. Будет ли первым шагом попытка полностью понять, что мы вообще ничего не знаем?
   
О. Это очень полезно, если вы сможете, но мы не можем делать этого — мы слишком уверены во многих вещах.
   
В. Является ли это тем, к чему следует стремиться как к цели?
   
О. Мы можем поставить это своей целью настолько, насколько нам это нравится, но мы никогда не сможем достичь этого обычным путем. Если мы получим новое знание о себе, знание, которым мы не обладали ранее, тогда мы сможем сравнить то, что знали прежде, с тем, что узнали теперь. Без сравнения мы ничего не можем достигнуть.
   
***
   
В прошлый раз я объяснил деление человека на семь категорий. Это деление, связанное с идеей возможной эволюции человека, дает очень хороший метод понимания различия или деления многих вещей. Например, для начала возьмем проявления человека в различных областях деятельности — в религии, науке, искусстве и т. д. — и попытаемся взглянуть на них с точки зрения деления на семь категорий. Вы сразу увидите, что если имеется семь категорий человека, то должно быть, естественно, семь категорий всего, что принадлежит человеку. Мы не знаем о человеке № 5, б, 7, но знаем разницу между человеком 1, 2 и 3, и поэтому мы легко можем понять, что религия человека № 1, какой бы она ни была, будет примитивной религией, упрощенной во всех смыслах. Боги являются простыми, добродетели являются простыми и грехи являются простыми — все является простым, так как человек № 1 не любит много думать. Сентиментальная, эмоциональная религия, полная иллюзий и воображения, будет религией человека № 2. А религия, составленная из теорий, слов и определений для всего, будет религией человека № 3. Это только те виды религии, которые мы знаем, хотя, если существуют люди более высоких уровней, должны быть также религия человека № 5, религия человека № б и религия человека № 7.
   
То же и с искусством — есть искусство № 1, искусство № 2 и искусство № 3, а кроме этого мы ничего не знаем. Но имеются некоторые произведения искусства, оставшиеся от очень старых времен, которые, очевидно, принадлежат людям более высокого сознания. Если мы найдем такие произведения искусства, мы увидим, что не понимаем их, они вне нашего уровня. С этой точки зрения все обычное искусство, искусство человека 1, 2 и 3 именуется субъективным искусством, ибо оно основано только на субъективном понимании или субъективном ощущении вещей.
   
В науке легче понять эту разницу. Конечно, наука человека 1, 2 и 3 — это все, что мы знаем. Она применяет настоящее состояние сознания человека и настоящие функции в качестве инструмента для получения определенных результатов. Наука человека № 4 начинается с улучшения инструментов. Если вы должны работать в какой-то особой области науки, вы имеете определенный инструмент для этой работы и получаете определенные результаты. Но допустим, что вы можете иметь лучший инструмент, тогда вы немедленно получите лучшие результаты. Таким образом, наука человека № 4 связана с улучшением инструмента познания, с улучшением функций и состояния сознания человека.
   
В. Можете ли вы сказать нам больше о том, что представляет собой человек 1, 2 и 3?
   
О. Это относится к центру тяжести в моменты важных решений. Человек № 3 будет действовать, исходя из теории, человек № 2 — на основе эмоциональных симпатий и антипатий, человек № 1 — на основе физических симпатий и антипатий.
   
В. Для того, чтобы понять примеры сознательного искусства, должен ли человек иметь знания, которых обычный человек не получил?
   
О. Не только знание, но знание и бытие. В нас есть две стороны, которые должны быть развиты.
   
Говоря о знании и бытии, необходимо начать с самого начала. Попытайтесь вспомнить, как вы смотрели на это сами, каково было ваше отношение к этим двум идеям прежде, чем вы встретились с настоящей системой. Все мы находимся в одинаковом положении. Мы хотим знания, но не понимаем, что в нас самих имеются препятствия, которые мешают нам достигнуть этого знания.
   
Я начну с самого себя. Прежде чем я встретил эту систему, я много читал и делал много экспериментов. В результате экспериментов я получил интересные состояния, понял несколько законов и, естественно, хотел продолжения этих состояний. Но я увидел, что для этого надо было иметь больше знания. Затем я встретился с этой системой. В этой системе особенное внимание было направлено на бытие. Согласно этой системе, большее знание приобрести невозможно до тех пор, пока не изменится бытие.
   
Вскоре после того, как мы услышали о знании и бытии, наши группы разделились на два лагеря. Первый лагерь думал, что весь вопрос был в изменении бытия, что с изменением бытия мы получим больше того знания, которое уже имеем. Второй лагерь (к которому, как я полагал, принадлежал я один) говорил, что даже в нашем теперешнем состоянии бытия мы можем получить значительно больше знания, чем имеем, что мы не настолько насыщены знанием, чтобы не смогли поглотить его еще больше.
   
Позже я понял, что необходимо и то, и другое. Возьмем для примера двух человек: один знает четыре правила арифметики, другой не знает их. Естественно, что первый будет в лучшем положении, хотя уровень бытия одинаков. Чем больше человек знает в математике, тем лучше его положение в определенной профессии. Следовательно, знание может увеличиться даже при одинаковом бытии. И он может знать больше не только в математике, он может знать много других вещей, иметь больше психологического знания.
   
С другой стороны, вы заметите, что когда вы даете знание двум людям (я говорю о психологическом знании), то один приобретает это знание, тогда как другой не может. Очевидно, что его бытие не подготовлено. Следовательно, в этом отношении люди не находятся в одинаковом положении.
   
Соотношение знания и бытия — это очень большой вопрос. Я хочу, чтобы вы подумали о нем в связи с тем, что я только что сказал. Попытайтесь найти ваши собственные примеры. Знание может вести очень далеко. Вопрос в том, может ли человек воспринять его? Может ли человек усвоить его? Один род знания мы можем получить, другой род — не можем, поэтому мы не в состоянии говорить о знании общими словами. Например, возьмем психологическое знание: такими, какими мы являемся, мы можем выучить очень много, и многие вещи могут стать более ясными. Но в каждый момент знание человека зависит от его бытия. Это то, что мы не понимаем. Человек может получить столько знания, сколько позволяет его бытие, иначе его знание будет просто словами. Если знание дается нескольким людям, один из них получает его, а другие не получают. Почему? Очевидно потому, что их бытие различно.
   
В. Мне не совсем ясно, что такое “бытие”?
   
О. Это — вы, то, чем вы являетесь. Чем больше вы знаете себя, тем больше вы знаете свое бытие. Если вы никогда не изучали, что у вас есть бытие, то бытие всех людей будет одинаковым для вас. Если вы спросите у человека, который никогда не слышал о самовоспоминании, может ли он вспомнить себя, то он скажет, что может. Это — одно бытие. Другой знает, что он не вспоминает себя — это другое бытие. Третий начинает вспоминать себя — это третье бытие. Вот как надо понимать это.
   
Мы понимаем разницу предметов, но в обычном мышлении мы не понимаем разницу бытия. Что мы изучаем в этой системе? Первое — что мы не являемся одним, что мы имеем много “я”, что в управлении нет центрального “я”. Это состояние нашего бытия. Результатом является механичность — мы являемся машинами. Если мы сумеем быть менее механичными, менее разделенными в самих себе, если сумеем в большей степени контролировать себя, это будет означать, что наше бытие изменилось.
   
Когда я встретился с настоящей системой, она показала мне, что изменение бытия является необходимым, так как мы не то, что думаем о себе. Если бы мы были тем, что думаем о себе — если бы мы имели сознание, волю, если бы могли “делать”, тогда необходимым было бы только знание. Но все мы думаем о себе отлично от того, чем являемся в действительности. И именно эта разница между тем, чем мы являемся, и тем, что думаем о себе, показывает, чего недостает в нашем бытии. Таким образом, необходимы две вещи: изменение знания и изменение бытия.
   
В. Но мы постоянно меняемся!
   
О. Нет, мы находимся в одной комнате, двигаясь из одного угла в другой, не меняясь. В одном углу мы думаем, что мы нечто одно, в другом углу, — что мы нечто другое. Мы не можем измениться именно потому, что ходим из одного угла в другой. То, что выглядит как изменение, является изменением через подражание, изменением условий симпатий и антипатий.
   
Обычно уровень нашего сознания всегда движется вверх и вниз. “Вниз” означает, что мы находимся ближе ко сну, “вверх” означает, что находимся ближе к возможности пробуждения. Мы никогда не находимся точно в одном и том же состоянии, но эти малые изменения означают только отметки времени на одном и том же месте.
   
Таким образом, вы видите, что эволюция человека вполне возможна, но она возможна только путем изменения знания и изменения бытия, а изменение бытия означает достижение сознания. Это не может прийти само по себе, это не может “случиться”.
   
В. Достигает ли человек познания себя посредством самонаблюдения?
   
О. Самонаблюдение связано с определенной практикой. Если вы только начинаете наблюдение того, как все кругом происходит, вы поначалу многое пропустите, но если вы попытаетесь бороться против некоторых вещей, которые заметите за собой, например, против небольших привычек, вы сразу увидите многое из того, что обычно не замечаете. Каждый имеет много небольших привычек: привычку ходьбы, привычку двигать руками, привычку сидеть, стоять, говорить определенным образом. Эта борьба — не для каких-либо особых результатов, но просто для самонаблюдения. Возможно, позднее вы найдете, что должны отделаться от некоторых привычек, но в настоящее время эта борьба должна быть просто для самоизучения.
   
В то же самое время, если мы хотим развить сознание и улучшить наши функции, почти с самого начала самонаблюдения нам советуют пытаться останавливать некоторые наши функции, которые не только бесполезны, но определенно вредны. Например, в наблюдении себя, особенно в наблюдении эмоциональной функции, пытайтесь останавливать насколько возможно всякое выражение отрицательных эмоций. Жизнь многих людей практически состоит из этого, они выражают отрицательные эмоции в каждый возможный момент, по любому случаю, — подходящему или неподходящему, они всегда могут находить что-либо ошибочное во всем. Главным стремлением человека 1, 2 и 3 является стремление немедленно выражать все свои отрицательные эмоции. Если он делает усилие остановить это выражение, оно дает ему материал для наблюдения, и он видит самого себя под другим углом зрения. Если он делает усилие в этом направлении, он очень скоро убеждается, что не имеет воли, так как остановка выражения отрицательных эмоций является наиболее трудной. В то же время это необходимо.
   
Другой бесполезной функцией является разговор; мы говорим слишком много. Мы говорим, и говорим, и говорим, и мы никогда не замечаем этого. Обычно мы думаем, что говорим очень мало, даже слишком мало, но особенно те люди, которые говорят больше всего, думают, что они никогда не говорят. Это очень полезная тема для наблюдения. Вы увидите, как проходит ваш день, сколько механических вещей вы говорите в одних условиях и сколько других механических вещей в других условиях. Или вы заметите, что говорите и говорите, потому что это доставляет вам удовольствие или заполняет ваше время. Необходимо наблюдать это и останавливать по крайней мере некоторые из этих бесполезных разговоров. Разговор, воображение, ложь и выражение отрицательных эмоций являются нашими главными функциями.
   
Теперь, если вы хотите спросить меня о чем-либо, то я попытаюсь объяснить. Мы должны пытаться не только изучать эти идеи в той форме, в которой они даются, но также применять их в связи с различными проблемами. Они дают хорошие ключи для решения многих из них.
   
В. Когда вы говорите о лжи, относите ли вы это только к тому, что мы говорим, или также к нашим мыслям?
   
О. В настоящее время вполне достаточно рассматривать только то, о чем мы говорим. Позднее мы должны будем изучать также наши мысли, которые являются ложью самим себе. Это одно и то же, но мы должны начинать с того, что мы говорим, и вначале от нас потребуются некоторые усилия, чтобы обнаружить ложь. Ложь всегда говорит о вещах, которых мы не знаем. Мы не называем ее ложью, это есть наше бегство, мы даем ей какое-либо хорошее имя и затем можем принять ее.
   
В. Мне хотелось бы знать более точно, что подразумевается под бытием. Я понял, что это есть нечто более постоянное, как бы противоположное некоторому роду переменного собрания “я”.
   
О. Не слишком усложняйте это. Все в вас является вашим бытием, знание является отдельным. Вы можете отчетливо представить себе отдельно все, что знаете, но все, чем вы являетесь, не считая того, что вы знаете, есть ваше бытие. В этом делении вы состоите из двух вещей: что вы знаете и чем вы являетесь. С точки зрения развития, идея состоит в том, что работы над знанием без работы над бытием недостаточно. Знание ограничивается бытием. Если вы получаете больше знания в том состоянии, в котором находитесь, вы не будете способны применять его, понять его, согласовать его. Развития знания недостаточно, ибо в некоторый момент оно остановится и вместо того, чтобы вести вас вперед, будет вести вас назад, ибо если ваше приобретение знания не сопровождается изменением бытия, все ваше знание искажается в вас. Тогда, чем большего знания вы достигли, тем хуже это будет для вас.
   
В. Какая часть бытия играет роль в приобретении знания?
   
О. Бытие есть наше состояние. В одном состоянии вы можете приобрести некоторое знание, но если разовьется другое состояние, вы можете приобрести больше знания. Если вы являетесь разделенным на различные “я”, которые все противоречат друг другу, то очень трудно достичь знания, так как каждая часть будет приобретать его сама по себе и понимать его сама по себе, поэтому вы немного поймете. Если вы становитесь одним, тогда, конечно, будет легче достичь знания, помнить его и понять его. Бытие означает состояние, внутренние условия все вместе, не отдельно.
   
В. Растет ли наше бытие вместе со знанием?
   
О. Нет, бытие не может расти само по себе. Знание, даже очень хорошее, не может заставить бытие расти. Вы должны работать над знанием и бытием раздельно, иначе вы перестанете понимать то знание, которое приобретаете. Работа над бытием является иной работой — необходимо иное усилие.
   
Вообще говоря, мы знаем больше о нашем знании, чем о нашем бытии. Мы знаем, как мало мы знаем о самих себе, как в каждый момент делаем ошибки во всем; мы знаем, что мы не можем предвидеть вещи, не можем понять людей, не можем понять вещи. Мы знаем все это и понимаем, что все это является результатом нашего недостаточного знания. Но мы не понимаем разницы между бытием людей. Полезно взять листок бумаги и записать, что составляет наше бытие. Тогда вы увидите, что оно не может расти само по себе. Например, одной особенностью нашего бытия является то, что мы машины; другой — что мы живем только в малой части нашей машины; третьей — та множественность, о которой мы говорили в первой лекции. Мы говорим “я”, но это “я” различно в каждый момент. Мы имеем много “я”, все они находятся на одном уровне, но в управлении нет никакого центрального “я”. Это есть состояние нашего бытия. Мы никогда не являемся одним и никогда — одинаковым. Если вы запишете все эти особенности, тогда вы увидите то, что будет составлять изменение бытия, и то, что может быть изменено. В каждой отдельной черте имеется нечто, что может измениться; а небольшое изменение в одной черте означает также изменение в другой.
   
Чем больше вы знаете себя, тем больше знаете свое бытие. Если вы не знаете себя, вы не знаете своего бытия. А если вы остаетесь на одном и том же уровне бытия, вы не можете получить больше знания.
   
В. Необходимо ли нам работать над бытием в течение всего дня, не оставляя свободного времени?
   
О. Вы начинаете с невозможного. Начинайте с возможного, начинайте с одного шага. Попытайтесь делать немного, и результаты покажут вам. Всегда имеется некоторый предел, вы не можете делать больше, чем можете. Если вы попытаетесь делать слишком много, вы не сделаете ничего. Но постепенно вы увидите, что необходимы правильное размышление, правильные отношения. Это требует времени, так как в течение столь долгого времени люди находились во власти отрицательных эмоций, отрицательного воображения, лжи, отождествления и вещей, подобных этим. Но постепенно они исчезнут. Вы не можете изменить все сразу,
   
Вы всегда должны думать о ближайшей ступени — только одной ступени. Мы можем понять ближайшую ступень как бытие, немного более собранное, чем сейчас. Когда мы поняли это, мы можем думать о нем как о бытии еще более собранном — но не полностью, не окончательно.
   
В. Будем ли мы способны судить об изменении нашего бытия, не обманывая себя?
   
О. Да, но прежде, чем вы будете способны судить об изменении, вы должны знать, каким является ваше бытие в настоящее время. Когда вы узнаете большую часть особенностей вашего бытия, вы будете способны увидеть изменения. Мы можем судить об уровне нашего бытия по непостоянству нашего “я” — того, которое мы называем “я” — так как в один момент одна часть нас говорит “я”, а в другой момент — другая часть. Если вы хорошо наблюдаете, вы найдете, как вы различны даже в течение одного дня. В один момент вы решаете делать одну вещь, в другой момент — другую. Именно это постоянное изменение даже в течение двадцати четырех часов показывает уровень нашего бытия.
   
В. В чем состоит различие среди обычных спящих людей?
   
О. В надежности. Имеются более надежные люди и менее надежные люди. Это верно также и в работе. Ненадежные люди не могут получить много.
   
В. Все ли начинают на одинаковом уровне?
   
О. Более или менее, но имеются отклонения. Главным является надежность.
   
В. Как можно развить свое бытие?
   
О. Все то, что вы учили, все то, что слышали о возможности развития, все относится к бытию. Прежде всего, развитие бытия означает пробуждение, так как главной особенностью нашего бытия является то, что мы спим. Путем попыток пробудиться мы изменяем наше бытие; это есть первый пункт. Затем имеется много других вещей: создание единства, невыражение отрицательных эмоций, наблюдение, изучение отрицательных эмоций, попытка неотождествления, попытка избегать бесполезного разговора — все это работа над бытием. Это верно, что таким образом вы достигаете некоторого знания, но если это просто интеллектуальное знание, то оно ставится отдельно. Бытие есть сила, сила “делать”, а сила “делать” есть сила быть другим.
   
В. Я не понимаю этого различия знания и бытия, работающих вместе. По-видимому, в самоизучении они столь смешаны, что трудно увидеть, что есть что.
   
О. Да, но в то же время это возможно. Мы знаем, что означает знание. Мы знаем, что знание относительно и зависит от наших способностей. Мы можем обладать достаточным количеством знания, чтобы начать уже сейчас; но очень скоро мы осознаем, что для приобретения более глубокого и обширного знания о вещах, которые мы действительно хотим понять, мы должны изменить наше бытие, ибо наши нынешние способности к приобретению знания весьма ограничены. Таким образом, даже с точки зрения приобретения знания, мы приходим к необходимости изменения бытия, иначе мы будем иметь только слова и не будем знать, что они означают.
   
В. Имеют ли идеи настоящей системы какую-либо ценность с точки зрения изменения бытия?
   
О. Идеи сами по себе не могут изменить бытие; ваше усилие должно идти в правильном направлении, и одна вещь должна соответствовать другой. Вы совершаете усилие по одной линии и вы должны совершать усилие по другой линии. Вы ничего не можете изменить без какой-либо системы, но даже при наличии системы это трудно.
   
В. Что подразумевается под “работой”?
   
О. “Работа” в том смысле, в каком мы применяем это слово в нашей системе, означает работу для достижения знания и для изучения изменения бытия. Вы должны иметь некоторую ясную цель и работать для нее, поэтому “работа” включает в себя приобретение знания и самоконтроль для достижения вашей цели.
   
В. Почему природа создала человека несовершенным, оставив его на полдороге?
   
О. Это хороший вопрос до тех пор, пока вы не поняли, что человек может приобрести. Когда вы это поняли, вы осознаете, что эти вещи могут быть приобретены только путем собственных усилий человека. Что может быть развито в человеке, это — сознание и воля, и они могут быть развиты, только если человек осознал, что он не обладает ими. Когда он осознает это, он увидит, что они могут быть только получены, но не даны. Человек создан единственным путем, которым он может быть создан. Все то, что может быть дано — уже дано, ничего больше не может быть дано. В противном случае это было бы то же самое, что взять человека с улицы и сделать его генералом, — он не знал бы, что делать. Это не тема для дискуссии, нам не могут дать этих качеств, мы должны заслужить или купить их. Это единственный путь приобрести их.
   
***
   
Реальное знание, объективное знание — это знание, которое приходит от высшего разума. Такое знание показывает нам, как изучать человека, как изучать Вселенную, а также как изучать одно в отношении к другому. С помощью объективного знания возможно узнать реальный мир путем применения принципов относительности и масштаба и путем знания двух основных законов Вселенной: Закона Трех и Закона Семи.
   
Приближение к объективному знанию происходит путем изучения объективного языка. Вы помните, я говорил, что изучение настоящей системы начинается с изучения нового языка, и я дал вам несколько примеров: центры, деление человека на 1, 2, 3, 4, 5 и т. д., отождествление, учитывание, самовоспоминание. Все это выражения этого языка.
   
Следующей ступенью является изучение самого себя, изучение человеческой машины и понимание места человека во Вселенной. Знание самого себя является одновременно и целью, и средством.
   
Но, как я сказал, если человек хочет развиться, одного знания недостаточно, он должен также работать над изменением своего бытия. Но изменение бытия столь трудно, почти невозможно, если бы не было знания, чтобы помочь ему. Поэтому знание и бытие должны расти рядом, хотя одно совершенно отделено от другого. Ни знание, ни бытие в отдельности не могут дать правильного понимания, так как понимание есть результат одновременного роста знания и бытия.
   
Рост знания означает переход от частного к общему, от деталей к целому, от иллюзорного к реальному. Обычно знание всегда является знанием деталей без знания целого, знание листьев или прожилок и зубцов листьев без знания дерева. Реальное знание не только показывает данную деталь, но также место, функцию и значение этой детали в отношении к целому,
   
В. Если знание существует на различных уровнях, означает ли это, что мы можем иметь только знание, принадлежащее нашему уровню?
   
О. Совершенно верно, но если бы мы имели все знание, которое могли бы получить на нашем уровне, наш уровень изменился бы. Вопрос в том, что мы не имеем всего знания, возможного для нас на нашем уровне, мы имеем его слишком мало.
   
В. Дается ли знание только в прямой связи с настоящей работой?
   
О. С самого начала вам дают некоторые идеи и говорят некоторые вещи о человеческой машине; например, о четырех функциях, о различных состояниях сознания, о том факте, что мы живем в состоянии, которое движется вверх и вниз, иногда ближе к самосознанию, иногда ближе ко сну. Когда вы услышали это, вам советовали также доказать это для самих себя. Если вы только слышите об этих вещах или читаете о них, они остаются просто словами. Но когда вы начинаете проверять их для самих себя, когда вы понимаете каждую функцию в себе и находите примеры из своих собственных чувств и ощущений, связанных с каждой из них, тогда это становится знанием.
   
Бытие есть нечто совершенно отдельное. Вы можете делать всевозможные усилия в вашем настоящем состоянии и все же будете чувствовать, что имеется возможность получить больше от вашего знания, но ваше бытие не адекватно. Поэтому необходимо работать над бытием, делать его более сильным, более определенным. Тогда из тех же слов вы будете способны извлечь больше знания.
   
В. Если, как вы говорите, понимание есть результат знания и бытия, то я не могу увидеть, каким образом они объединяются.
   
О. В любой момент вы понимаете нечто, ваше понимание является комбинацией вашего знания и вашего бытия. Понимание есть результат опыта: некоторого опыта в бытии и некоторого в знании.
   
В. Мне все еще не ясно, что вы подразумеваете под бытием и состоянием бытия.
   
О. Вместо того, чтобы искать определения, попытайтесь найти иллюстрации. Бытие человека есть все, чем он является. Многое входит в бытие. Вы можете быть более сознательным или более спящим, более разделенным или более цельным, более заинтересованным в некоторых вещах и менее заинтересованным в других вещах; вы можете лгать больше или лгать меньше, не любить ложь или лгать без всякого смущения, быть более последовательным или менее последовательным, иметь чувство механичности или не иметь его; вы можете не иметь никаких больших противоречий в себе или можете состоять из противоречий, иметь сравнительно мало отрицательных эмоций или быть погруженным в них. В общем, состояние бытия означает большую или меньшую последовательность действий. Когда одна вещь противоречит другой слишком сильно, это означает слабое бытие. Мы не осознаем, что, если человек очень непоследователен, это делает его знание непрочным. Развитие только одной линии, либо знания, либо бытия, дает очень плохие результаты.
   
Бытие включает всю вашу силу “делать”. Знание является только вспомогательным, оно может помочь. Но для того, чтобы изменить наше бытие, — и к этому относится знание, — мы должны сначала осознать и понять наше сегодняшнее состояние. Как только мы начинаем понимать состояние нашего бытия, мы начинаем учиться тому, что делать с собой.
   
В. Что вы имели в виду, когда сказали, что развитие только одного знания или только одного бытия дает плохие результаты?
   
О. Возможно, вам поможет, если я скажу вам, как впервые услышал об этом. Если знание развивается вне бытия, результатом будет “слабый йог” — человек, знающий все и ничего не способный делать. Если бытие развивается в стороне от знания, результатом будет “глупый святой” — человек, способный делать все, но не знающий, что делать.
   
Если вы сравните настоящую систему с другими, вы найдете, что именно в значении, которое она придает этой идее бытия, она отличается от других систем, философских и разных иных. Другие системы имеют дело со знанием или поведением. Они допускают, что такими, какими мы являемся, мы можем знать больше или вести себя различно. В религиозных системах “вера” и “поведение” обычно рассматриваются как добровольное бытие. Каждый может быть хорошим или плохим — это произвольно. Но настоящая система несет идею различных уровней бытия. На нашем сегодняшнем уровне бытия имеется одно знание, одно поведение, одна вера, — все это определяется бытием. Но сначала приходит знание — как мало мы знаем. Вы начинаете изучать себя: вы осознаете, что являетесь машинами, но что вы можете стать сознательными. Машина начинается на некотором уровне бытия. Все, что она может или не может делать, зависит от этого уровня. Попытайтесь понять, что подразумевается под бытием, уровнями бытия, изменением бытия. Настоящая система говорит, что все — силы, энергия, различного рода деятельность, все они зависят от уровня бытия. Мы не можем знать больше вследствие нашего уровня бытия. В то же время малейшая разница в уровне бытия раскрывает новые возможности для знания и для “делания”. Все наши силы определяются нашим уровнем бытия.
   
В. Я понял так, что все мы находимся на одном и том же уровне.
   
О. Да, по сравнению с человеком № 4. Но имеются люди, которые находятся дальше от уровня человека № 4, и другие, которые находятся ближе к нему. Как и во всем другом, здесь имеются степени. Существует значительное расстояние между двумя уровнями, но существуют и промежуточные состояния. То же самое в нас: каждый из нас может быть различным в различные моменты.
   
Имеется небольшая разница между людьми, но недостаточно измерять бытие. Все нормальные люди рождаются на одном и том же уровне и имеют одинаковые возможности. Никто не может родиться выше, чем на обычном уровне. Мы не можем достигнуть чего-либо без специальной тренировки. Незначительными различиями среди людей являются различия в функциях, но действительным различием бытия является различие состояния сознания. Различие в функции есть одностороннее различие.
   
В. Можете ли вы подробнее объяснить степени различия между нами и человеком № 4? Я хочу понять.
   
О. Это правильный вопрос; и вы можете понять это путем наблюдения других людей и себя. Имеются люди № 1, 2 и 3, которые вообще не интересуются возможностью развития, или достижением знания, или чем-либо подобным. Затем есть те, которые имеют возможность некоторого понимания, но оно движется от одной вещи к другой — ненаправленный интерес. Затем может быть направленный интерес, начало магнетического центра, встреча с влиянием С и т. д. Поэтому человек 1, 2 и 3 может быть очень разным — он может быть ближе к возможности развития, дальше от этих возможностей или даже без каких-либо возможностей.
   
В. Как может человек понять знание других людей, если сам не находится на том же уровне?
   
О. Имеете ли вы в виду того, кто может учить, кому человек может доверять и т. д.? На том уровне, где мы находимся, мы можем судить о знании людей, но не об их бытии. Мы можем видеть безошибочно, кто знает больше. Но в бытии мы легко можем ошибиться. Допустим, вы встречаете кого-либо, кто знает больше, чем вы, но вы подозреваете, что его бытие ниже. Вы ошибаетесь, ибо не ваше дело судить о его бытии. Оставьте его бытие в покое и попытайтесь поучиться у него. Мы не способны видеть уровни бытия более высокие, чем наш собственный; мы можем судить об уровне бытия только на том же уровне, что и наш, или более низком. Важно помнить этот принцип.
   
В. Является ли настоящая система системой знания?
   
О. Настоящая система — не столько система знания, сколько система мышления. Она показывает, как думать иначе, что означает думать иначе, почему лучше думать иначе. Думать иначе означает думать в иных категориях.
   
Одна вещь имеется на нашем пути — мы не знаем, что означает “знать”. Мы должны попытаться понять, что значит знать; это поможет нам понять, что значит думать в новых категориях.
   
В. Каково происхождение настоящей системы?
   
О. Я не буду говорить о деталях, но о принципе — о том, каково должно быть ее происхождение в принципе. Чтобы служить полезной цели, иметь какой-либо вес, учение должно исходить от людей более высокого разума, чем наш, иначе оно не поможет и мы останемся на том же уровне. Если учение исходит из более высокого уровня, мы можем чего-то ожидать. Если оно исходит из того же уровня, что и наш, мы не можем ничего ожидать. Мы имеем достаточно материала для оценки. Мы можем спросить себя:
   
было ли оно изобретено на том же уровне, что и наш, или на другом уровне? Если количество материала, который мы имеем, не дает нам возможности судить, то мы должны ждать. Но только мы сами должны оценить. Если я скажу вам свое суждение, то вы не сможете проверить это. Полезно размышлять о нем; вы должны найти ответы для самих себя.
   
В. Передавалась ли эта система через поколения в течение веков?
   
О. Как вы можете проверить это?
   
В. Я поверю вашему слову.
   
О. Вы не должны ничему верить.
   
В. Можете ли вы сказать нам, где искать ее происхождение и следы?
   
О. В самих себе. Дала ли она вам что-то, чего вы не имели прежде?
   
В. Определенно, что невозможно понять настоящую систему до тех пор, пока не достигнешь уровня, на котором она была порождена.
   
О. Понимание является относительным. Мы можем понять многие вещи на нашем уровне; только тогда мы можем двигаться дальше. Мы не можем перескакивать через уровни. Несомненно, с помощью настоящей системы мы можем понять лучше самих себя и жизнь, чем с какой-либо другой системой, известной мне. Если мы можем сказать, что получили от нее то, что не могли получить на каком-то другом пути, тогда мы должны продолжать изучать ее. Мы должны иметь оценку. Спустя очень короткое время вы сможете судить о ней. Лично я очень многому научился из этой системы в короткое время и с ее помощью даже начал понимать вещи, с которыми встречался в других системах и не понимал их. Например, возьмем “сон” в Новом Завете. Люди не замечают этой идеи в Новом Завете, и все же там постоянно говорится о нем, говорится, что люди спят, но могут пробудиться, хотя они пробудятся не без усилий. Настоящая система объясняет не только себя, но также то, что истинно в других системах. Она объясняет, что если люди хотят понять друг друга, то понимание возможно только среди людей, которые пробудились. В обычной жизни все является безнадежно запутанным, люди не предназначены для того, чтобы понимать друг друга в обычной жизни. Если бы это имелось в виду, то люди были бы созданы по-иному. Человек должен завершить себя своими собственными усилиями. Мы можем осознать это, если осознаем природу воли и сознания. Способность понимать связана с этим. Если люди начинают работать с целью достижения сознания и воли, они начинают понимать друг друга. В жизни, имея даже наилучшие стремления, мы совершаем грубые ошибки. Люди — машины, они не созданы для того, чтобы понимать друг друга.
   
В. Возможно ли понять причину этой неразберихи? Какова цель бытия, созданного таким образом?
   
О. Увидеть опасность и попытаться начать понимать нашу ситуацию. Люди никогда не понимали друг друга, но в наше время ситуация в жизни становится более сложной и опасной. В то же время люди, такие, какими они являются, служат целям Луны и Земли. Но об этом мы будем говорить позднее.
   
Ошибкой было бы думать о наших временах, как о похожих на какие-либо другие. В настоящее время имеются исключительные трудности и исключительно благоприятные условия.
   
В. Трудности, вероятно, будут увеличиваться со временем? О. Да, но не далее определенного предела — далее такого предела это становится невозможно. Важно осознать не в теории, но путем наблюдения фактов, что люди не понимают друг друга и что ситуация становится более и более усложненной. Если люди имеют пулеметы, это более опасно. А они имеют пулеметы во многих смыслах. Поэтому каждое неправильное понимание становится более глубоким и более сложным. В. Каков же конец?
   
О. Мы не можем сказать, это было бы гаданием. Конечно, мы не можем ожидать от этого чего-либо хорошего.
   
Вы видите, все наши обычные взгляды на вещи ненадежны, никуда не ведут. Необходимо мыслить иначе, а это означает видеть вещи, которых мы не видим теперь, и не видеть вещи, которые мы видим теперь. И это последнее, может быть, наиболее трудно, ибо мы привыкли видеть определенные вещи; это большая жертва — не видеть то, что мы привыкли видеть. Мы привыкли думать, что живем в более или менее комфортабельном мире. Конечно, есть такие неприятности, как войны и революции, но в целом — это комфортабельный и с добрыми намерениями мир. Наиболее трудно отделаться от этой идеи мира, имеющего хорошие намерения. А затем мы должны понять, что мы вообще не видим вещей самих по себе. Мы видим, как в аллегории Платона о пещере, только отражение вещей, так что то, что мы видим, потеряло всякую реальность. Мы должны осознать, как часто нами управляют и контролируют нас не сами вещи, но наши идеи о вещах, наши взгляды на вещи, наши представления о вещах. Это наиболее интересно. Попытайтесь подумать об этом.
   
ГЛАВА III
   
Самоизучение и улучшение — Состояния сознания и функции — Степени сознательности - Деление функций - Самовоспоминание - Механичность -Изучение функций четырех центров - Подразделение центров - Внимание - Формирующий аппарат - Неправильная работа центров - Четыре вида энергии — Остановка утечек — Отрицательные эмоции — Остановка выражения отрицательных эмоции — Изменение отношении.
   
В НАСТОЯЩЕЙ СИСТЕМЕ, КОТОРАЯ ИЗУЧАЕТ ЧЕЛОВЕКА КАК НЕЗАВЕРШЕННОЕ СУЩЕСТВО, особое внимание направлено на самоизучение, и в этом смысле понятие самоизучения связано с понятием улучшения. В своем настоящем состоянии мы можем применять очень небольшую часть из наших сил, но изучение развивает их. Самоизучение начинается с изучения состояний сознания. Человек имеет право быть самосознающим, даже такой, какой он есть, без какого-либо изменения. Объективное сознание требует в нем многих изменений, но самосознание он может иметь и теперь. Однако он не получил его, хотя и думает, что имеет его. Как началась эта иллюзия? Почему человек приписывает себе самосознание? Он приписывает его себе вследствие того, что это его законное состояние. Если он не является самосознающим, он живет ниже своего законного уровня, употребляет только одну десятую своих сил. Но пока он приписывает себе то, что является только возможностью, он не будет работать для достижения этого состояния.
   
По этому поводу возникает следующий вопрос: почему человек не обладает самосознанием, если он имеет для этого все необходимые приспособления и органы? Причиной этого является его сон. Не легко пробудиться, ибо имеется много причин для сна. Часто задают вопрос: все ли люди обладают возможностью пробуждения? Нет, не все: очень немногие способны понять, что они спят, и сделать необходимые усилия для пробуждения. Во-первых, человек должен быть подготовлен, он должен понять свое положение; во-вторых, он должен иметь достаточно энергии и достаточно сильное желание, чтобы быть способным выйти из этого положения.
   
Во всей этой странной комбинации, являющейся человеком, только одно может быть изменено — это сознание. Но сначала он должен понять, что он машина, — для того, чтобы быть способным затянуть некоторые гайки, ослабить другие и т. д. Он должен изучать; именно здесь начинается возможность изменения. Когда он поймет, что он — машина, и когда узнает кое-что о своей машине, он увидит, что его машина может работать в различных условиях сознания, и поэтому будет стараться дать ей лучшие условия.
   
Нам говорили в настоящей системе, что человек имеет возможность жить в четырех состояниях сознания, но он живет только в двух. Мы знаем также, что наши функции делятся на четыре категории. Таким образом, мы изучаем четыре категории функций в двух состояниях сознания. В то же время мы понимаем, что случаются проблески сознания, и что нам мешает иметь больше этих проблесков то, что мы не помним себя, что мы спим.
   
Первое, что необходимо понять при серьезном изучении самого себя, это то, что сознание имеет степени. Вы должны помнить, что вы не проходите от одного состояния к другому, но что они прибавляются одно к другому. Это значит, что если вы находитесь в состоянии сна, то, когда пробуждаетесь, состояние относительного сознания или "бодрствующего" сна прибавляется к состоянию сна; если вы становитесь самосознающим, это прибавляется к состоянию "бодрствующего" сна; а если достигаете состояния объективного сознания, оно прибавляется к состоянию самосознания. Нет резких переходов от одного состояния к другому. Почему нет? Потому что каждое состояние состоит из различных слоев. Как во сне вы можете быть более крепко спящими или менее крепко спящими, так и в состоянии, в котором мы находимся теперь, вы можете быть ближе к самосознанию или дальше от него.
   
Второй вещью, необходимой при серьезном изучении самого себя, является исследование функций путем наблюдения их, изучение правильного разделения их и распознавания каждой из них отдельно. Каждая функция имеет свою собственную профессию, свою собственную специальность. И каждая должна быть изучена отдельно с учетом ее различия и того, что управляется она своим центром или разумом. Очень полезно думать о наших различных функциях или центрах и представлять себе, что они совершенно независимы. Мы не представляем себе, что в нас имеется четыре независимых существа, четыре независимых разума. Мы всегда пытаемся свести все к одному разуму. Инстинктивный центр может существовать совершенно отдельно от других центров, двигательный и эмоциональный центры могут существовать без интеллектуального. Мы можем представить себе четырех людей, живущих в нас. Один, которого мы называем инстинктивным, есть физический человек. Двигающийся человек также является физическим человеком, но с другими склонностями. Затем имеются сентиментальный, или эмоциональный, человек и теоретический, или интеллектуальный, человек. Если мы посмотрим на себя с этой точки зрения, то нам легче увидеть, где мы совершаем главную ошибку в отношении себя, ибо мы принимаем себя за одного человека и всегда одинакового.
   
Мы не можем видеть центры, но можем наблюдать функции;
   
чем больше вы наблюдаете, тем больше материала будете иметь. Это деление функций очень важно. Контроль любой из наших способностей может быть получен только с помощью знания. Каждую функцию можно контролировать, если мы знаем их особенности и скорость.
   
Наблюдение функций должно быть связано с изучением состояний и степеней сознания. Необходимо ясно понять, что сознание и функции — совершенно различные вещи. Двигаться, думать, чувствовать, иметь ощущения — это функции; они могут работать совершенно независимо от того, сознательны мы или нет; другими словами, они могут работать механически. Быть сознательным — это нечто совершенно другое. Но если мы более сознательны, это немедленно увеличивает остроту наших функций.
   
Функции можно сравнить с машинами, работающими при различных степенях освещенности. Эти машины таковы, что они способны работать лучше при свете, чем в темноте: чем больше света в каждый момент, тем лучше работают машины. Сознание есть свет, а машины — функции.
   
Наблюдение функций требует длительной работы. Необходимо найти много примеров каждой из них. При изучении их мы неизбежно увидим, что наша машина работает неправильно; некоторые функции целиком правильны, в то время как другие нежелательны с точки зрения нашей цели. Мы должны иметь цель, в противном случае изучение не дает никаких результатов. Если мы понимаем, что спим, целью является пробуждение; если понимаем, что мы машины, целью является перестать быть машинами. Если мы хотим стать более сознательными, мы должны изучить, что мешает нам вспомнить себя. Таким образом, мы должны ввести некоторую оценку функций с точки зрения того, полезны они или вредны для самовоспоминания.
   
Итак, имеются две линии изучения: изучение функций наших центров и изучение ненужных или вредных функций. В. Является ли наблюдение методом этого изучения? О. Каждый может найти много вещей на этом пути, и это может подготовить основание для дальнейшего изучения, но это недостаточно само по себе. Путем самонаблюдения человек не может установить наиболее важные деления в себе самом, деления как горизонтальные, так и вертикальные, ибо имеется много различных делений; человек не может узнать различные состояния сознания и отделить свои функции. Человек должен знать главные деления, иначе он будет делать ошибки и не будет знать, что наблюдает.
   
Человек является очень сложной машиной; в действительности он не машина, но крупная фабрика, состоящая из многих различных машин, работающих с различными скоростями, на различном топливе, в различных условиях. Таким образом, это не только вопрос наблюдения, но и вопрос знания, и человек не может получить это знание из самого себя, ибо природа не сделала это знание инстинктивным — оно должно быть приобретено посредством разума. Инстинктивно человек может знать, что является кислым, сладким и тому подобные вещи, но инстинктивное знание на этом заканчивается. Поэтому человек должен учиться, и он должен учиться у того, кто учился прежде него.
   
Если вы сделаете серьезное усилие по наблюдению функций в самих себе, вы поймете, что обычно, что бы вы ни делали, что бы ни думали, что бы ни чувствовали, вы не помните себя. Вы не сознаете, что вы присутствуете, что вы находитесь здесь. В то же самое время вы найдете, что, если вы делаете достаточно усилий в течение достаточно продолжительного времени, вы сможете увеличить вашу способность к самовоспоминанию. Вы начнете вспоминать себя более глубоко, начнете вспоминать себя в связи с большим числом идей — идеей сознания, идеей работы, идеей центров, идеей самоизучения.
   
Но вопрос состоит в том, как вспоминать себя, как сделать себя более сознательным? Первый шаг — понять, что вы несознательны. Когда мы поймем это и будем наблюдать это в течение некоторого времени, мы должны попытаться поймать себя в те моменты, когда мы несознательны и постепенно это сделает нас более сознательными. Это усилие покажет, насколько мы сознательны, так как в обычных условиях жизни очень трудно быть сознательным. Здесь вы ставите себя в искусственные условия, вы думаете о себе: "я сижу здесь" или "я есть я" — и даже тогда, когда совсем не можете делать этого. Но в обычных условиях, когда вы думаете о чем-либо, или говорите, или делаете, все отвлекает вас, и вы не можете вспомнить себя. Это выражение "помнить себя" принято умышленно, ибо в обычном разговоре мы часто говорим "он забыл себя" или "он вспомнил себя вовремя". Мы употребляем это выражение только в отношении к крайним формам отрицательных эмоций, но в действительности мы всегда забываем себя и, за исключением очень редких моментов, никогда не вспоминаем себя вовремя.
   
В. Является ли самовоспоминание начальным процессом в настоящей системе?
   
О. Оно является центром начального процесса, и оно должно продолжаться, должно входить во все. Сначала это звучит невероятно, ибо вы можете пытаться вспомнить себя, а затем вы находите, что в течение продолжительных периодов времени это не приходит вам на ум; тогда вы опять начинаете вспоминать об этом. Но усилия такого рода никогда не теряются; кое-что накапливается, и, в определенный момент, когда в обычном состоянии вы были бы полностью отождествлены и погружены в вещи, вы находите, что можете стоять в стороне и контролировать себя. Вы никогда не знаете, когда это будет или как это придет. Вы должны делать только то, что можете - наблюдать себя, изучать и, главным образом, пытаться вспомнить себя; затем в какой-то момент вы увидите результаты.
   
В. Как начать применять память в смысле самовоспоминания? 0. Самовоспоминание в действительности не связано с памятью;
   
это просто выражение. Оно означает самоосведомленность или самосознание. Каждый должен сознавать себя. Это начинается с умственного процесса попытки вспомнить себя. Эта способность вспоминать себя должна быть развита, так как в самонаблюдении мы должны пытаться изучать наши функции отдельно одну от другой — интеллектуальную функцию отдельно от эмоциональной, инстинктивную отдельно от двигательной. Это очень важно, но не легко.
   
В. Имеете ли вы в виду, что мы должны практиковать наблюдение этих различных функций?
   
О. Да, в некоторые моменты дня мы должны стараться увидеть в себе, что мы думаем, как чувствуем, как движемся и т. д. В одно время вы можете сосредоточиться на интеллектуальной функции, в другое время— на эмоциональной, затем—на инстинктивной или двигательной. Например, попробуйте выяснить, о чем вы думаете, почему вы думаете и как думаете об этом. Попробуйте наблюдать физические ощущения, подобные теплу и холоду, или что вы слышите. Затем, каждый раз, когда вы делаете движение, вы можете увидеть, как двигаетесь, как сидите, как стоите, как прогуливаетесь и т. д. Нелегко отделить инстинктивные функции так как в обычной психологии они смешаны с эмоциональными требуется некоторое время, чтобы поставить их на правильное место.
   
В. Будет ли какой-либо смысл в нарушении некоторых привычных действий, таких, например, как ложиться спать вечером в определенное время?
   
О. Механические изменения такого рода могут быть полезны в самом начале самоизучения, но они не могут создать какого-либо постоянного влияния. Они могут помочь вам увидеть нечто, что вы не увидели бы иным путем, но, сами по себе, они не могут создать какого-либо изменения. Изменение должно начинаться изнутри, с изменения сознания, с момента, когда вы начинаете вспоминать себя, или даже раньше, когда начинаете представлять себе возможность самовоспоминания, и это является действительно важным. Только, к сожалению, часто случается, что люди начинают хорошо, затем теряют линию усилий.
   
В. Наблюдение механичности ухудшает ли механичность? Я подразумеваю физическую работу.
   
О. Без работы над сознанием все стороны нашего "я", которые могут быть сознательными, будут становиться более и более механическими. Только очень однообразная работа без каких-либо изменений полностью механична. Если работа является несколько более сложной, тогда чем более она механична, тем она хуже. Ни в какой работе механичность не является полезной — каждый должен приспособляться, изменять методы, чтобы хорошо работать, и для этого каждый должен сознавать, что он делает. Быть умелым в физической работе не означает механичности. Тренировка не делает нас более механическими. Быть опытным человеком значит быть смышленым в отношении работы.
   
В. Двигательный и инстинктивный центры, по-видимому, работают более равномерно и нормально, чем интеллектуальный и эмоциональный. Почему это так?
   
О. Потому что в противном случае люди пойдут налево вместо того, чтобы идти направо, и никогда не достигнут того места, куда хотят прийти. И если бы инстинктивный центр был подобен интеллектуальному и эмоциональному центрам, какими они являются в настоящее время, человек скоро отравил бы себя. Некоторая степень нормальности обязательна для инстинктивного и двигательного центров. Другие центры могут сходить с ума без непосредственного вреда.
   
Чтобы понять механичность человека, очень полезно учиться думать о нем как о машине, изучать функции этой машины и понять главные деления функций не только вообще, не только в теории, но изучать их в их деятельности, изучать, как они работают. Это деление на четыре функции является только предварительным делением, так как каждая из них снова подразделяется. Все это должно быть изучено и понято путем наблюдения, ибо теоретическое изучение не дает того же результата, не ведет к тем же заключениям, не показывает той же истины. Например, очень мало систем признают существование инстинктивного центра, или инстинктивного разума, и я не слышал, чтобы хоть одна система признавала существование независимого двигательного разума. И все-таки двигательный разум играет очень важную роль в нашей жизни, поэтому отсутствие такого деления в значительной степени портит результаты обычного наблюдения человека, особенно в современной психологии, ибо, поскольку этот факт не признается, многим вещам приписывается ложное происхождение. Двигательный центр очень важен для изучения и наблюдения, ибо он имеет другие функции, кроме движения в пространстве, такие, например, как подражание, которое является очень важной функцией в человеке № 1. Кроме того, двигательный центр управляет также снами, и не только снами ночью, но снами в бодрствующем состоянии — мечтами. А так как большая часть вашей жизни проходит либо в действительных снах, либо в мечтах, изучение двигательной функции является наиболее важным. Мы думаем, что более важными являются интеллектуальная и эмоциональная стороны, но в действительности большая часть нашей жизни управляется инстинктивным и двигательным разумами. Поэтому двигательный центр имеет много полезных и много бесполезных функций.
   
В. Имеется ли связь между механическим поведением и двигательным центром?
   
О. Нет, двигательный центр означает только разум, законной функцией которого является управление движениями. Поэтому "двигательный" и "механический" — не одно и то же. Каждый центр может быть механическим, каждая функция может быть более механической или менее механической, более сознательной или менее сознательной. Несомненно, в нас имеются некоторые механические процессы, для которых нет необходимости становиться сознательным, например, физиологические процессы, которые приспосабливаются и управляются их собственным разумом. Но наши действия как целого, как в отношении к самим себе, так и к другим людям, могут стать вредными, если они предоставлены самим себе.
   
В. Всегда ли разговор является механическим? Я часто говорю прежде, чем у меня есть время остановить его.
   
О. В большинстве случаев. Это одна из первых вещей, которую каждый должен наблюдать и бороться с ней. Очень трудно наблюдать и трудно бороться с ней, но это должно быть сделано.
   
В. Я привык думать, что путем разговора о моих наблюдениях я формулирую их. Но теперь, я чувствую, имеется опасность, что наблюдение испаряется в разговоре.
   
О. Может быть очень различный разговор; вы можете говорить ради разговора или можете заставлять себя говорить с усилием. Разговор может быть пробуждением, и он может быть сном.
   
В. Можете ли вы рассказать о каком-нибудь способе создания больших усилий для наблюдения?
   
О. Если вы поставите себя в более трудное положение, например, если примете непривычную позу, вы не будете способны остановить наблюдение. Мы не наблюдаем себя, так как жизнь слишком легка. Если вы голодны, замерзли, устали, вы будете наблюдать себя. Но при цивилизации нет сильных физических ощущений. Мы сглаживаем все вещи, прежде чем они достигают той степени, которая заставит нас наблюдать.
   
В. Является ли это тем родом наблюдения, которое вы рекомендуете нам практиковать? Я полагал, что это наблюдение наших внутренних состояний.
   
О. Все полезно. Изучение машины так же необходимо, как и изучение психологической стороны. Вы не можете изучать одну сторону без изучения другой. Мы должны знать, как работает машина.
   
В. Откуда вы знаете, сколько имеется центров?
   
О. Путем наблюдения. Обычным путем вы можете наблюдать четыре различных функции, которые, очевидно, идут из различных источников, управляемых различными принципами. Самонаблюдение показывает это совершенно ясно, и спустя некоторое время вы не будете путать их.
   
В. Почему современные психологи не приходят к такому заключению?
   
О. Потому что они не знают об этом. Такое деление центров выглядит очень просто, однако тот факт, что оно не известно, показывает, что обычный ум не может обнаружить этого. Обычный ум, если вы возьмете существующую психологию, чувствует нечто различное, но не может определенно сказать, что есть что. Эта идея идет из школ, точно так же, как идея о четырех состояниях сознания. Вы можете найти эту идею в литературе, но описание ее совершенно иное; таким образом, она снова идет из школ и должна быть объяснена устно. Некоторые вещи описаны в книгах, другие никогда не могут быть правильно описаны.
   
В. Таким образом, идея центров является старой идеей?
   
О. Она очень стара, но мы не можем открыть ее до тех пор, пока нам не скажут о ней. Если нам скажут, мы можем понаблюдать себя и найти, что это верно, но сами по себе мы не можем обнаружить ее. Факты доказывают это, ибо она не была обнаружена.
   
В. Где расположены центры?
   
О. Это не имеет значения, так как каждый центр занимает все тело. Нет ни одной клеточки в нашем теле, которая не управлялась бы всеми центрами. Это не следует принимать слишком буквально, например, вы не можете сказать, что интеллект управляет каждой клеточкой, так что имеются ограничения, но, вообще говоря, каждый центр управляет всем-телом различным путем. Мы не можем знать физическую сторону путем обычного наблюдения, однако можем изучать функции, и это дает весь материал, который необходим.
   
В. Значит человек может наблюдать интеллектом? О. Вы не можете делать ничего другого; это единственная часть нас, которая находится до некоторой степени под нашим контролем, поэтому мы можем применять ум для наблюдения. Позже, возможно, вы сможете тренировать другое центры, чтобы делать наблюдения, но на это потребуется время. Разумеется, другие центры не должны быть помехой. Например, если вы отождествляете себя эмоционально с чем-либо, это будет препятствовать вашему наблюдению; вы хотите думать об одном, но отождествление будет постоянно приносить вам другие мысли, другие ассоциации. В течение длительного времени мы должны работать из интеллектуального центра, но в то же время мы должны понять, что не можем пойти с ним далеко, так как он имеет определенные пределы;
   
он проведет вас до определенного пункта, после которого вы не сможете идти дальше, если не примените эмоциональный центр. Но эмоциональный центр должен быть сначала натренирован. Вы должны учиться не выражать отрицательные эмоции, и только если вы делаете это в течение достаточно продолжительного времени, то вами могут быть получены дальнейшие объяснения.
   
В. Нельзя позволять своим эмоциям руководить без вмешательства интеллекта, не так ли?
   
О. Мы могли бы позволить, если бы были в нормальном состоянии, а так мы не знаем, куда они нас заведут. Нет гарантии, что они, поведут нас тем путем, которым мы хотим идти, — мы можем стремиться попасть в одно место, а наши эмоции заведут нас в другое.
   
В. Должны ли эмоции развивать свой собственный разум? О. Я вполне согласен с вами, но что это значит? Это значит, прежде всего, что вы должны учиться контролировать выражение всех неприятных эмоций; только тогда вы сможете эмоционально знать, что делать дальше.
   
В. Вы говорите, что мыслительные и эмоциональные функции совершенно разделены. Не трудно ли вам сказать, в чем разница?
   
О. Нет, это совсем не трудно, необходимо только немного терпения и наблюдения; спустя некоторое время вы увидите совершенно ясно, что такое мышление и что такое ощущение. В. Часто ли три центра работают одновременно? О. Да, но "одновременно" может иметь различные значения. Они работают над одним и тем же предметом очень редко. Все четыре функции могут работать и работают одновременно, но они могут работать над различными вещами. Примером одновременной работы всех четырех функций над одним и тем же предметом могло бы быть творчество.
   
Вследствие своей одновременной работы центры часто становятся очень смешанными, тем не менее их можно различить. Это есть начало самонаблюдения и самопонимания: мы должны понять различные функции и затем начать разделять их.
   
В. Почему двигательный центр может остановить воображение? Например, я нахожу, что садоводство или любая физическая работа помогают остановить его.
   
О. Это значит, что один и тот же центр занят и воображением, и садоводством. Это только доказывает, что воображение есть функция двигательного центра.
   
В. Я не могу понять важности такого деления центров.
   
О. Очень важно видеть, что наш разум разделен на четыре разума, что в нас нет единства, что четыре разума, или функции, совершенно различны. Одно это дает нам другую картину самих себя.
   
В. Как можно различать эмоции и инстинкт?
   
О. Это очень важный вопрос, и он должен быть решен собственным наблюдением и изучением. Инстинктивные эмоции всегда связаны с чем-либо физическим. Так как современная психология не разделяет инстинктивные эмоции от других эмоций, имеется некоторая трудность в понимании разницы. Но когда вы знаете, что они различны, их возможно различить друг от друга.
   
В. Имеется ли что-нибудь, что может управлять непослушными органами или клетками?
   
О. Да, инстинктивный центр. Вы думаете, что мы проживем полчаса, если инстинктивный центр не работает? Он знает правильную и неправильную работу каждого органа. Он всегда старается заставить их работать правильно. Мы думаем, что органы работают сами по себе — это воображение. Они управляются инстинктивным центром. Это есть "инстинкт" в действительном смысле по отношению к человеку.
   
В. Имеет ли качество интеллекта какое-либо отношение к приобретению сознания?
   
О. Да, потому что мы должны начинать с интеллекта. Наш интеллектуальный центр лучше развит или больше находится под своим собственным контролем. Эмоциональный центр более безответственен. Поэтому, так как в нашем владении, в основном, находится интеллектуальный центр, мы должны применять его до тех пор, пока мы либо не станем более сознательными, либо не научимся применять более эффективно другие функции и управлять ими лучше, чем делаем это теперь. В настоящее время мы не имеем контроля над инстинктивной и эмоциональной функциями и имеем минимальный контроль над двигательной функцией. Ими двигают внешние влияния. Мы не можем быть довольными или сердиться без причины, а причина означает нечто внешнее. Позднее работа должна быть в эмоциональном центре, так как главная энергия находится в нем. Интеллектуальный центр является только вспомогательным, но в настоящее время он — это все, что мы имеем.
   
Я хочу сказать вам несколько больше о центрах, это поможет вам понять ситуацию. Некоторые центры делятся на две половины — положительную и отрицательную. Это деление очень ясно в интеллектуальном и инстинктивном центрах. В интеллектуальном центре это есть "да" и "нет", утверждение и отрицание. Вся работа интеллектуального центра состоит из сравнения. Деление в инстинктивном центре вполне очевидно: наслаждение — боль. Вся инстинктивная жизнь управляется этим. С первого взгляда кажется, что эмоциональный центр также состоит из двух половин — приятных и неприятных эмоций. Но в действительности это не так. Все наши страстные и гнетущие эмоции и, вообще, большая часть нашего умственного страдания имеют один и тот же характер — это неестественно для нашего организма. Наш организм не имеет центра для этих отрицательных эмоций; они работают с помощью искусственного центра. Этот искусственный центр — род опухоли — создается постепенно в нас с раннего детства, ибо ребенок растет в окружении людей с отрицательными эмоциями и подражает им.
   
В. Разве инстинктивные эмоции не отрицательны?
   
О. Они могут быть отрицательны, но они законны. Все они полезны. Отрицательная половина инстинктивного центра является сторожем, предупреждающим нас об опасности. В эмоциональном центре отрицательные эмоции очень вредны.
   
Далее, каждая половина центра делится на три части: интеллектуальную часть, эмоциональную часть и двигательную, или механическую, часть. Двигательная часть каждого центра является наиболее механической и наиболее часто применяемой. Обычно мы применяем только механические части центров. Даже эмоциональные части применяются только изредка; что же касается интеллектуальных частей, то они очень редко применяются в обычных условиях. Это показывает, как мы ограничиваем себя, как мы применяем только малую, самую слабую часть нашего организма.
   
Очень легко различить эти три части, когда мы начинаем наблюдать себя. Механические части не требуют внимания. Эмоциональные части требуют сильного интереса или отождествления, внимания без усилия или стремления, ибо внимание привлекается и сохраняется путем притяжения самого предмета. А в интеллектуальных частях вы должны управлять вашим вниманием.
   
Когда вы привыкнете управлять вниманием, вы сразу увидите, что я имею в виду. Сначала характер действия покажет вам, какой центр внутри вас, а затем наблюдение внимания покажет вам часть центра.
   
Особенно важно наблюдать эмоциональные части и изучать вещи, которые привлекают и удерживают внимание, так как они вырабатывают воображение. Изучение внимания является очень важной частью самоизучения, и если вы начнете наблюдать это деление центров на части в дополнение к делению на сами центры, это даст вам возможность различать более мелкие детали и поможет вам изучить внимание.
   
В. Возможно ли для нас таких, какими мы являемся, уделить внимание чему-либо без отождествления?
   
О. Несомненно. Только вы должны различать внимание от отождествления. Внимание может быть управляемо, отождествление является механическим.
   
В. Не сказали ли вы, что мы имеем три рода внимания?
   
О. Нет. Внимание одно, нет другого внимания. Но иногда вы можете действовать без внимания — вы можете делать многие вещи, даже нормальные, логические вещи безо всякого внимания. В других случаях внимание привлекается и сохраняется путем притяжения самой вещи, а в третьем случае внимание является управляемым.
   
В. Я нахожу, что если я управляю моим вниманием даже в течение короткого времени, я не могу воображать.
   
О. Совершенно верно, так как воображение продолжается в механических частях центров, без внимания. Если внимание на чем-то сосредоточено, воображение останавливается.
   
В. Разве управлять вниманием может только тот, кто помнит себя?
   
О. Это более или менее одинаково, но в то же самое время управляемое внимание возможно в обычной жизни. Иногда люди могут управлять своим вниманием и выполнять интересную работу, ничего не зная о самовоспоминании. Хотя управляемое внимание очень близко к самовоспоминанию, все же между ними имеется разница. Внимание может быть только в одном центре, в то время как самовоспоминание требует работы трех или даже четырех центров.
   
В. Не очень ли легко для управляемого внимания стать отождествлением?
   
О. Нет, они совершенно различны. Одно представляет собой максимум контроля, другое — минимум контроля. В отождествлении нет возможности для контроля.
   
В. Можно ли подтолкнуть интеллектуальный центр к работе?
   
О. Развивайте внимание. Вы увидите тогда, что это дает различные результаты. Думайте со вниманием. Не позволяйте себе думать механически. Механическое мышление преобразуется в воображение.
   
В. Какая разница между сознательной и умышленной работой?
   
О. Мы не можем говорить о сознательной работе, так как мы не сознательны. Что касается умышленной работы — если вы совершаете какую-то работу и должны уделять ей свое внимание, то, даже не замечая этого, часть вашего усилия будет связана с сохранением внимания на том, что вы делаете. Но если она становится совершенно механической, то в этом случае вы можете думать о чем-либо еще, тем не менее ваши руки будут по-прежнему совершать ее. Это будет механическая часть центра. Если ваша работа требует постоянного размышления, изобретательности, приспособления, вы должны работать с интеллектуальными частями.
   
Механическая часть интеллектуального центра имеет специальное название. Иногда о ней говорят как об особом центре, и в этом случае он называется формирующим центром, или формирующим аппаратом. Большинство людей используют только эту часть; они никогда не используют лучшие части интеллектуального центра. Но идеи настоящей системы или подобные же идеи вообще не могут быть поняты формирующим аппаратом. Формирующий аппарат имеет определенные пределы. Одной из его особенностей является то, что он сравнивает только две вещи, как будто на какой-то особой границе существуют только две вещи. Затем, формирующий центр любит мыслить в крайностях; например, либо он знает все, либо не знает ничего. Другая его особенность — немедленно искать противоположное. Вы можете отыскать много примеров формирующего мышления. Например, если я говорю, что вы должны сделать это или должны сделать то, люди отвечают:
   
"Но вы сказали, что мы не можем делать!" Если я говорю, что это требует силы воли, они отвечают: "Каким образом, если мы не имеем воли?" Если я говорю о бытии более сознательном или менее сознательном, люди возражают: "Но мы не имеем сознания!" Все это примеры формирующего мышления.
   
В. Можете ли вы дать пример правильно применяемого формирующего аппарата?
   
О. Если интеллектуальный центр работает нормально, то есть, если другие части выполняют свою работу, формирующий центр совершает свою работу вполне правильно. Это регистрирующий аппарат. Мы озабочены только его неправильной работой. Это относится не только к формирующему аппарату, но ко всем механическим частям центров Только когда они начинают работать неправильно, они становятся опасными. Поэтому нет необходимости беспокоиться об их правильной работе; беспокойство должно быть направлено на ликвидацию их неправильной работы. Механическая часть эмоционального центра хочет выполнять работу высшей части;
   
то же происходит с формирующим центром — он хочет выполнять работу интеллектуального центра, и в результате двигательная часть центра включает в себя всю интеллектуальную жизнь обычного человека.
   
В. Как вы рассматриваете людей, изредка бывающих в высших частях центра? У человека могут быть иногда идеи.
   
О. Некоторые комбинации идей могут "случаться", но мы хотим контроля, а не объяснения вещей, которые случаются сами собой. Все может случиться один или два раза, но это не имеет никакой практической ценности или значения, точно так же, как можно найти один или два раза деньги на улице, но жить на них невозможно.