Бертран Рассел
Брак и мораль

Предисловие

В историю XX в. навсегда войдут не только имена политиков, диктаторов и полководцев, но и имена великих ученых, философов и писателей. Среди них имя Бертрана Рассела будет сиять как звезда первой величины.
Бертран Рассел родился 18 мая 1872 г., в одной из аристократических семей Великобритании, корни которой уходят в далекое прошлое, во времена норманнского завоевания. В возрасте четырех лет он остался круглым сиротой и до восемнадцати лет воспитывался в доме своего деда по отцу лорда Джона Рассела, премьер-министра Великобритании. Дед умер, когда внуку исполнилось шесть лет, и Бёрти остался на попечении бабки, леди Френсис. Воспитание было строго пуританским, но лишь благодаря такому воспитанию у Рассела могли появиться черты характера, которые остались неизменными до последних лет жизни: самодисциплина, высокая порядочность, любовь к порядку и упорство в достижении поставленной цели. Кроме того, леди Френсис позаботилась, чтобы внук рос здоровым и крепким – его день начинался с холодной ванны и физических упражнений, – и это помогло ему сохранить в течение всей долгой жизни бодрость духа и здоровье.
Леди Френсис, имея перед глазами пример старшего внука Фрэнка – он был на семь лет старше Бёрти, учился в одной из частных школ и неприязненно относился к своей бабке, – твердо решила, что Бёрти никогда не переступит порог частной школы, хотя это и нарушало традиции британской аристократии. К счастью, в этом ей никто не мог помешать. Учителя приходили к нему домой, и он мог удовлетворить свою любознательность, читая книги из огромной библиотеки своего деда, в которой были не только книги по истории, политике и экономике, но и книги английских поэтов и писателей. Старый одноэтажный особняк, стоявший на склоне холма в большом заброшенном парке, однажды посетила королева Виктория, заглянувшая к своему ушедшему на покой премьер-министру. Говорят, что Бёрти, которому шел пятый год, сидел у нее на коленях, но, скорей всего, это одна из легенд. Мальчик гулял по заросшим травой тропинкам – парк занимал площадь в несколько гектаров – и любил смотреть, как садится солнце, вдали блестит лента реки Темзы и на самом краю горизонта виднеется Виндзорский замок. Всю жизнь Рассел будет стремиться жить там, где есть возможность побродить по зеленым лужайкам, послушать пенье птиц и видеть в небе солнце, не закрытое от взора стенами зданий.
Когда начались занятия по математике, стало ясно, что у мальчика большие способности к этому предмету. После того как он сдал экзамены в школе, где учащиеся проходили в течение года курс, необходимый для сдачи экзаменов, он решил поступать в Кембриджский университет, в знаменитый Тринити-колледж, где учился великий Ньютон и работали многие выдающиеся английские математики. Сдав в 1889 г. вступительный экзамен, Рассел стал студентом и вскоре подружился с одним из преподавателей, молодым математиком Альфредом Нортом Уайтхедом, который был старше Рассела всего на десять лет. Спустя десять лет Уайтхед и Рассел начали работать над одним из выдающихся в истории математики трудов, книгой «Principia Mathematica», в которой авторы, прежде всего Рассел, попытались создать непротиворечивую аксиоматическую теорию математики, построенную на логической основе и с помощью символической (математической) логики.
Обучение в университете, знакомство и дружба с молодыми людьми, ставшими впоследствии видными учеными и философами, помогли Расселу избавиться от скованности и закомплексованности, которые были результатом строгого домашнего воспитания. Вместе с тем острота ума, способность мыслить строго логически и большая эрудиция помогли ему быть на равных в любой компании и аудитории. Однако запреты на все, что связано с сексом, разбудили в нем страстное желание любить и быть любимым.
Это произошло, когда он уже был студентом. Однажды летом он и его старший брат пошли прогуляться и решили зайти к знакомым Фрэнка. В одном из загородных домов жила семья американцев Пирсол-Смит: мать, отец и трое взрослых детей. Старший сын Логан стал впоследствии довольно известным писателем. Старшая дочь Мери была уже замужем за подававшим большие надежды адвокатом, но вскоре развелась с ним, чтобы выйти замуж за Бернарда Беренсона, молодого американского еврея, ставшего впоследствии выдающимся критиком и историком искусства. Младшая дочь Элис была еще не замужем, она была старше Бёрти на пять лет. Всякий раз, как в университете начинались каникулы, студент Рассел непременно появлялся в гостиной дома Пирсол-Смитов, и всем стало ясно, что он по уши влюблен в Элис. Она приняла это как должное, но ее отношение к нему было сдержанным и довольно холодным. Она подозревала – и не ошиблась в этом, – что в груди Бёрта Рассела кипит любовная страсть.
«Для меня, как и для Гёте, – писал Рассел спустя многие годы, – Америка казалась романтической землей свободы. Благодаря им (т. е. Пирсол-Смитам. – Перев.) я освободился от многих предрассудков, которые так мешали мне дома. И прежде всего мне было приятно, что они были совершенно лишены того, что называют хорошим вкусом». Однако для Пирсол-Смитов и прежде всего для матери семейства Бёрти Рассел был представителем чуждого им класса, про который миссис Пирсол-Смит однажды сказала: «Если бы я жила в Англии, я хотела бы принадлежать к аристократии». В доме своей будущей жены Рассел познакомился с Джорджем Сантаяной, другом Фрэнка, американцем испанского происхождения. Он уже окончил Гарвардский университет по философскому отделению, издал сборник стихов и обдумывал свои философские труды, благодаря которым он стал одним из выдающихся философов XX столетия, обладающим еще и большим литературным даром. «Странно было видеть Бёрти, – писал Сантаяна спустя полвека, – и особенно его брата, обедающими у этих американских квакеров, и слышать, как сестры обращаются к старшему брату, называя его Фрэнк. Я ни разу не слышал, чтобы его так называли друзья или его жены. Но Расселы никогда не осознавали свое истинное место в мире, потому что для них было характерно сочетание гениальности с глупостью и беззаботностью».
Окончив осенью 1893 г. с отличием университет, т. е. сдав так называемый математический tripos, который вызвал у Рассела странное чувство отвращения к математике, он остался в университете еще на год, чтобы прослушать некоторые философские курсы. Философия все больше привлекала его внимание, и поскольку в конце XIX в. в английской философской мысли господствовала гегельянская философия, правда весьма своеобразно интерпретируемая, Рассел примкнул к гегельянцам и специально ездил в Оксфорд, чтобы познакомиться с Брэдли, автором знаменитой книги «Видимость и реальность». В 1894 г. он принял участие в конкурсе, который в случае победы давал Расселу возможность стать fellow Тринити-колледжа. Fellow – это что-то вроде аспиранта, но здесь имеется и существенное отличие: fellow, т. е. официально признанный член коллектива ученых колледжа, получает от колледжа стипендию, живет вне общежития для студентов, ему предоставляется квартира для преподавателей, и он обязан в течение шести лет ежегодно выступать перед учеными колледжа с изложением какой-либо научной работы. Рассел представил на конкурс работу по основаниям геометрир1, которую Уайтхед считал спорной и сомневался, что она поможет Расселу победить на конкурсе. Однако все оказалось иначе, и Рассел почувствовал новый прилив сил.
В сентябре 1894 г. он наконец решился сделать Элис предложение, которое было, конечно, принято. В мае прошлого года он стал совершеннолетним. Вступив в права наследства, он получил довольно большую сумму, завещанную ему отцом. Теперь он и Эллис могли жить одним домом.
Леди Френсис косо смотрела на отношения ее дорогого внука с какими-то вульгарными американскими квакерами. Зная, какими блестящими способностями обладает Бёрти, она уже видела его на дипломатической службе, за которой должны были следовать членство в парламенте и затем пост премьер-министра. Она решила сделать все, что было в ее силах, чтобы помешать этому странному браку. Конечно, она воспользовалась своими связями, – как кто-то сказал, все аристократы в родстве друг с другом, – и добилась того, что Бёрти получил место секретаря в британском посольстве в Париже. Правда, без жалования и на ограниченный срок. Он покорно поехал в Париж, но заявил бабке, которую начал ненавидеть, что он все равно женится на Элис, когда вернется.
Брачная церемония совершилась 13 декабря 1894 г. в молельном доме квакеров в Лондоне. Шафером был Чарлз Тревельян, один из кембриджских друзей Рассела, на церемонии не было никого из его родственников. За два дня до этого он получил письмо от леди Френсис, в котором содержался печальный упрек. «Когда ты был ребенком и потом подростком, мне было так приятно видеть, как ты всегда был готов принести извинения за плохой поступок, с благодарностью принимал порицание или предупреждение и легко отказывался от своих требований, если они были неприятны другим. Мы верили в тебя, и ты оправдывал наше доверие, и мы все были счастливы и любили тебя».
Новобрачные решили совершить путешествие в Берлин, где Элис собиралась познакомиться с женским движением и его поддержкой со стороны социал-демократической партии Германии. Рассел хотел прослушать курс политэкономии в Берлинском университете и позаниматься в библиотеках, чтобы подготовиться к своему докладу в Тринити-колледж. Вместе с неослабевающим интересом к математике и философии его все больше начинали привлекать к себе социальные и этические проблемы. По возвращении из Берлина он написал свою первую книгу «Германская социал-демократиям, которая вышла в свет в 1896 г. В ней он цитирует Энгельса и. пишет, что «социальная демократия не просто одна из политических партий и не только экономическая теория; это полная и самодостаточная философия человеческого общества и его развития, иными словами, это религия и этика. Рассматривать труды Маркса или цели и убеждения его последователей лишь с узкой экономической точки зрения, значит не заметить ни сути, ни духа этих великих трудов». Интересно, что Рассел встречался с вождями партии Вильгельмом Либкнехтом и Августом Бебелем.
Случилось так, что его приятель Мак-Таггарт, впоследствии ставший известным философом, просил Рассела прочесть вместо него курс лекций, поскольку сам должен был по семейным обстоятельствам поехать в Новую Зеландию. Лекции были посвящены философии Лейбница, которого Вольтер сатирически представил в образе доктора Панглоса в своей повести «Кандид». Из этих лекций родилась третья книга Рассела «Критическое объяснение философии Лейбница», увидевшая свет в 1900 г. В процессе работы над книгой Рассел пришел к убеждению, что идеализм как философское мировоззрение несовместим с идеей математической истины. Он начинает скрупулезное исследование оснований математики, которое отмечено выходом в свет книг: «Эссе об основаниях геометрии» (1897), «Принципы математики» (1903) и наконец трехтомного труда «Principia Mathematica» (1910–1912), написанного вместе с Уайтхедом. Благодаря этому труду имя Рассела было навсегда вписано золотыми буквами в историю математики.
Между тем казавшаяся вначале счастливой семейная жизнь супругов стала постепенно омрачаться несходством характеров и интеллектов, которое предвидела леди Френсис, умершая в 1898 г. В октябре 1899 г. началась англобурская война. «До этой войны, – писал Рассел, – мы хорошо ладили с Элис. Когда началась война, я принял ее очень близко к сердцу. Элис не могла этого понять – для нее как для иностранки эта война была чуждой. В начале войны я был более или менее империалистом. Но в ходе войны во мне произошла резкая перемена: во мне пробудились любовь к людям и ужас перед применением насилия – и неожиданно для себя самого я стал на сторону буров. Элис была удивлена и возмущена такой переменой. Однажды во время нашей беседы с друзьями она вдруг сказала, что не хотела бы иметь от меня ребенка. Вероятно, разрыв наших отношений никак не связан с этой войной, но в действительности он начался именно тогда». Но до разрыва было еще далеко.
Они продолжали жить вместе, вместе ездить летом на отдых, делая вид, будто ничего не случилось, и обманывая даже близких друзей, которые не догадывались о том, что их любви пришел конец. «Полагаю, она (Элис. – Перев.) никогда не осознает, что у людей есть гораздо более важные интересы, чем хорошо одеваться и вкусно поесть, – писал он и далее добавлял: Я знаю, что я поступаю скверно, заставляя ее страдать; мне становится очень больно всякий раз, как я подумаю о ее одиноком существовании, когда я брошу ее». В начале 1905 г. Рассел записал в дневнике: «Я, по-видимому, победил чувство отчаяния и научился вести modus vivendi с Элис. Я стараюсь не смотреть на нее, и меня не трогают ее неискренние слова и неуклюжие движения».
Так проходил год за годом, и для Рассела стала привычной мысль, что его личная жизнь не удалась. Это настроение выражено в наброске, озаглавленном «Зачем люди продолжают жить?». Рассел спрашивает: «Для того, кто не верит в «другой мир» на небесах или же в мистическую трансфигурацию этого мира, существует ли какая-либо возможность усилить жажду жизни с помощью чего-то вроде надежды или убеждения, которые можно было бы назвать религиозными? На этот вопрос существует, – заключает он, – лишь отрицательный ответ». От этого мрачного настроения было, как всегда, только одно лекарство – работа. И проделанная Расселом вместе с Уайтхедом работа была выше человеческих сил. В течение девяти лет они трудились, не зная отдыха, над трехтомным трактатом, где были сотни страниц, испещренных символами, понятными лишь посвященным и еще более чуждыми, чем даже нотная запись музыки. Окончание работы вызвало у Рассела не чувство облегчения, а чувство пустоты. «В моей личной жизни, – писал он, – не было ничего, кроме ошибок. Я предал свои идеалы и не смог принести ни себе, ни другим счастья. В результате я привык относиться цинично к людям и личному счастью. И у меня остался только один идеал – моя работа. По крайней мере, в ней одной я не разочаровался и не пошел на компромиссы, которые гибельны для веры».
Весной 1911 г. у Рассела начался роман с Оттолин Моррел, женой члена парламента Филиппа Моррела, с которым Рассел был знаком через своих друзей. Оттолин была моложе Рассела всего на год. Ее семейная жизнь была счастливой, у супругов подрастала дочь Джулиан. Рассел, познакомившись с Оттолин, узнал от нее, что она встречала его в детстве у знакомых и потом еще раз, когда он был уже студентом. Теперь, вспыхнувшая как пожар, любовь Рассела немного испугала ее, но благодаря встречам и особенно беседам с Расселом, он все больше нравился ей, и она в конце концов влюбилась в него. Конечно, сыграло свою роль и то, что ее отношения с мужем были уже чисто дружескими, и она еще не утратила способность любить. Их окружала толпа родственников, друзей и знакомых, так что скрыть любовную связь не было никакой возможности. Первым догадался о ней Логан Пирсол-Смит, старший брат Элис и близкий друг Филиппа Моррела. Он был в ярости и, не стесняясь в выражениях, высказал все, что он думает о Расселе своему другу Филиппу Моррелу. Как ни странно, тот очень спокойно воспринял этот донос и дал понять, что знает о романе своей жены с Расселом и не собирается устраивать из-за этого скандал для публики. И Элис и Логану пришлось смириться с фактом. Элис согласилась жить отдельно, получая от Рассела деньги на жизнь и время от времени появляясь вместе с ним на публике, чтобы люди не подумали, будто их семейная жизнь закончилась крахом.
Для Рассела все предвоенные годы были счастливыми. Хотя ему и Оттолин приходилось встречаться урывками, но иногда, во время летних каникул, они могли проводить вместе несколько дней. Оттолин в первые дни знакомства испытывала трепет перед острым, как бритва, интеллектом Рассела, но постепенно она стала на равных вести с ним дискуссии по философским вопросам. Она училась в Оксфорде в женском колледже и прослушала там курс философии и логики, так что ей нетрудно было в конце концов понять Рассела. Но и ему общение с Оттолин дало очень много. Высокое чувство красоты природы, музыки и поэзии, которым Оттолин обладала в высшей степени, и ее религиозные чувства оказались для Рассела заразительными, и перемена, давно назревавшая в нем, стала заметной для всех.
Некоторым стало казаться, что появился какой-то новый Рассел, более человечный, более снисходительный и терпимый к глупостям и противоречиям людей. Конечно, Оттолин пыталась пробудить в Расселе, как ей казалось, дремлющее религиозное чувство. Рассел очень любил Оттолин и очень хотел пойти ей навстречу, но любовь к истине оказалась сильнее любви к Оттолин, и это едва не привело к разрыву. К счастью, они помирились, оставшись каждый со своими взглядами и убеждениями,
В самый первый год их любовных отношений Рассел начал работать над книгой по философии, заказанной ему издательством, в котором выходили книги для самой широкой публики и продавались по самой низкой цене, всего за один шиллинг. Конечно, книга могла быть только популярной. Она вышла летом 1912 г. под названием «Проблемы философии», сразу выдержала десятки переизданий и издается до сих пор. В ней Рассел изложил очень простым и доступным языком свои открытия в области математической логики. Вот небольшой фрагмент из этой книги, характеризующий кредо автора, которому он будет следовать до конца жизни.

Жизнь человека, живущего инстинктивно, замкнута в круге его частных интересов: сюда относятся его семья и его друзья, но внешний мир остается вне него, если только мир не вторгается в этот круг, помогая или мешая инстинктивным желаниям. Есть в такой жизни что-то лихорадочное и ограниченное по сравнению с жизнью философа, спокойной и свободной. Этот частный мир инстинктивных интересов – очень маленький. Его окружает огромный и всесильный мир, который должен рано или поздно превратить в руины наш частный мирок. Если только мы не распространим наши интересы на весь окружающий мир, мы будем находиться в состоянии гарнизона осажденной крепости, знающего, что враг не позволит покинуть крепость и что, следовательно, капитуляция неизбежна. В такой жизни не может быть покоя, но только постоянная борьба между импульсивными желаниями и полным бездействием воли. Чтобы сделать нашу жизнь великой и свободной, мы должны тем или другим путем покончить и с этой тюрьмой и с этой борьбой.

В годы, предшествующие Первой мировой войне, академическая карьера Рассела продолжалась весьма успешно. Он участвовал в Международном конгрессе философии, логики и истории науки, где встретился с Пеано, итальянским математиком, также, как и Рассел, занимавшимся основаниями математики, читал лекции в Сорбонне и наконец в мае 1908 г. был избран членом Королевского общества. Когда он уже не мог из-за истечения срока более оставаться fellow, руководство Тринити-колледж предложило ему должность лектора на очень выгодных условиях: 250 фунтов в год, квартира в здании колледжа и две лекции в неделю с нерегулярными семинарскими занятиями. Рассел читал курс математической логики, используя и упрощая материал «Principia Mathematical. Курс посещали пять-шесть студентов, но все они потом сделали прекрасную академическую карьеру.
В октябре 1911 г. среди учеников Рассела появился долговязый студент из Австрии, плохо говоривший по-английски, но отказывавшийся говорить по-немецки. Это был Людвиг Витгенштейн, которому было тогда 22 года.
Он был сыном богатого еврея-предпринимателя, получил профессию инженера и, к неудовольствию отца, считавшего желание сына стать философом блажью, уехал в Кембридж к Расселу. Сначала вопросы, которые задавал новый ученик, и его упрямство заставили Рассела думать, что тот просто глуп. Однако очень скоро беседы со студентом привели к тому, что он пересмотрел свое решение. Ученик обратил на себя внимание и других преподавателей, в их числе Джорджа Мура, автора знаменитого труда «Printipia Ethica». В июне 1912 г. комитет колледжа по присуждению ученой степени обратился к Расселу с просьбой стать научным руководителем студента Витгенштейна Всего через полгода отношения между Расселом и его учеником приобрели характер дискуссии равного с равным, причем Рассел все чаше стал прислушиваться к мнению ученика о своих работах.
Начало XX в. было отмечено как розовыми надеждами либералов и социалистов, так и мрачными прогнозами пессимистов, к числу которых принадлежал и Рассел. Он с ужасом ожидал, когда разразится война, и осуждал политику британского правительства, которое заключило военный союз с Францией против Германии. В марте 1914 г. он отправился в Америку читать лекции и вернулся в Англию в июне того же года. Рассел решил выступить против войны, а это значит, что он стал заниматься политикой, которую раньше презирал. Правда, он принимал участие в выборной кампании в пользу кандидата в члены парламента Филиппа Моррела. Но это был лишь незначительный эпизод. Сейчас все обстояло гораздо серьезнее, потому что противники войны могли собраться в небольшом зале, тогда как ее сторонники насчитывали миллионы, практически все население Великобритании. Рассел мог помочь противникам войны только одним способом – своим пером. Сначала им был написал памфлет «Война – источник страха», затем в одном из престижных американских журналов «Атланта к – мансли» появились статьи «Возможен ли перманентный мир?», «Война и непротивление» и др., которые обратили на себя внимание правительства и с восторгом читались в Кембридже. Между прочим, совет университета в феврале 1915 г. решил избрать его fellow с правом вести исследовательскую работу, поскольку истек его договор на чтение лекций. В октябре того же года ему вновь было дано право читать лекции.
Кроме статей в печати, Рассел начал выступать на собраниях противников войны. Чем дальше шла кровопролитная война, тем многочисленнее становились эти собрания. Ораторское искусство дается немногим, но Рассел, несомненно, владел им, и этому, очевидно, помогало умение логически мыслить и строить доказательства, которое было необходимо ему как лектору. Пропагандистская деятельность Рассела вызывала все большее недовольство правительства. Вскоре нашелся повод применить к нему административные меры. В марте 1916 г. был приговорен к тюремному заключению на два года один из тех, кого стали называть conscientious objector, т. е. человек, отказывающийся принимать участие в войне по этическим соображениям. В апреле Рассел написал текст листовки, в которой излагались факты, связанные с приговором суда. Противники войны начали раздавать листовку на улицах Лондона. Власти арестовали несколько человек, разбрасывавших листовки, и Рассел написал заметку в газету «Тайме», в которой говорилось, что текст листовки написан им и он один должен нести ответ перед законом. Это уже был вызов правительству, и Рассел был привлечен к суду. Он был приговорен к штрафу в размере ста фунтов или же к тюремному заключению на два месяца. Затем судебные исполнители явились на квартиру Рассела в Кембридже и вывезли из нее все его вещи, которые должны были быть проданы с аукциона, чтобы покрыть сумму штрафа. Коллеги Рассела собрали нужную сумму, и от распродажи были спасены книги, кое– что из мебели и личные вещи. Власти сочли это слишком мягким наказанием и, по-видимому, оказали давление на руководство колледжа, которое разорвало свой договор с Расселом относительно чтения лекций. Это вызвало бурю протеста в академических кругах, поскольку впервые в Великобритании профессор университета был изгнан из него в угоду правительству. Это было тем более возмутительно, что подобные случаи имели место в Германии, но там руководство университета упорно отстаивало свои права на независимость.
Тогда же Рассел получил приглашение от ректора Гарвардского универ ситета прочитать курс лекций, но Министерство иностранных дел потребовало, чтобы ему было отказано в выдаче загранпаспорта.
Рассел восторженно приветствовал Февральскую ре волюцию в России и ожидал, что Временное правительство заключит сепаратный мир с Германией, который мог бы стать толчком для прекращения войны. Если бы это произошло, вероятно, не было бы Второй мировой войны, которая явилась, по сути дела, следствием войны 1914–1918 гг. Октябрьский переворот Рассел встретил настороженно, но приветствовал заключение Брестского мира. Эксперимент, затеянный большевиками, очень интересовал его.
Между тем война, принимавшая затяжной характер, втянула в свою орбиту Соединенные Штаты, остававшиеся до апреля 1917 г. нейтральным государством. На Западном фронте появились американские и канадские (среди них было много американцев) войска. Рассел продолжал выступать на собраниях с речами против войны от лица всех недовольных политикой правительства. В начале 1918 г, в левой газете «Трибюнал» появляется статья «Предложение заключить мир со стороны Германии», написанная по просьбе редакции газеты. В статье не было ничего криминального, кроме одной опрометчивой фразы о том, что правительство воспользуется находящимися в Англии американскими войсками в случае антивоенных забастовок. Эту фразу можно было понимать как гротескное преувеличение, но для властей она была как подарок судьбы. Рассел получил повестку в суд по обвинению в оскорблении Его Величества, т. к. неверно истолковал его отношения с Соединенными Штатами Америки. Суд приговорил Рассела к шести месяцам тюремного заключения второй степени, т. е. без права переписки, без права читать и писать, но без привлечения к принудительному труду. Сначала Рассел принял решение суда очень спокойно – он устал от речей, от встреч с людьми и думал, что тюрьма будет своего рода монашеской кельей, где он сможет спокойно обдумать свои будущие философские труды. Но когда он узнал об условиях содержания в тюрьме, его охватил страх. К счастью, удалось с помощью связей добиться смягчения решения суда, и Рассел стал отбывать заключение в тюрьме первой степени, где разрешалось читать, писать и питаться за свой счет. Расселу позволили жить по своему распорядку и писать больше писем, чем положено, но уже через месяц он почувствовал, что ему тяжело переносить одиночество – беседы с друзьями и подругами всегда были для него большим стимулом в работе, – к этому еще прибавилась невозможность совершать прогулки за городом, Рассел пробыл в тюрьме меньше пяти месяцев – он вышел на свободу в конце сентября 1918 г., т. е. раньше срока, за «хорошее поведение» и, конечно, под давлением общественности. Тюремное заключение стало для Рассела водоразделом, за которым начиналась вторая половина жизни. Хотя он все еще был полон энергии и собирался написать несколько философских трудов, но пришел к печальному для себя выводу, что уже не сможет сделать никаких открытий в любимой им математике.
Весной 1920 г. Расселу стало известно, что Советскую Россию собирается посетить делегация Лейбористской партии. Он добился, чтобы его включили в ее состав. Ни для кого не было секретом, что Рассел сочувствует большевикам, а консерваторы и реакционеры, по простоте душевной, даже считали его большевиком. Рассел встретился в Петрограде с A.M. Горьким и с некоторыми представителями университетской интеллигенции. Прибыв в Москву, он сразу попал в Большой театр на оперу «Князь Игорь». Здесь его познакомили с Л.Д. Троцким, и от его острого взгляда не ускользнуло, что тот «глядит в Наполеоны», а его лексикон состоит из банальных фраз. 19 мая он был принят в Кремле В.И. Лениным. Беседа продолжалась более часа. Рассел отметил, что Ленин очень прост в обращении – в нем нет и следа высокомерия Троцкого, что он прекрасно говорит по-английски и очень напоминает одного из кембриджских профессоров своей фанатичной уверенностью в правильности марксистской теории и желанием распространить ее как можно шире. Несколько позднее Рассел был принят Л.Б. Каменевым, тогдашним председателем Моссовета, который показался ему обыкновенным бюрократом.
Члены делегации – как это было принято и позже – проводили время на банкетах, где стол ломился от вин и закусок, и в концертных и театральных залах. Затем делегацию посадили на пароход, который отправился вниз по Волге-реке. Здесь картины страшной нищеты на грани голодной смерти показали Расселу, какой дорогой ценой обходится народу большевистский эксперимент. Сразу после возвращения из России он принялся писать небольшую книгу «Практика и теория большевизма», которая вышла в конце того же года. Настроение, владевшее автором книги, было выражено в двух фразах: «Тот, кто, как и я, верит, что свободный интеллект является главным двигателем прогресса человечества, не может не относиться к большевизму кардинально враждебно, точно так же, как и к римской католической церкви. Надежды, которые поселил в людях коммунизм, достойны восхищения, как и те, что были возбуждены Нагорной проповедью, но их осуществление проводится так же фанатично и, вероятно, принесет так же много вреда».
Осенью 1920 г. Рассел получил приглашение от ректора Пекинского университета прочесть лекции для студентов и преподавателей. В поездке его сопровождала Дора Блэк, университетская преподавательница, с которой у Рассела уже был роман. Китайцы очень хорошо приняли Рассела и его спутницу. Вероятно, они догадывались об их отношениях, но принимали ее за его жену. Лекции прошли с большим успехом, но перед самым отъездом в Англию Рассел неожиданно заболел. У него началось двустороннее воспаление легких, и врачи считали, что нет никакой надежды на выздоровление. К счастью, нашелся молодой врач, который продолжал лечение, и вскоре Рассел начал поправляться.

Только в начале июля 1921 г., прочитав прощальную лекцию, Рассел и Дора, которая была уже беременна, отбыли из Китая в Англию через Тихий океан – с остановкой в Японии, – через Американский континент и затем через Атлантику. Они прибыли в самом конце августа, и Рассел начал торопить адвокатов с официальным получением развода, который Элис согласилась дать ему еще до поездки в Китай. Это было необходимо сделать как можно быстрее, чтобы родившийся ребенок был законным. Адвокаты все устроили, в конце сентября между Расселом и Дорой был зарегистрирован брак, и спустя полтора месяца у него родился сын Джон Конрад, который унаследует после смерти отца титул earl, третий в иерархии английской аристократии, но исторически первый, соответствующий французскому титулу comte (граф). Бертран Рассел получит его в 1931 г. после смерти старшего брата Фрэнка. Вслед за сыном в 1923 г. у него от Доры родилась дочь Кэтрин Джейн.
В 20-30-е гг. Рассел полностью посвятил себя лекционной, преподавательской и публицистической деятельности. За этот период им было написано 26 книг, из них только две – «Анализ сознания» («The Analysis of Mind», 1921) и «Исследование проблемы смысла и истины» («The Inquiry into Meaning and Truth», 1940) – были по-настоящему философскими. Все остальные были написаны для широкой публики и в типичном для Рассела напористом стиле пытались привлечь читателя на свою сторону. К их числу относится и книга «Брак и мораль» («Marriage and Morals», 1929), написанная на основе лекций, прочитанных Расселом в Америке в 1924, 1927 и 1929 гг.
После того как истек срок, предоставленный ему для чтения лекций по математике в Тринити-колледж, Рассел решил посвятить себя вопросам педагогики. Вместе с Дорой он организовал школу для детей в возрасте от двух до семи лет в Бикон-хилл на южном побережье Англии в графстве Сассекс. Дора и он преподавали математику, естествознание, историю и географию. Преподавался также французский язык, были приглашены и другие учителя. Для самых маленьких была подготовительная (детсадовская) группа. Условия были очень хорошими (солнце и море), а зарплата учителей вполне сносной. Кроме того, у каждого из них была своя комната. В этой школе обучались и его дети, Джон и Кэтрин. Расселу пришлось вкладывать в школу свои средства (с этой целью он ездил в Америку), потому что плата за обучение была умеренной, да и богатые люди не спешили отдать своих детей в школу Рассела, социалиста и атеиста (и даже большевика; немногие прочли его книгу о большевизме; между прочим, Уинстон Черчилль ее очень хвалил, но Расселу было неприятно это слышать).
Идея свободы половых отношений для каждого из супругов, которую Рассел пропагандировал в книге «Брак и мораль», оказалась на практике не приемлемой для него. Когда летом 1930 г. у Доры родилась дочь, отцом которой был молодой американский журналист, Рассел почувствовал, что он не может любить ребенка так же, как своих детей. Спустя два года у Доры родился сын от того же молодого человека, и Расселу и ей стало ясно, что развод неизбежен. Летом того же 1930 года в школе в Бикон-хилл появилась молодая красивая девушка, заканчивающая учебу в Оксфорде. Все называли ее Питер. Это была Марджори Спенс, сменившая имя Марджори на Патрицию. Джон и Кэтрин очень полюбили ее и говорили, что она им нравится больше, чем все другие преподавательницы. Между нею и Расселом начался роман. В начале 1935 г. Рассел получил развод. После бракоразводного процесса врач констатировал у него острое нервное истощение и рекомендовал Расселу полный покой, по крайней мере, в течение трех месяцев. Лишь в сентябре 1935 г. Рассел смог вернуться к работе. Он понимал, что ему надо сделать выбор: провести ли остаток дней в одиночестве или же еще раз жениться? В середине января 1936 г. между лордом Бертраном и Патрицией (Питером) Спенс был зарегистрирован брак, а в начале следующего года у него родился от нее сын, которого он назвал Конрад Себастьян Роберт.
После прихода к власти Гитлера, после гражданской войны в Испании всем стало ясно, что война в Европе неизбежна. Она уже шла в Африке и в Азии. В Африке фашистская Италия напала на Абиссинию, в Азии милитаристская Япония оккупировала север и юг Китая и намеревалась захватить английские колонии. Для своей новой семьи и для Джона и Кэтрин спасение от надвигающейся катастрофы, считал Рассел, можно было найти только в бегстве в Америку. Он начал переписку с американскими университетами, предлагая свои услуги. В марте 1938 г. он получил приглашение от ректора Чикагского университета занять должность профессора философии в течение 1938/1939 учебного года. Когда Рассел прибыл на пароходе в Нью-Йорк, начался мюнхенский кризис, который привел затем к захвату нацистами Чехословакии.
Летом 1939 г. закончился учебный год, но ректор университета, хотя это было им обещано, не продлил договор, и Рассел оказался вновь в трудном положении. К счастью, пришло приглашение из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Здесь почти все время светило солнце, сразу за городом была пустыня и в нескольких километрах от центра города – побережье, которое омывал Тихий океан, да и университет находился за чертой города, в Санта Барбара. Казалось, все устроилось на ближайшие три года (в течение этого периода Рассел мог занимать должность профессора университета). Но очень скоро между ним и ректором начались трения (последний считал университет своей вотчиной), и Расселу это начало действовать на нервы. В феврале 1940 г. он получил приглашение из городского колледжа в Нью-Йорке и подал прошение об отставке, которое было с радостью принято. Только после этого Рассел сообразил, что приглашение не носило официального характера. Все, что произошло дальше, было каким-то кошмаром. Расселу пришлось обратиться в суд. Между тем в печати началась истерическая кампания: в каждой газете изо дня в день повторялось одно и то же – Рассел атеист, социалист и развратник. Газеты публиковали письма матерей семейств, в которых говорилось, что они не желают, чтобы их дочерей обучал этот порочный тип. Несмотря на поддержку американских ученых и преподавателей (был создан комитет для защиты Рассела), он проиграл судебный процесс, и его последующие апелляции были отвергнуты.
Снова он оказался в безвыходном положении. Кроме того, что у него на руках были жена и маленький сын, ему еще надо было платить за обучение Джона и Кэтрин. И снова судьба оказалась к нему благосклонной. Мультимиллионер Альберт Барнс, основатель фонда своего имени и владелец бесценной коллекции французской живописи, прочитав газеты, понял, что у него есть реальная возможность заполучить Рассела в качестве лектора для своего колледжа в Мерионе, пригороде Филадельфии. Рассел с радостью принял его приглашение, и между ним и Барнсом был заключен договор на пять лет, согласно которому Рассел обязывался прочесть курс лекций по истории философии, причем он мог читать лекции и в других местах, если они не помешают исполнению его обязанностей по договору. Расселу и его семье был предоставлен небольшой коттедж (Барнс предлагал занять целый особняк, но Рассел отказался). Его гонорар должен был составить 24 000 долларов за весь период.
У Альберта Барнса, как и у многих богачей, были неискоренимая склонность к самодурству и привычка ставить всех на свое место и придираться по пустякам. Когда Рассел начал читать лекции в Мерионе, ему уже пошел седьмой десяток» и ему, конечно, требовалась помощь секретаря. Эту роль взяла на себя Питер, и она стала иногда появляться в аудитории на тот случай, если она будет нужна Расселу. Сидя где-нибудь на заднем ряду, она коротала время, занимаясь вязанием. Именно этот факт Барнс поставил в вину Расселу и, конечно, присовокупил сюда чтение лекций в других местах. Он объявил Расселу, что разрывает с ним договор. Разумеется, это было противозаконно, и Рассел обратился в суд, но коттедж пришлось покинуть и устроиться в маленьком домике без ванны и горячей воды. Снова Рассела спас его литературный дар (в 1950 г. он получит Нобелевскую премию по литературе) – издательство «Саймон и Шустер» заключило с ним договор на издание знаменитой книги «История западной философии» и предоставило аванс. Все оставшееся до возвращения в Англию время Рассел писал эту книгу, работа над которой началась с чтения лекций в Мерионе.
Весной 1944 г. Рассел с семьей возвращается в Великобританию, чтобы занять профессорское кресло и квартиру самого Ньютона в Aima mater, т. е. в Тринити-колледж. Дело в том, что ученый совет и master (ректор) пересмотрели более чем двадцатилетней давности решение лишить его профессорской должности. Почти шестнадцать лет Рассел остается фигурой, которая прекрасно вписывается в establishment, простивший ему даже развод с третьей женой и женитьбу на Эдит Финч в 1952 г. не в последнюю очередь за его четко выраженную антикоммунистическую позицию. Однако испытания термоядерного оружия заставили Рассела примкнуть к тем, кто требовал запретить ядерное оружие. Рассел пишет Альберту Эйнштейну, который горячо принимает его идею объединения ученых всего мира – и западного, и коммунистического – в борьбе против ядерной угрозы человечеству. Появляется манифест Рассела-Эйнштейна и вслед за ним Пагоушское движение, объединяющее всех ученых, которые выступают за запрет ядерного оружия. Одним из инициаторов этого движения был выдающийся французский физик-ядерщик Фредерик Жолио Кюри, коммунист по своим убеждениям.
В начале 60-х гг. движение» требующее запретить ядерное оружие, стало в Великобритании массовым. 6 августа 1961 г., в день, когда над Хиросимой шестнадцать лет назад была взорвана атомная бомба, на Трафальгарской площади в Лондоне состоялся большой митинг, на котором седой как лунь Рассел выступил с речью. В сентябре того же года он и его жена Эдит по решению суда – они обвинялись в пропаганде гражданского неповиновения – были приговорены к двухмесячному тюремному заключению. Всем было ясно, что власти совершили очередную глупость, но Расселу было выгодно для распространения своих идей выступать в роли мученика. Он и Эдит отбывали заключение в тюремном лазарете – адвокаты добились смягчения решения суда – в течение двух недель.
Последние годы жизни Рассел впервые обрел семейный покой и работал над своей последней книгой, которую он назвал – «Автобиография Бертрана Рассела». Первый том вышел в свет в 1967 г., второй – в 1968 г. и третий – в 1969 г. Рассел начал делать заметки о своей жизни еще в 1911 г., более обширная рукопись была завершена в начале 30-х гг. после разрыва со второй женой Дорой. Окончательная редакция вместе с дополнениями в виде цитат из своих писем и ответов адресатов составила опубликованный текст книги.
Рассел скончался в своем загородном доме 2 февраля 1970 г.
* * *
Книга «Брак и мораль» вышла в свет очень давно, более семидесяти лет назад. Кое-что в ней, несомненно, устарело, некоторые оценки Рассела (отношение к христианству и средневековью) вызывают справедливую критику, поскольку взгляды Рассела в этих и некоторых других вопросах типичны для последователя позитивизма. Однако книга вызывает и сейчас живой интерес как тем, что это еще одна непереводившаяся ранее на русский язык книга всемирно известного философа и гуманиста, так и тем, что в ней затронуты вопросы, касающиеся жизни каждого человека. Бертран Рассел не один раз напоминает читателям этой книги, что само существование рода человеческого, т. е. существование на планете Земля биологического вида homo sapiens, зависит от того, насколько глубоко чувство любви, соединяющее духовно и телесно мужчину и женщину. Зависит оно также от того, насколько серьезно они осознают свою ответственность, беря на себя заботы о воспитании своих детей. В книге много говорится о половых отношениях, о свободной любви, о праве каждого из супругов на измену – автор поддерживает фрейдистов, для которых секс – главный фактор, определяющий психологию и даже интеллект человека, хотя он как логик и математик не согласен с ними во всем, что связано с наукой и отчасти литературой.
Всем давно и хорошо известно, что в действительности существуют два вида любви, которые отличаются между собой, как небо и земля. Об этом прекрасно сказал М.М. Пришвин.

Одна как у животных: получил и отпихнул ногой или швырнул, как Стенька швырнул в Волгу свою княжну, как огромное большинство мужчин представляет себе любовь к женщине.
И есть другая любовь, в которой приходит свое утверждение никому не ведомым, каким-то прекрасным чертам любимого человека; эта любовь как признание, как выход одинокому в «люди». Мы измеряем любовь по делам их (людей), направленным к счастью нового человека (ребенка). В таком понимании любовь называется браком.

Ясно, что та любовь, которая сводится к удовлетворению сексуального желания, не может быть долговечной; людям, которых на одну или две ночи соединяет постель, противна сама мысль о детях. Народ, ничего не знающий о нормах морали в отношениях между полами (sexual morality по Расселу), называет такую любовь беспутством и распутством. Это означает, что народ рассматривает любовь и, более узко, половые отношения с точки зрения норм традиционной морали, хотя она так не нравится Расселу, – критике этой морали он посвятил много страниц в своей книге. Рассел, несомненно, прав, когда клеймит ханжей и лицемеров, самозванно присвоивших себе титул защитников «морали» и пользующихся своим положением в обществе для того, чтобы запрещать не понравившиеся им книги, спектакли и фильмы. В то же время несколько комично выглядит его убеждение, что детям от двух до пяти лет надо рассказать (интересно, в какой форме?) о половых отношениях. Вопросы полового воспитания, которые поднял Рассел в книге «Брак и мораль», были решены на Западе после Второй мировой войны, а у нас в 70-80-е гг. Теперь мы то и дело слышим по радио и телевидению слова «шлюха», «трахнуть» и т. д. По телевидению дети, если им не препятствуют взрослые, могут даже видеть половой акт.
Общество напоминает живой организм в том отношении, что оно желает как можно дольше продолжать свое существование и воспроизводить свою структуру. Эти основные функции общества выполняют цивилизация и культура. Половые отношения для всех живых существ связаны с основным биологическим законом воспроизводства вида благодаря передаче из поколения в поколение генетического кода, характерного для данного вида.
Но человеческое общество отличается от любой биологической популяции тем, что оно живет по своим законам, которые предписывают членам общества определенные нормы поведения в зависимости от положения в обществе. Эти нормы определяют положение мужчины и женщины и их обязанности и права в отношениях друг с другом. Эти нормы представляют собой законы и обычаи, которыми определяются брак и семья в обществе на данном отрезке истории.
Безусловно, правы те антропологи, которые доказывают, что вначале была семья, потом возникло объединение связанных общим родством семей, потом племена объединились в союз – так возникло первобытное общество с его зачатками и культуры, благодаря которым только и могло быть обеспечено сохранение вида homo sapiens. Ведь если животное, благодаря инстинктам, почти сразу после своего рождения становится вполне самостоятельным, то человеческое дитя надо выносить, вынянчить, научить говорить и ходить и затем в течение почти двух десятков лет проделать вместе с ним работу по его воспитанию и образованию для того, чтобы из родившегося ребенка получился человек, хотя, конечно, в первобытном обществе этот процесс проходил быстрее. Рассел очень точно отметил тот факт, что инстинкты не играют почти никакой роли в психологии человека и даже половой инстинкт требует определенного периода обучения и практики. По-видимому, это связано с объемом головного мозга человека. Процентное отношение массы мозга человека к массе его тела максимально по сравнению с таким же отношением у других биологических видов. Кроме того, только человеку свойственно умение выразить мысль через слово или символ. Очевидно, именно поэтому процесс овладения знаниями (сюда относятся все виды культуры и определенные виды ремесел и техники) растягивается на долгие годы. Но только благодаря долгому периоду ученичества новым поколениям становятся понятными Гомер и Данте, Рабле и Сервантес, Шекспир, Гёте и Пушкин. Все они и еще сотни не названных мною великих людей являются лучшими представителями человечества, без которых существование современной цивилизации и культуры было бы невозможно.
В жизни каждого из нас случайность играет весьма значительную роль. К числу случайных событий относятся как зачатие ребенка, так и генетические данные, полученные им от своих родителей. В книге «Брак и мораль» есть глава под названием «Евгеника». Когда Рассел читал в 20-е гг. в Америке лекции, которые потом составили отдельную книгу, евгеникой занимались многие генетики. В «Большой медицинской энциклопедии» (первое издание, 1929–1936 гг., в 35 томах) есть статья «Евгеника», написанная известным генетиком Ю. Филиппченко. У меня нет никаких данных о том, что в Советском Союзе проводились какие-либо исследования, связанные с евгеникой, однако известно, что такие исследования проводились в нацистской Германии. Более того, уже во время войны были созданы специальные дома, где чистокровные арийцы (вопрос о чистоте крови или расы относится к числу трудно разрешимых) встречались с чистокровными арийками, чтобы зачать ребенка с арийской кровью. Таким образом, то, о чем Рассел писал в гл. XVIII как о фантастической гипотезе, пыталось осуществить в действительности ведомство рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Правда, неизвестно, по каким критериям (евгеника определяет такие критерии) делался подбор пар для экспериментов и совершенно неизвестно, что стало с родившимися детьми.
В начале 50-х гг. был открыт биохимический механизм передачи генетической информации, и в настоящее время широко проводятся эксперименты, в результате которых возможно изменение генетической информации в процессе ее передачи. По сути дела генетика затрагивает уже ту область, которой пыталась заниматься евгеника. Уже появились люди, рожденные «в пробирке». Остро стоит вопрос об этической стороне этих экспериментов. В связи с всеобщим кризисом морали, который уже отмечал Рассел, вряд ли можно ожидать, что эти эксперименты принесут человечеству пользу.
Но вернемся опять к случайности и ее роли в жизни каждого из нас. Брак и семья – такие же случайные явления, как и пол ребенка. Правда, современная генетика уже может изменить пол новорожденного, но какова цена таких экспериментов покажет лишь будущее. О том, какова роль случайности в браке и, следовательно, в характере вновь возникшей семьи, хорошо сказал Бернард Шоу.

Когда женщина, – писал он, – выбирает себе мужа или когда мужчина выбирает себе жену, они должны хорошенько обдумать, что за человек, которого они выбрали себе в мужья или в жены: эгоист он или альтруист, любящий приказывать или послушный, грубый и властный или ангел во плоти, скупой или мот, осмотрительный или беззаботный, кроткий или мстительный, скрытный или общительный, приятный собеседник или зануда – и еще великое множество различий и оттенков, благодаря которым браки так сильно отличаются друг от друга.

Но ведь все эти различия и оттенки являются результатом случайных событий, с одной стороны, связанных с наследственностью мужа или жены, а с другой – с тем жизненным опытом и привычками, которые муж или жена приобрели на своем жизненном пути, начиная от детского сада и до седых волос, и которые также являются результатом случайных обстоятельств. Многие, прочитав это, быть может, скажут: выходит, по-вашему, брак – это лотерея, а где же разум и воля тех, кто вступает в брак?
Вопрос поставлен правильно, и ответ на него раньше искали в родословных жениха и невесты, потому что сто и более лет назад браки заключались между семьями, жившими в одном селе или городе не менее ста лет. Согласия девушки или парня на брак даже и не спрашивали. В художественной литературе такие браки рассматриваются как несчастливые, но художественную литературу, т. е. писателя в первую очередь, интересуют лишь исключительные случаи, такие как, например, брак Эммы Бовари или Анны Карениной. Большинство браков нельзя назвать ни счастливыми, ни несчастливыми, потому что в них постепенно, благодаря взаимному воспитанию и общей судьбе, возникает глубокое чувство взаимопонимания и дружбы, которое дороже романтической любви, которую восхваляет Рассел.
Все случаи романтической любви, которые приводит в пример Рассел, относятся к литературе. Например, Тристан и Изольда, Ромео и Джульетта. Но уже в случае, послужившем сюжетом для романтической трагедии Шелли «Семья Ченчи», историки не видят ничего возвышенного, а только проявление низменных страстей и стяжательства. Что же касается великих фигур романтического движения, то о них можно сказать словами Бернарда Шоу: «Байрон, Шелли и Мери Вулстонкрафт рассматривались при жизни как совершенно безнравственные личности. Но спустя полвека после их смерти они стали кумирами читающей публики». Пушкин знал о том, что «среди детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он [поэт]». Именно этим объясняется столь характерный для эпохи романтического движения разрыв между поэтическим творчеством и жизнью поэтов и писателей того времени. В литературе и искусстве остаются только произведения, а их авторы интересуют лишь немночисленных историков литературы и искусства. Впрочем, романтическое движение, кроме поэзии, создало еще и великую музыку. В историю музыки навсегда вошли имена Шуберта, Шопена и Листа.
Одним из важных и злободневных вопросов, затронутых в книге «Брак и мораль», являлся вопрос о проституции. Все, что было высказано Расселом по этому поводу» остается в силе. Однако со временем все на свете меняется и, как правило, далеко не в лучшую сторону. Если раньше, до Второй мировой войны, проституция носила ограниченный характер, то теперь это уже массовое явление. Более того, это такой же бизнес, как и любой другой. Проститутки не только поджидают на улице прохожих – это самые жалкие создания среди проституток, – они снимают квартиры, где принимают клиентов, которые в состоянии оплатить сексуальные услуги; они находятся на хорошем жалованье (равном зарплате менеджера или директора крупной компании) у транснациональных компаний и спецслужб. Профессия проститутки стала престижной и очень выгодной. Социологическими исследованиями установлено, что проституцией занимаются даже замужние женщины, которые не испытывают нужды. Вместе с венерическими заболеваниями, которыми можно заразиться от проституток, появилось новая грозная болезнь – СПИД, от которой пока не найдено средств защиты.
Массовая культура, начавшаяся с сентиментальных фильмов о продавщице универмага (но только не о проститутке!), вышедшей замуж за мультимиллионера, возвела на свой пьедестал сначала Элвиса Пресли, потом «Биттлз», а затем музыкантов и бардов, от которых Шуберт и Шелли переворачиваются в своих гробах. Все они становятся миллионерами, живут с очередной женой на какой-нибудь вилле и зарождают в головах юных неучей мысль, что и те могут стать такими же. Мало кто задумался над тем, какие доходы приносят они хозяевам show– business. Все это, вместе взятое, разрушает основы гуманистической культуры, в основе которой была общечеловеческая, веками создаваемая мораль, непреходящие ценности бытия. Если человечество не одумается, оно придет к финалу, описанному Оруэллом в романе-утопии «1984» (имеется в виду год; роман издан в 1949 г.). Оруэлл умер в самом начале 1950 г. и мог только догадываться, куда приведут общество тенденции аморализма, вседозволенности и public relations (сокращенно PR или по-русски пиар). В романе Оруэлла пиар – основная функция Министерства Правды, сотрудники которого, как и современные пиарщики, создают имидж политическим деятелям, выдавая их за абсолютно честных и порядочных личностей, и интерпретируют происходящие события таким образом, что черное становится белым и наоборот.
В книге Рассела мы, к сожалению, не найдем рассмотрения такой важной проблемы, как нормы морали, и sexual morality в частности, зависят от системы ценностей, принятой в обществе на данном этапе его развития. Однако можно показать, что система ценностей влияет как на экономические отношения, так и на государственный аппарат, точнее, на чиновников, занятых на государственной службе. Понятно, что нравственный климат в семье и даже само ее существование зависят и от состояния экономики, и от государственной политики в вопросах, связанных с трудоустройством, здоровьем и образованием населения, и, наконец, от экологии среды обитания.
Нет ничего удивительного в том, что для массового производства с его новейшими технологиями, требуются ресурсы всего земного шара. Именно этим объясняется глобализация. Рассел в своей книге не раз упоминает идею мирового правительства, которое, как ему кажется, решит все наболевшие проблемы. Как известно, Бертран Рассел был сторонником социализма, но в такой форме, когда капиталисты делятся своими прибылями с трудящимися. Быть может, среди современных олигархов и найдется когда-нибудь новый Роберт Оуэн, но едва ли его судьба будет отличаться от судьбы Оуэна, капиталиста-филантропа, который в начале XIX в. пытался обеспечить для рабочих и их семей нормальные условия существования. Другие капиталисты были возмущены тем, что им придется тратить часть своей прибыли на нужды рабочих, которых они считали быдлом, и объединенными усилиями «помогли» Оуэну разориться.

Глобализация означает, что мировое правительство (мечта Бертрана Расселла и некоторых интеллектуалов) будет состоять из чиновников, находящихся на службе у транснациональных монополий. Однако еще до того, как такое правительство могло бы быть создано, разразится экологическая катастрофа, которая отбросит человечество в пещерный век, а затем вид homo sapiens исчезнет с лица Земли. Правда, остается, как всегда, надеяться на то, что найдутся разумные политики, капиталисты, ученые и деятели культуры, которые попытаются возродить традиционные ценности, лишь благодаря которым возможно существование семьи и, следовательно, человечества.
Ю.В. Дубровин

Глава I
Необходимость моральных норм в отношениях между попами

Два фактора, взаимообусловленные и имеющие первостепенное значение, характеризуют как древнее, так и современное общество – экономическая система и семейные отношения. В настоящее время существуют два теоретических направления, одно из которых рассматривает общество, беря за основу экономические отношения, в то время как другое берет за основу семейные отношения, или отношения между полами, – первое направление было начато Марксом, второе – Фрейдом.
Лично я не придерживаюсь ни того, ни другого направления. Я считаю, что трудно доказать первичность первого или второго фактора, исходя из принципа причины и следствия. Например, нет никакого сомнения, что промышленная революция оказала и оказывает мощное влияние на моральные нормы в том, что касается отношений между полами; но и обратно, семейные добродетели пуритан явились, хотя бы психологически, одной из причин промышленной революции1. Я не готов встать на сторону ни того, ни другого направления, поскольку не вижу с достаточной ясностью их раздельного существования.

Экономика, по сути дела, производит продукты питания и предметы первой необходимости, которые требуются не только для поддержания жизнедеятельности индивида, но и особенно необходимы для поддержания жизнедеятельности членов семьи. Когда меняются семейные отношения, меняются вместе с ними и причины, побуждающие людей к деятельности в области экономики. Должно быть ясно, что не только страхование жизни, но и любые формы частных сбережений перестали бы существовать, если бы дети были отобраны у родителей и их воспитание взяло бы на себя государство, как это предлагал Платон2. Таким образом, если бы государство взяло на себя роль отца, оно ipso facto[1] стало бы единственным капиталистом. Коммунисты самых крайних взглядов утверждают обратное: если государство станет единственным капиталистом, то семья в том виде, в котором она существует, отомрет. Даже если все так и произойдет, невозможно отрицать самую тесную связь между частной собственностью и семьей3, связь, которая взаимно обусловлена, так что нельзя сказать, что является причиной, а что – следствием.
Моральные нормы в отношениях между полами, как будет далее показано, можно рассматривать в нескольких плоскостях. Во-первых, существуют установившиеся обычаи, зафиксированные в праве, как, например, моногамная семья в некоторых странах и полигамная семья в других. Следующей плоскостью будет та, где господствует общественное мнение и где закон не вмешивается в ход вещей. И наконец имеется плоскость, где все оставлено на личное усмотрение, если не в теории, то на практике.
Не было ни такой страны, ни эпохи в мировой истории, где и когда моральные нормы отношений между полами определялись бы с точки зрения разума, т. е. рационально, за исключением, быть может, Советской России4. Я не хотел этим сказать, что обычаи, установившиеся в Советской России в отношениях между полами действительно совершенны; я имел в виду только то, что эти обычаи не являются результатом предрассудков и традиции, как это имеет место, хотя бы отчасти, в обычаях других стран во все эпохи.
Проблема определения, какая система моральных норм в отношениях между полами была бы наилучшей с точки зрения всеобщего счастья и благополучия, чрезвычайно сложна, и ее решение будет меняться в зависимости от многих обстоятельств. В обществе с высокоразвитой экономикой она будет отличаться от общественной системы с примитивной сельскохозяйственной экономикой. Эта система там, где медицинская наука и гигиена добились снижения уровня смертности, будет отличаться от той, где болезни и эпидемии уносят значительную часть населения и особенно детей. Возможно, тогда, когда мы станем более сведущими, мы сможем формулировать эти нормы в зависимости от климата или в зависимости от еды и питья, которые мы употребляем.
Последствия той или иной системы моральных норм в отношениях между полами могут оказаться самыми разнообразными: это и поведение личности, и отношения в семье и между супругами, и жизнь нации, и даже международные отношения. Может случиться так, что эти последствия будут благоприятными в одних аспектах, тогда как в других – неблагоприятными. Прежде чем решать, какая система моральных норм в отношениях между полами будет принята, должны быть рассмотрены и взвешены все возможные последствия данной системы моральных норм. Начнем хотя бы с поведения личности. Последствия принятых в обществе моральных норм были рассмотрены психоанализом. Мы должны обратить внимание не только на поведение взрослого человека, подверженного влиянию общепринятых норм морали, но и на вопросы воспитания детей, поскольку дети начинают подчиняться общепринятым нормам поведения и поскольку – как каждый теперь знает – первые табу приводят к весьма любопытным и непрямым воздействиям. Мы коснулись лишь отдельных сторон того, что связано с проблемой счастливого существования личности.
Следующий вопрос, возникающий в связи с данной проблемой, – это отношения между мужчиной и женщиной. Очевидно, что в этих отношениях, рассмотренных с их сексуальной стороны, что-то более важно и что-то менее важно. Многие, вероятно, согласятся, что здесь гораздо важнее психологический момент, нежели чисто физический. Действительно, в сознании образованных и хорошо воспитанных мужчин и женщин укоренилась идея – она впервые появилась в лирической поэзии, – что любовь становится тем полнее и дороже, чем выше уровень развития личности. Кроме того, поэты проповедовали, что любовь тем драгоценнее, чем она интенсивнее. Однако это довольно спорный вопрос. Многие, вероятно, согласятся, что в любви должно сохраняться равенство и что именно поэтому полигамная семья не может считаться идеальной. При рассмотрении вопроса об отношениях между мужчиной и женщиной необходимо – помимо брачных отношений – учитывать также и внебрачные отношения, поскольку последние будут меняться в зависимости от того, насколько брачные отношения являются преобладающими.
Перейдем теперь к вопросу о семье. В разное время и в разных местах существовали отличающиеся друг от друга виды семьи. Однако патриархальная семья получила наибольшее распространение и, кроме того, стала преобладать над полигамной. Главным мотивом появления моральных норм в отношениях между полами в западной цивилизации еще до принятия христианства была необходимость обеспечить такую степень добродетельности женщины, без которой существование патриархальной семьи становится невозможным, так как становится невозможным определить, кто отец ребенка. Христианство добавило к этому некоторые требования к добродетельности мужчины, психологическим источником которых был христианский аскетизм, и уже в наше время этот мотив был усилен благодаря ревности женщин. С появлением эмансипации ревнивые чувства женщин еще более усилились, хотя в настоящее время, судя по всему, они предпочли бы такую систему норм, в которой свобода предоставлена обоим полам, а не такую, в которой строго соблюдается добродетельность мужчины в той же степени, что и добродетельность женщины.
Отношения, связанные с моногамной семьей, могут быть очень разнообразными. Решение вступить в брак может быть принято самими заинтересованными лицами или же их родителями. В некоторых странах необходим выкуп невесты, в других странах, как, например, во Франции, – выкуп жениха. Что же касается развода, то здесь мы наблюдаем большие различия: от католического запрета на развод до разрешения на развод, если муж считает свою жену слишком болтливой, как это было в Древнем Китае.
Постоянство или квазипостоянство в брачных отношениях наблюдается среди таких видов – среди человеческих существ тоже» – где требуется участие самца в уходе за детенышем. Например, птицы должны непрерывно сидеть на яйцах и в то же время им необходимо питаться. Как и у других видов, самка не может это делать одновременно, и поэтому пищу для нее и детенышей добывает самец. Неудивительно, что птицы могут служить образцом добродетельности. У людей участие отца в воспитании потомства является огромным преимуществом вида homo sapiens, особенно в смутные времена и в условиях нерегулярного роста населения. Однако в современной цивилизации роль отца все в большей степени берет на себя государство, и есть основания полагать, что в недалеком будущем отцы потеряют указанное преимущество, по крайней мере, среди тех классов населения, которые живут на зарплату. Если это когда-нибудь произойдет, то следует ожидать полного краха традиционных норм морали в брачных отношениях, поскольку для матери станет безразличным, кто является отцом ее ребенка. Платон, по-видимому, предложил бы нам пойти еще дальше и поставить государство не только на место отца, но и на место матери. Что до меня касается, то я не слишком-то большой поклонник государства и не слишком восхищаюсь сиротскими приютами, чтобы желать осуществления этой утопии. В то же время не так уже невозможно, что изменения в экономике послужат причиной проведения в жизнь чего-то подобного.
С точки зрения закона отношения между полами рассматриваются двояко: с одной стороны, закон фиксирует те нормы отношений между полами, которые приняты в данном сообществе; с другой стороны, закон защищает обычные права личности в сфере отношений между полами. В последнем случае имеются два главных момента: во-первых, защита женщин и детей от насилия и жестокого обращения; во-вторых, предотвращение венерических заболеваний. Ни тот, ни другой моменты обычно не рассматриваются по существу и именно по этой причине закон не дает эффективного решения вопросов, как это могло бы быть. Заметим в отношении первого момента, что истерическая кампания по поводу белых рабынь привела к принятию законов, которые работорговцы и негодяи могут легко обойти, но которые дают возможность шантажировать невиновных. В отношении второго момента скажем, что точка зрения, будто венерические заболевания являются справедливым наказанием за грех, препятствует появлению эффективной медицинской практики их лечения. В обществе их все еще считают позорными, что является причиной сокрытия и мешает своевременному лечению.
Перейдем, наконец, к вопросу, связанному с населением. Этот огромной важности вопрос может рассматриваться со многих точек зрения. Тут и здоровье матери и ребенка, и психологическое воздействие на характер ребенка в условиях большой или небольшой семьи; тут и вопросы гигиены, и связь с экономикой (величина дохода, приходящегося на одного члена семьи или на одного члена сообщества, в зависимости от размера семьи или роста рождаемости в данном сообществе). С вопросом о росте населения тесно связаны вопросы международных отношений и вопрос о мире между народами.
Наконец, к вопросу о населении существует также подход с точки зрения евгеники, т. е. науки, занимающейся проблемами благополучного развития или деградации человеческого рода.
Ни одна из систем моральных норм в отношениях между полами не может быть принята или отвергнута без достаточных оснований и рассмотрения всех указанных выше точек зрения.

Заметим, что в решении данной проблемы чрезвычайно редко наблюдается сочетание подхода с точки зрения благополучия и счастья личности и подхода с точки зрения благополучия общества. Вообще говоря, у нас нет никакой уверенности, что система норм, хорошая с первой точки зрения, будет такой и со второй точки зрения, и наоборот. Я убежден, что заложенная в психологии личности привычка к насилию привела во многих странах в течение прошедших веков к принятию норм, отличающихся ненужной жестокостью и все еще сохраняющихся во многих цивилизованных нациях и по сей день. Я убежден, что успехи в развитии медицины и гигиены привели к изменению норм отношений между полами, благоприятному как с точки зрения личности, так и с точки зрения общества. В то же время все возрастающая роль государства ведет к постепенному ослаблению значения отца в семье по сравнению с прошлым временем.
Таким образом, мы можем подойти к задаче критического рассмотрения существующих норм с двух сторон: во-первых, необходимо устранить все еще сохраняющиеся в подсознании предрассудки; во-вторых, необходимо обратить внимание на совершенно новые факторы, с учетом которых мудрость прошедших веков оборачивается глупостью, и обрести взамен старой новую мудрость.
Чтобы посмотреть ретроспективно на существующую систему норм, я рассмотрю сначала некоторые системы норм, существовавшие в прошлом и еще существующие сейчас среди наименее цивилизованных племен. Затем я приступлю к описанию системы норм, действующей в настоящее время в западной цивилизации, с тем чтобы затем рассмотреть, в каких отношениях данная система должна быть улучшена и какие имеются основания надеяться, что эти улучшения осуществятся.

Глава II
Представление об отцовстве еще неизвестно

Брак как форма отношений всегда зависел от трех взаимосвязанных факторов, которые мы назовем инстинктивным (подсознательным), экономическим и религиозным. Я полагаю, что их нельзя четко отделить один от другого, как это происходит не только в браке, но и в других областях. Тот факт, что лавки по воскресеньям закрыты1, имеет религиозное происхождение, но вместе с тем этот факт имеет и экономический эффект; и то же самое наблюдается во многих обычаях и законах, связанных с отношениями между полами. Какой-то полезный обычай, имеющий религиозное происхождение, продолжает существовать и тогда, когда религиозные основы уже разрушены. Различие между религиозным и инстинктивным факторами также трудно установить. В тех случаях, когда религия имеет очень сильное влияние на поступки людей, в основе лежит инстинктивный фактор. Однако различие между этими тремя факторами, конечно, имеется как в силу традиции, так и в силу того, что из всех инстинктивно (подсознательно) возможных поступков предпочтение отдается лишь некоторым из них; например, любовь и ревность являются подсознательными эмоциями, но религия объявила, что ревность – добродетельная эмоция и прихожане обязаны не презирать ее, но что любовь, в лучшем случае, лишь достойна извинения.
Отметим, что подсознательный элемент имеет в отношениях между полами гораздо меньшее влияние, чем это обычно предполагается. В этой книге я не собираюсь вдаваться в антропологию и буду опираться на нее лишь настолько, насколько это необходимо для иллюстрации текущих проблем, но в одном отношении эта наука оказывается весьма полезной для наших целей, именно тогда, когда она показывает, что многие обычаи, которые, как нам казалось, противоположны инстинкту, продолжают существовать в течение продолжительного времени, не вызывая никакого сколько-нибудь заметного протеста со стороны инстинктивного чувства. Например, не только у диких народов, но и у сравнительно цивилизованных был распространен обычай, согласно которому жрецы лишали девственности девушек, иногда даже публично. В христианских странах принят обычай, согласно которому лишение девственности является правом жениха, и большинство жителей этих стран, по крайней мере в настоящее время, испытывают инстинктивное отвращение к обычаю, где это делает жрец. Для современных европейцев также кажется инстинктивно отвратительным обычай предоставления жены хозяина гостю, который, однако, был широко распространен. Полиандрия – другой обычай, который необразованный белый человек посчитает противоположным человеческой природе. Инфантисада – обычай, еще более отвратительный, но факты говорят о том, что к нему прибегали тогда, когда это диктовалось экономической необходимостью2.
Вообще следует признать тот факт, что для человеческих существ инстинкт играет чрезвычайно неопределенную роль и что он легко может быть отклонен от своего естественного направления. И это одинаково характерно как для диких народов, так и для цивилизованного общества. В самом деле понятие «инстинкт» вряд ли можно отнести – в его истинном понимании – к столь подвижному и далекому от постоянства поведению людей во всем, что связано с половыми отношениями. Единственное действие, которое во всей сфере человеческих действий можно назвать инстинктивным в строго психологическом смысле, – это акт сосания в младенческом возрасте. Я не знаю, как обстоит дело у диких народов, но вот цивилизованным людям необходимо научиться совершать половой акт[2]3. Довольно часто молодые супруги, уже живущие в браке несколько лет, спрашивают врача, как зачать ребенка, и тут обнаруживается, что им неизвестно как совершать половой акт. Очевидно, что половой акт не является в строгом смысле инстинктивным, хотя, конечно, имеется естественное стремление и желание совершить его.
Вообще говоря, у людей не наблюдается строгих архетипов поведения, которые мы находим, наблюдая за поведением животных, – здесь вместо инстинкта, в строгом смысле слова, появляется нечто совсем другое. Сначала мы наблюдаем у людей некоторую неудовлетворенность, вызывающую более или менее случайные и несовершенные действия, которые приводят постепенно к действиям, дающим чувство удовлетворения и затем уже повторяющимся. То, что здесь является инстинктивным, представляет собой не законченный акт, а импульсивное желание научиться ему; как правило, наиболее выгодные, с биологической точки зрения, действия дают и наиболее полное чувство удовлетворения, если только до этого не были приобретены противоположные привычки.
Поскольку современное цивилизованное общество основано на патриархальной семье и поскольку понятие о женской верности возникло вследствие необходимости существования патриархальной семьи, требуется исследовать естественные побуждения, приведшие к появлению чувства отцовства. Вопрос этот не так прост, как могло бы показаться людям, не привыкшим размышлять. Чувство, связующее мать и ребенка, легко понять, поскольку между нею и ребенком существует физическая связь, по крайней мере, в течение всего периода кормления грудью. Но отношение отца к ребенку, никак не связанное с физиологией, является непрямым, гипотетическим и головным; оно объясняется его уверенностью в ненарушимой верности его жены и настолько принадлежит к интеллектуальной области, что его нельзя рассматривать как истинный инстинкт. Могло бы показаться, что дело обстоит именно так, поскольку отцовское чувство направлено только на своих собственных детей. Однако этот вывод не является необходимым. Среди жителей Меланезии понятие отцовства неизвестно, и все-таки мужчины любят здесь детей, считая их своими. Понятие и психология отцовства были во многом разъяснены благодаря книгам Малиновского о жителях Тробриандских островов. Особенно важными для понимания сложного чувства, которое мы называем отцовским, являются три его книги: «Секс и репрессивное чувство в примитивном обществе», «Отцовское чувство в связи с примитивной психологией» и «Половая жизнь дикарей в Северо-Западной Меланезии»4. Им было показано, что имеются две совершенно различные причины, благодаря которым у мужчины возникает отцовское чувство к ребенку: во-первых, тогда, когда он уверен, что это его ребенок; во-вторых, тогда, когда ребенка родила его жена. Вторая причина становится существенной, если вопрос об отцовстве сомнителен.
Малиновским было совершенно определенно установлено, что жителям островов неизвестно, кто их отец. Он, например, наблюдал такие случаи, когда вернувшийся из продолжительного – год и более – путешествия мужчина обнаруживал, что его жена родила в его отсутствие ребенка. Мужчина очень этому радовался и никак не мог понять намеки европейцев на неверность его жены. Малиновский рассказывает еще об одном случае, вероятно, более убедительном: у одного из островитян было большое стадо свиней; когда владелец стада кастрировал самцов, он никак не мог понять, почему в стаде не растет поголовье. Островитяне думают, что детей приносят духи, что дети имплантированы духами в матерей. Им хорошо известно, что девственницы не могут зачать ребенка, но они объясняют это тем, что девственная плева мешает действиям духов. Между холостыми мужчинами и девушками существуют отношения свободной любви, но по какой-то неизвестной причине девушки очень редко беременеют. Когда же это иногда случается, это навлекает на девушку позор, хотя, казалось бы, она не сделала ничего такого, что противоречит обычаям. Рано или поздно девушке наскучивает свободная любовь, и она выходит замуж. Она уходит жить к мужу, в другую деревню, но она сама и ее дети считаются выходцами из той деревни, что и она сама. Считается, что ее муж не находится в кровном родстве с ее детьми, и родство прослеживается только по женской линии. Вместо принятого у нас авторитета отца у островитян для детей становится авторитетом дядя со стороны матери. Здесь следует отметить еще одно весьма любопытное обстоятельство: на отношения между братьями и сестрами наложено чрезвычайно суровое табу: им запрещено вести между собой какие-либо разговоры, касающиеся половых отношений. Хотя дяде со стороны матери и дано право власти над детьми, он может им воспользоваться лишь в тех случаях, когда дети гостят у него. Эта удивительная и достойная восхищения система воспитания детей позволяет им расти без строгой дисциплины и в обстановке нежной любви. Их отец любит играть с детьми и гладить их по головке, но не может приказывать им; в то же время их дядя мог бы заставить детей что-то делать, но его никогда нет на месте.
Довольно странно также и то, что, несмотря на общее мнение об отсутствии кровной связи между ребенком и мужем матери, считается, что дети похожи на него, а не на мать или на братьев и сестер. Более того, считается дурным тоном говорить о том, что брат похож на сестру или ребенок – на мать, и даже самое очевидное сходство начисто отрицается. По мнению Малиновского, вера в то, что дети похожи на отца, а не на мать, ведет к усилению отцовского чувства. Он обнаружил, что между отцом и сыном существуют удивительно гармоничные, нежные отношения и что в этих отношениях нет и следа Эдипова комплекса, как это могло бы показаться5.
Несмотря на все попытки представить убедительные доказательства, Малиновскому не удалось привить своим друзьям островитянам понимание идеи отцовства. Его доводы они воспринимали как глупые истории, придуманные миссионерами. В самом деле христианство является патриархальной религией; оно не может быть ни эмоционально, ни интеллектуально воспринято людьми, в сознании которых отсутствует идея отцовства. Вместо «Бога-Отца» здесь следовало бы говорить о «Боге-Дяде со стороны матери», но это лишено малейшего смысла, поскольку идея отцовства предполагает неразрывно связанные власть и любовь, тогда как у островитян власть принадлежит дяде со стороны матери, а любовь – это чувство, которое отец испытывает к своим детям. Идея, что Бог есть Отец, а люди – его дети, также не может быть привита островитянам, потому что им непонятна прямая связь между ребенком и зачавшим его мужчиной. В результате этого миссионеры вынуждены были сообщить прежде факты физиологии, а затем приступить к учению Евангелия. Согласно Малиновскому, они потерпели неудачу в самом начале и не смогли перейти к проповеди христианства.
Малиновский утверждает – и я думаю он прав, – что в том случае, когда мужчина остается с женщиной во время ее беременности и кормления ребенка, у него появляется чувство отцовской любви к ребенку. «Это чувство, – пишет он, – которое никак не связано с основами биологии, очевидно, глубоко коренится в естественной предрасположенности и органически необходимо». Однако он полагает, что в тех случаях, когда мужчина отсутствует в период беременности жены, чувство любви к ребенку появляется у него далеко не сразу, но постепенно пробуждается благодаря обычаю и племенной этике отношений. Для всех важнейших отношений между людьми характерно то, что поступки, желательные для общества, но лишь в малой мере являющиеся инстинктивными, считаются прекрасными с точки зрения этики, и это верно как для цивилизованного общества, так и для дикарей. Обычай требует, чтобы муж заботился о детях своей жены, пока они маленькие, и этот обычай находит себе поддержку благодаря инстинкту.

Этот инстинкт, которым, по мнению Малиновского, объясняется чувство привязанности отца к детям, замеченное им у дикарей Меланезии, на мой взгляд, является гораздо более общим, чем это ему кажется. Думаю, что и у женщины и у мужчины появляется нежное чувство всякий раз, как он или она берут ребенка на руки. Не так уж важно, какие причины заставили взрослого взять на себя заботу о ребенке, в любом случае важен тот факт, что у него появляется чувство любви к ребенку. Безусловно, оно еще более интенсивно, когда ребенок рожден женщиной, которую мужчина любит. Следовательно, дикари ведут себя весьма разумно, когда они нежно заботятся о детях, рожденных их женами; нет никакого сомнения, что и у мужчин, живущих в цивилизованном обществе, есть это чувство любви к своим детям. Малиновский утверждает – и его мнение довольно трудно опровергнуть, – что человечество в своем развитии должно было пройти фазу, когда представления об отцовстве еще не существовало. У животных также существует нечто похожее на семью, где самец заботится о детенышах. Следовательно, и здесь мы имеем то же основное чувство; только у людей после этой первой фазы появляется то чувство отцовства, которое принимает уже знакомые нам формы.

Глава III
Власть отца

Как только отцовство осознается как факт физиологии, в первичном чувстве любви мужчины к детям появляется совершенно новый элемент, который приводит почти повсюду к возникновению патриархального общества. Когда мужчина осознает, что ребенок – говоря словами Библии – есть плод его «семени», его чувство любви двукратно возрастает благодаря тому, что у него появляются ощущение родительской власти и желание победить смерть в том смысле, что достижения его потомков продолжают его достижения и их жизнь есть продолжение его жизни. Чувство тщеславия не исчезает вместе с его жизнью, но передается потомкам на неопределенное время. Посмотрите, как доволен был Авраам, когда узнал, что племя «от семени его» завладеет землей Ханаанской. Во времена матриархата семейное тщеславие, вероятно, наблюдалось только у женщин; но поскольку они не принимают участия в войне, это желание славы для своей семьи было у них гораздо более слабым, чем у мужчин. По-видимому, новое отцовское чувство сделало общество более динамичным и деятельным, внесло в него элемент соревнования и борьбы, которых не было в обществе матриархата. Кроме этого воздействия, до некоторой степени гипотетического, была новая и гораздо большей важности причина, послужившая основанием для требования соблюдения верности жен. Заметим, что в чувстве ревности чисто инстинктивный элемент не так значителен, как мы воображаем.
То, что чувство ревности было таким сильным в патриархальном обществе, объясняется прежде всего страхом подмены прямых наследников бастардами. Это можно подтвердить следующим примером. Мужчине надоела его жена, и у него появилась любовница, которую он страстно любит; тем не менее он будет испытывать гораздо большее чувство ревности к своей жене – если есть для этого основания, – чем к своей любовнице, если у него вдруг появится соперник. Рожденный в браке ребенок есть продолжение мужского ego, и нежное чувство мужчины к ребенку – одна из форм эгоизма; если же у жены родится ребенок не от него, он чувствует себя обманутым и негодует, потому что должен заботиться о ребенке, с которым у него нет кровной связи.
Появившаяся в обществе идея отцовства привела к подчиненному положению женщин, поскольку теперь мужчины могли быть уверены в верности женщин; сначала оно было чисто физическим, но потом сказалось и на умственном развитии женщин; последствия такого положения достигли высшей точки в викторианскую эпоху1. Вследствие этого даже в культурном обществе отношения между мужем и женой утратили искренность и нежность; в этих отношениях со стороны мужа появилась снисходительность, со стороны жены осталось лишь чувство долга. Мужчины стали скрытными и себе на уме, поскольку мысли вслух о веселой жизни могли побудить жену к измене мужу. В цивилизованном обществе женщинам был почти заказан путь к умственному развитию и участию в делах; искусственно создавалось положение, когда женщины выглядели глупыми и неинтересными. После чтения диалогов Платона создается впечатление, что у него и у его друзей чувство любви могло появиться только по отношению к мужчинам. В этом нет ничего удивительного, если принять во внимание тот факт, что вопросы, которые интересовали Платона и его друзей, были чужды и совершенно недоступны для понимания в среде афинских женщин. Точно такое же положение дел сложилось и оставалось до недавнего времени в Китае, таким оно было в Иране во времена создания великой поэзии – и во многих странах в течение веков. Чувство любви между мужчиной и женщиной почти перестало существовать только из-за того, что появилась необходимость быть уверенным в законности родившегося ребенка. Вместе с этим чувством для женщин была похоронена возможность внести свой вклад в развитие цивилизации и культуры.
Естественно, что вместе с возникновением нового понимания родства изменилась и экономическая система2. В обществе матриархата наследство передается по линии дяди со стороны матери; в патриархальном обществе оно передается по линии отца. В этом обществе между отцом и сыном возникают гораздо более близкие отношения, чем те, что были в обществе матриархата. Как уже говорилось в предыдущей главе, при матриархате обязанности по отношению к ребенку были разделены между его отцом и дядей со стороны матери. Отец должен был любить и заботиться о ребенке; дядя имел над ним власть, и его собственность переходила к ребенку после его смерти. Вполне очевидно, что патриархальная семья связана гораздо более тесными узами, чем семья в первобытном обществе.
Вероятно, переход к обществу с патриархальной семьей привел к тому, что мужчины стали требовать, чтобы их невесты были девственницами. Ведь в обществе матриархата девушки столь же свободно вступают в половые отношения, как и молодые люди; подобный порядок не мог быть долее терпим, и женщины вынуждены были согласиться с тем, что половые отношения вне брака порочны.

Отцы, почувствовав всю прелесть власти, довели ее до крайних пределов. История цивилизации есть история постепенного упадка власти отцов, которая достигла своего максимума в наиболее развитых странах незадолго до появления исторических источников. Культ предков, который сохранился до наших дней в Китае и Японии, является одной из главных характеристик древней цивилизации. Отцовская власть над детьми стала абсолютной, и отцу предоставлялось право, как это было в Древнем Риме, позволить ребенку жить или умереть. Повсеместно дочерям позволялось выйти замуж, а сыновьям жениться только с согласия отца, и ему обычно предоставлялось право выбора жениха или невесты. Вся жизнь женщины проходила в состоянии постоянной зависимости – сначала от воли отца, потом от воли мужа. В то же самое время старые женщины обрели почти деспотическую власть над своими домочадцами, т. е. над сыновьями и их женами; снохи находились в их полном подчинении. Еще и сейчас в Китае бывают случаи, когда молодые женщиныт доведенные свекровью до отчаяния, кончают жизнь самоубийством; подобное встречалось не только в Китае, но и во многих странах Европы и Азии в весьма недавнее время3. Когда Христос сказал, что Он пришел, чтобы восстановить сына против отца и сноху против свекрови, он, очевидно, имел в виду отношения между домочадцами, которые до сих пор сохраняются на Дальнем Востоке.
Власть отца, достигнутая в первую очередь благодаря большой физической силе, получила поддержку еще и со стороны религии, для большинства форм которой, вероятно, подошло бы определение: это вера в то, что боги всегда на стороне Власти. Именно поэтому так широко был распространен культ предков в той или иной форме. Как мы уже видели, в христианстве главной является доктрина о величии и превосходстве отцовской власти. Общество, организованное по монархическому и аристократическому принципам и связанным с этими принципами правовым нормам наследования, было повсюду основано на идее отцовской власти. В древних обществах на эту идею работала и экономическая необходимость. В книге Бытие можно прочесть, как страстно желали люди многочисленного потомства, поскольку это давало им большое преимущество. Иметь множество сыновей было так же важно, как и быть владельцем большого поголовья скота. Именно во времена глубокой древности Яхве потребовал от людей, чтобы они плодились и размножались.
Но с развитием цивилизации менялись и экономические условия, и это привело к тому, что религиозные доктрины, побуждавшие когда-то людей «плодиться и размножаться», стали вызывать у них раздражение. В тот период, когда Древний Рим достиг своего расцвета, аристократические семейства стали уже небольшими. Затем в течение нескольких веков величия и могущества Рима древние патрицианские роды начали вымирать, несмотря на призывы и сетования моралистов, которые не привели тогда ни к чему, равно как и теперь. Развод стал обычным явлением, женщины из верхнего класса стали почти равными в правах с мужчинами, и patria potestas становилась все слабее и слабее.
Это весьма похоже на то, что происходит в наши дни, но тогда дело касалось лишь верхнего класса, и те, кто к нему не принадлежал и, значит, был беден, были возмущены таким ходом вещей. Античная цивилизация в отличие от нашей характеризовалась тем, что численность населения была сравнительно небольшой. Следствием этого было то, что ее существование все время оставалось ненадежным, и она в конце концов была опрокинута мощным взрывом суеверий, идущим снизу. Культура и идеология греко-римской цивилизации были разрушены благодаря христианству и вторжению варваров. Несмотря на то что отцовская власть осталась и после крушения античной цивилизации и даже вначале усилилась по сравнению с властью отцов в аристократических семьях Древнего Рима, она вынуждена была смириться с той точкой зрения на половые отношения, которая была характерна для христианской религии, и с тем индивидуализмом, который был следствием христианской доктрины о спасении души. В результате биологические основы цивилизации остались в христианском обществе в тени в отличие от античного общества или от обществ Востока. Индивидуализм христианской теологии постепенно воздействовал на государственную систему христианских стран; в то же время благодаря учению о личном бессмертии ослабло стремление к продолжению рода, которое прежде было единственной возможностью обеспечить себе бессмертие.

Современное общество, в котором сохранились и отцовская власть и семья, придает гораздо меньшее значение власти отца, чем общества древности. Да и семейные узы уже не так чудовищно сильны, как это было раньше. Сегодня надежды и честолюбивые стремления людей коренным образом отличаются от тех, что владели патриархами книги Бытие. Теперь люди желают достичь известности и славы благодаря своему положению в государственной системе, а не благодаря многочисленному потомству. Это стало причиной того, что традиционная мораль и теология уже не имеют того влияния, какое у них было раньше. Эти перемены, безусловно, обязаны своим появлением христианской теологии. Теперь нам пришло время рассмотреть, как все это произошло и как религия воздействовала на взгляды людей в вопросах, связанных с браком и семейными отношениями.

Глава IV
Фаллический культ, аскетизм и понятие греха

С того момента, как отцовская власть стала фактом существования, религия никогда не оставляла своим вниманием отношения между полами. Это, конечно, следовало ожидать, поскольку религия занимается как вещами таинственными, так и весьма важными. Урожай зерновых культур, поголовье скота, плодовитость женщин – это вопросы первостепенной важности, волновавшие людей в земледельческую и пастушескую эпохи: земля не всегда дает богатый урожай, и половой акт не всегда заканчивается беременностью. Поэтому люди прибегали к религии и магии, чтобы получить желаемый результат. Согласно обычным взглядам на магию, подобное порождает подобное. Поэтому люди считали: чем будет многочисленнее потомство, тем будет плодороднее почва, богаче урожай. Да и многочисленность потомства в большинстве первобытных общин была необходимым фактором выживания и поощрялась различными религиозными и магическими обрядами. Например, в Древнем Египте, где земледельческая цивилизация сформировалась в конце эпохи матриархата, сексуальный момент в религии выражался не в культе фаллоса, а в культе женских гениталий: считалось, что морская ракушка каури, похожая на женские гениталии, обладает магическими свойствами; эта ракушка использовалась также как денежная единица. Однако в более позднюю эпоху и в Древнем Египте, как и в большинстве древних цивилизаций, сексуальный момент в религии принял форму фаллического культа. В этой связи может быть полезен прекрасный, хотя и короткий очерк Робера Бриффо (Robert Briffault) в книге «Половые отношения и цивилизация»[3]. Вот что мы там находим.

Земледельческие праздники, в особенности те, что были связаны с периодом сева или жатвы, могут служить в любом регионе земли и в любую эпоху впечатляющим примером половой распущенности… Например, в Алжире население аграрных районов протестует против любых ограничений, направленных против половой распущенности женщин, на том основании, что введение строгих моральных норм в области отношений между полами вызвало бы крах любой земледельческой активности. В древних Афинах Thesmophoria, праздник сева, сохранил, хотя и в ослабленной форме, первоначальный характер магического культа плодородия. Во время праздничной церемонии женщины несли фаллические эмблемы, выкрикивая непристойности. Праздник сатурналий в Древнем Риме был также праздником сева. В южной Европе его сменил праздник карнавала, отличительной чертой которого были до недавнего времени фаллические символы, мало чем отличающиеся от тех, что мы находим у племени сиу или в Дагомее[4].

Во многих частях света было распространено суеверие, будто луна (это слово рассматривалось как существительное мужского рода) является истинным отцом детей[5]. Это представление, безусловно, связано с культом луны. Хотя это не имеет никакого отношения к предмету нашего обсуждения, остановимся на любопытном факте конфликта между лунным и солнечным культами и разницы между лунным и солнечным календарями. Во все времена вопросы, связанные с календарем, относились к компетенции религии. Великобритания вплоть до XVIII столетия и Россия до марта 1918 г. жили по юлианскому неточному календарю на том основании, что они считали более точный григорианский календарь папистским. Точно также лунный календарь повсюду находил поддержку у жрецов лунного культа, что мешало принятию солнечного календаря. В Древнем Египте этот конфликт стал причиной гражданской войны1.
Можно было бы предположить, что этот конфликт является просто спором о грамматическом роде слова «луна», которое принадлежит, например, к мужскому роду в современном немецком языке. Интересно, что культ солнца и культ луны оставили свой след и в христианстве: рождение Христа приходится на зимнее солнцестояние, тогда как его Воскресение – на Пасху, праздник, связанный с фазами луны. Хотя было бы абсурдным видеть хоть какие-то признаки рациональности в примитивных обществах, нельзя не прийти к заключению, что сторонники солнечного культа одержали победу благодаря тому, что именно солнце, а не луна, оказывает определяющее влияние на развитие растений. Именно поэтому сатурналии были весенним праздником2.
Поскольку фаллические культы были широко распространены во всех языческих религиях, это вызвало ожесточенную борьбу с ними отцов церкви. Однако этот культ сохранялся еще в средние века, и только протестантам удалось уничтожить все его следы.

Так, например, во Фландрии и во Франции не так уж редко можно было найти святых, связанных с фаллическим культом. Это были св. Жиль в Бретани, св. Рене в Анжу, св. Грелюшон в Бурге, св. Реньо и св. Арно. В южной Франции большой популярностью пользовался св. Футен, который был первым епископом в Лионе. Когда рака с его мощами в Энбруне была разрушена гугенотами во время религиозных войн, среди руин нашли феноменальный фаллос святого, ставший красным от обильных возлияний прихожан, которые искали у него верное средство против бесплодия и импотенции[6].

Храмовая проституция была другим обычаем, широко распространенным в древних обществах. В некоторых местах скромные и уважаемые женщины посещали храм, чтобы отдаться там жрецу или случайному незнакомцу. При храмах были также жрицы, которые являлись храмовыми блудницами. Вероятно, этот обычай появился потому, что женщины искали в храмах благосклонность богов как средство от бесплодия, или же потому, что этот обычай был магическим обрядом плодородия.
Рассмотрев просексуальные моменты в религии, перейдем теперь к антисексуальным, которые с давних пор существовали наряду с первыми и которые, в конце концов, – как это было с появлением христианства и буддизма – одержали победу над своим противником. Вестермарк в своей книге[7] дает много примеров того, как проявляла себя «любопытная идея, что в браке есть что– то нечистое и греховное, равно как и в половых отношениях вообще». В самых разных частях света, куда не проникало влияние ни христианства, ни буддизма, существовали общины жрецов и жриц, принявших обет целомудрия. У евреев существовала секта ессеев3, которая считала половые сношения нечистыми. Эта точка зрения была, по-видимому, распространена в кругах, враждебных христианству. Действительно, мы видим в Римской империи тенденцию к принятию идеи аскетизма. Эта тенденция выразилась в том, что эпикурейство совершенно исчезло среди образованных греков и римлян и его сменил стоицизм. Точно так же здоровая мужская потенция древних книг Ветхого Завета сменилась почти монашеским отношением к женщинам в апокрифах; сторонники неоплатонизма были почти такими же аскетами, как и христиане.
Учение о том, что материя есть зло, пришло на Запад из Древнего Ирана4 и принесло с собой веру в то, что в половых отношениях есть нечто нечистое. Такова же и точка зрения церкви – конечно, не в такой резкой форме, – но мы рассмотрим ее в следующей главе. Совершенно очевидно, что у людей при определенных обстоятельствах непроизвольно возникает чувство ужаса при мысли о половых отношениях и что это чувство так же естественно, как и обычное чувство полового притяжения. Необходимо иметь все это в виду и понять психологию этих чувств, чтобы прийти к выводу, какая система норм отношений между полами наиболее соответствует человеческой природе.
Следовало бы сказать с самого начала, что бесполезно искать источник такого рода отношений в убеждениях людей. Убеждения такого рода должны стимулироваться в первую очередь настроением; в то же время верно и то, что если они есть, то они могут поддерживать определенное настроение или же быть, по крайней мере, в согласии с ним. Однако маловероятно, что убеждения являются первопричиной антисексуальной ориентации.
Я считаю, что двумя главными причинами такой ориентации являются ревность и половое истощение. Всякий раз, когда у нас возникает чувство ревности – даже если оно почти не осознается нами, – мы испытываем отвращение при мысли о половом акте и половая страсть кажется нам ненавистной. Если бы мужчина подчинялся только своим инстинктам и мог делать, что хочет, он имел бы всех женщин и считал бы, что он любит их всех и что все они любят его; но всякий раз, как он видел, что женщина испытывает чувство любви к другому мужчине, его прежнее чувство легко сменялось бы чувством морального негодования; и это было бы особенно характерно, если бы женщина была его женой.
У Шекспира, например, мы можем прочесть, что мужчины не желают, чтобы их жены были страстными женщинами. И еще мы узнаем у него, что идеальная женщина отдается своему мужу из чувства долга и ей не приходит в голову мысль завести себе любовника; все это только потому, что ей неприятны половые отношения и она терпит их из-за чувства моральной ответственности. Чувственный мужчина, обнаруживший, что его жена изменила ему, испытывает чувство отвращения и к ней и к ее любовнику и готов поверить, что в отношениях между мужчиной и женщиной нет ничего, кроме животной страсти. Такие чувства появляются особенно в том случае, если мужчина стал импотентом из-за излишеств или вследствие старости. Поскольку мужчины пожилого возраста имеют в обществе гораздо больший вес, чем молодые люди, их взгляды на половой вопрос считаются, вполне естественно, общепринятыми и справедливыми.
Половое истощение – это явление, которое наблюдается только в цивилизованном обществе; оно совершенно неизвестно у животных и весьма редко встречается у примитивных народов. В моногамных браках его появление маловероятно, за редким исключением, конечно, поскольку для большинства мужчин требуется стимул новизны, который и приводит к физиологическим излишествам; его появление также маловероятно и в том случае, когда женщина вправе отказать в своей благосклонности, поскольку для нее, как и для самок животных, перед совершением полового акта необходима процедура ухаживания, и она не проявит своей благосклонности до тех пор, пока не почувствует, что чувственность мужчины стимулирована в достаточной степени.
С развитием цивилизации чувственность и связанное с ней поведение становились все более редкими явлениями5. Причиной этого явился экономический фактор: замужние женщины и проститутки – как те, так и другие – живут за счет сексуального обольщения и, следовательно, не могут отдаваться только тогда, когда им это подсказывает чувство. В результате в отношениях между мужчиной и женщиной почти исчез момент ухаживания, который природа даровала нам в качестве надежного средства против полового истощения. Мужчины, не сдерживаемые более строгими этическими нормами, начинают предаваться излишествам, что приводит, в конце концов, к появлению чувства усталости и отвращения и затем, вполне естественно, к аскетизму.
Там, где ревность и половое истощение становятся союзниками, как это часто бывает, влияние антисексуального момента особенно велико. Мне кажется, именно это было главной причиной усиления аскетизма в обществе, где царила половая распущенность.
Однако такое историческое явление, как целибат, имеет другое происхождение. Жрецы и жрицы, посвятившие свою жизнь служению божествам, рассматривались как те, кто вступил в брачные отношения с этими божествами и, следовательно, обязан воздерживаться от половых сношений со смертными людьми. Естественно, что их считали святыми, и именно отсюда идет связь между святостью и целомудрием. Ведь еще и в наши дни в католической церкви монахинь называют Христовыми невестами. Безусловно, именно поэтому для них считается позором половая связь с кем-либо из простых смертных.
У меня есть подозрение, что были и другие причины, хотя и более скрытые, чем те, что были нами рассмотрены, которые усиливали влияние аскетизма в античной цивилизации в ее последние дни. Бывают времена, когда жизнь улыбается нам, мужчины обладают силой и потенцией, когда наше банальное существование полно радости и приносит нам чувство совершенного удовлетворения. Но бывает и по-другому: когда мужчины чувствуют себя усталыми, когда все радости мира не приносят удовлетворения и когда люди ищут утешение в поисках духовности и путей к будущей жизни, чтобы возместить чувство пустоты при взгляде на этот подлунный мир. Сравните «Песнь песней» с «Экклизиастом»: в первой древний мир еще в расцвете сил, во втором он уже идет к своему краху. Я не берусь судить, в чем причины этого различия. Быть может, это какая-то очень простая и даже физиологическая причина вроде той, что сидячая городская жизнь пришла на смену активной жизни на свежем воздухе; возможно, что стоики были замкнутыми и угрюмыми людьми и что автору «Экклезиаста» пришла в голову мысль «все есть суета сует» потому, что он не занимался физическими упражнениями.

Как бы там ни было, несомненно, что подобные настроения легко могли побудить людей к проклятию половых отношений. Вероятно, все те причины, о которых мы уже говорили, и множество других вызвали у людей, живших в последние века античности, чувство усталости и прострации, и аскетизм – всего лишь одна из характерных черт этого общего настроения. К несчастью, именно в этот мрачный период упадка были сформулированы принципы христианской этики. Мужественным людям более позднего времени потребовалось приложить много усилий, чтобы преодолеть тот взгляд на жизнь, который принадлежал больным, уставшим от жизни и разочаровавшимся в ней людям, утратившим всякий смысл своего биологического существования и необходимость продолжения жизни. Но этот вопрос уже относится к предмету обсуждения, который вы найдете в следующей главе.

Глава V
Христианская этика

«Корни брака, – пишет Вестермарк1 – надо искать в семье, а не считать семью следствием брака». В дохристианскую эпоху такой вывод выглядел бы тривиально, но с появлением христианства он стал суждением, важность которого необходимо подчеркивать. Дело в том, что у христианства, в особенности у св. Павла, была совершенно другая точка зрения на брак: брак необходим не для того, чтобы рождались дети, а для того, чтобы исключить грех прелюбодеяния.
Точка зрения св. Павла на брак сформулирована предельно ясно в «Первом послании к Коринфянам», которые составляли христианскую общину. В этой общине появился любопытный обычай жить со своей мачехой, и апостол Павел считал своим долгом предостеречь членов общины. Его точка зрения сводится к следующему[8]:

А о чем вы писали ко мне, то хорошо человеку не касаться женщины. Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа. Муж оказывай жене должное благорасположение; подобно и жена – мужу. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим. Впрочем, это сказано мною как позволение, а не как повеление. Ибо желаю, чтобы все люди были, как и я; но каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе. Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я. Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться.

Из этого можно сделать вывод, что св. Павел совершенно не упоминает о детях: биологическая суть брака была для него совершенно невозможной вещью. И это вполне естественно, поскольку он считал, что грядет Второе Пришествие и этот мир скоро придет к своему концу: тогда люди будут разделены на овец и козлищ, и единственное, что важно, это оказаться среди первых, а не среди вторых. Св. Павел утверждал, что половые сношения, даже в браке являются препятствием, мешающим достичь спасения[9]. Тем не менее состоящие в браке будут спасены; но поскольку прелюбодеяние есть смертный грех, то прелюбодеи будут непременно среди козлищ. Помню, я спросил у доктора совета, как бросить курить, и он сказал, что мне надо положить в рот кисленький леденец и сосать его всякий раз, как придет желание закурить. Именно в таком духе рекомендует апостол Павел брак – как средство против греха прелюбодеяния.
Он не предполагает, что брак может доставлять удовольствие так же, как и прелюбодеяние; он просто думает, что в браке его слабым братьям будет легче не поддаться искушению совершить грех. Ему не приходит в голову, что брак очень хорошая вещь, а жена может быть прекрасной и желанной подругой, – в центре всех его мыслей прелюбодеяние, и вся этика отношений между полами строится с учетом этого греха. Здесь есть нечто похожее на то, как если бы кто-нибудь утверждал, будто хлеб выпекают только для того, чтобы помешать людям воровать пирожные.
Апостол Павел не снизошел до того, чтобы объяснить нам, почему он считает прелюбодеяние грехом. Остается только предположить, что он, отбросив закон Моисея и, следовательно, имея теперь возможность есть свинину, желает показать, что он так же строго следует нормам морали, как и ортодоксальный еврей. Вероятно, за те долгие века, когда свинина была для евреев запретным блюдом, она стала казаться им столь же желанной, что и прелюбодеяние, и именно это побудило апостола Павла ввести элементы аскетизма в свое учение.
Вынесение проклятия всем внебрачным связям было нововведением христианской религии. Ветхий Завет, как и большинство сводов законов древних цивилизаций, действительно запрещает внебрачные связи, но имеет в виду половые сношения с замужней женщиной. Это очевидно всякому, кто внимательно прочтет Ветхий Завет. Когда Авраам со своей женой Сарой приходит в Египет, он утверждает, что Сара его сестра, и фараон, веря этому, берет ее в свой гарем; когда же он узнает, что она жена Авраама, фараон возмущен тем, что Авраам скрыл от него правду, – ведь из-за этого он непреднамеренно совершил грех. Именно таков был кодекс древнего общества. Согласно ему женщина, имеющая половую связь вне брака, предавалась проклятию, но это не распространялось на мужчин, за исключением того случая, когда у мужчины была связь с замужней женщиной, – ведь в этом случае мужчина был виновен в нарушении прав собственности.
С точки зрения христианской этики все внебрачные половые связи безнравственны, и эта точка зрения, как мы видим из послания апостола Павла, основана на убеждении, что всякая половая связь – в браке или вне брака – достойна сожаления. Но подобная точка зрения противоречит биологическим законам и может рассматриваться всеми здоровыми людьми как ужасное заблуждение. То, что она стала одним из принципов христианской этики, сделало христианство в течение всей его многовековой истории силой, толкающей людей к психическим заболеваниям и нездоровому образу жизни.
В период раннего христианства точка зрения апостола Павла настолько овладела умами людей, что они стали считать безбрачие признаком святости и искать монашеского уединения в пустыне, где они боролись с Сатаной, который вызывал в их воображении похотливые видения.
В то время для церковников стала ненавистной привычка принимать ванну на том основании, что после нее тело – как считали они – стремится к греху. Иметь неприлично грязный вид стало похвально, и запах святости начал проникать повсюду. «Чистота тела и чистота одежды, – говорил св. Павел, – означает нечистоту души»[10]. Именно тогда вшей стали называть жемчугом Господа, и покрытый ими человек был святым вне всякого сомнения.

Св. Авраам, отшельник, проживший пятьдесят лет после своего обращения, совершенно отказался с этого момента умывать лицо или мыть ноги. Говорят, что он был необыкновенно красивый человек и – как утверждает его биограф – «его лицо отражало чистоту его души». Св. Аммоний никогда не раздевался. Известная девственница по имени Сильвия, достигнув возраста шестидесяти лет и страдая от тяжелого заболевания, ставшего следствием образа жизни, тем не менее наотрез отказалась, по религиозным соображениям, мыться и лишь споласкивала в воде пальцы рук. Св. Евпраксия ушла в монастырь, где было сто тридцать монахинь, которые не только отказались от ванны, но даже не мыли своих ног. Один отшельник решил, что его искушает дьявол, когда увидел, что по пустыне движется какая-то черная – от грязи, – нагая фигура с развевающимися по ветру седыми волосами. То была св. Мария Египетская, в прошлом одна из прекрасных женщин, которая в течение сорока семи лет искупала свои грехи.
Бывали, правда, случаи, когда монахи вспоминали о приличиях, но это неизменно вызывало упреки. «Наши отцы, – писал настоятель монастыря о. Александр, явно опечаленный новыми веяниями, – никогда не умывали своего лица, зато мы часто принимаем ванну». Рассказывают, что в одном из находящихся в пустыне монастырей братия очень страдала от недостатка питьевой воды; благодаря молитвам настоятеля о. Феодосия из-под земли забил источник. Вскоре монахи, видя такое обилие воды, упросили настоятеля построить баню, что и было сделано. Однако монахи всего лишь раз смогли воспользоваться ею – вода бесследно исчезла. Молитвы, слезы, посты – все было напрасно. После этого прошел год. Наконец настоятель решил сломать баню, считая ее объектом, вызвавшим гнев Божий, – и приток воды возобновился[11]2.

Совершенно очевидно, что благодаря таким взглядам, ставшим к тому же общепринятыми, в отношениях между полами появились черты грубости и жестокости. Это отдаленно напоминает период запрета спиртных напитков в Соединенных Штатах. В те времена люди забыли об искусстве любви, и вместо нежности в брачных отношениях появилась жестокость.

Благодаря христианским аскетам в умах людей глубоко укоренилась идея, как важно оставаться целомудренным. Однако серьезным противовесом стало дурное влияние на людей их взглядов на брак. Хотя в многочисленных писаниях отцов церкви можно найти два или три прекрасных отрывка в защиту брака, они не стеснялись громить институт брака в самых грубых и отвратительных выражениях. Этот институт, созданный самой природой для восполнения урона, наносимого смертью и, как показал еще Линней, существующий и в мире цветов, был для них следствием поведения Адама и не заслуживал ничего, кроме презрительного отношения. Им казались чуждыми и нежная любовь, и святыня, и чудо домашнего очага, которые были прямым следствием брака. Главным было привлечь внимание людей к целомудренной жизни, и потому было необходимо создать впечатление, будто в браке есть что-то низменное. Разумеется, они не могли не признавать, что этот институт необходим для продолжения рода и для того, чтобы освободить людей от большего зла, и потому они оправдывали его существование, но они все-таки считали брак состоянием деградации, избавиться от которого всем, кто стремится к достижению святости, можно было только бегством. Как энергично выразился св. Иероним, надо «срубить топором девственности древо брака», чтобы стать святым; и если он однажды отозвался о браке с похвалой, то только потому, что без брака не было бы ни девственников, ни девственниц.
Интересно, что страстное стремление к подвигам аскетизма могло разорвать уже существующие брачные узы. Мы уже писали о том, как это стремление могло отравить семейное счастье; но для брака было десятикратно опаснее стремление стать святым. Если эта религиозная страсть овладевала мужем или женой, их счастливому браку приходил конец. Тогда он или она становились аскетами, и даже если брак по видимости сохранялся, они находились в странном состоянии отчуждения друг от друга.
Всякий, кто знаком с литературой патристики и легендами о святых церкви, найдет в них бесчисленное множество примеров такого рода. Приведем хотя бы несколько. Св. Нил счастливо жил со своей женой, у них было двое детей; но им вдруг овладело страстное желание стать аскетом, и ему удалось убедить жену – после долгих уговоров и слез – жить раздельно. Св. Аммоний обратился в брачную ночь к своей невесте со страстной речью о нечистоте брака, и она согласилась жить раздельно. Св. Мелания долго и упорно убеждала мужа не разделять больше вместе с ней постель, и он в конце концов согласился. Св. Авраам бежал от жены в первую брачную ночь. Св. Алексий, согласно одной легенде, поступил точно так же; спустя много лет он вернулся из Иерусалима в дом отца, где продолжала жить его жена, непрерывно скорбя о нем. Просил принять его и жил здесь, никем не узнаваемый, до самой смерти[12].

В противоположность апостолу Павлу и отшельникам Фиваиды католическая церковь не оставила без внимания биологические основы брака. Легко догадаться, что апостол Павел рассматривал брак как более или менее законное средство избавиться от похоти. Однако из его слов нельзя заключить, чтобы у него были какие-либо возражения против контроля над рождаемостью; напротив, можно предположить, что он считал весьма опасным следующие друг за другом периоды беременности. У церкви было другое мнение.
Согласно ортодоксальному учению католической церкви брак преследует две цели: 1) ту, что проповедовал апостол Павел, и 2) ту, которая требует от состоящих в браке рождения детей. С учетом второй цели моральные нормы отношений между полами делаются еще более затруднительными, чем они были во времена апостола Павла. Отсюда следовало не только то, что половые отношения легитимны лишь в рамках брака, но также и то, что они есть грех, если не заканчиваются беременностью. С точки зрения католической церкви половые отношения могут быть оправданы лишь рождением законных отпрысков.
Так, в отношениях между женой и мужем появились черты жестокости: если женщина возражает против полового сношения, если очередная беременность может закончиться ее смертью, если в результате может родиться больной или психически ненормальный ребенок, если семья живет в страшной нищете и не в состоянии прокормить родившегося ребенка – все равно муж вправе требовать от жены выполнения своих супружеских обязанностей, потому что он хочет зачать ребенка.
Учение католической церкви в этом вопросе основывается на двух постулатах: во-первых, на постулате аскетизма, который мы находим уже у апостола Павла; во– вторых, на постулате – чем больше будет рождаться младенцев, тем больше будет душ, достигших спасения. При этом непонятно, почему не принимается во внимание тот факт, что души могут получить и проклятие. Интересно, что католическая церковь использует свое политическое влияние, чтобы оказывать давление на протестантов, которые пользуются противозачаточными средствами. Однако если бы протестанты отказались от этой практики, то их родившиеся дети были бы как еретики преданы вечному проклятию в будущей жизни. Такого рода влияние нельзя назвать благотворным, но, по-видимому, здесь сокрыта какая-то тайна, непонятная непосвященным.
И все-таки утверждение, что брак обязательно требует рождения детей, является в учении католической церкви всего лишь побочным. Дальше того, что половые отношения без рождения детей являются грехом, церковь не пошла и не признала возможность расторжения брака, если он оказался бездетным. Как бы ни хотел один из супругов рождения ребенка, это невозможно, если другой бесплоден, и христианская этика ничем ему не может помочь. Получается, что рождение детей в браке – не основное с точки зрения церкви, а главная цель – как и для апостола Павла – это предупреждение греха прелюбодеяния. Именно оно находится в центре внимания церкви, а брак всего лишь не слишком благовидная возможность избежать этого греха.
Чтобы скрыть свою низкую точку зрения на брак, католическая церковь объявила его священным. Практическим выводом из этого постулата является то, что узы брака нерасторжимы. Вне зависимости от того, какие поступки совершены одним из супругов, является ли кто– либо из них психически ненормальным, сифилитиком или закоренелым алкоголиком, живет ли он (она) с другим человеком, – узы, связывающие супругов, нерасторжимы, потому что священны. Правда, при определенных обстоятельствах возможно раздельное проживание супругов, но разрешение на развод и повторный брак никогда не дается. Конечно, это является причиной многих несчастий, но поскольку такова Божья воля, эти несчастья следует переносить безропотно.
Но наряду с этими очень строгими взглядами в католической церкви всегда существовала определенная доля терпимости по отношению к греху. Для церковников было совершенно ясно, что обыкновенному человеку в силу его природы не свойственно жить в согласии с учением церкви, и они были готовы дать отпущение греха при условии, что грешник исповедался в нем и принес епитимию. Этот практический подход увеличивал власть духовенства, поскольку только от него исходило отпущение греха – и греха прелюбодеяния тоже, – без которого душу ожидало вечное проклятие.
Точка зрения протестантизма, хотя и несколько отличалась, была в теории менее суровой, но на практике – гораздо более жесткой. На Лютера произвели глубокое впечатление слова «лучше жить в браке, чем разжигаться», и он полюбил монахиню. Хотя он и давал обет целомудрия, он решил жениться на монахине и даже считал это своим долгом, поскольку иначе – из-за слишком большого чувства – он совершил бы смертный грех.
В результате протестантизм отказался от возвеличивания обета целомудрия – как это было в католической церкви – и заодно со свойственной ему энергией отбросил идею священности брака, разрешив развод при определенных обстоятельствах. Однако у протестантов грех прелюбодеяния вызывал гораздо большее негодование, чем у католиков, и гораздо большее моральное осуждение. Если католическая церковь с пониманием относилась к грешникам и приняла по отношению к ним соответствующие меры, то протестанты, отказавшись от исповеди и отпущения грехов, поставили грешников в гораздо более безнадежное положение. Эта ситуация хорошо прослеживается сейчас в Соединенных Штатах, где получить развод чрезвычайно легко, но где адюльтер безжалостно осуждается, не в пример католическим странам.
Ясно, что вся система христианской этики – и в католицизме и в протестантизме – требует пересмотра и, насколько это возможно, отказа от предвзятых идей, с помощью которых и благодаря христианскому воспитанию оказывается влияние на большинство из нас. С детства непрерывно повторяемые, эмоционально заразительные утверждения создают в умах большинства людей убеждения, настолько прочные, что они становятся подсознательными. И хотя многие воображают, что совершенно свободны от ортодоксальных взглядов, они на самом деле подсознательно все еще руководствуются учением церкви.
Давайте со всей искренностью спросим себя, что побудило церковь проклинать прелюбодеяние? Считаем ли мы, что для этого у нее были справедливые основания? Если же мы так не считаем, имеются ли другие основания, которые могли бы заставить нас прийти к тому же самому заключению?
Уже в первые века существования христианской церкви в половом акте видели что-то весьма нечистое, хотя и находили для него извинения в том случае, если были соблюдены определенные требования. Подобное отношение должно рассматриваться как чистое заблуждение, которое, вероятно, утвердилось вследствие тех причин, о которых уже говорилось в предыдущей главе и где подчеркивалось, что презрительное отношение к сексу обязано своим происхождением влиянию людей, страдающих от телесных или душевных заболеваний, либо и от того и от другого.
Тот факт, что подобное отношение – хотя оно и в высшей степени нелепо – стало широко распространенным явлением, еще ничего не доказывает, поскольку общепринятые мнения по большей части глупы, вследствие глупости основной массы людей. Так, например, туземцы, обитающие на острове Пелью, убеждены, что ношение кольца в носу обеспечивает им вечное блаженство[13]. А вот европейцы считают, что тот же самый результат гораздо лучше достигается, если побрызгать на голову водой и произнести при этом определенные слова. Вера туземцев – суеверие, вера европейцев – одна из истин священной религии.
Иеремия Бентам3 составил таблицу источников побуждений людей, в которой желание включалось в три параллельные столбца в соответствии с тем, восхваляли ли его люди, осуждали ли они его или же относились к нему безразлично. Так, например, мы найдем в одном столбце обжорство, а рядом с ним, в другом столбце, – любить поесть и получать удовольствие за общим столом. Или вот еще в столбце, где даются хвалебные имена разным побуждениям, мы находим дух общественности, зато в следующем столбце написано: злоба.
Я советую каждому, кто хочет получить ясное представление об этических вопросах, последовав этому примеру, приучить себя к тому, что каждое слово, несущее осуждение чего-либо, имеет антоним, который восхваляет тот же самый предмет, и приобрести привычку пользоваться словами, не несущими в себе ни восхваления, ни осуждения. Так, например, слова адюльтер и прелюбодеяние уже несут в себе такое строгое моральное осуждение, что, пользуясь ими, трудно получить ясное представление о предмете, к которому они относятся. Но есть и другие слова, которые любят употреблять авторы, стремящиеся разрушить наши моральные принципы; вместо слов осуждения они говорят о любовной интриге, о любви, не скованной холодными узами закона. И те и другие слова рассчитаны на то, чтобы вызвать предубеждение. Если мы хотим обдумать вопрос беспристрастно, нам следует избегать как первого подхода, так и второго. К несчастью, нам при этом придется расстаться с таким привычным для нас стилем изложения. И слова хулы, и слова хвалы эмоционально окрашены и рассчитаны на интерес читателя, так что благодаря этому автору не нужно прилагать слишком большие усилия, чтобы увлечь читателя за собой в любом желаемом направлении.
Однако если мы желаем обратиться к разуму, нам надо употреблять такие серые, нейтральные фразы, как, например, внебрачные половые отношения. Впрочем, такое требование, по-видимому, является слишком суровым – ведь мы имеем дело с вопросами, затрагивающими в очень сильной степени эмоции людей, и если мы полностью устраним эмоциональный аспект в наших писаниях, мы рискуем упустить возможность изложить суть предмета. Во всем, что касается отношений между полами, существуют полярно противоположные точки зрения тех, кто является непосредственным участником, и тех, кто, сжигаемы и ревностью, наблюдает за событиями. Для одних это любовная интрига, для других – прелюбодеяние. Нам, очевидно, не нужно забывать об эмоционально окрашенных словах, но пользоваться ими со всей осторожностью, а в основном ограничиться нейтральной и строго научной фразеологией.
Христианская этика, делая акцент на целомудрии, неизбежно привела к приниженному положению женщин в обществе. Поскольку в качестве законодателей морали выступали мужчины, женщины стали соблазнительницами; но если бы законодателями были женщины, в этой роли выступали бы мужчины. Но благодаря тому факту, что на долю женщины выпала роль соблазнительницы, было желательно существенно ограничить ее возможности совращения мужчин; вследствие этого достойные уважения женщины загонялись во все более и более строгие рамки ограничений, в то время как женщины недостойные подвергались самому сильному общественному презрению. И только в настоящее время женщины обрели в какой-то мере свободу, которой они пользовались во времена Римской империи. Как мы уже знаем, в патриархальном обществе, еще до появления христианства, было очень много сделано для того, чтобы поработить женщин. Но во времена Константина4 свобода женщин была вновь ограничена под предлогом защиты от совершения греха. Труды отцов церкви полны обвинениями в адрес женщин.

Женщина есть преддверие ада точно так же, как она есть мать всех несчастий людей. Она должна испытывать чувство стыда при одной мысли, что она родилась женщиной. Она должна жить в состоянии непрерывного покаяния за то, что благодаря ей в мир пришло зло. Она должна стыдиться своего платья, поскольку оно должно напоминать ей о ее падении. В особенности же она должна стыдиться своей красоты, ибо красота есть мощное средство в руках дьявола.
Физическая красота была постоянным предметом нападок со стороны служителей церкви; впрочем, одно исключение все-таки было сделано: например, во времена средневековья изображения епископов на могилах старались сделать красивыми, Однако постоянно подчеркивалось подчиненное положение женщин. Например, в VI в. один из провинциальных советов церкви запретил женщинам брать во время обряда причащения облатку голой рукой вследствие их нечистоты[14].

В том же смысле были изменены по отношению к женщинам законы о собственности и наследстве. И только благодаря свободомыслящим деятелям Великой Французской революции дочери обрели право наследства.

Глава VI
Романтическая любовь

Победа христианства и последовавшие за тем века варварства привели к тому, что в отношениях между мужчинами и женщинами появились мрачные черты жестокости, неизвестные в античном мире в течение многих веков, – античный мир был порочен, но он не был жесток1.
В эпоху «темных веков» религия и наследие варварства совместными усилиями вызвали деградацию сексуальной стороны жизни: связав себя узами брака, женщина становилась бесправной; в то же время для нецивилизованных особ мужского пола не было никаких преград в совершении самых диких, зверских поступков. Распутное поведение в эпоху средних веков было широко распространенным и отвратительным явлением: епископы совершенно открыто жили со своими дочерьми, архиепископы продвигали своих любовников на освободившиеся церковные должности[15]. Официально широко пропагандировалось целомудрие духовенства, но на деле никто не следовал этим правилам. Папа Григорий VII2 прилагал огромные усилия, чтобы убедить священников расстаться с наложницами; Абеляр3, например, считал для себя возможным – хоть это и было скандально – просить руки Элоизы. Лишь к концу XIII в. требование целомудрия духовенства стало официальным. Конечно, духовенство осталось глухо к этому требованию и продолжало поддерживать незаконные связи с женщинами, хотя прекрасно понимало, что эти связи аморальны и нечисты, потому что их нельзя оправдать ни законами Божескими, ни человеческими. Вот почему не церкви с ее узкими, аскетическими взглядами на отношения иолов, а простым мирянам выпала роль обожествления понятия плотской любви.

Нет ничего удивительного в том, что, нарушив принятый на себя обет целомудрия и начав, сознавая это, жить в плотском грехе, духовенство опустилось в моральном отношении гораздо ниже мирян. Чтобы подтвердить это, достаточно привести хотя бы несколько примеров развращенности служителей церкви. Так, например, папа Иоанн XXIII обвинялся, кроме прелюбодеяния и множества других преступлений, еще и в инцесте; аббат церкви св. Августина в Кентербери в 1171 г. был обвинен после проведенного расследования в том, что он имеет семнадцать незаконных детей; в Испании в 1130 г. было установлено, что аббат церкви св. Пелайо имеет более семидесяти наложниц; льежский епископ Генрих III в 1274 г был лишен сана за то, что имел шестьдесят пять незаконных детей. У нас нет никакой возможности привести здесь длинный список постановлений церковных соборов и свидетельств церковных авторов, у которых можно найти примеры не только конкубинажа, но и гораздо более тяжких проступков. Уже тогда было замечено, что если священники жили с женщинами как со своими женами, то сознание греховности этой связи толкало их дальше, так что смена сожительниц или жизнь с несколькими женщинами были частым явлением. У авторов того времени часто можно прочитать, что женские монастыри – это бордели, где постоянно убивают родившихся младенцев, что инцест – частое явление среди духовенства, что церковные советы постоянно требовали от священников прекратить жить со своими матерями или сестрами. Мы уже не говорим о противоестественной любви, которую христианство ставило своей целью полностью искоренить и которая тем не менее процветала в мужских монастырях. Замечательно, что незадолго до Реформации, все чаще и чаще стали раздаваться жалобы на то, что исповедь используется как средство совращения[16].

В эпоху средних веков мы видим существование двух традиций – грекоримской церковной и рыцарской аристократической.
Каждая внесла свой вклад в средневековую культуру, но совершенно различно. Первая способствовала развитию образования, философии, церковного права, единой теологии христианства – все это так или иначе связано с традициями средиземноморской цивилизации. Вторая дала нормы обычного права, принципы светского управления, законы рыцарства, поэзию и рыцарский роман. С последним связано то, что мы называем романтической любовью.
Сказать, что романтическая любовь была неизвестна до эпохи средневековья, было бы неправильно, но только в эту эпоху она стала общепризнанной формой любовной страсти. Сущность романтической любви состоит в том, что влюбленный рассматривает предмет своей страсти как бесценный и дорогой и в то же время практически недоступный. Требуются громадные усилия, чтобы любовь стала взаимной; эти усилия связаны с созданием песен и поэтических произведений, с победами над соперниками в рыцарских поединках и со всем тем, что необходимо для завоевания сердца прекрасной дамы. То, что дама была прекрасна, создавало дополнительную психологическую трудность для ее рыцаря. Мне иногда кажется, что овладеть женщиной нетрудно, если в вашем сердце нет и следа романтической любви. Дело в том, что в ту эпоху это чувство никак не было связано с фактом законного или незаконного обладания женщиной; объектом этого чувства была женщина, отделенная от влюбленного непреодолимыми барьерами общественного положения и нормами морали.
Напомним, что точка зрения церкви на половые отношения как изначально нечистые настолько внедрилась в умы людей, что поэтическое, возвышенное чувство к женщине могло возникнуть лишь тогда, когда она была недоступной. Именно поэтому любовь к прекрасной даме могла быть только платонической. Современному человеку очень трудно понять психологию влюбленного поэта средневековья: ведь он в своих стихах проповедовал страстную любовь без всякой надежды на взаимность – это кажется нам настолько странным, что мы видим в этих стихах одну поэтическую условность. Несомненно, что в некоторых случаях все так и было; несомненно также и то, что такой условности требовал поэтический стиль эпохи. Однако любовь Данте к Беатриче, как она описана им в Vita Nuova – безусловно, искреннее чувство, лишенное какой бы то ни было условности; более того, я убежден, что это чувство было таким сильным, как ни у кого из наших современников.
Благородные умы той эпохи не слишком дорожили земной жизнью; обычные желания и стремления людей были для них следствием порока и первородного греха; они ненавидели тело, источник похоти, и чистая радость была возможна для них лишь во время экстатических медитаций, к которым не могло примешиваться ничего сексуального. Поэтому их точка зрения на любовное чувство не могла не быть такой, какую мы находим у Данте. Для мужчины, глубоко любящего и уважающего женщину, была невозможна сама мысль о половом акте, поскольку она оскверняла его чувство вследствие нечистоты полового акта; поэтому его любовь находила свое выражение в поэзии, которая естественно носила символический характер. Такое настроение умов было в высшей степени благотворно для литературы и поэзии, первые ростки которых мы находим при дворе императора Фридриха II4 и которые достигли своего расцвета уже в эпоху Возрождения.
Одним из лучших, известных мне эссе, посвященных теме любви в эпоху средневековья, я считаю то, которое помещено в книге Хойзинги5 «Осень Средневековья» (1919). Вот отрывок из нее.

Когда в XII веке трубадуры из Прованса сделали центром поэтической концепции любви неудовлетворенное желание, произошел важнейший поворот в истории культуры. Конечно, античная поэзия тоже воспевала страдания любви, но они рассматривались как препятствие на пути к счастью или же как достойное глубокого сожаления несчастье. Таковы сентиментальные истории о Пираме и Фисбе, о Кефале и Прокриде, в которых трагический конец выглядит душераздирающим потому, что ему предшествовало счастье влюбленных. Напротив, куртуазная поэзия делает своим основным мотивом желание, и тем самым создается такая концепция любви, в которой есть момент отрицания. Новый идеал поэтического творчества, не разрывая своей связи с концепцией чувственной любви, оказывается в состоянии охватить все виды этических стремлений. Любовь становится тем полем, на котором расцветает моральное и художественное совершенство. Именно потому, что он влюблен, куртуазный любовник чист и целомудрен. Влияние духовности становится все более доминирующим, и вот в конце XIII века появляется dolce stil nuovo (сладкий новый стиль Данте и его друзей), в котором в поэзию приходят, кроме любовного чувства, еще и благочестие и высокое духовное прозрение. Поэзия достигла здесь высшей точки своего развития, и затем итальянская поэзия постепенно скатывалась вниз, пытаясь совместить эротику с высокими устремлениями. У Петрарки мы находим как идею высокоодухотворенной любви, так и естественное очарование античных настроений. Вскоре вся искусственная система идей куртуазной любви была оставлена, и тонкое разделение – как у Петрарки – уже более никем не возобновлялось до тех пор, пока платонизм мыслителей эпохи Возрождения, уже неявно содержащийся в куртуазной концепции любви, не дал начало новым формам поэзии, в которой эротика и духовность стали неразделимы.

Однако во Франции и Бургундии развитие шло не тем же порядком, что в Италии, поскольку для французской аристократии концепция любви определялась «Романом о Розе»6, в котором воспевалась рыцарская любовь, но без намека на неудовлетворенное желание. Фактически это был неявный протест против учения церкви и возвращение к языческим корням жизни и любви. Вот еще один отрывок из книги Хойзинги.

Существование верхнего класса, интеллектуальные и моральные принципы которого включают в себя также и ars amandi (искусство любви), является исключительной особенностью западной истории. Ни в какую другую эпоху культурный идеал не был до такой степени пронизан концепцией любви. Как схоластика представляет собой великую попытку средневековой мысли объединить философию вокруг одного центра, точно так же концепция куртуазной любви – не паря так высоко, как схоластика, – стремится охватить все, что имеет отношение к жизни, полной благородства. «Роман о Розе» не разрушает систему идей средневековья, в нем лишь смягчаются тенденции того времени и обогащается его идейное содержание.

Век, в который был создан «Роман о Розе», был чрезвычайно грубым и жестоким, и хотя защищаемая в романе концепция любви не была целомудренной с церковной точки зрения, она была все-таки утонченной, галантной и благородной. Идеи такого рода могли принадлежать только аристократам, живущим в свое удовольствие и в определенной степени свободным от тирании духовенства. Оно с презрением смотрело на рыцарские турниры, в которых любовный мотив был хорошо заметен, но оно так же было бессильно запретить их, как и распространение идей рыцарской любви. В наш демократический век мы уже готовы забыть, чем наш мир обязан влиянию аристократии в разные эпохи. Безусловно, концепция любви, завоевавшая умы в эпоху Возрождения, не добилась бы такого успеха, если бы ей не расчистили дорогу рыцарские романы с их идеальной любовью.
В эпоху Возрождения, после долгих веков ненавистного отношения к язычеству, любовь перестала быть платонической и стала темой поэзии. Как люди эпохи Возрождения относились к средневековой концепции любви, хорошо видно на примере Дон Кихота, влюбленного в Дульсинею. И все-таки средневековые традиции не полностью исчезли: они видны в поэме Сиднея «Астрофел и Стелла», их влияние заметно в сонетах Шекспира, посвященных мистеру W.H. Однако в целом для любовной поэзии эпохи Возрождения характерны жизнерадостность и искренность. Как писал один поэт елизаветинского времени:

Зачем смеешься надо мной? Для нас ведь есть
Еще постель, чтоб не замерзнуть ночью этой.
Хорошо видно, что владевшее поэтом чувство, открытое и сильное, никак не назовешь платоническим. Правда, следы этого чувства все-таки остались, потому что в поэзии Возрождения оно было необходимо для выражения преклонения перед возлюбленной. В пьесе Шекспира «Цимбелин» над Клотеном смеются потому, что он не в силах написать любовные стихи и нанимает – оплата один пенс за строчку – халтурщика, который сочиняет вирши, начинающиеся так: «Чу, чу, то жаворонок!» – хороший результат, если принять во внимание оплату.
Интересно отметить, что в любовной поэзии средневековья почти не была представлена тема любовного ухаживания. Мы находим в китайской любовной лирике печальные стихи о разлуке женщины с ее господином; в проникнутой мистицизмом индийской поэзии душа человека сравнивается с невестой, страстно ожидающей своего жениха, который есть Бог. При этом вдруг замечаешь, что обладание женщиной не представляло для мужчины никакой трудности и, следовательно, ему не нужно было смягчать ее сердце с помощью музыки и поэзии. Если встать на точку зрения развития искусства, то, безусловно, достойны сожаления времена, когда женщины легко доступны. С этой точки зрения было бы весьма желательно, чтобы обладание ими было трудным делом, хотя и не невозможным. Именно так и сложились отношения между полами после эпохи Возрождения. Эти трудности были отчасти внешние, отчасти внутренние – последние были, как правило, связаны с моральными принципами своего времени.
В романтическом движении7 тема романтической любви зазвучала в полную силу, и можно, вероятно, без преувеличения назвать Шелли апостолом романтической любви. Любовное чувство у Шелли достигало такой силы, что в его поэзии оно вызывало взрыв эмоций и высокий полет воображения. В таком возбужденном состоянии психики не было ничего хорошего, но Шелли считал, что благодаря ему он создает высокую поэзию и, кроме того, делал вывод, что любовь не может быть ограничена какими-либо рамками. Он был не прав, потому что его поэзия была связана с препятствиями, мешавшими удовлетворению его любовного желания. Если бы Эмилия Вивиани, благородная и несчастная женщина, не была силой заключена в монастырь, Шелли, очевидно, не написал бы «Эпипсихидион»; если бы Джейн Уильяме не оказалась верной женой, им никогда бы не было написано «Воспоминание». Социальные барьеры, против которых он так яростно протестовал, на самом деле стимулировали его поэтическое творчество. Романтическая любовь, как она отразилась в лирике Шелли, есть результат неустойчивого равновесия, когда традиционные общественные барьеры все еще существуют, но уже не являются непреодолимыми. Если бы эти барьеры были твердыми, как стена, или же вообще не существовали, не было бы и оснований для расцвета романтической любви.
Возьмем для примера китайское общество. Здесь для мужчины не существует другой уважаемой женщины, кроме его собственной жены, и если она не удовлетворяет его, он идет в бордель. Его брак с нею был заранее предусмотрен, он не знал ее как женщину до дня свадьбы. Следовательно, его половое чувство не имеет ничего общего с романтической любовью – ему не было никакой необходимости ухаживать за будущей женой и преодолевать какие-то препятствия, что могло бы стать причиной лирической поэзии. С другой стороны, в обществе полной свободы мужчина, имеющий поэтический дар, но имеющий к тому же и мужское очарование, легко добивается успеха у женщин, не испытывая никакого взрыва эмоций. Таким образом, любовная поэзия зависит от малейшего нарушения противостояния строгости и свободы; по-видимому, ее высшие достижения обязаны нарушению этого равновесия в ту или иную сторону.
Впрочем, любовная поэзия – всего лишь побочный результат любовного чувства, поэтому цветок романтической любви не обязательно распускается на почве поэзии. Я убежден, что все восхищение и радость жизни заключены в чувстве романтической любви. Если в любовном чувстве, соединяющем мужчину и женщину, заключено столько страсти, воображения и нежности, это уже само по себе огромная ценность, и не знать этого чувства потрясающее несчастье для любого из нас. И я считаю, что общественное устройство должно быть таким, чтобы была возможность испытать эту радость жизни, хотя в нашем существовании есть и другие радости.

Сразу после Великой Французской революции появилась идея, что брак должен быть результатом романтической любви. Теперь, особенно в англоязычных странах, эта идея принимается как само собой разумеющееся, и многие даже не подозревают, что она когда-то была революционной. В романах и пьесах, написанных сто лет назад, речь шла главным образом о том, как молодое поколение с его новыми взглядами на брачные отношения боролось со старшим поколением отцов с их традиционными представлениями о браке. Есть кое-что справедливое в словах миссис Малапроп8: любовь и ненависть вследствие постоянного трения уничтожают друг друга, так что в браке лучше начинать с чувства неприязни. Ясно, что в том случае, если новобрачные, вступая в брак, ничего не знают о половых отношениях и находятся под влиянием представлений о романтической любви, каждый из них считает другого верхом совершенства и воображает, что брачная жизнь – это один счастливый сон. Такой взгляд особенно характерен для женщины, воспитанной на принципах чистоты и неведения о сексуальной стороне брака и, следовательно, не способной попять, что такое сексуальный голод и как он отличается от родственных, семейных чувств и отношений. В Соединенных Штатах, где романтический взгляд на брак в отличие от других стран был принят всерьез и где законы и обычаи основываются на сентиментальных мечтаниях старых дев, огромное количество разводов, а счастливые браки чрезвычайно редкое явление.
Брак есть нечто гораздо более серьезное, чем просто удовольствие быть в компании друг друга; брак – это общественный институт, возникший для того, чтобы растить и воспитывать детей, это клетка тончайшей ткани общества; брак имеет важнейшее значение для состояния общества, далеко превосходя чувства, соединяющие людей в браке. Наверное, будет хорошо – я считаю, что очень хорошо, – если между женой и мужем возникнет чувство романтической любви, но при этом следует иметь в виду следующее: если муж и жена хотят, чтобы их брак оставался счастливым, чтобы он был общественно полезен, романтическая любовь должна исчезнуть, чтобы дать место более интимному, более нежному и более реальному чувству. В состоянии романтической любви влюбленный видит свою возлюбленную как бы в тумане, неотчетливо. Несомненно, для определенного типа женщин этот туман сохраняется и после брака, если к тому же и ее муж того же типа; но это возможно лишь в том случае, если между мужем и женой нет интимных отношений и если она, как сфинкс, хранит в тайне свои самые сокровенные чувства и мысли и как телесный объект остается недоступной для непосредственного опыта. Такого рода отношения будут сильно мешать тому, чтобы в браке были реализованы лучшие, заложенные в нем, возможности нежной близости и ясности, лишенной всяких иллюзий. Кроме того, мысль, будто для брака существенно важны романтические чувства, на самом деле безумна – похожа на точку зрения апостола Павла, хотя и в другом роде, – потому что забыто главное: основой брака являются дети. Но если это так, то с появлением детей жена и муж – при условии, что они нежно любят своих чад и готовы нести за них полную ответственность, – обязаны понять, что их чувства друг к другу уже не имеют такого большого значения.

Глава VII
Эмансипация женщин

В настоящее время моральные нормы отношений между полами носят переходный характер, что в основном определяется двумя причинами: во-первых, использованием противозачаточных средств и, во-вторых, стремлением женщин к эмансипации. О первой причине я скажу несколько позже, все, что связано со второй, будет рассмотрено в настоящей главе.
Движение в защиту эмансипации женщин является ветвью общего демократического движения, начавшегося в период Великой Французской революции, идеи которой оказали большое влияние на Мери Вулстонкрафт1, автора книги «Восстановление прав женщин» (1792). С этого момента и по сей день движение женщин за равные права с мужчинами получило широкую поддержку и добилось значительных успехов. Убедительно аргументированная книга Джона Стюарта Милля2 «Подчиненное положение женщин» (1869) оказала большое влияние на всех мыслящих людей последней трети XIX в. Мои отец и мать были его учениками; мать выступала в конце 60-х гг. в защиту избирательных прав женщин. Моя мать была ярой феминисткой, так что ролы у нее при моем рождении принимала первая женщина-врач Гаррет Андерсон, которая была только дипломированной акушеркой, потому что для женщин не было никакой возможности заниматься медицинской практикой. Феминистское движение вначале состояло из представительниц верхнего и среднего классов. Проект закона об избирательных правах для женщин вносился в парламент каждый год, но несмотря на поддержку части депутатов не получал большинства голосов. Впрочем, феминистки добились все-таки некоторого успеха. В 1882 г. парламент принял закон о праве на собственность для замужних женщин. До этого вся движимая и недвижимая собственность замужней женщины находилась под контролем ее мужа, кроме принадлежащего ей имущества, управляемого по доверенности. Последующие этапы женского движения за политические права хорошо известны, чтобы на них останавливаться. Следует лишь отметить ту быстроту, с которой женщинам удалось обрести политические права в большинстве цивилизованных стран; этот факт не имеет себе равных в прошлом, учитывая те коренные изменения в жизни общества, которые за ним последовали. Правда, можно было бы указать на отмену рабства, но ее нельзя сравнивать с признанием за женщинами политических прав, поскольку отмена рабства касалась населения дальних стран, а политические права женщин затрагивали интересы огромной части населения цивилизованных стран.
Причины этого коренного поворота, как мне кажется, двусторонни: с одной стороны, он был обусловлен широким распространением идей либерализма, поскольку было бы логически противоречиво лишать женщин политических прав, ратуя за демократию; с другой стороны, в обществе становилось все больше женщин, самостоятельно зарабатывающих на жизнь и не находящихся на иждивении отца или мужа. С началом войны3 в промышленность и в управленческий аппарат на место ушедших на фронт мужчин пришло много женщин. Главным аргументом в предвоенные годы против предоставления женщинам политических прав был тот, что они будут голосовать против войны, поскольку они пацифистки. Но женщины своим косвенным участием в кровавой бойне опровергли этот аргумент и получили политические права. Для прекраснодушных идеалистов, воображавших, что приход женщин в политику внесет в нее дух моральной ответственности, этот результат стал неприятным и болезненным фактом, но такова, по-видимому, судьба идеалистов, что они в результате борьбы за осуществление своих идеалов получают нечто такое, что противоречит этим идеалам. Конечно, борьба за политические права женщин никак не связана с убеждением идеалистов, будто женщины в моральном отношении стоят гораздо выше мужчин; политические права должны быть предоставлены женщинам потому, что это неотъемлемое право каждого человека, и, главное, потому, что без этого не может быть и речи о демократическом обществе. Однако когда угнетенный класс или нация борется за свои права, всегда почему-то поборники защиты прав угнетенных (например, женщин) приписывают им какие-то особые качества, причем обычно это качества морального порядка
Однако политические права женщин лишь косвенно связаны с темой этой главы, в которой затрагиваются вопросы, относящиеся к социальному положению женщин и его влиянию на брак и мораль. На Востоке издавна и до настоящего времени добродетель женщин обеспечивалась с помощью их изоляции. Никаких попыток приучить их к самоконтролю не предпринималось, а вместо этого делалось все, чтобы исключить всякую возможность измены. На Западе такой подход не нашел единодушной поддержки, но все порядочные женщины получали с детства такое воспитание, что при мысли о половом акте вне брака их охватывал ужас. По мере того как совершенствовались методы воспитания женщин, внешних барьеров становилось все меньше. Среди тех, кто способствовал этому, господствовало убеждение, что внутренних сдерживающих факторов вполне достаточно. Например, нет необходимости в том, чтобы пожилая дама сопровождала красивую девушку, поскольку она так хорошо воспитана, что никогда не поддастся на уговоры молодого человека, что бы он ей не обещал. Во времена моей молодости большинство порядочных женщин было убеждено, что половой акт отвратителен и что женщина совершает его в браке лишь из чувства долга. Исходя из этого, они, не задумываясь, позволили своим дочерям вести довольно свободный образ жизни, что вряд ли было бы признано разумным лет сто назад. В результате получилось не совсем то, что ожидалось; и это касается как замужних женщин, так и незамужних.
Женщины викторианской эпохи, как и огромное большинство женщин до сих пор, жили в состоянии умственной изоляции, в своего рода тюрьме (in a mental prison), поскольку эта изоляция была обусловлена подсознательными запретами, она не становилась четким фактом сознания. Эти запреты постепенно вытеснялись из подсознания, и у молодых женщин нашего времени в подсознании вновь ожили желания, ранее задавленные тяжелым грузом ханжества. В результате произошла своего рода революция в моральных нормах отношений между полами; и эта революция совершилась не в какой-то одной стране или коснулась какого-то одного класса, но затронула все цивилизованные страны и все классы.
Уже в книге Мери Вулстонкрафт требование равенства прав для женщин распространялось также и на свободу отношений между полами. Это было настолько необычно для того времени, что деятельницы женского движения XIX в. не пошли за нею и требовали только политических прав для женщин. Более того, они оказались такими строгими моралистками, что пытались навязать мужчинам те строгие рамки морали, которые были обязательны для женщин. Но после августа 1914 г. молодые женщины, не интересуясь теорией, пошли по другому пути, возбужденное состояние умов, вызванное мировой войной, конечно, подтолкнуло их к этому, но дело давно уже двигалось в этом русле.
В прошлом основанием для женской верности были страх адского пламени и страх забеременеть; первый пропал благодаря краху ортодоксальной теологии, второй – благодаря противозачаточным средствам. Традиционной морали в силу привычки и умственной инерции удавалось удерживать женщин в страхе, но потрясения, связанные с войной, сломали все барьеры. Современные феминистки уже не желают, как их бабушки, уничтожить порочность мужчин – они хотят, чтобы им было позволено делать то, что делают мужчины. Если их бабушки требовали всеобщей рабской морали, то они хотят для себя – наравне с мужчинами – свободы от морали.
Современные тенденции феминистского движения еще не ярко выражены, и невозможно сказать, как они дальше развернутся. Сочувствующие движению и его участники еще очень молоды, и среди них очень мало тех, кто имеет влияние и положение в обществе. Закон, полиция, церковь и родители, в руках которых находится вся власть, против них, но молодежь старается действовать скрытно, чтобы не вызвать гнева и репрессий со стороны своих противников. Для старшего поколения опубликованные судьей Линдсеем факты кажутся клеветой на молодежь, но молодые люди глухи как к клевете, так и к обвинениям.
Конечно, создалась очень неустойчивая ситуация: пойдет ли дело таким образом, что старшее поколение, приняв во внимание все факты, лишит молодежь достигнутой свободы; или же молодежь, достигнув зрелого возраста и высокого общественного положения, санкционирует в силу своего положения новую мораль. Весьма вероятно, что результат будет разным в зависимости от той или иной страны. В Италии, где пример аморализма, как и многого другого, подает правительство4, проводятся энергичные попытки силой насадить добродетель. В России все обстоит иначе – здесь правительство на стороне новой морали5. В Германии там, где большинство населения протестанты, свободная мораль, по-видимому, преобладает; там же, где большинство католики, это вряд ли произойдет6. Французы едва ли расстанутся со своими вековыми традициями терпимости по отношению к аморальным поступкам и поведению. О том, что случится в Англии и Соединенных Штатах я не берусь судить7.
Давайте на некоторое время остановимся, чтобы рассмотреть, что вытекает с точки зрения логики из требования женщин о полном равенстве с мужчинами. С незапамятных времен мужчинам было позволено – не в теории, а на практике – иметь незаконные половые сношения; от мужчины не требовалось, чтобы, вступая в брак, он был девственником, и на его измену смотрели сквозь пальцы, если факт измены оставался неизвестен жене или соседям. Этот порядок вещей сложился благодаря такому общественному институту, как проституция. Вряд ли сейчас найдутся защитники этого института, и едва ли кто-нибудь станет утверждать, что ввиду равных прав необходимо, чтобы в обществе появились также мужчины, занимающиеся проституцией, чтобы женщины могли удовлетворять свое желание так же, как и мужчины, и при этом так же, как и они, считать себя добродетельными. Ясно одно, в эти последние дни существования брака лишь очень немногие мужчины остаются девственниками в тот момент, когда они могут позволить себе жить с женой в своем доме. Но если холостой мужчина не собирается оставаться девственником, то и незамужней женщине в силу равенства прав незачем заботиться о репутации добродетельной женщины.
Несомненно, для моралистов такая ситуация представляется весьма печальной. В самом деле, если моралист даст себе труд обдумать ее, он поневоле придет к тому, что называют двойным стандартом морали, т. е. будет вынужден потребовать, чтобы для женщин было существенно важно оставаться добродетельными и совсем не важно для мужчин. Совершенно очевидно, что с точки зрения этики такой двойной стандарт – нонсенс. Получается, что моралист защищает неравенство и к тому же считает, что молодому человеку лучше пойти к проституткам, чем к знакомой девушке, несмотря на то что его отношение к ней не только бескорыстно, но еще и полно нежности и восхищения. Конечно, моралисты никогда не думают о выводах из тех положений, которые защищают, – они не собираются им следовать. Им кажется, что они проповедуют мораль, направленную против проституции, и не подозревают, что проституция есть неизбежный результат их учения. И это еще одна иллюстрация хорошо известного факта, что профессиональный моралист не обладает интеллектом выше среднего.
Имея в виду изложенные выше обстоятельства, ясно, что по экономическим причинам для большинства мужчин ранний брак невозможен, а для многих женщин брак невозможен вообще; следовательно, принцип равенства между мужчинами и женщинами требует смягчения строгих моральных норм женской добродетели, т. е. для женщин оказывается возможным иметь добрачные половые отношения, как это фактически имеет место у мужчин. В том случае, когда число женщин превосходит число мужчин, мы имеем очевидную несправедливость по отношению к ним, поскольку они лишены возможности любить и быть любимыми. Несомненно, в начале женского движения эти обстоятельства не принимались во внимание, но если теперь кто-то не считается с этими выводами, то этот человек – неважно мужчина он или женщина – является защитником несправедливости по отношению к женскому полу.
Все сказанное требует разрешения противоречия между старой моралью и новой. Если целомудрие девушек и верность жен уже более не требуются, то из этого необходимо сделать вывод, что надо либо найти какие-то новые возможности для сохранения семьи, либо же бросить ее на произвол судьбы. Для того чтобы дети рождались лишь в законных браках, быть может, кто-нибудь предложит, чтобы все внебрачные половые отношения оставались стерильными при непременном использовании противозачаточных средств. Это будет означать, что мужья должны научиться безразлично относиться к любовникам своих жен, словно они евнухи, а их жены одалиски. Разумеется, для этого потребуется обеспечить такую надежность противозачаточных средств или такую уверенность в верности жен, которые превосходят всякое вероятие. Впрочем, первое требование, быть может, будет скоро выполнено.
Другой альтернативой, совместимой с новой моралью, является отказ от отцовства как существенно важной социальной традиции и передача функций отца государству. В том случае когда мужчина вполне уверен в своем отцовстве и любит ребенка, он может и должен обеспечить финансовую поддержку жены и ребенка, но не обязан делать это на основании закона. В этом случае все родившиеся дети будут иметь статус незаконнорожденных, и государство, считая такое положение нормальным, могло бы взять на себя заботу о воспитании детей, чего оно не делает до сих пор.
Если все-таки старая мораль попытается укрепить свое пошатнувшееся положение, ее защитникам потребуется провести в жизнь некоторые мероприятия, которые уже реализуются, но которые, как показывает опыт, далеко не достаточны. Первое и самое существенное требование это то, что, закончив образование, девушки должны оставаться глупыми и невежественными. Оно уже выполняется в тех школах, которые находятся под контролем церкви. Следующее требование заключается в том, чтобы все книги, в которых сообщается какая-либо информация об отношениях полов, проходили строжайшую цензуру. Похоже оно будет проведено в жизнь в Англии и Америке, хотя и без принятия закона, а только благодаря ревности служителей закона.
Однако этих требований явно недостаточно. Единственное достаточное условие состоит в том, чтобы лишить молодых женщин любой возможности остаться наедине с мужчиной: девушкам должна быть запрещена работа по найму; они не должны будут совершать поездки или участвовать в пикниках и развлечениях без присмотра матери или тетки; прискорбный обычай посещать танцевальные залы должен быть полностью искоренен. Каждая незамужняя женщина в возрасте до пятидесяти лет должна быть лишена возможности приобрести автомобиль; кроме того, вероятно, будет разумно подвергать всех незамужних женщин раз в месяц медицинскому освидетельствованию в полиции и заключать в тюрьму каждую, оказавшуюся не девственницей. Использование противозачаточных средств должно быть безусловно запрещено, и признано законным привлекать к суду всякого, кто в разговоре с незамужней женщиной бросит тень сомнения на доктрину о вечном проклятии. Если эти меры будут энергично проводиться в жизнь в течение хотя бы ста лет, возможно, удастся поставить преграду высоко поднимающейся волне безнравственности. Все-таки мне кажется, чтобы исключить риск каких-либо искажений, было бы необходимо кастрировать всех полицейских и врачей. Я даже склонен думать, что эту меру следовало бы применять более широко, учитывая извечную порочность мужского характера. Быть может, моралистам посоветуют кастрировать всех мужчин, за исключением служителей культа[17]9.
Итак, мы видим, что нас ожидают трудности и противоречия, какой бы курс мы не избрали. Если мы пойдем по пути новой морали, то уже имеющиеся трудности могут возрасти до такой степени, какой мы даже и не ожидали. С другой стороны, попытка ввести силой ограничения, которые были возможны в прошлом веке и которые сейчас могут показаться излишне строгими и противоречащими человеческой природе, могла бы привести к ненужным эксцессам.
Ясно, что какие бы трудности и опасности нас ни ожидали, мы должны позволить нашему миру идти вперед, а не пятиться назад. Вот почему всем нам так необходима поистине новая мораль. При этом я имел в виду, что мы должны будем осознать необходимость принять на себя обязательства и ограничения, отличные от тех, что имелись в прошлом. До тех пор пока моралисты будут в полном согласии друг с другом славословить возврат к моральным нормам отношений между полами, столь же древним, как археоптерикс, они будут не способны выработать новые нормы морали, которые включали бы в себя и новые обязанности. Мне кажется, что новая система моральных норм – как, впрочем, и старая – не должна потворствовать безудержным импульсивным желаниям, и если все-таки она признает право на такие желания, то на других основаниях и по другим мотивам, чем это было в прошлом. По существу, вопрос о нормах отношений между полами должен быть поставлен и решен заново. В следующей главе делается скромная попытка разрешения этого вопроса.

Глава VIII
Табу на знание о половых отношениях

Первый вопрос, который следует задать, обдумывая новую мораль отношений между полами, не «Как гармонизировать отношения между мужчинами и женщинами?», а «Что хорошего в том, что мужчины, женщины и дети искусственно удерживаются в состоянии невежественности относительно сексуальной стороны отношений между полами?». Я ставлю этот вопрос на первое место потому, что хочу показать читателю, как уродует личность невежественность в данном вопросе и как важно для победы новой морали, чтобы люди были хорошо информированы и чтобы невежественность не мешала им жить по новым моральным нормам. Этот вопрос связан с более широким принципом, который никогда не находил поддержки ни у правительственных чиновников, ни у полицейских, но который несомненен в свете разума. Принцип этот состоит в том, что всякое морально оправданное поведение не может ни при каких условиях, исключая редчайшие случаи, стимулироваться невежественностью или же деградировать вследствие знания. Истинным является следующее суждение: если А желает, чтобы Б действовал определенным образом, а именно таким, при котором удовлетворяются интересы А, а не Б, то для А выгодно держать Б в состоянии невежественности, относительно фактов, доказывающих Б, каковы его истинные интересы. Это хорошо всем знакомая ситуация на фондовой бирже, но она не имеет никакого отношения к высоким принципам этики. Деятельность правительства также состоит в том, чтобы скрывать от народа факты; например, любое правительство старается не допустить, чтобы стали известны факты о военном поражении, поскольку это могло бы привести к его падению, что обычно совпадает с национальными интересами и, конечно, противоречит интересам правительства.
Замалчивание фактов о сексуальной стороне отношений между полами, хотя и относится к другой области, в своей основе имеет схожий мотив. Ведь удерживать женщин в невежественном состоянии было с самого начала весьма желательно, для того чтобы сохранить мужское господство. Постепенно женщины согласились с тем, что такое состояние существенно важно для сохранения ими верности, и под влиянием этого мнения детей и молодых людей стали также держать в невежественном состоянии в половых вопросах. Когда это произошло, то в качестве мотива было уже не господство мужчин, а некое иррациональное табу. Вопрос о том, почему невежественное состояние желательно, уже никогда не поднимался, и было признано незаконным приводить доказательства того, что состояние невежественности наносит вред. В качестве иллюстрации по этому вопросу, я хочу привести отрывок из статьи, опубликованной в «Манчестер Гардиан» 25 апреля 1929 г.

Американские либералы потрясены решением федерального суда присяжных в Бруклине, согласно которому миссис Мери У. Деннетт признана виновной в пересылке по почте непристойной литературы. Миссис Деннетт является автором получивших широкое признание и широкое распространение брошюр, в которых с соблюдением всех необходимых приличий детям сообщаются элементарные сведения об отношениях полов. Она приговорена к тюремному заключению на срок пять лет, или к уплате штрафа в размере 5000 долларов, или к тому и другому вместе.
Миссис Деннетт хорошо известна как общественная деятельница; она мать двух взрослых сыновей и написала для них указанную выше брошюру одиннадцать лет назад. Затем содержание брошюры было опубликовано в медицинском журнале и по просьбе редактора журнала отпечатано в виде брошюры. Публикация была поддержана несколькими десятками известных врачей, священников и социологов, и несколько тысяч экземпляров этой брошюры распространялись членами организации YMCA (молодые люди из христианской ассоциации). Было также найдено полезным использовать эту брошюру в учебном процессе в муниципальных школах Бронксвилла, пригорода Нью-Йорка, где живут богатые люди.
Судья Уоррен Б. Барроуз из Новой Англии сознательно скрыл известные ему факты и отказался выслушать в качестве свидетелей известных врачей и педагогов, давших свое согласие выступить в суде, и не разрешил выступить перед присяжными известным авторам в защиту брошюры миссис Деннетт. Вместо этого присяжным была прочитана вслух брошюра. Все они были пожилыми женатыми мужчинами из Бруклина и были выбраны в качестве присяжных потому, что никогда не брали в руки книги Г.Л. Менкена1 и Хавелока Эллиса. Таков был подбор присяжных по требованию окружного прокурора.
По-видимому, права нью-йоркская газета «Уорлд», в которой говорится, что запрет на распространение брошюры миссис Деннетт лишает всех молодых людей Америки возможности получить ясную и честную информацию по половым вопросам. Защита подала апелляцию в Верховный суд, решение которого ожидается с большим интересом.

Хотя это произошло в Америке, такое могло бы случиться и у нас, поскольку правовые нормы в Англии практически такие же, как и в Соединенных Штатах. Отсюда видно, что запрещается кому-либо – даже если это эксперт в данном вопросе – сообщать молодым людям сведения, в которых они нуждаются, об отношениях между полами. Отсюда также видно, что обвинение сознательно подбирает состав присяжных таким образом, чтобы все они были людьми невежественными и, следовательно, неспособными судить разумно в вопросе, подлежащем их рассмотрению. Суд тупо утверждает, что дети и молодые люди не должны ничего знать о половых отношениях и что решение вопроса, хорошо или плохо для них обладать этой информацией, к делу не относится. Поскольку мы не в суде и наша книга не адресована детям, мы позволим себе обсудить вопрос желательна или нежелательна обычная практика держать детей в неведении, т. е. в столь большой степени невежественности, на какую только способны учителя и родители.
Дети никогда не видят своих родителей голыми и, начиная с младенческого возраста, не могут видеть голыми своих братьев или сестер. Им запрещено касаться половых органов или говорить о них; на все их вопросы, касающиеся секса, следует возмущенный ответ: «Замолчи сейчас же!». Относительно их происхождения, им сообщается, что их принес аист или их нашли в капусте. Рано или поздно они все-таки узнают интересующие их факты – обычно в превратном виде – по секрету от других детей. Таков результат родительского воспитания, которое рассматривает эти факты как непристойные. Дети делают отсюда вывод, что в отношениях между матерью и отцом есть что-то гадкое, что-то такое, чего они сами стыдятся и потому так усердно стараются скрыть. Дети вдруг понимают, что их постоянно обманывали те, кто их любит и о них заботится. В результате их отношение к родителям, к браку и к противоположному полу необратимо искажено, и лишь немногие мужчины и женщины, получив традиционное воспитание, способны иметь чистое представление о половых отношениях и браке. Благодаря традиционному воспитанию дети усваивают привычку лгать и обманывать, когда речь заходит об этих вопросах, и видят, что родители и учителя хвалят их в этом случае за хорошее поведение; они усваивают, что половые отношения – хотя бы и в браке – более или менее отвратительны, что в стремлении людей продолжать свой род проявляется их животная природа и что женщины участвуют в половом акте из чувства долга, хотя он им и неприятен. Такое отношение делает брак неудовлетворительным как для мужчин, так и для женщин; в результате чувство неудовлетворенности оборачивается грубостью и жестокостью, которые выступают под видом порядочности и справедливости.
Далее я изложу, как мне представляется, наиболее точно взгляд ортодоксального моралиста[18] на вопросы, связанные с представлениями о половых отношениях.
Половое желание имеет очень большую силу и по разному проявляется в зависимости от возраста. В младенчестве оно выражается в том, что ребенку нравится дотрагиваться до определенных частей тела; став постарше, ребенок начинает задавать нехорошие вопросы и употреблять скверные слова; подросток уже знает об этом желании и хочет его удовлетворить. Безусловно, поскольку все сексуальные отклонения вызваны мыслями о сексе, лучшее, что можно сделать для развития добродетельного образа мышления, – это занять умы молодых людей и дать физическую нагрузку телу таким образом, чтобы у них этих мыслей не возникало. Следовательно, им нельзя сообщать какую-либо информацию, связанную с сексом; необходимо следить за тем, чтобы в их разговорах между собой не возникала эта тема; что же касается взрослых, то они должны делать вид, что никакого секса не существует. С помощью такого воспитания можно будет держать девушек в неведении вплоть до брачной ночи, когда они получат такой шок от реальности, что станут относиться к сексу именно так, как хотелось бы моралистам. Эта ситуация имеет гораздо более серьезный аспект, когда дело касается юношей, поскольку нет никакой возможности держать их в полном неведении, когда им исполнилось восемнадцать или девятнадцать лет. Здесь целесообразно сообщить им, что мастурбация ведет к сумасшествию, а посещение публичного дома – к венерическим заболеваниям. И то и другое далеко от истины, но ведь это ложь, так сказать, во спасение; она нужна в целях подъема уровня нравственности. Юноши должны быть также предупреждены, что в разговоре нельзя упоминать о сексе и обо всем, что с ним связано, и что это правило остается в силе и после вступления в брак. Считается, что благодаря этому возрастает вероятность того, что и у его жены появится чувство отвращения к сексу и не появится желание изменить мужу. Вот кредо моралиста: половые отношения вне брака – большой грех; в браке они не являются таковыми, поскольку необходимы для продолжения рода, но все-таки следует помнить, что это непохвальное занятие возникло как наказание за грехопадение Адама и Евы, и к нему надо относиться так же, как к необходимой хирургической операции. К несчастью, несмотря на все предпринимаемые усилия, люди знают, что половой акт приносит чувство удовлетворения и удовольствия. Впрочем, моралисты могут убедить, по крайней мере, женщин, что это не так. В Англии, например, считается противозаконным, если в печати появляются утверждения, что замужняя женщина может и должна получать удовольствие от полового акта. Мне попалась в руки брошюра, относительно которой суд вынес решение, что в ней содержатся непристойности. Все вышеизложенное пытаются внушить молодым людям судебные органы, церковь и педагоги с консервативными взглядами.
Прежде чем рассмотреть, как все это влияет на отношения полов, я хочу остановиться на том, к каким последствиям приводит такая позиция в других областях. Я считаю, первым и самым тяжелым последствием является то, что тем самым создаются помехи, препятствующие развитию научного любопытства у молодых людей. Умные дети желают знать все, что есть в нашем мире; они задают вопросы о поездах, автомобилях, самолетах; им интересно знать, почему идет дождь и как появляются на свет дети. Для них между этими вопросами нет никакой разницы. Как пишет И.П. Павлов, здесь действует рефлекс «Почему это так?», который является источником любого научного знания. Когда любопытство ребенка получает шок, потому что он задает нехорошие вопросы, у него пропадает интерес и к другим предметам; он никак не может понять, какие вопросы хорошие, а какие нет; почему нехорошо интересоваться тем, откуда появляются дети, и ему начинает казаться, что и вопрос, откуда появились самолеты, тоже нехороший. В любом случае он приходит к выводу, что в научном любопытстве есть что-то опасное, о чем взрослые предупреждают его; прежде чем пытаться что-то узнать, думает он, надо выяснить, хорошее это знание или плохое. И поскольку все, что связано с сексом, вызывает огромное любопытство, ребенок решает, что в нем есть что-то нехорошее – ведь все взрослые избегают об этом говорить, – и что будет очень хорошо, если он вызубрит таблицу умножения. Стремление к знанию, одно из самых непосредственных желаний здорового ребенка, сломлено, и из него таким образом делают глупого ребенка. Мне кажется, невозможно отрицать, что женщины, получившие традиционное воспитание, глупее мужчин, и это во многом объясняется тем, что в юности в них погасили желание узнать что-нибудь о сексе.
Вдобавок к этому намеренному оглуплению в большинстве случаев прибавилась еще и очень сильная нравственная порча. Как впервые показал Фрейд и как каждый, имеющий дело с детьми, может в этом сам убедиться, дети обычно не верят сказкам об аисте и капусте. Это означает, что ребенок приходит к выводу, что родители могут обманывать его. Но если они не говорят ему правды в этом вопросе, они могут обманывать его и в других случаях – в результате моральный и интеллектуальный авторитет родителей падает. И поскольку родители обманывают их в вопросах секса, дети тоже начинают им лгать во всем, что связано с сексом. Конечно, они говорят о сексе друг с другом и, вероятно, тайно занимаются онанизмом. Привычка обманывать и скрывать, вызванная угрозами родителей, вносит в их жизнь чувство страха, потому что родители и няньки предупреждают их о скверных последствиях занятия онанизмом. Это, как показал психоанализ, частая причина заболеваний нервной системы не только в детстве, но и в зрелом возрасте.
Традиционный подход к вопросам секса, используемый при воспитании юношества, не только делает из них людей запуганных, лживых и глупых, но и дает немалый процент неврозов и других психических заболеваний.
В какой-то мере эти факты уже известны всем интеллигентным людям, работающим с молодежью; однако они все еще не известны судьям и администраторам, как показывает судебный процесс, о котором говорилось в начале этой главы. Таким образом, в настоящее время тот, кто хорошо образован и занимается воспитанием детей, вынужден либо нарушать закон, либо причинять детям непоправимый моральный и интеллектуальный вред. Изменить отношение судебной системы очень трудно, потому что здесь работает очень много пожилых мужчин, настолько испорченных, что им доставляет удовольствие думать, будто секс низок и гадок. Боюсь, что нет никакой надежды на изменение в лучшую сторону до тех пор, пока не вымрут все эти люди.
Показав дурную сторону традиционной системы воспитания в связи с вопросами секса, нам теперь предстоит рассмотреть эти вопросы по существу. Безусловно, одна из целей моралиста состоит в том, чтобы интерес к вопросам секса не превратился в манию, поскольку в настоящее время это довольно часто так и бывает. Бывший директор школы в Итоне недавно заявил, что беседы школьников друг с другом по большей части состоят либо из пошлостей, либо из непристойностей, хотя все школьники, которых ему пришлось наблюдать, получили очень хорошее традиционное воспитание. Если бы взрослые относились к сексу так же, как и к другим вопросам, и отвечали бы на все вопросы ребенка, удовлетворяя его любопытство в понятной для него форме, ребенок никогда бы не стал говорить непристойности, потому что непристойным считается то, что неприлично упоминать в разговоре. Любопытство в вопросах секса, как и любое другое любопытство, прекращается, когда оно удовлетворено. Следовательно, наилучший способ помешать молодым людям делать из секса манию – это рассказать им о нем ровно столько, сколько они захотят узнать.
Все, о чем здесь говорилось, основано на личном опыте, а не на априорных гипотезах. Наблюдение за детьми в моей школе2 совершенно убедило меня в правильности точки зрения – непристойности детей есть следствие ханжества взрослых. Двое моих детей, мальчик семи лет и девочка пяти лет3, воспитывались таким образом, что при этом не уделялось какого-то особого внимания ни сексу, ни процессу испражнения, и они, следовательно, не имели никакого понятия о том, что прилично или неприлично. Разумеется, им было интересно знать, откуда берутся дети, но гораздо больше их интересовали машины и поезда. У них не было желания обсуждать щекотливые темы ни в отсутствии, ни в присутствии взрослых. Что же касается других детей из моей школы, мы заметили, что дети, поступившие в школу в возрасте двух, трех или даже четырех лет развивались точно так же, как и наши дети. Однако дети, поступившие в школу в возрасте шести или семи лет, уже получили такое воспитание, в котором все, что связано с половыми органами, считалось неприличным. Они были удивлены, что в нашей школе об этих вопросах говорят так же откровенно, как и о любых других, и им какое-то время нравилось употреблять в разговоре неприличные слова. Но увидев, что взрослые, услышав такие выражения, не одергивают их, им постепенно надоело употреблять их, и вскоре они стали вести себя так же хорошо и прилично, как и те дети, которые не знали, что значит слово «неприлично». Когда в школе появлялись новые ученики, которые с удовольствием употребляли неприличные выражения, у других школьников делались скучные лица, и они не поддерживали с ними разговор. Все получилось так, словно в спертую атмосферу впустили свежий воздух или в зараженном помещении произвели дезинфекцию. Я убедился, что не существует никакого другого метода сделать атмосферу группового общения детей нравственно здоровой и приличной, кроме применяемого нами метода.
В этой проблеме есть, как мне кажется, один аспект, возможность которого недостаточно осознается теми, кто хотел бы очистить секс от грязи, которой его покрыли моралисты. Вследствие того, что секс ассоциируется с физиологическим актом испражнения и, следовательно, оба акта рассматриваются как отвратительные, к сексу пристало много грязи. Поэтому при воспитании детей не следует быть слишком брезгливыми в том, что касается физиологии. Разумеется, должны быть соблюдены необходимые меры предосторожности, связанные с санитарией и гигиеной, но детям надо объяснить, что эти меры необходимы для их здоровья и что нет ничего стыдного и отвратительного в обычном физиологическом акте.
В данной главе я не буду обсуждать вопросы сексуального поведения, поскольку здесь речь идет о том, что надо знать о сексе. В основном я пытался подчеркнуть, как важно для молодых знать о половых отношениях; я верю и надеюсь, что мои взгляды будут сочувственно восприняты современными просвещенными педагогами. Теперь я хочу перейти к более спорной проблеме. Я боюсь, что здесь мне будет труднее приобрести сочувствие читателя. Эта проблема касается так называемой непристойной литературы.
И в Англии, и в Америке согласно закону литература, признанная непристойной, может быть при определенных обстоятельствах уничтожена по решению суда, а автор и издатель приговорены к тюремному заключению. Закон о непристойных изданиях был принят в Англии в 1857 г. по предложению лорда Кемпбелла4. Приводим выдержку из него.

Если в иске приводятся основания того, что какие-либо книги или другие издания являются непристойными и находятся в каком-либо доме или месте в целях продажи или распространения; если также имеется доказательство, что один или более экземпляров были проданы или переданы из этого дома или места, судья имеет право, убедившись, что экземпляры соответствуют описанию и что их публикация подлежит преследованию со стороны закона, выдать ордер на арест издания. Затем судья должен вызвать в суд проживающего в доме и, убедившись, что экземпляры, представленные в суд, именно того характера, как указано в ордере на арест, и служат именно тем целям, должен отдать приказ об уничтожении этих экземпляров.

Слово «непристойные», которое здесь упоминается, не имеет точного юридического определения. На практике публикация считается непристойной, если судья считает ее таковой, и от него не требуется выслушивать показания экспертов относительно данного издания, которые могли бы представить доказательства, что данная публикация, признанная непристойной, служит некоторым полезным целям. Это означает, что роман или социологическое исследование, посвященное реформе законов о нормах отношений между полами, могут быть уничтожены, если какому-нибудь пожилому и невежественному человеку книга или трактат покажутся отвратительными, У этого закона чрезвычайно вредные последствия. Как мы знаем, первый том книги Хавелока Эллиса «Исследования в области сексуальной психологии» был запрещен в Англии согласно закону лорда Кемпбелла, хотя в Америке власти, к счастью, оказались более либеральными[19]. Мне кажется, вряд ли найдется человек, который подумает, что книга написана Эллисом в безнравственных целях; кроме того, такой объемный, серьезный и ученый труд вряд ли создан для того, чтобы вызвать у читателя радость от непристойностей. Конечно, данную проблему нельзя обсуждать так, как ее обсуждал бы судья со своими коллегами, не говоря уже о его жене или дочери. Но если книги такого рода запретить, это будет означать, что студентам заказана возможность познакомиться с фактической стороной предмета. Мне кажется, что традиционные моралисты нашли труд Хавелока Эллиса неприятным и отвратительным потому, что в нем приводятся конкретные случаи, которые показывают, что существующие методы не оправдали надежд на укрепление ни добродетели, ни психического здоровья. Такие исследования позволяют вынести разумное суждение о существующих методах полового воспитания. Однако судебные власти заявляют, что нам запрещено знакомиться с этими исследованиями, и что наши суждения в этой области должны по-прежнему оставаться невежественными.
Запрет в Англии, но не в Америке, книги «Источник одиночества»5 напомнил общественности еще об одном аспекте цензурных ограничений: речь идет о том, что любые упоминания о гомосексуализме в художественной литературе подлежат судебному преследованию. В европейских странах, где судебные деятели не до такой степени невежественны, как у нас, студенты имеют возможность познакомиться с обширными знаниями в области гомосексуализма. Но в Англии запрещено писать о нем как в ученых трудах, так и в произведениях художественной литературы. Гомосексуальные отношения между мужчинами – но не между женщинами – считаются в Англии противозаконными, и всякие попытки привести какие-то доводы в пользу изменения закона о гомосексуалистах будут признаны противозаконными, потому что в них есть непристойности. Однако всякий, кто даст себе труд познакомиться с предметом обсуждения, поймет, что закон о гомосексуалистах есть результат дикого и темного суеверия и что в его защиту не существует никаких разумных или гуманных оснований. Подобным же образом можно рассмотреть и вопрос об инцесте. Недавно был принят новый закон об инцесте, но по-прежнему выступать за или против него нельзя, потому что за приводимые аргументы можно привлечь к ответственности по закону лорда Кемпбелла, разве что эти аргументы будут сформулированы столь абстрактно и запуганно, что потеряют всю свою силу.
Другое следствие этого закона состоит в том, что большинство тем может рассматриваться только с применением специальных терминов, известных лишь высоко образованным людям. Соблюдая определенные предосторожности, можно использовать в печати термин coitus, но запрещено употреблять слово, являющееся синонимом и состоящее из четырех букв6. Эти запреты на ясную форму выражения мыслей влекут за собой тяжелые последствия; например, брошюра миссис Сенгер, посвященная контролю над рождаемостью и адресованная женщинам-работницам, была объявлена непристойной, наверное, вследствие последней причины, тогда как книги доктора Мери Стоупс, посвященные тому же вопросу, но написанные языком, понятным лишь тем, кто имеет образование, никто не запрещает. Это означает, что данную тему можно обсуждать в книгах, адресованных богатым людям, но противозаконно просвещать в этом вопросе рабочих и их жен. Я хочу обратить на этот факт внимание Евгенического общества, члены которого вечно жалуются на то, что рабочие размножаются быстрее, чем представители среднего класса, но не предпринимают никаких усилий, для того чтобы изменить закон, который мешает просвещению рабочих.
Многие согласятся с тем, что последствия закона о непристойности достойны сожаления, но тем не менее будут утверждать, что этот закон все-таки необходим. Я убежден, что невозможно сформулировать его таким образом, чтобы можно было исключить нежелательные последствия, и, учитывая это, считаю, что было бы лучше, если бы этого закона не было вообще. Приведу свои доводы: во-первых, нет такого закона, который, запрещая что-то скверное, не запрещал бы и что-то хорошее; во– вторых, все публикации, имеющие обыкновенный порнографический характер, не принесут большого вреда, если в процессе воспитания будут обращать внимание на вопросы, связанные с сексом.
Начнем с того, что посмотрим, как применялся закон лорда Кемпбелла в Англии. Если прочесть отчет о дебатах в парламенте, посвященных его принятию, то мы увидим, что закон был направлен против порнографии, как полагали участники дебатов, а не против того или иного вида литературы. Однако это предположение, к несчастью, не учитывало изощренность ума полицейских чиновников и глупость судей. Все, что связано с цензурными запретами, блестяще обсуждается в книге Морриса Эрнста и Уильяма Сигла «Только для невинных» (Викинг пресс, 1928). В ней рассматривается британская и американская цензура и более коротко цензура в других странах. Если взять лишь цензурные запреты в Англии на драматические произведения, то практика показывает, что цензуру легко проходят пьесы пустые и пошлые, рассчитанные на то, чтобы возбуждать похотливое воображение, тогда как пьесе «Профессия миссис Уоррен»7 потребовалось много лет, чтобы с нее был снят цензурный запрет. Пьесе «Семья Ченчи»8, этому перлу трансцендентной поэзии, в которой нет ни единого слова непристойности, способного возбудить воображение св. Антония» потребовалось более ста лет, чтобы преодолеть возмущение, рвущееся из рыцарской груди лорда Чемберлена9. В Америке, где официально нет цензуры, в отношении драматических произведений проводится та же политика, что и в Англии. Свидетельство тому – смелая кампания Хораса Ливерайта в связи с «Пленницей». Опираясь на множество примеров, можно показать, что цензура использовалась и используется против серьезных, высокохудожественных произведений и научных трудов, но произведения, имеющие своей целью проповедь безнравственности и разврата, легко избегают тяжелой руки закона.
Второе возражение против цензуры основано на том, что откровенная порнография принесла бы меньше вреда, чем ее тайное распространение, привлекающее к ней повышенный интерес. Несмотря на существование закона, по-видимому, каждый человек со средствами, будучи подростком, видел неприличные фотографии и даже испытал тщеславное чувство – ведь достать их было нелегко, – став обладателем одной из них. Люди с консервативными взглядами считают, что такие фото чрезвычайно вредны, но они ни за что не согласятся с тем, что эти фото, вероятно, вредны и для них тоже.
Несомненно, эти фото рассчитаны на то, чтобы возбуждать на некоторое время похотливое чувство; но у любого сексуально здорового представителя мужского пола это чувство возбуждается так или иначе. Частота его появления зависит от физического самочувствия, а поводами служат общественные условия, в которых индивид живет. Для мужчины викторианской эпохи достаточным стимулом было увидеть женские лодыжки. В то время как для нашего современника будет возбуждающим лишь вид выше колен. Получается, что все зависит от фасона женской одежды. Если бы нагота вдруг стала обычным явлением, вид нагой женщины перестал бы возбуждать мужчин, и женщинам потребовалось бы – как это и происходит у диких племен – прикрываться одеждой, чтобы сделать себя сексуально привлекательными.
То же самое можно сказать и о литературе, и об изобразительном искусстве: все, что казалось возбуждающим в викторианскую эпоху, сейчас, в более откровенную эпоху, уже никого не трогает. Вообще, чем больше ханжи пытаются ограничить сексуальную привлекательность, тем меньше требуется усилий, чтобы сделать ее возбуждающей. На девять десятых порнография обязана своими успехами моралистам, которые стараются вбить в головы молодых людей мысль о неприличии всего, что связано с сексом; лишь на одну десятую эти успехи обусловлены физиологией и психологией, а с этим ничего не могут поделать никакие законы. Итак, учитывая все вышеизложенное, я твердо убежден – хотя боюсь, лишь немногие согласятся со мной, – что закон о непристойности совершенно не нужен.
Табу на наготу – еще одно препятствие, мешающее появлению правильного взгляда на секс. Что касается наготы маленьких детей, то теперь против нее никто не возражает. Для маленьких детей нет ничего плохого в том, что они видят друг друга или своих родителей голыми, если это происходит обычным образом. Вероятно, в возрасте примерно трех лет ребенок обратит внимание на несходство отца и матери и сравнит себя и свою сестру, но этот интерес у него скоро пройдет, и ему будет безразлично, видит он людей голыми или одетыми. Но до тех пор пока родители будут стараться не показываться голыми перед своими детьми, у них будет обязательно чувство, что здесь есть какая-то тайна, и из этого чувства со временем возникнут ханжество и идея непристойности.

Многое еще можно сказать в защиту наготы, например, какое она доставляет удовольствие во время пребывания в солнечную погоду на открытом воздухе. Воздействие солнечных лучей на кожу очень полезно для здоровья. Всякий, кто видел, как голые дети бегают на открытом воздухе, наверное, не удержался от мысли, как раскованны и изящны их движения по сравнению с теми, когда они двигаются одетыми. Но то же самое можно сказать и о взрослых. Нагота необходима там, где есть свежий воздух, солнце и вода. Если бы мы покончили со всеми условностями, нагота очень скоро перестала бы вызывать сексуальное возбуждение; от пребывания на открытом воздухе и солнце мы стали бы гораздо здоровее и приобрели бы лучшую осанку; наши критерии красоты стали бы ближе к критериям физического здоровья и не ограничивались бы только красотой лица, а включали бы и красоту тела. Но ведь именно это рекомендовали еще древние греки.

Глава IX
Любовь и ее место в жизни человека

Подавляющее большинство людей относится к чувству любви несколько странным образом: с одной стороны, любовь – главная тема поэзии, романов и пьес; с другой – это чувство почти полностью игнорируется большинством известных социологов, и не было еще случая, чтобы любовь учитывалась как фактор при разработке экономических или политических реформ. Я не считаю такое отношение справедливым и рассматриваю это чувство как одно из самых важных в жизни человека. Я считаю любую общественную систему порочной, если в ней возможно какое-либо вмешательство в свободное развитие этого чувства.
Любовь, если понимать это слово в его точном смысле, не означает той или иной половой связи, но лишь такую, когда проявляется большой эмоциональный подъем, который влияет как на психологию, так и на физиологию влюбленных. Степень этого эмоционального подъема может быть сколь угодно высокой. И все– таки этот подъем, пример которого мы находим в «Тристане и Изольде»1, не противоречит жизненному опыту бесчисленного множества мужчин и женщин.
Способность выразить этот эмоциональный подъем в художественной форме редка, но само чувство, по крайней мере в Европе, отнюдь не редко. Впрочем, оно больше наблюдается в одних обществах, чем в других, и это связано – как мне кажется – не с этическими особенностями, но скорее с традициями и общественными институтами. В Китае любовь – редкое явление, и о ней историки говорят лишь в тех случаях, когда плохого императора обманывала негодяйка наложница. Для китайской культуры характерны неодобрительное отношение к сильным эмоциям и строгое правило, чтобы человек при любых обстоятельствах подчинялся велениям рассудка. Это отдаленно напоминает первую половину XVIII в. Мы, имеющие опыт Великой Французской революции, романтического движения и опыт Великой войны, уже осознали, что рассудок не играет в нашей жизни роль повелителя, как на это надеялись мыслители времени королевы Анны2. Да и рассудок сам по себе стал выглядеть предателем в процессе создания психоанализа. В современной жизни существуют три сверхрассудочные деятельности это религия, война и любовь. Но разница между ними в том, что любовь не противоречит рассудку – разумный человек может наслаждаться ею, не теряя рассудка. По причинам, которые уже были рассмотрены в первых главах, в современном мире существуют в каком-то смысле враждебные отношения между религией и любовью. Я не считаю их непреодолимыми; просто они обусловлены тем фактом, что христианская религия – в отличие от некоторых других – упорно поддерживает аскетизм.
Но в современном мире у любви есть враг гораздо более опасный, чем религия, для которого евангелием являются работа и экономический успех. Часто можно услышать, особенно в Америке, что любовь не должна мешать карьере, и если она кому-то мешает, то этот человек глупец. Однако здесь, как и в других вопросах, необходимо стремиться к достижению равновесия. Было бы глупо, хотя в некоторых случаях это может показаться героическим поступком, полностью пожертвовать карьерой ради любви; но было бы не менее глупо – и в этом нет ничего героического – полностью пожертвовать любовью ради карьеры. Тем не менее такое случается – и при том неизбежно – в обществе, организованном на принципе всеобщей погони за деньгами. Посмотрите на жизнь обычного бизнесмена, например, в Америке. Сразу после окончания юности все его мысли и вся его энергия устремлены на достижение финансового успеха. Пока он еще молод, он удовлетворяет свои половые потребности, посещая время от времени проституток; наконец он женится, но все его интересы лежат в другой плоскости, чем интересы его жены, и между ними никогда не возникают по-настоящему интимные отношения. Он, усталый, поздно приходит домой из своего офиса; рано утром, когда жена еще спит, уезжает на работу; в воскресенье он играет в гольф, чтобы быть физически крепким, так как это необходимо, чтобы успешно делать деньги. Все, что интересует его жену, кажется ему таким женским, что он не хочет разделять ее интересы, хотя в принципе одобряет их. Для незаконной любви у него просто нет времени – впрочем, как и для законной, – и он лишь во время деловых поездок иногда посещает проституток. Его жена остается сексуально холодной, и это ничуть не удивительно, поскольку он никогда не ухаживает за ней. Подсознательно он все время живет с чувством неудовлетворенности, но не знает, откуда оно у него. Он забывает об этом чувстве во время работы или же когда с садистским вниманием следит за боксерским матчем, или принимает участие в кампании преследования левых радикалов. Его жена, которая тоже испытывает чувство неудовлетворенности, борется со скукой, поддерживая второсортную культуру; оставаясь верной своему мужу, она участвует в преследовании тех, кто живет благородно и духовно свободным. Так сексуальная неудовлетворенность оборачивается и у мужа и у жены ненавистью к человечеству, которая маскируется под выражение общественного мнения и высокую мораль.
Эти несчастливые судьбы обязаны своим происхождением неверной концепции сексуальной потребности. Апостол Павел полагал: единственное, что соединяет людей в браке, – это половые отношения, и эта точка зрения была в основном поддержана христианскими учениями о морали. Моралисты были так ослеплены своей ненавистью к сексу, что уже не могли видеть лучшую сторону половых отношений. В результате те, кто воспринял их учение в молодости, из-за своей слепоты уже не могли реализовать свои лучшие возможности,
Любовь есть нечто гораздо большее, чем желание совершить половой акт; она есть главное средство избежать одиночества, чувства, которое гнетет большинство мужчин и женщин в течение почти всей жизни. В глубине души многие люди испытывают страх перед этим холодным миром и жестокостью толпы; но вместе с тем в их сердцах живет и страстное стремление к нежности и любви, которое мужчины скрывают под грубостью, хамством и хулиганскими выходками, а женщины под сварливостью и неуживчивостью. Страстная взаимная любовь – пока она длится – кладет всему этому конец, она разрушает твердую оболочку нашего ego и создает новое единство, которое включает в себя и другое существо. Природа создала человеческие существа не для того, чтобы они жили в одиночестве. Если бы это было так, они не смогли бы продолжать свое биологическое существование, для которого необходима связь и взаимопомощь одного с другим. Вообще гуманные, воспитанные люди не могут удовлетворить свой половой инстинкт без любви, потому что его полное удовлетворение достигается лишь тогда, когда духовное и физическое бытие одного существа соединяется с духовным и физическим бытием другого. Те, кто никогда не знал этого глубоко интимного чувства, этой горячей дружбы и счастливой взаимной любви, прошли мимо самого лучшего, что может дать жизнь. Подсознательно, а иногда и осознавая, они чувствуют это, и разъедающее их душу разочарование рождает у них чувства зависти, жестокости и желание тиранической власти. Значит, на социолога ложится обязанность выяснить возможность того, как дать в жизни место этому высокому чувству, поскольку, пройдя жизнь и не испытав чувства любви, люди не могут претендовать на высокое человеческое достоинство, не могут переживать то теплое, благородное чувство по отношению к остальному миру, без которого вся их общественная деятельность не принесет ничего, кроме вреда.
При определенных условиях и в определенный период времени страстное чувство любви переживают многие мужчины и женщины. Тем, кто не испытал этого чувства, трудно увидеть разницу между страстной любовью и голодным половым инстинктом. Так, например, молодая, хорошо воспитанная девушка знает, что нельзя давать поцелуя без любви; будучи девственницей, она выходит замуж и становится жертвой – точнее, она оказывается в своего рода ловушке – скоро преходящего и тривиального чувства сексуального притяжения, которое женщина, уже имеющая опыт отношений с мужчинами, легко отличит от чувства любви. Несомненно, именно здесь надо искать причину несчастливых браков. Но и тогда, когда есть взаимная любовь, она может быть отравлена, если при этом у влюбленных возникнет мысль, что чувство любви греховно. Конечно, для такой мысли есть все основания. Например, Парнелл3, несомненно, совершил грех прелюбодеяния, поскольку из-за него он не оправдал надежд, возлагаемых Ирландией. Но даже и тогда, когда чувство греха не осознается, оно точно так же отравляет любовь. Любовь только тогда может принести с собой все то хорошее, что в ней заложено, когда она свободна от каких-либо ограничений, искренна и идет из глубины сердца.

Сознание греховности любви, даже любви супружеской, приобретенное в процессе традиционного воспитания, подсознательно сохраняется как у мужчин, так и у женщин; оно наблюдается и у тех, кто имеет свободные от предрассудков убеждения точно так же, как и у тех, кто придерживается традиционных взглядов. Последствия этого отношения к любви различны: у мужчин это выражается в том, что их любовные усилия (love-making) носят грубый и неприятный характер, поскольку они не способны сказать слова нежности и тем поддержать чувство женщины, ни должным образом прийти к последнему мгновению, которое так важно для получения женщиной удовольствия от полового акта. Более того, они часто и не осознают, что женщине необходимо получать удовольствие и что если этого не происходит, то в этом виновата не она, а ее партнер. В то же время у части женщин, получивших традиционное воспитание, наблюдаются холодность и большая сдержанность и нежелание перейти к физической близости. Искусный любовник, наверное, может побороть эти недостатки, но мужчина, который восхищается ими как признаками честной женщины, на это неспособен, так что в результате многолетние брачные отношения остаются очень сдержанными и более или менее формальными. Наши дедушки никогда не видели своих жен обнаженными» и их жены пришли бы в ужас от одной лишь мысли об этом. Такое отношение гораздо чаще встречается, чем можно подумать. Даже у тех – кто преодолел эти недостатки, кое-что сохранилось от старой сдержанности.
Есть еще одно психологическое обстоятельство, которое препятствует полному развитию любовного чувства в современном мире. Это страх – его переживают многие – потерять целостность своей индивидуальности. Это, конечно, глупо, – но увы! – очень современно. Индивидуальность не есть нечто такое, что ценно само по себе, потому что она постоянно обновляется благодаря контактам с миром и уже в силу этого не может сохранять целостность и замкнутость. Индивидуальность, которая замкнулась бы в самой себе, как в стеклянной клетке, скоро зачахла бы; в то время как индивидуальность, все более и более вовлекаемая в контакты с людьми, становится все богаче и богаче. Любовь, дети и работа дают огромные возможности плодотворного общения индивида с остальным миром. И в этом ряду любовь стоит на первом месте. Кроме того, она необходима для возникновения родительской любви. Ведь ребенок воспроизводит черты обоих родителей, и если они не любят друг друга, один будет радоваться, видя в ребенке свои черты, тогда как другому (другой) будет неприятно видеть черты нелюбимого человека.
Работа далеко не всегда позволяет достичь плодотворного контакта с внешним миром – здесь все зависит от того, какова духовная ценность работы. Такой ценностью обладает не та работа, единственным мотивом которой являются деньги, но только такая, которая делается с энтузиазмом и любовью к людям, к предмету и просто к расширению кругозора. Вообще говоря, любовь не имеет никакой ценности, если она сводится к чувству обладания – тогда она мало чем отличается от погони за деньгами. Для того чтобы любовь обрела ту ценность, о которой мы говорили, необходимо, чтобы он или она ощутили важность ego другого, как своего собственного, научились понимать чувства и желания другого, как свои собственные. Для этого необходимо, чтобы эгоистическое – как инстинктивное, так и осознанное – чувство расширилось и вобрало в себя личность другого. Но в нашем охваченном враждой обществе всеобщей конкуренции, к тому же исповедующем дурацкий культ личности, который обязан своим происхождением отчасти протестантизму, отчасти романтическому движению, осуществить все это довольно трудно.
У наших современников, свободных от пут старой морали, любовь в ее истинном смысле, о котором мы уже говорили, подвергается новой опасности. Когда у людей не существует больше чувства моральной ответственности перед совершением полового акта, они пользуются любой тривиальной возможностью, чтобы совершить его; у них появляется привычка смотреть на секс как на нечто такое, где нет ни истинного чувства, ни нежности, ни привязанности; они даже ассоциируют секс с чувством ненависти. В качестве иллюстрации подобного отношения к любви могут с успехом служить романы Олдоса Хаксли4. Герои его романов, подобно апостолу Павлу, смотрят на половое сношение как на акт физиологии; высокие ценности с ним связанные им, очевидно, неизвестны. Остается всего один шаг, чтобы перейти от этого к аскетизму. Для них остается тайной, что любовь имеет свои собственные идеалы и свои собственные, только ей присущие, моральные нормы. Эти нормы были отодвинуты куда-то на задворки и христианскими учениями, и безудержным разгулом сексуального аморализма значительной части современной молодежи. Однако следует помнить, что половой акт, совершаемый без любви, не способен принести чувство глубокого удовлетворения полового инстинкта. Я не хотел этим сказать, что такого не должно быть – ведь тогда бы пришлось поставить какие-то высокие барьеры, которые любовь не смогла бы преодолеть. Я только имел в виду, что половой акт, совершаемый без любви, не имеет большой ценности и может рассматриваться всего лишь как эксперимент на пути к любви.

Итак, как вы могли видеть, любовь имеет полное право требовать почетное место в жизни людей. Однако любовь еще и неконтролируемая сила, способная преодолеть любые границы, поставленные на ее пути законами и обычаями. До тех пор пока у влюбленных не появляются дети, многое не имеет значения. Но если они есть, то все меняется – любовь уже не имеет той силы и должна уступить место биологическим требованиям продолжения рода. В случае конфликта между супругами вступает в силу этический принцип, согласно которому интересы детей надо поставить выше права на любовь. Однако разумные этические нормы отношений между полами могут в значительной степени смягчить конфликт, потому что важна не только любовь сама по себе, но также то, чтобы дети видели, что родители любят друг друга. Поэтому невмешательство в любовные отношения при условии соблюдения интересов детей должно стать главной целью всякой разумной этики отношений между полами. Но этот вопрос мы отложим до того момента, когда займемся исследованием семейных отношений.

Глава X
Брак

В данной главе брак будет рассматриваться без учета детей, просто как отношения между мужчиной и женщиной. Половые отношения в браке отличаются от каких-либо других прежде всего тем, что они находятся под охраной закона. Кроме того, в большинстве древних обществ брак получал освящение и со стороны религии, но связь с нормами права всегда была более существенной.
Нормы брачного права просто отражают практику отношений, которые существовали не только у первобытных людей, но и существуют у обезьян и других животных. Они фактически живут в браке в том случае, когда необходимо участие самца в добыче корма и в воспитании детенышей. Как правило, этот брак моногамный, и, по мнению антропологов, это особенно характерно для человекообразных обезьян. Если принять мнение антропологов на веру, то этих животных можно назвать счастливыми – они не сталкиваются с проблемами, которые так беспокоят человечество; самцы, вступив в брак, перестают обращать внимание на представительниц другого пола, а самки, вступив в брак, уже не стараются привлечь внимание других самцов. Среди человекообразных обезьян не существует понятия греха не потому, что у них нет религии, а потому, что инстинкт гарантирует сохранение верности.
Есть свидетельства, что у диких племен существуют именно такие брачные обычаи. Известно, что у бушменов брак строго моногамный и что тасманийцы, насколько я знаю, неизменно сохраняли верность своим женам. Даже у цивилизованного человечества можно наблюдать слабые следы этого моногамного инстинкта. С учетом того, какое большое влияние на поведение оказывает привычка, вызывает удивление, что власть привычки к моногамии не оказала такого сильного влияния на поведение. Но это один из примеров умственных особенностей человеческих существ, которые являются источником наших пороков и нашего разума, а также пример того, как сила воображения ломает привычки и диктует новую линию поведения.
Вероятно, причина распада моногамных отношений в первобытном обществе была чисто экономической. Всякий раз, когда экономическая необходимость оказывает влияние на отношения между полами, это оборачивается для них катастрофой, поскольку инстинктивные отношения заменяются на рабские отношения купли и продажи.
В первобытных сельскохозяйственных и пастушеских общинах женщины и дети были даровой рабочей силой. Жены работали, не разгибая спины, а дети, начиная с пятилетнего возраста, пасли скот или трудились в поле. Следовательно, чем богаче и влиятельнее был мужчина, тем больше у него было жен и детей. Но многоженство было все-таки редким явлением из-за сравнительно небольшого числа женщин – множество жен было только у вождей и богачей. Жены и дети рассматривались как своего рода – и очень ценная – собственность и придавали лишний вес и без того высокому положению вождя или богатого человека. Таким образом получалось, что жена являлась не чем иным, как экономически выгодным домашним животным, а ее сексуальная функция была вторичной. На этой стадии развития общества мужчина, как правило, легко мог получить развод, хотя он должен был при этом возместить семье жены полученное приданое. Но для жены развод с мужем был вообще невозможен.
Отношение к супружеской измене в примитивном обществе было примерно таким же, но, например, у совсем примитивных племен в супружеской измене не видели ничего скандального. Как пишет Маргарет Мид1 в книге «Инициация на Самоа» (1928), туземцы, отправляясь в дальнее путешествие, уверены, что их жены найдут за это время замену своим мужьям. Но если общество было не настолько примитивно, то жена приговаривалась за измену к смерти или к очень суровому наказанию. В молодые годы я прочитал у Мунго Парка2 о Мамбо-джамбо и вот недавно обнаруживаю у одного американского профессора, что Мамбо-джамбо – бог жителей Конго. На самом деле он не бог и не имеет никакого отношения к Конго. Это что-то вроде нашего черта, придуманного мужчинами Верхнего Нигера, чтобы запугивать женщин, если им вдруг придет в голову изменить мужу. Рассказ Мунго Парка об этом идоле носит настолько вольтерьянский характер3, что современному антропологу понадобилось изменить его статус, чтобы читатель не подумал, что и дикие племена могут мыслить вполне рационально. В самом деле, мужчина, имевший половые сношения с женой другого мужчины, конечно, совершил преступление; тогда как мужчину, совратившего незамужнюю женщину, нельзя ни в чем обвинить, если только из-за него ценность женщины на брачном рынке не стала меньше.
С появлением христианства влияние религии на все, связанное с отношениями полов, стало настолько сильным, что на супружескую измену теперь следовало смотреть не как на нарушение прав собственника, а как на совершение греха прелюбодеяния. Теперь половые отношения вне брака стали рассматриваться не как оскорбительные для мужа, а как преступление против Бога, т. е. тяжелый грех с точки зрения церкви. По той же самой причине развод, который ранее легко было получить, теперь стал невозможен, потому что брак был объявлен священным, и супруги должны были оставаться в браке всю свою жизнь.

Пошло это на пользу или же во вред счастью людей? Очень трудно дать ответ на этот вопрос. Жизнь замужней женщины-крестьянки всегда была очень тяжелой; особенно тяжелой она была в среде бедных и темных крестьян. Здесь женщина двадцати пяти лет уже считалась старухой, и она в самом деле выглядела как старуха, потеряв всю свою былую красоту. Для мужчин было очень выгодно пользоваться трудом еще одного домашнего животного, но для женщин в такой жизни не было ничего хорошего – только тяжелый труд и несправедливости. Хотя христианство и сделало положение женщины хуже, чем оно было прежде – особенно для женщин из верхнего класса, – оно, по крайней мере, признало женщину, с точки зрения идеалов христианства, равной мужчине и отказалось считать ее всего лишь собственностью мужа. Хотя женщина не могла бросить мужа и уйти к другому мужчине, она могла уйти в монастырь, чтобы служить Богу. Как оказалось, для громадной части населения христианское отношение к женщине и к браку привело со временем к улучшению положения женщины.
Посмотрим на современное общество и зададим себе вопрос, стали ли сейчас люди жить в браке счастливее, чем прежде, или же нет? Ответ будет довольно любопытен. Большинство воспитанных людей, оказывается, не способны продолжать жить в браке счастливо в течение всей жизни. До самого недавнего времени браки ирландских крестьян совершались только с согласия и иногда по выбору родителей, тем не менее эти браки были счастливыми, и в них не наблюдалось супружеских измен. Вообще говоря, брак наиболее прочен, когда между вступающими в брак разница весьма невелика. Если один мужчина мало чем отличается от другого и если одна женщина почти ничем не отличается от другой, то никому из них не обидно, что он или она женаты на той, а не на этой. Однако для людей с многосторонними интересами, вкусами и амбициями необходимо, чтобы их супруг или супруга соответствовали их желаниям; они разочарованы и недовольны, когда оказывается, что они получили не совсем то или совсем не то, что хотели. Церковь смотрит на брак как на узаконенные половые отношения и не видит разницы, почему один партнер в браке лучше, чем другой. Вот почему она настаивает на нерушимости брачных уз, не осознавая при этом, как тяжелы иногда эти узы.
Есть и другая причина, делающая брак счастливым, – это недостаток свободных женщин и отсутствие возможностей для случайных встреч. Если половые отношения возможны только с одной женщиной, т. е. с женой, то большинство мужчин смиряется с этим – кроме исключительно редких случаев – и живет в браке довольно счастливо. То же самое можно сказать и о женщинах, если им никогда не приходит в голову мысль искать в браке счастье. Другими словами, брак можно назвать счастливым, если ни муж, ни жена не помышляют об этом. По той же причине строго соблюдающиеся обычаи мешают людям задуматься над вопросом: счастливы ли они в браке? Если общепризнано, что брачные узы нерушимы и на всю жизнь, то никому не приходит в голову шальная мысль искать счастья в браке с другой женщиной. В этом случае мир в доме устанавливается сам собой, если только ни муж, ни жена не нарушают правил приличного поведения, принятых в обществе.
Однако для воспитанных людей нашего времени ни одно из этих условий не является авторитетным; в результате после первых лет брачной жизни они чувствуют себя несчастными. В некоторых случаях причина в слишком больших требованиях к уровню культуры, в других – в слишком низком уровне культуры и воспитания. Начнем с последнего. Прежде всего здесь надо обратить внимание на плохое состояние полового воспитания, которое гораздо чаще встречается среди обеспеченных классов, чем среди крестьян. Крестьянские дети уже с ранних лет знакомы с жизнью, как она есть, и могут видеть, как ведут себя не только люди, но и особенно животные. Значит, они уже многое знают, и у них нет чувства брезгливости. Напротив, дети обеспеченных родителей, получив очень хорошее воспитание, практически ничего не знают о сексе. Даже если родители имеют современные взгляды и познакомят детей с фактами, это знание всего лишь книжное и лишено того жизненного опыта, который есть у крестьянских детей.

Поистине триумфом христианской морали может служить факт, когда ни мужчина, ни женщина, вступая в брак, не имеют опыта половых отношений. Конечно, в девяти случаях из десяти результат самый плачевный. Все дело в том, что наше сексуальное поведение не инстинктивно. Именно поэтому неопытные жених и невеста испытывают после полового акта чувство стыда и отчаяния. Лучше, если неопытна женщина, но тогда мужчина должен приобрести свой опыт у проституток. Большинство мужчин не осознает необходимости ухаживать за женой после вступления в брак, а многие хорошо воспитанные женщины не понимают, сколько вреда наносят половым отношениям в браке их сдержанность и холодность. Конечно, все можно было бы исправить, улучшая половое воспитание, и действительно положение стало лучше с появлением нового поколения молодежи, чем оно было во времена их бабушек и дедушек. Среди женщин довольно широко распространено мнение, что у них есть моральное превосходство над мужчинами, потому что они не испытывают большого удовольствия от секса. Благодаря таким настроениям искренние отношения между женой и мужем становятся невозможными. Безусловно, это мнение ничем не оправдано, поскольку оно означает отнюдь не добродетельность женщины, а то, что как женщина она лишена необходимых психологических и физиологических качеств. Все это напоминает, как лет сто назад было принято думать, что красивые элегантные женщины не испытывают удовольствия от еды.
Есть, наверное, и другие причины несчастливых браков, которые не так-то легко найти. Я, например, думаю, что современные цивилизованные люди – и мужчины и женщины – инстинктивно стремятся к полигамии. Вступив в брак по любви и какое-то время продолжая жить интересами и чувствами друг друга, они рано или поздно испытывают, вследствие привычности половых отношений, вместо былой страсти чувство невыносимой скуки и начинают искать на стороне партнера, который помог бы им оживить прежнее чувство. Разумеется, подчиняясь моральным нормам, можно силой воли подавить этот импульс, но очень трудно сделать так, чтобы он не появился вновь. Теперь, когда эмансипация женщин осуществилась, стало гораздо больше возможностей для супружеской неверности, чем это было прежде. И все идет таким порядком: случай предлагает возможность, возможность порождает мысль, мысль порождает желание, и наконец желание – ведь никаких религиозных обязанностей больше не существует – порождает измену супругу или супруге.
С приходом эмансипации женщин для брака наступили трудные времена. Всего сто лет назад только жене надо было приспосабливаться к мужу, от мужа этого не требовалось. В наши дни большинство замужних женщин не желает жертвовать своей индивидуальностью и карьерой и приспосабливаться к своим мужьям. В то же время их мужья, все еще мечтая о возвращении старой традиции мужского превосходства, не видят никаких оснований для того, чтобы приспосабливаться к своим женам. Эта ситуация особенно часто наблюдается в случае супружеской измены. В прошлом, если муж изменял жене, она, как правило, не знала об этом. Если же она узнавала об этом, муж просил у нее прощения и говорил, что раскаивается в своем поступке. Однако жена, как правило, оставалась верной мужу. Если же она ему изменяла и муж узнавал об этом, брак распадался. В современных браках на супружеской верности обычно не настаивают, но глубоко укорененный инстинкт ревности разрушает прежние интимные отношения, хотя это и не приводит к ссорам и скандалам.
Есть еще одна причина, которая мешает быть бракам счастливыми и которая особенно остро ощущается теми, кто дорожит любовью. Ведь это чувство расцветает только тогда, когда оно свободно и непосредственно. Любовь умирает, когда нужно продолжать отношения из чувства долга; когда вы говорите себе, что нужно любить того или ту, вы, несомненно, со временем возненавидите его или ее. Совмещать любовь и долг – это все равно что сидеть на двух стульях. Об этом хорошо сказал Шелли:

1 never was attached to that great sect
Whose doctrine is, that eaach one should select
Out of the crowd a mistress or a friend,
And all the rest, though fair and wise, commend
To cold oblivion, though it is in the code
Of modern morals, and the beaten road
Which those poor slaves with weary footsteps tread,
Who travel to their home among the dead
By the broad highway of the world, and so
With one chained friend, perhaps a jealous foe,
The dreariest and the longest journey go 4.
Несомненно, что замкнуться на браке и только на нем одном, значит отказаться от возможности полюбить кого– то еще и тем самым отгородиться от мира и высоких чувств. Это значит, с точки зрения идеалиста, совершить насилие над теми чувствами, которые наиболее желательны для человека. Такая победа морали над чувствами приводит в конце концов к появлению взгляда на жизнь, который похож на образ мысли полицейского, готового запретить все, что угодно.
Вследствие всех этих причин, быть может, и вполне справедливых, но мешающих счастью в браке, необходимо посмотреть на брак с какой-то новой точки зрения, поискать какие-то новые пути. Такой путь был найден и получил в Америке широкое распространение – это быстрый развод. Хотя я стою за то, чтобы развод в Англии стал обычным явлением, я не считаю, что возможность быстро и без помех получить развод есть наилучший способ решить все трудности брачных отношений. Очевидно, развод будет правильным решением, если брак бездетен и даже если разводящиеся пришли в суд без скандалов. Но если в браке есть дети, то, как мне кажется, очень важно его сохранить. Я еще вернусь к этому вопросу при рассмотрении семьи. Мне кажется, когда в браке есть дети, тогда муж и жена, разумные и приличные люди, намерены продолжать жить друг с другом до самого конца жизни, хотя это и не исключает возможность внебрачной связи. Благодаря браку, начавшемуся со страстной любви, продолжившемуся рождением детей, любимых и желанных, между мужем и женой возникла такая глубокая связь, им стали так дороги их близость и дружба, что эта связь и эта дружба останутся даже несмотря на то, что их половая страсть друг к другу охладела, или несмотря на то, что он или она почувствовали влечение к кому-то другому.

Но триумфу брака мешает ревность, инстинктивное чувство, которое можно контролировать, если осознать, что это скверное чувство; но ревность нельзя смешивать с чувством морального негодования. Чувство дружбы, окрепшее за долгие годы и еще многократно усиленное переживаниями, конечно, отличается от чувства первой любви, но оно, быть может, более достойно восхищения. И если мужчина и женщина понимают, какие духовные ценности приобрели они за годы совместной жизни, то им будет нелегко разорвать эти старые связи ради новой любви.
Следовательно, и мужчина и женщина, обладающие высокой культурой, могут быть счастливы в браке, хотя для этого необходимо выполнение нескольких условий. Во-первых, должно быть полное равенство с обеих сторон; во-вторых, должен выполняться принцип взаимной свободы; в-третьих, физические и духовные отношения должны быть в высшей степени интимными; в-четвертых, у супругов должно быть определенное сходство взглядов на известные ценности. Для гармонических супружеских отношений фатально, если для супруга представляют ценность одни только деньги, а для супруги – работа, дающая чувство удовлетворенности. Я убежден, с учетом этих условий отношения между мужчиной и женщиной достигают в браке такой высоты, какая только возможна для человеческих существ. Если это не так часто бывает, то только потому, что каждый из супругов следит за другим, как полицейский за вором. Если люди когда-нибудь реализуют заложенные в браке возможности, то это произойдет лишь тогда, когда и мужчины и женщины поймут, что дело не в статьях закона, а в том, как сделать их частную жизнь свободной.

Глава XI
Проституция

До тех пор пока целомудрие честных женщин будет рассматриваться как вопрос величайшей важности, до тех же пор у института брака будет своего рода двойник в виде обычая, который называется проституцией. Каждый, наверное, знаком с тем местом из известного труда Лекки1, где он пишет, что благодаря проституции гарантирована святость семейного очага и невинность наших жен и дочерей. Такое мог написать только викторианец, но его мысль трудно оспорить. Моралисты обвинили Лекки в цинизме, они пришли в бешенство, читая это, но доказать ложность его утверждения, они не смогли. Моралисты утверждают – и, разумеется, то, что они утверждают, совершенная истина, – что как только люди станут следовать нормам морали, так сразу же исчезнет и проституция; но моралисту хорошо известно, что люди не будут следовать нормам морали, и потому, что было бы, если бы они стали им следовать, не имеет к делу никакого отношения.
Существование проституции обусловлено тем, что у холостых мужчин и у тех мужчин, которые оказались вдали от жены и дома, существует сексуальная потребность, которую они не могут удовлетворить из-за требований общественной нравственности с какой-нибудь честной женщиной. Для удовлетворения этой потребности в обществе появилась определенная категория женщин, существования которой общество стыдится, но без которой обойтись не может. Для общества очень удобно, что проститутка доступна в любой момент и что она скрыта от глаз из-за того, что вся ее жизнь посвящена ее профессии; благодаря этому мужчина, проведя с ней время, может затем вернуться к семье и жене и пойти в церковь, ничем не запятнав свое достоинство. Однако эта бедная женщина, несмотря на свою общественную полезность, несмотря на то, что благодаря ей гарантирована добродетель жен, дочерей и церковных старост, подвергается всеобщему презрению, ведет жизнь парии, не имея никакой возможности завести какие-либо знакомства в обществе. Эта вопиющая несправедливость появилась после победы христианства и сохраняется до сих пор. То, что в обществе существуют проститутки, оскорбительно для самого общества и в то же время доказывает всю пустоту проповедей моралистов. Согласно Фрейду, наше сознание подавляет некоторые мысли, и они сохраняются в подсознании; точно так же проститутка живет в общественном подсознании. Но живя изгнанницей, она мстит обществу – совершенно ненамеренно – за свое существование.

But most, through midnight streets I hear
How the youthful harlot's curse
Blasts the new – born infant's fear
And blights with plagues the marriage – hearse 2.
He всегда эта профессия была презренной, и те, кто ею занимался, были париями. Вначале эта профессия имела почетный статус, потому что первоначально те, кого мы называем проститутками, были жрицами при храме бога или богини и, отдаваясь незнакомцам, тем самым служили божеству. Храмовая жрица была уважаемым членом общества, и мужчины считали за честь иметь половой акт с нею. У отцов церкви мы находим множество страниц, заполненных бранными словами в адрес храмовой проституции, в которой они видели воплощение языческой похоти, связанной непосредственно с самим Сатаной. Когда языческие храмы закрыли, проститутки появились повсюду; и повсюду распространился этот род занятий, единственной целью которого было добывание денег. Конечно, проституция обогащала хозяев публичных домов, бань и других мест с самой дурной славой, а проститутки получали гроши и были фактически рабынями своих хозяев; лишь в самое недавнее время появились проститутки-одиночки. Интересно, что в Индии переход от храмовой проституции к проституции как своего рода бизнесу еще не завершен. Кэтрин Мейо, автор книги «Мать Индия», считает, что сохранение этого пережитка дает ей основания для обвинения этой страны во всех грехах.
По-видимому, проституция, за исключением Южной Америки[20], повсюду идет на убыль. Отчасти это объясняется тем фактом, что теперь женщины могут зарабатывать на жизнь не только проституцией; отчасти – еще и тем, что участились случаи внебрачных отношений. Тем не менее, как мне кажется, проституция не может исчезнуть полностью. Возьмем, например, моряков, сошедших на берег после долгого плавания. Их сексуальная потребность так велика, что им некогда думать, как ухаживать за женщиной и как пробудить в ней сильное чувство. Возьмем также другую довольно большую категорию мужчин, брак которых не удался и которые боятся своих жен. Они чувствуют себя свободно и раскованно только тогда, когда они вне дома, когда они могут удовлетворить свою потребность без каких-либо психологических усилий. Тем не менее есть очень серьезные причины уменьшить число проституток до минимума. Причин этих три: во-первых, до тех пор пока существует проституция, существует и опасность для здоровья всего общества; во-вторых, это вред, который проституция наносит психическому здоровью женщин; в-третьих, вред, наносимый психическому здоровью мужчин.
Главная из этих трех причин, – конечно, опасность для здоровья, потому что существует большая вероятность заразиться венерической болезнью от проститутки. Попытка решить эту проблему путем регистрации проституток и государственного контроля и инспекции даже с чисто медицинской точки зрения оказалась не слишком успешной; кроме того, такая практика, проводимая чинами полиции, ведет к оскорблению человеческого достоинства женщин, которые не имеют ничего общего с профессиональными проститутками. Что касается венерических заболеваний, их лечение было бы более успешным, если бы их перестали рассматривать как наказание за грех. Важна также широкая профилактика этих заболеваний, но многие выступают против нее, считая, что знания о природе и методах лечения этих заболеваний только послужат распространению греха. Часто люди, заболевшие венерической болезнью, стыдятся обратиться к врачу, тем самым ухудшая свое положение. Правда, в обществе отношение к этой проблеме меняется к лучшему, так что можно в будущем ожидать значительного сокращения венерических заболеваний. Тем не менее совершенно ясно, что до тех пор пока будет существовать проституция, будет существовать и опасность заражения венерической болезнью.
Совершенно очевидно, что жизнь, которую ведет проститутка, ненормальна. Здесь не только постоянный риск заболеть венерической болезнью, но также и то, что такая жизнь постепенно разрушает психику личности. Это ленивое, праздное существование с большим потреблением спиртных напитков и табака. Сознание того, что проститутка – презренное существо, накладывает отпечаток на ее психологию, заставляет думать, что именно так смотрят на нее клиенты. Эта жизнь противоречит всем здоровым инстинктам женщины, точно так же, как и жизнь монахини. Вследствие всех этих причин проституция, существующая в христианских странах, – чрезвычайно нежелательное явление.
Но вот, например, в Японии все обстоит иначе. Проституция признается как одна из форм деятельности, занимаясь которой можно сделать карьеру. Даже родители не возражают против нее, потому что иногда это единственная возможность заработать деньги на приданое. Интересно, что, по мнению некоторых авторитетных лиц, японцы имеют иммунитет против сифилиса. В Японии никто не презирает проститутку, потому что нормы морали здесь не так строги, как у нас. Если проституция вообще сохранится, то лишь в той форме, которая существует в Японии, а не в той, которая все еще характерна для Европы3. Очевидно, что жизнь проститутки становится тяжелой и ведет к деградации личности, если нормы морали очень строги.

Но и для мужчин постоянное общение с проститутками не проходит бесследно, вызывая необратимые изменения в психике. Прежде всего у мужчины появляется привычка рассматривать половой акт сам по себе, без предварительного ухаживания. В результате у него возникает чувство презрения ко всем женщинам вообще. Такого рода психология мужчины оказывает чрезвычайно вредное влияние на брачные отношения: брак становится как бы некоторым дополнением к проституции, или же брак отдаляется от проституции насколько это возможно.
Некоторые мужчины не способны совершить половой акт с женщиной, которую они глубоко уважают и любят. Фрейдисты находят в этом проявление Эдипова комплекса, но мне кажется, дело в том, что психология мужчины в этом случае ставит непреодолимый барьер между честной женщиной и проституткой. Но даже если отбросить этот крайний случай, то и тогда мы столкнемся с фактом, что многие мужчины, особенно с консервативными и традиционными взглядами, относятся к своим женам с таким подчеркнутым уважением, что те психологически остаются девственницами и не могут поэтому получить удовольствие от полового акта. Существуют также и такие факты, когда воображение мужчины превращает жену в проститутку; при этом он забывает, что от полового акта получает удовольствие не только он и что перед совершением полового акта нужно ухаживать за женщиной и говорить нежные слова. Но вместо этого муж ведет себя грубо и жестоко и вызывает у жены отвращение и к себе, и к половому акту, которое будет очень трудно преодолеть.
Мы уже писали, что экономический фактор оказывает на отношения между полами более или менее отрицательное влияние. Эти отношения носят непосредственный характер и должны давать и женщине и мужчине чувство радости и восхищения. Если ничего этого нет, то половые отношения лишены самого главного. Если в таких интимных отношениях, как половые, другой человек используется как средство, то это означает унижение его человеческого достоинства, и, следовательно, в этом случае нарушаются самые основы морали. Для человека, думающего и внимательного к другим людям, половой акт, лишенный взаимного чувства радости, теряет всю свою привлекательность. И если все-таки половой акт совершается только ради удовлетворения сексуальной потребности, то вслед за ним приходит чувство пустоты и раскаяния, как и после любого поступка, в котором нарушены нормы морали. Это характерно не только для проституции, но и для брачных отношений. Для многих женщин брак – это тривиальная возможность иметь средства для жизни; и именно в браке женщины вынуждены терпеть безрадостные и нежелательные половые отношения гораздо чаще, чем, может быть, даже проститутки. Мораль половых отношений – если отбросить все предрассудки – по существу, состоит в глубоком уважении человеческого достоинства партнера и в отказе от использования его или ее в качестве средства для удовлетворения половой потребности, не обращая при этом внимания на то, желает ли другой (другая) совершить половой акт. Вот почему проституция противоречит главному принципу морали и должна в конце концов исчезнуть независимо от того, будут ли проститутки пользоваться уважением и будет ли полностью устранен риск заболеть венерической болезнью.

Хавслок Эллис3 в своем труде уделил также большое внимание проституции. Однако те аргументы, которые он там приводит в ее защиту, не являются, но моему убеждению, справедливыми. Он начинает издалека и пишет, что еще на заре цивилизации существовала практика оргий, которые характеризуются разгулом чувств и эмоций, которые в обычное время находятся под строгим контролем. По его мнению, проституция ведет свое происхождение от этих оргий и в определенной степени выполняет те же функции, что и древние оргии. Он считает, что вследствие необходимости соблюдать приличия и разного рода сдерживающих факторов брак не позволяет мужчине получить полное удовлетворение, и поэтому мужчина отправляется к проститутке, чтобы его желание не выразилось в каком-нибудь антисоциальном поступке. По существу, этот аргумент ничем не отличается от афоризма Лекки, просто он подан в другой форме, более современной. Если сексуальная жизнь женщин будет освобождена от всех сдерживающих факторов, то, вероятно, и им будут не чужды те импульсы, о которых пишет Хавелок Эллис; но это будет означать, что и мужчины и женщины смогут дать свободу этим импульсам во взаимном акте и не потребуется обращаться к профессионалу, мотивы которого откровенно корыстны.
Насколько я могу судить, женщины, взгляды которых на половые отношения свободны от старых табу, считают, что в браке они получают теперь больше возможностей для удовлетворения своих желаний, чем это было возможно в викторианскую эпоху. Вместе с крахом старой морали пришли плохие времена и для проституции. Если в прошлом молодому человеку приходилось иногда посещать проституток, то теперь у него появилась возможность поддерживать с молодой девушкой отношения, которые могут перерасти в страстную любовь. С точки зрения как психологического, так и физического здоровья такие отношения не сравнимы с отношениями продажной любви; они имеют также громадные преимущества еще и потому, что удовлетворяют основному принципу морали. Моралисты против таких отношений, потому что эта свобода может привести к разного рода нежелательным последствиям. Но на мой взгляд, такими свободными отношениями между молодыми людьми можно только восхищаться; благодаря им мы видим повое поколение, мы видим молодых людей, забывших о грубости и жестокости, и молодых девушек, забывших о чопорности и брезгливости. И те, кто по-прежнему выступает против этих свободных отношений, на самом деле не что иное, как защитники проституции, которая, по существу, является противовесом чересчур строгой морали.

Глава XII
Право и брак

Если бы нормы отношений между полами были разумными, брак не считался бы действительным при отсутствии детей. Бездетный брак можно легко расторгнуть, потому что для общества брак имеет ценность, когда в нем рождаются дети, и только при этом условии он имеет законную силу. Церковь смотрит на брак глазами апостола Павла, считая его альтернативой прелюбодеянию, и не принимает во внимание детей, родившихся в браке. Однако за последнее время церковникам стало ясно, что ни мужчины, ни женщины не намерены откладывать половые отношения до заключения брака. Защитники традиционной морали довольно легко мирились с прегрешениями мужчин, поскольку их посещения проституток можно было легко скрыть, но им было трудно смириться с таким поведением честных женщин, которое они находили безнравственным.
В Соединенных Штатах, в Англии, в Германии, в скандинавских странах после войны произошли большие изменения. Множество девушек из уважаемых семей вдруг перестали думать, как им сохранить «добродетель», а у множества молодых людей появились любовные связи с девушками, на которых они могли бы жениться, если бы были побогаче. По-видимому, в Соединенных Штатах эти изменения были более значительными, чем в Англии, благодаря, как мне кажется, запрету на продажу спиртных напитков1 и широкому распространению автомобилей. В период запрета на вечеринках было так весело, что каждый из присутствующих под конец был пьян; поскольку многие девушки имели собственные автомобили, им было легко уехать с любовником куда-нибудь подальше от глаз родителей и соседей. То, как обстоят дела сейчас, описано в книгах судьи Линдсея[21]; старшее поколение обвинило его в преувеличениях, младшее просто промолчало. Всего лишь случайный путешественник, я взял на себя труд проверить его утверждения, расспрашивая молодых людей. Я нашел, что они не собираются отрицать приводимые им факты. Оказалось, что очень большое число девушек, вышедших затем замуж и ставших уважаемыми дамами, имели до брака половые отношения и часто с несколькими любовниками. Даже когда дело ограничивается поцелуями и объятиями, это рассматривается, скорее, как извращение, чем норма.
С моей точки зрения, такое положение дел ненормально. Оно вызвано влиянием в обществе защитников традиционной морали, и до тех пор пока традиционные нормы морали не изменятся, это положение сохранится. Половые отношения, подогретые запретным алкоголем, так же далеки от настоящих, как и этот алкоголь от хорошего вина. Мне кажется, никто не станет отрицать факт большого количества пьющих молодых людей среди зажиточных американцев после введения запрета на продажу спиртных напитков. Безусловно, есть что-то взвинчивающее нервы, когда вы обходите закон; и если вы обошли закон в том, что касается употребления алкоголя, то вполне естественно забыть о нормах морали и заняться – ведь это выглядит так смело – исполнением эротических желаний. В результате половые отношения становятся почти безумными, теряют свой человеческий характер, потому что они возникают не вследствие нежных и глубоких чувств, а вследствие бравады и неумеренного употребления алкоголя. Секс, как и алкоголь, принимают здесь в концентрированной дозе – следовательно, неприятной на вкус, – потому что только таким образом можно обмануть бдительное око властей. Мне кажется, что половые отношения, достойные того, чтобы назвать их искренними и сердечными, не слишком часто можно наблюдать в Америке вне сферы брачных отношений2.
И все это благодаря тому, что моралисты добились здесь большого успеха. Правда, им не удалось победить грех прелюбодеяния; напротив, благодаря эротике и браваде грешить стали еще больше. Но зато они преуспели в том, что отравили половые отношения точно так же, как ими были отравлены спиртные напитки. Благодаря их усилиям молодежь употребляет секс, как и алкоголь, неразбавленным, т. е. без чувства дружбы, без общих интересов и без психологической близости. Наиболее скромные и робкие из молодых людей не идут на открытые половые отношения; в результате они долго находятся в состоянии полового возбуждения без последующего полового акта, что ведет к неврозам или же к импотенции и неспособности получать радость от полового акта. Кроме того, пьяные вечеринки продолжаются далеко за полночь, и молодые люди со временем оказываются неспособными выполнять свою работу или же начинают страдать от бессонницы.
К сожалению, жестокость официальной морали приводит иногда к большим несчастьям. Случается, что слухи о плохом поведении молодого человека доходят до какого-нибудь хранителя морали, который с садистским наслаждением раздувает большой скандал. К тому же в Америке почти неизвестны противозачаточные средства, и это приводит к неожиданной беременности, что бывает довольно часто. Приходится прибегать к аборту, который, конечно, делается тайно, без соблюдения правил септики и гигиены, и может привести к смерти девушки. Кроме того, о нем может стать известно – хорошо, если родителям, и скверно, если властям.
Разрыв между моралью молодого поколения и моралью отцов, который существует в современной Америке, является очень печальным фактом еще и потому, что между родителями и детьми не существует понимания и близости. Вследствие этого родители не в состоянии помочь своим детям пи делом, ни советом. Да и если бы молодые люди вздумали обратиться к родителям за помощью и советом, это, скорее всего, вызвало бы скандал и истерику. Отношения между отцами и детьми утрачивают здесь свою необходимую функцию после того, как ребенок становится подростком. Насколько же более воспитанными выглядят жители Тробриандских островов – ведь здесь отец говорит юноше, который стал любовником его дочери: «Ты спишь с моей дочкой. Хорошо. Но теперь ты должен жениться на ней»3.
Несмотря на указанные выше недостатки, в раскрепощенном поведении американской молодежи есть и много хорошего, если сравнить его с поведением и привычками старшего поколения. У этих молодых людей уже не заметишь ни ханжества, ни чувства подавленности, ни рабского подчинения авторитетам без всякого разумного основания. Мне даже кажется, они не так грубы, не так жестоки и не так любят прибегать к насилию, как их отцы. Ведь одной из характерных черт жизни в Америке является способность совершать акты насилия, чтобы нейтрализовать те безумные желания и эмоции, которые не удалось удовлетворить с помощью секса. Остается только надеяться, что те, кто сейчас молод, достигнув зрелого возраста, не отрекутся от взглядов своей юности и не предадут анафеме ту сексуальную свободу, которой они пользуются пока что тайно.
Положение дел в Англии похоже более или менее на положение дел в Соединенных Штатах, хотя носит не такой ярко выраженный характер, так как в Англии нет запрета на продажу спиртных напитков и автомобиль довольно редкое явление. Здесь, как и на континенте, практика сексуального возбуждения без последующего удовлетворения не имеет широкого распространения; кроме того, здесь люди, имеющие положение в обществе, не охвачены страстью преследовать неугодных им лиц, как это случается в Америке. Впрочем, разница между двумя странами выражается лишь в степени распространения описанных явлений.
Судья Бен Б. Линдсей, в течение многих лет руководивший судом по делам подростков в Денвере и, следовательно, имевший ни с чем не сравнимую возможность познакомиться с фактическим положением дела, предложил внести в закон о браке и семье новую статью, в которой появилось бы новое понятие – брак по соглашению. К несчастью, он вскоре вынужден был оставить занимаемую им должность, поскольку его желание помочь молодым людям решить их проблемы вызвало недовольство Ку-клукс-клана и католической церкви. Идея брака по соглашению говорит о том, что судья Лиидсей был разумным консерватором, который хотел сделать половые отношения среди молодежи более или менее стабильными и тем самым бороться с половой распущенностью.
Судья Линдсей обращает внимание на тот факт, что лишь недостаток средств мешает молодым людям вступать в брак и что деньги требуются им на воспитание детей и на обеспечение жены, поскольку жены, как правило, не работают. Новая форма брака, предложенная им для молодых людей, отличается от обычного брака тремя особенностями. Во-первых, молодые люди в течение некоторого времени не должны иметь детей, и, следовательно, они должны быть ознакомлены с основами контроля над рождаемостью. Во-вторых, если брак бездетен, то супруги могут получить развод по взаимному согласию и при условии, что на момент развода у жены нет беременности. В-третьих, после заключения развода жена не имеет права на алименты. Он утверждает – вполне справедливо, как мне кажется, – что принятие этого закона позволило бы многим молодым людям, в частности студентам университетов, вести нормальную семейную жизнь и более не участвовать в дионисийских оргиях, которые характерны для быта современной молодежи. В качестве доказательства своей правоты он приводит фактические данные, которые говорят о том, что женатые студенты занимаются более успешно, чем неженатые. Разумеется, работа и секс гораздо лучше совмещаются, когда между мужчиной и женщиной поддерживаются более или менее постоянные отношения, а не тогда, когда молодые люди напиваются на шумных вечеринках. Важно также и то, что совместная жизнь молодых людей экономически гораздо выгодней, чем раздельное существование, и это еще один аргумент в защиту такого брака. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что принятие предложения судьи Линдсея в качестве закона оказало бы благотворное влияние на отношения между молодыми людьми, не говоря уже о том, что это был бы большой успех новой морали в отношениях между полами.
Тем не менее предложение судьи Линдсея вызвало вопли ужаса со стороны большинства людей среднего возраста и большинства газет по всей Америке – от востока до запада и от севера до юга. Говорили, что он посягнул на священные основы брака и семьи, что предложение легализовать временный брак означает легализацию разврата, что судья чудовищно преувеличил количество внебрачных связей и тем самым оклеветал честных и чистых американских женщин и, наконец, что большинство людей, занимающихся бизнесом, остаются девственниками вплоть до тридцати-тридцати пяти лет. Я заставляю себя думать, что все эти люди верили во все сказанное и говорили вполне искренне. Выслушав обвинения в адрес судьи Линдсея, я пришел к выводу, что у его противников всего два аргумента: первый – Иисус Христос не одобрил бы предложение судьи; второй – его предложение не одобрили бы сановники церкви. Разумеется, второй аргумент более веский, поскольку первый носит чисто гипотетический характер и никак не может быть обоснован. Лично я не слышал ни от одного человека, что предложение судьи Линдсея могло бы помешать кому-либо быть счастливым. Но этот аргумент, очевидно, признан недостаточно веским, так как противоречит традиционной морали.

Хотя я совершенно убежден, что брак по соглашению представляет собой шаг в нужном направлении и мог бы принести много хорошего, я все-таки считаю, что такой брак не слишком много дает. По моему мнению, половые отношения, не приведшие к рождению детей, должны рассматриваться как частное дело. Поэтому никого не должно интересовать, живут ли мужчина и женщина в браке или же нет. Я также считаю, что нежелательно, если вступившие в брак мужчина и женщина, желающие иметь детей, не имеют в прошлом опыта половых отношений. Имеется множество свидетельств того, что желательно, чтобы свой первый половой акт человек осуществлял с лицом, имеющим опыт половых отношений. У людей половой акт не инстинктивен и, очевидно, никогда таковым не был с тех пор, как перестал совершаться а tergo4. Но кроме того, есть и другой аргумент: глупо требовать от людей поддерживать брачные отношения всю свою жизнь, не убедившись в том, есть ли между ними сексуальная совместимость. Это столь же глупо, как если бы человеку нельзя было посмотреть дом до того момента, когда он совершит сделку. Признав биологические основы брака, было бы гораздо правильнее признавать брак, вступившим в законную силу, после первой беременности жены. В настоящее время брак считается недействительным, если между супругами отсутствовали половые отношения. Но ведь истинная цель брака – дети, а не половые отношения. Таким образом, брак следует рассматривать как действительный, когда родился ребенок. Приведенная выше точка зрения на то, является ли брак действительным или же нет, появилась вместе с практикой использования противозачаточных средств, когда половые отношения и рождение детей стали рассматриваться порознь. В результате мужчины и женщины стали соединяться либо ради одного только секса, как это бывает при визите к проститутке, либо ради дружеских отношений с учетом половой связи, как предлагал судья Линдсей, либо, наконец, для того чтобы создать семью, в которой будут дети. Каждая из этих возможностей должна рассматриваться порознь, и любые формы новой морали отношений между полами могут быть удовлетворительными только тогда, когда эта разница будет строго учитываться, а не будет все сваливаться в одну кучу.

Глава XIII
Семья в настоящее время

Возможно, читатель помнит, что в главах II и III мы рассмотрели семью эпохи матриархата и эпохи патриархата и связь семейных отношений в эти эпохи с этикой отношений между полами. В данной главе мы вновь обращаемся к вопросам, связанным с семьей, чтобы сформулировать разумные ограничения сексуальной свободы. Мы довольно долго занимались тем, что изучали связь между понятием секса и понятием греха, связь, которая была такой ясной для первых христиан; правда, благодаря им эта идея стала избитой до невозможности и нашла свое воплощение в непосредственных суждениях каждого из нас. Но я больше не намерен заниматься теологической точкой зрения, согласно которой в половых отношениях есть нечто низменное и нечистое и только в браке, где есть дети, эти отношения становятся лучше.
Теперь мы перейдем к изучению вопроса, какова степень стабильности половой связи, необходимой для соблюдения интересов детей, иначе говоря, к рассмотрению семьи как результату устойчивого брака. Сразу скажем, что этот вопрос очень не простой. Ясно, что у ребенка как члена семьи есть и другая альтернатива, например, оказаться найденышем и воспитываться в одном из детских домов, в котором уход за детьми и их воспитание находятся на высоком уровне, недоступном большинству семей.
Мы рассмотрим также, насколько существенно важно участие отца в жизни семьи; напомним читателю, что лишь с точки зрения отца сохранение женской чести существенно необходимо для существования семьи. Мы должны будем рассмотреть, какое влияние оказывает семья на психологию ребенка; заметим, что Фрейд видел это влияние в несколько мрачном свете. Мы должны также рассмотреть воздействие экономических отношений на то, как велика или мала роль отца в семье. Мы попытаемся ответить на вопрос, желаем ли мы, чтобы государство взяло на себя функции отца или даже, как предлагал Платон, функции обоих родителей. Даже если предположить, что наилучшими условиями для развития ребенка будут такие, при которых о нем заботятся его отец и мать, нам все-таки необходимо рассмотреть случаи, когда один из родителей – а иногда и оба – должен быть лишен родительской власти или же когда ребенок остается у одного из родителей.
Среди выступающих против свободы половых отношений есть те, кто пытается обосновать свою позицию теологически; они обычно утверждают, что развод противоречит интересам ребенка. Хотя теологическое обоснование налицо, но налицо также и лицемерие теолога, что видно хотя бы из того факта, что он нетерпимо относится как к разводу, так и к противозачаточным средствам и что для него совершенно все равно, является ли один из родителей сифилитиком и не заразит ли он ребенка. В такого рода случаях, когда интересы маленьких детей защищают с пафосом и со слезой в голосе, ясно, что за всем этим скрывается жестокость. Вопрос о том, как согласовать интересы ребенка и его родителей, должен решаться без предрассудков и при условии понимания, что ответ на него с самого начала не является очевидным. Здесь мы сделаем остановку, так как желательно рассмотреть вкратце уже известные нам вещи.
Семья существовала еще до появления человека, и ее биологическая функция заключается в том, что для выживания ребенка необходима помощь отца во время беременности и кормления ребенка грудью. Однако и в случае туземцев, живущих на Тробриандских островах, и в случае человекообразных обезьян эта помощь совсем другого рода, чем та, которую оказывает отец в современном цивилизованном обществе. В примитивной семье отец не догадывается о том, что его ребенок имеет биологическую связь с ним, для него он просто был рожден его женой, которую он любит. Для него это факт, поскольку он видел, как жена рожала ребенка, и именно благодаря этому факту появляется инстинктивная связь между ним и ребенком. Он не видит никакой биологической необходимости в том, чтобы его жена не изменяла ему, хотя он, без сомнения, испытывает инстинктивное чувство ревности, когда ее измена становится фактом. На этой стадии развития общества у отца еще не появилось чувство собственности на своего ребенка, потому что ребенок – собственность жены и ее брата; отцу остается только любить ребенка и заботиться о нем.
Но по мере того, как человек становился все более разумным существом и начал рано или поздно вкушать плоды с древа познания добра и зла, он осознал, что ребенок происходит от его семени и что теперь от г должен быть уверен, что его жена честная женщина. Жена и дети становятся его собственностью, причем по мере развития экономических отношений весьма ценной собственностью. В том, чтобы заставить жену и детей уважать и бояться его, он получает поддержку со стороны религии. Важно, чтобы дети никогда не забывали о своем страхе перед отцом, поскольку со временем, когда он станет старым и слабым, а они – молодыми и сильными мужчинами, этот страх поможет ему сохранять над ними свою власть. В десяти заповедях этот предмет трактуется двусмысленно; следовало бы эту заповедь читать так: «Почитай отца твоего и твою мать, ибо дни их могут быть долгими под солнцем». Ужасное преступление отцеубийства, которое мы находим в древних цивилизациях, показывает, какие огромные усилия были затрачены, чтобы преодолеть искушение совершить его. Это и другие преступления, например, каннибализм, уже не вызывают у нас священного ужаса, потому что наше воображение отказывается представить нам что-либо подобное.
Семья достигла своего расцвета на заре цивилизации, с возникновением пастушеских и сельскохозяйственных общин. Для большинства членов общины применение, рабского труда было невозможно и поэтому самый простой способ получения рабочих рук состоял в том, чтобы родить их. Вот здесь-то и потребовалась помощь религии, которая объявила семью священной, чтобы поддержать власть отца над работающими детьми. Отсюда со временем родилась идея первородства, которая укрепляла власть главы племени или клана; отсюда же ведут свое происхождение и королевская власть, и аристократия, и даже идея божества, поскольку Зевс, например, был отцом богов и людей1.
Хотя это и не совсем правильно, с развитием цивилизации возрастало и значение семьи в обществе. Однако, достигнув своего максимума, это значение пошло на убыль, так что теперь в западном обществе от него осталась только тень былого влияния. Причины этого явления связаны отчасти с развитием экономики, отчасти с развитием культуры. Даже во времена своего расцвета рамки семьи были тесны для горожан и моряков. Во все времена, за исключением нашего, торговля служила развитию культуры, поскольку благодаря торговым связям люди знакомились с обычаями и порядками в других странах и становились свободными от племенных предрассудков. Между прочим, у греков, которые занимались морскими перевозками, семейное рабство было развито в меньшей степени, чем у их современников. Другие примеры того, как море раскрепощает психологию людей, мы находим в Венеции, Голландии и Англии времен королевы Елизаветы. Впрочем, это к делу не относится, поскольку нас интересует случай, когда один из членов семьи уезжает куда-то надолго. При этом он уже не испытывает на себе влияние семьи, а в семье на одного работника становится меньше.
С развитием цивилизации возрастает приток сельского населения в города, и это также ослабляет семью, как и уход из семьи кого-либо из ее членов. Рабство также ослабляло семью, особенно если это касалось низших классов общества. Рабовладельцу были безразличны семейные отношения его рабов; по своей прихоти он мог разлучить жену с мужем или, наоборот, мужа с женой. Он мог иметь половые отношения с любой рабыней, которая ему понравилась. Однако семьи из аристократического класса оставались нерушимыми, так как для них доброе имя и честь семьи много значили; для этих семей много значит также успех в борьбе кланов, пример этого – борьба между Монтекки и Капулетти, которая была характерна для античного города или для Италии времен конца средневековья и эпохи Возрождения. Закат аристократии начался еще в первые века Римской империи и усилился благодаря победе христианства, первоначально религии рабов и пролетариев, над языческой религией. Ослабление семьи связано с тем фактом, что первые христиане относились к семье враждебно; в этических нормах, по которым они жили, семье отводилось также мало места – если взять другие существовавшие тогда религии, – как и в буддизме. В этике христианства самое главное – это связь души человека с Богом, а не связь людей друг с другом.
Пример буддизма показывает, как ошибочно видеть причины возникновения религии в изменении экономических отношений. Хотя я не так хорошо знаком с историей Индии времен буддизма, я не думаю, что экономические причины влияли на души людей, когда они принимали эту религию; более того, я весьма сомневаюсь, что такие причины вообще существовали. В течение периода наибольшего распространения буддизма, это была в основном религия принцев, для которых семейные отношения значили гораздо больше, чем для других классов. Тем не менее презрение к миру и попытка обрести спасение от ига повторных рождений стали всеобщими. Заметим, что в буддийской этике семье отводится очень мало места2.
Великие основатели религий – за исключением Магомета и Конфуция, учение которого вряд ли можно назвать религиозным, – не уделяли большого внимания социальным и политическим вопросам; их главная цель была побудить людей к самосовершенствованию путем дисциплины, медитаций и самоограничения. Эти религии, возникшие в историческое время и противостоящие уже существовавшим религиям древности, носили индивидуалистический характер и стремились убедить людей в том, что долг человека состоит в достижении душевного покоя. Разумеется, эти новые религии настаивали на
том, что человек должен выполнять возложенные на него обязанности, поскольку он является членом общества, но при этом формирование новых отношений не рассматривалось как необходимое. И это особенно верно в отношении христианства, где мы наблюдаем противоречивые взгляды на семейный вопрос. Например, в Евангелии мы читаем: «Всякий, кто любит отца и мать больше, чем Меня, не достоин Меня», а это, по сути дела, означает, что человек должен делать то, что он считает правильным независимо от того, будут ли родители рассматривать его поступки плохими. Такая точка зрения в Древнем Риме или в старом Китае не нашла бы последователей.
В христианстве влияние индивидуализма распространялось медленно, но оно постепенно ослабляло связи между людьми, особенно между такими, которые привыкли размышлять и воспринимать все всерьез. Это влияние гораздо слабее в католицизме, чем в протестантстве, поскольку в последнем действует безумный принцип: на первое место ставится не человек с его интересами, а подчинение Богу. На практике это означает подчинение велениям собственной совести, которая действует у разных людей по-разному. В результате иногда возникает конфликт между велениями совести и требованиями закона. При этом истинный христианин испытывает глубокое уважение к тем людям, которые следуют велениям совести, а не букве закона[22]3. В древних цивилизациях отец был чем-то вроде бога; для христиан Бог есть Отец, и это, конечно, привело к ослаблению реального авторитета одного из родителей.
Распад семьи, наблюдающийся с недавних пор, безусловно, обязан продолжающейся промышленной революции, но начался этот распад тогда, когда у людей появились индивидуалистические настроения. Они проявляются в том, что молодые люди отстаивают свое право жениться на тех, кто им нравится, даже если с их выбором не согласны родители. Не существует также обычай приводить жену в дом, где живут родители. Теперь сыновья покидают родительский дом после того, как они получили образование.
В начале промышленной революции на фабриках наряду со взрослыми работали также и маленькие дети. Если они не умирали от тяжелой работы и ужасных условий труда, они приносили в семью дополнительный доход. Однако с принятием фабричного закона4 детский труд на фабриках был запрещен, несмотря на протесты родителей. С этого момента дети из источника дохода превратились в обузу. Примерно в это же время появились противозачаточные средства и началось падение рождаемости. Здесь будет кстати заметить, что у людей во все времена было столько детей, сколько они могли себе позволить – не больше, но и не меньше. По-видимому, это справедливо в отношении австралийских аборигенов, ткачей из Ланкашира и даже британских лордов. Я не намерен отстаивать эту точку зрения теоретически, но она не так далека от истины, как это могло бы показаться.
В настоящее время положение семьи оказывается во многом связано с действиями государства. Во времена своего расцвета семья состояла из главы семьи, престарелого патриарха, его многочисленных взрослых сыновей, невесток, внуков и даже иногда правнуков, живущих в одном доме, объединенных общими хозяйственными интересами и противостоящих внешнему миру так же, как противостоят остальным странам граждане современного милитаристского государства. Теперь семья состоит из отца, матери и детей, не достигших совершеннолетия; дети обязаны посещать школу – там они проводят бóльшую часть своего времени – и изучать то, что государство считает необходимым, даже если родители с какими-то положениями не согласны. Впрочем, есть еще не подчиненная государству религия. Если власть главы семьи в Древнем Риме простиралась до того, что от него зависела жизнь и смерть ребенка, то теперь глава семьи в Великобритании может быть привлечен к суду за жестокое обращение с ребенком, если ему вздумается, как в былые времена, дать строптивому чаду строгий урок хорошего поведения. Сейчас государство взяло на себя заботу о здоровье ребенка и даже дает средства на содержание детей в необеспеченных семьях. Таким образом, значение роли отца в семье сведено до минимума, поскольку часть его обязанностей взяло на себя государство.
Развитие цивилизации всегда приводит к этому результату. Если в примитивном обществе отец поддерживает благополучное существование семьи и защищает мать и детей от возможного насилия, то теперь последняя функция уже относится к компетенции государства. Даже если у ребенка умер отец, убийство ребенка столь же маловероятно, как и в том случае, если бы его отец был жив. Впрочем, в богатых семьях для благополучного существования детей иногда выгодна ранняя смерть отца, потому что все его деньги переходят к детям. Однако в тех семьях, которые живут за счет зарплаты отца, благополучие семьи зависит от его заработка, хотя общество может оказывать гуманитарную помощь таким семьям в случае потери кормильца. Только в средних классах роль отца по-прежнему велика, поскольку он благодаря занимаемому положению имеет возможность дать своим детям дорогостоящее образование, которое в свою очередь позволяет им сохранять положение в обществе; если отец умирает, когда дети еще маленькие, то вероятность того, что дети опустятся на несколько ступенек ниже по общественной лестнице, велика. Впрочем, вероятность этой прискорбной ситуации значительно уменьшается благодаря пожизненному страхованию – заботливый отец может оставить детям средства после своей смерти.
В современном мире большую часть своего времени, отцы проводят на работе, так что они очень редко общаются со своими детьми. Утром они так торопятся на работу, что им даже некогда перекинуться парой слов со своим ребенком; когда они возвращаются вечером домой, дети уже обычно спят. Я от кого-то слышал, что дети называют своего отца «мужчиной, который приходит по выходным дням». Отец практически не принимает участия в серьезном деле воспитания своих детей, которым наряду с матерью занимаются дипломированные педагоги. Конечно, несмотря на недостаток времени для общения с детьми, отец любит их и проводит с ними время, когда он им располагает. По воскресеньям в бедных кварталах Лондона часто видишь, как отцы гуляют со своими детьми; очевидно, отец и дети рады этой возможности, которая появилась на очень короткое время. Но какое бы значение ни придавал этой возможности отец, ребенок видит в ней своего рода игру и не придает ей большого значения.
В верхнем классе и в среде высокообразованной интеллигенции воспитанием детей, пока они маленькие, обычно занимаются няни и гувернантки, а затем детей отправляют учиться в закрытые частные школы, так что у отцов не остается никакой возможности оказать влияние на их воспитание. Это влияние гораздо сильнее, когда отец ребенка рабочий. То же самое можно сказать и о тесном личном контакте между матерью и ребенком, который гораздо глубже и интимнее в семьях рабочих, чем в богатых семьях. И в богатой семье отец по выходным дням играет с ребенком, но он, конечно, оказывает гораздо большее влияние на воспитание своего ребенка, чем это может позволить себе рабочий. У богатого отца есть возможность тратить на ребенка больше денег и выбрать для него престижное учебное заведение, но его интимный контакт с ребенком обычно носит несерьезный характер.
Когда же ребенок становится юношей, между ним и родителями обычно назревает конфликт, поскольку юноша считает, что теперь он в состоянии сам управляться со своими делами; однако родители, озабоченные его судьбой, не позволяют ему это сделать – кроме искренней озабоченности, под этим иногда скрывается желание проявить свою родительскую власть. Обычно в юношеском возрасте приходится самому решать некоторые вопросы из области морали, но родители считают, что решение таких вопросов должно быть предоставлено им одним. Юноша, хорошо знающий, как догматичны и несправедливы их суждения, редко советуется с ними и предпочитает идти своим путем. В результате получается, что на этой стадии развития помощь родителей оказывается минимальной.
Итак, мы познакомились со всеми теми факторами, которые ослабляют влияние современной семьи. Теперь нам предстоит рассмотреть, почему семья все еще достаточно жизнеспособна. В настоящее время семья все еще сохраняет свое значение только по одной и никакой другой причине, потому что благодаря ей у людей появляются родительские эмоции. Родительские эмоции – и у мужчин и у женщин – вероятно, гораздо важнее, чем какие-либо другие, потому что они побуждают людей к решительным действиям. И мужчины и женщины, когда у них появились дети, строят свою жизнь с оглядкой на них; благодаря детям у самых обыкновенных мужчин и женщин исчезают эгоистические интересы, по крайней мере, они сильно ослаблены; наиболее ярким примером такого поведения является пожизненное страхование.
Лет сто тому назад в книгах по политэкономии человек как участник производства никогда не рассматривался как семьянин. Авторы этих книг, конечно, допускали, что у него могут быть дети, но они считали – как само собой разумеющееся, – что экономической конкуренции между отцом и сыном быть не может. Мотивы хозяйственной деятельности, которые находятся в центре внимания классической политической экономии, разумеется, не могут объяснить, почему люди хотят застраховать свою жизнь. Однако политэкономии следовало бы обратить внимание на психологические мотивы деятельности, поскольку желание обладать собственностью весьма сильно связано с родительскими чувствами. Риверс5 даже делает далеко идущее предположение, что частная собственность является результатом семейных отношений. В качестве примера он приводит некоторые виды птиц, которые на время выхаживания птенцов закрепляют за собой определенный участок территории. Мне кажется, многие согласятся со мной, что инстинкт к приобретательству ощущается особенно остро, когда у вас появляются дети. Конечно, инстинкт этот заложен в подсознании и проявляется совершенно непроизвольно. Именно поэтому семья играет такую важную и еще не полностью осознанную роль в развитии экономики; во всяком случае только интересы семьи заставляют людей делать сбережения.
В семье иногда возникает непонимание между отцом и детьми. Отец, упорно занимающийся своим делом, может сказать своему бездельнику сыну, что он работал всю жизнь как вол ради своих детей. Между тем, сын был бы очень доволен, если бы отец подписал чек на небольшую сумму и вместо нотаций поболтал с ним; такой ход дела нравится ему больше, чем большое наследство в отдаленном будущем. Кроме того, сын подумает – не исключено, что правильно, – отец ездит в свою контору по привычке, а не из любви к детям. Сын еще подумает, что его отец лицемер и жулик, а отец подумает, что его сын ни на что негодный бездельник. Безусловно, сын относится к отцу несправедливо. Ведь он видит в отце зрелого мужчину с вполне сформировавшимися привычками и ему невдомек, благодаря каким, иногда неосознанным, мотивам у отца появились эти привычки. Возможно, отец в молодости был очень беден и, когда у него родился первенец, он поклялся, что его сын никогда не испытает в жизни то, что пришлось испытать ему. Такого рода решения становятся доминантой поведения, благодаря таким мотивам семья становится мощной силой.
Если посмотреть на семью глазами ребенка, то станет ясно, что только от родителей он может получить заботу и ласку, которые получают и его братья и сестры. С одной стороны, это хорошо, с другой – нет. Но я не хочу рассматривать здесь вопросы влияния семьи на психологию детей и на формирование характера. Например, дети, воспитывавшиеся без родителей, могут отличаться от обычных детей как в лучшую, так и в худшую сторону. Все эти вопросы я буду обсуждать в следующей главе.
В аристократическом обществе, как и в любом другом, признающем за отдельными лицами привилегированное положение, семья, из которой выходят выдающиеся личности, имеет свою историю. Опыт показывает, что выходцы из семьи, носящие фамилию Дарвин, гораздо более способны к научной работе именно по этой причине и что, вероятно, они были бы менее способны, если бы носили фамилию Снукс. Полагаю, если бы родившийся ребенок носил фамилию матери, отмеченный мною эффект остался бы в силе. Вообще говоря, совершенно невозможно оценить влияние наследственности и влияние среды, но я убежден, что семейные традиции играют весьма значительную роль в тех явлениях, которые Гальтон6 и его ученики объясняют влиянием наследственности. В качестве примера влияния семейной традиции можно, по– видимому, привести Сэмюела Батлера7, который выдвинул теорию неосознанной памяти и развивал неоламаркистскую теорию наследственности. Дело в том, что именно в силу семейной традиции он ввязался в спор с Чарлзом Дарвином. Кажется, его дед находился в ссоре с дедом Дарвина, а его отец – с отцом Дарвина, так что ему сам Бог велел спорить с Дарвином. В результате пьеса Бернарда Шоу «Назад к Мафусаилу»8 обязана своим идейным содержанием тому факту, что дед Дарвина и дед Батлера были неуравновешенными людьми.

Возможно, вся великая притягательная сила семьи в наши дни широкого использования противозачаточных средств заключается в том, что благодаря ей на свет появляются дети. Ведь если бы мужчина был лишен возможности передать своему ребенку какую-либо собственность и если бы у него не возникало чувство нежной привязанности к нему, он вряд ли бы стал зачинать ребенка. Возможно, изменения в экономике приведут к тому, что главой семьи будет только мать и она одна будет воспитывать ребенка, но я не буду рассматривать такую семью, потому что для такой семьи не существует понятия о женской чести. В данной работе я рассматриваю только семью, которая основана на нерушимом браке. Мне кажется, может так случиться, что отец полностью утратит в семье свою главенствующую роль, кроме семей богачей, если предположить, что богачи будут и при социализме. В этом случае женщинам придется поделиться своей властью над детьми с государством. Они будут иметь столько детей, сколько пожелают, причем тогда в результате случайных половых связей будет невозможно определить, кто отец ребенка. Если дело пойдет таким образом, в психологии и мотивах деятельности мужчин произойдут такие глубокие изменения, о которых даже невозможно что-либо сказать.
Лично я не осмелюсь предполагать, будет ли это плохо или хорошо. Во всяком случае ясно, что в жизни мужчины уже не будет той мощной эмоции, которая по своему значению сравнима только с половой любовью. Да и это чувство станет всего лишь тривиальным. Мужчины потеряют интерес к тому, что будет после их смерти, они станут менее активными и, вероятно, будут раньше уходить на покой. У них пропадет интерес к событиям и к истории, потому что этот интерес уже не будет поддерживаться семейной традицией. В то же время в них могут проснуться самые зверские инстинкты, на которые только способен цивилизованный человек; что-то вроде тех чувств, которые появляются у белого человека, когда он видит, как цветные плохо обращаются с белыми женщинами и детьми. Вероятно, у мужчин пропадет желание воевать, как и желание приобретать. Однако едва ли возможно оценить как хорошее, так и плохое влияние возможных изменений; очевидно только, что это влияние будет глубоким и далеко идущим. Впрочем, патриархальная семья все еще сохраняет свое большое значение, хотя сомнительно, что так будет продолжаться долго.

Глава XIV
Семья и психология личности

В данной главе я намерен рассмотреть» какое влияние семейные отношения оказывают на формирование характера личности. Вопрос этот необходимо исследовать с трех сторон: во-первых, учесть влияние семейных отношений на характер ребенка; во-вторых, это же влияние на характер матери и, в-третьих, на характер отца. Разумеется, трудно отделить одно от другого и от третьего, поскольку семья представляет собой единство, и все, что влияет на родителей, сказывается и на ребенке. Тем не менее я буду рассматривать влияние каждой из сторон по отдельности и начну, естественно, с первой, поскольку каждый из нас был сначала ребенком и лишь потом стал родителем.
Если верить Фрейду, чувства, которые ребенок испытывает по отношению к другим членам семьи, носят довольно-таки опасный характер. Например, мальчик ненавидит своего отца, который для него является соперником, а чувства, которые он испытывает к своей матери, могут привести в ужас сторонника традиционной морали. Он ненавидит своих братьев и сестер, потому что родители уделяют им много внимания, тогда как это внимание могло бы быть уделено ему. С возрастом эти смутные чувства превращаются в самые разные и иногда ужасные виды психологических аномалий – от гомосексуализма, в лучшем случае, до какой-либо мании в худшем.
Учение Фрейда о детских неврозах не вызвало слишком большого шока, как этого можно было бы ожидать, если не считать того, что некоторые профессора, уверовавшие в него, были смещены со своих постов, а британская полиция депортировала одного из лучших людей[23]1 своего поколения за то, что он занимался пропагандой этого учения. По-видимому, воздействие христианского аскетизма на умы настолько велико, что люди были шокированы взглядами Фрейда на секс и не обратили внимания на его учение о детских неврозах.
Разумеется, необходимо попытаться беспристрастно рассмотреть, насколько правильны или ложны взгляды Фрейда на эмоции в детском возрасте. Начну с того, что в последние несколько лет я имел возможность наблюдать за маленькими детьми, и мне теперь представляется, что взгляды Фрейда гораздо ближе к истине, чем я думал раньше. Тем не менее я по-прежнему считаю, что теория Фрейда верна лишь односторонне, и что указанные им неврозы могут быть легко устранены, если у родителей будет достаточно здравого смысла.
Сначала рассмотрим Эдипов комплекс. Заметим, что сексуальность у маленьких детей проявляется достаточно сильно, и до Фрейда никто не обращал на нее внимания. Мне кажется, у маленьких детей тяга к противоположному полу заметна в большей степени, чем писал об этом Фрейд. Несведущая в этом вопросе мать может совершенно непреднамеренно возбудить в своем маленьком сыне сексуальное чувство, которое может привести, как указывал Фрейд, к тяжелым неврозам. Однако ничего подобного может и не случиться, если мать живет нормальной половой жизнью и не ищет в ребенке эмоциональную компенсацию своему неудовлетворенному желанию. Родительский инстинкт в чистом виде сводится к заботе о ребенке, к нему не должно примешиваться ответное чувство любви со стороны ребенка. Когда жизнь женщины сложилась счастливо, она непроизвольно воздерживается возбуждать в ребенке чувство любви к ней. Ясно, что счастливая женщина предпочтительнее в деле воспитания ребенка, чем несчастливая. Однако ни одной женщине не дано чувствовать себя все время счастливой, поэтому во время спадов настроения необходимо настолько владеть собой, чтобы не возбуждать в ребенке сочувствия к себе. Совсем нетрудно привыкнуть к этому, помня о том, к каким последствиям могут привести ласки и нежности с детьми. Б прошлом в этом не видели ничего плохого и только теперь стали осознавать, к чему это может привести.
Тяга ребенка к противоположному полу будет естественной, здоровой и невинной, если это стремление направлено на ребенка его возраста. Хорошо, если это будет во время игры детей; как известно, в игре ребенок готовится к будущей деятельности, когда он станет взрослым. Вообще в возрасте трех-четырех лет необходимо, чтобы ребенок чаще находился не только в компании братьев и сестер, но особенно в компании своих сверстников обоего пола. Благодаря этому в довольно-таки душную атмосферу современной маленькой семьи будет внесен ингредиент, так необходимый для здорового развития ребенка этого возраста.
Однако не только мать может разбудить в ребенке нежелательную эмоцию. Ее могут возбуждать служанки, няни, позднее – школьные учителя или учительницы, и это тем более опасно, что обычно все они испытывают неудовлетворенные половые желания. К сожалению, директора школ почему-то придерживаются мнения, что с детьми должны иметь дело одни лишь старые девы. Это только доказывает, насколько эти люди невежественны в психологии, т. е. как мало они знают об эмоциональном развитии детей.
Ревность к своим братьям и сестрам – довольно обычное явление в семье. В некоторых случаях она может перейти в зрелом возрасте в маниакальное стремление к убийству или же в менее серьезные нервные заболевания. Нетрудно помешать развитию чувства ревности, если родители и те, кто занимается воспитанием детей, выработают привычку следить за собой, когда они находятся с детьми. Прежде всего у них не должно быть любимчиков, самым тщательным образом должны соблюдаться равенство и справедливость во всем, что касается игрушек, подарков и знаков внимания. Если в семье родился еще один ребенок, надо позаботиться о том, чтобы у других детей не возникло чувство, будто они вдруг стали менее дороги своим родителям. Мне кажется, этими простыми средствами часто пренебрегают, что приводит иногда к серьезным вспышкам ревности у детей.
Теперь мы сформулируем определенные требования, необходимые для того, чтобы психологическое воздействие семьи на развитие ребенка было вполне здоровым. Прежде всего родители – особенно мать – должны жить нормальной половой жизнью. Далее, родители должны избегать пробуждения у ребенка каких-либо эмоций, связанных с сексуальностью. Если в семье несколько детей, к каждому из них должно быть равное и доброе отношение. По достижении возраста трех-четырех лет ребенок не должен все время оставаться дома, но должен проводить довольно много времени в обществе своих сверстников. С учетом всех этих условий возникновение детских неврозов, описанных Фрейдом, маловероятно.
Несомненно также и то, что забота и ласка родителей – с учетом всего вышесказанного – оказывают самое благотворное воздействие на развитие ребенка. Дети, лишенные материнской ласки, растут худыми, робкими и боязливыми и довольно часто с расстроенной нервной системой. Если же ребенок чувствует, что родители любят его, он смелее ведет себя в нашем, таком опасном мире и не боится экспериментировать в своих попытках познакомиться с окружающим миром. Родительская забота и ласка необходимы для психического здоровья ребенка, потому что, инстинктивно осознавая свою беззащитность, он очень нуждается в родительской поддержке и защите. Чтобы ребенок вырос здоровым, счастливым, бесстрашным и добрым, необходимо, чтобы его с детства окружала атмосфера теплоты и понимания, которая возникает лишь тогда, когда родители любят своего ребенка.
Есть еще одно требование, которое до недавнего времени почти не осознавалось родителями, но которое разумные родители должны выполнить, – это познакомить детей в доступной форме с фактами половых различий и рождения детей. Когда ребенок осознает, что половые отношения не что иное, как любовные между его родителями, благодаря которым он появился на свет, это и 6удет половое воспитание в его наиболее разумной форме, учитывающее также и биологическую подоплеку половых отношений. Когда-то дети узнавали об отношениях полов из скабрезных шуток или же на слово верили взрослым, что в них таится что-то неприличное. В результате у детей создавалось неизгладимое впечатление, которое делало невозможным нормальное отношение к вопросам, связанным с сексом.
Попытаемся ответить на вопрос, существуют ли альтернативы современному состоянию семейных отношений. Очевидно, их только две: первая – семья, главой которой является мать, – и вторая – общественный институт, что-то вроде сиротского приюта. Чтобы эти возможности стали реальностью, должны произойти весьма серьезные изменения в экономических отношениях. Предположив, что такие изменения произошли, мы рассмотрим, как реализовавшиеся альтернативы повлияют на психологию детей.
Начнем с матриархальной семьи, т. е. предположим, что родительскую функцию выполняет женщина, которая может иметь столько детей, сколько захочет, которая не ожидает, что отец ребенка будет принимать участие в его воспитании, и, вообще говоря, не обязательно знает, кто отец ее ребенка. Предположим, что экономические условия позволяют такой семье существовать, и зададимся вопросом, какое влияние такая семья окажет на ребенка? Попутно возникает вопрос, имеется ли какая-либо польза для психического здоровья ребенка в том, что у него есть отец? Полагаю, что наибольшая польза – кажется, наименее заметная – будет достигнута только тогда, когда половая любовь будет неразрывно связана с супружеской любовью и с заботой о детях. Если не принимать во внимание первых лет младенчества, то для развития ребенка имеет большое значение знакомство как с мужскими, так и с женскими взглядами на жизнь и ее проблемы. Это особенно важно для интеллектуального развития мальчиков. В то же время я не стал бы настаивать, что эта польза безусловно необходима. Насколько я знаю, дети, у которых отцы умерли в раннем возрасте, в своем умственном развитии в среднем ничем не отличаются от других детей. Несомненно, идеальный отец лучше, чем безотцовщина, но в своем большинстве отцы так далеки от идеала, что для ребенка отсутствие отца оборачивается преимуществом.
Все только что сказанное предполагало, что установился обычай, совершенно отличный от того, который ныне существует. Всякое нарушение установленного обычая вызывает у ребенка тяжелые переживания, поскольку он не понимает, как ему справиться со странной и пугающей ситуацией. Примером такой ситуации может служить развод. Для ребенка, который любит обоих родителей и для которого важны как тот, так и другой, развод является катастрофой, после которой он уже не может чувствовать себя в безопасности. Неудивительно, что в этой ситуации у него возникают разного рода фобии и другие неврозы. Зная, что ребенок одинаково сильно любит обоих родителей, они берут на себя огромную ответственность, приняв решение разойтись. Мне кажется, общество, в котором отец не является членом семьи, лучше для психического здоровья ребенка, чем то, в котором развод частое явление, хотя его и считают исключительным случаем.
Я не буду рассматривать предложение Платона2 о воспитании детей отдельно от их отцов и матерей, поскольку, как было уже сказано, для здорового развития ребенка существенно важно участие обоих родителей в его воспитании; даже если допустить, что достаточно участия одного из родителей, такой случай все-таки будет достоин сожаления. С точки зрения норм морали отношений между полами, которым и посвящена настоящая книга, вопрос об участии отца в жизни семьи является важнейшим. В то же время польза от такого участия будет большой лишь при благоприятных обстоятельствах; при неблагоприятных обстоятельствах – склонности отца устраивать скандалы, выходить из себя по пустякам и непременно заставлять всех делать, как он считает нужным, – участие отца принесет больше вреда, чем пользы. Если встать на точку зрения психического здоровья детей, то защищать необходимость участия отца в жизни семьи будет трудным делом.
Значение семьи, которая существует в настоящее время, для психического здоровья матери очень трудно оценить. Я считаю, что женщина в период беременности и кормления ребенка испытывает инстинктивную потребность, чтобы рядом с ней находился мужчина, который защитит ее и позаботится о ней; несомненно, этот инстинкт уходит в глубокую древность и связан с происхождением человека. В наши суровые времена женщины имеют тенденцию освободиться от мужской опеки, что может привести к повышенной агрессивности и самоуверенности. Но эти чувства инстинктивны лишь отчасти; они могут быть в значительной степени ослаблены или даже совершенно исчезнуть, если государство возьмет на себя заботу о беременных и кормящих матерях и о маленьких детях.
Мне кажется, что отстранение отца от домашнего очага принесет женщине один только вред, поскольку следствием такого отстранения будет исчезновение интимности и серьезности в ее отношениях с мужчинами. Люди созданы таким образом, что каждый пол может многому научиться у другого; даже если половые отношения переросли в страстное чувство, этого будет недостаточно, чтобы пройти весь курс обучения. Взаимопомощь в серьезном деле по уходу и воспитанию детей, а затем долгая совместная жизнь в дружбе и согласии делают связь между супругами гораздо более важной и ценной, чем та, которая существует между мужчиной и женщиной, не обремененными детьми. Мне кажется, что матери, вращающиеся в исключительно женском обществе и общающиеся с мужчинами лишь по пустякам, не смогут дать своим детям того воспитания чувств, которое может дать им мать, счастливая в браке и получающая постоянно помощь и совет от своего мужа.
Однако можно на все, сказанное только что, посмотреть иначе. Если женщина очень несчастлива в браке, – а это случается не так уж редко – чувство неудавшейся супружеской жизни накладывает свой отпечаток и на ее отношения с детьми – ей бывает трудно сохранять душевное равновесие, так необходимое для правильного воспитания детей. Несомненно, для нее будет лучше – и для детей тоже, – если она уйдет от мужа. Но мы, кажется, пришли к тривиальному заключению, что хорошо, когда люди счастливы в браке, и плохо, если их брак оказался несчастливым.
Одним из важнейших вопросов психологии личности является вопрос, какое влияние оказывает семейная жизнь па психологию мужчин или, короче, на психологию отца. Мы уже рассмотрели, какое психологическое значение имеет чувство отцовства и связанные с ним эмоции. Мы уже видели, какую роль сыграло чувство отцовства в первые века цивилизации, когда появилась патриархальная семья и женщины оказались в подчинении у мужчин. Если когда-то отцовское чувство господствовало над остальными чувствами и эмоциями, то теперь – по неизвестным пока причинам – в цивилизованном обществе оно уже не обладает такой властью. Если у богачей-патрициев времен Римской империи оно было сильно ослаблено, то у многих интеллектуалов наших дней его почти или совсем нет. Тем не менее в современном цивилизованном обществе это чувство ощущается очень глубоко подавляющим большинством мужчин. Не ради секса – ведь удовлетворить половую потребность можно и вне брака, – а по велению этого могучего чувства вступает в брак мужчина. Есть мнение, что желание иметь детей больше свойственно женщинам, чем мужчинам, но, на мой взгляд, все обстоит как раз наоборот. В большинстве современных браков женщина уступает настойчивому желанию мужчины иметь детей.
Это вполне объяснимо, потому что женщине предстоит вынашивать ребенка, мучиться в родах и, быть может, потерять свою красоту – в то время как мужчина может ни о чем не беспокоиться. Если мужчина не хочет больше иметь детей, то обычно это объясняется недостатком средств. Отсутствие денег может влиять и на решение женщины, но у нее обычно бывают и другие, свои причины. Насколько сильно у мужчины желание иметь детей, видно из того, на какие иногда жертвы в удобствах и комфорте он идет, чтобы дать своим детям подобающее образование, которое является необходимым условием принадлежности к среднему классу.
Стали бы мужчины зачинать детей, если бы они знали, что лишены тех отцовских прав, которые они имеют сейчас? Кое-кто считает, что, не чувствуя за собой никакой ответственности, мужчины стали бы зачинать детей направо и налево. Я убежден, что это не так. Мужчина, который хочет, чтобы от него родился ребенок, с радостью возьмет на себя ответственность за уход за ним и его воспитание. Да и зачатие ребенка в наши дни повсеместного распространения противозачаточных средств не может быть результатом минутного удовольствия. Конечно, какие бы законы о браке и семье ни были приняты, мужчина и женщина имеют полное право вести совместную жизнь, в ходе которой мужчина может полностью удовлетворить свое отцовское чувство; однако если закон будет стоять на том, что дети принадлежат одной лишь матери, малейший возврат к современным законам о браке будет рассматриваться женщинами как нарушение независимости и лишение права иметь всю власть над своими детьми. Очевидно, в этом случае мужчинам вряд ли удастся убедить женщин уступить им законные права на детей.
О том, как подобная правовая система повлияет на мужскую психологию, кое-что уже говорилось в предыдущей главе. Я убежден, что эта система сведет на нет серьезность отношений между мужчинами и женщинами; каждый будет стараться получить удовольствие, не задумываясь над тем, что эти отношения есть интимный союз души, разума и тела. Все, что связано с высоким уровнем личности, постепенно превратится в обычную пошлость; для мужчин станут чужды чувства и стремления, побуждающие их делать карьеру, служить своей Родине и стремиться к какой-то – не обязательно эгоистической – цели.
Однако следует заметить, что все сказанное слишком общо, поскольку нет двух похожих друг на друга мужчин – то, что для одного будет тяжким лишением, для другого не будет иметь никакого значения. У меня сложилось убеждение, которое я высказываю не без некоторого колебания, что полное исчезновение из жизни общества отцовского чувства сделает духовную жизнь мужчины пошлой и скудной, повлечет за собой все возрастающие чувства скуки и отчаяния. Вместе со всем этим со временем полностью отомрет и способность производить потомство. И та человеческая раса, которая будет поражена этим недугом, уступит свое место на земле другой, которая сохранила старые традиции.
Впрочем, с уменьшением численности населения можно бороться, выплачивая женщинам пособие, достаточное для нужд материнства и воспитания детей. Я думаю, это будет сделано в недалеком будущем, поскольку милитаризм станет еще сильнее, чем сейчас. Но вопрос о численности населения нам предстоит рассмотреть в одной из следующих глав.

Глава XV
Семья и государство

Как мы знаем, семья имеет биологическое основание, но в цивилизованном обществе она законодательно фиксируется и регулируется статьями закона, в которых детально определены права родителей по отношению к детям. Если брак не зарегистрирован законом, то отец не имеет никаких прав на своих детей, и они полностью находятся во власти своей матери. Хотя закон обязан стремиться сохранить семью, в настоящее время он все чаще вмешивается в отношения между родителями и детьми и, вопреки желаниям и намерениям законодателей, получается так, что закон в довольно сильной степени способствует распаду семьи. Эта ситуация возникла потому, что общественное мнение требует, чтобы достойным строгого порицания родителям было запрещено воспитывать своих детей. Но закон и государство вмешиваются не только, когда родители плохи, но и в том случае, если они настолько бедны, что их детям грозит голодная смерть.
В начале XIX в. предложение принять закон, запрещающий применение детского труда на фабриках, встретило серьезное сопротивление на том основании, будто его принятие ослабило бы родительскую ответственность. Хотя английское законодательство и запрещало родителям – как это было в Древнем Риме – убивать детей быстро и безболезненно, оно, однако, не возражало против того, чтобы родители отправляли детей на фабрики, где те умирали медленной смертью. Священное право родительской власти защищали тогда родители, предприниматели и профессора политэкономии. Тем не менее моральный дух общества был настолько высок, что все были возмущены казуистическими доводами противников закона, и закон был принят парламентом.
Следующим и более важным шагом было введение обязательного обучения. Это являлось серьезным нарушением родительских прав, поскольку дети должны были проводить бóльшую часть своего времени – исключая выходные дни – в школе и изучать там предметы, которые родители считали ненужными, но которые государство считало обязательными. Государство взяло на себя заботу о здоровье детей, даже несмотря на то, что их родители исповедовали христианскую науку1. Для умственно отсталых детей были созданы специальные школы, дети получили возможность питаться в школе, и их даже стали снабжать одеждой и обувью, если их родители были настолько бедны, что не могли им ее купить. Если у детей обнаруживались следы побоев, то родителей можно было привлечь к уголовной ответственности. В прошлом у родителей было право отбирать у детей, если те не достигли совершеннолетия, заработанные ими деньги; теперь у детей появилось право не отдавать деньги – практически это было трудно сделать – и даже отстаивать свои права при определенных обстоятельствах. Одним из немногих прав, оставшихся у родителей, работающих по найму, было право учить детей тем суевериям и предрассудкам, которые были общим достоянием и родителей, и соседей. Но и это право во многих странах у них было отнято.
Этому процессу узурпации государством отцовских прав не видно конца. Но только у отца, а не у матери государство отнимает функции, ради выполнения которых отец трудился и зарабатывал деньги. Впрочем, этот процесс почти не заметен в высшем и среднем классах, а это означает, что права отца и прочность семейных отношений по-прежнему нерушимы в этих слоях в сравнении с классом работающих по найму. Там, где идеи социализма приняты всерьез, как, например, в Советской России2, ломка всей системы образования, в прошлом предназначенной для детей из богатых семей, признана жизненно необходимой. Трудно себе представить, что нечто подобное может случиться в Великобритании. Помню, как несколько известных английских социалистов были взбешены предположением, что их дети должны будут посещать школы всеобщего обязательного обучения. «Что?! – в один голос закричали они. – Наши дети будут сидеть вместе с детьми из трущоб? Этого не будет никогда!» Странно, что именно социалисты настолько близоруки, что не видят, какая глубокая пропасть разделяет классы во взглядах на систему образования.
В вопросах, связанных со здоровьем и воспитанием детей, большое значение имеет общественное мнение, которое может оказывать давление на государство. Так, например, общественность могла бы очень много сделать для улучшения условий жизни детей в лондонских районах, где живут бедняки, и в промышленных районах на севере страны, где подавляющее большинство детей страдает от рахита. Сами родители, несмотря на самое горячее желание, не в состоянии справиться с этой проблемой, поскольку здесь требуется радикально изменить и жилищные условия, и среду обитания – детям нужен свежий воздух, а не загрязненная атмосфера – и обеспечить хорошее питание детей. Безусловно, жестоко и антигуманно наблюдать, как разрушается здоровье маленьких детей, ничего не предпринимая для того, чтобы изменить это положение, используя современные методы гигиены и медицины.
Однако все предложения, направленные на улучшение условий жизни в этих районах, встречали мощное сопротивление со стороны представителей верхнего класса. В каждом округе города Лондона эти люди объединяются между собой, для того чтобы снизить тарифные расценки работающих по найму, иными словами, они изо всех сил стараются, чтобы бедняки по-прежнему умирали от болезней, голода и нищеты. Когда городские власти в Попларе3 приняли эффективные меры с целью уменьшить детскую смертность, виновные в этом «преступлении» попали в тюрьму[24]. Конечно, сопротивление богачей будет со временем сломлено, и состояние здоровья бедняков начнет постепенно улучшаться. Думаю, мы можем с уверенностью ожидать, что в самом ближайшем будущем государство увеличит пособия детям бедняков, тем самым беря на себя в еще большей степени функции отца ребенка. Мы уже писали, что биологическая функция отца состоит в поддержании жизнедеятельности ребенка до тех пор, пока он не будет способен сам зарабатывать себе на хлеб. Поскольку государство берет на себя эту биологическую функцию, теряется всякий смысл и необходимость присутствия отца ребенка в семье. Таким образом, следует ожидать разделения капиталистического общества на две касты: касту богатых, где семья сохранится в своей традиционной форме, и касту бедняков, где государство будет все больше и больше брать на себя функции, традиционно принадлежавшие отцу ребенка.
Мы с изумлением наблюдали за изменениями, происходящими в Советской России, в вопросах брака и семьи, Но если принять во внимание тот факт, что восемьдесят процентов населения страны составляют крестьяне, в семьях которых сохранились те же порядки и та же строгость, что и в крестьянских семьях Западной Европы в средние века, маловероятно, что эксперимент, затеянный коммунистами, затронет большую часть городского населения, кроме узкого круга лиц. Таким образом, в противоположность тому, что происходит в капиталистических странах, в Советской России семья распадается в верхнем классе, тогда как в остальных она сохраняется по-прежнему.
Другой силой, действующей в том же направлении, является стремление женщин к экономической независимости. До сих пор политически активные женщины были в подавляющем большинстве незамужними, но такое положение едва ли будет сохраняться долго. В Англии перед замужними женщинами стоят гораздо более серьезные проблемы, чем перед незамужними. Например, вышедшая замуж учительница третируется так, как будто она совершила свальный грех. Женщина-врач по специальности акушерство и гинекология должна быть обязательно незамужней. Мотивируется это не тем, что замужняя женщина хуже выполняет свою работу, и не тем, что закон запрещает принимать на работу замужних женщин, – напротив, недавно был принят закон, который обязывает не чинить замужним женщинам никаких препятствий при приеме на работу – просто в этом случае действует эгоистическое желание мужчин по-прежнему сохранять над женщинами власть. Интересно, что ни одна из партий не встанет на их сторону; консерваторы защищают домашний очаг, а лейбористы – рабочий класс. Но поскольку женщины составляют сейчас большинство избирателей, не следует ожидать, что они согласятся оставаться в таком положении. Если их требования будут приняты, в семейном вопросе произойдут большие изменения.
Существуют два пути, следуя которыми, женщины могли бы добиться экономической независимости. Первый путь состоит в том, что женщины, вступив в брак, по-прежнему сохраняют за собой рабочие места, которые они занимали до этого. В этом случае потребуется открыть большое число детских садов, где дети будут находиться, пока их матери на работе, но это будет означать, что влияние матери на психологию ребенка уменьшается в такой же степени, как и влияние отца. Второй путь мог бы состоять в том, что государство стало бы выплачивать матерям пособие по уходу за детьми. Такое положение могло бы быть временным; потому что по истечении некоторого времени, в течение которого ребенок достигнет возраста трех-четырех лет, женщина могла бы вернуться к своей прежней работе. Преимущество второго пути в том, что благодаря ему женщина сама может позаботиться о своем ребенке. Следует наконец признать, что в наше время появление на свет ребенка не означает, как прежде, последствия сексуального удовольствия, но сознательно взятую на себя обязанность. В ней просматривается также и огромная заинтересованность государства, которое обязано помогать семьям с детьми, а не бросать их на произвол судьбы. Многие, сознавая необходимость этого, требуют выплаты пособий на семью, но они должны иметь в виду, что эти пособия идут на уход за детьми и, следовательно, должны выплачиваться матерям. Я уверен, что феминистки из рабочего класса рано или поздно придут к тому же мнению и соответствующий закон будет принят.
В случае принятия закона остаются еще вопросы его применения, что может сильно повлиять на моральный климат в семье. Закон может, например, потребовать, чтобы женщине не выплачивалось пособие, если ее ребенок родился не от мужа, а от другого мужчины; более того, закон может потребовать, чтобы пособие выплачиваюсь не ей, а ее мужу, если будет доказано, что она изменила ему хотя бы раз. Но в таком случае потребуется вмешательство местной полиции, которая должна будет следить за нарушениями супружеской верности. Это было бы очень хорошо для поднятия морального духа супругов, но я сомневаюсь, что кто-нибудь был бы рад этому. Скорее всего, общественность потребовала бы, чтобы вмешательство полиции прекратилось, и в результате пособие по уходу за детьми стали бы получать также и матери незаконных детей. Вследствие этого мужчина из числа работающих по найму перестал бы быть кормильцем своей семьи, и его роль в супружеских отношениях мало бы чем отличалась от той роли, которая характерна для кота, встретившегося с кошкой.
В наши дни существует еще одна проблема, которая вызывает ужас у многих женщин, а именно: ведение домашнего хозяйства и уход за детьми. Они с большим удовольствием предпочли бы продолжать работать па том же месте, где они работали до вступления в брак, а не получать пособие по уходу за детьми. В то же время, я думаю, найдется немало женщин, которые изберут своей профессией уход за детьми и их воспитание в детских садах. Как бы там ни было, но если все сказанное подтвердится и если в рядах феминисток будет все больше замужних женщин, то и в условиях капиталистического общества недалек тот день, когда обоим родителям, принадлежащим к классу работающих по найму, уже не потребуется прилагать большие усилия по уходу за своими детьми.
Эмансипация женщин, которая вначале выглядела как восстание женщин против господства мужчин, закончилась лишь в том смысле, что женщины обрели политические права. Но если рассматривать ее в более широком аспекте, то она все еще находится в младенческом состоянии. Мы видим, как постепенно обнаруживаются отдаленные последствия этого движения. Все, что мы знаем об эмоциях и настроениях женщин, – не более как размышления мужчин о женщинах с точки зрения своих интересов и настроений. Например, вы можете прочесть у какого-нибудь романиста, что женщины испытывают физическое удовольствие от кормления младенца грудью; но если вы спросите у кого-нибудь из женщин из круга ваших знакомых, имеющих детей, то получите отрицательный ответ. Заметьте, вы задали этот вопрос после того, как женщины обрели политические права.
О материнских чувствах мужчинами было написано столько сентиментальной чепухи – в этом проявлялось их подсознательное желание сохранить господство над женщинами, – что требуются значительные усилия, чтобы выяснить, каковы на самом деле чувства и настроения женщин. Например, еще совсем недавно считалось, что все порядочные женщины заинтересованы не в том, чтобы вступить в половые отношения, а в том, чтобы иметь детей; Есть мужчины, которые делают вид, что шокированы, когда женщины открыто заявляют, что они не желают иметь детей. В этих случаях мужчины дают женщинам соответствующую отповедь.
До тех пор пока женщины будут находиться в подчиненном положении, они не осмелятся честно рассказать о том, что они чувствуют, и будут говорить то, что нравится мужчинам. Следовательно, занимаясь вопросом, каково реальное отношение женщин к детям, нельзя исходить из общепринятых представлений; следует подождать, когда женщины станут совершенно свободными, но тогда, быть может, окажется, что их взгляды на этот вопрос совершенно противоположны тем, которые нам представлялись. Я полагаю, что наша цивилизация в том виде, в каком она существует, имеет сильную тенденцию к постепенному исчезновению у женщин материнского чувства. Вероятно, в будущем интересы развития цивилизации потребуют, чтобы рождение и уход за детьми поддерживались с помощью выплат женщинам значительных сумм, сравнимых с теми, которые они могли бы получить, занимаясь каким-то делом. Если это когда-нибудь произойдет – совсем необязательно, чтобы большинство женщин пожелало стать матерями, – материнство станет такой же профессией, как и многие другие, и будет исполняться с той же тщательностью и строгостью. Но все это одни лишь умствования. Одно можно сказать со всей определенностью – феминистское движение приведет в конце концов к тому, что патриархальная семья, создававшаяся тысячелетиями, окончательно распадется.
В том, что государство – как это происходит на Западе – берет на себя функции отца семейства, имеются большие преимущества. Улучшается состояние здоровья населения, повышается в среднем уровень образования, становятся невозможными случаи жестокого обращения с детьми вроде тех, что пришлось испытать Давиду Копперфильду4. Возможно, в будущем это приведет к физическому оздоровлению общества и к высоким интеллектуальным достижениям, равно как и к исправлению некоторых зол, которые иногда связаны с семейными отношениями.
В то же самое время подмена семьи государством влечет за собой огромные опасности. Родители, любящие, как правило, своих детей, не могут рассматривать их как средства для достижения каких-то целей, например, политических. Мы не можем сказать то же самое о государстве. Разумеется, те лица, которые имеют дело с детьми в школах и других учреждениях, при том условии, что они не слишком перегружены работой и не получают недостаточное жалованье, могут испытывать к детям чувства, в какой-то мере похожие на родительские. Но учителя почти не имеют никакой власти, которая полностью принадлежит администраторам, т. е. маленьким и большим чиновникам. Они в глаза не видели детей, которыми они управляют, и, обладая типичными и характерными качествами чиновника (если бы у них таковых не было, они никогда бы не занимали те кресла, в которых сидят), они имеют весьма большую склонность к тому, чтобы рассматривать человеческие существа не как цель но своей сути, но как рабочий материал для какого-нибудь дела. Чиновник, кроме того, обожает постоянство, регулярность и стандарт, потому что эти качества легко заметить и дать им какой-нибудь ярлычок. Если же стандарт к тому же еще и правильный, то это означает подгонку большинства человеческих существ под тот стандарт, который его начальство желает видеть. Дети, отданные на милость чиновников, будут похожи друг на друга, а те немногие, которые не смогут или не пожелают приспособиться к заданному образцу, обречены на преследования как со стороны своих товарищей, так и со стороны начальства. Это приспособившееся большинство станет смотреть на всех свысока, будет с радостью преследовать инакомыслящих, поскольку совершенно не в состоянии воспринять какую-либо новую мысль.
До тех пор пока мир будет разделен на группы соперничающих милитаристских государств, передача государству функций воспитания детей, которые ранее принадлежали родителям, приведет к усилению так называемого патриотизма, т. е. к добровольному желанию участвовать в уничтожении противника, которого указало правительство5. Несомненно, так понятый патриотизм является страшной опасностью для существования цивилизации, и если он приобретет характер фанатической ненависти и злобы, то его надо опасаться так же, как чумы. Сейчас молодые люди подчиняются, с одной стороны, родителям, с другой – государству. Если окажется, что они будут подчиняться только государству, то желание проливать кровь – и свою и чужую – станет едва ли не всеобщим. Я убежден, что до тех пор пока остается нерешенной проблема международных отношений, усиление роли государства во всем, что связано с воспитанием детей, имеет такие опасные тенденции, которые перевешивают несомненные преимущества.

Однако если когда-нибудь будет образовано мировое правительство, способное поставить на первое место в отношениях между нациями закон, а не грубую силу, ситуация изменится коренным образом. Такое правительство потребует, чтобы в любой из стран пропаганда национализма в его расистской форме была полностью запрещена, чтобы вместо этого детей учили преданности мировому правительству и чтобы вместо существующего благоговения перед национальным флагом появилось чувство интернационализма. Конечно, по-прежнему останется опасность всеобщей серости и злобного преследования неугодных, зато опасность распространения военного конфликта будет устранена. Контроль мирового правительства над системой образования будет хорошей гарантией против возникновения войны. Таким образом, если государство займет место отца, это будет благом для развития цивилизации при условии, что государство станет мировым; однако до тех пор пока интересы государств чисто националистические и милитаристские, это будет создавать все возрастающую опасность гибели цивилизации в результате войны.
Сейчас ситуация такова, что семья быстро распадается, а благие пожелания мира между народами пока никак не сбываются. Очевидно, что ситуация содержит в себе серьезную угрозу миру. Тем не менее не все так безнадежно – возможно, в будущем у интернационализма появится гораздо больше сторонников, чем сейчас. Быть может, это счастье, что нам не дано предсказывать будущее. Следовательно, мы имеем право надеяться на то, что будущее будет лучше, чем настоящее, хотя не исключено, что все будет иначе.

Глава XVI
Развод

Развод – это обычай, принятый во многих странах и известный еще в глубокой древности. Его не следует рассматривать как некую альтернативу моногамной семье, а лишь как средство помочь супругам в том случае, когда совместная супружеская жизнь становится невыносимой. Развод как одно из положений гражданского права выглядит совершенно различно – в зависимости от времени и места. Например, в Соединенных Штатах в настоящее время развод запрещен в штате Северная Каролина, но его довольно легко получить в штате Невада[25]. В цивилизациях, предшествовавших христианской, муж мог легко получить развод, а иногда – и жена. По закону Моисея мужу, для того чтобы получить развод, было достаточно вручить жене заявление о разводе1. В Китае муж мог получить развод, если он возвращал приданое жены. Считая брак священным, католическая церковь не разрешает развод ни при каких обстоятельствах, но на практике непреклонность несколько смягчается, особенно тогда, когда речь идет о сильных мира сего, поскольку здесь имеются значительные основания для развода[26]2.
В христианских странах позиция церкви в отношении развода смягчается пропорционально увеличению степени влияния протестантизма. Как всем известно, Мильтон3писал в защиту развода потому, что был ярым протестантом. Англиканская церковь в тот период, когда она считала себя протестантской, допускала развод в случае супружеской измены и запрещала его в любом другом случае. В наши дни подавляющее большинство англиканских священников возражает против развода при любых обстоятельствах. В скандинавских странах развод получить легко, то же самое происходит в Америке. В Шотландии процедура развода значительно облегчена по сравнению с Англией. Во Франции, где антиклерикальное движение имеет большое влияние, также легко получить развод. В Советском Союзе иск о разводе сразу удовлетворяется. Но поскольку ни супружеская измена, ни связь на стороне не влекут в Советском Союзе ни наказания по закону, ни общественного порицания, брак здесь потерял все свое значение, если это, конечно, не касается правящего класса.
Одной из самых любопытных особенностей, связанных с разводом, является существующее различие между законом и обычаем. Например, если закон о разводе позволяет легко его получить, это еще не означает, что число разводов будет велико. До революции4 развод в Китае был почти неизвестен и несмотря на пример Конфуция5 считался неприличным. В Швеции развод дается, если есть согласие супругов разойтись, но в Америке для развода этого не достаточно. Тем не менее, учитывая статистику 1922 г. (единственные данные, которые я имею), в Швеции число разводов на сто тысяч населения было равно 24, тогда как в Соединенных Штатах – 136.
На мой взгляд, это различие между законом и обычаем имеет большое значение. Как бы ни был закон снисходителен в отношении развода, до тех пор пока сохраняется нормальная семья, имеются достаточно веские основания в пользу того, чтобы обычай был против развода, кроме каких-то особых случаев. Я стою на этой точке зрения, потому что рассматриваю брак не как половые отношения между партнерами, но как совместное сотрудничество в деле ухода за детьми и их воспитания. Как мы писали в предыдущей главе, может так случиться, что под воздействием изменившихся экономических условий традиционный брак, каким мы его знаем, распадется; но в этом случае развод также потеряет всякий смысл, поскольку он дает возможность разорвать супружеские отношения, если они становятся враждебными. Поэтому все дальнейшее обсуждение проблемы развода будет проводиться, как правило, в рамках традиционной семьи.
И католики, и протестанты подходят к проблеме развода не с точки зрения биологической необходимости существования семьи, а с теологической точки зрения о существовании греха прелюбодеяния. Считая брак освященным именем Бога и потому навеки неразрывным, католики убеждены, что ни один из супругов в течение всей своей жизни не должен иметь половых отношений с кем-либо другим, кроме супруга (супруги), не важно, какие обстоятельства в отношениях между супругами привели к измене. Не возражая в принципе против развода, протестанты следовали этой точке зрения, потому что они были против католической догмы о священности брачных уз и вообще против учения о святости; но они следовали ей еще и потому, что были убеждены, что грех прелюбодеяния связан с неразрывностью брачных отношений, а возможность получить беспрепятственный развод будет хорошим средством против греха прелюбодеяния. В самом деле, в протестантских странах легко получить развод, но зато супружеская измена рассматривается как позорящее личность обстоятельство; хотя в католических странах развод получить практически невозможно, на супружескую измену смотрят сквозь пальцы, особенно измену мужа. В дореволюционной России политические убеждения Горького волновали многих, и никого почти не интересовала его личная жизнь. Напротив, в Америке никому не было дела до его политических взглядов, но зато пресса подвергла его травле как нарушителя морали, и он ни в одном отеле не смог найти номера, чтобы переночевать6
Ни католики, ни протестанты не могут привести в защиту своей точки зрения на развод никаких разумных оснований. Рассмотрим сначала точку зрения католиков. Допустим, что либо жена, либо муж сходят с ума после вступления в брак; в этом случае нежелательно, чтобы от этого брака рождались психически больные дети или чтобы уже родившиеся дети имели контакт с сумасшедшим отцом или матерью. Очевидно, что раздельное существование супругов – даже если он (она) имеет временное помрачение ума – было бы желательно в интересах детей. В этом случае требовать, чтобы тому из супругов, кто психически здоров, были запрещены половые отношения, было бы – с гуманной точки зрения – ничем не оправданной жестокостью. Таким образом, у него или у нее остаются две не очень приятные возможности: либо оставаться целомудренными, что, конечно, приветствуется и законом, и традиционной моралью; либо иметь втайне ото всех половые отношения, желательно без детей, или же жить открыто с другим человеком, имея или не имея от него (от нее) детей. Каждая из этих возможностей заслуживает суровую критику. Совершенное прекращение половых отношений, к которым вы привыкли в течение супружеской жизни, может привести к тяжелым последствиям. Например, это может вызвать преждевременное старение организма, а также заболевания нервной системы; во всяком случае приведет к появлению излишней раздражительности и нетерпимости. Мужчину при этом подстерегает опасность, потеряв самоконтроль, совершить акты жестокости, поскольку стремление во чтобы то ни стало удовлетворить сексуальное желание может оказаться сильнее моральных принципов.
Наиболее часто наблюдается, что люди прибегают ко второй возможности, т. е. они имеют на стороне половую связь, но без детей. Но и по поводу такого выбора могут быть серьезные возражения. Прежде всего, все, что делается втайне, в принципе нежелательно; как мы уже говорили, в половых отношениях реализуются все заложенные в них возможности лишь тогда, когда супружеская жизнь сочетается с воспитанием детей. Кроме того, если один из супругов молод и здоров, не гуманно говорить ему (или ей): «Вам нельзя больше иметь детей». Еще более не гуманно требовать с точки зрения закона: «Вам нельзя больше иметь детей, поскольку ваш супруг (супруга) психически больной человек».
Третья возможность – это та, когда мужчина и женщина открыто живут «в грехе». Если бы она была осуществима, то принесла бы наименьший вред и личности, и обществу. Однако в большинстве случаев она не осуществима. Врач или адвокат, открыто живущие «в грехе», наверняка потеряют своих пациентов или клиентов; человек, принадлежащий к университетской профессуре, будет наверняка уволен, если, конечно, у него нет среди родственников лорда или члена кабинета министров. Но и в том случае, когда ничто не мешает осуществлению такой связи, людей все равно будет останавливать осуждение со стороны общества: мужчины обычно являются членами какого-нибудь клуба, женщины имеют определенный круг знакомых и любят наносить визиты – лишиться этих удовольствий бывает очень тяжело. Открыто жить «в грехе» могут себе позволить лишь богачи, актеры, писатели и люди некоторых других профессий, жизнь которых проходит в основном в богемном обществе.
Получается, что там, где, как в Англии, суд отказывает в разводе, если один из супругов психически болен, психически здоровые муж или жена оказываются в безвыходном положении. И единственным аргументом в защиту этого положения является теологический предрассудок. Если один из супругов заболел венерической болезнью, совершил уголовное преступление или стал алкоголиком, все сказанное остается в силе, потому что в этих случаях становятся невозможными брачные и дружеские отношения между супругами, рождение детей и связь виновного супруга (супруги) с детьми. Всякие возражения против развода в этих случаях равносильны утверждению, что брак – это ловушка, в которую может попасть неосторожный человек, и что надо терпеть это положение, как оно ни печально.
Уход одного из супругов из семьи должен быть, безусловно, основанием для развода, поскольку суд в этом случае лишь подтверждает фактический распад брака.
Однако с юридической точки зрения здесь возникает неприятная ситуация, поскольку люди станут уходить из семьи, чтобы без труда получить развод. Подобного рода ситуации возникают и в других случаях. Есть много супружеских пар, которые страстно хотят расстаться и готовы прибегнуть к любым уловкам, чтобы получить развод. Например, в Англии в прошлом жена получала развод, если ее муж был признан виновным в жестоком обращении с ней или в связи с другой женщиной. В этом случае супруги разыгрывали в присутствии слуг сцену жестокого обращения мужа с женой. Поневоле спрашиваешь себя, неужели нужно силой закона принуждать супругов жить вместе, если они страстно хотят расстаться? Если быть честными, то следует признать, что люди всегда будут искать предлог для развода в тех случаях, когда закон предоставляет им хоть какую-то возможность. Но оставим в стороне юридические тонкости и продолжим наше рассмотрение обстоятельств, при которых сохранение брачных отношений нежелательно.
Супружеская измена, как мне кажется, не может служить основанием для развода. Весьма маловероятно, что в течение совместной жизни у одного из супругов не появится искушение изменить жене или мужу, если, конечно, они не люди высокой морали. Но даже если поддаться такому искушению, то это еще не означает разрыва супружеских отношений. Ведь между супругами может быть такая глубокая симпатия, что они будут жить вместе и после этого.
Предположим, что мужчина находится в деловой поездке в течение нескольких месяцев. Он в расцвете сил, полон энергии и ему трудно оставаться целомудренным все это время, хотя он очень любит свою жену. То же самое можно сказать и о его супруге, если только она не строгая моралистка. В таких случаях факт супружеской неверности не должен омрачать семейное счастье, если только супруги не сделают из него мелодраму ревности. Следовательно, мы можем сделать вывод, что с этим фактом можно смириться – как это часто бывает, когда супругов связывает глубокое чувство, – и продолжать счастливо жить дальше. Традиционная мораль пытается внушить людям, что временное увлечение женщиной или мужчиной не может совмещаться с глубоким супружеским чувством. Все знают, что это неверный взгляд на вещи, и тем не менее под воздействием чувства ревности следуют этой ложной теории и делают из мухи слона. Но в том случае, когда речь идет не о супружеской измене, а о сознательном предпочтении поддерживать половые отношения с другим лицом, развод неизбежен.
Однако дело принимает другой оборот, когда от такой временной связи рождается ребенок. Особенно трудная ситуация возникает тогда, когда незаконный ребенок рождается у жены; в этом случае муж поставлен перед необходимостью воспитывать чужого ребенка или даже признать его своим, чтобы избежать скандала. Поскольку здесь нарушена биологическая основа брака, эта ситуация может вызвать невыносимые страдания. Так было в то время, когда противозачаточные средства были еще не известны; теперь благодаря им половые отношения с другим лицом не приводят к рождению ребенка. Следовательно, нет никакого смысла придавать супружеской измене то значение, которое ей приписывали защитники традиционной морали.
Достаточными основаниями для развода могут быть следующие причины. Например, если один из супругов психически больной человек, алкоголик или уголовный преступник; но также возможно, что характеры супругов настолько отличаются друг от друга, что их совместное существование может продолжаться только благодаря полному подчинению одного из них другому. Бывают и такие случаи, когда один из супругов влюблен в кого-то так сильно, что для него невыносимо жить вместе с другим супругом. Все знают, что в таких случаях брак может закончиться убийством одного из супругов. Но в любом случае – и при несовместимости характеров, и при внезапно вспыхнувшей любовной страсти – ни на одном из супругов нет никакой вины. Именно поэтому было бы хорошо, если бы супруги согласились на развод без драм и скандалов.
Сформулировать закон о разводе чрезвычайно трудно, потому что независимо от того, в какой форме будет принят этот закон, ни судья не сможет подойти беспристрастно к рассмотрению дела о разводе, ни разводящиеся супруги не смогут избежать желания каким-либо образом обойти закон. Хотя в Великобритании взаимное согласие супругов на развод еще не дает им на это права, все знают, что на практике такая договоренность имеет место. Например, в штате Нью-Йорк супруги, желающие разойтись, нанимают свидетелей, готовых подтвердить в суде факт супружеской измены. Формально факт жестокого обращения является достаточным основанием для развода, хотя и в этом случае возможно абсурдное толкование этой статьи закона. Например, жена одной кинозвезды подала в суд иск о разводе; в качестве мотива она указывала на жестокое обращение со стороны мужа, который приводил в дом друзей и часами разговаривал с ними… о Канте. Мне трудно поверить, что юристы штата Калифорния могли признать иск справедливым на том основании, что один из супругов ведет с гостями умные разговоры. Единственный путь избежать в таких случаях бессмыслицы, обмана и подтасовок – это удовлетворить иск о разводе в случае взаимного согласия супругов. При этом свои имущественные споры они могли бы разрешить мирным путем и получить развод, не прибегая к услугам третьих лиц, готовых засвидетельствовать, что супруг истицы не человек, а монстр. К этому следует добавить, что по закону брак считается недействительным, если половые отношения между супругами стали невозможны; если один из супругов настаивает на разводе, то суд должен удовлетворить его иск при условии, что брак бездетен. Для этого достаточно предоставления в суд медицинского свидетельства, в котором говорилось бы, что у супруги на момент развода нет беременности.
Рассмотрев требования закона, перейдем теперь к тому, какова точка зрения на развод общественного мнения и традиции.
Как мы уже писали, может создаться ситуация, когда нетрудно получить развод, но из-за неблагоприятного общественного мнения разводы редки. Известно, что в Америке большой процент разводов. Мне кажется, это объясняется, с одной стороны, тем, что супруги после двух-трех лет жизни видят, что они совершили ошибку, а с другой – тем, что общественное мнение нетерпимо относится к супружеской измене. Поскольку, вступив в брак, супруги согласились вести совместную жизнь, по крайней мере до того момента, когда их дети выйдут из подросткового возраста, их брак не может быть отдан на милость мимолетной любовной связи. Однако если общественное мнение не против таких связей или же второй супруг не оскорблен такой связью, она может превратиться в новый брак. Если так будет продолжаться и дальше, то это приведет к распаду традиционной семьи, поскольку женщина, меняющая супруга каждые два года и имеющая от каждого мужа по ребенку, должна будет воспитывать детей одна – следовательно, в таком браке нет никакого смысла. Мы вновь пришли к точке зрения апостола Павла: брак есть альтернатива прелюбодеянию; поэтому мужчина не может прелюбодействовать, если только он не получит развод.
Совершенно другую, этическую точку зрения надо принять во внимание, когда в браке появляются дети. В этом случае любовь супругов друг к другу переходит и на детей, и необходимость обеспечить детям счастливое детство требует от них поступиться кое-какими радостями и удовольствиями, а значит, в некоторых случаях ведет к суровым самоограничениям. Волей-неволей им придется ради детей забыть о романтической любви. Но обычно – там, где родительские чувства сильны и искренни, – это происходит само собой, если, конечно, между супругами не вспыхивает чувство ревности. На это мне могут возразить: если между супругами любовное чувство уже погасло, и они, возможно, обзавелись связями на стороне, их совместная деятельность по воспитанию детей становится в лучшем случае неудовлетворительной, а в худшем – невозможной. Так, например, мистер Уолтер Липпман7 в книге «Предисловие к морали» (1929) пишет: «Если супруги больше не любят друг друга, они уже не могут помогать друг другу – мистер Бертран Рассел считает, что они должны это делать, – в воспитании детей; в лучшем случае они будут заниматься воспитанием детей из чувства долга, в худшем это станет для них невозможным, потому что они потеряют к этому интерес и будут несчастны».
Мистер Липпман почему-то забывает о том, что супруги могут воспитывать детей и тогда, когда их любовная страсть погасла, потому что на смену ей родилось естественное чувство любви к детям. В этом случае нет ничего сверхъестественного в том, что разумные люди посвятили свою жизнь заботе о детях. По крайней мере, лично мне известно много случаев такого рода. Нельзя говорить о «чувстве долга» и полностью игнорировать такое сильное чувство, как родительское. Если оно сильное и искреннее, связь между супругами остается по-прежнему прочной, хотя в их отношениях уже нет физической близости. Можно подумать, что мистер Липпман ничего не знает о том, как обстоят дела во Франции. Как известно, семья здесь крепка и нерушима, несмотря на то что общественное мнение смотрит сквозь пальцы на супружеские измены. А вот в Америке семейные связи чрезвычайно слабы, и как следствие здесь часты разводы.

Там, где семья стоит нерушимо благодаря сильным родительским чувствам, разводы случаются редко, даже если легко получить развод. То, что происходит в Америке, можно рассматривать как переходную стадию от семьи с двумя родителями к семье, где детей будет воспитывать одна мать. Но такая ситуация ставит детей в очень трудное положение. Ведь так уж устроен мир, что дети хотят, чтобы у них были и отец и мать; если дети горячо любят отца, развод будет для них тяжелым ударом. Именно поэтому я считаю, что если супруги разводятся не по одной из тех серьезных причин, о которых говорилось выше, то они просто-напросто пренебрегают своими родительскими обязанностями. И все-таки принудительное сохранение супружеских отношений не улучшит эту неприятную ситуацию. Как мне кажется, взаимная свобода сделает брачные узы не такими тяжелыми, а непременное условие учета интересов детей перевесит и доктрину апостола Павла, и иллюзии, все еще тревожащие умы людей, начиная с эпохи романтического движения.
Я не хотел бы быть понятым таким образом, будто считаю, что брак можно освободить от тяжелого бремени супружеских обязанностей. Просто, на мой взгляд, будет лучше, если требование к супружеской верности несколько ослабнет, но при этом супруги будут стараться сдерживать свои ревнивые чувства.
Жизнь вообще невозможна без самоконтроля, и будет лучше, если люди станут держать под строгим контролем сильное и враждебное чувство, которое называется ревностью, и будут больше ценить благородное и радостное чувство, которое называется любовью. Традиционная мораль заблуждается не потому, что она требует от людей самоконтроля, а потому, что ее требования направлены не туда, куда надо.

Глава XVII
Население

Главное назначение брака заключается в том, чтобы восполнять людские потери населения земного шара. В одних общественных системах брак выполняет свое назначение неудовлетворительно, в других – более, чем удовлетворительно. Именно этот аспект сексуальной морали я попытаюсь рассмотреть в данной главе.
Согласно исписанному закону природы, чем больше млекопитающее, тем бóльшая площадь, приходящаяся на одну особь, требуется ему для выживания. Вследствие этого численность популяции любого вида больших диких животных довольно мала. Скажут, что поголовье коров и овец весьма значительно, но этому способствовал человек. Изобретение лука и стрел, приручение жвачных животных, переход от собирательства к регулярному сельскому хозяйству и наконец промышленная революция – все это вело к постепенному увеличению числа людей, приходящихся на один квадратный километр поверхности земли. Все возрастающее значение экономики – вместе с другими факторами – служило этой цели. В качестве одного из факторов можно упомянуть большие достижения техники и технологии.

Было справедливо замечено, что, как правило, численность населения практически остается постоянной и что заметный рост населения в XIX в. – совершенно необычное явление. По-видимому, то же самое наблюдалось и в Древнем Египте, и в Вавилоне, когда там перешли к сельскому хозяйству с применением орошения. Но в обозримый период времени ничего подобного не происходило. Впрочем, все оценки численности населения до XIX в. носят характер догадок, хотя и согласуются между собой. По-видимому, можно сделать вывод, что заметный рост населения – редкое, исключительное явление. И если сейчас в наиболее цивилизованных странах наблюдается тенденция к постоянству, то это только означает, что рост численности населения был обусловлен какими-то необычными причинами.
К числу достоинств книги[27] мистера Kappa Сандерса принадлежит также гипотеза о добровольном ограничении численности населения, практиковавшемся во все эпохи почти повсеместно, причем для соблюдения постоянства численности населения это было более эффективно, нежели высокая смертность. Впрочем, это всего лишь предположение, т. к., например, в Индии и Китае численность населения не увеличивается заметным образом из-за высокой смертности.
Относительно Китая статистические данные по этому вопросу отсутствуют, хотя в Индии они имеются. Рождаемость в Индии очень высокая, но прирост численности населения здесь лишь незначительно отличается от прироста населения в Англии, что, конечно, объясняется высокой детской смертностью и смертностью от эпидемических заболеваний. Полагаю, что и в Китае картина была бы такой же, если бы у нас имелись статистические данные.
Несмотря на эти явные исключения, гипотеза, выдвинутая мистером Сандерсом, представляется мне в целом верной. Из его книги можно видеть, как люди пытались уменьшить численность населения. Простейшим способом была, конечно, инфантисада, распространенная настолько, насколько позволяла религия. Иногда, как это было в Исландии, – пишет Сандерс, – даже после принятия христианства, люди настаивали на том, что они не намерены покончить с этим обычаем. Духоборы1, вынужденные эмигрировать в Канаду из-за отказа отбывать воинскую повинность, так как она противоречит их религиозным убеждениям, вступили в конфликт с канадскими властями, потому что они, как оказалось, прибегали к инфантисаде. Практиковались и другие методы. Например, женщины воздерживались от половых сношений не только в период беременности, но и в течение всего периода кормления ребенка, который иногда продолжается два-три года. Конечно, благодаря этому численность населения резко падает особенно у дикарей, которые стареют гораздо быстрее, чем цивилизованные люди. Другой пример – обычай, наблюдающийся у австралийских аборигенов, проделывать с представителями мужского пола болезненную операцию, которая сильно уменьшает мужскую потенцию, и, значит, благодаря ей значительно снижается рождаемость. Как мы знаем из книги Бытие (гл. XXXVIII, ст. 9-10), в древности существовал лишь один метод контроля над рождаемостью, от которого евреи наотрез отказались, поскольку дух иудейской религии был противоположен идеям Мальтуса2. Как бы там ни было, благодаря самым различным методам люди пытались избежать голодной смерти, которая грозила им, если бы они не ограничивали рост рождаемости.
По-видимому, смерть от голода была распространенным явлением не столько среди примитивных народов, сколько, скорее, среди крестьянского населения с примитивным сельским хозяйством. В 1846–1847 гг. голод в Ирландии унес столько человеческих жизней, что численность населения здесь так и не достигла уровня, который был до этого. Голодные годы в России хорошо всем известны и особенно памятен голод лета 1921 года3. Когда я был в Китае в 1920, значительная часть страны была охвачена голодом не менее страшным, чем в России в следующем году. Но мировая общественность не проявила никакой симпатии к жертвам голода в Китае, хотя она решила помочь голодающим Поволжья, потому что их считали жертвами коммунистического режима. Безусловно, факты свидетельствуют следующее: если численность населения оказывается чересчур высокой, то может начаться голод. Но это случается лишь тогда, когда производство продуктов питания резко падает.
Христианство, как мы видели, не предлагает для ограничения роста населения ничего, кроме полового воздержания. Конечно, инфантисада, аборт и противозачаточные средства запрещены для верующих. Разумеется, каноники, монахи и монахини приняли на себя обет целомудрия, но, мне кажется, они составляли в средневековой Западной Европе такой же процент населения, как незамужние женщины в Великобритании в наши дни. Значит, при рассмотрении роста численности населения этот фактор можно не учитывать. Очевидно, в средневековье гораздо большее влияние оказывала смертность от голода, нищеты и эпидемий. Поэтому численность населения за весь этот период выросла очень незначительно. В XVIII в. она немного увеличилась, зато в XIX в. достигла такого уровня, который не наблюдался никогда прежде. В конце X в. в Англии и Уэльсе она составляла 10 человек на один квадратный километр; в 1801 г. она достигла 60 человек и в 1901 г. стала равной 220, Таким образом, темп роста численности населения от начала норманнского завоевания (1066 г.) до начала XIX в. был почти таким же, как темп роста за один только XIX в. Но темп роста численности населения за этот период еще возрастет, если мы учтем тех граждан Великобритании, которые стали жителями таких стран, где раньше обитали кучки дикарей.
Но едва ли будет разумно считать причиной роста численности населения увеличение числа рождений на тысячу человек населения. Скорее всего причина в снижении смертности, вызванном улучшением медицинского обслуживания, или же, как я считаю, в подъеме уровня жизни в результате промышленной революции. Начиная с 1841 г., когда появились данные о числе рождений на тысячу населения, и до 1873 г. число рождений практически не менялось и было равно 35,5 человека. В начале 70-х гг. XIX в. происходят два важных события: во-первых, в 1870 г. был принят закон об образовании4; во-вторых, в 1876 г. состоялся судебный процесс над Брэдлоу по обвинению его в неомальтузианской пропаганде5. И тут мы обнаруживаем, что, начиная с этого момента, число рождений начинает уменьшаться, сначала медленно, а затем стремительно падает.
Очевидно, сыграл свою роль закон об образовании, поскольку детей теперь запрещалось эксплуатировать, как это было раньше; с другой стороны, пропаганда Брэдлоу убеждала людей в том, что рост рождаемости – опасная вещь. В результате в течение 1911–1915 гг. число рождений упало до 23,6 человека на тысячу, а в первой половине 1929 г. составило уже 16,5. Хотя население Англии медленно растет, но это вызвано улучшением медицинского обслуживания и более здоровыми условиями жизни. Как бы то ни было, оно остается более или менее стабильным. Например, во Франции – как всем известно – численность населения практически не меняется вот уже более ста лет.
Снижение рождаемости коснулось почти всех стран Западной Европы, причем оно было более значительным среди городского населения, чем среди сельского. Сначала стало сокращаться число рождений среди верхнего класса, но затем эта тенденция уже видна во всех слоях населения городов и промышленных районов. Впрочем, рождаемость выше, чем среди зажиточных, но даже в кварталах Лондона, где живут бедняки, она сейчас ниже, чем число рождений среди верхнего класса десять лет назад. Как каждому известно – хотя некоторые стараются это отрицать – падение числа рождений вызвано увеличением числа абортов и использованием противозачаточных средств. Возможно, этот процесс стабилизируется, но не исключено также и то, что падение числа рождений будет продолжаться, что в конце концов приведет к исчезновению наиболее цивилизованных народов.
Попробуем разобраться в этой проблеме более основательно. По мнению Kappa Сандерса, для того или иного состояния экономики существует оптимальная плотность населения, которая дает возможность получать максимальный годовой доход на душу населения. Если численность населения растет, а состояние экономики не улучшается, то падает и доход на душу населения. Следовательно, совершенствование и развитие экономики вызывают увеличение оптимальной плотности населения. Например, в первобытном обществе, где люди заняты собиранием плодов и охотой, оптимальной была плотность населения, равная одному человеку на несколько квадратных километров. В стране с высокоразвитой экономикой плотность населения, составляющая несколько сот человек на квадратный километр, еще не стала оптимальной. Вот почему о послевоенной Англии можно сказать, что она перенаселена. Но едва ли будет справедливо мнение, что во Франции или в какой-нибудь другой стране Западной Европы доход на душу населения возрастет вследствие роста численности населения. Когда находятся люди, считающие, что необходим рост численности населения, они это делают под влиянием националистических и милитаристских идей. Они почему-то забывают, что в результате развязанной ими – о чем они только и мечтают – войны численность населения резко уменьшится. Следовательно, по их мнению, будет лучше, если численность населения уменьшится в результате войны, чем от использования презервативов. Подобная точка зрения не может говорить ни о чем другом, кроме умственной тупости. Но если не принимать во внимание войну, то можно только порадоваться, что применение методов контроля над рождаемостью привело к стабильной численности населения цивилизованных стран.
Однако совсем другое дело, если уменьшение численности населения уже не поддается контролю и в результате этого тому или иному народу грозит со временем полное исчезновение. Конечно, с этой тенденцией надо бороться, потому что никто не желает вымирания наиболее цивилизованных народов. Следовательно, использование противозачаточных средств допустимо лишь в такой степени, в какой оно не нарушает стабильный уровень численности населения. Мне кажется, это практически осуществимо.
Уменьшение числа детей в семье объясняется не только экономическими причинами, но и некоторыми другими. Число рождений можно было бы увеличить, уменьшив расходы на уход за ребенком и его воспитание, или же – если бы это действительно оказалось необходимо – увеличением дохода на одного члена семьи. Но при современных националистических настроениях это только привело бы к усилению милитаризма. Легко представить себе, как ведущие в области разработки и производства вооружений страны дополняют гонку вооружений большим приростом численности населения, руководствуясь лозунгом: «Пушкам необходимо пушечное мясо».
Здесь мы вновь сталкиваемся с абсолютной необходимостью создания мирового правительства, для того чтобы предотвратить гибель цивилизации. Целью такого правительства будет сохранение мира во всем мире, и для этого оно может потребовать соблюдать строгий контроль над рождаемостью в странах, где есть милитаристские тенденции. Например, возникшая недавно напряженность в отношениях между Австралией и Японией характеризует серьезность данной проблемы. Причина напряженности в том, что население Японии быстро растет, тогда как прирост населения Австралии невысокий, и его рост объясняется притоком иммигрантов. Такого рода напряженность в отношениях между странами довольно трудно смягчить, поскольку и та и другая сторона руководствуется совершенно справедливыми принципами.
Я полагаю, что в ближайшем будущем в странах Западной Европы и в Америке число рождений на тысячу человек населения не будет расти, если только правительства не предпримут какие-либо шаги в этом направлении. Но при этом не следует ожидать, что развитые в военном отношении страны будут сидеть смирно и смотреть, как другие государства пытаются изменить баланс сил простым увеличением рождаемости. В этом случае только мировое правительство способно решить вопрос о численности населения, потребовав от упорствующих стран введения контроля над рождаемостью. Иначе будет невозможно сохранение мира во всем мире.
Мы видим, что вопрос о численности населения является двусторонним. Мы должны опасаться как быстрого роста населения, так и стремиться к тому, чтобы его численность не уменьшалась. Первая тенденция стара как мир и существует в таких странах, как Португалия, Испания, Россия и Япония. Другая тенденция, наоборот, новая и пока наблюдается только в странах Западной Европы. Можно было бы говорить и о существовании этой тенденции в Америке, если бы здесь численность населения не росла из-за притока иммигрантов, что весьма желательно, поскольку число рождений среди природных американцев не очень велико.
Из-за стереотипов мышления опасность уменьшения численности населения нами еще не осознается. Пока что мы ограничиваемся проповедями моралистов и принятием законов, запрещающих пропаганду методов контроля над рождаемостью, но ничего не можем сделать, поскольку практика использования противозачаточных средств стала приметой быта во всех цивилизованных странах и покончить с нею уже невозможно. Привычка не замечать факты, связанные с сексом, настолько укоренилась в умах членов правительства и других важных лиц, что не приходится ожидать, будто она вдруг исчезнет. А ведь это очень вредная привычка, и я надеюсь только на то, что молодые люди наших дней, достигнув когда-нибудь высокого положения, не будут в этом отношении сколько-нибудь похожи на своих отцов и дедов. Будем надеяться, что они честно признают необходимость использования противозачаточных средств, – но только с тем условием, чтобы это не привело к уменьшению численности населения. Однако правильный курс, который должна избрать нация в случае заметного уменьшения ее численности, состоит, очевидно, в том, чтобы уменьшить бремя расходов, которые несет многодетная семья, и тем самым усилить тенденцию к росту численности населения.

Существует еще одна проблема, связанная с общепринятой моралью, которая могла бы быть с успехом решена, если бы моральный кодекс несколько изменился. Сейчас в Англии на два миллиона больше женщин, чем мужчин. Закон и традиционная мораль принуждают женщин оставаться бездетными, что ставит их, вне всякого сомнения, в приниженное положение. Однако если бы традиционная мораль терпимо относилась к матерям-одиночкам, а правительство помогало бы им воспитывать детей, многие из них, конечно, предпочли бы иметь детей а не то состояние, в котором они находятся сейчас. Моногамная семья существует благодаря допущению, что численность и мужчин, и женщин примерно одинакова. Когда это предположение фактически не выполняется, то жестоко и не гуманно заставлять этот арифметический излишек вести одинокое существование. И если появилась необходимость увеличить число рождений на тысячу населения, сохранение такой ситуации весьма нежелательно.
В связи с ростом наших знаний становится все более возможным – благодаря целенаправленным действиям – контроль над теми силами, которые до этого считались силами природы. К числу таких сил относится и численность населения. После принятия христианства численность населения не регулировалась ничем, кроме слепого инстинкта. Однако наступает время, когда численность населения должна находиться под строгим, осознанным контролем. Как и в случае контроля государства над воспитанием детей, мировое правительство должно и здесь вмешиваться и не допускать, чтобы контроль над численностью населения находился в руках соперничающих между собой милитаристских государств, как это имеет место сегодня.

Глава XVIII
Евгеника

Евгеника – это наука, которая занимается улучшением биологических характеристик породы людей посредством методов, дающих такой результат. Основные идеи евгеники можно найти уже у Дарвина, так что нет ничего удивительного в том, что президентом Евгенического общества является сын Чарлза Дарвина. Однако истинным родоначальником этой науки был Френсис Гальтон1, впервые подчеркнувший наследственный фактор в области достижений науки и культуры. В наши дни, например в Америке, о наследственности стали говорить даже на вечеринках. Американцы с консервативными взглядами утверждают, что характер взрослого человека в основном определяется его прирожденными способностями, тогда как радикально настроенные американцы, наоборот, утверждают, что все зависит от воспитания и наследственность здесь ни причем. Я не согласен ни с теми, ни с другими, равно как и с мнением, которое они вместе разделяют и которое является их общим предрассудком, будто итальянцы, славяне из юго-восточной Европы и некоторые другие – отсталые нации по сравнению с природными американцами, членами Ку-клукс-клана.

Однако пока что нет никаких данных, говорящих вполне определенно, что умственные способности человека зависят либо от наследственности, либо от образования. Чтобы решить этот вопрос научно, потребовалось бы отобрать несколько тысяч близнецов и воспитывать каждого из пары совершенно противоположным образом. Увы! Этот эксперимент трудно осуществить. У меня лично сложилось убеждение, которое, безусловно, является ненаучным и основано только на личных впечатлениях, что хотя каждого можно довести до состояния деградации с помощью скверного образования и воспитания – и это так и есть почти во всех случаях, – однако только люди с определенными природными способностями могут добиться выдающихся результатов в разных областях. Я убежден, что никакая совершенная система образования не может превратить юношу со средними способностями в первоклассного пианиста, что никакая самая лучшая школа в мире не смогла бы превратить кого-либо из нас в Эйнштейна, что Наполеон уже в школе в Бриенне обладал благодаря природной одаренности огромными преимуществами по сравнению со своими товарищами, что он не мог научиться стратегии, наблюдая, как его мать управляется с выводком своих драчливых сыновей. Я убежден, что как в этих случаях, так pi во всех менее ярко выраженных случаях природная одаренность при посредстве воспитания дает лучшие результаты по сравнению со средним уровнем. К тому же существуют совершенно очевидные факты, которые заставляют сделать такой вывод. Например, можно сказать, умный человек или идиот, обратив внимание на форму его черепа, которая едва ли является результатом воспитания и образования. Что же касается идиотизма, слабоумия и умственной отсталости, то ни один из самых фанатичных ниспровергателей евгеники не станет отрицать, что идиотизм, по крайней мере в большинстве случаев, есть врожденное явление. Точно так же каждый, кто знаком с кривой нормального распределения2, знает, что площади под противоположными концами этой кривой будут определять процентное отношение лиц с чрезвычайно высокими умственными способностями и с чрезвычайно низкими. Следовательно, из факта различия природных умственных способностей не надо делать никаких широковещательных выводов, кроме, пожалуй, одного, хотя и несколько сомнительного: умные люди гораздо предпочтительнее, чем те, кто совсем не умен. Это, по сути дела, и есть два основных положения, которые исповедуют все, кто занимается евгеникой. Следовательно, не надо высмеивать эти положения, к каким бы выводам вы ни пришли, обращая внимание на некоторые детали в рассуждениях защитников евгеники.
О евгенике написано невероятное количество чепухи. Среди ее сторонников есть и такие, которые, кроме биологических основ евгеники, хотят присовокупить к ней еще и некоторые социологические гипотезы довольно сомнительного качества. Например, вроде таких: человек добродетелен настолько, насколько велик его годовой доход; нищета передается по наследству (увы, весьма часто!) и, следовательно, является биологическим, а не общественным явлением; если число рождений среди богатых будет расти, а среди бедных уменьшаться, то со временем все станут богатыми. По поводу того, что рождаемость среди бедных гораздо выше, чем среди богатых, было поднято много шума. Но я не считаю этот факт достойным сожаления, поскольку никто не может мне доказать, что богатые в каком-либо смысле превосходят бедных. Собственно говоря, и печалиться-то не из-за чего, поскольку рождаемость среди бедных слоев населения падает с каждым годом и сейчас такая же, какая была среди богатых девять лет назад[28]. В то же время есть и такие факторы, которые, безусловно, влияют на рождаемость нежелательным образом. Например, правительственные чиновники и полиция намеренно создают трудности по распространению информации о контроле над рождаемостью. В результате она не доходит до необразованных слоев населения, и эти люди ничего не знают о противозачаточных средствах и обременены большими семьями. В конце концов эта информация когда-нибудь дойдет и до них. Жаль только, что из-за обскурантистской политики властей несчастные люди будут пытаться решить проблему с помощью абортов[29].
Важно знать, что в евгенике существуют два направления, одно из которых можно назвать позитивным, другое – негативным. Первое занимается тем, как стимулировать рождение людей хорошей породы. Второе направление уже нашло себе практическое применение: например, в ряде штатов Америки приступили к стерилизации некоторых лиц и ожидают, что это будет сделано и в Великобритании. Против таких мер имеются, конечно, возражения, но они, на мой взгляд, ничем не оправданы. Как известно, у слабоумных женщин рождается множество незаконных детей, которые совершенно бесполезны для общества. Если бы эти женщины были стерилизованы, они чувствовали бы себя гораздо лучше, поскольку они беременеют отнюдь не по причине чадолюбия. То же можно сказать и о слабоумных мужчинах.
Однако принудительная стерилизация таит в себе громадную опасность, поскольку власти могут рассматривать появление любого неординарного мнения или критического суждения как признак слабоумия. Вероятно, с этой опасностью придется смириться, поскольку иначе было бы трудно избавиться от большого числа идиотов, слабоумных и умственно отсталых. И все-таки я считаю, что применение стерилизации должно быть ограничено и ей должны подлежать лишь лица, признанные умственно-дефективными. Я против закона, принятого в штате Айдахо, согласно которому стерилизации подлежат «умственно дефективные, эпилептики, преступники-рецидивисты, нравственные дегенераты и сексуальные извращенцы». Относительно двух последних категорий мнения сильно расходятся, и они совершенно по-разному определяются в разных странах. Согласно закону штата Айдахо, стерилизация Сократа, Платона, Юлия Цезаря и апостола Павла была бы вполне оправданной3. Кроме того, преступники-рецидивисты могут страдать какими-либо неврозами, и, по крайней мере, теоретически их можно излечить с помощью методов психоанализа, поскольку неврозы не являются наследственными заболеваниями. И в Англии, и в Америке уголовное законодательство в отношении психически больных лиц сформулировано при полном неведении об исследованиях психоаналитиков и характеризуется тем, что в нем просто свалены в кучу психические заболевания разного типа только на том основании, что у них имеются схожие симптомы. Короче говоря, это законодательство отражает знания в этих вопросах, которые считались верными тридцать лет назад. И это доказывает, как опасно принимать законы в таких вопросах, относительно которых наука не пришла к единому мнению или решение которых по прошествии времени признано вследствие развития науки ошибочным. Однако суды руководствуются статьями закона, отражающими устаревшие научные взгляды и тем самым задерживают пересмотр законодательства в свете новых достижений науки.
Только умственная дефективность является, на мой взгляд, достаточно определенным критерием для вынесения судебного решения о принудительной стерилизации. О ее признаках можно судить на основании объективных данных, которые невозможно оспорить. Но решение о том, что то или иное лицо является нравственным дегенератом, уже можно оспорить, потому что одно и то же лицо может рассматриваться какой-либо группой лиц как нравственный дегенерат, тогда как другой – как пророк. Возможно, в будущем закон сможет принимать решение и по этим вопросам, но только при том условии, что будет опираться на научные исследования, а не на моральные инвективы, выдаваемые за последнее слово науки, как это, несомненно, происходит в некоторых штатах Америки.
Теперь я перейду к рассмотрению вопросов, изучаемых позитивной евгеникой. Здесь имеются гораздо более интересные возможности, хотя их реализация принадлежит будущему. Основная проблема, которой занимается позитивная евгеника, заключается в подборе для последующего брака партнеров, которые могли бы произвести на свет потомство – желательно многочисленное, – удовлетворяющее требованиям евгеники. В настоящее время все происходит как раз наоборот. Возьмем, к примеру, какого-нибудь очень умного мальчика, поступившего в начальную школу; лишь получив специальность и имея в конце концов возможность обеспечить семью, он женится в возрасте 30–35 лет. А вот его одноклассник примерно того же социального происхождения и не очень чтобы умный женится не позднее 25 лет. Для представителей среднего класса затраты на получение образования являются тяжелым бременем и вследствие этого не позволяют им обзаводиться большой семьей. Вероятно, они в среднем более интеллектуально развиты, чем представители других классов, и поэтому указанное выше ограничение достойно лишь сожаления. Поэтому простейшим решением этой проблемы было бы предоставление бесплатного образования – включая и университетское – детям из семей, принадлежащих к среднему классу. Короче говоря, благодаря заслугам родителей был бы облегчен путь в науку для их детей. Это позволило бы самым умным молодым людям избежать напряжения и непосильной работы, которая наносит непоправимый вред их интеллекту и физическому здоровью в то самое время, когда они еще не достигли своего совершеннолетия. Но вряд ли возможно, чтобы государство в Англии или в Америке позаботилось о том, чтобы семьи высококвалифицированных специалистов были большими – ведь это противоречит принципам демократии.
Евгеника как наука основана на предположении, что между людьми нет равенства; в то время как основной принцип демократии заключается в том, что все люди равны. Получается, что евгеника с ее идеями и методами в общественно-политическом смысле неприемлема для демократического сообщества, поскольку она не только доказывает, что существует незначительное число таких людей, как идиоты и слабоумные, но также и то, что существует незначительное число таких людей, которые превосходят по своим умственным способностям остальных. Первый вывод льстит мнению большинства; однако второй вызывает негодование. Можно ожидать, что меры, предпринятые для реализации первой рекомендации евгеники, получат поддержку большинства; тогда как второй вывод никогда не найдет практического воплощения.
Хотя в настоящее время затруднительно определить, кто принадлежит к самой лучшей породе, тем не менее каждый, кто задумается над проблемой, несомненно, согласится, что различия между людьми действительно существуют и что наука когда-нибудь, быть может, даст критерии такого различия. Давайте только представим себе, чтобы сказал фермер тому, кто убеждал бы его дать всем его быкам равные возможности? Как известно, бык-производитель выбирается очень тщательно, с обязательным учетом того, какие надои молока были у коров, принадлежащих к его родословной. Мимоходом заметим, что представители этого биологического вида не знакомы ни с наукой, ни с искусством вообще, ни с военным искусством в частности, что выдающиеся особенности принадлежат только коровам и быки нужны лишь для передачи по наследству этих особенностей.
Породы всех видов домашних животных были выведены опытным путем, который приобрел со временем научную форму. Вне всякого сомнения, эта наука может быть применена и к человеческим существам с целью получения желаемых результатов. Разумеется, надо прежде всего решить трудный вопрос: что мы в этом случае хотим получить. Если мы хотим вывести породу людей, наделенных большой физической силой, то очевидно их умственные способности будут довольно низкими. Если, наоборот, получить породу с высокими умственными способностями, то они могут оказаться физически слабыми и подверженными различным заболеваниям. Если попытаться получить породу людей эмоционально уравновешенных, то мы рискуем навсегда расстаться с искусством. Кроме того, на все возникающие здесь трудные вопросы мы не можем получить ответ, потому что в настоящее время позитивная евгеника еще не существует как наука. Возможно, в течение ближайших ста лет теория наследственности и биохимия добьются таких больших успехов, что появится новая раса людей, превосходящая ныне существующую.
Но если бы такая наука все-таки появилась, то семья пережила бы такую катастрофу, которую невозможно себе представить. Для того чтобы строго научно заняться выведением новой породы людей, потребовалось бы отобрать в каждом поколении два или три процента лиц мужского пола и примерно двадцать пять процентов лиц женского пола, предназначенных для производства потомства. Предварительно по достижении возраста половой зрелости проводилось бы исследование, по результатам которого все кандидаты, не удовлетворяющие поставленным требованиям, подвергались бы стерилизации. В этом случае отец ребенка имея бы с ним такую же связь, как бык или жеребец, а мать стала бы своего рода специалисткой и профессионалом, не имеющей ничего общего с другими женщинами в смысле своего образа жизни.
Хочу предупредить заранее, я не ожидаю, что нечто подобное когда-либо появится в будущем; более того, эта утопия настолько мне отвратительна, что я против того, чтобы она осуществилась. И все-таки если посмотреть на все это объективно, то ее реализация могла бы дать замечательные результаты. Для примера предположим, что осуществление этой утопии произошло в Японии и после селективного отбора в трех поколениях получена порода, в которой мужские особи умны, как Эдисон, и наделены такой же физической силой, как чемпион по боксу. Если тем временем в остальных странах все будет идти обычным порядком, то в случае военного конфликта с Японией они потерпят поражение. Возможно, японцы не станут рисковать такими людьми и будут вести войну с помощью наемников из других стран, а селекционированных людей будут использовать для создания новой военной техники, которая обеспечит им безусловную победу. Разумеется, слепая преданность и даже обожествление государства должны прививаться в такой системе с раннего детства. Может ли кто-либо сказать, что подобное развитие событий вообще невозможно в будущем?
Среди определенного круга политиков и публицистов очень популярна евгеника, которую следует назвать расовой. Для нее характерно убеждение, что одна из рас или один из народов (разумеется, именно к ним принадлежит политик или публицист) во всех отношениях превосходит все другие и имеет право применить военную силу, чтобы численность этой расы или народа увеличивалась за счет низших рас и народов, обязанных подчиняться высшей расе. Наилучшим примером такого рода является пропаганда нордической расы в Соединенных Штатах, где ее положения стали статьями закона об иммиграции. Между прочим, защитники расовой евгеники любят ссылаться на дарвинский принцип – выживает сильнейший; странно только, что те же самые люди требует запретить преподавание основ дарвинизма в школах и колледжах. Печально, что политическая пропаганда взяла на вооружение расовую евгенику, но мы на время забудем об этом и попытаемся рассмотреть данный вопрос объективно.
С точки зрения наивысших достижений, нет никакого сомнения, что одна раса может обладать превосходством в отношении другой. Соединенные Штаты, Канада, Австралия и Новая Зеландия, безусловно, внесли гораздо больший вклад в мировую цивилизацию, чем населявшие эти территории аборигены. По-видимому, вполне справедливо считать негров стоящими в среднем на более низком уровне, чем белые люди, хотя для работы в тропиках они просто незаменимы. Их полное исчезновение – не говоря уже о том, что это было бы негуманно, – было бы весьма нежелательно. Странно, что столько псевдонаучной чепухи говорится о расовой неполноценности некоторых народов Европы; очевидно, с помощью этого пытаются скрыть свои политические интересы. Я также не вижу никаких оснований считать желтую расу хоть в каком-то отношении стоящей ниже благородной белой расы. Ясно, что расовая евгеника служит прикрытием пропаганды шовинизма.
Юлиус Вольф[30] приводит статистические данные о том, насколько число рождений на тысячу человек населения превосходит число смертей в различных странах. Во Франции этот показатель равен 1,3, в Соединенных Штатах – 4,0, в Швеции – 5,8, в Индии – 5,9, в Швейцарии – 6,2, в Англии – 6,2, в Германии – 7,8, в Италии – 10,9, в Японии – 14,6, в России – 19,5 и в Эквадоре, который является мировым лидером в этом отношении, этот показатель равен 23,1. К сожалению, среди этих стран нет Китая из-за отсутствия статистических данных.
Из этого Юлиус Вольф делает вывод, что Запад будет со временем поглощен Востоком, т. е. Россией, Китаем и Японией. Чтобы его опровергнуть достаточно привести в пример Эквадор, но я не собираюсь этого делать. Я еще раз сошлюсь на ранее приводимые мною данные из его книги о рождаемости среди бедных и среди богатых в Лондоне, показывающие, что число рождений среди бедных сейчас примерно такое же, какое было среди богатых несколько лет назад. То же самое может произойти с Востоком. Когда туда придет индустриализация и в быт войдут элементы западного образа жизни, число рождений значительно уменьшится. Кроме того, военная угроза со стороны любой из восточных стран становится реальной лишь тогда, когда в стране начинает развиваться промышленность, способная производить различные виды вооружения. Следовательно, мы можем сделать вывод, что если бы когда-нибудь Восток занял доминирующее положение – чего так ужасно боятся западные шовинисты, подражающие в этом бывшему кайзеру5, – то, вообще говоря, ничего бы страшного не произошло, хотя нет никаких оснований считать, что это когда-нибудь случится. Тем не менее подстрекатели войны не успокоятся и будут по-прежнему пугать людей этим жупелом до тех пор, пока международный авторитетный орган не позволит правительству той или иной страны принять меры к увеличению численности населения.
Здесь мы снова сталкиваемся с опасностями, грозящими миру в связи с развитием науки в условиях незатихающих конфликтов между странами. Ведь наука дает нам в руки средства для реализации наших планов, но если эти планы носят агрессивный характер, то катастрофа неизбежна. Если мир будет по-прежнему полон ненависти и злобы, то чем научнее он будет становиться, тем он будет ужаснее. Следовательно, если в мире не будет больше ни ненависти, ни злобы, это и будет истинным прогрессом человечества. До сих пор существование каждого из нас находилось под влиянием достойной порицания этики отношений между полами и неправильного полового воспитания. Именно поэтому отказ от старой этики отношений между полами и замена новой этикой являются жизненно важной необходимостью нашего времени.
Если эта новая этика отношений между полами будет руководствоваться наукой и будет лишена предрассудков, то, с точки зрения этических норм личного поведения, она, в первую очередь, должна будет принять во внимание рекомендации евгеники. Это означает, что мужчина и женщина должны осознать свою ответственность за те качества и особенности, которыми будут обладать их дети. Это также означает, что для половых отношений не будет никаких ограничений, поскольку использование противозачаточных средств позволяет сделать зачатие ребенка особенным актом, а не просто следствием полового сношения. Вследствие разных причин, связанных с экономикой – мы говорили о них в предыдущих главах, – отец не будет, по-видимому, играть большой роли во всем, что связано с воспитанием детей. Следовательно, единственным побудительным мотивом при выборе отца своего будущего ребенка для женщины будет ее желание иметь именно этого мужчину в качестве своего любовника и спутника жизни. Для женщины также станет возможным – без каких-либо жертв в смысле своего будущего счастья – выбрать отца своих детей согласно рекомендациям евгеники и в то же время удовлетворить свои требования сексуальной привлекательности. Для мужчины тоже будет гораздо легче избрать женщину, будущую мать своих детей, к которой он будет испытывать сильное желание.
Все те, кто считает, как и я, что отношения между полами затрагивают в значительной степени интересы общества, поскольку в результате этих отношений на свет могут появиться дети, должны сделать из этой посылки два вывода, касающиеся новой морали: во-первых, любовь должна быть свободной всегда, когда не затронуты интересы детей; во-вторых, вопрос о зачатии ребенка должен быть поставлен в строгую зависимость от этических соображений, чего мы не наблюдали раньше. Теперь рождение ребенка уже не будет сопровождаться ни определенными словами, произносимыми священником, ни документом, полученным родителями ребенка в каком-то учреждении, поскольку ни от того, ни от другого не зависят ни здоровье, ни умственные способности ребенка. Все, что теперь будет необходимо, – это личные и наследственные качества родителей, которые они передают своим детям. Когда наука будет в состоянии дать ответ на данную проблему с достаточной степенью определенности – а не с какой-то вероятностью как теперь, – на этические взгляды общества может будет посмотреть с точки зрения евгеники. Мужчины с прекрасной наследственностью всегда будут востребованы в качестве отцов, в то время как другие, быть может очень хорошие любовники, будут отвергнуты, потому что не подходят для этой роли. Институт брака, каким он был до сих пор, несовместим в силу своей природы с подобными рассуждениями и предположениями, и именно поэтому многие полагают, что возможности евгеники в этом отношении весьма ограничены. Но все на свете меняется, и со временем и этот барьер будет преодолен. Вся та серьезность и высокое социальное назначение, которые моралисты в прошлом связывали с институтом брака, перейдут на появление нового поколения людей, если, конечно, мир согласится изменить этические нормы в соответствии с наукой. Точка зрения евгеники, первоначально воспринятая лишь в кругу научно образованных людей, будет постепенно захватывать все более широкие слои населения. В конце концов она будет закреплена в кодексе Законов, что приведет к поощрению желательных браков и к наказанию тех лиц, браки которых нежелательны, скорее всего в денежном выражении.

Все вышесказанное о вмешательстве науки в наши самые интимные чувства не может не вызвать чувства отвращения. Но в оправдание этого можно сказать, что мы терпели вмешательство религии гораздо дольше. Наука еще очень молода и не имеет такого влияния и авторитета, которыми в силу традиции обладает религия; со временем наука тоже приобретет авторитет и влияние и заставит людей подчиняться своим принципам точно так же, как они подчинялись религиозным догмам, Благополучное существование будущих поколений не стало – увы, это печальная истина – тем императивом, который сдерживал бы – а еще лучше, – держал бы под контролем среднего человека, когда тот охвачен какой-либо страстью. Но если эта благородная идея станет частью глубоко осознанной этической системы, и общество будет не только хвалить или порицать, но также применять экономические и карательные меры, эта идея станет для всех законопослушных членов общества принципом, который нельзя игнорировать. Религия возникла на заре истории, тогда как наука существует, по крайней мере, четыре столетия. Когда наука станет такой же старой и такой же почитаемой, она будет контролировать наше существование так же, как это когда-то делала религия. И мне кажется, когда-нибудь настанет такое время, что люди восстанут против тирании науки. И если все так и будет, то уж лучше тирания науки, чем какая-либо другая.

Глава XIX
Секс и человеческое счастье

В данной главе я вновь вернусь к вопросам, рассмотренным в первых главах, но уже с точки зрения влияния секса и моральных норм в отношениях между полами на счастье и благополучие личности. Речь пойдет не только о реальных половых отношениях и о периоде жизни человека, когда эти отношения являются частью его жизни. Все, что связано с сексом, оказывает свое влияние на человека, когда он еще ребенок или подросток и даже когда он старик, и оказывает это влияние самым разным образом – как хорошим, так и плохим в зависимости от обстоятельств.
Влияние традиционной морали начинается еще в детстве с того момента, как от ребенка требуют без объяснения причин не делать того или другого. Едва он научится ходить, ему уже говорят, чтобы он не касался руками определенных частей тела, говорил шепотом, когда почувствует позыв на экскрацию, и требуют чтобы этот физиологический процесс происходил, когда его никто не видит. Какие-то части его тела имеют особенности непонятные ребенку, и это вызывает у него повышенный к ним интерес. Ребенка начинает интересовать и такая интеллектуальная проблема, как и откуда появляются дети; получив от взрослых уклончивые и явно неправдивые ответы на свой вопрос, он начинает думать над этим, когда он один. Я знаю мужчин, далеко еще не старых, которым в детстве говорили очень серьезным тоном, застав их в тот момент, когда они касались руками половых органов, следующее: «Ты непременно умрешь, если будешь делать это!». Довольно часто детям грозили всякими карами, например, кастрацией, но в большинстве случаев утверждали, что они сойдут с ума. В результате такого воспитания у детей появлялось чувство вины и страха при мысли о чем-либо, связанном с сексом. Эта связь становилась со временем подсознательной. Если бы это было возможно, то мне хотелось бы провести статистический опрос среди взрослых мужчин, считающих, что они нисколько не верят во все эти запугивания; всем им был бы задан один и тот же вопрос: могли бы они совершить половой акт с чужой женой во время грозы точно так же, как в любое другое время? Мне почему-то кажется, что девяносто процентов опрошенных, положа руку на сердце, скажут, что в них непременно ударила бы молния.
Хотя следы садизма и мазохизма присущи каждому психически нормальному человеку, они в своей извращенной форме являются результатом травмы, нанесенной психике индивида. У мазохиста она проявляется в том, что он чувствует себя виновным при совершении полового акта. Садист считает, что причиной травмы является женщина-искусительница. Но эти травмы показывают, какое глубокое влияние на психологию ребенка оказывают чрезмерно строгие моральные проповеди. Необходимо, чтобы все, кто занимается воспитанием детей, особенно самых маленьких, были хорошо осведомлены в области детской психологии.
В детстве и особенно в подростковом периоде родители и воспитатели часто сталкиваются с капризами, упрямством, грубостью и иногда неэтичными поступками ребенка или подростка, которые в общем-то вполне естественны, если не заходят слишком далеко. Однако во всем, что касается нарушения запретов, связанных с сексом, наказание со стороны взрослых может быть очень серьезным, и дети, конечно, чувствуют эту разницу. Если ребенок взял из кладовой без спроса фрукты, вы, быть может, рассердитесь и сделаете ему выговор, но вы не увидите в его поступке ничего ужасного. Совсем другое дело, если вы, человек старых взглядов, вдруг застали ребенка в тот момент, когда он занимается мастурбацией. Тогда вы делаете ребенку не просто выговор, тогда в вашем тоне звучат ужас и негодование, потому что вы видите, как низко пал в ваших глазах ребенок (или подросток). Ваш тон, ваше негодование производят на ребенка неизгладимое впечатление, и он совершенно верит вам, что мастурбация принесет ему страшный вред. Конечно, он будет заниматься ею по-прежнему.
Так ребенку нанесена психическая травма, которую он пронесет через всю свою жизнь. С этого момента он считает себя грешником, но продолжает делать то же, что и раньше, утешая себя тем, что об этом никто не узнает. Чувствуя себя глубоко несчастным, он – став уже взрослым – мстит всем за свое несчастье, преследуя других, кто слабее его. С детства привыкнув обманывать, он в конце концов становится законченным лицемером, преследующим любую мысль или деятельность, с которыми он не согласен – и все это только потому, что его родители или воспитатели совершили ошибку в том, что они считали высокой моралью. Нельзя допустить, чтобы в жизни детей стали господствовать чувства вины, стыда и страха, потому что их жизнь должна быть веселой, счастливой и непосредственной. Дети не должны бояться своих импульсивных желаний, исследования самых простых вещей (natural facts). Они не должны скрывать в глубокой тайне свою инстинктивную жизнь, пытаться загнать глубоко в подсознание импульсивные желания, которые они не в силах побороть. Если мы хотим, чтобы наши дети выросли и стали хорошими людьми, интеллектуально честными, бесстрашными, когда дело касается интересов общества, полными энергии, когда надо действовать, и терпимо относящимся к инакомыслию, то нам с самого раннего детства надо так построить систему воспитания, чтобы этот результат был достигнут. Но пока методы воспитания имеют много общего с тем, как дрессировщики учат медведей танцевать. Делается это таким образом: медведя выпускают на нагретый лист железа и играют танцевальную музыку; медведь переступает с одной лапы на другую, не желая обжечься; так делают много раз, и вот наконец его выпускают на арену, и он под музыку начинает «танцевать» к радости маленьких детей и взрослых. Примерно такой же метод используют взрослые, когда замечают, что ребенок касается своих половых органов. Они начинают запугивать его, и в результате, будучи уже взрослым, он все еще «танцует» под мелодию, напетую ему воспитателями, даже не осознавая, почему его половая жизнь сложилась так несчастливо.
Когда ребенок становится подростком, традиционные взгляды на половой вопрос причиняют ему еще больше неприятностей. Многие мальчики чувствуют стыд, не понимая, что с ними происходит, когда они впервые испытали ночью поллюцию. Кроме того, они обнаруживают в себе импульсивные желания, о которых предупреждали взрослые, называя их низкими. Но эти желания настолько сильны, что не отпускают их ни днем, ни ночью. В то же самое время самые лучшие из них наряду с этими желаниями мечтают об идеальной любви, которая для них не одно и то же, что секс. Согласно манихейской доктрине1, которая оказала влияние на христианство, идеальные чувства, мечты об идеальной любви и плотские желания существуют не только порознь друг от друга, но и находятся в постоянной борьбе между собой. Я хочу привести по этому случаю слова одного моего друга-интеллектуала:

Я убежден, что я был одним из нетипичных подростков, настолько был велик во мне разрыв между плотским и идеальным. Я мог часами читать стихи Шелли и повторять, вздыхая:

Так бабочка мечтает о звезде,
Так ночь обнять желает утро.
И вдруг в одно мгновение я срывался с этих высот, пытаясь подглядеть, как раздевается служанка. Конечно, мне было потом стыдно. Мои высоты были иллюзорными – с их помощью я пытался скрыть свой страх перед сексом.

Всем известно, как часты неврозы в подростковом возрасте, как обычно уравновешенный подросток вдруг выходит из себя. Маргарет Мид2 в своей книге «Инициация на Самоа» утверждает, что неврозы у подростков совершенно неизвестны среди островитян, и объясняет этот факт тем, что здесь имеет место свобода половых отношений. Правда, с появлением на острове христианских миссионеров эта свобода была несколько урезана.

Мисс Мид беседовала с некоторыми девушками, живущими при миссии, и установила, что они все это время занимались мастурбацией или лесбиянством, тогда как остальные девушки поддерживали нормальные половые отношения. Наши самые знаменитые школы для мальчиков отличаются в этом отношении от самоанской миссии только тем, что влияние на психику английского школьника может привести к серьезному неврозу, поскольку он всей душой верит своим воспитателям, тогда как самоанские девушки относятся к проповедям миссионеров как к причудам белых людей, которые вызывают у них смех.
Когда подросток становится юношей, он опять сталкивается с неприятностями в связи с сексом, которых могло бы и не быть. Если он остается девственником, то необходимость держать под контролем свои желания делает его рассеянным и робким, так что, когда он наконец женится, он уже не может иначе освободиться от самоконтроля, как только путем грубого и агрессивного обращения со своей женой, и, конечно, теряет ее как партнера. Если он идет к проституткам, разрыв между плотским и духовным аспектами половых отношений, начавшийся еще в подростковом возрасте, теперь только усиливается. В результате его отношения с женщинами либо носят платонический характер, либо, как он сам считает, низкий и отвратительный. К этому следует еще добавить риск заразиться венерической болезнью.
Возможно, что у юноши появится связь с девушкой его круга и все у него пойдет гладко. Но и в этом случае ему придется скрывать эту связь ото всех и встречаться с девушкой урывками и сразу расставаться. Молодые люди отчасти из-за присущего им снобизма, отчасти из-за нежелания в таком возрасте иметь детей не желают вступать в брак. Кроме того, поскольку получить развод трудно, ранний брак таит в себе большую опасность: когда молодым людям было по двадцать лет, они считали, что идеально подходят друг другу, но через десять лет они вдруг поняли, что между ними мало общего. Постоянные отношения с одним и тем же партнером являются для многих трудной проблемой, если до этого они не приобрели некоторый опыт в мимолетных связях. Если бы мы смотрели на половые отношения с точки зрения здравого смысла, у нас не было бы возражений против временных браков среди студентов университета, при условии, что браки будут бездетны. Это помогло бы молодым людям освободиться от постоянных, навязчивых мыслей о сексе, которые так мешают плодотворной работе; благодаря таким бракам они многое узнали бы о противоположном поле, поскольку это знание весьма желательно, если мужчина и женщина вступают в брак с намерением иметь детей. Такой временный брак позволил бы молодым людям наслаждаться любовью без уверток и обмана, без страха заболеть венерической болезнью – без всех тех опасностей, которые отравляют в юности любовные приключения.
Рассмотрим теперь довольно большую группу женщин, которые в силу разных обстоятельств вынуждены оставаться незамужними. Их положение нельзя назвать счастливым, и иногда оно вызывает неврозы. Вину за это должна взять на себя традиционная мораль. Разумеется, я, как и многие другие, знал незамужних женщин, довольных своим положением, в высшей степени добродетельных и вызывающих глубокое уважение и восхищение своими человеческими качествами. Но я убежден, что в большинстве случаев все обстоит иначе. Психология женщины, не знавшей половых отношений и остающейся девственницей, отягчена чувством страха, смешанным с чувством робости и неуверенности, и в то же время инстинктивным, подсознательным чувством ревнивой зависти и ненависти ко всем нормальным людям, поскольку она хотела бы наказать их за то, что у них есть то, чего у нее нет. Я готов поверить, что интеллектуальный потенциал большинства старых дев невысок, и склонен также думать, что женщины отстают в интеллектуальном развитии – увы, этот факт существует главным образом потому, что их любознательность сдерживает страх половых отношений, который сидит в их психологии.
Однако ничем нельзя оправдать ситуацию, когда женщины вынуждены сохранять девственность только из-за того, что им не удалось найти себе мужа. Но эта печальная ситуация характерна лишь для наших дней, ее не было тогда, когда число мужчин и женщин было практически одинаковым. Несомненно, что эти женщины тоже хотят быть счастливыми и не хотят, чтобы их жизнь проходила впустую. И это является серьезным доводом в пользу необходимости изменения традиционного кодекса морали отношений между полами.
Но и брак, на который обыкновенно смотрят как на клапан для секса, очень страдает от излишней строгости кодекса. Неврозы, полученные в детстве и отрочестве, печальный опыт общения с проститутками и привитое молодым женщинам отвращение к половым отношениям, для того чтобы они оставались девственницами, – все это делает брак несчастливым. Во время ухаживания за ней хорошо воспитанная девушка, которая испытывает нормальное половое чувство, не в состоянии отличить, есть ли между нею и молодым человеком какие-то общие интересы и симпатии или ее притягивает к нему его сексуальная привлекательность. Она, не задумываясь, выходит замуж за первого мужчину, который разбудил в ней женщину, и лишь очень поздно, когда лихорадка половой любви прошла, понимает, что между ними нет ничего общего. Их половое воспитание было построено таким образом, что она была полна робости и стыда, тогда как он был полон желания скорей овладеть ею. И она и он были несведущи в тонких вопросах половых отношений, и нет ничего удивительного, что их брак оказался неудачным, поскольку их отношения не удовлетворяли ни его, ни ее. Они даже не смогли объяснить друг другу, в чем дело и почему они несчастны в браке, потому что она не привыкла говорить откровенно о таких вещах, а он говорил о них только с приятелями или с проститутками. Они провели в молчании самые интимные моменты своей жизни – она лежала потом не в силах заснуть, неудовлетворенная и пытающаяся понять, почему все так плохо; у него, наверное, мелькнула мысль, которую он сначала прогнал, но которая затем вернулась, что даже проститутка более щедра на ласки, чем его законная жена. Ему была оскорбительна ее холодность, а ей в ту же самую минуту было мучительно тяжело от того, что он не смог возбудить ее. Все их несчастье в том, что они не смогли заговорить о вещах, которые считали неприличными.
Сначала в детстве, потом в отрочестве и юности и наконец в браке старая мораль старалась пропитать ядом любовное чувство, омрачить его чувством страха, взаимного непонимания, раскаяния и тоски, пыталась отделить в нем телесное половое желание от духовного стремления к идеальной любви, превращая первое в чисто животный импульс, а второе просто умерщвляя. Все, чем эта мораль занималась, было направлено против живой жизни, потому что телесное и духовное не должны враждовать друг с другом в процессе жизни; между ними нет ничего несовместного, потому что каждое из них расцветает и приносит плод лишь в тесном союзе с другим. Когда мужчина и женщина любят друг друга по-настоящему, в их любви нет места страху, потому что душа и тело одного соединяются с душой и телом другого, не опасаясь, что идеальная сторона любви перевесит телесную и, наоборот, что телесное помешает духовному. Истинная любовь подобна дереву – ее корни глубоко в земле, тогда как крона купается высоко в небе.

Но любовь не может расти и цвести, если ей пытаются поставить препоны из табу и мрачных предрассудков, помешать ей с помощью отповедей и запугиваний. Любовь мужчины и женщины и любовь родителей и детей составляют основы эмоциональной жизни людей. Принижая первую, старая мораль делала вид, что она тем самым возвышает вторую. Но от этого любовь родителей к детям не могла не пострадать, потому что унижена была любовь родителей друг к другу. Дети, рожденные во взаимной радости и любви, растут, согреваемые любовью родителей, здоровыми, физически крепкими, в родстве с природой и окружающим миром, лишенными эгоистических чувств, прямыми и открытыми и добиваются успеха. Все, однако, происходит иначе, когда супружеская любовь родителей не удалась, когда каждый страстно хочет еще раз найти любовь, когда он или она обращаются к беспомощным детям в поисках сочувствия и любви, которых они не получили в браке, – тогда они вносят смятение в души детей и зарождают в их душах будущие несчастья и неврозы. Бояться любви – значит бояться жизни, и те, кто боится жизни, уже на три четверти мертвы.

Глава XX
Секс как ценность среди других ценностей человеческого существования

Автор, затронувший тему половых отношений, всегда может быть обвинен теми, кто находит ее недостойной внимания, в своего рода мании писать об этом предмете. Некоторые считают, что ему не следует навлекать на себя брань лицемеров, скрывающих свои похотливые чувства, если, конечно, его интерес к предмету не разросся до таких масштабов, что поглотил сам предмет. Эта точка зрения характерна лишь для тех, кто выступает за изменения в традиционной этике. Однако те, кто призывает преследовать проституток, и те, кто, наоборот, хочет проституцию узаконить, выступают вместе против торговли «белыми рабынями», но резко возражают против того, чтобы во внебрачных связях не видели ничего ужасного и неприличного. Тех же, кто угрожает женщинам, носящим короткие юбки и красящим губы, и тех, кто шпионит на пляжах в надежде найти женщину в неприличном пляжном костюме, почему-то не принято считать помешанными на сексе. Но именно они, а не авторы, выступающие в защиту свободы половых отношений, помешаны на этом предмете. Вообще говоря, строгая мораль в вопросах, связанных с сексом, является своего рода реакцией против похотливых желаний. Если эти желания овладели человеком, у него появляются неприличные мысли, которые стали неприличными отнюдь не потому, что они содержат в себе что-то сексуальное, но потому, что ярая приверженность к строгой морали сделала эти мысли нечистыми и нездоровыми во всем, что связано с сексом. Я совершенно согласен с отцами церкви: маниакальное пристрастие ко всему, что так или иначе напоминает о сексе, есть большое зло. Я только не согласен с теми методами, которые они считали наилучшими для избежания этого зла. Например, общеизвестно, что св. Антоний1 был одержим сексом в гораздо большей степени, чем кто-либо из живших на земле и предававшихся своим сладострастным мечтаниям. Я мог бы привести похожие примеры из не столь далекого прошлого, но не хочу этого делать, боясь привлечения к суду за оскорбление личности.
Сексуальная потребность так же естественна, как потребность есть и пить. Нам неприятно видеть обжору или алкоголика, потому что они сделали из естественной потребности маниакальную страсть, которой подчинены и мысли и эмоции. Зато нам приятно видеть, как человек с большим удовольствием и аппетитом съедает разумное количество пищи, чтобы утолить свой голод. Правда, существуют аскеты, которые снизили потребность в пище до такого минимума, который лишь не позволяет умереть от голода. Но у них мало последователей. Пуритане с их твердой решимостью покончить с радостями половой жизни, кажется, перегнули палку даже по сравнению с аскетами, ограничившими свои потребности в пище. Как писал один критик пуритан, живший в XVII веке:

Ты любишь плотный ужин, а после ночь любви?
Так сядь за стол с святыми и с грешниками спи.
И все-таки пуританам не удалось полностью победить телесную природу человека. Подавление сексуальных импульсов обернулось у них пристрастием к обжорству. Между прочим, католическая церковь рассматривала обжорство как один из семи смертных грехов. Например, Данте поместил обжору в самой глубине ада. Однако к обжорству трудно применить строгие критерии греха – невозможно сказать, где кончается желание хорошо поесть и начинается обжорство. Впрочем, каждый из нас знает какого-нибудь обжору. Хотя мы относимся к нему пренебрежительно, но мы его не осуждаем. Кроме того, маниакальная страсть поглощать пищу почти не наблюдается среди тех, кому никогда не пришлось испытать муки голода. Все нормальные люди садятся за стол для того, чтобы, выйдя из-за стола, затем забыть о еде и заниматься делом до тех пор, пока опять не захочется есть.
Что же касается последователей аскетизма, то поневоле подумаешь, не снятся ли им иногда роскошные столы, полные яств и ваз с фруктами? Я уж не говорю о затерянных в Антарктике исследователях, сидящих на скудной диете из китовой ворвани и мечтающих о том, как они будут ужинать в «Карлтоне», когда вернутся домой.
Если принять во внимание факты и согласиться с тем, что секс не имеет ничего общего с манией, то моралист должен смотреть на секс как на еще одну потребность, в чем-то похожую на потребность в пище, а не так, как смотрит на пищу отшельник из Фиваиды. Конечно, эта потребность другого рода, чем потребность в еде и питье – ведь можно прожить и без секса, а без пищи и воды – нельзя. Но у нее есть та особенность, что она многократно усиливается в результате полового воздержания и лишь на время не дает о себе знать после ее удовлетворения. Когда же она начинает назойливо напоминать о себе, умственный горизонт сводится к точке, и человека больше уже ничего не интересует. Он может совершить такие действия, которые под стать психически больному человеку. Желание удовлетворить половую потребность – равно как и желание есть или пить – только стимулируется запретами.
Мне кажется, пристрастие к алкоголю среди богатых американцев сейчас приобрело более массовый характер, чем это было двадцать лет назад. То же самое сделали христианство и отцы церкви по отношению к сексу. Поэтому новое поколение» в сознании которого уже нет прежних доктрин, дало такую волю своим сексуальным импульсам, какую не могли бы себе позволить те, чьи взгляды на половые отношения не зависят ни от доктрин, ни от предрассудков. С сексом как манией можно покончить тогда, когда начнется разумное половое воспитание подрастающего поколения и когда свобода половых отношений станет обычным явлением.
Я хочу еще раз со всей силой подчеркнуть, что чрезмерное и ничем не оправданное внимание к половым отношениям достойно лишь проклятия. Это внимание особенно заметно в Соединенных Штатах и среди присяжных моралистов, готовых поверить любой клевете, которую им сообщили об их оппонентах. Обжора, сладострастник и аскет – все они эгоистичные, самовлюбленные люди, чьи интересы ограничены либо тем, чтобы удовлетворить свои желания, либо тем, чтобы их подавить. Если человек духовно и телесно здоров, его интересы не могут сосредоточиться лишь на нем самом. Кругозор такого человека включает весь мир, в котором он находит объекты, достойные его внимания и интереса. Однако поглощенность самим собой еще не означает – как некоторые думают – естественный признак погрязшего в эгоизме человека. Почти как правило, это результат болезни, начавшейся благодаря тому, что были подавлены здоровые инстинкты. Так, сладострастник, привыкший с помощью воображения удовлетворять свои половые желания, стал таким благодаря невозможности их нормально удовлетворить; точно так же человек, жадно поглощающий пищу, быть может, стал жертвой голода или лишений. Здоровым, открытым всему миру людям незачем подавлять свои естественные желания, потому что все их желания и чувства сбалансированы и равно важны для них, поскольку без этого счастливая жизнь просто невозможна.
Я не хотел бы быть понятым таким образом, будто я против какого-либо самоограничения в отношении секса. Например, в отношении нашей потребности в пище существуют три ограничения: закон, хорошие манеры и наше здоровье. Это означает, что нельзя воровать продукты питания, нельзя, точнее, невежливо за общим столом накладывать себе больше, чем все, и, наконец, нельзя есть слишком много во вред своему здоровью. Ограничения подобного рода существенно важны и в отношении секса, но здесь дело обстоит гораздо сложнее и требует гораздо большего самоконтроля. Поскольку человеческое существо не может быть чьей-либо собственностью, то украденным продуктам питания будет аналогична не супружеская измена, а изнасилование, которое, конечно, является уголовным преступлением. Что касается здоровья, то, конечно, вызывают озабоченность венерические заболевания, о которых мы уже говорили, когда рассматривали проституцию. Совершенно очевидно, что сокращение числа проституток вместе с применением новых методов лечения – наилучший путь для достижения здорового секса.
Разумную этику половых отношений нельзя рассматривать только с точки зрения удовлетворения естественной потребности или же с точки зрения грозящей опасности. И та и другая точки зрения, безусловно, важны, но при этом надо помнить о еще более важном аспекте половых отношений, связанном с величайшими благами, которые выпали на долю человека. Эти три блага суть романтическая любовь, счастливый брак и искусство. О романтической любви и браке мы уже говорили. Обычно считают, что искусство никак не связано с сексом. Но сейчас у этой точки зрения осталось мало сторонников. Ясно, что побудительным импульсом для создания произведений искусства является заложенный в подсознании инстинкт ухаживания, который не обязательно проявляет себя очевидным образом, но скорее действует неявно и глубоко. Разумеется, одного этого импульса далеко недостаточно, потому что для создания произведений искусства необходимо выполнение нескольких условий. Прежде всего требуется художественная одаренность, но она в одних условиях бывает сразу замечена, тогда как в других, незамеченная, гаснет; поэтому следует сделать вывод, что для появления истинного творца искусства, кроме одаренности, требуются еще и подходящие внешние условия. Дело не в том, чтобы художника поощряли наградами и премиями, а скорее в том, чтобы он был свободен от всякого рода принуждения и каких-либо указаний, которые в конце концов выработали бы у него привычку к пошлости и вульгарности. Когда папа Юлий II заключил Микеланджело в тюрьму, он никоим образом не ограничил истинную свободу художника; он просто хотел тем самым избавить великого художника даже от малейших обид со стороны какого-нибудь вельможи2. Однако если художник вынужден пресмыкаться перед меценатами и чиновниками, приспосабливаясь к их эстетическим канонам, с его творческой свободой покончено. Если же он вынужден под давлением обстоятельств вступить в брак, который стал ему невыносим, его покидает творческая энергия, так необходимая для создания произведений искусства. Заметим, что общество, считающее себя добродетельным, не создало великого искусства. Если в таком обществе и были бы художники, то их наверняка бы стерилизовали, как в штате Айдахо. В настоящее время Америка импортирует художественные таланты из Европы, где пока существует творческая свобода; в связи с начинающейся американизацией Европы американцам придется обратиться к услугам негров. По-видимому, последним прибежищем искусства будет Верхнее Конго или высокогорья Тибета. Впрочем, недалеко то время, когда искусство окончательно исчезнет; щедрые подачки, которые американцы раздают приехавшим в Соединенные Штаты мастерам, должны, вне всякого сомнения, ускорить их творческую смерть.
В прошлом искусство своими корнями было связано с народной культурой, которая непременно отражает радость жизни. Но радость жизни – это непосредственное чувство, так или иначе связанное с сексом. Если сексуальное чувство подавлено и жизнь сводится к одной работе, то, как бы вы ни верили в ценность вашей работы, вы не создадите ничего выдающегося. Представьте, каким-то образом были собраны статистические данные, говорящие о том, какое количество половых актов совершается в Соединенных Штатах per diem – может быть, лучше сказать per noctem3? – и эти данные свидетельствуют, что число половых актов, приходящееся на душу населения, такое же или почти такое же, как и в любой другой стране. В действительности мы не знаем, так это или не так, но меня лично эти данные не интересуют. Дело в том, что самое опасное заблуждение записных моралистов состоит в приравнивании половых отношений к половому акту – по-видимому, им так легче громить тех, кто выступает в защиту секса. Ни один цивилизованный человек, ни один дикарь не в состоянии удовлетворить свое сексуальное желание в одном лишь половом акте. Никто не будет спорить с тем, что желание завершается половым актом, но между тем и другим существует еще период ухаживания, дружбы и, конечно, любви. Без них можно только удовлетворить половой голод, но в душе и сознании останется глубокое чувство неудовлетворенности. Для художника очень важно быть свободным в проявлении своего любовного чувства, но это не означает, что он волен удовлетворить свою сексуальную потребность с кем угодно и когда угодно. Если искусство когда-нибудь возродится после того, как мир будет американизирован, то для этого необходимо, чтобы изменилась сама Америка, чтобы ее моралисты перестали быть фанатиками и чтобы ее имморалисты почувствовали опасность имморализма, т. е. чтобы и те, и другие, и все общество в целом осознали огромную ценность, заключенную в половом чувстве, и радовались бы не только увеличению банковского счета. Кстати, для приехавшего в Америку человека нет ничего печальнее, чем отсутствие настоящей радости жизни. Все удовольствия носят здесь характер минутного забвения или полубезумной вакханалии, а не возвышающего душу самовыражения. Те люди, которые два поколения тому назад плясали под музыку примитивных духовых инструментов где-нибудь в Польше или на Балканах, теперь целый день сидят прикованные к своим письменным столам с пишущими машинками и телефонами, мрачно-серьезные и молчаливые. Когда наконец наступает вечер, они идут в шумный бар или ресторан, чтобы выпить, и думают, что сейчас они счастливы. На самом деле они в этом шуме пытаются забыть о том, что они почти все время заняты самым пошлым делом – как с помощью денег делать деньги, продав для достижения этой цели свою душу и став рабами этого дела.
Мне хочется еще раз напомнить, что я не собираюсь убедить всех и каждого, будто все лучшее на свете связано с сексом. Мне никогда бы не пришло в голову, что наука или общественная и политическая деятельность каким-то образом связаны с сексом. На мой взгляд, импульсивные побуждения, порождающие основные мотивы деятельности взрослого человека, сводятся к трем простым вещам: власть, секс, родительское чувство. Они лежат в основе всего, что делают люди, исключая, конечно, заботу о сохранении здоровья. Из этих трех власть заявляет о себе первой и умирает последней. Доминантой поведения ребенка, у которого, конечно, нет никакой власти, является желание иметь ее побольше. Субдоминантой – тщеславие, желание, чтобы его хвалили, и страх, что его будут наказывать или бросят. Только благодаря тщеславию ребенок начинает ощущать себя членом общества и начинает понимать, что необходимо обладать определенными качествами и достоинствами для жизни в обществе. Чувство тщеславия тесно переплетается с половым чувством, хотя в теории такая связь отрицается.
Насколько я могу судить, власть почти никак не связана с сексом. Именно желание добиться власти заставляет ребенка проводить часы над уроками и тренировать свои мускулы. Научное любопытство и страсть к исследованиям, на мой взгляд, – побочные явления того же желания добиться власти. Если знание – власть4, то это означает, что желание что-то знать есть желание обладать, владеть чем-то. Если это так, то, значит, наука весьма далека от секса. Конечно, эту гипотезу никто пока что не опроверг и не подтвердил. Если бы был жив Фридрих II5, он, вероятно, приказал бы кастрировать одного знаменитого математика и одного знаменитого композитора, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Думаю, что первый эксперимент не подтвердил бы гипотезу, тогда как второй был бы в ее пользу. Страсть к научным исследованиям – одно из самых ценных качеств человека и наиболее важная область его деятельности. По-видимому, эта страсть никак не связана с половой страстью.
Стремление к власти является побудительным мотивом любой политической деятельности в широком смысле этого слова. Мне не хотелось бы думать, что крупному политическому деятелю безразличны общественные интересы; напротив, я убежден, что он будет действовать в интересах общества так, как если бы он был любящим и заботливым отцом. И все-таки если стремление к власти будет в нем недостаточно сильным, он никогда не сможет добиться успеха в проведении в жизнь своих политических планов. Я был знаком со многими политиками, людьми высоких моральных принципов, и знаю, что при отсутствии у них желания добиться власти и успеха им явно не хватало энергии для достижения своих благородных целей. Президенту Соединенных Штатов Аврааму Линкольну однажды потребовалось убедить двух упорно стоящих на своем сенаторов, и он начал и закончил свое обращение к ним словами: «Я президент Соединенных Штатов, облеченный громадной властью». Я убежден, что он не испытывал при этом удовольствия от того, что у него есть такая власть. Но, кроме этого стремления к власти, в политике действует еще и экономический фактор. И тот и другой факторы могут оказывать как положительное, так и отрицательное влияние. Но считать, как это делают последователи Фрейда, политику одной из областей психоанализа, на мой взгляд, – большая ошибка.
Если все, сказанное мною, верно, то почти все великие люди, за исключением художников, не имеют никаких побудительных мотивов своей деятельности, так или иначе связанных с сексом. Более того, для успешной и даже самой обычной работы во всех областях деятельности секс не должен вмешиваться в эмоциональную и интеллектуальную часть сознания человека. Стремление понять, как устроен мир, и стремление сделать его лучше являются двумя главными движущими силами прогресса, без которых общество впадает в состояние застоя, а затем деградирует.
Однако состояние полного счастья не может способствовать стремлению к знанию или к осуществлению реформ в обществе. Когда Кобден6 хотел вовлечь Джона Брайта в кампанию в защиту свободы торговли, он рассчитывал на то, что Брайт присоединится к нему, потому что он все еще переживал тяжелое горе потери своей жены. Если бы Брайт был совершенно счастлив, он вряд бы почувствовал сострадание к горестям других людей. Точно так же многие люди занимаются весьма отвлеченными предметами, чтобы забыть о неприятной действительности. Так, горести и потери становятся для энергичного человека стимулом к действию. Мне даже кажется, если бы мы все вдруг стали жить счастливо, то нам незачем стало бы жить. Но мне противна мысль, что надо создавать такие ситуации, когда у людей прибавляется горя и трудностей, только в надежде на то, что из этой ситуации, быть может, получится что-нибудь полезное. В девяносто девяти случаях из ста горести и беды могут только сокрушить человека, и лишь в одном случае из ста они есть следствие того, что наша плоть обречена на горе и страдания. До тех пор пока существует смерть, существует и страдание, но нельзя допустить, чтобы человеческие существа увеличивали количество страданий, хотя среди людей есть очень немногие, которые умеют преодолевать их.

Заключение

В ходе обсуждения нашей темы мы пришли к некоторым выводам, часть из которых основана на исторической точке зрения, часть – на этической. Согласно исторической точке зрения, нормы отношений между полами в том виде, в каком они существуют в цивилизованном обществе, обязаны своим происхождением двум разным источникам: во-первых, желанию мужчины быть совершенно уверенным в своем отцовстве и, во-вторых, распространению аскетизма, согласно которому половые отношения есть зло, но они необходимы для продолжения человеческого рода. Нормы морали в дохристианскую эпоху и на Востоке в настоящее время основаны на первом источнике, за исключением Древней Индии и Древнего Ирана, откуда начал распространяться аскетизм. Разумеется, чувство отцовства еще не существует у примитивных народов, которые не знают какую роль играет мужчина в зачатии ребенка. Хотя у этих народов ревнивое чувство мужчин и создало для женщин некоторые ограничения, они все-таки вели себя гораздо свободнее, чем в раннем патриархальном обществе. В этом обществе свобода женщины была ограничена самым серьезным образом, так что, по сути дела, только она была обязана подчиняться нормам морали. От мужчины лишь требовалось не жить половой жизнью с замужней женщиной, а во всем остальном он был совершенно свободен.
С появлением христианства в отношениях между полами возникает проблема греха прелюбодеяния, так что теоретически нормы морали становятся одинаковыми для мужчин и для женщин. Но на практике оказалось трудно заставить мужчин подчиняться этим нормам, и поэтому к нарушениям ими норм морали стали относиться гораздо снисходительнее, чем к нарушениям женщинами. Примитивные нормы морали имели биологическую основу, которая заключалась в том, что забота о детях ложится на плечи как матери, так и отца. В христианском учении эта проблема не рассматривалась, хотя для самих христиан здесь все было и так ясно.
В наше время появились признаки, что как христианские, так и дохристианские нормы морали отношений между полами претерпевают значительные изменения. Изменение христианских норм морали вызвано как упадком религиозных ортодоксальных учений, так и заметным охлаждением религиозного рвения верующих. Хотя в подсознании современных мужчин и женщин еще живы старые религиозные взгляды, никто из них уже не верит, что прелюбодеяние – смертный грех. На изменение дохристианских норм морали оказывают влияние два фактора. Прежде всего это использование противозачаточных средств, благодаря которым уменьшился риск забеременеть после полового акта. Это позволило незамужним женщинам спокойно «грешить», а замужним – иметь детей только от законных мужей и в то же время не слишком заботиться о сохранении верности. Кое-кто, может быть, скажет, что теперь женщины начнут обманывать мужчин, но на это можно ответить, что они этим занимались искони – искушение изменить мужу не в том, что женщина хочет иметь ребенка не от своего мужа, а в том, что она хочет иметь половые отношения с человеком, которого она страстно любит. Вероятно, мужчины привыкнут к этой ситуации и будут считать изменой лишь факт рождения у жены ребенка от другого мужчины. Хорошо известно, что на Востоке мужья всегда терпимо относились к евнухам, тогда как мужья на Западе никогда бы евнухов не потерпели. Но ведь восточные мужья не думали об измене жен потому, что от евнухов детей не бывает. Почему бы и западным мужьям не гневаться на измены жен, поскольку есть презервативы?
Вторым фактором, оказывающим влияние на изменение норм морали отношений между полами, является все возрастающее участие государства в воспитании и образовании детей. Оно не так заметно в Америке, как в Европе, и сказывается лишь в тех слоях населения, которые работают по найму. Но эти слои составляют большую часть общества, и весьма вероятно, что стремление государства взять на себя роль отца семейства станет фактом. Роль отца в семье сводилась к тому, чтобы защищать мать и детей от нападения и поддерживать благополучное существование семьи, т. е., но сути дела, отец выполнял те же функции, что и самец в животном мире. Но в цивилизованном обществе защита от насилия обеспечивается силами полиции, а заботу о благополучии семьи может взять на себя государство, по крайней мере, в том, что касается семей из беднейших слоев населения. Таким образом, беря на себя функции отца, государство тем самым устраняет его.
Что же касается роли матери в семье, то здесь имеются две тенденции. После рождения ребенка она может продолжать работать, отдав его в ясли, пока он не подрастет. В другом случае должен быть принят закон, согласно которому государство выплачивает матери пособие по уходу за ребенком. Но в любом случае ребенка отдают на воспитание в ясли или детский сад, и мать уже не оказывает на его воспитание большого влияния. Таким образом, и в отношении матери традиционные нормы морали сильно нарушены, что делает возможность появления новой морали отношений между полами вполне вероятной.
Однако, как мне кажется, разрушение веками сложившейся семьи не принесет никому большой радости, потому что никакие школы и воспитатели не смогут заменить детям родителей. Кроме того, будет ужасно, если благодаря такому воспитанию дети станут похожими друг на друга. Есть также опасность, что их будут воспитывать в ультрапатриотическом и милитаристском духе.
Мы видим, как трудны и сложны социологические аспекты изменения норм морали в отношениях между полами. Но кроме них существует еще и личный аспект, и он, по моему мнению, достаточно прост. Принцип, согласно которому в половых отношениях есть нечто нечистое и греховное, будучи усвоенным в детстве и закрепленным в зрелые годы, наносит неслыханный вред психике личности. Благодаря этому принципу традиционной морали удалось загнать половую любовь в подсознание, запереть ее там, как в тюрьме, и заодно отравить чувство дружбы и сделать людей менее добрыми, щедрыми, менее уверенными в себе и более жестокими. Какие бы нормы морали не пришли на место старых, они должны быть свободны от предрассудков и должны подчеркивать необходимость половой любви. Однако половая любовь не может обойтись без этики в широком смысле этого слова точно так же, как не могут обойтись без этики ни бизнес, ни спорт, ни научные исследования и никакая другая область деятельности людей. Нельзя только соединять этику с древними предрассудками и запретами. К сожалению, в отношениях между мужчинами и женщинами, в экономике и политике этическому подходу к решению проблем все еще мешают страхи и опасения, пришедшие к нам вместе с современными открытиями, которые не принесли нам счастья, главным образом потому, что психологически и нравственно мы не были готовы к ним.
Хорошо известно, что переход от старого к новому всегда труден, и те, кто выступает за изменение этических норм, рискуют оказаться в положении Сократа, который был обвинен в распространении взглядов, развращающих молодежь. Не всегда это обвинение выглядит необоснованным даже в том случае, если новая этика, будучи принятой, изменит жизнь к лучшему. Всякий, кто знаком с обычаями мусульман, знает о принципе, которому каждый из них должен следовать: мусульманин обязан молиться пять раз в день, чтобы сохранить почитание моральных принципов, которые они считают наиважнейшими. Человек, выступающий за изменение норм морали отношений между полами, легко может оказаться неправильно понятым, и я полностью осознаю, что все, сказанное мною, некоторыми из моих читателей может быть понято превратно.
Глубокое различие между традиционными нормами морали пуританизма и новой моралью заключается в наиболее общем принципе: инстинкт должен быть облагорожен с помощью системы воспитания, а не подавлен или отвергнут. Этот принцип, вероятно, найдет широкое признание у современных мужчин и женщин, но его влияние сильно зависит от того, насколько глубоко будет понят заключенный в нем смысл и как рано он начнет использоваться в процессе воспитания. Если инстинкт будет подавлен, а не воспитан уже в раннем детстве, то это состояние подавленности в той или иной степени останется на всю жизнь. Но мораль, которую я защищаю, не сводится к предложению, обращенному и к взрослым, и к подросткам: «Следуйте своим импульсивным желаниям и делайте все, как вам нравится». Кроме желаний, в жизни должно быть также место порядочности; должны прилагаться усилия для достижения целей, не обязательно сулящих выгоду и успех, должны всегда учитываться интересы других людей – всегда должны выполняться принципы честности, порядочности и самодисциплины. Но я не рассматриваю самодисциплину как самоцель – мне бы хотелось, чтобы обычаи и моральные нормы были такими, чтобы усилия людей сохранять над собой контроль были минимальны. С самоконтролем дело обстоит также, как и с применением тормозов во время движения поезда. Самоконтроль приносит пользу лишь тогда, когда вы, заметив, что движетесь по неправильному пути, повернули на правильный, а не тогда, когда вы, двигаясь по правильному пути, затем заставили себя повернуть на неправильный. Точно так же, как никто, ведя поезд, не станет то и дело тормозить, никому не придет в голову подавлять с помощью самоконтроля энергию, направленную на полезное дело. Благодаря такому неправильному применению самоконтроля психическая энергия, необходимая для внешней активности, тратится впустую на внутренний процесс торможения. Впрочем, иногда это приходится делать, хотя это всегда достойно сожаления.
Решение вопроса, в какой степени в жизни необходим самоконтроль, зависит от того, насколько рано началась работа по воспитанию инстинкта. Инстинкты, заложенные в психике детей, могут привести как к полезным, так и к вредным действиям, подобно энергии взрывчатых веществ, которая может служить разрушению и уничтожению, а может делать полезное дело. Назначение воспитания состоит в том, чтобы развивать инстинкт в таком направлении, где с его помощью получаются полезные результаты, и предотвратить его действие, когда он может принести вред. Если эта задача была выполнена в раннем детстве, то и мужчины и женщины, как правило, способны прожить жизнь с пользой, не прибегая к строгому самоконтролю, за исключением, быть может, кризисных ситуаций. Если же воспитание в раннем детстве сводилось к подавлению инстинктов, то в дальнейшем пробудившийся инстинкт мог бы привести к опасным действиям, если бы он не подчинялся самоконтролю.
Все эти рассуждения особенно хорошо применимы в отношении импульсивных сексуальных желаний, которые отличаются большой интенсивностью и которые традиционная мораль взяла под самую строгую опеку. Моралисты, по-видимому, убеждены, что если бы импульсивные сексуальные желания не сдерживались строгим самоконтролем, то они носили бы пошлый, безудержный и низменный характер. Мне кажется, эта точка зрения родилась из наблюдений над поведением тех мужчин и женщин, которые подвергались в детстве обычной методике подавления инстинктов, а затем пожелали дать себе полную волю. Но несмотря на то что все они попытались нарушить запреты, в их психике эти запреты по-прежнему сохранились. Ведь то, что мы называем совестью, т. е. беспрекословное согласие с принципами поведения, усвоенными и более или менее осознанными в ранней юности, заставляет человека почувствовать, что какие-либо запреты, пусть и подтвержденные традицией, являются результатом заблуждений, и это чувство останется, как бы интеллект не пытался убедить вас в обратном. Так в психике личности появляется раскол на инстинкт и интеллект, которые уже не идут, обнявшись друг с другом, но существуют порознь, – в результате инстинкт толкает человека к низости, а интеллект теряет всю свою силу.
В современном мире мы можем наблюдать более или менее интенсивные вспышки несогласия с традиционной моралью. Наиболее часто встречается случай, когда человек, сознавая необходимость и истинность этических норм, которым его учили наставники, тем не менее признает, что он, не имея ничего героического в своем характере, не может жить по этим нормам, хотя он до некоторой степени сожалеет об этом. Такому человеку ничем нельзя помочь, разве что посоветовать согласовать свое поведение с убеждениями таким образом, чтобы между ними наступило полное согласие. Имеются и такие случаи, когда человек сознательно отвергает всю прописную мораль, которой его пичкали в детстве, но она тем не менее нетронутой сохраняется в его подсознании. Если его психика испытывает какую-то сильную эмоцию, например, страх, он может внезапно изменить линию поведения. Серьезное заболевание, катастрофа, участником которой он был, могут вызвать горячую убежденность в правильности прописей, раскаяние и осуждение своих заблуждений, в которые его вверг интеллект. Но даже в самое обычное время его поведение лишено непосредственности, поскольку вопреки его воле запреты дают о себе знать. Запреты не мешают ему совершать поступки, осуждаемые традиционной моралью, но он не в состоянии дать себе при этом полную волю, и его поступки всегда оставляют у него чувство пустоты и бесцельности.
Замена старого кодекса морали новым произойдет тогда, когда принципы новой морали будут осознаны людьми не чисто формально, но тогда, когда они станут частью эмоциональной и духовной жизни личности. Для большинства людей это трудный процесс, поскольку они с детства усвоили принципы старой морали. Вот почему новую мораль надо прививать как можно раньше.
Нормы морали отношений между полами должны быть следствием основных принципов, относительно которых, вероятно, можно достичь согласия среди большинства людей. Но разногласия – и тоже среди большинства людей – сразу появляются, как только речь заходит о том, каковы будут последствия принятия этих принципов. Первый принцип, с которым почти все согласятся, состоит в том, что между женщиной и мужчиной возможна глубокая, искренняя любовь, благодаря которой происходит единство двух личностей, делающее и женщину и мужчину духовно богаче и лучше. Второй принцип заключается в том, что детям, рожденным в браке, должен быть обеспечен достаточно хороший уход, необходимый для их физического и психического здоровья. Ни один из этих двух принципов не вызывает ни у кого никаких возражений; однако возражения начинаются, как только мы перейдем к следствиям из этих принципов, которые я считаю необходимыми сделать, чтобы изменить нормы традиционной морали.
В действительности все обстоит таким образом, что большинство мужчин и женщин не способны – из-за разного рода табу, которые им вбивали в головы в детстве, – к всепоглощающему и благородному чувству любви. Здесь также сказывается как то, что у них нет необходимого опыта половых отношений, так и то, что они приобрели этот опыт втайне и в спешке или каким-либо неблаговидным путем. Кроме того, благодаря моралистам, оправдывающим чувство ревности, они следят друг за другом, словно тюремщик за заключенным. Разумеется, не исключено, что любовь супругов настолько полная и совершенная, что об измене не может быть и речи. Однако если факт супружеской измены налицо, то не стоит из-за нее устраивать сцены из мелодрамы. Кроме того, мало хорошего, если один из супругов враждебно относится к друзьям или подругам жены или мужа. Счастливая супружеская жизнь несовместима с чувством страха, запретами и взаимными подозрениями. Прекрасно, когда супруги верны друг другу, но если за верность заплачена слишком дорогая цена и в отношениях между супругами нет прежней искренности, то было бы лучше, если бы они были терпимее друг к другу. Несомненно, что подозрительность, не имеющая под собой оснований, делает брак несчастливым. Доверие друг к другу укрепляет брак и делает любовь супругов глубокой и долговечной.
Среди тех, кого считают образцами добродетели, мы видим довольно-таки пренебрежительное отношение к обязанностям родителей. Когда у супругов появляются дети, они должны сделать все возможное, – если потребуется, строго контролировать свое поведение, – чтобы их отношения стали гармоничными. Самоконтроль необходим не для того, чтобы предотвратить – как думают моралисты – неверность, но для того, чтобы отношения между супругами не омрачались ни ревностью, ни раздражительностью, ни желанием заставить все делать по– своему. Нет никакого сомнения, что вызывающие тяжелое чувство ссоры между родителями являются частыми причинами неврозов у детей. И если муж или жена не в состоянии настолько владеть собой, чтобы свидетелями их ссор не стали дети, то было бы лучше, если бы их брак распался. Не следует думать, что распад брака нежелателен с точки зрения будущего детей. Ведь лучше развод, чем неприятное зрелище – часто его свидетели – дети – громких криков, взаимных обвинений и иногда рукоприкладства.
Ни один разумный защитник новой морали не согласился бы с тем, чтобы бóльшая свобода отношений между полами сразу стала обычным явлением. Ведь тогда и взрослые, и подростки были бы отданы во власть импульсивных желаний, для подавления которых так много сделали защитники строгой морали. Необходим промежуточный этап, поскольку иначе родители воспитают своих детей на свой традиционный лад. В течение этого промежуточного этапа подрастающее поколение должно усвоить разумное понимание свободы. В противном случае она будет понята как тривиальная свобода делать что угодно по своей прихоти или просто от скуки. Такая свобода вела бы к половым излишествам, тогда как духовное рабство сохранялось бы по-прежнему. Инстинкт, над которым воспитатели проделали необходимую работу, дал бы лучшие результаты, чем вдалбливание в умы воспитанников кальвинистской доктрины о первородном грехе. Благодаря такому воспитанию исчезает возможность стать свободным в зрелые годы.

Одним из наиболее значительных открытий психоанализа стало открытие влияния на психическое здоровье личности запретов и угроз в раннем детстве. Чтобы избавиться от них требуются значительные усилия психоаналитиков. Это касается не только психически больных людей, ненормальное поведение которых очевидно для каждого, но это верно также относительно, на первый взгляд, вполне нормальных людей. Я убежден, что девять человек из десяти, прошедших в детстве через обычное воспитание, приобрели в результате такой образ мыслей и чувств, который лишает их возможности жить счастливо в браке и иметь нормальные половые отношения. К сожалению, изменить этот образ мыслей и чувств едва ли возможно, и лучшее, что можно им посоветовать, это не калечить своих детей с помощью воспитания, которое прошли они сами.
Еще раз хочу повторить, что у меня не было желания убедить людей в правильности доктрины вседозволенности. Напротив, я хотел убедить людей в необходимости не менее строгого самоконтроля, чем тот, который требуется обычными нормами морали. Только этот самоконтроль не должен быть направлен на стремление ограничить свободу другой личности и должен стараться держать в рамках собственную свободу. Я выражаю надежду, что правильные методы воспитания заложат уже в раннем детстве принцип уважения личности и принцип свободы других людей. Однако для тех, кто с детства был воспитан таким образом, что считал себя вправе накладывать veto на поступки других людей во имя добродетели, будет, без сомнения, трудно избавиться от желания доставить себе удовольствие преследовать тех, кто думает или поступает иначе, чем они. Вероятно, это даже невозможно. В то же время, очевидно, от такого желания будет легко избавиться тем, кто не воспитывался в духе строгой морали запретов. Сущность хорошего брака состоит в уважении личности супруга или супруги, дополненном глубоко интимными отношениями, которые затрагивают и физическое, и психическое бытие личности. Благодаря этим отношениям любовь между мужчиной и женщиной становится самым плодотворным среди всех достижений человеческой жизни. Такая любовь, подобно всему великому и бесценному, имеет свою собственную мораль и часто требует от любящего пожертвовать чем-то незначительным ради большого; если же эта жертва не была принесена добровольно, она разрушает самую основу любви, ради которой она и была сделана.

Примечания

Глава I

1. Подготовленная развитием науки XVII–XVIII вв. и такими техническими изобретениями, как паровая машина и ткацкий станок, в середине XVIII в. началась промышленная революция. Охватив сначала Великобританию, она в течение XIX в. распространилась почти на все европейские страны и США. По сути дела, промышленная революция открывала стадию зрелого капитализма.
Карл Маркс (1818–1883) считал, что капитализм начался с так называемого «первоначального накопления капитала», необходимого для развития производства, а также в результате грабежа собственности феодалов и колониального разбоя.
Выдающийся немецкий социолог и историк Макс Вебер (1864–1920) в своей работе «Протестантская этика и дух капитализма» (1908) показал, что для развития капитализма имели громадное значение жизненные идеалы протестантов. Он особенно подчеркивал то, что именно рационализм мышления пуритан стал фундаментальным принципом капиталистического индустриального общества.
2. Платон (427–347 до н. э.) в диалоге «Государство» создал утопический проект идеального государства, во главе которого стоят философы. Власть и порядок в этом государстве поддерживаются с помощью стражей, полностью подчиняющихся философам, под руководством которых они получают образование начиная с детского возраста. Дети, впоследствии будущие стражи, должны воспитываться в отрыве от семьи, чтобы сформировать у них те идеалы и жизненные установки, которыми они будут руководствоваться в своей – между прочим безвозмездной – деятельности на благо государства. Несмотря на явно утопический характер государства Платона, его идеи пытались воплотить в XX в. и Сталин, и Гитлер.
Однако главная мысль Платона была направлена на решение вопроса, какими должны быть отношения личности и государства. Этот вопрос не решен и по сей день.
3. Фридрих Энгельс (1820–1895) в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884), опираясь на фундаментальные труды американского антрополога и социолога Льюиса Генри Моргана (1818–1881) и английского антрополога Эдварда Бернетт Тайлора (1832–1917), показал неразрывную связь всех трех факторов. Он особенно подчеркивал роль семьи в развитии общества.
4. Законы Советской России (РСФСР) в 20-е гг., когда была написана книга Рассела «Брак и мораль», давали возможность получить развод после того, как в ЗАГС было подано заявление о разводе. Эту ситуацию «легкого» развода блестяще описал М.М. Зощенко в рассказе «Свадебное происшествие». Однако если в суде было доказано, что у женщины родился ребенок от связи с данным мужчиной, суд обязывал последнего выплачивать алименты матери ребенка.

Глава II

1. В Англии еще до норманнского завоевания (XI в.) воскресенье считалось и считается по сей день Божьим днем (Lord's day). В этот день закрыты не только лавки, но и рынки.
2. Инфантисада, т. е. убийство только что родившегося младенца или сформировавшегося плода, практиковалась у некоторых диких племен из-за невозможности прокормить ребенка, а иногда – из ритуальных целей, как, например, у финикийцев, приносивших младенцев в жертву Молоху. Однако согласно Чарлзу Дарвину инстинктивное чувство любви к родившемуся ребенку было настолько сильным, что инфантисада была невозможна.
Интересно, что Джонатан Свифт (1667–1745) написал памфлет под названием «Скромное предложение, как сделать так, чтобы дети ирландских бедняков перестали быть бременем для своих родителей и страны и стали приносить пользу обществу» (1729). Памфлет был написан во время сильного голода, который был частым явлением в Ирландии. В то время как от голода умирали и дети и взрослые, владельцы больших поместий вели роскошную жизнь в Лондоне. В памфлете Свифт предлагает – причем аргументировано – употреблять мясо младенцев в пищу. Трагический сарказм Свифта действует на читателя сильнее любых обвинений.
3. Хавелок Эллис (1859–1939) был сыном капитана дальнего плавания и получил образование в частной школе. Он провел четыре года в Австралии, работая там школьным учителем. После возвращения в Англию в 1879 г. он начал работать в больнице, а с 1881 г, стал изучать медицину и затем получил диплом врача. Семитомный труд Хавелока Эллиса «Исследования в области сексуальной психологии» вызвал возмущение викторианской общественности и был запрещен в Великобритании после выхода в свет первого тома. Его работа была издана полностью в США в 1897–1928 гг. До 1935 г. книги Эллиса были доступны лишь тем, кто получил медицинское образование. «Исследования» являются своего рода энциклопедией в области сексуальных отношений и биологии секса; здесь рассмотрены также психология сексуального поведения и отклонений от нормы. Эллис считал, что «сексуальная активность является нормальным и естественным выражением чувства любви». Он хотел с помощью своей книги рассеять страх и невежество, которые все еще живут в умах людей в вопросах отношений между полами. Хавелок Эллис был ярым защитником прав женщин.
4. Бронислав Малиновский (1884–1942), поляк по происхождению, работал как этнолог и антрополог в США. Он получил известность благодаря своим трудам, посвященным жизни и быту туземцев Океании. В 1915–1916 и в 1917–1918 гг. он изучал жизнь туземцев Тробриандских островов вблизи Новой Гвинеи. Малиновский, один из наиболее известных антропологов XX в., является основателем социальной антропологии.
5. Введенный Зигмундом Фрейдом (1856–1939), основателем психоанализа, термин Эдипов комплекс означает ревнивое чувство мальчика по отношению к своему отцу, в котором он видит соперника в любви к матери; то же самое можно сказать и о девочке, для которой соперницей в любви к отцу становится мать. Как это часто бывает, у Фрейда термин ведет свое происхождение от литературного произведения – трагедии Софокла «Эдип – царь», в которой герой убивает отца и живет половой жизнью со своей матерью не потому, что у него есть «комплекс», а потому, что такова безжалостная воля богов.

Глава III

1. Под викторианской эпохой понимают годы правления королевы Виктории (1837–1901). В течение этих шестидесяти четырех лет промышленность, культура и наука Великобритании достигли наивысшего расцвета. Что касается умственного развития женщин этой эпохи, то достаточно назвать такие имена, как Джордж Элиот (псевдоним Мери-Анн Эванс, 1819–1890) – писательницы, имя которой стоит в одном ряду с Диккенсом и Теккереем, писательниц Элизабет Гаскелл (1810–1869), Шарлотты Бронте (1816–1855) и ее сестер Эмили (1818–1848) и Анны (1820–1849). Среди женщин той эпохи было гораздо больше образованных – конечно, среди представительниц среднего класса, – чем в последовавшие затем сто лет.
2. Разумеется, экономическая система изменилась не только из-за «нового понимания родства». Гораздо более важными были новые методы ведения сельского хозяйства, рост населения и появление новых орудий производства, в первую очередь плуга.
3. В качестве примера домашнего тиранства со стороны свекрови достаточно вспомнить драму А.Н. Островского «Гроза».

Гпава IV

1. Речь идет о реформе религиозного культа в Древнем Египте, которую пытался провести в жизнь фараон
XVIII династии Аменофис (Эхнатон, ок. 1377–1358 до н. э.). Вместо древних тотемных богов он ввел культ бога Солнца, Атона, и перенес столицу из Фив во вновь отстроенный город Ахетатон, т. е. город Солнца. После его смерти консервативно настроенные жрецы, против которых и была направлена реформа, постарались стереть память о фараоне-вероотступнике. Что касается гражданской войны, то это явное преувеличение Рассела. В таком консолидированном обществе, как древнеегипетское, о гражданской войне не могло быть и речи
2. Сатурналии – праздник в честь бога земледелия древних римлян Сатурна, который отмечался ежегодно 17 декабря и позднее был передвинут на семь дней, т. е. совпал с днями зимнего солнцестояния. В дни праздника власти устраивали обеды за государственный счет, отпускались на волю рабы. Позднее, в императорскую эпоху, праздник совпадал со встречей Нового года и отмечался разнузданными оргиями, именно отсюда идет такое понимание этого слова.
3. Ессеи составляли своего рода монашеский орден в древней Палестине (II в. до н. э. – I в. н. э.). Будучи евреями, они отрицали культы иудаизма и вместо них ввели свои обычаи: совместные трапезы, посвященные Богу, обряды очищения и др. Они жили в общинах, где не было права личной собственности. Главным центром их обитания был Кумран, где в середине XX в. были найдены новые библейские рукописи. О них писали Филон, Иосиф Флавий и Плиний Младший.
4. Имеется в виду возникший в Древнем Иране в I тыс. до н. э. зороастризм, согласно которому богу-правителю нашего мира Ахурамазде (букв, мудрый бог) противостоит Ахриман (бог зла, царь тьмы). Материя находится во власти Ахримана (бога тьмы).
5. Хотя в 20-е гг. XX в. попытки заработать на чувственности были еще не так заметны, но они все– таки давали о себе знать. Рассел пишет об этом в главе VIII.

Глава V

1. Эдуард Вестермарк (Westermark Е.А., 1862–1939) – финский социолог, антрополог и философ, преподавал в 1890–1906 гг. в Хельсинском университете и в 1907–1930 гг. в Лондонском университете. Известность пришла к нему после выхода в свет книги «История брака» («The History of Human Marriage», 1891), в которой он доказывал, что даже в примитивных обществах брак был моногамным. Главным его трудом является книга «Происхождение и развитие моральных идей» («The Origin and Development of Moral Ideas», 1906–1908).
2. Лекки, Уильям Эдуард (Lecky, 1838–1903) – ирландский историк, известный своими трудами по истории Англии XVIII в. и по истории Ирландии. Цитата, приводимая Расселом, взята из двухтомного труда «История нравов в Европе» (1869).
3. Иеремия Бентам (Bentham Jeremy, 1748–1832) – английский юрист и философ. Согласно Бентаму, основной принцип морали и законности заключается в максиме: «наибольшее счастье для наибольшего числа людей». Бентам пытался рассмотреть принципы и функции законодательства с точки зрения логики и здравого смысла. Оказал большое влияние на проведение административной реформы, на гражданское и уголовное право Великобритании. Считал, что главная цель юриспруденции – добиться соединения законности и справедливости.
4. Очевидно, имеется в виду римский и византийский император Константин Великий (ок. 280–337), при котором христианство стало государственной религией наряду с язычеством. Благодаря стабилизации валюты добился подъема экономики империи.

Глава VI

1. Для стиля Рассела характерны такие короткие, хлесткие фразы. Однако они часто очень далеки от истины. Если под античным миром – как это обычно принято – понимать греко-римскую цивилизацию, то античные историки и юристы оставили нам столько фактов жестокости и поголовного истребления жителей завоеванных городов, что трудно найти человека, хотя бы мало-мальски знакомого с античностью, который считал бы мнение Рассела справедливым.
2. Папа Григорий VII (ок. 1020–1085, папа с 1073) первым из римских первосвященников попытался поставить власть папы выше любой светской власти, начав борьбу с германским императором Генрихом III, в которой сначала одержал верх – так называемое хождение Генриха III в Каноссу, где находился папа, чтобы получить от него прощение, – а затем потерпел поражение и умер в изгнании. Он много сделал для наведения порядка в церковных делах, например, потребовал строго соблюдать обет безбрачия среди священников.
3. Абеляр (1079–1142) – философ-схоласт, стоявший на позициях номинализма, и, следовательно, противник реализма. Приобрел громадную популярность у студентов, изучающих теологию и философию; считал себя, быть может, справедливо – «единственным истинным философом, оставшимся в этом мире».
В возрасте 36 лет Абеляр, будучи каноником Нотр-Дам, полюбил Элоизу, пятнадцатилетнюю племянницу парижского каноника Фулбера. Девушка была не только красива, но и умна – знала, кроме латинского, греческий и древнееврейский. Абеляр, очень красивый и наделенный красноречием мужчина, и Элоиза стали любовниками. Вскоре Элоиза забеременела. Абеляр предлагал ей снять с себя сан, но она воспротивилась этому, так как не хотела, чтобы ученая карьера Абеляра закончилась. Влюбленные бежали из Парижа и тайно обвенчались. Узнав об этом, Фулбер решил отомстить Абеляру. Вместе со своими сообщниками он ворвался в келью, где жил Абеляр, и они оскопили его. Все это было описано Абеляром в его книге «История моих несчастий». Настоятель монастыря в Клюни, в котором Абеляр провел последние несколько лет своей жизни, писал Элоизе, монахине одного из монастырей, что она и Абеляр «соединятся за гробом там, где стихнут голоса и будет мир».
4. Фридрих II Гогенштауфен (1194–1250), сын императора Священной Римской империи германской нации Генриха VI и внук императора Фридриха I. С 1208 г. – король обеих Сицилии, в 1212 г. был избран германским королем и в 1220 г. – императором; в 1228 г. предпринял пятый крестовый поход и в 1229 г. стал королем Иерусалима. Создав на Сицилии государство, в котором царили закон и порядок, он собрал при своем дворе группу интеллектуалов, поэтов и ученых. Фридрих II знал шесть языков, был знаком с математикой, философией и естественными науками; интересовался медициной и архитектурой. В 1224 г. он основал в Неаполе университет и был покровителем знаменитой медицинской школы в Салерно.
5. Йоханн Хойзинга (Huizinga, 1872–1945) – нидерландский историк и культуролог, блестящий эссеист.
6. «Роман о Розе» – литературный памятник XIII в., написанный двумя французскими поэтами: первая часть (4058 стихов) написана Гийомом де Лоррисом, вторая (почти 18000 стихов) – Жаном де Мёном. Первая часть представляет собой аллегорический рассказ, вероятно, отражающий личный опыт автора, в котором в блестящей поэтической форме выражена любовная философия трубадуров. Во второй части поэмы, являющейся продолжением незаконченной первой части, рассказ теряет характер личных переживаний и становится историей, написанной в манере фаблио. Несмотря на большой объем поэма пользовалась огромной популярностью; до наших дней дошло более двухсот ее рукописей.
7. Романтическое движение, или романтизм, – направление в европейской литературе и искусстве конца XVIII – первой половины XIX в. Более широко под романтическим движением можно понимать стиль жизни наиболее ярких представителей этого движения, таких как Байрон, Шелли, Гюго, Эдгар По и др. Романтизм был реакцией против классицизма эпохи Просвещения; в произведениях романтиков появились мистика и иррационализм. Вместе с тем поэтическое мастерство Виктора Гюго, Перси Биши Шелли или великого романтического художника Эжена Делакруа не имеют себе равных.
8. Миссис Малапроп – действующее лицо комедии «Соперники», написанной ирландским драматургом Ричардом Шериданом (1751–1816).

Глава VII

1. Годвин Мери Вулстонкрафт (Godwin, Магу Woll– stonecraft, 1759–1797) – романистка, переводчица и автор социальных трактатов. За год до смерти встретила известного английского публициста Уильяма Годвина (1756–1836), за которого вышла замуж. Брак оказался счастливым, хотя и очень недолгим.
Трактат «Восстановление прав женщин» (1792) был посвящен Талейрану, которого она считала – представьте себе! – сторонником своих идей. Во вступлении к своему труду она писала, что в нем обосновывается и доказывается «простой принцип: если женщина не будет подготовлена своим воспитанием к тому, чтобы стать другом мужчины, то она тем самым помешает прогрессу знания, поскольку истина открыта для всех».
2. Джон Стюарт Милль(Mill, 1806–1873) – английский экономист, философ и общественный и политический деятель. Его отец, Джеймс Милль (1773–1836), был историком и философом и находился в дружбе с Иеремией Бентаном, основателем философии утилитаризма, Джон свое воспитание и образование получил под руководством отца в условиях строгой дисциплины. В три года отец показал ему греческий алфавит и множество слов древнегреческого языка с их английскими эквивалентами. В восемь лет мальчик уже читал книги древнегреческих авторов, в том числе Геродота и Платона, Несколько позже он овладел и латинским языком.
В возрасте 16 лет он поступает на работу в Ост-Индскую компанию, в которой проработал вплоть до ее закрытия в 1858 г., начав с должности клерка и дослужившись до начальника отдела по внешним связям. Одновременно с работой в компании он начинает сотрудничать в различных журналах, выступая со статьями по вопросам политэкономии (с критикой Адама Смита, находясь под большим влиянием Рикардо) и этики.
В 1851 г. он женился на миссис Тейлор, с которой поддерживал дружеские отношения в течение двадцати лет. Эта умная и образованная женщина оказала на него большое влияние: вместе с нею им были обдуманы такие книги, как «Освободе» («On Liberty») и «Подчиненное положение женщин» («Sibjection of Women»). Последняя была написана в 1861 г. в память о жене, умершей в 1858 г., но опубликована лишь в 1869 г.
Джон Стюарт Милль изучал работы социалистов-утопистов и пришел к выводу, что конфликт между трудом и капиталом может быть разрешен увеличением доходов трудящихся. Он также считал, что в будущем, когда в сознании людей произойдут значительные изменения, возможны экономические отношения без права частной собственности.
3. Здесь и далее речь идет о Первой мировой войне (1914–1918).
4. После прихода к власти фашистской партии в течение двадцати лет (1922–1943) в Италии была установлена диктатура под руководством дуче (вождя) Бенито Муссолини (1883–1945). Фашисты, как и нацисты, отрицали традиционную мораль.
5. См. прим. 4 к главе I
6. По-видимому, Бертран Рассел имеет в виду под «свободной моралью» падение нравов во времена Веймарской республики (1919–1933). Нацисты, придя к власти, провозгласили семью священной, но для их главарей нормы морали, выработанные в течение веков, конечно, не существовали.
7. Рассел не мог предвидеть того, что случится в Великобритании и США спустя сорок лет после выхода в свет его книги. Он едва ли мог представить себе, что в этих странах возникнет общество вседозволенности.
8. В центре романа «Элмер Гентри» («Elmer Gantry», 1927) американского писателя Синклера Льюиса (Lewis
Sinclair, 1885–1951), лауреата Нобелевской премии (1930), стоит образ пастора, который отличается от Тартюфа только тем, что Элмер Гентри американец.

Глава VIII

1. Генри Л. Менкен (Mencken, 1880–1956) – американский журналист, писатель и языковед. В 20-е и 30-е гг. XX в. выступал с яркими сатирическими эссе и статьями, обличающими пороки и культурное убожество американского общества.
2. В сентябре 1927 г. Бертран Рассел и его вторая жена Дора открыли школу для детей в возрасте от 2 до 7 лет. Рассел и его жена вместе с другими учителями принимали участие в воспитании детей.
3. В школе обучались его старшин сын Джон (1921-?) и дочь Кэтрин (1923-?).
4. Лорд Кемпбелл (Campbell John, 1779–1861) – юрист и судья королевского суда, с 1859 г. – лорд-канцлер Великобритании. Кто-то сказал о нем, что он прожил восемьдесят с лишним лет и умер, не испытав ни разу расстройства желудка.
5. Роман Рэдклифф Холл (Hall Radcliffe) «Источник одиночества» («The Well of Loneliness») вышел впервые в светв Нью-Йоркев 1928 г. и затем выдержал шесть переизданий в течение четырех лет. Предисловие к нему было написано Хавелоком Эллисом. Роману мисс Холл дал высокую оценку выдающийся английский писатель Арнольд Беннетт. Главная героиня романа Стефания Гордон, единственный ребенок сэра Филиппа и леди Анны, воспитывалась как мальчик, потому что родители страстно хотели, чтобы родился мальчик. Трагическая судьба Стефании Гордой напоминает судьбу фрекен Юлии из одноименной драмы Августа Стриндберга.
6. Рассел имеет в виду слово fuck.
7. Пьеса Бернарда Шоу (1856–1950) «Профессия миссис Уоррон» была написана в 1893 г и запрещена цензурой к постановке в театре. Лишь в январе 1902 г. пьеса была поставлена на частной сцене. Когда спектакль по этой пьесе прошел в 1905 г. в Нью-Йорке, режиссер и актеры были привлечены к суду. Пьеса вошла в сборник пьес, которые Шоу назвал «неприятными». Героиня пьесы миссис Уоррен является содержательницей нескольких публичных домов, хотя принята в обществе как респектабельная дама.
8. Написанная Перси Биши Шелли (1792–1822) в 1819 г. трагедия «Семья Ченчи» («The Cenci») рассказывает о драме, разыгравшейся в семье римского богача в конце XVI в. Героиня пьесы Беатриче Ченчи (1577–1599) представлена Шелли как идеал женской красоты и чистоты, которая была поругана ее отцом. Историки утверждают, что в действительности все обстояло иначе. Об этой драме написано множество стихотворных, драматических и прозаических произведений.
9. Лорд Чемберлен (Lord Chamberlain) – королевский придворный, в ведении которого находится не только бытовая сторона жизни королевской семьи и наблюдение за всеми лицами, так или иначе связанными с ней, но также репертуар всех лондонских театров. В его власти запретить или разрешить пьесу к постановке.

Глава IX

1. Средневековая легенда VIII–IX вв. о любви Изольды, жены корнуоллского короля, и Тристана, племянника ее мужа, кельтского происхождения и принадлежит к так называемому циклу легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Бертран Рассел, по-видимому, имеет в виду оперу Рихарда Вагнера «Тристан и Изольда», в которой тема трагической, романтической любви поднята на большую высоту.
2. Под временем королевы Анны автор имеет в виду первую треть XVIII в., когда в Англии жили и творили выдающиеся деятели английского Просвещения Дефо, Свифт, Аддисон, Стил и Поуп.
3. Чарлз Стюарт Парнелл (Parnell, 1846–1891) – лидер ирландских националистов, член палаты общин, публицист. Выступал с требованием автономии для Ирландии. Его внебрачная связь с миссис О'Ши стада причиной развода с женой. Как известно, Ирландия – католическая страна, и развод для католика почти что преступление. Вероятно, это имел в виду Рассел. Парнеллу не удалось несмотря на большие усилия и поддержку со стороны Гладстона добиться автономии для Ирландии. Только в этом смысле он не оправдал надежд ирландского народа.
4. Олдос Хаксли (Huxley Auldos, 1894–1963) – английский писатель, в 20-е гг. XX в. вышли его романы «Желтый Кром» («Crome Yellow», 1921), «Шутовской хоровод» («Antic Нау», 1923) и «Контрапункт» («Point Counter Point», 1928), в которых в форме интеллектуального романа сатирически представлена английская интеллигенция 20-х гг.

Глава X

1. Маргарет Мид (Mead, 1901–1978) – выдающийся американский антрополог, изучала жизнь, быт и нравы туземцев Океании. В ее книгах были затронуты вопросы отношений между полами, права женщин, воспитание детей, расовые отношения, контроль над рождаемостью, распространение наркотиков, продовольственные ресурсы, загрязнение окружающей среды и ядерная, опасность.
2. Мунго Парк (Park Mtingo, 1771–1806?) – шотландский исследователь Африки, издал книгу «Путешествие во Внутреннюю Африку» (1799), которую, очевидно, читал Рассел в юности. Погиб во время исследования верховьев реки Нигер.
3. Имеется в виду знаменитый афоризм Вольтера: «Если бы Бога не было, его следовало бы выдумать».
4. Стихи Шелли намеренно оставлены в тексте без перевода, так как никакой рифмованный перевод не в состоянии передать всю красоту и глубокий смысл этого стихотворения. Даем его перевод белым стихом.

Нет, никогда я не был членом секты,
Что учит, каждый пусть выберет себе
Подругу или друга из толпы, а всех других.
И мудрых и прекрасных, предаст холодному забвенью.
Мы повинуемся послушно морали современной,
Избитой дороге для рабов усталых она подобна,
И по широкой дороге мира бредем домой
С прикованным к ноге приятелем, наверное, врагом ревнивым.
Так совершаем мы скучнейший, долгий-долгий путь.
Глава XI

1. См. прим. 2 к гл. V.
2. Даем перевод:

Опять идя по улице полночной,
Я слышу где-то ругань блудницы молодой.
О как та брань слезу младенца отравляет
И поражает, как чума, счастливый брак.
3. См. прим. 3 к гл. II.

Глава XII

1. В период 1919–1933 гг. в США были запрещены производство, продажа и транспортировка спиртных напитков. Была внесена соответствующая поправка в конституцию США. Первоначально запрет носил временный характер и был введен лишь для военнослужащих в связи с вступлением США в войну в 1917 г.
2. См. прим. 7 к гл. VII.
3. См. прим. 4 к гл. II.
4. A tergo (лат.) – сзади.

Глава XIII

1. Безусловная власть отца в семье совмещалась с коллективной работой всех членов семьи на общее благо. Едва ли верно утверждение Рассела, что королевская власть связана с отцовской, поскольку первая ведет свое происхождение от союза воинов, объединившихся для защиты племени или для нападения на другие племена.
2. Основатель буддизма Сиддхартха Гаутама (560–480 до н. э.) происходил из варны кшатриев, т. е. варны воинов, во главе которой стояли раджи (принцы по Бертрану Расселу). Однако буддизм подчинил своему влиянию все слои древнеиндийского общества, не исключая и в высшую варну брахманов. Причины возникновения буддизма надо искать в кризисе общества того времени, в крушении его нравственных основ. Будда дал обществу новую мораль. Буддизм не затрагивал семейные отношения. Каждая семья жила по законам и обычаям касты, к которой она принадлежала,
3. Сесил Хью (Cecil Lord Hugh, 1869-?) – английский государственный деятель, во время Первой мировой войны был одним из немногих политиков, кто выступал в защиту противников войны, отказывавшихся принимать в ней участие по убеждению, так называемых conscientious objectors.
4. Под фабричным законом надо понимать законы о труде, регулирующие права и обязанности работающих по найму и хозяев предприятий. В Великобритании эти законы принимались парламентом начиная с 1833 г. Наиболее расширенный закон был принят парламентом в 1878 г. Он запрещал всякое применение детского труда на предприятиях. Ранее прием детей на работу ограничивался возрастом десять лет.
5. Уолтер Риверс (Rivers W.H.R. 1864–1922) – английский антрополог и специалист в области медицинской психологии, преподавал в Кембриджском университете. Рассел имеет в виду его книгу «Чувство родства и социальная организация» («Kinship and Social Organization», 1914)
6. Френсис Гальтон (Galton sir Francis, 1822–1911) – английский ученый, занимавшийся широким кругом вопросов: география (путешествие в Южную Африку), мете– реология, теория наследственности. Первым ввел термин евгеника. Был членом Королевского общества, почетным доктором Оксфордского и Кембриджского университетов.
7. Сэмюел Батлер (Butler Samuel, 1835–1902) – английский писатель, автор классического романа «Путь всякой плоти» («The Way of Аll Flesh»), опубликованного посмертно в 1903 г. Известен также статьями и книгами по самым разным вопросам. Ярый противник Дарвина, но отнюдь не по той причине, которую указывает Рассел, Батлер иначе, чем Дарвин, понимал эволюцию и не принимал принцип «выживания сильнейшего». У него было не меньше сторонников, чем у Дарвина. Один из них – Бернард Шоу.
8. Пьеса Бернарда Шоу «Назад к Мафусаилу» (1920) представляет собой утопию, которая, если бы она осуществилась, по мнению автора, могла бы решить все проблемы, мучающие человечество. Шоу считает, все наши беды происходят от того, что у нас очень короткий период жизни. В пьесе, которая должна идти в театре в течение двух вечеров, рассматривается далекое будущее человечества, когда люди будут жить столько, сколько жил библейский Мафусаил, т. е. 969 лет. Шоу доказывал в своей пьесе, что тогда не будет ни войн, ни революций. Свою пьесу он послал с дарственной надписью Ленину.

Глава XIV

1. Гомер Лейн (Homer Lane). К сожалению, не удалось найти никаких сведений об этом человеке.
2. См. прим, 2 к гл. I.

Глава XV

1. Христианская наука (christian science), основанная миссис Мери Бейкер-Эдди (Mrs Baker Eddy, Mary, 1821–1910), – секта, в учении которой совмещаются теософия и христианство. В 1875 г миссис Бейкер-Эдди опубликовала книгу «Наука и здоровье, или Ключ к Священному Писанию». В ней она утверждала, что поскольку природа человека является духовной, то здоровье достигается с помощью истинного знания Бога, т. е. Христа, – отсюда и происходит название секты. Начиная с 1867 г. она выступала в качестве целительницы. В 1879 г. в Бостоне, который до сих пор является центром христианской науки, была открыта церковь Христа-ученого (scientist), пастором которой стала сама миссис Бейкер-Эдди. Постепенно секта стала приобретать сторонников в США и Великобритании, а затем и в Европе, хотя случаи смерти после вмешательства «целителей» приводили иногда к судебным разбирательствам. В Бостоне издается газета «Крисчен сайенс монитор» – орган христианской науки, пользующийся большим влиянием. В нашей печати на нее иногда ссылаются. Секта была запрещена в ГДР.
2. В книге «Образование и общественная система» («Education and the Social Order», 1932) Рассел в главе «Образование при коммунизме» остановился на положении, сложившемся в связи с образованием в Советской России. Отметив, с его точки зрения, положительные стороны (всеобуч, совместное обучение мальчиков и девочек, трудовое воспитание, физкультура), он в то же время подчеркнул догматический характер идеологии, проводником которой стала школа, и намеренное упрощение при решении сложных мировоззренческих проблем, что приводит к верхоглядству и, по существу, к невежеству.
3. Восточный округ Лондона, населенный в основном бедняками. Здесь в начале XX в. проживало около 200 тысяч человек.
4. В автобиографическом романе «Дэвид Копперфильд» (1850) Чарлз Диккенс рассказывает, как мальчик Дэвид работал на фабрике по производству ваксы.
5. Рассел понимает патриотизм односторонне, хотя он всегда гордился тем, что принадлежал к цвету английской нации.

Глава XVI

1. В Библии (Второзаконие 24, ст. 1–4) говорится, что муж, желающий развестись с женой, дает ей записку (обычно в форме: «Она больше не моя жена, и я ей не муж»), и та покидает его дом. Причиной развода могла быть супружеская измена, но гораздо чаще таковой являлось отсутствие в браке детей. Разведенная жена могла вернуться обратно к мужу, если она не вышла опять замуж. Если мужчина женился на совращенной им девушке, то он уже не имел права развестись с ней. Если мужчина женился на своей рабыне и затем брал в дом вторую жену, то развод с первой женой был запрещен.
2. Не удалось установить, что имел в виду автор. Во всяком случае, это не относится к знаменитому полководцу (у нас известному как Мальбрук) XVIII в. и его жене.
3. Джон Мильтон (Milton, 1608–1674) – великий английский поэт, автор поэмы «Потерянный рай», получил образование в Кембриджском университете. На тридцать пятом году жизни он неожиданно для своих родственников женился на шестнадцатилетней девушке Мери Пауэлл. Через два месяца она покинула мужа и уехала из Лондона в Оксфорд, где жил ее отец. Причина ее ухода не только в несходстве характеров и привычек (Мильтон любил уединение и ученые занятия; он блестяще знал древнегреческий, латынь, итальянский, французский языки), но и в том, что Мильтон был убежденным сторонником пуритан и ярым противником англиканской церквии короля, тогда как семья его молоденькой жены принадлежала к партии роялистов. Все, что произошло с ним, побудило его написать памфлет «Доктрина и учение о разводе, имеющие целью благо обоих полов и освобождение от уз канонического права и других ошибок», вышедший в свет в августе 1643 г. без имени автора.
Интересно, что через три года Мери вернулась к мужу – все эти годы шла гражданская война – и родила ему четырех детей. Ее дальнейшая жизнь с Мильтоном была счастливой.
4. Имеется в виду революция 1911 г., в результате которой в Китае была свергнута ненавистная маньчжурская династия Цин и образовано демократическое правительство.
5. В 1920 г. Рассел и его вторая жена Дора совершили путешествие в Китай. Возможно, о примере Конфуция Рассел узнал от китайских университетских ученых.
6. A.M. Горький и М Ф. Андреева приехали в Соединенные Штаты но приглашению Генри Уилшира (1861–1927), американского миллионера, сочувствовавшего социалистам и левым. Они остановились в отеле «Бельклер» в апартаментах Уилшера и проживали здесь с 10 по 14 апреля 1906 г.
Уже в первом интервью, данном журналистам, встретившим его на борту парохода «Кайзер Вильгельм», Горький резко отозвался о политике царского правительства и о Государственной думе и заявил, что революция в России будет продолжаться. Горькому был оказан восторженный прием, который, как писал и газеты, превосходил прием, оказанный по приезде в Америку Кошуту и Гарибальди. На торжественном обеде в его честь присутствовали Марк Твен и Герберт Уэллс.
14 апреля в нью-йоркской газете «Уорлд» («World») появилась статья, в которой говорилось, что в США прибыл русский писатель-анархист с чужой женой, бросив законную жену с двумя детьми. В газете была напечатана фотография Е.П. Пешковой с Максимом и Катей, сыном и дочерью Горького. Это стало началом травли писателя в печати. Ему и М.Ф. Андреевой пришлось покинуть отель. Поскольку ни в одном отеле Нью-Йорка они не могли остановиться, их положение становилось отчаянным. Но нашлись хорошие люди, супруги Мартин, в загородном доме которых Горький и Андреева прожили более полугода.
Как стало известно, все материалы для травли Горького и его гражданской жены М.Ф. Андреевой предоставила царская охранка, агент которой сопровождал их на пароходе. Когда позднее директор агентства «Ассошиейтед пресс» приехал в Россию, то за оказанные услуги он получил орден из рук Николая II. Так что ни одно пуританское благочестие было причиной травли писателя. Как – всегда, в таких делах за всей этой газетной шумихой скрывался политический интерес.
7. Уолтер Липпман (1889–1974) – американский журналист. В 1914 г. работал в либеральном еженедельнике «Нью-Рипаблик». Его статьи обратили на себя внимание президента Вудро Вильсона. В течение более тридцати лет был автором передовиц в газете «Нью-Йорк геральд трибюн». Благодаря своим статьям приобрел большую популярность в Америке. Был убежденным противником социализма.

Глава XVII

1. Название духоборы было дано иерархами православной церкви членам секты, которые, по их мнению, боролись против Духа Святого. Они приняли это название, но только в совершенно ином смысле: они борются за и вместе с Духом Святым. Впоследствии они стали называть себя христианами всеобщего братства. Секта духоборов появилась в середине XVIII в. и к началу XIX в. стала довольно многочисленной к неудовольствию церкви и правительства. Духоборы считают, что Дух Божий живет в душе каждого человека и управляет всеми его действиями, что Христос был человеком во плоти и его учение и страдания являются руководством и примером для каждого из нас. Внешняя церковная обрядность не имеет для них никакого значения, поскольку, как они считают, церковь там, где собрались двое или трое верующих. Между духоборами и квакерами существует большое сходство.
Первоначально духоборы поселились на юге Украины, в Таврии, но при НиколаеI они из-за своего отказа от службы в армии и еретических воззрений были выселены на Кавказ, в область, граничащую с Турцией. Здесь они своим упорным трудом – постоянно борясь с набегами диких племен – создали цветущий край и стали в конце концов жить в мире с горцами. В царствование Александра III от них вновь потребовали подчиниться закону о всеобщей воинской обязанности, кроме того, царские чиновники давно зарились на накопленные ими богатства. Начались гонения, и большая группа была выселена в Архангельскую губернию. Затем четыре тысячи человек были насильно разбросаны по различным деревням Закавказья. В результате более тысячи человек умерли от голода и болезней. С воцарением Николая II в область, где проживала большая часть духоборов, были введены казачьи части. Начались грабежи и порка мужчин и женщин.
Когда об этом стало известно Л.Н. Толстому, то он принял самое горячее участие в их судьбе. Он начал хлопотать перед правительством о переезде духоборов за границу и отдал на их нужды весь гонорар за роман «Воскресение». Духоборам помогали также квакеры и другие лица в Великобритании, Канаде и США. В начале 1901 г. в Канаде в провинциях Ассинобия и Саскачеван проживало 7500 духоборов. В апреле того же года министр юстиции Канады заявил в палате общин, что «духоборы не совершили ни одного акта правонарушения и являются хорошими гражданами, которые сделают процветающими области, в которых они теперь проживают». Тем, кто побывал в Канаде в гостях у духоборов, это очень хорошо известно. Непонятно, откуда взял Рассел информацию о детоубийстве. Такой поступок не совместим с высокими моральными и духовными принципами духоборов.
2. Томас Роберт Мальтус (Malthus, 1766–1834) – английский экономист и священник. Окончил Кембриджский университет. В 1798 г. опубликовал «Эссе о принципе населения и о том, как он воздействует на будущее улучшение общества, вместе с заметками, касающимися воззрении мистера Годвина, месье Кондорсе и других писателей». Работа вызвала широкий интерес и большую дискуссию, выдержала десятки переизданий. Интересно, что термин «борьба за существование» заимствован Дарвином из этой работы.
3. Начиная с последней трети XIX в. голодные годы в России периодически повторялись. Голод 1891–1892 гг. охватил десятки губерний. На помощь голодающим крестьянам пришла интеллигенция с добровольными пожертвованиями, с открытием бесплатных столовых для крестьян. В организации помощи голодающим приняли участие Л.Н. Толстой, В.Г. Короленко и другие видные представители интеллигенции. Во время сильной засухи летом 1921 г. миллионы крестьян в районе Поволжья оказались без хлеба и начали умирать от недоедания. Интеллигенция вновь была готова помочь крестьянам, но она сама вела во время революции и гражданской войны полуголодное существование. Видные представители интеллигенции обратились за помощью к Западу, и представители западной интеллигенции сумели убедить свои правительства помочь голодающему населению России. Большевистское правительство осталось глухо к просьбам о помощи. Более того, члены Комитета помощи голодающим были арестованы, а затем высланы за границу.
4. Согласно принятому в 1870 г. парламентом Великобритании закону об образовании, для детей были открыты муниципальные начальные школы, находящиеся на бюджете и под контролем государства (проводились периодические инспекции школ, чтобы выявить условия и степень квалификации обучения). Вместе с тем закон давал желающим право посещать частные школы.
5. Чарлз Брэдлоу (Bradlaugh, 1833–1891) – английский политический деятель, член палаты общин с 1886 г. С 12 лет начал работать посыльным в адвокатской конторе. Систематически занимаясь самообразованием, примкнул к гак называемым свободомыслящим, затем открыто заявил о своих атеистических взглядах и стал пропагандировать атеизм. Начиная с 1860 г, издавал газету «Нэшнл-реформер» («National Reformer»), которая была привлечена в 1868–1869 гг. к суду по обвинению в святотатстве. Знаменитая миссис Анни Беззант, впоследствии теософка и ученица Блаватской, начав писать для его газеты, стала затем ее соиздателем. В 1876 г. она и Брэдлоу переиздали памфлет американского автора «Плоды философии» и были привлечены к суду по обвинению в распространении неприличных физиологических подробностей (памфлет был посвящен росту численности населения). Суд приговорил их к большому штрафу и тюремному заключению. Решение суда вызвало возмущение общественности и в конце концов было пересмотрено. Большой ораторский дар и бескомпромиссная преданность интересам общества снискали Брэдлоу популярность как среди радикалов, так и среди консерваторов.

Глава XVIII

1. См. прим. 6 к гл. XIII.
2. Нормальному распределению подчиняются распределения вероятностей любых случайных величин и случайных процессов. Площадь, заключенная под кривой нормального распределения, всегда равна единице. Термин «нормальное распределение» был введен английским математиком К. Пирсоном (К. Pearson).
3. Рассел намекает на то, что первые два были гомосексуалистами, а два последние – эпилептиками.
4. Кайзер Вильгельм II (1859–1941, кайзер в 1888–1918) проводил агрессивную политику, приведшую в конце концов к Первой мировой войне. Свергнут с престола в результате Ноябрьской революции 1918 г.

Глава XIX

1. Манихейская доктрина – распространившееся в III–V вв. гностическое учение, в котором видны заимствования из зороастризма, буддизма и христианства. Его главной особенностью был дуализм света и тьмы, духа и тела. Оно учило, что спасение души индивида возможно лишь тогда, когда он будет способен увидеть свет, заключенный во тьме его души. Учение получило название по имени персидского проповедника Мани (Манихей, ок. 215 – казнен в 277).
2. См. прим. 1 к гл. X.

Глава XX

1. Св. Антоний (ок. 250 – ок. 350) – основатель монашеских обителей в Египте, отец христианского монашества. Рассел, очевидно, имеет в виду мистическую драму Гюстава Флобера «Искушение св. Антония». В жизнеописании св. Антония, написанном спустя сто лет после его смерти, не приводится ничего подобного фантастическому вымыслу Флобера.
2. Папа Юлий (1443–1513) после того как был избран римским первосвященником в 1503 г., начал проводить умеренную политику церковных реформ. Был покровителем искусства, привлек в Рим Рафаэля и Микеланджело. Из-за крутого характера последнего у него были ссоры с папой, но о тюремном заключении Микеланджело ничего не говорится в авторитетном сочинении его современника Вазари «Жизнеописания знаменитых художников, скульпторов и зодчих».
3. per diem… per noctem (лат.) – днем… ночью.
4. Знаменитый афоризм Френсиса Бэкона «knowledge is power» не означает «знание есть сила», но только то, что обладание определенным знанием или знаниями (как теперь говорят, «информацией») дает человеку или группе людей власть, т. е. возможность манипулировать настроениями и убеждениями масс.
5. Фридрих II Великий (1712–1786) – прусский король с 1740 г. Задолго до возникновения евгеники начал проводить эксперименты по улучшению породы людей. Он обожал смотреть на рослых, сильных солдат, заставляя их жениться на рослых, сильных женщинах. Так что шутка Рассела, в принципе, могла оказаться правдой.
6. Ричард Кобден (Cobden, 1804–1865) – английский промышленник, член парламента, основал в 1838 г. вместе с Джоном Брайтом (Bright, 1811–1889), английским промышленником и либералом, так называемую Антикорн-лигу – союз противников запрета импорта зерна в Великобританию.