Бердяев Николай
   
Еврейский вопрос, как вопрос христианский
  
  
   
    
Н. А. Бердяев 
    
Еврейский вопрос, как вопрос христианский 
   
   
Когда я читал сборник «Россия и евреи», я остро чувствовал глубокий трагизм самосознания русских евреев, которые любят Россию, не любят русской революции и хотят быть русскими патриотами. Я во многом не согласен с мыслями этого сборника, но уважаю усилие объединенной в нем группы утвердить свое достоинство русских евреев вне использования революции в интересах еврейства. Это наводит на мысль о глубоком, быть может, безнадежном трагизме еврейского вопроса. Антисемитические настроения среди русских, и в России, и за границей, нарастают стихийно и принимают формы свойственной русским исcтупленности. Может наступить час, когда этот антисемитизм выразится в диких и кровавых насилиях, когда несчастные русские люди, раздавленные и униженные революцией, жестоко отомстят за свои страдания и унижения евреям, возложив на них целиком ответственность за свои бедствия. Уже и враги евреев, и друзья евреев, и сами евреи говорят, что падение большевизма будет сопровождаться ужасным и неслыханным избиением евреев. Что русские евреи попали в тиски между большевизмом и погромом, это должно тревожить и волновать прежде всего самих евреев. Такое положение вызывает протест с точки зрения гуманной, либеральной, демократической и с точки зрения «прогресса» человечества и судьбы цивилизации. Но есть еще одна точка зрения, на которую редко становятся и которая представляется мне самой существенной и основоположной в обсуждении этого трагического вопроса, — точка зрения христианская. Еврейский вопрос есть также христианский вопрос, внутренний вопрос христианского сознания. Не слышно голоса об этом вопросе, вызывающем страсти и чреватом катастрофами изнутри христианского мира, голоса христианской совести. Только две точки зрения на еврейский вопрос оказались широко распространенными — или погромно-антисемитическая, или гуманно-либерально-демократическая. Ведь те, от кого с ужасом ждут евреи погрома в час ликвидации большевизма, в финале революции, считаются православными христианами. И очень многие евреи видят для себя угрозу и опасность в русском христианстве, в росте православного движения. Можем ли мы, русские христиане, спокойно и равнодушно выносить такое положение? Не должен ли раздаться и наш голос, как голос христианской совести? Двенадцать лет тому назад я написал в «Русской мысли» статью под заглавием «Национализм и антисемитизм перед судом христианского сознания». Там сделал я попытку говорить о еврейском вопросе по существу, как внутреннем христианском вопросе. Тогда же я почувствовал, как трудно по существу, не тактически обсуждать этот вопрос. В России никогда не было нравственной свободы мысли в обсуждении еврейского вопроса. Раньше не было потому, что среди советских комиссаров оказалось слишком много евреев и слишком большая роль их вызывает опасность бурной и жестокой реакции. Тогда были погромщики, и теперь они есть. Но хочется хоть когда-нибудь сказать правду по существу. Вокруг еврейского вопроса образовалась очень болезненная атмосфера мнительности и подозрительности. Одни повсюду видят «жидомасонский заговор». Другие повсюду видят антисемитизм. Свобода мысли и свобода совести совершенно задавлены в этой атмосфере взаимной ненависти и вражды. Евреи и иные защитники евреев мнительны и подозрительны до того, что если вы христианин и православный по убеждению, если вы не видите в демократии перла создания и не сторонник революции, то уже поэтому предполагают в вас тайного антисемита. Это есть такое же извращение и такой же террор, как и видеть в евреях источник всех зол и бедствий. Должна быть, наконец, провозглашена декларация прав такого же свободного обсуждения еврейского вопроса, как и всякого другого вопроса. Не должно лежать никакого специфического одиума на тех, которые свободно высказывают те или иные мысли по этому вопросу. Это — условие обсуждения еврейского вопроса, основное условие самой возможности защиты евреев со стороны христиан. 
   
Можно установить четыре типа антисемитизма: бытовой, политический, расовый и религиозный. Рассмотрим все эти типы с точки зрения христианского сознания. Самый распространенный тип антисемитизма есть тип бытовой. Он не нуждается в сознательном идеологическом обосновании, он стихиен и опирается на непосредственный инстинкт. Слово «жид» родилось в его недрах. Инстинктивная, непосредственная антипатия и отталкивание от еврея так же неопровержимы, как и всякий вкус, всякая симпатия или антипатия. Это не есть дело «направления» или миросозерцания. Я знал очень «левых», демократически и революционно настроенных людей, которые были бытовыми антисемитами. Есть бытовые антисемиты и среди коммунистов. Как и, наоборот, среди «правых» есть люди, которые очень хорошо относятся к евреям. Одно только можно сказать: не христианское дело культивировать в себе антипатию или ненависть к целому народу. Это есть нездоровая душевная настроенность и направленность. Питать отвращение к евреям, как питать отвращение к немцам, или полякам, или армянам, есть вообще недолжное отношение к людям. Христианским сознанием никак нельзя оправдать бытового антисемитизма, как нельзя оправдать никакой ненависти и никакого отвращения, кроме ненависти и отвращения к самому злу. Русские бывают бытовыми антисемитами совсем не потому, что они чувствуют себя очень христианами, и во всяком случае не потому, что чувствуют себя хорошими христианами. В чувстве ненависти нужно каяться на исповеди. 
   
Политический антисемитизм основан обычно на соревновании и конкуренции, на борьбе за преобладание и властью над жизнью. Эти начала ничего общего не имеют с христианством. Политический антисемитизм явно принадлежит царству кесаря, и страсти его принадлежат миру сему, а не царству Христову. В этой сфере и антисемиты стоят на той же почве, на которой стоят и евреи, движутся теми же мотивами и интересами. На почве политического антисемитизма нельзя еврейской идее противопоставить христианскую. Ограничение евреев в политических правах есть обыкновенная мирская борьба за преобладание и власть. Политический антисемитизм имеет обыкновенно экономический базис и является формой борьбы против экономического преобладания евреев. Часто он хочет защищать экономически более слабых. Глубины еврейского вопроса эта форма антисемитизма не затрагивает. 
   
Глубже уже расовый антисемитизм. Он имеет свою идеологию. Это целое идейное течение. Идеологами расового антисемитизма являются по преимуществу немцы. Германское сознание любит противополагать арийскую и семитическую расу и видеть в германцах носителей чисто арийского духа. Очень талантливым представителем расового антисемитизма является Чемберлен. В немецкой духовной культуре очень глубоко заложено это арийско-антисемитическое течение. Этот антисемитизм был у Фихте, у Вагнера, у многих великих немцев. Идеология расового антисемитизма не хочет принять еврейский дух в недра арийской культуры, признает еврейство расой абсолютно чужой, враждебной и низшей. Может ли христианин быть расовым антисемитом? Расовый антисемитизм, доведенный до конца, превращается во вражду к христианству, он принужден признать христианство семитической прививкой к арийской культуре и обратиться к истокам чисто арийской религиозности, к Индии. Христианин не может исповедовать расового антисемитизма, так как не может забыть, что Сын Божий по человечеству был евреем, что еврейкой была Божья Матерь, что пророки и апостолы были евреями и евреями были многие первохристиане-мученики. Раса, которая была колыбелью нашей религии, не может быть объявлена низшей и враждебной расой. Попытки Чемберлена признать Христа не евреем по крови совсем не приемлемы для христианского сознания. А с научной точки зрения эти опыты легкомысленны. Христиане принуждены верить, что еврейский народ есть избранный народ Божий. С этим связаны для нас глубина и трагизм еврейского вопроса. Это подводит нас к типу антисемитизма религиозного. 
   
Христианство, в глубинном смысле, есть религиозный антисемитизм или, точнее, антиудаизм. Так же, как совершенно недопустима для христианского сознания и совершенно чужда религии любви бытовая или политическая ненависть к евреям, так же религиозный антиудаизм входит в христианскую веру как ее составная часть. Христианский антиудаизм и есть обратная сторона веры в богоизбранность еврейского народа. Вульгарный антисемитизм, дышащий духом ненависти и насилия, не может сделать никакого употребления из этого религиозного антиудаизма, он не стоит на уровне понимания еврейского вопроса как вопроса религиозного. Если бы антисемиты хоть на одно мгновение способны были понять тайну религиозной судьбы еврейского народа, то весь их антисемитизм исчез бы, как порождение ничтожных и своекорыстных чувств. Ибо тайна религиозной судьбы еврейского народа есть тайна всемирной истории. Она скрыта в действенности мессианских упований еврейского народа, в двоении образа Мессии, в смятении ожиданий царства не от мира сего и царства от мира сего. Царство мира сего есть еврейская хилиастическая идея, во имя которой был отвергнут Христос с его религией креста и распятия. Но верны ли антисемиты всех стран распятой правде и царству не от мира сего, во имя ли царства Христова ненавидят они еврейство и готовы его распинать? Это и есть еврейский вопрос. Антисемиты не менее, чем евреи, преданы еврейской мессианской идее, хотят могущества, власти, успеха, блаженства на земле без распятия и искупления, и они более привыкли царствовать, чем евреи. Антихристианская иудаистическая идея царства и блаженства в этом мире, не искупленном от греха, свойственна не только евреям, ею не менее одержимы и чистые арийцы, и не все евреи по крови служат этой идее, ибо и перед ними открыт путь в царство Божие. Для христианского сознания нет эллина и иудея, есть лишь противоборство идей и верований, а не рас и национальностей. Еврейский дух сыграл огромную роль в создании капитализма и социализма, двух форм исключительной прикованности современного человека к «миру сему». Первый из Ротшильдов и К. Маркс одинаково евреи (это не мешало Марксу быть антисемитом и утверждать, что евреи являются носителями капиталистического духа эксплуатации). Но ведь и арийцы всех национальностей, принадлежащие к миру христианскому, этим духом соблазнены не менее евреев и восстают против евреев из чувства конкуренции. С другой стороны, и еврейство продолжает выдвигать немало отрешенных идеалистов. Для того, чтобы иметь религиозное право говорить против преобладания еврейского духа, нужно самому иметь другой дух. Этот другой дух, дух христианской отрешенности трудно найти у большей части антисемитов. Они хотят быть безраздельными господами жизни и хотят устранить евреев, как слишком даровитых конкурентов в этом деле. Люди такой духовной направленности не могут быть носителями христианской идеи, противоположной идее иудаистической. Их антисемитизм определяется своекорыстными политическими и бытовыми мотивами, борьбой за интересы и преобладание в жизни. Это имеет ту же природу, что и борьба классов. Христиане-антисемиты обыкновенно бывают хуже евреев, ибо, как указывал уже Вл. Соловьев, евреи относятся к христианам согласно своим верованиям и убеждениям и не обязаны относиться по-христиански, христиане же относятся к евреям не по-христиански и изменяют заветам своей веры. Тот, кто имеет смелость утверждать, что его антисемитизм имеет христианский источник, обязан по-христиански относиться к евреям, обязан осуществлять свое христианство на деле. Имеет духовное право на христианский антисемитизм лишь тот, кто будет любить, а не ненавидеть евреев, будет противиться еврейскому духу силой своего христианского духа. Таков парадокс еврейского вопроса, как вопроса христианского. 
   
Отношение к еврейству есть испытание силы христианского духа. Это испытание в высшей степени выпало на долю русского народа. И с горечью нужно осознать, что русский народ его очень плохо выдерживает. Напрасно думают наши антисемиты, что испытание это заключается лишь в том, чтобы не поддаться антихристианской ненависти к евреям и не стать на путь борьбы злобой и насилием. Не случайно русский народ исторически оказался связанным с народом еврейским и принужден дать приют богоизбранному народу, претерпевающему кару за неузнание рожденного в его недрах Спасителя. Еврейский вопрос есть вопрос христианского призвания русского народа. Между этими народами есть какое-то сходство в мессианском сознании. И не случайно предельный коммунизм оказался по преимуществу русско-еврейской идеей, русско-еврейской антихристианской верой. В русской духовной стихии и русском христианстве сильны были элементы иудаистически-хилиастические, национально-мессианские. Эксперимент осуществления «земного рая», царства абсолютной справедливости на земле русские должны были проделать вместе с евреями. И если русский народ в час преодоления кошмара и ада коммунизма совершит кровавый еврейский погром, то это будет значить, что русский народ не излечился духовно, не освободился от терзавших его демонов. Для нас, русских христиан, это очень ответственный и страшный вопрос. И те из нас, в ком не погасла христианская совесть и христианское сознание, должны будут защищать евреев от грозящих им насилий и мести. Еврейский вопрос, как наш внутренний христианский вопрос, есть вопрос о том, хочет ли русский народ быть христианским народом и по-христиански относиться к жизни. Нас должна беспокоить не только физическая судьба евреев, но прежде всего духовная судьба самого русского народа, как народа христианского. Погромный антисемитизм есть гибель души русских, вторичная измена христианству после погромного большевизма. Христианство несовместимо с культом злобы и ненависти. Наша эпоха задыхается от злобы, потому что она изменила христианству. Мы, русские, если мы еще христиане, должны прежде всего осознать собственную вину и каяться в собственных грехах, а не исключительно винить во всем других и прежде всего евреев. Не христианское занятие злобно и мстительно повсюду искать виновников. Погромный антисемитизм есть проявление слабости русского характера, неспособности мужественно отстаивать свои идеи и свой дух. Нет ничего унизительнее, чем эти озлобленные жалобы на то, что евреи повсюду начинают играть слишком большую роль в современной культуре. Роль евреев действительно непропорционально велика. Но что же делать? Смешно претендовать на то, что еврей Эйнштейн открыл закон относительности. Если мы, русские, немцы, французы, англичане, хотим играть большую роль, то будем проявлять больше духовной силы, больше дарований, больше верности своей идее и своей вере, больше активности. Другого достойного пути нет. Мы еще претендуем на то, что у евреев есть большая сплоченность, солидарность, готовность помогать друг другу. Так как мы сами очень мало склонны к сплоченности и солидарности и всегда готовы поедать друг друга, то остается злобствовать и бессильно завидовать. Все это наводит на мысль о наших русских грехах. Мы сами виноваты в нашей несчастливой судьбе, не евреи, даже не большевики, а прежде всего мы сами, каждый из нас. С этого сознания должно начаться возрождение. Мы исторически живем в дни великого поста. В такое время не рекомендуется злобствовать и ненавидеть. С религиозно-христианской точки зрения объективно неразрешим еврейский вопрос, он остается трагическим до конца времен. Замечательный католический писатель Леон Блуа очень остро выразил трагедию христианства и еврейства. Христос сойдет с креста, когда в него поверят евреи, евреи же поверят в него лишь после того, как он сойдет с креста. Но субъективно еврейский вопрос решается в любое время как обязанность по-христиански относиться к евреям. Вл. Соловьев напомнил христианам об их обязанности. Его предсмертная молитва о еврейском народе есть глубоко волнующий факт, который мы должны помнить. Мы можем ненавидеть ложную идею, но нам абсолютно запрещана ненависть к людям и народам. Если бы даже оказалось, что «протоколы сионских мудрецов» подлинны и изобличают роль еврейства в мире (я лично абсолютно убежден в подложности этих протоколов — фальсификацию должен почувствовать всякий непредубежденный человек), то и в этом случае не уменьшилась наша обязанность по-христиански относиться к евреям. 
   
Христианское решение еврейского вопроса не зависит от того или иного еврейского решения христианского и общечеловеческого вопроса. Пусть несчастная и страдальческая судьба еврейского народа в истории есть искупление религиозной вины богоизбранного народа, его напряженной воли к царству Божьему на земле без сознательного принятия Голгофы. Но не дело нас, христиан, увеличивать еврейскому народу тяжесть его исторического креста. Наша обязанность нести свой крест и облегчать его ношу другим.