1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 

  
   
    
Фридрих Шиллер
    
МАРИЯ СТЮАРТ
    
Трагедия
   
   
    
Перевод с немецкого Н. Вильмонт
    
Примечания: Н. Славятинский
   
   
    
     
Действующие лица
    
    
Елизавета, королева Английская.
    
Мария Стюарт, королева Шотландская, в английском заточении.
    
Роберт Дидли, граф Лейстер.
    
Джордж Толбот, граф Шрусбери.
    
Вильям Сесиль, барон Берли, великий лорд-казнохранитель.
    
Граф Кент.
    
Вильям Дэвисон, государственный секретарь.
    
Эмьяс Полет, страж Марии.
    
Мортимер, его племянник.
    
Граф Обепин, французский посол.
    
Граф Бельевр, чрезвычайный посланник Франции.
    
О’Келли, друг Мортимера.
    
Дреджен Друри, второй страж Марии.
    
Мельвиль, ее дворецкий.
    
Бергоэн, ее лекарь.
    
Анна Кеннеди, ее кормилица.
    
Маргарита Кэрл, ее камеристка.
    
Шериф графства.
    
Офицер королевской стражи.
    
Французские и английские кавалеры.
    
Стража.
    
Придворные королевы Английской.
    
Слуги и служанки королевы Шотландской.
   
   
    
     
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
    
    
     
Замок Фотрингей. Комната.
    
    
     
      
Явление первое
     
     
Анна Кеннеди, кормилица королевы Шотландской, в жарком споре с Полетом, который хочет взломать шкаф. Дреджен Друри, его помощник, с отмычкой в руках.
     
     
Кеннеди
     
      
       
Что это, сэр? Нет наглости предела!
       
Назад! От шкафа прочь!
      
     
     
Полет
     
      
       
А где хранилось
       
Запястье это, брошенное с башни?
       
Вы подкупить надеялись, конечно,
       
Садовника. Проклятье бабьим козням!
       
Все будто обыскал, все перешарил,
       
Ан новые сокровища всплывают!
      
     
     
(Возится у шкафа.)
     
      
       
Перетряхнем все ящики!
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Невежа!
       
Прочь! Шкаф хранит секреты королевы!
      
     
     
Полет
     
      
       
Они-то и нужны мне.
      
     
     
(Вынимает пачку бумаг.)
     
Кеннеди
     
      
       
Это все —
       
Пустые упражнения пера,
       
Чтоб скрасить ими годы заточенья…
      
     
     
Полет
     
      
       
В досужих грезах зреет семя зла.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
И на французском языке…
      
     
     
Полет
     
      
       
Тем хуже:
       
На языке врагов.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Наброски это
       
Послания к английской королеве.
      
     
     
Полет
     
      
       
Что ж, передам их. Глянь! Что там блестит?
      
     
     
(Нажимает пружинку потайной дверцы и достает из ящика драгоценный убор.)
     
      
       
А, золотой венец! В алмазах весь,
       
И лилии французские на нем!
      
     
     
(Передает его Друри.)
     
      
       
Так. Приобщим и это к остальному.
      
     
     
Друри уходит.
     
Кеннеди
     
      
       
Доколе нам терпеть позор насилья?
      
     
     
Полет
     
      
       
Она вредит всем, что укрыть успела:
       
Любая вещь в ее руках — кинжал.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
О, сжальтесь, сэр! Хоть это украшенье
       
Оставьте ей! Страдалице отрадно
       
На призрак прежней роскоши взглянуть:
       
Ведь остального вы ее лишили.
      
     
     
Полет
     
      
       
Все сохранится в целости. Придет
       
Расплаты час, все возвратится ей.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Кто скажет, поглядев на эти стены,
       
Что королева здесь живет? У ней
       
Над креслами и балдахина нет!
       
На голый пол она ступает ножкой,
       
Приученной к ласкающим коврам!
       
На олове ей кушать подают, —
       
А это и дворянке не пристало.
      
     
     
Полет
     
      
       
Так тра́пезовал муж ее, покуда
       
Она пила из кубка золотого
       
С любовником.[1]
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Без зеркала живем!
      
     
     
Полет
     
      
       
Пока она на грешный образ свой
       
Взирает, в ней надежды не угаснут.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Нет даже книг — занять воображенье.
      
     
     
Полет
     
      
       
Вот Библия; пусть о душе радеет.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
И лютню отобрали у нее.
      
     
     
Полет
     
      
       
Чтобы распутных песен здесь не пела.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
И это — участь той, что в колыбели
       
Была уж королевой, что взросла
       
При шумно веселящемся дворе
       
Державной Медичи, в любви и холе![2]
       
Иль мало отрешить ее от сана?
       
Зачем и мишуры ее лишать?
       
С большой невзгодой гордая душа
       
Свыкается, но горестно бывает
       
Не знать привычной роскоши ни в чем.
      
     
     
Полет
     
      
       
Земная роскошь пагубна сердцам,
       
Которым покаяние пристало.
       
Позор греховной жизни могут только
       
Нужда и униженье искупить.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Кто в молодые годы не грешил?
       
Суди ее за то господь и совесть,
       
Здесь, в Англии, над нею судей нет.
      
     
     
Полет
     
      
       
Суд будет там, где ею грех свершен.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
В оковах, сэр, грешить не так-то ловко!
      
     
     
Полет
     
      
       
Оковы ей ничуть не помешали
       
Ни в том, чтобы метнуть зажженный факел
       
Войны гражданской в сердце государства,
       
Ни в том, чтоб к королеве — да хранит
       
Ее господь! — убийц коварных слать.
       
Иль не из этих стен она подвигла
       
Злодея Перри вкупе с Беббингтоном[3]
       
На гнусное цареубийство? Или
       
Не здесь, в затворе, сеть она плела,
       
В которую попался славный Норфольк[4]?
       
И лучшая на острове Британском
       
Под топором скатилась голова!
       
Но эта горестная участь разве
       
Неистовых безумцев усмирила,
       
Что за нее готовы в бездну прыгнуть?
       
Нет, го́ловы свои на эшафоты
       
Все новые склоняют смельчаки!
       
И это будет так, пока на плаху
       
Она, кто всех виновней, не взойдет.
       
Будь проклят день, когда Елене новой
       
Радушно предоставили мы кров!
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Уж это мне английское радушье!
       
Едва она, бедняжка, в черный час
       
Британскую переступив границу,
       
Явилась к вам изгнанницей, сестру
       
О помощи и милости молить,[5]
       
Как, в поруганье прав международных
       
И прав монарших, бросили ее
       
В темницу на печали и тревоги;
       
Когда ж она все горести вкусила
       
Во мраке заточенья, всю тоску
       
Бесцельной жизни — ей предстать велят
       
Перед судом, как пойманной злодейке,
       
И — королеве! — плахой угрожают!
      
     
     
Полет
     
      
       
Она убийцей в Англию пришла,
       
Народом изгнанной, лишенной трона,
       
Что ею был так тяжко опозорен;
       
Пришла к нам заговорщицей, мечтая
       
Возобновить кровавый век Марии
       
Испанской[6], папе Англию вернуть,
       
Предать страну своей родне французской.
       
Недаром Эдинбургский договор
       
Отвергнут ею[7]: на престол британский
       
Она не перестала притязать.
       
А ведь могла бы росчерком единым
       
Купить себе свободу. Значит, лучше
       
Ей жить в неволе и терпеть насилье,
       
Чем поступиться призрачным величьем.
       
А почему? Да потому, что верит
       
Она в свои коварные затеи
       
И думает всем островом Британским
       
Из келейки острожной завладеть.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Ах, полноте! Достойно ль, сэр, к насилью
       
Глумленье прибавлять? Как погребенной
       
Здесь заживо еще мечтать о власти?
       
Ведь до нее с родимой стороны
       
И слово утешенья не доходит!
       
Давно она людей не видит — только
       
Тюремщиков суровых и немых,
       
А их число пополнилось недавно
       
Жестоким вашим родичем; вокруг
       
Страдалицы решетка уплотнилась.
      
     
     
Полет
     
      
       
Коварству и решетка не помеха!
       
Быть может, прутья крепкие давно
       
Подпилены, а эти пол и стены,
       
Столь прочные, казалось бы, подрыты?
       
Недоглядишь, а гости тут как тут.
       
Воистину — проклятье сторожить
       
Крамольницу злокозненную эту!
       
Страх гонит сон от глаз! Как дух скорбящий,
       
Я по ночам брожу и проверяю,
       
Верна ли стража, прочны ли затворы.
       
Все трепещу: ужель мой страх недаром
       
Меня томил? Но — господу хвала! —
       
Надежда есть, что это ненадолго.
       
Охотней бы, поверьте, сторожил
       
Я грешников во граде Вельзевула,
       
Чем эту венценосную змею.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Тсс! Вот она.
      
     
     
Полет
     
      
       
С распятием в руках,
       
С надеждой суетной в надменном сердце.
      
     
    
    
     
      
Явление второе
     
     
Мария под покрывалом, в руках — распятие. Те же.
     
     
Кеннеди
     
(поспешая ей навстречу)
     
      
       
О государыня! Пятою топчет
       
Нас самовластье! Нет на них управы!
       
И каждый новый день клеймит позором
       
Венчанную главу твою.
      
     
     
Мария
     
      
       
Опомнись!
       
Что тут такое?
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Вот! Смотри сама!
       
Твой шкаф взломали. Все твои бумаги
       
И твой убор, что я спасла, — последний
       
Остаток подвенечного наряда
       
Французского, — все взято! Ничего
       
Нет у тебя из царственных отличий!
      
     
     
Мария
     
      
       
Ах, Анна, верь: не мишурою славен
       
Сан королевский. Могут с нами низко
       
Здесь поступать — унизить нас не могут.
       
Я в Англии ко многому привыкла,
       
Снесу и это. Сэр, вы поспешили
       
Взять силой то, что я еще сегодня
       
Хотела передать вам добровольно.
       
В моих бумагах есть одно письмо —
       
Послание к сестре моей державной,
       
Английской королеве. Дайте слово,
       
Что попадет оно к Елизавете,
       
Не в руки Берли, моего врага.
      
     
     
Полет
     
      
       
Я поступлю, как мне подскажет совесть.
      
     
     
Мария
     
      
       
Сэр, я ведь не таюсь: в моем письме
       
О милости великой я прошу,
       
О встрече с той, которую ни разу
       
В глаза не видела. Меня позвали
       
Держать ответ перед судом мужчин.
       
Могла ли я открыться перед теми,
       
В ком равных я не видела себе?
       
С Елизаветой одного мы полу,
       
Происхожденья, сана. Ей доверюсь,
       
Как королеве, женщине, сестре.
      
     
     
Полет
     
      
       
Свою судьбу и честь вы слишком часто
       
Мужам вверяли, несравненно меньше
       
Достойным уважения, миледи.
      
     
     
Мария
     
      
       
И о другой я милости прошу —
       
Откажет в ней жестокосердный разве:
       
Давно уже без утешенья церкви
       
Томлюсь в темнице и не приобщаюсь
       
Я тайн святых. Та, что меня свободы
       
Лишила и теперь грозит мне смертью,
       
Не хочет же лишить меня и рая?
      
     
     
Полет
     
      
       
По вашему желанию, декан…[8]
      
     
     
Мария
     
(резко перебивая его)
     
      
       
Декана, сэр, не беспокойте. Нужен
       
Мне нашей — римской — веры духовник.
       
А также стряпчие с писцами, волю
       
Запечатлеть последнюю мою.
       
Тоска и скорбь неволи беспросветной
       
Мое здоровье точат; дни мои,
       
Должно быть, сочтены. Ведь на себя
       
Смотрю я как на смертницу.
      
     
     
Полет
     
      
       
Что ж, леди,
       
Такие размышленья вам пристали.
      
     
     
Мария
     
      
       
Кто знает: вдруг проворная рука
       
Ускорит ход неспешного недуга, —
       
Составить я духовную хочу,
       
Распорядиться, чем еще владею.
      
     
     
Полет
     
      
       
Пишите завещанье; вашим скарбом,
       
Поверьте, королева не прельстится.
      
     
     
Мария
     
      
       
Разлучена я с теми, что служили
       
Мне ревностно и верно. Где они?
       
И каково им, сэр? Без их услуг
       
Я обойдусь, конечно, по скажите,
       
Не терпят ли они нужды, насилья?
      
     
     
Полет
     
      
       
О слугах не пекитесь.
      
     
     
(Хочет уйти.)
     
Мария
     
      
       
Уж вы идете, сэр, и в этот раз
       
Встревоженного сердца не избавив
       
От гнета неизвестности? Я здесь
       
Благодаря усердному надзору
       
Отрешена от мира; до меня
       
Ничто сквозь эти стены не доходит,
       
Моя судьба в руках моих врагов.
       
Уж сколько тяжких дней прошло с тех пор,
       
Как сорок комиссаров в этом замке[9]
       
Напали на меня и с непристойной
       
Поспешностью, не дав мне даже в помощь
       
Защитника, поставили нежданно
       
Перед судом, доселе небывалым!
       
Неподготовленной, ошеломленной,
       
Пришлось мне отвечать на обвиненья
       
В неведомых поступках и делах.
       
Явился суд — и сгинул, словно призрак,
       
И с этих пор вокруг меня молчанье…
       
Напрасно я читаю по глазам:
       
Моя ль невинность и друзей усердье
       
Или врагов наветы побеждают?
       
Скажите же по совести мне, сэр:
       
Все кончено? Иль есть еще надежда?
      
     
     
Полет
     
(помолчав)
     
      
       
Сведите ваши счеты с небесами.
      
     
     
Мария
     
      
       
На небо уповаю я, но правды
       
Я жду еще и от суда земного.
      
     
     
Полет
     
      
       
О да, миледи, правды вы дождетесь.
      
     
     
Мария
     
      
       
Так мой процесс закончен, сэр?
      
     
     
Полет
     
      
       
Не знаю.
      
     
     
Мария
     
      
       
Осуждена я?
      
     
     
Полет
     
      
       
Ничего не знаю.
      
     
     
Мария
     
      
       
Здесь скоры на́ руку: а вдруг убийца
       
Внезапно нападет, как суд намедни?
      
     
     
Полет
     
      
       
Считайтесь с этим: смерть тогда настигнет
       
Вас более готовой к встрече с небом.
      
     
     
Мария
     
      
       
Я ничему не удивлюсь, конечно,
       
Чего бы ни дерзнули порешить
       
В Вестминстерском суде, где злоба Берли
       
И рвенье Хеттона всевластны. Знаю
       
И о бесстрашье вашей королевы.