Белка и волк      

Басня       

       

Белка   прыгала с ветки на ветку и упала прямо на сонного волка. Волк вскочил и хотел   ее съесть. Белка стала просить:      

– Пусти   меня.      

Волк   сказал:      

– Хорошо,   я пущу тебя, только ты скажи мне, отчего вы, белки, так веселы. Мне всегда   скучно, а на вас смотришь, вы там вверху все играете и прыгаете.      

Белка   сказала:      

– Пусти   меня прежде на дерево, я оттуда тебе скажу, а то я боюсь тебя.      

Волк   пустил, а белка ушла на дерево и оттуда сказала:      

– Тебе   скучно оттого, что ты зол. Тебе злость сердце жжет. А мы веселы оттого, что мы   добры и никому зла не делаем.      

       

Булька      

       

У меня   была мордашка. Ее звали Булькой. Она была вся черная, только кончики передних   лап были белые.      

У всех   мордашек нижняя челюсть длиннее верхней и верхние зубы заходят за нижние, но у   Бульки нижняя челюсть так выдавалась вперед, что палец можно было заложить   между нижними и верхними зубами… Булька был смирный и не кусался, был очень   силен и цепок. Когда он, бывало, уцепится за что‑нибудь, то стиснет зубы и   повиснет, как тряпка, и его, как клеща, нельзя никак оторвать.      

Один раз   его пускали на медведя, и он вцепился медведю в ухо и повис, как пиявка.   Медведь бил его лапами, прижимал к себе, кидал из стороны в сторону, но не мог   оторвать и повалился на голову, чтобы раздавить Бульку, но Булька до тех пор на   нем держался, пока его не отлили холодной водой.      

Я взял   его щенком и сам выкормил. Когда я ехал служить на Кавказ, я не хотел брать его   и уехал от него потихоньку, а его велел запереть. На первой станции я хотел уже   садиться на другую лошадь, как вдруг увидел, что по дороге катится что‑то   черное и блестящее. Это был Булька в своем медном ошейнике. Он летел во весь   дух к станции. Он бросился ко мне, лизнул мою руку и растянулся в тени под   телегой. Язык его высунулся на целую ладонь. Он то втягивал его назад, глотая   слюну, то опять высовывал на целую ладонь. Он торопился, не поспевая дышать,   бока его так и прыгали. Он поворачивался с боку на бок и постукивал хвостом о   землю.      

Я узнал   потом, что он после меня пробил раму и выскочил из окна и прямо по моему следу   поскакал по дороге и проскакал так верст двадцать в самый жар.      

       

Два товарища      

Басня       

       

Шли по   лесу два товарища, и выскочил на них медведь. Один бросился бежать, влез на   дерево и спрятался, а другой остался на дороге. Делать было ему нечего – он   упал наземь и притворился мертвым.      

Медведь   подошел к нему и стал нюхать: он и дышать перестал.      

Медведь   понюхал ему лицо, подумал, что мертвый, и отошел.      

Когда   медведь ушел, тот слез с дерева и смеется:      

– Ну   что, – говорит, – медведь тебе на ухо говорил?      

– А   он сказал мне, что плохие люди те, которые в опасности от товарищей убегают.      

 Как боролся русский   богатырь      

       

При   князе Владимире напали на Россию печенеги. Подошли они с большим войском под   Киев. Князь Владимир вышел со своим войском навстречу. Сошлись они на реке   Трубеже и остановились.      

Князь   печенежский подъехал к реке, позвал князя Владимира и сказал:      

– Зачем   нам много народа убивать. А сделаем вот как: ты выпусти своего силача, а я   своего выпущу, и пускай они поборются. Если твой будет сильнее моего, так я   уйду, а если мой одолеет, то покорись ты со всей своей землею.      

Князь   Владимир вернулся к своему войску и сказал:      

– А   есть ли в нашем войске такой силач, чтобы взялся бороться с печенегом?      

Один   старик сказал:      

– Я   пришел сюда с сыновьями сам‑четверт, а пятый, меньшой сын, Иван остался дома.   Вели дослать за ним. Ему Бог дал силу большую.      

Владимир   сказал:      

– Какая   его сила?      

Старик   сказал:      

– Его   сила вот какая: однова́ мял воловью шкуру. Мне не показалось, как он это   делает, я и побрани его. Он рассердись да и разорви шкуру пополам.      

Князь   Владимир послал за Иваном. Когда его привели, князь Владимир сказал ему:      

– Можешь   ты бороться с печенегом?      

Иван   сказал:      

– Я   не знаю своей силы. Надо испытать.      

Князь   Владимир велел привести большого быка и сказал:      

– Ну   покажи над ним свою силу.      

Иван   велел раздразнить быка, и, когда бык набежал на него, он схватил его рукой за   бок… а потом кулаком ударил его между рог и убил. Владимир послал сказать   печенежскому князю, чтобы он выслал своего силача.      

На   другой день сошлись оба войска. В середине сделали чистое место. От русских   вышел Иван. Он был невелик ростом и лицом бел. От печенегов вышел черный   великан.      

Когда   печенег увидал Ивана, он сказал:      

– Зачем   малого привели, я раздавлю его.      

Когда   силачи вышли на середину, на чистое место, они схватились за кушаки, укрепились   ногами и начали сжимать и ворочать друг друга. Печенежский силач хотел поднять   Ивана и перекинуть через себя его, но Иван так крепко сжал печенега, что он не   мог дышать и захрипел. Тогда Иван приподнял его, шмякнул об землю и расшиб до   смерти.      

Печенеги   испугались и побежали, и русские побили их.      

       

Как мальчик рассказывал   о том, как его в лесу застала гроза      

       

Когда я   был маленький, меня послали в лес за грибами. Я дошел до лесу, набрал грибов и   хотел идти домой. Вдруг стало темно, пошел дождь и загремело. Я испугался и сел   под большой дуб. Блеснула молния, такая светлая, что мне глазам больно стало, и   я зажмурился. Над моей головой что‑то затрещало и загремело; потом что‑то ударило   меня в голову. Я упал и лежал до тех пор, пока перестал дождь. Когда я очнулся,   по всему лесу капало с деревьев, пели птицы, играло солнышко. Большой дуб   сломался, и из пня шел дым. Вокруг меня лежали оскретки{Оскретки  –   щепки, обломки.} от дуба. Платье на мне было все мокрое и липло к телу; на   голове была шишка и было немножко больно. Я нашел свою шапку, взял грибы и   побежал домой.      

Дома   никого не было, я достал в столе хлеба и влез на печку. Когда я проснулся, я   увидел с печки, что грибы мои изжарили, поставили на стол и уже хотят есть. Я   закричал:      

– Что   вы без меня едите?      

Они   говорят:      

– Что   ж ты спишь? Иди скорей, ешь.      

 Как мужик убрал камень      

Басня       

       

На   площади в одном городе лежал огромный камень. Камень занимал много места и   мешал езде по городу. Призвали инженеров и спросили их, как убрать камень и   сколько это будет стоить?      

Один   инженер сказал, что камень надо разбивать на куски порохом и потом по частям   свезти его и что это будет стоить восемь тысяч рублей; другой сказал, что под   камень надо подвезти большой каток и на катке свезти камень и что это будет   стоить шесть тысяч рублей.      

А один   мужик сказал: «А я уберу камень и возьму за это сто рублей!»      

У него   спросили, как он это сделает. И он сказал: «Я выкопаю подле самого камня   большую яму; землю из ямы развалю по площади, свалю камень в яму и разровняю   землю».      

Мужик   так и сделал, и ему выдали сто рублей и еще сто рублей за умную выдумку.      

       

Какая бывает роса на   траве      

       

Когда в   солнечное утро летом пойдешь в лес, то на полях, в траве, видны алмазы. Все алмазы   эти блестят и переливаются на солнце разными цветами – и желтым, и красным, и   синим. Когда подойдешь ближе и разглядишь, что это такое, то увидишь, что это   капли росы собрались в треугольных листьях травы и блестят на солнце.      

Листок   этой травы внутри мохнат и пушист, как бархат.      

И капли   катаются по листку и не мочат его.      

Когда   неосторожно сорвешь листок с росинкой, то капелька скатится, как шарик светлый,   и не увидишь, как проскользнет мимо стебля. Бывало, сорвешь такую чашечку,   потихоньку поднесешь ко рту и выпьешь росинку, и росинка эта вкуснее всякого   напитка кажется.      

       

Комар и лев      

Басня       

       

Комар   прилетел ко льву и говорит: «Ты думаешь, в тебе силы больше моего? Как бы не   так! Какая в тебе сила? Что царапаешь когтями и грызешь зубами – это и бабы так‑то   с мужиками дерутся. Я сильнее тебя; хочешь, выходи на войну!» И комар затрубил   и стал кусать льва в голые щеки и нос. Лев стал бить себя по лицу и драть   когтями; изодрал себе в кровь все лицо и из сил выбился.      

Комар   затрубил с радости и улетел. Потом запутался в паутину к пауку, и стал паук его   сосать. Комар и говорит: «Сильного зверя, льва, одолел, а вот от дрянного паука   погибаю».      

       

Косточка      

Быль       

       

Купила   мать слив и хотела их дать детям после обеда. Они лежали на тарелке. Ваня   никогда не ел слив и все нюхал их. И очень они ему нравились. Когда никого не   было в горнице, он не удержался, схватил одну сливу и съел. Перед обедом мать   сочла сливы и видит, одной нет. Она сказала отцу.      

За   обедом отец и говорит: «А что, дети, не съел ли кто‑нибудь одну сливу?» Все   сказали: «Нет». Ваня покраснел, как рак, и сказал тоже: «Нет, я не ел».      

Тогда   отец сказал: «Что съел кто‑нибудь из вас, это нехорошо; но не в том беда. Беда   в том, что в сливах есть косточки, и если кто не умеет их есть и проглотит   косточку, то через день умрет. Я этого боюсь».      

Ваня   побледнел и сказал: «Нет, я косточку бросил за окошко».      

И все   засмеялись, а Ваня заплакал.      

 Котенок      

Быль       

       

Были   брат и сестра – Вася и Катя: у них была кошка. Весной кошка пропала. Дети   искали ее везде, но не могли найти.      

Один раз   они играли возле амбара и услыхали – над головой кто‑то мяучит тонкими   голосами. Вася влез по лестнице под крышу амбара. А Катя стояла внизу и все   спрашивала: «Нашел? Нашел?» Но Вася не отвечал ей. Наконец Вася закричал ей:   «Нашел! Наша кошка… и у нее котята, такие чудесные; иди сюда скорее». Катя   побежала домой, достала молока и принесла кошке.      

Котят   было пять. Когда они выросли немножко и стали вылезать из‑под угла, где   вывелись, дети выбрали себе одного котенка, серого с белыми лапками, и принесли   в дом. Мать раздала всех остальных котят, а этого оставила детям. Дети кормили   его, играли с ним…      

Один раз   дети пошли играть на дорогу и взяли с собой котенка.      

Ветер   шевелил солому на дороге, а котенок играл с соломой, и дети радовались за него.   Потом они нашли подле дороги щавель, пошли собирать его и забыли про котенка.      

Вдруг   они услыхали, что кто‑то громко кричит: «Назад, назад!» – и увидали, что скачет   охотник, а впереди его две собаки увидали котенка и хотят схватить его. А   котенок глупый, вместо того чтобы бежать, присел на земле, сгорбил спину и   смотрит на собак. Катя испугалась собак, закричала и побежала прочь от них. А   Вася что было духу пустился к котенку и в одно время с собаками подбежал к   нему. Собаки хотели схватить котенка, но Вася упал животом на котенка и закрыл   его от собак.      

Охотник   подскакал и отогнал собак; а Вася принес котенка и уж больше не брал его с   собой в поле.      

       

Кто прав?      

       

Один   человек сказал, что он хочет так жить, чтобы враги боялись его.      

А другой   сказал, что лучше так жить, чтобы враги боялись, а друзья бы любили.      

А третий   сказал:      

– Лучше   так жить, чтобы не было врагов, а чтобы все были друзья.      

       

Куда девается вода из   моря?      

       

Из родников,   ключей и болот вода течет в ручьи, из ручьев в речки, из речек в большие реки,   а из больших рек течет в моря. С других сторон в моря текут другие реки, и все   реки текут в моря с тех пор, как мир сотворен. Куда девается вода из моря?   Отчего она не течет через край?      

Вода из   моря поднимается туманом, туман поднимается выше, и из тумана делаются тучи.   Тучи гонит ветром и разносит по земле. Из туч вода падает на землю. С земли   стекает в болота и ручьи. Из ручьев течет в реки; из рек в море. Из моря опять   вода поднимается в тучи, и тучи разносятся по земле…      

       

Лгун      

Басня       

       

Мальчик   стерег овец и, будто увидав волка, стал звать:      

– Помогите,   волк! Волк!      

Мужики   прибежали и видят: неправда. Как сделал он так и два и три раза, случилось – и   вправду набежал волк. Мальчик стал кричать:      

– Сюда,   сюда скорей, волк!      

Мужики   подумали, что опять по‑всегдашнему обманывает, – не послушали его.      

Волк   видит, бояться нечего: на просторе перерезал все стадо.      

 Лев и мышь      

Басня       

       

Лев   спал. Мышь пробежала по его телу. Он проснулся и поймал ее. Мышь стала просить,   чтобы он пустил ее. Она сказала: «Если ты меня пустишь, и я тебе добро сделаю».   Лев засмеялся, что мышь обещает ему добро сделать, и пустил ее.      

Потом   охотники поймали льва и привязали веревкой к дереву. Мышь услыхала львиный рев,   прибежала, перегрызла веревку и сказала: «Помнишь, ты смеялся, не думал, чтобы   я могла тебе добро сделать, а теперь видишь, – бывает и от мыши добро».      

       

Лев и собачка      

Быль       

       

В   Лондоне показывали диких зверей и за смотренье брали деньгами или собаками и   кошками на корм диким зверям.      

Одному   человеку захотелось поглядеть зверей: он ухватил на улице собачонку и принес ее   в зверинец. Его пустили смотреть, а собачонку взяли и бросили в клетку ко льву   на съеденье.      

Собачка   поджала хвост и прижалась в угол клетки. Лев подошел к ней и понюхал ее.      

Собачка   легла на спину, подняла лапки и стала махать хвостиком.      

Лев   тронул ее лапой и перевернул.      

Собачка   вскочила и стала перед львом на задние лапки.      

Лев   смотрел на собачку, поворачивал голову со стороны на сторону и не трогал ее.      

Когда   хозяин бросил льву мяса, лев оторвал кусочек и оставил собачке.      

Вечером,   когда лев лег спать, собачка легла подле него и положила свою голову ему на   лапу.      

С тех   пор собачка жила в одной клетке со львом, лев не трогал ее, ел корм, спал с ней   вместе, а иногда играл с ней.      

Один раз   барин пришел в зверинец и узнал свою собачку; он сказал, что собачка его   собственная, и попросил хозяина зверинца отдать ему. Хозяин хотел отдать, но   как только стали звать собачку, чтобы взять ее из клетки, лев ощетинился и   зарычал.      

Так   прожили лев и собачка целый год в одной клетке.      

Через   год собачка заболела и издохла. Лев перестал есть, а все нюхал, лизал собачку и   трогал ее лапой.      

Когда он   понял, что она умерла, он вдруг вспрыгнул, ощетинился, стал хлестать себя   хвостом по бокам, бросился на стену клетки и стал грызть засовы и пол.      

Целый   день он бился, метался в клетке и ревел, потом лег подле мертвой собачки и   затих. Хозяин хотел унести мертвую собачку, но лев никого не подпускал к ней.      

Хозяин   думал, что лев забудет свое горе, если ему дать другую собачку, и пустил к нему   в клетку живую собачку; но лев тотчас разорвал ее на куски. Потом он обнял   своими лапами мертвую собачку и так лежал пять дней.      

На   шестой день лев умер.      

       

Муравей и голубка      

Басня       

       

Муравей   спустился к ручью: захотел напиться. Волна захлестнула его и чуть не потопила.   Голубка несла ветку; она увидела – муравей тонет, и бросила ему ветку в ручей.   Муравей сел на ветку и спасся. Потом охотник расставил сеть на голубку и хотел   захлопнуть. Муравей подполз к охотнику и укусил его за ногу. Охотник охнул и   уронил сеть. Голубка вспорхнула и улетела.      

 Осел и лошадь      

Басня       

       

У одного   человека были осел и лошадь. Шли они по дороге; осел сказал лошади: «Мне   тяжело, не дотащу я всего; возьми с меня хоть немного». Лошадь не послушалась.   Осел упал от натуги и умер. Хозяин как наложил все с осла на лошадь, да еще и   шкуру ослиную, лошадь и взвыла: «Ох, горе мне бедной, горюшко мне несчастной!   Не хотела я немножко ему пособить, теперь вот все тащу, да еще и шкуру».      

       

Правда всего дороже      

       

Мальчик   играл и разбил нечаянно дорогую чашку. Никто не видел.      

Отец   пришел и спросил:      

– Кто   разбил?      

Мальчик   затрясся от страха и сказал:      

– Я.      

Отец   сказал:      

– Спасибо,   что правду сказал.      

       

Отец и сыновья      

Басня       

       

Отец   приказал сыновьям, чтобы жили в согласии; они не слушались. Вот он велел   принести веник и говорит:      

– Сломайте!      

Сколько   они ни бились, не могли сломать. Тогда отец развязал веник и велел ломать по   одному пруту.      

Они   легко переломили прутья по‑одиночке.      

Отец и   говорит:      

– Так‑то   и вы: если в согласии жить будете, никто вас не одолеет; а если будете   ссориться да все врозь – вас всякий легко погубит.      

Веника   не сломишь, а по прутику весь переломаешь.      

       

Прыжок      

Быль       

       

Один   корабль обошел вокруг света и возвращался домой. Была тихая погода, весь народ   был на палубе. Посреди народа вертелась большая обезьяна и забавляла всех.   Обезьяна эта корчилась, прыгала, делала смешные рожи, передразнивала людей, и   видно было – она знала, что ею забавляются, и оттого еще больше расходилась.      

Она   подпрыгнула к 12‑летнему мальчику, сыну капитана корабля, сорвала с его головы   шляпу, надела и живо взобралась на мачту. Все засмеялись, а мальчик остался без   шляпы и сам не знал, смеяться ли ему, или плакать.      

Обезьяна   села на первой перекладине мачты, сняла шляпу и стала зубами и лапами рвать ее.   Она как будто дразнила мальчика, показывала на него и делала ему рожи. Мальчик   погрозил ей и крикнул на нее, но она еще злее рвала шляпу. Матросы громче стали   смеяться, а мальчик покраснел, скинул куртку и бросился за обезьяной на мачту.   В одну минуту он взобрался по веревке на первую перекладину; но обезьяна еще   ловчее и быстрее его, в ту самую минуту, как он думал схватить шляпу,   взобралась еще выше.      

– Так   не уйдешь же ты от меня! – закричал мальчик и полез вышел. Обезьяна опять   подманила его, полезла еще выше, но мальчика уже разобрал задор, и он не   отставал. Так обезьяна и мальчик в одну минуту добрались до самого верха. На   самом верху обезьяна вытянулась во всю длину и, зацепившись задней рукой{У   обезьян 4 руки.} за веревку, повесила шляпу на край последней перекладины, а   сама взобралась на макушку мачты и оттуда корчилась, показывала зубы и   радовалась. От мачты до конца перекладины, где висела шляпа, было аршина два,   так что достать ее нельзя было иначе, как выпустить из рук веревку и мачту.      

Но   мальчик очень раззадорился. Он бросил мачту и ступил на перекладину. На палубе   все смотрели и смеялись тому, что выделывали обезьяна и капитанский сын; но как   увидали, что он пустил веревку и ступил на перекладину, покачивая руками, все   замерли от страха.      

Стоило   ему только оступиться – и он бы вдребезги разбился о палубу. Да если б даже он   и не оступился, а дошел до края перекладины и взял шляпу, то трудно было ему   повернуться и дойти назад до мачты. Все молча смотрели на него и ждали, что   будет.      

Вдруг в   народе кто‑то ахнул от страха. Мальчик от этого крика опомнился, глянул вниз и   зашатался.      

В это   время капитан корабля, отец мальчика, вышел из каюты. Он нес ружье, чтобы   стрелять чаек{Морские птицы. (Примеч. Л. Н. Толстого.) }. Он   увидал сына на мачте, и тотчас же прицелился в сына и закричал: «В воду! прыгай   сейчас в воду! застрелю!» Мальчик шатался, но не понимал. «Прыгай или   застрелю!.. Раз, два…» И как только отец крикнул: «три» – мальчик размахнулся   головой вниз и прыгнул.      

Точно   пушечное ядро, шлепнуло тело мальчика в море, и не успели волны закрыть его,   как уже 20 молодцов матросов спрыгнули с корабля в море. Секунд через 40 – они   долги показались всем – вынырнуло тело мальчика. Его схватили и вытащили на   корабль. Через несколько минут у него изо рта и из носа полилась вода, и он   стал дышать.      

Когда   капитан увидел это, он вдруг закричал, как будто его что‑то душило, и убежал к   себе в каюту, чтоб никто не видал, как он плачет.      

 Рассказ аэронавта      

       

Народ   собрался смотреть на то, как я полечу. Шар был готов. Он подрагивал, рвался   вверх на четырех канатах и то морщился, то надувался. Я простился со своими,   сел в лодку, осмотрел, все ли мои припасы были по местам, и закричал: «Пускай!»   Канаты подрезали, и шар поднялся кверху, сначала тихо, – как жеребец   сорвался с привязи и оглядывался, – и вдруг дернул кверху и полетел так,   что дрогнула и закачалась лодка. Внизу захлопали в ладоши, закричали и замахали   платками и шляпами. Я взмахнул им шляпой и не успел опять надеть ее, как уже я   был так высоко, что с трудом мог разобрать людей. Первую минуту мне стало жутко   и мороз пробежал по жилам; но потом вдруг так стало весело на душе, что я забыл   бояться. Мне уже чуть слышен был шум в городе. Как пчелы, шумел народ внизу.   Улицы, дома, река, сады в городе виднелись мне внизу, как на картинке. Мне   казалось, что я царь над всем городом и народом, – так мне весело было   наверху. Я шибко поднимался кверху, только подрагивали веревки в лодке, да раз   налетел на меня ветер, перевернул меня два раза на месте; но потом опять не   слыхать было, лечу ли я или стою на месте. Я только потому замечал, что лечу   кверху, что все меньше и меньше становилась подо мной картинка города и дальше   становилось видно. Земля точно росла подо мной, становилась шире и шире, и   вдруг я заметил, что земля подо мной стала, как чашка. Края были   выпуклые, – на дне чашки был город. Мне веселее и веселее становилось.   Весело и легко было дышать и хотелось петь. Я запел, но голос мой был такой   слабый, что я удивился и испугался своему голосу.      

Солнце   стояло еще высоко, но на закате тянулась туча, – и вдруг она закрыла   солнце. Мне опять стало жутко, и я, чтоб заняться чем‑нибудь, достал барометр и   посмотрел на него, и по нем узнал, что я поднялся уже на четыре версты. Когда я   клал на место барометр, что‑то затрепыхалось около меня, и я увидел голубка. Я   вспомнил, что взял голубка затем, чтобы спустить его с записочкой вниз. Я   написал на бумажке, что я жив и здоров, на четырех верстах высоты, и привязал   бумажку к шее голубя. Голубь сидел на краю лодки и смотрел на меня своими   красноватыми глазами. Мне казалось, что он просил меня, чтобы я не сталкивал   его. С тех пор как стало пасмурно, внизу ничего не было видно. Но нечего   делать, надо было послать вниз голубя. Он дрожал всеми перышками, когда я взял   его в руку. Я отвел руку и бросил его. Он, часто махая крыльями, полетел боком,   как камень, книзу. Я посмотрел на барометр. Теперь я уже был на пять верст над   землею и почувствовал, что мне воздуха мало, и я часто стал дышать. Я потянул   за веревку, чтобы выпустить газ и спускаться, но ослабел ли я, или сломалось   что‑нибудь, – клапан не открывался. Я обмер. Мне не слыхать было, чтобы я   поднимался, ничто не шевелилось, но дышать мне становилось все тяжелее и   тяжелее. «Если я не остановлю шар, – подумал я, – то он лопнет, и я   пропал». Чтобы узнать, поднимаюсь ли я или стою на месте, я выбросил бумажки из   лодки. Бумажки, точно камни, летели книзу. Значит, я, как стрела, летел кверху.      

Я изо   всех сил ухватился за веревку и потянул. Слава Богу, клапан открылся,   засвистало что‑то. Я выбросил еще бумажку, – бумажка полетела около меня и   поднялась. Значит, я опускался. Внизу все еще ничего не было видно, только как   море тумана расстилалось подо мной. Я спустился в туман: это были тучи. Потом   подул ветер, понес меня куда‑то, и скоро выглянуло солнце, и я увидел под собой   опять чашку земли. Но не было еще нашего города, а какие‑то леса и две синие   полосы – реки. Опять мне радостно стало на душе и не хотелось спускаться; но   вдруг что‑то зашумело подле меня, и я увидал орла.      

Он   удивленными глазами поглядел на меня и остановился на крыльях. Я, как камень,   летел вниз. Я стал скидывать балласт, чтобы задержаться.      

Скоро мне   стали видны поля, лес и у леса деревня, и к деревне идет стадо. Я слышал голоса   народа и стада. Шар мой спускался тихо. Меня увидали. Я закричал и бросил им   веревки. Сбежался народ. Я увидел, как мальчик первый поймал веревку. Другие   подхватили, прикрутили шар к дереву, и я вышел. Я летал только три часа.   Деревня эта была за двести пятьдесят верст{Верста́ – старая мера длины,   несколько больше километра.} от моего города.      

       

Старик и смерть      

Басня       

       

Старик   раз нарубил дров и понес. Нести было далеко; он измучился, сложил вязанку и   говорит: «Эх, хоть бы смерть пришла!» Смерть пришла и говорит: «Вот и я, чего   тебе надо?» Старик испугался и говорит: «Мне вязанку поднять».      

       

Старый дед и внучек      

       

Стал дед   очень стар. Ноги у него не ходили, глаза не видели, уши не слышали, зубов не   было. И когда он ел, у него текло назад изо рта. Сын и невестка перестали его   за стол сажать, а давали ему обедать за печкой.      

Снесли   ему раз обедать в чашке. Он хотел ее подвинуть, да уронил и разбил. Невестка   стала бранить старика за то, что он им в доме все портит и чашки бьет, и   сказала, что теперь она ему будет давать обедать в лоханке. Старик только   вздохнул и ничего не сказал.      

Сидят   раз муж с женой дома и смотрят – сынишка их на полу дощечками играет – что‑то   слаживает. Отец и спросил:      

– Что   ты это делаешь, Миша?      

А Миша и   говорит:      

– Это   я, батюшка, лоханку делаю. Когда вы с матушкой старые будете, чтобы вас из этой   лоханки кормить.      

Муж с   женой поглядели друг на друга и заплакали. Им стало стыдно за то, что они так   обижали старика; и стали с тех пор сажать его за стол и ухаживать за ним.      

 «Таня знала буквы…»      

       

Таня   знала буквы. Она взяла книгу и куклу и дала книгу кукле. Будто школа: «Учи,   кукла, буквы! Это – А. Это – Б – Бэ. Смотри, помни».      

       

Три калача и одна   баранка      

Басня       

       

Одному   мужику захотелось есть. Он купил калач и съел; ему все еще хотелось есть. Он   купил другой калач и съел; ему все еще хотелось есть. Он купил третий калач и   съел, и ему все еще хотелось есть. Потом он купил баранок и, когда съел одну,   стал сыт. Тогда мужик ударил себя по голове и сказал: «Экой я дурак! что ж я   напрасно съел столько калачей? Мне бы надо сначала съесть одну баранку».      

       

Ученый сын      

Басня       

       

Сын   приехал из города к отцу в деревню. Отец сказал: «Нынче покос, возьми грабли и   пойдем, пособи мне». А сыну не хотелось работать, он и говорит: «Я учился   наукам, а все мужицкие слова забыл; что такое грабли?» Только он пошел по   двору, наступил на грабли; они его ударили в лоб. Тогда он и вспомнил, что   такое грабли, хватился за лоб и говорит: «И что за дурак тут грабли бросил!»      

       

Филипок      

       

Был   мальчик, звали его Филипп. Пошли раз все ребята в школу. Филипп взял шапку и   хотел тоже идти. Но мать сказала ему:      

– Куда   ты, Филипок, собрался?      

– В   школу.      

– Ты   еще мал, не ходи, – и мать оставила его дома.      

Ребята   ушли в школу. Отец еще с утра уехал в лес, мать ушла на поденную работу.   Остались в избе Филипок да бабушка на печке.      

Стало   Филипку скучно одному, бабушка заснула, а он стал искать шапку. Своей не нашел,   взял старую, отцовскую и пошел в школу.      

Школа   была за селом у церкви. Когда Филипп шел по своей слободе, собаки не трогали   его, они его знали. Но когда он вышел к чужим дворам, выскочила Жучка, залаяла,   а за Жучкой большая собака Волчок. Филипок бросился бежать, собаки за ним.   Филипок стал кричать, споткнулся и упал. Вышел мужик, отогнал собак и сказал:      

– Куда   ты, постреленок, один бежишь?      

Филипок   ничего не сказал, подобрал полы и пустился бежать во весь дух. Прибежал он к   школе. На крыльце никого нет, а в школе слышно, гудят голоса ребят. На Филипка   нашел страх: что, как учитель меня прогонит? И стал он думать, что ему делать.   Назад идти – опять собака заест, в школу идти – учителя боится.      

Шла мимо   школы баба с ведром и говорит:      

– Все   учатся, а ты что тут стоишь?      

Филипок   и пошел в школу. В сенцах снял шапку и отворил дверь. Школа вся была полна   ребят. Все кричали свое, и учитель в красном шарфе ходил посередине.      

– Ты   что? – закричал он на Филипка.      

Филипок   ухватился за шапку и ничего не говорил.      

– Да   ты кто?      

Филипок   молчал.      

– Или   ты немой?      

Филипок   так напугался, что говорить не мог.      

– Ну,   так иди домой, коли говорить не хочешь.      

А   Филипок и рад бы что сказать, да в горле у него от страха пересохло. Он   посмотрел на учителя и заплакал.      

Тогда   учителю жалко его стало. Он погладил его по голове и спросил ребят, кто этот   мальчик.      

– Это   Филипок, Костюшкин брат, он давно просится в школу, да мать не пускает его, и   он украдкой пришел в школу.      

– Ну,   садись на лавку возле брата, а я твою мать попрошу, чтоб пускала тебя в школу.      

Учитель   стал показывать Филипку буквы, а Филипок их уже знал и немножко читать умел.      

– Ну‑ка,   сложи свое имя.      

Филипок   сказал:      

– Хве‑и‑хви,   ле‑и‑ли, пе‑ок‑пок.      

Все   засмеялись.      

– Молодец, –   сказал учитель. – Кто же тебя учил читать?      

Филипок   осмелился и сказал:      

– Костюшка.   Я бедовый, я сразу все понял. Я страсть какой ловкий!      

Учитель   засмеялся и сказал:      

– Ты   погоди хвалиться, а поучись.      

С тех   пор Филипок стал ходить с ребятами в школу.