1 2 3 


Расин Жан
Андромаха 

Жан Расин 
Андромаха 
Перевод И. Я. Шафаренко и В. Е. Шора 
ЕЕ КОРОЛЕВСКОМУ ВЫСОЧЕСТВУ, ГЕРЦОГИНЕ ОРЛЕАНСКОЙ {1} 
Ваше высочество! Совсем не случайно то обстоятельство, что именно ваше блистательное имя я ставлю перед этим сочинением. В самом деле, чьим именем мог бы я более украсить печатное издание моей пиесы, нежели тем, которое столь счастливо для нее осенило ее представление на театральной сцене? 
Ведь всем было известно, что ваше королевское высочество удостоила своим милостивым вниманием мои труды над этой трагедией; известно было также, что вы подали мне несколько весьма тонких советов, благодаря которым она приобрела новые красоты; было известно, наконец, и то, что вы оказали ей высокую честь, обронив слезу при первом ее чтении. 
Не судите меня строго, ваше высочество, за то, что я смею хвалиться удачей, выпавшей на долю "Андромахи" при появлении ее на свет. Удача эта с избытком вознаграждает меня за огорчения, доставляемые злобой тех, кто не пожелал быть тронутым моей трагедией. Пусть их клянут "Андромаху" сколько хотят: лишь бы мне было дозволено обратиться за защитой от ухищрений их разума к сердцу вашего королевского высочества. 
Но вы, ваше высочество, оцениваете достоинства того или иного сочинения не только сердцем, но и утонченным умом, который не обманется никаким фальшивым блеском. Можем ли мы, авторы, представить на театре сюжет, который вы не постигли бы столь же полно, как сам автор? Способны ли мы соорудить интригу, пружины которой не были бы совершенно ясны для вас, - и в состоянии ли кто-нибудь из сочинителей, стремясь изобразить благородные и изысканные чувства, подняться до недосягаемой высоты ваших мыслей и чувств? 
Известно, - как ни стараетесь вы, ваше высочество, это скрыть, - что высшего рода слава, предопределенная для вас природой и избраннической судьбой, не заставляет вас пренебрегать скромной славой литератора. И кажется, будто вы пожелали настолько же превзойти наш, мужеский, пол знаниями и силой ума, насколько вы выделяетесь среди представительниц своего пола присущими вам изяществом и грацией. Двор считает вас верховным судьей во всем, что касается творений, призванных утолять потребность в приятном. И нам, кто трудится ради того, чтобы нравиться публике, нет нужды вопрошать ученых мужей, соответствуют ли правилам плоды наших трудов: единственное непререкаемое правило - нравиться вашему королевскому высочеству. 
Из всех ваших достоинств я назвал, несомненно, лишь самое малое. Но только о нем одном я могу говорить с достаточным понятием. Другие слишком возвышенны для меня. И я не мог бы рассуждать о них, не принизив их слабостью своей мысли и не преступив границ глубочайшего к вам почтения, свидетельствуя каковое остаюсь вашего королевского высочества смиреннейшим, покорнейшим и вернейшим слугой 
Жан Расин. 
[Первое предисловие] {2} 
Мои персонажи были столь знамениты в древнем мире, что любой, кто мало-мальски с ним знаком, тотчас увидит, что я изобразил их именно такими, какими представили их нам античные поэты; я не считал для себя дозволенным хоть что-нибудь менять в их характерах. Единственная вольность, какую я себе разрешил, состоит в том, что я несколько смягчил жестокость Пирра, которую Сенека в "Троянках" и Вергилий во второй книге "Энеиды" довели до степени гораздо большей, чем это, по-моему, следовало. И все же нашлись люди, {3} которые досадовали, что Пирр загорается страстью к Андромахе и во что бы то ни стало хочет жениться на своей пленнице. Да, признаюсь, Пирр в самом деле недостаточно покорен воле своей любимой, и Селадон {4} лучше него знал, что такое идеальная любовь. Но что поделаешь! Пирр не читал наших романов: он был неистов и груб по своей натуре, да и не все же герои призваны быть Селадонами! Как бы то ни было, публика выказала ко мне такую благосклонность, что мне едва ли стоит принимать близко к сердцу недовольство двух-трех лиц, которые хотели бы перекроить всех героев древности, превратив их в героев идеальных. У этих людей самые добрые намерения: им желательно, чтобы на театре выводили только безупречных мужей. Но я осмелюсь напомнить им о том, что я не вправе менять правила драматургии. Гораций советует изображать Ахилла свирепым, {5} неумолимым и грубым, каким он и был на самом деле; таким же изображается и его сын. Аристотель отнюдь не требует от нас представлять героев существами совершенными, а, напротив, высказывает пожелание, чтобы трагические герои, то есть те персонажи, чьи несчастья создают катастрофу в трагедии, не были вполне добрыми или вполне злыми. {6} Он против того, чтобы они были беспредельно добры, ибо наказание, которое терпит очень хороший человек, вызовет у зрителя скорее негодование, нежели жалость, - и против того, чтобы они были чрезмерно злы, ибо негодяя никто жалеть не станет. Таким образом, им надлежит быть средними людьми по своим душевным качествам, иначе говоря, обладать добродетелью, но быть подверженными слабостям, и несчастья должны на них обрушиваться вследствие некоей ошибки, способной вызвать к ним жалость, а не отвращение. 
[Второе предисловие] {7} 
Эней в третьей книге "Энеиды" Вергилия говорит: 
Litoraque Epiri Legimus, portuque subimus 
Chaonio, et celsam Buthroti ascendimus urbem. 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
Solemnes turn forte dapes, et tristia dona... 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
Libabat cineri Andromache, manesque vocabat 
Hectoreum ad tumulum viridi quern cespite inanem 
Et geminas, causam lacrymis, sacraverat aras... 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
Dejecit vultum, et demissa voce locuta est: 
O felix una ante alias Priameia virgo, 
Hostilem ad tumulum, Trojae sub moenibus altis, 
Jussa mori: quae sortitus non pertulit ullos, 
Nec victoris heri tetigit captiva cubile! 
Nos, patria incensa, diversa per aequora vectae, 
Stirpis Achilleae fastus, juvenemque superbum 
Servitio enixae tulimus, qui deinde secutus 
Ledaeam Hermionem, Lacedaemoniosque hymenaeos. 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
Ast ilium, ereptae magno inflammatus amore 
Conjugis, et scelerum furiis agitatus, Orestes 
Excipit incaulura patriasque obtruncat ad aras. {*} 
{* Вдоль берегов Эпира свой путь в Хаонийскую гавань 
Мы направляем и вот подплываем к твердыне Бутрота... 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
Вижу: печальный обряд приношений и тризны надгробной... 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
Правит, взывая к теням, Андромаха над Гектора прахом 
И возлиянья творит на кургане пустом, где супругу 
Два алтаря посвятила она, чтобы плакать над ними... 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
Взор опустила она и промолвила, голос понизив: 
"Всех счастливей одна Приамова дева, которой 
Жертвою пасть по приказу пришлось на вражьем кургане, 
Возле Троянской стены. Никому не досталась по жребью 
И не коснулась она победителей ложа в неволе! 
Родину нашу спалив, увезли нас по водным равнинам; 
Сына Ахиллова спесь, надменность юнца я терпела, 
В рабстве рожая детей. Когда же он в Спарту уехал, 
Чтобы брак заключить с Гермионой, внучкою Леды... 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
То, любовью горя к невесте отнятой, мучим 
Местью Фурий, Орест застиг внезапно Пелида 
И на Ахиллов алтарь его поверг бездыханным. 
(Лат. Перевод С. Ошерова)} 
В этих немногих стихах изложен весь сюжет моей трагедии; тут и место действия, и происходящие в этом месте события, и все четыре главных действующих лица, и даже их характеры - кроме характера Гермионы ревность и неистовство которой достаточно отчетливо показаны в "Андромахе" Еврипида. 
Характер и поведение Гермионы - почти единственное, что я позаимствовал у этого автора, так как моя трагедия, нося то же название, что и у него, имеет совсем иной сюжет. У Еврипида Андромаха боится за жизнь Молосса - это ее сын от Пирра, боится, что Гермиона умертвит его, а вместе с ним и ее самое. В моей трагедии о Молоссе не упоминается: у Андромахи нет другого мужа, кроме Гектора, и другого сына, кроме Астианакса. Мне хотелось, чтобы образ Андромахи соответствовал тому представлению о ней, которое ныне утвердилось у нас. Среди тех, кто слышал когда-либо имя Андромахи, большинство знает ее только как вдову Гектора и мать Астианакса. Никто не подозревает, что она могла иметь другого мужа или другого сына, и я сомневаюсь, что слезы Андромахи произвели бы на моих зрителей то впечатление, которое они действительно произвели, если бы она проливала их из-за сына, рожденного не от Гектора. 
Правда, мне пришлось продлить жизнь Астианакса на несколько больший срок, чем он прожил на самом деле; но ведь я пишу в стране, где такая вольность не может быть плохо принята, ибо, - не говоря уже о том, что Ронсар сделал Астианакса главным героем своей "Франсиады", {8} - кто же у нас не знает, что род наших древних королей возводится именно к сыну Гектора и что, согласно нашим старинным хроникам, {9} жизнь юного царевича после разгрома его родной страны была спасена, и он стал основателем нашей монархии! 
Насколько смелее, чем я, поступил Еврипид в своей трагедии "Елена"! Он в ней просто опрокидывает верования, общие для всех греков: он исходит из предположения, что Елена вообще не ступала на землю Трои и что после того, как этот город был спален дотла, Менелай нашел свою супругу в Египте, который она за все это время ни разу не покидала. Эта версия основывается на предании, распространенном только среди египтян, о чем можно прочесть у Геродота. {10} 
Я полагаю, впрочем, что для оправдания допущенной мною небольшой вольности мне нет надобности ссылаться на пример Еврипида, ибо совсем не одно и то же - полностью разрушить самую основу сказания или только изменить в нем некоторые события, которые в каждой новой передаче всегда существенно меняются. Так, если верить большинству поэтов, Ахилл мог быть ранен только в пятку. А у Гомера рана наносится ему в плечо, {11} причем автор "Илиады" не считает неуязвимой никакую часть его тела. У Софокла Иокаста умирает {12} сразу же после того, как узнает Эдипа, тогда как Еврипид продлевает ей жизнь {13} вплоть до битвы и гибели обоих ее сыновей. Именно по поводу противоречий такого рода один старинный комментатор {14} Софокла {Sophoclis Electra. .} очень удачно замечает, что "отнюдь не следует развлекаться уличением поэтов в изменениях, внесенных ими в старинные предания, лучше постараться вникнуть в то, какое прекрасное употребление они сделали из этих изменений и как изобретательно они сумели приспособить миф к своему сюжету". 
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА 
Андромаха, вдова Гектора, пленница Пирра. 
Пирр, сын Ахилла, царь Эпира. {15} 
Орест, сын Агамемнона. 
Гермиона, дочь Елены, невеста Пирра. 
Пилад, друг Ореста. 
Клеона, наперсница Гермионы. 
Сефиза, наперсница Андромахи. 
Феникс, воспитатель Ахилла и его сына Пирра. 
Свита Ореста. 
Действие происходит в Бутроте, столице Эпира, в одной 
из зал царского дворца. 
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ 
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ 
Орест, Пилад. 
Орест 
Безмерно счастлив я, что встретился с тобою! 
Быть может, я теперь не так гоним судьбою? 
Столь милостиво здесь она столкнула нас, 
Что мнится - гнев ее теперь чуть-чуть угас. 
Кто б мог предположить, что встречу я Пилада, 
Что средь моих скорбей мне суждена отрада 
И друг, с которым я полгода разлучен, 
На Пирровой земле мне будет возвращен! 
Пилад 
Я тоже возношу богам благодаренье 
За то, что, изменив моих судов движенье 
И бурей преградив в Элладу все пути, 
Они мне помогли Ореста обрести. 
А как я мучился тогда в моем изгнанье! 
Как ваши горькие оплакивал страданья! 
Как трепетал за вас, мой друг, все эти дни, 
Бессильный вам помочь, когда вы там одни! 
Я помню, что в своей мучительной печали, 
Как избавления, вы гибели искали; 
Страшился я, что вы умолите богов 
Послать вам смерть в бою, средь полчища врагов... 
Но вот вы здесь, живой! И заключить я смею, 
Что духом стали вы спокойней и бодрее; 
Ваш вид торжественный и праздничный наряд 
Не об унынии как будто говорят... 
Орест 
Мне приговор судьбы пока еще неведом: 
Надеюсь я, но все ж готов и к новым бедам. 
Любовь меня ведет. И здесь ищу я ту, 
У ног которой смерть иль счастье обрету. 
Пилад 
Ах, порабощены вы, как и прежде, страстью, 
Все так же вас влечет к несбыточному счастью? 
Едва оправившись от пережитых мук, 
Хотите вновь попасть вы в безысходный круг? 
Ужель надежда есть, что злая Гермиона, 
Отринув в Спарте вас, тут станет благосклонна? 
Вы сами, устыдясь своих безумств былых, 
Решались, кажется, совсем забыть о них? 
Иль это был обман? 
Орест 
Нет, сам я был обманут! 
Но старые друзья меня корить не станут! 
Пилад, ведь от тебя я ничего не скрыл. 
Ты видел, как во мне зажегся первый пыл, 
Каким отчаяньем я был потом снедаем, 
Узнав, что Пирру дочь суровым Менелаем {16} 
За подвиги его в награду отдана, 
Как стал я странствовать без отдыха и сна, 
Страданья тяжкий груз влача с собой повсюду. 
Ты следовал, мой друг, за мной. Я не забуду, 
Как ты заботлив был, как, преданно любя, 
Спасал меня не раз от самого себя! 
Когда же понял я, что все мои мученья 
Жестокой нипочем и что благоволенье 
Пирр у нее снискал, - тут гнев объял меня, 
И я, коварную изменницу кляня, 
Решил ее забыть навек, бесповоротно. 
Я в это верил сам тем более охотно, 
Что, вспышку ревности за ненависть приняв 
И осудив в ней все: лицо, осанку, нрав, 
Почел, что страсть свою я отдал недостойной, 
И отбыл в Грецию печальный, но спокойный. 
Там в сборе я нашел весь царственный синклит. 
Цари, боясь, что вновь опасность им грозит, 
Просили помощи. Я к ним примкнул мгновенно, 
Надеясь, что война и слава постепенно 
Отвагу, мужество и твердость мне вернут 
И сердце от былых безумств уберегут. 
Увы, Пилад, судьба превратна и сурова: 
Чуть вырвавшись из пут, я затянул их снова... 
Я слышал, как вокруг роптал ахейский мир... 
Твердили стар и млад, что вероломен Пирр, 
Что воинским своим он поступился словом, 
Семейство Гектора укрыл под царским кровом, 
Оставив пленным жизнь, хотя обречены 
Они давно на смерть как недруги страны; 
Что Андромаха, скрыв свое дитя умело, 
Другого мальчика отдать врагам успела, 
И этой хитростью обманут был Улисс, 
А Гектора вдова и сын ее - спаслись; 
Что Пирр безмолвствует и, к гневу Гермионы, 
Не предлагает ей ни сердца, ни короны, 
И помыслы его устремлены к другой, 
А бедный Менелай от горя сам не свой... 
Хоть сообщались мне нерадостные вести, 
Я втайне ликовал. Восторг свой - жажде мести 
И ярости я сам приписывал сперва... 
Но скоро понял я, что страсть во мне жива, 
И стоило блеснуть хоть маленькой надежде, 
Как пламя вспыхнуло еще сильней, чем прежде. 
Я дал согласие отправиться сюда 
И к Пирровой земле привел мои суда. 
Эллада ждет, что я раздор улажу миром 
С изменчивым, крутым и своевольным Пирром 
И сына Гектора смогу забрать с собой, 
Средь греческих царей восстановив покой. 
А если не отдаст он Гекторова сына 
Пусть! Мне нужна она, всех бед моих причина! 
Надеждой окрылен, исполнен новых сил, 
Сейчас бы я в бою Геракла победил! 
Я понял, что любви сопротивляться тщетно, 
И ныне, ей во власть предавшись беззаветно, 
Мою любимую у Пирра отниму, 
А не удастся - смерть у ног ее приму. 
Ты Пирра знаешь, друг. Скажи мне прямо, честно, 
Мое вмешательство не будет ли невместно? 
Что чувствует она? Как станет поступать? 
И согласится ль Пирр невесту мне отдать? 
Пилад 
Боюсь, - хоть это вам услышать будет больно, 
Что не уступит Пирр невесту добровольно. 
Не потому, что сам любовью к ней горит, 
Нет, Гектора вдова в душе его царит; 
Но та на все его нежнейшие признанья 
Ответствует - увы! - огнем негодованья, 
И к сердцу пленницы как ни искал дорог, 
Пирр ни привлечь ее, ни укротить не смог. 
Теперь, отчаявшись, он в ход пустил угрозы: 
То вызовет у ней, то вновь осушит слезы; 
То повторяет ей, что будет сын убит, 
То, требуя любви, ей царский трон сулит. 
Но, не услышав "да" и не приняв решенья, 
У Гермионы вновь он ищет утешенья 
И, страстью пламенной к троянке распален, 
У ног лак_о_нянки {17} вздыхает тяжко он. 
Да, может Пирр сейчас, отчаяньем гонимый, 
Похоронить любовь, женясь на нелюбимой! 
Орест 
А Гермиона что? Ей, гордой, каково 
Безропотно сносить презрение его? 
Пилад 
Она, мой государь, не подает и виду, 
Что знает свой позор и чувствует обиду: 
Надеется, что Пирр опомнится и вновь 
Придет ей изъявить почтенье и любовь. 
Но мне она свои поведала терзанья 
Едва ли для того, чтоб я, храня молчанье, 
Таил от вас, что ей пролить немало слез 
Пришлось с тех пор, как он в Эпир ее привез. 
К блаженству, к гибели она равно готова; 
То рвется в Грецию, то остается снова. 
Досада, ревность, гнев заставили не раз 
Ее и вспоминать и сожалеть о вас. 
Орест 
Могу ль поверить я? 
Пилад 
Беритесь же за дело! 
И, с Пирром встретившись, ему скажите смело, 
Что греки объявить ему хотят войну, 
Спасенье мальчика вменив ему в вину. 
Разгневан будет Пирр столь дерзкими словами, 
И это в нем любви еще раздует пламя. 
Он вспыльчив и горяч, что выгодно для вас: 
Чем вызов дерзостней, тем яростней отказ. 
Так действуйте. Вот он. 
Орест 
Ступай же к ней скорее! 
Скажи, что прибыл я и жажду встречи с нею! 
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ 
Пирр, Орест, Феникс. 
Орест 
Со мною, государь, вам греческий народ 
Приветствия, дары и пожеланья шлет. 
Доверьем я польщен и рад, что предо мною 
Ахилла грозный сын, испепеливший Трою. 
Венчает, как отца, вас слава всех времен. 
Им Гектор сокрушен, а вами - Илион. 
И хоть отец ваш был непобедимый воин, 
Вы доказали нам, что сын его достоин. 
К вам благодарности вся Греция полна, 
Но тем, однако же, встревожена она, 
Что вы пренебрегли обычаем военным 
И сохранили жизнь весьма опасным пленным. 
Мне ль вам напоминать, как вел последний бой 
Сам Гектор, государь? У нас в семье любой 
Есть безутешные невесты, сестры, вдовы, 
Что слезы льют еще и предъявить готовы 
Убийце их родных свой неоплатный счет, 
А сын ведь за отца ответственность несет! 
Что может совершить снедаемый гордыней 
Потомок Гектора - кто нам предскажет ныне? 
Не примется ль, приплыв из Пирровой земли, 
Как Гектор некогда, жечь наши корабли? {18} 
И более того, - едва промолвить смею, 
Но, выкормив змею, вы можете быть ею 
Укушены за то, что ей продлили дни; 
Троянцы, государь, коварны искони. 
Все греки просят вас. Моленьям их внемлите. 
Вы, утолив их месть, себя же сохраните. 
Ваш враг еще дитя. Но неминуем час, 
Когда он свой клинок испробует на вас. 
Пирр 
О, трогает меня союзников забота, 
Но не могу понять, как им пришла охота 
Отправить в дальний путь почетного посла 
И поручить ему столь мелкие дела! 
Не думал, что пустяк, ничтожная обида 
Встревожат отпрыска великого Атрида, {19} 
Что многочисленный и доблестный народ 
До козней мелочных и страхов снизойдет! 
Чего хотят цари? Чтоб я, презрев обычай, 
Делиться с ними стал военною добычей? 
Нет, мальчик - мой трофей, и право лишь за мной 
Решать его судьбу и быть ему судьей! 
Когда в дыму, в крови, у стен пылавшей Трои 
Делили пленников ахейские герои, 
Велением судьбы досталась мне она, 
Астианакса мать и Гектора жена. 
Кассандру в Аргос взял {20} преславный сын Атрея, 
Гекуба умерла в плену у Одиссея; 
Сколь ни был горестен несчастных женщин путь, 
На пленников чужих я смел ли посягнуть? 
Дитяти малого вся Греция боится: 
Твердят, что Илион с ним может возродиться, 
Что, возмужав, меня Астианакс убьет... 
Зачем так далеко загадывать вперед? 
Ведь Троя - помните? - была славна когда-то, 
Обширна и пышна, героями богата. 
Она владела всем... А что она теперь? 
Не сосчитать ее несчастий и потерь. 
Сгоревшие дома, разрушенные башни, 
Не вспаханы поля, пустыня - сад вчерашний, 
В оковах царский сын... Бессильная, она 
Уже не сможет быть никем отомщена. 
А если мальчика вы умертвить желали, 
Зачем же целый год терпели и молчали? 
С Приамом вместе пусть растерзан был бы он 
И в груде мертвых тел бесславно погребен. 
Тогда ведь гибло все: ахейской рати сила 
Ни новорожденных, ни старцев не щадила, 
Победа, вопли, кровь пьянили нас в ночи; 
Не выбирали жертв разящие мечи. 
Я сам свирепствовал: все на войне свирепы; 
Когда ж стихает гнев - жестокости нелепы. 
Я ныне не казнить, но миловать хочу 
И рук в младенческой крови не омочу. 
Коль греков так томит слепая жажда мести, 
Пусть утоленья ей в ином поищут месте. 
Победой горд Эпир, во прахе Илион... 
Но здесь не губят тех, кто там был пощажен. 
Орест 
Всем ныне ведомо, как действовала тонко 
Супруга Гектора, спасая жизнь ребенка: 
Ей удалось, введя подменой нас в обман, {21} 
Его ровесника отдать в ахейский стан. 
Для мести Гектору у греков есть причина, 
А ненависть к отцу ложится и на сына: 
На Гекторе их кровь - им кровь его нужна, 
Боюсь, нас снова ждет ужасная война. 
Она придет в Эпир... 
Пирр 
Но ведь Эпир - не Троя. 
Пусть увеличат рать свою они хоть втрое, 
Чтоб одолеть меня, - не побоюсь угроз: 
Они забыли, кто победу им принес. 
Известно - Греция за подвиги Ахилла 
Неблагодарностью не раз ему платила; {22} 
Теперь цари хотят так поступить со мной 
И пали до того, что мне грозят войной? 
Орест 
Так воле Греции вы не послушны боле? 
Пирр 
Троянцев я сломил, царевич, для того ли? 
Орест 
Я, право, поражен! Ведь Гермиона здесь, 
И Менелай для вас уже почти что тесть! 
Пирр 
Я сохранить могу любовь к моей невесте, 
Не уронив притом достоинства и чести, 
И, после всех побед, мне, право, не к лицу 
Покорно, словно раб, служить ее отцу. 
Но с Гермионой вы увидеться желали? 
Я знаю, вы в родстве. {23} Хотя вас и не ждали, 
Но примут. Занимать не смею больше вас, 
Ахейцам же прошу мой передать отказ. 
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ 
Пирр, Феникс. 
Феникс 
Друг с другом их свести? Весьма неосторожно! 
Пирр 
Да, говорят, по ней вздыхал он безнадежно. 
Феникс 
А вдруг к царевне страсть проснется снова в нем, 
И он воспламенит ее своим огнем? 
Пирр 
Что ж, так тому и быть! И если вслед за тем он 
Царевну убедит вернуться в Лакедемон, 
С почетом проводить велю я их суда, 
И сам свободнее смогу вздохнуть тогда. 
Феникс 
Как, вы... 
Пирр 
Со временем я все тебе открою. 
Но Андромаха здесь. Потом... 
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ 
Пирр, Андромаха, Феникс. 
Пирр 
Вы не за мною? 
Ах, если б мне блеснул надежды луч один... 
Андромаха 
Нет, я иду туда, где заточен мой сын, 
Все, что завещано мне Троей и супругом. 
Час в день разрешено нам проводить друг с другом. 
Мы вместе пролили немало горьких слез. 
Сегодня мне обнять его не довелось. 
Пирр 
И опасаюсь я, увы, что греки вскоре 
Дадут вам поводы для новых слез и горя: 
Страшат их пленники. 
Андромаха 
Но пленники в цепях, 
А мертвые враги внушать не могут страх. 
Пирр 
Нет, злость на Гектора утихнуть в них не может; 
Их главный враг - ваш сын. 
Андромаха 
Так вот что их тревожит! 
Дитя, которое не знает ничего 
Ни почему мы здесь, ни кто отец его! 
Пирр 
Астианакс - дитя, но смерть его нужна им. 
За ним ко мне Орест и послан Менелаем. 
Андромаха 
И вы поступите, как эллины хотят? 
Он дорог мне - вот в чем несчастный виноват! 
Но греки ль требуют ребенку приговора? 
Нет, сердит вас, что он - последняя опора 
Лишившейся всего, беспомощной вдовы, 
И смерти для него хотите только вы! 
Пирр 
О, успокойтесь! Им ответил я отказом. 
Теперь войною мне грозят все греки разом. 
Но, даже если бы военные суда 
Всех греческих племен причалили сюда 
И началась война - как та, из-за Елены, 
И моего дворца заколебались стены, 
Ребенка вашего я все равно бы спас 
И заслонил его собою - ради вас. 
Вы сами видите, сколь многим я рискую, 
А чем вознагражден за преданность такую? 
Сейчас, когда кругом меня враги теснят, 
Мне так необходим ваш дружелюбный взгляд! 
Ужели, вам свой трон и руку предлагая, 
И в вас, жестокая, увижу лишь врага я, 
И, вызывая весь ахейский мир на бой, 
Не буду знать, за что я жертвую собой? 
Андромаха 
Откуда слабость в вас, великом человеке? 
Награда? Но твердить по праву станут греки, 
О ваших доблестях охотно позабыв, 
Что вами овладел мальчишеский порыв! 
Вы домогаетесь любви. Но до того ли 
Измученной вдове, томящейся в неволе? 
Что вам мои глаза? Ведь вы их обрекли 
На то, чтоб реки слез всегда из них текли! 
Нет! нет! От вас я жду совсем иных деяний! 
Несчастных пленников избавить от страданий, 
Безвинное дитя спасти любой ценой, 
Не требуя себе за это мзды иной, 
Чем радость матери, что сына сохранила, 
Вот подвиг по плечу наследнику Ахилла! 
Пирр 
Как! Все еще ваш гнев бурливый не иссяк? 
Вам ненавистна мысль вступить со мною в брак. 
Несчастий причинил я много, в самом деле; 
И меч мой, и рука людскою кровью рдели; 
Но ваш печальный взор насквозь пронзил меня, 
За горечь ваших слез заслуженно казня. 
Я был неумолим и яростно, не скрою, 
Рубил врагов, круша поверженную Трою, 
Свирепости моей никто смирить не мог, 
Но и тогда, как вы, я не бывал жесток! 
Теперь за всех, кому я причинил мученья, 
Мне душу тяжкие терзают угрызенья... 
Довольно враждовать нам с вами! С этих пор 
У нас есть общий враг. Дадим ему отпор. 
Ободрите меня хотя б единым словом, 
И сыну вашему отцом я стану новым, 
Сам научу его, как грекам отомстить, 
Заставлю их сполна за Трою заплатить! 
Пусть подарит меня улыбкой Андромаха 
И прежний Илион восстанет вновь из праха, 
Быстрее, чем он был разрушен и сожжен, 
А отпрыск Гектора займет Приамов трон! 
Андромаха 
О нет! Теперь, когда нет Гектора на свете, 
Нам больше не нужны ни блеск, ни слава эти! 
Места, где он погиб, мою удвоят грусть. 
К руинам родины я больше не вернусь. 
У вас я, государь, прошу одну лишь малость: 
Мне ради сына жить и слезы лить осталось. 
Так дайте нам приют, где мы могли б одни 
Вдали от всех страстей окончить наши дни 
В воспоминаниях о павшем Илионе... 
А сердце, государь, верните Гермионе! 
Пирр 
Вы мучите меня! Ну как я ей верну 
То сердце, что давно уже у вас в плену? 
Я знаю, сам я звал царевну Гермиону 
И сам ей обещал и руку, и корону. 
Да, обе вы сюда заброшены судьбой, 
Она - чтоб царствовать, а вы - чтоб быть рабой. 
Но вы же видели, что с самого начала 
Царевна нежных чувств мне вовсе не внушала, 
Я равнодушен к ней, и двор мой знает весь, 
Что пленница - она, а вы - царица здесь. 
Вам пылкая любовь внушает отвращенье, 
А ей - один мой вздох принес бы утешенье. 
Андромаха 
Вот ваши вздохи ей пусть и ласкают слух! 
У вас пред Грецией есть множество заслуг. 
Что против вас ее восстановить могло бы? 
Ей не к кому питать ни горечи, ни злобы. 
А мой супруг? Увы! Кем он погублен был? 
Победою над ним прославился Ахилл, 
А вы, всех превзойдя затем в резне кровавой, 
Обязаны моим несчастьям вашей славой. 
Пирр 
Ну, что ж! Я понял все. Пора на этот раз 
О вас забыть - о нет! - возненавидеть вас! 
Довольно жертвовать и честью, и величьем 
Для той, что платит мне холодным безразличьем! 
Но помните: я был в любви на все готов 
И ненависть моя не знает берегов. 
Отныне жалость я с презрением отрину: 
За мать держать ответ теперь придется сыну. 
Не стану мальчика от кары ограждать: 
Он нужен Греции - велю его отдать. 
Андромаха 
О боги! Он умрет! И нет ему защиты! 
Мать - пленница... Отец и родичи убиты... 
А может быть, чем жить в бесчестии таком, 
Пускай погибнет он. Пусть оба мы умрем! 
Придет конец моим несчастиям и бедам. 
Я к Гектору в Аид сойду за сыном следом, 
И, вас благодаря, супруга обниму. 
Мы с сыном, наконец... 
Пирр 
Идите же к нему. 
Обняв свое дитя, поймете вы, возможно, 
Что гневу доверять судьбу - неосторожно. 
Иного, может быть, поищете пути 
И постараетесь еще его спасти. 
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ 
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ 
Гермиона, Клеона. 
Гермиона 
Ну что же, будет все по твоему желанью; 
Я приготовилась к нелегкому свиданью. 
Ореста приведет сейчас Пилад сюда, 
Но лучше мне б его не видеть никогда. 
Клеона 
Чего боитесь вы? Чем может быть опасно 
Для вас свиданье с тем, кто к вам привержен страстно, 
Кто жизнь за вас отдать готов во всякий час?. 
Вы ж о его любви жалели столько раз! 
Гермиона 
Мне тем мучительней его увидеть снова, 
Что прежде я была с ним чересчур сурова. 
Мой нынешний позор - Ореста торжество. 
Сравнялся мой удел со жребием его. 
"Гордячка, - скажет он, - чьи взоры так надменны, 
Сама познала боль презренья и измены! 
Она гнала меня; ее покинул он. 
Она унижена. Теперь я отомщен!" 
О, горе мне! 
Клеона 
Зачем излишние тревоги? 
К нему, да и к себе вы непомерно строги. 
Возможно ль, что б он вас хоть словом оскорбил? 
Ведь любит он сейчас сильнее, чем любил! 
Здоров ли ваш отец? Какие шлет он вести? 
Гермиона 
Он мне велит домой отплыть с Орестом вместе, 
Коль будет дальше Пирр молчать, как до сих пор, 
И о троянце с ним не разрешится спор. 
Клеона 
Тогда еще нужней вам выслушать Ореста. 
Пирр хочет вас услать, хоть вы его невеста! 
Его решение вы упредить должны, 
Покинув тотчас же пределы сей страны. 
Не говорили ль вы, что он вам ненавистен? 
Гермиона 
Да, это истина. Горчайшая из истин! 
Как был он дорог мне! Теперь - конец всему. 
Любила слишком я, чтобы простить ему. 
Клеона 
Вот и бегите с тем, кто в вас души не чает. 
Гермиона 
Ах, ненависть в душе не сразу созревает: 
Ей надо время дать сильней пустить ростки... 
А вдруг в разлуке с ним я сгину от тоски? 
Изменник! Для него отъезд мой - избавленье! 
Клеона 
И мало вам еще такого оскорбленья? 
Вы не уверились, что пыл его угас? 
Троянке-пленнице он на глазах у вас 
Навязывает трон, любовь свою и руку, 
А вы согласны впредь терпеть такую муку, 
И отвращенья Пирр досель вам не внушил? 
Гермиона 
Молчи, жестокая! Нет, нет, он мне не мил! 
Погибшая любовь - ничтожная потеря. 
Должна поверить ты, своим глазам не веря, 
Что стал противен мне предатель навсегда. 
Хвали меня за то, что духом я тверда, 
И я тогда в свою уверую победу. 
Ты говоришь - бежать! Ну что же, я уеду. 
Бежим! А он пускай становится рабом 
Вчерашней пленницы, введенной им в свой дом. 
Постой... А если вдруг в нем чувства вновь проснутся? 
Вдруг он надумает опять ко мне вернуться, 
Забыв о той?.. Ах, нет! Что было - то ушло... 
Но я останусь здесь! Останусь им назло! 
Разрушить счастье их я буду только рада. 
Их горести теперь - мне лучшая награда: 
Коль Пирр уклонится от наших брачных уз, 
Восстанет на него весь греческий союз. 
Беду на юного троянца навлекла я, 
Пускай теперь и мать судьба постигнет злая. 
Они почувствуют, как греки мстят врагам. 
Пирр выдаст пленницу или погибнет сам! 
Клеона 
Вы думаете, взор, наполненный слезами, 
Захочет с ясными соперничать глазами? 
А сердце матери, усталое от бед, 
Завоевателю желанный даст ответ? 
Взгляните, стала ли спокойней Андромаха? 
Нет, на ее лице - печать тоски и страха, 
И с Пирром пленница, как прежде, холодна... 
Гермиона 
Ах, мне бы так уметь держаться, как она! 
Но чувства я свои скрывать не научилась. 
Моя любовь к нему из глаз моих лучилась. 
Могла ль я сохранять высокомерный вид, 
Не слушая того, что сердце говорит? 
Была бы ты мудрей на месте Гермионы? 
Желание отца, величие короны, 
И победителей-ахеян торжество, 
И юной страсти зов - все было за него! 
Заставив Илион испить позора чашу, 
Троянским золотом казну наполнив нашу, 
Он своего отца отвагою затмил, 
А ведь его отец - прославленный Ахилл! 
И он меня любил - так мне тогда казалось 
Нежней, чем я его... О боги, что с ним сталось! 
Нет, нет, забыть о нем, каков бы ни был он!.. 
Сегодня здесь Орест, и он в меня влюблен. 
Довольно горевать! Освободим же место 
Для тех, кто верен нам. Пора! Зови Ореста. 
Кто знает, может быть, столь бескорыстный пыл... 
Клеона 
Он ждет вас... 
Гермиона 
Значит, он все время рядом был?.. 
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ 
Гермиона, Орест. 
Гермиона 
Как следует считать: привязанность былая 
И чувства добрые иль воля Менелая 
И долг пред Грецией, где вас с трофеем ждут, 
Вас привели сюда, в печальный мой приют? 
Орест 
О, к вам меня влекло все то же ослепленье! 
Опять решился я на клятвопреступленье. 
Я клялся искренне не видеть больше вас, 
И вновь у ваших ног, уже в который раз! 
Ваш взор в моей душе - таков мой жребий странный 
Откроет вновь едва закрывшиеся раны. 
Стыжусь, но совладать не в силах я с собой. 
С тех самых пор, как мы разлучены судьбой, 
Ища от страшных мук спасения, поверьте, 
Бросался всюду я навстречу верной смерти. 
За ней отправился я к скифским племенам, {24} 
Что кровью пленников свой освящают храм. 
Но, хоть их идолы известны лютым нравом, 
Порой противятся они дарам кровавым, 
И я остался жив, влача свою беду; 
Вернулся снова к вам и снова смерти жду. 
Чтоб жизнь мою прервать, не требуется яда: 
Довольно одного безжалостного взгляда. 
Изверившись во всем, я убежден давно, 
Что на иное мне надежды не дано. 
Решать мою судьбу теперь лишь в вашей воле, 
Коль скифы дикие меня не закололи, 
И даже варваров на свете не найти, 
Что вас в жестокости могли бы превзойти. 
Гермиона 
Признаться, не ждала от вас речей подобных. 
Зачем тут поминать каких-то скифов злобных 
И сетовать на то, что к вам я жестока? 
Куда крупней дела не решены пока! 
То поручение, с которым вас Эллада 
Отправила сюда, исполнить честно надо 
Без промедления - вот что важней всего. 
Орест 
О, Пирр меня уже избавил от него! 
Я получил отказ. Как видно, есть причина 
Ему вступать в войну за Гекторова сына. 
Гермиона 
Изменник! 
Орест 
Перед тем как мне обратно плыть, 
Я о своей судьбе решаюсь вас спросить, 
Хоть неприязнь ко мне, наверно, вам подскажет 
Ответ, что на душу мне новым камнем ляжет. 
Гермиона 
Откуда взяли вы, что вам я лютый враг? 
Что погружает вас в столь безысходный мрак? 
Обрушив на меня лавину горьких жалоб, 
Подумайте, как я отцу перечить стала б, 
Когда он мне в Эпир отправиться велел? 
Но кто сказал, что мне был сладок мой удел? 
Что вашу я тогда печаль не разделяла, 
Не плакала тайком, о вас не вспоминала? 
Я соблюла свой долг и тем была горда. 
Но об Оресте я вздыхала иногда. 
Орест 
Вздыхали обо мне? Не верю! Повторите! 
Да наяву ли вы мне это говорите? 
Проснитесь же, молю, и бросьте взгляд окрест: 
Пред вами я, давно отвергнутый Орест! 
Гермиона 
Да, предо мною вы, тот человек, который 
Открыл мне, что пленять мои способны взоры; 
Вы, чьи достоинства я не могу не чтить, 
Вы, тот, кого бы я хотела полюбить. 
Орест 
Я понял вас. Увы! Удел мой - безнадежность. 
Мне - уважение, ему - любовь и нежность! 
Гермиона 
Меняться с Пирром вам местами - не расчет: 
Он ненавистен мне. 
Орест 
Нет, вас к нему влечет! 
Всевластная любовь повелевает нами 
И разжигает в нас, и гасит страсти пламя. 
Кого хотим любить, тот нам - увы! - не мил; 
А тот, кого клянем, нам сердце полонил. 
Я безразличен вам. И пусть бы вы хотели 
Сейчас вознаградить меня на самом деле, 
Мстя Пирру за обман, за множество обид, 
По-прежнему лишь он в душе у вас царит. 
А он не любит вас и по другой вздыхает. 
Гермиона 
Что говорите вы? Он мной пренебрегает? 
Да как решаетесь вы это утверждать? 
По-вашему, - ко мне нельзя любовь питать 
И в людях образ мой одно презренье будит? 
Другие обо мне великодушней судят. 
Орест 
Вам оскорблять меня, сударыня, легко, 
Но вы от истины безмерно далеко. 
Иль я не доказал, что время и пространство 
Бессильны чувств моих нарушить постоянство? 
Я - презираю вас? Увы, меня коря, 
Хотели б вы, чтоб он вас презирал, как я! 
Гермиона 
Ах, что мне до любви иль ненависти Пирра! 
Вернитесь в Грецию. Пусть на царя Эпира 
Нагрянут тьмы и тьмы врагов со всех сторон! 
Пусть греки здесь второй устроят Илион! 
Спешите! Иль еще вы не разубедились, 
Что я его люблю? 
Орест 
Ах, если б вы решились 
Отправиться со мной! Тогда бы мы скорей 
Подвигли на войну всех греческих царей. 
Вот дело, истинно достойное спартанки! 
Гермиона 
А он здесь женится покамест на троянке. 
Орест 
Увы! 
Гермиона 
Какой падет на всех ахейцев стыд, 
Коль с Андромахой он судьбу соединит! 
Орест 
И это - ненависть? Признайтесь лучше сразу. 
Страсть, как ее ни прячь, видна чужому глазу. 
Все выдает нас: вздох, движенье, слово, взгляд. 
Скрываемый огонь сильнее во сто крат. 
Гермиона 
Предубеждение вам отравляет душу. 
Неужто я его вовеки не разрушу? 
Нельзя все вкривь и вкось упорно толковать 
И, словно мне назло, вражду любовью звать. 
Я все вам объясню, а действуйте вы сами. 
Меня связал мой долг со здешними местами. 
Из края этого закрыты мне пути, 
Пока отец - иль Пирр - мне не велят уйти. 
Идите ж объявить ему, что царь лак_о_нян 
Врага Эллады брать в зятья отнюдь не склонен, 
И должен Ахиллид немедленно решать: 
Троянца ль выдать вам, меня ли отослать. 
Пусть выбор сделает решительно и ясно, 
Тогда за вами я последовать согласна. 
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ 
Орест. 
Орест 
Да, вы покинете Эпир, сомненья нет. 
Нетрудно угадать изменника ответ. 
Вас, Гермиона, Пирр удерживать не станет 
Своей троянкою он безраздельно занят, 
Он рвется только к ней, и нужен лишь предлог, 
Чтоб от царевны он освободиться мог. 
Мы сговоримся с ним. О, нынче я ликую! 
Добычу увезти бесценную такую!.. 
Прощай, Эпир, и будь убежищем пока 
Для пленницы-вдовы и для ее сынка. 
Воспрянул духом я. Уже и то не худо, 
Что милую мою я вызволю отсюда, 
И больше никогда ей не встречаться с ним! 
Вот и соперник мой. Ну что ж, поговорим. 
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ 
Пирр, Орест, Феникс. 
Пирр 
Я вас везде искал и вам хочу признаться, 
Что был неправ, решив с Элладой не считаться. 
Обдумав вашу речь, не торопясь, в тиши, 
Сказал себе я: "Нет, с отказом не спеши!" 
И тотчас пожелал продолжить нашу встречу. 
Я убедился в том, что впрямь противоречу 
Тем заверениям, что были мной даны, 
Обычаям отцов и правилам войны. 
Да, страхи Греции имеют оправданье. 
Пусть сына Гектора постигнет наказанье. 
Орест 
Я рад, что с Грецией в согласии Эпир, 
А кровь несчастного нам обеспечит мир. 
Пирр 
В намереньях моих не будет перемены. 
Решил сегодня же я с дочерью Елены 
Связать свою судьбу. А вы, великий грек 
И родственник царя, на мой ступили брег 
В счастливый час - затем, чтоб представлять Элладу: 
Ее посол вручит мне высшую награду. 
Итак, торжественно я поручаю вам 
Царевну известить, что завтра ждет нас храм. 
Орест 
О боги! 
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ 
Пирр, Феникс. 
Пирр 
Все еще я раб постыдной страсти, 
Иль нынче ты меня одобришь хоть отчасти? 
Феникс 
Да, государь, теперь я одобряю вас. 
Ваш справедливый гнев мне доказал сейчас, 
Что возродились в вас достоинство и сила, 
Что вы - воитель, царь и грозный сын Ахилла, 
А не дитя, чей ум любовью ослеплен. 
Сегодня побежден вторично Илион. 
Пирр 
Нет, Феникс, этот день - победы лишь начало. 
Давно моя душа в плену изнемогала. 
Но вот я наконец свободен от оков! 
Любовь трудней сломить, чем полчища врагов. 
Подумай, сколько бед нависло над Эпиром! 
Ведь рисковал я всем: друзьями, долгом, миром; 
Корону, жизнь, любовь - все положить был рад, 
Как дар, к ее ногам за благодарный взгляд; 
Готов был умереть иль потерять свободу, 
Со всей Элладою воюя ей в угоду... 
Феникс 
Благодарю богов: вы свергли эту власть. 
Пирр 
Не в меру пленница пред Пирром занеслась! 
Увидев, что она едва жива от страха, 
Решил я, что свой нрав изменит Андромаха: 
Боязнь за мальчика вернет рассудок ей 
И сделает ее к заступнику добрей. 
Но горе чувства в ней лишь пуще подогрело: 
В слезах прижав к груди младенческое тело, 
Закрыв глаза и впав как будто в забытье, 
Она твердила: "Сын! Сокровище мое! 
Ты вылитый отец. В тебе мой Гектор милый 
С его глазами, ртом и богатырской силой". 
Что ж, после этого оставить сына ей, 
Чтоб Гектора она любила тем сильней? 
Феникс 
Нет, невозможно дать ей попирать пятою 
Достоинство царя! 
Пирр 
Ах, гордость с красотою 
Суть близнецы! Она - как я ни гневен - ждет, 
Что вскоре Пирр опять к ногам ее падет. 
Нет, я у ног своих теперь ее увижу! 
Отцовской славы я пред нею не унижу. 
Ахилл мне был отцом. Ей Гектор мужем был. 
Мы с ней враги навек, как Гектор и Ахилл. 
Феникс 
Довольно, государь! Скажу вам об Оресте: 
Ошиблись вы, послав соперника к невесте. 
Ступайте сами к ней. Из ваших уст должна 
Она узнать о том, что свадьба решена. 
Пирр 
Да, церемония сегодня состоится... 
А ревность в пленнице не может пробудиться? 
Феникс 
О боги, вновь она! Но до каких же пор 
Сводиться будет к ней любой ваш разговор? 
Какими чарами она вас покорила? 
Пирр 
Постой, я ей сказал не все, что надо было. 
Она не слышала еще, что я женюсь, 
Не знает, что пред ней я больше не склонюсь, 
Не выпила до дна всю чашу униженья, 
Я ей не отплатил за все мои мученья, 
Не показал, как Пирр суров к своим врагам! 
Феникс 
Идите, падайте опять к ее ногам! 
Наденьте заново любовные оковы. 
Нет, к рабству прежнему, я вижу, вы готовы. 
Пирр 
Ты думаешь, мой гнев улегся и остыл, 
И я ей дам понять, что снова все простил? 
Феникс 
Любовь слепа... 
Пирр 
К кому? К неблагодарной пленной. 
Что на мою любовь лишь дерзостью надменной 
Посмела отвечать, судьбу свою кляня? 
Кто б сохранил ей жизнь, коль не было б меня, 
Ей, чужестранке здесь... нет, более - рабыне! 
Ведь я ей слово дал заботиться о сыне, 
Ей руку и любовь и царство предложил, 
И что в ответ? - одни упреки заслужил! 
Нет, я поклялся мстить гордячке беспощадно, 
Чтоб впредь упорствовать ей было неповадно, 
И выдам мальчика... О, сколько будет слез! 
Мне будет сказано, что я ей смерть принес. 
Да, Андромаха жить без мальчика не будет. 
Она умрет. И кто на казнь ее осудит? 
Я сам. Как будто в грудь я ей всажу кинжал! 
Феникс 
Но кто ей отомстить недавно обещал? 
Иль слабости своей не знали вы дотоле? 
Пирр 
Ты прав. Но извини мне этот приступ боли. 
Сегодня я даю любви последний бой, 
И мне достанет сил, чтоб совладать с собой. 
Отныне все решать тебе я доверяю. 
Как с Гермионой быть и с мальчиком - не знаю... 
Феникс 
Идите тотчас к ней. Вас ждут уже давно. 
Пирр 
Я буду действовать, как было решено. 
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ 
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ 
Пилад, Орест. 
Пилад 
Ну, успокойтесь, друг! Нельзя же так, поверьте! 
Очнитесь и порыв безумия умерьте. 
Вас не узнать. 
Орест 
Увы, Пилад, ты опоздал: 
Советов разума я слушаться устал. 
Но горестям моим уже недолго длиться... 
Уехать вместе с ней - иль с жизнью распроститься! 
Решенье принято. Так я и поступлю. 
Не отговаривай. 
Пилад 
Согласен, но, молю, 
Придите вы в себя, Орест, на вас лица нет! 
Заметит это всяк, кто даже мельком глянет. 
Чтоб вашим замыслам сопутствовал успех, 
Намеренья свои должны вы скрыть от всех. 
Здесь Пирру и его невесте все подвластны; 
И челядь царская, и стража вам опасны. 
Нельзя выказывать волнение свое. 
Ну, вот сейчас - зачем искали вы ее? 
Орест 
Не знаю... Я собой и вправду не владею. 
Слепой от ярости, я ринулся за нею 
И чуть было не стал грозить обоим им. 
Пилад 
Чего ж достигли вы неистовством своим? 
Орест 
Вскипела кровь во мне, и занялось дыханье... 
Как было сохранить тут самообладанье? 
С царевной вскоре Пирр идти намерен в храм, 
И я вручить ему невесту должен сам! 
Да лучше б обагрил в крови я эти руки! 
Пилад 
О да, вам нелегко. Но те же терпит муки 
Вам ненавистный Пирр: с женитьбою и он 
Теряет женщину, в которую влюблен. 
Орест 
Неправда, Пирру льстят мучения Ореста! 
Здесь долго до меня жила его невеста, 
К ней становился он что день, то холодней. 
Нет, только мне назло он женится на ней! 
Все шло так хорошо! В ней пробудилась жалость, 
К тому, чтоб стать моей, она совсем склонялась, 
А к Пирру ненависть росла в ней каждый час. 
О, если б от него я получил отказ 
Со мною в Спарту плыть она бы согласилась 
И словом бы одним моя судьба решилась! 
Пилад 
Вы в это верите? 
Орест 
Она была полна 
Негодования... 
Пилад 
А значит - влюблена. 
А если б Ахиллид и произнес то слово, 
Любого повода, хоть самого пустого, 
Довольно было б ей, чтоб вновь вам отказать.