1 2 3 


Артур Миллер

Смерть коммивояжера


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ВИЛЛИ ЛОМЕН
ЛИНДА, его жена
БИФ, его сын
ХЭППИ, его сын
БЕН, его брат
ЧАРЛИ, сосед Вилли Ломена
БЕРНАРД, сын Чарли
ДЖЕННИ, секретарь Чарли
ГОВАРД ВАГНЕР, владелец фирмы
СТЭНЛИ, официант
ВТОРОЙ ОФИЦИАНТ
МИСС ФОРСАЙТ
ЛЕТТА, ее подруга
ЖЕНЩИНА

Действие происходит в наши дни в доме и во дворе у Вилли Ломена, а также в различных местах, которые он посещает в Бостоне и Нью-Йорке.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Слышна мелодия, которую наигрывают на флейте. Она мила, незамысловата, поет о траве, о небесном просторе, о листве. Занавес поднимается.
Перед нами домик коммивояжера. Позади него со всех сторон громоздятся угловатые силуэты зданий. Дом и авансцену освещает синий отсвет неба; все вокруг словно тлеет в зловещем оранжевом жару. На сцене становится светлее, и мы видим тяжелые склепы больших зданий, нависших над маленьким и по виду таким хрупким домиком. Все здесь кажется сном, но сном, порожденным действительностью. Кухня посреди сцены выглядит совсем настоящей, потому что в ней стоят кухонный стол, три стула и холодильник. Ничего, кроме этого, однако, не видно. В задней стене кухни дверь, скрытая портьерой, ведет в гостиную. Справа от кухни, на небольшом возвышении, — спальня, в ней — металлическая кровать и стул. На полочке над кроватью — серебряный призовой кубок. Из окна виден фасад жилого дома.
Позади кухни, на высоте шести с половиной футов, в мансарде, — спальня мальчиков, которая сейчас почти не освещена. Смутно вырисовываются две кровати и окно под крышей. (Эта спальня находится над гостиной, которую мы не видим.) Слева из кухни сюда ведет винтовая лестница.
Все декорации либо совсем, либо кое-где прозрачные. Линия крыши только очерчена; под ней и над ней видны надвигающиеся каменные громады домов. Перед домом просцениум, который за рампой спускается в оркестр. Это дворик Ломена. Тут же проходят все сцены, воспоминаемые Вилли, и все сцены в городе. Когда действие переносится в настоящее время, актеры соблюдают воображаемые границы стенных перегородок, входят в дом только через дверь слева. Но в сценах, рассказывающих о прошлом, все ограничения нарушаются, и действующие лица ступают «сквозь» стену на просцениум.
Справа появляется коммивояжер ВИЛЛИ ЛОМЕН. В руках у него два больших чемодана с образцами. Флейта продолжает играть. Он ее слышит, но не отдает, но не отдает себе в этом отчета. Вилли за шестьдесят, он скромно одет. Даже пока он пересекает сцену, направляясь к дому,можно заметить, как он изнурен. Он отпирает дверь, входит в кухню и с облегчением опускает на пол свою ношу, потирая натруженные ладони. Слышно, как он издает не то вздох, не то восклицание, — может быть: «Господи, господи…». Закрывает дверь, относит чемоданы в гостиную. Справа в спальне проснулась его жена ЛИНДА. Она встает с постели и, прислушиваясь, надевает халат. От природы мягкая, Линда выработала в себе железную выдержку к выходкам Вилли. Она ведь не только его любит, но и восхищается им. Его неугомонный нрав, вспыльчивость, тягостные мечты и невольные жестокости кажутся ей лишь внешним проявлением обуревающих его высоких страстей, которые ей самой не дано ни выразить, ни испытать как следует.
ЛИНДА (слыша шаги Вилли, окликает его с беспокойством). Вилли!
ВИЛЛИ входит в спальню.
ВИЛЛИ. Все в порядке. Я вернулся.
ЛИНДА. Почему? Что случилось?

Короткое молчание.

ЛИНДА. Что-нибудь случилось, Вилли?
ВИЛЛИ. Да нет, ничего не случилось.
ЛИНДА. Ты что, разбил машину?
ВИЛЛИ (с легким раздражением). Говорю тебе, ничего не случилось! Разве ты не слышишь?
ЛИНДА. Ты себя плохо чувствуешь?
ВИЛЛИ. До смерти устал. (Сидит на краю постели, словно одеревенев.)

Флейта стихает.

ВИЛЛИ. Никак не мог… Понимаешь, не мог — и все.
ЛИНДА (очень мягко). Где ты был весь день? У тебя ужасный вид.
ВИЛЛИ. Я доехал почти до самого Йонкерса. Остановился, чтобы выпить чашку кофе. Может, все дело в кофе?
ЛИНДА. Что именно?
ВИЛЛИ (помрачнев). Я вдруг не смог больше вести машину. Она шла вбок, понимаешь?
ЛИНДА (желая ему помочь). Наверно, опять что-нибудь стряслось с рулем. По-моему, Анжело ничего не смыслит в «студебеккерах».
ВИЛЛИ. Нет, тут я: я сам. До меня вдруг дошло, что я делаю сто километров в час и уже несколько минут не понимаю, что со мной… Я не могу… совсем не могу сосредоточиться.
ЛИНДА. Все дело в очках. Ты забываешь получить новые очки.
ВИЛЛИ. Глаза у меня в порядке. Назад я ехал со скоростью двадцать километров в час. От Йонкерса добирался чуть ли не четыре часа.
ЛИНДА (покорно). Тебе придется отдохнуть, Вилли. Так больше нельзя.
ВИЛЛИ. Но я только что вернулся из Флориды!
ЛИНДА. Мозги-то у тебя не отдыхают! Ты постоянно думаешь, думаешь, думаешь, а ведь все дело в голове.
ВИЛЛИ. Утром опять поеду. Может, утром буду чувствовать себя лучше.

Линда снимает с него ботинки.

ВИЛЛИ. Проклятые супинаторы! Они меня убивают.
ЛИНДА. Прими аспирин. Дать таблетку? Тебе станет легче.
ВИЛЛИ (недоумевая). Понимаешь, я ехал и хорошо себя чувствовал. Даже разглядывал окрестности. Можешь себе представить, как надоедает природа, когда всю жизнь только ездишь, ездишь… Но там красиво, Линда, — густой лес и светит солнце. Я опустил ветровое стекло, и меня обдувало теплым ветерком. И вдруг ни с того ни с сего я съезжаю с дороги! Говорю тебе, у меня просто из головы выскочило, что я сижу за рулем. Если бы я пересек белую линию, мог бы кого-нибудь и задавить. Поехал дальше, но через пять минут снова забылся и чуть было… (Прижимает пальцами веки.). Что у меня делается в голове? Такая путаница…
ЛИНДА. Послушай, Вилли, поговори еще разок в конторе. Не понимаю, почему бы тебе не работать здесь, в Нью-Йорке?
ВИЛЛИ. Разве я нужен им в Нью-Йорке?.. Я специалист по Новой Англии. Я позарез нужен им в Новой Англии.
ЛИНДА. Но тебе шестьдесят лет! Стыдно, что они все еще заставляют тебя жить на колесах!
ВИЛЛИ. Надо послать телеграмму в Портленд. Завтра в десять утра я должен был встретиться с Броуном и Моррисоном, показать им наши товары. О, господи, сколько бы я мог им продать! (Принимается надевать пиджак.)
ЛИНДА (отнимая у него пиджак). Завтра тебе надо сходить в контору и объяснить Говарду, что ты должен работать в Нью-Йорке. Ты чересчур покладист.
ВИЛЛИ. Если бы старик Вагнер был жив, мне бы давно поручили здешнюю клиентуру. Вот это был человек! Титан! А его сынок никого не ценит. Когда я первый раз поехал на Север, фирма Вагнер понятия не имела, где эта самая Новая Африка.
ЛИНДА. Почему ты не скажешь всего этого Говарду?
ВИЛЛИ (приободрившись). И скажу. Непременно скажу. У нас есть сыр?
ЛИНДА. Я сделаю тебе бутерброд.
ВИЛЛИ. Ложись. Я выпью молока. Сейчас вернусь. Мальчики дома?
ЛИНДА. Спят. Сегодня Хэппи водил с собой Бифа куда-то в гости.
ВИЛЛИ (оживляясь). Да ну?
ЛИНДА. Так приятно было видеть, как они бреются, стоя один позади другого в ванной. И вместе уходят в гости. Ты заметил? Весь дом пропах одеколоном!
ВИЛЛИ. Только подумай: работаешь, всю жизнь работаешь, чтобы выплатить за дом. А когда он наконец твой, в нем некому больше жить.
ЛИНДА. Что поделаешь, родной, молодые всегда поднимают якорь и уходят в плавание. А старики остаются на берегу!
ВИЛЛИ. Неправда! Люди добиваются удачи, сидя на месте. Что говорил Биф, когда я уехал?
ЛИНДА. Не надо было его ругать — ведь он только что вернулся. Не стоит из-за него так нервничать.
ВИЛЛИ. А я и не думаю нервничать. Я просто спросил у него, зарабатывает ли он деньги. Разве это ругань?
ЛИНДА. Дружочек, как же он может зарабатывать деньги?
ВИЛЛИ (взволнованно и зло). У него всегда припасен камень за пазухой. Стал какой-то нехороший, злой. Понимаешь? Он хотя бы извинился!
ЛИНДА. Мальчик просто в отчаянии. Ты ведь знаешь, как он к тебе относится. Скорей бы он нашел свое место в жизни. Тогда вы оба успокоитесь и перестанете ссориться.
ВИЛЛИ. Разве его место на ферме? Разве это жизнь? Батрак! Когда он был мальчишкой, я думал: что поделаешь, молодость! Пускай побродит по свету, поищет себе работу по душе. Но прошло десять лет, а он все еще еле-еле зарабатывает тридцать пять долларов в неделю.
ЛИНДА. Он еще не нашел себя, Вилли.
ВИЛЛИ. Не найти себя в тридцать четыре года — это просто позор!
ЛИНДА. Тсс!
ВИЛЛИ. Беда в том, что он лентяй, черт бы его подрал!
ЛИНДА. Вилли!
ВИЛЛИ. Биф — лодырь! Подонок!
ЛИНДА. Они спят. Сходи вниз, поешь.
ВИЛЛИ. Зачем он приехал домой? Хотел бы я знать, что его сюда принесло?
ЛИНДА. Мне кажется, что он никак не найдет себе настоящего места, он какой-то совсем потерянный.
ВИЛЛИ. Биф Ломен не может найти себе места? Молодой человек с таким обаянием не может найти себе места в величайшей стране мира? И какой работник! О нем можно сказать все что угодно, но он не лентяй.
ЛИНДА. Конечно, нет.
ВИЛЛИ (с жалостью, но решительно). Я поговорю с ним завтра же утром! Поговорю по душам. Выхлопочу ему место коммивояжера. Господи, да он в пять минут мог бы стать большим человеком! Боже мой! Помнишь, как его обожали в школе? Стоило ему улыбнуться — и все сияли. Когда он шел по улице… (Погружается в воспоминания.)
ЛИНДА (стараясь вернуть его к действительности). Вилли, дружочек, я купила сегодня какой-то новый сыр. Взбитый.
ВИЛЛИ. Зачем ты покупаешь американский сыр, если я люблю швейцарский?
ЛИНДА. Для разнообразия…
ВИЛЛИ. При чем тут разнообразие? Хочу швейцарский сыр. Почему мне все делают назло?
ЛИНДА (скрывая смех). Я хотела сделать тебе сюрприз.
ВИЛЛИ. Господи боже мой, почему ты не открываешь окон?
ЛИНДА (с беспредельным терпением). Окна открыты, родной.
ВИЛЛИ. Здорово они нас здесь замуровали. Кирпич и чужие окна. Чужие окна и кирпич.
ЛИНДА. Надо было прикупить соседний участок.
ВИЛЛИ. Вся улица заставлена машинами. Ни глотка свежего воздуха. Трава и та не растет, нельзя посеять на своем дворе даже морковки. Надо было запретить строить эти каменные гробы. Помнишь, какие красивые два вяза там стояли? Мы с Бифом привязывали к ним качели.
ЛИНДА. Да, казалось, что до города миллион километров.
ВИЛЛИ. Надо было четвертовать того, кто срубил эти деревья! Все истребили кругом! (Печально.) Я все больше и больше думаю о прошлом. В это время года у нас цвели сирень и глицинии. А потом распускались пионы и нарциссы. Какой запах стоял в комнате!
ЛИНДА. В конце концов, и другим ведь тоже надо жить…
ВИЛЛИ. Стало куда больше людей.
ЛИНДА. Не думаю, что людей стало больше. Мне кажется…
ВИЛЛИ. Больше! Вот что нас губит! Население все время растет. Сумасшедшая конкуренция! Дышишь только вонью чужого жилья. Смотри, с той стороны строят еще один дом… А как это взбивают сыр?

Биф и Хэппи поднимаются в своих постелях; прислушиваются к разговору.

ЛИНДА. Ступай вниз, попробуй его. И не шуми.
ВИЛЛИ (поворачивается к Линде, виновато). Ты обо мне не беспокойся, хорошо, родная?
БИФ. Что там такое?
ХЭППИ. Слышишь?
ЛИНДА. Ты все принимаешь слишком близко к сердцу.
ВИЛЛИ. А ты мой покой и единственная опора, Линда.
ЛИНДА. Отдохни, дружок. Не расстраивайся.
ВИЛЛИ. Я больше не буду с ним ссориться. Если хочет ехать опять в Техас, пусть едет.
ЛИНДА. Он угомонится.
ВИЛЛИ. Конечно. Некоторые люди просто позже становятся на ноги, вот и все. Взять хотя бы Томаса Эдисона… Или миллионера Гудрича. Кто-то из них был глухой. (Идет к двери.) Я не побоюсь поставить на Бифа все мое состояние.
ЛИНДА. Слушай, если в воскресенье будет тепло, давай поедем за город. Опустим стекла и возьмем с собой еду…
ВИЛЛИ. В новых машинах стекла не опускаются.
ЛИНДА. Но ты же опустил их сегодня!
ВИЛЛИ. Я? Ничего подобного. (Пауза.) Нет, подумай, как странно! Просто удивительно! (Замолкает от изумления и испуга.)

Вдалеке снова играют на флейте.

ЛИНДА. Что именно, дружок?
ВИЛЛИ. Разве не странно?..
ЛИНДА. Что?
ВИЛЛИ. Я думал о «шевви». (Маленькая пауза.) В тысяча девятьсот двадцать восьмом году… когда у меня был тот красный «шевроле»… (Маленькая пауза.) Ей-богу, смешно! Я мог бы поклясться, что сегодня я правил тем самым «шевроле»…
ЛИНДА. Ну и что же, дружок? Что-то тебе его, видно, напомнило.
ВИЛЛИ. Удивительно! (Прищелкивая языком.) Помнишь? Помнишь, как Биф обхаживал ту машину? Покупатель потом не поверил, что она прошла сто тридцать тысяч километров. (Качает головой.) Вот! Закрой глаза, я сейчас вернусь. (Выходит из спальни.)
ХЭППИ (Бифу). Господи, неужели он снова угробил машину?
ЛИНДА (вслед Вилли). Осторожнее спускайся по лестнице, дружок! Сыр на средней полке. (Подходит к кровати, берет пиджак и выходит из спальни.)

В комнате мальчиков загорается свет, Вилли теперь не видно, слышно только, как он разговаривает сам с собой… «Сто тридцать тысяч километров…» и его тихий смешок. БИФ встает с постели и внимательно прислушивается. Он на два года старше Хэппи, хорошо сложен, но у него усталое лицо и куда меньше самоуверенности. Он не так преуспел в жизни, как брат, желания его глубже, а мечты труднее осуществимы. Хэппи — высокий, крепкий. Его чувственность — словно отличительный цвет или запах — явственно доходит до большинства женщин. Он, как и брат, чувствует себя потерянным, но совсем по другой причине. Он не решается взглянуть в лицо неудаче, все ему кажется зыбким и враждебным, хотя мир и представляется Хэппи куда более приемлемым, чем Бифу.

ХЭППИ (поднимаясь с постели). Если так будет продолжаться, у него отнимут права. Знаешь, он меня очень беспокоит.
БИФ. У него портится зрение.
ХЭППИ. Нет, я с ним ездил. Видит он хорошо. У него просто рассеивается внимание. На прошлой неделе я поехал с ним в город. Он останавливался перед зеленым светом, а когда светофор загорался красным, включал газ. (Смеется.)
БИФ. Может, у него дальтонизм?
ХЭППИ. У папаши? Что ты, у него такой тонкий глаз на оттенки. Еще бы, при его профессии… Неужели ты не помнишь?
БИФ (садится на кровать). Я, пожалуй, засну.
ХЭППИ. Ты на него сердишься?
БИФ. Нет. Чего там…
ВИЛЛИ (снизу, из гостиной). Да, сэр, сто тридцать тысяч километров, даже сто тридцать три!
БИФ. Ты куришь?
ХЭППИ (протягивая ему пачку). Бери.
ВИЛЛИ. Вот это уход за машиной.
ХЭППИ (с чувством). Смешно ведь, а, что мы с тобой опять спим вместе? На тех же кроватях. (Нежно похлопывает свою постель.) Чего они только не слышали, эти кровати! О чем только не было переговорено… Вся жизнь прошла.
БИФ. Угу. Все наши мечты и думы.
ХЭППИ (с утробным, чувственным смешком). Не меньше пятисот женщин хотели бы знать, о чем говорилось в этой комнате.

Оба беззвучно смеются.

БИФ. Помнишь ту, большую Бетси, или как там ее? Черт возьми, как же ее звали? Ту, что с Башуик-авеню?
ХЭППИ (причесываясь). У нее была собака?
БИФ. Та самая. Я тебя к ней привел, помнишь?
ХЭППИ. Да, это, кажется, была моя первая… Ну и свинья же она была! (Смеется, грубо.) Ты научил меня всему, что я знаю о женщинах. Помнишь, это ты меня научил!
БИФ. Как ты тогда стеснялся. Особенно с девушками.
ХЭППИ. Да я с ними и сейчас стесняюсь.
БИФ. Рассказывай!
ХЭППИ. Я просто не показываю виду, вот и все. Но, по-моему, я теперь стесняюсь меньше, а ты больше. Почему это, Биф? Где твоя былая удаль, твоя уверенность? (Шлепает Бифа по колену.)

Биф встает и беспокойно шагает по комнате.

ХЭППИ. Что с тобой?
БИФ. Почему отец надо мной издевается?
ХЭППИ. Да он не издевается, он просто…
БИФ. Что бы я ни сказал, у него на лице издевка. Между нами стена.
ХЭППИ. Ему хочется, чтобы из тебя вышел толк, вот и все. Я давно собираюсь с тобой о нем поговорить. С папашей что-то неладно… Он сам с собой разговаривает.
БИФ. Я заметил сегодня утром. Но он всю жизнь бормотал себе под нос.
ХЭППИ. Не так. Дело дошло до того, что я послал его отдохнуть во Флориду. И знаешь? Он почти всегда говорит с тобой.
БИФ. И что он обо мне говорит?
ХЭППИ. Не могу разобрать.
БИФ. Я спрашиваю, что он обо мне говорит?
ХЭППИ. Да про то, что ты еще не устроен, что ты вроде как висишь в воздухе…
БИФ. Его гложет не только это.
ХЭППИ. А что?
БИФ. Ничего. Только не вали все на меня.
ХЭППИ. Уверен, как только ты встанешь на ноги… Послушай, там у тебя есть на что рассчитывать?
БИФ. А почем я знаю, Хэп, на что человек должен рассчитывать? Почем я знаю, чего мне, собственно говоря, добиваться?
ХЭППИ. То есть как это так?
БИФ. Да очень просто. После школы я шесть или семь лет пытался выбиться в люди… Транспортный агент, коммивояжер, приказчик… Собачья жизнь. Лезешь душным утром в подземку… Тратишь лучшие годы на то, чтобы с товаром все было в порядке, висишь на телефоне, продаешь, покупаешь… Мучаешься пятьдесят недель в году, чтобы получить несчастные две недели отпуска. А что тебе нужно? Скинуть с себя все и выйти на вольный воздух. Но ты постоянно ловчишь, как бы обойти, обскакать другого… Для чего? Чего ты добьешься?
ХЭППИ. Значит, тебе и в самом деле хорошо на ферме? Ты доволен?
БИФ (с возрастающим жаром). Послушай, с тех пор как я ушел из дому, я переменил двадцать или тридцать мест, и всюду было одно и то же. Я понял это совсем недавно. В Небраске, где я пас скот, в Дакоте, в Аризоне, а теперь и в Техасе… потому я и приехал домой, что понял это. Ферма, где я работаю… там сейчас весна, понимаешь? И целый табун молоденьких жеребят. До чего же хорошо смотреть на кобылиц с их детенышами, разве есть на свете что-нибудь красивее! Там сейчас прохладно, понимаешь? В Техасе сейчас очень прохладно, весна. А когда туда, где я живу, приходит весна, меня вдруг начинает мучить, что я еще ничего не достиг! Какого дьявола я валяю дурака возле лошадей за двадцать восемь долларов в неделю? Мне уже тридцать четыре года, пора подумать о будущем. И вот я мчусь домой, а, приехав, не знаю, что с собой делать. (Помолчав.) Всю жизнь я хотел одного: не жить зря. А, вернувшись сюда, понимаю, что жизнь моя прошла мимо, попусту.
ХЭППИ. Да ты вроде как поэт, Биф! Настоящий идеалист!
БИФ. Куда там, в голове у меня туман, каша. Может, мне надо жениться. Может, мне надо прибиться к какому-нибудь берегу, за что-нибудь уцепиться: Не знаю. В том-то и беда. Я все еще как мальчишка. Не женат. Не привязан ни к какому делу, живу себе да живу: Совсем как мальчишка. А ты доволен своей судьбой, Хэп? Ты ведь счастливчик, правда? Ты-то хотя бы доволен?
ХЭППИ. Черта с два!
БИФ. Почему? Ты ведь хорошо зарабатываешь?
ХЭППИ (энергично расхаживая по комнате и жестикулируя). Мне осталось только ждать его смерти. Начальника торгового отдела. Ну, предположим, меня поставят на его место. А что с того? Он мой приятель, только что отгрохал себе шикарную виллу на Лонг-Айленде. Пожил два месяца, продал, сейчас строит другую. Стоит ему что-нибудь довести до конца, сделать, оно ему перестает доставлять удовольствие. И со мной, знаю, будет то же самое. Убей меня бог, если я понимаю, для чего я работаю. Иногда вот сидишь у себя дома, один, и думаешь: сколько же денег швыряешь ты на квартиру! С ума сойти можно! Но ведь я всю жизнь этого и добивался: собственной квартиры, машины и женщины, вдоволь женщин. Да пропади они пропадом: все равно одинок, как пес!
БИФ (горячо). Послушай, почему бы тебе не поехать со мной на Запад?
ХЭППИ. Мне? С тобой?
БИФ. Ну да, купим ранчо. Будем разводить скот, работать своими руками. Таким богатырям, как мы, нужно работать на вольном воздухе.
ХЭППИ (с увлечением). Братья Ломен, а?
БИФ (с большой нежностью). Конечно! А какая о нас пойдет слава!..
ХЭППИ (с увлечением). Вот об этом-то я всегда и мечтаю! Мне иногда становится прямо невмоготу. Так бы и содрал с себя костюм тут же, посреди магазина, и стукнул этого проклятого заведующего торговым отделом! Пойми, ведь я могу побить любого из них и в боксе, и в беге, и в борьбе, а мне приходится быть у них на побегушках, у этих хамов, у этих хлипких сукиных детей. Тошно!
БИФ. Ей-богу, малыш, вот было бы здорово, если бы ты поехал со мной!
ХЭППИ (восторженно). Понимаешь, Биф, все тут такие двуличные, что уж ни во что не веришь…
БИФ. Детка, вдвоем нам никто не страшен, разве мы не постоим друг за друга?
ХЭППИ. Если бы я был с тобой…
БИФ. Беда в том, что нас не приучали хапать деньги. Я этого делать не умею.
ХЭППИ. Да и я тоже.
БИФ. Так давай поедем?
ХЭППИ. Важно знать одно: сколько там можно заработать?
БИФ. Вспомни о своем приятеле. Выстроил себе виллу, а покоя в душе не было и нету.
ХЭППИ. Но когда он входит в магазин, все перед ним расступаются — вошли пятьдесят две тысячи долларов в год! А ведь у меня в мизинце больше ума…
БИФ. Да, но ты сам говоришь…
ХЭППИ. Я хочу доказать этим чванным, надутым жабам, что Хэп Ломен ничуть не хуже их. Я хочу войти в магазин так, как входит он. Вот тогда я поеду с тобой, Биф. Клянусь, мы еще будем вместе. Послушай, а эти сегодняшние девочки: шикарные, правда?
БИФ. Самые шикарные, какие были у меня за много лет.
ХЭППИ. У меня их сколько душе угодно. Когда становится уж совсем тошно жить… Жаль только, что эта возня так похожа на игру в кегли. Сбиваешь одну за другой, а на душе пусто. У тебя их по-прежнему много?
БИФ. Нет. Мне хотелось бы встретить девушку, постоянную, настоящую, чтобы у нее было хоть что-нибудь тут, внутри…
ХЭППИ. А я, думаешь, об этом не мечтаю?..
БИФ. Рассказывай! Тебя все равно никто не привяжет к дому.
ХЭППИ. Ничего подобного! Если бы мне попалась девушка с характером, с выдержкой, ну хотя бы такая, как мама… Я ведь подлец, если говорить начистоту. Та девчонка, с которой я был вечером, она скоро выходит замуж. Через месяц. (Примеряет новую шляпу.)
БИФ. Ты шутишь!
ХЭППИ. Ей-богу. Ее парня должны назначить заместителем директора нашего магазина. Не знаю, какая муха меня укусила: может, просто из спортивного интереса… Я испортил девчонку, а теперь не могу от нее отвязаться. Понимаешь, какой у меня характер? И в конце концов мне еще приходится ходить на их свадьбы! (С негодованием, но все же не сдерживая смеха.) Получается как со взятками. Брать их не положено, а фабрикант сунет тебе стодолларовую бумажку, чтобы ему подкинули заказ… Знаешь, я человек честный… Но вот так же, как с этой девчонкой: ненавидишь себя, а берешь.
БИФ. Давай спать.
ХЭППИ. Так мы ни до чего и не договорились?
БИФ. Мне пришла в голову одна мысль…
ХЭППИ. Какая?
БИФ. Помнишь Билла Оливера?
ХЭППИ. Конечно, помню. У Оливера теперь большое дело. Ты хочешь опять у него работать?
БИФ. Нет, но, когда я от него уходил, он положил мне руку на плечо и сказал: «Биф, если тебе что-нибудь понадобится, обратись ко мне».
ХЭППИ. Помню. Из этого может что-нибудь выйти.
БИФ. Попробую к нему сходить. Если я достану десять тысяч долларов или хотя бы семь или восемь, я куплю хорошее ранчо.
ХЭППИ. Он тебе их даст! Ручаюсь. Он так тебя ценил. Все были от тебя без ума. Ты пользуешься успехом, Биф. Ты нравишься. Вот почему я и говорю: переезжай сюда, будем жить вместе, в одной квартире. И помни, Биф, какую бы девчонку ты ни захотел…
БИФ. Будь у меня ранчо, я мог бы делать то, что мне нравится, стать человеком! Интересно… Интересно, думает ли Оливер и сейчас, что это я украл коробку с бейсбольными мячами…
ХЭППИ. Господи, да он давно об этом забыл! Ведь прошло чуть ли не десять лет. Ты слишком мнителен. Да, в сущности говоря, он тебя и не выгонял…
БИФ. Собирался. Поэтому я от него и ушел. Я так тогда и не понял, знает он или нет. Правда, он был обо мне очень высокого мнения, даже доверял запирать свою лавочку на ночь…
ВИЛЛИ (внизу). Ты помоешь машину, Биф?
ХЭППИ. Тсс…

Биф смотрит на Хэппи; тот, прислушиваясь, глядит вниз. ВИЛЛИ что-то невнятно бормочет в гостиной.

ХЭППИ. Слышишь?

Они прислушиваются. Вилли ласково посмеивается.

БИФ (сердясь). Как же он не понимает, ведь мама его слышит!..
ВИЛЛИ. Смотри, Биф, не выпачкай свитер.

Лицо Бифа искажает болезненная гримаса.

ХЭППИ. Какой ужас! Не уезжай больше, ладно? Работа найдется и здесь. Ты должен остаться. Прямо не знаю, что с ним делать. Так неловко перед людьми…
ВИЛЛИ. Вот это уход за машиной!
БИФ. Ведь мама же слышит!
ВИЛЛИ. Без шуток, Биф. У тебя и в самом деле свидание? Чудно!
ХЭППИ. Ложись спать. Но поговори с ним утром, ладно?
БИФ (с неохотой укладываясь в постель). А мама тут же, рядом. Что же это делается, братишка?
ХЭППИ (ложась в постель). Я хочу, чтобы ты с ним серьезно поговорил!

Свет у них в комнате начинает меркнуть.

БИФ (самому себе, в полусне). Эгоист… глупый эгоист…
ХЭППИ. Тише… спи.

Свет у них в комнате совсем гаснет. Еще до того, как они перестают разговаривать, внизу, в темной кухне, становится видно фигура ВИЛЛИ. Он открывает холодильник, шарит в нем, вынимает бутылку молока. Силуэты домов тают, и теперь все вокруг домика Вилли закрыто густой листвой. Музыка звучит явственнее.

ВИЛЛИ. Будь осторожней с девчонками, Биф. В этом вся соль. Ничего им не обещай. Никаких обязательств, слышишь? Они всегда верят всему, что им говорят, а ты слишком молод, чтобы разговаривать с ними всерьез. Понял?

В кухне зажигается свет.

ВИЛЛИ (захлопывает холодильник и подходит к кухонному столу; наливает молоко в стакан. Он целиком погружен в свои мысли и чуть-чуть улыбается). Уж больно ты молод, Биф. Тебе сперва нужно кончить учение. А когда ты встанешь на ноги, для такого парня всегда найдется сколько угодно девушек. Только выбирай. (Широко улыбается кухонному столу.) Ведь так? Девчонки за тебя платят, а? (Смеется.) Вот это успех, мальчик! (Переключает все внимание на что-то за сценой и говорит сквозь стену кухни. Голос его постепенно усиливается.) Я вот все думаю, для чего это ты так надраиваешь машину? Ха! Не забудьте протереть головки втулок, ребята. Почистите их замшей, слышите? А ты, Хэппи, протри газеткой стекла. Покажи ему, Биф, как это делается. Видишь, Хэппи? Скомкай газету, сожми ее в комок. Так-так, правильно! Вот и действуй. (Замолкает. Несколько секунд одобрительно кивает, потом смотрит наверх.) Послушай, Биф, первое, что надо сделать, — это подрезать вон ту большую ветку над домом. Не то она отломится во время бури и попортит нам крышу. Знаешь что? Возьмем веревку и оттянем ветку в сторону, а потом взберемся наверх и спилим ее совсем. Кончайте, ребята, с машиной, а потом идите ко мне. У меня для вас большущий сюрприз!
БИФ (за сценой). Скажи что, па! Скажи!
ВИЛЛИ. Сперва сделай свое дело. Помни: никогда не бросай ни одного дела, пока ты его не кончил. (Смотрит на большие деревья.) Знаешь, Биф, там, в Олбани, я видел чудный гамак. В следующую поездку я куплю его, и мы повесим его тут, между двумя вязами. Разве плохо, а? Покачаться среди ветвей… Парень, вот будет…

Подростки БИФ и ХЭППИ появляются оттуда, куда смотрел Вилли. ХЭППИ несет тряпки и ведро с водой. На Бифе свитер с буквой «С», в руке — футбольный мяч.

БИФ (показывая на машину за сценой). Ну как, па? Принимаешь работу? Не хуже ведь, чем в гараже?
ВИЛЛИ. Блеск. Блестящая работа, мальчики. Молодец, Биф!
ХЭППИ. А где же твой сюрприз?
ВИЛЛИ. Под задним сиденьем.
ХЭППИ. Ура! (Убегает.)
БИФ. Что там, папа? Скажи, что ты купил?
ВИЛЛИ (шутливо его шлепает). Потерпи.
БИФ (бежит вдогонку за Хэппи). Что там такое, Хэп?
ХЭППИ (за сценой). Боксерская груша!
БИФ. Папа!
ВИЛЛИ. На ней автограф Джини Танни!

Хэппи выбегает на сцену с боксерской грушей.

БИФ. Откуда ты знал, что мы мечтаем об этой штуке?
ВИЛЛИ. А что может быть лучше для тренировки?
ХЭППИ (ложится на спину и делает вид, что крутит ногами педали). Я худею, ты заметил, папа?
ВИЛЛИ. Очень полезно прыгать через веревочку.
БИФ. Ты видел мой новый футбольный мяч?
ВИЛЛИ (разглядывая мяч). Откуда у тебя этот мяч?
БИФ. Тренер велел мне упражняться в пасовке.
ВИЛЛИ. Да ну? И дал тебе мяч?
БИФ. Нет… Я его просто позаимствовал в клубной кладовой. (Весело смеется.)
ВИЛЛИ (дружелюбно посмеиваясь вместе с ним). Ах ты, плут! Положи его на место.
ХЭППИ. Я тебе говорил, что отец рассердится.
БИФ (со злостью). Ну и что? Я отнесу его обратно.
ВИЛЛИ (желая прекратить вздорный спор, к Хэппи). Ему ведь нужно было потренироваться с настоящим мячом! (Бифу.) Тренер тебя только похвалит за самостоятельность.
БИФ. Он меня всегда за это хвалит.
ВИЛЛИ. Он тебя любит. Сколько было бы крику, если бы мяч взял кто-нибудь другой! Ну, а что слышно вообще, мальчики?
БИФ. Где ты был, папа? Мы по тебе здорово соскучились.
ВИЛЛИ (очень счастливый, обнимает мальчиков за плечи и выходит с ними на просцениум). Правда скучали?
БИФ. Ей-богу!
ВИЛЛИ. Неужели? Скажу вам, мальчики, по секрету… Только, чур, никому ни слова, ладно? Скоро у меня будет собственное дело и мне никогда не придется уезжать из дому.
ХЭППИ. Как у дяди Чарли?
ВИЛЛИ. Куда там вашему дяде Чарли! У Чарли нет обаяния. Он, конечно, нравится людям, но не так…
БИФ. Куда ты на этот раз ездил, папа?
ВИЛЛИ. На Север, в Провиденс. Виделся там с мэром.
БИФ. С мэром города?
ВИЛЛИ. Он сидел в холле гостиницы.
БИФ. А что он сказал?
ВИЛЛИ. Он сказал: «Доброе утро», А я сказал: славный у вас городок. Потом мы пили кофе. Оттуда я поехал в Уотербери. Это тоже красивый город. Он славится своими часами. Знаменитые часы из Уотербери. Продал приличную партию товара. А потом махнул в Бостон. Бостон — это колыбель нашей революции. Прекрасный город. Заглянул еще в парочку городов штата Массачусетс, заехал в Портленд, Бангор, а оттуда прямым ходом вернулся домой!
БИФ. Ей-богу, хотел бы я хоть разок с тобой прокатиться!
ВИЛЛИ. Погоди, вот летом…
ХЭППИ. Ты нас возьмешь?
ВИЛЛИ. Мы поедем втроем — я, ты и Хэппи, и я покажу вам столько интересного! В Америке уйма красивых городов, где живут хорошие, достойные люди. И меня там знают, мальчики, меня все знают в новой Англии — от мала до велика. Самые лучшие люди. Когда мы приедем туда, ребята, для нас будут открыты все двери, потому что у меня там повсюду друзья. Я могу оставить машину на любом перекрестке, и полицейские будут охранять ее, как свою собственную. Так летом катнем, а?
БИФ и ХЭППИ (вместе). Непременно!
ВИЛЛИ. Возьмем с собой купальные костюмы.
ХЭППИ. Мы будем носить твои чемоданы.
ВИЛЛИ. Вот здорово! Вхожу в магазин, где-нибудь в Бостоне, а двое парней несут мои образцы. Ну и картина!

БИФ прыгает вокруг отца, упражняясь в пасовке.

ВИЛЛИ. Ты волнуешься перед матчем?
БИФ. Нет, если ты рядом…
ВИЛЛИ. Что говорят о тебе в школе теперь, когда ты стал капитаном футбольной команды?
ХЭППИ. На каждой переменке за ним бегает целая орава девчонок.
БИФ (берет Вилли за руку). В эту субботу, папка, и эту субботу только для тебя я вобью гол в их ворота.
ХЭППИ. Это не твое дело. Твое дело пасовать.
БИФ. Я буду играть для тебя, папа. Следи за мной, и когда я сниму шлем, это будет знаком, что я вырываюсь вперед. Тогда ты увидишь, как я прорву их защиту.
ВИЛЛИ (целует Бифа). Ну и будет же мне что рассказать в Бостоне.

Входит БЕРНАРД в коротких штанах. Он моложе Бифа. Это серьезный, преданный своим друзьям мальчик; он встревожен.

БЕРНАРД. Биф, где же ты? Ты ведь сегодня должен был со мной заниматься.
ВИЛЛИ. Эй, Бернард, почему у тебя такой малокровный вид?
БЕРНАРД. Ему надо заниматься, дядя Вилли! У нас на той неделе попечительский совет.
ХЭППИ (дразнит Бернарда, вертит его во все стороны). А ну, давай поборемся!
БЕРНАРД (отбивается). Биф! Послушай, Биф, мистер Бирнбом сказал, что, если ты не будешь заниматься по математике, он тебя провалит и ты не получишь аттестата. Я сам слышал, как он говорил.
ВИЛЛИ. Иди позанимайся с ним, Биф! Ступай.
БЕРНАРД. Я сам слышал!
БИФ. Папа, а ты видел мои новые бутсы? (Поднимает ногу.)
ВИЛЛИ. Здорово разукрашены!
БЕРНАРД (протирая очки). За красивые бутсы аттестата не дадут.
ВИЛЛИ (сердито). Что ты болтаешь! Кто посмеет его провалить? Ему предлагают стипендию три университета.
БЕРНАРД. Но я сам слышал, как мистер Бирнбом сказал…
ВИЛЛИ. Ну что ты пристал, как пиявка! (Сыновьям.) Вот малокровный!
БЕРНАРД. Ладно. Я жду тебя дома. Биф. (Уходит.)

Ломены смеются.

ВИЛЛИ. Бернарда не слишком-то у вас любят, а?
БИФ. Любят, но не очень…
ХЭППИ. Нет, не очень.
ВИЛЛИ. В том-то и дело. Бернард в школе может получать самые лучшие отметки, а вот в деловом мире вы будете на пять голов впереди. Понимаете? Я не зря благодарю бога, что он создал вас стройными, как Адонис. В деловом мире главное — внешность, личное обаяние, в этом залог успеха. Если у вас есть обаяние, вы ни в чем не будете нуждаться. Возьмите хотя бы меня. Мне никогда не приходится ждать покупателя. «Вилли Ломен приехал!» И я иду напролом.
БИФ. Ты опять положил всех на обе лопатки, папа?
ВИЛЛИ. Да, в Провиденсе я уложил всех на обе лопатки, а в Бостоне сделал нокаут.
ХЭППИ (снова ложится на спину и вертит ногами). Ты замечаешь, папа, как я теряю в весе?

Входит ЛИНДА, как она была в те годы, с волосами, перетянутыми лентой. Она несет корзину с выстиранным бельем.

ЛИНДА (с молодым жаром). Здравствуй, родной.
ВИЛЛИ. Голубка моя!
ЛИНДА. Как себя вел наш «шевви»?
ВИЛЛИ. «Шевроле» — лучшая машина на всем белом свете! (Мальчикам.) С каких это пор мама должна носить наверх белье?
БИФ. Хватай, братишка!
ХЭППИ. Куда нести, мама?
ЛИНДА. Развесьте на веревки. А ты бы лучше спустился к своим приятелям, Биф. Погреб полон твоих мальчишек — не знают, чем бы им заняться.
БИФ. Ну, когда папка приезжает домой, мальчишки могут и подождать!
ВИЛЛИ (с довольным смешком). Ты бы придумал для них какое-нибудь дело.
БИФ. Скажу им, чтобы подмели котельную.
ВИЛЛИ. Молодчина!
БИФ (проходит через кухню к задней двери и кричит). Ребята! А ну-ка, подметите котельную. Мигом! Я сейчас к вам спущусь.
ГОЛОСА. Хорошо! — Ладно, Биф!
БИФ. Джордж, Сэм и Фрэнк, идите сюда! Мы будем вешать белье. А ну-ка, Хэп, бегом марш!

Биф и Хэппи уносят корзину.

ЛИНДА. Ты подумай, как они его слушаются!
ВИЛЛИ. Это все футбол, все футбол! Я и сам стремглав летел домой, хотя торговля шла у меня на диво!
ЛИНДА. Весь квартал побежит смотреть, как он играет. Ты много продал?
ВИЛЛИ. Пятьсот гроссов в Провиденсе и семьсот в Бостоне.
ЛИНДА. Не может быть! Погоди. У меня здесь карандаш. (Из кармана передника вынимает бумагу и карандаш.) Значит, твои комиссионные будут… двести долларов! Господи! Двести двенадцать долларов!
ВИЛЛИ. Ну, я еще точно не подсчитывал, но…
ЛИНДА. Вилли, сколько ты продал?
ВИЛЛИ. Видишь ли, я… что-то около ста восьмидесяти гроссов в Провиденсе. Или нет… Словом, вышло почти двести гроссов за всю поездку…
ЛИНДА (спокойно). Двести гроссов. Это будет… (Высчитывает.)
ВИЛЛИ. Беда в том, что три магазина в Бостоне были закрыты на учет. Не то я побил бы все рекорды.
ЛИНДА. Ну что же, и так получается семьдесят долларов и несколько центов. Совсем неплохо.
ВИЛЛИ. Сколько мы должны?
ЛИНДА. Первого надо внести шестнадцать долларов за холодильник…
ВИЛЛИ. Почему шестнадцать?
ЛИНДА. Потому что порвался ремень вентилятора, а это стоило еще доллар восемьдесят.
ВИЛЛИ. Но ведь он совсем новый!
ЛИНДА. Монтер говорит, что это обычное дело. Так всегда бывает вначале, потом наладится.

Они проходят на кухню.

ВИЛЛИ. Надеюсь, нас не надули с этим холодильником.
ЛИНДА. Его так рекламируют…
ВИЛЛИ. Ну да, это очень хороший аппарат. Что еще?
ЛИНДА. Девяносто шесть центов за стиральную машину. А пятнадцатого надо внести три пятьдесят за пылесос. Потом за крышу… Осталось заплатить еще двадцать один доллар.
ВИЛЛИ. Она теперь не течет?
ЛИНДА. Ну нет! Они починили ее на славу… Ты должен Фрэнку за карбюратор.
ВИЛЛИ. И не подумаю платить! Проклятый «шевроле», когда им наконец запретят выпускать эту машину?
ЛИНДА. Ты должен ему три пятьдесят. Со всякими мелочами к пятнадцатому числу нам надо внести сто двадцать долларов.
ВИЛЛИ. Сто двадцать долларов! Бог ты мой! Если дела не поправятся, прямо не знаю, что делать!
ЛИНДА. На той неделе ты заработаешь больше.
ВИЛЛИ. Конечно! На той неделе я из них выпотрошу душу. Поеду в Хартфорд. Меня очень любят в Хартворде… Знаешь, Линда, беда в том, что я не сразу прихожусь по душе.

Они выходят на просцениум.

ЛИНДА. Какие глупости!
ВИЛЛИ. Я это чувствую… Надо мной даже смеются.
ЛИНДА. Почему? С чего бы это им над тобой смеяться? Не говори таких вещей, Вилли.

ВИЛЛИ подходит к краю сцены. ЛИНДА идет на кухню и принимается штопать чулки.

ВИЛЛИ. Не знаю почему, но иногда на меня просто не обращают внимания. Я какой-то незаметный.
ЛИНДА. Но ведь у тебя все идет так хорошо, дружок. Ты зарабатываешь от семидесяти до ста долларов в неделю.
ВИЛЛИ. Но я бьюсь для этого по десяти-двенадцати часов в день! Другие… не знаю как… но другим эти деньги достаются легче. Не понимаю почему… Наверно, потому, что я слишком много разговариваю. Не могу удержаться. В моем деле лучше помалкивать. Надо отдать справедливость Чарли. Он человек молчаливый. И его уважают.
ЛИНДА. Ты совсем не болтун. Ты просто очень живой.
ВИЛЛИ (улыбаясь). Да в общем ерунда, ну их всех к черту! Жизнь так коротка, едва успеешь отпустить пару шуток, и крышка. (Про себя.) Я слишком много шучу. (Улыбка сходит с его лица.)
ЛИНДА. Да почему?.. Ты…
ВИЛЛИ. Я толстый. Понимаешь, у меня смешной вид. Я тебе никогда не рассказывал, но на рождество захожу я к своему покупателю, Стюартсу, а там сидит один знакомый парень, тоже коммивояжер. Не знаю, что он обо мне говорил, я только услышал одно слово — «морж». Я взял да и стукнул его по физиономии… Я не позволю себя оскорблять. Не позволю! Но они надо мной смеются.
ЛИНДА. Дружочек…
ВИЛЛИ. Я должен их от этого отучить. Я знаю, мне надо это преодолеть. Может, я недостаточно хорошо одет?
ЛИНДА. Вилли, ты самый красивый на свете…
ВИЛЛИ. Что ты…
ЛИНДА. Для меня ты самый красивый. (Маленькая пауза.) Самый что ни на есть.

Из темноты слышен женский смех, он сопровождает слова Линды. Вилли не смотрит в ту сторону, откуда доносится смех.

ЛИНДА. И для мальчиков тоже. Ты когда-нибудь видел отца, которого бы так обожали дети?

Слева от дома, за сценой, слышна музыка. Виден неясный силуэт ЖЕНЩИНЫ. Она одевается.

ВИЛЛИ (с большим чувством). А ты лучше всех на свете. Линда, ты настоящий друг, понимаешь? В дороге… в вечных разъездах мне часто хочется схватить тебя и зацеловать до смерти…

Женский смех звучит громче, и ВИЛЛИ проходит на совещенную теперь часть сцены слева, где стоит ЖЕНЩИНА, вышедшая из-за кулис, и, глядя в зеркало, надевает шляпу.

ВИЛЛИ. Мне бывает так тоскливо… особенно когда дела идут плохо и не с кем поговорить. Кажется, что больше никогда ничего не продашь, не сможешь заработать на жизнь, сколотить денег на собственное дело, обеспечить мальчиков…

Слова его постепенно заглушает смех Женщины. Она прихорашивается перед зеркалом.

ВИЛЛИ. Мне так хочется добиться успеха.
ЖЕНЩИНА. У меня? Вы меня и не думали добиваться. Я сама вас выбрала.
ВИЛЛИ (польщен). Вы меня выбрали?
ЖЕНЩИНА (выглядит очень прилично, ей столько же лет, сколько Вилли). Ну да. Я сижу у своей конторки и изо дня в день наблюдаю вашего брата коммивояжеров. Вы ведь ездите тут и днем и ночью. Но у вас, Вилли, столько юмора, нам с вами весело…Правда?
ВИЛЛИ. Да-да, конечно. (Обнимает ее.) Неужели вам пора уходить?
ЖЕНЩИНА. Уже два часа ночи.
ВИЛЛИ. Пойдем! (Тащит ее за собой.)
ЖЕНЩИНА. мои сестры будут в ужасе. Когда вы приедете снова?
ВИЛЛИ. Недельки через две. А вы ко мне подниметесь?
ЖЕНЩИНА. Непременно. С вами так весело. Мне полезно посмеяться. (Обнимает и целует его.) Вы удивительный человек!
ВИЛЛИ. Так, значит, это вы меня выбрали, а?
ЖЕНЩИНА. Конечно. Вы такой милый. Шутник!
ВИЛЛИ. Ну что ж, в следующий приезд увидимся опять.
ЖЕНЩИНА. Я направлю к вам всех покупателей.
ВИЛЛИ. Отлично! Не вешать носа!
ЖЕНЩИНА (смеясь, легонько шлепает его в ответ). Помереть от вас можно, Вилли!

Вилли внезапно хватает ее и грубо целует.

ЖЕНЩИНА. Помереть, да и только! Спасибо за чулки. Обожаю, когда у меня много чулок. Ну, спокойной ночи.
ВИЛЛИ. Спокойной ночи. Дышите глубже!
ЖЕНЩИНА. Ах, Вилли!

Женщина разражается смехом, и с ним сливается смех Линды. Женщина исчезает в темноте. Освещается та часть сцены, где стоит кухонный стол. ЛИНДА сидит на прежнем месте у стола и чинит шелковые чулки.

ЛИНДА. Ты самый красивый на свете. С чего ты взял…
ВИЛЛИ (возвращаясь оттуда, где только что была Женщина, подходя к Линде). Я все искуплю, Линда! Я отплачу…
ЛИНДА. Тебе нечего искупать, дружок. У тебя и так все идет хорошо. Лучше, чем у других…
ВИЛЛИ (заметив, что она штопает). Что это?
ЛИНДА. Штопаю чулки. Они такие дорогие…
ВИЛЛИ (сердито отнимает у нее чулки). Я не позволю тебе штопать чулки! Выбрось их сейчас же!

Линда прячет чулки в карман. В кухню вбегает Бернард.

БЕРНАРД. Где он? Если он не будет заниматься…
ВИЛЛИ (выходит на авансцену, с раздражением). Ты подскажешь ему ответ!
БЕРНАРД. Я всегда ему подсказываю, но не перед попечителями. Ведь это выпускной экзамен. Меня могут посадить в тюрьму.
ВИЛЛИ. Где он? Я его высеку!
ЛИНДА. И пусть он вернет этот мяч, Вилли. Нехорошо.
ВИЛЛИ. Биф! Где он? Вечно он хватает чужое!
ЛИНДА. Он слишком груб с девочками. Все матери говорят о нем с ужасом…
ВИЛЛИ. Я его высеку!
БЕРНАРД. Он ездит на машине, не имея прав.

Слышен смех Женщины.

ВИЛЛИ. Заткнись!
ЛИНДА. Все матери…
ВИЛЛИ. Заткнись!
БЕРНАРД (с опаской отходит). Мистер Бирнбом говорит, что он совсем зазнался…
ВИЛЛИ. Убирайся отсюда!
БЕРНАРД. Если Биф не нагонит, он провалится по математике. (Уходит.)
ЛИНДА. Бернард прав. Вилли, ты должен…
ВИЛЛИ (взрываясь). Что вы к нему пристали? Ты хочешь, чтобы он был такой же глистой, как Бернард? У мальчика темперамент, он похож на других…

ЛИНДА, едва сдерживая слезы, уходит в гостиную. ВИЛЛИ остается один в кухне. Он сгорбился и пристально смотрит в темноту. Листва вокруг дома исчезла. Снова ночь, и со всех сторон на него надвигаются громады жилых домов.

ВИЛЛИ. Замучили! Совсем замучили. Разве он крадет? Ведь он же отдает обратно. Почему он крадет? Что я ему говорил? Всю жизнь я учил его только хорошему.

ХЭППИ, в пижаме, спускается вниз по лестнице. ВИЛЛИ видит его.

ХЭППИ. Хватит тебе здесь сидеть одному. Пойдем.
ВИЛЛИ (присаживаясь к столу). Господи! Зачем она натирает полы? Каждый раз, когда она натирает полы, она прямо валится с ног. И ведь знает, что ей нельзя!
ХЭППИ. Тсс! Спокойно. Почему ты вернулся?
ВИЛЛИ. Перепугался. В Йонкерсе чуть не переехал ребенка. Боже мой! Почему я тогда не поехал с братом Беном на Аляску? Бен! Вот это был гений, сама удача! Какую я сделал ошибку! Ведь он меня так звал.
ХЭППИ. Ну, теперь бесполезно…
ВИЛЛИ. А вы чего стоите? Вот человек, который начал с пустыми руками, а кончил алмазными приисками!
ХЭППИ. Хотел бы я знать, как у него это получилось.
ВИЛЛИ. Подумаешь, какая загадка. Человек знал, чего хочет, и добился своего. В двадцать один год Бен отправился в джунгли, а когда он оттуда вышел, парень уже был богачом. Жизнь — твердый орешек, его не раскусишь, лежа на перине.
ХЭППИ. Папа, я хочу, чтобы ты бросил работу!
ВИЛЛИ. А кто меня будет кормить? Ты? На свои семьдесят долларов в неделю? А твои бабы, твоя машина, твоя квартира? Все на те же семьдесят долларов? Господи Иисусе, я не мог сегодня доехать до Йонкерса! Где вы, мальчики, где вы? На помощь! Я больше не могу управлять машиной!

В дверях появляется ЧАРЛИ. Это грузный человек, с медленной речью, упорный, немногословный. Во всем, что он говорит Вилли, чувствуется глубокая жалость, а теперь и душевное волнение. Поверх пижамы на нем надет халат, на ногах домашние туфли.

ЧАРЛИ (входя). У вас все в порядке?
ХЭППИ. Да, Чарли, как будто в порядке.
ВИЛЛИ. А в чем дело?
ЧАРЛИ. Мне послышался шум. Я думал, у вас что-то случилось. Проклятые стены! Неужели с ними ничего нельзя сделать? Стоит вам здесь чихнуть, как у меня в доме с головы слетает шляпа.
ХЭППИ. Пойдем, отец, спать.
ЧАРЛИ делает Хэппи знак, чтобы тот ушел.
ВИЛЛИ. Ступай. Я не устал.
ХЭППИ (к Вилли). Не расстраивайся, ладно? (Уходит.)
ВИЛЛИ. Ты почему не спишь?
ЧАРЛИ (усаживаясь у стола, напротив Вилли). Не могу заснуть. Изжога.
ВИЛЛИ. Ешь что попало…
ЧАРЛИ. Ем что дают.
ВИЛЛИ. Темный ты человек! Небось понятия не имеешь про витамины и всякое такое…
ЧАРЛИ. Давай сыграем. Может, нагоним сон.
ВИЛЛИ (нерешительно). Пожалуй… У тебя есть карты?
ЧАРЛИ (вытаскивает из кармана колоду). А как же. Всегда при мне. А что там слышно про эти самые витамины?
ВИЛЛИ (сдавая). Они укрепляют кости. Химия!
ЧАРЛИ. При чем тут кости, у меня же изжога.
ВИЛЛИ. Ни черта ты не смыслишь!
ЧАРЛИ. Не лезь в бутылку.
ВИЛЛИ. А ты не болтай о том, чего не понимаешь.

Играют. Пауза.

ЧАРЛИ. Почему ты дома?
ВИЛЛИ. Маленькая неполадка с машиной.
ЧАРЛИ. А-а… (Пауза.) Хотелось бы мне съездить в Калифорнию.
ВИЛЛИ. С чего это вдруг?
ЧАРЛИ. Хочешь, я дам тебе работу?
ВИЛЛИ. У меня есть работа, я тебе сто раз говорил. (Маленькая пауза.) Какого черта ты мне суешь свою работу?
ЧАРЛИ. Не лезь в бутылку.
ВИЛЛИ. А ты меня не зли.
ЧАРЛИ. Не понимаю, зачем ты за нее держишься. Не понимаю, зачем тебе так мучиться.
ВИЛЛИ. У меня хорошая работа. (Маленькая пауза.) И чего только тебя сюда носит?
ЧАРЛИ. Хочешь, чтобы я ушел?
ВИЛЛИ (помолчав, уныло). Зачем ему ехать обратно в Техас? Почему? Какого дьявола…
ЧАРЛИ. Пусть едет.
ВИЛЛИ. Мне нечего дать ему, Чарли. Я гол как сокол.
ЧАРЛИ. Ничего, не помрет. Никто у нас с голоду пока не умирает. Забудь об этом.
ВИЛЛИ. Тогда о чем же мне помнить?
ЧАРЛИ. Ты слишком близко принимаешь это к сердцу. К чертовой матери! Если бутылка с трещиной, залог за нее все равно не вернут.
ВИЛЛИ. Легко тебе рассуждать.
ЧАРЛИ. Нет, не легко.
ВИЛЛИ. Видел, какой потолок я сделал в гостиной?
ЧАРЛИ. Да, это работа! У меня бы наверняка ничего не вышло. Расскажи, как тебе это удалось?
ВИЛЛИ. А тебе-то что?
ЧАРЛИ. Да просто так, интересно.
ВИЛЛИ. Ты что, тоже собираешься делать новый потолок?
ЧАРЛИ. Да разве я сумею?
ВИЛЛИ. Тогда какого черта ты ко мне пристаешь?
ЧАРЛИ. Вот ты опять лезешь в бутылку.
ВИЛЛИ. Человек, который не может управиться с чепуховым инструментом, — не человек. Даже противно!
ЧАРЛИ. С чего это я стал тебе противен?

Из-за правого угла дома на авансцену выходит БЕН с зонтиком и чемоданом. Это положительный и властный мужчина лет за шестьдесят. Он твердо уверен в своем предназначении, на нем лежит отпечаток дальних странствий.

ВИЛЛИ. Я так невыносимо устал, Бен.

Слышна музыка Бена. Бен оглядывается кругом.

ЧАРЛИ. Ладно, играй, лучше спать будешь. Почему ты назвал меня Беном?

Бен смотрит на часы.

ВИЛЛИ. Смешно. Ты вдруг напомнил мне брата, Бена.
БЕН. В моем распоряжении всего несколько минут. (Прохаживается, разглядывая все вокруг.)

Вилли и Чарли продолжают играть.

ЧАРЛИ. Ты больше ничего о нем не слышал? С тех самых пор?
ВИЛЛИ. Разве Линда тебе не говорила? Несколько недель назад мы получили письмо от его жены. Из Африки. Он умер.
ЧАРЛИ. Вот как?
БЕН (хихикая). Так вот он какой, ваш Бруклин, а?
ЧАРЛИ. Может, вам от него перепадет немного деньжат?
ВИЛЛИ. Держи карман шире! У него самого было семеро сыновей. С этим человеком я упустил только одну возможность.
БЕН. Я спешу на поезд, Вильям. Мне надо посмотреть кое-какую недвижимость на Аляске.
ВИЛЛИ. Да-да… Если бы я тогда поехал с ним на Аляску, все было бы совсем по-другому.
ЧАРЛИ. Не морочь голову, ты бы там превратился в сосульку.
ВИЛЛИ. Глупости!
БЕН. На Аляске невиданные возможности разбогатеть, Вильям. Поражаюсь, что ты еще не там.
ВИЛЛИ. Невиданные возможности…
ЧАРЛИ. Что?
ВИЛЛИ. Это был единственный человек, который знал секрет успеха.
ЧАРЛИ. Кто?
БЕН. Как вы тут поживаете?
ВИЛЛИ (забирая деньги из банка и улыбаясь). Хорошо, очень хорошо.
ЧАРЛИ. Больно ты сегодня хитер.
БЕН. А мать живет с тобой?
ВИЛЛИ. Нет, она давно умерла.
ЧАРЛИ. Кто?
БЕН. Очень жаль. Достойная женщина была наша мать.
ВИЛЛИ (к Чарли). Что?
БЕН. А я-то надеялся повидать старушку.
ЧАРЛИ. Кто умер?
БЕН. От отца были какие-нибудь вести?
ВИЛЛИ (растерянно). То есть как это — кто умер?
ЧАРЛИ (забирая выигрыш). О чем ты говоришь?
БЕН (глядя на часы). Вильям, уже половина девятого!
ВИЛЛИ (словно для того чтобы справиться со своей растерянностью, сердито хватает Чарли за руку). Это моя взятка!
ЧАРЛИ. Я положил туза…
ВИЛЛИ. Если ты не умеешь играть, я не намерен швырять деньги!
ЧАРЛИ (поднимаясь). Но, господи боже, туз ведь был мой!
ВИЛЛИ. Не буду с тобой больше играть. Ни за что!
БЕН. Когда умерла мама?
ВИЛЛИ. Давно… Ты никогда не умел играть в карты.
ЧАРЛИ (собирает карты и направляется к двери). Ладно. В следующий раз я принесу колоду с пятью тузами.
ВИЛЛИ. Разве это я жульничаю?
ЧАРЛИ (оборачиваясь к нему). Тебе должно быть стыдно!
ВИЛЛИ. Да ну?
ЧАРЛИ. Вот тебе и «да ну»! (Уходит.)
ВИЛЛИ (захлопывая за ним дверь). Что с тебя спрашивать — темнота!
БЕН (к Вилли, который подходит к нему сквозь угол кухни). Так это ты, Вильям?
ВИЛЛИ (пожимая ему руку). Бен! Я давно тебя ждал. В чем секрет? Как ты добился успеха?
БЕН. Это длинная история…

Молодая Линда выходит на авансцену, неся корзину с бельем.

ЛИНДА. Вы Бен?
БЕН (галантно). Как поживаете, милая?
ЛИНДА. Где вы столько лет пропадали? Вилли всегда удивлялся, почему вы…
ВИЛЛИ (нетерпеливо отводя Бена от Линды в сторону). Где отец? Разе ты не поехал за ним? С чего ты начал?
БЕН. Не знаю, все ли ты помнишь…
ВИЛЛИ. Конечно, я был ребенком, мне тогда было три года…
БЕН. Три года одиннадцать месяцев.
ВИЛЛИ. Ну и память же у тебя, Бен!
БЕН. У меня много разных предприятий, а я не веду бухгалтерских книг.
ВИЛЛИ. Я сидел под фургоном… Где это было, в Небраске?
БЕН. В Южной Дакоте. Я принес тебе букетик полевых цветов.
ВИЛЛИ. Помню, как ты шел по безлюдной дороге…
БЕН (смеясь). Я отправился на Аляску искать отца.
ВИЛЛИ. Где он теперь?
БЕН. В те годы у меня были смутные представления о географии. Через несколько дней я понял, что иду не на север, а на юг, и вместо Аляски попал в Африку.
ЛИНДА. В Африку!
ВИЛЛИ. На Золотой Берег?
БЕН. На алмазные прииски.
ЛИНДА. Алмазные прииски?!
БЕН. Да, милая. Но в моем распоряжении всего несколько минут…
ВИЛЛИ. Нет! Нет! Мальчики!.. Мальчики!

Появляются БИФ и ХЭППИ — подростки.

ВИЛЛИ. Вы только послушайте! Это наш дядя Бен! Он необыкновенный человек! Расскажи моим мальчикам, Бен!
БЕН. Ну что же, послушайте. Когда мне было семнадцать лет, я пошел в джунгли, а когда мне стукнуло двадцать один, я оттуда вышел… (Смеется.) И, видит бог, уже был богачом!
ВИЛЛИ (мальчикам). Понимаете теперь, что я вам все время твердил? Человеку может выпасть на долю самая невероятная удача!
БЕН (взглянув на часы). У меня в четверг деловое свидание в Кетчикане.
ВИЛЛИ. Погоди, Бен! Расскажи об отце. Я хочу, чтобы мальчики знали, что у них за предки. Помню только, это был человек с большой бородой. А я сижу, бывало, у мамы на коленях возле костра и слушаю какую-то неясную музыку…
БЕН. Флейта. Он играл на флейте.
ВИЛЛИ. Конечно, флейта. Помню!

Теперь и в самом деле слышна музыка — высокие ноты задорной мелодии.

БЕН. Отец был большим человеком с неукротимой душой. Запряжет, бывало, фургон в Бостоне, посадит в него семью и гонит упряжку через всю страну — по Огайо, Индиане, по Мичигану, Иллинойсу и по всем западным штатам… Останавливаемся в городах и продаем флейты, которые он сделал в дороге. Великий выдумщик был отец. На одном маленьком изобретении он зарабатывал в неделю больше, чем ты за всю свою жизнь.
ВИЛЛИ. Вот в этом духе я и воспитываю своих мальчиков, Бен. Крепкими, обаятельными, мастерами на все руки…
БЕН. Да? (Бифу.) А ну-ка, ударь, парень. Бей как можно сильнее! (Показывает на свой живот.)
БИФ. Что вы, сэр!
БЕН (становясь в позу боксера). А ну-ка, давай! (Смеется.)
ВИЛЛИ. Ступай, Биф! Покажи ему!
БИФ. Ладно! (Сжимает кулаки и наступает.)
ЛИНДА (к Вилли). Зачем ему драться, дружок?
БЕН (парируя удары). Молодец! Ай да молодец!
ВИЛЛИ. Ну-ка, Бен, как?
ХЭППИ. Дай ему левой, Биф!
ЛИНДА. Почему вы деретесь?
БЕН. Молодчага! (Внезапно делает выпад и подножку.)

Биф падает. Бен стоит над ним, направив острие зонтика на его глаза.

ЛИНДА. Берегись, Биф!
БИФ. Ай!
БЕН (похлопывая Бифа по колену). Никогда не дерись честно с незнакомым противником, мальчик. Не то ты не выберешься из джунглей. (Берет руку Линды, кланяется.) Я был искренне рад с вами познакомиться. Большая честь.
ЛИНДА (отнимая руку, холодно). Счастливого пути.
БЕН (к Вилли). Желаю тебе успеха… Кстати, чем ты занимаешься?
ВИЛЛИ. Я коммивояжер.
БЕН. Вот как! Что ж… (Делает прощальный жест рукой.)
ВИЛЛИ. Бен, я не хочу, чтобы ты думал… (Тянет его за руку.) Погляди, тут у нас всего-навсего Бруклин, но и мы ходим на охоту!
БЕН. Позволь…
ВИЛЛИ. Да-да, тут у нас и змеи и зайцы… вот почему я сюда переехал. А Биф, стоит ему захотеть, и он может срубить любое из этих деревьев. Мальчики! А ну-ка, ступайте туда, где строят большой дом, и принесите песку. Мы сейчас переделаем всю нашу веранду. Ты только погляди, Бен!
БИФ. Слушаю, сэр! А ну-ка, Хэп, бегом!
ХЭППИ (убегая вместе с Бифом). Я теряю в весе, папа, правда?

Входит Чарли, в коротких брюках.

ЧАРЛИ (к Вилли). Не позволяй Бифу…

Бен трясется от смеха.

ВИЛЛИ. Видел бы ты лес, который они притащили на прошлой неделе. Чуть не дюжину бревен. За них пришлось бы заплатить кучу денег!
ЧАРЛИ. Но если сторож…
ВИЛЛИ. Я им задал, конечно, трепку. Но понимаешь, что это за бесстрашные ребята?
ЧАРЛИ. Такими бесстрашными ребятами полны тюрьмы.
БЕН (хлопнув Вилли по спине, посмеивается над Чарли). Но и биржа тоже!
ВИЛЛИ (вторит смеху Бена). Кто это тебе так обкорнал штаны, Чарли?
ЧАРЛИ. Жена купила мне такие короткие.
ВИЛЛИ. Тогда бери клюшку для гольфа и ступай спать. (Бену.) У него золотые руки… ни он, ни его сынок гвоздя вбить не умеют.

Вбегает Бернард.

БЕРНАРД. За Бифом гонится сторож.
ВИЛЛИ (сердито). Молчи! Он ничего не украл!
ЛИНДА (в тревоге бежит налево). Где он? Биф, мальчик!
ВИЛЛИ (отходит налево, подальше от Бена). Ничего страшного.
БЕН. Горячий парень. Нервная натура, это хорошо.
ВИЛЛИ (смеется). У моего Бифа стальные нервы.
ЧАРЛИ. Прямо не пойму, что же это получается?.. Мой человек вернулся из Новой Англии, словно побитая собака. Они его там совсем доконали.
ВИЛЛИ. Все дело в личных отношениях, Чарли! У меня, например, повсюду связи.
ЧАРЛИ (язвительно). Рад за тебя. Приходи попозже, сыграем в карты. Я отниму у тебя часть твоего заработка. (Смеется, уходит.)
ВИЛЛИ (оборачиваясь к Бену). Дела идут из рук вон плохо. Конечно, не у меня…
БЕН. Я заеду к тебе на обратном пути.
ВИЛЛИ (с тоской). А ты не можешь остаться хоть на несколько дней? Ты мне так нужен, Бен… Положение у меня, правда, хорошее, но отец уехал, когда я был еще ребенком, и я не мог ни разу с ним поговорить. А я все еще чувствую себя в жизни… как бы это выразиться… вроде временного постояльца…
БЕН. Я опоздаю на поезд.

Они стоят в противоположных концах сцены.

ВИЛЛИ. Бен, мои мальчики… Неужели ты не можешь остаться? Правда, они для меня готовы в огонь и в воду, но я, видишь ли…
БЕН. Вильям, ты отлично воспитываешь своих мальчиков. Это незуарядные парни, настоящие мужчины.
ВИЛЛИ (с жадностью глотая его слова). Ах, Бен, как я рад, что ты так думаешь! Ведь иногда меня просто ужас берет, что я учу их не тому, чему надо… Бен, чему мне их учить?
БЕН (многозначительно подчеркивая каждое слово, с какой-то злой удалью). Вильям, когда я вошел в джунгли, мне было всего семнадцать лет. А когда я оттуда вышел, мне едва исполнилось двадцать один. Но, видит бог, я уже был богат! (Скрывается за темным углом дома.)
ВИЛЛИ. Богат!.. вот что я хочу им внушить… не бойтесь войти в джунгли! Я был прав! Я был прав! Я был прав!
Бена уже нет, но ВИЛЛИ все еще с ним разговаривает. В кухню входит ЛИНДА, в ночной рубашке и халате, ищет Вилли, потом подходит к двери, выглядывает во двор.
ЛИНДА (увидев его). Вилли, родной! Вилли!
ВИЛЛИ. Я был прав!
ЛИНДА. Ты поел сыру?

Он не в силах ответить.

ЛИНДА. Уже очень поздно. Пойдем спать, дружок, а?
ВИЛЛИ (закинув голову и глядя на небо). Шею себе свихнешь, прежде чем увидишь хоть одну звезду над этим двором.
ЛИНДА. Ты идешь домой?
ВИЛЛИ. Куда делась та алмазная цепочка для часов? Помнишь, ее привез Бен, когда приехал из Африки. Разве он тогда не подарил мне цепочку для часов с алмазом?
ЛИНДА. Ты заложил ее, дружок. Двенадцать или тринадцать лет назад. Нужно было внести плату за заочные радиокурсы для Бифа.
ВИЛЛИ. Боже мой, как это была красивая вещь! Пойду прогуляюсь.
ЛИНДА. Но ты в домашних туфлях!
ВИЛЛИ (обходя дом слева). Я был прав! Прав! (Не то Линде, не то себе, качая головой.) Что за человек! Вот с кем стоило поговорить. Я был прав!
ЛИНДА (кричит ему вслед). Ты же в домашних туфлях, Вилли…
ВИЛЛИ уже почти скрылся. По лестнице спускается БИФ, он в пижаме.
БИФ (входя в кухню). Что он там делает?
ЛИНДА. Тсс!
БИФ. Господи боже мой, мама, давно это с ним?
ЛИНДА. Тише, он услышит.
БИФ. Что с ним творится? Это же черт знает что!
ЛИНДА. К утру все пройдет.
БИФ. Неужели ничего нельзя сделать?
ЛИНДА. Ах, дорогой мой, тебе столько нужно было сделать, а теперь уже ничего не поделаешь. Поэтому иди-ка ты лучше спать.

Сверху спускается Хэппи и садится на ступеньку.

ХЭППИ. Мама, я еще ни разу не слышал, чтобы он так громко разговаривал.
ЛИНДА. Что ж, приходи почаще — услышишь. (Садится к столу и принимается чинить подкладку на пиджаке Вилли.)
БИФ. Почему ты мне об этом не писала?
ЛИНДА. Как я могла тебе писать? У тебя больше трех месяцев не было адреса.
БИФ. Да, я все время переезжал с места на место… Но, знаешь, я все время думал о тебе. Ты мне веришь, дружочек?
ЛИНДА. Верю, милый, верю. А он так любит получать письма. Тогда и он верит, что всем нам будет лучше…
БИФ. Но он не все время такой, а, мама?
ЛИНДА. Когда ты приезжаешь домой, он всегда становится хуже.
БИФ. Когда я приезжаю домой?
ЛИНДА. Когда ты пишешь, что скоро приедешь, он весь расцветает от счастья и все время говорит о будущем: тогда он просто замечательный! Но, чем ближе твой приезд, тем больше он нервничает, а когда ты здесь, он все время сам с собой спорит и на тебя сердится. Наверно, потому, что он не может заставить себя открыть тебе душу. Почему вы так нетерпимы друг к другу? Ну почему?
БИФ (уклончиво). Разве я нетерпим?
ЛИНДА. Стоит тебе войти в дом — и вы начинаете грызться!
БИФ. Не знаю, как это получается. Я ведь хочу стать другим, я так стараюсь, мама, понимаешь?
ЛИНДА. Ты вернулся домой совсем?
БИФ. Не знаю. Вот осмотрюсь, погляжу…
ЛИНДА. Биф, нельзя же осматриваться весь век!
БИФ. Я не могу ни за что зацепиться, мама. Я не могу найти свою дорогу.
ЛИНДА. Но человек не птица. Он не может улетать и прилетать вместе с весной!
БИФ. Твои волосы… (Притрагивается к ее волосам.) Волосы у тебя стали совсем седые…
ЛИНДА. Господи, они стали седеть, когда ты был еще в школе! Я просто перестала их красить, вот и все.
БИФ. Покрась их опять, ладно? Я не хочу, чтобы мой дружочек старел. (Улыбается.)
ЛИНДА. Ты еще совсем ребенок! Тебе кажется, что ты можешь уехать на целые годы и за это время ничего не случится… Имей в виду, однажды ты постучишь в эту дверь, и тебе откроют чужие люди…
БИФ. Не надо так говорить! Тебе ведь нет еще и шестидесяти, мама.
ЛИНДА. А отцу?
БИФ (неловко). Ну да, я говорю и о нем тоже.
ХЭППИ. Он обожает отца.
ЛИНДА. Биф, дорогой, если ты не любишь его, значит, ты не любишь и меня.
БИФ. Я очень люблю тебя, мама.
ЛИНДА. Нет. Ты не можешь приезжать только ко мне. Потому что я люблю его. (С оттенком, только оттенком слез в голосе.) Он мне дороже всех на свете, и я не позволю, чтобы он чувствовал себя нежеланным, униженным, несчастным. Лучше решай сразу, как тебе быть. У тебя больше нет лазеек. Либо он тебе отец и ты его уважаешь, либо уходи и больше не возвращайся! Я знаю, с ним нелегко… Кто же это знает лучше меня? Но…
ВИЛЛИ (слева, со смехом). Эй, Биффо!
БИФ (поднимаясь, чтобы пойти к нему). Что с ним творится?
ХЭППИ его задерживает.
ЛИНДА. Не смей! Не смей к нему подходить!
БИФ. А ты его не оберегай! Он всегда тобой помыкал. Не уважал тебя ни на грош!
ХЭППИ. Он всегда ее уважал…
БИФ. Что ты в этом понимаешь?
ХЭППИ (сварливо). Только не вздумай называть его сумасшедшим!
БИФ. У него нет воли… Чарли никогда бы себе этого не позволил. В своем собственном доме… Выплевывать всю эту блевотину из души!
ХЭППИ. Чарли никогда не приходилось терпеть столько, сколько ему.
БИФ. Многим людям бывало куда хуже, чем Вилли Ломену. Уж ты мне поверь, я их видел.
ЛИНДА. А ты возьми Чарли себе в отцы. Что, не меняешь? Я не говорю, что твой отец такой уж необыкновенный человек. Вилли Ломен не нажил больших денег. О нем никогда не писали в газетах. У него не самый легкий на свете характер… Но он человек, и сейчас с ним творится что-то ужасное. К нему надо быть очень чутким. Нельзя, чтоб он так ушел в могилу… Словно старый, никому не нужный пес… Чуткости заслуживает этот человек, понимаешь? Ты назвал его сумасшедшим…
БИФ. Да я и не думал…
ЛИНДА. Нет, многие думают, что он потерял: рассудок. Не надо большого ума, чтобы понять, в чем тут дело. Он просто выбился из сил.
ХЭППИ. Верно!
ЛИНДА. Маленький человек может выбиться из сил так же, как и большой. В марте будет тридцать шесть лет, как он работает для своей фирмы. Он открыл для их товаров совсем новые рынки, а когда он постарел, они отняли у него жалованье.
ХЭППИ (с негодованием). Как? Я этого не знал.
ЛИНДА. Ты ведь не спрашивал, милый. Ты теперь получаешь карманные деньги не от отца — чего же тебе о нем беспокоиться?
ХЭППИ. Но я дал вам денег…
ЛИНДА. На рождество? Да, пятьдесят долларов. А провести горячую воду стоило девяносто семь пятьдесят. Вот уже пять недель, как он работает на одних комиссионных, словно начинающий, прямо с улицы!
БИФ. Ах, неблагодарные! Мерзавцы!
ЛИНДА. А чем они хуже его собственных детей? Когда он был молод, когда он приносил хозяину доходы, хозяин его ценил. А теперь прежние друзья, старые покупатели, — они так любили его и всегда старались сунуть ему заказ в трудную минуту, — все они умерли или ушли на покой. Прежде он легко мог обойти за день в Бостоне шесть-семь фирм. А теперь стоит ему вытащить чемоданы из машины и втащить их обратно, как он уже измучен. Вместо того чтобы ходить, он теперь разговаривает. Проехав тысячу километров, он вдруг видит, что никто его больше не знает, он ни от кого не слышит приветливого слова. А чего только не передумает человек, когда едет тысячу километров, не заработав ни цента! Поневоле начнешь разговаривать с самим собой! Ведь ему приходится каждую неделю ходить к Чарли, брать у него в долг пятьдесят долларов, и уверять меня, будто он их заработал. Долго так может продолжаться? Видите, почему я сижу и его дожидаюсь? И ты мне говоришь, что у этого человека нет воли? У него, кто ради вас проработал всю жизнь? Когда ему дадут за это медаль? И в чем его награда теперь, когда ему стукнуло шестьдесят три года? Он видит, что его сыновья, которых он любил больше жизни… Один из них просто потаскун…
ХЭППИ. Мама!
ЛИНДА. Вот и все, что из тебя вышло, детка! (Бифу.) А ты? Куда девалась твоя любовь к нему? Вы ведь были такими друзьями! Помнишь, как ты с ним каждый вечер разговаривал по телефону? Как он скучал без тебя!
БИФ. Ладно, мама. Я буду жить тут с вами, я найду работу. Постараюсь с ним не связываться. Вот и все.
ЛИНДА. Нет, Биф. Ты не можешь здесь жить и без конца с ним ссориться.
БИФ. Это он выгнал меня из дому, не забывай.
ЛИНДА. За что? Я ведь так до сих пор и не знаю.
БИФ. Зато я знаю, какой он обманщик, а он не любит, когда это знают.
ЛИНДА. Обманщик? В каком смысле? Что ты хочешь сказать?
БИФ. Не вини меня одного. Вот все, что я тебе скажу. Я буду давать свою долю. Половину того, что заработаю. Чего ему тогда расстраиваться? Все будет в порядке. А теперь пойду-ка я спать. (Идет к лестнице.)
ЛИНДА. Ничего не будет в порядке.
БИФ (поворачиваясь на ступеньке, в ярости). Я ненавижу этот город, но я останусь. Чего ты хочешь еще?
ЛИНДА. Он погибает, Биф.

Хэппи смотрит на нее с испугом.

БИФ (помолчав). Погибает? Отчего?
ЛИНДА. Он хочет себя убить.
БИФ (с непередаваемым ужасом). Как?!
ЛИНДА. Знаешь, как я теперь живу: день прошел — и слава богу.
БИФ. Что ты говоришь?
ЛИНДА. Помнишь, я писала тебе, что он снова разбил машину? В феврале?
БИФ. Ну?
ЛИНДА. Пришел страховой инспектор. Он сказал, что у них есть свидетели. Все несчастные случаи в прошлом году… не были несчастными случаями.
ХЭППИ. Откуда они могут это знать? Ложь!
ЛИНДА. Дело в том, что одна женщина… (У нее сжимается горло.)
БИФ (резко, но сдержанно ее прерывает). Какая женщина?
ЛИНДА (одновременно с ним)… эта женщина… Что ты сказал?
БИФ. Ничего. Говори.
ЛИНДА. Что ты сказал?
БИФ. Ничего. Я просто спросил… какая женщина?
ХЭППИ. Ну и что же эта женщина?
ЛИНДА. Говорит, что она шла по дороге и видела его машину. Говорит, что он ехал совсем не быстро и что машину и не думало заносить. Он подъехал к мостику, а потом нарочно врезался в перила… Его спасло то, что речка обмелела.
БИФ. Да он, наверно, опять заснул.
ЛИНДА. Я не верю, что он заснул.
БИФ. Почему?
ЛИНДА. В прошлом месяце… (С большим напряжением.) Ох, мальчики, как тяжко говорить такие вещи! Ведь для вас он просто старый, глупый человек… А я повторяю вам: он куда лучше многих других… (Глотает слезы, вытирает глаза.) Как-то перегорела пробка. Свет погас, и я спустилась в погреб. За предохранительной коробкой… он оттуда просто выпал… был спрятан кусок резиновой трубки…
ХЭППИ. Ты шутишь!
ЛИНДА. Я сразу все поняла. И действительно, к трубке газовой горелки под котлом был приделан новый маленький ниппель.
ХЭППИ (зло). Какое свинство!
БИФ. Ты заставила его это убрать?
ЛИНДА. Мне… стыдно. Как я могу ему сказать? Каждый день я спускаюсь вниз и уношу эту трубку. Но, когда он приходит домой, я снова кладу ее на место. Разве я могу его обидеть? Не знаю прямо, что и делать. Не знаю, как дожить до утра. Ах, мальчики, если бы вы понимали… Ведь я знаю все, что он думает. Каждую его мысль. Может, то, что я говорю, глупо, старомодно, но ей-богу, он отдал вам всю свою жизнь, а вы от него отвернулись. (Уронила голову на колени и плачет, закрыв лицо руками.) Биф, клянусь тебе богом, слышишь, Биф? Его жизнь в твоих руках.
ХЭППИ (Бифу). Как тебе нравится этот старый дурак?
БИФ (целуя мать). Ладно, дружочек, ладно. Решено и подписано. Я знаю, мама. Я был неправ. Но теперь я останусь и, клянусь тебе, примусь за дело всерьез. (Становится перед ней на колени, в лихорадочном самобичевании.) Дело в том… Понимаешь, мамочка, я не очень-то приспособлен к торговому делу. Но не думай, что я не буду стараться. Я буду стараться, я своего добьюсь!
ХЭППИ. Конечно, добьешься. У тебя ничего не выходило с коммерцией, потому что ты не очень старался нравиться людям.
БИФ. Я знаю, я…
ХЭППИ. Помнишь, например, когда ты работал у Харрисона? Боб Харрисон сначала говорил, что ты высший сорт! И надо же было тебе делать такие несусветные глупости! Насвистывать в лифте, как клоуну!
БИФ (с раздражением). Ну и что? Я люблю свистеть.
ХЭППИ. Никто не поручит ответственного поста человеку, который свистит в лифте!
ЛИНДА. Стоит ли спорить об этом сейчас?
ХЭППИ. А разве ты не бросал работу посреди дня и не уходил ни с того ни с сего плавать?
БИФ (с возрастающим возмущением). А ты разве то и дело не убегаешь с работы? Ты ведь тоже устраиваешь себе отдых? В погожий летний денек?
ХЭППИ. Да, но меня на этом не поймаешь!
ЛИНДА. Мальчики!
ХЭППИ. Если уж я решил смыться, хозяин может позвонить в любое из мест, где мне полагалось быть, и всюду ему поклянутся, что я был и только что вышел. Мне очень неприятно тебе это говорить, Биф, но в коммерческом мире думают, что ты ненормальный.
БИФ (рассердившись). Да ну ее к черту, твою коммерцию!
ХЭППИ. Правильно. Только надо уметь прятать концы в воду.
ЛИНДА. Хэп! Хэп!
БИФ. Плевать мне на то, что они обо мне думают. Они вечно смеялись и над отцом, а знаешь почему? Потому что мы чужие в этом бедламе! Нам бы класть цемент где-нибудь на воле или… или плотничать. Плотник имеет право свистеть!

Слева у входа в дом появляется ВИЛЛИ.

ВИЛЛИ. Даже твой дед и тот не был плотником. (Пауза.)

Все за ним наблюдают.

ВИЛЛИ. Ты так и не стал взрослым. Поверь мне, Бернарду и в голову не придет свистеть в лифте.
БИФ (хочет развеселить Вилли и обратить все в шутку). Да, но ты-то свистишь, папа!
ВИЛЛИ. Никогда в жизни я не свистел в лифте! И кто это в коммерческом мире думает, что я ненормальный?
БИФ. Да я совсем не то хотел сказать. Давай не будем делать из мухи слона, ладно?
ВИЛЛИ. Езжай обратно к себе на Запад. Работай плотником, ковбоем, на здоровье!
ЛИНДА. Вилли, он как раз говорил…
ВИЛЛИ. Я слышал, что он говорил.
ХЭППИ (стараясь утихомирить Вилли). Послушай, папа, брось…
ВИЛЛИ (перебивая Хэппи). Они смеются надо мной, а? А ну-ка, зайди в Бостоне к Файлину, к Хэбу, к Слаттери… Назови имя Вилли Ломена, посмотри, что будет!.. Вилли Ломен — известная личность!
БИФ. Ладно, папа.
ВИЛЛИ. Известная, слышишь?
БИФ. Ладно.
ВИЛЛИ. Почему ты меня всегда оскорбляешь?
БИФ. Да я не сказал ни одного обидного слова. (Линде.) Разве я что-нибудь говорил?
ЛИНДА. Он не сказал ничего плохого, Вилли.
ВИЛЛИ (подходя к двери в гостиную). Ну ладно, спокойной ночи. Спокойной ночи.
ЛИНДА. Вилли, родной, он как раз решил…
ВИЛЛИ (Бифу). Если тебе завтра надоест ничего не делать, покрась потолок в гостиной.
БИФ. Я уйду рано утром.
ХЭППИ. Он хочет повидаться с Биллом Оливером, папа.
ВИЛЛИ (с интересом). С Оливером? Для чего?
БИФ (сделав над собой усилие, старается изо всех сил сдержаться). Он говорил, что меня поддержит. Я хочу начать какое-нибудь новое дело, может, он примет во мне участие…
ЛИНДА. Разве это не замечательно?
ВИЛЛИ. Не прерывай. Что тут замечательного? В Нью-Йорке найдется человек пятьдесят, которые с радостью дадут ему капитал. (Бифу.) Спортивные товары?
БИФ. Думаю, что да. Я кое-что в этом смыслю, а…
ВИЛЛИ. Он кое-что смыслит! Господи Иисусе, да ты знаешь спортивные товары лучше, чем сам Сполдинг! Сколько он тебе дает?
БИФ. Не знаю. Я его еще не видел, но…
ВИЛЛИ. Так о чем же ты говоришь?
БИФ (начиная сердиться). А что я сказал? Я сказал, что хочу его повидать, вот и все!
ВИЛЛИ (отворачиваясь). Опять делишь шкуру неубитого медведя!
БИФ (направляясь к лестнице). А, черт! Я пошел спать!
ВИЛЛИ (ему вдогонку). Не смей ругаться!
БИФ (поворачиваясь к нему). С каких это пор ты стал таким праведником?
ХЭППИ (пытаясь их успокоить). Погодите…
ВИЛЛИ. Не смей так со мной разговаривать! Не позволю!
ХЭППИ (хватая Бифа за руку, кричит). Погодите минутку! У меня идея! Первоклассная идея! Поди сюда, Биф, поговорим, давай поговорим разумно. Когда я прошлый раз был во Флориде, мне пришла в голову мысль, как продавать спортивные товары. Сейчас ты мне напомнил… Я и ты, Биф, — у нас будет своя специальность. Мы будем торговать по-своему… Фирма Ломен. Потренируемся несколько недель, устроим парочку состязаний. Понятно?
ВИЛЛИ. Вот это идея!
ХЭППИ. Погоди. Организуем две баскетбольные команды, понимаешь? Потом две команды водного поло. Играем друг против друга. Представляешь, какая реклама? Брат против брата, понимаешь? Братья Ломен. Витрина в «Королевских пальмах», во всех лучших отелях… И транспаранты над стадионом: «Братья Ломен». Детки, вот это будет торговля спортивными товарами!
ВИЛЛИ. За такую идею можно дать миллион!
ЛИНДА. Блестяще!
БИФ. Мне она тоже по душе, если за этим стало дело.
ХЭППИ. И вся прелесть в том, Биф, что это совсем не похоже на обыкновенную торговлю. Словно мы снова ребята, играем в футбол…
БИФ (загоревшись). Вот это да!
ВИЛЛИ. Золотая мысль!
ХЭППИ. И тебе не надоест, Биф, и семья снова будет как семья. Близость, взаимная поддержка — все как когда-то. А если тебе и захочется удрать, чтобы поплавать, — пожалуйста, это твое право! И никто тебе на хвост не наступит!
ВИЛЛИ. Ох и заткнете же вы всех за пояс! Вы, мальчики, вдвоем можете хоть кого заткнуть за пояс!
БИФ. Завтра повидаюсь с Оливером. Эй, если бы у нас, Хэп, это вышло…
ЛИНДА. Может, даст бог, все образуется…
ВИЛЛИ (в бешеном возбуждении, Линде). Не прерывай! (Бифу.) Но когда пойдешь к Оливеру, не вздумай надеть спортивный костюм!
БИФ. Нет, я…
ВИЛЛИ. Строгий деловой костюм, разговаривай как можно меньше и не смей отпускать свои шуточки.
БИФ. Он меня любил. Он меня очень любил.
ЛИНДА. Он тебя обожал!
ВИЛЛИ (Линде). Ты замолчишь? (Бифу.) Войди сдержанно. Солидно. Ты ведь не работу пришел просить. Речь идет о больших деньгах. Держись с достоинством. Будь немногословен. Людям нравятся остряки, но никто не дает им в кредит.
ХЭППИ. Я тоже постараюсь достать денег, Биф. И, наверно, смогу.
ВИЛЛИ. Мальчики, вас ждет блестящее будущее! Все наши горести теперь позади. Но помните… большому кораблю большое плавание. Проси пятнадцать. Сколько ты думаешь попросить?
БИФ. Ей-богу, не знаю…
ВИЛЛИ. И не божись! Это несолидно. Человек, который просит пятнадцать тысяч долларов, не божится!
БИФ. Десять, по-моему, никак не больше…
ВИЛЛИ. Не скромничай. Ты всегда слишком мало запрашивал. Входи веселей. Не показывай, что волнуешься. Расскажи ему для начала парочку анекдотов, чтобы дело пошло как по маслу. Не важно, что ты говоришь — важно, как ты это говоришь. Личные качества, личное обаяние — вот что всегда побеждает!
ЛИНДА. Оливер был о нем самого высокого мнения.
ВИЛЛИ. Дашь ты мне вставить хоть слово?
БИФ. А ты на нее не кричи, слышишь?
ВИЛЛИ (сердито). Я ведь разговаривал, правда?
БИФ. А мне не нравится, что ты на нее все время кричишь.
ВИЛЛИ. Ты здесь хозяин, что ли?
ЛИНДА. Вилли…
ВИЛЛИ (накидываясь на нее). Что ты ему все время поддакиваешь, черт бы тебя побрал!
БИФ (в ярости). Перестань на нее орать!
ВИЛЛИ (внезапно обмякнув, словно побитый, мучаясь угрызениями совести). Передай привет Биллу Оливеру; может, он меня помнит. (Уходит в гостиную.)
ЛИНДА (понизив голос). Зачем ты все это снова затеял?

БИФ отворачивается.

ЛИНДА. Разве ты не видел, какой он был хороший, когда ты дал ему хоть капельку надежды? (Подходит к Бифу.) Пойдем наверх, пожелай ему спокойной ночи. Нельзя, чтобы он лег спать в таком состоянии.
ХЭППИ. Пойдем, Биф, приободрим старика.
ЛИНДА. Ну, пожалуйста, милый, скажи ему «спокойной ночи». Ему так мало нужно. Пойдем. (Идет в гостиную и кричит оттуда наверх.) Твоя пижама в ванной, Вилли!
ХЭППИ (глядя ей вслед). Вот это женщина! Таких больше не делают. Правда. Биф?
БИФ. Его сняли с жалования. Работать на одних комиссионных!
ХЭППИ. Давай смотреть на вещи трезво: как коммивояжер он уже давно вышел в тираж. Правда, надо признаться, он еще умеет быть обаятельным.
БИФ (решаясь). Дай мне в долг долларов десять, можешь? Я хочу купить парочку новых галстуков.
ХЭППИ. Я сведу тебя в одно местечко. Прекрасные товары. Надень завтра одну из моих рубах в полоску.
БИФ. Мама так поседела. Она стала ужасно старенькая. Господи Иисусе, мне и вправду нужно пойти завтра к Оливеру и выбить из него эти…
ХЭППИ. Пойдем наверх. Скажи об этом отцу. У него станет легче на душе. Идем.
БИФ (распаляясь). Представляешь, малыш, если мы получим эти десять тысяч долларов!

Хэппи и Биф идут в гостиную.

ХЭППИ. Вот это разговор. Наконец-то я вижу прежнюю удаль! (Из гостиной, по мере того как он удаляется.) Нам с тобой, братишка, надо жить вместе. Какую девочку ты бы ни захотел, скажи только слово… (Теперь его едва слышно.)

Линда входит в спальню.

ЛИНДА (к Вилли, находящемуся в ванной, перестилая его постель). Можешь ты что-нибудь сделать с душем? Он опять протекает.
ГОЛОС ВИЛЛИ (из ванной). В один прекрасный день все вдруг портится сразу. Проклятые водопроводчики, на них надо подать в суд! Не успеешь привести в порядок одно, как ломается что-то другое… (Продолжает невнятно бормотать.)
ЛИНДА. Интересно, узнает ли его Оливер. Как ты думаешь, он его помнит?

Вилли выходит из ванной, он в пижаме.

ВИЛЛИ. Его? Да ты что, совсем спятила? Если бы он не ушел от Оливера, он был бы его правой рукой. Пусть только Оливер на него взглянет. Ты совсем потеряла всякое соображение. Знаешь, какие теперь пошли молодые люди?.. (Укладывается в постель.) Ни черта не стоят! Только и могут что шалопайничать.

Биф и Хэппи входят в спальню Маленькая пауза.

ВИЛЛИ (прерывая себя на полуслове, глядит на Бифа). Я очень рад за тебя, мальчик.
ХЭППИ. Он хотел пожелать тебе спокойной ночи.
ВИЛЛИ (Бифу). Хорошо! Положи его на обе лопатки, мальчик. Что ты хотел мне сказать?
БИФ. Не расстраивайся, отец. Спокойной ночи. (Хочет уйти.)
ВИЛЛИ (не в силах удержаться). И если, когда ты будешь там, что-нибудь ненароком свалиться со стола — пакет или какая-нибудь другая вещь, — не вздумай ее поднимать. Для этого у них есть рассыльные.
ЛИНДА. Я приготовлю завтрак поплотнее…
ВИЛЛИ. Дашь ты мне говорить? (Бифу.) Скажи ему, что на Западе ты работал не на ферме, а по торговой части.