1 2 3 4 5 6 7 8 9 

  
   
    
Турандот
    
Китайская трагикомическая сказка в пяти действиях 
   
   
    
     
Предисловие автора[1]
    
    
Многие лица готовы были признать, что "Ворон" - представление с большой внутренней силой. Другие, не менее многочисленные, хотя и были захвачены этой силой и охотно по нескольку раз смотрели пьесу, тем не менее не хотели признать за ней существенных достоинств. Они голословно утверждали, не стараясь даже подкрепить свое мнение убедительными доводами, что веселье доблестных масок, которые, кстати сказать, очень мало участвовали в данной пьесе, фантастические появления и превращения человека в статую и статуи в человека - единственные причины того, что пьеса так счастливо удерживается в репертуаре. На деле, однако, единственная причина того, почему данные лица не хотели признать за бедным "Вороном" никаких достоинств, заключалась в его заглавии и неправдоподобном содержании. Эти неблагодарные люди заставили меня выбрать из восточных сказок забавную сказку о Турандот и сделать из нее представление, в котором хотя и участвуют маски, но они едва заметны и введены только для того, чтобы их поддержать, а фантастическое и чудесное отсутствует совершенно. Я хотел, чтобы три загадки китайской принцессы, преподнесенные в искусно созданных трагических обстоятельствах, дали пищу для первых двух актов, а затруднения в отгадывании их составили содержание остальных трех. Таким образом, получилось пятиактное представление, наполовину серьезное, наполовину шутливое. Три загадки и два имени - разумеется, огромная база для театрального спектакля и для того, чтобы держать просвещенную публику целых три часа прикованной к сцене, в серьезности, так мало соответствующей содержанию пьесы. Мои недоброжелатели, с их исключительными дарованиями, имея в руках подобный прекрасный сюжет, несомненно, сделали бы из него знаменитейшую пьесу, гораздо лучше моей и которая, несомненно, имела бы огромный успех. Я готов с этим согласиться. Ввиду простоты этой смешной сказки, лишенной всяких превращений и колдовства, я решил выбросить из нее ненравившееся мне рассуждение о важности превращений, хотя я и не сомневался в том, что все его положения - чистейшая правда. Превращения, в большинстве своем печального характера, помещенные мною в мои сказки, представляли собой лишь завершение обстоятельств, заблаговременно подготовленных, разработанных и соответственно окрашенных, которые могли привлекать внимание зрителей столько времени, сколько мне было нужно, и держать их в красочном обмане до самого момента превращения. Подобный прием, использованный мною со всем напряжением моего слабого дарования, был прекрасно подмечен людьми прозорливыми, и если бы глупые насмешники обратили внимание хотя бы на тот факт, в какой упадок пришли обычные чудеса и чертовщина импровизированной комедии после моих вздорных сказок, они могли бы обнаружить истину, не применяя к делу с пошлой злонамеренностью отсутствующие у них таланты. Сказка о "Турандот, принцессе Китайской", обставленная всеми невероятными перипетиями, с которыми читателю предстоит познакомиться, при незначительном участии доблестных масок и без всяких чудесных появлений и превращений, была поставлена труппой Сакки в театре Сан Самуэле в Венеции 22 января 1761 года и шла с успехом семь вечеров подряд, благосклонно собирая полную залу[2]. Это приостановило на время прежние разговоры. Моя фантастическая пьеса не умерла тотчас же после своего рождения. Ее играют ежегодно с неизменным успехом - единственной причиной ярости ее сказочных врагов.
   
   
    
     
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА[3]
    
    
Турандот - принцесса Китайская, дочь Альтоума.
    
Альтоум - император Китайский.
    
Адельма - принцесса Татарская, любимая невольница Турандот.
    
Зелима - другая невольница Турандот.
    
Скирина - мать Зелимы, жена Бараха.
    
Барах - под именем Хассана, бывший воспитатель Калафа.
    
Калаф - принц ногайских татар, сын Тимура.
    
Тимур - царь Астраханский.
    
Измаил - бывший воспитатель царевича Самаркандского.
    
Панталоне - секретарь Альтоума.
    
Тарталья - великий канцлер.
    
Бригелла - начальник пажей.
    
Труффальдино - начальник евнухов сераля Турандот.
    
Палач, восемь мудрецов китайского Дивана, жрецы, войны.
    
Многочисленные невольницы и евнухи прислуживающие в серале.
    
    
Действие происходит в Пекине и его предместьях. Все действующие лица носят китайскую одежду, кроме Адельмы, Калафа и Тимура, одетых по-татарски.
   
   
    
     
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ 
    
    
     
      
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ 
     
     
Видны городские ворота в Пекине, утыканные поверху железными копьями, на  которые кое-где насажены бритые головы.
     
Калаф, входящий из-за кулисы; затем Барах.
      Калаф
     
      
       
Мне и в Пекине удалось найти
       
Приветливую душу.
      
     
      Барах
     
 (выходя из города)
     
      
       
                              Быть не может!
       
Кого я вижу? Принц Калаф! Он жив?
      
     
      Калаф
     
 (с удивлением)
     
      
       
Барах!
      
     
      Барах
     
      
       
           Мой принц...
      
     
      Калаф
     
      
       
                                Ты здесь!
      
     
      Барах
     
      
       
Вы здесь! Вы живы!
      
     
      Калаф
     
      
       
Молчи! Не выдавай меня, прошу!
       
Но расскажи: как ты попал сюда?
      
     
      Барах
     
      
       
Когда под Астраханью ваше войско
       
Не устояло, и ногайцы, дрогнув,
       
Бежали, и свирепый хорезмийский
       
Султан, насильник дикий и захватчик
       
Державы вашей, начал все кругом
       
Опустошать, я, раненный и скорбный,
       
Укрылся в Астрахань. Там я узнал,
       
Что царь Тимур, родитель ваш, и вы
       
Погибли в сече. Я, пролив слезу,
       
Помчался во дворец спасать Эльмазу,
       
Родительницу вашу, но напрасно!
       
Меж тем неистовый султан Хорезма,
       
Никем не отражаемый, вступил
       
С войсками в Астрахань. Пришлось и мне
       
Бежать из города. Так после долгих
       
Скитаний я добрался до Пекина
       
Под видом персиянина Хассана.
       
Здесь повстречался я с одной вдовой,
       
Измученной несчастьями. Я ей
       
Помог советами, помог деньгами,
       
Продав свои алмазы, и поправил
       
Ее дела. Она мне приглянулась;
       
Я тронул сердце ей; мы поженились;
       
Однако даже для моей супруги
       
Я - персиянин, именем Хассан,
       
А не Барах. У ней я и живу,
       
Бедней, чем был когда-то, но сейчас
       
Я счастлив, потому что принц Калаф,
       
Мной вскормленный, как сын родной, средь мертвых
       
Оплаканный, явился мне живым.
       
Но как же так? И как вы здесь, в Пекине?
      
     
      Калаф
     
      
       
Барах, не называй меня. В тот день,
       
В тот грозный день разгрома, мы с отцом
       
Вернулись в Астрахань. Взяв во дворце
       
Ценнейшие каменья и одевшись
       
Крестьянами, родители мои,
       
Эльмаза и Тимур, и я бежали.
       
Скрываясь от людей, мы шли в пустынях
       
И в диких скалах. Боже мой, Барах,
       
Как много бед, как много мук снесли мы!
       
В горах Кавказа мы попались в руки
       
Грабителям[4], и только жизни наши
       
Нам вымолить слезами удалось.
       
Нам спутниками были голод, жажда
       
И всякие невзгоды. Я нередко
       
Нес на плечах то старика отца,
       
То мать мою несчастную, и так
       
Мы продолжали путь. Я сотню раз
       
Удерживал родителя, который
       
Хотел с собой покончить, и не реже
       
Мать к жизни возвращал, когда она
       
Лишалась чувств от слабости и горя.
       
Так мы достигли города Яика.
       
Там, у дверей мечетей, горько плача,
       
Я со стыдом просил о подаянье,
       
По улицам и лавкам собирая
       
Сухие корки, мелкую деньгу,
       
Я кое-как кормил отца и мать.
       
Вдруг новая беда. Бесчеловечный
       
Султан Хорезма, не желая верить
       
Молве о том, что мы давно погибли,
       
Затем что трупов наших не нашли,
       
Назначил богатейшие награды
       
За наши головы. Он разослал
       
Монархам письма с просьбой разыскать нас.
       
Причем давал точнейшие приметы.
       
Ты знаешь сам, как все его страшатся.
       
Ты знаешь, что низложенный монарх
       
Жалчей и подозрительней, чем нищий,
       
И что такое польза государству?
       
Благоприятный случай мне открыл,
       
Что царь Яика отдал приказанье
       
Негласно нас искать по всей столице,
       
Я бросился к родителям моим,
       
Я умолял их скрыться. Мой отец
       
Рыдал, рыдала мать. Они искали
       
Объятий смерти. Друг мой, нелегко
       
Отчаянные души успокоить,
       
Напоминая им веленья неба
       
И умоляя. Все же мы бежали,
       
Для новых мук, для новых бед, для новых
       
Терзаний...
      
     
      Барах
     
 (плача)
     
      
       
                    О, довольно, господин мой!
       
Нет, нет, вы разрываете мне сердце!
       
Тимур, мой царь, с супругою и с сыном
       
Так бедствует! Державная семья,
       
Всех доблестней, мудрей, великодушней,
       
В такой нужде! Но живы ли, скажите,
       
Мой царь, его супруга?
      
     
      Калаф
     
      
       
                                     Да, Барах,
       
Да, оба живы. Расскажу тебе,
       
Какой плачевной может стать судьба
       
Тех, кто рожден в величье. Мощный дух
       
Все должен вытерпеть. Он должен помнить,
       
Что пред лицом богов цари ничтожны
       
И только стойкостью и послушаньем
       
Небесной воле человек велик.
       
И вот пришли мы в Хорасан[5], где правил
       
Царь Хейкобад, Я во дворец к нему
       
Пристроился на черную работу,
       
Чтоб прокормить родителей моих.
       
Адельма, дочь царя, меня жалела,
       
И я сказал бы - это было больше,
       
Чем просто жалость. Взор ее как будто
       
Угадывал, что родом я знатней,
       
Чем был по виду. Вдруг ее отец.
       
Обижен чем-то, начал воевать
       
С пекинским богдыханом Альтоумом.
       
В народе говорили всякий вздор
       
Насчет того, чем вызвана война.
       
Одно я знаю твердо: Хейкобад
       
Был побежден, разгромлен, вся семья
       
Его истреблена и дочь Адельма
       
Утоплена в реке. Таков был слух.
       
Пришлось и нам бежать из Хорасана
       
От ужаса войны и от погрома.
       
С большим трудом мы добрели в Берлас,
       
Раздетые, босые. Что еще
       
Могу сказать? Отца и мать мою
       
Четыре года я кормил кой-кок,
       
Таская на спине мешки, баулы
       
И всевозможный непосильный груз.
      
     
      Барах
     
      
       
Нет, нет. Довольно, принц!.. На вас я вижу
       
Богатую одежду. Так оставим
       
Злосчастия, и расскажите мне,
       
Как наконец удача вас пригрела.
      
     
      Калаф
     
      
       
Пригрела? Погоди. У Алингвера,
       
Берласского царя, пропал однажды
       
Любимый ястреб. Я его поймал,
       
Явился к Алингверу. Тот спросил,
       
Кто я такой. Я, соблюдая тайну,
       
Сказал, что я бедняк, что содержу
       
Отца и мать, нося тюки по найму.
       
Царь поместил родителей моих
       
В странноприимный дом. Он приказал,
       
Чтобы о них заботились усердно
       
В приюте этом для больных и нищих.
      
     
     
 (Плачет.)
     
      
       
Вот где твой царь, Барах... твоя царица...
       
Родители мои все время в страхе,
       
Что их откроют и тогда казнят.
      
     
      Барах
     
 (плача)
     
      
       
О, боже! Что я слышу!
      
     
      Калаф
     
      
       
                                    Алингвер
       
Мне дал кошель вот этот,
      
     
     
 (достает из-за пазухи кошелек)
     
      
       
                                        дал коня,
       
Богатую одежду. Со слезами
       
Я обнял стариков, сказал: "Иду
       
Искать удачи. Или я расстанусь
       
С несчастной этой жизнью, иль достигну
       
Великого. Я не могу вас видеть
       
В такой нужде". Они меня хотели
       
Не отпускать, идти со мной хотели.
       
Но неугодно было небесам,
       
Чтобы любовь их увлекла за сыном.
       
Таясь от хорезмийского злодея,
       
Сюда в Пекин я прибыл, чтоб вступить,
       
Измыслив имя, в войско богдыхана.
       
И если я возвышусь и судьба
       
Поможет мне, Барах, я отомщу.
       
Здесь празднество какое-то, и город
       
Набит приезжими. Мне негде было
       
Найти приют. Но добрая хозяйка
       
Вон той корчмы устроила меня
       
С моим конем...
      
     
      Барах
     
      
       
                           Да то моя жена!
      
     
      Калаф
     
      
       
Твоя жена! Счастливый человек,
       
Премилая хозяйка у тебя.
      
     
     
 (Собираясь идти.)
     
      
       
Вернусь сюда. Взгляну в стенах Пекина
       
На празднество, привлекшее столь многих,
       
Потом явлюсь пред очи Альтоума
       
И попрошу его о дозволенье,
       
Сражаться за него.
      
     
     
 (Направляется к городским воротам.)
      Барах
     
      
       
                              Калаф, постойте!
       
Отвергните желанье созерцать
       
Чудовищное зрелище! Судьба
       
Вас привела на страшную арену
       
Неслыханных жестокостей.
      
     
      Калаф
     
      
       
                                          Как так?
      
     
      Барах
     
      
       
Иль вы не знаете, что Турандот,
       
Единственная дочка Альтоума,
       
Жестокая красавица, у нас
       
Причина зверств, и скорби, и рыданий?
      
     
      Калаф
     
      
       
Я в Хорасане слышал небылицы
       
В подобном роде. Говорили, будто
       
Сын Хейкобада как-то очень странно
       
Погиб в Пекине, будто и война
       
Поэтому возникла с Альтоумом.
       
Чернь сочиняет сказки, домогаясь
       
Проникнуть в государственные тайны,
       
И мелет вздор, а умные смеются.
       
Но продолжай, Барах.
      
     
      Барах
     
      
       
                                  Дочь Альтоума,
       
Принцесса Турандот, чью красоту
       
Кисть не способна выразить, чей ум
       
Глубок и прозорлив и чьи портреты
       
Вы можете найти в любой столице,
       
Жестокосерда и мужчин не терпит
       
Так злобно, что славнейшие цари
       
К ней сватались напрасно.
      
     
      Калаф
     
      
       
                                        Эту басню
       
Я слышал в Хорасане и смеялся,
       
Но продолжай, Барах.
      
     
      Барах
     
      
       
                                   Нет, то не басня,
       
Отец не раз хотел ее сосватать, -
       
Ведь Турандот наследница престола, -
       
Искал ей мужа царственного рода;
       
Упрямая гордячка не сдавалась.
       
Отец же дочь любимую свою
       
Насильно выдать замуж не решался.
       
Из-за нее он вел немало войн;
       
Но пусть он и могуч и побеждал
       
Всех нападавших, все-таки он стар.
       
И вот однажды, зрело поразмыслив,
       
Он дочери решительно сказал:
       
"Иль выйди замуж, или посоветуй,
       
Как мне державу оградить от войн,
       
Я стар и многих оскорбил монархов,
       
Тебя им обещая, а затем
       
Тебе в угоду нарушая слово.
       
Мое желанье, согласись, законно,
       
И я тебя люблю. Иль выйди замуж,
       
Иль укажи, как войны прекратить,
       
А там живи как хочешь, вплоть до гроба".
       
Гордячка заартачилась, пыталась
       
Отговориться, нежно умоляла
       
Родителя. Ничто не помогло.
       
От ярости гадюка заболела,
       
Лежала при смерти. И так сказала
       
Скорбящему, но стойкому отцу.
       
Прошу услышать дьявольскую просьбу
       
Ужасной женщины.
      
     
      Калаф
     
      
       
                              Все ту же сказку,
       
Которой я уже не раз смеялся,
       
Дай сам скажу. Принцесса пожелала,
       
Чтобы отец оповестил указом,
       
Что свататься к ней может всякий принц.
       
Но с тем, что в заседании Дивана
       
Она торжественно, средь мудрецов,
       
Искателю предложит три загадки,
       
И если он их разрешит, он станет
       
Ей мужем и наследником престола;
       
Но если он не разрешит загадок,
       
Хан Альтоум, во исполненье клятвы,
       
Которую он даст богам, велит
       
Снесть голову безумцу за попытку
       
Решить загадки дочери. Ну что,
       
Я знаю сказку? Доскажи уж сам,
       
Мне надоело повторять.
      
     
      Барах
     
      
       
                                      Да! Сказка!
       
Ах, если бы и впрямь то было сказкой!
       
Хан возмутился, но тигрица эта
       
То ласками, то гордыми речами,
       
То притворяясь тяжело больной,
       
Смутила душу нежного отца
       
И у него такой указ исторгла,
       
Ей так казалось: "Не дерзнет никто
       
Отважиться, и я спокойна буду.
       
А если кто отважится, отца
       
Никто не упрекнет, раз он исполнил
       
Объявленный указ, скрепленный клятвой".
       
Хан объявил указ, дал клятву, и я рад бы
       
Вас тешить сказкой, называя сном
       
Последствия жестокого закона.
      
     
      Калаф
     
      
       
Тебе я верю, что указ был издан.
       
Но ни один безумный принц, конечно,
       
На вызов не ответил.
      
     
      Барах
     
      
       
                                 Так смотрите.
      
     
     
 (Указывает на городскую стену с торчащими головами.)
     
      
       
Вот головы тех принцев молодых,
       
Которые пытались разгадать
       
Мудреные загадки злобной девы
       
И поплатились жизнью.
      
     
      Калаф
     
 (изумленный)
     
      
       
                                    Страшный вид!
       
Но разве можно быть таким глупцом,
       
Чтоб головы не пожалеть в надежде
       
Жениться на злодейке?
      
     
      Барах
     
      
       
                                     Нет, Калаф,
       
Кто только взглянет на ее портрет,
       
Тот в сердце чувствует такую силу,
       
Что ради подлинника будет слепо
       
Стремиться к смерти.
      
     
      Калаф
     
      
       
                                  Разве что безумец!
      
     
      Барах
     
      
       
Нет, даже и мудрец. Сегодня толпы
       
Сошлись глядеть, как будет обезглавлен
       
Царевич Самаркандский. Миловидней,
       
Умней, любезней юноши Пекин
       
Еще не видел. Альтоум свою
       
Оплакивает клятву, а злодейка
       
Горда и рада.
      
     
     
 (Прислушивается.)
     
Доносится звук барабана.
     
      
       
                      Слышите? Вот, вот!
       
Печальные литавры возвещают
       
Начало казни. Я ушел сюда,
       
Чтобы не видеть.
      
     
      Калаф
     
      
       
                           Твой рассказ, Барах,
       
Необычаен. Неужель природа
       
Могла такую женщину создать,
       
Как Турандот, которая настолько
       
Чужда любви и жалости чужда?
      
     
      Барах
     
      
       
Есть дочка у моей жены, рабыня
       
Жестокой Турандот. Она подчас
       
Моей жене рассказывает вещи,
       
Которым трудно верить. Турандот
       
Поистине тигрица. Но гордыня,
       
Тщеславие - в ней основной порок,
      
     
      Калаф
     
      
       
Подобные чудовища бывают
       
Средь демонов, но вряд ли средь людей,
       
Будь я отец, я сжег бы на костре
       
Такую дочь.
      
     
      Барах
     
 (глядя в сторону города)
     
      
       
                     Вот друг мой Измаил
       
Идет в слезах, несчастный воспитатель
       
Казненного царевича.
      
     
    
    
     
      
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ 
     
     
 Те же и Измаил.
      Измаил
     
 (плача, выходит из города)
     
      
       
                                   О друг мой,
       
Погиб церевич. Роковой удар,
       
Зачем ты пал не на мою главу!
      
     
     
 (Горько плачет.)
      Барах
     
      
       
Но как ты допустил его пойти
       
На испытанье?
      
     
      Измаил
     
      
       
                      Друг, не отягчай
       
Тоски укором! Я свой долг исполнил.
       
Будь время, я бы известил царя,
       
Но было поздно, доводы - бессильны,
       
К тому же воспитатель не начальник,
       
А лишь слуга царевичу.
      
     
     
 (Плачет.)
      Барах
     
      
       
                                      Утешься!..
       
Будь истинным философом.
      
     
      Измаил
     
      
       
                                          "Утешься"!..
       
Меня любил он и не расставался