1 2 

Бернард Шоу

Профессия миссис Уоррен

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Летний день в Суррее. Садик перед коттеджем на восточном склоне холма к югу от Хэслмира. Налево и несколько выше сам коттедж: под соломенной кровлей, с крыльцом и большим решетчатым окном слева от крыльца. Сад обнесен сплошным забором, направо калитка. За забором – луг, поднимающийся по косогору до самого горизонта. На крыльце, рядом со скамейкой, сложены садовые стулья. Под окном прислонен к стене дамский велосипед. Направо от крыльца между двумя столбиками висит гамак. Большой полотняный зонт, воткнутый в землю, защищает от солнца молодую девушку, лежащую в гамаке, головой к коттеджу и ногами к калитке. Она читает, делая пометки. Перед гамаком, так, чтобы можно было достать рукой, стоит простой кухонный стул с грудой увесистых книг и солидным запасом бумаги. За коттеджем показывается джентльмен, идущий по лугу. Он уже немолод, похож на художника, одет не по моде, но очень тщательно, чисто выбрит, с живым, впечатлительным лицом, держится вежливо и просто. Шелковые черные волосы с сильной проседью. Брови седые, усы черные. Он, по-видимому, не вполне уверен, туда ли идет; подойдя к забору, заглядывает в сад и видит молодую девушку.

Джентльмен (снимая шляпу). Простите. Не можете ли вы сказать мне, где здесь Хайндхед-Вью, дом миссис Элисон? Молодая девушка (отрываясь от книги). Это и есть дом миссис

Элисон. (Опять углубляется в чтение.) 

Джентльмен. Ах, вот как! Быть может… позвольте узнать, не вы ли мисс Виви Уоррен?

Молодая девушка (резким тоном, приподнявшись на локте, чтоб разглядеть его как следует). Да, я.

Джентльмен (робко и миролюбиво). Я, кажется, помешал вам. Моя фамилия Прейд.

Виви с размаху швыряет книги на стул и соскакивает с гамака. О, пожалуйста, не беспокойтесь из-за меня. Виви (идет к калитке и распахивает ее перед гостем). Входите, мистер Прейд.

Прейд входит.

Рада вас видеть. (Решительно и приветливо пожимает ему руку.) Это очень привлекательный образец здравомыслящей, дельной, образованной молодой англичанки средних классов. Ей двадцать два года. Живая, решительная, уверена в себе, хладнокровна. Платье простое, удобное для работы и в то же время изящное. На поясе среди брелоков висят на цепочке вечное перо и разрезальный нож. Прейд. Вы очень любезны, мисс Уоррен.

Виви с шумом захлопывает калитку. Прейд идет в глубину сада, пошевеливая пальцами, слегка онемевшими от ее пожатия.

Ваша матушка уже приехала?

Виви (быстро, настораживаясь). А она должна приехать?

Прейд (в изумлении). Разве вы нас не ждали?

Виви. Нет.

Прейд. Боже мой, надеюсь, что я не ошибся днем. Я на это способен, знаете ли. Ваша матушка условилась со мной, что она приедет из Лондона, а я приеду из Хоршэма, для того чтобы познакомиться с вами.

Виви (отнюдь не радостно). Вот как? Гм! Моя матушка любит делать мне сюрпризы; должно быть, проверяет, как я веду себя без нее. Что ж, как-нибудь я ей тоже устрою сюрприз: впредь пускай ставит меня в известность, если речь идет обо мне. Она не приехала.

Прейд (в смущении). Мне, право, очень жаль.

Виви (сменив гнев на милость). Ведь это же не ваша вина, мистер Прейд! Я очень рада, что вы приехали, поверьте мне. Из всех знакомых моей матери вы единственный, кого я просила привезти ко мне.

Прейд (успокоенный и обрадованный). Вот это действительно мило с вашей стороны, мисс Уоррен!

Виви. Хотите войти в дом? Или лучше посидим и поговорим здесь, на воздухе?

Прейд. На воздухе будет гораздо приятнее, как вы думаете?

Виви. Ну, так я пойду принесу вам стул. (Идет к крыльцу за садовым стулом.) 

Прейд (следует за ней). Ради бога! Позвольте мне. (Завладевает стулом.)

Виви (выпуская стул из рук). Берегите пальцы; они довольно-таки каверзные, эти стулья. (Идет к стулу, на котором лежат книги, сбрасывает их в гамак и одним движением руки переставляет стул вперед.)

Прейд (кое-как справившись с раскладным стадом). Позвольте мне взять этот жесткий стул. Я люблю жесткие стулья.

Виви. Я тоже люблю. Садитесь, мистер Прейд. (Приглашение звучит добродушно-повелительно – очевидно, его старание угодить кажется ей просто слабостью характера.)

Прейд медлит.

Прейд. А не лучше ли нам пойти на станцию встречать вашу матушку?

Виви (равнодушно). Зачем? Дорогу она знает.

Прейд (огорченно). Да, да, надо полагать. (Садится.)

Виви. А знаете ли, вы именно такой, как я думала. Надеюсь, мы с вами подружимся.

Прейд (снова просияв). Благодарю вас, милая мисс Уоррен, благодарю вас. Боже мой! Как я рад, что ваша матушка не испортила вас!

Виви. Чем это?

Прейд. Ну, вас могли вырастить очень чопорной. Знаете, милая мисс Уоррен, я прирожденный анархист. Ненавижу всякий авторитет. Это портит отношения между родителями и детьми, даже между матерью и дочерью. Я всегда опасался, что ваша матушка злоупотребит своим авторитетом и воспитает вас в самых строгих приличиях. Как хорошо, что она этого не сделала.

Виви. А разве я вела себя неприлично?

Прейд. О нет, боже мой, нет! То есть это не то, что принято считать неприличным, вы же понимаете.

Виви кивает и садится.

(Прейд воодушевленно продолжает.) Но как вы это прелестно сказали, что хотите дружить со мной. Вы, современные девушки, замечательный народ, просто замечательный.

Виви. Да? (Смотрит на него с сомнением, начиная разочаровываться в его уме и характере.)

Прейд. Когда я был в вашем возрасте, юноши и девушки боялись друг друга; не было товарищеских отношений, ничего настоящего, одна галантность, взятая напрокат из романов, да и то фальшивая и вульгарная до последней степени. Девическая скромность! Рыцарская галантность! Вечно говорили «нет», когда хотелось сказать «да», – сущий ад для чувствительных и робких натур!

Виви. Да, могу себе представить. Должно быть, много времени тратилось попусту, особенно у женщин.

Прейд. Да, тратилась попусту жизнь, время, все решительно. Но теперь все идет к лучшему. Знаете, после ваших блестящих успехов в Кембридже я был в таком волнении от предстоящего знакомства с вами, – в мое время это была неслыханная вещь. Как это хорошо, что вы заняли третье место на экзамене по математике. Именно третье. Первое место всегда занимает какой-нибудь рассеянный, чахлый юнец, который заучился чуть ли не до смерти.

Виви. Это себе дороже стоит. В другой раз я бы не взялась держать экзамен за такие деньги.

Прейд (в ужасе). За какие деньги?

Виви. Я выдержала экзамен за пятьдесят фунтов.

Прейд. За пятьдесят фунтов?

Виви. Да, за пятьдесят фунтов. Вы, может быть, не знаете, как это было? Миссис Лейтем, моя преподавательница в Ньюнеме, сказала маме, что я могу отличиться на экзамене по математике, если возьмусь за это дело всерьез. А тогда газеты наперебой кричали о Филиппе Саммерс, которая отвоевала первое место по математике – да вы, верно, помните, – вот мама и вбила себе в голову, что я должна сделать то же самое. Я сказала ей напрямик, что не стоит тратить время на зубрежку, раз я не собираюсь идти в учительницы, но что за пятьдесят фунтов попробую занять четвертое или пятое место. На этом мы с ней и порешили, хотя без воркотни не обошлось. Я сделала больше, чем обещала, но в другой раз за такие деньги не возьмусь. За двести фунтов – еще куда ни шло.

Прейд (значительно остыв). Боже правый! Какой практический взгляд на вещи!

Виви. А вы разве думали, что я непрактичная?

Прейд. Нет, нет, что вы. Но ведь практический человек должен принять в соображение, что эта высокая честь не только стоит труда, но и духовно обогащает человека!

Виви. Обогащает! Дорогой мистер Прейд, да знаете ли вы, что такое экзамен по математике? Надо зубрить, зубрить и зубрить по шести, по восьми часов в день математику, и только математику. Предполагается, что я что-то смыслю в точных науках; но я не знаю ровно ничего, кроме того, что относится к математике. Я умею делать расчеты для инженеров, электриков, страховых обществ и так далее; но я почти ничего не смыслю ни в технике, ни в электричестве, ни в страховании. Я даже арифметики не знаю как следует. Во всем остальном, кроме математики, тенниса, еды, спанья, езды на велосипеде и ходьбы пешком, я круглая невежда, не лучше других девушек, которые не сдавали математики.

Прейд (в возмущении). Какая дикая, гнусная, подлая система! Я так и знал! Я всегда чувствовал, что она должна губить в женщине все прекрасное…

Виви. Ну, против этого я ничуть не возражаю. Мне это только на пользу, уверяю вас.

Прейд. Ну! Каким это образом?

Виви. Я хочу снять контору в Сити и заняться страховыми расчетами и делами по передаче имущества. Это будет для меня предлогом изучить юриспруденцию и между делом приглядеться к бирже. Я приехала сюда, чтобы на свободе позаниматься правом, а не отдыхать, как воображает моя мамаша. Терпеть не могу отдыхать.

Прейд. Вас послушать – волосы становятся дыбом! Неужели в вашей жизни совсем нет места ни романтике, ни красоте?

Виви. Мне до них никакого дела нет, уверяю вас.

Прейд. Не может быть.

Виви. Нет, почему же. Я люблю работать, люблю получать деньги за свою работу. Когда устану, люблю удобное кресло, хорошую сигару, стаканчик виски и детективный роман с занимательной интригой.

Прейд (вскакивает вне себя от возмущения). Не верю! Я художник, и я не могу этому поверить, отказываюсь верить. Вы, я вижу, еще не знаете, какой чудесный мир открывает перед нами искусство.

Виви. Да нет, знаю. Весной я прожила полтора месяца в Лондоне у Онории Фрейзер. Мама думала, что мы вдвоем бегаем по театрам и музеям, а на самом деле я целыми днями работала у Онории на Чансери-лейн, делала для нее расчеты, помогала ей, насколько это возможно для новичка. По вечерам мы курили и разговаривали и даже не думали никуда выходить, разве только на прогулку. Я замечательно провела время, просто как никогда. Оправдала все свои расходы, да еще познакомилась с делом, не платя за обучение.

Прейд. Но, боже правый, при чем же тут искусство, мисс Уоррен?

Виви. Постойте! Я не так начала. Я приехала в город по приглашению одного артистического семейства на Фиц-джонз-авеню; с одной из дочерей я училась в Ньюнеме. Они водили меня в Национальную галерею…

Прейд (одобрительно). Ага! (Успокоившись, садится на место.)

Виви (продолжает). …в оперу…

Прейд (еще более довольный). Отлично!

Виви…и на концерт; там оркестр целый вечер играл Бетховена, Вагнера и тому подобное. Во второй раз я ни за какие коврижки не пошла бы. Из вежливости я терпела три дня, а потом сказала напрямик, что больше не в состоянии выдержать, и уехала на Чансери-лейн. Теперь вы видите, какая перед вами замечательная современная девица. Как вы думаете, полажу я с матерью?

Прейд (растерявшись). Ну, я надеюсь, э… э…

Виви. Нет, мне не так уж важно, на что вы надеетесь, а вот что вы думаете, это я хотела бы знать.

Прейд. Откровенно говоря, боюсь, что ваша матушка будет разочарована. Не то чтобы у вас были какие-нибудь недостатки, я вовсе не то хочу сказать… Но вы так не похожи на ее идеал.

Виви. На… что?

Прейд. На ее идеал.

Виви. То есть на тот идеал, каким она меня вообразила?

Прейд. Да.

Виви. Какой же у нее идеал?

Прейд. Вы, наверное, заметили, мисс Уоррен, что люди, недовольные собственным воспитанием, обычно думают, что жизнь станет лучше, если воспитывать молодежь по-другому. А жизнь вашей матушки была… э-э… как вы, вероятно, знаете…

Виви. Ничего я не знаю. С самого детства я живу в Англии, в школе, или в колледже, или у людей, которым платят за то, чтобы они обо мне заботились. Я всю свою жизнь провела среди чужих; моя мать жила то в Брюсселе, то в Вене и ни разу не позволила мне приехать к ней. Я вижу ее только тогда, когда она приезжает на несколько дней в Англию. Я не жалуюсь. Ко мне относились хорошо, все это было очень приятно, и денег было всегда много, а с ними легче живется. Но не воображайте, будто я что-нибудь знаю о моей матери. Я знаю гораздо меньше вашего.

Прейд (чувствуя себя очень неловко). В таком случае… (Умолкает, совершенно растерявшись, затем делает отчаянную попытку перейти на веселый тон.) К чему, однако, мы все это говорим! Разумеется, вы отлично поладите с вашей матушкой. (Встает и любуется видом.) У вас тут очаровательно!

Виви (непреклонно). Вы сильно уклонились от темы, мистер Прейд. Почему же нам нельзя говорить о моей матери?

Прейд. Подумайте сами, мисс Виви. Ведь так естественно, что я считаю неудобным говорить о моей старой приятельнице с ее дочерью. У вас будет много случаев побеседовать об этом с ней самой, когда она приедет.

Виви. Нет, она тоже не захочет. (Вставая.) Что ж, вам виднее. Только вот что, мистер Прейд. Нам не обойтись без генерального сражения, когда мать узнает о моем плане основаться на Чансери-лейн.

Прейд (сокрушенно). Боюсь, что не обойтись.

Виви. Я это сражение выиграю, потому что мне ничего не нужно, разве только на дорогу до Лондона, а там я начну зарабатывать на жизнь, помогая Онории. Кроме того, у меня нет никаких тайн, а у матери, кажется, есть. Я и это пущу в ход, если понадобится.

Прейд (глубоко возмущенный). Нет, нет, ради бога! Этого никак нельзя.

Виви. Тогда скажите, почему нельзя.

Прейд. Право, ну как же это можно. Я обращаюсь к вашим лучшим чувствам.

Виви улыбается его сентиментальности.

Кроме того, вы, может быть, слишком много берете на себя. С вашей матушкой шутки плохи, если она рассердится.

Виви. Вы меня не запугаете, мистер Прейд. На Чансери-лейн я имела случай изучить двух-трех дам, очень похожих на мою матушку; они приходили за советом к Онории. Можете держать пари, я непременно выиграю. Но если я, по неведению, задену больнее, чем рассчитывала, не забудьте, что вы сами отказались просветить меня. А теперь переменим тему. (Берет стул и переставляет его обратно к гамаку, так же как и раньше, одним взмахом руки.)

Прейд (в отчаянии идет напролом). Одно слово, мисс Уоррен. Пожалуй, лучше сказать вам. Это очень нелегко, но…

К калитке подходят миссис Уоррен и сэр Джордж Крофтс. Миссис Уоррен – женщина лет сорока пяти, видная собой, одета очень крикливо – в яркой шляпке и пестрой, в обтяжку кофточке с модными рукавами. Порядком избалованная и властная; пожалуй, слишком вульгарная, но, в общем, весьма представительная и добродушная старая мошенница. Крофтс – высокий, плотный мужчина лет пятидесяти; одет модно. Голос гнусавый, гораздо тоньше, чем можно ожидать, судя по его мощной фигуре. Гладко выбрит, бульдожьи челюсти, большие плоские уши, толстая шея – замечательное сочетание самых низкопробных разновидностей дельца, спортсмена и светского человека.

Виви. Вот они. (Встречает их у калитки.) Здравствуй, мама. Мистер Прейд уже полчаса тебя дожидается.

Миссис Уоррен. Ну, если вам пришлось ждать, Предди, вы сами виноваты: я думала, у вас хватит догадки сообразить, что я поеду с поездом в три десять. Виви, надень шляпу, деточка, ты загоришь. Ах, я забыла познакомить вас. Сэр Джордж Крофтс; моя маленькая Виви.

Крофтс подходит к Виви с самым галантным видом, на какой способен. Она кланяется, не подавая ему руки.

Крофтс. Могу ли пожать руку молодой особе, с которой я очень давно знаком понаслышке, как с дочерью одной из самых моих старинных приятельниц?

Виви (недружелюбно меряя его взглядом). Если хотите. (Берет галантно протянутую ей руку и жмет с такой силой, что у Крофтса глаза лезут на лоб; потом отворачивается и говорит матери.) Хотите войти в дом или принести вам еще пару стульев? (Идет к крыльцу за стульями.)

Миссис Уоррен. Ну, Джордж, что вы о ней думаете?

Крофтс (жалобно). Хватка у нее крепкая. Вы с ней за руку здоровались, Прейд?

Прейд. Ничего, это скоро пройдет.

Крофтс. Надеюсь.

Виви несет еще два стула.

(Спешит ей помочь.) Разрешите мне.

Миссис Уоррен (покровительственно). Пускай сэр Джордж тебе поможет, милочка.

Виви (сует ему оба стула). Вот вам. (Вытирает руки и обращается к миссис Уоррен.) Будете пить чай?

Миссис Уоррен (садится на стул Прейда и обмахивается веером). Просто умираю, до того хочется пить.

Виви. Сейчас я все устрою. (Входит в коттедж.)

Тем временем сэр Джордж: раскладывает один из стульев и ставит его возле миссис Уоррен, слева. Второй стул он бросает на траву, садится и сосет набалдашник. Вид у него удрученный и довольно глупый. Прейд, все еще чувствуя себя очень неловко, топчется справа от них.

Миссис Уоррен (Прейду, глядя на Крофтса). Поглядите-ка на него, Предди, просто сердце радуется, верно? Он приставал ко мне целых три года, всю жизнь мне отравил, чтобы я ему показала мою девочку; а теперь, когда его познакомили, он и нос на квинту. (С живостью.) Ну же! Сядьте прямо, Джордж, и выньте палку изо рта.

Крофтс неохотно подчиняется.

Прейд. Вот что я хочу сказать, если мне будет дозволено: нам пора уже бросить эту. привычку считать ее маленькой девочкой. Она выдержала экзамен с отличием; да и, насколько я убедился, она, пожалуй, взрослее нас с вами.

Миссис Уоррен (весело смеется). Послушайте-ка его, Джордж! Взрослее нас с вами! Ну, я вижу, Виви успела вам внушить, какая она важная особа.

Прейд. Молодежь очень ценит, когда к ней относятся с уважением.

Миссис Уоррен. Да, но из молодежи следует выбивать эту дурь и еще кое-что в придачу. Не вмешивайтесь, Предди. Я не хуже вашего знаю, как мне обращаться с моей дочерью.

Прейд, грустно качая головой, уходит в глубь сада, заложив руки за спину.

(Притворно смеется, однако глядит ему вслед с заметной тревогой. Крофтсу, шепотом.) Что с ним такое? Чего это он расстроился?

Крофтс (угрюмо). Вы боитесь Прейда?

Миссис Уоррен. Что? Я? Боюсь нашего милейшего Предди? Да его ни одна муха не боится.

Крофтс. А вот вы его боитесь.

Миссис Уоррен (сердито). Я попрошу вас не соваться куда не следует и не срывать зло на мне, когда вы не в духе. Вас-то я ни в коем случае не боюсь. Если вы не желаете быть любезным, отправляйтесь лучше домой. (Встает и, повернувшись к нему спиной, оказывается лицом к лицу с Прейдом.) Ну, Предди, я же знаю, что всему виной ваше доброе сердце. Вы боитесь, что я с ней буду резка.

Прейд. Милая Китти, вам кажется, что я обиделся. Напрасно вы так думаете, право, напрасно. Ведь вы знаете, я подчас замечаю много такого, что ускользает от вас; и хотя вы никогда не слушаете моих советов, все же сознаетесь иногда, что следовало бы послушать.

Миссис Уоррен. Так что же вы заметили теперь?

Прейд. Только то, что Виви взрослая женщина. Пожалуйста, Китти, отнеситесь к ней со всем возможным уважением.

Миссис Уоррен (искренне изумлена). С уважением! Относиться с уважением к моей собственной дочери? Еще чего не угодно ли?

Виви (показывается в дверях коттеджа и зовет миссис Уоррен).

Мама, не хотите ли до чая пройти в мою комнату? Миссис Уоррен. Да, милая. (Снисходительно улыбается Прейду и, проходя мимо него к крыльцу, треплет его по щеке.) Не сердитесь, Предди. (Входит в дом вслед за Виви.)

Крофтс (торопливо). Послушайте, Прейд!

Прейд. Да?

Крофтс. Я хочу задать вам довольно щекотливый вопрос.

Прейд. Пожалуйста. (Берет стул миссис Уоррен и подсаживается вплотную к Крофтсу.)

Крофтс. Правильно: они могут услышать нас из окна. Послушайте, Китти никогда не говорила вам, кто отец этой девушки?

Прейд. Никогда.

Крофтс. У вас нет подозрений, кто бы это мог быть?

Прейд. Ни малейших.

Крофтс (не веря ни единому слову). Я, разумеется, понимаю, вы, быть может, считаете своей обязанностью молчать, если она вам даже что-нибудь и сказала. Но такое неопределенное положение очень неудобно, когда мы будем видеться с мисс Уоррен каждый день. Почем мы знаем, как нам следует к ней относиться?

Прейд. Не все ли это равно? Будем относиться к ней так, как она того заслуживает. Какое нам дело, кто был ее отец?

Крофтс (подозрительно). Так, значит, вы знаете, кто он был?

Прейд (с прорывающимся раздражением). Я же только что сказал, что не знаю. Разве вы не слышали?

Крофтс. Послушайте, Прейд… Ну, прошу вас, сделайте мне такое одолжение. Если вы знаете…

Протестующее движение со стороны Прейда.

Я только говорю, если вы знаете, вы могли бы хоть успокоить меня на ее счет. Дело в том, что меня влечет к ней.

Прейд (сурово). Что вы этим хотите сказать?

Крофтс. О, не пугайтесь: это вполне невинное чувство. Вот это-то меня и удивляет. Потому что, насколько мне известно, я и сам мог бы быть ее отцом.

Прейд. Вы? Не может быть!

Крофтс (ловит его на слове). Вы наверное знаете, что это не я?

Прейд. Я ничего на этот счет не знаю, во всяком случае, не больше вашего. В самом деле, Крофтс… да нет, это просто немыслимо. Ни малейшего сходства. Крофтс. Ну, что до этого, так между ней и ее матерью тоже ни малейшего сходства, сколько я вижу. А может быть, вы ее отец, а?

Прейд (возмущенно поднимаясь). Ну, знаете, Крофтс! Крофтс. Почему же вы обижаетесь, Прейд! Ведь мы с вами люди светские.

Прейд (сделав над собой усилие, говорит мягко и серьезно). Выслушайте меня, дорогой Крофтс. (Снова садится.) Я не имею никакого отношения к этой стороне жизни миссис Уоррен и никогда не имел. Она не говорила со мной на эту тему, а я, разумеется, ее не расспрашивал. Ваше чутье подскажет вам, что красивая женщина нуждается в таких друзьях, которые… ну, скажем, дружили бы с ней на иных основаниях. Красота стала бы для нее проклятием, если б всегда действовала без промаха. А вы, вероятно, с Китти в более коротких отношениях: вы бы лучше сами ее спросили.

Крофтс. Я ее спрашивал, и не раз. Но она твердо решила ни с кем не делить свою дочь, и если бы это было можно, говорила бы, что у нее совсем нет отца. (Вставая.) Меня это очень беспокоит, Прейд.

Прейд (тоже вставая). Ну что ж, во всяком случае, по возрасту вы ей годитесь в отцы, а потому давайте решим относиться к мисс Виви по-отечески, как к молоденькой девушке, которую мы оба обязаны беречь и защищать. Ну, что вы на это скажете?

Крофтс (ворчливо). Я не старше вас, если уж на то пошло.

Прейд. Нет, мой милый, вы старше; вы родились стариком. А я родился мальчишкой; я никогда в жизни не был уверен в себе, как полагается взрослому человеку. (Складывает стул и несет на крыльцо.)

Миссис Уоррен (зовет из коттеджа). Предди! Джордж! Чай пи-и-ть!

Крофтс (торопливо). Она нас зовет. (Быстро входит в дом.)

Прейд озабоченно качает головой и не спеша идет вслед за ним, но тут его окликает молодой человек, который только что появился на лугу и направляется к калитке. Это очень милый молодой человек лет двадцати, красивый, изящно одетый и совершенно ни к чему не пригодный, с приятным голосом и добродушно-фамильярными манерами; в руках у него охотничье ружье.

Молодой человек. Эй, Прейд! Прейд. Боже мой, Фрэнк Гарднер?

Фрэнк входит в сад и дружески здоровается с Прейдом.

Что вы здесь делаете?

Фрэнк. Я в гостях у папы.

Прейд. У папы римского?

Фрэнк. Да, он здешний пастор. Этой осенью я живу у своих, экономии ради. В июле я дошел до точки. Папе римскому пришлось заплатить за меня долги. Поэтому он сидит теперь на мели, и я вместе с ним. А вас как сюда занесло? У вас тут есть знакомые?

Прейд. Да, я приехал в гости к мисс Уоррен.

Фрэнк (с восторгом). Как? Да разве вы знаете Виви? Это такая прелесть! Я учу ее стрелять – видите? (Показывает ружье.) Очень рад, что она с вами знакома; вы как раз подходящее для нее знакомство. (Улыбается, и его приятный голос становится певучим, когда он восклицает.) Нет, как это здорово, что вы здесь, Предди!

Прейд. Я старый знакомый ее матушки. Миссис Уоррен пригласила меня сюда, чтобы познакомить с дочерью.

Фрэнк. Ее матушка? Да разве она здесь?

Прейд. Да, в доме, пьет чай.

Миссис Уоррен (зовет, из глубины дома). Предд-и-и! Пирог остынет!

Прейд (отзывается). Да, миссис Уоррен. Сию минуту. Я встретил знакомого.

Миссис Уоррен. Кого?

Прейд (громче). Знакомого.

Миссис Уоррен. Ведите его сюда.

Прейд. Хорошо. (Фрэнку.) Ну как? Принимаете приглашение?

Фрэнк(с сомнением, но заранее радуясь). Это и есть мамаша Виви?

Прейд. Да.

Фрэнк. Ну и ну! Вот так потеха! Как, по-вашему, я ей понравлюсь?

Прейд. Не сомневаюсь, что вы и здесь, как везде, добьетесь успеха. Войдите и попробуйте. (Идет к двери.)

Фрэнк. Постойте. (Серьезно.) Я хочу вам доверить тайну.

Прейд. Не надо. Опять какая-нибудь новая глупость, вроде той кельнерши в Редхилле.

Фрэнк. Ну нет, это куда серьезнее. Скажите, вы только сегодня познакомились с Виви?

Прейд. Да.

Фрэнк (восторженно). Ну, так вы понятия не имеете, что это за девушка! Какой характер! Какой здравый смысл! А какая умница! Нет, Прейд, это такая умница, скажу я вам! И к тому же… надо ли вам говорить… влюблена в меня.

Крофтс (высовывается из окна). Послушайте, Прейд, где вы там застряли? Идите сюда. (Скрывается.)

Фрэнк. Ну и тип! На собачьей выставке ему наверняка дали бы приз. Кто это такой?

Прейд. Сэр Джордж Крофтс, старый знакомый миссис Уоррен. Идемте скорее в дом.

По дороге к дому их останавливает оклик из-за калитки. Они оборачиваются: через забор на них смотрит пожилой пастор.

Пастор (зовет). Фрэнк!

Фрэнк. Да! (Прейду.) Папа римский. (Пастору.) Да, да, родитель, сейчас иду, хорошо. (Прейду.) Послушайте, Прейд, ступайте-ка вы пить чай. Я скоро приду.

Прейд. Очень хорошо. (Входит в дом.)

Пастор стоит, облокотившись на калитку. Достопочтенному Сэмюэлю Гарднеру, пастору англиканской церкви, за пятьдесят. Внешне это претенциозный, шумливый, надоедливый человек. По существу – отмирающее социальное явление: сын-неудачник, пристроенный отцом к духовному сословию. Он тщетно пытается утвердить свой авторитет главы семейства и пастыря церкви и не способен внушить к себе уважение ни в той, ни в другой роли.

Пастор. Ну, сэр? С кем вы тут водите знакомство, позвольте вас спросить?

Фрэнк. Ничего, родитель, все в порядке, идите сюда.

Пастор. Нет, сэр, не войду, пока не узнаю, чей это сад.

Фрэнк. Ничего, ничего. Это сад мисс Уоррен.

Пастор. Она, кажется, ни разу не заглянула в церковь, как приехала.

Фрэнк. Ну конечно; она передовая женщина и в науках ушла дальше вас, отличилась по математике; зачем же она пойдет слушать вашу проповедь?

Пастор. Что за неуважение, сэр?

Фрэнк. Не беда, нас никто не слышит. Входите. (Открывает калитку и бесцеремонно втаскивает отца в сад.) Я хочу вас с ней познакомить. Родитель, вы помните, что вы мне советовали в июле?

Пастор (строго). Да, помню. Я советовал вам преодолеть свою лень и ветреность, избрать себе достойную профессию и работать, для того чтобы не сидеть на моей шее, а жить своим трудом.

Фрэнк. Нет, это вы придумали после. А тогда вы сказали, что так как у меня ни ума, ни денег, то мне всего лучше будет воспользоваться моей красотой и жениться на какой-нибудь особе, у которой имеется и то и другое. Ну, так вот. Мисс Уоррен умна – этого вы не можете отрицать.

Пастор. Одного ума тут мало.

Фрэнк. Разумеется мало; есть и деньги.

Пастор (сурово прерывает его). Я думал не о деньгах, сэр. Я имел в виду нечто не столь низменное – например, общественное положение.

Фрэнк. Я за ним не гонюсь.

Пастор. А я гонюсь, сэр.

Фрэнк. Вас никто и не просит на ней жениться. Во всяком случае, она заняла в Кембридже одно из первых мест, и денег у нее, кажется, сколько угодно.

Пастор (снисходит до попытки сострить). Очень сомневаюсь, чтобы у нее было столько денег, сколько вам требуется.

Фрэнк. Ну что вы, я вовсе уж не такой расточитель. Живу я очень скромно – не пью, почти не держу пари и не жуирую напропалую, как вы жуировали в мои годы.

Пастор (грозно, но без достаточной уверенности). Молчать, сэр!

Фрэнк. Когда я свалял дурака из-за той кельнерши в Редхилле, вы же сами мне говорили, что предлагали одной даме пятьдесят фунтов за ваши письма к ней…

Пастор (в ужасе). Ш-ш-ш, Фрэнк, ради бога! (Боязливо оглядывается по сторонам. Уверившись, что никто не подслушивает, опять собирается с духом и начинает грозно, но более пониженным тоном.) Ты поступаешь не по-джентльменски. Ты пользуешься тем, что я доверил тебе для твоего же блага, чтобы спасти тебя от ошибки, в которой ты каялся бы всю жизнь. Не повторяй ошибок твоего отца и не оправдывай ими своих собственных.

Фрэнк. Вы слышали анекдот насчет писем герцога Веллингтона?

Пастор. Нет, не слышал и слышать не желаю.

Фрэнк. Железный герцог не выбросил на ветер пятьдесят фунтов, старик был не из таковских. Он просто-напросто написал: «Дорогая Дженни! Печатай, черт с тобой. Твой любящий Веллингтон». Вот бы и вам так.

Пастор (жалобно). Фрэнк, мой мальчик, написав эти письма, я оказался во власти этой женщины. А рассказав тебе о них, я, к сожалению, очутился до некоторой степени в твоей власти. Она не взяла денег, и я никогда не забуду ее слов: «Знание – сила, и я его не продам». С тех пор прошло больше двадцати лет, а она так и не воспользовалась своей властью и не доставила мне ни минуты беспокойства. Ты со мной поступаешь хуже, чем она, Фрэнк.

Фрэнк. Ну еще бы! Ведь вы ее не допекали каждый день проповедями, как допекаете меня.

Пастор (уязвленный чуть ли не до слез). Прощайте, сэр. Вы неисправимы. (Идет к калитке.)

Фрэнк (нисколько не растроганный). Скажите там, что я не вернусь домой к чаю, сделайте мне такое одолжение, родитель! (Идет к дому.)

Навстречу ему выходит Виви, за ней Прейд.

Виви (Фрэнку). Это ваш отец, Фрэнк? Я очень хочу с ним познакомиться.

Фрэнк. Разумеется. (Кричит вслед отцу.) Родитель! Постойте!

Достопочтенный Сэмюэлъ у калитки оборачивается, растерянно хватаясь за шляпу. Прейд подходит с другой стороны сада и заранее сияет, предвидя обмен любезностями.

Позвольте познакомить вас: мой отец – мисс Уоррен.

Виви (подходит к пастору и пожимает ему руку). Очень рада видеть вас, мистер Гарднер. (Зовет, обращаясь в сторону коттеджа.) Мама, подите сюда, вы нам нужны.

Миссис Уоррен появляется на пороге и, узнав пастора, на мгновение застывает от неожиданности.

Виви (продолжает). Позвольте вас познакомить…

Миссис Уоррен (налетая на достопочтенного Сэмюэля). Да ведь это Сэм Гарднер! Скажите пожалуйста, пастором стал! Вот так так! Не узнаете нас, Сэм! Это Джордж Крофтс, собственной персоной, только вдвое толще прежнего. А меня вы помните?

Пастор (весь побагровев). Я, право… э-э…

Миссис Уоррен. Ну, конечно, помните. У меня до сих пор хранится пачка ваших писем, я недавно на них наткнулась.

Пастор (готовый провалиться сквозь землю). Мисс Вавасур, кажется?

Миссис Уоррен (быстро останавливает его громким шепотом). Ш-ш! Что вы! Миссис Уоррен… разве вы не видите, что здесь моя дочь?

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

В коттедже, после захода солнца. Если смотреть изнутри дома на восток, а не снаружи на запад, то решетчатое окно с задернутыми занавесками приходится посредине передней стены коттеджа, а входная дверь – слева. В боковой стене слева дверь, ведущая в кухню. В глубине, у той же стены, буфет, на нем спички и свеча; рядом, прислоненное к полке, стоит ружье Фрэнка. Посредине комнаты стол с зажженной лампой. Книги и бумаги Виви лежат на другом столе, у стены, справа от окна. Камин, с правой стороны широкая скамья; огня в камине нет. Два стула стоят справа и слева от стола. Дверь коттеджа открывается; видно, что на дворе звездная ночь. Входит миссис Уоррен, закутанная в шаль Виви, за ней идет Фрэнк. Она устала, ей надоело гулять, и она с облегчениемвздыхает; откалывает шляпу, снимает ее, втыкает булавку в тулью и кладет шляпу на стол. Фрэнк швыряет кепи на подоконник.

Миссис Уоррен. О господи! Не знаю, право, что на даче хуже – гулять или сидеть дома сложа руки? Я бы с удовольствием выпила виски с содовой, если б оно водилось в здешних местах.

Фрэнк. Может быть, у Виви найдется?

Миссис Уоррен. Какие глупости! На что может понадобиться виски такой молоденькой девушке? Ну да ладно, не беда. Удивляюсь, как она может здесь жить! Эх, вот бы сейчас очутиться в Вене!

Фрэнк. Поедемте со мной в Вену. (Помогает миссис Уоррен снять шаль и при этом галантно обнимает ее за плечи.)

Миссис Уоррен. Да ну вас! Я вижу, яблоко от яблони недалеко падает.

Фрэнк. А что? Я напоминаю вам родителя? (Вешает шаль на спинку стула и садится.)

Миссис Уоррен. Не ваше дело. Что вы в этом смыслите? Вы же еще мальчишка. (Отходит к камину, подальше от соблазна.)

Фрэнк. Так едем со мной в Вену, а? Вот было бы весело.

Миссис Уоррен. Нет, спасибо. В Вене вам не место, сперва подрастите немножко. (Кивком головы подчеркивает этот совет. Фрэнк делает жалобную гримасу, но глаза его смеются. Миссис Уоррен смотрит на него, потом встает и подходит ближе.) Послушайте-ка вы, мальчик! (Берет его лицо в свои руки и повертывает к себе.) Я вас наизусть знаю, потому что вы вылитый отец; знаю лучше, чем вы сами себя знаете. Так вот, выкиньте меня из головы, оставьте эти глупости. Слышите?

Фрэнк (нежным голосом, стараясь пленить ее). Ничего не могу с собой поделать, миссис Уоррен; это у нас фамильное.

Миссис Уоррен делает вид, что хочет надрать ему уши, с минуту смотрит на красивое, улыбающееся лицо Фрэнка, борясь с искушением, наконец целует его и сейчас же отворачивается, сердясь на самое себя.

Миссис Уоррен. Ну вот! Не надо было этого делать. Какая же я дрянь. Ничего, мой милый, не придавайте значения: это материнский поцелуй. Подите поухаживайте за Виви.

Фрэнк. Я и так ухаживаю.

Миссис Уоррен (резко оборачиваясь к нему, с тревогой в голосе). Что-о?

Фрэнк. Мы с Виви большие приятели.

Миссис Уоррен. В каком это смысле? Вот что я вам скажу: я не желаю, чтобы всякий беспутный мальчишка заигрывал с моей дочерью. Слышите? Не желаю.

Фрэнк (нисколько не смущаясь). Дорогая миссис Уоррен, не тревожьтесь. У меня честные намерения, в высшей степени честные; а ваша дочка отлично может сама за себя постоять. Она куда меньше нуждается в присмотре, чем ее мамаша. Она, знаете ли, не такая красивая.

Миссис Уоррен (растерявшись от такой наглости). Ну и нахал, просто клейма негде поставить! Не знаю, откуда это у вас, – только уж не от папаши. Так помните: я вас предупредила.

Крофтс и достопочтенный Сэмюэль входят из сада, беседуя. 

Ну, куда вы оба пропали? А где Предди и Виви?

Крофтс (кладя шляпу на скамью, а трость ставя к камину). Они поднялись на гору. А мы ходили в деревню. Мне захотелось выпить. (Садится на скамью и кладет ноги на сиденье.)

Миссис Уоррен. Как же это она ушла, не сказавши мне? (Фрэнку.) Подайте отцу стул, Фрэнк. Что за манеры?

Фрэнк вскакивает и с изящным поклоном уступает отцу свой стул; берет другой стул, у стены, ставит его к столу и садится между отцом – справа и миссис Уоррен – слева.

Джордж, а где же вы будете ночевать? Здесь вам оставаться нельзя. И куда денется Предди?

Крофтс. Меня берет к себе Гарднер.

Миссис Уоррен. Ну, конечно, о себе вы позаботились. А как же Предди?

Крофтс. Не знаю. По-моему, он может переночевать в гостинице.

Миссис Уоррен.– У вас не найдется для него места, Сэм?

Пастор. Э-э… видите ли, в качестве здешнего пастора я не могу поступать так, как мне лично нравится. Э-э… какое общественное положение занимает мистер Прейд?

Миссис Уоррен. Успокойтесь, он архитектор. Вы сущее ископаемое, Сэм!

Фрэнк. Да, можете быть спокойны, родитель. Он строил это поместье в Уэлсе для герцога… как его, Кернарвонский замок, что ли… Да вы, верно, знаете. (Подмигивает миссис Уоррен и как ни в чем не бывало переводит взгляд на отца.)

Пастор. Ах, в таком случае мы, разумеется, будем очень рады! Я полагаю, он лично знаком с герцогом?

Фрэнк. Ну еще бы, как нельзя лучше! Мы его упрячем в бывшую комнату Джорджины.

Миссис Уоррен. Ну, значит, это улажено. Хоть бы они поскорей приходили: надо ужинать. Что за прогулки, когда ночь на дворе. Крофтс (ворчливо). А вам какая беда?

Миссис Уоррен. Беда или не беда, мне это не нравится.

Фрэнк. Лучше не дожидаться их, миссис Уоррен. Прейда теперь силком не загонишь. Ведь он понятия не имел, что значит бродить в летнюю ночь среди вереска с моей Виви.

Крофтс (от изумления спускает ноги и садится как следует). Послушайте! Нельзя ли полегче?

Пастор (в испуге забывает о профессиональных манерах и говорит с искренним чувством и силой). Фрэнк, раз и навсегда, об этом не может быть и речи. Миссис Уоррен тебе скажет, что об этом нечего и думать.

Крофтс. Разумеется, нечего.

Фрэнк (с чарующим спокойствием). Это верно, миссис Уоррен? Миссис Уоррен (в раздумье). Право, Сэм, я не знаю. Если девочка хочет выйти замуж, что толку ее удерживать. Пастор (пораженный). Но выйти за него! Вашей дочери за моего сына! Подумайте сами: это невозможно.

Крофтс. Разумеется, невозможно. Выкиньте это из головы, Китти.

Миссис Уоррен (сердито). Почему это! Разве моя дочь недостаточно хороша для его сына?

Пастор. Но, право же, дорогая миссис Уоррен, вы сами знаете причину…

Миссис Уоррен (с вызовом). Не знаю я никаких причин. А если вы знаете, расскажите Фрэнку, или Виви, или вашим прихожанам, коли хотите.

Пастор (беспомощно откидываясь на спинку стула). Вы прекрасно знаете, что я никому не могу сказать. Но мой сын поверит мне, если я ему скажу, что такие причины есть.

Фрэнк. Совершенно верно, папочка, он вам поверит. Но когда же ваши доводы влияли на поведение вашего сына?

Крофтс. Вы не можете на ней жениться, вот и все. (Встает, подходит к камину и становится к Фрэнку спиной, решительно, нахмурившись.) Миссис Уоррен (резко набрасывается на Крофтса). Вам-то до этого какое дело, скажите, пожалуйста?

Фрэнк (в самом нежном лирическом тоне). Именно это я и сам собирался спросить, только по-своему, более деликатно.

Крофтс (к миссис Уоррен). Я полагаю, вы не захотите выдать девушку за человека моложе ее самой, без профессии и без гроша в кармане. Спросите Сэма, если вы мне не верите. (Пастору.) Много ли вы собираетесь дать вашему сыну?

Пастор. Ничего больше не дам. Он уже получил свою долю и в июле истратил последнее.

Лицо миссис Уоррен вытягивается.

Крофтс (наблюдает за ней). Ну что? Я же вам говорил. (Опять садится на скамью и кладет ноги на сиденье, по-видимому считая вопрос решенным.)

Фрэнк (жалобно). Все это так меркантильно. Неужели вы думаете, что мисс Уоррен выйдет замуж ради денег? Если мы любим друг друга…

Миссис Уоррен. Благодарю вас. Ваша любовь недорого стоит, мой милый. Если у вас нет средств содержать жену, то это решает дело: Виви вам не достанется.

Фрэнк (посмеиваясь). А вы что скажете, родитель?

Пастор. Я согласен с миссис Уоррен.

Фрэнк. А наш милейший Крофтс уже выразил свое мнение.

Крофтс (сердито поворачивается, опираясь на локоть). Вот что: мне надоели ваши дерзости.

Фрэнк (колко). Очень жаль, что приходится вас осадить, Крофтс, но вы сейчас позволили себе говорить со мной по-отечески. Мне и одного отца за глаза довольно, благодарю вас.

Крофтс (презрительно). Пф! (Опять отворачивается.)

Фрэнк (вставая). Миссис Уоррен, я не могу отказаться от моей Виви даже ради вас.

Миссис Уоррен (ворчит). Негодный мальчишка!

Фрэнк (продолжает). И так как у вас, насколько я понимаю, другие виды, то я сию минуту объяснюсь с Виви.

Остальные смотрят на него во все глаза. (Начинает декламировать.) 

Судьбы страшится только тот, Кто слишком осторожен; А тот, кто смел, на все идет И все отдаст – иль все возьмет.

Во время декламации дверь отворяется; входят Прейд и Виви. Фрэнк умолкает. Прейд кладет шляпу на буфет. Манеры всего общества мгновенно изменяются к лучшему. Крофтс снимает ноги со скамьи и садится как следует, уступая Прейду место рядом с собою. Миссис Уоррен тоже подтягивается и отводит душу в воркотне.

Миссис Уоррен. Где ты была, Виви?

Виви (снимает шляпу и небрежно бросает ее на стол). На холме.

Миссис Уоррен. Как же ты ушла, не сказавшись мне? Почем я знаю, куда ты девалась? А тут еще ночь на дворе!

Виви (подходит к двери в кухню и отворяет ее, не обращая внимания на мать). Как насчет ужина?

Все, кроме миссис Уоррен, встают. Боюсь, что нам здесь будет тесновато.

Миссис Уоррен. Ты слышишь, что я говорю, Виви?

Виви (спокойно). Да, слышу. (Возвращаясь к вопросу об ужине.) Сколько нас тут? (Считает.) Один, два, три, четыре, пять, шесть. Ну что ж, двоим придется подождать, пока остальные кончат: у миссис Элисон всего четыре прибора.

Прейд. О, не беспокойтесь обо мне, я…

Виви. Вы долго гуляли и проголодались, мистер Прейд; вы сейчас же сядете ужинать. Сама я могу подождать. Кто-нибудь один составит мне компанию. Фрэнк, вы хотите есть?

Фрэнк. Совсем не хочу… окончательно потерял аппетит, по правде говоря.

Миссис Уоррен. Вы тоже не голодны, Джордж. Вы можете подождать.

Крофтс. Да, как бы не так, я после чая еще ничего не ел. Может быть, Сэм подождет?

Фрэнк. Вы хотите уморить голодом моего бедного папу?

Пастор (недовольно). Позвольте мне говорить самому за себя, сэр. Я с удовольствием подожду.

Виви (решительно). Это совсем не нужно. Ждать придется только двоим. (Распахивает дверь в кухню.) Мистер Гарднер, дайте руку маме.

Достопочтенный Сэмюэль ведет миссис Уоррен в кухню, за ним следуют Прейд и Крофтс. Все, кроме Прейда, явно недовольны таким порядком действий, но не знают, как ему воспротивиться. Виви стоит в дверях и смотрит на них.

Вы можете протиснуться в тот уголок, мистер Прейд? Это довольно трудно. Осторожней, не запачкайтесь об стенку – вот так. Ну как, теперь вам удобно?

Прейд (из кухни). Вполне, благодарю вас.

Миссис Уоррен (из столовой). Не закрывай двери, милая.

Виви хочет возразить, но Фрэнк останавливает ее жестом, крадется на цыпочках к входной двери и бесшумно распахивает ее настежь.

Господи, какой сквозняк! Лучше закрой дверь, душенька.

Виви хлопает дверью и, с неудовольствием заметив, что шляпа и шаль ее матери валяются на стуле, аккуратно складывает их на подоконник. Фрэнк бесшумно закрывает входную дверь.

Фрэнк (торжествующе). Ага! Насилу отделались. Ну, Виввумс, как вам понравился мой родитель?

Виви (задумчиво и серьезно). Я с ним и двух слов не сказала. По-моему, он пороху не выдумает.

Фрэнк. Нет, знаете ли, старик вовсе не так глуп, как кажется. Понимаете, он стал священником не по своей охоте и, стараясь выдержать эту роль, строит дурака и пересаливает при этом. Нет, родитель вовсе не так плох, бедняга. Вы не думайте, я его даже люблю. Намерения у него самые благие. Как, по-вашему, вы с ним поладите?

Виви (довольно сухо). Не думаю, чтобы в будущем мне пришлось иметь с ним дело да и со всем кружком маминых старых друзей, исключая, пожалуй, Прейда. (Садится на скамью.) А как вам понравилась моя мать?

Фрэнк. По чистой совести?

Виви. По чистой совести.

Фрэнк. Что ж, она занятная. Только и штучка же, доложу я вам. А Крофтс!… О боже ты мой, Крофтс! (Усаживается рядом с Виви.)

Виви. Ну и компания, Фрэнк!

Фрэнк. Ну и народец!

Виви (со всей силой презрения). Если бы я думала, что буду такая же, что из меня выйдет пустельга без единой мысли в голове, у которой только и забот, как бы убить время от завтрака до обеда и от обеда до ужина, пустельга без выдержки, без характера, я бы ни минуты не колебалась: вскрыла бы себе вены, и дело с концом.

Фрэнк. Нет, нет, не надо. К чему им себя утруждать, если они могут прожить и без забот? Хотел бы я, чтобы и мне так повезло. А вот что они не в форме, это мне не нравится. Опустились, ужасно опустились, это никуда не годится.

Виви. А вы думаете, что в старости будете лучше Крофтса, если не возьметесь за дело?

Фрэнк. Конечно, какое же может быть сравнение! К чему Виввумс читать нотации: ее мальчик неисправим. (Нежно берет лицо Виви в свои руки.)

Виви (резко отводя его руки). Отстаньте. Виввумс сегодня не в настроении нежничать со своим мальчиком. (Встает и переходит на другую сторону комнаты.)

Фрэнк (следуя за ней по пятам). Какая недобрая!

Виви (топает на него). Перестаньте шутить. Я говорю серьезно.

Фрэнк. Хорошо. Подойдем к этому научно. Мисс Уоррен, известно ли вам, что все передовые мыслители единогласно утверждают, будто бы значительная часть недугов современной цивилизации объясняется любовным голоданием среди молодежи? Так вот я…

Виви (резко прерывает его). Вы становитесь невыносимы. (Отворяет дверь в кухню.) Найдется у вас место для Фрэнка? Он жалуется на голод.

Миссис Уоррен (из кухни). Конечно, найдется. (Гремит ножами и стаканами, передвигая приборы.) Вот рядом со мной есть место. Идите сюда, мистер Фрэнк.

Фрэнк. Виввумс здорово достанется за это от ее мальчика. (Уходит в кухню.)

Миссис Уоррен (из кухни). И ты тоже, Виви, иди сюда, деточка. Ты, верно, проголодалась.

Входит миссис Уоррен, за ней Крофтс, который с подчеркнутым уважением держит дверь открытой перед Виви. Она выходит, не глядя на него; Крофтс закрывает за ней дверь.

Как, Джордж, неужели вы поужинали? Вы же ничего не ели. Что это с вами случилось?

Крофтс. Мне хотелось только пить. (Засовывает руки в карманы и начинает расхаживать по комнате, встревоженный и недовольный.)

Миссис Уоррен. Уж на что я люблю поесть, но тут особенно не разойдешься: холодная говядина, сыр да салат. (Вздыхает, словно не совсем сыта, и лениво усаживается на скамью у камина.)

Крофтс. К чему вы поощряете этого щенка?

Миссис Уоррен (сразу насторожившись). Послушайте, Джордж, что вам далась эта девочка? Я ведь заметила, как вы на нее смотрите. Не забывайте, что я вас знаю, мне понятно, что значат эти ваши взгляды.

Крофтс. Подумаешь, беда, уж и посмотреть на нее нельзя?

Миссис Уоррен. Я бы вас выставила за дверь и спровадила обратно в Лондон, если бы заметила, что у вас на уме глупости. Мне один мизинец моей дочери дороже, чем вы со всеми вашими потрохами.

Крофтс отвечает ей насмешливой улыбкой. Миссис Уоррен, покраснев оттого, что не произвела впечатления в роли любящей матери, сбавляет тон.

Успокойтесь, у этого щенка не больше вашего шансов на успех.

Крофтс. Уж нельзя человеку проявить интерес к девушке!

Миссис Уоррен. Только не такому человеку, как вы.

Крофтс. Сколько ей лет?

Миссис Уоррен. Не ваше дело.

Крофтс. Почему вы из этого делаете тайну?

Миссис Уоррен. Потому что я так хочу.

Крофтс. Что ж, мне еще нет пятидесяти, мое состояние не уменьшилось…

Миссис Уоррен (прерывает его). Ну еще бы! Вы хоть и кутила, а скаред…

Крофтс (продолжает) …а баронеты не каждый день подвертываются под руку. Никто другой с моим положением в обществе не станет терпеть такую тещу, как вы. Почему бы ей не выйти за меня?

Миссис Уоррен. За вас?

Крофтс. Мы отлично зажили бы втроем. Я умру раньше, она останется эффектной вдовой с круглым капитальцем. Почему же нет? Это пришло мне в голову, пока я гулял тут с этим болваном.

Миссис Уоррен (с возмущением). Да, да, только такое и приходит вам в голову!

Крофтс останавливается на полдороге, и оба они смотрят друг на друга: она – прямо в глаза, с презрительной миной, за которой таится страх, он – искоса, с плотоядным блеском в глазах, с циничной усмешкой искусителя.

Крофтс (начинает беспокоиться и настаивать, видя, что миссис Уоррен не проявляет никакого сочувствия). Послушайте, Китти, вы рассудительная женщина, вам незачем прикидываться ханжой. Я ни о чем не спрашиваю, и вам не нужно отвечать. Я завещаю ей все мое состояние, а если вам лично понадобится чек в день свадьбы, можете сами назначить сумму… в пределах благоразумия.

Миссис Уоррен. И вы тем же кончили, Джордж, чем кончают все старые развалины!

Крофтс (свирепо). Черт бы вас побрал!

Прежде чем миссис Уоррен успевает ему ответить, дверь из другой комнаты открывается; слышны приближающиеся голоса. Крофтс, не в силах овладеть собой, выбегает из коттеджа. Входит пастор.

Пастор (оглядываясь по сторонам). А где же сэр Джордж? Миссис Уоррен. Пошел выкурить трубку.

Пастор берет шляпу со стола и подсаживается к миссис Уоррен. Тем временем входит Виви, за ней Фрэнк, который бросается на первый попавшийся стул с видом крайнего утомления.

(Оглядывается на Виви и говорит, подчеркивая материнскую заботливость более обычного.) Ну, душенька, хорошо поужинала?

Виви. Вы же знаете, что такое ужины миссис Элисон. (Обращается к Фрэнку, очень ласково.) Бедняжечка Фрэнк! Неужели всю говядину съели? Неужели ему так-таки ничего и не досталось, кроме хлеба с сыром да имбирного пива? (Серьезным тоном, словно решив, что шуток на сегодня довольно.) Масло просто ужасное. Нужно будет заказать в лавке. Фрэнк. Да, закажите, ради бога!

Виви подходит к письменному столу и делает пометку, чтобы не забыть заказать масло. Из кухни входит Прейд, пряча в карман платок, которым он пользовался вместо салфетки.

Пастор. Фрэнк, мой мальчик, нам пора домой. Твоя мать еще не знает, что у нас будут гости.

Прейд. Боюсь, что мы вас стесним.

Фрэнк. Нисколько, Прейд. Моя мать будет в восторге. Это истинно утонченная, художественная натура, и круглый год она не видит никого, кроме родителя; можете себе представить, каково ей здесь живется! Скучища смертная! (Достопочтенному Сэмюэлю.) Вы ведь не художественная натура, верно? Так вот, берите Прейда и ведите его домой, а я останусь здесь и побеседую с миссис Уоррен. Крофтса вы найдете в саду. Он составит отличную компанию нашему бульдогу.

Прейд (берет с буфета шляпу и подходит к Фрэнку). Идемте с нами, Фрэнк. Миссис Уоррен давно не видела мисс Виви, а мы им не дали побыть ни минуты вместе.

Фрэнк (расчувствовавшись, смотрит на Прейда с сентиментальным восхищением). Ну, разумеется, я совсем забыл. Благодарю, что напомнили. Джентльмен с головы до пят, Предди! Всегда вы были моим идеалом, на всю жизнь! (Поднимается с места, но на минуту останавливается между отцом и Прейдом и кладет руку на плечо Прейда.) Ах, если бы вы были моим отцом вместо этого недостойного старика! (Кладет другую руку на плечо отцу.)

Пастор (кипятится). Молчать, сэр, молчать! Не кощунствуйте.

Миссис Уоррен (смеется от души). Вам надо держать его построже, Сэм. Доброй ночи. Вот передайте Джорджу его шляпу и палку с приветом от меня.

Пастор (берет и то и другое). Спокойной ночи. (Прощается. Проходя мимо Виви, прощается с ней и пожимает ей руку, потом грозно командует Фрэнку.) Домой, сэр, сию минуту домой! (Уходит.)

Миссис Уоррен. До свидания, Предди.

Прейд. До свидания, Китти. (Дружески жмут друг другу руки и вместе выходят.)

Миссис Уоррен провожает его до калитки. Фрэнк. А поцеловаться?

Виви. Нет. Я вас ненавижу. (Берет книги и бумагу с письменного стола и садится с ними к другому столу, поближе к камину.)

Фрэнк (с гримасой). Жаль. (Идет за ружьем и кепи.)

Тем временем миссис Уоррен возвращается.

(Берет ее за руку.) Спокойной ночи, дорогая миссис Уоррен. (Целует ей руку.)

Миссис Уоррен выдергивает руку, поджав губы, и, как видно, очень не прочь надрать ему уши. Фрэнк лукаво смеется и выбегает, хлопнув дверью.

Миссис Уоррен (покорившись мысли, что придется проскучать вечер без мужчин). Ну, видела ли ты когда-нибудь такого болтуна? Вот озорник! (Садится за стол.) Я думаю, милочка, ты напрасно его поощряешь. По-моему, он самый настоящий шалопай.

Виви (встает, чтобы взять еще несколько книг). Да, боюсь, что бедняжка Фрэнк действительно шалопай. Надо будет от него отделаться; но мне его жалко, хоть он этого и не стоит, бедный мальчик. Этот Крофтс тоже, по-моему, не слишком приятная фигура, правда? (Резким движением бросает книги на стол.)

Миссис Уоррен (уязвленная равнодушным тоном Виви). Что ты знаешь о мужчинах, чтобы так о них разговаривать? Сэр Джордж – мой друг, ты теперь часто будешь его видеть, и тебе придется примириться с этим.

Виви (невозмутимо). Почему? (Садится и раскрывает книгу.) Вы думаете, мы так часто будем бывать вместе? Я хочу сказать: мы с вами?.

Миссис Уоррен (смотрит на нее в изумлении). Конечно, до тех пор, пока ты не выйдешь замуж. Ты ведь больше не вернешься в колледж.

Виви. Вы думаете, что мой образ жизни подойдет вам? Я в этом сомневаюсь.

Миссис Уоррен. Твой образ жизни! Что ты этим хочешь сказать?

Виви (разрезая книгу ножом, висящим у нее на поясе). Мама, вам никогда не приходило в голову, что у меня тоже есть свой образ жизни, как у других людей?

Миссис Уоррен. Что за вздор ты болтаешь? Тебе, должно быть, хочется показать свою независимость, раз ты стала такой важной особой у себя в школе. Не дури, милая.

Виви (снисходительно). Больше вам нечего сказать по этому поводу, мама?

Миссис Уоррен (растерянно, потом сердито). Что ты ко мне пристала? (В бешенстве.) Придержи язык!

Виви продолжает работать, не теряя времени.

Туда же со своим образом жизни, скажите, пожалуйста! Еще чего! (Опять смотрит на Виви. Та не отвечает.) Образ жизни у тебя будет такой, какой мне вздумается, вот и все.

Опять пауза.

То-то, я вижу, ты напустила на себя важность, с тех пор как выдержала этот самый экзамен… как он там у вас называется? Если ты думаешь, что я это буду терпеть, то ошибаешься; и чем скорей ты это поймешь, тем лучше. (Бормочет.) Больше мне нечего сказать по этому поводу. Ну-ну! (Опять сердито повышает голос.) Да вы знаете ли, с кем разговариваете, мисс?

Виви (смотрит на нее через стол, не поднимая головы от книги). Нет, не знаю. Кто вы и что вы?

Миссис Уоррен (встает, задыхаясь). Ах ты дрянь!

Виви. Моя репутация, мое общественное положение и профессия, которую я себе выбрала, всем известны. А мне о вас ничего неизвестно. Какой образ жизни вы приглашаете меня разделить с вами и сэром Джорджем Крофтсом, скажите, пожалуйста?

Миссис Уоррен. Смотри! Как бы я не сделала что-нибудь такое, о чем потом пожалею, да и ты тоже.

Виви (спокойно и решительно отодвигая книги в сторону). Что ж, оставим этот разговор, пока вы не будете в состоянии вести его. (Рассматривает мать критически.) Вам нужно побольше ходить пешком и играть в теннис. Вы возмутительно опустились и не в форме; сегодня вы не могли сделать двадцати шагов в гору без одышки, а руки у вас сплошной жир. Смотрите, какие у меня руки. (Показывает руки.)

Миссис Уоррен (беспомощно взглянув на нее, начинает хныкать). Виви…

Виви (вскакивает с места). Пожалуйста, не начинайте плакать. Все, что угодно, только не это. Я совершенно не выношу слез. Я уйду из комнаты, если вы заплачете.

Миссис Уоррен (жалобно). Моя дорогая, как можешь ты быть так резка со мной? Разве я не имею права на тебя как твоя мать?

Виви. А это верно, что вы моя мать?

Миссис Уоррен (в ужасе). Верно ли, что я твоя мать? О Виви!

Виви. Тогда где же наши родные? Где мой отец, где друзья нашей семьи? Вы предъявляете права матери: право называть меня деточкой и глупышкой; говорить со мной в. таком тоне, как ни одна преподавательница в колледже не смела со мной говорить; диктовать мне правила поведения и навязывать мне в знакомые скота, лондонского кутилу самого последнего разбора – это всякому сразу видно. Я еще не оспариваю этих прав, я хочу сперва узнать, имеется ли для них реальное основание?

Миссис Уоррен (в отчаянии бросается на колени). О нет, нет! Не надо, не надо! Я твоя мать! Я клянусь тебе! Не может быть, чтобы ты пошла против меня – ты, мое собственное дитя; не выродок же ты. Ты ведь веришь мне? Скажи, что ты мне веришь.

Виви. Кто мой отец?

Миссис Уоррен. Ты сама не знаешь, о чем ты спрашиваешь. Этого я не могу сказать.

Виви (решительно). Нет, можете, если захотите. Я имею право знать, и вам очень хорошо известно, что я имею это право. Можете не говорить мне, если вам угодно, но в таком случае завтра утром мы с вами расстанемся навсегда.

Миссис Уоррен. Я не могу этого слышать, это ужасно! Ты не захочешь… ты не бросишь меня.

Виви (непреклонно). Брошу, и не колеблясь ни минуты, если вы не перестанете этим шутить. (Вздрогнув от отвращения.) Как могу я быть уверена, что в моих жилах не течет отравленная кровь этого прожигателя жизни? Миссис Уоррен. Нет, нет! Клянусь, что это не он и не кто-нибудь другой из тех, кого ты знаешь. По крайней мере хоть в этом я уверена.

Виви сурово взглядывает на мать, когда до нее доходит смысл этих слов.

Виви (с расстановкой). По крайней мере в этом вы уверены… Ага! Вы хотите сказать, что это все, в чем вы уверены. (Задумчиво.) Понимаю.

Миссис Уоррен закрывает лицо руками. Будет, мама, вы же ничего такого не чувствуете. Миссис Уоррен опускает руки и жалостно взглядывает на Виви. (Достает часы из кармана и говорит.) Ну, на сегодня довольно. В котором часу подавать завтрак? В половине девятого не слишком рано для вас?

Миссис Уоррен (вне себя). Боже мой, что ты за женщина?

Виви (хладнокровно). Женщина, каких очень много на свете, я надеюсь. Иначе не понимаю, как бы на этом свете делалось дело. Ну же! (Берет мать за руки и решительно поднимает ее.) Возьмите себя в руки. Вот так.

Миссис Уоррен (ворчливо). Как ты груба со мной, Виви!

Виви. Пустяки. Не пора ли спать? Уже одиннадцатый час.

Миссис Уоррен (с ожесточением). Что толку ложиться? Неужели ты думаешь, что я засну теперь?

Виви. Почему же нет? Я засну.

Миссис Уоррен. Ты! У тебя нет сердца. (Вдруг разражается бурной тирадой на естественном для нее языке женщины из простонародья, махнув рукой на материнский авторитет и на светские условности и обретя новую силу в сознании собственной правоты.) Нет, не могу я больше терпеть. Где же после этого справедливость? Какое ты имеешь право задирать нос передо мной? Ты передо мной хвастаешься, чем ты стала! Передо мной! А кто, как не я, тебе в этом помог? А мне кто помогал? Стыдно тебе! Ты дурная дочь, ханжа и гордячка!

Виви (садится, пожимая плечами, но без прежней уверенности; ее слова, которые за минуту до этого казались ей самой такими благоразумными и убедительными, звучат сухо и лицемерно по сравнению с той силой, которая слышится в тоне миссис Уоррен). Не думайте, ради бога, что я ставлю себя выше вас. Вы нападали на меня, пользуясь материнским авторитетом; я защищалась, пользуясь превосходством порядочной женщины. Скажу прямо, я не намерена терпеть ваши выходки; но если вы прекратите их, вам не придется терпеть от меня. У вас могут быть свои убеждения, свой образ жизни – это ваше право; я вам мешать не буду.

Миссис Уоррен. Мои убеждения, мой образ жизни! Вы послушайте ее только! Что же, по-твоему, я воспитывалась так же, как ты, могла привередничать и выбирать себе образ жизни? По-твоему, я потому на это пошла, что мне нравилась такая жизнь или я думала, что так и следует, и не захотела бы поступить в колледж и стать образованной, если б у меня была возможность!

Виви. Какой-нибудь выбор есть у каждого. Не всякая девушка может стать королевой Англии или начальницей Ньюнемского колледжа, но даже самая бедная может стать либо тряпичницей, либо цветочницей, смотря по вкусу. Люди всегда сваливают вину на силу обстоятельств. Я не верю в силу обстоятельств. В этом мире добивается успеха только тот, кто ищет нужных ему условий и, если не находит, создает их сам.

Миссис Уоррен. На словах все легко, очень легко, а вот не хочешь ли, я тебе расскажу, какие были у меня условия?

Виви. Да, расскажите. Может быть, вы сядете?

Миссис Уоррен. Сяду, сяду, не беспокойся. (С ожесточенной энергией выдвигает стул вперед и садится.) 

Виви смотрит на нее с невольным уважением.

Знаешь, кто была твоя бабушка?

Виви. Нет.

Миссис Уоррен. Нет, не знаешь! Так я тебе скажу. Она называла себя вдовой, торговала жареной рыбой в лавчонке близ Монетного двора и жила на это с четырьмя дочерьми. Две из них были родные сестры – это мы с Лиз; и обе мы были красивые и статные. Должно быть, наш отец был человек сытый и гладкий. Мать врала, будто бы он был из благородных, – ну, не знаю. А другие две – наши сводные сестры – были щуплые, некрасивы, сущие заморыши, зато честные и работящие. Мы с Лиз забили бы их до смерти, если б не мать, – та нас тоже била смертным боем, чтобы мы их не трогали. Ну и чего же они добились своей честностью? Я тебе скажу. Одна работала на фабрике свинцовых белил по двенадцать часов в день за девять шиллингов в неделю, пока не умерла от свинцового отравления. Она думала, что у нее только руки отнимутся, но она умерла. Другую нам всегда ставили в пример, потому что она вышла замуж за рабочего с продовольственного склада и содержала его комнату и трех ребят в чистоте и опрятности на восемнадцать шиллингов в неделю… пока муж не запил. Стоило ради этого быть честной, как ты думаешь?

Виви (с сосредоточенным вниманием). Вы с сестрой так думали тогда?

Миссис Уоррен. Лиз думала по-своему, у нее характер сильней. Мы с ней учились в церковной школе, а все для того, чтобы быть похожими на леди и хвастаться перед другими девчонками, которые нигде не учились и ничего не знали. Потом Лиз в один прекрасный вечер ушла из дому да так и не вернулась. Учительница думала, что и я скоро пущусь по той же дорожке; недаром священник все твердил мне, что Лиззи плохо кончит – бросится с Ватерлооского моста. Идиот несчастный, много он смыслил! Ну, а меня фабрика белил пугала больше, чем река; да и ты бы испугалась на моем месте. Священник устроил меня судомойкой в ресторан общества трезвости – за спиртным можно было посылать. Потом я стала кельнершей; потом перешла в бар на Ватерлооском вокзале – четырнадцать часов в сутки подавать и мыть рюмки за четыре шиллинга в неделю, на своих харчах. Это считалось большим повышением. И вот в одну мерзкую, холодную ночь, когда я так устала, что едва держалась на ногах, заходит в бар за полпинтой виски – кто бы ты думала? – Лиззи! В длинной меховой ротонде, нарядная и беззаботная, с целой кучей золотых в кошельке.

Виви (угрюмо). Моя тетушка Лиззи?

Миссис Уоррен. Да, и такую тетушку никому не стыдно иметь! Она живет сейчас в Уинчестере, рядом с собором; она там одна из первых дам в городе. Вывозит молодых девушек на балы, вот как! Станет она топиться, как бы не так! Ты вся в нее: она всегда была еловая женщина – всегда копила деньги, умела казаться настоящей дамой, никогда не теряла головы и не упускала случая. Когда она увидела, какая из меня выросла красавица, она тут же сказала мне через стойку: «Что ты здесь делаешь, дурочка? Убиваешь здоровье и красоту для того, чтобы другие наживались?» Лиз тогда копила деньги, чтобы открыть собственное заведение в Брюсселе, и решила, что вдвоем мы накопим скорее. Она дала мне взаймы и научила, как взяться за дело; и. я тоже начала мало-помалу откладывать деньги – сперва отдала ей долг, а потом вошла в дело компаньоном. Чего ради мне было отказываться? Дом в Брюсселе был самый первоклассный и уж куда более подходящее место для женщины, чем та фабрика, где отравилась Энн-Джейн. Ни с одной из наших девушек не обращались так, как со мной, когда я работала судомойкой в этом ресторане общества трезвости, или в вокзальном баре, или дома. По-твоему, лучше бы я извелась на черной работе и к сорока годам стала старухой?

Виви (теперь взволнованная рассказом). Нет, но почему вы выбрали такую профессию? Копить деньги и добиваться успеха можно и во всяком деле.

Миссис Уоррен. Да, копить деньги! А откуда женщине взять эти самые деньги в другом деле? Попробуй-ка отложи что-нибудь из четырех шиллингов в неделю; да еще и одеться надо на эти же деньги. Ничего не выйдет. Другое дело, если ты некрасива и много не заработаешь, или если у тебя есть способности к музыке, или к сцене, или к газетной работе. А мы с Лиз ничего этого не умели; только и всего, что были хорошенькие и могли нравиться мужчинам. Так неужели нам с Лиз было оставаться в дурах, чтоб другие, нанимая нас в кельнерши, продавщицы, кассирши, торговали нашей красотой, когда мы сами могли торговать ею и получать на руки не какие-то гроши, а всю прибыль сполна? Как же, держи карман!

Виви. Вы, разумеется, были совершенно правы – с практической точки зрения.

Миссис Уоррен. Да и со всякой другой тоже. Чему учат порядочных девушек, как не тому, чтобы ловить женихов и, выйдя за богатого, жить на его денежки? Как будто брак что-нибудь меняет. Просто с души воротит от такого лицемерия! Нам с Лиз приходилось работать, экономить и рассчитывать, как всем другим людям, иначе мы были бы такие же нищие, как любая распустеха и пьяница, которая воображает, что ей всегда будет везти. (С большой силой.) Презираю таких женщин! Они просто тряпки. А что я ненавижу в женщинах, так это бесхарактерность.

Виви. Но, мама, скажите откровенно: ведь всякой женщине с характером, как вы это называете, должно быть просто противно зарабатывать деньги таким способом?

Миссис Уоррен. Ну да, конечно. Никому не нравится работать и зарабатывать деньги, да ведь приходится. Иной раз пожалеешь бедную девушку: она и устала и не в духе, а тут нужно угождать мужчине, до которого ей дела нет, – какому-нибудь полупьяному дураку, который воображает, что очень любезен, а сам дразнит, пристает и надоедает женщине так, что никаким деньгам не обрадуешься. Ну, тут уж приходится мириться с неприятностями и терпеть всякое, как терпят сиделки в больнице. Ради собственного удовольствия ни одна женщина не пойдет на эту работу; а послушать наших ханжей, так это сплошные розы!

Виви. А все-таки вы считаете, что стоит этим заниматься? Дело выгодное?

Миссис Уоррен. Бедной девушке, разумеется, стоит, если она не поддается соблазну, если она красива, строгих правил и с умом. Это гораздо лучше всех других дорог, какие открыты для женщин. Я, конечно, всегда считала, что это неправильно. Как это несправедливо, Виви, что для женщины нет лучшей дороги. Что бы ни говорили, а я стою на своем: это несправедливо. Но справедливо или нет, а дело от этого не меняется, и простым девушкам приходится с этим мириться. А вот образованной девушке, разумеется, не стоит. Если бы ты за это взялась, то была бы дура, а я была бы дура, если бы взялась за что-нибудь другое.

Виви (все сильнее и сильнее волнуясь). Мама, предположим, мы с вами были бы бедны, как вы в те горькие дни, – вы уверены, что не посоветовали бы мне лучше выйти за рабочего, поступить в бар или даже на фабрику?

Миссис Уоррен (с негодованием). Конечно, нет. Хорошая же я, по-твоему, мать! Да ты и сама перестала бы уважать себя, если б голодала и работала, как каторжник! А чего стоит женщина да и вся наша жизнь без уважения к себе? Почему я ни в ком не нуждаюсь и в состоянии дать моей дочери первоклассное образование, а другие женщины, у которых были возможности не хуже моих, очутились на улице? Потому что я никогда не теряла выдержки и уважения к себе. Почему Лиз все уважают в Уинчестере? Да все потому же. А где бы мы были, если б слушали бредни священника? Мыли бы полы за полтора шиллинга в день, и в будущем рассчитывать нам было бы не на что, кроме дома призрения и больничной койки. Пусть тебя не сбивают с толку те, кто не знает жизни, моя деточка. Единственный способ для женщины прилично обеспечить себя – это завести себе мужчину, которому по средствам содержать любовницу. Если она одного с ним круга, пускай выходит за него замуж; если она ниже – ей нечего на это рассчитывать, да и не стоит: это ей не принесет счастья. Спроси любую даму высшего круга, и она тебе скажет то же, только я тебе говорю прямо, а та начнет разводить турусы на колесах. Вот и вся разница.

Виви (смотря на нее как очарованная). Милая мама, вы удивительная женщина, другой такой нет. И вы в самом деле ни капельки не сомневаетесь… и… и не стыдитесь?

Миссис Уоррен. Нет, милая. Ведь это только так принято стыдиться, этого от женщины ждут. Женщине часто приходится кривить душой, хотя она и не чувствует ничего такого. Лиз, бывало, сердилась на меня за то, что я все выкладываю начистоту. Она говорила, что нечего об этом трубить, каждая женщина сама поймет, как себя держать, на это есть глаза. Ну да ведь Лиз – настоящая леди! У нее это от природы, а я всегда была немножко простовата. Когда ты мне присылала свои карточки, я так бывала рада, что ты растешь похожей на Лиз; у тебя то же благородство и решительность в манерах. Ну, а я терпеть не Могу говорить одно, когда все знают, что я думаю другое. Что толку лицемерить? Если женщину заставляют вести такую жизнь, незачем притворяться, что она какая-то иная. Нет, по правде сказать, я никогда ни капельки не стыдилась. По-моему, я имею право гордиться, что мы все так прилично устроили, и никто про нас слова худого не скажет; и нашим девушкам всегда хорошо жилось. Некоторые из них очень хорошо устроились, одна даже вышла замуж за посланника. Но теперь я, конечно, об этом ни гугу; что о нас подумают? (Зевает.) О господи! Я все-таки спать захотела в конце концов. (Лениво потягивается, чувствуя себя умиротворенной после бурной вспышки и готовая спокойно отойти ко сну.)

Виви. Зато я теперь, должно быть, не усну. (Идет к буфету и зажигает свечу, потом гасит лампу; в комнате становится гораздо темнее.) Надо впустить свежего воздуха, прежде чем запереть окна. (Распахивает дверь, на дворе ярко светит луна.) Какая ночь! Посмотрите! (Отдергивает занавеску на окне.)

Все залито сиянием восходящей луны.

Миссис Уоррен (окидывая пейзаж небрежным взглядом). Да, милая, только смотри не схвати простуду от ночного воздуха.

Виви (презрительно). Пустяки.

Миссис Уоррен (обиженно). Ну да, все, что я говорю, по-твоему, пустяки.

Виви (оборачивается к ней). Нет, что вы, мама, вовсе нет. Вы меня окончательно победили сегодня, а я думала, что выйдет по-другому. Мы подружимся теперь, хорошо?

Миссис Уоррен (с некоторым унынием качает головой). То-то и есть, что вышло по-другому. Ну что ж, ничего не поделаешь. Мне всегда приходилось уступать Лиз, а теперь, видно, придется уступать тебе.

Виви. Ну, ничего. Подите ко мне. Спокойной ночи, моя милая старенькая мама. (Обнимает мать.) 

Миссис Уоррен (нежно). Я хорошо тебя воспитала; правда, милая?

Виви. Правда.

Миссис Уоррен. И ты за это будешь ласкова со старухой матерью, правда?

Виви. Буду, мама.

Миссис Уоррен (елейным тоном). Дай я тебя благословлю, моя родная, милая деточка, материнским благословением.

(Нежно обнимает дочь и возводит глаза к потолку, словно испрашивает благословения свыше.)

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Утро следующего дня в пасторском саду; с безоблачного неба сияет солнце. В садовой стене, как раз посредине, деревянная калитка, такая широкая, что проедет карета. Рядом с калиткой колокольчик, соединенный с висящей снаружи ручкой. Аллея для экипажей проходит посредине сада, сворачивает налево и заканчивается перед крыльцом круглой, усыпанной гравием площадкой. За калиткой видна пыльная дорога, идущая параллельно стене, за дорогой узкая полоска травы и неогороженная сосновая роща. На лужайке, между домом и аллеей, подстриженный тис, под ним садовая скамейка. С противоположной стороны сада идет буксовая изгородь; на газоне солнечные часы и рядом с ними железный стул. Узкая тропинка позади солнечных часов ведет к изгороди. Фрэнк сидит на стуле возле солнечных часов, положив на них утренние газеты, и читает. Пастор выходит из дома. Его знобит, глаза у него красные. Он неуверенно смотрит на Фрэнка.

Фрэнк (вынув из кармана часы). Половина двенадцатого. Нечего сказать, подходящее время для пастора являться к завтраку!

Пастор. Не издевайся, Фрэнк, не издевайся. Я немного… э-э…

(Вздрагивает.) Фрэнк. Раскис?

Пастор (с негодованием, протестуя против этого выражения). Нет, сэр, нездоров сегодня с утра. Где твоя мать?

Фрэнк. Не бойтесь, ее здесь нет. Забрала с собой Бесси и уехала в город с поездом одиннадцать тринадцать. Просила передать вам несколько поручений. Чувствуете ли вы себя в силах выслушать меня сейчас, или подождать, пока вы позавтракаете?

Пастор. Я уже завтракал. Удивляюсь, как могла твоя мать уехать в город, когда у нас гости. Они сочтут это странным.

Фрэнк. Возможно, она это предвидела. Во всяком случае, если Крофтс останется у нас гостить и вы с ним намерены каждую ночь просиживать до четырех часов, вспоминая события вашей, бурной молодости, то ее прямой долг как хорошей хозяйки поехать в город и заказать бочонок виски и сотни три сифонов содовой.

Пастор. Я не заметил, чтобы сэр Джордж пил через меру. Фрэнк. Вы были не в состоянии это заметить, родитель. Пастор. Ты хочешь сказать, что я…:

Фрэнк (спокойно). Я в жизни не видел менее трезвого пастора. Анекдоты, которые вы рассказывали о вашем прошлом, были просто ужасны; я не думаю, чтобы Прейд остался ночевать под вашим кровом, если б они с матерью не пришлись так по душе друг другу.

Пастор. Глупости, сэр Джордж Крофтс – мой гость. Должен же я о чем-нибудь с ним разговаривать, а у него только одна тема для разговора… Где сейчас мистер Прейд?

Фрэнк. Повез маму и Бесси на станцию.

Пастор. А Крофтс встал?

Фрэнк. О, давным-давно. Он ни в одном глазу! Видно, что у него было больше практики, чем у вас, а всего вернее, и сейчас не бросил. Ушел куда-то покурить.

Фрэнк опять берется за газету. Пастор в унынии поворачивает к калитке, потом нерешительно возвращается. 

Пастор. Э-э…

Фрэнк. Фрэнк. Да?

Пастор. Как, по-твоему, эти Уоррены ждут, что мы их пригласим к себе после вчерашнего?

Фрэнк. Они уже приглашены.

Пастор (в ужасе). Что?!

Фрэнк. Крофтс сообщил за завтраком, что вы просили его пригласить к нам миссис Уоррен и Виви и передать им, чтобы они располагались здесь как дома. Именно после этого сообщения мама вспомнила, что ей нужно поехать в город с поездом одиннадцать тринадцать.

Пастор (в отчаянии). Никогда я их не приглашал! У меня этого и в мыслях не было.

Фрэнк (сочувственно). Где же вам знать, родитель, что вы вчера думали и чего не думали?

Прейд (входит в калитку). Доброе утро.

Пастор. Доброе утро. Я должен извиниться перед вами, что не вышел к завтраку. У меня… э-э…

Фрэнк. Пасторский катар горла, Прейд. К счастью, не хронический.