1 2 3 4 

Агата Кристи
Убить легко

Глава 1
Попутчица

Англия!
Англия после стольких лет разлуки!
Понравится ли ему жить здесь?
Люк Фицвильям задавался этим вопросом, спускаясь по сходням на пристань. Эта мысль преследовала его все время, пока Люк ждал на таможне, и неожиданно снова вернулась к нему, когда он наконец-то сел в поезд, который следовал из порта в Лондон.
Одно дело приехать в Англию в отпуск. Куча денег, чтобы их транжирить (хотя бы поначалу!), старые друзья, которых можно навещать, встречи с такими же отпускниками – беззаботная атмосфера, когда думаешь, что все это ненадолго, а пока можно наслаждаться отпуском и вскоре вернуться обратно. Другое дело сейчас, когда о возвращении не могло быть и речи. Никаких больше душных ночей, никакого слепящего солнца и красот роскошной тропической природы, никаких одиноких вечеров, проведенных за чтением и перечитыванием старых номеров «Таймс».
Теперь Люк джентльмен, ушедший с почетом в отставку и ничем не занятый, мужчина со скромными средствами, который возвращается домой в Англию. Что он будет делать с самим собой?
Англия! Июньский пасмурный день с серым небом и резким, холодным ветром. И ни малейшего признака гостеприимства, никакого чувства родины в такой-то день! А люди! Боже, что за люди! Целые толпы людей, и у всех такие же серые, как и небо, лица – обеспокоенные, чем-то встревоженные. Повсюду вдоль дороги рассыпаны, как грибы, дома. Стандартные, маленькие! Отвратительные маленькие домишки, похожие на помпезные курятники!
С большим трудом оторвав глаза от мелькавшего за окнами безрадостного пейзажа, Люк Фицвильям сосредоточил свое внимание на только что купленных газетах – «Таймс», «Дейли кларион» и «Панч».
Он начал с «Дейли кларион». Газета посвятила свое внимание Эпсому.[1]
«Жаль, что мы не приехали вчера. Я не был на скачках с тех пор, как мне исполнилось девятнадцать», – подумал Люк. Соблазнившись одной лошадкой, он решил посмотреть, каковы шансы, по мнению комментатора «Кларион», «его» фаворитки. И обнаружил, что она пренебрежительно обойдена вниманием: «Остальные, такие, как Джуби Вторая, Маркс Майл, Сантони и Джери Бой, вряд ли могут на что-то претендовать. Вероятным аутсайдером…»
Впрочем, Люк не обратил внимания на этого аутсайдера. Его глаза прошлись по ставкам. Шансы Джуби Второй скромно оценивались как 40:1.
Он бросил взгляд на часы. Без четверти четыре – теперь все уже закончилось. Жаль, что он не поставил на Кларигольда, второго фаворита.
Люк развернул «Таймс» и погрузился в чтение более серьезных новостей. Однако сосредоточиться ему не удалось, поскольку свирепого вида полковник, сидевший в углу напротив, пришел в такое негодование от прочитанного им в газете, что не замедлил поделиться своим возмущением с попутчиком. Прошло целых полчаса, прежде чем полковник утомился от высказываний в адрес «этих проклятых коммунистических пропагандистов», смолк и погрузился в сон, так и не сумев закрыть рот. Вскоре поезд сбавил скорость и наконец остановился. Люк выглянул из окна. Они находились на большой, пустынной станции с несколькими платформами. Неподалеку он увидел газетный киоск с плакатом: «РЕЗУЛЬТАТЫ ДЕРБИ». Открыв дверь купе, Люк соскочил на перрон и бросился к киоску. Минуту спустя он, усмехаясь, рассматривал несколько сжатых, еще не высохших от свежей типографской краски строк:

«РЕЗУЛЬТАТЫ ДЕРБИ
Джуби Вторая. Мазепа. Кларигольд».

Люк расплылся в улыбке. Сотню фунтов можно теперь транжирить. Добрая старушка Джуби Вторая оказалась презрительно обойдена всеми «жучками».[2]
Продолжая улыбаться, он сложил газету и обернулся – платформа была пуста! Пока Люк радовался победе Джуби Второй, его поезд ушел.
– Когда, черт побери, ушел этот поезд? – потребовал он ответа у мрачного на вид носильщика.
– Какой поезд? – спросил тот. – После трех четырнадцати здесь никаких поездов не останавливалось.
– Да он только что был здесь! Я сошел с него. Экспресс, следующий от порта.
Носильщик сурово повторил:
– Экспресс не останавливается до самого Лондона.
– Однако он все же остановился, – попытался разуверить его Люк. – Я же ехал на нем!
– Экспресс не делает остановок до самого Лондона, – упрямо повторил носильщик.
– Говорю вам, он остановился на этой самой платформе, и я с него сошел.
Озадаченный носильщик сменил доводы.
– Но вам не следовало этого делать, сэр, – с упреком сказал он. – Ему здесь стоять не положено.
– Но он все же остановился.
– Тогда это была незапланированная остановка, а вы нарушили порядок.
– Какая мне разница, – возразил Люк. – Вопрос в том, что мне теперь делать.
Носильщик, не вникая в его слова, повторил с укором:
– Вам не следовало сходить с этого поезда.
– Допустим, вы правы, – сказал Люк. – Но что сделано, то сделано – прошлого не вернуть, как ни старайся. Я хочу лишь, чтобы вы, без сомнения опытный железнодорожник, посоветовали, что делать в такой ситуации.
– Вы меня спрашиваете, что вам делать?
– Именно так, – подчеркнул Люк. – Я спрашиваю. Надеюсь, что есть все же поезда, которые останавливаются здесь по расписанию?
– Ну да, – кивнул носильщик. – Есть, и вам лучше всего сесть на поезд в четыре двадцать пять.
– Если он следует до Лондона, то это как раз то, что мне нужно.
Успокоившись, Люк принялся прогуливаться по платформе. Большой информационный щит говорил о том, что он вышел на железнодорожной станции Фенни-Клайтон с веткой на Вичвуд-андер-Эш, и вскоре поезд, состоящий из одного вагона, медленно выполз на платформу, подталкиваемый сзади старым паровозиком. Немногочисленные пассажиры, сошедшие с него, перешли по железнодорожному мосту и присоединились к разгуливавшему по платформе Люку. Угрюмый носильщик оживился и принялся толкать большую тележку с деревянными ящиками и корзинами к краю платформы. К нему присоединился напарник, задребезжавший молочными бидонами. Станция Фенни-Клайтон ожила.
Наконец к платформе степенно подошел лондонский поезд. Вагоны третьего класса были переполнены, но в купе первого сидело не более одного-двух пассажиров.
Люк критическим взглядом окинул каждое купе. В первом покуривал сигару джентльмен с военной выправкой. Но Люк решил, что на сегодня с него достаточно англо-индийских полковников, и прошел к следующему купе, в котором находилась усталая молодая женщина, вероятно гувернантка, и вертлявый мальчуган лет трех. Люк и здесь торопливо прошел мимо. Дверь следующего купе оказалась открытой. Здесь сидела всего одна пассажирка – пожилая леди. Она напомнила Люку его тетушку Милдред, которая позволяла ему держать ужа, когда ему было лет десять. Милдред была из породы тех самых добрых старушек, какими и полагается быть настоящим тетушкам. Люк вошел в купе и сел.
После пяти минут энергичной погрузки молочных бидонов, дорожных чемоданов и прочих волнений поезд медленно покинул станцию. Развернув газету, Люк принялся изучать новости, которые могли бы еще заинтересовать человека, уже просмотревшего утреннюю газету.
Он не рассчитывал, что ему удастся погрузиться в это занятие надолго. Будучи племянником множества тетушек, он понимал, что симпатичная пожилая леди в углу не собирается путешествовать до Лондона в полном молчании.
Люк оказался прав – не прошло и нескольких минут, как попутчица попросила его закрыть окно, потом ему пришлось поднять упавший зонтик.
– Какой это хороший поезд, – промолвила соседка. – Он идет всего час десять. Это очень удобно, знаете ли. Намного удобнее, чем ехать утром. Утренний идет час сорок пять. – Она помолчала и потом продолжила: – Хотя, разумеется, все торопятся уехать утренним поездом. Это и понятно, глупо потерять целый день и ехать после обеда. Я и сама хотела ехать утром, но пропал Пух – это мой кот, перс, настоящий красавец. К тому же у него разболелось ушко. Не могла же я уехать, пока он не нашелся!
– Разумеется, нет, – пробормотал Люк и демонстративно уткнулся в газету. Но это не помогло. Поток слов попутчицы уже нельзя было остановить. – Пока я со всем управилась, мне пришлось ехать дневным поездом, хотя в этом есть и свое преимущество: он не так переполнен. Конечно, если ехать первым классом. Хотя, разумеется, я обычно так не езжу. Понимаете, для меня это слишком накладно… налоги растут, проценты падают, приходится больше платить слугам, и все такое… Но я была так расстроена… Видите ли, я еду по очень важному делу, и мне необходимо заранее хорошенько обдумать все, что я собираюсь сделать, вы понимаете…
Люк изобразил на лице улыбку.
– Но когда вокруг тебя другие пассажиры… Одним словом, я решила, что один раз я могу себе позволить первый класс, хотя в наше время и без того хватает лишних расходов… Но ведь никто не желает экономить и думать о будущем. Жаль, что второй класс почему-то отменили… все же было бы немного дешевле. – Она окинула быстрым взглядом загорелое лицо Люка и продолжила: – Конечно, я понимаю, военным полагается ехать первым классом. Оно и понятно. Это приличествует офицерам.
Люк выдержал пытливый взгляд внимательных, часто моргающих глаз. И мгновенно сдался. Он понимал, что подобного разговора ему не избежать.
– Я не военный, – сказал он.
– О, простите, я только подумала… вы такой загорелый… наверное, едете в отпуск с Востока.
– Я действительно возвращаюсь с Востока, – ответил Люк. – Но не в отпуск. – И, пресекая дальнейшие расспросы, добавил: – Я полицейский.
– Из полиции? Неужели? Как интересно! Сын моей ближайшей подруги – такой милый мальчик – недавно поступил на службу в полицию Палестины.
– Я служил в Майянг-Стрейтс, – предупредил Люк очередной вопрос.
– О, надо же… как интересно. Нет, в самом деле, какое совпадение, что мы с вами встретились в одном купе. Видите ли, то дело, из-за которого я решила ехать в Лондон… Понимаете, я ведь еду в Скотленд-Ярд!
– Вот как? – удивился Люк.
Про себя он подумал: неужели она будет болтать до самого Лондона? Впрочем, он особенно не возражал, поскольку очень любил свою тетушку Милдред. Люк вдруг припомнил, как в трудный момент она подкинула ему пять фунтов. Кроме того, было что-то милое и уютное, по-настоящему английское в таких пожилых леди, как эта, очень похожая на Милдред. Подобных ей в Майянг-Стрейтс не было и в помине. Они ассоциировались у него с Рождеством и сливовым пудингом, деревенским крикетом и жарко горящим в холодный день камином – с теми вещами, которые начинаешь так высоко ценить, когда лишаешься их, находясь на другом конце света. (Правда, можно и заскучать, когда подобного у тебя в избытке. Но ведь Люк ступил на землю Англии всего лишь несколько часов назад.)
Пожилая леди продолжала возбужденно щебетать:
– Да, я собиралась ехать утром, но тут пропал мой Пух… Я так за него волновалась. Как вы думаете, я приеду не слишком поздно, а? Может быть, там принимают только в определенные часы?
– Я так не думаю, – попытался успокоить ее Люк.
– Ну да, они не должны закрываться, правда? Ведь кому-то может понадобиться сообщить о преступлении в любой момент.
– Вы совершенно правы, – сказал Люк.
На какое-то время пожилая леди замолчала. Она явно выглядела встревоженной.
– Я решила, что лучше всего обратиться прямо к начальству, – наконец сказала соседка. – Джон Рид очень милый молодой человек – это наш констебль в Вичвуде, обходительный и говорит грамотно, но боюсь, ему нельзя доверить серьезное дело. Он привык возиться с пьяницами, водителями, которые превышают скорость, с владельцами собак без лицензии и лишь изредка с ограблениями. Но я не думаю – я больше чем уверена, что это не тот человек, который может на себя взять дело об убийстве!
Брови Люка поползли вверх.
– Об убийстве?
Пожилая леди энергично затрясла головой:
– Да-да, об убийстве. Вы, я вижу, поражены. Я сначала тоже не могла в это поверить. Я подумала, что у меня просто разыгралось воображение.
– А вы уверены, что это не так? – осторожно спросил Люк.
– О! – Она закивала. – Я могла ошибиться в первый раз, но никак не во второй и тем более не в третий. Тогда я убедилась, что это не случайности, а убийства.
– Вы хотите сказать, – сказал Люк, – что их было э… несколько?
– Боюсь, что так, – тихим голосом подтвердила леди. – Вот почему я решила, что лучше всего поехать прямо в Скотленд-Ярд и там рассказать обо всем. Как вы считаете, я права?
Люк в задумчивости посмотрел на нее, потом сказал:
– Ну да… я думаю, правы.
«Уж они там знают, как обращаться с такими впечатлительными особами. Возможно, не менее полудюжины пожилых леди приезжают к ним каждую неделю, чтобы сообщить об ужасных убийствах, совершаемых в их тихих, симпатичных деревушках. В Скотленд-Ярде должен быть специальный отдел, занимающийся подобного рода делами», – подумал он про себя.
И Люк представил себе, как пожилой суперинтендант или вышколенный молодой красавчик-инспектор вежливо говорит:
«Большое спасибо, мадам, мы крайне вам признательны. А теперь вы можете возвратиться к себе домой и больше не волноваться. Предоставьте все нам».
Люк улыбнулся, представив себе эту картину.
Откуда у них берутся такие фантазии? Наверное, виновата однообразная, скучная жизнь. Возникает страстное желание какого-то случая, необычного, кровавого… Некоторые пожилые леди, как он слышал, даже подсыпали друг другу в еду ради развлечения отраву.
Тихий, проникновенный голос попутчицы оторвал Люка от размышлений.
– Вы знаете, я, помнится, где-то читала, кажется, это было дело Аберкромби, ну да, его, он отравил кучу людей, прежде чем навлек на себя подозрение… Да, к чему это я? Ах да, вспомнила – у этого типа был особый взгляд. Стоило ему взглянуть человеку в лицо, как тот вскоре после этого заболевал и умирал. Я не поверила, когда читала об этом, но так оно и было! Это правда.
– В чем правда?
– Да насчет особого взгляда…
Люк уставился на нее. По лицу женщины пробежала дрожь, а пухлые розовые щеки слегка побледнели.
– Первый раз я видела, как он смотрел на Эми Гиббс… и она умерла. А потом был Картер. И еще Томми Пирс. Но теперь… вчера… это был доктор Хамблби… такой замечательный человек. Картер, тот был обыкновенный пьяница, а Томми Пирс – ужасно наглый, дерзкий мальчишка, который постоянно мучил тех, кто младше его, выворачивал им руки и больно щипал. Я не слишком переживала из-за них, но теперь… вчера… это был доктор Хамблби… а он такой хороший человек… и вправду очень хороший… Но хуже всего то, что, если я расскажу обо всем, мне просто не поверят! Поднимут на смех! И констебль Джон Рид тоже не поверит. Но в Скотленд-Ярде, полагаю, к этому отнесутся совсем по-другому. Ведь там, разумеется, привыкли иметь дела с настоящими преступлениями! – Она выглянула в окно. – Смотрите, мы уже подъезжаем, скоро вокзал. – И она засуетилась, открывая и закрывая свою сумку и взяв в руки зонтик. – Большое спасибо… спасибо вам, – обратилась она к Люку. – Я прямо-таки облегчила душу, поговорив с вами. Вы были так добры, что выслушали меня и, я уверена, одобрили мои намерения.
Люк ласково ответил:
– Я уверен, что в Скотленд-Ярде вам дадут хороший совет.
– Нет, я и в самом деле страшно вам благодарна. – Она порылась в сумочке. – Моя визитная карточка… О господи, у меня она только одна. Я должна оставить ее для Скотленд-Ярда…
– Разумеется…
– Моя фамилия Пинкертон.
– Очень подходящая фамилия, мисс Пинкертон,[3] – улыбнулся Люк и, заметив ее смущение, поспешил добавить: – А меня зовут Люк Фицвильям.
Когда поезд остановился на платформе, он предложил:
– Позвольте мне взять вам такси.
– О нет, благодарю вас. – Казалось, мисс Пинкертон была шокирована таким предложением. – Я воспользуюсь метро. Доеду до Трафальгарской площади, потом пройдусь пешком по Уайтхоллу.
– Ну, тогда желаю вам удачи, – сказал Люк.
Мисс Пинкертон горячо пожала ему руку.
– Вы так добры, – снова пробормотала она. – Сначала мне показалось, будто вы ничему не поверили.
Люк почувствовал, что краснеет.
– Но вы упомянули сразу несколько убийств! Трудно совершить столько преступлений и не навлечь на себя подозрений, не так ли?
Мисс Пинкертон настойчиво затрясла головой:
– Нет-нет, мой дорогой мальчик, тут вы ошибаетесь. Убивать легко – до тех пор, пока вас никто не заподозрит. И видите ли, тот человек, который совершил эти убийства, заслуживает подозрений меньше всего…
– В любом случае, – сказал Люк, – желаю вам удачи.
И мисс Пинкертон быстро затерялась в толпе. А сам он отправился на поиски своего багажа.
«Может, она немного того? Нет, вряд ли. Слишком живое воображение, вот и все. Надеюсь, в Скотленд-Ярде с милой старушкой обойдутся не слишком грубо», – подумал он.

Глава 2
Некролог в газете

Джимми Лорример был одним из старинных и близких друзей Люка. Само собой разумелось, что Люк, прибыв в Лондон, остановится у него. Это с Джимми он совершил вылазку в поисках развлечений в первый же вечер. Это с Джимми он попивал кофе на следующее утро, когда у него раскалывалась голова, и это Джимми ничего не ответил Люку, когда тот несколько раз пробежал глазами маленькую, неприметную заметку в утренней газете.
– Джимми, – повторил Люк. – Извини, но я просто потрясен.
– Во что ты так погрузился – в политику?
Люк усмехнулся:
– Нет, старина. Странная история: милая пожилая леди, с которой я ехал вчера в купе, сбита автомобилем.
– С чего ты взял, что это именно она?
– Может, и не она, но фамилия та же – Пинкертон. Она была сбита, когда переходила Уайтхолл. Водитель и не подумал остановиться.
– Скверное дело, – обронил Джимми.
– Да, такая была симпатичная старая перечница. Я очень огорчен. Она напомнила мне тетушку Милдред.
– Сбить человека и смыться, будто ничего не произошло. Такие водители просто преступники. Если хочешь знать, после таких случаев я боюсь садиться за руль…
– А какая марка твоей новой машины?
– «Форд V-8», мой мальчик…
Их беседа вскоре потекла по обычному руслу.
Джимми нарушил ее, спросив:
– Какого черта ты там бормочешь что-то под нос?
Люк нараспев повторял сам себе: «Ля-ля-ля, ля-ля-ля, вышла муха за шмеля». Потом ответил:
– Детская песенка. Не знаю, с чего она пришла мне на ум…

Спустя неделю Люк, небрежно просматривавший первую страницу «Таймс», воскликнул:
– О! Будь я проклят!
Джимми поднял на него глаза.
– Что случилось? – спросил он.
Люк не ответил. Он не отрывался от фамилии в газетной колонке.
Джимми повторил свой вопрос.
Люк оторвался от газеты и поднял глаза на друга. Выражение его лица было настолько странным, что тот встревожился:
– Что случилось, Люк? Ты выглядишь так, словно увидел привидение!
Люк ничего не ответил. Он уронил газету, подошел к окну, потом вернулся на место. Джимми наблюдал за ним с возрастающим удивлением.
Наконец Люк опустился в кресло.
– Джимми, старина, ты помнишь, я рассказывал тебе о пожилой леди, с которой ехал вместе в поезде до Лондона?
– О той, что напомнила тебе тетушку Милдред? Ее потом еще сбила машина?
– Да-да. Слушай, Джимми. Эта старая леди, божий одуванчик, направлялась в Скотленд-Ярд, чтобы поведать о целой серии убийств, якобы совершенных в ее деревне. По ее словам, у них там свободно разгуливал убийца, который настолько обнаглел, что едва ли не предупреждал свою очередную жертву. И он не сидит сложа руки.
– Ты не говорил мне, что старушка была с приветом, – сказал Джимми.
– Я так не думаю.
– Да ладно тебе, старина. Целая серия убийств… Скажешь тоже…
Люк нетерпеливо перебил его:
– Говорю тебе, она не походила на сумасшедшую. Я тогда подумал, что у нее просто разыгралось воображение, как это бывает иногда у пожилых леди.
– Ну да, видимо, так и было. Однако мне кажется, что все же она была слегка того.
– Не важно, что тебе кажется, Джимми. Важно, что мне не кажется, понимаешь?
– Спокойней, спокойней… не горячись.
– Она говорила обстоятельно, назвала имена нескольких жертв, а потом заявила, что больше всего ее беспокоит знание имени следующей жертвы.
– Неужели? – оживился Джимми.
– Иногда имя застревает в памяти по какой-то дурацкой ассоциации. Я запомнил его, поскольку связал с незатейливой детской песенкой, которую мы напевали в детстве: «Ля-ля-ля, ля-ля-ля, вышла муха за шмеля».
– Очень тонкая связь, но при чем здесь имя?
– При том, мой милый тупица, что того человека звали Хамблби,[4] доктор Хамблби. Моя попутчица сказала, что следующим будет доктор Хамблби, и она очень расстраивалась, говорила, что он «хороший человек». Это имя и застряло у меня в голове из-за песенки.
– Ну и что с того?
– Вот, взгляни.
И Люк передал другу газету. Его ноготь очертил сообщение в колонке некрологов.
«14 июня в своем доме «Сэндгейт», в Вичвуд-андер-Эш, скоропостижно скончался Джон Эдвард Хамблби, доктор медицины, незабвенный супруг Джесси Рози Хамблби. Похороны в пятницу. Цветы не присылать. Только по приглашению».
– Видишь, Джимми? То самое имя и место, и к тому же он доктор. Что ты на это скажешь?
Джимми ответил не сразу. И его голос прозвучал уже серьезно, когда он наконец неуверенно сказал:
– Мне кажется, что это еще одно чертовски странное совпадение.
– Так ли? Всего лишь совпадение?
– Что же еще? – спросил Джимми.
Люк заходил по комнате из стороны в сторону.
– А предположим, что все, сказанное мне этой бедной старой овечкой, – правда! Допустим, эта невероятная история имела место в действительности!
– Очнись, старина! Это уж слишком! Такие вещи в жизни просто не случаются!
– А что ты скажешь о деле Аберкромби? Разве кому-то могло прийти в голову, что он мог отправить на тот свет столько людей?
– И даже больше, чем установлено официально, – согласился Джимми. – У моего приятеля был кузен, местный коронер. Я кое-что слышал от него. Они взяли Аберкромби, когда тот попытался отравить мышьяком ветеринара, потом откопали труп его жены и обнаружили, что она была буквально напичкана мышьяком. Затем выяснилось, что брат его жены тоже был отправлен в мир иной тем же самым путем. Но и это еще далеко не все. Мой приятель говорил, будто бы, по неофициальным источникам, Аберкромби расправился не менее как с пятнадцатью жертвами. Пятнадцатью!
– Вот видишь! Значит, такое вполне может быть!
– Да. Но, слава богу, они встречаются не так часто.
– Откуда ты знаешь? Возможно, такие случаи бывают чаще, чем ты себе это представляешь!
– В тебе говорит полицейский служака! Но теперь ты в отставке. Пора бы забыть о прошлом.
– Полицейский всегда остается полицейским, я так думаю, – возразил Люк. – Послушай, Джимми, предположим, что, перед тем как Аберкромби настолько обнаглел, что стал убивать людей прямо под носом у полиции, какая-нибудь добропорядочная старая дева обо всем догадалась и поспешила доложить кому следует из местных властей. Как ты думаешь, стали бы ее слушать?
Джимми усмехнулся:
– Сомневаюсь!
– Вот именно. Они бы сказали, что у нее не все дома. Прямо как ты! Или что у нее «слишком живое воображение». Как я! И оба мы ошиблись бы, Джимми!
Приятель немного помолчал, затем сказал:
– В чем, как тебе кажется, тут дело?
Люк медленно произнес:
– В общем, так. Мне поведали историю – невероятную, но все же не невозможную. Смерть доктора Хамблби – одно из доказательств правдивости этой истории. К тому же не следует забывать еще один важный факт: мисс Пинкертон направлялась в Скотленд-Ярд, чтобы рассказать ее там, но она туда так и не попала. Ее сбила насмерть машина, шофер которой и не подумал остановиться.
– Откуда ты знаешь, что она туда не попала, – возразил Джимми. – Ее могли сбить уже после того, как она побывала в Скотленд-Ярде.
– Да, она могла побывать там… но я не думаю, что это так.
– Ты так думаешь. Но в том-то вся и беда, что ты просто вбил себе все это в голову.
Люк резко покачал головой:
– Я бы так не сказал. Одним словом, дело требует тщательного расследования.
– Другими словами, ты собираешься в Скотленд-Ярд?
– Нет, пока нет, не сейчас. Ведь смерть доктора Хамблби может оказаться простым совпадением.
– Тогда, скажи на милость, что ты задумал?
– Хочу отправиться на место преступления и попытаться там во всем разобраться.
– Вот как?
– Это единственное здравое решение, разве ты не согласен?
– Ты серьезно намерен заняться этим делом, Люк? – удивился Джимми.
– Абсолютно.
– Но ведь оно может не стоить и выеденного яйца?
– Так было бы лучше всего.
– Да. – Джимми нахмурился. – Но сам-то ты веришь старой леди?
– Мой дорогой друг, я просто хотел бы выяснить всю правду.
Джимми немного помолчал, потом спросил:
– У тебя уже есть план? Ты ведь должен будешь как-то объяснить свое неожиданное появление в этом городке.
– Полагаю, что-нибудь придумаю.
– Никаких «полагаю». Ты хоть понимаешь, что такое тихое английское захолустье? Там каждый новый человек как на ладони!
– Я кем-нибудь прикинусь, – сказал Люк и неожиданно усмехнулся. – Кем тебе больше нравится? Художником? Вряд ли – рисовать я не умею, так что это не подойдет.
– Скажешь, что ты современный художник, – заметил Джимми. – Тогда будет все равно, что бы ты там ни нарисовал.
Но Люк продолжал размышлять:
– Может, писателем? Пожалуй, писатели иногда селятся в тихой сельской гостинице, чтобы творить, а? Или рыбаком – но сначала следует выяснить, есть ли там подходящая река. Или больным ветераном, которому прописан свежий воздух? Хотя я на него мало похож, к тому же теперь их всех норовят отправить в богадельню. Я могу сделать вид, будто хочу купить подходящий дом где-нибудь в окрестностях. Но это тоже не слишком подходит. Подумай, Джимми, должна же найтись более убедительная причина, по которой в английской деревне может появиться чужак.
– Дай-ка мне еще раз эту газету.
Быстро пробежав глазами некролог, он торжествующе воскликнул:
– Я знаю, что делать! Люк, старина, все можно обставить проще простого. И это будет выглядеть весьма убедительно!
– Как это? – оживился Люк.
– Название городка сразу показалось мне знакомым! Вичвуд-андер-Эш. Ну конечно же! Это то самое место! – радостно продолжил Джимми.
– У тебя, случайно, нет какого-нибудь приятеля, который на короткой ноге с местным коронером?
– На этот раз нет. Но есть что-то гораздо лучшее, мой мальчик! Природа, как ты знаешь, наградила меня кучей родственников – семья моего отца насчитывала тринадцать душ. И в Вичвуде у меня есть кузина.
– Джимми, да ты просто клад.
– Правда, здорово, а? – с деланой скромностью подтвердил Джимми.
– Расскажи мне о ней.
– Ее зовут Бриджит Конвей. Последние два года она служит секретарем у лорда Уитфилда.
– Того самого, что владеет мерзкими еженедельными газетенками?
– Да. Он и сам довольно мерзкий тип! Надутый индюк! Родился в Вичвуде и принадлежит к той категории снобов, которые кичатся своим сельским происхождением и тем, что «сами себя создали». Он вернулся в родную деревню, купил там единственный большой дом в округе (кстати, некогда принадлежавший семье Бриджит) и занялся тем, что перестраивает его в «образцовое имение».
– И твоя кузина у него секретарь?
– Была, – мрачно буркнул Джимми. – Теперь она устроилась получше, будучи с ним помолвлена!
– Ого! – удивленно воскликнул Люк.
– Уитфилд, конечно, богатый улов, – сказал Джимми. – Просто купается в деньгах. Бриджит пережила глубокое потрясение после того, как один молодой человек бросил ее. Это напрочь лишило ее романтических иллюзий. Так что из них выйдет отличная парочка. Она, вероятно, будет вертеть им как захочет, а он – есть у нее с ложечки.
– А под каким предлогам появлюсь я?
– Ты приедешь туда погостить – скажем, под видом еще одного кузена. У Бриджит их столько, что одним больше, одним меньше – никто и не заметит. Я договорюсь с ней обо всем. Мы всегда были большими друзьями. А теперь насчет цели твоего приезда – пусть это будет связано с колдовством, мой мальчик.
– Каким еще колдовством?
– Фольклор, местные суеверия – все то, чем Вичвуд-андер-Эш[5] сыскал себе особую славу. Это последнее место, где ведьмы устраивали свой шабаш, – бедняжек там жгли на кострах не далее как в прошлом столетии. И ты пишешь об этом книгу, понятно? Сравниваешь обычаи Майянг-Стрейтс со старинным английским фольклором – ищешь сходства и так далее. Будешь ходить повсюду с блокнотом и расспрашивать старожилов о местных обрядах и суевериях. Они там давно привыкли к таким расспросам. Так что если ты остановишься в поместье «Эш», то это послужит тебе поручительством.
– А что скажет на это лорд Уитфилд?
– Насчет него можешь не беспокоиться. Он малообразован и легковерен – принимает за чистую монету всю ту чушь, которую печатает в собственных газетенках. В любом случае Бриджит все уладит. Она не подведет, я за нее ручаюсь!
Люк глубоко вздохнул:
– Джимми, дружище, похоже, все и вправду устроится проще простого. Ты просто волшебник! И впрямь сможешь договориться со своей кузиной?
– Все будет обделано наилучшим образом, предоставь это мне.
– Я не знаю, как высказать тебе свою благодарность…
– Готов сделать все, чтобы помочь тебе поймать этого кровожадного убийцу!
Люк неожиданно вскрикнул.
– Ты что? – спросил Лорример.
– Да просто вспомнил еще одно, сказанное пожилой леди, – медленно произнес Люк. – Я заметил ей, что трудно совершить столько убийств и остаться вне подозрений. Она ответила, что я ошибаюсь… убивать совсем не трудно… – Он запнулся, затем медленно проговорил: – Я хочу знать, Джимми, так ли это? Я хочу это знать…
– Что?
– Так ли легко совершить убийство…

Глава 3
Ведьма без помела

Солнце светило вовсю, когда Люк спустился в маленький городок Вичвуд-андер-Эш. Свой подержанный автомобиль он остановил на выступе холма и выключил мотор.
Летний день выдался теплым и солнечным, внизу раскинулся городок, странным образом оставшийся не изуродованным цивилизацией. Состоящий в основном из длинной, беспорядочно петлявшей улицы, которая шла под нависшим выступом гребня Эш, он лежал, мирный и невинный, весь в солнечном свете, казался далеким и каким-то первозданным.
«Я, наверное, сошел с ума, – подумал Люк. – Все это выглядит просто невероятно».
Он явился сюда с единственной целью – выследить убийцу, основываясь лишь на бессвязном рассказе странной попутчицы и случайно попавшемся на глаза некрологе в газете.
Люк тряхнул головой.
– Такого просто не бывает, – пробормотал он себе под нос. – Или все же бывает? Мой мальчик, тебе предстоит выяснить – доверчивый ли ты осел или опытная полицейская ищейка, которая учуяла горячий след?
Он завел мотор, выжал сцепление и, на первой скорости осторожно спустившись по виляющей дороге, въехал на главную улицу.
Вичвуд, как уже отмечалось выше, почти полностью состоял из центральной улицы. На ней расположились магазины, небольшие дома в стиле доброго короля Георга, чопорные и аристократичные, с белыми крылечками и начищенными до блеска дверными молотками. Были там и живописные коттеджи, окруженные цветущими садами. Немного в стороне от улицы находилась гостиница «Беллс и Мотли». Имелся тут и парк с прудом и утками, но главной достопримечательностью был величественный старинный особняк георгианских времен. Люк сначала решил, что это и есть поместье «Эш». Но когда подошел ближе, то увидел большую табличку, которая говорила о том, что это музей и библиотека. Немного поодаль стоял большой дом современной постройки, чужеродный и неуместный среди живописного беспорядка остального городка. Как догадался Люк, это было общественное здание и здешний «Мужской клуб». Возле него он остановился и спросил дорогу.
Ему сообщили, что поместье «Эш» находится дальше, в полумиле, – справа он должен увидеть ворота.
Люк продолжил свой путь. Он без труда нашел нужные ему ворота – новые, искусно выкованные из железа – и без труда въехал в них. Блики от красного кирпича, вспыхивающие сквозь деревья, зарябили в глазах. Когда Люк завернул за угол, перед ним появилось вызывающе нелепое здание, построенное в виде старинного замка.
Пока он созерцал кошмарное строение, солнце зашло. Зловещая тень хребта Эш словно надвинулась на него; неожиданно сильный порыв ветра сорвал стаю листьев с деревьев. В следующий момент из-за угла дома появилась девушка. Ее черные волосы разметались в стороны, и Люку пришла на память картина одного художника, которую тот назвал «Ведьма». Удлиненное, нежное лицо, окруженное растрепавшимися на ветру прядями волос. Легко можно было представить себе, как она летит на помеле по звездному небу с развевающимися волосами…
Девушка направилась прямо к нему.
– Вы, вероятно, Люк Фицвильям? Здравствуйте! Я – Бриджит Конвей.
Он пожал протянутую руку. Теперь Люк мог хорошо ее разглядеть. Черноволосая, высокая и стройная, с продолговатым лицом, слегка впалыми щеками и ироничным взглядом черных глаз, Бриджит походила на изящную гравюру – волнующую и прекрасную.
Возвращаясь обратно в Англию, Люк хранил глубоко в сердце образ – портрет английской девушки, свежей и загорелой. Она либо поглаживала шею своей лошади; либо прогуливалась по зеленому полю; либо сидела со сложенными руками у огня. Это было согревающее душу прекрасное видение…
Люк не мог решить, нравится ему Бриджит Конвей или нет, но чувствовал, что тайно лелеемая в душе картина потеряла свои очертания, стала бессмысленной и глупой… Он ответил на приветствие и добавил:
– Простите меня за непрошеное вторжение. Но Джимми заверил, что вы ничего не будете иметь против.
– О, разумеется, нет. Мы будем вам только рады. – Она улыбнулась неожиданно широкой улыбкой, отчего уголки ее большого рта слегка приподнялись. – Джимми и я всегда принимали участие в делах друг друга. И если вы собираетесь писать книгу о фольклоре, то лучшего места вам просто не найти. Здесь полным-полно легенд, да и окрестности весьма живописны.
– Великолепно. Это как раз то, что мне надо, – сказал Люк.
Они направились к дому. Люк еще раз окинул его взглядом. На этот раз он разглядел, что сдержанные формы, свойственные стилю времен королевы Анны, задавлены кричащим и напыщенным великолепием. Люк вспомнил упоминание Джимми о том, что дом изначально принадлежал семье Бриджит. Усмехнувшись про себя, Люк подумал, что излишеств в те времена не любили. И он еще раз украдкой кинул взгляд на восхитительный профиль девушки.
Он пришел к выводу, что Бриджит, должно быть, лет двадцать восемь – двадцать девять и что она наделена умом, хотя и принадлежит к тому типу людей, о которых ничего нельзя знать заранее…
Внутри дом выглядел удобным и был обставлен с хорошим вкусом. Бриджит Конвей провела его в комнату с книжными шкафами, удобными креслами и чайным столиком у окна, за которым сидели двое.
– Гордон, – представила она, – это Люк, один из кузенов моего кузена.
Лорд Уитфилд оказался маленьким человечком с почти облысевшей головой, круглым, простодушным лицом с припухлым ртом и маленькими глазками. Небрежный деревенский костюм плохо сидел на нем, выставляя напоказ округлый животик.
Уитфилд приветливо поздоровался с Люком.
– Рад видеть вас, весьма рад, – произнес он. – Я слышал, вы только что вернулись с Востока? Любопытное место. Бриджит сказала мне, что вы пишете книгу. Теперь все пишут книги. Я бы не сказал, что среди всей этой писанины часто попадается хорошая книга.
– Это моя тетя, миссис Анструтер, – сказала Бриджит, и Люк пожал руку женщине средних лет с глуповатым выражением лица.
Миссис Анструтер, как Люк узнал позже, была совершенно помешана на садоводстве. Она не могла говорить ни о чем другом, и ее голова постоянно была занята мыслями о том, будет ли расти редкое растение в том месте, в котором она намеревалась его посадить.
Когда с представлением было покончено, миссис Анструтер сказала:
– Мне кажется, Гордон, что самое подходящее место для рокария будет сразу за розовым садом. Там можно будет сделать чудесный водоем с настоящим ручейком.
Лорд Уитфилд вытянулся в кресле.
– Вам лучше обсудить это с Бриджит, – беззаботно ответил он. – Горные растения неприметны и мелки, насколько мне известно. Но это не важно.
– Просто они не соответствуют вашему представлению о великолепии, Гордон, – заметила Бриджит.
Она налила чай Люку.
Лорд Уитфилд покорно согласился:
– Вы правы. Это совсем не то, во что можно вкладывать деньги. Они слишком мелкие… Мне больше по душе роскошные оранжерейные цветы или клумбы с алой геранью.
Миссис Анструтер, подтвердив потрясающую способность говорить только о вещах, интересующих лишь ее, сказала:
– Мне кажется, новые розы для рокария отлично привьются в нашем климате.
Она замолчала, углубившись в изучение каталога по цветоводству.
Уютно расположившись в кресле, лорд Уитфилд мелкими глотками пил чай, внимательно разглядывая гостя.
– Так, значит, вы пишете книгу, – произнес он.
Ощущая некоторое беспокойство, Люк уже был готов пуститься в объяснения, когда неожиданно сообразил, что на самом деле лорд Уитфилд не ждет их от него.
– Я и сам частенько подумываю, не написать ли мне книгу, – заявил его светлость не без самодовольства.
– Вот как? – сказал Люк.
– И могу вас заверить, – продолжил лорд Уитфилд, – это вышла бы весьма увлекательная книга. Я встречался со многими интересными людьми. Беда в том, что у меня нет времени. Я крайне занятой человек.
– Ну, конечно. У вас, должно быть, много дел.
– Вы просто не поверите, какой груз лежит на моих плечах, – пожаловался лорд. – Я лично слежу за каждой публикацией, которая выходит в моих газетах. И считаю себя ответственным за формирование общественного мнения. На следующей неделе миллионы людей будут мыслить и чувствовать именно так, как я хотел. Это налагает на меня большую ответственность. Но я ничего не имею против. И уверен, что справляюсь.
Лорд Уитфилд выпятил грудь, кинув на Люка благосклонный взгляд.
– Вы у нас просто великий человек, Гордон, – спокойно заметила Бриджит. – Давайте налью еще чаю.
Лорд Уитфилд скромно согласился с ней:
– Да, я великий человек. Спасибо, я не хочу больше чаю.
Затем, спускаясь со своих олимпийских высот до уровня простых смертных, он вежливо поинтересовался у гостя:
– Вы знакомы с кем-нибудь из наших мест?
Люк отрицательно покачал головой. Потом, неожиданно решив, что чем быстрее он приступит к выполнению своей миссии, тем будет лучше, сказал:
– Хотя, кажется, тут проживает один человек, которого я обещал навестить, – друг моих друзей доктор Хамблби.
– О! – Лорд Уитфилд попытался выпрямиться в своем кресле. – Хамблби. Бедняга.
– Почему бедняга?
– Потому что он умер около недели назад.
– О господи! – воскликнул Люк. – Какая печальная новость. Мне очень жаль.
– Впрочем, не думаю, что он пришелся бы вам по душе, – нахмурился лорд Уитфилд. – Хамблби был самоуверенный, напыщенный и взбалмошный старый осел.
– Это потому, – вставила Бриджит, – что доктор во многом не соглашался с Гордоном.
– Например, по вопросу о местном водоснабжении, – сказал лорд Уитфилд. – Должен сказать вам, мистер Фицвильям, что я прежде всего думаю о людях. Благополучие этого городка – моя главная забота. Я здесь родился. Да-да… именно здесь.
Люк, к своему огорчению, понял, что они оставили тему о докторе Хамблби и перешли на лорда Уитфилда.
– Я этого не стыжусь, и пусть все знают, мне все равно, – продолжил напыщенный джентльмен. – Я не имел никаких преимуществ, связанных с происхождением. Мой отец держал обувную лавку – да-да, самую обыкновенную лавку. А я прислуживал в ней, когда был подростком. И выдвинулся благодаря исключительно собственным стараниям, Фицвильям. Я решил выбраться из канавы – и я из нее выбрался! Настойчивость, упорный труд и божья помощь – вот как удалось мне достичь всего и стать тем, кем я стал!
Обстоятельное изложение карьеры лорда Уитфилда предназначалось Люку, и оратор закончил с триумфом:
– И пусть весь мир знает, как я этого достиг! Я не стыжусь своего происхождения… нет, сэр, – я вернулся туда, где родился. Вы знаете, что находится там, где некогда стояла лавка моего отца? Прекрасное здание, выстроенное благодаря вложенным мною средствам, – общественный «Мужской клуб»: все по высшему классу и самое современное! Я нанял лучшего архитектора! Должен заметить, дом получился слишком простым, на мой взгляд. Что-то вроде работного дома или тюрьмы – но все согласились, что здание вполне подходит для своих целей. Поэтому я решил ничего не переделывать.
– Не расстраивайтесь, – вмешалась Бриджит. – Вы отыгрались за все на этом доме!
Лорд Уитфилд довольно хохотнул:
– Да, они пытались настоять на своем! Сохранить, видите ли, прежний дух здания. Нет, сказал я им, я собираюсь жить в этом городе и хочу, чтобы за мои деньги было на что смотреть. Когда архитектор не согласился с моим проектом, я отказался от его услуг и нашел другого. Этот парень наконец-то понял, чего я хочу.
– Он потворствовал самым диким полетам вашей фантазии, – поморщилась Бриджит.
– Ей хотелось, чтобы все осталось как прежде. – Лорд Уитфилд похлопал девушку по руке. – Зачем жить прошлым, моя дорогая? Во времена короля Георга мало что понимали в красоте. Мне не нужен обыкновенный дом из красного кирпича. Мне всегда нравились замки – и теперь у меня есть свой собственный! Я знаю, что у меня не совсем классический вкус, поэтому дал архитектору карт-бланш на внутреннюю отделку. И скажу вам, он неплохо справился с задачей, хотя, на мой взгляд, вышло немного мрачновато.
– Да, – сказал Люк, осторожно подбирая нужные слова, – очень важно знать, чего хочешь.
– Ну, я-то всегда знаю, чего хочу, – самодовольно хохотнул лорд Уитфилд.
– Однако с проектом водоснабжения вы едва не потерпели неудачу, – напомнила ему Бриджит.
– Ах, это! – фыркнул лорд Уитфилд. – Хамблби оказался просто идиотом. Эти старики зачастую упрямятся, как ослы, и не желают слышать никаких доводов.
– Доктор Хамблби, по всей видимости, слыл человеком прямолинейным? – рискнул уточнить Люк. – Могу себе представить, скольких врагов он себе тут нажил.
– Да нет, я бы так не сказал, – возразил лорд Уитфилд, потирая нос. – А как вы думаете, Бриджит?
– Я всегда считала, что его здесь многие любили, – ответила Бриджит. – Я видела его только раз, когда он приходил взглянуть на мою растянутую лодыжку, и он произвел на меня хорошее впечатление.
– Да, в основном его здесь любили, – признал лорд Уитфилд. – Хотя я знаю двух-трех человек, которые на дух не выносили доктора. Такие же упрямые ослы, как и он сам.
– Двух-трех человек из местных? – уточнил Люк.
Лорд кивнул.
– В таком маленьком местечке, как наше, всегда кто-то враждует – по поводу и без него, – сказал он.
– Да, вы правы, – согласился Люк. Он немного помолчал, обдумывая следующий вопрос. – Какие люди здесь живут в основном? – спросил он наконец.
На этот не слишком удачный вопрос он получил, однако, обстоятельный ответ.
– Одни реликты, – усмехнулась Бриджит. – Дочери и сестры священников и вдовы. Шесть женщин на одного мужчину.
– Но есть же здесь и мужчины? – закинул удочку Люк.
– О да! Мистер Эббот, адвокат. И молодой доктор Томас, компаньон покойного Хамблби и… кто еще, Гордон? О! Мистер Эллсворти, который держит антикварную лавку. Он очень мил! И еще майор Хортон со своими бульдогами.
– Помнится, мои друзья упоминали об одной местной жительнице, – как бы невзначай обронил Люк. – Очень милой, но чрезмерно разговорчивой пожилой леди.
Бриджит засмеялась:
– Под это описание подходит большая часть наших жителей!
– Как же ее звали?.. А, вспомнил! Пинкертон.
Лорд Уитфилд сказал с хриплым смешком:
– Вам все время не везет! Она тоже умерла. Попала под автомобиль в Лондоне и скончалась прямо на месте.
– Создается впечатление, что тут довольно часто умирают, – осторожно заметил Люк.
Лорд Уитфилд немедленно встал на защиту родных мест:
– Вовсе нет. Это одно из самых здоровых мест в Англии. Если не считать несчастных случаев, конечно. Но такое может случиться где угодно.
Бриджит, впрочем, задумчиво произнесла:
– А ведь и верно, Гордон, за последний год в Вичвуде умерло довольно много народу.
– Чепуха, моя дорогая.
– И с доктором Хамблби тоже произошел несчастный случай? – спросил Люк.
Уитфилд покачал головой.
– О нет, – сказал он. – Хамблби умер от заражения крови. С докторами такое нередко случается. Поцарапал палец ржавым гвоздем, не обратил сразу внимания – вот вам и сепсис. Он скончался после этого через три дня.
– Да, врачи больше других рискуют заразиться, – сказала Бриджит, – особенно если они недостаточно осторожны. Это очень грустно. Жена Хамблби просто сама не своя от горя.
– Бессмысленно противиться воле Провидения, – заметил лорд Уитфилд.
«Была ли это воля Провидения? – подумал Люк позже, переодеваясь к обеду. – Сепсис? Вполне возможно. Очень быстрая смерть».
Словно невзначай он вспомнил оброненные Бриджит слова: «За последний год в Вичвуде умерло довольно много народу».

Глава 4
Люк начинает действовать

На следующий день Люк, тщательно продумавший план операции, был готов приступить к действию немедленно.
Когда он спустился к завтраку, тети-садовницы не было видно, но Уитфилд доедал жареные почки и допивал кофе, а Бриджит Конвей, уже покончившая с завтраком, стояла у окна и задумчиво глядела во двор.
После обмена утренними приветствиями Люк уселся перед тарелкой с внушительной порцией яичницы с беконом и объявил:
– Я должен начать работать. Не так-то просто вызвать людей на откровенность. Я имею в виду, конечно, не вас или… Бриджит. (Он вовремя спохватился и не назвал ее мисс Конвей.) Я мог бы многое узнать от вас, но беда в том, что вам неизвестны некоторые вещи, о которых мне хотелось бы услышать, – в первую очередь местные суеверия. Вы даже представить себе не можете, насколько они живучи и по сей день в глухих уголках мира. Вот, например, в маленькой деревушке в Девоншире пастору даже пришлось убрать старинные гранитные столбы около церкви, поскольку прихожане упорно продолжали танцевать вокруг них ритуальный танец, когда кто-то умирал. Просто поразительно, до чего неискоренимы языческие поверья.
– Совершенно с вами согласен, – кивнул лорд Уитфилд. – Образование – вот что нужно дать людям. Я вам говорил, что подарил местным жителям прекрасную библиотеку? Это был старинный дом, в котором раньше собирались на песнопения, теперь там очаг культуры…
– Это просто замечательно. – Люк твердо намерился не дать лорду Уитфилду распространиться о своих деяниях. – Очень полезное дело. Вы явно хорошо представляете себе корни невежества, до сих пор существующего здесь. Это как раз то, о чем я хотел бы узнать поподробнее. Старинные обычаи, всякого рода небылицы и обряды, такие, как, например… – Люк говорил по заранее написанному тексту. – Похороны. Похороны и ритуалы, связанные со смертью, почему-то всегда живут дольше, чем любые другие. Сельские жители вообще любят поговорить о смерти.
– Да. Им нравится ходить на похороны, – откликнулась стоявшая у окна Бриджит.
– Полагаю, это и станет для меня отправной точкой, – продолжил Люк. – Если бы я смог получить в вашем приходе список умерших за последнее время, то разыскал бы их родственников и поговорил с ними. Я почти уверен, что вскоре услышал бы то, ради чего приехал сюда. К кому мне лучше обратиться за таким списком – к приходскому священнику?
– Возможно, старого мистера Уэйка это заинтересует, – сказала Бриджит. – Он добряк и большой любитель всяческой старины. Полагаю, что расскажет вам немало интересного.
Люк сразу же почувствовал тревогу и мысленно пожелал, чтобы священник не слишком хорошо разбирался в вопросах старины и не разоблачил его собственное невежество.
Однако вслух он сказал:
– Очень хорошо. Сами вы, наверное, не припомните всех, кто умер за последний год.
– Дайте подумать. – Бриджит помолчала. – Ну да, Картер. Он держал отвратительную пивнушку у реки под громким названием «Семь звезд».
– Горький пьяница, – вставил лорд Уитфилд. – Один из тех горлопанов-социалистов, которые поносят все и вся. Туда ему и дорога!
– Потом миссис Рози, прачка, – продолжила Бриджит. – И еще парнишка, Томми Пирс, – отвратительный маленький негодяй, если хотите знать. О, и, конечно же, Эми, как же ее фамилия?
Голос Бриджит слегка дрогнул, когда она произносила имя девушки.
– Эми? – переспросил Люк.
– Эми Гиббс. Она служила у нас горничной, а потом перешла к мисс Уэйнфлит. По поводу ее смерти даже велось дознание.
– Это почему?
– Глупая девчонка перепутала в темноте бутылки, – сказал лорд Уитфилд.
– Она приняла ядовитую краску для шляпок за микстуру от кашля, – пояснила Бриджит.
Люк удивленно поднял брови:
– Настоящая трагедия!
– Ходили слухи, будто бедняжка сделала это нарочно, – сказала Бриджит. – Из-за ссоры с молодым человеком.
Она произнесла это медленно, как бы нехотя.
Наступила неловкая пауза. Люку показалось, что он ощутил повисшую в воздухе недосказанность.
Эми Гиббс? Да, бедная мисс Пинкертон называла это имя среди других.
Упоминала она и мальчика… Томми, о котором явно была не слишком высокого мнения (видимо, в этом ее взгляды совпадали с Бриджит). И он почти уверен, что она называла фамилию Картер.
Люк встал из-за стола и сказал:
– Подобные разговоры не слишком приятны – создается впечатление, будто я прогуливаюсь по кладбищу. Свадебные обряды тоже не менее интересны, хотя говорить на эту тему куда сложней.
– Еще бы. – Губы Бриджит тронула легкая улыбка.
– Остаются еще наговоры и сглазы – тоже любопытный предмет, – с показным энтузиазмом продолжил Люк. – Об этом нередко можно услышать в подобных местах. Вероятно, и здесь ходили какие-нибудь сплетни. Вы о них знаете?
Лорд Уитфилд медленно покачал головой.
– Мы не охотники выслушивать сплетни… – начала Бриджит, но Люк не дал ей договорить:
– Я в этом не сомневаюсь. Мне следует потереться среди людей более низкого класса, чтобы услышать что-то интересное. Первым делом я отправлюсь к священнику и посмотрю, что мне удастся разузнать у него. А потом, наверное, в… Как вы сказали, «Семь звезд»? А как звали этого негодного мальчишку? У него остались какие-нибудь опечаленные родственники?
– Миссис Пирс держит табачную и газетную лавки на Хай-стрит.
– Тогда это само Провидение, – откликнулся Люк. – Ну что ж, я отправляюсь в путь.
Бриджит отошла от окна.
– Я могла бы составить вам компанию, если не возражаете, – предложила она.
– Ну конечно же нет!
Он произнес это как можно искренней, чтобы она не заметила его замешательства. Люку было бы значительно проще беседовать с пожилым священником – любителем старины – без настороженного наблюдения со стороны этой умной, проницательной девушки. «Что ж, по крайней мере, это заставит меня быстрее войти в роль и постараться держаться как можно убедительней», – подумал он.
– Подождите минутку, Люк, пока я надену другие туфли.
Люк – это имя так легко соскользнуло с ее губ, что он ощутил какую-то странную теплоту. А как еще ей называть его? Раз она согласилась подыграть их родству, то вряд ли он мог ожидать, что Бриджит станет звать его мистером Фицвильямом. Интересно, встревожился он, что она думает обо всем этом? Господи, а что она может подумать о нем?
Странно, что эти мысли не беспокоили его прежде. Кузина Джимми виделась ему просто некоей абстракцией – этакой покладистой особой. Он просто положился на слова Джимми, который сказал, что с «Бриджит все будет в порядке».
Люк представлял себе Бриджит маленькой блондинкой, типичной секретаршей, у которой хватило ума и хитрости заполучить богатого жениха. Но вместо этого оказалось, что у этой девушки острый, холодный ум и незаурядный интеллект. К тому же он понятия не имел, как она может отнестись к нему, и только подумал: «Эту девушку трудно ввести в заблуждение».
– Я готова.
Бриджит подошла так тихо, что он не слышал ее шагов. На голове у нее не было ни шляпки, ни сетки для волос. Так что стоило им выйти за порог, как порыв ветра, набросившегося из-за угла уродливого замка, растрепал черные волосы девушки.
– Я покажу вам дорогу, – улыбнулась она.
– Буду очень рад, – вежливо поблагодарил Люк.
Ему показалось, будто на губах девушки мелькнула лукавая улыбка.
Оглянувшись на стены с бойницами, Люк раздраженно заметил:
– Что за нелепость! Неужели никто не мог остановить его?
– Дом англичанина – его крепость, – ответила Бриджит. – Так что в отношении Гордона это надо понимать буквально! Он просто обожает свое детище.
Сознавая, что поступает бестактно, Люк все же не удержался и спросил:
– Но ведь это дом вашего отца, не так ли? И вы испытываете ностальгию о нем и в теперешнем виде?
Она посмотрела на него пытливо и немного удивленно.
– Боюсь, что разрушу ту сентиментальную картину, которую вы нарисовали себе, – сказала она. – Если хотите знать, я провела в этом доме лишь первые два года своей жизни, так что милые сердцу картины не встают у меня перед глазами. Я даже не помню, как этот дом выглядел раньше.
– Наверное, вы правы, – сказал Люк. – Простите меня за бестактность.
Она засмеялась.
– Правда, – заметила она, – редко бывает романтичной.
В голосе Бриджит прозвучало неожиданное ожесточение, удивившее его. Он покраснел, хотя и быстро сообразил, что ее злость предназначалась не ему. Это была личная горечь девушки. Люк предусмотрительно промолчал. Но с этого момента Бриджит Конвей прочно вошла в его душу.
Короткая прогулка привела их к церкви, рядом с которой стоял дом викария. Они застали хозяина в кабинете.
Альфред Уэйк оказался маленьким, сутулым человечком с необыкновенно ясными голубыми глазами и рассеянными, но учтивыми манерами. Люку показалось, будто викарий обрадовался их визиту, хотя и был слегка удивлен.
– Мистер Фицвильям гостит у нас в поместье, – представила его Бриджит, – и он пожелал, чтобы вы проконсультировали его по вопросам, касающимся книги, которую он пишет.
Мистер Уэйк вопросительно посмотрел на молодого человека. Люк пустился в объяснения. Он немного нервничал – еще бы. В первую очередь из-за того, что викарий, несомненно, куда лучше разбирался в народных обрядах, обычаях и суевериях, чем такой наспех нахватавшийся сведений из случайных книг и журналов дилетант, как он. А во-вторых, потому, что рядом с ним стояла Бриджит Конвей, которая не пропускала ни одного слова мимо ушей.
Люк почувствовал заметное облегчение, когда выяснилось, что викария интересовали исключительно руины римских сооружений. Он чистосердечно признался, что мало что знает о средневековом фольклоре и колдовстве, упомянул о существовании в Вичвуде некоторых старинных достопримечательностей и пообещал отвести Люка к знаменитому выступу на горе, где, как утверждала молва, устраивали свой шабаш ведьмы. Однако сам он ничего не может добавить к этому.
Успокоившись, Люк постарался выразить легкое разочарование, затем пустился в расспросы о суевериях, связанных со смертями и похоронами.
Мистер Уэйк покачал головой:
– Боюсь, что я окажусь последним человеком, который хоть что-то знает об этом. Мои прихожане стараются не упоминать при мне ни о чем, что противоречит ортодоксальному мышлению.
– Это понятно.
– Однако я уверен, что суевериями тут кишмя кишит. Деревенские жители любят цепляться за прошлое.
Набравшись смелости, Люк сказал:
– Я уже спрашивал у мисс Конвей фамилии тех людей, которые умерли здесь за последний год. Но не могли бы вы предоставить мне такой список, чтобы я мог уточнить этот перечень?
– Да-да. Это можно устроить. Гилс, церковный сторож, – добрый малый, но, к несчастью, глухой, – поможет вам. Дайте подумать… Похорон было много… Я бы сказал, предостаточно… Вероломная весна с тяжелой зимой до нее… Потом целая вереница несчастных случаев… просто замкнутый круг бед.
– Иногда, – заметил Люк, – подобный круг обязан присутствию некоей определенной персоны.
– Да-да, вы правы. Однако я не припомню, чтобы у нас тут появлялись чужаки. Не припомню и ничего выдающегося. До меня даже не доходили какие-либо слухи и, как я уже упоминал, не должны были доходить. Дайте мне подумать… совсем недавно мы похоронили доктора Хамблби и бедняжку Лавинию Пинкертон. Замечательный человек был наш доктор.
– Мистер Фицвильям знаком с его друзьями, – вставила Бриджит.
– Вот как? Мне очень жаль. Его потеря просто невосполнима. У него было очень много друзей.
– Но наверняка хватало и врагов, – заметил Люк. – Я сужу исключительно по тому, что слышал, – поспешно добавил он.
Мистер Уэйк вздохнул.
– Доктор имел обыкновение говорить то, что было у него на уме, к тому же не всегда соблюдал такт. – Викарий покачал головой. – Такое вряд ли могло нравиться всем. Но простые люди его просто боготворили.
– Знаете, мне всегда казалось, что смерть одного человека зачастую означает выгоду для другого. При этом я не имею в виду лишь материальную выгоду, – осторожно заметил Люк.
Викарий в задумчивости покачал головой:
– Я понимаю, о чем вы. В некрологе пишут, что все скорбят о кончине такого-то человека, но, боюсь, это редко бывает правдой. В случае с доктором Хамблби никто не станет отрицать, что после его смерти компаньон покойного, доктор Томас, только укрепил свое положение.
– Каким образом?
– Томас, полагаю, весьма способный молодой человек. Доктор Хамблби не раз говорил об этом, однако среди местных жителей Томас не пользовался большой популярностью. Он, насколько я могу судить, был как бы в тени доктора Хамблби, обладавшего несомненным магнетизмом. В сравнении с ним Томас выглядел бледновато и не производил на своих пациентов особого впечатления. Мне кажется, он и сам это осознавал, что лишь ухудшало дело. Томас еще больше нервничал и задирал нос. Если хотите знать, я подметил удивительную вещь: чем больше апломба у человека, тем ярче проявляются его личностные качества. Мне думается, теперь Томас почувствовал себя значительно уверенней. Он и Хамблби редко приходили к единому мнению. Томас придерживался современных методов лечения, тогда как Хамблби предпочитал старые, испытанные временем способы. Они зачастую ссорились между собой – и не только по профессиональным проблемам, но и по другим причинам. Однако я не собираюсь повторять местные сплетни…
– Но кажется, мистер Фицвильям именно за этим и пришел к вам, – мягко напомнила викарию Бриджит.
Люк бросил на нее быстрый, встревоженный взгляд.
Мистер Уэйк с сомнением покачал головой, затем продолжил со слегка осуждающей улыбкой:
– Боюсь, в наше время люди слишком живо интересуются делами соседей. Никто не спорит, Рози Хамблби – прелестная девушка. Неудивительно, что Джоффри Томас потерял из-за нее голову. И, разумеется, не трудно понять чувства доктора Хамблби – девушка молода, а в таком захолустье, как наше, у нее не много шансов выйти замуж.
– Так он был против? – спросил Люк.
– Категорически. Говорил, что они еще слишком молоды. И само собой, молодым людям это не нравилось! Отношения между отцом и женихом были явно натянутыми. Но замечу вам, я абсолютно уверен, что доктор Томас был глубоко потрясен неожиданной кончиной своего компаньона.
– Сепсис. Лорд Уитфилд говорил мне.
– Да… небольшая царапина… Потом инфекция. Профессия доктора всегда таит в себе смертельный риск, мистер Фицвильям.
– Вы совершенно правы, – согласился с ним Люк.
Неожиданно мистер Уэйк сказал:
– Однако как же далеко мы удалились от предмета нашего разговора. Боюсь, что я просто старый сплетник. Мы говорили об уцелевших с языческих времен похоронных обрядах и перешли на недавние смерти. Одна из умерших, Лавиния Пинкертон, была нашей добрейшей прихожанкой и помощницей. Потом эта бедная девушка, Эми Гиббс, – этот случай может представлять для вас особый интерес – ходили слухи, правда всего лишь слухи, будто она покончила с собой, а подобная смерть никогда не обходится без суеверий. Здесь неподалеку живет ее тетка, боюсь, не слишком достойная женщина, которая не испытывала особой привязанности к своей племяннице. Однако она может быть вам полезна, ибо большая охотница поговорить.
– Что весьма ценно, – заметил Люк.
– Потом еще Томас Пирс, одно время он пел в хоре, у него был красивый дискант – прямо ангельский. Хотя на деле это был сущий чертенок. В конце концов нам пришлось от него избавиться – он плохо влиял на других мальчиков. Бедный парнишка, боюсь, мало кто испытывал к нему добрые чувства. Его выгнали и с телеграфной службы, куда взяли посыльным. Какое-то время он работал у мистера Эббота в конторе, но и оттуда Томаса вскоре попросили – слишком уж он любил совать нос в конфиденциальные бумаги. Потом Томас работал помощником садовника в поместье «Эш». Ведь так, мисс Конвей? Но Уитфилд не простил ему какой-то дерзости. Мне было искренне жаль его бедняжку мать – достойную, трудолюбивую женщину. Мисс Уэйнфлит была столь добра, что взяла этого паршивца к себе на временную работу – вымыть окна в библиотеке. Лорд Уитфилд сначала возражал, но потом неожиданно дал согласие, как оказалось, на горе парню.
– Почему?
– Да потому что он разбился насмерть. Мыл окна на самом верхнем этаже библиотеки и, видимо, попытался выкинуть какой-нибудь дурацкий фокус – танцевал на подоконнике или что-то в этом роде, – потерял равновесие, если только у него не закружилась голова, и упал. Скверное дело! Томми умер в больнице через пару часов, так и не приходя в сознание.
– Кто-нибудь видел, как он упал? – поинтересовался Люк.
– Нет, он мыл окна со стороны сада. В больнице сказали, что Томас, по всей видимости, пролежал на земле около получаса, прежде чем его нашли.
– И кто же его нашел?
– Мисс Пинкертон. Вы помните, я упоминал пожилую леди, которую, к великому сожалению, сбила машина. Бедняжка, она пришла в ужас, увидев такое! Ей позволили срезать цветы в саду – она и обнаружила Томми.
– Для нее это, видимо, было страшным потрясением, – задумчиво произнес Люк.
«Куда более страшным, чем вы можете себе это представить», – подумал он про себя.
– Молодая жизнь оборвалась из-за глупой случайности, – грустно покачал головой викарий. – Возможно, проказы Томми инспирированы свыше.
– Он был отъявленным негодяем, – обронила Бриджит. – И вы же это прекрасно знаете, мистер Уэйк. Постоянно мучил кошек и бродячих собак, обижал младших мальчиков.
– Да-да, я знаю. – Мистер Уэйк грустно покачал головой. – Но вы знаете, моя дорогая мисс Конвей, иногда жестокость исходит не из человеческой природы, а из слишком медленно созревающего воображения. Если представить себе взрослого человека с умственными способностями ребенка, вам станет ясно, что хитрость и жестокость не всегда осознаются им самим. Недостаточное взросление ума, я в этом убежден, и есть корень жестокости и неосознанной агрессивности в наши дни. Человек должен освобождаться от детских выходок…
Он покачал головой и развел руками.
– Да, вы совершенно правы, – неожиданно хриплым голосом сказала Бриджит. – Мне понятно, что вы имели в виду. Человек, который так и не вырос, представляет собой большую опасность…
Люк с любопытством посмотрел на нее. Он был уверен, что она имела в виду кого-то конкретно, и, хотя лорд Уитфилд в некотором смысле походил на большого ребенка, он не думал, что она имела в виду его. Лорд Уитфилд, конечно, большой чудак, но явно опасности не представляет.
И все же кого именно имела в виду Бриджит?

Глава 5
Визит к мисс Уэйнфлит

– Дайте мне еще подумать… – пробормотал мистер Уэйк. – Бедняжка миссис Рози, потом старый Велл и еще ребенок Элкинс и Гарри Картер – они, правда, не все мои прихожане. Миссис Рози и Картер – сектанты. А мартовские холода унесли старика Бена Стенбери, но ведь ему уже стукнуло девяносто два.
– Еще в апреле умерла Эми Гиббс, – напомнила Бриджит.
– Да, бедная девушка. Какая ужасная ошибка!
Люк пристально посмотрел на Бриджит. Она быстро опустила глаза.
«Тут что-то не так. С этой Эми что-то нечисто», – подумал Люк.
Когда они вышли от викария, Люк спросил:
– Кто такая эта Эми Гиббс?
Прошло несколько минут, прежде чем Бриджит произнесла явно с трудом:
– Эми была самая нерадивая горничная, какую я только знала.
– Поэтому вы ее и уволили?
– Нет. Но она могла подолгу где-то пропадать и часами кокетничать с молодыми людьми. Гордон большой моралист и придерживается старомодных взглядов. Грешить, по его мнению, не должно раньше одиннадцати вечера, после чего можно давать себе волю. Однажды он все это высказал девушке, а она в ответ надерзила ему.
– Эми была хорошенькой? – спросил Люк.
– Даже очень.
– И она перепутала микстуру от кашля с ядовитой краской?
– Да.
– Какая глупость, – посетовал Люк.
– Вы совершенно правы.
– Она была глуповатой?
– Вовсе нет. Очень даже сообразительной.
Люк украдкой взглянул на Бриджит. И был озадачен. Она отвечала ровным, почти равнодушным тоном, но он чувствовал, что девушка что-то недоговаривает.
Высокий мужчина снял шляпу и сердечно приветствовал Бриджит.
Она остановилась и представила ему Люка:
– Это мой кузен, мистер Фицвильям, который остановился у нас в поместье. Он приехал сюда писать книгу. А это мистер Эббот.
Люк с интересом посмотрел на Эббота. Это был тот самый адвокат, в конторе которого не задержался Томми Пирс.
Люк всегда испытывал предубеждение к адвокатскому сословию, основанное на том, что слишком многие политики выбивались из их братии. Кроме того, его всегда раздражала страсть к пустословию и крючкотворству. Однако мистер Эббот не вполне соответствовал этому типу – он никак не походил на тощего зануду с плотно поджатыми тонкими губами. Это был крупный, цветущий мужчина с открытыми, приветливыми манерами. К уголкам его глаз сбегались тонкие веселые морщинки. Но сами глаза были намного жестче, чем это могло показаться на первый взгляд.
– Так вы пишете книгу? Роман?
– Мистер Фицвильям собирает местный фольклор, – пояснила Бриджит.
– Тогда вы выбрали самое удачное место, – одобрил адвокат. – Места здесь у нас необыкновенные.
– Я уже в этом убедился, – сказал Люк. – Осмелюсь просить вас о помощи. Возможно, вы встречались с какими-либо любопытными случаями, связанными с местными суевериями? Или вам известны какие-то старинные обычаи?
– К сожалению, я мало знаком со всем этим, хотя, возможно, и знаю кое-что.
– Ходят ли здесь, к примеру, слухи о привидениях? – спросил Люк.
– Тут я ничего не могу вам сказать.
– Или о домах, населенных духами?
– Нет… я не слышал ни о чем таком.
– Существуют еще суеверия, связанные с детьми, – не унимался Люк. – Если, к примеру, какой-нибудь мальчик умирает насильственной смертью… то его дух бродит где-то поблизости. (Интересно, что подобное говорят только о мальчиках и никогда о девочках…)
– Да-да, интересно, – кивнул адвокат. – Только я ни о чем подобном не слышал.
Поскольку Люк только что все это выдумал, в словах адвоката не было ничего удивительного.
– Здесь, кажется, жил мальчик… Томми. Он ведь одно время служил у вас в конторе? Не удивлюсь, если местные жители считают, будто его душа бродит где-то поблизости…
Розовощекое лицо мистера Эббота мгновенно побагровело.
– Томми Пирс? Прости грешную душу этого назойливого маленького негодяя.
– Мне кажется, что именно духи смутьянов и бродят по земле. Добропорядочные граждане после смерти редко беспокоят этот мир.
– Неужели кто-то видел дух Томми? Что за странная история?!
– Трудно определить источник. Никто напрямик не говорит об этом. Слухи обычно витают в воздухе.
– Да-да… пожалуй, что так.
Люк поспешил сменить тему разговора:
– Скорее всего, мне следует поинтересоваться этим у местного врача. Врачи многое слышат от своих пациентов, простого люда. О разных суевериях и колдовстве, любовных приворотах и прочей чепухе.
– Тогда вы должны поговорить с доктором Томасом. Добрый малый, наш доктор, но вполне идущий в ногу со временем. Совсем не похож на бедного Хамблби.
– Тот слыл реакционером, не так ли?
– Еще каким, совершенно упертым бараном.
– Вы, кажется, крупно повздорили с ним в связи с проектом новой системы водоснабжения, я права? – вмешалась Бриджит.
Густой румянец снова залил лицо мистера Эббота.
– Хамблби камнем стоял на пути прогресса, – резко сказал он. – Он выступал против нового проекта! Должен сказать, доктор не стеснялся в выражениях. Я и по сей день помню его слова. За подобные оскорбления можно было бы привлечь его к судебной ответственности.
– Но вы же адвокат, а адвокаты не любят судиться, – заметила Бриджит. – Они слишком хорошо знают законы.
Эббот разразился громким смехом. Его гнев погас столь же быстро, как и вспыхнул.
– Прекрасно сказано, мисс Бриджит! И вы недалеки от истины. Да, мы, слуги Фемиды, слишком хорошо знаем законы, ха-ха-ха! Ну что ж, я должен идти. Загляните ко мне как-нибудь, если решите, что я смогу быть вам чем-то полезен, мистер… э…
– Фицвильям, – напомнил ему Люк. – Благодарю вас, я воспользуюсь вашим предложением.
Они прошли еще немного. Бриджит сказала:
– Ваш метод, насколько я успела заметить, заключается в том, чтобы задать провокационный вопрос собеседнику и посмотреть, как он на него отреагирует.
– Он не слишком-то хорош, вы это хотите сказать?
– Именно так.
Люк почувствовал некоторую неловкость, не зная, что ей ответить. Но прежде чем он нашелся, Бриджит сказала:
– Если вас интересуют подробности, связанные с Эми Гиббс, то я знаю, к кому мне следует вас отвести.
– И к кому же?
– К мисс Уэйнфлит. Эми жила у нее после того, как покинула поместье «Эш». Она умерла в ее доме.
– О… – Предложение Бриджит было как нельзя кстати. – Спасибо, буду вам очень признателен.
– Ее дом неподалеку отсюда.
Они прошли через городской парк. Кивнув в сторону большого, выстроенного в георгианском стиле дома, на который Люк обратил внимание накануне, Бриджит пояснила:
– Это «Вич-Холл». Теперь здесь библиотека.
К «Холлу» примыкал маленький домик, казавшийся почти кукольным. Ступени крыльца были выскоблены до белизны, дверной молоток начищен до блеска, а занавески на окнах выставляли напоказ свою крахмальную свежесть.
Бриджит толкнула калитку, и они подошли к крыльцу.
В следующий момент передняя дверь распахнулась. На пороге появилась пожилая женщина.
По мнению Люка, она полностью соответствовала представлению о деревенской старой деве. Ее худая фигурка была облечена в аккуратный твидовый костюм и серую шелковую блузку с брошью из желтоватого топаза. На голове с достоинством восседала шляпка. У мисс Уэйнфлит было приятное лицо, а глаза за стеклами пенсне светились живым умом. Весь ее облик напомнил Люку тех проворных черных коз, которых он видел в Греции. Она взглянула на него с легким удивлением.
– Доброе утро, мисс Уэйнфлит, – поздоровалась Бриджит. – Это мистер Фицвильям. – Люк поклонился. – Он пишет книгу о насильственных смертях, деревенских преданиях и вообще о разных ужасах.
– О господи! – воскликнула мисс Уэйнфлит. – Как интересно!
В ее глазах, обращенных на Люка, вспыхнуло любопытство. Она чем-то напомнила ему мисс Пинкертон.
– Я подумала, – сказала Бриджит, и в ее словах снова зазвучала ирония, – что вы могли бы ему помочь. Он хотел послушать об Эми Гиббс.
– О, – выдохнула мисс Уэйнфлит. – Об Эми? Ну да, об Эми Гиббс.
В ее глазах появилось новое выражение, и Люк понял, что она пытается оценить его.
Затем, словно приняв решение, мисс Уэйнфлит открыла дверь.
– Входите, пожалуйста, – пригласила она. – Я могу отложить свои дела на потом. Нет-нет, – закивала она в ответ, видя протест Люка, – ничего спешного у меня нет. Собиралась всего лишь кое-что купить по хозяйству.
В маленькой гостиной все сияло чистотой, приятно пахло лавандой. На каминной полке в жеманных позах красовались пастухи и пастушки из дрезденского фарфора. На стене висело несколько акварелей, две пастели и три вышитые шелком картины. Там же висели фотографии – видимо, племянников и племянниц. Вся мебель отличалась добротностью – чиппендейлский[6] стол, несколько маленьких столиков из светлого дерева и неказистый, неудобный диван времен королевы Виктории.
Мисс Уэйнфлит предложила гостям кресла, потом, извинившись, сказала:
– Я сама не курю, поэтому не держу сигарет, но вы, если хотите, курите, не стесняйтесь.
Люк отказался, однако Бриджит тут же затянулась сигаретой. Мисс Уэйнфлит, сидевшая очень прямо в кресле с изогнутыми подлокотниками, некоторое время изучала своих гостей, потом опустила глаза, вроде бы оставшись довольной.
– Так что вы хотите знать о бедняжке Эми? Это очень печальная история, которая повергла меня в ужасное состояние. Такая трагическая ошибка…
– А не могло ли это быть… э… самоубийством? – осторожно спросил Люк.
– Нет, я ни на секунду не поверю в это. Эми была не из таких.
– А из каких? – напрямик спросил Люк. – Мне хотелось бы услышать ваше суждение о ней.
– Честно говоря, служанкой она была никуда не годной. Но в наше время выбирать не приходится. Спасибо, что нашлась хоть такая. Она все делала наспех и постоянно стремилась уйти погулять. Конечно, она была так молода… теперь все девушки таковы. Они ни о чем не хотят задумываться.
Люк изобразил на лице понимание, и мисс Уэйнфлит продолжила развивать тему:
– Не могу сказать, что мне нравилось ее поведение – слишком дерзкая, хотя не следует говорить о ней теперь плохо, когда бедняжки нет в живых. Это не по-христиански… хотя я не считаю нужным скрывать правду.
Люк кивнул. Он догадался, что мисс Уэйнфлит отличается от мисс Пинкертон логичностью суждений и глубиной ума.
– Она обожала, когда ею восхищались, – продолжала мисс Уэйнфлит. – Бедняжка слишком много о себе возомнила. Мистер Эллсворти – он держит антикварную лавку, хоть и настоящий джентльмен – сделал с нее пару набросков акварелью. Это так вскружило Эми голову, что она разругалась с Джимми Харви, молодым человеком, с которым была помолвлена. Он работает механиком в гараже. Джимми очень ее любил.
Мисс Уэйнфлит помолчала, потом продолжила:
– Никогда не забуду той ужасной ночи. Эми неважно себя чувствовала – сильно простудилась (и немудрено, если носить эти дурацкие шелковые чулки и туфли на тонкой подошве). После обеда она сходила к доктору.
– К Хамблби или Томасу? – быстро спросил Люк.
– К доктору Томасу. Он дал ей бутылку микстуры от кашля, которую она принесла с собой. Что-то совсем безвредное, я так думаю. Она рано легла спать, и где-то, должно быть, в час ночи я услышала ужасные звуки, как если бы кто-то задыхался. Я поспешила наверх и попыталась открыть дверь в комнату Эми, но она оказалась запертой изнутри. Я стала звать Эми, но она не откликалась. Кухарка была со мной. Мы обе ужасно перепугались и выбежали на улицу. К счастью, Рид, наш констебль, как раз совершал ночной обход. Мы позвали его. Он забрался по водосточной трубе на крышу, а оттуда через открытое окно в комнату Эми. Затем отпер нам дверь. Бедняжка! Это было ужасно! Ничего сделать уже было нельзя, и она умерла в больнице через несколько часов.
– Она выпила… краску для шляпок?
– Да, в ней содержится щавелевая кислота, как говорят. Бутылка была примерно такого же размера, что и с микстурой, которую потом обнаружили на умывальнике. Бутылка с краской стояла около ее кровати. Она, вероятно, перепутала их в темноте. Такова была версия следствия.
Мисс Уэйнфлит замолчала. Ее умные глаза внимательно смотрели на Люка, и ему показалось, будто в их глубине скрывается нечто значительное. У него появилось чувство, что она что-то недоговаривает. Вместе с тем он был почти уверен, что Уэйнфлит по какой-то причине хочет, чтобы он это понял.
Потом последовало молчание – долгое и неловкое. Люк чувствовал себя актером, забывшим свою роль. В конце концов он несмело спросил:
– Вы не допускаете мысли, что это самоубийство?
– Решительно нет, – заявила мисс Уэйнфлит. – Если бы Эми задумала свести счеты с жизнью, она приняла бы что-нибудь более подходящее. Краска старая, она, вероятно, хранилась у нее не один год. Кроме того, как я вам уже говорила, Эми была не из таких.
– Тогда что же произошло на самом деле, как вы считаете? – напрямую спросил Люк.
– Полагаю, это просто несчастный случай. – Она поджала губы и глянула ему прямо в лицо.
В тот момент, когда Люк мучительно пытался сообразить, что бы еще сказать, за дверью послышалось мяуканье.
Мисс Уэйнфлит поднялась и открыла дверь, в которую осторожно вошел великолепный рыжий персидский кот. Он приостановился, неодобрительно посмотрел на гостя, потом запрыгнул на ручку кресла мисс Уэйнфлит.
Она заговорила с ним воркующим голосом:
– Откуда ты пришел, мой Пух? Где пропадал все утро?
Это имя показалось Люку знакомым. Где-то он уже слышал о персидском коте по имени Пух.
– Какой красавец. Он у вас давно? – спросил Люк.
Мисс Уэйнфлит покачала головой:
– О нет. Он принадлежал моей ближайшей приятельнице, мисс Пинкертон. После того как она погибла под этими ужасными колесами, я не могла допустить, чтобы Пух попал в чужие руки. Лавиния бы страшно огорчилась. Она просто боготворила его. Действительно красавец, не правда ли?
Люк еще раз выразил свое восхищение котом.
– Осторожней с его ушками, – предупредила мисс Уэйнфлит. – Последнее время они его сильно беспокоят.
Люк ласково погладил кота. Тем временем Бриджит поднялась со стула.
– Нам пора идти, – сказала она.
Мисс Уэйнфлит пожала Люку руку.
– Возможно, мы с вами скоро увидимся, – сказала она.
– Я на это искренне надеюсь, – тепло отозвался Люк.
Ему показалось, что мисс Уэйнфлит озадачена и слегка разочарована. Она бросила взгляд на Бриджит – быстрый, с каким-то намеком. Люк почувствовал, что между женщинами существует взаимопонимание, недоступное ему. Это нервировало Люка, и он пообещал себе как можно скорей добраться до сути.
Мисс Уэйнфлит вышла проводить их.
Люк задержался на минуту на верхней ступеньке, любуясь чопорной красотой местного парка и прудом с плавающими утками.
– Изумительное, нетронутое место, – заметил он.
Лицо мисс Уэйнфлит просветлело.
– Да, вы правы, – оживилась она. – Парк точно такой, каким я помню его с детства. Знаете, мы жили в «Холле», но когда дом перешел моему брату, он не захотел в нем оставаться. По правде говоря, просто не смог содержать его, поэтому дом пошел с молотка. Подрядчик собирался приобрести его, чтобы, как он выразился, «усовершенствовать». К счастью, лорд Уитфилд вмешался в это дело и купил дом. Одним словом, он его спас, превратив в музей и библиотеку, – там и вправду все осталось практически нетронутым. Дважды в неделю я выполняю обязанности библиотекаря – безвозмездно, разумеется. Не могу выразить словами, какое это наслаждение находиться в родном доме, зная, что его не изуродовали вандалы. Дом и в самом деле прекрасен. Вы должны как-нибудь посетить наш маленький музей, мистер Фицвильям. У нас есть интересное собрание местных предметов быта.
– С удовольствием принимаю ваше приглашение, мисс Уэйнфлит.
– Лорд Уитфилд настоящий благодетель Вичвуда, – заявила мисс Уэйнфлит. – И меня очень огорчает, что некоторые здешние жители не благодарны ему.
Она поджала губы. Люк не стал задавать больше вопросов, и они распрощались.
За калиткой Бриджит сказала:
– Вы хотите продолжить исследования или мы вернемся домой берегом реки? Это была бы прекрасная прогулка.
Люк обрадовался. Ему больше не хотелось продолжать расспросы под чутким наблюдением Бриджит.
– Конечно, давайте прогуляемся.
Они пошли по Хай-стрит. На одном из последних домов красовалась вывеска, на которой позолоченными буквами было выведено: «Антиквариат». Люк заглянул сквозь витрину в прохладную темноту лавки.
– Я вижу очень даже неплохое обливное керамическое блюдо, – заметил он. – Интересно, сколько за него просят?
– Хотите, зайдем и справимся у хозяина? – предложила Бриджит.
– Вы не против? Мне нравится рассматривать посуду в антикварных лавках. Иногда можно купить по дешевке что-нибудь стоящее.
– Боюсь, здесь вам это не удастся, – сухо заметила Бриджит. – Должна вам заметить, что Эллсворти знает цену своим вещам.
Дверь оказалась открытой. В прихожей стояло несколько столиков с фарфоровой и оловянной посудой. По обе стороны располагались комнаты, полные всякой всячины.
Люк вошел в одну из них и взял керамическое блюдо. Тут из-за орехового стола времен королевы Анны, стоявшего в глубине комнаты, появилась высокая темная фигура.
– А, дорогая мисс Конвей, рад вас видеть, – пропел хозяин лавки.
– Доброе утро, мистер Эллсворти.
Это был весьма изящный молодой человек, облаченный в красновато-коричневый костюм из грубой ткани. Его отличали продолговатое бледное лицо, женский маленький рот, длинные черные волосы и жеманная походка.
Бриджит представила ему Люка. Хозяин мгновенно переключил на него свое внимание:
– Это старинное английское блюдо из обливной керамики. Великолепное изделие, не правда ли? Я обожаю свои вещицы и, должен признаться, с большой неохотой расстаюсь с ними. Но я всегда мечтал жить в сельской местности и держать маленькую лавку. Вичвуд восхитительное место – здесь какая-то особая атмосфера.
– Художественная натура, мистер Эллсворти, – негромко обронила Бриджит.
Эллсворти повернулся к ней, всплеснув длинными белыми кистями рук.
– О, только не это ужасное слово, мисс Конвей. Нет-нет, умоляю вас. Не говорите, что у меня есть художественный вкус – я этого не вынесу. Ну да, я и в самом деле не держу у себя домотканую материю и битые оловянные кружки. Но я всего лишь лавочник, вот и все.
– Но ведь вы и в самом деле художник, разве не так? – спросил Люк. – Я слышал, вы пишете акварели, верно?
– Кто вам это сказал?! – воскликнул мистер Эллсворти, всплеснув руками. – Эта деревня – само очарование, но здесь ничего нельзя держать в секрете! Вот поэтому мне тут безумно нравится. Не то что в больших городах, где все заняты исключительно собственной персоной и никому дела нет друг до друга! Болтовня и даже сплетни прелестны, если только воспринимать их правильным образом!
Люк пропустил мимо ушей излияния мистера Эллсворти и вернулся к своему вопросу:
– Мисс Уэйнфлит говорила нам, что вы сделали несколько набросков одной девушки – Эми Гиббс.
– О, Эми! – воскликнул хозяин лавки. Он отступил немного назад и, взяв в руки пивную кружку, принялся внимательно ее разглядывать. – Разве? О да, припоминаю, я и в самом деле сделал пару набросков.
Казалось, вопрос Люка выбил его из колеи.
– Она была очень хорошенькой, – заметила Бриджит.
– О, вы так считаете? – спросил он. – Мне всегда казалось, что она простушка. Если вас интересует керамика, – переключился Эллсворти на Люка, – то у меня есть парочка обливных керамических птичек – восхитительные вещицы.
Люк, однако, не выказал особого интереса к птицам, а справился о цене блюда.
Эллсворти назвал цифру.
– Благодарю вас, – сказал Люк, – но я не думаю, что вправе лишать вас этой вещи.
– Вы не поверите, но я всегда испытываю облегчение, – воскликнул Эллсворти, – когда вещь остается со мной! Глупо с моей стороны, вы не находите? Знаете, я уступлю вам блюдо меньше чем за гинею. Ведь оно вам понравилось, а это меняет дело. Кроме того, это все же лавка!
– Нет, спасибо, – отказался Люк.
Мистер Эллсворти проводил их к выходу и помахал на прощанье руками. Люк нашел их весьма неприятными, даже не бледными, а какими-то неестественно зеленоватыми.
– Ну и противный же тип этот ваш мистер Эллсворти, замечу я вам, – сказал он Бриджит, когда они отошли от антикварной лавки.
– Вульгарный ум и вульгарные манеры, – отозвалась Бриджит.
– Зачем он на самом деле приехал в такое место, как Вичвуд? – спросил Люк.
– Подозреваю, что он увлекается черной магией. Не то чтобы устраивает черную мессу, но нечто в этом роде. Репутация Вичвуда ему как нельзя кстати.
– О господи! Но это именно тот парень, который мне нужен. Следует поговорить с ним на этот предмет.
– Вы полагаете? – спросила Бриджит. – Но в этой области он действительно настоящий знаток.
– Я загляну к нему как-нибудь, – чувствуя себя неловко, сказал Люк.
Бриджит промолчала. Они вышли из деревни и направились к реке.
Навстречу им вышел маленький человечек с жесткими усами и глазами навыкате. При нем были три бульдога, которых он хрипло окликал по очереди:
– Нерон, ко мне, сэр. Нелли, оставь это. Брось, кому я сказал! Август, Август, я тебе говорю…
Завидев Люка с Бриджит, владелец собак снял шляпу, поклонился и, с явным любопытством взглянув на Люка, переключил свое внимание на собак.
– Майор Хортон и его бульдоги? – вспомнил Люк рассказ Бриджит.
– Совершенно верно.
– Мне кажется, мы видели практически всех, о ком вы упоминали.
– Вроде бы так.
– У меня такое чувство, будто я голый, – вздохнул Люк. – Впрочем, любой чужак в английской деревне виден всем как на ладони, – добавил он, припомнив высказывание Джимми Лорримера.
– Майор Хортон никогда не считает нужным скрывать свое любопытство, – сказала Бриджит. – Он сразу таращится во все глаза.
– Чего еще ожидать от майора, они всюду одинаковые, – заметил Люк довольно сердито.
– Давайте немного посидим, вы не против? – неожиданно предложила Бриджит.
Они присели на поваленное дерево, которое оказалось довольно удобной скамьей.
– Да, майор Хортон настоящий солдафон – привык всеми командовать. Вы не поверите, но всего год назад он был настоящим подкаблучником.
– Кто, этот тип?
– Да, его жена была самой сварливой женщиной, которую только можно себе представить. К тому же у нее имелось состояние, о чем она никогда не упускала случая подчеркнуть.
– Бедняга Хортон…
– Он всегда держался с ней обходительно, как настоящий джентльмен и офицер. Лично мне удивительно, как он ее терпел.
– Насколько я понимаю, она здесь не пользовалась большой любовью.
– Ее никто на дух не выносил. Она всячески унижала Гордона, вела себя покровительственно со мной и ухитрялась повздорить всюду, где появлялась.
– Но, как я догадываюсь, сострадательный Господь прибрал ее к себе?
– Да, где-то с год назад. Острый гастрит. Но прежде она устроила мужу, доктору Томасу и двум своим сиделкам настоящий ад, но в конце концов умерла. Бульдоги тут же повеселели.
– Сообразительные твари!
Они немного помолчали. Бриджит бесцельно щипала пальцами траву. Люк, нахмурившись, смотрел на противоположный берег. В очередной раз он задумался о призрачности своей миссии. Что правда, а что лишь игра воображения? Что может быть хуже, чем подозревать в каждом новом встреченном им человеке потенциального убийцу?
«Черт бы все это побрал, – выругался он про себя, – я слишком долго был полицейским!»
От размышлений его оторвал холодный, четкий вопрос Бриджит.
– Мистер Фицвильям, – сказала она, – что на самом деле привело вас сюда?

Глава 6
Краска для шляпок

Люк как раз чиркнул спичкой, чтобы зажечь сигарету. Он замер на несколько мгновений, спичка догорела и обожгла ему пальцы.
– Черт! – воскликнул Люк, бросая спичку и энергично встряхивая рукой. – Простите, но вы застали меня врасплох.
– Вот как? – Она сочувственно улыбнулась.
– Ну да. – Он вздохнул. – О! Разумеется, любой здравомыслящий человек должен был сразу раскусить меня! Вы с самого начала не поверили, что я и в самом деле пишу книгу о народных суевериях, я прав?
– С той минуты, как увидела вас.
– А до этого верили?
– Ну да.
– Действительно, не слишком-то правдоподобный предлог, – самокритично заметил Люк. – Разумеется, кому угодно может взбрести в голову написать книгу, но для этого совсем не обязательно приезжать сюда и выдавать себя за вашего кузена. Вы в этом почуяли подвох?
Бриджит покачала головой:
– Нет. Этому я нашла объяснение: я подумала, что вы попали в затруднительное положение, подобное случалось со многими друзьями Джимми и моими тоже, одним словом, подумала, что Джимми предложил вам выдать себя за моего кузена… ну, чтобы пощадить вашу гордость.
– Но когда я приехал, моя красноречивая внешность сразу же опровергла ваши предположения?
Ее губы изогнулись в едва заметной улыбке.
– О нет! Дело не в этом, просто вы оказались совсем не таким, каким я себе представляла.
– Недостаточно интеллигентным, чтобы написать книгу? Не бойтесь задеть мое самолюбие! Я не питаю особых иллюзий на свой счет.
– Вы вполне способны написать книгу, но только не на эту тему. Суеверия и копание в старине – это не по вашей части! Вы не тот человек, для которого прошлое имеет большое значение, впрочем, как и будущее. Вас интересует одно настоящее.
– Хм… – Люк скривил лицо. – Черт возьми, вы не зря заставили меня нервничать, когда я впервые вас увидел! Сразу же показались мне чертовски проницательной.
– Простите, – сухо извинилась Бриджит. – А кого вы ожидали увидеть?
– Если честно, то я не особенно задумывался…
Но она спокойно продолжила:
– Смазливую дурочку, у которой, однако, хватило ума воспользоваться положением и заполучить в мужья своего хозяина?
Люк смущенно вздохнул. Она бросила на него насмешливый взгляд.
– Я отлично вас понимаю и не обижаюсь.
– Что-то вроде этого, – признался Люк. – Но я особо не размышлял.
– Верю, что так, – медленно произнесла она. – Вы не берете препятствий, пока не натыкаетесь на них.
Но Люк не спешил себя оправдывать.
– О, не сомневаюсь, я выставил себя круглым болваном! Лорд Уитфилд тоже обо всем догадался?
– Нет, Гордон способен поверить во что угодно. Если бы вы сказали, что приехали к нам изучать повадки водяных жуков и писать о них монографию, Гордон принял бы все за чистую монету. Он потрясающе легковерен.
– И все же меня это не убеждает! Боюсь, я себя выдал.
– Ваш метод бросается в глаза, – сказала Бриджит. – Я его сразу уловила. И, пожалуй, меня это позабавило.
– О, еще бы! Умные женщины, как правило, хладнокровны и бессердечны.
– Приходится обходиться теми удовольствиями, которые можешь получить от жизни, – тихо сказала она. Потом немного помолчала и спросила: – Так зачем вы приехали сюда, мистер Фицвильям?
Она упорно добивалась своего. Люк опасался повторения этого вопроса и уже несколько секунд пытался сообразить, как ему ответить. Глянув на Бриджит, он встретился с проницательным взглядом умных, вопрошающих глаз, с холодным спокойствием смотревших на него. Их неожиданная серьезность поразила Люка.
– Думаю, будет лучше, – сказал он наконец, – больше не лгать вам.
– Вот уж действительно.
– Но правда не всегда удобна… Послушайте, у вас есть на этот счет собственное мнение? Я хотел спросить, что вы думаете о моем появлении?
Она задумчиво кивнула.
– Что вы подумали? Скажите. Мне это может помочь.
– Я подумала, что вы приехали сюда в связи со смертью этой девушки, Эми Гиббс, – тихо ответила она.
– Так вот в чем дело! Я сразу это почувствовал… каждый раз, когда всплывало ее имя… Я знал, что за этим что-то кроется! Значит, вы подумали, что я здесь из-за нее?
– А разве нет?
– В каком-то смысле – да.
Он помолчал, нахмурившись.
Девушка тоже молчала, словно боялась потревожить его мысли.
Наконец Люк собрался с духом:
– Я приехал сюда по совершенно дикой, неправдоподобной причине. Эми Гиббс лишь часть всего дела, и меня действительно интересует, как на самом деле погибла эта девушка.
– Я так и подумала.
– Но черт побери, почему? Что в ее смерти есть такого, что возбуждает ваш интерес?
– Я и сама задумывалась над этим. Здесь явно что-то не так. И тогда я отвела вас к мисс Уэйнфлит.
– Почему?
– Потому что она тоже считает ее смерть загадочной.
– О! – Люк сразу же вспомнил недавнюю встречу. Теперь он понял, на что намекала эта умная старая дева. – Так же как и вы?
Бриджит кивнула.
– Но что именно вас беспокоит?
– Краска для шляпки прежде всего.
– Почему краска?
– Я вам объясню. Двадцать лет назад женщины перекрашивали свои шляпки – в этом сезоне у вас розовая шляпка, в следующем – бутылочка краски, и она темно-синяя, потом еще одна – и теперь черная! Но в наше время шляпки стали дешевыми настолько, что их проще выбросить, чем перекрашивать, когда они выйдут из моды.
– Даже таким небогатым девушкам, как Эми Гиббс?
– Да. Уж скорее я перекрасила бы шляпку, чем она. Бережливость не свойственна современным девушкам. Есть еще одна причина – краска была красная.
– Ну и что?
– А то, что Эми Гиббс рыжеволосая!
– Вы хотите сказать, что этот цвет ей не шел?
Бриджит кивнула:
– Никто с рыжими волосами не носит ярко-красных шляпок. Возможно, мужчинам это и не слишком понятно, но…
– Да, мужчине это непонятно, – перебил ее Люк с мрачной значительностью.
– У Джимми есть несколько странных друзей из Скотленд-Ярда. Вы не…
– Я не официальный детектив, – поспешно сказал Люк. – И даже не знаменитый частный детектив с Бейкер-стрит или что-то в этом роде. Я именно тот, о ком говорил вам Джимми, – отставной полицейский, недавно вернувшийся с Востока. Я ввязался в это дело из-за странной встречи, которая произошла со мной в поезде по пути в Лондон.
И Люк коротко передал Бриджит свой разговор с мисс Пинкертон, а также последовавшие за этим события, приведшие его в Вичвуд.
– Так что, как видите, – закончил он, – все выглядит сплошной загадкой! Я ищу некую персону – тайного убийцу, живущего здесь, в Вичвуде, возможно хорошо известного и уважаемого. Если мисс Пинкертон права и если правы вы и эта мисс – как там ее? – то именно он и убил Эми Гиббс.
Бриджит согласно кивнула.
– Он мог проникнуть в комнату Эми, верно?
– Да, я тоже так думаю, – медленно сказала девушка. – Ведь Рид, констебль, смог влезть в ее окно с крыши дома. Немного рискованно, но любой человек в нормальной физической форме мог бы проделать без особого труда то же самое.
– И как он поступил бы потом?
– Поменял бы местами бутылку с микстурой и бутылку с краской для шляп.
– В надежде, что все будет так, как он задумал – девушка проснется, выпьет краску, и все решат, будто она сделала это по ошибке или пошла на самоубийство?
– Да.
– И следствие не заподозрило никакого, так сказать, «злого умысла»?
– Нет.
– Ну да, ведь его вели мужчины. Вопрос о краске для шляпок даже не возникал?
– Нет.
– Но вы обратили на это внимание?
– Да.
– И мисс Уэйнфлит? Вы обсуждали с ней это?
Бриджит едва заметно улыбнулась:
– О нет… не в том смысле, что вы спрашиваете. Мы не обмолвились ни словом. Я даже не знаю, до чего додумалась эта милая, старая овечка. Могу только сказать, что ее с самого начала что-то встревожило. И как мне кажется, ее тревога постоянно растет. Знаете, она очень умна и проницательна, кажется, училась в Гиртоне или собиралась там учиться. Подавала большие надежды, когда была молода. И ее ум, несмотря на унылую и однообразную местную жизнь, нисколько не притупился, как это бывает со многими.
– Мисс Пинкертон отличалась сумбурностью суждений, насколько я успел заметить. Поэтому сначала я не поверил в ее историю, решив, что это просто игра ее воображения.
– Я всегда считала ее довольно проницательной, – сказала Бриджит. – Большинство из этих милых пожилых леди бывают очень сообразительными. Вы говорили, что она называла и другие имена?
Люк кивнул:
– Да. Паренька – того самого Томми Пирса, я запомнил его имя сразу же. И я почти уверен, что она упомянула человека по имени Картер.
– Картер, Томми Пирс, Эми Гиббс, доктор Хамблби, – задумчиво произнесла Бриджит. – Вы правы, это выглядит слишком невероятно! Кому, ради всего святого, могло понадобиться убить всех этих людей? Они были такими разными!
– А как по-вашему, кому могло понадобиться убить Эми Гиббс? – спросил Люк.
– Не могу себе даже представить. – Бриджит покачала головой.
– А что вы можете сказать о Картере? Кстати, как он умер?
– Упал в речку и утонул. Шел домой ночью в тумане, как всегда пьяный. Через реку ведет мостик с перилами лишь по одной стороне. Вот все и подумали, что он оступился и упал в воду.
– Но с таким же успехом его могли просто столкнуть.
– О да.
– И кто-то с такой же легкостью мог подтолкнуть Томми, когда тот мыл окна и стоял на подоконнике.
– Да, вы снова правы.
– Таким образом, напрашивается вывод, что и в самом деле легко убрать с дороги троих человек и не вызвать никаких подозрений.
– И все же у мисс Пинкертон появились сомнения, – возразила Бриджит.
– Тут вы правы, благослови Господь ее душу. Бедняжка не побоялась, что ее подозрения покажутся другим чистой фантазией.
– Она часто говорила мне, что наш мир полон зла.
– А вы, полагаю, терпеливо улыбались?
– Да еще свысока! «Тот, кто сможет поверить в шесть невозможных вещей до завтрака, легко выигрывает в этой игре», – ответила пословицей Бриджит.
– Думаю, мне не стоит спрашивать, нет ли у вас подозрений на чей-либо счет? Полагаю, в Вичвуде нет человека, который вызывал бы у вас неприятные чувства, заставлял бы испуганно шарахаться в сторону, имел бы мутные глаза… или смеялся странным смехом маньяка?
– Все, кого я знаю в Вичвуде, представляются мне вполне добропорядочными, уважаемыми и совершенно обычными людьми.
– Я знал, что вы это скажете, – промолвил Люк.
– Так вы полагаете, что этот человек определенно сумасшедший? – спросила Бриджит.
– Думаю, что да. Он явный безумец, но невероятно хитрый. Вы бы ни за что не заподозрили его в подобном злодействе… возможно, он столп общества, вроде управляющего банком.
– Мистер Джонс? Вот уж на кого бы я никогда не подумала, так это на него.
– Тогда, возможно, он именно тот, кто нам нужен.
– Но ведь им может быть любой, – возразила Бриджит. – Мясник, булочник, зеленщик, фермер, дорожный рабочий или молочник, доставляющий по утрам молоко.
– Может быть, и так… но мне кажется, что круг следует сузить.
– Почему?
– Когда мисс Пинкертон вычисляла следующую жертву, она говорила об особом взгляде убийцы. У меня создалось впечатление – только впечатление, заметьте, – что тот, кого она имела в виду, был по меньшей мере из ее социального круга. Разумеется, я могу ошибаться.
– Скорее всего, вы правы! Иной раз самые незначительные нюансы в разговоре дают представление, которое редко бывает неверным.
– Знаете, – сказал Люк, – я испытал огромное облегчение, когда открыл вам всю правду.
– Согласна, теперь ваши методы станут более тонкими. А я постараюсь помочь вам.
– Такая помощь была бы неоценимой. Вы что, действительно хотите ввязаться в это дело?
– Ну да.
Почувствовав ее внезапное замешательство, Люк спросил:
– А как быть с лордом Уитфилдом? Вы думаете?..
– Разумеется, мы ничего не скажем Гордону, – ответила Бриджит.
– Вы хотите сказать, что он не поверит в эту цепь преступлений?
– О, еще как поверит! Я же сказала, Гордон поверит во что угодно! Он, скорее всего, страшно испугается и потребует, чтобы его охраняли с полдюжины бравых молодцов! Он обожает такие вещи!
– Это могло бы здорово нам помешать, – согласился Люк.
– Да, боюсь, мы не можем позволить ему подобное удовольствие.
Люк посмотрел на нее. Он хотел что-то сказать, затем передумал и вместо этого посмотрел на часы.
– Да, – сказала Бриджит. – Нам пора домой.
Она встала. Люк подумал, что между ними внезапно возникла неловкость – несказанные слова словно повисли в воздухе.
Они молча направились к дому.

Глава 7
Предположения

Люк сидел у себя в комнате. За ленчем он удовлетворил любопытство мисс Анструтер о том, какие цветы росли в его саду в Майянг-Стрейтс. После чего выслушал советы о том, что нужно сажать в данной местности. Потом он прослушал лекцию лорда Уитфилда на предмет, как молодым людям надо «делать самих себя». И наконец, слава богу, остался один.
Люк взял лист бумаги и составил следующий список:
«Доктор Томас.
Мистер Эббот.
Майор Хортон.
Мистер Эллсворти.
Мистер Уэйк.
Мистер Джонс.
Молодой человек Эми.
Мясник, булочник, изготовитель свеч и т. д.»

Потом он взял другой лист, который озаглавил: «ЖЕРТВЫ». И написал еще один столбик имен:

«Эми Гиббс: отравлена.
Томми Пирс: вытолкнут из окна.
Гарри Картер: оступился и упал с моста. (Пьяный? Чем-то накачанный?)
Доктор Хамблби: умер от заражения крови.
Мисс Пинкертон: сбита автомобилем».

Потом добавил к нему:

«Миссис Рози?
Старый Велл?»

И, еще немного подумав, дописал:
«Миссис Хортон?»

Перечитав написанное, Люк закурил сигарету, потом снова взялся за ручку:

«Доктор Томас. Возможные факты против него.
Явный мотив в случае с доктором Хамблби. Способ смерти вполне подходящий – заражение бактериями. Эми Гиббс посещала его накануне смерти. (Связь между ними? Шантаж?)
Томми Пирс? Никакой видимой связи. (Знал о связи между ним и Эми Гиббс?)
Гарри Картер? Никакой видимой связи.
Отсутствовал ли доктор Томас в тот день, когда мисс Пинкертон уехала в Лондон?»

Люк вздохнул и продолжил:

«Мистер Эббот. Возможные факты против него.
(Юрист вызывает явное подозрение. Возможно, это предубеждение.) Его личностные качества, цветущий вид, доброжелательность и т. д. навлекли бы на себя подозрения в любом детективном романе – доброжелательных людей всегда подозревают. Возражения: это не роман, это реальная жизнь.
Мотивы для убийства доктора Хамблби. Между ним и доктором Томасом существовал очевидный антагонизм. Хамблби оскорбил Эббота. Достаточный повод для сумасшедшего. Их враждебность могла быть легко подмечена мисс Пинкертон.
Томми Пирс? Совал нос в бумаги Эббота. Нашел нечто такое, что ему знать не полагалось?
Гарри Картер? Никакой видимой связи.
Эми Гиббс? Никакой видимой связи. Краска для шляпок вполне соответствует ментальности Эббота – старомодному способу мышления. Отсутствовал ли Эббот в тот день, когда была убита мисс Пинкертон?
Майор Хортон. Возможные факты против него. Никакой видимой связи с Эми Гиббс, Томми Пирсом или Картером.
Что случилось с женой Хортона? Ее смерть похожа на отравление мышьяком. Если это так, то остальные убийства лишь следствие этого – шантажа? NB – Томас был лечащим врачом. (Снова подозрение падает на Томаса.)
Мистер Эллсворти. Возможные факты против него.
Увлекается черной магией. Вполне мог возжелать крови и стать убийцей. Имел связь с Эми Гиббс. Связь с Томми Пирсом? С Картером? Ничего не известно. Хамблби мог проявить интерес к его нездоровым склонностям. Мисс Пинкертон? Отсутствовал ли Эллсворти в Вичвуде, когда она попала под машину?
Мистер Уэйк. Возможные факты против него.
Очень маловероятно. Религиозная мания? Миссия убивать? Праведный старый священник, каких любят изображать в романах, но (и прежде всего) это не роман, а реальная жизнь.
Примечание. Картер, Томми, Эми – все они в той или иной степени были личностями малоприятными. Хотел ли Уэйк убивать их во славу Господа?
Мистер Джонс.
Никаких сведений.
Молодой человек Эми.
Возможно, есть причины убить Эми, но, исходя из здравого смысла, парень здесь ни при чем.
Прочие.
Не представляют интереса».

Люк внимательно прочел написанное и покачал головой.
– Какой-то абсурд! – пробормотал он. – Как здорово сводил все Евклид в своей геометрии!
Он порвал листы и сжег их в камине.
– Пожалуй, это дело совсем не из легких, – сказал он сам себе.

Глава 8
Доктор Томас

Доктор Томас откинулся в кресле, поглаживая холеной рукой густые, светлые волосы. Внешность этого молодого человека вводила в заблуждение. Несмотря на то что ему перевалило за тридцать, на первый взгляд могло показаться, что перед вами юноша. Копна непослушных белокурых волос, слегка удивленное выражение лица и бело-розовая кожа делали его похожим на школьника. Однако внешний вид был обманчив. Диагноз, который он поставил Люку, полученный им всего неделю назад, – ревматический артрит, – полностью соответствовал заключению видных докторов с Харлей-стрит.[7]
– Спасибо, – поблагодарил его Люк. – Я испытал большое облегчение, когда вы сказали, что физиотерапия способна совершить чудо. Мне бы очень не хотелось превратиться в калеку в моем возрасте…
– О, я не думаю, что вам это угрожает, мистер Фицвильям, – по-мальчишески широко улыбнулся доктор Томас.
– Вот и хорошо, вы облегчили мне душу, – сказал Люк. – Я подумывал, не поискать ли мне специалиста, но теперь уверен – в этом нет необходимости.
Доктор Томас снова улыбнулся:
– Сходите к специалисту, если вас это успокоит. В любом случае мнение эксперта не помешает.
– Нет-нет, я полностью вам доверяю.
– По правде говоря, ваш случай достаточно тривиальный. Если вы последуете моему совету, я совершенно уверен, что с вами все будет в порядке.
– Вы окончательно успокоили меня, доктор. А то я вообразил, что артрит скрутит меня в узел и лишит способности двигаться.
Доктор Томас покачал головой, снисходительно улыбаясь.
– Мужчины становятся такими мнительными, когда заболевают, – быстро сказал Люк. – Полагаю, вам это известно? Я часто думал, что доктор должен чувствовать себя настоящим магом, оказывающим большое влияние на своих пациентов.
– Да, умение внушить веру пациенту – крайне важно в нашей профессии.
– «Доктор сказал…» – эти слова всегда произносят с неким благоговением.
Томас пожал плечами.
– Если бы! – насмешливо изрек он. Потом добавил: – Кажется, вы пишете книгу о магии, мистер Фицвильям?
– Откуда вам это известно? – несколько наигранно воскликнул Люк.
Доктор Томас выглядел сконфуженным.
– О, мой дорогой, новости здесь распространяются моментально. Ведь у нас так мало предметов для разговоров.
– Боюсь, эти слухи сильно преувеличены. Не удивлюсь, если вы услышите, будто бы я вызываю местных духов и имитирую Эндорскую ведьму.
– Странно, что вы так говорите.
– Почему?
– Потому что, по слухам, вы вызываете дух Томми Пирса.
– Пирса? Пирса? А, это того парнишки, который вывалился из открытого окна?
– Да.
– Теперь мне понятно, как… ну да, я упомянул о нем в беседе с адвокатом. Как там его? Эбботом.
– Да, от Эббота все и пошло.
– Вы хотите сказать, что я заставил поверить в привидения хладнокровного адвоката?
– А вы сами верите в них?
– По вашему тону я могу судить, что вы-то в них не верите, доктор. Нет, не могу сказать, что я «верю в привидения» – в примитивном смысле. Но мне известны поразительные феномены, связанные с внезапной или насильственной смертью. Однако я больше заинтересован в различных суевериях, имеющих отношение к насильственной смерти, когда, например, убитый не может обрести покой в своей могиле. Или взять, к примеру, поверье, что, когда к убитому прикоснется убийца, из его тела начинает сочиться кровь. Любопытно, откуда такое взялось?
– Весьма любопытно, – согласился доктор Томас. – Но не думаю, что в наше время кто-то еще помнит нечто такое.
– Таких куда больше, чем вы можете себе представить. Разумеется, я не думаю, что у вас тут полно убийц, так что судить трудно.
Говоря это, Люк улыбался, не спуская глаз с собеседника. Но доктор Томас выглядел совершенно невозмутимым и улыбался в ответ.
– Вы правы, не думаю, что здесь водились убийцы в течение… о, очень многих лет… определенно их появление осталось бы в моей памяти.
– Ваше тихое местечко, безусловно, не подходит для злого умысла. Если только кто-то не вытолкнул из окна бедного Томми.
Люк рассмеялся. И снова на лице доктора улыбка – естественная для удивленного школьника.
– Многие захотели бы прикончить этого маленького негодяя, – сказал он. – Но я не думаю, что кто-то и в самом деле вытолкнул его из окна.
– По всему видно, он был отвратительным маленьким созданием, возможно, кто-то счел его смерть благом для общества.
– Иногда можно только пожалеть, что к подобной теории прибегают не слишком часто.
– Я всегда считал, что смерть нескольких отъявленных негодяев пошла бы только на пользу обществу, – заявил Люк. – Клубному зануде, например, можно подлить яду в бренди. Есть такие женщины, которые места живого не оставляют на своих ближайших друзьях. А еще старые девы, жалящие исподтишка. Да твердолобые консерваторы, которые тормозят прогресс. Если бы их осторожно убрать, то какую неоценимую пользу принесло бы это обществу!
Улыбка доктора Томаса сменилась кривой усмешкой.
– Значит, вы оправдываете убийство ради благой цели?
– Я за благоразумное устранение, – сказал Люк. – Разве вы не согласны? Это принесло бы огромную пользу.
– О, несомненно!
– Да, но вы не восприняли серьезно мои слова. Что касается меня, то у меня отсутствует то благоговение перед человеческой жизнью, которое свойственно обычному англичанину. Любой, кто стоит на пути общественного прогресса, должен быть устранен, я так считаю!
– Да, но какой судья вправе определить, пригоден или нет для общества тот или иной человек? – Доктор Томас взъерошил свои коротко стриженные волосы.
– Разумеется, в этом-то и вся трудность, – признал Люк.
– Католик счел бы, что коммунист недостоин жизни, в свою очередь коммунист приговорил бы католического священника к смерти, как носителя вредных суеверий; доктор уничтожил бы тяжелобольного; пацифист приговорил бы к смерти солдата и так далее…
– Тут в качестве судьи потребовался бы человек ученый, – сказал Люк. – С беспристрастным, но высокоразвитым в своей области интеллектом – врач, например. Возьмем вас, мне кажется, что из вас вышел бы превосходный судья, доктор.
– Отбирать тех, кто не должен жить?
– Ну да.
Доктор Томас отрицательно покачал головой:
– Моя профессия – делать так, чтобы возродить больного к жизни. И должен признаться, в основном этим я и занимаюсь.
– Но давайте возьмем ради примера такого человека, как Гарри Картер, – предложил Люк.
– Картер? – с неудовольствием повторил Томас. – Вы имеете в виду хозяина пивнушки «Семь звезд»?
– Да, именно его. Я сам не был с ним знаком, но, судя по всему, это был отъявленный негодяй.
– В общем-то, да, – согласился доктор. – Пил как сапожник, колотил жену, измывался над дочерью. Он слыл большим скандалистом и ухитрился поссориться со всеми в округе.
– Значит, мир без него стал лучше?
– Согласен, можно сказать и так, – кивнул доктор.
– Следовательно, если бы кто-то столкнул его в реку, а он не упал туда сам собой, споткнувшись, то этот кто-то действовал бы на благо общества?
– А вы пользовались подобным методом, на который так уповаете, в Майянг-Стрейтс? – сухо спросил доктор.
Люк рассмеялся:
– О, для меня это только теория, никак не практика.
– Тут вы правы, вы не похожи на того, из кого может выйти убийца.
– Почему нет? – спросил Люк. – Я ведь откровенно выражаю свои взгляды.
– Вот именно, слишком откровенно.
– Вы хотите сказать, что если бы я и в самом деле способен был прервать человеческую жизнь по собственному выбору, то не стал бы распространяться о своих взглядах?
– Да, именно это я и хотел сказать.
– А если бы это стало для меня чем-то вроде веры? Ведь я мог бы оказаться фанатиком, глубоко убежденным в своей правоте!
– Даже в таком случае ваше чувство самосохранения не изменило бы вам.
– Однако если ищете убийцу, присмотритесь получше к симпатичному джентльмену, который и мухи не обидит.
– Пожалуй, вы слегка преувеличиваете, – сказал доктор Томас, – хотя и не особенно далеки от истины.
– Скажите, меня это очень интересует, – неожиданно прямо спросил Люк, – вы встречали когда-нибудь человека, который, по вашему мнению, мог бы оказаться убийцей?
– Что за странный вопрос, – сухо сказал доктор.
– Неужели? В конце концов, врачу приходится сталкиваться со множеством странных характеров. Он способен, к примеру, определить признаки маниакальной тяги к убийству на ранней стадии? Прежде чем это станет заметно?
– У вас примитивные представления о маньяке, – продолжал раздраженно отвечать доктор. – Вы, видимо, представляете его человеком, который бежит не помня себя, брызжа пеной изо рта и потрясая ножом? Позвольте заверить вас, что маньяка определить всего труднее. Для окружающих он точно такой же, как и все остальные, – возможно, даже робкий и боязливый человек, который говорит, что у него есть враги. Но на первый взгляд это тихое, безобидное существо.
– Неужели и вправду это так?
– Ну конечно же. Маниакальный убийца с больной психикой зачастую убивает (как он считает) в целях самозащиты. Но разумеется, большинство убийц совершенно нормальны, как я или вы.
– Доктор, вы внушаете мне страх! После всего сказанного я не удивлюсь, если вы обнаружите, что на моем счету, скажем, пять или шесть убийств!
Томас улыбнулся:
– Вряд ли, мистер Фицвильям.
– Правда? Тогда я верну вам комплимент. Я тоже не верю, что вы могли бы порешить пять-шесть душ, доктор!
– Не считая моих профессиональных ошибок, – весело добавил Томас.
Оба громко рассмеялись.
Люк встал, собираясь откланяться.
– Боюсь, я отнял у вас слишком много времени, – извинился он.
– О, я не слишком занят. Вичвуд – необыкновенно здоровое место. Для меня было истинным удовольствием побеседовать с человеком из другого мира.
– Меня удивляет… – начал Люк и замолчал.
– Что?
– Мисс Конвей говорила мне, когда направляла к вам, и я вижу – не ошиблась, что вы первоклассный специалист и очень образованный человек. Меня удивляет, как вы можете хоронить себя в таком захолустье, как Вичвуд? Вряд ли здесь есть где развернуться вашему таланту.
– О, такая широкая практика, как здесь, – хорошее начало и весьма ценный опыт для будущего.
– Но вы не собираетесь прозябать здесь всю жизнь? Ваш компаньон, доктор Хамблби, был человеком не слишком честолюбивым, насколько я слышал. Он прожил здесь долгие годы, довольствуясь лишь местной практикой. Интересно, сколько лет Хамблби прожил в Вичвуде?
– Практически всю жизнь.
– Я слышал, он слыл консерватором?
– Временами с ним приходилось довольно трудно… – ответил Томас. – Он очень подозрительно относился к новым методам лечения, однако Хамблби – прекрасный представитель старой школы.
– Как я слышал, у него осталась хорошенькая дочь, – игривым тоном заметил Люк и остался доволен, заметив, как густо покраснел его собеседник.
– О… да, – сказал доктор Томас.
Люк бросил на него теплый взгляд. Он с удовольствием подумал, что доктора Томаса можно исключить из списка подозреваемых.
Тем временем доктор взял себя в руки и сказал:
– Мы говорили о преступлениях, так вот, я могу одолжить вам очень хорошую книгу на эту тему: «Комплекс неполноценности и преступления» Круцхаммера.
– Спасибо, – поблагодарил его Люк.
Доктор Томас провел пальцем по книжной полке и извлек нужный том.
– Вот она. Некоторые теории довольно шокирующие. Но, разумеется, это всего лишь теории. Например, изложение ранних лет жизни Менхельда – так называемого Франкфуртского палача, а также главы, посвященные Анне Хелм, няньке, убийце детей, чрезвычайно интересны.
– Кажется, она убила не меньше дюжины своих питомцев, прежде чем власти задержали ее, – обнаружил знание предмета Люк.
Доктор Томас кивнул:
– Да, она оказалась на редкость чувствительной особой, искренне привязанной к детям и всякий раз непритворно оплакивавшей свою очередную жертву. Поразительный психологический феномен.
– Удивительно, как ей удавалось так долго выходить сухой из воды, – сказал Люк.
– На самом деле тут все очень просто, – заметил Томас.
– Почему просто?
– Оставаться вне подозрений можно, – доктор снова улыбнулся своей обаятельной мальчишеской улыбкой, – если быть осторожным. Вот и все! Умный человек всегда тщательно следит за тем, чтобы не допускать ошибок. Только и всего.
Томас улыбнулся и вышел из дома.
Люк остался стоять, удивленно глядя ему вслед.
В улыбке доктора было что-то снисходительное. В течение всего разговора Люк чувствовал себя зрелым, видавшим виды человеком, в то время как доктор Томас казался ему молодым и неопытным юнцом.
На какое-то мгновение он почувствовал, что их роли переменились. Улыбка доктора походила на улыбку не по годам смышленого ребенка.

Глава 9
Разговор с миссис Пирс

В маленькой лавке на Хай-стрит Люк приобрел пачку сигарет и свежий выпуск местной еженедельной газеты, обеспечивавшей лорду Уитфилду существенную долю его доходов. Раскрыв газету на странице с результатами футбольных матчей, Люк изобразил громкое разочарование по поводу потери ста двадцати фунтов на тотализаторе. Миссис Пирс тут же выразила свое сожаление джентльмену, пояснив, что подобное нередко случается и с ее мужем. Завязав таким образом дружеские отношения, Люк спокойно приступил к беседе.
– Мистер Пирс очень интересуется футболом, он большой любитель, – заявила его вторая половина. – Первым делом он отыскивает эту страницу. И замечу вам, частенько расстраивается, хотя я всегда говорю, что не могут же все выигрывать. Кому удача, а кому нет.
Люк искренне согласился с таким мнением и осторожно развил мысль, выразив сожаление, что, дескать, беда не приходит одна.
– Ох, и не говорите, сэр. Мне ли этого не знать, – вздохнула миссис Пирс. – Когда у женщины шестеро детей, из которых двое умерли, ей хорошо известно, что такое, как вы изволили выразиться, беда.
– Да, да, конечно… – закивал Люк. – И вы потеряли двоих детей?
– Последнего всего лишь месяц назад, – с каким-то скорбным удовлетворением сообщила миссис Пирс.
– Господи, как это печально!
– Печально – не то слово, сэр. Удар, настоящий удар! Я едва не лишилась рассудка, когда мне сказали об этом. Никогда не думала, что с Томми такое может случиться. Вы знаете, когда мальчишка доставляет так много огорчений другим, как-то даже в голову не приходит, что беда может случиться и с ним самим. Он не то что моя малютка Джейн – та была сущим ангелочком. Все говорили, что ей не жить – больно она хороша была. Что правда, то правда. Господь прибрал ее к себе…