1 2 3 4 5 

  
   
Бертольт Брехт
   
в сотрудничестве с Р. Берлау и М. Штеффин
   
   
Добрый человек из Сычуани
   
Пьеса-парабола
  
  

  


   Действующие лица
   
Ван — водонос.
   
Три бога.
   
Шен Де.
   
Шой Да.
   
Ян Сун — безработный летчик.
   
Госпожа Ян — его мать.
   
Вдова Шин.
   
Семья из восьми человек.
   
Столяр Лин То.
   
Домовладелица Ми Дзю.
   
Полицейский.
   
Торговец коврами.
   
Его жена.
   
Старая проститутка.
   
Цирюльник Шу Фу.
   
Бонза.
   
Официант.
   
Безработный.
   
Прохожие в прологе.
   
   
Место действия: полуевропеизированная столица Сычуани.
   
Провинция Сычуань, в которой были обобщены все места на земном шаре, где человек эксплуатирует человека, ныне к таким местам не принадлежит.
  
  
   
    
Пролог
   
   
Улица в главном городе Сычуани. Вечер. Водонос Ван представляется публике.
   
Ван. Я здешний водонос — торгую водой в столице Сычуани. Тяжелое ремесло! Если воды мало, приходится далеко ходить за ней. А если ее много, заработок мал. И вообще в нашей провинции большая нищета. Все говорят, что если кто еще способен нам помочь, так это боги. И вот представьте себе мою радость, когда знакомый торговец скотом — он много разъезжает — сказал мне, что несколько виднейших наших богов уже находятся в пути и их можно ожидать в Сычуани с часу на час. Говорят, небо сильно обеспокоено множеством жалоб, которые к нему поступают. Уже третий день, как я дожидаюсь здесь у городских ворот, особенно под вечер, чтобы первым приветствовать гостей. Позднее вряд ли это мне удастся. Их окружат высокопоставленные господа, попробуй к ним тогда пробиться. Как бы их только узнать? Они появятся, наверно, не вместе. Скорее всего по одному, чтобы не слишком обращать на себя внимание. Вот эти не похожи на богов, они возвращаются с работы. (Внимательно смотрит на проходящих мимо рабочих.) Плечи у них согнулись от тяжестей, которые они таскают. А этот? Какой же он бог — пальцы в чернилах. Самое большее служащий цементного завода. Даже те два господина…
   
Мимо проходят двое мужчин.
   
…и те, по-моему, — не боги. У них жестокое выражение лица, как у людей, привыкших бить, а богам нет в этом необходимости. А вот там трое! Как будто — другое дело. Упитанны, ни малейшего признака какого-либо занятия, башмаки в пыли, значит, пришли издалека. Они — они! О мудрейшие, располагайте мной! (Падает ниц.)
   
Первый бог (радостно). Нас здесь ждут?
   
Ван (дает им напиться). Уже давно. Но только я один знал о вашем прибытии.
   
Первый бог. Мы нуждаемся в ночлеге. Не знаешь ли ты, где бы нам пристроиться?
   
Ван. Где? Везде! Весь город в вашем распоряжении, о мудрейшие! Где пожелаете?
   
Боги многозначительно смотрят друг на друга.
   
Первый бог. Хотя бы в ближайшем доме, сын мой! Попытаемся в самом ближайшем!
   
Ван. Меня только смущает, что я навлеку на себя гнев власть имущих, если отдам особое предпочтение одному из них.
   
Первый бог. Потому-то мы и приказываем тебе: начни с ближайшего!
   
Ван. Там живет господин Фо! Подождите минутку. (Подбегает к дому и стучит в дверь.)
   
Дверь открывается, но видно, что Ван получает отказ.
   
(Робко возвращается.) Вот неудача! Господина Фо, как назло, нет дома, а слуги ни на что не решаются без его приказания, хозяин очень строг! Ну и взбесится же он, когда узнает, кого не приняли в его доме, не правда ли?
   
Боги (улыбаясь). Безусловно.
   
Ван. Еще минуту! Дом рядом принадлежит вдове Су. Она будет вне себя от радости. (Бежит к дому, но, видимо, снова получает отказ.) Я лучше справлюсь напротив. Вдова говорит, что у нее только одна маленькая комнатка, и та не в порядке. Сейчас же обращусь к господину Чену.
   
Второй бог. Нам хватит маленькой комнатки. Скажи, что мы ее займем.
   
Ван. Даже если она не прибрана, даже если в ней полно пауков?
   
Второй бог. Пустяки! Где пауки, там мало мух.
   
Третий бог (приветливо, Вану). Иди к господину Чену или еще куда-нибудь, сын мой, пауки, признаться, мне не по душе.
   
Ван снова стучится в какую-то дверь, и его впускают.
   
Голос из дома. Оставь нас в покое с богами! И так забот по горло!
   
Ван (возвращаясь к богам). Господин Чен в отчаянии, его дом полон родни, и он не осмеливается показаться вам на глаза, мудрейшие. Между нами, я думаю, среди них есть дурные люди, и он не хочет, чтоб вы их видели. Он страшится вашего гнева. В этом все дело.
   
Третий бог. Разве мы так страшны?
   
Ван. Только для недобрых людей, не правда ли? Известно же, что жителей провинции Кван десятилетиями постигает наводнение — кара божья!
   
Второй бог. Вот как? И почему же?
   
Ван. Да потому, что все они безбожники.
   
Второй бог. Вздор! Просто потому, что они не чинили плотину.
   
Первый бог. Тсс! (Вану). Ты все еще надеешься, сын мой?
   
Ван. Как можно даже спрашивать такое? Стоит пройти еще один дом, и я найду для вас жилье. Каждый пальчики себе облизывает в предвидении, что примет вас у себя. Неудачное стечение обстоятельств, понимаете? Бегу! (Медленно отходит и нерешительно останавливается посреди улицы.)
   
Второй бог. Что я говорил?
   
Третий бог. И все-таки, думаю, это простая случайность.
   
Второй бог. Случайность в Шуне, случайность в Кване и случайность в Сычуани. Страха божьего нет больше на земле — вот истина, которой вы боитесь смотреть в лицо. Признайте, что наша миссия потерпела фиаско!
   
Первый бог. Мы еще можем натолкнуться на доброго человека. В любую минуту. Мы не должны сразу отступаться.
   
Третий бог. Постановление гласило: мир может оставаться таким, как он есть, если найдется достаточно людей, достойных звания человека. Водонос сам такой человек, если только я не обманываюсь. (Подходит к Вану, который все еще стоит в нерешительности.)
   
Второй бог. Он обманывается. Когда водонос дал нам напиться из своей кружки, я кое-что заметил. Вот кружка. (Показывает ее первому богу.)
   
Первый бог. Двойное дно.
   
Второй бог. Мошенник!
   
Первый бог. Ладно, он отпадает. Ну и что ж такого, если один с гнильцой? Мы встретим и таких, которые способны жить достойной человека жизнью. Мы обязаны найти! Вот уже два тысячелетия не прекращается вопль, так дальше продолжаться не может! Никто в этом мире не в состоянии быть добрым! Мы должны наконец указать на людей, которые могут следовать нашим заповедям.
   
Третий бог (Вану). Может быть, это очень затруднительно — найти пристанище?
   
Ван. Только не для вас! Помилуйте! Моя вина, что оно не сразу нашлось, — я плохо ищу.
   
Третий бог. Дело, безусловно, не в этом. (Возвращается обратно.)
   
Ван. Они уже догадываются. (К прохожему.) Высокочтимый господин, извините, что обращаюсь к вам, но три самых главных бога, о предстоящем прибытии которых в течение многих лет говорит весь Сычуань, теперь в самом деле прибыли и нуждаются в жилье. Не уходите! Убедитесь сами! Довольно одного взгляда! Ради бога, выручайте! На вашу долю выпал счастливый случай, воспользуйтесь им! Предложите убежище богам, пока кто-нибудь не перехватил их, — они согласятся.
   
Прохожий продолжает свой путь.
   
(Обращается к другому прохожему.) Почтеннейший, вы слышали? Может быть, у вас есть квартира? Не обязательно — роскошные палаты. Главное, добрые намерения.
   
Второй прохожий. Откуда мне известно, что за боги твои боги? Кто знает, кого пустишь. (Заходит в табачную лавку.)
   
Ван (бежит обратно к богам). Он наверняка согласится. (Замечает свою кружку на земле, растерянно смотрит на богов, поднимает ее и снова убегает.)
   
Первый бог. Это звучит не очень ободряюще.
   
Ван (прохожему, когда тот выходит из лавки). Ну, как же с жильем?
   
Второй прохожий. Почем ты знаешь, может быть, я сам живу в гостинице?
   
Первый бог. Он ничего не найдет. Сычуань нам тоже придется вычеркнуть.
   
Ван. Это три главных бога! Правда, правда! Статуи в храмах очень на них похожи. Если вы, не теряя времени, подойдете и пригласите их, возможно, они еще согласятся.
   
Второй прохожий (смеясь). Хороши же, должно быть, жулики, которых ты хочешь пристроить. (Уходит.)
   
Ван (бранится ему вслед). Кривой спекулянт! Бога ты не боишься! Будете жариться в кипящей смоле за свое бесчувствие! Боги плюют на вас! Но вы еще пожалеете! До четвертого колена будете расплачиваться! Весь Сычуань покрыли позором! (Пауза.) Теперь остается только проститутка Шен Де, эта ведь не может сказать — «нет». (Зовет.) Шен Де!
   
Из верхнего окна выглядывает Шен Де.
   
Они уже здесь, я не могу найти для них прибежища. Можешь ты принять их на одну ночь?
   
Шен Де. Боюсь, что нет, Ван. Я жду гостя. Но возможно ли, чтоб ты не нашел для них приюта?
   
Ван. Сейчас не время говорить об этом. Весь Сычуань — сплошная куча дерьма.
   
Шен Де. Мне пришлось бы спрятаться от него, когда он появится. Может быть, он тогда уйдет. Ему еще вздумалось прогуляться со мной.
   
Ван. Пока что мы поднялись бы наверх, а?
   
Шен Де. Только вы не должны громко разговаривать. Можно быть с ними откровенной?
   
Ван. Боже сохрани! Они ничего не должны знать о твоем ремесле. Нет, лучше уж мы подождем внизу. Но ты не уйдешь с ним?
   
Шен Де. Дела мои плохи, и если я к завтрашнему утру не уплачу за квартиру, меня выкинут вон.
   
Ван. В такую минуту нехорошо быть расчетливой.
   
Шен Де. Не знаю. К сожалению, в желудке урчит и тогда, когда у императора день рождения. Ладно, я приму их.
   
Видно, что она гасит свет.
   
Первый бог. Похоже, что ничего не вышло.
   
Боги подходят к Вану.
   
Ван (увидя позади себя богов, вздрагивает). Квартира обеспечена. (Вытирает пот.)
   
Боги. Да? В таком случае пойдем.
   
Ван. Не торопитесь. Обождите немного. Комнату приводят в порядок.
   
Третий бог. Тогда мы присядем и подождем.
   
Ван. Кажется, здесь слишком большое движение. Лучше перейдем на ту сторону.
   
Второй бог. Мы с охотой присматриваемся к людям. Собственно, с этой целью мы сюда и прибыли.
   
Ван. Да, но здесь сквозняк.
   
Второй бог. О, мы закаленные люди.
   
Ван. Но, может быть, вы желаете, чтобы я показал вам ночной Сычуань? Не совершить ли нам маленькую прогулку?
   
Третий бог. Мы сегодня уже достаточно ходили. (Улыбаясь.) Но если ты хочешь, чтобы мы отсюда отошли, тебе достаточно только сказать нам.
   
Отходят подальше.
   
Теперь ты доволен?
   
Они садятся на крыльцо одного из домов.
   
Ван (опускается на землю на некотором расстоянии от них; собравшись с духом). Вы поселитесь у одинокой девушки. Она лучший человек в Сычуани.
   
Третий бог. Вот и хорошо!
   
Ван (публике). Когда я поднял кружку, они так странно посмотрели на меня. Неужели заметили? Я не смею больше взглянуть им в глаза.
   
Третий бог. Ты очень устал.
   
Ван. Чуть-чуть. От беготни.
   
Первый бог. Что, людям здесь очень тяжело живется?
   
Ван. Хорошим — да.
   
Первый бог (серьезно). Тебе тоже?
   
Ван. Я знаю, что вы имеете в виду. Я — нехороший. Но мне тоже нелегко.
   
Между тем перед домом Шен Де появился мужчина. Он несколько раз свистит, и Ван каждый раз вздрагивает.
   
Третий бог (тихо, Вану). Кажется, он не дождался и ушел.
   
Ван (растерянный). Да, да. (Встает и бежит на площадь, оставляя кувшин и кружку.)
   
В это время произошло следующее: мужчина, ожидавший на улице, ушел, и Шен Де, выйдя из дома и тихо позвав: «Ван», — идет по улице в поисках Вана. И теперь, когда Ван тихо зовет: «Шен Де», — он не получает ответа.
   
Она обманула меня. Ушла, чтобы раздобыть денег на квартиру, и у меня нет ночлега для мудрейших. Они устали и ждут. Я не могу еще раз прийти к ним и сказать: ничего нет! Мой собственный дом — водосточная труба, о ней не может быть и речи. Кроме того, боги, безусловно, не захотят жить у человека, жульнические дела которого обнаружили. Я не вернусь к ним ни за что на свете. Но там осталась моя посуда. Что делать? Я не смею взять ее. Скорее я уйду из города и скроюсь с их глаз, потому что мне не удалось помочь тем, кому я поклоняюсь. (Убегает.)
   
Но едва он исчез, возвращается Шен Де, ищет его на другой стороне улицы и видит богов.
   
Шен Де. Это вы, мудрейшие? Меня зовут Шен Де. Я буду рада, если вы удовольствуетесь моей каморкой.
   
Третий бог. Но куда исчез водонос?
   
Шен Де. Вероятно, мы с ним разминулись.
   
Первый бог. Он, должно быть, решил, что ты не придешь, и побоялся вернуться к нам.
   
Третий бог (поднимает кружку и кувшин). Мы оставим это у тебя. Они ему еще понадобятся.
   
Предводительствуемые Шен Де, боги идут в дом. Темнеет и снова светлеет. На рассвете боги выходят из дверей дома. Их ведет Шен Де, освещая путь лампой.
   
Они прощаются.
   
Первый бог. Милая Шен Де, спасибо за гостеприимство. Мы не забудем, что именно ты приютила нас. Верни водоносу его посуду и передай нашу благодарность за то, что он показал нам доброго человека.
   
Шен Де. Я не добрая. Сказать по правде, когда Ван обратился ко мне с просьбой дать вам пристанище, я заколебалась.
   
Первый бог. Колебание не беда, если его побороть. Знай, что ты подарила нам нечто большее, чем ночлег. У многих и даже у нас, богов, возникло сомнение — существуют ли еще на свете добрые люди. Для того чтоб это выяснить, мы и предприняли наше путешествие. Мы продолжаем его с радостью, потому что одного уже нашли. До свидания!
   
Шен Де. Остановитесь, мудрейшие, я совсем не уверена, что я добрая. Правда, я хотела бы быть такой, но как же тогда с платой за комнату? Признаюсь вам: чтобы жить, я продаю себя. Но даже этим путем я не могу просуществовать, слишком многим приходится делать то же самое. И вот я готова на все, но кто же не готов на все? Конечно, я охотно соблюдала бы заповеди — почитание старших и воздержание от лжи. Не пожелать дома ближнего своего — было бы для меня радостью, быть верной одному мужчине — приятно. Я не хотела бы также никого использовать и обижать беззащитного. Но как сделать это? Даже нарушая заповеди, еле удается прожить.
   
Первый бог. Все это, Шен Де, не что иное, как сомнения доброго человека.
   
Третий бог. Прощай, Шен Де! Передай сердечный привет водоносу. Он был нам добрым другом.
   
Второй бог. Боюсь, что ему пришлось туго.
   
Третий бог. Будь счастлива!
   
Первый бог. Главное, оставайся доброй, Шен Де! Прощай!
   
Поворачиваются, чтобы уйти, кивают ей на прощание.
   
Шен Де (испуганная). Но я не уверена в себе, мудрейшие! Как мне быть доброй, когда все так дорого?
   
Второй бог. Здесь мы, к сожалению, бессильны. В экономические вопросы мы не можем вмешиваться.
   
Третий бог. Стойте! Погодите минуту! Если бы у нее были кое-какие средства, ей, пожалуй, легче было бы оставаться доброй.
   
Второй бог. Мы не вправе ей ничего дать. Мы не сумеем там наверху объяснить это.
   
Первый бог. А почему бы нет?
   
Шепчутся, оживленно дискутируя.
   
(Шен Де, смущенно.) Мы слыхали — тебе нечем заплатить за комнату. Мы люди не бедные и в состоянии отблагодарить за ночлег. Вот! (Дает ей деньги.) Только никому не говори, что мы тебе дали денег. А то, пожалуй, еще не так истолкуют.
   
Второй бог. Еще бы!
   
Третий бог. Нет, это дозволено. Мы ничего не нарушили, если рассчитались за ночлег. В постановлении об этом ничего не сказано. Итак, до свидания!
   
Боги быстро уходят.
  
  
   
    
I
   
   
Маленькая табачная лавка. Лавка не совсем еще обставлена и не открыта.
   
Шен Де (публике). Вот уже три дня, как ушли боги. Они сказали, что платят мне за ночлег. Но когда я посмотрела, что они мне дали, то увидела больше тысячи серебряных долларов. Я купила на эти деньги табачную лавочку. Вчера я переехала сюда и надеюсь, что сумею сделать много добра. Например, госпожа Шин, прежняя владелица лавки. Уже вчера она приходила просить у меня рису для своих детей. Вот и сегодня, я вижу, она идет через площадь со своим горшком.
   
Входит Шин. Женщины раскланиваются друг с другом.
   
Шен Де. Добрый день, госпожа Шин.
   
Шин. Добрый день, мадемуазель Шен Де. Как вы чувствуете себя в вашем новом доме?
   
Шен Де. Хорошо. Как ваши дети провели ночь?
   
Шин. В чужом-то доме! Если только можно назвать домом этот барак. Младший уже кашляет.
   
Шен Де. Плохо.
   
Шин. Вы не можете понять, что такое плохо, потому что вам хорошо живется. Но и вам придется кое-что испытать здесь, в этой лавчонке. Не забывайте — это квартал нищеты.
   
Шен Де. Да, но ведь в обеденный перерыв, как вы мне говорили, заходят рабочие цементного завода?
   
Шин. Кроме них, никто ничего не покупает, даже соседи.
   
Шен Де. Когда вы уступали мне лавку, вы не сказали об этом ни слова.
   
Шин. Не хватает только ваших упреков! Мало вам того, что вы лишили моих детей крова! А потом растравляете разговорами о лавчонке и нищенском квартале. Сколько можно!.. (Плачет.)
   
Шен Де (быстро). Я сейчас принесу вам рис.
   
Шин. Я хотела бы еще попросить взаймы немного денег.
   
Шен Де (между тем как она сыплет рис в горшок). Этого я не могу, я же ничего еще не выручила.
   
Шин. Мне нужны деньги. Чем жить? Вы отняли у меня все и еще хотите доконать. Я подброшу вам своих детей на порог, кровопийца! (Вырывает у Шен Де из рук горшок.)
   
Шен Де. Не сердитесь, рассыплете рис!
   
Входят пожилая пара и бедно одетый человек.
   
Женщина. Милая моя Шен Де, мы слышали, что тебе повезло. Ты стала деловой женщиной! Представь себе, мы без крыши над головой. Нашу табачную лавку пришлось закрыть. Мы и подумали, нельзя ли провести у тебя хотя бы одну ночь. Ты ведь помнишь моего племянника? Вот он, мы никогда не расстаемся.
   
Племянник (оглядывая помещение). Славная лавчонка!
   
Шин. Что это за люди?
   
Шен Де. Когда я приехала из деревни в город, это были мои первые квартирные хозяева. (Публике.) Когда гроши, которые были со мной, кончились, они выгнали меня на улицу. Они, вероятно, боятся, что я откажу им. Бедняги.
   
    
     
Они без приюта,
     
Без счастья, без доли.
     
Нужна им поддержка,
     
Как им откажешь?
    
   
   
(Приветливо, пришедшим.) Пожалуйста, пожалуйста! Я охотно приму вас. Правда, у меня всего-навсего крохотная комнатка позади лавки.
   
Мужчина. С нас хватит. Не беспокойся. (Между тем как Шен Де приносит чай.) Мы устроимся вот здесь, чтобы не мешать. Ты, должно быть, выбрала табачную торговлю в память о первом пристанище у нас? Мы смогли бы помочь тебе кое-какими советами. Потому-то и явились сюда.
   
Шин (насмешиво). Надо надеяться, что появятся еще и покупатели?
   
Женщина. Это она про нас?
   
Мужчина. Тсс! Вот и покупатель!
   
Входит оборванный человек.
   
Оборванный человек. Простите. Я безработный.
   
Шин смеется.
   
Шен Де. Чем могу служить?
   
Безработный. Я слышал, вы завтра открываете лавку, и подумал, что, когда распаковывают товар, бывает, что-нибудь портится. Не найдется ли у вас лишней сигареты?
   
Женщина. Это уже слишком — выпрашивать табак! Если бы еще хлеб!
   
Безработный. Хлеб дорог. Две-три затяжки — и я другой человек. Я так устал.
   
Шен Де (дает ему сигареты). Это очень важно — стать другим человеком. Будьте же моим первым покупателем. Вы принесете мне счастье.
   
Безработный быстро закуривает и, кашляя, уходит.
   
Женщина. Правильно ли ты поступила, милая Шен Де?
   
Шин. Если вы будете так торговать, то в три дня проторгуетесь.
   
Мужчина. Бьюсь об заклад — у него в кармане были деньги.
   
Шен Де. Но он сказал, что у него ничего нет.
   
Племянник. Откуда вы знаете, что он не солгал?
   
Шен Де (с возмущением). Откуда я знаю, что он солгал?
   
Женщина (покачивая головой). Она не умеет сказать «нет»! Ты слишком добра, Шен Де. Если хочешь сохранить лавку, научись отказывать, когда к тебе обращаются.
   
Мужчина. Скажи, что она не твоя. Скажи, что она принадлежит твоему родственнику, который требует у тебя отчета. Разве это трудно сказать?
   
Шин. Совсем нетрудно, если бы не страсть разыгрывать из себя благодетельницу.
   
Шен Де (смеется). Ругайтесь, ругайтесь! Вот я возьму да откажу вам в жилье и рис тоже заберу обратно!
   
Женщина (испуганно). Как, и рис тоже твой?
   
Шен Де (публике).
   
    
     
Они — плохие.
     
Они никого не любят.
     
Они никому не пожелают полной тарелки.
     
Они знают только себя.
     
Кто их осудит за это?
    
   
   
Входит человек маленького роста.
   
Шин (видит его и спешит уйти). Завтра загляну опять. (Уходит.)
   
Маленький человек (кричит ей вслед). Постойте, госпожа Шин! Вы-то мне и нужны!
   
Женщина. Почему она сюда приходит? У нее есть права на тебя, что ли?
   
Шен Де. Прав нет, но есть голод, это больше.
   
Маленький человек. Она знает, почему спешит унести ноги. Вы новая владелица лавки? Уже разложили товар по полкам! Предупреждаю, как вас там, они не ваши! Пока не уплатите за них! Дрянь, которая здесь сидела, не рассчиталась со мной. (Остальным.) Я ведь столяр.
   
Шен Де. Разве полки не принадлежат к обстановке, за которую я заплатила?
   
Столяр. Обман! Кругом обман! Вы, конечно, заодно с этой Шин! Я требую свои сто серебряных долларов, не будь я Лин То.
   
Шен Де. Как же я уплачу, если у меня нет больше денег?
   
Столяр. Тогда я продам их с аукциона! Сию же минуту! Либо вы платите, либо я их продаю!
   
Мужчина (подсказывает Шен Де). Родственник!
   
Шен Де. Нельзя ли подождать до следующего месяца?
   
Столяр (кричит). Нет!
   
Шен Де. Не будьте жестоки, господин Лин То. Я не в состоянии со всеми сразу рассчитаться. (Публике.)
   
    
     
Немного снисхождения — удваиваются силы.
     
Вот ломовая лошадь нагнулась за травой.
     
Смотрите на это сквозь пальцы
     
Она лучше потянет телегу.
     
Немного терпенья в июне — и твое дерево
     
В августе согнется под тяжестью персиков.
     
Разве можно жить вместе без снисхождения?
     
Маленькая отсрочка
     
Помогает великой цели.
    
   
   
(Столяру.) Будьте снисходительны, господин Лин То!
   
Столяр. А кто будет снисходителен ко мне и моей семье? (Отодвигает одну из полок от стены, словно хочет унести с собой.) Деньги, или я уношу полки!
   
Женщина. Милая Шен Де, почему бы тебе не поручить это дело своему родственнику? (Столяру.) Напишите счет, и двоюродный брат Шен Де заплатит.
   
Столяр. Знаем мы этих двоюродных братьев!
   
Племянник. Что ты смеешься, как дурак! Я знаю его лично.
   
Мужчина. Это не человек, это — нож!
   
Столяр. Хорошо, пусть ему передадут мой счет. (Опрокидывает полку, садится на нее и пишет счет.)
   
Женщина. Он стащит с тебя последнюю рубаху, если его не остановить. Отвергай притязания, справедливы они или нет, потому что у тебя отбоя не будет от притязаний, справедливых или нет. Брось кусок мяса в бочку с мусором, и собаки всего квартала перегрызутся у тебя во дворе. Зачем-нибудь да существуют суды?
   
Шен Де. Он работал и вправе получить за свой труд. И у него семья. Обидно, что я не могу заплатить! Что скажут боги?
   
Мужчина. Ты выполнила свой долг уже тем, что приютила нас, это более чем достаточно.
   
Входят хромой человек и беременная женщина.
   
Хромой (мужу и жене). Так вот вы где! Миленькие родственнички, нечего сказать! Бросить нас на углу улицы, красиво!
   
Женщина (смущенно, Шен Де). Это мой брат Вун и невестка. (Обоим.) Не бранитесь и садитесь спокойно в уголок, чтобы не мешать Шен Де, нашему старому другу. (Шен Де.) Я думаю, придется оставить обоих, — невестка уже на пятом месяце. Или ты другого мнения?
   
Шен Де. Пожалуйста!
   
Женщина. Благодарите. Чашки стоят вон там. (Шен Де.) Эти вообще бы не знали, куда деваться. Какое счастье, что у тебя есть лавка!
   
Шен Де (улыбаясь, несет чай. Публике). Да, счастье, что у меня есть лавка!
   
Входит домовладелица Ми Дзю с бумагой в руке.
   
Домовладелица. Мадемуазель Шен Де, я владелица дома, госпожа Ми Дзю. Надеюсь, мы будем ладить друг с другом. Вот договор о найме. (Между тем как Шен Де читает договор.) Чудесное мгновение — открытие маленького торгового дела, вы согласны, господа? (Осматривается кругом.) На полках еще, правда, пустовато, но ничего, обойдется. Вы, конечно, сможете представить мне несколько рекомендаций?
   
Шен Де. Разве это необходимо?
   
Домовладелица. Но я совсем не знаю вас.
   
Мужчина. А если мы поручимся за Шен Де? Мы знаем ее с тех пор, как она приехала в город, и готовы в любую минуту ручаться за нее головой.
   
Домовладелица. А вы кто такой?
   
Мужчина. Торговец табаком, Ma Фу.
   
Домовладелица. Где ваша лавка?
   
Мужчина. В данный момент у меня нет лавки. Видите ли, я ее как раз только что продал.
   
Домовладелица. Так. (Шен Де.) Больше некому дать о вас сведения?
   
Женщина (подсказывает). Двоюродный брат! Двоюродный брат!
   
Домовладелица. Должен же у вас быть кто-нибудь, кто поручится за того, кого я впускаю в дом. Это почтенный дом, моя милая. Иначе я не могу позволить себе заключить с вами договор.
   
Шен Де (медленно, опустив глаза). У меня есть двоюродный брат.
   
Домовладелица. Ах, у вас есть двоюродный брат? Здесь в городе? Так давайте пойдем прямо к нему. Чем он занимается?
   
Шен Де. Он живет не здесь, а в другом городе.
   
Женщина. Ты, кажется, говорила — в Шуне?
   
Шен Де. Господин Шой Да. В Шуне!
   
Мужчина. Да, да, я отлично его знаю. Высокий такой, худощавый.
   
Племянник (столяру). Вы, кажется, тоже договаривались с двоюродным братом мадемуазель Шен Де? О полках!
   
Столяр (ворчливо). Как раз выписываю для него счет. Вот он! (Передает счет.) Завтра рано утром приду опять! (Уходит.)
   
Племянник (кричит ему вслед, косясь на домовладелицу). Можете не беспокоиться, двоюродный брат за все расплатится!
   
Домовладелица (пронизывая взглядом Шен Де). Ну что же! И я буду рада познакомиться с ним. Добрый вечер, мадемуазель. (Уходит.)
   
Женщина (после паузы). Теперь все откроется! Можешь быть уверена, уже завтра утром она узнает о тебе все.
   
Невестка (тихо, племяннику). Долго здесь не удержаться!
   
Входит старик, которого ведет мальчик.
   
Мальчик (через плечо). Они здесь.
   
Женщина. Здравствуй, дедушка. (Шен Де.) Добрый старик! Воображаю, как он беспокоился о нас. А мальчик, не правда ли, сильно вырос. Жрет за троих. Кого вы там еще привели?
   
Мужчина (выглянув наружу). Никого, кроме племянницы.
   
Женщина (Шен Де). Молоденькая, только-только из деревни. Надеюсь, это не обременит тебя? Когда ты жила с нами, нас еще не было так много, правда? Но нас становилось все больше. Чем хуже жилось, тем больше прибавлялось. И чем больше прибавлялось, тем хуже жилось. А теперь давайте запрем дверь на засов, не то покоя не будет. (Запирает двери.)
   
Все садятся.
   
Главное — не мешать твоему делу. Иначе дым не поднимется над крышей этого дома. Надо установить порядок: днем младшие уходят, остаются только дедушка, невестка и, пожалуй, еще — я. Остальные заглядывают в течение дня самое большее раз-два, верно? Ну а сейчас зажгите-ка лампу и устраивайтесь поуютнее.
   
Племянник (юмористически). Только бы не ворвался сегодня ночью двоюродный брат, этот грозный господин Шой Да.
   
Невестка смеется.
   
Брат (тянется за сигаретой). Одна не имеет значения!
   
Мужчина. Никакого.
   
Все берут сигареты и закуривают. Брат передает по кругу кувшин с вином.
   
Племянник. Двоюродный брат заплатит!
   
Дедушка (серьезно, Шен Де). Добрый день!
   
Шен Де, смущенная этим запоздалым приветствием, кланяется. В одной руке она держит счет столяра, в другой — договор о найме.
   
Женщина. Спели бы вы что-нибудь, развлекли бы хозяйку!
   
Племянник. Дедушка начнет!
   
Они поют.
   Песня о дыме
   
Дедушка.
   
    
     
Покуда не стала вся голова седая,
     
Я думал, что разум пробиться мне поможет.
     
Теперь я уж знаю, что мудрость никакая
     
Голодный желудок наполнить не сможет.
     
И вот я говорю: забудь про все!
     
Взгляни на серый дым.
     
Все холоднее холода, к которым он уходит.
     
Вот так и ты пойдешь за ним.
    
   
   
Мужчина.
   
    
     
Три шкуры сдирают за честную работу.
     
Я поглядел и выбрал кривой, окольный путь.
     
Но нашему брату и здесь не дали ходу.
     
Теперь я не знаю, куда мне свернуть.
     
И вот я говорю: забудь про все!
     
Взгляни на серый дым.
     
Все холоднее холода, к которым он уходит.
     
Вот так и ты пойдешь за ним.
    
   
   
Племянница.
   
    
     
Надежды — не для старых. Надеждам нужно время.
     
Чтоб их создать сначала. Чтоб их разбить потом.
     
Для юных — двери настежь. Но мы — путями всеми
     
Через любые двери — в Ничто пойдем.
     
И вот я говорю: забудь про все!
     
Взгляни на серый дым.
     
Все холоднее холода, к которым он уходит.
     
Вот так и ты пойдешь за ним.
    
   
   
Племянник (брату). Откуда у тебя вино?
   
Невестка. Он заложил мешок табаку.
   
Мужчина. Что? Этот табак был единственное, что у нас еще оставалось! Мы не прикасались к нему даже для того, чтобы уплатить за ночлег! Свинья!
   
Брат. Ты называешь меня свиньей за то, что моей жене холодно? Ты же сам пил. Сейчас же давай сюда кувшин!
   
Они дерутся. Полки с табаком падают.
   
Шен Де (умоляет их). О, пожалейте лавку, не ломайте ее! Это дар богов! Берите все, что хотите, но не ломайте!
   
Женщина (скептически). Лавка меньше, чем я предполагала. Вряд ли следовало рассказывать о ней нашей тете и другим. Если еще они припрутся, станет совсем тесно.
   
Невестка. Да и хозяйка как будто стала холоднее!
   
Снаружи раздаются голоса и стук в дверь.
   
Крики. Откройте! Это мы!
   
Женщина. Тетя, это ты? Ой, что делать?
   
Шен Де. Моя милая лавка! О моя надежда! Едва открылась — и уже не лавка. (Публике.)
   
    
     
Спасенья маленькая лодка
     
Тотчас же идет на дно
     
Ведь слишком много тонущих
     
Схватились жадно за борта.
    
   
   
Крики (снаружи). Откройте!
   Интермедия под мостом
   
У реки, скорчившись, сидит водонос.
   
Ван (оглядываясь кругом). Тишина кругом. Уже четвертый день, как я здесь скрываюсь. Они меня не найдут, потому что я гляжу в оба. Я нарочно бежал в ту сторону, куда они уходили. Вчера они перешли мост, я слышал их шаги над своей головой. Сейчас они должны быть уже далеко, я в безопасности. (Ложится и засыпает.)
   
Музыка. Насыпь делается прозрачной, и появляются боги.
   
(Закрывая лицо локтем, словно защищаясь от удара.) Не говорите ничего, я все знаю! Я не нашел никого, кто захотел бы приютить вас, ни одного дома! Теперь вам все известно! Идите же дальше.
   
Первый бог. Нет, ты нашел. Когда тебя не было, тот, кого ты нашел, явился. Он пустил нас к себе ночевать, он охранял наш сон и посветил лампой, когда мы уходили. Ты назвал его добрым человеком, и он оказался добрым.
   
Ван. Так это была Шен Де?
   
Третий бог. Конечно!
   
Ван. А я, маловер, убежал! Только потому, что думал: она не может прийти. Не может прийти, потому что дела ее плохи.
   
Боги.
   
    
     
О слабый.
     
Добросердечный, но слабый человек!
     
С нуждою рядом — он доброты не видит.
     
Рядом с опасностью — не видит храбрых.
     
О слабость — ты к хорошему слепа!
     
О приговоры слишком скорые! Отчаянье,
     
Что слишком рано и легко приходит!
    
   
   
Ван. Мне очень стыдно, мудрейшие!
   
Первый бог. Теперь, Ван, сделай нам одолжение, скорее возвращайся в столицу и найди добрую Шен Де, чтобы рассказать нам о ней. Ей теперь хорошо. Говорят, она достала денег на маленькую лавку и получила возможность следовать велению своего доброго сердца. Дай ей понять, что ты нуждаешься в ее помощи, ибо человек не может долго оставаться добрым, если от него не требуют доброты. Мы же отправимся дальше на поиски людей, которые походили бы на нашего доброго человека из Сычуани, дабы прекратить наконец разговоры о том, что добрые люди не находят себе места на земле.
   
Боги исчезают.
  
  
   
    
II
   
   
Табачная лавка. Повсюду спящие люди. Лампа еще горит. Стучат.
   
Женщина (заспанная, поднимается). Шен Де! Стучат! Где она там?
   
Племянник. Вероятно, пошла за завтраком. Господин двоюродный брат заплатит!
   
Женщина смеется и, волоча ноги, идет к двери. Входит молодой человек,
   
за ним столяр.
   
Молодой человек. Я двоюродный брат.
   
Женщина (в изумлении). Как? Кто вы?
   
Молодой человек. Меня зовут Шой Да.
   
Гости (поднимая один другого). Двоюродный брат! Да ведь это была шутка, у нее же нет никакого двоюродного брата! — Но вот пришел какой-то и заявляет, что он двоюродный брат! — Поразительно, в такую рань!
   
Племянник. Если вы двоюродный брат хозяйки, сударь, то раздобудьте нам поскорее завтрак!
   
Шой Да (гася лампу). Скоро придут первые покупатели, одевайтесь, живее, пожалуйста, — пора открывать мою лавку.
   
Мужчина. Вашу лавку? Я думаю, это лавка нашей приятельницы Шен Де?
   
Шой Да отрицательно качает головой.
   
Как, это не ее лавка?
   
Невестка. Здорово она надула нас. Да где же она пропадает?
   
Шой Да. Она задержалась. И просит вам передать, что, поскольку здесь я, она ничем больше не может вам помочь.
   
Женщина (потрясенная). А мы считали ее добрым человеком!
   
Племянник. Не верьте ему! Надо ее найти.
   
Мужчина. Да, мы этим сейчас займемся. (Распоряжается.) Ты и ты, и ты, и ты, вы ищите ее повсюду. Мы с дедушкой остаемся здесь, охранять крепость. Мальчик за это время раздобудет что-нибудь поесть. (Мальчику.) Видишь там на углу булочную? Проберись-ка туда и засунь побольше за пазуху.
   
Невестка. Не забудь захватить парочку маленьких светлых пирожков!
   
Мужчина. Только берегись булочника, чтоб он не поймал тебя. И смотри не наскочи на полицейского!
   
Мальчик кивает головой и уходит. Остальные кончают одеваться.
   
Шой Да. Боюсь, что кража дурно отразится на репутации заведения, где вы нашли приют.
   
Племянник. Не обращайте на него внимания. Мы ее сейчас найдем, и она как следует его проучит!
   
Племянник, брат, невестка и племянница уходят.
   
Невестка (на ходу). Оставьте нам что-нибудь от завтрака!
   
Шой Да (спокойно). Вы ее не найдете. Моя кузина, естественно, сожалеет, что не может бесконечно следовать закону гостеприимства. Увы, вас слишком много! Вы заняли табачную лавку, а она нужна мадемуазель Шен Де.
   
Мужчина. Наша Шен Де не смогла бы даже вымолвить что-нибудь подобное.
   
Шой Да. Возможно, вы и правы. (Столяру.) Вся беда в том, что нужда в этом городе слишком велика, чтобы ее одолел один человек. К сожалению, за последние одиннадцать столетий не произошло никаких изменений, с тех самых пор, как кто-то сочинил четверостишие:
   
    
     
— Что нужно, — губернатора спросили,
     
Чтоб те, кто мерзнет в городе, не мерзли?
     
— О, одеяло в десять тысяч футов
     
Накрыть предместья, — вот что он ответил.
    
   
   
(Начинает приводить лавку в порядок.)
   
Столяр. Я вижу, вы стараетесь уладить дела вашей кузины. Кстати, за ней маленький должок — хорошо бы его погасить — за полки. Он подтвержден свидетелями. Сто серебряных долларов.
   
Шой Да (вытаскивает из кармана счет, не без дружеской нотки). Не кажется ли вам, что сто серебряных долларов — это чересчур?
   
Столяр. Нет, не кажется. И я ничего не сбавлю. Мне нужно кормить жену и детей.
   
Шой Да (жестко). Сколько детей?
   
Столяр. Четверо.
   
Шой Да. Тогда я предлагаю вам двадцать серебряных долларов.
   
Мужчина смеется.
   
Столяр. Вы с ума сошли? Полки из орехового дерева!
   
Шой Да. Пожалуйста, забирайте их.
   
Столяр. Что это значит?
   
Шой Да. Они слишком дороги для меня. Прошу вас убрать отсюда полки из орехового дерева.
   
Женщина. Ловко он его отбрил! (Тоже смеется.)
   
Столяр (неуверенно). Я требую, чтобы пришла мадемуазель Шен Де. Она, по-видимому, порядочнее вас.
   
Шой Да. Безусловно. Она разорена.
   
Столяр (решительно берет одну из полок и несет к двери). Можете валить свой товар на пол! Мне наплевать!
   
Шой Да (мужчине). Помогите ему!
   
Мужчина (тоже хватает полки и, ухмыляясь, несет к выходу). Итак, полки вон!
   
Столяр. Ты — собака! Что же, по-твоему, моя семья должна подыхать с голоду?
   
Шой Да. Я еще раз предлагаю вам двадцать серебряных долларов, и только потому, что не хочу класть свой товар на пол.
   
Столяр. Сто!
   
Шой Да равнодушно смотрит в окно. Мужчина снова берется за полки.
   
Не сломай по крайней мере о косяк, идиот! (В отчаянии.) Да, но они же сколочены по мерке! Они годятся только для этой дыры и больше никуда. Доски ведь разрезаны.
   
Шой Да. В том-то и дело. Поэтому я и даю вам только двадцать серебряных долларов. Поскольку доски разрезаны.
   
Женщина визжит от удовольствия.
   
Столяр (вдруг устало). Пропадай все пропадом! Берите полки и платите сколько хотите.
   
Шой Да. Двадцать серебряных долларов. (Кладет на стол две большие монеты.)
   
Столяр берет их.
   
Мужчина (неся полки обратно). Хватит за кучу порезанных досок!
   
Столяр. Да, хватит, чтобы напиться пьяным! (Уходит.)
   
Мужчина. Этого выпроводили!
   
Женщина (вытирая выступившие от смеха слезы). «Они из орехового дерева!» — «Забирайте их!» — «Сто серебряных долларов! У меня четверо детей!» — «Тогда я плачу двадцать». — «Но они разрезаны!» — «В том-то и дело! Двадцать серебряных долларов!» Вот как нужно обращаться с этими типами.
   
Шой Да. Да. (Серьезно.) А теперь — уходите.
   
Мужчина. Мы?
   
Шой Да. Да, вы. Вы воры и паразиты. Если вы уйдете сейчас же, не теряя времени на споры, вы еще можете спастись.
   
Мужчина. Лучше всего совсем не отвечать ему. Орать на пустой желудок не дело. Хотел бы я знать, куда девался мальчишка?
   
Шой Да. Да, куда девался мальчик? Я вас предупредил, что не хочу видеть его с крадеными пирожками в своей лавке. (Вдруг кричит.) Уходите!
   
Они остаются на своих местах.
   
(Снова совершенно спокойно.) Как вам угодно. (Идет к двери и низко кланяется кому-то.)
   
В дверях появляется полицейский.
   
Полагаю, что вижу перед собой представителя власти, охраняющего этот квартал.
   
Полицейский. Совершенно верно, господин…
   
Шой Да. Шой Да.
   
Они улыбаются друг другу.
   
Приятная погода сегодня!
   
Полицейский. Пожалуй, несколько жарко.
   
Шой Да. Пожалуй, несколько жарко.
   
Мужчина (тихо, жене). Если он будет болтать, вернется мальчишка, и нас схватят. (Пробует тайно делать Шой Да знаки.)
   
Шой Да (не обращая внимания). Однако по-разному судят о погоде в прохладном помещении и на пыльной улице.
   
Полицейский. Очень даже! По-разному!
   
Женщина (мужу). Успокойся! Мальчик увидит в дверях полицейского и не зайдет.
   
Шой Да. Входите же. Здесь прохладнее. Моя кузина и я открыли лавку. Разрешите сказать вам, что мы придаем большое значение хорошим отношениям с начальством.
   
Полицейский (входит в помещение). Вы очень любезны, господин Шой Да. Да, здесь действительно прохладно.
   
Мужчина (тихо). Он нарочно ввел сюда полицейского, чтобы мальчик не увидел его снаружи.
   
Шой Да. Гости! Как я слышал, дальнее знакомство моей кузины. Они здесь проездом.
   
Взаимное приветствие.
   
Мы как раз собирались распрощаться.
   
Мужчина (хрипло). Ну, мы пошли.
   
Шой Да. Я передам кузине, что вы благодарите ее за ночлег, но не имели времени ее дождаться.
   
С улицы доносятся шум и крики: «Держи вора!»
   
Полицейский. Что такое?
   
В дверях стоит мальчик. Из-за пазухи падают лепешки и пирожки. Женщина делает ему отчаянные знаки, чтобы он уходил. Он поворачивается и хочет уйти.
   
Эй, ты, стой! (Хватает его.) Откуда у тебя пирожки?
   
Мальчик. Вон оттуда.
   
Полицейский. Ага — кража?
   
Женщина. Мы ничего не знали. Мальчишка сделал это на свой риск и страх. Негодяй!
   
Полицейский. Господин Шой Да, не объясните ли вы, что здесь произошло?
   
Шой Да молчит.
   
Ага! Все пойдете со мной в участок.
   
Шой Да. Я вне себя, что у меня случилось нечто подобное.
   
Женщина. Он видел, как мальчик ушел.
   
Шой Да. Могу заверить вас, господин полицейский, что вряд ли я пригласил бы вас, если бы хотел скрыть преступление.
   
Полицейский. Само собой очевидно. Но вы понимаете, конечно, господин Шой Да, что мой долг — задержать этих людей.
   
Шой Да кланяется.
   
Вперед, марш! (Выгоняет их за дверь.)
   
Старик (на пороге, миролюбиво). До свиданья.
   
Все, кроме Шой Да, уходят. Он продолжает приводить помещение в порядок.
   
Входит домовладелица.
   
Домовладелица. Так вы, стало быть, и есть двоюродный брат! Как это понять — в моем доме арестовывают людей? Ваша кузина посмела устраивать здесь постоялый двор? Вот что получается, когда снисходишь к людям, которые еще вчера ютились в каморках и выпрашивали у булочника лепешки. Вы видите, я все знаю.
   
Шой Да. Вижу. Вам наговорили о моей кузине много плохого. Ее обвинили в том, что она голодала! В самом деле она жила в нищете. У нее самое дурное имя — она бедна.
   
Домовладелица. Она была самой обыкновенной…
   
Шой Да. Нищенкой. Произнесем это жестокое слово!