1 2 3 4 5 6 
Действующие лица    

     

Г‑н Журден , мещанин.    

Г‑жа Журден , его жена.    

Люсиль , их дочь.    

Клеонт , молодой человек, влюбленный в Люсиль.    

Доримена , маркиза.    

Дорант , граф, влюбленный в Доримену    

Николь , служанка в доме г‑на Журдена.    

Ковьель , слуга Клеонта.    

Учитель музыки.    

Ученик учителя музыки.    

Учитель танцев.    

Учитель фехтования.    

Учитель философии.    

Музыканты.    

Портной.    

Подмастерье портного.    

Два лакея.    

Три пажа.    

     

Действие первое    

     

     

Действие происходит в Париже, в доме Г‑н Журдена     

     

Увертюра исполняется множеством инструментов; посреди сцены  за столом ученик учителя музыки сочиняет мелодию для серенады, заказанной г‑ном  Журденом.    

     

Явление первое    

     

     

Учитель музыки, учитель танцев, два певца, певица, два  скрипача, четыре танцовщика.     

     

Учитель музыки  (певцам и музыкантам)     

Пожалуйте сюда, вот в эту залу, отдохните до его прихода.    

Учитель танцев  (танцовщикам)     

И вы тоже, – станьте с этой стороны.    

Учитель музыки  (ученику) .    

Готово?    

Ученик.     

Готово.    

Учитель музыки.     

Посмотрим… Очень недурно.    

Учитель танцев.     

Что‑нибудь новенькое?    

Учитель музыки.     

Да, я велел ученику, пока наш чудак проснется, сочинить  музыку для серенады.    

Учитель танцев.     

Можно посмотреть?    

Учитель музыки.     

Вы это услышите вместе с диалогом, как только явится хозяин.  Он скоро выйдет.    

Учитель танцев.     

Теперь у нас с вами дела выше головы.    

Учитель музыки.     

Еще бы! Мы нашли именно такого человека, какой нам нужен.  Господин Журден с его помешательством на дворянстве и на светском обхождении –  это для нас просто клад. Если б все на него сделались похожи, то вашим танцам и  моей музыке больше и желать было бы нечего.    

Учитель танцев.     

Ну, не совсем. Мне бы хотелось, для его же блага, чтоб он  лучше разбирался в тех вещах, о которых мы ему толкуем.    

Учитель музыки.     

Разбирается‑то он в них плохо, да зато хорошо платит, а наши  искусства ни в чем сейчас так не нуждаются, как именно в этом.    

Учитель танцев.     

Признаюсь, я слегка неравнодушен к славе. Аплодисменты  доставляют мне удовольствие, расточать же свое искусство глупцам, выносить свои  творения на варварский суд болвана – это, на мой взгляд, для всякого артиста  несносная пытка. Что ни говорите, приятно трудиться для людей, способных  чувствовать тонкости того или иного искусства, умеющих ценить красоты произведений  и лестными знаками одобрения вознаграждать вас за труд. Да, самая приятная  награда – видеть, что творение ваше признано, что вас чествуют за него  рукоплесканиями. По‑моему, это наилучшее воздаяние за все наши тяготы, –  похвала просвещенного человека доставляет наслаждение неизъяснимое.    

Учитель музыки.     

Я с этим согласен, я и сам люблю похвалы. В самом деле, нет  ничего более лестного, чем рукоплескания, но ведь на фимиам не проживешь. Одних  похвал человеку недостаточно, ему давай чего‑нибудь посущественнее. Лучший  способ поощрения – это вложить вам что‑нибудь в руку. Откровенно говоря,  познания нашего хозяина невелики, судит он обо всем вкривь и вкось и рукоплещет  там, где не следует, однако ж деньги выпрямляют кривизну его суждений, его  здравый смысл находится в кошельке, его похвалы отчеканены в виде монет, так  что от невежественного этого мещанина нам, как видите, куда больше пользы, чем  от того просвещенного вельможи, который нас сюда ввел.    

Учитель танцев.     

В ваших словах есть некоторая доля истины, но только, мне  кажется, вы придаете деньгам слишком большое значение; между тем корысть есть  нечто до такой степени низменное, что человеку порядочному не должно выказывать  к ней особой склонности.    

Учитель музыки.     

Однако у нашего чудака вы преспокойно берете деньги.    

Учитель танцев.     

Конечно, беру, но деньги для меня не главное. Если б к его  богатству да еще хоть немного хорошего вкуса – вот чего бы я желал.    

Учитель музыки.     

Я тоже, ведь мы оба по мере сил этого добиваемся. Но как бы  то ни было, благодаря ему на нас стали обращать внимание в обществе, а что  другие будут хвалить, то он оплатит.    

Учитель танцев.     

А вот и он.    

 Явление второе    

     

     

Г‑н Журден в халате и ночном колпаке, учитель музыки, учитель  танцев, ученик учителя музыки, певица, два певца, скрипачи, танцовщики, два  лакея.     

     

Г‑н Журден.     

Ну, господа? Как там у вас? Покажете вы мне нынче вашу  безделку?    

Учитель танцев.     

Что? Какую безделку?    

Г‑н Журден.     

Ну, эту самую… Как это у вас называется? Не то пролог, не то  диалог с песнями и пляской.    

Учитель танцев.     

О! О!    

Учитель музыки.     

Как видите, мы готовы.    

Г‑н Журден.     

Я немного замешкался, но дело вот в чем: одеваюсь я теперь,  как одевается знать, и мой портной прислал мне шелковые чулки, до того  узкие, – право, я уж думал, что мне их так никогда и не натянуть.    

Учитель музыки.     

Мы всецело к вашим услугам.    

Г‑н Журден.     

Я прошу вас обоих не уходить, пока мне не принесут мой новый  костюм: я хочу, чтоб вы на меня поглядели.    

Учитель танцев.     

Как вам будет угодно.    

Г‑н Журден.     

Вы увидите, что теперь я с ног до головы одет, как должно.    

Учитель музыки.     

Мы в этом нисколько не сомневаемся.    

Г‑н Журден.     

Я сделал себе из индийской ткани халат.    

Учитель танцев.     

Отличный халат.    

Г‑н Журден.     

Мой портной уверяет, что вся знать по утрам носит такие  халаты.    

Учитель музыки.     

Он вам удивительно идет.    

Г‑н Журден.     

Лакей! Эй, два моих лакея!    

Первый лакей.     

Что прикажете, сударь?    

Г‑н Журден.     

Ничего не прикажу. Я только хотел проверить, как вы меня  слушаетесь. (Учителю музыки и учителю танцев.)  Как вам нравятся их  ливреи?    

Учитель танцев.     

Великолепные ливреи.    

Г‑н Журден  (распахивает халат; под ним у него  узкие красного бархата штаны и зеленого бархата камзол) .    

А вот мой домашний костюмчик для утренних упражнений.    

Учитель музыки.     

Бездна вкуса!    

Г‑н Журден.     

Лакей!    

Первый лакей.     

Что угодно, сударь?    

Г‑н Журден.     

Другой лакей!    

Второй лакей.     

Что угодно, сударь?    

Г‑н Журден  (снимает халат) .    

Держите. (Учителю музыки и учителю танцев.)  Ну что,  хорош я в этом наряде?    

Учитель танцев.     

Очень хороши. Лучше нельзя.    

Г‑н Журден.     

Теперь займемся с вами.    

Учитель музыки.     

Прежде всего мне бы хотелось, чтобы вы прослушали музыку,  которую вот он (указывает на ученика)  написал для заказанной вами  серенады. Это мой ученик, у него к таким вещам изумительные способности.    

Г‑н Журден.     

Очень может быть, но все‑таки не следовало поручать это  ученику. Еще неизвестно, годитесь ли вы сами для такого дела, а не то, что  ученик.    

Учитель музыки.     

Слово «ученик» не должно вас смущать, сударь. Подобного рода  ученики смыслят в музыке не хуже великих мастеров. В самом деле, чудеснее  мотива не придумаешь. Вы только послушайте.    

Г‑н Журден  (лакеям) .    

Дайте халат, так удобней слушать… Впрочем, постойте, пожалуй  лучше без халата. Нет, подайте халат, так будет лучше.    

Певица.     

     

Ирида, я томлюсь, меня страданье губит,    

Меня ваш строгий взгляд пронзил, как острый меч.    

Когда вы мучите того, кто вас так любит,    

Сколь вы страшны тому, кто гнев ваш смел навлечь!    

     

Г‑н Журден.     

По‑моему, это довольно заунывная песня, от нее ко сну  клонит. Я бы вас попросил сделать ее чуть‑чуть веселее.    

Учитель музыки.     

Мотив должен соответствовать словам, сударь.    

Г‑н Журден.     

Меня недавно обучили премилой песенке. Погодите… сейчас‑сейчас…  Как же это она начинается?    

Учитель танцев.     

Право, не знаю.    

Г‑н Журден.     

Там еще про овечку говорится.    

Учитель танцев.     

Про овечку?    

Г‑н Журден.     

Да, да. Ах, вот!    

(Поет.)     

     

Жанетту я считал    

И доброй и прекрасной,    

Жанетту я считал овечкою, но, ах!    

Она коварна и опасна,    

Как львица в девственных лесах!    

     

Правда, славная песенка?    

Учитель музыки.     

Еще бы не славная!    

Учитель танцев.     

И вы хорошо ее поете.    

Г‑н Журден.     

А ведь я музыке не учился.    

Учитель музыки.     

Вам бы хорошо, сударь, поучиться не только танцам, но и  музыке. Эти два рода искусства связаны между собой неразрывно.    

Учитель танцев.     

Они развивают в человеке чувство изящного.    

Г‑н Журден.     

А что, знатные господа тоже учатся музыке?    

Учитель музыки.     

Конечно, сударь.    

Г‑н Журден.     

Ну, так и я стану учиться. Вот только не знаю когда: ведь,  кроме учителя фехтования, я еще нанял учителя философии, – он должен нынче  утром начать со мной заниматься.    

Учитель музыки.     

Философия – материя важная, но музыка, сударь, музыка…    

Учитель танцев.     

Музыка и танцы… Музыка и танцы – это все, что нужно  человеку.    

Учитель музыки.     

Нет ничего более полезного для государства, чем музыка.    

Учитель танцев.     

Нет ничего более необходимого человеку, чем танцы.    

Учитель музыки.     

Без музыки государство не может существовать.    

Учитель танцев.     

Без танцев человек ничего не умел бы делать.    

Учитель музыки.     

Все распри, все войны на земле происходят единственно от  незнания музыки.    

Учитель танцев.     

Все людские невзгоды, все злоключения, коими полна история,  оплошности государственных деятелей, ошибки великих полководцев, – все это  проистекает единственно от неумения танцевать.    

Г‑н Журден.     

Как так?    

Учитель музыки.     

Война возникает из‑за несогласия между людьми, не правда ли?    

Г‑н Журден.     

Верно.    

Учитель музыки.     

А если бы все учились музыке, разве это не настроило бы  людей на мирный лад и не способствовало бы воцарению на земле всеобщего мира?    

Г‑н Журден.     

И то правда.    

Учитель танцев.     

Когда человек поступает не так, как должно, будь то просто  отец семейства, или же государственный деятель, или же военачальник, про него  обыкновенно говорят, что он сделал неверный шаг, не правда ли?    

Г‑н Журден.     

Да, так говорят.    

Учитель танцев.     

А чем еще может быть вызван неверный шаг, как не неумением  танцевать?    

Г‑н Журден.     

Да, с этим я тоже согласен. Вы оба правы.    

Учитель танцев.     

Все это мы говорим для того, чтобы вы себе уяснили  преимущества и пользу танцев и музыки.    

Г‑н Журден.     

Теперь я понимаю.    

Учитель музыки.     

Угодно вам ознакомиться с нашими сочинениями?    

Г‑н Журден.     

Угодно.    

Учитель музыки.     

Как я вам уже говорил, это давнишняя моя попытка выразить  все страсти, какие только способна передать музыка.    

Г‑н Журден.     

Прекрасно.    

Учитель музыки  (певцам) .    

Пожалуйте сюда.    

(Г‑ну Журдену.) Вы должны вообразить, что они одеты  пастушками.    

Г‑н Журден.     

И что это всегда пастушки?! Вечно одно и то же.    

Учитель танцев.     

Когда говорят под музыку, то для большего правдоподобия  приходится обращаться к пасторали. Пастухам испокон веку приписывали любовь к  пению; с другой стороны, было бы весьма ненатурально, если бы принцы или мещане  стали выражать свои чувства в пении.    

Г‑н Журден.     

Ладно, ладно. Посмотрим.    

 Музыкальный диалог    

     

     

Певица и два певца.     

     

Певица.     

     

Сердца в любовном упоенье    

Всегда встречают тысячи помех.    

Любовь приносит нам и счастье и томленье.    

Недаром есть такое мненье,    

Что нам милей всего – не знать любви утех.    

     

Первый певец.     

     

Нет, нам всего милей та радость без конца,    

Которая сердца    

Любовников сливает.    

Блаженству на земле без страсти не бывать.    

Любовью кто пренебрегает,    

Тому и счастья не знавать.    

     

Второй певец.     

     

О, кто бы не хотел любви изведать власть    

Когда бы не была обманчивою страсть!    

Но, ах, как быть со злой судьбиной?    

Здесь верной нет пастушки ни единой,    

И недостойный пол, позоря белый свет,    

Свидетельствует нам, что верности уж нет.    

     

Первый певец.     

     

О, сердца дрожь!    

     

Певица.     

     

О, страсть во взорах!    

     

Второй певец.     

     

Сплошная ложь!    

     

Первый певец.     

     

Тот миг мне дорог!    

     

Певица.     

     

Они полны утех!    

     

Второй певец.     

     

Я презираю всех!    

     

Первый певец.     

     

О, не сердись, забудь свой гнев безмерный!    

     

Певица.     

     

Мы приведем тебя сейчас    

К пастушке любящей и верной.    

     

Второй певец.     

     

Увы! Достойных нет средь вас!    

     

Певица.     

     

Я иду на испытанье, –    

Вот тебе моя любовь.    

     

Второй певец.     

     

Кто поручится заранее,    

Что не быть обману вновь?    

     

Певица.     

     

Тот, кто верен, пусть докажет    

Свой сердечный нежный пыл.    

     

Второй певец.     

     

Небо пусть того накажет,    

Кто постыдно изменил.    

     

     

Все трое вместе     

     

Над нами пламенея,    

Любви горит венец.    

Слиянье двух сердец,–    

Что может быть милее?    

     

Г‑н Журден.     

И это все?    

Учитель музыки.     

Все.    

Г‑н Журден.     

По‑моему, ловко закручено. Кое‑где попадаются очень занятные  словечки.    

Учитель танцев.     

А теперь моя очередь: я вам предложу небольшой образчик  самых изящных телодвижений и самых изящных поз, из каких только может состоять  танец.    

Г‑н Журден.     

Опять пастухи?    

Учитель танцев.     

Это уж как вам будет угодно.    

(Танцовщикам.) Начинайте.    

     

Балет.      

Четыре танцовщика по указаниям учителя танцев делают различные  движения и исполняют всевозможные па.     

     

 Действие второе    

     

Явление первое    

     

     

Г‑н Журден, учитель музыки, учитель танцев.     

     

Г‑н Журден.     

Очень даже здорово: танцоры откалывают лихо.    

Учитель танцев.     

А когда танец идет под музыку, то впечатление еще сильнее.  Мы сочинили для вас балет; вы увидите, сколь это очаровательно.    

Г‑н Журден.     

Он понадобится мне сегодня же: особа, в честь которой я все  это устраиваю, должна пожаловать ко мне на обед.    

Учитель танцев.     

Все готово.    

Учитель музыки.     

Одного, сударь, недостает: такой особе, как вы, со всем  вашим великолепием, с вашей склонностью к изящным искусствам, непременно нужно  давать у себя концерты по средам или же по четвергам.    

Г‑н Журден.     

А у знатных господ бывают концерты?    

Учитель музыки.     

Разумеется, сударь.    

Г‑н Журден.     

Тогда и я начну давать. И хорошо это получится?    

Учитель музыки.     

Не сомневаюсь. Вам потребуется три голоса: сопрано,  контральто и бас, а для аккомпанемента альт, лютня и, для басовых партий,  клавесин, а для ритурнелей две скрипки.    

Г‑н Журден.     

Хорошо бы еще морскую трубу. Я ее очень люблю, она приятна  для слуха.    

Учитель музыки.     

Предоставьте все нам.    

Г‑н Журден.     

Смотрите не забудьте прислать певцов, чтоб было кому петь во  время обеда.    

Учитель музыки.     

У вас ни в чем недостатка не будет.    

Г‑н Журден.     

Главное, чтоб хорош был балет.    

Учитель музыки.     

Останетесь довольны, особенно некоторыми менуэтами.    

Г‑н Журден.     

А, менуэт – это мой любимый танец! Поглядите, как я его  танцую. Ну‑ка, господин учитель!    

Учитель танцев.     

Извольте, сударь, надеть шляпу.    

Г‑н Журден  берет шляпу своего лакея и надевает ее  поверх ночного колпака. Учитель танцев берет г‑на Журдена за руку и, напевая  менуэт, танцует вместе с ним.    

     

Ла‑ла‑ла, ла‑ла‑ла,    

ла‑ла‑ла‑ла, ла‑ла‑ла,    

ла‑ла‑ла, ла‑ла‑ла,    

ла‑ла‑ла, ла‑ла‑ла,    

ла‑ла‑ла, ла‑ла.    

Пожалуйста, в такт.    

Ла‑ла‑ла, ла‑ла.    

Колени не гнуть.    

Ла‑ла‑ла.    

Плечами не дергать.    

Ла‑ла, ла‑ла‑ла‑ла, ла‑ла, ла‑ла.    

Не растопыривать рук.    

Ла‑ла‑ла, ла‑ла.    

Голову выше.    

Носки держать врозь.    

Ла‑ла‑ла.    

Корпус прямей.    

     

Г‑н Журден.     

Ну как?    

Учитель танцев.     

Лучше нельзя.    

Г‑н Журден.     

Кстати, научите меня кланяться маркизе, мне это скоро  понадобится.    

Учитель танцев.     

Кланяться маркизе?    

Г‑н Журден.     

Да. Ее зовут Дорименой.    

Учитель танцев.     

Позвольте вашу руку.    

Г‑н Журден.     

Не нужно. Вы только покажите, а я запомню.    

Учитель танцев.     

Если вы желаете, чтоб это был поклон весьма почтительный, то  прежде отступите назад и поклонитесь один раз, затем подойдите к ней с тремя  поклонами и в конце концов склонитесь к ее ногам.    

Г‑н Журден.     

А ну, покажите.    

     

Учитель танцев показывает.     

     

Понятно.    

 Явление второе    

     

     

Г‑н Журден, учитель музыки, учитель танцев, лакей.     

Лакей. Сударь, учитель фехтования пришел.     

     

Г‑н Журден.     

Скажи, пусть войдет и начинает урок.    

(Учителю музыки и учителю танцев.)     

А вы поглядите, как это у меня выходит.    

     

Явление третье    

     

     

Г‑н Журден, учитель фехтования, учитель музыки, учитель танцев  и лакей с двумя рапирами.     

     

Учитель фехтования  (берет у лакея две рапиры и  одну из них подает г‑ну Журдену) .    

Прошу вас, сударь: поклон. Корпус прямо. Легкий упор на  левое бедро. Не надо так расставлять ноги. Обе ступни на одной линии. Кисть  руки на уровне бедра. Конец рапиры прямо против плеча. Не надо так вытягивать  руку. Кисть левой руки на высоте глаза. Левое плечо назад. Голову прямо. Взгляд  уверенный. Выпад. Корпус неподвижен. Парируйте квартой и отходите с тем же  парадом. Раз, два. В позицию. Уверенно начинайте снова. Шаг назад. Когда  делаете выпад, нужно, чтобы рапира выносилась вперед, а тело, сколько можно,  было защищено от удара. Раз, два. Прошу вас: парируйте терсом и отходите с тем  же парадом. Выпад. Корпус неподвижен. Выпад. Становитесь в позицию. Раз, два.  Начинайте сызнова. Шаг назад. Защищайтесь, сударь, защищайтесь! (С криком:  «Защищайтесь!» несколько раз колет г‑на Журдена.)     

Г‑н Журден.     

Ну как?    

Учитель музыки.     

Вы делаете чудеса.    

Учитель фехтования .    

Как я вам уже говорил: весь секрет фехтования заключается в  том, чтобы, во‑первых, наносить противнику удары, а во‑вторых, чтобы самому  таковых не получать, и вы никогда их не получите, если, как я это вам прошлый  раз доказал путем наглядного примера, научитесь отводить шпагу противника от  своего тела, а для этого нужно только легкое движение кисти руки – к себе или  от себя.    

Г‑н Журден.     

Стало быть, эдаким манером каждый человек, даже и не из  храбрых, может наверняка убить другого, а сам останется цел?    

Учитель фехтования.     

Конечно. Разве я вам это не доказал наглядно?    

Г‑н Журден.     

Доказали.    

Учитель фехтования.     

Отсюда ясно, какое высокое положение мы, учителя фехтования,  должны занимать в государстве и насколько наука фехтования выше всех прочих  бесполезных наук, как, например, танцы, музыка и…    

Учитель танцев.     

Но‑но, господин фехтмейстер! Отзывайтесь о танцах  почтительно.    

Учитель музыки.     

Будьте любезны, научитесь уважать достоинства музыки.    

Учитель фехтования.     

Да вы просто забавники! Как можно ставить ваши науки на одну  доску с моей?    

Учитель музыки.     

Подумаешь, важная птица!    

Учитель танцев.     

Напялил нагрудник, чучело!    

Учитель фехтования.     

Берегитесь, плясунишка, вы у меня запляшете не как‑нибудь, а  вы, музыкантишка, запоете ангельским голоском.    

Учитель танцев.     

А я, господин драчунишка, научу вас, как нужно драться.    

Г‑н Журден  (учителю танцев) .    

Да вы спятили! Затевать ссору с человеком, который все терсы  и кварты знает как свои пять пальцев и может убить противника путем наглядного  примера?    

Учитель танцев.     

Плевать я хотел на его наглядный пример и на все его терсы и  кварты.    

Г‑н Журден  (учителю танцев) .    

Полно, говорят вам!    

Учитель фехтования  (учителю танцев) .    

Ах, вы вот как, нахальная пигалица!    

Г‑н Журден.     

Успокойтесь, любезный фехтмейстер!    

Учитель танцев  (учителю фехтования) .    

Ах, вот вы как, лошадь ломовая!    

Г‑н Журден.     

Успокойтесь, любезный танцмейстер!    

Учитель фехтования.