1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 
Сайрес Смит некоторое время размышлял; потом он произнес:    

– Да, капитан был прав. Опасность таится здесь, и  опасность страшная.    

Айртон ничего не говорил, но по знаку Сайреса Смита снова  взял в руки весла, и полчаса спустя оба выходили из Пещеры Даккара.    

 ГЛАВА 19    

     

     Сайрес. Смит рассказывает о своей экспедиции. – Работа по постройке  ускоряется. – Последний визит в кораль. – Бой между водой и  огнем. – Что осталось на поверхности острова. – Колонисты решают  спустить корабль на воду. – Ночь на 9 марта.         

На следующий день, 8 января, проведя сутки в корале и  устроив там все дела, Сайрес Смит и Айртон вернулись в Гранитный Дворец.    

Инженер немедленно собрал своих товарищей и сообщил им, что  острову Линкольна грозит величайшая опасность, которую не в состоянии  предотвратить никакая человеческая сила.    

– Друзья мои, – сказал он глубоко взволнованным  голосом, – остров Линкольна не принадлежит к числу тех островов, которые  будут существовать до тех пор, пока существует Земля. Он обречен на более или  менее близкую гибель, причина которой заключается в нем самом, и ничто не может  его спасти.    

Колонисты переглянулись и устремили глаза на инженера. Они  не понимали, что хочет сказать Сайрес Смит.    

– Объяснитесь, Сайрес, – сказал Гедеон Спилет.    

– Я сейчас объяснюсь, или, вернее, сообщу вам то, что  передал мне капитан Немо во время нашей краткой беседы наедине, – ответил  инженер.    

– Капитан Немо! – хором вскричали колонисты.    

– Да, он, и это была его последняя услуга перед  смертью.    

– Последняя услуга! – воскликнул Пенкроф. –  Последняя услуга! Вот увидите: даже мертвый, он окажет нам еще много услуг.    

– Что же вам сказал капитан Немо? – спросил  журналист.    

– Знайте же, друзья, – ответил инженер, – что  остров Линкольна находится в иных условиях, чем прочие острова Тихого океана.  Особенность строения нашего острова, о которой говорил мне капитан Немо, должна  рано или поздно привести к разрушению его подводной части.    

– Разрушится! Остров Линкольна разрушится! Что  вы! – воскликнул Пенкроф.    

Несмотря на все свое уважение к Сайресу Смиту, он не  удержался и недоверчиво пожал плечами.    

– Выслушайте меня, Пенкроф, – продолжал  инженер. – Вот что установил капитан Немо и что мне удалось установить  самому вчера при исследовании Пещеры Даккара. Эта пещера тянется под островом  до самого вулкана, и ее отделяет от центрального очага только задняя стена. Эта  стена испещрена изломами и щелями, через которые уже сейчас проходит сернистый  газ, образующийся внутри вулкана.    

– Ну так что же? – спросил Пенкроф, наморщив лоб.    

– Ну так вот, я убедился, что эти щели постепенно  увеличиваются под влиянием внутреннего давления, что базальтовая стена  понемногу раскалывается и что через более или менее короткое время она даст  выход воде океана, которая наполняет пещеру.    

– Здорово! – сказал Пенкроф, который еще раз  попробовал пошутить. – Вода погасит вулкан, и все будет кончено.    

– Да, все будет кончено, – ответил Сайрес  Смит. – В тот день, когда море пробьет стену и проникнет через средний ход  во внутренность вулкана, где кипят вулканические вещества, – в тот день,  Пенкроф, остров Линкольна взорвется, как взорвалась бы Сицилия, если бы  Средиземное море влилось в Этну.    

Колонисты ничего не могли ответить на это решительное  утверждение инженера. Они понимали, как велика грозящая им опасность.    

Надо сказать, что Сайрес Смит отнюдь не преувеличивал.  Многим уже приходило в голову, что, может быть, можно потушить вулканы, которые  почти все возвышаются на берегах морей или озер, открыв воде доступ в эти  вулканы. Но те, кто так думают, не понимают, что при этом часть земного шара  взорвалась бы, как паровой котел, в который выстрелили из ружья. Вода,  устремившись в замкнутое пространство, где температура достигает нескольких  тысяч градусов, превратилась бы в пар, и образовалось бы такое количество энергии,  которого бы не выдержала самая твердая оболочка.    

Итак, не приходилось сомневаться, что острову в близком  будущем грозит разрушение и что он просуществует лишь до тех пор, пока выдержит  стена Пещеры Даккара. Это был вопрос не месяцев или недель, или дней, а, быть  может, часов!    

Первым чувством колонистов была глубокая печаль. Они не  думали об опасности, угрожающей им самим: их больше огорчало разрушение  острова, на котором они нашли приют, острова, который они полюбили и хотели  сделать цветущим, плодородным. Столько трудов пропадает напрасно, столько сил  потрачено даром! Пенкроф не мог удержать слез и не пытался скрыть, что плачет.  Беседа продолжалась еще некоторое время. Колонисты обсуждали, каковы их шансы  на спасение, и в конце концов пришли к выводу, что им нельзя терять ни одного  часа.    

Постройку и оснастку корабля нужно было закончить как можно  скорее. Это была единственная возможность для обитателей острова Линкольна  спастись. Все дружно принялись за работу. К чему было теперь жать хлеб,  собирать урожай, охотиться и умножать запасы Гранитного Дворца? Того, что  находилось на складе и на кухне, было более чем достаточно, чтобы снабдить  корабль для путешествия, как бы продолжительно оно ни было. Важнее всего было  колонистам иметь в своем распоряжении корабль раньше, чем наступит неизбежная  катастрофа.    

Работа продолжалась с лихорадочной поспешностью. Около 23  января корабль был наполовину обшит. К этому времени состояние вулкана не  изменилось: из кратера по-прежнему вылетали пары и дым, смешанные с огнем и  пылающими камнями. Но в ночь на 24-е лава, достигшая уровня верхней части  вулкана, снесла его коническую верхушку. Раздался страшный грохот. Колонисты  решили, что остров разваливается на части, и выбежали из Гранитного Дворца.  Было около двух часов ночи.    

Небо пылало огнем. Верхний конус – массив вышиной в тысячу  футов и весом в несколько миллиардов фунтов – низвергся на остров. Земля  задрожала от удара. К счастью, этот конус был направлен к северу и упал на  равнину, покрытую песком и туфом, которая тянулась между вулканом и морем. Из  расширившегося жерла кратера блистал настолько яркий свет, что весь воздух  вокруг казался пылающим. Поток лавы вздулся и изливался длинными каскадами,  словно вода из переполненного сосуда. Тысячи огненных струй змеились по откосам  вулкана.    

– В кораль! В кораль! – закричал Айртон.    

Действительно, лава устремлялась к коралю, следуя  направлению нового кратера. Бедствие грозило плодородным частям острова,  Красному ручью, лесу Якамара.    

Услышав крик Айртона, колонисты бросились к конюшням. Онагги  сейчас же были запряжены в повозку. У всех колонистов было на уме одно: бежать  в кораль и освободить запертых там животных.    

Еще не было трех часов утра, когда колонисты достигли  кораля. Громкий рев свидетельствовал, что муфлоны и козы охвачены страхом.  Поток пылающей лавы и расплавленных минералов стремился с отрогов на луга,  достигая самой изгороди. Айртон отпер калитку, и охваченные ужасом животные  разбежались во все стороны.    

Час спустя кипящая лава наполнила кораль, превращая в пар  воду ручейка, и подожгла дом, который вспыхнул, как сноп соломы. Изгородь  сгорела до последнего столба; от кораля ничего не осталось.    

Колонисты решили было бороться против этого нашествия, но  все их безумные попытки оказались бесплодны: перед грандиозными катастрофами  человеческие усилия тщетны.    

Наступило утро 24 января. Прежде чем возвратиться в  Гранитный Дворец, Сайрес Смит и его друзья хотели установить, в какую сторону  устремится этот поток лавы. Общий наклон поверхности вел от горы Франклина к  восточному берегу, и можно было опасаться, что, несмотря на преграду, которую  представлял собой густой лес Якамара, кипящая лава достигнет плато Дальнего  Вида.    

– Нас защитит озеро, – сказал Гедеон Спилет.    

– Надеюсь, – кратко ответил Сайрес Смит.    

Колонисты хотели дойти до равнины, на которую упала верхушка  горы Франклина, но лава преграждала им путь. С одной стороны она текла по  долине Красного ручья, с другой – по долине ручья Водопада, превращая на своем  пути в пар оба эти потока. Не было никакой возможности пройти сквозь лаву;  наоборот, приходилось отступать перед ней. Вулкан, лишенный своей вершины,  нельзя было узнать. На месте прежнего кратера было нечто вроде ровной  поверхности. Из двух жерл, образовавшихся на южной и восточной сторонах горы,  непрерывно изливались струи лавы, образуя два отдельных потока. Над новым  кратером висели облака дыма и золы, сливавшиеся с небесными тучами. Слышались  гулкие раскаты грома, которым вторил грохот подземных сил. Жерло вулкана  выбрасывало пылающие камни; взлетая на тысячу футов, они разрывались в облаках  и падали, словно осколки картечи. Небо отвечало вспышками молнии извержению  вулкана.    

Около семи часов утра положение колонистов, пытавшихся найти  убежище на опушке леса Якамара, стало невыносимым. Им угрожали не только камни,  падавшие вокруг дождем, но и потоки лавы, которые переполнили русло Красного  ручья и грозили перерезать дорогу в кораль. Первые ряды деревьев запылали, и  сок их, внезапно превратившись в пар, разорвал стволы, словно детские хлопушки.  Другие деревья, более сухие, не пострадали. Колонисты продолжали свой путь. Они  шли медленно, очень часто оборачиваясь назад. Но лава, следуя наклону  поверхности, быстро продвигалась к востоку.    

Едва нижние слои ее успевали затвердеть, как их снова  покрывали кипящие волны.    

К тому же главный поток, стремившийся по направлению  Красного ручья, становился все более угрожающим. Лес в этой части весь пылал;  огромные клубы дыма плавали над деревьями, подножие которых было залито лавой.    

Колонисты остановились близ озера, в полумиле расстояния от  устья Красного ручья. Вскоре должен был решиться вопрос, жить им или умереть.    

Сайрес Смит привык разбираться в сложных положениях. Зная,  что он имеет дело с людьми, готовыми услышать правду, какова бы она ни была,  инженер сказал:    

– Либо озеро остановит поток и часть острова будет  спасена от полного разрушения, либо лава зальет лес Дальнего Запада, и ни  одного дерева, ни одного растения не останется на поверхности земли. Тогда мы  умрем на этих голых скалах; смерть не замедлит прийти, когда наш остров взорвется.    

– В таком случае, – сказал Пенкроф, топнув ногой и  скрестив на груди руки, – нам незачем больше строить корабль, не так  ли? – Мы должны исполнить свой долг до конца, Пенкроф, – ответил  Сайрес Смит.    

Между тем поток лавы, прокладывая себе дорогу среди великолепных  деревьев, которые он пожирал на своем пути, докатился до озера. В этом месте  почва была несколько приподнята. Будь преграда немного выше, она могла бы  сдержать кипящий поток.    

– За работу! – вскричал Сайрес Смит. Все тотчас же  поняли мысль инженера. Поток лавы надо было, так сказать, запрудить и заставить  его излиться в озеро.    

Колонисты побежали на верфь и принесли оттуда лопаты,  заступы, топоры. Из земли и поваленных деревьев через несколько часов  образовалась плотина высотой в три фута, длиной в несколько сот шагов. Плотина  была закончена, и колонистам казалось, что они проработали всего какой-нибудь  час.    

Еще несколько минут, и было бы поздно. Жидкая лава достигла  подножия вала. Поток вздулся, словно река в паводок, стремящаяся выйти из  берегов, и грозил снести единственное препятствие, которое мешало ему  распространиться по всему району Дальнего Запада. Но плотина все же его  сдержала. Прошло несколько томительных секунд, и лава низверглась с высоты  двадцати футов в озеро Гранта. Колонисты стояли на месте и молча, затаив  дыхание, наблюдали за борьбой двух стихий.    

Какое ужасное зрелище – бой между водой и огнем! Чье перо  опишет это сражение, столь страшное и вместе с тем прекрасное? Чья кисть сможет  нарисовать его? Вода, шипя, испарялась при приближении лавы. Пар взлетал на  воздух и клубился на неизмеримой высоте, как будто внезапно открылись клапаны  огромного котла. Но сколько бы ни было воды в озере, она должна была в конце  концов испариться, так как убыль воды не пополнялась, тогда как лава, источник  которой был неисчерпаем, все время катила новые и новые пламенеющие волны.    

Первые струи лавы, влившись в озеро, сейчас же застыли, и  вскоре над водой образовалась гора. На поверхности ее громоздилась новая лава,  которая тоже превратилась в поток камней, стремящихся к центру горы. Постепенно  возникла отмель, угрожавшая заполнить все озеро. Вода не могла выйти из  берегов, так как избыток ее тотчас же превращался в пар. В воздухе слышались  оглушительное шипение и свист; пар, уносимый ветром, превращался в дождь и  падал в море. Отмель становилась все длиннее, глыбы лавы громоздились друг на  друга. Там, где еще недавно колыхались спокойные воды озера, появилась  громадная куча дымящихся камней, словно земля приподнялась и вытолкнула из  озера тысячи подводных утесов. Вообразите, что ураган возмутил воды реки, а  затем они внезапно застыли на двадцатиградусном морозе, и вы сможете себе  представить, каков был вид озера спустя три часа после того, как в него  полились потоки лавы.    

На этот раз огонь победил воду.    

То обстоятельство, что лава устремилась в озеро Гранта, было  благоприятно для колонистов. У них оказалось несколько дней передышки. Плато  Дальнего Вида, Гранитный Дворец и кораблестроительная верфь были на время  спасены. За эти дни нужно было обшить корабль и тщательно законопатить его.  Затем он будет спущен на море, и колонисты перейдут на корабль, с тем чтобы  оснастить его на воде. Ввиду угрозы взрыва, несущего гибель острову, оставаться  на земле было очень опасно. Стены Гранитного Дворца, этого когда-то столь  надежного убежища, каждую минуту могли обрушиться.    

В течение шести последующих дней – с 25 по 30 января –  колонисты работали не покладая рук. Они почти не отдыхали, так как свет  пламени, извергаемого кратером, позволял им трудиться и днем и ночью. Лава  продолжала литься, но, пожалуй, не столь обильно. Это было очень хорошо, так  как озеро Гранта почти совсем наполнилось, и если бы к прежней лаве прибавились  новые вулканические вещества, они бы, несомненно, разлились по плато Дальнего  Вида и по берегу близ Гранитного Дворца.    

Но если эта часть острова была вне опасности, то южная  оконечность его оставалась беззащитной.    

В самом деле, второй поток лавы, устремившийся по долине  ручья Водопада – это была широкая долина, понижающаяся с обеих сторон  реки, – не встречал на своем пути никаких препятствий. Жидкое пламя  разлилось по лесу Дальнего Запада. Деревья, совершенно засохшие от страшной  жары, стоявшей все это время, моментально загорелись, и пожар вспыхнул  одновременно наверху, в ветвях, и внизу, у корней. Сучья густо переплелись  между собой, и огонь быстро распространялся. Казалось даже, что поток пламени  бежит по верхушкам деревьев скорее, чем река лавы у их подножия.    

Охваченные ужасом мирные и хищные обитатели леса – ягуары,  кабаны, дикие свиньи, куланы и всякая пернатая дичь – искали спасения на  берегах реки Благодарности и в болоте Казарок, по ту сторону гавани Воздушного  Шара. Но колонисты были слишком заняты своим делом, чтобы обращать внимание на  самых страшных зверей. Они даже покинули Гранитный Дворец и, не желая укрыться  в Трубах, жили в палатке возле устья реки Благодарности.    

Сайрес Смит и Гедеон Спилет каждый день выходили на плато  Дальнего Вида. Иногда их сопровождал Харберт. Что касается Пенкрофа, то он не  хотел и смотреть на остров, подвергшийся почти полному разрушению.    

Действительно, остров Линкольна представлял собой печальное  зрелище. Вся лесистая часть его теперь обнажилась. Только несколько зеленых  деревьев уцелело на краю Змеиного полуострова. Кое-где торчали почерневшие  стволы с обломанными ветвями. Место, где прежде находился лес, было более  пустынно, чем болото Казарок. Лава полностью уничтожила растительность. На  месте великолепных лесов теперь в беспорядке громоздились вулканические туфы.  По долине ручья Водопада и реки Благодарности не текло больше в море ни капли  воды, и, если бы озеро Гранта полностью высохло, колонистам было бы нечем  утолить жажду. Но, к счастью, его южная сторона не пострадала. Она превратилась  в нечто вроде пруда, где находился весь запас питьевой воды, имеющейся на  острове. На северо-западе отчетливо и резко рисовались отроги вулкана, похожие  на гигантскую когтистую лапу. Какое печальное зрелище! Какой страшный вид!  Какое горе для колонистов, которые с плодородного острова, покрытого лесом,  орошаемого водой и засеянного злаками, в одно мгновение как бы перенеслись на  пустынную скалу! Не будь у них старых запасов пищи, им нечем было бы питаться.    

– У меня сердце разрывается, – сказал как-то раз  Гедеон Спилет.    

– Да, Спилет, это печальное зрелище, – ответил  инженер. – Только бы мы успели достроить корабль! Теперь это наша  единственная надежда.    

– Не кажется ли вам, Сайрес, что вулкан начинает  успокаиваться? Он еще извергает лаву, но, если я не ошибаюсь, не так обильно.    

– Это не имеет значения, – ответил Сайрес  Смит. – В недрах горы продолжает бушевать огонь, и море может ворваться в  вулкан с минуты на минуту. Мы находимся в положении пассажиров горящего  корабля, которые не могут потушить пожар и знают, что огонь рано или поздно  доберется до порохового погреба. Идем, Спилет, идем, не будем терять ни часа!    

Еще целую неделю, то есть до 7 февраля, лава продолжала  изливаться, но не выходила из прежних пределов. Сайрес Смит больше всего  боялся, что лава подойдет к берегу у Гранитного Дворца, и колонистам не удастся  отстоять верфь. Вскоре они почувствовали в недрах острова содрогания, которые  их крайне обеспокоили.    

Было 20 февраля. До спуска корабля на воду предстояло  работать еще месяц. Выдержит ли остров до тех пор? Пенкроф и Сайрес Смит  намеревались спустить корабль, как только его остов станет непроницаемым.  Настилку палубы и оснастку можно будет произвести потом. Для колонистов было  важнее всего обеспечить себе надежное убежище вне острова. Быть может, придется  даже отвести корабль в гавань Воздушного Шара, то есть возможно дальше от  центра извержения. В устье реки Благодарности, между островом Спасения и  гранитной стеной, судно могло быть раздавлено в случае разрушения острова.  Поэтому колонисты всячески старались как можно скорее закончить остов корабля.  Наступило 3 марта. Можно было рассчитывать, что спуск корабля на воду  произойдет дней через десять.    

Надежда вернулась в сердца колонистов, которым пришлось  выдержать столько испытаний в четвертый год пребывания на острове Линкольна.  Даже Пенкрофа как будто покинула мрачность, охватившая его после гибели и  разрушения его владений. Правда, он ни о чем не мог думать, кроме корабля, на  котором сосредоточились все его надежды.    

– Мы его достроим, мистер Сайрес, мы обязательно  достроим его! – говорил моряк. – Пора, пора, время идет, и скоро  наступит равноденствие. Если понадобится, мы пристанем к острову Табор и  проведем там зиму. Но что такое остров Табор после острова Линкольна? Горе мне!  Мог ли я думать, что когда-нибудь увижу нечто подобное!    

– Надо спешить! – неизменно отвечал инженер.  Колонисты работали, не теряя ни минуты.    

– Хозяин, – спросил Наб несколько дней  спустя, – как вы думаете, случилось бы все это, если бы капитан Немо был  жив?    

– Да, Наб, – ответил Сайрес Смит.    

– Ну, а я думаю, что нет, – шепнул Пенкроф на ухо  негру.    

– И я тоже, – серьезно отвечал Наб.    

В первую неделю марта гора Франклина снова приняла грозный  вид. Тысячи стеклянных нитей, образовавшихся из жидкой лавы, дождем падали на  землю. Кратер вновь наполнился вулканическими веществами, которые изливались по  всем склонам вулкана. Потоки их устремились по затвердевшим туфам и  окончательно сожгли тощие скелеты деревьев, уцелевших после первого извержения.  На этот раз река лавы потекла вдоль юго-западного берега озера Гранта, миновала  Глицериновый ручей и залила плато Дальнего Вида. Это последнее бедствие  окончательно погубило все труды колонистов. Мельница, постройки на птичнике,  конюшни исчезли без следа. Испуганные птицы разлетелись во все стороны. Топ и  Юп по-своему выражали охвативший их великий ужас: инстинкт предупреждал их, что  близится катастрофа. Большинство животных, населявших остров, погибли при  первом извержении. Уцелевшие звери могли найти спасение только на болоте  Казарок; лишь немногие из них укрылись на плато Дальнего Вида, но теперь и это  последнее убежище было у них отнято.    

Потоки лавы перелились через стену, и огненная река  устремилась на берег у Гранитного Дворца. Это было неописуемо страшное зрелище.  Ночью казалось, что низвергается настоящая Ниагара из расплавленного чугуна:  сверху – огненные пары, снизу – кипящая лава.    

Колонистам некуда было больше отступать. Хотя верхние швы  корабля еще не были законопачены, наши герои решили спустить его на воду.    

Пенкроф и Айртон начали готовиться к спуску, который должен  был состояться на следующий день, 9 марта.    

Но в ночь на 9-е из кратера под грохот оглушительных взрывов  поднялся огромный столб дыма, больше трех тысяч футов высоты. Стена Пещеры  Даккара, очевидно, не выдержала давления газов, и море, проникнув через  центральный очаг в огнедышащую пропасть, превратилось в пар. Кратер не давал  этой массе пара достаточно просторного выхода. Взрыв, который мог быть услышан  на расстоянии ста миль, потряс воздух. Гора Франклина разлетелась на куски и  обрушилась в море. Через несколько минут волны Тихого океана покрывали то  место, где был остров Линкольна.    

 ГЛАВА 20    

     

     Одинокая скала в Тихом океане. – Последнее убежище обитателей острова  Линкольна. – Впереди смерть. – Неожиданное спасение. – Как и  почему оно пришло. – Последнее благодеяние. – Остров среди  материка. – Могила капитана Немо.         

Одинокая скала длиной в тридцать и шириной в пятнадцать  футов, выступающая из воды не больше чем на десять футов, – таково было  единственное место на острове, которое пощадили волны океана.    

Вот все, что осталось от массива Гранитного Дворца! Стена  сначала была опрокинута, потом развалилась. Несколько скал, нагроможденных друг  на друга, образовали этот утес, торчавший из воды. Все вокруг него скрылось в  бездне: нижний конус горы Франклина, разлетевшейся от взрыва, челюсти залива  Акулы, плато Дальнего Вида, остров Спасения, гранитные скалы гавани Воздушного  Шара, базальтовые стены Пещеры Даккара и даже длинный Змеиный полуостров, столь  удаленный от центра извержения. От острова Линкольна уцелел только этот узкий  утес, служивший теперь убежищем для шести уцелевших колонистов и их собаки  Топа.    

Животные тоже погибли во время катастрофы. Птицы, как и  другие представители фауны острова, были раздавлены или утонули. Даже бедняга  Юп, и тот, увы, встретил смерть, провалившись в какую-то пропасть.    

Сайрес Смит, Гедеон Спилет, Харберт, Пенкроф, Наб и Айртон  спаслись только потому, что, находясь в палатке, были сброшены в море, когда  остров раскололся на части.    

Выбравшись на поверхность воды, они увидели невдалеке от  себя нагромоздившиеся скалы, подплыли к ним и вскарабкались на утес.    

На этом утесе и жили они теперь вот уже девять дней. Скудные  припасы, захваченные из Гранитного Дворца, немного дождевой воды в углублениях  скал – вот все, что осталось у этих несчастных. Корабль, их последняя надежда,  был разбит. У них не было никакой возможности покинуть утес. Не имея огня, они  не могли ниоткуда и добыть его. Неминуемая гибель ожидала их.    

18 марта у колонистов осталось провизии всего на двое суток,  хотя они расходовали ее более чем экономно. Вся их наука, вся их  изобретательность были теперь ни к чему. Они всецело зависели от судьбы.    

Сайрес Смит был спокоен. Гедеон Спилет, более нервный, и  Пенкроф, охваченный глухой яростью, расхаживали взад и вперед. Харберт ни на  минуту не покидал инженера и смотрел на него, словно прося помощи, которой  Сайрес Смит не мог оказать. Наб и Айртон покорно ждали конца.    

– Господи, господи, – часто повторял  Пенкроф, – если бы мы могли хоть в ореховой скорлупе добраться до острова  Табор! Но у нас ничего нет, ничего!    

– Капитан Немо вовремя умер, – сказал однажды Наб.    

Прошло еще пять дней. Сайрес Смит и его товарищи соблюдали  строжайшую экономию и ели ровно столько, сколько нужно было, чтобы не умереть с  голоду. Все очень ослабели. Харберт и Наб иногда начинали бредить.    

Оставалась ли у колонистов хоть тень надежды? Нет! На что  они могли рассчитывать? Что в виду скалы покажется корабль? Но им по опыту было  прекрасно известно, что корабли никогда не заходят в эту часть Тихого океана.  Можно ли было ожидать, что, по велению судьбы, яхта Гленарвана именно теперь  вернется на остров Табор за Айртоном? Это было маловероятно. К тому же если бы  «Дункан» даже и вернулся на остров Табор, то командир яхты после  безрезультатных поисков снова ушел бы в море и направился бы к более низким  широтам. Ведь колонисты не успели доставить на остров Табор записку с указанием  нового местопребывания Айртона.    

Нет, у них не могло быть больше никаких надежд на спасение.  Их ожидала страшная смерть на скале – смерть от голода и жажды.    

Они лежали на этой скале бессильные, не отдавая себе отчета  в том, что происходит вокруг. Только Айртон, напрягая все силы, время от  времени поднимал голову и взором, полным отчаяния, смотрел на пустынное море.    

Вдруг днем 24 марта Айртон протянул руки к морю. Он встал на  колени, потом поднялся на ноги, пытаясь подать рукой сигнал. В виду острова был  корабль. Этот корабль проходил здесь не случайно. Утес служил для него  определенной целью, и корабль на всех парах направлялся в его сторону.  Колонисты, будь они в силах наблюдать за горизонтом, могли бы заметить этот  корабль уже несколько часов назад.    

– «Дункан»! – успел прошептать Айртон и упал на  землю без движения.    

 ***    

     

Когда Сайрес Смит и его товарищи пришли в себя, они увидели,  что находятся в каюте парохода. Никто из них не понимал, как км удалось  избежать смерти. Но одного слова Айртона было достаточно, чтобы разъяснить это.    

– «Дункан»! – прошептал он.    

– «Дункан»! – повторил Сайрес Смит.    

Действительно, они находились на яхте Гленарвана, которой  командовал в то время Роберт Грант. «Дункан» направился к острову Табор, чтобы  взять на борт Айртона и отвезти его на родину после двенадцатилетнего изгнания.    

Колонисты были спасены. Они все возвращались домой.    

– Капитан Роберт, – спросил Сайрес Смит, –  почему вы решили, не найдя Айртона на острове Табор, пройти еще сто миль к  северо-востоку?    

– Мистер Смит, мы шли не только за Айртоном, но и за  всеми вами, – ответил Роберт Грант.    

– За всеми нами?    

– Да, конечно, на остров Линкольна.    

– На остров Линкольна? – хором вскричали Гедеон  Спилет, Харберт, Наб и Пенкроф, удивленные до последней степени.    

– Откуда вы знаете о существовании острова Линкольна?  Ведь этот остров не обозначен даже на картах, – спросил Сайрес  Смит. – Из записки, которую вы оставили на острове Табор, – ответил  Роберт Грант.    

– Из записки? – вскричал Гедеон Спилет.    

– Ну да, вот она, – сказал Роберт Грант и протянул  журналисту листок бумаги, на котором были обозначены широта и долгота острова  Линкольна, -"где находятся в настоящее время Айртон и еще пятеро  потерпевших крушение".    

– Капитан Немо! – произнес Сайрес Смит, прочитав  записку и убедившись, что она написана той же рукой, что и документ, найденный  в корале.    

– Так, значит, это он взял наш «Бонавентур» и отважился  пойти на остров Табор один? – вскричал Пенкроф.    

– И оставил там эту записку, – подхватил Харберт.    

– Друзья мои, – сказал Сайрес Смит глубоко  взволнованным голосом. – Будем всегда помнить капитана Немо, спасшего нас.  При последних словах инженера его товарищи обнажили головы, повторяя шепотом  имя капитана Немо.    

В эту минуту Айртон подошел к инженеру и спросил его очень  просто:    

– Куда поставить эту шкатулку?    

В руках у Айртона была шкатулка, которую он спас, рискуя  жизнью, когда остров обрушился в море. Теперь он честно возвращал ее инженеру.    

– Айртон, Айртон! – воскликнул глубоко растроганный  Сайрес Смит. – Сударь, – обратился он к Роберту Гранту, – тот,  кто был когда-то преступником, искупил свою вину и снова стал честным  человеком. Я горжусь тем, что могу пожать ему руку.    

После этого Роберту Гранту рассказали необычайную историю  капитана Немо и обитателей острова Линкольна. Затем, отметив координаты утеса,  который отныне должен был быть нанесен на карту Тихого океана, Роберт Грант  приказал отправляться в обратный путь.    

Две недели спустя колонисты высадились в Америке.    

Большая часть состояния, заключавшегося в шкатулке, которую  капитан Немо завещал обитателям острова Линкольна, была истрачена на покупку  обширного участка земли в штате Айова. Самую крупную жемчужину из этого  сокровища преподнесли жене Гленарвана в подарок от бывших колонистов,  возвращенных на родину «Дунканом».    

В своем хозяйстве Сайрес Смит и его товарищи предложили  работу, то есть довольство и счастье, всем тем, кого они думали поселить на  острове Линкольна. На этом участке земли возникла колония, названная именем  острова, погибшего в волнах Тихого океана. Там была река Благодарности, гора,  которую назвали горой Франклина, маленькое озеро – озеро Гранта – и леса,  названные лесами Дальнего Запада. Получился как бы остров посреди материка.    

Под умелым руководством инженера и его товарищей колония  процветала. Все обитатели острова Линкольна, без исключения, находились в этой  колонии: они поклялись никогда не расставаться. Наб не покинул своего хозяина,  Айртон был всегда готов пожертвовать собой, Пенкроф стал больше земледельцем,  чем моряком, Харберт закончил курс наук под руководством инженера, а Гедеон  Спилет даже основал газету «Нью-Линкольн Геральд» – самый осведомленный  печатный орган на земном шаре.    

Сайреса Смита и его друзей несколько раз посещали Гленарван  и его жена, капитан Джон Мангле со своей женой – сестрой Роберта Гранта, сам  Роберт Грант, майор Мак-Наббс и все те, кто имел отношение к истории капитана  Гранта и капитана Немо.    

Все были счастливы в новой колонии и жили так дружно, как  прежде. Но никогда не забывали они остров, который принял их, одиноких и  бедных, и четыре года удовлетворял все их нужды, остров, от которого осталась  только гранитная скала, омываемая волнами Тихого океана, – могила того,  кто был капитаном Немо.