1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 
Пикеринг понял его настроение и вступил в дискуссию.
   
— Ларри, — начал он, пытаясь говорить как можно спокойнее и ровнее, — каждый год НАСА встает на колени перед конгрессом, умоляя выделить деньги. Вы умудряетесь проводить свои операции с очень малым финансированием и за это платите провалом уже разработанных проектов. Если мы включим космическое агентство в структуру разведки, то вам уже не придется попрошайничать перед конгрессом. Вы будете финансироваться из «черного» бюджета на значительно более высоком уровне. Это преимущество. НАСА получит деньги, необходимые для ваших проектов, а разведка перестанет беспокоиться насчет защищенности космических технологий.
   
Экстром покачал головой:
   
— С подобным положением я не могу согласиться в принципе. НАСА занимается космической наукой. К национальной безопасности мы не имеем ни малейшего отношения.
   
Директор ЦРУ поднялся. Его не остановили, хотя такого никто никогда не позволял себе, если президент еще сидел.
   
— Вы пытаетесь мне доказать, что НАСА не имеет никакого отношения к национальной безопасности? Ради Бога, Ларри! Это же синонимы! Единственное, что поддерживает безопасность нашей страны, — это ее научная и технологическая мощь. Нравится нам это или нет, НАСА играет все более серьезную роль в развитии военных технологий. К сожалению, ваше агентство протекает, словно решето, чем снова и снова доказывает, что обеспечение секретности вашей информации — первейшая необходимость.
   
В комнате повисло напряженное молчание.
   
Потом, глядя в глаза оппоненту, поднялся администратор Экстром:
   
— Значит, вы предлагаете запереть двадцать тысяч ученых НАСА в безвоздушном пространстве военных лабораторий и заставить их работать на вас? Разве не ясно, что наши новейшие космические телескопы обязаны своим существованием исключительно стремлению ученых заглянуть как можно дальше и глубже во Вселенную? НАСА осуществляет поразительные прорывы лишь по одной причине — наши сотрудники хотят лучше узнать космос. Они — компания мечтателей, с детства привыкших смотреть на звездное небо, спрашивая себя, что же там происходит. Все открытия НАСА вдохновлены страстью к познанию и любопытством, а вовсе не стремлением к военному превосходству.
   
Пикеринг откашлялся и заговорил как можно мягче, желая приглушить разгоревшиеся за столом страсти:
   
— Ларри, я уверен, что директор вовсе не имеет в виду мобилизацию ученых НАСА для строительства космических спутников. На первооткрывательский дух вашего агентства никто не покушается. НАСА будет функционировать в обычном режиме, но при этом получит более значительное финансирование и более надежную систему сохранности данных. — Пикеринг повернулся к президенту: — Безопасность — штука совсем не дешевая. И присутствующие, конечно, понимают, что утечка информации из НАСА происходит из-за недостаточного финансирования. Агентство вынуждено выполнять свои задачи, экономя на безопасности и вступая в сотрудничество с другими странами, чтобы разделить стоимость проектов. Я предлагаю, чтобы НАСА оставалось тем же самым мощным научным, невоенным агентством, каким является и в настоящее время, но имело более обширный бюджет и надежную систему защиты.
   
Некоторые члены Совета безопасности кивнули, соглашаясь.
   
Президент Харни медленно встал, не отводя взгляда от лица Уильяма Пикеринга. Ему явно не понравилась решительность, с какой директор НРУ взял инициативу в свои руки.
   
— Билл, в следующем десятилетии НАСА собирается лететь на Марс. Как отнесется разведывательное сообщество к тому факту, что значительная часть «черного» бюджета уйдет на проект, неспособный принести немедленной выгоды делу национальной безопасности?
   
— НАСА сохранит свободу действий и неподотчетность разведке.
   
— Чушь!
   
Все, словно по команде, повернулись к нему. Президент Харни очень редко выражался столь резко.
   
— Если и существует нечто, что я по-настоящему узнал на посту президента, — продолжал Харни, — так это немудреное правило: кто платит, тот и заказывает музыку. Или, выражаясь прямо, кто контролирует доллары, тот и определяет направление деятельности. Поэтому я решительно отказываюсь отдать кошелек НАСА в руки тех, кто не разделяет стремления к целям, для которых создавалось космическое агентство. Я могу себе представить, какой ущерб понесет чистая наука, если военные будут решать, какие именно проекты достойны внимания.
   
Харни обвел взглядом присутствующих. Затем подчеркнуто медленно вновь обратил взгляд к Пикерингу.
   
— Билл, — вздохнул он, — твое недовольство относительно международных проектов НАСА болезненно близоруко. Хорошо, что в нашей стране есть хоть кто-то, способный конструктивно сотрудничать и с русскими, и с китайцами. Мира на планете не достичь только военными средствами. Он подкрепляется совместными усилиями тех, кто сотрудничает вопреки разногласиям правительств. Я глубоко убежден, что совместные проекты НАСА дают куда больше для развития национальной безопасности, чем любые спутники-шпионы стоимостью в миллиард долларов. Да и надежд на будущее они внушают куда больше.
   
Пикеринг почувствовал, как в душе закипает гнев. Какое право имеет политик так с ним разговаривать? Идеализм Харни очень красиво выглядел здесь, в комнате заседаний, но в реальном мире он приводил к смерти людей.
   
— Билл, — вступила в разговор Марджори Тенч, словно почувствовав, что директор НРУ готов взорваться, — мы все прекрасно знаем, что вы потеряли дочь. И понимаем, что для вас этот вопрос имеет личное значение.
   
Пикеринг не услышал в ее тоне ничего, кроме снисхождения.
   
— Но имейте в виду, — продолжала советница, — что Белый дом в настоящее время с трудом сдерживает натиск инвесторов, стремящихся открыть космическое пространство частному сектору. Вспомните: НАСА всегда оставалось другом разведчиков, даже несмотря на все ошибки.
   
Предохранительная полоса по краю дороги вернула мысли Пикеринга к настоящему. Скоро его выход на сцену.
   
Уже на подъезде к округу Колумбия он внезапно увидел на краю дороги сбитого машиной мертвого оленя. Странное сомнение, похожее на дурное предчувствие, охватило директора. И все-таки он продолжил путь.
   
У него же назначена встреча.
  
  
   
    
ГЛАВА 96
   
   
Мемориал Франклина Делано Рузвельта представляет собой один из крупнейших мемориалов в стране. С парком, водопадами, скульптурами, беседками и бассейном, четырьмя галереями под открытым небом. Каждая из галерей символизирует один из четырех президентских сроков выдающегося политика.
   
В миле от мемориала, с выключенными огнями, над городом вился вертолет «Кайова-Уорриор». В городе с таким количеством важных персон и средств массовой информации вертолеты в небе казались столь же обычным делом, как и птицы. Дельта-1 знал, что до тех пор, пока он будет держаться в стороне от защищенного пространства над Белым домом, он не привлечет к своей машине ни малейшего внимания. Тем более что долго он здесь не задержится.
   
Дельта-1 завис на высоте двух тысяч ста футов неподалеку от неосвещенного мемориала и внимательно сверил координаты. Потом взглянул влево. Дельта-2 настраивал телескопическую систему ночного видения. На экране изобразилась зеленоватая картинка главного входа в мемориал. Территория была пустынна.
   
Теперь предстоит ждать.
   
Это убийство не останется незамеченным. Существуют на свете люди, которых нельзя ликвидировать тихо. Независимо от способа последствий не избежать. Начнутся расследования. Дознания. А в таких случаях лучшее прикрытие — это как можно больше шума. Взрывы, пальба и дым заставят всех решить, что кто-то кому-то что-то доказывает, и первым на ум придет терроризм. Особенно в том случае, если цель — высокопоставленный чиновник.
   
Дельта-1 изучил изображение густо засаженной деревьями территории под вертолетом. И автомобильная стоянка, и главный вход пока еще пустовали. Хотя мемориал и находится в черте города, выбрано место чрезвычайно умно — в этот час здесь никогда никого не бывает.
   
Дельта-1 отвернулся от дисплея и взглянул на оружие.
   
Система «хеллфайер» — отличное подспорье для подобных дел. Бронебойная ракета с лазерным прицелом обеспечивает возможность быстрой, четкой, легкой работы. Снаряд попадает точно в лазерную метку, обозначенную наблюдателями на земле, другим самолетом или вертолетом или же самим охотником. Сегодня ракета будет направляться автономно, с помощью лазерного искателя объектива, установленного на мачте. Как только видоискатель «кайовы» пометит цель лазерным лучом, ракета «хеллфайер» сама определит нужное направление. Поскольку действовать система может и с земли, и с воздуха, для сегодняшней операции вовсе не обязательно было задействовать вертолет. Кроме того, система «хеллфайер» получила широкое распространение среди торговцев оружием на черном рынке. А потому версия терроризма появится непременно.
   
— Машина, — коротко произнес Дельта-2.
   
Дельта-1 взглянул на дисплей. Трудно различимый в темноте дорогой черный автомобиль точно в назначенное время появился на подъезде к мемориалу. Такие машины типичны для крупных правительственных ведомств. Въехав на территорию, водитель погасил фары. Машина сделала несколько кругов и остановилась возле небольшой группы деревьев. Дельта-1 наблюдал за изображением на дисплее, а его товарищ нацеливал телескопический ночной объектив на боковое окно со стороны водителя. Через мгновение проявилось лицо человека. Дельта-1 нервно выдохнул.
   
— Цель намечена, — произнес Дельта-2.
   
Дельта-1 еще раз взглянул на дисплей ночного видения, испещренный сеткой координат, и ощутил себя снайпером, целящимся в королевскую персону. Да, цель намечена.
   
Дельта-2 обернулся к электронному оборудованию левого борта и привел в действие лазерный видоискатель. Внизу, на расстоянии двух тысяч футов, на крыше автомобиля появилась невидимая водителю световая точка.
   
— Цель определена, — доложил он.
   
Дельта-1 глубоко вздохнул и нажал кнопку.
   
Внизу, под фюзеляжем вертолета, раздалось резкое шипение. Через секунду машина на стоянке, под деревьями, превратилась в ослепительный огненный клубок, разметая по всей округе куски искореженного металла. По дороге покатились горящие колеса.
   
— Чисто сработано, — удовлетворенно произнес Дельта-1, направляя вертолет в сторону от места события. — Свяжись с контролером.
   
Меньше чем в двух милях от места происшествия президент Зак Харни собирался ложиться спать. Пуленепробиваемые окна резиденции толщиной в дюйм поглощали любые звуки. Харни не услышал взрыва.
  
  
   
    
ГЛАВА 97
   
   
Военно-воздушная база в Атлантик-Сити расположена в защищенной части Федерального авиационного административно-технического центра имени Уильяма Хьюза, в международном аэропорту Атлантик-Сити. Зона ее ответственности охватывает атлантическое побережье от Эсбери Паркадо Кейп-Мэй.
   
Рейчел Секстон неожиданно проснулась. Шасси самолета коснулось поверхности почти незаметной взлетно-посадочной полосы, спрятанной между двумя огромными складами. Удивившись, что вообще смогла уснуть, она с сомнением посмотрела на часы.
   
2.13. А ощущение было такое, будто проспала она несколько дней.
   
Рейчел обнаружила, что аккуратно укрыта теплым военным одеялом. Рядом проснулся и Майкл Толланд. На лице его появилась неуверенная, смущенная улыбка.
   
По проходу, покачиваясь, пробирался полусонный Корки Мэрлинсон. Увидев коллег, он нахмурился:
   
— Черт подери, вы все еще здесь? А я-то проснулся в надежде, что сегодняшний день — это просто страшный сон.
   
Рейчел прекрасно понимала его чувства. Ей было ничуть не лучше. Тем более что они снова возле океана.
   
Самолет остановился, и Рейчел вслед за товарищами, борясь со слабостью, выбралась на пустынную полосу. Стояла глубокая ночь, но прибрежный воздух был тяжелым и теплым. По сравнению с островом Элсмир штат Нью-Джерси казался просто тропиками.
   
— Сюда! — раздался голос.
   
Повернувшись, Рейчел увидела один из типичных красных вертолетов береговой охраны «НН-65», «Дельфин». Он ожидал пассажиров. Возле светящейся на хвосту белой полосы стоял полностью экипированный пилот. Он-то и звал их.
   
Толланд кивнул:
   
— Твой босс определенно знает, как делать дела.
   
— Еще как! — согласилась Рейчел. — Но это мелочи!
   
Корки упал духом.
   
— Что, вот так сразу? И даже без перерыва на обед?
   
Пилот приветственно махнул пассажирам и помог подняться на борт. Не спрашивая ни имен, ни подробностей, он вел исключительно светскую беседу, изредка давая советы по мерам безопасности. Пикеринг явно сообщил береговой охране, что полет не преследует рекламных целей. Впрочем, несмотря на все предосторожности, Рейчел очень скоро поняла, что их личности оставались в секрете совсем недолго. Пилот не смог скрыть впечатления от присутствия на борту такой телевизионной знаменитости, как Майкл Толланд.
   
Усевшись рядом с Майклом, Рейчел сразу ощутила напряженность. Двигатель заработал, и лопасти винта длиной в тридцать девять футов пришли в движение, моментально превратившись в расплывчатое серебристое пятно. Скоро негромкий рокот перешел в рев, и вертолет оторвался от полосы, забираясь все выше в черное ночное небо.
   
Пилот обернулся и, перекрикивая шум двигателя, произнес:
   
— Меня предупредили, что маршрут вы сообщите мне после того, как поднимемся в воздух.
   
Толланд назвал координаты своего судна, стоявшего в море недалеко от берегов Нью-Джерси. Это оказалось примерно в тридцати милях к югу.
   
Рейчел повторила про себя координаты и невольно вздрогнула: корабль находился в двадцати милях от берега.
   
Пилот ввел координаты в навигационную систему, потом поудобнее устроился в кресле и включил двигатели на полную мощность. Вертолет рванул вперед, поворачивая на юго-восток.
   
Внизу пролетали темные дюны побережья Нью-Джерси. Скоро повсюду стала видна лишь вода, и Рейчел с болью отвернулась от окна. Пытаясь побороть ужас и ненависть к морской стихии, она настойчиво говорила себе, что рядом сидит человек, сделавший воду почти своим родным домом. В тесноте салона вертолета Толланд сидел совсем близко, касаясь Рейчел плечом и бедром. Почему-то никто из них двоих не пытался изменить положение или отодвинуться.
   
— Знаю, что не должен этого говорить, — внезапно произнес пилот, словно опасаясь взорваться от переполнявших чувств, — но вы, несомненно, Майкл Толланд. Должен признаться, мы весь вечер смотрели вас по телевизору. Метеорит! Это же совершенно немыслимо! Вы, должно быть, под огромным впечатлением!
   
Толланд сдержанно кивнул:
   
— Даже почти утратил дар речи.
   
— Ваш фильм просто замечательный. Фантастический! Все каналы его крутят без перерыва. Никто из пилотов сегодня не хотел лететь в этот рейс, потому что все не в силах оторваться от экрана. Но я вытащил короткую соломинку. Можете поверить? Короткую соломинку! И вот на тебе! Если бы парни узнали, что я везу настоящего...
   
— Мы очень ценим вашу самоотверженность, — прервала его излияния Рейчел, — но не забывайте, пожалуйста, что этот полет не должен получить огласки. Никто не должен знать, кого и куда вы везли.
   
— Не беспокойтесь, мэм. Приказ был отдан совершенно определенно. — Пилот помолчал, задумавшись, а потом затараторил еще более вдохновенно: — Послушайте, а мы, случайно, не на «Гойю» летим?
   
Толланд неохотно кивнул:
   
— Именно туда.
   
— Вот это да! — восхитился пилот. — Извините, конечно. Но я видел это судно в вашей программе. Двойной корпус, верно? Странно выглядит зверушка! Никогда не бывал на судах подобного типа. И не думал, что именно ваше окажется первым.
   
Рейчел перестала слушать. Ее страх усиливался по мере того, как они все дальше улетали от берега. Майкл внимательно взглянул на спутницу:
   
— С тобой все в порядке? Я же говорил, что ты могла бы остаться на берегу.
   
Рейчел мысленно согласилась. Да, конечно, ей следовало остаться на берегу. Но в то же время она понимала, что гордость никогда не позволила бы ей сделать это.
   
— Ничего, все в порядке, спасибо. Я нормально себя чувствую.
   
Толланд улыбнулся:
   
— Буду за тобой следить.
   
— Спасибо.
   
Рейчел сама удивилась, как спасительно подействовало тепло его голоса. Сразу стало не так страшно.
   
— Ты же видела «Гойю» по телевизору?
   
Рейчел кивнула, соглашаясь.
   
— Это... м-м-м... интересное судно.
   
Толланд рассмеялся:
   
— Да уж! В свое время оно казалось жутко новаторским. Но дизайн так и не вошел в моду.
   
— Не понимаю почему.
   
Рейчел шутливо нарисовала в воздухе странные очертания судна.
   
— Сейчас Эн-би-си давит на меня, чтобы я взял новое судно. Нечто... ну, не знаю, более привлекательное, даже возбуждающее, что ли... Еще сезон-другой, и они нас разлучат.
   
Мысль эта Толланду явно не нравилась.
   
— Ты не сможешь полюбить новый корабль?
   
— Не знаю... просто с «Гойей» связано так много воспоминаний.
   
Рейчел мягко улыбнулась:
   
— Как любила говорить моя мама, рано или поздно нам всем приходится расставаться с прошлым.
   
Толланд окинул спутницу долгим, пристальным и внимательным взглядом.
   
— Да, я это знаю.
  
  
   
    
ГЛАВА 98
   
   
— Черт! — выругался таксист, оглянувшись на Гэбриэл. — Похоже, впереди что-то произошло. Авария. Застряли. И неизвестно насколько.
   
Гэбриэл выглянула из окна и увидела пронзающие темноту маяки машин экстренной помощи. Чуть впереди на дороге стояли несколько полицейских, направляя поток машин в объезд.
   
— Похоже, что-то очень серьезное, — заметил водитель, показывая на пламя у мемориала Рузвельта.
   
Гэбриэл сердито взглянула на яркие отсветы. Надо же было, чтобы это случилось именно сейчас! Ей необходимо как можно быстрее доставить сенатору Секстону информацию о спутнике-сканере и канадском геологе. Интересно, достаточно ли лжи НАСА о том, как был обнаружен метеорит, чтобы вдохнуть новую жизнь в избирательную кампанию сенатора? Возможно, кому-то из политиков этого показалось бы мало, но ведь речь идет о Седжвике Секстоне, человеке, построившем свою кампанию на ошибках и неудачах других!
   
Гэбриэл далеко не всегда восхищалась способностью сенатора придавать негативную этическую окраску политическим неудачам оппонентов, но способность эта приносила результаты. Умение Секстона домысливать и очернять могло превратить это сугубо внутреннее дело одного из подразделений НАСА в вопрос морали и чести, затрагивающий все агентство в целом, а заодно и президента.
   
Пламя возле мемориала становилось все выше и ярче. Загорелись стоящие неподалеку деревья. Несколько пожарных машин пытались сбить огонь. Таксист включил радио и принялся крутить ручку настройки.
   
Гэбриэл со вздохом закрыла глаза и только сейчас поняла, насколько устала. Приехав в Вашингтон, она мечтала работать в политике всю жизнь. Может быть, если повезет, даже когда-нибудь в Белом доме. Однако сейчас казалось, что политики с нее уже достаточно: кошмарный разговор с Марджори Тенч, леденящие душу снимки их с сенатором любовных утех, ложь космического агентства.
   
По радио говорили что-то о взорванной машине и вероятности террористического акта.
   
Внезапно, впервые за все проведенное в столице время, Гэбриэл подумала, что хочет уехать отсюда.
  
  
   
    
ГЛАВА 99
   
   
Контролер редко ощущал усталость, но сегодняшний день превзошел все, что когда-либо бывало раньше. Ничто не выходило так, как предполагалось, — трагическое обнаружение искусственного внедрения метеорита в лед, трудности с сохранением информации в секрете, все увеличивающийся список жертв.
   
А ведь никто не должен был погибнуть... кроме канадского геолога.
   
Казалось насмешкой, что самая трудная с технической точки зрения часть плана прошла наименее проблематично. Внедрение камня несколько месяцев назад прошло чисто, без осложнений. Как только объект оказался на месте, оставалось лишь ждать запуска орбитального полярного спутника — сканера плотности. Спутнику предстояло изучить огромные площади за Полярным кругом, и рано или поздно его компьютерное оборудование непременно обнаружило бы метеорит и дало в руки НАСА грандиозный козырь.
   
Но проклятое программное обеспечение отказалось работать.
   
Как только контролер узнал, что программа отказала и не может быть исправлена до выборов, он понял, что все дело висит на волоске. Без спутника метеорит обнаружить не удастся. Нужно было изобрести какой-то способ обратить внимание НАСА на его существование. План предусматривал организацию экстренной радиосвязи канадского геолога, якобы находящегося как раз в нужном районе. Понятно, что после этого геолога следовало немедленно убрать, а смерть его представить как трагическую случайность. Так что все началось с того, что ни в чем не повинного геолога вместе с собаками и санками выбросили из вертолета. А потом события начали разворачиваться чересчур стремительно.
   
Уэйли Мин и Нора Мэнгор. Оба мертвы.
   
Дерзкое убийство, только что произошедшее в мемориале Рузвельта.
   
Скоро к списку должны прибавиться Рейчел Секстон, Майкл Толланд и Корки Мэрлинсон.
   
Контролер отчаянно боролся с угрызениями совести. Выхода нет. Ставки слишком высоки.
  
  
   
    
ГЛАВА 100
   
   
Вертолет береговой охраны находился в двух милях от судна «Гойя», на высоте три тысячи футов, когда Толланд внезапно прокричал, обращаясь к пилоту:
   
— У вас на борту есть прибор ночного видения?
   
Тот кивнул:
   
— Я же спасатель.
   
Толланд на это и рассчитывал. Военно-морская тепловая визуальная система береговой охраны была предназначена для обнаружения в темноте жертв кораблекрушений. Даже того тепла, которое излучает голова плывущего в море человека, достаточно, чтобы она появилась красной точкой на черном экране.
   
— Включите, — коротко распорядился океанограф. Пилот, казалось, удивился.
   
— Зачем? Вы разве кого-нибудь потеряли?
   
— Нет, я хочу кое-что показать.
   
— Но с такой высоты мы ничего не заметим, разве что горящее нефтяное пятно.
   
— Просто включите, — настойчиво повторил Толланд.
   
Пилот недоуменно взглянул на телезвезду и подкрутил какие-то верньеры, направляя линзы теплового сканера вниз, на поверхность океана. Зажегся дисплей на приборной доске. В фокусе появилось изображение.
   
— О Боже!
   
От неожиданности пилот отпрянул назад, и вертолет слегка клюнул носом. Но уже через мгновение летчик пришел в себя и с интересом стал смотреть на экран.
   
Рейчел и Корки, в равной степени заинтригованные, склонились к приборной доске. Черный фон океана был расцвечен огромной движущейся спиралью пульсирующего красного света.
   
Рейчел в тревоге посмотрела на Толланда:
   
— Очень напоминает циклон.
   
— Это он и есть, — подтвердил океанограф. — Подводный циклон. Примерно с полмили в диаметре.
   
Пилот удивленно присвистнул.
   
— Немаленькая штука. Мы время от времени видим здесь такое, но конкретно об этом я еще не слышал.
   
— Он только на прошлой неделе поднялся на поверхность, — пояснил Майкл, — и просуществует всего несколько дней.
   
— Откуда он взялся? — поинтересовалась Рейчел, до глубины души пораженная и испуганная огромным гребнем крутящейся посреди океана воды.
   
— Купол магмы, — коротко ответил пилот. Рейчел настороженно посмотрела на Толланда:
   
— Что, вулкан?
   
— Нет, — успокоил ее океанограф, — на восточном побережье нет активных вулканов, но время от времени проявляются еще не зарегистрированные карманы магмы. Лава подходит близко ко дну океана и создает горячие участки. Эти горячие участки становятся причиной обратного температурного соотношения — горячая вода на дне, а более холодная — ближе к поверхности. Это и приводит к образованию гигантских спиральных течений, называемых мегаплюмами. Они бушуют пару недель, а потом рассасываются.
   
Пилот взглянул на пульсирующую на дисплее спираль.
   
— Кажется, этот все еще достаточно силен, — заметил он. Замолчав, проверил координаты судна Толланда и удивленно взглянул через плечо: — Мистер Толланд, похоже, вы заякорились почти в самом его центре.
   
Толланд кивнул:
   
— Вблизи потоки кажутся немного медленнее. Всего восемнадцать узлов. Словно стоишь на якоре в быстрой реке. На этой неделе наша якорная цепь выдержала немалую нагрузку.
   
— Ничего себе! — воскликнул пилот. — Восемнадцать узлов. Осторожнее, не упадите за борт!
   
Он рассмеялся.
   
А вот Рейчел было вовсе не до смеха.
   
— Майк, ты ничего не говорил ни об этом мегаплюме, ни о куполах магмы.
   
Толланд положил руку на ее плечо:
   
— Не волнуйся, это совсем не опасно. Поверь мне. Рейчел нахмурилась:
   
— Тот фильм, который ты снимаешь здесь, именно о подводной магме?
   
— О мегаплюмах и о рыбе-молот.
   
— О, конечно. Ты и раньше называл это слово.
   
Толланд лукаво улыбнулся:
   
— Молотоголовые акулы обожают горячую воду, и сейчас все они, в радиусе доброй сотни миль, собрались здесь, чтобы погреться в этой бане.
   
— Здорово. — Рейчел как-то напряженно кивнула. — И что же это за теплолюбивая штука?
   
— Самая безобразная рыба во всем океане.
   
— Плоская камбала? Толланд рассмеялся:
   
— Да нет! Огромная акула с головой словно молот. Рейчел окаменела.
   
— Вокруг твоего корабля плавают эти молоты со всей округи?
   
Толланд подмигнул:
   
— Расслабься. Они не опасны.
   
— Ты бы этого не сказал, если бы они на самом деле были не опасны.
   
Толланд развеселился:
   
— Думаю, ты права. — Он шутливо обратился к пилоту: — Когда вы спасли последнюю жертву рыбы-молот?
   
Пилот пожал плечами:
   
— Да ну! Не спасали от этой твари уже несколько десятков лет.
   
Толланд посмотрел на Рейчел:
   
— Вот видишь? Несколько десятков лет. Так что волноваться не о чем.
   
— Но в прошлом месяце, — добавил пилот, — пришлось спешить на помощь одному идиоту, который вздумал нырять голышом, без костюма...
   
— Стоп-стоп! — не выдержала Рейчел. — Вы же сказали, что десятилетиями никого не спасали!
   
— Да, — согласился пилот, — не спасали. Обычно мы не успеваем. Эти зверюги убивают слишком быстро.
  
  
   
    
ГЛАВА 101
   
   
Вскоре на горизонте показался мерцающий силуэт «Гойи». А уже через полмили Толланд различил огни на палубе, предусмотрительно оставленные Ксавией. Едва заметив этот свет, он ощутил себя усталым путником, наконец-то вернувшимся к родному дому.
   
— Ты, кажется, сказал, что на борту остался всего один человек? — уточнила Рейчел, удивленная иллюминацией.
   
— А когда ты дома одна, разве не включаешь свет?
   
— Включаю, но только в одной комнате. Не во всем доме. Толланд улыбнулся. Он понимал, что Рейчел, несмотря на все свои попытки выглядеть отважной, очень боится этого путешествия. Захотелось обнять и успокоить ее, но он знал, что не найдет нужных слов.
   
— Свет для безопасности.
   
Корки ухмыльнулся:
   
— Боитесь пиратов, Майкл?
   
— Да нет. Самые опасные здесь — это самоуверенные зазнайки, не умеющие читать показания радара. Поэтому лучшая защита против столкновений — заметность.
   
Корки прищурился, глядя на ярко освещенный корабль:
   
— Ишь ты! Словно карнавальный круиз в канун Нового года! Судя по всему, ваши счета за электричество оплачивает телекомпания.
   
Вертолет береговой охраны снизился и на малой скорости начал кружить над судном, приноравливаясь, чтобы опуститься на корму. Даже с воздуха Толланд видел бурные потоки вокруг корпуса. Стоящее на якоре судно, словно огромный зверь, дергалось на толстой цепи.
   
— Истинная красавица! — рассмеялся пилот.
   
Толланд понимал весь сарказм замечания. Исследовательское судно «Гойя» выглядело уродливым. Кто-то из телевизионных комментаторов грубо обозвал его «бочкой». Одно из семнадцати судов, построенных по этому образцу, с характерным двойным корпусом, оно никак не могло быть названо привлекательным.
   
Судно представляло собой массивную горизонтальную платформу на четырех огромных опорах, укрепленных на понтонах, — платформа возвышалась на тридцать футов над поверхностью воды. Издалека оно больше всего походило на низкую буровую станцию. А вблизи напоминало баржу на ходулях. Каюты, исследовательские лаборатории, навигационный мостик — все это помещалось наверху в несколько ярусов, создавая впечатление гигантского плавучего столика, на котором кто-то зачем-то беспорядочно натыкал разнокалиберные сооружения.
   
Несмотря на непрезентабельный вид, судно «Гойя» отличалось значительной устойчивостью. Приподнятая платформа позволяла производить более качественную съемку, облегчала лабораторную работу, а также, что очень существенно, уменьшала качку, тем самым снижая количество приступов морской болезни. Поэтому, хотя Эн-би-си и нажимала на Толланда, стремясь переселить его на что-нибудь более симпатичное, ученый решительно отказывался. Разумеется, существовали прекрасные современные суда, даже более устойчивые. Но «Гойя» вот уже десять лет служил ученому домом. Именно здесь он сумел вернуться к жизни после смерти Шейлы. Иногда по ночам Майкл все еще слышал на ветру, на палубе, ее голос. Если когда-нибудь этот голос исчезнет, он подумает о другом корабле.
   
Но сейчас — ни за что.
   
   * * *
   
   
Когда вертолет приземлился на корме «Гойи», Рейчел лишь немного успокоилась. Хорошей новостью было то, что она уже не летит над океаном. А плохой — то, что теперь она стоит в нем. Оглядываясь, Рейчел отчаянно старалась побороть дрожь в коленях. Палуба казалась на удивление маленькой, особенно после того, как на корме устроился целый вертолет. Повернувшись к носу, Рейчел начала с удивлением разглядывать нагромождение разнокалиберных построек, которые и составляли основную часть судна.
   
Толланд стоял рядом.
   
— Я знаю, — заговорил он громко, пытаясь перекричать бурлящий поток, — на экране телевизора все выглядит куда солиднее.
   
Рейчел кивнула:
   
— И главное, куда более устойчиво.
   
— Но это одно из самых надежных морских судов. Точно. Толланд обнял ее за плечи и повел по палубе.
   
Тепло его руки оказалось лучшим лекарством: никакие слова не смогли бы так успокоить. Оглянувшись, она увидела стремительный поток, вырывающийся из-под кормы с такой мощью, словно судно шло на полной скорости. Рейчел вспомнила, что они находятся в центре мегаплюма.
   
На самом почетном месте красовался хорошо знакомый по телепрограммам «Тритон» — батискаф, прикрепленный тросом к огромной лебедке. «Тритон», названный в честь бога моря, выглядел совсем не так, как его предшественник «Элвин», имевший стальной корпус. Выпуклая передняя часть из полиакрилатового стекла в форме полусферы делала его больше похожим на гигантскую химическую колбу, чем на подводный аппарат. Рейчел не могла представить ничего более страшного, чем погружение на сотни футов в океанскую пучину, когда твое лицо отделено от океана лишь толстым стеклом. Но если верить Толланду, то самым неприятным в плавании на «Тритоне» был момент погружения, когда аппарат медленно спускается на лебедке через люк в палубе, раскачиваясь, словно маятник, в тридцати футах от поверхности воды.
   
— Ксавия скорее всего в гидролаборатории, — заметил Майкл, уверенно шагая по палубе. — Сюда.
   
Рейчел вместе с Корки последовала за хозяином. Пилот остался в вертолете, получив строгое предписание ни в коем случае не включать радио.
   
— Взгляните-ка сюда.
   
Толланд остановился у поручней, огибающих всю палубу.
   
Рейчел неуверенно приблизилась к краю. Они находились очень высоко над водой — не меньше чем в тридцати футах. Но даже здесь ощущалось поднимающееся от океана тепло.
   
— Температура почти такая же, как в горячей ванне, — громко, чтобы быть услышанным, сказал океанограф. Он протянул руку к выключателю на поручне. Повернул его. — Посмотрите.
   
За бортом на воде раскинулся широкий сноп света, освещая ее из глубины, словно в бассейне. Рейчел и Корки одновременно охнули.
   
Вода вокруг судна кишела десятками призрачных теней. Держась в нескольких футах ниже освещенной поверхности, целая армада темных блестящих существ направлялась строго против течения — плыла, не двигаясь с места. Множество голов, по форме точно повторяющих молот, равномерно покачивалось, двигаясь вперед-назад, словно следуя какому-то таинственному доисторическому ритму.
   
— Ой, Майкл, — заикаясь, пробормотал Корки, — как здорово, что ты разделил с нами свою радость!
   
Рейчел замерла. Ей хотелось отойти подальше от поручня, но она не могла даже пошевелиться. Страх пригвоздил ее к месту.
   
— Невероятно, правда? — произнес Толланд. Он снова положил руку на плечо Рейчел, словно защищая ее. — Они неделями могут вот так стоять в теплой воде. У этих тварей лучшие носы во всем океане. Увеличенная обонятельная доля мозга. Чувствуют кровь на расстоянии мили.
   
Корки, казалось, не верил.
   
— Увеличенная обонятельная доля мозга? — с сомнением переспросил он.
   
— Не веришь? — вскинулся Майкл.
   
Порывшись в алюминиевом шкафу-холодильнике, прикрепленном к палубе неподалеку, он вытащил маленькую рыбку.
   
— Отлично!
   
Из этого же холодильника он достал нож и в нескольких местах разрезал рыбу. Закапала кровь.
   
— Майк, ради Бога, — не выдержал Корки, — это все отвратительно.
   
Толланд швырнул рыбку за борт. В то самое мгновение, как она коснулась поверхности воды, шесть или семь акул, словно по команде, рванулись вперед, жадно раскрыв пасти, полные огромных блестящих зубов. Трудно было даже заметить, кому из них досталась добыча.
   
Рейчел в ужасе повернулась к Толланду, а тот уже держал в руке следующую рыбу.
   
— На сей раз крови не будет, — объявил он. Не разрезая, швырнул рыбу за борт. Она шлепнулась в воду, но ничего не произошло. Акулы, казалось, ее не заметили. Приманка уплыла по течению, не удостоившись чести быть съеденной.
   
— Они атакуют, полагаясь исключительно на обоняние, — заключил ученый, уводя гостей от поручня. — Можно даже плавать среди них, совершенно не опасаясь, если, конечно, не иметь на теле открытых ран.
   
Корки поднес палец к швам на щеке. Толланд предупредил:
   
— Да-да. Ни в коем случае не купаться!
  
  
   
    
ГЛАВА 102
   
   
Такси, в котором сидела Гэбриэл Эш, так и не сдвинулось с места.
   
Выйдя на дорогу недалеко от мемориала Рузвельта, она смотрела на подъезжающие машины — пожарные, «скорой помощи». Казалось, город погрузился в какой-то сюрреалистический туман. По радио теперь сообщали, что взорванная машина могла принадлежать высокопоставленному государственному чиновнику.
   
Вытащив сотовый, Гэбриэл набрала номер сенатора. Он наверняка уже гадает, что же могло так задержать ассистентку.
   
Линия оказалась занята.
   
Гэбриэл заметила, что счетчик такси продолжает работать, и нахмурилась. Некоторые из застрявших машин выворачивали на тротуар и отправлялись искать объезд.
   
Водитель взглянул на нее:
   
— Хотите ждать? Дело ваше.
   
Гэбриэл заметила, что начали прибывать машины официальных лиц.
   
— Нет. Поехали в объезд.
   
Водитель кивнул и начал выбираться из пробки. Когда машина выехала на тротуар, Гэбриэл снова набрала номер сенатора.
   
Занято.
   
Спустя несколько минут, описав огромную петлю, машина мчалась по Си-стрит. Рейчел увидела, что здание сената светится огнями. Она намеревалась ехать прямо на квартиру Секстона, но раз офис оказался по пути...
   
— Остановитесь, — попросила она таксиста. — Прямо здесь. Спасибо.
   
Машина затормозила.
   
Гэбриэл заплатила по счетчику и добавила десять долларов сверху.
   
— Вы можете подождать десять минут? Водитель взглянул на деньги, на часы:
   
— Только ни минутой дольше.
   
Гэбриэл выскочила на тротуар. Она вернется через пять минут.
   
Пустынные мраморные коридоры здания сената в этот час казались почти призрачными. Гэбриэл напряглась от суеверного страха, проходя между двумя рядами статуй, охраняющих вход на третий этаж. Казалось, они, словно часовые, провожают ее взглядом своих каменных глаз.
   
Подойдя к главному входу в пятикомнатный офис сенатора Секстона, Гэбриэл вложила в щель карточку. Замок открылся. Секретарская была тускло освещена. Гэбриэл прошла в свой кабинет. Включила свет и сразу направилась к шкафу с папками.
   
Отдельная папка содержала документы, касающиеся финансирования «Системы наблюдения за Землей», в том числе и информацию относительно орбитального полярного спутника — сканера плотности. Как только она расскажет Секстону о Харпере, ему тут же потребуются все имеющиеся данные.
   
НАСА сообщало заведомо ложные сведения о спутнике-сканере.
   
Пока Гэбриэл торопливо листала файлы, зазвонил сотовый телефон.
   
— Сенатор? — ответила девушка.
   
— Нет, Гэб. Это Иоланда. — Голос подруги звучал странно. — Ты все еще в НАСА?
   
— Нет. У себя в офисе.
   
— Выяснила что-нибудь о НАСА?
   
— Да так... — уклончиво произнесла Гэбриэл. Она знала, что не может сказать Иоланде ничего определенного до тех пор, пока не поговорит с сенатором. Ведь у него наверняка будет собственное мнение насчет того, как следует распорядиться информацией. — Я расскажу обо всем подробно, как только поговорю с Секстоном. Как раз собираюсь к нему.
   
Иоланда помолчала.
   
— Гэб, знаешь, твои слова о финансировании избирательной кампании сенатора Космическим фондом...
   
— Я же признала, что ошибалась и...
   
— Дело в том, что я выяснила: двое наших репортеров, которые занимаются космической промышленностью, расследовали ту же самую историю.
   
Гэбриэл удивилась:
   
— А именно?
   
— Не знаю. Но это хорошие, серьезные ребята, и они уверены, что Секстон действительно берет деньги от частных фирм. Я просто решила, что нужно поставить тебя в известность. Понимаю, раньше я говорила тебе совсем другое. Такой источник сведений, как Марджори Тенч, не вызывает доверия. Но эти наши ребята... не знаю, может быть, ты сама захочешь с ними поговорить до того, как встретишься с сенатором.
   
— Если они так уверены в собственной правоте, то почему не обнародовали свои материалы?
   
Тон Гэбриэл казался более оборонительным, чем ей самой хотелось бы.
   
— У них нет неопровержимых улик. Сенатор умеет ловко заметать следы.
   
Гэбриэл подумала, что абсолютно то же самое можно сказать о большинстве политиков.
   
— Здесь нет ничего криминального, Иоланда. Я уже говорила тебе: сенатор признал, что принимал частные пожертвования, но они не превышают допустимой нормы.
   
— Я знаю, что это сообщил он сам, и не собираюсь оспаривать его слова. Просто я решила, что необходимо сказать тебе, потому что сама же советовала не доверять Марджори Тенч. После этого я говорила с людьми, не имеющими отношения к этой особе, и они уверены, что сенатор берет крупные взятки. Вот и все.
   
— Кто эти репортеры? — Гэбриэл неожиданно рассердилась.
   
— Не хочу называть имен, но могу устроить тебе встречу. Это умные люди. Они хорошо разбираются в делах финансирования избирательных кампаний. — Иоланда замолчала, сомневаясь, стоит ли продолжать. — Ты знаешь, эти ребята говорят даже, что Секстон на мели, по сути, банкрот.
   
В тишине пустынного офиса Гэбриэл как будто услышала эхо жестоких обвинений Марджори Тенч: «После смерти жены сенатор растратил значительную часть ее состояния на глупые инвестиции, личный комфорт и на покупку победы в первичных выборах. Шесть месяцев назад ваш кандидат оказался банкротом...»
   
— Так вот, наши люди готовы встретиться с тобой и все обсудить.
   
Гэбриэл подумала, что вовсе не уверена, хочет ли этого она сама.
   
— Я перезвоню тебе.
   
— Ты кажешься очень раздраженной и встревоженной.
   
— Не из-за тебя, извини. К тебе это совсем не относится. Спасибо за информацию.
   
Гэбриэл повесила трубку.
   
Личный телохранитель сенатора Секстона задремал, сидя на банкетке в коридоре жилого комплекса Уэстбрук. Неожиданно зазвонил сотовый. Охранник вздрогнул, протер глаза и вытащил телефон из кармана пиджака.
   
— Да?
   
— Оуэн, это Гэбриэл.
   
Охранник сразу узнал голос.
   
— Привет.
   
— Мне нужно поговорить с сенатором. Вы не постучите в дверь? Телефон почему-то все время занят.
   
— Но сейчас уже слишком поздно.
   
— Он не спит, я уверена. — Голос ассистентки звучал взволнованно. — Дело очень срочное.
   
— Еще одно срочное дело?
   
— Продолжается то же самое. Помогите мне с ним связаться, Оуэн. Необходимо срочно кое о чем его спросить.
   
Охранник тяжело вздохнул и поднялся:
   
— Ну хорошо, хорошо, я постучу. — Он потянулся и направился к двери. — Но делаю это только потому, что босс остался доволен, что я впустил вас тогда, в первый раз.
   
Он поднял руку, собираясь постучать.
   
— Что вы сказали? — требовательно переспросила Гэбриэл. Кулак телохранителя повис в воздухе.
   
— Я сказал, что сенатор похвалил меня за то, что я вас впустил. Вы были правы. Действительно, проблем не возникло.
   
— Вы с сенатором говорили об этом?
   
Голос помощницы звучал удивленно.
   
— Да. А что?
   
— Да нет, ничего. Я просто не думала...
   
— Если честно, то получилось как-то странно. Сенатору потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить о том, что вы приходили. Похоже, со своими гостями он немножко загрузился.
   
— А когда вы с ним разговаривали, Оуэн?
   
— Сразу после вашего ухода. А что случилось?
   
В трубке повисло молчание. Потом Гэбриэл произнесла изменившимся голосом:
   
— Нет-нет. Ничего. Послушайте. Я вот подумала... Давайте лучше не будем сейчас беспокоить сенатора. Я еще попробую набрать его домашний номер. А уж если не получится, то снова вам позвоню, и тогда уже вы постучите.
   
— Как прикажете, мисс Эш.
   
— Спасибо, Оуэн. Извините за беспокойство.
   
— Без проблем.
   
Парень отключил телефон, шлепнулся обратно на банкетку и моментально уснул.
   
Гэбриэл несколько секунд стояла неподвижно, глядя в одну точку, и только потом повесила трубку. Оказывается, Секстон знает, что она была в его квартире. Но даже не упомянул об этом.
   
Все странности сегодняшнего вечера собрались в один узел. Девушка вспомнила звонок сенатора, когда она сидела у Иоланды, в здании телекомпании Эй-би-си. Тогда ее поразило ничем не спровоцированное признание — рассказ о встрече с представителями частных фирм и о том, что они давали ему небольшие суммы денег. Искренность босса потрясла Гэбриэл и вернула доверие к нему. Даже пристыдила ее. Теперь же его признание выглядело куда менее благородным.
   
«Небольшие деньги, — сказал тогда Секстон, — совершенно легальные».
   
Внезапно ожили все смутные подозрения Гэбриэл по поводу честности и порядочности босса.
   
На улице сигналило такси.
  
  
   
    
ГЛАВА 103
   
   
Капитанская рубка «Гойи» выглядела как плексигласовый куб, расположенный на два уровня выше основной палубы. Отсюда Рейчел могла видеть окружающий ее со всех сторон темный океан — вселяющее страх бесконечное пространство. Она взглянула на него лишь раз, а потом занялась делом.
   
Отправив Толланда и Мэрлинсона на поиски Ксавии, Рейчел попыталась связаться с Пикерингом. Она обещала директору позвонить сразу, как только окажется на земле, вернее, в океане. А кроме того, ей не терпелось выяснить, что вынес директор из своей встречи с Марджори Тенч.
   
На «Гойе» связь осуществлялась посредством цифровой коммуникационной системы «Шинком-2100», с которой Рейчел была близко знакома. Знала она и о том, что если разговаривать недолго, то звонок невозможно перехватить.
   
Набрав номер личного сотового телефона директора, она прижала трубку к уху и принялась ждать ответа. Ей казалось, что Пикеринг должен ответить моментально. Но гудки продолжались.
   
Шестой. Седьмой. Восьмой...
   
Рейчел смотрела на волнующийся вокруг океан. Даже невозможность связаться с Пикерингом не могла пересилить ужаса перед водной стихией.
   
Девять гудков. Десять. «Ну же! Отвечайте, мистер Пикеринг!»
   
В ожидании она сделала несколько шагов по рубке. В чем же дело? Пикеринг всегда носит с собой телефон, а кроме того, он специально подчеркнул, чтобы Рейчел обязательно с ним связалась.
   
После пятнадцати гудков она положила трубку.
   
Немного подождав, с недобрым предчувствием, волнуясь, начала набирать номер снова.
   
Четвертый гудок. Пятый.
   
«Где же он? Что случилось?»
   
Наконец раздался щелчок. Рейчел обрадовалась, но напрасно. На линии никого. Молчание.
   
— Алло! — позвала она. — Директор? Три быстрых щелчка.
   
— Алло! — повторила Рейчел.
   
Тишину прорезал разряд статического электричества, стукнув прямо в ухо. Она инстинктивно отдернула трубку. Шум прекратился. Теперь стала слышна какая-то быстрая пульсация. Недоумение Рейчел быстро сменилось ясным пониманием, а потом и ужасом.
   
— Черт!
   
Она с силой бросила трубку, резко прервав связь. Несколько секунд стояла в оцепенении, не в силах пошевелиться от страха. Успела ли она отключиться вовремя?
   
В самом сердце корабля, на две палубы ниже рубки, располагалась гидролаборатория. Это было обширное пространство, перегороженное длинными узкими столами и стеллажами, загроможденными разного рода электронным оборудованием — локаторами, анализаторами, газоуловителями, холодильной камерой для хранения образцов, персональными компьютерами. Здесь размещались и шкафы для хранения папок с данными, а также дополнительная техника, которая обеспечивала бесперебойное функционирование научного процесса.
   
Когда вошли Корки и Майкл, корабельный геолог Ксавия расслабленно сидела в кресле у телевизора. Она даже не обернулась.
   
— Ну что, ребята, денежки на выпивку закончились? — добродушно поинтересовалась она, полагая, что вернулись праздновавшие на берегу товарищи.
   
— Ксавия, — окликнул Толланд. — Это я, Майк.
   
Ксавия резко обернулась, глотая кусок сандвича, который жевала.
   
— Майк? — изумленно пробормотала она. Поднялась, выключила телевизор и, все еще продолжая жевать, подошла к ним. — А я подумала, что это парни вернулись из похода по барам. Как ты здесь очутился?
   
Ксавия была плотной, приземистой, смуглой особой с резким голосом и довольно угрюмым выражением лица. Она показала на телевизор — в очередной раз повторяли документальный фильм Толланда.
   
— Ты, похоже, не очень долго отирался там, на леднике?
   
— Да, так уж получилось, — ответил Толланд. — Ксавия, я уверен, что ты без труда узнаешь Корки Мэрлинсона.
   
Ксавия важно кивнула:
   
— Приятно познакомиться, сэр.
   
Корки внимательно разглядывал сандвич в ее руке.
   
— Выглядит аппетитно.
   
Ксавия смерила его удивленным взглядом.
   
— Я получил твое сообщение, — не теряя времени, приступил к делу Майкл. — Ты говоришь, что в моем фильме есть ошибка? Необходимо это обсудить.
   
Ксавия пристально взглянула на него и негромко рассмеялась:
   
— Так вот почему ты вернулся? Майк, ради Бога, я же сказала тебе, что это мелочь. Просто так, чтобы держать тебя в напряжении. НАСА предоставило тебе устаревшие данные. Это совсем не важно. Правда. Всего лишь три или четыре морских геолога заметят промах.
   
Толланд затаил дыхание.
   
— Этот промах, случайно, не касался хондр? Ксавия от удивления даже побледнела.
   
— Боже! Неужели один из этих эрудированных зануд уже звонил тебе?
   
Толланд похолодел. Итак, дело все-таки в хондрах. Он бросил быстрый взгляд на Корки, а потом вновь обратился к Ксавии:
   
— Мне необходимо знать все, что ты можешь сказать относительно этих самых хондр. Какую ошибку я сделал?
   
Ксавия посмотрела на него в упор, начиная осознавать серьезность ситуации:
   
— Майк, это действительно мелочь. Некоторое время назад я прочла одну небольшую статью. Но все-таки не понимаю, почему это тебя так взволновало.
   
Толланд тяжело вздохнул.
   
— Ксавия, поверь мне... Как ни странно это звучит, чем меньше ты сегодня узнаешь, тем будет лучше. Единственное, чего я прошу, так это рассказать нам все, что ты знаешь о хондрах. А потом тебе придется проанализировать один образец.
   
Ксавия выглядела очень озадаченной и обеспокоенной тем, что ее пытаются держать в неведении.
   
— Ну хорошо, тогда я принесу вам эту статью. Она у меня в кабинете.
   
Женщина положила сандвич и направилась к двери.
   
— Можно я доем? — бросил Корки ей вслед.
   
Ксавия остановилась, изумленно обернувшись к гостю.
   
— Вы хотите доесть мой сандвич?
   
— Ну, я просто подумал, что если вы...
   
— Возьмите себе другой!
   
С этими словами Ксавия вышла из комнаты. Толланд улыбнулся и показал на холодильник:
   
— Нижняя полка, Корки. Между самбуцинином и мешками с кальмарами.
   
Тем временем на палубе Рейчел спустилась по крутой лесенке из капитанской рубки и направилась к вертолету. Пилот дремал, но едва Рейчел постучала в кабину, открыл глаза и вполне осмысленно взглянул на нее.
   
— Уже летим? — удивился он. — Быстро вы.
   
Едва сохраняя видимость спокойствия, Рейчел покачала головой.
   
— Вы можете включить одновременно и морской, и воздушный радары?
   
— Конечно. Радиус десять миль.
   
— Сделайте это, пожалуйста.
   
Пилот, озадаченный просьбой, повернул пару ручек, и тут же зажегся экран. Луч лениво гулял по нему кругами.
   
— Ну что, есть что-нибудь? — поинтересовалась Рейчел.
   
Пилот подождал, пока луч совершит несколько полных оборотов. Потом включил еще какие-то приборы и начал наблюдение. Все было спокойно.
   
— Вдалеке, почти на периферии, идет парочка небольших кораблей, но они движутся от нас. А мы в порядке. Вокруг все спокойно.
   
Рейчел вздохнула, не испытывая особенного облегчения.
   
— Сделайте, пожалуйста, одолжение. Если заметите хоть что-нибудь, что будет двигаться к нам — лодки, самолеты, вертолеты, что угодно, — дайте мне знать немедленно.
   
— Непременно. Все в порядке?
   
— Да-да. Просто хочу знать, не желает ли кто-нибудь составить нам компанию.
   
Пилот пожал плечами:
   
— Я буду следить за радаром, мисс. Если что-нибудь вдруг обнаружится, вы узнаете об этом.
   
С тяжелым сердцем Рейчел направилась в гидролабораторию. Там она увидела, что Майкл и Корки стоят возле компьютера и жуют сандвичи.
   
Корки повернулся к ней с полным ртом:
   
— Чего ты хочешь: цыпленка со вкусом рыбы, сосиску со вкусом рыбы или салат со вкусом рыбы?
   
Рейчел едва расслышала вопрос и даже не стала на него отвечать.
   
— Майк, как скоро мы можем узнать все, что необходимо, и смыться с этого корабля?
  
  
   
    
ГЛАВА 104
   
   
Толланд мерил шагами лабораторию, вместе с Рейчел и Корки нетерпеливо ожидая возвращения Ксавии. Новость насчет хондр расстраивала его почти в той же степени, как и известие Рейчел о ее несостоявшемся контакте с Пикерингом.
   
Директор не ответил на звонок. И кто-то пытался засечь местонахождение «Гойи».
   
— Успокойтесь, — обратился к коллегам Толланд. — Мы в безопасности. Пилот следит за радаром. Если вдруг кто-нибудь направится в нашу сторону, он предупредит.
   
Рейчел, соглашаясь, кивнула, хотя все еще не могла подавить свою тревогу.
   
— Майк, что это такое? — не выдержал Корки, показывая на монитор, на котором в эту минуту появился странный, как будто психоделический образ, пульсирующий и вздрагивающий, словно живой.
   
— Акустический доплеровский сканер потоков, — ответил океанолог. — Это поперечное сечение градиентов потоков и температур в океане, под кораблем.
   
Рейчел пристально взглянула на экран:
   
— Вот над этим самым вихрем мы сейчас и стоим? И держимся только на якоре?
   
Толланд был вынужден признать, что картинка выглядит устрашающе.
   
Вода на поверхности выглядела здесь голубовато-зеленой. Но глубже цвет менялся, становясь оранжевым по мере повышения температуры. А возле самого дна безумные вихри были окрашены в кроваво-красные оттенки.
   
— Вот это и есть мегаплюм, — пояснил Толланд.
   
— Очень похоже на подводный торнадо, — покачал головой Корки.
   
— Да, принцип один и тот же. Возле дна океанская вода обычно холоднее и плотнее, но здесь динамика обратная. Глубинные потоки нагреты и потому поднимаются к поверхности. А поверхностная вода в данном случае оказывается холоднее, поэтому она огромной спиралью устремляется вниз, чтобы заполнить освобождающееся место. Вот так и возникают эти стремительные океанские потоки. Огромные водовороты.
   
— А что там за гигантская шишка на дне?
   
Корки ткнул пальцем в то место плоской донной поверхности, где, словно пузырь, надувалось похожее на купол возвышение. Водоворот крутился прямо над ним.
   
— Это возвышение и есть купол магмы, — пояснил Толланд. — То место, где лава близко подходит к поверхности океанского дна.
   
Корки кивнул:
   
— Очень напоминает огромный прыщ.
   
— Можно сказать, что так оно и есть.
   
— А если он прорвется?
   
Толланд нахмурился, вспомнив о знаменитом прорыве магмы недалеко от подводной горной гряды Хуана де Фука в 1986 году. Тогда тонны магмы температурой в полторы тысячи градусов вылились в океан, невероятно повысив интенсивность потока мегаплюма. К поверхности поднялся гигантский водоворот, значительно усилив внешние потоки. А что произошло потом, Толланду совсем не хотелось сообщать коллегам, особенно в этот нелегкий день.
   
— Атлантические куполы магмы не прорываются, — успокоил он. — Вокруг них циркулирует холодная вода, немного охлаждая дно и тем самым держа магму в безопасности под толстым слоем донной породы. В конце концов лава внизу охлаждается и водоворот исчезает. В принципе мегаплюмы не опасны.
   
Корки показал на потрепанный журнал, лежавший рядом с компьютером:
   
— То есть ты хочешь сказать, что «Сайентифик америкен» печатает вымысел, художественные сочинения?
   
Толланд взглянул на обложку и сморщился. Кто-то из команды вытащил этот журнал из корабельного архива, в котором хранились старые научные издания. Номер был от февраля 1999 года. На обложке красовалась версия художника: супертанкер тонул в огромной океанской воронке. Заголовок вопрошал: «Мегаплюмы — гигантские убийцы, поднявшиеся из глубин?»
   
Толланд отмахнулся:
   
— Сущая чепуха. Статья сообщает о мегаплюмах в зонах землетрясения. Несколько лет назад эта гипотеза получила распространение как объяснение исчезновения кораблей в Бермудском треугольнике. Строго говоря, если вдруг сейчас на дне произойдет какой-то геологический катаклизм, о чем здесь никогда не слышали, купол магмы может взорваться, и тогда воронка окажется достаточно большой для того, чтобы... ну, вы понимаете.
   
— Нет, не понимаем, — решительно возразил Корки. Толланд пожал плечами:
   
— Ну, тогда нас просто затянет внутрь.
   
— Кошмар. Мы просто счастливы оказаться на твоем кораблике.
   
С листками в руке вошла Ксавия.
   
— Любуетесь мегаплюмом?
   
— Ода, конечно, — саркастически ответил Мэрлинсон. — Майк как раз объяснял нам, что если эта шишка вдруг взорвется, мы все моментально полетим в огромную яму.
   
— Яму? — Ксавия холодно рассмеялась. — Да нет. Если уж на то пошло, скорее, нас смоет в самый большой на свете унитаз.
   
Наверху, на палубе «Гойи», пилот вертолета береговой охраны бдительно следил за экраном радара. Работая в службе спасения, он отлично мог распознавать в глазах людей страх. А Рейчел Секстон, несомненно, была очень испугана, когда просила предупредить о приближении непрошеных гостей.
   
Интересно, кого она боится?
   
Ни на море, ни в воздухе на протяжении десяти миль вокруг не было ничего необычного. Рыболовное судно в восьми милях. Время от времени самолет скользил по краю зоны охвата и тут же исчезал.
   
Пилот вздохнул, глядя на океан, бурлящий вокруг судна. Казалось, что, несмотря на якорь, «Гойя» мчится на полной скорости.
   
Он снова повернулся к экрану.
  
  
   
    
ГЛАВА 105
   
   
Толланд познакомил Ксавию с Рейчел. Корабельный геолог казалась смущенной присутствием столь высокопоставленной особы. А стремление Рейчел как можно быстрее закончить дело и покинуть судно обескураживало ее.
   
— Выкладывай, Ксавия, — потребовал Майкл, — нам необходимо знать абсолютно все.
   
Ксавия заговорила несколько напряженно:
   
— В своем фильме, Майк, ты сказал, что эти металлические вкрапления могут образоваться только в космосе.
   
Толланд ощутил, как по телу прошла холодная волна. Сотрудники НАСА сказали ему именно это: хондры могут образоваться исключительно в космосе.
   
— Но если верить вот этой статье, — Ксавия показала листки, — дело обстоит не совсем так.
   
Корки возмутился:
   
— Да нет же, именно так!
   
Ксавия метнула в его сторону гневный взгляд и помахала листками.
   
— В прошлом году молодой геолог Ли Поллок с помощью новейшего морского робота взял образцы донных пород в Тихом океане, в Марианской впадине. Он выудил камень, имеющий геологические характеристики, раньше никогда не встречавшиеся. В камне были вкрапления, в точности похожие на хондры. Он назвал их «стрессовыми включениями плагиоклаз». Это крошечные капли металла, которые определенно образовались в результате процессов, происходящих под давлением океана. Доктор Поллок был поражен вкраплениями металла в океаническом камне и сформулировал уникальную теорию, объясняющую их наличие.
   
— Полагаю, ему пришлось это сделать, — проворчал Корки. Ксавия не обратила на это замечание ни малейшего внимания.
   
— Доктор Поллок утверждает, что камень родился в сверхглубинной океанской среде, где чрезвычайно высокое давление трансформировало куски породы, соединив вещества, до этого существовавшие раздельно.
   
Толланд задумался. Марианская впадина насчитывает в глубину семь миль и представляет собой одно из наименее изученных мест на планете. На такую глубину опускались лишь несколько зондов-роботов, да и то большинство из них ломались еще до того, как они достигали дна. Давление воды во впадине просто огромно — восемнадцать тысяч фунтов на квадратный дюйм, в то время как на поверхности океана — всего лишь двадцать четыре фунта. Океанологи еще очень плохо понимают процессы, происходящие в самых глубоких участках подводного мира.
   
— Итак, этот парень по фамилии Поллок считает, что Марианская впадина способна создавать камни, содержащие хондры?
   
— Теория, конечно, очень туманная, — признала Ксавия. — Вообще-то она еще и не была формально опубликована. Я просто случайно, с месяц назад, наткнулась в Интернете на личные заметки Поллока, когда искала дополнительные материалы для нашей программы о мегаплюмах. Мне тогда требовались сведения о кристаллических вкраплениях. А иначе я и сама ничего не знала бы на сей счет.
   
— Теория не была опубликована, — заметил Корки, — потому что она смешна. Для образования хондр требуются высокие температуры. Давление воды не в состоянии изменить структуру камня.
   
Но у Ксавии имелся в запасе контраргумент.
   
— Давление, — заявила она, — является самой мощной движущей силой геологических изменений, происходящих на планете. Можно вам напомнить о такой мелочи, которая носит название метаморфического камня?
   
Корки недовольно скривился.
   
Толланд понимал, что в словах Ксавии есть зерно истины. Хотя высокие температуры играли существенную роль в геологических процессах Земли, большинство метаморфических камней появились именно в результате огромного давления. Невероятно, но камни, оказавшиеся в глубине земной коры, испытывали такое давление, что вели себя скорее как патока, а не как твердая порода. Они становились эластичными и претерпевали соответствующие химические изменения. И тем не менее теория доктора Поллока казалась натяжкой.
   
— Ксавия, — обратился Толланд к коллеге, — я никогда не слышал, чтобы одно лишь давление могло изменить структуру камня. Ты у нас геолог, каково твое мнение?
   
— Ну, знаешь, — начала Ксавия, листая свои заметки, — похоже, давление воды не является единственным фактором. — Она развернула листок и прочитала вслух отрывок из статьи Поллока: — «Кора океанского дна в Марианской впадине, находясь под огромным гидростатическим давлением, может оказаться еще в большей степени сжатой тектоническими силами зон субдукции данного региона».
   
Ну разумеется, мысленно согласился Толланд. Дно Марианской впадины, помимо того что сдавлено огромной массой воды, является еще и зоной субдукции — частью линии сжатия, соединения тихоокеанского плато и плато Индийского океана. В сумме давление во впадине может оказаться чрезвычайным. Но поскольку район этот настолько удален от поверхности воды и так опасен для исследователей, то даже если там и могут образовываться хондры, все равно очень мало шансов, что кто-нибудь сумеет доказать это. Ксавия продолжала читать:
   
— «Объединение гидростатического и тектонического давления потенциально может трансформировать донную породу в эластичное или полужидкое состояние, позволяя более легким элементам образовывать структуры, напоминающие хондры, которые, как считалось до сих пор, существуют лишь в космосе».
   
Корки закатил глаза:
   
— Невозможно!
   
Толланд внимательно посмотрел на товарища:
   
— А у тебя есть какие-нибудь альтернативные варианты объяснения существования хондр в обнаруженном доктором Поллоком камне?
   
— Полегче, — обиделся Корки. — Поллок просто нашел метеорит. Метеориты постоянно падают в океан. Но он не понял, что это метеорит, потому что корка сплава за долгие годы, проведенные в воде, исчезла и космический пришелец стал выглядеть обычным камнем.
   
Корки задиристо повернулся к Ксавии:
   
— Я полагаю, Поллок не догадался измерить содержание никеля, так ведь?
   
— Как ни странно, догадался, — парировала Ксавия, снова начиная листать заметки. — Вот что он пишет: «Меня удивило, что содержание никеля в образце попадает в средние границы, что, как правило, несвойственно земным камням».
   
Толланд и Рейчел переглянулись. Ксавия продолжала читать:
   
— «Хотя количество никеля не соответствует средним величинам, характерным для метеоритов, оно удивительно близко к ним».
   
Рейчел взволнованно спросила:
   
— Насколько близко? Можно ли этот океанский камень спутать с метеоритом?
   
Ксавия покачала головой:
   
— Я не петролог, но, насколько могу судить, между камнем, найденным Поллоком, и настоящими метеоритами существуют значительные химические различия.
   
— И что же это за различия? — настаивал Мэрлинсон. Ксавия открыла график:
   
— Если судить по этим данным, то различие в химической структуре самих хондр. Соотношения титана и циркония различны. В хондрах океанского образца очень малое количество циркония. — Она посмотрела на собеседников. — Всего лишь две частицы на миллион.
   
— Две на миллион? — фыркнул астрофизик. — Но ведь в метеоритах это содержание в тысячу раз выше!
   
— Именно, — подтвердила Ксавия. — Вот почему Поллок считает, что этот камень не мог прилететь с неба.
   
Толланд наклонился к Мэрлинсону и прошептал ему на ухо:
   
— А НАСА измеряло соотношение титана и циркония?
   
— Разумеется, нет, — отмахнулся тот. — Это все равно что измерять содержание резины в шинах автомобиля, чтобы подтвердить, что ты видишь именно автомобиль!
   
Толланд вздохнул и повернулся к Ксавии:
   
— Если мы дадим тебе камень с хондрами и попросим определить, имеют эти вкрапления космическое происхождение... или океанское, как камень Поллока, ты сможешь это сделать?
   
Ксавия пожала плечами:
   
— Думаю, да. Электронный микроскоп дает очень точные показания. А кстати, зачем это вам?
   
Ничего не ответив, Толланд кивнул Корки: