1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 
— Полегче, парень! — сказал Френк. — Хотел бы я знать, что он имел в виду, говоря об антимиграционной политике?
     
— Мне показалось, он сказал “миграционная”.
     
— Нет, он сказал “антимиграционная”, я уверен. Сколько сейчас времени?
     
— Около трех.
     
— У нас еще есть три часа. Джим, попробуем узнать еще что-нибудь у Виллиса. Я чувствую, это очень важно.
     
— Ладно, — сказал Джим и поднял меховой шар: — Виллис, дружище, ты еще знаешь что-нибудь? Расскажи Джиму все, что ты слышал, все.
     
Виллис был счастлив оказать такую услугу. Он прокрутил несколько диалогов, произошедших после встречи и касающихся школьной рутины. Мальчиков это не интересовало. Наконец они были вознаграждены. Вновь послышался елейный голос Бичера.
     
— Марк, мой мальчик…
     
— О, входите, Генерал. Садитесь. Рад вас видеть.
     
— Я зашел сказать, что получил официальное послание от вашего дорогого дяди. В постскриптуме он просил передать вам привет.
     
— Это приятно. Благодарю вас, сэр.
     
— Это не все. Нас никто не услышит? — Виллис изобразил звук закрываемой двери. — Теперь мы можем поговорить спокойно. Конечно же, депеша касается антимиграционной политики.
     
— Да?
     
— Я счастлив сообщить, что правление согласилось с точкой зрения вашего дяди. Южная Колония останется там, где она находится сейчас. Груз с последнего корабля будет отправлен в Северную Колонию, где новые колонисты за двенадцать летних месяцев подготовятся к полярной зиме. Над чем вы смеетесь?
     
— Ничего особенного, сэр. Один из студентов, деревенщина Келли, говорил сегодня, что его отец сделает со мной, когда прибудет сюда во время миграции. Хотелось бы мне увидеть его лицо, когда он услышит, что его отец не приедет.
     
— Надеюсь, вы не говорили ему ничего подобного? — язвительно прозвучал голос генерального представителя.
     
— А что?
     
— Я хочу свести на нет возможность возникновения конфликта. Никто не должен знать об этом до последнего момента. Среди колонистов есть горячие головы, которые будут сопротивляться данной политике, хотя уже доказано, что при благоразумных предосторожностях опасности марсианской зимы совсем незначительны. Мои план такой: надо под каким-нибудь благовидным предлогом перенести начало миграции на две недели, затем перенести снова. Через некоторое время, когда проводить ми фацию будет слишком поздно, я сообщу им об этом, и им ничего не останется, кроме как подчиниться.
     
— Гениально!
     
— Благодарю вас. Это единственно правильный способ обращения с колонистами, мой мальчик. Вы не можете знать этого, потому что вы недавно здесь и не имеете достаточного опыта обращения с колонистами, как я. Многие из них — неврастеники, а на Земле большинство из них были неудачниками, и, если вы не будете твердо стоять на своем, они доведут вас до неистовства своими запросами. Они совершенно не понимают, что за все, чем они обладают здесь, они должны благодарить только Компанию. Запомните это: если вы позволите действовать колонистам по их собственному усмотрению, они будут заботиться только о своих благах — но за счет Компании.
     
— Я вполне согласен. Если их детям сделать небольшое послабление, от них ничего не дождешься, кроме бунтарства и непокорности.
     
— И лени, — согласился генеральный представитель. — Вы должны быть непреклонны с ними. Ну, мне пора идти. Ох да, об этом научном образце, он в надежном месте?
     
— Да, конечно, сэр. Я запираю его в этом кабинете.
     
— Гмм… может быть, лучше переправить его ко мне?
     
— Едва ли в этом есть необходимость, — отказался Хове. — Вы не заметили, какой замок стоит на этой двери? Это надежно.
     
Виллис повторил их прощальные слова и замолчал.
     
Френк тихо-тихо выругался.
    
    
     
      
6. ПОБЕГ
     
     
Джим передернул плечами.
     
— Встряхнись и помоги мне. Я могу опоздать.
     
— Хотел бы я знать, — мягко сказал Френк, — как он собирается зимовать в Чараксе? Может, он хочет, чтобы мы сидели там одиннадцать или двенадцать месяцев и не высовывали нос наружу, или он хочет, чтобы мы выходили, когда там будет сто градусов ниже нуля?
     
— Конечно, конечно, — согласился Джим, — только помоги мне.
     
Френк внезапно повернулся, снял с двери костюм Джима и бросил его хозяину. Затем он снял собственный костюм и начал быстро надевать его.
     
— Эй… Что ты делаешь? — спросил Джим.
     
— Я иду с тобой.
     
— Что?
     
— Думаешь, я буду сидеть здесь и учить уроки, пока кто-то пытается обманом заставить мою мать перезимовать на полюсе? Мою родную мать? У нее плохое сердце; это может убить ее. — Он повернулся и начал перекладывать вещи из шкафчика в дорожную сумку. — Пошевеливайся.
     
Джим поколебался и затем сказал:
     
— Конечно, Френк, но как же быть с твоими планами? Если ты сейчас бросишь школу, то уже никогда не станешь пилотом ракеты.
     
— Ну и что? Это важнее.
     
— Я и один могу предупредить всех так же хорошо, как мы сделаем это вдвоем.
     
— Я сказал тебе, вопрос решен.
     
— Ладно. Я просто хотел убедиться, что ты отдаешь себе отчет в том, что ты делаешь. Пошли. — Джим надел свой костюм, застегнул молнию, затянул ремни и начал собирать свои вещи. Он был вынужден оставить большую часть вещей, так как хотел посадить Виллиса в свою дорожную сумку.
     
Он поднял Виллиса.
     
— Слушай, парень, — сказал он, — мы сейчас пойдем домой. Я хочу, чтобы ты сидел в сумке, там приятно и тепло.
     
— Виллис поедет?
     
— Виллис поедет. Но я хочу, чтобы те оставался внутри и не говорил ни единого слова, пока я не выну тебя оттуда. Понял?
     
— Виллису не говорить?
     
— Виллис должен молчать, пока Джим не вытащит его.
     
— Ладно, Джим-мальчик. — Виллис немножко подумал и добавил: — Виллис может играть музыку?
     
— Нет! Ни звука, ни слова. Никакой музыки. Виллис спрячется и будет сидеть тихо, как мышка.
     
— Ладно, Джим-мальчик, — обиженным тоном сказал Виллис и превратился в ровный шар. Джим опустил его в сумку и застегнул молнию.
     
— Пошли, — сказал Френк. — Надо найти Смита, забрать оружие и уходить,
     
— Солнце поднимется примерно через час.
     
— Нам придется рискнуть. Скажи, сколько у тебя денег?
     
— Немного. А что?
     
— Дурак, нам придется оплатить свой проезд.
     
— Ох… — Джим был так занят другими делами, что не подумал о билетах. Обычно проезд в школу и из школы домой был бесплатным, но сейчас у них не было разрешения на эту поездку; могли понадобиться наличные деньги.
     
Они сложили свои капиталы — не хватало и на один билет, не то что на два.
     
— Что будем делать? — спросил Джим.
     
— Мы возьмем их у Смита.
     
— Как?
     
— Возьмем. Пошли.
     
— Не забудь свои коньки.
     
Благодаря своим деловым качествам, Смит жил один. Когда ребята торкнулись к нему, он проснулся и пробормотал:
     
— Очень хорошо, я умолкаю.
     
— Смит, — сказал Джим, — мы хотим забрать наши… наши свертки.
     
— Я сплю. Возвращайтесь утром.
     
— Они нам нужны СЕЙЧАС.
     
Он выбрался из кровати и открыл дверь.
     
— За ночное обслуживание, конечно, цены будут выше. — Он встал на свою койку, отодвинул решетку на воздуховоде, просунул в отверстие руку и вытащил завернутое оружие.
     
Джим и Френк сорвали обертку и повесили бластеры на пояс. Смит наблюдал за ними с удивленно поднятыми бровями. Френк удовлетворенно кивнул.
     
— Мы бы хотели получить немного денег. — Он назвал сумму.
     
— Почему вы пришли ко мне?
     
— Потому что знаем, что они у тебя есть.
     
— Так? И что мне придется сделать, чтобы вернуть их? Мило улыбаться?
     
— Нет. — Френк достал счетную логарифмическую линейку, прекрасный инструмент с двадцатью одной шкалой. — Сколько за нее?
     
— Ммм… шесть кредитов.
     
— Не будь идиотом! Мой отец отдал за нее двадцать пять.
     
— Тогда восемь. Я не смогу выручить за нее больше десяти.
     
— Возьми ее в залог за пятнадцать.
     
— Десять наличными. Я не беру вещи в залог.
     
Линейка Джима пошла за меньшую сумму, чем они хотели, так как Смит играл на понижение.
     
Вскоре у них ничего не осталось для продажи, кроме коньков, но мальчики отказались продавать их, хотя им надо было еще двенадцать кредитов.
     
— Смит, поверь нам, мы вернем тебе все сполна, — сказал ему Френк.
     
Смит поднял глаза к потолку.
     
— Ну, ввиду того что вы были хорошими клиентами, я могу сообщить вам, что я еще коллекционирую автографы.
     
— Что?
     
— За шесть процентов в месяц я, пожалуй, приму их вместе с часами Джима.
     
— Согласны, — сказал Джим.
     
Когда они собрались уходить, Смит сказал:
     
— Мой хрустальный шар сказал мне, что вы, джентльмены, решили исчезнуть. Каким образом?
     
— Очень просто, ножками, — ответил Джим.
     
— Гмм… вы, вероятно, не обратили внимания на то обстоятельство, что фронтальная дверь теперь запирается на ночь. Наш друг и наставник мистер Хове собственноручно открывает ее, когда приходит утром.
     
— Болтун!
     
— На себя посмотри. Френк дернул Джима за руку.
     
— Идем. Попробуем сломать замок.
     
— Зачем искать себе трудности? — спросил Смит. — Выйдите через кухню.
     
— Ты хочешь сказать, что задняя дверь не заперта? — поинтересовался Френк.
     
— О, она заперта надежно.
     
— Значит, твое предложение просто глупо.
     
— Я мог бы обидеться, — ответил Смит, — но я понимаю ваше состояние. Правда, задняя дверь заперта, только братишке Хове не пришло на ум поставить замок на мусорный сброс.
     
— МУСОРНЫЙ сброс!.. — взорвался Джим.
     
— Воспользуетесь вы этим или нет — это ваше дело, но это единственный путь, которым вы можете выйти.
     
— Мы используем его, — решил Френк. — Идем, Джим.
     
— Подождите, — остановил их Смит. — Один из вас выпустит другого, но кто сделает это для второго? Он застрянет здесь.
     
— О, я знаю кто. — Френк посмотрел на него. — Ты.
     
— И что я буду иметь?
     
— Поражаюсь тобой, Смит, как тебе нравится получать шишки? Ты и так уже ничего не оставил нам, кроме глаз и зубов.
     
Смит пожал плечами.
     
— А разве я отказываюсь? После всего, что я сделал для вас? Хорошо, я буду вести этот счет в голове — а потом объявлю полной мерой. Кроме всего прочего, я не люблю смотреть, как мои клиенты впадают в состояние конфликта с законом.
     
Они быстро прошли в большую школьную кухню. Осторожное продвижение Смита по коридорам показывало, что он не впервые пренебрегает правилами внутреннего распорядка. Придя на место, Смит сказал:
     
— Все нормально, кто первый?
     
Джим с отвращением посмотрел на мусорный сброс. Это был металлический цилиндр, размером с большую бочку, встроенный в стену. Приводимый в действие рычагом, он мог поворачиваться на своей оси. В нем было большое отверстие, которое позволяло, не заботясь о герметизации здания, засыпать в него мусор внутри и освобождаться от него, когда цилиндр поворачивался отверстием наружу — простейший вид переходной камеры. Внутренняя сторона его была обильно покрыта признаками того, для чего он предназначался.
     
— Первым пойду я, — добровольно вызвался Джим и надел маску.
     
— Подожди секунду, — сказал Френк. Он осматривал ряды консервных банок, выставленных в комнате. Затем он выбросил из сумки оставшуюся одежду и заменил ее консервами.
     
— Поторопитесь, — подгонял их Смит. — Я хочу вернуться в кровать до сигнала подъема.
     
— Зачем тебе это надо? — сказал Джим. — Через несколько часов мы будем дома.
     
— На всякий случай. Ладно, я готов.
     
Джим забрался в сброс, подтянул колени и прижал к груди сумку. Цилиндр повернулся; он почувствовал резкое понижение давления и ужасный холод. Он поднялся и вышел на тротуар в переулке позади школы.
     
Цилиндр заскрипел и вернулся в положение загрузки; через мгновение Френк вывалился наружу. Джим помог ему подняться.
     
— Ой, парень, какой ты грязный! — сказал он, счищая ляпушки картофельного пюре, прилепившиеся к костюму товарища.
     
— Сам такой, но сейчас нет времени заниматься этим. Джим, очень холодно!
     
— Скоро будет теплее. Идем.
     
Хотя еще был полуночный холод, но розовое зарево восходящего солнца уже освещало восточную часть неба. Они торопливо вышли из переулка и свернули направо. Эта часть города, построенная землянами, вполне могла находиться где-нибудь на Аляске или в Норвегии, но вырисовывающиеся на фоне светлеющего неба башни Малых Зыбучих Песков ясно говорили, что эта улица находится не на Земле.
     
Как и планировали, они вышли к городскому каналу и сели, чтобы надеть коньки. Коньки были скоростными с двадцатидвухдюймовыми остро отточенными лезвиями, позволяющими развивать исключительную скорость. Джим справился с этим первый и спустился на лед.
     
— Давай быстрее, — сказал он. — Я уже закоченел.
     
— Это ты мне говоришь!
     
— Лед твердый — это хорошо.
     
Френк присоединился к нему, они подхватили сумки и отправились в путь. Много сотен лет назад воды этого маленького бокового канала впадали в Большой Городской Канал; ребята свернули в него и, набрав скорость, помчались к станции скутеров. Приблизившись к станции, они еще не испытывали холода, хотя интенсивное движение немного разогрело их.
     
Они прошли через переходную камеру и вошли в станцию. Там находился один дежурный служащий. Он посмотрел на ребят, и Френк подошел к нему.
     
— Сегодня будет скутер в Южную Колонию?
     
— Через двадцать минут, — сказал клерк. — Вы хотите отправить сумки?
     
— Нет, нам нужны билеты, — Френк отдал их общие капиталы.
     
Не говоря ни слова, клерк занялся делом. Джим облегченно вздохнул; скутер не ходил в колонию каждый день. Возможность того, что им придется в ожидании скутера день или два сидеть на станции, где их может найти Хове, пугала их.
     
Они ушли в заднюю часть станции и стали ждать.
     
— Френк, Деймос поднялся?
     
— Не обратил внимания. Почему ты спрашиваешь?
     
— Может, я смогу дозвониться домой.
     
— Денег нет.
     
— Я попробую в кредит. — Он подошел к будке связи, установленной возле стола клерка; клерк посмотрел на него, но ничего не сказал. Зайдя в будку, он вызвал оператора. Даже после того, как Виллис раскрыл секрет антимиграционный политики, Джим подсознательно боялся разговора с отцом.
     
Экран осветился, и на нем появилась приятная молодая женщина с модно окрашенными в полоску волосами.
     
— Я хочу связаться с Южной Колонией, — сказал он.
     
— Связи с Южной Колонией пока нет, — проинформировала она. — Может, вы хотите записать отложенное сообщение? Отложенное сообщение не оплачивалось в кредит.
     
— Нет, благодарю вас, я перезвоню позднее, — соврал он и отключился.
     
Клерк постучал в стекло кабины.
     
— Водитель готов отправляться, — сказал он Джиму.
     
Джим торопливо надел маску и поспешил за Френком в переходную камеру. Водитель закрыл багажное отделение. Мальчики предъявили билеты и забрались в скутер. Они снова были единственными пассажирами и снова заняли места в куполе наблюдения.
     
Через десять минут, утомленный видом восходящего солнца. Джим сказал:
     
— Я засыпаю. Пойдем вниз.
     
— Я попрошу водителя включить радио, — сказал Френк.
     
— Ох, черт с ним, с радио. У нас была тяжелая ночь. Идем спать.
     
— Ну ладно.
     
Они спустились в нижний отсек и забрались на койки. Через несколько минут они оба безмятежно спали.
     
Скутер, оставив на восходе солнца Малые Зыбучие Пески, продвигался вперед, придерживаясь восточной стороны канала, так как солнечные лучи размягчили лед на западной стороне. Он на хорошей скорости продвигался к югу, чтобы до полудня успеть добраться до Цинии. Зима в этом районе уже вступала в свои права и можно было не беспокоиться, что лед на трассе от Станции Циния до Чаракса может испортиться; Страймон-канал теперь не оттает до следующей весны.
     
Водитель придерживался своего расписания. Когда поднялся Деймос, он расслабился и включил радио. То, что он услышал, заставило его быстро оглянуться на своих пассажиров. Они все еще спали. Он решил ничего не предпринимать, пока они не доберутся до Станции Циния.
     
Когда они прибыли на место, он остановил скутер и прошел в пассажирский салон. После того как скутер остановился, Джим и Френк проснулись, но вставать не стали. Водитель подошел к ним и сказал:
     
— Все выходим. Перерыв на обед.
     
— Мы не голодны, — ответил Френк.
     
Водитель смущенно посмотрел на них.
     
— В любом случае, вам лучше выйти, — настаивал он. — Когда скутер стоит, в нем становится довольно холодно.
     
— Мы не против. — Френк решил дождаться, пока уйдет водитель, и достать из сумки что-нибудь поесть; со вчерашнего ужина до настоящего момента прошло достаточно времени, чтобы проголодаться.
     
— У вас какие-то неприятности? — предположил водитель. — Нет денег? — Он видел выражения их лиц и продолжил: — Я ставлю каждому из вас по сэндвичу.
     
Френк начал отказываться, но Джим оборвал его.
     
— Не будь дураком, Френк. Спасибо, сэр. Мы согласны.
     
Георг, станционный смотритель, задумчиво посмотрел на них и, ничего не говоря, подал сэндвичи. Водитель жадно проглотил свою порцию и поднялся, чтобы выйти. Мальчики тоже вскочили со своих мест.
     
— Сидите спокойно, — посоветовал он им. — Пройдет минут двадцать — тридцать, пока я загружу и проверю скутер.
     
— Вам помочь? — спросил Джим.
     
— Нет. Скоро отправимся. Я позову вас, когда все будет готово.
     
— Ну… спасибо за сэндвичи.
     
— Не стоит благодарности. — Он вышел.
     
Не прошло и десяти минут, как до них донесся звук стартовавшего скутера. Френк испуганно оглянулся и подбежал к окну. Скутер, направляющийся на юг, почти исчез из виду. Френк повернулся к смотрителю.
     
— Эй, он не подождал нас!
     
— Нет.
     
— Но он сказал, что позовет нас.
     
— Да, — резюмировал смотритель, не отрываясь от чтения.
     
— Но… но ПОЧЕМУ? — спросил Френк. — Он сказал, чтобы мы ждали.
     
Смотритель отложил газету.
     
— А вот почему, — сказал он. — Клем мирный человек и, как он говорил мне, никогда не был полицейским. Он сказал, что не станет задерживать двух крепких парней, которые вооружены.
     
— Что?
     
— То, что слышали. Только не хватайтесь попусту за свои пушки. Предупреждаю вас, я не ношу мое оружие; вы можете спокойно захватить станцию, я не буду сопротивляться.
     
Джим присоединился к Френку и облокотился на стойку.
     
— Это все? — спросил он.
     
— Это вы меня спрашиваете? Я знаю только, что было сообщение с требованием задержать вас. Вас обвиняют в воровстве, краже со взломом, прогулах и уничтожении собственности Компании — дурной наборчик. Вы пара отчаянных парней, хотя, глядя на вас, я бы этого не сказал.
     
— Я бы сказал, — медленно произнес Френк. — Что вы собираетесь делать?
     
— Ничего. Вообще ничего. Самое позднее завтра утром сюда прибудет специальный скутер, и в нем, как я думаю, будет достаточно людей, чтобы арестовать пару парней, объявленных вне закона. А пока делайте все, что захотите. Выходите наружу. Бродите вокруг. Когда замерзнете, возвращайтесь сюда. — Он снова вернулся к своему чтению.
     
— Понятно. Идем, Джим. — Они отошли в дальний угол комнаты и начали военный совет. Поза смотрителя выражала спокойствие и понимание. Станция Циния находилась в тысячах миль от ближайших населенных пунктов; сама станция была построена, чтобы спасти путников от убийственного ночного холода.
     
Джим чуть не плакал.
     
— Очень жаль, Френк. Если бы я не позарился на эти сэндвичи, этого бы не случилось.
     
— Не стоит убиваться, — посоветовал Френк. — Ты можешь представить себе, как мы стреляем в двух ни в чем не повинных свидетелей и захватываем скутер? Я — нет.
     
— Конечно, нет. Я думаю, ты прав.
     
— Естественно, я прав. Что будем делать дальше?
     
— Я знаю только одно — я не дам им затащить меня в школу.
     
— Я тоже. Но самое главное мы должны рассказать нашим родителям о заговоре, состряпанном против них.
     
— Послушай, может мы сейчас сможем дозвониться до них?
     
— Ты думаешь он, — Френк кивнул в сторону смотрителя, — позволит нам?
     
— Может, да. А может, нет. Наше оружие еще в наших руках — я могу далеко зайти. — Джим поднялся и подошел к смотрителю. — Не будет никаких возражений, если мы воспользуемся телефоном?
     
Смотритель даже не поднял голову.
     
— Никаких. Можете не церемониться.
     
Джим вошел в будку. Здесь не было видеоэкрана; здесь был обыкновенный радиопередатчик, связанный с передающей станцией на внешней луне. Убедившись, что Деймос висит над горизонтом, Джим нажал кнопку вызова и попросил соединить его с Южной Колонией.
     
Последовала необычайно долгая пауза, затем приятно-безличный голос сообщил:
     
— По не зависящим от нас обстоятельствам вызовы от станции Циния в Южную Колонию не принимаются.
     
Джим начал выяснять, почему нет связи, хотя Деймос находится в поле зрения и Южной Колонии, и станции Циния, а это, как он был уверен, являлось основным условием для радиопередач на Марсе, но передающая станция отключилась и, когда он снова стал нажимать кнопку вызова, больше не отвечала. Он вышел из будки и рассказал об этом Френку.
     
— Похоже, Хове опередил нас, — прокомментировал Френк. — Я не верю, что у них что-то сломалось. Если только…
     
— Что если?
     
— Если только кто-то другой не заинтересован в этом. Возможно, Бичер прервал все сообщения до тех пор, пока его подлые планы не увенчаются успехом.
     
— Френк, мы сможем предупредить наших родителей. Слушай, держу пари, мы можем пожить немного у марсиан в Цинии. После того, как они разделили с нами воду и…
     
— Предположим, что сможем. Но как мы передадим сообщение?
     
— Дай мне закончить. Мы можем отправить отсюда письмо, в котором мы расскажем все детали антимиграционной политики и сообщим, где мы скрываемся. Затем мы подождем, пока они не приедут и не заберут нас.
     
Френк покачал головой.
     
— Если мы отправим отсюда письмо, об этом будет знать смотритель. Затем, когда мы уйдем и здесь появятся полицейские, он расскажет им это, и вместо наших родителей его получат Хове и Бичер.
     
— Ты на самом деле так думаешь? Никто не имеет права трогать частную корреспонденцию.
     
— Не будь наивным. Хове не имел никакого права приказывать нам сдать оружие — но он сделал это. Нет, Джим, мы должны сами доставить это сообщение.
     
Напротив них, на стене, висела карта зоны, обслуживаемой станцией Циния. Пока они разговаривали, Френк лениво рассматривал ее. Вдруг он спросил:
     
— Джим, что это за новая станция южнее Цинии?
     
— Где? Что ты имеешь в виду?
     
— Там. — Френк показал. На отпечатанной карте чернилами была нанесена новая станция на западном рукаве Страймон-канала, немного южнее их.
     
— Что? — сказал Джим. — Это, должно быть, одно из убежищ, построенных для выполнения Проекта. — Великий план восстановления кислородной атмосферы Марса предусматривал следующей весной рассадить в пустыне между Цинией и Чараксом множество неприхотливых растений. Для успешного выполнения этого плана я предназначались эти убежища, а некоторые из них уже были завершены.
     
— Оно находится не более чем в ста милях отсюда.
     
— Плюс-минус десять миль, — заметил Джим, взглянув на масштаб.
     
Френк задумался.
     
— Я думаю, до темноты я успею пробежать на коньках это расстояние. Ты готов?
     
— Ты что? Сумасшедший? От убежища до дома останется еще более семисот миль.
     
— На коньках мы сможем пробегать около двухсот миль в день, — ответил Френк. — Там нет больше убежищ?
     
— На карте больше не обозначено. — Джим немного подумал и добавил. — Я ЗНАЮ, они закончили не одно это убежище; я слышал, как отец говорил об этом.
     
— В крайнем случае, мы можем спать днем, а бежать ночью. Тогда мы не замерзнем.
     
— Гмм… думаю, ты просто обманываешь себя. Однажды я видел человека, которого нашли утром на поверхности. Он был твердый как доска. Ну ладно, когда мы отправляемся?
     
— Прямо сейчас.
     
Они забрали свои сумки и направились к двери. Смотритель поднял глаза.
     
— Хотите куда-нибудь сходить?
     
— Прогуляемся.
     
— Вы можете оставить свои сумки. Когда вернетесь?
     
Они не ответили и вышли за дверь. Пять минут спустя они надели коньки и бежали на юг по западному рукаву Страймон-канала.
     
— Эй, Джим!
     
— Что?
     
— Остановись на минутку. Я хочу пристегнуть ремни на сумке.
     
— Я тоже подумал об этом. — Их дорожные сумки ограничивали действие рук, и это мешало им развить приличную скорость. Коньки были обычным средством передвижения на Марсе, поэтому сумки снабжались ремнями, которые позволяли нести их как рюкзак. Джим открыл свою сумку, прежде чем надеть ее; Виллис выставил стебельки глаз и с упреком посмотрел на него.
     
— Джим-мальчик идет долго.
     
— Извини, старый дружище.
     
— Виллис не говорит.
     
— Теперь Виллис может говорить все, что захочет. Слушай, если я оставлю немного приоткрытой, чтобы ты мог смотреть вокруг, ты не выпадешь?
     
— Виллис хочет выпасть.
     
— Ты не должен этого делать. Я сделаю так, чтобы тебе было приятно ехать в сумке. Ты не выпадешь?
     
— Ладно.
     
Он надел сумку на плечи, и ребята снова двинулись вперед. Скорость возросла. Благодаря твердому льду, малому сопротивлению воздуха и низкой гравитации, скорость передвижения на коньках на Марсе зависела только от личных способностей бегуна. У обоих мальчиков эти способности были. Под выкрики Виллиса — “Иииэх!” — они оставили за спиной не одну милю.
     
Пустынное плоскогорье между Цинией и Чараксом находилось выше уровня мертвого моря, расположенного между Цинией и экватором, поэтому вода с южной полярной шапки могла через пустыню стекать к великому зеленому поясу, раскинувшемуся вдоль экватора. К середине зимы подножие ледяной шапки южного пояса достигает Чаракса, а весной, когда этот лед начинает таять, два рукава Страймон-канала, восточный и западный, становятся главными артериями для спуска воды.
     
Мальчики стартовали на нижнем конце канала; высота его берегов была чуть выше роста ребят. Была поздняя осень, и поэтому уровень воды — или уровень льда — был таким низким; во время весеннего половодья он поднимался гораздо выше. Им ничего не было видно, кроме высоких берегов канала, сходившихся впереди в одну точку, и неба, голубого у горизонта и темно-фиолетового над головой. Солнце находилось позади них, около западного меридиана; скоро оно вообще перестанет заглядывать на это полушарие, и начнется северное солнцестояние. На Марсе сезоны практически не запаздывают, как это случается на Земле; здесь нет океанов, аккумулирующих тепло, а единственным “маховиком” климата являются замерзающие и оттаивающие полярные шапки. Так как все равно ничего не было видно, мальчики опустили головы и сосредоточенно работали ногами. Много миль монотонного движения притупили внимание Джима; носок его правого конька зацепился за вмерзший в лед песок, и он упал. Джим умел падать так, чтобы не причинить себе вреда, а костюм защитил его от обжигающего льда, но Виллис, словно пробка из бутылки, вылетел из сумки.
     
Прыгун, следуя инстинкту, сразу выставил все свои отростки и, опустившись на лед, покатился словно шар; скользя по льду, он отлетел на несколько сотен ярдов. Заметив, что Джим падает, Френк приемом хоккеистов резко остановился в брызгах льда и вернулся назад, чтобы помочь ему подняться.
     
— Все нормально?
     
— Конечно. Где Виллис?
     
Они поднялись и подъехали к прыгуну, стоявшему на своих тоненьких ножках и поджидавшему их.
     
— Ого-го-го! — выкрикнул Виллис, едва они подошли. — Сделаем так еще раз!
     
— Нет, в этом я тебе не помощник, — заверил его Джим и снова засунул в сумку. — Скажи, Френк, сколько времени мы бежали?
     
— Не более трех часов, — решил Френк, бросив короткий взгляд на солнце.
     
— Жаль, что у меня нет моих часов, — посетовал Джим. — Мы не хотим пробежать мимо убежища.
     
— О, нам это не грозит еще пару часов.
     
— Но что нам сделать, чтобы не пробежать мимо? Мы не можем видеть через стенки канала.
     
— Хочешь развернуться и идти назад?
     
— Нет.
     
— Тогда оставь свое беспокойство.
     
Джим замолчал, но беспокойство не покинуло его. Возможно, именно поэтому он и не пробежал мимо единственного признака убежища, в то время как Френк проскочил дальше. Это был небольшой скат на стенке канала. Эти скаты, такие же древние, как и сам канал, встречались через каждые несколько миль, но над этим свешивалась балка, которая могла быть использована для подъема грузов.
     
Он остановился. Френк, пробежавший вперед, заметил, что Джим не следует за ним, и вернулся назад.
     
— Что случилось? — крикнул он.
     
— Думаю, это то, что нам нужно.
     
— Гмм… возможно.
     
Они сняли коньки и поднялись по скату. Наверху, недалеко от берега, стояло приземистое куполообразное здание, говорившее о том, что на Марсе присутствуют люди с Земли. В пустыню уходили ряды вновь посаженных растении. Джим глубоко вздохнул.
     
— Именно здесь мы и ожидали найти его, — сказал Френк.
     
— Но совсем не так быстро, — добавил Джим. Солнце уже склонилось над западным горизонтом и скоро должно было скрыться.
     
Как они и ожидали, в убежище никого не было; работы были приостановлены до следующей весны. Давление в убежище было спущено, ребята, не задерживаясь, прошли через переходную камеру и вошли в помещение. Френк нащупал выключатель и включил свет — линия освежения питалась от атомной энергетической батареи, что не требовало присутствия человека.
     
Это было обыкновенное убежище, все пространство которого было заставлено кроватями, исключая место, занимаемое кухонным оборудованием. Френк радостно осмотрелся вокруг.
     
— Мы нашли прекрасный дом, Джим.
     
— Да. — Джим осмотрелся вокруг, нашел термостат и подсоединил его. Скоро в комнате стало теплее; регулятор давления, подключенный к термостату, включил компрессор, и они услышали звуки, напоминающие вздохи. Через несколько минут мальчики сняли свои маски, а еще через некоторое время и наружные костюмы.
     
Джим осмотрел кухонное оборудование, открыл шкаф и заглянул на полки.
     
— Нашел что-нибудь? — спросил Френк.
     
— Ничего. Они могли бы оставить хотя бы банку бобов.
     
— Теперь, надеюсь, ты доволен, что я сделал налет на кухню, прежде чем мы оставили школу.
     
— Ладно, у тебя настоящий талант преступника, — признал Джим. — Я салютую тебе. — Он попробовал открыть водяной кран. — О, в баках полно воды, — возвестил он.
     
— Прекрасно, — ответил Френк. — Мне не придется выходить и колоть лед. Мне надо залить воду в маску. Последние несколько миль она была совсем сухой. — Верхом пижонства на Марсе считалось иметь в маске, кроме маленького компрессора с энергетической батареей, необходимого для поддержания внутреннего давления, и небольшой резервуар с водой. Соска с внутренней стороны маски позволяла пить, не заходя в помещение, но эта была вторая его функция. Главное назначение было в том, чтобы смачивать фильтр, через который воздух нагнетался в маску.
     
— У тебя? Ты разве не знал, что у тебя пустой резервуар?
     
— Я забыл наполнить его перед тем, как мы ушли.
     
— Турист!
     
— Мы же очень спешили, ты знаешь.
     
— Долго он был сухой?
     
— Я точно не знаю, — уклонился Френк.
     
— Как твое горло?
     
— Нормально. Может, немного пересохло.
     
— Дай я посмотрю, — настаивал на своем Джим и подошел к Френку. Френк оттолкнул его.
     
— Я сказал тебе, все нормально. Давай поедим.
     
— Ладно.
     
Они поужинали консервированной кукурузой с рубленой говядиной и быстро забрались в кровати. Виллис прижался к животу Джима и стал имитировать его храп.
     
Завтрак был точно такой же, поскольку в банке еще оставалась кукуруза с рубленым мясом, а Френк настаивал, чтобы они ничего не выбрасывали и экономили продукты. Виллис с ними не завтракал, хотя в последний раз он ел две недели назад, но он поглотил почти кварту[100] воды. После завтрака Джим обнаружил карманный фонарик.
     
— Посмотри, что я нашел.
     
— Ну, положи его на место и уходим.
     
— Я хочу оставить его себе, — ответил Джим, запихивая фонарик в сумку. — Он может нам пригодиться.
     
— Не может, это не наш фонарик.
     
— Мы же преступники. И вообще, я не краду его, а только заимствую. Я вынужден сделать это.
     
Френк пожал плечами.
     
— Ладно, пора двигаться.
     
Несколько минут спустя они были на льду и снова направлялись на юг. Это был прекрасный день, как почти все марсианские дни: когда солнце поднялось и заполнило своими лучами узкую щель канала, мальчики, несмотря на то, что уже была поздняя осень почувствовали аромат пустынных растений. Около полудня Френк заметил балку подъемника, указывающую, что рядом находится убежище. Это позволило им съесть их ленч в приспособленном помещении, а не пытаться набивать рот через клапан респираторной маски. Это убежище было точной копией первого, только вокруг еще не были посажены растения.
     
Когда они собирались покинуть убежище, Джим сказал:
     
— У тебя все лицо горит. Поднялась температура?
     
— Это просто здоровый румянец, — заверил его Френк. — Я прекрасно себя чувствую.
     
Однако, надевая маску, он закашлялся.
     
“Марсианское горло”, — подумал Джим, но ничего не сказал, потому что все равно ничего не мог сделать для Френка.
     
Марсианское горло — это не болезнь, а крайне сухое состояние носоглотки, которое возникает после непосредственного контакта с марсианским воздухом. Влажность на Марсе обычно равна нулю; обезвоженное таким образом горло становится широко открытым для любых болезнетворных организмов, которые всегда присутствуют в человеческой носоглотке. Как результат, в горле возникают сильные боли.
     
Время после обеда прошло без происшествий. Когда солнце начало клониться к горизонту, до дома оставалось около пятисот миль. Всю дорогу Джим наблюдал за Френком. Казалось, его закадычный друг так же хорошо стоит на коньках, как и всегда; он решил, что, возможно, Френк просто поперхнулся. Он догнал Френка и поехал рядом с ним.
     
— Я полагаю, нам пора начинать искать убежище.
     
— Согласен.
     
Вскоре они миновали несколько скатов, созданных давно умершими марсианами, на них не было ни подъемных балок, ни любых других признаков деятельности человека. Стены канала, хотя и понизились, но все еще были достаточно высокими и не позволяли заглянуть через них. Джим увеличил скорость бега; они торопились.
     
Ребята подбежали к очередному скату, но и здесь не было никаких намеков на то, что рядом расположено убежище. Джим остановился.
     
— Я предлагаю взобраться на берег и осмотреться, — сказал он. — Мы ЗНАЕМ, что они строили убежища около скатов, но они могли по какой-либо причине спустить подъемную балку вниз.
     
— Бесполезная трата времени, — возразил Френк. — Если мы поторопимся, то до темноты сможем успеть добежать до следующего ската.
     
— Ну ладно, раз ты так говоришь… — Джим оттолкнулся и набрал скорость.
     
У следующего ската Джим снова остановился.
     
— Давай посмотрим, — сказал он. — До захода солнца мы не добежим до другого.
     
— Ладно. — Френк наклонился и стал снимать коньки.
     
Они торопливо вскарабкались на стену. Косые лучи солнца не освещали ничего, кроме растений, окаймляющих канал. От усталости и досады Джим был готов закричать.
     
— Ну, что теперь будем делать? — спросил он.
     
— Спускаемся вниз и будем бежать до тех пор, пока не найдем убежище, — ответил Френк.
     
— Не думаю, что мы заметим балку в темноте.
     
— Значит, мы будем идти, — мрачно сказал Френк, — пока не упадем.
     
— Вернее, пока не замерзнем.
     
— Ну, если тебя интересует мое мнение, — ответил Френк, — мы потерпели неудачу. Даже если мы не замерзнем, я не смогу идти всю ночь.
     
— Ты чувствуешь себя не очень хорошо?
     
— Мягко сказано. Пошли.
     
— Хорошо.
     
Виллис выбрался из сумки и, чтобы лучше видеть, взобрался на плечи Джима. Затем он спрыгнул на землю и откатился в сторону. Джим рванулся за ним, но не поймал.
     
— Эй! Виллис! Вернись сюда!
     
Виллис не отвечал. Джим побежал за ним. Идти было трудно. Было уже поздно, и растения, растущие вдоль канала, приготовились втянуться в почву и расстилали свои листья на уровне колен Джима. Некоторые менее морозостойкие образцы совсем были не видны, оставив голые клочки земли.
     
Казалось, растения не мешали Виллису, и Джима беспокоило это; он мог не догнать маленького бездельника.
     
— Остерегайся водоискателя! — крикнул Френк. — Смотри, куда ставишь ногу! — Предупрежденный таким образом, Джим пошел более осторожно — и еще более медленно. Он остановился.
     
— Виллис! Эй, Виллис! Вернись! Вернись, проклятый, или мы уйдем и оставим тебя. — Это была пустая угроза.
     
Френк с трудом поднялся и присоединился к нему.
     
— Джим, мы не должны задерживаться здесь.
     
— Я знаю. Кто бы мог подумать, что он выкинет подобный фокус в самое неподходящее время.
     
— Он просто язва, вот и все. Пошли.
     
Голос Виллиса — или, вернее, голос Джима, используемый Виллисом, — донесся до них с некоторого расстояния.
     
— Джим, мальчик! Джим! Иди сюда!
     
Джим стал пробираться через ёжившиеся растения, Френк последовал за ним. Они обнаружили прыгуна отдыхающим на листе пустынной капусты, огромного растения, достигающего пятидесяти ярдов в поперечнике. Пустынная капуста редко росла вдоль берегов канала, эта сорная трава не приживалась на низких широтах, хотя ее можно было встретить в пустыне, в нескольких милях от источников воды.
     
Западная половина этого образца, развернутая в полукруглый веер, расстилалась по земле, а восточная почти вертикально торчала вверх. Разостланные листья жадно тянулись к последним солнечным лучам, своеобразному топливу фотосинтеза, благодаря которому растение жило. Пока хоть один солнечный луч касался его листьев, морозостойкое растение не скручивалось в клубок. В почву оно не втягивалось вообще. Оно сворачивалось в плотный, шар и таким образом защищало себя от холода. Гигантское подобие земного растения, по аналогии с которым и было названо.
     
Виллис сидел на той половине, которая была разостлана по земле. Джим потянулся за ним.
     
Виллис подпрыгнул и покатился к сердцевине растения. Джим выпрямился.
     
— Эй, Виллис, открой свои глаза и возвращайся назад. Пожалуйста, иди сюда.
     
— Не ходи за ним, — предостерег Френк, — Она может закрыться в любую минуту. Солнце почти скрылось.
     
— Я не пойду, Виллис! Вернись назад!
     
Виллис тоже звал их.
     
— Джим-мальчик, иди сюда.
     
— Нет, ты иди СЮДА.
     
— Джим-мальчик пойдет сюда. Френк пойдет сюда. Там холодно. Здесь тепло.
     
— Френк, что мне делать?
     
Виллис позвал снова.
     
— Иди, Джим-мальчик. Тепло! Будет тепло всю ночь.
     
Джим вытаращил глаза.
     
— Знаешь что, Френк? Я думаю, он хочет, чтобы растение закрыло его внутри. И он хочет, чтобы мы присоединились к нему.
     
— Кажется, так и есть.
     
— Иди, Джим! Иди, Френк! — настаивал Виллис. — Быстрее!
     
— Вероятно, он знает, что делает, — сказал Френк. — Док говорил, что у него выработан инстинкт к жизни на Марсе, а у нас нет.
     
— Но мы не можем влезть в капусту. Она раздавит нас.
     
— Если бы я знал.
     
— В любом случае, мы задохнемся там.
     
— Возможно, — сказал Френк и внезапно добавил; — Джим, поступай как знаешь. Я больше не смогу бежать на коньках. — Он поставил ногу на широкий лист, вздрогнувший от прикосновения, и твердо пошел к прыгуну. Джим мгновение помедлил, а затем побежал за ним.
     
Виллис восторженно приветствовал их:
     
— Хороший мальчик Френк! Хороший мальчик Джим! Им будет хорошо; тепло всю ночь.
     
Солнце соскользнуло за отдаленную дюну, и сразу после этого по ним хлестнул холодный ветер. Дальние края растения поднялись и начали сворачиваться, окружая их.
     
— Френк, если прыгнуть, еще можно будет выбраться отсюда, — нервно сказал Джим.
     
— Я остаюсь. — Тем не менее Френк со страхом смотрел на приближающиеся листья.
     
— Мы задохнемся.
     
— Возможно. Но это лучше, чем замерзнуть.
     
Внутренние листья сворачивались быстрее наружных. Один такой лист, четырех футов в ширину и, по крайней мере, десяти футов а дайну, поднялся перед Джимом и начал изгибаться, пока не коснулся его плеч. Джим нервно ударил по чему. Лист отдернулся, а затем медленно возобновил степенное движение.
     
— Френк, — резко сказал Джим, — они задушат нас!
     
Френк боязливо посмотрел на широкие листья скручивающиеся вокруг них.
     
— Джим, — сказал он, — присядь. Раздвинь пошире ноги и возьмись за мои руки. Сделаем арку.
     
— Зачем?
     
— Чтобы у нас осталось как можно больше свободного пространства. Быстрее!
     
Джим торопливо протянул руки. Выставив локти и колени, они обозначили границы сферического пространства около пяти футов в диаметре. Закрывающиеся листья плотно облегали их, но давление было недостаточным, чтобы раздавить ребят. Вскоре все пространство вокруг них было покрыто листьями, и мальчики оказались в кромешной темноте.
     
— Френк, — спросил Джим, — мы можем теперь двигаться?
     
— Нет! Пусть наружные листья встанут на свое место.
     
Джим довольно долг сохранял неподвижность. Чтобы хоть как-то определить время, он начал считать до тысячи. Он уже перешел на вторую тысячу, когда Виллис зашевелился между его ног.
     
— Джим-мальчик, Френк-мальчик — приятно и тепло, да?
     
— Да, Виллис. — согласился он. — Что ты скажешь, Френк?
     
— Я думаю, что нам уже можно расслабиться. — Френк опустил руки; лист, принявший форму потолка, сразу загнулся, свесился вниз и коснулся его в темноте. Френк инстинктивно шлепнул по нему: тот отступил.
     
— Уже становится душно, — сказал Джим.
     
— Не волнуйся. Относись ко всему спокойно. Не дыши глубоко. Не говори и не двигайся, так мы будем расходовать меньше кислорода.
     
— Какая разница, когда мы задохнемся, — через десять минут или через час? Френк, мы просто сошли с ума, когда залезли сюда; нет никакой надежды, что мы продержимся до утра.
     
— Почему не продержимся? Я читал в книге, что давным-давно в Индии человека живьем закапывали в землю на целый день и даже на неделю, а когда откапывали, он был еще живой. Их называли факирами.
     
— Правильнее будет “фальсификатор”.[101] Я не верю этому.
     
— Я же говорю тебе, что сам читал об этом в книге.
     
— Ты считаешь, все что написано в книгах — правда?
     
Френк задумался, прежде чем ответить.
     
— Лучше бы это было правдой, потому что это единственная наша надежда. Теперь ты замолчишь? Если ты будешь продолжать болтать, мы быстро используем весь воздух и умрем. Это будет твоя вина.
     
Джим замолчал. Единственное, что он мог слышать, это дыхание Френка. Он протянул руку и потрогал Виллиса; прыгун втянул все свои отростки. Он свернулся в ровный шар и, по-видимому, спал. Дыхание Френка изменилось; из его горла вырывался раздражающий хрип.
     
Джим попытался заснуть, но не смог. Абсолютная темнота и тяжелый воздух, словно огромный вес, давили на него. Он снова пожалел о своих часах, проигранных деловым талантам Смита; он чувствовал: если бы он мог знать, сколько времени и сколько осталось до рассвета, он бы выстоял.
     
Он убедил себя, что ночь уже прошла или почти прошла, и начал ждать, когда гигантское растение развернет свои листья. Он подождал немного, потом еще и еще, уговаривая себя: “вот еще несколько минут”, и наконец, решив, что прошло два часа, запаниковал. Он знал, какой был поздний сезон, знал, что пустынная капуста зимует простейшим способом — не разворачивается всю зиму. По-видимому, они с Френком нашли приют в капусте в ту самую ночь, когда она впала в зимнюю спячку.
     
Двенадцать долгих месяцев, более трехсот дней пройдет до того момента, когда растение раскроется под весенними лучами солнца и освободит их — мертвых. Он был уверен в этом.
     
Он вспомнил о карманном фонарике, который он подобрал в первом убежище. Эта мысль немного успокоила его, заслонив на мгновение все страхи. Он наклонился вперед, закинул за спину руку и попытался достать сумку, все еще висевшую у него на плечах. Листья свесились над ним; он ударил по ним, и они снова отступили. Он дотянулся до фонарика, вытащил его и включил. Луч фонарика ярко осветил стесненное пространство.
     
Френк перестал храпеть, моргнул и сказал:
     
— В чем дело?
     
— Я вспомнил о нем. Хорошо, что я взял его, да?
     
— Лучше выключи его и спи.
     
— Он совсем не расходует кислород, а с ним я чувствую себя лучше.
     
— Может, тебе и лучше, но чем дольше ты будешь бодрствовать, тем больше израсходуешь кислорода.
     
Джим вдруг вспомнил о страхе, охватившем его перед тем, как он включил свет.
     
— Я считаю так. Все равно нет никакой разницы… — и он рассказал Френку о своем убеждении, что они пойманы в ловушку и теперь навсегда останутся в растении.
     
— Нонсенс! — сказал Френк.
     
— Сам ты нонсенс! Почему оно не раскрывается?
     
— Потому, — сказал Френк, — что мы сидим здесь не более часа.
     
— Что?
     
— Не более часа. А теперь замолчи и дай мне спать. И свет выключи. — Френк снова опустил голову на колени.
     
Джим замолчал, но свет не выключил. Он утешал его. Кроме того, внутренние листья, имеющие досадную тенденцию свешиваться над их головами, теперь отступили и прочно прилипли к плотной стене, сформированной наружными слоями листьев. Бессмысленный рефлекс, управляющий движениями растения, старался подставить максимум поверхности под луч карманного фонарика.
     
Джим не стал анализировать это, его познания в фотосинтезе и фототропизме были поверхностны. Он просто принял к сведению, что после включения света здесь стало чуть-чуть просторней и листья больше не свешиваются над головой. Он поставил фонарик около неподвижного Виллиса и попытался расслабиться.
     
Со светом здесь казалось не так душно. У него даже возникло ощущение, что давление немного поднялось. Он даже хотел снять маску, но воздержался от этого. Теперь, немного успокоившись, он стал засыпать.
     
Он спал и ему снилось, что он спит. Спасение в пустынной капусте было просто невозможным фантастическим сном; школа и директор Хове — кошмарным сном; он был дома и спал в своей кровати, а Виллис свернулся около него. Завтра они с Френком отправятся в Малые Зыбучие Пески поступать в школу.
     
Это был просто ночной кошмар, вызванный мыслью, что Виллиса могут забрать у него. Они хотят забрать у него Виллиса! Они не сделают этого; он не позволит им!
     
Его сон снова изменился; он опять не подчиняется директору Школы Хове; он опять освобождает Виллиса и спасается бегством — и опять они замурованы в сердцевине пустынного растения.
     
У него возникает горькая уверенность, что это всегда будет кончаться одинаково. Это действительность: они пойманы в ловушку и сидят в сердцевине гигантской сорной травы, впавшей в зимнюю спячку — и они умрут там.
     
Он задыхался и что-то бормотал в попытке вырваться из кошмара, а затем заснул более спокойным сном.
    
    
     
      
7. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ
     
     
Крошечный Фобос, внутренняя луна Марса, вышел из эклиптики и с головокружительной быстротой пронесся с запада на восток, навстречу восходящему солнцу. Медлительное светило не спеша выпустило свои лучи и осветило сначала восточный рукав Страймон-канала, затем пустыню, лежавшую между каналами-близнецами и, наконец, западный. Лучи ударили по гигантскому шару, укрепившемуся на берегу западного рукава Страймон-канала; это была пустынная капуста, плотно свернувшаяся в защите от холода.
     
Растение зашевелилось и начало разворачиваться. Листья на обращенной к солнцу стороне расстилались по земле; другая половина, словно павлиний хвост, развернулась веером, чтобы успеть поймать почти горизонтальные лучи солнца. Развернувшись, растение выбросило что-то из своей сердцевины на разостланные листья; это были два скрюченных и неподвижных человеческих тела в эластичных костюмах и гротескных шлемах.
     
Следом за ними вывалился небольшой шар. Он прокатился несколько ярдов по толстым зеленым листьям и остановился. Он выставил стебельки глаз, покрутил ими, затем выпустил маленькие ноги, переваливаясь подошел к растянувшимся телам и прижался к одному из них.
     
Он отодвинулся, прижался снова, затем опять отодвинулся и издал тонкий вой, в котором смешивалось безутешное горе и чувство невосполнимой потери.
     
Джим открыл налитые кровью глаза.
     
— Прекрати этот адский шум, — раздраженно сказал он.
     
— Джим-мальчик! — пронзительно выкрикнул Виллис и вспрыгнул ему на живот, где в порыве радости продолжал подпрыгивать.
     
Джим стряхнул его с живота и взял в руки.
     
— Успокойся. Веди себя хорошо. Ой!
     
— В чем дело, Джим-мальчик?
     
— У меня затекли руки. Ооо… ой! — дальнейшие попытки двигаться показали Джиму, что его ноги затекли тоже. И спина. И шея.
     
— Что с тобой? — спросил Френк.
     
— Я закостенел, как доска. Будет больше пользы, если я сегодня надену коньки на руки. Слушай…
     
— Слушаю.
     
— Возможно, сегодня нам не придется бежать на коньках. Я не удивлюсь, если весеннее половодье уже началось.
     
— Что? О чем ты бормочешь? — Френк осторожно сел.
     
— Ну, о весеннем половодье, конечно. Каким-то образом мы сумели перезимовать, хотя я и не знаю как. Теперь мы…
     
— Не будь глупее, чем ты есть на самом деле. Посмотри, где восходит солнце.
     
Джим посмотрел. Колонисты Марса больше знали о движении солнца, чем любой другой человек Земли, ну, может быть, за исключением эскимосов.
     
— Ох… — только и сказал он, а затем добавил: — Вероятно, это был сон.
     
— Либо сон, либо ты стал более сумасшедшим, чем раньше. Пошли, — Френк со стоном поднялся на ноги.
     
— Как ты себя чувствуешь?
     
— Так же, как и мой дедушка.
     
— Я хочу сказать, как твое горло? — сказал Джим.
     
— О, тут все нормально, — приступ кашля сразу же опроверг заявление Френка. С большим усилием он сдержал его; кашлять с надетым респиратором — плохая затея. Чихание — еще хуже.
     
— Завтракать будешь?
     
— Я пока не голоден, — ответил Френк. — Найдем убежище и там поедим со всеми удобствами.
     
— Ладно, — Джим снова посадил Виллиса в сумку; подвигав руками и ногами, он решил, что может встать и идти. Он заметил фонарик, сунул его в сумку к Виллису и вслед за Френком пошел к берегу.
     
Появилась растительность; но по мере того, как они приближались к берегу, растения вылезали из почвы и все больше путались под ногами. Еще твердые от ночного холода, они не успевали отдергивать стебли и листья из-под ног бредущих к каналу ребят.
     
Они подошли к берегу.
     
— Скат должен быть справа и совсем недалеко, — решил Френк. — Да… я вижу его. Идем.
     
Джим схватил Френка за руку и оттащил назад.
     
— Что за шутки? — спросил Френк.
     
— Взгляни на север, в канале.
     
— Что? О! — к ним приближался скутер.
     
Обычно такие суда развивают скорость до двухсот пятидесяти миль в час и даже больше, но этот двигался с минимальной скоростью. Два человека сидели на крыше скутера, свесив ноги в открытый люк.
     
Френк поспешно отошел назад.
     
— Хороший мальчик, Джим, — похвалил он. — Я чуть не попал к ним в руки. Думаю, что нам лучше пропустить их вперед.
     
— Виллис тоже хороший мальчик, — самодовольно вставил Виллис.
     
— Он хочет пропустить их вперед! — ответил Джим. — Разве не видишь, что они делают?
     
— Что?
     
— ОНИ ИДУТ ПО НАШИМ СЛЕДАМ!
     
Френк испуганно посмотрел на Джима и ничего не ответил. Он осторожно выглянул из укрытия.
     
— Смотри, — воскликнул Джим, — он достал бинокль! — Френк нырнул назад, но все же успел многое увидеть: скутер остановился примерно на том месте, где они остановились вчера вечером, и один из людей на крыше через купол наблюдения жестами показывал водителю, чтобы тот приблизился к скату.
     
Конечно, на поверхности льда остались следы от коньков; время от времени, до наступления зимних морозов, они сглаживались в дневную оттепель. Тем не менее маловероятно, чтобы кто-то, кроме двух мальчиков, мог забраться так далеко от поселений. На льду сохранились следы скутера, но Джим и Френк, как и все конькобежцы, отдавали предпочтение чистому льду. Этот след мог любому показать весь их путь от станции Циния до последнего ската.
     
— Надо забираться в гущу растений, — прошептал Джим. — Мы спрячемся там и дождемся, когда они уйдут. Как ты смотришь на то, чтобы очередную ночь провести б капусте?
     
— В конце концов они должны уйти.
     
— Конечно, но не очень скоро. Они знают, что мы поднялись на скат, поэтому останутся здесь и начнут нас искать. Искать будут долго, гораздо дольше, чем мы сможем выдержать. У них есть база, поэтому они могут себе это позволить.
     
— Ладно, что же нам делать?
     
— До следующего ската мы пройдем вдоль берега.
     
— Тогда пошли. Они скоро поднимутся сюда.
     
На четвереньках, собачьей рысью ребята двинулись на юг. Френк полз впереди, Джим следовал за ним. Растения, растущие вдоль канала, были уже достаточно высокими, чтобы закрыть их. Сумрак, царивший под развернутыми листьями и стеблями растений, защищал их от посторонних взглядов.
     
Была возможность напороться на змеистых червяков или водоискателя, поэтому Джим держал глаза широко открытыми и предупредил Виллиса, чтобы тот делал так же. Они двигались довольно долго. Спустя некоторое время Френк остановился, жестом попросил тишины, и ребята прислушались. Единственное, что мог расслышать Джим, было резавшее ухо дыхание Френка; если их кто-то преследовал, то преследователи были не близко.
     
Они проползли, по крайней мерей, две мили на юг, когда Френк внезапно остановился. Джим ткнулся в него, и оба мальчика чуть не свалились в другой канал, что заставило Френка остановиться. Он был проложен с востока на запад и был более узким ответвлением главного канала. Между Цинией и Чараксом было несколько таких каналов, некоторые из них соединяли восточный и западный рукава Страймон-канала, а некоторые просто отводили воду в небольшие лощины пустыни.
     
Джим заглянул в узкий и глубокий разрез.
     
— Боже мой! Мы чуть не свалились туда.
     
Френк не ответил. Он сел на колени и обхватил руками голову. Взрыв кашля сотрясал все его тело. Когда приступ прошел, он обессиленно опустил руки; его плечи все еще тряслись, словно от рыданий. Джим положил руку ему на плечо.
     
— Парень, ты, кажется, совсем расклеился?
     
Френк не ответил.
     
— Бедный мальчик Френк, — сказал Виллис и заохал.
     
Джим снова заглянул в канал и наморщил лоб. Френк поднял голову и сказал:
     
— Все в порядке. Просто у меня запершило в горле. Сейчас спустимся в канал и уже ничто не сможет нас остановить. Я немного устал, ползая на четвереньках.
     
— Послушай, Френк, — сказал Джим. — У меня появился новый план. Я пойду на восток вдоль этого канала и найду место, где можно спуститься вниз, ты же вернешься назад и сдашься…
     
— Нет!
     
— Я еще не закончил! Это только эмоции. Ты слишком болен, чтобы продолжать идти дальше. Если ты останешься со мной то можешь умереть. Ты хорошо это понимаешь. Кто-то из нас должен принести сообщение нашим родителям — это сделаю я. Ты вернешься назад, сдашься им и расскажешь байку, в какую сторону я пошел — можешь показать в любую сторону, кроме той, куда я пошел на самом деле. Если ты хорошо выполнишь эту миссию, мы обманем их и я смогу оторваться от преследования. Тем временем ты будешь сидеть в скутере, в тепле и безопасности, а вечером окажешься в кровати, в лазарете школы. Ну… сделаешь это для меня?
     
— Нет!
     
— Почему нет? Ты становишься упрямым.
     
— Нет, — повторил Френк, — так не пойдет. Во-первых, я не вернусь к ним. Лучше умереть здесь, чем…
     
— Болван!
     
— Сам болван. Во-вторых, твоя затея плохо кончится. Они удостоверятся, что тебя нет в той стороне, куда я указал, и вернутся назад, на скутере прочешут весь канал и не далее чем завтра, поймают тебя.
     
— Но… ладно, что же нам делать?
     
— Не знаю, но твое предложение не подходит, — он снова закашлялся.
     
Несколько минут они оба молчали. Наконец Джим сказал:
     
— Какой у них скутер?
     
— Обычный, грузовой. Я думаю, “Гудзон Шестьсот”; а почему ты спросил?
     
— Он сможет двигаться по этому каналу?
     
Френк заглянул в узкий канал. Стенки канала были наклонными, а у самого дна сужались еще больше; уровень воды был очень низким, и внизу ширина льда едва достигала двадцати футов.
     
— Не пройдет, — ответил он.
     
— Значит, они не будут искать нас в этом ответвлении — во всяком случае, на этом скутере.