1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 

Артур поджал губы.

– Это разумно, Аллен. Хотя я не могу говорить за Рейджена, но я тебя поддержу.

На выходе охранник передал ему новый костюм, и Аллен поразился качеству костюма и тому, как точно он подошел.

– Твоя мать прислала, – сказал охранник. – Это же один из твоих.

– Ах да, – сказал Аллен, делая вид, что вспомнил. Вошел другой охранник, принесший документ Аллену на подпись. Перед тем как выйти из тюрьмы, он должен был заплатить тридцать центов за пластиковую чашку, которой не оказалось в камере.

– Ее взяли у меня, когда выпускали из изолятора, – сказал Аллен, – да так и не вернули.

– Ничего не знаю, ты должен заплатить.

– Да пошли вы с вашими чашками, – закричал Аллен. – Не буду я платить!

Аллена привели в кабинет мистера Данна, и администратор спросил, что случилось в последний день его пребывания здесь.

– Меня заставляют платить за чашку, которую сами же и взяли. Я не буду за это платить.

– Надо заплатить тридцать центов, – сказал Данн.

– Будь я проклят, если заплачу!

– Ты не сможешь уйти, пока не заплатишь.

– Да? Тогда я расположусь прямо здесь, – заявил Аллен, усаживаясь. – Это дело принципа.

Махнув рукой, Данн отпустил его. Когда Аллен прошел в комнату ожидания, где сидели мать, Марлен и Кэти, Артур спросил:

– Тебе это надо было?

– Как я уже сказал, это дело принципа.

Проводить его пришли Боб Рейнерт и доктор Стейнберг, незаметно сунувший ему в карман деньги как плату за один из рисунков.

Аллену не терпелось поскорее выйти за двери тюрьмы, а мать Билли все разговаривала с доктором Стейнбергом.

– Ну же, – поторопил Аллен Дороти, – пошли быстрее!

– Минутку, Билли, – ответила она. – Я разговариваю. Он стоял, раздраженный, а она все говорила и говорила.

– Нам можно идти?

– Сейчас пойдем, отдохни минутку.

Аллен нетерпеливо ходил взад-вперед, ворча себе под нос, а мать продолжала разговаривать. Наконец он не выдержал и закричал:

– Мама, я ухожу! Если хочешь тут остаться, оставайся!

– Ну что ж, до свиданья, доктор Стейнберг. Я благодарю вас за все, что вы сделали для моего Билли.

Аллен направился к двери, она последовала за ним. Стальная дверь со свистом захлопнулась за ними, и он понял, что, входя сюда, не слышал, как закрывалась вторая дверь.

К тому времени как Кэти подъехала к входу, Аллен все еще сердился. Когда человека выпускают из тюрьмы, нужно лишь открыть дверь – и он бросится вон. Какого черта его задерживать всякой болтовней! Достаточно плохо уже то, что закон держит тебя в таком месте, но когда это делает твоя болтливая мать – это уже слишком. В машине он угрюмо молчал.

– Остановись у банка, – наконец промолвил Аллен. – Я обналичу тюремный чек здесь, в Ливане. Не хочу этого делать в Ланкастере, чтобы все сразу узнали, что я только что вышел из тюрьмы.

Он вошел в банк, расписался на обороте чека и положил его на прилавок. Когда кассир протянул ему пятьдесят долларов, Аллен положил их в кошелек вместе с деньгами доктора Стейнберга. Сердясь на себя еще сильнее из-за того, что его гнев не проходит, Аллен больше не хотел занимать пятно…

Томми огляделся, не зная, что он делает в банке. Он только что вошел или собирается уходить? Открыв кошелек, он увидел почти двести долларов и быстро сунул кошелек в карман. Значит, он собирался уходить. Взглянув в большое окно, Томми увидел мать и Марлен, которые ожидали его в машине. Кэти сидела за рулем. И он понял, что это за день. Он проверил календарь в окошке кассира. Сегодня его выпустили на свободу.

Томми выбежал из банка, делая вид, что что-то сжимает в руках.

– Быстро, смываемся. Спрячьте меня.

Он сжал в объятиях Марлен и засмеялся. Ему было очень хорошо.

– Боже, Билли! – воскликнула она. – Вечно у тебя меняется настроение.

Они старались рассказать ему все, что произошло в Ланкастере за прошедшие два года, но ему на это было наплевать. Все, о чем он сейчас мечтал, – это оказаться в постели с Марлен. После всех этих свиданий в тюрьме он мечтал побыть с ней наедине.

Подъезжая к Ланкастеру, Марлен сказала Кэти:

– Высади меня у торгового центра на Плаза. Я должна еще работать.

Томми с удивлением посмотрел на нее:

– Работать?!

– Да. Я отпросилась на утро, но должна вернуться.

Томми удивился и обиделся. Он думал, что она захочет побыть с ним в его первый день на свободе. Он ничего не сказал, сдерживая подступившие слезы, но пустота внутри причиняла такую боль, что он сошел с пятна…

Оказавшись в своей комнате, Аллен громко сказал:

– Я знал, что она ему не подходит. Если бы она любила Томми, то отпросилась бы на целый день. Нечего ей тут торчать!

– Я всегда это говорил, – ответил Артур.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

• 1 •

За несколько недель до освобождения Билли Кэти вернулась домой, в Ланкастер, и стала опять работать на «Энкор Хокинг». Единственным, что делало работу более-менее сносной, была ее новая подруга, Бев Томас. Они работали вместе в отделе контроля и упаковки, проверяя стеклотару на конвейере, разговаривали, перекрикивая шум газовых горелок и воздуходувок. Когда Кэти ушла с «Энкор Хокинг», чтобы учиться в колледже при Афинском университете штата Огайо, девушки продолжали дружить.

Бев была привлекательная молодая женщина, разведенная, примерно одного возраста с Билли, со светло-каштановыми волосами и зелеными глазами. Кэти считала Бев независимой, терпимой и прямой в своих высказываниях. Бев интересовалась психологией. Она говорила, что пытается понять, какова причина появления подлости в людях и какие моменты из прошлого заставляют их так поступать.

Кэти рассказала, как их собственная семья – и особенно Билли – страдала от жестокости Челмера. Она пригласила Бев в дом своей матери, показала рисунки Билли и рассказала о преступлениях, приведших Билли в тюрьму. Бев выразила желание познакомиться с ним.

Вскоре после возвращения Билли Кэти организовала совместную с Билли поездку. Вечером Бев подъехала к дому на Спринг-стрит в своем белом «меркюри-монтего», Кэти позвала Билли, который трудился над своим «фольксвагеном». Она познакомила их, но Билли лишь кивнул и продолжил работу.

– Ну же, Билли, – сказала Кэти, – ты обещал поехать с нами.

Он посмотрел на Бев, потом на свою машину и покачал головой:

– Понимаете, я еще чувствую себя неуверенно за рулем.

Кэти рассмеялась:

– Он сейчас в своем британском настроении, – объяснила она Бев. – Это с ним бывает.

Он окинул девушек надменным взглядом, и Кэти это было неприятно.

– Перестань, – настаивала Кэти, – не надо дурачиться, ведь ты обещал. Два года без руля – не так уж много, быстро вспомнишь. Если ты боишься, давай поведу я.

– Можно ехать на моей машине, – предложила Бев.

– Хорошо, я поведу, – наконец согласился Артур, обошел «фольксваген» и открыл для них дверцу.

– По крайней мере, – сказала Кэти, – ты не забыл про хорошие манеры.

Кэти села на заднее сиденье, а Бев – рядом с водителем. Артур сел за руль и тронулся с места. Он слишком быстро отпустил сцепление. Машина рванулась вперед и выскочила на встречную полосу движения.

– Может быть, лучше я поведу? – сказала Кэти. Артур не ответил. Он сгорбился над рулем, выехал на правую полосу и поехал очень медленно. Проехав молча несколько минут, он остановился у бензоколонки.

– Мне кажется, что машину надо заправить, – сказал он дежурному.

– С ним все в порядке? – прошептала Бев.

– Все будет хорошо, – сказала Кэти. – С ним это часто происходит. Он выйдет из этого состояния.

Они смотрели, как его губы беззвучно двигаются. Потом он огляделся и быстро сориентировался, а увидев Кэти на заднем сиденье, кивнул и улыбнулся.

– Привет! – сказал он. – Чудесный день для поездки.

– Куда мы едем? – спросила Кэти, когда он выехал на трассу и легко и плавно повел машину.

– Я хочу посмотреть Чистый Ручей, – сказал он. – Я часто мечтал об этом последние два года в…

– Бев знает, – сказала Кэти. – Я ей все рассказала. Миллиган внимательно посмотрел на Бев.

– Немногие решились бы прокатиться с бывшим заключенным, только что вышедшим на волю!

– Я не сужу так о людях, – ответила Бев, глядя ему в глаза, – потому что не хочу, чтобы обо мне так судили.

В зеркало заднего обзора Кэти видела, как Билли вскинул брови и сжал губы. Она была уверена, что замечание Бев произвело на него впечатление.

Он приехал к Чистому Ручью, где часто бывал прежде, и жадно смотрел на него, словно впервые. Кэти любовалась водой, сверкавшей на солнце, льющем свои лучи сквозь деревья. Она поняла, почему Билли любил это место.

– Я должен снова нарисовать его, – сказал он. – Но теперь я нарисую по-другому. Я хочу видеть все места, которые знал, но я все переделаю.

– Ручей не изменился, – сказала Бев.

– Зато я изменился.

После того как они два часа ездили по этим местам, Бев пригласила их вечером в свой трейлер на обед. Они вернулись на Спринг-стрит. Бев пересела в свою машину и дала им адрес стоянки трейлеров.

Кэти понравилось, что Билли надел свой новый костюм в тонкую полоску. Он выглядел симпатичным и представительным, подровнял усы, зачесал назад волосы. В трейлере Бев представила Билли своим детям – пятилетнему Брайану и шестилетней Мишель. Билли сразу же переключил на них свое внимание, усадил их на колени, шутил с ними, словно сам был маленьким ребенком. Накормив детей и уложив их спать, Бев сказала ему:

– Ты умеешь обращаться с детьми. Мишель и Брайан сразу же приняли тебя.

– Я люблю ребятишек, – сказал он. – А твои особенно очаровательные.

Кэти улыбнулась, радуясь, что Билли в хорошем настроении.

– Я пригласила еще одного друга на обед, – сказала Бев. – Стив Лав тоже живет в трейлере, но отдельно от жены. Мы отличные друзья. Я хочу вас познакомить. Он на пару лет младше Билли, наполовину чероки, очень хороший парень.

Когда Стив Лав вошел, Кэти поразил его красивый темный цвет лица, густые черные волосы, усы и синие-синие глаза. Ростом он был выше Билли.

Во время обеда Кэти чувствовала, что Билли понравились и Бев, и Стив. Когда Бев спросила его о жизни в Ливанской тюрьме, Билли рассказал им о докторе Стейнберге и мистере Рейнерте и о том, как его способность рисовать помогла ему вынести пребывание в тюрьме. После обеда он рассказал о некоторых вещах, из-за которых с ним случались неприятности, и у Кэти возникло чувство, что он хвастается. Вдруг Билли вскочил:

– Поехали, прокатимся!

– В этот час? – сказала Кэти. – Уже за полночь.

– Замечательная идея, – согласился Стив.

– Я попрошу племянницу моей соседки посидеть с детьми, – сказала Бев. – Я в любое время могу ее попросить ее, она не откажет.

– Куда мы поедем? – спросила Кэти.

– Поищем где-нибудь площадку для игр, – сказал Билли. – Я хочу покачаться на качелях.

Как только пришла няня, они все забрались в «фольксваген», Кэти и Стив на заднем сиденье, Бев рядом с Билли впереди. Они приехали на небольшую школьную площадку. В два часа ночи они поиграли в пятнашки, покачались на качелях. Кэти была рада, что Билли хорошо провел время. Для него было важно завести новых друзей, чтобы он снова не связался с теми, с кем имел дело до тюрьмы. Именно об этом комиссия по досрочному освобождению предупреждала семью.

В четыре часа утра, после того как они довезли Бев и Стива до стоянки трейлеров, Кэти спросила Билли, что он думает о проведенном вечере.

– Чудесные ребята, – сказал Билли. – Мне кажется, у меня появились друзья.

Она сжала его руку.

– А эти малыши! – добавил он. – Мне они очень понравились.

– Когда-нибудь из тебя получится хороший отец, Билли.

Миллиган покачал головой:

– Это физически невозможно.

Марлен почувствовала перемену в Билли. Теперь это совершенно другой человек, думала она, более жесткий. Казалось, он отдалялся от нее, словно не хотел видеть. Это причиняло ей боль, потому что все время, пока он был в тюрьме, она больше ни с кем не встречалась, посвятив себя только ему.

Однажды вечером, спустя неделю после его освобождения, Билли приехал за ней к концу ее работы. Он казался прежним, вежливым, разговорчивым – таким, каким она его любила, и она обрадовалась. Они поехали к Чистому Ручью, одному из их любимых мест, а потом вернулись на Спринг-стрит. Дороти и Дела не было дома, и они пошли в его комнату. Впервые со времени его возвращения Билли и Марлен оказались наедине, в объятиях друг друга, и без всяких споров. Так давно этого не было, что она испугалась.

Наверное, Билли почувствовал ее страх, потому что отпрянул от нее.

– Что с тобой, Билли?

– А что с тобой?

– Я боюсь, – ответила Марлен. – Вот и все.

– Чего боишься?

– Мы с тобой уже два года не были вместе. Он встал с кровати и оделся.

– Что ж, – пробурчал он, – это меня как-то не вдохновляет.

Разрыв наступил внезапно. Марлен удивилась, когда однажды вечером Билли подъехал к магазину и пригласил ее поехать в Афины и провести с ним ночь. Наутро они заедут за Кэти в колледж и вернутся в Ланкастер. Марлен ответила, что ей не хочется ехать.

– Я позвоню, – сказал он, – может быть, передумаешь.

Но не позвонил. А через несколько дней она узнала, что с ним ездила Бев Томас.

Разгневанная Марлен позвонила ему и сказала, что не собирается терпеть такое.

– Давай забудем все, – сказала она, – пока ничего серьезного не было.

Он согласился с ней:

– Может случиться что-нибудь такое, что причинит тебе боль. Понимаешь, я не хочу этого.

Марлен было больно разрывать отношения с тем, кого она ждала больше двух лет, но она понимала, что именно сейчас нужно поймать его на слове.

– Хорошо, – сказала она. – Давай покончим с этим.

Больше всего Дела Мура раздражало в Билли то, что он постоянно лгал. Парень совершал какую-нибудь глупость, а потом врал, чтобы избежать последствий. Доктор Стейнберг предупредил Дела, чтобы тот не допускал вранья. Дел сказал Дороти:

– Послушай, а он не такой уж и тупой. Надо иметь мозги, чтобы вытворять такое.

А Дороти твердила одно:

– Это не мой Билл. Это другой Билл.

Делу казалось, что Билли умеет только рисовать. Советам он не следовал, наставлений не слушал.

– Билли скорее послушает совершенно незнакомого человека, чем кого-то из близких, кто действительно печется о его благополучии.

Когда Дел спрашивал его, что за люди дали ему информацию или совет, Билли всегда отвечал:

– Один знакомый парень.

И никогда ни одного имени или объяснения, кто эти «они» или где он познакомился с «ними».

Очень раздражало, что Билли часто не удосуживался ответить на простой вопрос, предпочитая молча выйти из комнаты или отвернуться. Дел сердился, когда Билли чего-то боялся, его раздражали фобии Билли. Например, он знал, что Билли ужасно боится оружия – даже не зная, что это такое. По мнению Дела, Билли ни о чем ничего не знал.

Но в Билли было что-то, чего он никогда не мог объяснить. Дел знал, что он намного сильнее Билли. Много раз они соревновались в армрестлинге, и ни разу он не усомнился в том, что Билли ему не пара. Но однажды вечером, когда Дел вызвал Билли на состязание, Билли в два счета уложил его.

– Давай еще раз, – настоял Дел. – Но теперь правыми руками.

Ни слова не говоря, Билли опять одержал победу, потом встал и собрался уходить.

– Такой сильный парень должен работать, – сказал Дел. – Когда ты собираешься искать работу?

Билли посмотрел на него, смутился и сказал, что он уже искал работу.

– Ты врешь! – закричал Дел. – Хотел бы найти работу, так давно бы нашел.

Ссора длилась почти час. Наконец Билли схватил свою одежду, вещи и выбежал из дома.

• 2 •

Бев Томас теперь жила вместе со Стивом Лавом, которого выгнали из его собственного трейлера. Когда Бев услышала, что дома у Билли возникли трудности, она пригласила его жить с ними. Билли проконсультировался в комиссии по досрочному освобождению и получил «добро».

Бев нравилось жить в компании двух мужчин. Никто бы не поверил, что между ними не было никакого секса, что это просто трое друзей, которые везде ходили вместе, делали все вместе, и им было так весело, как никогда раньше.

Билли очень хорошо относился к Мишель и Брайану: брал их с собой поплавать, покупал им мороженое, водил их в зоопарк, заботился об этих детях, словно о своих собственных. Бев удивлялась, когда, придя с работы, она находила помещение чисто прибранным. Все было чисто – кроме посуды. Он никогда не мыл посуду.

Иногда Билли вел себя настолько по-женски, что она и Стив думали, не голубой ли он. Часто Бев и Билли спали в одной кровати, но он ни разу не дотронулся до нее. Когда однажды она его об этом спросила, он сказал, что он импотент.

Для нее это не имело значения. Он ей нравился. Ей нравилось все, что они делали вместе. Например, они на три дня ездили в Бер-Оук-Лодж, разбили там лагерь и потратили пятьдесят долларов на калорийную, но совершенно не утоляющую голод пищу. Или ночью гуляли по лесу возле Чистого Ручья. Билли представлял себя Джеймсом Бондом. Освещая себе дорогу фонарем, он искал в лесу тайники с марихуаной. Было забавно слушать, как он говорил с британским акцентом, называя по латыни все растения. Все это было сумасшествие – все, что они делали, но с этими двумя парнями, впервые за долгое время, Бев чувствовала себя свободной и счастливой.

Однажды Бев пришла домой и обнаружила, что Билли покрасил свой зеленый «фольксваген» в черный цвет с беспорядочными серебряными пятнами.

– Теперь другого такого «фольксвагена» в мире нет, – сказал он.

– Но почему, Билли? – спросили Бев и Стив.

– Все равно полицейские следят за мной. Почему бы не облегчить им работу?

Но истинной причины они не услышали. Аллену надоело паниковать каждый раз, когда он не мог вспомнить, где припарковал машину. Выразительная окраска машины поможет ему быстрее отыскивать ее.

Но когда несколько дней спустя Билли встретил брата Стива, Билла Лава, и увидел его фургон, он поменял на него свой «фольксваген». Потом Билли поменял фургон на мотоцикл друга Стива. Мотоцикл, правда, был не на ходу, но Стив, мотоциклист со стажем, быстро привел его в порядок.

Стив обнаружил, что временами Билли ездил на мотоцикле как дьявол, а иногда вообще боялся сесть на него. Однажды за городом им нужно было проехать по крутому скату из глины и камней. Стив объехал скат и продолжал путь дальше. Вдруг он услышал сверху рев мотора, вскинул голову и увидел Билли на краю обрыва.

– Как ты туда забрался?

– Въехал! – крикнул в ответ Билли.

– Это невозможно! – заорал Стив.

Секунды спустя он увидел совершенно другого Билли, который пытался спуститься, действуя так, словно он впервые сел на мотоцикл. Несколько раз мотоцикл упорно не хотел ехать туда, куда Билли его направлял. Наконец Стив оставил внизу свой мотоцикл, забрался вверх по почти отвесному обрыву и помог Билли спуститься.

– Не могу поверить, что ты забрался туда, – сказал Стив, взглянув назад, – но другого пути нет.

Билли посмотрел на Стива так, словно не знал, о чем тот говорит.

В другой раз, когда Стив и Билли были одни, они пошли прогуляться по лесу. После двухчасового подъема по горам они все еще не добрались до вершины. Стив знал, что он сильнее Билли и лучше физически подготовлен, но даже он устал.

– Нам не забраться наверх, Билли. Давай отдохнем и вернемся.

Но когда он в полном изнеможении сел на землю, прислонившись к дереву, то увидел как вдруг Билли рванул с места и на полной скорости по крутому подъему взбежал на вершину. Не желая отставать, Стив стал карабкаться наверх. Перед ним на самой вершине стоял Билли, раскинув руки, потряхивая пальцами и глядя вниз на открывавшуюся перед ним панораму. Он говорил что-то на странном языке.

Когда наконец Стив поравнялся с ним, Билли повернулся, посмотрел на него, словно на незнакомца, и побежал вниз по склону холма к пруду.

– Господи, Билли! – закричал Стив. – Откуда ты берешь энергию?

Но Билли продолжал бежать, крича что-то на незнакомом языке. Не раздеваясь, он бросился в пруд и поплыл.

Когда Стив догнал Билли, тот сидел на камне на противоположном берегу, тряся головой, словно вытряхивая воду из ушей. Он поднял голову, когда Стив подошел к нему, и сказал укоризненно:

– Зачем ты столкнул меня в воду? Стив в недоумении уставился на него:

– О чем ты говоришь?

Билли посмотрел на свою мокрую одежду:

– Ты не должен был толкать меня в воду.

Стив недоверчиво покачал головой. Он не хотел ссориться.

Они вернулись к мотоциклам. Увидев, что Билли опять едет как новичок, Стив сказал себе, что за этим парнем надо следить: с головой у него явно что-то не так.

– Знаешь, что мне хотелось бы сделать? – сказал Билли, когда они достигли дороги, пролегающей между прудом и подножием горы. – Натянуть холст через дорогу между теми двумя вязами, так высоко, чтобы под ним могли проезжать машины. Я бы разрисовал холст, чтобы он выглядел как гора, поросшая кустарником и деревьями, а в середине был бы виден туннель.

– Странные у тебя идеи.

– Знаю, – сказал Билли, – и все равно мне хочется это сделать.

Бев обнаружила, что ее деньги быстро исчезают. Их тратили на еду, на ремонт мотоциклов и машин (Билли купил старый «форд-гэлэкси»). Она намекнула, что Стив и Билли должны поискать работу. Они обошли несколько фабрик в Ланкастере, и к концу мая Билли уговорил людей из «Рейколд кемикал» взять их обоих.

Работа была тяжелой. Из чана выходили нити стекловолокна и сматывались в рулоны. Задачей Стива и Билли было резать нить, когда рулон достигал нужных размеров. Затем надо было этот тяжелый рулон поднять, положить на тележку и начать сматывать новый рулон.

Однажды вечером по пути домой Билли остановился, чтобы подсадить путешествующего автостопом парня, у которого на шее висел фотоаппарат. Продолжая вести машину, Билли предложил за него три порции «спида». Стив видел, как Билли полез в карман и вынул три белых таблетки в пластиковом пакете.

– Я не употребляю «спид», – сказал парень.

– Можешь толкнуть их, по восемь баксов за штуку. Быстро заработаешь.

Парень быстро сделал подсчет и протянул аппарат в обмен на пластиковый пакет. Когда Билли высадил его в Ланкастере, Стив повернулся к Билли:

– Я не знал, что ты занимаешься наркотиками.

– Я и не занимаюсь.

– Где ты взял «спид»? Билли засмеялся:

– Это был аспирин.

– Боже! – воскликнул Стив, хлопнув себя по бедру. – Никогда не видел ничего подобного.

– Я как-то продал целый чемодан пустышек, – сказал Билли. – Похоже, пора повторить.

Он остановил машину возле аптеки, чтобы купить желатин и другие ингредиенты. В трейлере он растворил желатин в одной из кастрюль Бев и сделал плоскую пилюлю толщиной полтора миллиметра. Когда пилюля затвердела и высохла, он разрезал ее на квадратики со стороной шесть миллиметров и положил на тесьму.

– Этот желатин можно продать по несколько баксов за штуку.

– А как они действуют? – спросил Стив.

– Возбуждают. Вызывают галлюцинации. Но самое замечательное, что, если тебя застукают при продаже, никаких проблем. А что будет делать бедняга, который их купит? Побежит в полицию?

На следующий день Билли отправился в Коламбус, оттуда вернулся с пустым кейсом. Он продал упаковку аспирина и желатиновые таблетки и показал целую пачку денег. Но Стив заметил, что Билли выглядит испуганным.

На следующий день, когда Билли и Стив возились с мотоциклом Билли, их соседка, Мэри Слейтер, закричала, чтобы они перестали так шуметь. Билли метнул отвертку в ее трейлер. Звук удара отвертки о металлическую стенку трейлера был похож на выстрел. Мэри Слейтер позвонила в полицию, и Билли забрали за посягательство на чужую собственность. Делу пришлось внести залог. Хотя обвинение было снято, полицейский из комиссии по досрочному освобождению велел Билли вернуться домой.

– Я буду скучать по вам, ребята, – сказал он, пакуя свои вещи. – Особенно по малышам.

– Не думаю, что мы здесь надолго задержимся, – сказал Стив. – Я слышал, менеджер собирается выгнать всех отсюда.

– Что будете делать? – спросил Билли.

– Найдем жилье в городе, – сказала Бев, – и продадим трейлер. Может быть, ты сможешь прийти и жить с нами там.

Билли покачал головой:

– Я вам не нужен.

– Неправда, Билли, – ответила она. – Ты же знаешь, мы – тройка.

– Ладно, там посмотрим. А пока что пора домой. Когда он ушел, дети Бев заплакали.

• 3 •

Аллену надоело работать на «Рейколд кемикал», особенно теперь, когда ушел Стив Лав. Ему осточертел бригадир, который постоянно жаловался, что Билли то делает все правильно, а то вообще не знает, что делать. Артур недовольно говорил Аллену, что опять они взялись за бездумную работу, которая умаляет их достоинство.

В середине июня он подал заявление на компенсацию за травму вследствие несчастного случая на производстве и бросил работу.

Дел чувствовал, что Билли потерял работу на «Рейколд кемикал». Он позвонил в компанию, чтобы все разузнать. Помня о совете доктора Стейнберга уличать Билли во лжи, Дел спросил его:

– Ты потерял работу, да?

– Это мое дело, – ответил Томми.

– Это мое дело, пока ты живешь в моем доме и я плачу по счетам. Ты что ж думаешь, деньги на деревьях растут? Не можешь удержаться ни на какой, даже пустяковой работе. И еще врешь. Почему не сказал, что бросил работу?

Они ругались почти час, Томми слышал те же фразы, которые говорил Челмер. Он надеялся, что мать придет ему на помощь, но та молчала. Судя по всему, здесь ему больше делать было нечего.

Томми пошел в свою комнату, упаковал вещи и сложил их в машину. Потом сел в свой «форд», ожидая кого-нибудь, кто увезет его из этого проклятого места. Наконец пришел Аллен, увидел расстроенного Томми и понял, что случилось.

– Все правильно, – сказал Аллен, трогаясь с места. – Пора сваливать из Ланкастера.

В течение шести дней они ездили по Огайо в поисках работы, по ночам съезжая с дороги и углубляясь в лес, чтобы поспать. Рейджен настаивал, чтобы под сиденьем и в бардачке всегда лежали пистолеты для защиты.

Однажды ночью Артур посоветовал Аллену поискать работу техника по обслуживанию оборудования. С этой работой мог легко справиться Томми: ремонтировать электроприборы, механику, нагревательные приборы и водопровод. По мнению Артура, такая работа обеспечивала бесплатные жилье и коммунальные услуги. Он посоветовал Аллену связаться с бывшим соседом по камере, которому он однажды помог в Ливанской тюрьме и который теперь работал техником в пригороде Коламбуса под названием Литл-Тетл.

– Может быть, он знает, где требуется механик, – сказал Артур. – Позвони ему. Скажи, что ты в городе и хотел бы повидаться с ним.

Аллен не хотел этого делать, но последовал совету Артура. Нед Бергер обрадовался ему и пригласил к себе. Он сказал, что там, где он работает, свободных мест нет, но Билли Миллиган может провести у него пару ночей. Аллен заехал к нему, и они хорошо посидели, вспоминая истории из тюремной жизни.

Утром третьего дня Бергер пришел с работы с новостями, что компания «Ченнингуэй апартментс» собирается дать объявление о найме приходящих техников.

– Позвони им, – сказал Бергер, – но не говори, откуда ты узнал, что они нанимают.

На Джона Ваймера, моложавого работника отдела кадров жилищной конторы «Келли и Леммон», Билли Миллиган произвел неплохое впечатление. Из всех претендентов, ответивших на его объявление, Миллиган был самым квалифицированным и привлекательным. Во время первой беседы, 15 августа 1977 года, Миллиган заверил его, что он может быть садовником, плотником, электриком и водопроводчиком.

– Могу отремонтировать все, что работает на электричестве или топливе, – сказал он Ваймеру, – И если не знаю, как это сделать, то способен догадаться.

Ваймер сказал ему, что свяжется с ним, после того как побеседует с другими претендентами. В тот же день позднее, проверяя рекомендательные письма, Ваймер позвонил самому последнему нанимателю, указанному в заявлении Миллигана, – Делу Муру. Мур дал ему блестящую характеристику: отличный работник, ответственный молодой человек. Он вынужден был уйти с работы, так как рубка мяса его не очень привлекала. Дел Мур заверил Ваймера, что Билли будет отличным техником.

Ваймер не смог проверить двух других работодателей – доктора Стейнберга и мистера Рейнерта, так как Миллиган забыл указать их адреса. Поскольку работа предполагалась наружная, Ваймер довольствовался рекомендацией последнего работодателя. Тем не менее, он дал задание своему секретарю справиться в полиции относительно всех новых рабочих.

Когда Миллиган пришел на вторую беседу, первое впечатление Ваймера подтвердилось. Он нанял его в жилищную контору комплекса «Уильямсбург-сквер», соседнюю с конторой комплекса «Ченнингуэй» – «Келли и Леммон» управляла обеими. Билли мог приступить хоть сейчас.

После ухода Миллигана Ваймер передал секретарю заявление и анкету Миллигана для подшивки. Он не заметил, что на обоих документах Миллиган обозначил день и год – 15-77 и 18-77, но не написал месяц – август.

Джон Ваймер нанял Миллигана, но его начальником была Шерон Рот – молодая женщина с бледной кожей и длинными черными волосами. Она нашла нового работника интеллигентным, симпатичным молодым человеком, познакомила его с другими девушками и объяснила порядок. Каждый день Билли должен приходить в контору «Уильямсбург-сквер» и брать наряды, заполненные ею, Кэрол или Кэти. Когда работа сделана, Миллиган должен расписаться в наряде и отдать его Шерон.

Первую неделю Миллиган работал хорошо, навешивая жалюзи, ремонтируя заборы и дорожки, подстригая газоны. Все согласились с тем, что он энергичен и честолюбив. Спал он на Уильямсбург-сквер, в квартире Неда Адкинса, одного из молодых техников.

Утром на следующей неделе Миллиган зашел в отдел кадров к Джону Ваймеру насчет аренды квартиры. Ваймер подумал над этим и, вспомнив слова Миллигана о его умении ремонтировать электроприборы и водопровод, решил перевести его на внутренние работы на круглосуточной основе. Он должен будет жить на территории, чтобы в случае необходимости его можно было вызвать днем и ночью. Такая работа давала право на бесплатное жилье.

– Ты можешь взять связку ключей-оригиналов у Шерон или Кэрол, – сказал Ваймер.

Новая квартира была великолепна: камин в гостиной, спальня, маленькая столовая и кухня. Окна выходили во двор. Томми занял один из стенных шкафов под свою электронику, закрыв его на ключ, чтобы дети не забирались туда. Аллен устроил студию в глубине маленькой столовой. Адалана убирала квартиру и готовила обед. Рейджен знакомился с окружающим районом. Жизнь налаживалась.

Артур одобрил ситуацию, довольный тем, что они, наконец, были устроены, и он имел возможность сосредоточиться на медицине и научной работе.

По чьему-то недосмотру никто не послал запроса в полицию относительно Билли Миллигана.

• 4 •

Через две недели после переезда в «Ченнингуэй» Рейджен бродил по бедному кварталу и увидел двух босых негритят, играющих на тротуаре. Он заметил хорошо одетого белого мужчину, который вышел из одного из домов и направлялся к своему «кадиллаку». Рейджену показалось, что хозяин «кадиллака» – сутенер.

Быстро подойдя к мужчине, он прижал его к машине.

– Что с вами? Вы с ума сошли? – испугался тот. Рейджен вытащил из-за пояса пистолет:

– Отдай кошелек.

Мужчина отдал ему свой кошелек, Рейджен опустошил его и кинул обратно.

– Пошел отсюда!

Когда машина отъехала, Рейджен дал негритятам более двухсот долларов.

– Держите, ребятки! Купите себе ботинки и еды для своих родных.

Он улыбался, глядя, как дети убегают с деньгами. Позднее Артур сказал, что Рейджен в тот день вел себя плохо.

– Ты не можешь расхаживать по Коламбусу, строя из себя Робин Гуда.

– А мне это нравится.

– Но ты прекрасно знаешь, что ношение оружия – это нарушение условий твоего освобождения.

Рейджен пожал плечами:

– Здесь ненамного лучше, чем в тюрьме.

– Глупости. Здесь мы на свободе.

– И что тебе дает эта свобода?

Артур стал подозревать, что Аллен был прав: Рейджен предпочитал любое окружение, даже тюрьму, где он мог бы контролировать пятно. Чем больше Рейджен узнавал рабочий район в восточной части Коламбуса, тем в большую ярость приходил, видя, как люди борются за выживание среди офисных зданий из стекла и стали.

Однажды, проходя мимо ветхого дома с прогибающимся крыльцом, он увидел красивую белокурую девочку с огромными голубыми глазами, сидящую на бельевой корзине. Ее парализованные ножки были странно согнуты. На крыльцо вышла пожилая женщина. Рейджен спросил ее:

– Почему у ребенка нет ножных скоб или инвалидной коляски?

Женщина в недоумении посмотрела на него:

– Мистер, вы знаете, сколько стоят эти вещи? Я два года вымаливала пособие. Я не могу этого купить для Нэнси.

Рейджен продолжил свой путь, погрузившись в раздумья.

Вечером он сказал Артуру, чтобы тот разыскал, в каком магазине медицинских товаров есть кресла-коляски и ножные скобы для детей. Хотя Артур и был раздражен тем, что его оторвали от чтения, а еще больше – тоном Рейджена, он все же сделал несколько звонков агентам по продаже медицинских товаров. Компания в Кентукки продавала изделия нужного размера. Артур дал Рейджену номера моделей и адрес магазина, но при этом спросил:

– Для чего тебе нужна эта информация? Рейджен не потрудился ответить.

В тот же вечер он взял машину, свои инструменты, нейлоновую веревку и поехал в южном направлении, в Луисвилль. Там он нашел магазин медицинских товаров и подождал, пока все не уйдут. Будет нетрудно войти внутрь, даже не потребуется помощь Томми. Взяв с собой инструменты, Рейджен перелез через проволочный забор, забежал за стену здания, невидимую с улицы, и проверил кирпичную кладку вдоль водосточной трубы.

По телевизору он видел, что воры-домушники всегда пользуются «кошками», чтобы забраться на крышу. Сам он с презрением относился к такому способу. Рейджен выудил из своего мешка стальной рожок для обуви, вынул шнурок из левой кроссовки, привязал рожок к подошве, так что его загнутый конец был обращен вниз у носка, образуя шип, как на альпинистских ботинках. Вставляя шип в швы кирпичной кладки и выбоины, Рейджен забрался на крышу; вырезал круг в стеклянной крыше, просунул руку и открыл створку. По веревке, привязанной к скобе, он спустился внутрь. Это напомнило ему времена, когда много лет назад они вместе с Джимом занимались скалолазанием.

Рейджен провел в магазине почти час, разыскивая по номерам нужные ему модели – пару ножных скоб для четырехлетнего ребенка и маленькое складное кресло-коляску. Он открыл окно, опустил на землю скобы и коляску и вылез сам. Уложил все в багажник и поехал обратно в Коламбус.

Было уже утро, когда машина остановилась у дома Нэнси.

– У меня кое-что есть для маленькой Нэнси, – сказал Рейджен старушке, которая смотрела на него в окно.

Он вынул из машины коляску, раскрыл ее и показал, как та работает. Потом показал Нэнси, как надевать скобы.

– Потребуется много времени, чтобы научиться носить их. Но обязательно надо ходить.

Женщина заплакала:

– У меня никогда не будет столько денег, чтобы заплатить вам за эти вещи.

– Платить необязательно. Это помощь нуждающемуся ребенку от богатой компании по производству медицинских товаров.

– Можно угостить вас завтраком?

– Что ж, от кофе не откажусь.

– Как вас зовут? – спросила Нэнси, когда ее бабушка ушла на кухню.

– Называй меня дядя Рейджен.

Девочка обняла его. Бабушка принесла кофе и самый вкусный пирог, который он когда-либо ел. Рейджен съел его без остатка.

Вечером Рейджен сидел на кровати, вслушиваясь в незнакомые голоса: один – с бруклинским акцентом, другой – сплошное сквернословие. Речь шла о дележе денег после ограбления банка. Рейджен вскочил на ноги, достал свой пистолет и стал открывать каждую дверь, каждый шкаф. Прикладывал ухо к стенам, но спор был слышен прямо в квартире. Он резко повернулся и сказал:

– А ну заткнитесь! Убью обоих!

Голоса смолкли. Вдруг Рейджен услышал голос, звучащий в его голове:

– Кто это, черт подери, велит мне заткнуться?

– Если вы не покажетесь, буду стрелять, – рявкнул Рейджен.

– И куда ты будешь стрелять?

– А где вы?

– Понятия не имею.

– Тогда почему ты говоришь?

– Я спорил с Кевином.

– Что еще за Кевин?

– Малый, на которого я орал. Рейджен подумал немного.

– Опиши мне вещи вокруг тебя. Что ты видишь?

– Вижу желтую лампу. Красное кресло у двери. Включенный телевизор.

– Какой телевизор? Что показывают?

– Белый корпус, большой цветной телевизор. Показывают «Вся семья».

Рейджен посмотрел на свой телевизор и понял, что незнакомцы находятся в его квартире – невидимые. Он снова обыскал помещение.

– Я везде смотрел. Где вы?

– Я с тобой, – сказал Филип.

– Как это?

– Я все время здесь и всегда был. Рейджен потряс головой.

– Ну ладно. Но больше никаких разговоров!

Потом сел в кресло-качалку и качался всю ночь, пытаясь разобраться во всем. Он был поражен тем, что существуют другие, о которых он не знал.

На следующий день Артур рассказал ему о Кевине и Филипе.

– Я считаю, что они – продукт твоего ума, – сказал Артур.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Прежде всего рассмотрим логическую сторону указанного явления, – сказал Артур. – Как отвечающий за ненависть, ты знаешь, что наделен разрушительной силой. Ненависть сильна, но неуправляема. Если человек желает овладеть энергией ненависти, при этом пытаясь избавиться от ее темной стороны, все равно она оставит свой след, все равно человек будет носителем зла. Наш разум хотел контролировать твою жестокость, чтобы твой гнев был избирательным и управляемым. Ты избавился от зла, ты можешь быть сильным, сохраняя спокойствие. Но какая-то доля порока осталась, это неизбежно, – что и привело к созданию Филипа и Кевина.

– Они такие же, как я?

– Они уголовники. Пока у них есть твои пистолеты, они, не колеблясь, будут наводить страх на людей, чтобы достигнуть своих целей. Но только с оружием – силу они черпают из оружия, считая, что это поднимает их до твоего уровня. Они мстительны и корыстны. После Зейнсвилля я объявил их «нежелательными», но ты знаешь, что бывает в периоды «спутанного времени»… Нет способа полностью избавиться от ненависти. Это цена, которую мы платим за нашу силу и агрессивность.

– Если бы ты как следует контролировал пятно, не было бы произвольных переключений, – сказал Рейджен. – В тюрьме было лучше.

– И в тюрьме тоже было такое, даже когда ты отвечал за пятно. Ты не знал об этом и зачастую узнавал уже потом. Кевин, Филип и другие «нежелательные» крали время в тюрьме. Сейчас главное, чтобы они не вступали в контакт со старыми дружками из Коламбуса или Ланкастера. Иначе условие досрочного освобождения будет нарушено.

– Согласен.

– Нам нужно завести новых друзей, начать новую жизнь. Работа здесь, в Ченнингуэй, – отличная возможность. Мы должны стать частью общества. – Артур огляделся. – Начнем с того, что обставим квартиру.

В сентябре он купил мебель. Пришел счет на тысячу пятьсот шестьдесят два доллара и двадцать один цент. Первая выплата предстояла в октябре.

Сначала все шло хорошо, за исключением того, что у Аллена возникли проблемы с Шерон Рот. Он не знал почему, но она беспокоила его: очень похожа на Марлей, такая же всезнайка и командирша. Он чувствовал, что она его недолюбливает.

К середине сентября период «спутанного времени» стал еще хуже, чем раньше, и все были сбиты с толку. Аллен приходил в контору, брал наряд, ехал на место и ждал, когда придет Томми и выполнит работу. Но все чаще и чаще Томми не появлялся. Никто не мог отыскать его, а кроме него, никто не мог сделать работу. Аллен знал, что сам он никогда не додумается, как отремонтировать водопровод или нагревательный прибор. Он боялся, что, если дотронется до чего-нибудь электрического, все они умрут.

Аллен ждал появления Томми так долго, как было возможно. Когда тот не появлялся, Аллен уходил – расписывался в наряде, что работа выполнена, или писал, что дверь в квартиру закрыта. Но три или четыре раза звонили жильцы и жаловались, что работа не сделана. Когда поступила четвертая жалоба, Шерон решила поехать с Билли в квартиру, чтобы посмотреть, в чем проблема.

– Ради Бога, Билл, – сказала она, глядя на посудомоечную машину, которая никак не хотела наполняться водой. – Даже я понимаю, как это можно сделать. Ведь ты же техник! Считается, что ты умеешь чинить бытовые электроприборы.

– Я починил ее. Я отремонтировал сливную трубу.

– Значит, дело не в этом.

Высаживая ее у конторы, Аллен заметил как рассержена Шерон. Он заподозрил, что она собирается его уволить.

Аллен сказал Томми, что ему нужно придумать что-то такое, чтобы Джон Ваймер и Шерон Рот просто не смогли его уволить. Первое, что пришло Томми в голову, – поставить в машину Джона Ваймера телефон с жучком для подслушивания.

– Это очень просто сделать, – сказал Аллен Ваймеру. – У вас в машине будет телефон, но телефонная компания даже знать об этом не будет.

– Ведь это же незаконно? – спросил Ваймер.

– Вовсе нет. Радиоволны свободны.

– И вы действительно можете это сделать?

– Есть только один способ доказать. Вы платите за материал и даете «добро».

Ваймер тщательно его расспросил, удивленный тем, как Миллиган разбирается в электронике.

– Я бы хотел для начала посмотреть, что к чему, – сказал Ваймер. – Но звучит неплохо.

Несколько дней спустя, когда Томми покупал в магазине электроники кое-какие материалы, он увидел ленточный жучок, который можно вставить в телефон и приводить в действие путем звонка. Все, что нужно сделать, – это позвонить в отдел кадров или в контору, сказать, что ошибся номером, и повесить трубку. Начнет работать магнитофон, который будет записывать разговоры Рот и Ваймера. Томми узнает, совершается ли что-то незаконное, что можно будет использовать, если те захотят его уволить.

Томми направил электронные жучки вместе с другой электроникой в контору Келли и Леммона. В тот же вечер он пробрался в контору и вставил записывающее устройство в телефон Рот. То же самое он сделал и с телефоном Вайнера. Потом на пятно встал Аллен и просмотрел некоторые ящики с папками в поисках какой-нибудь полезной информации. Одна папка привлекла его внимание – список тех, кого правление называло «крупными инвесторами», держателей акций «Ченнингуэй» и «Уильямсбург-сквер», обычно засекреченных. Это были люди, которые наняли компанию «Келли и Леммона» управлять жилищными комплексами. Аллен записал их имена.

С жучками в телефонах и списком в кармане он чувствовал, что с работы его не уволят.

Гарри Коудер первый встретил Билли Миллигана, когда тот вошел в квартиру Коудера, чтобы заменить несколько испорченных отопительных радиаторов.

– Вам нужен новый нагреватель, – сказал ему Миллиган. – Можно достать.

– Сколько это будет стоить? – спросил Коудер.

– Нисколько. «Келли и Леммон» и не заметят пропажу.

Коудер посмотрел на него, удивляясь, как Миллиган может предлагать такое, зная, что он – полицейский и неполный рабочий день работает в охране «Ченнингуэй».

– Надо подумать, – сказал Коудер.

– Дайте знать, как надумаете. Я буду рад поставить вам нагреватель бесплатно.

Когда Миллиган ушел, Коудер решил понаблюдать за ним. В квартирах «Ченнингуэй» и «Уильямсбург-сквер» резко возросло воровство. Все указывало на то, что у вора были ключи-оригиналы.

Джону Ваймеру позвонил техник, нанятый на работу примерно тогда же, когда и Миллиган. Техник сказал, что Ваймер должен кое-что знать о Миллигане. Ваймер попросил его прийти к нему в отдел.

– Я знаю, что поступаю нехорошо, – сказал техник, – но этот парень со странностями.

– Что вы имеете в виду?

– Он прослушивает девушек в жилконторах.

– Что значит «прослушивает»?

– Я говорю об электронном прослушивании.

– Да бросьте вы! Не может этого быть.

– Я говорю правду.

– А доказательства? Человек нервно огляделся.

– Миллиган сам мне сказал. А потом он повторил почти слово в слово, о чем я разговаривал в конторе с Шерон и Кэрол. Нас было только трое в комнате. Мы говорили о том, что в школах почти каждый употребляет наркотики. Он также сказал, что, когда девушки находятся одни, они сквернословят хуже, чем парни в раздевалке.

Ваймер задумчиво постучал пальцами по столу.

– Зачем это ему?

– Он сказал, что у него достаточно фактов на Шерон и Кэрол и что, если его уволят, они уйдут с ним. Если он будет тонуть, все – включая Келли и Леммона – пойдут с ним на дно.

– Глупо, по-моему. Как он это сделает?

– Он сказал, что предложил вам бесплатно поставить телефон в машину.

– Да, но я решил отказаться.

– Он еще сказал мне, что хочет поставить жучок на этот телефон, чтобы и на вас получить информацию.

Когда техник ушел, Ваймер позвонил Шерон.

– Думаю, вы были правы насчет Миллигана, – сказал он. – Лучше его уволить.

В тот же день Шерон вызвала Миллигана в контору и сообщила ему, что он уволен.

– Если я уйду, вы тоже уйдете, – сказал он. – Не думаю, что вы долго проработаете после меня.

Вечером, находясь дома, Шерон открыла дверь на звонок и удивилась, увидев Миллигана, одетого в синюю тройку – точь-в-точь административное лицо.

– Я только заглянул, чтобы сказать вам, что завтра в час дня вам надлежит быть у окружного прокурора, – сказал он. – Мне нужно также увидеть Джона Ваймера. Если вы сами не явитесь к прокурору, за вами пришлют машину.

С этими словами он повернулся и ушел.

Шерон понимала, что все это глупо, но испугалась. Она не имела понятия, о чем он говорит и почему окружной прокурор хочет видеть ее. И какое отношение к этому имеет Миллиган? Кто он и что ему надо? Одно Шерон знала точно: он не был обычным техником.

В половине шестого Томми направился в уже закрытую жилконтору, открыл замок, вошел внутрь и удалил жучок с телефона. Перед тем как уйти, он решил оставить записку для Кэрол. С той информацией, которую он даст Ваймеру, ее тоже будут вынуждены уволить. На их общем столе он перевернул страницу календаря на следующий рабочий день, понедельник 26 сентября 1977 года, и написал под датой печатными буквами:

НОВЫЙ ДЕНЬ!

Радуйтесь ему, пока

МОЖЕТЕ!

Потом перевернул страницы обратно, на пятницу.

Когда Джон Ваймер ушел с работы на целый день, Томми незаметно проник туда и тоже удалил жучок. Выходя, он столкнулся с Терри Терноком, окружным инспектором фирмы «Келли и Леммон».

– Что вы здесь делаете, Миллиган? – спросил Тернок. – Я думал, вы уволены.

– Я пришел к Джону Ваймеру. В этой компании происходят некоторые вещи, о которых я собираюсь заявить. Я хочу дать Джону шанс уладить эти дела, прежде чем я уведомлю власти и инвесторов.

– О чем вы говорите?

– Ну что ж, поскольку вы начальник Джона, думаю, вам необходимо первому услышать об этом.

Вскоре после того, как Джон Ваймер пришел домой и приготовился провести спокойный вечер, позвонил Терри Тернок и попросил его немедленно приехать на работу.

– Происходит что-то странное. Здесь Миллиган, и я думаю, что вам лучше прийти сюда и тоже послушать, что он собирается сказать.

Когда Ваймер приехал, Тернок сказал, что Миллиган поехал к себе на квартиру и вернется через несколько минут, чтобы поговорить с ними обоими.

– Что он сказал? – спросил Ваймер.

– Черт его знает, предъявляет какие-то обвинения. Пусть лучше сам скажет.

– У меня какое-то странное отношение к этому парню, – сказал Ваймер, выдвигая ящик стола. – Я собираюсь записать этот разговор.

Он вставил новую кассету в небольшой диктофон и оставил ящик приоткрытым. Когда Миллиган вошел в дверь, Ваймер с удивлением посмотрел на него. До этого момента он видел Миллигана только в рабочей одежде. Сейчас он выглядел изысканно, в тройке и галстуке, держался с достоинством. Войдя, Миллиган сел и засунул большие пальцы за жилет.

– В вашей компании происходит кое-что, о чем вы должны знать.

– Например? – спросил Тернок.

– Всякие незаконные действия. Я хочу дать вам возможность решить эти проблемы, прежде чем я отправлюсь к окружному прокурору.

– Послушайте, Билл, о чем вы говорите? – спросил Ваймер.

В течение полутора часов Аллен рассказывал, как в жилищной конторе подделывают записи, как надувают инвесторов жилых комплексов «Ченнингуэй» и «Уильямсбург-сквер». Квартиры, записанные как свободные, в действительности заняты друзьями некоторых служащих, которые собирают и прикарманивают платежи. Он мог доказать, что компания «Келли и Леммон» незаконно отводит себе электроснабжение от основных линий электропередач.

Миллиган заверил их, что не думает, будто Ваймер вовлечен в этот обман и хищения, но почти все служащие компании вовлечены – особенно одна начальница жилконторы, которая разрешила своим друзьям занять эти квартиры.

– Я намерен дать вам время проверить все обвинения, Джон, и привлечь правонарушителей к ответу. Но если вы не сможете или не захотите сделать это, я опубликую факты в «Коламбус диспэч».

Ваймер забеспокоился. Всегда существовала возможность, что нечестные служащие делают нечто, что может привести к скандалу. По тому, как Миллиган говорил, было очевидно, что за всем этим стоит Шерон Рот. Ваймер наклонился вперед:

– Кто вы, Билл?

– Просто заинтересованное лицо.

– Вы частный детектив? – спросил Тернок.

– В данный момент не вижу причины раскрываться. Скажем так: я действую в интересах крупных инвесторов.

– Я всегда думал, что вы не техник, – сказал Ваймер. – Вы всегда поражали меня своим блестящим умом. Значит, вы работаете на инвесторов. Не скажете ли, на каких?

Миллиган поджал губы и вскинул голову.

– Я никогда не говорил, что работаю на инвесторов.

– Если нет, – сказал Тернок, – тогда, наверное, вы засланы к нам конкурирующей компанией, чтобы подорвать доверие к фирме «Келли и Леммон».

– О-о? – снова усмехнулся Миллиган, соединив кончики пальцев и постукивая ими. – Что заставляет вас так думать?

– Вы скажете нам, на кого работаете? – спросил Ваймер.

– Рекомендую вызвать сюда Шерон Рот и задать ей несколько вопросов относительно того, что я рассказал.

– Я определенно намерен разобраться в ваших обвинениях, Билл, и я рад, что вы сначала поговорили со мной. Могу заверить вас, что, если в компании «Келли и Леммон» работают нечестные служащие, мы с ними разберемся.

Миллиган протянул левую руку, чтобы показать Ваймеру и Терноку маленький микрофон в рукаве.

– Хочу уведомить вас, что этот разговор записывался. Это приемник, запись идет в другом месте.

– У честных людей мысли сходятся, – засмеялся Ваймер, указав на открытый ящик стола. – Я тоже все записал.

Миллиган рассмеялся в ответ:

– Хорошо, Джон. У вас три дня, начиная с понедельника. Проясните ситуацию и увольте виновных, иначе я опубликую информацию.

Вскоре после того, как Миллиган ушел, Ваймер позвонил Шерон Рот домой и рассказал ей об обвинениях. Она категорически все отрицала и клялась, что никто в жилконторе не ворует.

Зная теперь, что Миллиган подслушивал телефонные разговоры в конторе, Шерон в воскресенье решила все обыскать, но ничего не нашла. Или он уже удалил жучок, или это было мистификацией. Она посмотрела на настольный календарь, машинально перевернула листки с пятницы на понедельник и увидела:

НОВЫЙ ДЕНЬ!

Радуйтесь ему, пока

МОЖЕТЕ!

«О боже! – подумала она. – Он собирается убить меня, потому что я его уволила».

Придя в ужас, она позвонила Терри Терноку и принесла ему записку. Они сравнили ее с почерком Миллигана – почерк совпал.

В понедельник, в 14:30, Миллиган позвонил Шерон и сказал ей, что она должна явиться во вторник, в 13:30, к окружному прокурору округа Франклин. Если она не подтвердит его звонок, он вынужден будет приехать за ней с полицией. Что, конечно, будет выглядеть не очень красиво.

В тот же вечер Гарри Коудер позвонил Миллигану на квартиру и сказал, чтобы он перестал беспокоить девушек из жилконторы.

– Что значит «перестал»? Я ничего не делаю.

– Послушай, Билл, – сказал Коудер. – Если девушки действительно должны явиться к прокурору, для этого существуют повестки.

– А какое вы имеете к этому отношение? – спросил Миллиган.

– Девушки знают, что я полицейский. Они попросили меня разобраться.

– Они испугались, Гарри?

– Нет, Билл, не испугались. Они просто не хотят, чтобы им надоедали.

Аллен решил на время приостановить это дело, но рано или поздно он добьется, чтобы Шерон Рот уволили. Он продолжал жить в служебной квартире, однако ему пришлось искать другую работу.

В течение следующих двух недель Аллен искал работу, но ничего приличного не попадалось. Он оказался не у дел, ему не с кем было даже поговорить. Он продолжал терять время, а депрессия все усиливалась.

13 октября 1977 года Аллен получил от Джона Ваймера извещение о выселении. Он в ярости забегал по квартире. Куда идти, что делать?!

Бегая так, он вдруг заметил, что Рейджен оставил на виду свой «смит-вессон», лежащий на каминной доске. Почему пистолет оказался там? Что, черт возьми, происходит с Рейдженом? Ведь из-за этого пистолета да еще итальянской винтовки его могут засадить обратно в тюрьму за нарушение условий досрочного освобождения.

Аллен остановился и глубоко вдохнул. Может быть, именно этого Рейджен и хотел в глубине души, даже не осознавая, – вернуться в тюрьму, в опасное место. Чтобы он мог контролировать пятно!

– Артур, я больше не выдержу, – громко сказал Аллен. – Это уже слишком.

Он закрыл глаза и ушел…

Рейджен резко вскинул голову и быстро огляделся, чтобы убедиться, что он один в комнате. Он увидел счета на столе и понял, что без денег, которые давала работа, у них возникнут большие трудности.

– Ладно, – громко сказал он. – Маленьким нужна еда и зимняя одежда. Стало быть, пора на дело.

Рано утром 14 октября Рейджен взял «смит-вессон» и положил его в наплечную кобуру. Надел свитер с глухим воротом, белые кроссовки, коричневую спортивную куртку и джинсы, сверху ветровку. Принял три таблетки бифетамина-20, запил водкой и ушел до рассвета на запад, в сторону университета штата Огайо.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

• 1 •

Преодолев одиннадцать миль по Коламбусу, в пятницу утром, в 7.30, Рейджен добрался до стоянки Ист-Бель-монт университета штата Огайо. Определенного плана у него не было, он просто хотел кого-нибудь ограбить. С тротуара, идущего между медицинским колледжем и стоянкой, Рейджен увидел, как молодая женщина припарковала «тойоту» золотистого цвета. Когда она выходила из машины, он заметил на ней красно-коричневый брючный костюм под расстегнутым пальто из оленьей кожи. Он отвернулся в поисках кого-нибудь еще – грабить женщину он не собирался.

Но Адалана, которая наблюдала за всем, знала, почему Рейджен оказался здесь. Она знала, что он устал от пробежки через весь город, к тому же амфетамины и водка уже начали действовать. Ей захотелось, чтобы Рейджен освободил пятно…

Приблизившись к женщине, Адалана увидела, как та перегнулась через сиденье для водителя, чтобы взять книги и бумаги с пассажирского сиденья. Адалана вынула пистолет Рейджена из кобуры и прижала его к руке женщины.

Женщина засмеялась, не оборачиваясь:

– Хватит, ребята, перестаньте дурачиться.

– Пожалуйста, сядьте в машину, – сказала Адалана. – Мы немного покатаемся.

Кэрри Драйер повернулась и увидела, что это не один из ее друзей, а совершенно незнакомый человек. Увидела пистолет в руке в перчатке и поняла, что мужчина не шутит. Он жестом указал ей на сиденье пассажира, она перелезла через рычаг переключения скоростей. Сначала он не смог отпустить ручной тормоз, но наконец отъехал от стоянки.

Кэрри Драйер внимательно посмотрела на него: рыжевато-каштановые волосы, прямые тонкие усы, родинка на правой щеке. Симпатичный, хорошо сложен, вес около 70 килограмм, рост примерно 160 сантиметров.

– Куда мы едем? – спросила она.

– Прокатимся куда-нибудь, – мягко ответил мужчина. – Я не очень хорошо знаю окрестности Коламбуса.

– Послушайте, – сказала Кэрри. – Я не знаю, чего вы хотите от меня, но у меня сегодня экзамен по оптометрии.

Мужчина припарковался около какой-то фабрики и выключил двигатель. Кэрри заметила, как бегают его зрачки. Это надо запомнить и потом рассказать полиции.

Мужчина осмотрел ее кошелек, вынул водительское удостоверение и другие документы. Голос его стал резким:

– Пойдешь к копам – твоей семье не поздоровится!

Он вытащил пару наручников и приковал ее правую руку к ручке дверцы «тойоты».

– Ты сказала, что у тебя экзамен, – пробормотал он. – Будет лучше, если ты будешь готовиться к нему, пока я веду машину.

Они поехали на север от университета. Через некоторое время он остановился у железнодорожного переезда. По путям медленно полз поезд. Мужчина выскочил из машины и направился к багажнику. Кэрри пришла в ужас от мысли, что он оставит ее здесь, в наручниках, на пути поезда. Может, он маньяк?

Кевин, который занял место Адаланы, когда услышал, как покрышки стучат по путям, обошел машину сзади и удостоверился, что покрышки в порядке. Будь колеса спущены, он убежал бы, но все было хорошо, поэтому он сел в машину и поехал.

– Снимай брюки, – сказал Кевин.

– Что?

– Снимай свои чертовы штаны! – заорал он.

Она сделала, как приказано, испугавшись внезапной перемены настроения у парня. Наверное, это для того, чтобы она не убежала. И правильно. Даже без наручников она никогда бы не побежала без одежды.

Пока они ехали, Кэрри старалась смотреть в учебник, чтобы не раздражать его. Но заметила, что он повернул на запад, на Кинг-авеню, потом срезал и поехал на север, по Олентанджи-Ривер-роуд. Похититель вез ее за город, временами разговаривая с собой:

– Утром убежал… стукнул его бейсбольной битой… Проехав мимо кукурузного поля, машина объехала дорожное ограждение и въехала в лес мимо брошенных старых машин.

Кэрри вспомнила, что у нее между сиденьем и колонкой переключателя лежат острые ножницы. Мелькнула мысль схватить их и вонзить в парня. Заметив ее взгляд, брошенный в сторону ножниц, мужчина сказал:

– Без глупостей! – и вытащил пружинный нож. Остановив машину, похититель отстегнул наручники от двери, но оставил их на руке Кэрри. Потом расстелил ее пальто из оленьей кожи на грязной земле.

– Сними трусы, – прошептал он, – и ложись. Кэрри увидела, как у него забегали глаза… Адалана легла на спину рядом с женщиной, глядя на деревья. Она не понимала, почему все время уступает пятно Филипу и Кевину. Дважды они вставали на пятно, пока она была за рулем, а она каждый раз хотела, чтобы они ушли с пятна. Все перемешалось.

– Тебе известно, что значит одиночество? – спросила она женщину, лежащую возле нее. – Когда тебя уже давно никто не держал в объятиях? Не знать, что такое любовь?

Кэрри Драйер не отвечала, и Адалана взяла ее, как она брала Марлен.

Но эта молодая женщина была очень маленькой, и с ней было что-то не так. Как ни старалась Адалана, каждый раз, когда она пыталась войти в нее, мускулы Кэрри Драйер сжимались и выталкивали ее. Это было странно, и Адалана испугалась. Смущенная, она сошла с пятна…

Кэрри, вся в слезах, объяснила, что у нее физическая проблема, что она посещает гинеколога. Каждый раз, когда она пытается переспать с кем-нибудь, у нее случаются такие спазмы. Кэрри снова заметила нистагм – и похититель вдруг рассердился, стал вульгарным.

– Из всех чертовых девок в Коламбусе, – прорычал он, – выбрать такую, которая ни на что не годится!

Мужчина позволил ей одеться и сказал, чтобы она садилась в машину. Кэрри заметила, что он снова переменился. Он протянул ей бумажную салфетку и спокойно сказал:

– Возьми, пожалуйста, вытри лицо.

Адалана занервничала, она вспомнила, зачем Рейджен предпринял эту поездку, и поняла, что он может что-то заподозрить, если она возвратится с пустыми руками.

Кэрри видела на лице насильника озабоченность и неподдельное беспокойство. Ей было жалко его, но она не понимала, в чем дело.

– Мне нужно достать денег, – сказал он ей, – иначе кое-кто сильно рассердится.

– У меня нет с собой денег, – сказала Кэрри, снова заплакав.

– Не переживай так. – Похититель подал ей другую салфетку. – Я ничего тебе не сделаю, если ты поступишь так, как я скажу.

– Делай со мной что угодно, – сказала она, – только не тронь мою семью. Возьми все мои деньги, но оставь их в покое.

Мужчина остановил машину и снова проверил ее кошелек. Нашел чековую книжку – на счету Кэрри лежало четыреста шестьдесят долларов.

– Как ты думаешь, сколько тебе надо, чтобы прожить неделю? – спросил он.

– Долларов пятьдесят-шестьдесят, – прохлюпала она сквозь слезы.

– Ладно, – сказал он, – оставь себе на счету шестьдесят долларов и выпиши чек на четыреста.

Кэрри удивилась такой щедрости, хотя знала, что не сможет возместить деньги, которые были ей нужны на покупку книг и на учебу.

– Сейчас мы ограбим банк, – вдруг сказал мужчина. – Ты пойдешь со мной.

– Нет! Я не пойду! – яростно запротестовала она. – Делай со мной, что хочешь, но помогать я тебе не буду.

– Зайдем в банк и обналичим чек, – сказал мужчина, но потом, кажется, передумал. – У тебя все лицо в слезах. В банке сразу поймут, что что-то происходит.

– Не думаю, что так уж плохо выгляжу, – сказала Кэрри, все еще продолжая плакать. – По-моему, я хорошо держусь для человека, находящегося под прицелом пистолета.

Насильник что-то пробурчал в ответ.

На Вест-Брод-стрит, 770 они нашли филиал Национального банка штата Огайо, в котором можно было получить деньги, не заходя в банк. Пока Кэрри вынимала свое удостоверение, мужчина незаметно держал пистолет у нее за спиной. У Кэрри мелькнула мысль написать на чеке: «Помогите!» Словно догадавшись, грабитель прошептал:

– Не пытайся писать на обороте!

Мужчина передал кассиру чек вместе с удостоверением Кэрри и получил деньги.

– Можешь сообщить в полицию, что тебя ограбили, потом приостановишь платежи, – сказал он, отъезжая от банка. – Скажешь им, что тебя заставили обналичить чек. Таким образом, можно сказать, что ограблен банк, а не ты.

Когда Кэрри приехала в центр, на перекресток Брод-стрит и Хай-стрит, машина попала в пробку.

– Садись за руль и поезжай, – сказал мужчина. – Если пойдешь в полицию, меня не описывай. Увижу в газетах – сам не появлюсь, но пришлю кого-нибудь разобраться с тобой или с твоей семьей.

С этими словами он открыл дверцу и быстро вышел из машины, мгновенно смешавшись с толпой.

Рейджен осмотрелся, ожидая найти себя на стоянке университета, но вместо этого он в разгар дня оказался у Универсама Лазаруса. Куда ушло время? Он сунул руку в карман и нашел пачку денег. Значит, он все-таки сделал это. Наверное, кого-то ограбил, но кого?

Рейджен сел на автобус, идущий в восточном направлении, до Рейнолдсбурга. Вернувшись в «Ченнингуэй», он положил деньги и кредитную карточку на полку в шкаф и пошел спать.

Через полчаса Артур проснулся отдохнувший, удивившись, почему он до сих пор спит. Он принял душ. Переодеваясь в свежее белье, увидел деньги на полке. Откуда эти деньги? Кто-то «подсуетился». Что ж, тем лучше. Можно купить продукты и уплатить по некоторым счетам. Самое важное – очередной взнос за машину.

Артур отложил в сторону извещение о выселении. Теперь, когда мальчики были уволены, Джон Ваймер требовал плату за квартиру. Впрочем, с этим можно подождать. Он знает, что делать с «Келли и Леммон». Пусть они продолжают присылать извещения о выселении. Когда его вызовут в суд, Аллен расскажет судье, что эти люди заставили его уйти с прежней работы, переехать в их жилищный комплекс, чтобы работать техником-ремонтником, и как раз когда он уже купил в кредит мебель, они уволили его и пытаются выбросить его на улицу.

Он знал, что судья даст ему 90 дней, чтобы съехать с квартиры. Даже после последнего извещения о выселении у него еще будут три дня, чтобы выехать. За все это время Аллен успеет найти новую работу, скопить немного денег и найти новую квартиру.

Вечером Адалана сбрила усы. Она всегда ненавидела волосы на лице.

Томми обещал сестре Билли, что проведет с ней в Ланкастере субботу, последний день ярмарки в округе Фэрфилд. Дороти и Дел управляли рестораном по концессии, и им может понадобиться помощь. Томми взял деньги, которые увидел на комоде, – их было немного – и сказал Аллену, чтобы тот отвез его в Ланкастер. Томми провел с Кэти чудесный день на ярмарке: аттракционы, всякие игры, хот-доги и шипучий мускатный рутбир. Они вспоминали старые времена, о том, как Джим выступал в рок-группе в Западной Канаде и как Челла работала в ВВС. Кэти сказала, что рада видеть его без усов.

Когда они вернулись в ресторан, где Дороти хлопотала у гриля, Томми незаметно зашел ей за спину и пристегнул ее наручниками к трубе.

– Если ты собираешься весь день, как проклятая, стоять у горячей плиты, – сказал он, – тебя можно приковать к ней.

Она засмеялась.

Он оставался с Кэти на ярмарке до самого ее закрытия. Потом Аллен вернулся в «Ченнингуэй».

Артур провел спокойное воскресенье, читая медицинские книги, а утром в понедельник Аллен отправился на поиски работы. Он сделал несколько телефонных звонков, всю неделю заполнял заявления о приеме на работу, но все было напрасно.

• 2 •

Вечером в пятницу Рейджен вскочил с кровати, думая, что он только что лег. Он подошел к комоду. Денег, которые он даже не помнил, как украл, не было. Он подбежал к шкафу, схватил пистолет и стал обыскивать квартиру, ногой открывая двери в поисках грабителя, ворвавшегося, пока он спал. Но квартира была пуста. Попытавшись связаться с Артуром и не получив ответа, Рейджен разбил копилку, взял двенадцать долларов и ушел, чтобы купить бутылку водки. Вернувшись, он выпил и выкурил «косяк». Все еще думая о неоплаченных счетах, Рейджен понял: что бы он ни сделал, чтобы достать те деньги, он должен сделать это опять.

Рейджен принял несколько таблеток амфетамина, пристегнул ремнем пистолет, надел спортивную куртку и сверху ветровку. Он вновь направился в западную часть Коламбуса и утром около 7.30 уже был на стоянке Вайсмен Университета штата Огайо. Вдалеке виднелось подковообразное здание футбольного стадиона штата Огайо. За спиной он увидел вывеску на современном здании из стекла и бетона напротив стоянки – Апхэм-холл.

В дверях появилась круглолицая, небольшого роста, медсестра. Цвет лица у нее был смуглый, высокие скулы, длинные волосы связаны в пучок на затылке. У Рейгана появилось ощущение, что он узнал ее. Кто-то – наверное, Аллен – много лет тому назад видел ее в постоянном месте студенческих тусовок, которое называлось «Замок».

Рейджен отвернулся, но прежде, чем он успел отъехать, Адалана вытеснила его с пятна…

Донна Уэст чувствовала себя без сил после восьмичасовой смены в психиатрической клинике при университете. Она сказала своему жениху, что позвонит ему из клиники, чтобы позавтракать вместе, но после ужасной ночи ей пришлось задержаться на работе, и все, что она хотела, – это поскорее уйти. Она позвонит Сидни, когда приедет домой. На пути к стоянке мимо нее прошла подруга, помахала рукой, поздоровалась. Донна направилась к своей машине, как всегда, предусмотрительно припаркованной в первом ряду, напротив Апхэм-холла.

– Эй! Подождите минутку! – крикнул кто-то. Донна подняла голову и увидела молодого человека в джинсах и ветровке, который махал ей рукой с другой стороны стоянки. Симпатичный, подумала она, похож на артиста, чье имя она не могла вспомнить. На мужчине были солнцезащитные очки. Она подождала, пока он подошел и спросил, где находится главная стоянка.

– Послушайте, это трудно объяснить, – сказала Донна. – Я как раз еду в том направлении. Вы можете сесть ко мне, и я вас довезу туда.

Мужчина сел рядом с водителем. Пока Донна разворачивалась, незнакомец вынул пистолет.

– Вперед, – сказал он. – Ты мне поможешь. Через несколько секунд добавил:

– Будешь делать то, что я скажу, останешься целой. А жаль: уж больно хочется шлепнуть кого-нибудь!

«Вот оно что, – подумала Донна. – Значит, я умру». Она почувствовала, как краска залила ее лицо, сосуды сжались, желудок свело. О боже, почему, прежде чем уйти, она не позвонила Сидни? По крайней мере, он знал, что Донна должна ему позвонить. Может быть, он обратится в полицию?