1 2 3 4 5 6 7 8 9 
— Совершенно верно. Подарила до вашего или до ее распоряжения. Итак, господин, я готова вам служить.
    
Я ответил:
    
— Я нуждаюсь в вас, сударыня, менее, чем в ком бы то ни было на свете. Скажите мне ее адрес.
    
— Если бы я и знала его — все равно я бы не сказала вам.
    
И какие дерзкие, какие ослепительно гневные глаза выпятила на меня эта белокурая дьяволица, эта маленькая, никогда не доступная моему пониманию помесь ангела с чертенком!
    
— Вы свободны! — так я крикнул ей и побежал. На бегу мелькнул мне боком в глаза блистательный павлин. От злобы и отчаяния, душивших меня, я невольно, но очень громко хлопнул дверью, и когда лестница вся загудела, я успел расслышать голос маленького чудовища:
    
— Imbecile![31]
    
Мария по-прежнему не давала о себе знать. Наконец недели через две я получил от нее письмо.
    
     
«Милый Мишика, благодарю тебя за то великое счастье, которое ты мне дал. Все это время я думала о тебе, о себе и о нашей любви. Бог знает каких усилий мне стоило, чтобы не сорваться, не полететь к тебе первым попавшимся поездом. Наконец я поняла, что нам нельзя жить ни вместе, ни близко друг от друга. Что-то есть в нас такое, что постоянно разъединяет нас и мешает нам жить в полном счастии, а всякие поправки, всякие новые пробы и испытания повлекли бы новую и все более сильную вражду. Пишу тебе из маленького городка «Белая Лошадь». Я ошиблась, когда воображала его в таком поэтическом и величественном виде. Здесь почти две тысячи жителей, английские отели, проводники, живописные виды, фотографы и даже лаун-теннис. Завтра я покидаю Европу. Мы больше не встретимся, и мой дружеский совет — забудь обо мне совсем и как можно скорее.
     
Прощай. Целую тебя.
     
Твой друг Мария».
    
    
И постскриптум:
    
     
«Я знаю, ты некорыстолюбив и горд, но если тебя постигнут нужда или несчастие, обратись от моего имени к директору завода г. Ремильяк. Он охотно придет тебе на помощь.
     
М.».
    
    
Вот так-то все кончилось, мой старый дружище… Ничего… Я покорен велениям судьбы… Колеса времени не повернешь обратно… Живу по инерции. Но одна, одна мысль не дает мне покоя: почему я не умел любить Марию так просто, доверчиво, пламенно и послушно, как любил ее матрос Джиованни, этот прекрасный суперкарго? Да! Из разного мы были теста с этим итальянцем.
    
Или в самом деле меня сглазил проклятый павлин?
    
    
(1929)