1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 
— Нет, тебе надо медику.
   
Голос его звучал как обычно, но силъдийский акцент сделался заметнее, и он принялся пропускать слова. Верный признак того, что он всерьез встревожен.
   
Я решительно мотнул головой и подался вперед, давая понять, что ему придется либо помочь мне подняться наверх, либо позволить мне упасть. Вилем обхватил меня за талию и наполовину довел, наполовину донес меня до моей комнаты.
   
Оказавшись в своей каморке, я плюхнулся на кровать. Вил закутал меня одеялом.
   
В коридоре послышались шаги, в дверь осторожно заглянул Сим. В руке у него был огарок свечи, второй рукой он прикрывал пламя, чтобы оно не потухло.
   
— Вот, принес. А зачем она тебе?
   
— Поставь сюда, — я указал на столик у кровати. — От камина зажег?
   
Глаза у Сима сделались испуганные.
   
— Ой, твои губы! — сказал он. — Что-то мне не нравится, какого они цвета!
   
Я оторвал тонкую щепку от плохо оструганной ножки столика и вонзил ее в тыльную сторону кисти. Из ранки выползла капля крови, и я как следует вымочил в ней щепку.
   
— Дверь закрой! — сказал я.
   
— Ты этого не сделаешь, если это то, что я думаю! — твердо сказал Сим.
   
Я воткнул щепку в размякший воск свечки рядом с горящим фитилем. Сперва она зашипела, потом ее окутало пламенем. Я пробормотал два связывания, одно за другим, медленно и размеренно, чтобы мои онемевшие губы выговаривали слова достаточно четко.
   
— Ты что делаешь?! — осведомился Сим. — Зажариться решил?!
   
Я не ответил, и он шагнул вперед, собираясь опрокинуть свечу.
   
Вил перехватил его руку.
   
— У него руки как лед, — тихо сказал он. — Ему холодно. Очень холодно.
   
Глаза Сима испуганно забегали. Он отступил назад.
   
— Ну, ты это… осторожнее…
   
Но я уже не слушал его. Я зажмурился и связал пламя свечи с пламенем камина внизу. Потом аккуратно установил вторую связь, между кровью на щепке и кровью в моем теле. Это было почти то же самое, что я сделал тогда с каплей вина в «Эолиане». Ну, с той очевидной разницей, что мне совсем не хотелось, чтобы моя кровь закипела.
   
Поначалу я ощутил лишь легкое дуновение тепла, чего было совершенно недостаточно. Я сосредоточился сильнее и почувствовал, как все тело расслабилось от прилива теплоты. Я сидел с закрытыми глазами, полностью сконцентрировавшись на связываниях, пока не смог несколько раз как следует глубоко вздохнуть, без дрожи и судорог.
   
Я открыл глаза и увидел, что друзья выжидающе смотрят на меня. Я улыбнулся им.
   
— Все в порядке.
   
Однако не успел я это сказать, как меня прошиб пот. Мне вдруг сделалось слишком тепло, прямо до тошноты. Я разорвал обе связи с той поспешностью, с какой отдергиваешь руку от раскаленной печки.
   
Я еще несколько раз глубоко вздохнул, потом встал на ноги и подошел к окну. Распахнув его, я навалился на подоконник, наслаждаясь прохладным осенним воздухом, который пах палой листвой и надвигающимся дождем.
   
Надолго воцарилось молчание.
   
— Это выглядело как заклинательский озноб, — сказал Симмон. — Причем очень сильный.
   
— Это и был озноб, — сказал я.
   
— Может, твое тело просто утратило способность к терморегуляции? — спросил Вилем.
   
— Терморегуляции, — машинально поправил его Сим.
   
— Ага, и ожог через всю грудь — тоже от терморегуляции, — сказал я.
   
— Ожог? — переспросил Сим, склонив голову набок.
   
Я уже был мокрым от пота, так что был только рад случаю расстегнуть рубашку и стащить ее через голову. Рука от локтя до плеча и большая часть груди были багрового цвета, на моей бледной коже это особенно бросалось в глаза.
   
— Мола сказала, что это просто раздражение, а я нервничаю по пустякам, как бабка старая. Но до того, как я прыгнул в реку, этого не было.
   
Симмон наклонился, чтобы разглядеть ожог поближе.
   
— Я все-таки думаю, что это освобожденные начала, — сказал он. — Они иногда странные вещи с человеком творят. Вон у нас в прошлой четверти один э'лир напортачил с разделением. Так он почти два оборота не мог ни уснуть, ни взгляд сфокусировать.
   
Вилем плюхнулся на стул.
   
— Отчего человеку может сделаться холодно, потом жарко, потом опять холодно?
   
Сим натянуто улыбнулся.
   
— Звучит как загадка.
   
— Терпеть не могу загадок! — сказал я и протянул руку за рубашкой. Потом вскрикнул и схватился за обнаженный бицепс своей левой руки. Из-под пальцев выступила кровь.
   
Сим вскочил на ноги и принялся лихорадочно озираться, явно не зная, что делать.
   
Меня как будто пырнули невидимым ножом.
   
— Господь! Почернелый! Проклятье! — выдавил я сквозь стиснутые зубы. Потом оторвал руку от плеча и увидел, что на нем непонятно откуда появилась маленькая круглая ранка.
   
Симмон был в ужасе, глаза у него расширились, он зажимал рот обеими руками. Он сказал что-то, но я был слишком занят тем, чтобы сосредоточиться, и не слушал. К тому же я и так знал, что он говорит: «Злоупотребление магией». Ну конечно. Это было именно оно. Злоупотребление магией. Малефиций. По-простому — наведение порчи. Кто-то стремился меня погубить.
   
Я укрылся в «каменном сердце» и призвал на помощь весь свой алар.
   
Однако мой неведомый противник даром времени не терял. Я ощутил острую боль в груди, рядом с плечом. Кожа на этот раз осталась неповрежденной, но я увидел, как под ней расплывается темный синяк.
   
Я усилил свой алар, и следующий укол показался мне не болезненней щипка. Тогда я поспешно разделил свой разум натрое и две части полностью занял поддержанием оберегающего меня алара.
   
И только тогда осмелился перевести дух.
   
— Все в порядке.
   
Симмон издал смешок, переросший в рыдание. Он так и стоял, прикрывая рот ладонями.
   
— Ну как ты можешь так говорить? — с ужасом спросил он.
   
Я посмотрел на себя. Сквозь пальцы по-прежнему сочилась кровь, стекающая по руке.
   
— Да нет, правда, — сказал я ему. — Честное слово, Сим.
   
— Но это же малефиций! — сказал он. — Так просто не делают!
   
Я присел на кровать, зажимая рану.
   
— Думаю, мы видим перед собой вполне убедительное доказательство противного.
   
Вилем тоже сел.
   
— Я согласен с Симмоном. Я бы в это ни за что не поверил.
   
Он сердито взмахнул рукой.
   
— В наше время арканисты так не делают! Это же безумие!
   
Он посмотрел на меня.
   
— Ты чего скалишься?
   
— От облегчения, — честно ответил я. — А то я боялся, что кадмием потравился или подхватил какую-то заразу. А меня, значит, просто кто-то пытается убить!
   
— Но как такое может быть? — спросил Симмон. — Я не с точки зрения морали, но как кто-то мог завладеть твоей кровью или волосами?
   
Вилем посмотрел на Симмона.
   
— А что ты сделал с бинтами после того, как зашил его рану?
   
— Сжег, конечно! — обиделся Сим. — Что я, дурак, что ли?
   
Вил сделал успокаивающий жест.
   
— Я просто рассматриваю все возможные варианты. Медику, вероятно, тоже стоит исключить. Они очень внимательны к таким вещам.
   
Симмон встал.
   
— Надо кому-то рассказать!
   
Он посмотрел на Вилема.
   
— Как ты думаешь, Джеймисон в это время еще у себя?
   
— Сим, — сказал я, — давай обождем, а?
   
— Обождем? — спросил Симмон. — Зачем?
   
— У меня же нет никаких доказательств, кроме этих повреждений, — сказал я. — А это значит, что кому-то в медике придется меня осмотреть. А тогда…
   
Я, не переставая зажимать рану на руке, подвигал перевязанным локтем.
   
— Я подозрительно похож на человека, который третьего дня свалился с крыши!
   
Сим плюхнулся обратно на кровать.
   
— А что, только три дня прошло, да?
   
Я кивнул.
   
— Меня же вышибут. И еще у Молы будут неприятности из-за того, что она не упомянула о моих травмах. Магистр Арвил такого не прощает. Еще, чего доброго, и вы двое окажетесь замешаны. Только этого мне не хватало!
   
Мы помолчали. Единственным звуком был доносившийся снизу гам из общего зала.
   
— Имеет ли смысл обсуждать, чьих рук это дело? — спросил Сим.
   
— Амброзовых, — сказал я. — Снова Амброз! Думаю, он нашел следы моей крови на куске черепицы. Мне давно следовало об этом подумать.
   
— А откуда он может знать, что это твоя кровь? — спросил Симмон.
   
— Да потому, что я его ненавижу! — с горечью бросил я. — Конечно, он знает, что это был я!
   
Вил покачал головой.
   
— Нет. Это на него не похоже.
   
— Не похоже?! — переспросил Симмон. — Да ведь он же заставил ту женщину подсунуть Квоуту коринковый боб! Это ничем не лучше яда! И он же в прошлой четверти нанял тех головорезов, что напали на Квоута в переулке.
   
— Я о чем и говорю, — сказал Вилем. — Амброз сам ничего Квоуту не делает. Он устраивает так, чтобы с ним что-то сделали другие. Он нашел женщину, которая подсунула боб. Он заплатил громилам, чтобы тебя пырнули ножом. И я не думаю, что хотя бы это он сделал самолично. Бьюсь об заклад, он заставил это сделать кого-то другого.
   
— Без разницы! — сказал я. — Мы же знаем, что за этим стоит он.
   
Вилем нахмурился.
   
— Ты мыслишь нелогично. Дело не в том, что Амброз не гад. Он, конечно, гад. Но он умный гад. Он тщательно дистанцируется от всего, что творит.
   
Сим задумался.
   
— А знаешь, Вил в чем-то прав. Вон, когда тебя наняли музыкантом в «Лошадь и четверку», он не стал сам покупать этот трактир, чтобы выгнать тебя. Он заставил это сделать зятя барона Петре. А он тут как бы и ни при чем.
   
— Так ведь и тут он как бы ни при чем, — возразил я. — В этом весь смысл симпатии. Это непрямое воздействие.
   
Вил снова покачал головой.
   
— Если тебя прирежут в глухом проулке, все будут шокированы. Но такое случается сплошь и рядом. А если ты прилюдно рухнешь на пол и начнешь истекать кровью из-за малефиция? Все придут в ужас. Магистры отменят занятия. Богатые купцы и аристократы прослышат об этом и заберут из Университета своих детей. Сюда явятся констебли из Имре…
   
Симмон потер лоб и задумчиво уставился в потолок. Потом кивнул, отвечая своим мыслям, сначала медленно, потом решительно.
   
— Да, это разумно, — сказал он. — Если бы Амброз обнаружил следы крови, он скорее передал бы их Джеймисону и потребовал установить личность вора. Ему ни к чему было бы обращаться в медику, чтобы оттуда сообщали о подозрительных травмах, и так далее.
   
— Амброзу нравится мстить, — угрюмо заметил я. — Он вполне мог и спрятать кровь от Джеймисона. Оставить ее себе.
   
Вилем замотал головой.
   
Сим вздохнул.
   
— Вил прав. Симпатистов на свете не так много, и все знают, что у Амброза на тебя зуб. Он слишком осторожен, чтобы так поступить. Это сразу навело бы на его след.
   
— А кроме того, — добавил Вилем, — сколько дней уже прошло с тех пор? Неужто ты и впрямь думаешь, что Амброз стал бы выжидать так долго, чтобы ткнуть тебя носом?
   
— Ну да, вы в чем-то правы, — нехотя признал я. — На него это не похоже.
   
Но я-то знал, что это наверняка Амброз. Нутром чуял. Как ни странно, мне почти хотелось, чтобы это был он. Это бы настолько упростило дело!
   
Но если тебе чего-то хочется, это еще не значит, что так оно и есть. Я вздохнул и заставил себя обдумать ситуацию логически.
   
— Да, с его стороны это было бы безрассудством, — признал я наконец. — А он не из тех, кто любит марать ручки.
   
Я вздохнул.
   
— Ну ладно. Замечательно. Мало мне одного человека, который пытается сломать мне жизнь!
   
— Но кто же это может быть? — спросил Симмон. — Ведь с волосами обычный человек такое провернуть не сможет, верно?
   
— Элкса Дал, наверно, мог бы, — сказал я. — Или Килвин.
   
— Думаю, разумно будет предположить, — сухо возразил Вилем, — что никто из магистров тебя извести не пытается.
   
— Значит, это должен быть кто-то, у кого есть его кровь, — сказал Сим.
   
— Я знаю человека, у которого есть моя кровь, — сказал я, стараясь не обращать внимание на сосущую пустоту в животе. — Но не думаю, что это может быть ее рук дело.
   
Вил с Симом обернулись ко мне, и я сразу пожалел, что не промолчал.
   
— Откуда у нее может быть твоя кровь? — спросил Сим.
   
Я заколебался, но сообразил, что теперь уже что-то скрывать бесполезно.
   
— В начале этой четверти я занял денег у Деви.
   
Они отреагировали совсем не так, как я ожидал. То есть никак не отреагировали.
   
— А кто такая Деви? — спросил Симмон.
   
Я немного расслабился. Может, они о ней и не слышали. Это бы многое упростило.
   
— Она гелет, живет за рекой, — объяснил я.
   
— Ну хорошо, — сказал Симмон, — а кто такая гелет?
   
— Помнишь, мы ходили смотреть «Призрака и гусятницу»? — спросил я. — Ну вот, Кетлер был гелет.
   
— А-а, медный ястреб! — протянул Сим. Его лицо просветлело от радости, что он понял, потом снова помрачнело, когда он сообразил, что это означает. — А я и не знал, что тут водятся подобные люди.
   
— Подобные люди водятся везде, — ответил я. — Без них жизнь бы остановилась.
   
— Постой-ка! — внезапно сказал Вилем, вскинув руку. — Так ты сказал, твою…
   
Он запнулся, припоминая подходящее слово на атуранском.
   
— Твою заимодавицу… твоего гатессора… ее зовут Деви?!
   
Он произнес ее имя с сильным сильдийским акцентом, так что оно прозвучало почти как «Дэвид».
   
Я кивнул. Примерно такой реакции я и ожидал.
   
— Господи! — ахнул Симмон. — Ты ведь имеешь в виду Деви-Демоницу, да?
   
Я вздохнул.
   
— Значит, вы о ней все-таки слышали.
   
— Слышали? — чуть ли не взвизгнул Сим. — Да ее вышибли во время моей первой четверти! Очень впечатляющая была история.
   
Вилем же просто закрыл глаза и покачал головой, словно не мог смотреть на такого идиота, как я.
   
Сим воздел руки к небесам.
   
— Ее выгнали за малефиций! Чем ты думал?!
   
— Да нет, — возразил Вилем. — Выгнали ее за «неподобающее поведение». Малефиций остался недоказанным.
   
— Вообще-то я не думаю, что это она, — сказал я. — На самом деле она довольно славная. Доброжелательная. А кроме того, я брал всего шесть талантов, и срок уплаты еще не наступил. У нее нет никаких причин так поступать.
   
Вилем пристально посмотрел на меня в упор.
   
— Просто чтобы рассмотреть все возможные варианты, — медленно произнес он. — Не мог бы ты оказать мне любезность?
   
Я кивнул.
   
— Вспомни ваши последние несколько разговоров с ней, — сказал Вилем. — Не спеша перебери их слово за словом и проверь, не могло ли быть так, что ты сделал или сказал нечто, что ее оскорбило или расстроило.
   
Я принялся вспоминать наш последний разговор, мысленно прокручивая его в голове.
   
— Ее интересовали некие сведения, которые я отказался ей предоставить.
   
— Насколько они ее интересовали? — спросил Вилем медленно и терпеливо, словно разговаривал со слабоумным ребенком.
   
— Более или менее, — ответил я.
   
— «Более или менее» не указывает на степень заинтересованности.
   
Я вздохнул.
   
— Ну хорошо. Они ее очень сильно интересовали. До того интересовали, что…
   
Я осекся.
   
Вилем многозначительно вскинул бровь.
   
— Ну? И что ты вот только что вспомнил?
   
Я замялся.
   
— Ну, кажется, она еще предлагала переспать с ней…
   
Вилем спокойно кивнул, как будто ожидал чего-то в этом духе.
   
— И как же ты ответил на это щедрое предложение молодой особы?
   
Я почувствовал, как щеки у меня вспыхнули.
   
— Ну, я… я вроде как проигнорировал его.
   
Вилем закрыл глаза. На лице у него отразились глубокая усталость и смятение.
   
— Это же куда хуже Амброза! — воскликнул Сим, хватаясь за голову. — Деви не приходится опасаться магистров, она вообще ничего не боится! А говорят, она способна поддерживать восьмичастное связывание. Восьмичастное!
   
— Я был в безвыходном положении! — сварливо возразил я. — У меня не было ничего, что можно было бы отдать в залог. Ну да, признаю, это была не лучшая идея. Когда все это закончится, можем устроить симпозиум по вопросу о том, какой я дурак. А теперь можно мы просто пойдем дальше, а?
   
И я умоляюще посмотрел на них.
   
Вилем протер глаза и устало кивнул.
   
Симмон попытался скрыть испуг, но ему это плохо удалось. Он судорожно сглотнул.
   
— Ну, хорошо, ладно. И что же нам делать?
   
— В данный момент не имеет особого значения, кто именно это устроил, — сказал я, осторожно проверяя, перестала ли идти кровь из руки. Кровь остановилась, и я отлепил окровавленную ладонь от раны. — Я собираюсь принять некоторые меры предосторожности.
   
Я махнул рукой.
   
— А вы двое убирайтесь спать!
   
Сим потер лоб и хмыкнул.
   
— Тело Господне, ну и противный же ты иногда бываешь! А вдруг тебя снова атакуют?
   
— Ну, это ведь уже случалось дважды за то время, пока мы тут сидим! — беспечно ответил я. — Вот, немножко щиплется.
   
Я улыбнулся, глядя на него.
   
— Да все со мной в порядке, Сим. Честное слово. Я ведь не случайно стал лучшим дуэлистом в группе Элксы Дала. Мне ничто не угрожает.
   
— Пока ты не уснешь! — вмешался Вилем. Его темные глаза смотрели очень серьезно.
   
Улыбка так и застыла на моем лице.
   
— Пока я не усну… — повторил я. — Да, конечно…
   
Вилем встал и демонстративно отряхнулся.
   
— Короче. Ты пока умойся и прими свои меры предосторожности.
   
Он пристально взглянул на меня.
   
— Я так понимаю, нам с юным Симмоном следует ждать лучшего дуэлиста Элксы Дала у меня в комнате?
   
Я смущенно покраснел.
   
— Ну… ну да. Я был бы вам очень признателен…
   
Вил отвесил мне преувеличенно любезный поклон, отворил дверь и вышел в коридор.
   
Сим к этому времени уже широко улыбался.
   
— Значит, договорились! Только рубашку надеть не забудь. Я готов сидеть с тобой всю ночь, как с младенцем в коликах, но я отказываюсь это делать, если ты собираешься спать голым!
   * * *
   
Когда Вил с Симом ушли, я выбрался в окно и отправился в путь по крышам. Рубашку я оставил дома: я был весь в крови и не хотел ее испортить. Я доверился темной ночи и позднему часу, надеясь, что никто не заметит, как я бегаю по крышам Университета полуголый и окровавленный.
   
Защититься от симпатии довольно просто, если знаешь, что делаешь. Когда кто-то пытался сжечь меня, ранить или вытянуть все тепло из моего тела, пока я не умру от переохлаждения, все это было простое, примитивное приложение сил, так что и противостоять ему было несложно. Теперь, когда я понимал, что происходит, и держался настороже, я мог считать себя в безопасности.
   
Меня больше тревожило то, что противник, который меня атакует, может разочароваться и предпринять что-нибудь еще. Например, определить мое местонахождение и организовать нападение без применения магии, которое одним усилием воли уже не отразишь.
   
Наведение порчи — это, конечно, ужасно, однако громила с острым ножом убьет вас вдесятеро быстрее малефиция, если поймает в темном проулке. А если ты имеешь возможность отслеживать каждое движение человека, имея в распоряжении его кровь, застать его врасплох проще простого.
   
Поэтому я и шагал сейчас по крышам. Я намеревался набрать горсть палых листьев, пометить их своей кровью и выпустить в Чертоге Ветра. Я уже использовал эту уловку прежде.
   
Но, перемахнув через узкую улочку, я увидел, как в тучах сверкнула молния, и почувствовал в воздухе запах дождя. Надвигалась гроза. Мало того что ливень прибьет палую листву, не давая ей разлетаться, он еще и кровь с нее смоет…
   
Я стоял на крыше, чувствуя себя так, словно из меня вышибли все двенадцать цветов ада. Это вызвало неприятные воспоминания о годах, проведенных в Тарбеане. Я постоял, глядя на отдаленные молнии и борясь с этим чувством. Я заставил себя вспомнить, что я уже не беспомощный голодный мальчишка, которым был когда-то.
   
За спиной у меня раздался слабый звук, похожий на барабанную дробь, — кто-то шагал по железной крыше. Я напрягся, потом успокоился, услышав голос Аури:
   
— Квоут!
   
Я посмотрел направо и увидел метрах в трех от себя ее легкую фигурку. Луна скрылась за облаками, но я по голосу понял, что она улыбается, когда она сказала:
   
— А я увидела, как ты бежишь поверх всего!
   
Я развернулся к ней, радуясь, что сейчас так темно. Мне не хотелось думать, как может отреагировать Аури, увидев меня полуобнаженным и перемазанным кровью.
   
— Привет, Аури, — сказал я. — Смотри, гроза собирается. Не стоит тебе бегать поверх всего нынче ночью.
   
Она склонила головку набок.
   
— Ты же бегаешь! — возразила она.
   
Я вздохнул.
   
— Я-то да. Но я…
   
По небу огромным пауком расползлась молния, осветив все кругом на целую секунду. Ослепила меня своей вспышкой и угасла.
   
— Аури! — окликнул я, боясь, что мой вид ее спугнул.
   
Сверкнула другая молния, и я увидел, что Аури подступила ближе. Она указала на меня пальцем и расплылась в улыбке.
   
— Ты как один из амир! — сказала она. — Квоут — один из киридов!
   
Я посмотрел на себя и, когда сверкнула следующая молния, понял, что она имеет в виду. Мои кисти и предплечья были разрисованы засохшими струйками крови оттого, что я пытался зажимать свою рану. Эти ручейки крови действительно были похожи на татуировки, которыми некогда амир украшали членов ордена, принадлежащих к высшему рангу.
   
Это упоминание так меня поразило, что я забыл главное, что знал об Аури. Я забыл об осторожности и задал ей вопрос:
   
— Аури, откуда ты знаешь о киридах?
   
Ответа не было. Когда сверкнула новая молния, я увидел, что стою один на опустевшей крыше, под неумолимым небом.
  
  
   
    
ГЛАВА 24
    
ПЕРЕЗВОНЫ
   
   
Я стоял на крыше, над головой сверкала гроза, на душе у меня было тяжко. Мне хотелось догнать Аури и извиниться, но я знал, что это бесполезно. Если задать лишний вопрос, она всегда убегала, а уж когда Аури убегала, она исчезала стремительно, как кролик в норе. В Подовсе была тысяча мест, куда она могла спрятаться. Найти ее было невозможно.
   
К тому же у меня было важное дело. Возможно, мой враг прямо сейчас пытается меня выследить. Мне было попросту некогда.
   
Путь по крышам занял у меня почти час. Вспышки молний, то и дело озарявшие крыши, скорее мешали, чем помогали: после каждой вспышки я надолго терял способность видеть в темноте. И тем не менее в конце концов я кое-как дохромал до крыши главного здания, где обычно встречался с Аури.
   
Я с трудом спустился по яблоне в закрытый дворик и уже собирался окликнуть ее через тяжелую металлическую решетку, ведущую в Подовсе, но тут заметил, что в тени ближайших кустов кто-то шевельнулся.
   
Я вгляделся в темноту, не различая ничего, кроме смутного силуэта.
   
— Аури? — осторожно спросил я.
   
— Я не люблю рассказывать, — тихо ответила она. В голосе у нее звучали слезы. Из всех ужасов, что я пережил за последние пару дней, это, бесспорно, было хуже всего.
   
— Аури, прости меня, пожалуйста! — сказал я. — Я больше не буду расспрашивать! Честное слово.
   
Из кустов раздался всхлип. Сердце у меня застыло, и от него откололся кусочек.
   
— А что ты делала поверх всего нынче ночью? — спросил я. Я знал, что об этом спрашивать можно. Я уже много раз спрашивал.
   
— На молнии смотрела, — ответила она и шмыгнула носом. — Я видела молнию, похожую на дерево!
   
— И что было в молнии? — мягко спросил я.
   
— Термическая ионизация, — ответила Аури. И, помолчав, добавила: — А еще — речной лед. И взмах кошачьего хвоста.
   
— Жалко, что я ее не видел, — сказал я.
   
— А ты что делал поверх всего? — она помолчала, и я услышал негромкий, икающий смешок: — Такой сумасшедший и почти голый?
   
Мое сердце мало-помалу начало оттаивать.
   
— Я ищу, куда спрятать свою кровь, — сказал я.
   
— Обычно люди носят ее внутри, — сказала она. — Так проще.
   
— Я и хочу, чтобы ее большая часть осталась внутри, — объяснил я. — Но я боюсь, что меня ищут.
   
— А-а! — сказала Аури, как будто сразу все поняла. Я увидел, как ее фигурка, чуть более темная, шевельнулась и встала на фоне тени. — Тогда пошли со мной, в Перезвоны.
   
— По-моему, Перезвонов я еще не видел, — сказал я. — Ты меня туда уже водила?
   
Она шевельнулась — возможно, покачала головой.
   
— Это мои личные покои.
   
Я услышал металлический лязг, шорох, и за открытой решеткой вспыхнул голубовато-зеленый огонек. Я спустился вниз и очутился в подземном ходе рядом с ней.
   
При свете сделалось видно, что лицо у нее в разводах — вероятно, оттого, что она размазывала слезы руками. Я впервые видел Аури грязной. Глаза у нее сделались темнее обычного, и нос покраснел.
   
Аури шмыгнула носом и потерла чумазое личико.
   
— В каком ты ужасном виде, — очень серьезно сказала она.
   
Я посмотрел на свои окровавленные руки и грудь.
   
— Ну да, — согласился я.
   
Тут она улыбнулась нежной, но смелой улыбкой.
   
— На этот раз я не так уж далеко убежала! — сказала она, гордо выпятив подбородок.
   
— Я так рад! — сказал я. — Ты извини, пожалуйста.
   
— Нет! — она коротко и твердо тряхнула головой. — Ты мой кирид, это выше любых упреков.
   
Она коснулась пальцем центра моей окровавленной груди.
   
— Иваре эним эуге.
   * * *
   
Аури повела меня через лабиринт подземных ходов, который представляло собой Подовсе. Мы спускались все ниже — через Скачки, мимо Сверченья. Потом миновали несколько извилистых коридоров и снова начали спускаться, по каменной винтовой лестнице, которой я никогда прежде не видел.
   
Вскоре я почувствовал запах сырого камня и услышал низкий гул текущей воды. Время от времени до меня доносилось то бряканье стекла о камень, то более мелодичный звон стекла о стекло.
   
Ступенек через пятьдесят широкая винтовая лестница исчезла в широком бурлящем водоеме. «Интересно, — подумал я, — глубоко ли под воду уходят эти ступеньки?»
   
Тут не пахло ни гнилью, ни затхлостью. Вода была свежая, чистая, и я видел мелкие волны, расходящиеся от лестницы в темноту, туда, куда не достигал свет наших светильников. Я снова услышал стеклянный звон и увидел две бутылки, которые крутились и подпрыгивали в водовороте, отплывая то в одну сторону, то в другую. Потом одна ушла под воду и больше не всплыла.
   
На латунной подставке для факела, вделанной в стену, висел джутовый мешок. Аури сунула в него руку и достала тяжелую бутылку, заткнутую пробкой, — в такой бутылке, должно быть, когда-то хранилось бредонское пиво.
   
Она протянула бутылку мне.
   
— Они исчезают на час. Или на минуту. Иногда на несколько дней. Иногда они вообще не всплывают.
   
Она достала из мешка еще одну бутылку.
   
— Лучше запускать не меньше четырех сразу. Тогда, с точки зрения статистической вероятности, как минимум две все время будут оставаться на поверхности.
   
Я кивнул, вытянул нитку из растрепанного мешка и вымочил ее в крови, которая покрывала мою руку. Откупорил бутылку и бросил нитку внутрь.
   
— И волосы тоже, — сказала Аури.
   
Я вырвал у себя несколько волосков и просунул их в горлышко бутылки. Потом загнал поглубже пробку и пустил бутылку в плавание. Она глубоко погрузилась в воду и поплыла, беспорядочно кружа.
   
Аури протянула мне вторую бутылку, и мы повторили все сначала. Когда в водовороте заколыхалась четвертая бутылка, Аури кивнула и деловито отряхнула ладошки друг об друга.
   
— Ну во-от, — протянула она с несказанным удовлетворением. — Все хорошо. Теперь нам ничто не угрожает.
   * * *
   
Несколько часов спустя отмытый, перевязанный и куда менее голый, чем прежде, я явился в комнату Вилема в гнездах. В ту ночь, и в течение многих следующих ночей, Вил с Симом по очереди дежурили надо мной, пока я спал, храня меня своим аларом. Это были друзья, лучшие из друзей, такие, о каких мечтает любой, но каких не достоин никто, уж тем более я.
  
  
   
    
ГЛАВА 25
    
ПРОТИВОЗАКОННОЕ ПОЗНАНИЕ
   
   
Что бы там ни думали Вил с Симом, а я все же не верил, что это Деви наводит на меня порчу. Я, конечно, болезненно сознавал, что ничего не понимаю в женщинах, и все же она всегда относилась ко мне дружелюбно. Временами даже бывала добра ко мне.
   
Конечно, репутация у нее была мрачная. Но кому, как не мне, было знать, как стремительно горстка пустых слухов может разрастись до нелепых сказок!
   
Мне представлялось куда более вероятным, что мой неведомый враг — просто какой-то обиженный студент, которого злит мое стремительное продвижение в аркануме. У большинства студентов уходили годы на то, чтобы достичь звания ре'лара, а я получил его, не успев проучиться три четверти. А может быть, это человек, который ненавидит всех эдема руэ. Мне не раз доставалось только за принадлежность к этому сословию.
   
В определенном смысле то, кто именно является источником нападений, было даже не важно. Важнее было найти способ с ними покончить. Не могу же я требовать, чтобы Вил с Симом оберегали меня по гроб жизни!
   
Нужен был более надежный выход. Мне требовалось добыть грэм.
   
Грэм — это чрезвычайно остроумный артефакт, изобретенный специально на случай подобных неприятностей. Это своеобразный симпатический доспех, который мешает другим людям создать связывание с вашим телом. Я не знал, как он работает, но знал, что он существует. И знал, где узнать, как его сделать.
   * * *
   
Килвин поднял голову, видя, что я приближаюсь к его кабинету. Я с облегчением увидел, что его стеклодувная печурка погашена.
   
— Я так понимаю, с вами все в порядке, ре'лар Квоут? — осведомился он, не вставая из-за рабочего стола. В одной руке у него было большое полушарие из стекла, в другой — алмазный резец.
   
— Все в порядке, магистр Килвин, — соврал я.
   
— Ну что, обдумали вы свой следующий проект? — спросил он. — Не приснилось ли вам что-нибудь интересное?
   
— На самом деле, магистр Килвин, я искал схему грэма. Но почему-то я не нашел ее нигде — ни в библиотеке, ни в справочниках.
   
Килвин посмотрел на меня с любопытством.
   
— А для чего вам, собственно, понадобился грэм, а, ре'лар Квоут? Или вы не доверяете своим товарищам по аркануму?
   
Не понимая, шутит он или говорит серьезно, я решил обойтись без лишних объяснений.
   
— Нам на симпатии для продолжающих рассказывали про плюхи. И я подумал, что, если грэм позволяет обезвреживать связи, основанные на сродстве…
   
Килвин хмыкнул себе в бороду.
   
— А, нагнал-таки Дал на вас страху! Это хорошо. И да, вы правы, грэм может защитить от последствий плюхи…
   
Его темные сильдийские глаза сделались серьезными.
   
— До некоторой степени. Однако мне кажется, что разумный студент скорее предпочел бы намотать на ус полученные сведения и избегать плюх благодаря должной осмотрительности и вниманию.
   
— Я так и собираюсь сделать, магистр Килвин, — ответил я. — И все же мне кажется, что иметь грэм было бы полезно.
   
— Отчасти это правда, — признался Килвин, оглаживая лохматую бороду. — Однако со всем этим ремонтом и выполнением осенних заказов у нас недостает рабочих рук.
   
Он указал на окно, выходящее в мастерскую.
   
— Я не могу отрывать людей от работы ради такого заказа. А даже если бы и мог, остается вопрос цены. Тут требуется тонкая работа и золото для отделки…
   
— Магистр Килвин, я предпочел бы сделать его сам.
   
Килвин покачал головой.
   
— Схемы грэма не случайно нет в справочниках. Вы недостаточно опытны, чтобы изготовить его самостоятельно. Когда работаешь с сигалдри и собственной кровью, нужно быть чрезвычайно осмотрительным.
   
Я открыл было рот, но Килвин перебил меня:
   
— А главное, сигалдри, необходимая для подобного устройства, может быть доверена только студенту, достигшему уровня эл'те. Руны крови и кости обладают слишком мощным потенциалом, использовать их неправильно чересчур опасно.
   
Его тон дал мне понять, что спорить тут бесполезно, поэтому я только пожал плечами, как будто мне было все равно.
   
— Ну и ладно, магистр Килвин. У меня есть и другие проекты, будет чем заняться!
   
Килвин широко улыбнулся мне.
   
— Я в этом не сомневался, ре'лар Квоут! Жду не дождусь, что же вы мне такое изготовите.
   
Тут меня осенило:
   
— Магистр Килвин, а можно мне для этого воспользоваться одной из отдельных мастерских? Я предпочел бы, чтобы мне не заглядывали через плечо во время работы.
   
Услышав это, Килвин вскинул брови.
   
— Теперь мне вдвойне любопытно!
   
Он положил на стол стеклянную половинку шара, поднялся на ноги и выдвинул ящик стола.
   
— Одна из тех мастерских, что на первом этаже, вас устроит? Или у вас что-нибудь может взорваться? Тогда я дам вам мастерскую на третьем. Там холоднее, но крыша лучше приспособлена для таких дел.
   
Я внимательно посмотрел на него — может, он издевается?
   
— Да нет, магистр Килвин, вполне подойдет мастерская на первом. Только мне понадобится небольшая плавильная печь и свободное пространство, чтобы было чем дышать.
   
Килвин что-то пробормотал себе под нос и достал ключ.
   
— И глубоко вы дышать собираетесь? В двадцать седьмой мастерской сто семьдесят квадратных метров.
   
— Ну, этого точно хватит, — сказал я. — И, возможно, мне потребуется разрешение на использование драгоценных металлов из хранения.
   
Килвин хмыкнул и кивнул, протягивая мне ключ.
   
— Я позабочусь об этом, ре'лар Квоут. С нетерпением буду ждать, чтобы увидеть, что же вы такое придумали.
   * * *
   
То, что нужная мне схема оказалась секретной, было крайне неприятно. Но всегда ведь есть другой способ раздобыть информацию, и всегда есть люди, которые знают больше, чем им положено.
   
Вот, например, Манет. Я не сомневался, что он-то знает, как изготовить грэм. Э'лиром он был только по названию, это было известно всем. Но вряд ли Манет согласится поделиться этой информацией со мной вопреки воле Килвина. Университет был домом Манета в течение тридцати лет, и он, вероятно, был единственным студентом, который страшился исключения больше, чем я.
   
Значит, выбор у меня был ограничен. Я никак не мог придумать способ добыть схему самостоятельно, разве что до посинения рыться в архивах. Так что, тщетно поломав голову в поисках лучшего решения, я отправился в «Сноп и ячмень».
   
«Сноп» был одним из самых сомнительных кабаков на этом берегу реки. Трактир «У Анкера», например, вовсе не был убогим, просто непритязательным. Там было чисто, но цветами не благоухало, и он был недорогим, не будучи дешевкой. К Анкеру ходили поесть, выпить, послушать музыку, временами завязать дружескую потасовку…
   
«Сноп» был несколькими ступеньками ниже. Там было грязновато, музыкой там особо не интересовались, а потасовки оказывались забавными только для одного из участников.
   
Не поймите меня неправильно: «Сноп» был куда лучше многих тарбеанских кабаков. Но это был худший кабак, который можно было найти так близко к Университету. Поэтому, как ни убог он был, там все же имелись деревянные полы и стекла в окнах. А если вы напивались до потери сознания и, очнувшись, обнаруживали пропажу кошелька, вы могли утешиться тем, что вас хотя бы не прирезали и даже сапоги не сперли.
   
Поскольку было еще довольно рано, в общем зале народу было наперечет. Я обрадовался, увидев сидящего в глубине Слита. Вообще-то я не был с ним знаком, но кто он такой — я знал. Был наслышан.
   
Слит был один из тех редкостных, незаменимых людей, которые умеют устраивать дела. Судя по тому, что я о нем слышал, он с перерывами учился в Университете последние десять лет.
   
Он разговаривал с человеком, который явно нервничал, и мне хватило ума не вмешиваться. Так что я взял два полпива и принялся ждать, делая вид, что просто зашел выпить.
   
Слит был хорош собой, темноволос и темноглаз. Бородки он не носил, но я сразу решил, что он как минимум наполовину сильдиец. Каждый его жест был исполнен властности. Он двигался так, словно управлял всем вокруг.
   
На самом деле меня бы это не удивило. Вполне возможно, что «Сноп» и впрямь принадлежал ему. Такие люди, как Слит, без денег не сидят.
   
Наконец Слит и встревоженный молодой человек явно о чем-то договорились. Слит дружески улыбнулся, когда они обменивались рукопожатиями, и на прощание похлопал молодого человека по плечу.
   
Я немного выждал, потом подошел к его столику. Подойдя ближе, я обратил внимание, что столик стоит немного в стороне от прочих. Не так чтобы очень далеко, но так, чтобы подслушать его было затруднительно.
   
Когда я подошел, Слит посмотрел на меня.
   
— Я хотел узнать, нельзя ли с вами поговорить, — сказал я.
   
Он широким жестом указал на свободный стул.
   
— Вот это сюрприз! — сказал он.
   
— Отчего же?
   
— Умные люди меня нечасто навещают. Я имею дело с неудачниками.
   
Он посмотрел на кружки.
   
— Это обе ваши?
   
— Хотите, берите одну себе, хотите, обе. Но из этой я уже пил, — я кивнул на ту, что держал в правой руке.
   
Он с опаской глянул на кружки, потом расплылся в широкой белозубой улыбке и отхлебнул из левой.
   
— Судя по тому, что я о вас знаю, вы не из тех, кто способен отравить собеседника.
   
— Я смотрю, вам обо мне немало известно, — заметил я.
   
Он пожал плечами — так небрежно, что я заподозрил, что он нарочно практиковался.
   
— Я обо всех немало знаю, — сказал он. — Но о вас — больше, чем о прочих.
   
— Отчего же?
   
Слит подался вперед, облокотился о стол и заговорил доверительным тоном:
   
— Вы представляете себе, насколько скучен средний студент? Половина из них — просто богатенькие туристы, которым в целом плевать на учебу.
   
Он закатил глаза и сделал такой жест, словно отбрасывал что-то через плечо.
   
— Вторая половина — унылые книжные черви, которые так долго мечтали попасть сюда, что теперь дышать не могут от счастья. Они ходят на цыпочках, смиренные как священники. И приходят в ужас, если кто-нибудь из магистров неодобрительно глянет в их сторону.
   
Он пренебрежительно фыркнул и откинулся на спинку стула.
   
— Достаточно будет сказать, что вы — как глоток свежего воздуха. Все говорят…
   
Он запнулся и снова отработанным жестом пожал плечами.
   
— Ну, впрочем, вы и сами знаете.
   
— Вообще-то нет, — признался я. — Так что же обо мне говорят?
   
Слит одарил меня ослепительной улыбкой.
   
— Ах да, в этом-то и проблема, верно? Решительно все знают репутацию человека, кроме него самого. Большинство людей это нимало не волнует. Но кое-кто из нас работает над собственной репутацией. Я свою строил буквально по кирпичику. Это очень полезный инструмент.
   
Он лукаво взглянул на меня.
   
— Я думаю, вы понимаете, что я имею в виду.
   
Я позволил себе улыбнуться.
   
— Быть может.
   
— Ну так что же говорят обо мне? Расскажите, и я отвечу вам тем же!
   
— Ну, — сказал я, — вы можете достать что угодно.
   
Потом добавил:
   
— Не болтливы, но берете дорого.
   
Он рассерженно замахал руками.
   
— Это все пустые слова! Подробности — вот скелет любой истории! Давайте подробности!
   
Я поразмыслил.
   
— Мне рассказывали, что в прошлой четверти вы сумели продать несколько бутылок «регим игнаул нератум». Уже после пожара в мастерской Килвина, когда, казалось бы, все запасы были уничтожены.
   
Слит кивнул. Лицо его было непроницаемым.
   
— Рассказывают, что вы сумели передать послание в Эмлин, отцу Вейане, хотя город был в осаде.
   
Он снова кивнул.
   
— Вы добыли молоденькой проститутке, работающей в «Пуговках», комплект документов, удостоверяющих, что она дальняя родственница баронета Гамре, что позволило ей без лишних хлопот выйти замуж за некоего молодого аристократа.
   
Слит улыбнулся.
   
— Этим делом я горжусь!
   
— Когда вы были э'лиром, — продолжал я, — вас отстранили от обучения на две четверти по обвинению в «противозаконном познании». Два года спустя вас оштрафовали и временно отстранили от обучения за «неправильное использование университетского оборудования в тигельной». Еще я слышал, что Джеймисону известно, чем вы занимаетесь, но ему хорошо платят за то, чтобы он смотрел на это сквозь пальцы. Кстати, последнему я не верю.
   
— Разумно, — небрежно сказал Слит. — Я тоже.
   
— Несмотря на всю вашу бурную деятельность, у вас всего однажды были неприятности с железным законом, — продолжал я. — Из-за контрабандной доставки запретных веществ, верно?
   
Слит закатил глаза.
   
— А знаете, что самое обидное? Вот уж тут-то я был как раз ни при чем! Ребята Хеффрона заплатили констеблю, чтобы сфабриковать хоть какие-то доказательства. И всего через два дня обвинения были с меня сняты.
   
Он насупился.
   
— Хотя магистрам на это было плевать. Их больше всего тревожило то, что я, видите ли, мараю доброе имя Университета! — с горечью сказал он. — После этого мне втрое повысили плату за обучение!
   
Я решил зайти немного дальше.
   
— Несколько месяцев назад вы отравили венитазином юную графскую дочку и дали ей противоядие только после того, как она отписала вам самое большое из владений, которое ей предстоит унаследовать. А потом обставили все таким образом, как будто она продула его вам, играя в фаро по-крупному.
   
На это он приподнял бровь.
   
— А почему я так сделал, не говорят?
   
— Да нет, — ответил я. — Я так понимаю, она попыталась вас надуть, не выплатив вам какой-то долг.
   
— Отчасти это правда, — сказал он. — Хотя на самом деле все было несколько сложнее. И это не был венитазин. Это было бы крайне неблагоразумно!
   
Он сделал обиженное лицо и раздраженно отряхнул рукав.
   
— Что-нибудь еще?
   
Я призадумался, пытаясь решить, хочу ли я получить подтверждение каких-нибудь своих давних подозрений.
   
— Ну, разве что то, что в прошлой четверти вы свели Амброза Джакиса с двумя людьми, которые известны тем, что убивают за деньги.
   
Лицо у Слита осталось бесстрастным, поза спокойной и расслабленной. Однако же я заметил, что плечи у него чуть заметно напряглись. Когда я смотрю достаточно пристально, от меня ускользает очень и очень немногое.
   
— Вот как, значит? И такое говорят?
   
Я пожал плечами в ответ куда искуснее самого Слита. Я умел пожимать плечами настолько непринужденно, что даже кошка бы обзавидовалась.
   
— Я же музыкант. Я три вечера в неделю играю в многолюдном трактире. Там и не такого наслушаешься.
   
Я взял свою кружку.
   
— А обо мне вам что рассказывали?
   
— Ну, разумеется, то же самое, что знают все. Вы убедили магистров принять вас в Университет, хотя вы еще щенок, извините за откровенность. Потом, два дня спустя, вы опозорили магистра Хемме прямо у него на занятии, и это сошло вам с рук.
   
— Не считая порки.
   
— Не считая порки, — согласился он. — Во время которой вы даже ни разу не вскрикнули и крови считай что не было. Ни за что бы не поверил, если бы не несколько сотен свидетелей.
   
— Да, мы собрали аншлаг, — согласился я. — Погода была самая подходящая для порки.
   
— Я слышал, что за это некоторые особо впечатлительные господа называют вас Квоутом Бескровным, — сказал он. — Хотя, подозреваю, этим прозвищем вы обязаны еще и тому, что вы из эдема руэ, а это означает, что вы как нельзя более далеки от чистокровного аристократа.
   
Я улыбнулся.
   
— Думаю, верно и то и другое.
   
Вид у него сделался задумчивый.
   
— Еще я слышал, будто вы с магистром Элодином подрались в Гавани. На волю вырвались свирепые и ужасные магические силы, и в конце концов он одолел вас, сперва швырнув вас сквозь каменную стену, а потом сбросив с крыши здания.
   
— А из-за чего мы подрались, не рассказывают? — поинтересовался я.
   
Он только рукой махнул.
   
— Ну, про это говорят всякое! Из-за оскорбления. Из-за недопонимания. Из-за того, что вы якобы пытались отобрать у него магию. Из-за того, что он якобы пытался отобрать у вас женщину. Обычная чушь.
   
Слит потер лоб.
   
— Что там еще? Вы сносно играете на лютне и надменны, как кошка, которую ушибли дверью. Вы хамоваты, остры на язык, не уважаете старших и более знатных, то есть практически всех окружающих, учитывая ваше низкое плутовское происхождение.
   
Я ощутил, как гневный жар бросился мне в лицо и волной разлился по всему телу.
   
— Я лучший музыкант, какого вам когда-нибудь доводилось видеть или доведется видеть впредь, хотя бы издали, — сказал я с деланым спокойствием. — И я эдема руэ до мозга костей. А это означает, что кровь у меня алая, а не голубая. Что я дышу свободно и хожу везде, куда несут меня ноги. Что я не припадаю к земле и не виляю хвостом, точно пес, при виде любых титулов. Да, с точки зрения людей, которые всю жизнь отрабатывали гибкость позвоночника, это и впрямь может показаться надменностью!
   
Слит лениво улыбнулся в ответ, и я понял, что он нарочно меня поддел.
   
— Еще вы вспыльчивы, об этом я тоже слышал. Ну, и уйму прочей подобной разнообразной ерунды. Про то, что вы спите не больше часа в день. Про то, что в жилах у вас течет демонская кровь. Про то, что вы умеете разговаривать с мертвыми…
   
Я с любопытством подался вперед. Последнего слуха я про себя не распускал.
   
— В самом деле? То есть как? Я беседую с духами или же про меня рассказывают, будто я выкапываю трупы?
   
— С духами, я так понимаю, — ответил Слит. — Такого, чтобы вас обвиняли в ограблении могил, я еще не слышал.
   
Я кивнул.
   
— Что-нибудь еще?
   
— Ну, разве что то, что в прошлой четверти вас подстерегли в переулке двое людей, которые убивают за деньги. И, хотя у них были ножи и они застали вас врасплох, одного вы ослепили, а второго избили до бесчувствия, призвав огонь и молнию, как Таборлин Великий.
   
Мы долго смотрели друг на друга. Молчание было неловким.
   
— Так это вы свели с ними Амброза? — спросил я, наконец.
   
— Это нехороший вопрос, — напрямик ответил Слит. — Он предполагает, что я соглашаюсь обсуждать частные дела после того, как заключил сделку.
   
Он посмотрел на меня в упор, ни на губах, ни в глазах у него не было ни следа улыбки.
   
— И к тому же неужели вы предполагаете, будто я отвечу вам честно?
   
Я нахмурился.
   
— Однако же могу вам сказать, что из-за всех этих историй на подобную работу охотников теперь мало, — непринужденно сообщил Слит. — Хотя, надо сказать, на такую работу и спрос-то в здешних краях невелик. Мы тут все такие цивилизованные…
   
— Хотя, конечно, не факт, что вы бы знали об этом, если бы даже нечто подобное и имело место.
   
Слит снова улыбнулся.
   
— Именно!
   
Он подался вперед.
   
— Ну все, довольно болтовни. Что именно вы ищете?
   
— Мне нужна схема некоего артефакта.
   
Он поставил локти на стол.
   
— И?..
   
— И она содержит руны, которые Килвин сообщает только тем, кто достиг ранга эл'те.
   
Слит деловито кивнул.
   
— И как скоро она вам нужна? Через несколько часов? Через несколько дней?
   
Я подумал о Виле и Симе, которые ради меня не спят ночами.
   
— Чем скорей, тем лучше.
   
Слит сделался задумчив и долго смотрел вдаль.
   
— Ну, это будет стоить немалых денег, и к тому же не могу гарантировать, что добуду ее точно в срок.
   
Он снова посмотрел на меня.
   
— Но, если вы попадетесь, самое меньшее, что вам грозит, — это «противозаконное познание».
   
Я кивнул.
   
— А вы знаете, что вам за это светит?
   
— «За противозаконное познание арканума, не причинившее ущерба другим людям, — процитировал я, — виновный студент подвергается штрафу в размере не более двадцати талантов, либо порке кнутом, не более десяти ударов, либо отстранению от арканума, либо исключению из Универитета».
   
— Меня лично оштрафовали на целых двадцать талантов и отстранили от обучения на две четверти, — угрюмо сказал Слит. — И это — всего лишь за алхимию ре'ларского уровня. За сведения уровня эл'те наказание будет более суровым.
   
— Сколько? — спросил я.
   
— При условии, что я добуду ее в течение нескольких дней…
   
Он задумчиво посмотрел на потолок.
   
— Тридцать талантов.
   
Сердце у меня упало, но я не подал виду.
   
— Торг уместен?
   
Он снова сверкнул своей белозубой улыбкой.
   
— Я беру еще и услугами, — сказал он. — Но за тридцать талантов это должна быть очень серьезная услуга.
   
Он задумчиво взглянул на меня.
   
— Быть может, мы и сумеем договориться на этот счет. Но должен предупредить: когда я потребую с вас услугу, она должна быть выполнена. Здесь уже никакой торг не уместен.
   
Я спокойно кивнул, давая ему понять, что я все понял. Однако почувствовал, как нутро у меня скрутилось в холодный узел. Это была плохая идея. Я это задницей чуял.
   
— У вас есть другие кредиторы? — спросил Слит. — И не вздумайте лгать, я об этом узнаю.
   
— Я должен шесть талантов, — небрежно ответил я. — Их нужно вернуть до конца четверти.
   
Он кивнул.
   
— Насколько я понимаю, вряд ли вам удалось взять в долг у кого-нибудь из ростовщиков. Вы обращались к Хеффрону?
   
Я покачал головой.
   
— К Деви.
   
Слит впервые за все время нашей беседы утратил самообладание, его обаятельная улыбка мгновенно испарилась.
   
— Деви?
   
Он подобрался, выпрямился, тело его внезапно напряглось.
   
— Нет. Боюсь, мы не договоримся. Если бы у вас были наличные, тогда дело другое.
   
Он покачал головой.
   
— Нет, нет. Если Деви уже частично вами владеет…
   
От его реакции я похолодел, но потом сообразил, что он просто набивает цену.
   
— А что, если я позаимствую денег у вас, с тем чтобы рассчитаться с ней?
   
Слит покачал головой, былая непринужденность отчасти вернулась к нему.
   
— Это фактически браконьерство, — сказал он. — В настоящий момент Деви в вас заинтересована. Она в вас вложилась.
   
Он отхлебнул пива и многозначительно кашлянул.
   
— И она будет не в восторге, если кто-то попытается перехватить то, на что претендует она.
   
Я приподнял бровь.
   
— Боюсь, я напрасно доверился вашей репутации, — сказал я. — Разумеется, это было глупо с моей стороны.
   
Его лицо нахмурилось.
   
— Что вы имеете в виду?
   
Я махнул рукой.
   
— Прошу вас, будьте так добры, признайте, что я хотя бы вполовину настолько умен, как обо мне рассказывают! — сказал я. — Если вы не можете раздобыть то, что мне надо, просто так и скажите. И не будем тратить мое время, обсуждая цену того, что невозможно достать, или отделываясь надуманными предлогами!
   
Слит, похоже, не знал, обидеться ему или нет.
   
— И что же именно представляется вам надуманным?
   
— Смотрите сами, — сказал я. — Вы готовы нарушить университетский устав, навлечь на свою голову гнев магистров, констеблей и железный закон Атура. И при этом у вас дрожат коленки из-за какой-то девчонки?
   
Я фыркнул и повторил жест, который он сделал незадолго до этого: как будто смял что-то и выбросил через плечо.
   
Он пристально посмотрел на меня, а потом расхохотался.
   
— Да-да, именно так, — сказал он, утирая слезы, выступившие у него на глазах от смеха. — Очевидно, я тоже был обманут вашей репутацией. Если вам кажется, будто Деви — просто девчонка, вы далеко не столь умны, как я о вас думал.
   
Слит посмотрел мне за спину, кивнул кому-то, кого я видеть не мог, и махнул рукой.
   
— Ступайте, — сказал он. — Я веду дела с разумными людьми, которые соображают, как устроен мир. А на вас я только даром время трачу.
   
Я весь ощетинился от злости, но заставил себя не показывать этого.
   
— Еще мне нужен арбалет, — сказал я.
   
Он покачал головой.
   
— Нет, я же уже сказал. Взаймы не дам, услуг не приму.