1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 
   
Торжественно загремели барабаны, и император стал подниматься по лестнице, все еще держа в руках прошение.
   
Трихтер плелся следом, ошеломленный, отчаянно смущенный тем, что он пробрался в этот пышный кортеж, раздавленный всей этой славой, опьяневший от всего этого блеска, тонущий и готовый раствориться в сиянии столь ослепительного светила.
   
И вот он вошел в приемную залу.
   
Император милостиво приветствовал королевских и княжеских посланцев. Для каждого у него нашлось какое-нибудь любезное слово.
   
С генералом Шварценбергом, представителем Австрии, он повел речь о его талантах полководца, заверив, что они ему известны и он их ценит.
   
Барону фон Гермелинфельду, явившемуся засвидетельствовать почтение от имени короля Пруссии, он сказал, что наука не признает границ между странами и что умы, подобные его собеседнику, самым своим существованием служат сближению людей и народов.
   
Когда же ему назвали имя посланника герцога Саксен-Веймарского, он с живостью устремился ему навстречу, отвел его в сторонку, несколько минут тихо беседовал с ним, а прощаясь, произнес:
   
— Господин Гёте, вы человек в полном значении этого слова.
   
Аудиенция подошла к концу, и князь-примас предложил императору пожаловать в пиршественную залу.
   
— Соблаговолите проводить туда императрицу, — сказал Наполеон. — Я сейчас присоединюсь к вам. Мне надо лишь отдать кое-какие распоряжения. Ах, да! Где же мой студент?
   
Трихтер, успевший несколько прийти в себя в то время как внимание императора было устремлено на других, почувствовал, что проклятое смятение снова овладевает им. Кто-то подтолкнул его, и он вошел в кабинет, куда император направился в сопровождении всего-навсего одного секретаря и двух адъютантов.
   
Наполеон присел к столу.
   
— Итак, мой друг, — обратился он к Трихтеру, — о чем вы хотели меня просить?
   
— Сир, моя мать… или, вернее, мой дядя… Да, сир, храбрый солдат вашего величества… — коснеющим языком попытался вымолвить Трихтер.
   
— Да придите же в себя, — сказал император. — Где ваше прошение? А, вот оно.
   
И он протянул его Трихтеру:
   
— Вот, возьмите. Если не можете говорить, читайте.
   
Студент взял прошение, распечатал и трясущимися руками развернул. Но едва лишь он бросил взгляд на него, как побледнел и зашатался.
   
— Ну же! Что там еще? — спросил император.
   
Трихтер рухнул на пол, бездыханный, скорченный.
   
Адъютанты бросились к нему.
   
— Не приближайтесь, господа! — крикнул император, вставая с места. — Здесь что-то кроется.
   
— Не сходить ли за доктором? — спросил адъютант.
   
— Нет, — отвечал император, вглядываясь в распростертого Трихтера. — Ступайте за бароном фон Гермелинфельдом. Но не поднимайте шума: никаких скандалов, ни слова. Пусть барон придет один.
   
Минуту спустя вошел барон.
   
Император обратился к нему:
   
— Господин барон, вот человек, который только что упал, будто сраженный молнией, взявшись прочесть эту бумагу. Посмотрите, она здесь, на полу. Не прикасайтесь к ней: он рухнул, едва успев ее развернуть.
   
Барон приблизился к Трихтеру.
   
— Этот человек мертв, — сказал он.
   
Потом он подошел к камину, взял каминные щипцы и с их помощью подержал бумагу над дымом, не позволяя ей вспыхнуть.
   
С особенным вниманием он при этом следил, как дым, касаясь бумаги, мети цвет.
   
Затем, спустя минуту, он с большими предосторожностями взял бумагу, неторопливо рассмотрел ее, пощупал, понюхал.
   
И вдруг побледнел так, что это ни от кого не укрылось.
   
Он узнал ядовитую смесь, рецепт которой, найденный в средние века, во всем современном мире был известен лишь двоим: ему самому и Самуилу.
   
— Вы побледнели, — заметил император.
   
— Это ничего, — отвечал барон. — Должно быть, остаточные испарения яда…
   
— Так вы узнали этот яд? — спросил Наполеон. — Может ли он навести нас на след убийцы?
   
Барон фон Гермелинфельд на миг заколебался, охваченный смятением. Ведь жизнь Самуила Гельба вдруг оказалась в его руках.
   
После секундного замешательства он произнес:
   
— Сир, пока я не могу ответить на вопрос вашего величества. Мне надо прежде подвергнуть эту бумагу анализу. Возможно, я смогу обнаружить какой-либо признак, указывающий на преступника.
   
— Хорошо, — сказал император. — Я полностью доверяю и вашим знаниям, и вашей преданности, господин барон. Но прежде всего вот что: нас здесь пятеро. Вы отвечаете своей честью, господин барон, а вы, — он повернулся к секретарю и адъютантам, — вы, господа, своей жизнью, если тайна того, что здесь произошло, будет разглашена. Я требую полнейшего, нерушимого молчания. Предать гласности покушение Фридриха Штапса, покидая пределы страны, — это еще куда ни шло, но вступая в нее, допускать подобное немыслимо.
  
  
   
    
LXX
    
САМУИЛ БЛЕДНЕЕТ
   
   
В тот самый час, когда в Ашаффенбурге происходили описанные выше события, Самуил в подземных покоях замка объяснял совету Семи, в чем состояла его попытка и какие средства он использовал.
   
— Сейчас начало одиннадцатого, — говорил Самуил. — В эти минуты, господа, Наполеон уже мертв, Империя рухнула, Германия свободна.
   
Семеро безмолвствовали.
   
— Вы молчите? — продолжал Самуил. — Это что же, неодобрение? Вы осуждаете то, что я сделал?
   
— Фридрих Штапс пожертвовал собой, — заметил один из Семи.
   
— Мелочная щепетильность! — усмехнулся Самуил, пожимая плечами. — Генерал сам не палит из ружья. К тому же мне сдается, что ваше возлюбленное Провидение действует теми же методами, что и я, распоряжаясь нами всеми так же, как я распорядился Трихтером. Оно нас использует для осуществления своих предначертаний и убивает без малейшего сомнения, если наша смерть может послужить его замыслам. Разве я не так же поступил? Я пожертвовал Трихтером, моим другом. Он был пьяницей, а я из него сделал мученика. Не думаю, что он много проиграл при таком превращении. Ну, полно, покончим с ребяческими сантиментами! Вы мною довольны?
   
— Средства, тобой избранные, — заговорил наконец предводитель, — касаются только тебя и твоей совести. Если ты в самом деле освободил Германию, мы закроем глаза на все прочее и будем принимать во внимание только достигнутый результат: твои заслуги будут признаны отечеством и Союзом Добродетели. Когда же мы получим известия?
   
— Неккарский странник уже в дороге. Подождем.
   
Они стали ждать, охваченные глубочайшей тревогой.
   
В час пополудни колокольчик зазвонил.
   
— Это он, — сказал Самуил.
   
И пошел отворять.
   
Неккарский странник вошел медленным шагом, с суровым видом.
   
— Ну, что? — спросили все в один голос.
   
— Вот что я видел, — начал тайный вестник. — Я скрупулезно выполнил все указания Самуила Гельба, переданные мне от вашего имени. Я не оставлял Трихтера до той минуты, когда он вручил Наполеону свое прошение. Император приказал ему последовать за ним во дворец князя-примаса.
   
— Отлично! — сказал Самуил.
   
— Подождите, — остановил его Роймер. — Поскольку я не заметил, чтобы Трихтер оттуда вышел, я стал бродить вокруг дворца, в поисках способа проникнуть внутрь. Прокрадываясь мимо черного хода, я заметил двух людей, которые вышли оттуда с крытыми носилками и направились в сторону больницы. Я последовал за ними. Занавеска носилок на мгновение отошла в сторону. Мелькнула рука. Я заметил перчатку, похожую на те, что носил Трихтер. Тогда я расспросил больничного привратника. Тот сказал мне, что занес в журнал поступление неизвестного покойника, который должен быть погребен сегодня же вечером.
   
— Это Трихтер! — пробормотал Самуил, бледнея.
   
Вестник продолжал:
   
— Я вновь приблизился ко дворцу. Подойдя к нему, я увидел императора: он вместе с императрицей как раз садился в экипаж, чтобы отбыть в Вюрцбург под ликующие и полные восторга вопли черни.
   
Долгое молчание было ответом на эти слова, не оставлявшие ни малейшего сомнения, никакой надежды.
   
— Хорошо, — выговорил наконец предводитель, обращаясь к неккарскому страннику. — Ты можешь идти.
   
Тот отвесил поклон и удалился.
   
— Самуил Гельб, — заговорил тогда предводитель, — Бог сильнее тебя. Ты добился лишь того, что убил друга. Единственный совет, какой мы можем тебе дать, это как можно скорее скрыться отсюда, найдя более безопасное убежище.
   
И, повернувшись к своим собратьям, чьи лица по-прежнему были скрыты масками, он прибавил:
   
— Господа, осторожность велит покинуть это место. Разъезжаемся.
   
И Семеро удалились, оставив застывшего, безгласного, словно пораженного громом Самуила.
  
  
   
    
LXXI
    
САМОУБИЙЦА И НОВОРОЖДЕННЫЙ
   
   
Полчаса спустя Самуил уже ехал легкой рысцой по дороге, ведущей в Гейдельберг.
   
Лошадь трусила не торопясь, как будто всадник не спасался бегством, а мирно возвращался к себе домой.
   
Вечером, добравшись до своей гостиницы, он встретил на пороге старого слугу. Тот ждал его.
   
Посмотрев на него, он с первого взгляда узнал лакея, уже лет двадцать пять состоявшего на службе у барона фон Гермелинфельда.
   
— Чего тебе надо, Тобиас? — спросил он.
   
— Господин Самуил, — сказал слуга, — барон фон Гермелинфельд послал меня к вам и велел не терять ни минуты. Он не стал посылать письмо — причину этого вы сами угадаете, а распорядился все передать на словах. Но эти слова он велел мне запомнить и повторить в точности, прибавив, что понимать их мне нужды нет, да еще приказал, как только я их вам перескажу, тотчас все забыть.
   
— Говори, — сказал Самуил.
   
— Стало быть, господин барон поручил вам передать вот что: «Я был в Ашаффенбурге, я знаю все и все могу доказать, вы у меня в руках, так что, если через двенадцать часов вы не покинете пределы Германии…» Все! Это собственные слова господина барона, он мне велел затвердить их на память и передать вам.
   
Произнесенные без выражения, словно бы и не человеком, а бездушной машиной, слова эти произвели на Самуила странное действие.
   
— Должен признать, что выражено достаточно ясно, — сказал он. — Что ж! Тобиас, передай господину барону мою благодарность.
   
— Господин барон мне еще сказал, что если вам не хватает денег, то он посылает со мной…
   
— Довольно! — перебил Самуил. — Коль скоро ты такой точный посланец, передай ему, Тобиас, что на этих словах я тебя прервал и не позволил продолжать.
   
— Так вы уедете, сударь? Я об этом спрашиваю тоже от имени господина барона.
   
— Ответ он узнает в свое время. Там видно будет. Я еще не решил. Не говорю ни да ни нет.
   
— Мое поручение исполнено, сударь, и мне пора возвращаться.
   
— Счастливого пути, Тобиас.
   
Откланявшись, Тобиас удалился.
   
Самуил поднялся к себе в комнату.
   
Там он упал на стул, оперся локтями о крышку стола и сжал голову руками.
   
Почти очевидное вмешательство Божьего промысла в его планы несколько поколебало его обычную решимость.
   
Он размышлял:
   
«Что предпринять? Чего я достиг? Подведем-ка итог моих свершений. Он незавиден.
   
Барон меня разоблачит, в этом нет сомнения. Ясно как день, что на сей раз моя судьба полностью в его власти. Соблазнитель Гретхен еще мог противостоять соблазнителю моей матери. Но убийство, посягательство на жизнь коронованной особы — обвинение, которое погубит меня безвозвратно. Тут я потерпел явное поражение. Это во-первых. С другой стороны, вместо того чтобы подняться по иерархической лестнице Союза Добродетели, я скорее спустился на ступень ниже. Эти косные умы восторгались бы мной в случае успеха, но моя неудача внушает им презрение. Я это тотчас заметил и по их поспешному уходу, и по той небрежности, с какой они откланялись. В этом отношении моя цель от меня ускользнула, и, возможно, навсегда. Таков итог моих деяний.
   
При всем том имею ли я хоть какой-нибудь сердечный интерес? Никто меня не любит, и я никого не люблю. Этот баран, которого я называл Юлиусом, и этот пудель, которого я именовал Трихтером, даже они теперь потеряны для меня. Что касается женщин, то я искал любви, этого приобщения человеческой души к бесконечности, в своих поисках я дошел до самых предельных и мучительных ее противоречий. Я думал зажечь ее, как высекают огонь ударом кресала о кремень, хотел добыть ее из насилия и ненависти. Тщетные усилия, бессмысленные преступления! Ах! Я устал, мне скучно!
   
Бежать? Теперь я вынужден спасаться бегством, я, Самуил Гельб? И куда мне направиться? Самое надежное убежище для меня, да и самое гордое изгнание в моем случае — Париж, волчья пасть, столица современного мира, средоточие ума, новый Рим, всегда манивший меня. Вот подмостки, достойные такого актера. Да, но какую роль я там стану играть? Ученого? Тогда меня попросят показать мои дипломы. Политика? Но там я буду чужестранцем. Этак придется перестраивать всю свою жизнь. А начинать все заново, когда чувствуешь, что главная игра уже проиграна, — что может быть скучнее и тошнотворнее?
   
Ба! А ну как просто-напросто взять да выдать себя самому? Кроме всего прочего, это бы изрядно смутило барона, а может быть, даже императора. Кто знает, не вздумалось ли бы Наполеону меня помиловать, чтобы предстать перед Германией в позе Тита или Августа? Он бы, пожалуй, не смог обречь на казнь человека, который сам изобличил себя. И честный барон оказался бы достаточно посрамлен. Гм! Да они бы меня без шума придушили в тюрьме, только и всего. И потом, разве я хочу, чтобы мне оказывали снисхождение? Разве я согласился бы остаться в живых благодаря чьему-то милосердию? Возможно, Наполеон предал бы меня суду. Тогда вышел бы громоподобный процесс, где лицом к лицу со всей Европой встали бы двое: Наполеон и Самуил Гельб.
   
Хорошенькие амбиции, нечего сказать! Потешать безмозглую толпу? Того ли я хотел? Человечество, девяносто девять процентов которого проводят весь век в добывании денег и верят, что целью бытия смертного на этой земле является накопление в банках либо сундуках наибольшего количества кусочков известного металла, это пресловутое человечество, как и все человеческое, внушает мне отвращение.
   
Действовать, чтобы поразить это стадо? Но зачем? Чтобы заставить его поумнеть, потребовалось бы слишком много времени, и один человек мало что может сделать для этого. Роль реформатора и просветителя имела бы для меня смысл, если бы можно было создать будущее одним махом. Но между тем, о чем грезишь, и тем, на что приходится тратить время, пролегает слишком много пропастей. Для чего пускаться в путь, зная заранее, что никогда не достигнешь цели? Разве Христофор Колумб взошел бы на корабль, если бы думал, что умрет на второй день плавания? Трижды плевать на все эти дела, которые можно только начать в надежде, что другие их продолжат! Я готов двигать горами, даже если мне суждено быть раздавленным под их тяжестью. Но я не желаю их измельчать и перевозить на тачках. Просветители, поборники цивилизации не более чем великие перевозчики песка. Я отказываюсь от подобных лавров!
   
Наверное, всего быстрее, проще, да и наименее легкомысленно было бы перерезать себе горло. Этим способом пользовались древние римляне, и в нем есть известное величие. Итак, перережем себе глотку, и дело с концом.
   
Мысль о самоубийстве всегда притягивала меня. В смерти неизбежной, фатальной, приходящей наперекор нашей воле для меня есть нечто отвратительное. Угодить в могилу, словно бык на бойню, — итог, годный для скота. То ли дело свободно, гордо уйти из жизни, как уходят с наскучившего званого вечера, когда почувствуешь, что пора, что надоело, устал, пресыщен, — вот удел, достойный человека. Так в добрый час!
   
Итак, поглядим: не забыл ли я чего, не жалею ли о чем, не привязывает ли меня что-нибудь к жизни? Нет. Стало быть, дорогой мой, без дальнейших проволочек и рассуждений, а главное, не составляя завещания, изволь перерезать себе горло».
   
И этот странный человек преспокойно направился к туалетному столику, взял бритву и принялся ее точить.
   
Вдруг из глубины алькова послышался слабый писк.
   
Самуил замер, удивленный.
   
Писк повторился.
   
— Что бы это значило? — пробормотал он.
   
Стремительными шагами он подошел к кровати и резко отдернул полог.
   
На его постели, кое-как, наспех завернутый в пеленки, лежал новорожденный младенец.
  
  
   
    
LXXII
    
НА ПАРИЖ!
   
   
При виде ребенка, словно бы упавшего с неба, Самуил Гельб отшатнулся в изумлении.
   
«О-о! — сказал он себе. — Это еще что такое? Кой черт подсунул сюда младенца? Он довольно мил, этот крошка, насколько сие возможно для такого человеческого зародыша, еще не имеющего души. А, это девочка. Странная история!»
   
Он на мгновение задумался, и тысячи мыслей нахлынули на него.
   
«Что это, скверная шутка какого-нибудь приятеля? Или выходка отчаявшейся матери? Мог бы этот ребенок быть моим? Вдруг он и в самом деле мой?»
   
Самуил замер, пораженный впечатлением, которое произвела на него эта идея.
   
— Да нет, — пробормотал он. — Это невозможно. Ну-ка разберемся. Этот ребенок явился на свет вчера, если не сегодня. Для Гретхен это слишком поздно, для Христианы рановато. К тому же, если бы она забеременела, я бы об этом знал. И наконец, случись такое, барон бы уж меня не пощадил. Что до прочих возможностей, то они неисповедимы и число их бесконечно. Расследование здесь напрасно. Скорее море расскажет, от какой речушки происходит та или иная его волна. Как бы то ни было, я не отец этой девчушки. Ну да все равно! А малютка, однако же, прехорошенькая.
   
И поскольку ребенок плакал, возможно, от голода, Самуил растворил в воде немного сахара, добавил молока и маленькой ложечкой влил в рот младенца несколько капель.
   
«Самуил Гельб в роли кормилицы! — подумалось ему. — Ах, то-то смеху было бы, если бы кто увидел меня сейчас!»
   
Он вдруг выпрямился сурово и надменно, словно отвечая на брошенный вызов:
   
— А что в этом смешного? Некоторые болваны меня принимают за монстра, и все потому, что я настоящий мужчина, мужчина в полном смысле слова, свободный человек, чья воля сильнее любых уз, а ум выше предрассудков толпы. Но все это не мешает мне, видя страдания маленького, слабого, всеми покинутого существа, позаботиться о нем не хуже, чем это сделал бы сам святой Винсент Деполь, и сдается мне, что моя заслуга в этом случае больше, я ведь не рассчитываю выторговать себе райские кущи. Притом, хоть я считаю себя равно способным на добро и зло, совершенно очевидно, что до сей поры я совершил куда больше злых дел, нежели добрых. Виной тому обстоятельства, игра случая. При надобности все могло бы быть и совсем наоборот. Вот и сейчас я снова окажусь принужден совершить то, что люди называют злом, отправив этого младенца в приют.
   
Бережно положив ребенка на кровать, он спустился вниз, чтобы учинить допрос гостиничной прислуге.
   
Но, как выяснилось, никто не спрашивал Самуила, и слуги не видели, чтобы кто-либо брал ключ от его комнаты и заходил в нее.
   
Вернувшись к себе, Самуил вновь погрузился в раздумья:
   
«Выяснять бесполезно! Слуга, что открыл кому-то мою комнату, уж верно, получил щедрую плату. Или мать ребенка поручила эту комиссию очень дерзкому и ловкому малому. Итак, я ничего не узнаю. А может быть, это дитя Лолотты? Я ведь поссорил ее с Трихтером, а то она совсем некстати пробовала помешать ему пить. Возможно, она теперь сочла справедливым навязать на мою шею своего ребенка. Также не исключено, что какой-нибудь студентик вздумал таким оригинальным способом выразить почтение своему королю, подбросив ему собственное чадо? Ба! Да какая разница? Если дети и рождаются, это отнюдь не причина, чтобы мужчинам не умирать. Даже напротив. Итак, я велю отнести этот эмбрион женщины в приют и вернусь к занятию, от которого меня отвлек его писк».
   
Ребенок снова заплакал. Самуил дал ему еще попить:
   
— Спи, малышка, своим первым сном, а мне не мешай уснуть сном последним.
   
Дитя успокоилось и, по-видимому, действительно задремало.
   
Самуил посмотрел на него.
   
«Бедное крохотное созданье! — внезапно подумал он. — В этой головенке прячется ум. Что с ней станется, с этой искоркой жизни, с капелькой, вмещающей в себя океан, с бабочкой-однодневкой, в чьей хрупкой оболочке заключена вечность? Что ее ждет? Гамлет философствовал по поводу черепа, то есть прошлого, смерти, конца. Но насколько больший простор мысли дает судьба новорожденного: здесь философия встает перед загадкой грядущего, жизни, непознанного!
   
Участь этого ребенка, явившегося в мир, который я собираюсь покинуть, сейчас всецело зависит от меня. Я могу оставить эту девочку на произвол рока, чтобы она, подобно мне самому, стала отверженным безродным существом, сиротой, не знающей ни отца, ни матери. Но я же мог бы вырастить ее, полюбить, спасти. Что, если попробовать? Однако я совсем уже собрался умереть, так стоит ли менять свои намерения?
   
Ба, о чем речь! Я столь же мало держусь за смерть, как и за жизнь. И потом, из-за чего, собственно, я решил умереть? Из-за того, что здесь мне более нечего делать. Но если я захочу, вот и цель, которой мне не хватает в жизни. Какой еще более важной и всеобъемлющей цели я мог бы пожелать? Дело вовсе не в том, что я изыскиваю повод, лишь бы остаться в живых. Нет, я не позер, который морочит голову даже самому себе. Но я чувствую, что жизнь моя осталась бы незавершенной, мое предназначение самовластного вершителя судеб, соперника Рока не было бы исполнено до конца, а моя Прометеева натура не достигла бы высшей точки своего развития, если бы мне никогда не довелось держать в руках этот воск, податливый и драгоценный, — воспитание, мысль, жизнь ребенка. Какая забава, какая могучая власть! Лепить как вздумается, придавать форму, повинуясь лишь собственному капризу, ваять по прихоти своей мечты эту божественную глину: живую душу!
   
   
   
   
Что я сделаю из этого младенца? Исчадие погибели, ангела добродетели? Дездемону или леди Макбет? Согласно воспитанию, данному мной, чувствам, что я ей внушу, направлению, которое я придам ее помыслам, она станет детищем тьмы или света, самой невинностью или воплощением порока, существом с крыльями либо с когтями. Я пытался узнать, дочь она мне или нет, но если я ей не отец, что из того — я им стану! Какая разница, является ли она моим чадом по крови, если ей суждено стать созданием моей мысли! Это ведь гораздо заманчивее! Велика ли важность, что поэты и скульпторы прославляют себя, населяя свои книги бесплотными тенями или воздвигая на пьедесталах бездушные формы! Я значу больше, чем Шекспир и Микеланджело, ибо я — поэт и скульптор душ человеческих!
   
Итак, решено. Дитя, я тебя удочеряю. Мне было бы скучно в одиночку начинать жизнь заново. Но мне будет забавно начать ее вместе с тобой. Я вышвырнул свою жизнь в окно, а ты нашла ее и подобрала. Возьми же ее, я тебе ее дарю».
   
И вот Самуил хладнокровно взял бритву, засунул ее обратно в футляр, спустился вниз и приказал подать ему лошадей на следующее утро в половине восьмого.
   
Поднимаясь по лестнице обратно в свою комнату, он сказал себе:
   
«Когда Тобиас от имени барона предупредил меня, что мне дается двенадцать часов на то, чтобы скрыться, было ровно семь. Мне любопытно проверить, действительно ли у папаши Юлиуса хватит духу выдать меня властям. К тому же бегство мне не к лицу. Я уеду лишь в том случае, если до половины восьмого за мной не придут».
   
На следующий день, когда часы прозвонили семь тридцать, барон все еще не подавал признаков жизни.
   
В эти минуты на уме у барона фон Гермелинфельда была другая тяжкая забота.
   
Самуил сходил к ректору за паспортом, и тот с изумительным проворством подписал и выдал ему этот документ, вне себя от счастья, что избавляется от подобного студента.
   
Когда подали лошадей, Самуил захватил с собой те немногие деньги, что имел, сумку и дорожный сундук велел погрузить в экипаж и сам уселся туда, держа на руках малышку, закутанную в его плащ.
   
— На Париж! — крикнул он вознице тем же тоном, каким Наполеон должен был скомандовать: «На Москву!»
  
  
   
    
LXXIII
    
АДСКАЯ БЕЗДНА
   
   
В ту минуту, когда Самуил крикнул кучеру «На Париж!», Гретхен быстрыми шагами входила в свою хижину близ Эбербахского замка.
   
Откуда она возвратилась?
   
При взгляде на нее можно было догадаться, что она проделала немалый путь. Ее башмаки были все в пыли, а платье изодрано. Ее глаза, тусклые, ввалившиеся, говорили о том, что она провела ночь без сна.
   
Казалось, она едва держится на ногах от усталости.
   
Войдя в хижину, она увидела, что там никого более нет.
   
— Как! — закричала она в ужасе. — Неужели госпожа ушла? У нее и сил настоящих не было, разве что те, которые дают бред да лихорадка. Боже правый! Или она вернулась в замок? Надо сбегать туда.
   
Она собралась бежать, но вдруг заметила на столе листок бумаги.
   
На нем виднелось несколько строчек, кое-как нацарапанных карандашом.
   
— Что это за бумага? — прошептала Гретхен.
   
Она взяла ее и стала читать:
   
    
«Ты мне сказала, что ребенок умер. Я была без сознания, а очнувшись, не нашла рядом ни его, ни тебя. Тем лучше! Ребенок мертв, стало быть, и мне можно умереть. Если бы он выжил, я была бы принуждена остаться жить. Теперь же я смогу соединиться с Вильгельмом и моим отцом. Твоей и моей душой заклинаю: сохрани вечную тайну!»
   
   
У Гретхен вырвался крик.
   
— Что я натворила? — ужаснулась она.
   
И бегом бросилась в замок.
   
Там она застала барона, возвратившегося из Ашаффенбурга, и Юлиуса, только что прибывшего из Гавра. Оба были в полном отчаянии.
   
Они собирались пуститься на поиски Христианы.
   
За полчаса до приезда Юлиуса один из слуг видел, как она возвратилась в замок, двигаясь, словно призрак, поднялась в свои покои, затем почти тотчас вновь спустилась и вышла.
   
Юлиус бросился в спальню Христианы. Постель была не смята. Она не ложилась.
   
На камине, в том же месте, где семь месяцев назад Юлиус оставил свое прощальное послание, он увидел запечатанный конверт.
   
Юлиус торопливо разорвал его и вынул письмо. Вот что он прочел:
   
    
«Мой Юлиус, прости меня. Твой приезд меня убивает, и все же я умираю только потому, что люблю тебя. Ты бы теперь меня разлюбил, возможно даже, стал бы презирать; наш ребенок умер. Ты сам видишь, мне лучше не жить».
   
   
— Отец! — простонал Юлиус, будто громом пораженный.
   
Барон бросился к сыну. Тот протянул ему письмо.
   
— Не падай духом, — сказал барон. — Может быть, еще не поздно. Мы найдем ее.
   
— Давай же искать! Скорее! — вскричал Юлиус, охваченный почти судорожным страхом.
   
Именно в это мгновение появилась Гретхен.
   
Юлиус бросился к ней:
   
— Где Христиана? Ты видела Христиану? Ты не знаешь, что с ней?
   
— Я ищу ее, — отвечала Гретхен. — Ее здесь нет?
   
— Ты ее ищешь? Почему? Значит, ты ее видела? Она заходила в твою хижину?
   
— Нет, — помолчав, произнесла Гретхен. — Но ведь ее все ищут.
   
— О, но как же иначе? — в отчаянии воскликнул Юлиус. — Гретхен, она хочет умереть.
   
— Ну же, Юлиус, успокойся, — сказал барон. — Надо подумать, каким образом и где она могла бы покончить с собой. Яда у нее нет, оружия тоже.
   
Всего два слова, два жутких слова вдруг вспомнились Гретхен — те что часто, слишком часто твердила Христиана в бреду.
   
— Адская Бездна! — закричала она.
   
— О да, бежим скорее! — застонал Юлиус.
   
Все трое бросились к пропасти, а за ними и слуги.
   
Тут с Юлиусом произошло что-то странное и страшное. Подбегая к провалу, он хотел закричать, позвать свою жену, но волнение лишило его голоса: он то немо открывал рот, не в силах издать ни единого звука, то наперекор его отчаянным усилиям вместо душераздирающего крика из горла несчастного вырывалось лишь невнятное бормотанье.
   
— Зовите же ее! — теряя последние силы, обратился он к отцу и Гретхен. — Зовите, я не могу!
   
Наконец они добежали до края Адской Бездны.
   
Они стали озираться вокруг, но никого не увидели.
   
Тогда они попробовали заглянуть в пропасть.
   
Но и там ничего не было видно.
   
Юлиус, рискуя свалиться, уцепился за обнажившийся древесный корень и, чтобы лучше видеть, далеко перегнулся через край провала, едва ли не повиснув в пустоте.
   
— Ах, отец, там что-то виднеется, — проговорил он.
   
Внизу, саженях в пятидесяти от верхнего края, между отвесными стенами пропасти застрял ствол упавшего дерева. На одном из толстых сучьев висели, зацепившись, клок от капота, который Христиана обычно носила по утрам, и ее яркая шелковая косынка, купленная когда-то в Греции.
   
— Прощай, отец, — сказал Юлиус.
   
И разжал пальцы, выпуская спасительный корень.
   
Но барон сильной рукой успел схватить его и удержать.
   
Оттащив его на безопасное расстояние, он знáком приказал лакеям держаться рядом и не спускать с него глаз, боясь, как бы Юлиус не вырвался из его рук.
   
— Сын мой! Сын мой! Будь мужчиной! Вспомни, ты же христианин! — умолял он.
   
— Ах, отец, — в отчаянии вскричал Юлиус, заливаясь слезами, — что вы хотите, чтобы я сделал? Я возвращаюсь домой, и что я нахожу? Моя жена убила себя, мой ребенок мертв. А иные мне еще и позавидуют, что я вернулся миллионером.
   
Тогда барон подошел к пастушке.
   
— Гретхен, — вполголоса сказал он ей, — вам ведь что-то известно. Здесь замешан Самуил. Гретхен, я требую, чтобы вы рассказали мне все.
   
Но Гретхен, поглядев на него в упор, произнесла холодно и твердо:
   
— Я ничего не знаю. Мне нечего вам сказать.
   
Либо ее неведение было безусловным, либо ее решимость была непреклонной.
   
Господин фон Гермелинфельд покачал головой и снова подошел к своему сыну. Потом, действуя отчасти силой, отчасти убеждением, он в конце концов смог заставить Юлиуса вместе с ним повернуть обратно к замку. Слуги последовали за ними.
   
Гретхен осталась одна на краю Адской Бездны.
   
— Да, — пробормотала она, — я сдержу клятву. Буду такой же бездонной и скрытной, как ты, проклятая яма. А все равно вы не правы, Христиана! Вы ринулись навстречу небесному правосудию. А я хочу дождаться его свершения здесь, на земле.
  
  
   
    
КОММЕНТАРИИ
   
   
    
Действие психологического романа Дюма «Адская Бездна» («Le Trou de l’enfer») разворачивается на фоне жизни немецкого студенчества и деятельности тайного антинаполеоновского общества в Германии с 18 мая 1810 до середины мая 1812 года.
    
Продолжением «Адской Бездны» служит роман «Бог располагает!», и вместе они образуют дилогию — своего рода «Преступление и наказание». Впервые «Адская Бездна» публиковалась в газете «Событие» («L’Evénément») с 28.06.1850 по 01.08.1850 (первая ее часть: «Адская Бездна» — «Le Trou de l’enfer») и с 14.08.1850 по 18.10.1850 (вторая часть: «Двойной замок» — «Le Château double»). Первое отдельное ее издание во Франции: Paris, Cadot, 1851, 4 v., 8vo.
    
Новый перевод этого романа на русский язык был выполнен специально для настоящего Собрания сочинений по изданию: Paris, Calmann-Lévy — и с ним же сверен.
    
В работе над комментариями к дилогии большое участие приняли Г. Деренковская и Ф. Рябов.
    
    
… среди ущелий и скал Оденвальда… — Оденвальд — лесистый горный массив в Юго-Западной Германии, к востоку от Рейна, к югу от Майна и к северу от реки Неккар; высшая его точка — гора Катценбюкель (626 м).
    
    
… Покинуть Эрбах в этот час… — Эрбах — городок в Оденвальде, в 70 км к югу от Франкфурта-на-Майне.
    
    
… за всю эту неделю, с того самого дня, как мы выехали из Франкфурта… — Франкфурт (Франкфурт-на-Майне) — один из крупнейших городов Западной Германии; расположен в земле Гессен, на Майне — в 30 км от места его слияния с Рейном; известен с VIII в., был столицей Франконии и императорской резиденцией; уже в средние века славился своими ярмарками и считался важнейшим финансовым и коммерческим центром; до 1806 г. был свободным имперским городом, а в 1806 г. Наполеон превратил его в столицу Великого герцогства Франкфуртского; в 1815–1866 гг. — вольный город, местопребывание сейма Германского союза; в 1866 г. вошел в состав Пруссии.
    
    
… выбор… между бутылкой великолепного хохгеймера и бурей, в сравнении с которой сирокко и самум показались бы веянием зефира. — Хохгеймер — столовое вино, своим названием обязанное городу Хохгеймеру-на-Майне (в соврем, земле Гессен в Германии).
    
Сирокко — сильный теплый и сухой южный или юго-восточный ветер в Средиземноморье, приносящий из пустынь Северной Африки и Аравии большое количество пыли и песка.
    
Самум — принятое в Аравии и Северной Африке арабское название сухого горячего ветра, нередко сопровождаемого песчаными бурями.
    
Зефир — в древнегреческой мифологии западный ветер. Здесь имеется в виду используемое в европейской поэзии название мягкого, приятного ветерка.
    
    
… старая зануда, имя которой Гейдельбергский университет. — Гейдельберг — старинный университетский город в Юго-Западной Германии, на реке Неккар; резиденция владетельных князей исторической прирейнской области Пфальц с XIII в.
    
Гейдельбергский университет — старейший среди университетов Германии, существует с 1386 г.; в кон. XV — нач. XVI в. достиг большой славы, но в XVII–XVIII вв. из-за войн и влияния иезуитов пришел в упадок; в нач. XIX в. начал возрождаться; в нем сотрудничали многие выдающиеся немецкие ученые.
    
    
… держаться берега Мумлинга, речки, что вывела бы нас прямиком к Неккару… — Верховья Мумлинга, левого притока Майна, находятся в 12 км к северу от Неккара, правого притока Рейна; Мумлинг, на котором стоит Эрбах, течет на север — в сторону, противоположную от Неккара, и по нему никак нельзя выйти к этой реке. Скорее, здесь речь может идти о маленьком, длиною всего в 10 км, ручье Гаммельсбах, впадающем в Неккар близ Эбербаха.
    
    
… Его можно было бы принять за юного Фауста. — Фауст — герой средневековой немецкой легенды и немецких народных книг, ученый, продавший душу дьяволу Мефистофилю ради знаний, богатства и мирских наслаждений. Легенда о Фаусте стала в различных странах сюжетом для множества литературных произведений, из которых наиболее известна трагедия Гёте «Фауст», и именно ее персонаж здесь имеется в виду.
    
    
… чрезвычайно напоминал Мефистофеля. — Мефистофель — в художественном творчестве народов средневековой Европы имя одного из демонов, духов зла, который заключает союз с человеком, обещая в обмен на его душу помогать ему; герой многих литературных и фольклорных произведений.
    
    
… гром служит ритурнелью. — Ритурнель — часть аккомпанемента, повторяющаяся в начале и в конце каждой строфы песни, романса, арии и т. п.
    
    
… Король Лир звал бурю своей дочерью… — У Шекспира король Лир не называет бурю дочерью, но как бы сравнивает стихии со своими неблагодарными дочерьми, к явной невыгоде для них:
    
     
      
Гром, дождь, огонь, — не дочери вы мне;
      
Вас не корю, стихии, за жестокость;
      
Не отдавал вам царства я, не звал вас
      
Детьми: вы не подвластны мне, — бушуйте же
      
В потехе грозной.
     
     («Король Лир», III, 2; пер. Т. Щепкиной-Куперник.)
    
    
Шекспир, Уильям (1564–1616) — великий английский драматург и поэт; трагедия «Король Лир» (1606) — одна из вершин его творчества.
    
    
… вместо «Самуил» готов произнести имя дьявола — «Самиель». — Самиель — у древних евреев глава ангелов тьмы; вообще — злой дух, сатана.
    
    
… Мы с тобой скачем словно среди декораций «Фрейшюца»… — «Freischutz» («Вольный стрелок»; в русских переводах «Волшебный стрелок») — опера Вебера, поставленная в Берлине в 1821 г.
    
Вебер, Карл Мариа фон (1786–1826) — немецкий композитор; один из родоначальников романтического стиля в немецкой музыке.
    
    
… тебе и представляется, будто я сам Сатана, Вельзевул или Мефистофель… — Вельзевул — демоническое существо; впервые это имя упомянуто в Евангелии, и там он назван «князем бесов» (Матфей, 10: 25; 12: 24, 27). С IV в. раннехристианские писатели имя Вельзевул связывали с филистимлянским божеством Баал-Зебубом («Повелителем мух»). Современные филологи выводят это имя из древнееврейского глагола zabal — «вывозить нечистоты».
    
    
… хохотал и бранился, словно Шиллеров разбойник. — Шиллер, Иоганн Фридрих (1759–1805) — выдающийся немецкий поэт, драматург, историк и теоретик искусства; один из основоположников немецкой классической литературы. Его творчеству свойственны бунтарский пафос, утверждение человеческого достоинства, романтический порыв, напряженный драматизм.
    
Созданная им в 1781 г. драма в прозе «Разбойники» была воспринята современниками как поэтический манифест угнетенного немецкого народа. Здесь имеется в виду сцена (II, 3) драмы: в богемском лесу, на встрече со своими товарищами, разбойник Шпигельберг с хохотом рассказывает о своих гнусных похождениях, а другой разбойник, слушая его, тоже хохочет.
    
    
… вино с берегов древней реки… — Речь идет, скорее всего, о Рейне — важнейшей водной магистрали Западной Европы (длиной 1320 км); эта река берет начало в Альпах, впадает в Северное море; долина ее находится в пределах Швейцарии, Лихтенштейна, Австрии, Германии, Франции и Нидерландов.
    
Виноделие в Германии сосредоточено в юго-западной части страны по Рейну и его притокам Мозелю, Неккару и др. Там производятся главным образом белые сухие вина, и некоторые из них пользуются мировой известностью.
    
    
… представлена в гравюрах история библейского Товии! — Товия — герой ветхозаветной Книги Товита, сын ее заглавного персонажа. Когда благочестивый Товит обеднел, ибо потратил все свое имущество на дела милосердия, и ослеп, ибо заболел, погребая тела казненных ассирийским царем Салманасаром, он отправил своего юного сына Товию за серебром, которое им было оставлено некогда в Мидии (область на Иранском нагорье). В сопровождении некоего Азарии (на самом деле, это был посланный Богом в помощь ему ангел Рафаил) Товия отправляется в путь, преодолевает множество препятствий, добывает серебро, жену и чудодейственное лекарство и возвращается в родной дом, где исцеляет отца.
    
    
… они находятся в Ландеке… — Населенного пункта с названием Ландек (Landeck) в этом районе Оденвальда нет. Возможно, однако, что имеется в виду селение Линдах (Lindach) в 5 км к югу от Эбербаха, на берегу Неккара.
    
    
… проводим вас до поворота к Неккарштейнаху. — Неккарштейнах — город на правом берегу Неккара, в 10 км к востоку от Гейдельберга.
    
    
… заведу ученую беседу про Турнефора и Линнея. — Турнефор, Жозеф Питтон де (1656–1708) — французский ботаник и путешественник, профессор Ботанического сада в Париже; его классификация растений предшествовала созданной Линнеем; автор книг «Основы ботаники, или Метод распознавания растений» («Éléments de botanique, ou Méthode pour connaître les plantes»; 1691).
    
Линней, Карл фон (1707–1778) — выдающийся шведский естествоиспытатель, королевский врач и ботаник, профессор университета в Упсале, первый президент Шведской академии наук; разработал наиболее удачную искусственную классификацию растений и животных (для удобства ее ввел т. н. «двойную номенклатуру», по которой в название каждого вида животных и растений входит также и наименование рода), описал и классифицировал около 10000 растений, в том числе 1500 новых, открытых им; автор «Системы природы» («Systema naturae»; 1735), «Философии ботаники» («Philosophia botanica»; 1751), «Видов растений» («Species plantarum»; 1735) и др.
    
    
… гётевская Маргарита в дивной сцене в саду говорит нечто подобное о Мефистофеле. — Маргарита (Гретхен) — героиня трагедии Гёте «Фауст», возлюбленная заглавного героя. В уста юной и любящей Маргариты, сердцем чувствующей опасность, которая исходит от Мефистофеля, друга ее возлюбленного, автор вкладывает следующие слова:
    
     
      
При нем я разом холодею,
      
Я с прочими людьми в ладу,
      
Но так же, как душою всею
      
Я твоего прихода жду,
      
Так я чураюсь лиходея. <…>
      
Едва он в дверь, как всех буравит
      
Его проворный, острый взор.
      
Он так насмешлив и хитер
      
И ни во что людей не ставит! <…>
      
Мне радость в обществе твоем,
      
Когда ты ж с ним и мы втроем,
      
Боюсь, как он бы нас не предал.
     
     («Фауст», I, сцена «Сад Марты»; пер. Б. Пастернака.)
    
    
… развалины замка Эбербах. — Руины замка Эбербах находятся вблизи одноименного городка, расположенного на правом берегу Неккара, в 15 км к северо-востоку от Неккарштейнаха.
    
    
… как Вергилиевы козы, что щиплют горький ракитник на самом краю пропасти. — Вергилий, Марон Публий (70–19 до н. э.) — римский поэт, автор сборников «Буколики» («Пастушеские стихи»), «Георгики» («Земледельческие стихи») и поэмы «Энеида».
    
Здесь, вероятно, имеются в виду следующие строки Вергилия:
    
     
      
                       … без меня вам
      
Дрок зацветший щипать и ветлу горьковатую, козы!
     
     («Буколики», I, 77–78; пер. С. Шервинского.)
    
    
… Об этом говорят белладонна и увядший трилистник. — Белладонна — травянистое лекарственное растение семейства паслёновых. Трилистник — народное название некоторых растений с тройчатыми листьями.
    
    
… Так когда-то троянцы не поверили Кассандре. — Кассандра — в греческой мифологии дочь троянского царя Приама и Гекубы; влюбленный в Кассандру бог Аполлон наградил царевну даром прорицания, но, отвергнутый ею, сделал так, что ее предсказаниям не стали верить. Не поверили троянцы и ее пророчеству о падении Трои. Сама царевна после взятия города была обесчещена у алтаря Афины, а затем стала наложницей вождя греков Агамемнона и погибла от руки его жены.
    
    
… Серафим обещает молиться за меня. — Серафим (от др. — евр. «сараф» — «огненный», «сжигающий») — в христианстве и иудаизме ангел высшего чина, с шестью крыльями; первоначально представлялся верующим в виде огненной змеи.
    
    
… будет время разыгрывать пасторали… — Пастораль — литературный жанр, распространенный в Европе в XIV–XVIII вв.; для него было характерно идиллическое изображение сельской природы, жизни пастухов и лесных божеств.
    
    
… за кого нас здесь принимают? За верблюдов или филистеров? — «Верблюд» (нем. Kamel), — на жаргоне немецких студентов XIX в. студент, чуждающийся разгульной жизни своих товарищей и занимающийся зубрежкой.
    
Филистер (нем. Philister) — человек с узким обывательским кругозором и ханжеским поведением; в Германии в XIX в. это слово служило весьма нелестным прозвищем.
    
    
… готовимся к встрече его высочества принца Карла Августа, сына баденского курфюрста. — Баден — государство в Западной Германии, с XI в. входившее в состав Священной Римской империи и имевшее столицу в городе Карлсруэ; в 1806 г., благодаря союзу с Наполеоном, значительно расширило свою территорию и получило статус великого герцогства (до этого с 1130 г. было маркграфством); в 1806–1813 гг. входило в Рейнский союз; в 1871 г. вошло в Германскую империю.
    
В 1811–1818 гг. великим герцогом Баденским был Карл Людвиг Фридрих, но прямых наследников у него не было.
    
Здесь, по-видимому, смешаны имена двух баденских принцев того времени, подходящих по возрасту для данного эпизода: это Карл Леопольд Фридрих (1789–1852), правивший с 1830 г. под именем Леопольда, и Георг Вильгельм Август (род. ок. 1793 г.).
    
Курфюрст — князь-избиратель, участвовавший в выборах императора Священной Римской империи.
    
    
… Он посетит Гейдельберг проездом в Штутгарт. — Штутгарт — город в Западной Германии, на реке Неккар, столица Вюртембергского герцогства, а затем королевства; находится в 80 км к юго-востоку от Гейдельберга; ныне центр земли Баден-Вюртемберг.
    
    
… желторотые студенты, способные длиной бороды посрамить любого халдейского мудреца… — Халдеи — греческая форма семитского названия арамейского племени, которое в 612 г. до н. э. свергло в союзе с другими племенами ассирийское господство в Южной Месопотамии и основало Новое Вавилонское царство. Халдейские жрецы считались в античные времена представителями ближневосточных тайных учений.
    
    
… магистерская шапочка Фауста, увенчанная пером, достойным головного убора гурона… — Магистр (от лат. magister — «начальник», «учитель») — ученая степень в средневековых университетах, преподаватель т. н. «семи свободных искусств» (грамматики, риторики, диалектики, арифметики, геометрии, астрономии и музыки); в XIX в. в большинстве стран Западной Европы была заменена степенью доктора философии.
    
Гуроны — ирокезоязычные индейские племена, жившие около озера Гурон (соврем. Канада).
    
Гуроны, как и все индейцы Северной Америки, украшали свою прическу несколькими орлиными перьями, а в торжественных случаях носили пышный головной убор из перьев в виде диадемы (этот убор охватывал голову, а длинные концы его, тоже украшенные перьями, спускались вниз).
    
    
… все это смешивалось в странном дьявольском круговороте, напоминающем фантазии Гофмана. — Гофман, Эрнст Теодор Амадей (1776–1822) — немецкий писатель-романтик, композитор и художник; его литературные произведения насыщены фантастикой.
    
    
… царственный великанский рёмер, полный до краев. — Рёмер (нем. Romer) — большой винный бокал на высокой толстой ножке, подносимый высокопоставленным лицам.
    
    
… Разве я похож на школяра из Иены? — Иена — старинный город в Средней Германии, на реке Заале; на кон. XVIII — нач. XIX в. приходится расцвет его прославленного университета, существующего с 1558 г.
    
    
… Туда вошло больше пинты. — Пинта — здесь, вероятно, имеется в виду старая французская мера емкости: 0,93 л.
    
    
… гитаристка, только что пропевшая песенку Кёрнера… — Кёрнер, Карл Теодор (1791–1813) — немецкий поэт и писатель, студент горной академии Фрейберга, Лейпцигского и Берлинского университетов; в 1813 г. принял участие в освободительной войне против наполеоновского господства, воспевал ее и был убит в бою.
    
    
… Эти пять фридрихсдоров от меня, короля, а вот тебе еще крейцер от принца. — Фридрихсдор — прусская золотая монета крупного достоинства, весом 6,68 г, чеканившаяся в 1750–1855 гг. и равная пяти серебряным талерам.
    
Крейцер — мелкая разменная монета в Южной Германии и в Австрии; названа по изображению на одной из ее сторон креста; имела хождение в XIII–XIX вв.; первоначально — серебряная, затем — медная; в XIX в. равнялась 1/60 гульдена (или флорина).
    
    
… крейцер стоит немного больше одноголиара. — Лиар — старинная французская медная монета стоимостью в четверть су.
    
    
… по склону горы стал подниматься к руинам Гейдельбергского дворца. — Дворец курфюрстов в Гейдельберге располагался на левом берегу реки Неккар; разрушенный в XVII в., он был позднее частично реставрирован; среди его сохранившихся частей — флигели Огона Генриха и Фридриха IV, выдающиеся памятники Ренессанса и раннего барокко.
    
    
… Полная луна озаряла старинный дворец Фридриха IV и Отона Генриха. — Фридрих IV Справедливый (1574–1610) — курфюрст Пфальцский с 1583 г.; с 1592 г. стал во главе германских кальвинистов, проявив себя решительным противником Габсбургов; в 1608 г. организовал Евангелическую унию германских князей.
    
Отон Генрих (1502–1559) — курфюрст Пфальцский с 1556 г.; реформировал Гейдельбергский университет, расширил княжеский дворец.
    
    
… фасад другого украшали пфальцграфы и императоры. — Пфальцграф (букв, «дворцовый граф») — во Франкском государстве придворный королевский служащий, председательствующий в дворцовом суде; в Германии IX–XI вв. — королевское должностное лицо; постепенно превратился во владетельного князя. Особо высокое положение занял пфальцграф Рейнский — так с XII в. назывался владетель Пфальца (княжества на юго-западе Германии, с 1214 г. принадлежавшего роду баварских Виттельсбахов); с 1356 г. он стал курфюрстом.
    
    
… послал презрительный жест Карлу Великому… — Карл I Великий (742–814) — король франков с 768 г., император с 800 г.
    
    
… озарял этот таинственный конклав… — Конклав — собрание кардиналов, созываемое после смерти папы для выборов нового; происходит в изолированном от внешнего мира помещении; выборы производятся закрытым голосованием в соответствии с порядком, утвержденным на Втором Лионском соборе 1274 г.
    
    
… Вы оба состоите в рядах Тугендбунда? — Тугендбунд (нем. Союз Добродетели) — тайная политическая организация, созданная в 1808 г. в Кёнигсберге для возрождения национального духа в борьбе с захватившими Пруссию французами. Полное ее название: «Общество развития общественных добродетелей, или Нравственнонаучный союз». Союз имел отделения в провинции, насчитывал свыше 700 членов — представителей либерального дворянства и интеллигенции, издавал газету «Друг народа» («Volksfreund»); по указанию французских властей в январе 1810 г. был официально распущен, но продолжал действовать вплоть до 1815 г.
    
    
… Вы оба из Гейдельбергского университета, причем из бургеншафта. — По-видимому, здесь опечатка в оригинале и следует читать не Burgenschaft («бургеншафт») — такого слова в немецком языке нет, a Burschenschaft («буршеншафт»), что по-немецки означает «студенчество», «студенческая община». Слово это происходит от нем. Bursch — «молодой человек», «славный малый», «парень»; так с XVII в. в Германии называли студентов. Буршеншафтами в XIX в. назывались также немецкие студенческие союзы.
    
    
… странник с берегов Майна… — Майн — река в Западной Германии, правый приток Рейна; длина его 524 км; вдоль по его течению стоят города Байрейт, Швейнфурт, Вюрцбург, Ашшафенбург, Франкфурт и Майнц.
    
    
… Вот уже семь месяцев, как подписан Венский мирный договор. Франция торжествует. — Венский мирный договор (или Шёнбруннский мир) был подписан 14 октября 1809 г. после победы Наполеона над Австрией в войне с пятой коалицией европейских государств (Англия и Австрия) в 1809 г. Согласно ему, Австрия отдавала Франции морское побережье Хорватии с портами Фиуме (соврем. Риека) и Триест и полуостровом Истрия; Зальцбург отходил к Баварии, Люблин и Краков — к Великому герцогству Варшавскому; Россия получила Тарнополь (соврем. Тернополь); Австрия должна была примкнуть к континентальной блокаде Англии, уплатить большую контрибуцию и ограничить свою армию. Условия этого договора были отменены Венским конгрессом 1814–1815 гг.
    
    
… В Германии ныне существуют лишь две реальные силы: одна из них — власть Наполеона, другая — Тугендбунд. — Наполеон Бонапарт (1769–1821) — французский государственный деятель и полководец, реформатор военного искусства; во время Революции — генерал Республики; в ноябре 1799 г. совершил государственный переворот и, при формальном сохранении республиканского образа правления, получил всю полноту личной власти, установив т. н. режим Консульства; в 1804 г. стал императором под именем Наполеона I; в апреле 1814 г., потерпев поражение в войне против коалиции европейских держав, отрекся от престола и был сослан на остров Эльба в Средиземном море; весной 1815 г. ненадолго вернул себе власть (в истории этот период называется «Сто дней»), но, потерпев окончательное поражение, был сослан на остров Святой Елены в Атлантическом океане, где и умер.
    
По Тильзитскому миру (1807) Пруссия, чуть было не уничтоженная как самостоятельное государство, была предельно унижена, лишена земель к западу от Эльбы в пользу новообразованного королевства Вестфалия во главе с братом Наполеона — Жеромом Бонапартом; принадлежавшие ей бывшие польские земли образовали Великое герцогство Варшавское, доставшееся союзнику Наполеона — королю Саксонии; на Пруссию была наложена тяжелая контрибуция, и вплоть до ее уплаты крепости страны были оккупированы французскими войсками; она обязалась также поставлять в случае надобности военные контингенты Франции; крупнейшие германские княжества — Саксония, Бавария, Вюртемберг, ставшие королевствами, а также, разумеется, Вестфалия — были союзниками Наполеона; с 1806 г. прекратила существование Священная Римская империя; созданный в том же году Рейнский союз (конфедерация), состоявший первоначально из 16 государств Западной и Южной Германии, а позднее включивший еще 20 государств Западной, Средней и Северной Германии, был связан с Францией военным договором и фактически находился в вассальной зависимости от нее, обеспечивая Наполеону господство в Германии.
    
    
… Фридрих Штапс пожертвовал собой, его нож едва не превратил Шёнбрунн в алтарь независимости. — Штапс, Фридрих (1792–1809) — немецкий юноша, уроженец Саксонии, ученик Коммерческой Щколы; 12 октября 1809 г. во время смотра гвардии перед Шёнбруннским дворцом пытался совершить покушение на Наполеона, однако был задержан (при осмотре у него был обнаружен кухонный нож); свои действия он объяснял намерением выполнить свой долг перед отечеством и Европой; отказался от предложенного ему освобождения, заявив, что тогда он вновь совершит покушение; по приговору военной комиссии был расстрелян.
    
Шёнбрунн — императорский дворец в пригороде Вены, в Гитцинге (ныне в черте города); в нач. XVII в. на его месте был охотничий замок; строительство дворца было начато при императоре Леопольде I (1640–1705; правил с 1657 г.) по планам архитектора Фишера фон Эрлаха, а закончено во времена Марии Терезии (1717–1780; правила с 1740 г.) при участии архитектора Николауса Франца Леонгарда Пакасси (1716–1790); был летней резиденцией австрийских Габсбургов; Наполеон I подписал там Пресбургский (1805) и Венский (1809) мирные договоры.
    
    
… Решительно, Яго — настоящий пример великого человека… — Яго — персонаж трагедии Шекспира «Отелло» (1604), гений зла и интриги, хорунжий заглавного героя; исполненный ненависти и зависти, он внушает Отелло ревность и убивает невинную Дездемону, жену своего начальника, его же руками.
    
    
… подожду еще несколько лет, прежде чем превратиться в Тартюфа. — Тартюф — главное действующее лицо комедии Мольера «Тартюф, или Обманщик» (1664); это тип человека, прикрывающего маской добродетели и благочестия низменные помыслы и поступки. Его имя стало синонимом лицемерия и ханжества.
    
Мольер (настоящее имя — Жан Батист Поклен; 1622–1673) — французский драматург, актер и театральный деятель, реформатор сценического искусства, создатель жанра социально-бытовой комедии.
    
    
… останемся титаном и попробуем взять небо приступом… — Титаны — в греческой мифологии боги первого поколения, дети богини земли Геи и бога неба Урана. Младший из них — Крон (Кронос, Хронос; римляне отождествляли его с Сатурном) — сверг своего отца Урана, но, в свою очередь, был свергнут сыном — Зевсом (рим. Юпитером). Титаны, стремясь восстановить власть Крона, начали войну против младшего поколения богов (обычно именно они называются богами в узком смысле) — детей и внуков Крона. Титаны выступили с Офрия, боги — с Олимпа; сражение (титаномахия) длилось 10 лет, пока титаны не были побеждены и сброшены в самое нижнее подземное царство — Тартар.
    
    
… послание будет написано теми чернилами, какие Хам выбрал бы для письма Ною. — Ной — в Библии праведник, строитель ковчега во время всемирного потопа, спаситель мира зверей и птиц; от трех его сыновей «населилась вся земля».
    
Хам — средний сын Ноя, проклятый им за то, что он, увидев наготу своего опьяневшего отца, насмеялся над ним; легендарный предок чернокожих народов.
    
    
Кассель — старинный город в Германии, в земле Гессен, на берегах реки Фульда; в 1807–1813 гг. столица Вестфальского королевства; затем отошел к Пруссии.
    
    
… Наполеон, которого мы сейчас проклинаем и которого будем обожествлять лет через десять, если не раньше… — Политика Наполеона в Германии в нач. 80-х гг. XIX в. первоначально воспринималась в стране с удовлетворением. Такие меры, как ликвидация множества мелких и мельчайших «независимых» владений, упразднение Священной Римской империи, отмена феодальных повинностей, введение французского гражданского кодекса и веротерпимости, вызывали симпатии к Франции. Однако к 1809–1810 гг. положение стало меняться. Унижение страны, ее полное подчинение иностранной воле, суровый военно-оккупационный режим, постоянный «налог крови» — отправка немецких контингентов для участия в войнах, чуждых интересам Германии, разорение от войн и постоев войск, тяготы континентальной блокады (запрещение торговли с Англией) породили не только всеобщее недовольство, но даже оживленную антифранцузскую агитацию и прямое сопротивление. Под грядущим обожествлением Наполеона понимается т. н. «наполеоновская легенда», в создании которой приняли участие и многие видные немецкие литераторы. Эта легенда — культ императора, неумеренное его прославление, преклонение перед ним — возникла примерно в 20-е гг. XIX в. и своей основой имела недовольство глубокой политической реакцией, которая наступила в Европе после освободительного подъема 1812–1815 гг., свергшего наполеоновскую оккупацию.
    
    
… Сатана у Мильтона говорит: «Зло, стань моим добром!» — Мильтон, Джон (1608–1674) — английский поэт, публицист, историк и переводчик, автор лирических стихотворений, поэм и трагедий; был близок к пуританам, одному из крайних течений английского протестантизма, противникам официальной англиканской церкви; во время Английской революции XVII в. выступал с политическими памфлетами в ее поддержку; был сторонником республики и секретарем лидера революции О. Кромвеля (1599–1658); в главном своем произведении, поэме «Потерянный рай», пользуясь библейским материалом, защищал право человека нарушить жизненные правила, установленные богословием, и закономерность восстания против самого Бога. Эти тираноборческие и богоборческие тенденции воплощены им в образе Сатаны.
    
Возможно, здесь имеются в виду слова: «Он в нашем Зле зерно Добра взрастит» («Потерянный рай», I, пер. А. Штейнберга под ред. С. Шервинского).
    
    
… домов, верхние этажи которых почти готовы столкнуться лбами… — В средневековых городах, стиснутых внешними укреплениями, постоянно не хватало места. Поэтому каждый этаж в домах имел площадь больше предыдущего и нависал над улицей.
    
    
… оставил мне около десяти тысяч флоринов. — Флорин — старинное название гульдена, немецкой средневековой золотой монеты крупного достоинства. Первые флорины начали чеканиться в Италии во Флоренции в 1252 г., чему они и обязаны своим названием; вскоре по их образцу стали чеканиться немецкие гульдены.
    
    
… глаза, потускневшие от застарелой привычки к кутежам, придавали физиономии этого трактирного Нестора весьма своеобразное выражение… — Нестор — в греческих сказаниях и в «Илиаде» Гомера царь греческого город Пилос, участник Троянской войны, мудрый старец, к которому в трудные минуты обращаются за советом храбрые вожди греков.
    
    
… прогулка с тобой на гору Кайзерштуль. — Рядом с Гейдельбергом, к юго-востоку, находится гора Кёнигштуль высотой в 568 м; вероятно, она и имеется здесь в виду. (Кайзерштуль означает «Императорский трон», а Кёнигштуль — «Королевский трон».)
    
    
… поединок, начинаясь с бордоского вина, заканчивается водкой… — Бордоское (или бордо) — общее название группы вин, производимых на юге Франции в окрестностях города Бордо, большей частью красных, и отличающихся высокими качествами.
    
    
… взял бутылку мозельского… — Мозельское — группа высококлассных вин, в основном белых столовых, производимых в долине реки Мозель в Западной Германии.
    
    
… вылил добрую половину в громадный стакан богемского хрусталя… — Богемский хрусталь — вид стекла, производимый в Богемии (так на ряде европейских языков называют Чехию), которая издавна была крупным центром стекольного производства.
    
    
… решил перешагнуть эту ступень и сразу принялся за бургундское. — Бургундское — общее название группы красных и белых столовых вин, в том числе высококлассных сортов, производимых в исторической провинции Бургундия во Франции.
    
    
… перескочил через малагу, не побоявшись атаковать мадеру. — Малага — сладкое вино, производимое в провинции Малага в Южной Испании.
    
Мадера — крепкое виноградное вино с характерным вкусом и букетом; названием своим обязано острову Мадейра (в Атлантическом океане), где впервые возникло его производство.
    
    
… поднес ко рту бутылку портвейна и опустошил всю до дна. — Портвейн — крепкое виноградное вино, название которого происходит от города Порту (Португалия).
    
    
… сколько ударов шпаги получил великий Густав Адольф? — Густав II Адольф (1594–1632) — король Швеции с 1611 г., один из главных героев Тридцатилетней войны, боровшийся на стороне германских протестантских княжеств против лиги католических князей и Священной Римской империи; погиб в сражении при Лютцене.
    
    
Бюргер (нем. Bürger) — городской житель, горожанин в Германии и некоторых других странах; в переносном смысле — мещанин, обыватель.
    
    
… налицо оказалось четыре йенских эспадрона… — Эспадрон (фр. espadon — «большая шпага») — первоначально большой пехотный двуручный меч, применявшийся в Европе в кон. XV — нач. XVI в. Здесь: спортивное оружие XIX–XX вв.
    
    
… находил множество поводов для язвительных реплик, сопровождавших каждый парад. — Парад — оборонительный удар при фехтовании.
    
    
… Теперь в третьей позиции. — Третья позиция (терс) — стойка фехтовальщика, при которой его ноги широко расставлены и согнуты в коленях, левая нога согнута сильнее и служит опорой, а ступни развернуты и расположены почти на одной линии.
    
    
… чрезвычайно опасный ремиз… — Ремиз — здесь: упреждающий удар в фехтовании.
    
    
… Будучи в первой позиции… — Первая позиция (ангард) — основная стойка фехтовальщика, в которой он стоит правым боком к противнику, вытянув шпагу горизонтально на уровне плеча; левая рука его приподнята и согнута в локте; ноги расставлены и слегка согнуты, ступни развернуты под прямым углом.
    
    
… парировал стремительный удар из четвертой позиции… — Четвертая позиция (кварта) — стойка фехтовальщика, при которой его корпус находится в полуобороте к противнику, его почти прямая правая рука слегка опущена, а острие шпаги приподнято до уровня глаза; левая рука согнута в локте; ноги согнуты и широко расставлены, ступни развернуты под углом в сорок пять градусов.
    
    
… Несколько слов, мимоходом сказанные гризетке… — Гризетка — молодая девушка-работница (швея, шляпница, продавщица и т. п.). Прозвище произошло от названия легкой и недорогой ткани гризет — в платья, сшитые из нее, чаще всего одевались такие девушки. Во французской литературе XIX в. возник тип гризетки как девушки веселой, кокетливой и доступной.
    
    
… ослепляя его мельканием своих финтов… — Финт (нем. Finte — «хитрость», «уловка») — в фехтовании обманное движение шпаги бойца.
    
    
… на какой глаз окривел Филипп Македонский? — Филипп II (ок. 382–336 до н. э.) — царь Македонии с 359 г.; завершил объединение Македонии, завоевал обширные территории и утвердил гегемонию Македонии над Грецией; отец Александра Великого.
    
Плутарх, не уточняя, был ли то правый или левый глаз, сообщает в своих «Сравнительных жизнеописаниях»: «Филипп потерял тот глаз, которым он, подглядывая сквозь щель в двери, увидел бога, спавшего в образе змея с его женой» («Александр», 3).
    
Согласно же древнегреческому историку Диодору Сицилийскому (ок. 80 — ок. 29 до н. э.), царь потерял глаз при осаде Мефоны в прибрежной Македонии («Историческая библиотека», XVI, 34).
    
    
… Филипп, приходившийся отцом Александру Великому… — Александр Великий (356–323 до н. э.) — царь Македонии (с 336 г. до н. э.); великий полководец; завоевав земли вплоть до реки Инд, создал одну из крупнейших монархий древности, распавшуюся после его смерти.
    
    
Регулярное сражение — сражение, ведущееся регулярными армиями по определенным правилам военного искусства.
    
    
… одну из этих чудесных нюрнбергских игрушек… — Нюрнберг — город на реке Пегниц (Бавария); был и остается одним из центров производства игрушек в Западной Европе; в настоящее время там существует музей игрушек.
    
    
… Мне знакомо это Прометеево честолюбие… — Прометей — в древнегреческой мифологии титан, благородный герой и мученик; похитил для людей огонь, научил их чтению, письму и ремеслам, за что был сурово наказан верховным богом Зевсом (Юпитером).
    
    
… Недаром же Дон Жуан со своими тысячью тремя любовницами кончил преисподней… — Имеется в виду неоднократно использовавшаяся в литературе испанская средневековая легенда о Дон Жуане (точнее: Хуане) — вольнодумце, дерзком нарушителе религиозных и моральных норм, совратителе женщин. Согласно распространенному варианту этой легенды, Дон Жуан был низвергнут в ад Каменным гостем — дерзостно приглашенной им в гости надгробной статуей человека, которого он убил и чью дочь (по другой версии — жену) намеревался соблазнить.
    
    
… а Данте со своей единственной Беатриче достиг рая. — Данте Алигьери (1265–1321) — великий итальянский поэт, обессмертивший себя поэмой «Божественная комедия», один из создателей итальянского литературного языка.
    
С юности Данте воспевал в своих произведениях сначала как вполне земную девушку и женщину, позднее как идеальный женский образ некую Беатриче, ни разу не называя ее полное имя. По ряду приводимых им биографических указаний и без абсолютной уверенности принято видеть в ней Беатриче Портинари, которую Данте знал в детстве, встретил ненадолго в молодости, когда она была уже замужем, и которая умерла двадцати четырех лет, в 1290 г.
    
Сюжет «Божественной комедии» — путешествие автора, ее лирического героя, через три части потустороннего мира — ад, чистилище и рай, и этому соответствуют три одноименные части поэмы. В преддверии рая Данте встречает Беатриче, с которой они вместе вступают туда («Чистилище», XIII, 61–75).
    
    
… Ловелас был не чета тебе, а и то ему пришлось прибегнуть к этому, чтобы заполучить Клариссу. — Имеются в виду герои весьма популярного в XVIII — первой трети XIX в. романа «Кларисса Гарлоу» (1747–1748), принадлежащего перу С. Ричардсона.
    
Кларисса, его чистая и привлекательная героиня, тяготится суровым и жестоким бытом своей семьи; легкомысленный аристократ Ловелас увлекает девушку обещанием избавить ее от гнета окружающих; она верит его сладким речам, а он уводит ее в притон, одурманивает и лишает чести. Добродетельная девушка не может мириться со своей судьбой, заболевает и умирает.
    
Ричардсон, Сэмюэл (1689–1761) — английский писатель, автор психологических сентиментальных семейно-бытовых романов.
    
    
… ведь это либерфраумильх, не правда ли? — Либерфраумильх (нем. Liebfraumilch, или Liebfrauenmilch — «Молоко Богоматери») — сорт сухого рейнского вина.
    
    
Пфенниг — мелкая разменная немецкая монета, известная с X в.; в XIX в. чеканилась из серебра, бронзы и никеля; с 70-х гг. XIX в. — одна сотая часть марки.
    
    
… Не вздумай проспать ее, раскиснув среди услад Капуи! — Античные авторы и историки XVIII–XIX вв. считали одной из причин поражения карфагенского полководца Ганнибала (247/246—183 до н. э.) во время Второй Пунической войны с Римской республикой то, что после победы при Каннах в 217 г. до н. э., когда римская армия была практически уничтожена, он не пошел на Рим, а занял Апулию, сделав своей основной базой богатую Капую, перешедшую на сторону Карфагена в 216 г. до н. э. По мнению древних историков, войско Ганнибала совершенно разложилось и утратило боевой дух под влиянием мягкого климата и обилия даров цивилизации. Большинство современных исследователей снимают с великого пунийца обвинение в ошибке и полагают, что у него не хватало материальных и людских ресурсов для активных действий против врагов.
    
    
… до сих пор Геркулес еще имел право прясть, сидя у ног Омфалы. — Согласно греческим мифам, величайший герой Геракл (рим. Геркулес) убил некоего Ифита то ли в припадке безумия, то ли защищаясь (но в собственном доме, нарушив тем самым законы гостеприимства) и за это был на год (вариант — на три года) отдан богами в рабство лидийской царице Омфале, которая из прихоти наряжала Геракла в женское платье и заставляла его прясть шерсть вместе со служанками, сама же она облачалась в львиную шкуру героя и носила его палицу.
    
    
… если Омфала не окажется на поверку Цирцеей и не превратит мужчину в животное… — Цирцея (Кирка) — в древнегреческой мифологии и в «Одиссее» Гомера волшебница, владычица острова Эя на Крайнем Западе земли; держала у себя в плену целый год Одиссея, а его спутников ударом жезла превратила в свиней. В переносном смысле — коварная обольстительница.
    
    
… Библия гласит: «Крепка, как смерть, любовь». — Здесь процитирован стих из библейской Песни песней Соломона (8: 6): «Ибо крепка, как смерть, любовь».
    
    
… искать самых верных адептов… — Адепт — человек, посвященный в тайны какого-либо учения или секты, их горячий приверженец.
    
    
… Это один из светочей реформатской церкви… — Реформатскими называются возникшие в результате Реформации XVI в. в Европе протестантские церкви.
    
    
… На обратном пути я проезжал через Зейле… — Вероятно, здесь опечатка в оригинале и имеется в виду не Зейле (Zeile), а Зелл (Zell) — почтовая станция в 6 км к северу от Эрбаха.
    
    
… просите за это все, что угодно. — Чечевичную похлебку? — Согласно библейскому рассказу об Исаве и Иакове, близнецах-сыновьях прародителя древних евреев Исаака, любимец отца и первенец Исав уступил Иакову право своего первородства за похлебку из чечевицы, которой тот накормил его (Бытие, 25: 29–34). Выражение «Уступить за чечевичную похлебку» в переносном смысле означает отдать что-либо ценою ничтожной выгоды.
    
    
… на одном из цветущих островов Архипелага. — Архипелаг (гр. букв. «Главное море») — здесь: старинное название Эгейского моря, а также совокупность нескольких групп островов этого моря, расположенных между Балканским полуостровом и Малой Азией.
    
    
… порхали над морем на легких крыльях бриза… — Бризы — ветры, дующие с суточной периодичностью по берегам морей и крупных озер.
    
    
… Сойдя с корабля в Триесте, они не спеша проехали через Линц и Вюрцбург. — Триест — крупный итальянский порт на северо-востоке Италии, на побережье Адриатического моря; с кон. XIV в. до 1919 г. принадлежал Австрии (за исключением 1797–1805 и 1809–1813 гг., когда он отошел к Франции).
    
Линц — город в Австрии, на Дунае, центр Верхней Австрии.
    
Вюрцбург — город в Баварии, на берегу Майна, на пути из Линца во Франкфурт; в 1806 г. был сделан Наполеоном великим герцогством и передан великому герцогу Фердинанду III Тосканскому в качестве возмещения за его отказ от своих прав на Тоскану; возвращен Баварии в 1815 г.
    
    
… вся утопала в коврах и гобеленах. — Гобелены — декоративные ткани с рисунком (ковер, драпировка, картина) ручной работы; впервые стали выделываться во Франции в 60-х гг. XVII в.; название получили от квартала в Париже, где находилась производившая их королевская мануфактура.
    
    
Братина — шаровидный сосуд XVI–XVII вв., изготавливавшийся из дерева, меди, серебра или золота и пускавшийся на пирах по кругу.
    
    
… представляла собой восхитительный музей, где ласкали взор дивные полотна Гольбейна, Альбрехта Дюрера и Луки Лейденского. — Гольбейн — вероятно, имеется в виду Ганс Гольбейн Младший (1497/1498—1543) — немецкий живописец, рисовальщик и график эпохи Возрождения, учившийся у своего отца, художника Ганса Гольбейна Старшего (1465–1524).
    
Дюрер, Альбрехт (1471–1528) — выдающийся немецкий художник и гравер; один из основоположников немецкого Возрождения. Лука Лейденский (1494–1533) — нидерландский живописец, гравер и рисовальщик; оказал большое влияние на художников своего века.
    
    
… свет проникал сквозь яркую живопись старинных витражей. — Витраж — орнаментальная или сюжетная композиция из цветного стекла или другого прозрачного материала в окне, двери или в виде самостоятельного панно.
    
    
… в 1811 году умудрился предугадать увлечение готикой, вспыхнувшее в 1830-м… — Готика (ит. gotico, букв, «готский» — от названия германского племени готов) — художественный стиль, сложившийся между сер. XII и XV–XVI вв. и завершивший развитие средневекового искусства Европы.
    
    
… кровать с пологом из алого дамаста… — Дамаст (от французского названия города Дамаска в Сирии) — здесь: шелковая ткань с крупным матовым узором на блестящем фоне.
    
    
… его величество король Пруссии, вручая мне орден «За заслуги» первой степени, соизволил присовокупить к нему титул графа… — Королем Пруссии в это время был Фридрих Вильгельм III (1770–1840); правил с 1797 г.); в 1806 г. он потерпел поражение в войне 1806 г. с Наполеоном и до 1813 г. фактически стал вассалом императора; в 1813–1815 гг. использовал народный подъем для восстановления самостоятельности своего государства, обещая ввести конституцию и народное представительство, но нарушил свое обещание; после падения наполеоновской империи сохранял режим абсолютной монархии и был одним из столпов европейской реакции.
    
Прусский орден «За заслуги» был основан в 1740 г. королем Фридрихом II (1712–1786; правил с 1740 г.) в качестве награды за военные и гражданские успехи; с 1810 г. по 1842 гг. жаловался исключительно за военные подвиги; в 1813 г. в качестве эмблемы, усиливающей значение награды, ордену были присвоены золотые дубовые листья. Орден имел несколько степеней. Его знак — четырехконечный крест темно-синей эмали с раздвоенными концами (т. н. «мальтийский») с золотой надписью его названия; между лучами креста — золотые одноглавые орлы.
    
    
… и учредил майорат из этого замка вместе с окрестными лугами и лесами. — Майорат — имение, переходящее в порядке наследования только к старшему сыну владельца или к старшему мужчине в семье.
    
    
… на фундаменте времен Барбароссы. — Фридрих I Барбаросса (ок. 1125–1190) — германский король с 1152 г., император Священной Римской империи с 1155 г. из династии Штауфенов.
    
    
… вексель на пятьсот тысяч талеров… — Талер — серебряная монета крупного достоинства, чеканившаяся с нач. XVI в. в Чехии и имевшая хождение также в Германии, Скандинавии, Голландии, Италии и других странах; с сер. XVI в. денежная единица северогерманских государств, а затем Пруссии и Саксонии.
    
    
… вести жизнь истинных бургграфов! — Бургграф — в средневековой Германии комендант города или крепости; позднее — почетный титул.
    
    
Шале — в первоначальном своем значении сельский домик в горах Швейцарии; в некоторых европейских странах название небольшого загородного дома, дачи.
    
    
… и Гейдельбергский университет, подобно лесу в «Макбете», сам явится сюда. — В IV акте трагедии Шекспира «Макбет» (1605) заглавный герой, уже завладевший троном убитого им короля Дункана и подославший убийц к своему другу Банко, приходит к ведьмам узнать, что ждет его в будущем; один из вызванных ведьмами призраков предрекает, что ни враги, ни мятежники не страшны Макбету, пока Бирнамский лес сам не двинется на замок Дунсинан (королевскую резиденцию); это предсказание укрепляет Макбета, уверенного в невозможности подобного чуда, в сознании своей неуязвимости и безнаказанности и толкает его далее по пути зла; однако в V акте вернувшийся в Шотландию для борьбы с узурпатором принц Малькольм, подойдя к Бирнамскому лесу, приказывает своим солдатам нарубить ветвей с деревьев и двигаться вперед, прикрываясь ими, чтобы скрыть свою численность от врага; сам того не подозревая, он наносит Макбету страшный моральный удар: перепуганный гонец докладывает узурпатору, что на замок движется Бирнамский лес; решимость покидает Макбета, он понимает, что предсказание было двусмысленным и дьявольские силы его обманули.
    
    
… ему предложили воздвигнуть родовое гнездо, достойное Гёца фон Берлихингена! — Готфрид (сокр. Гёц) фон Берлихинген (1480–1562) — знаменитый немецкий рыцарь-наемник, воевавший с семнадцати лет; в 1504 г. потерял правую руку, но, приобретя взамен искусно сделанную железную, продолжал участвовать в войнах; во время Великой крестьянской войны (1525) возглавлял одну из армий восставших; в 1542 г. воевал против турок, в 1544 г. — против французов; оставил мемуары (опубликованы в 1731 г.), на основе которых Гёте написал трагедию «Гёц фон Берлихинген с железною рукою» (1771), принесшую ему известность в Германии.
    
    
… набросал несколько планов, при виде которых дружно содрогнулись бы и Эрвин фон Штейнбах, и Фидий. — Штейнбах, Эрвин фон (1244–1318) — эльзасский архитектор, принимавший участие в строительстве Страсбургского собора, в котором он и похоронен; ему приписывают создание западного фасада собора, гробницы Конрада фон Лихтенберга и часовни Богоматери (эта часовня прекратила свое существование в 1682 г.); его сыновья Эрвин и Иоганн продолжили дело отца и были погребены в том же соборе.
    
Фидий — выдающийся скульптор Древней Греции (нач. V в. — 432/431 до н. э.); родился и работал в Афинах; руководил реконструкцией афинского Акрополя, созданием скульптурного убранства Парфенона; творец множества прославленных статуй, дошедших до нас лишь в копиях или известных по описаниям.
    
    
… удалось мне воскресить этого каменного Лазаря? — И меется в виду Лазарь из Вифании, евангельский персонаж, друг Иисуса; умер и пролежал четверо суток в гробнице, пока Христос, подойдя к ней, не воззвал громким голосом: «Лазарь! Иди вон» (Иоанн, 11: 43), после чего покойник воскрес и вышел из пещеры, где был похоронен. Согласно Евангелию, воскресение Лазаря обратило всеобщее внимание на Иисуса, и многие после этого уверовали в него.
    
    
… увидев где-нибудь, на какой-нибудь гравюре, келью рембрандтовского «Философа»… — Рембрандт, Харменс ван Рейн (1609–1669) — великий голландский живописец, рисовальщик и офортист, художественное наследие которого отличается исключительным многообразием. Возможно, здесь имеется в виду его картина «Философ, погруженный в размышление», хранящаяся в музее Лувра.
    
    
… ваше поражение мне необходимо в той великой битве, которую я, подобно Иакову, веду с Духом Божьим. — Библейская легенда рассказывает, как прародитель народа израильского Иаков целую ночь боролся с Богом, но не устрашился и устоял против него, хотя и повредил себе бедро (Бытие, 32: 24–29).
    
    
… Маркиз де Сад, оригинал-сладострастник, в погоне за идеалом вечного духа беспощадно терзал бренную плоть. — Сад, Донасьен Альфонс Франсуа, маркиз де (1740–1814) — французский писатель; его творчество отличается соединением болезненной чувственности и жестокости. Многократно судимый, по обвинению в содомии и отравлении он был приговорен к смерти, но помилован. От его фамилии происходит слово «садизм», обозначающее описанное Садом в своих романах половое извращение — причинение страданий партнеру в любви, а также страсть к жестокости, наслаждение чужими страданиями.
    
    
«Quia nominor leo» («Потому что называюсь львом») — цитата из басни римского баснописца Федра (ок. 15 до н. э. — ок. 70 н. э.) «Корова, Коза, Овца и Лев» (I, 5); после совместной охоты на оленя Лев делит добычу на четыре части и заявляет своим сотоварищам, что первая принадлежит ему, ибо он зовется Львом, вторая — потому что он их союзник, третья — потому что он самый сильный из них; а затем добавляет: «И горе тому, кто притронется к четвертой». К этим словам восходит выражение «львиная доля».
    
    
… Что до носа, для его описания потребовалась бы палитра самого великого Вильяма Шекспира, некогда поведавшего миру о носе Бардольфа. — Бардольф — один из приближенных принца Гарри, будущего английского короля Генриха V, в исторической хронике Шекспира «Король Генрих IV» (1597), горький пьяница. Характерные особенности его внешности несколько раз обыгрываются по ходу пьесы. Так, в первой ее части, показывая на свой нос и щеки, Бардольф спрашивает: «Милорд, вы видите эти метеоры? Знакомы вам эти протуберанцы? (II, 4; пер. А. Смирнова); над Бардольфом посмеивается Фальстаф: «Ты у нас адмиральский корабль с фонарем на корме, а фонарь этот — твой собственный нос. <…> Ты беспрерывное факельное шествие, вечный фейерверк» (III, 3).
    
Во второй части упоминается «мошенник Бардольф, у которого нос как все равно бутыль малаги» (II, 1), «честный Бардольф, у которого нос так и пылает рвением», и говорится, что «Дьявол отметил Бардольфа неизгладимой печатью, и лицо его служит Люциферу плитой для поджаривания пьяниц (II, 4).
    
    
… У меня мать в Страсбурге… — Страсбург — главный город исторической области Эльзас, в течение столетий являвшийся яблоком раздора между Францией и германскими государствами; расположен в среднем течении Рейна; ныне — Страсбур, административный центр французского департамента Нижний Рейн.
    
    
… ярость этого сангвинического бюргера… — Сангвиник — обладатель одного из четырех типов темперамента; характеризуется живостью, быстрой возбудимостью и легкой сменой эмоций.
    
    
… его речь была кратка и по-военному отрывиста, в манере Тацита. — Публий Корнелий Тацит (ок. 58 — ок. 117) — римский историк-писатель. Основные его сочинения — «Анналы», охватывающие римскую историю 14–68 гг., и «История», посвященная периоду 69–97 гг. Язык и стиль Тацита отличаются сжатостью, выразительностью, монументальностью; его фразы коротки и построены на контрастах.
    
    
… отправлюсь вперед, чтобы заблаговременно приготовить жилища на нашем Авентинском холме. — Здесь намек на уход римского плебса, возмутившегося против патрициев, на Авентинский холм (V в. до н. э.); по преданию, они согласились вернуться лишь после того, как патриций Менений Агриппа рассказал им притчу о членах человеческого тела, ополчившихся против желудка; условием примирения плебеев с патрициями стало создание должности народных трибунов.
    
Авентин — один из семи холмов Рима; находился на юге города.
    
    
… Я в сомнении, словно Буриданов осел меж двумя торбами овса. — Буридан, Жан (ок. 1300 — ок. 1358) — французский философ-номиналист, преподававший в Парижском университете; ему приписывают рассказ об осле, который, находясь между двумя одинаковыми охапками сена, не может решить, какую из них выбрать, и обрекает себя тем самым на голодную смерть; выражение «буриданов осел» применяют к человеку, колеблющемуся при выборе чего-либо.
    
    
… Guadeamus igitur, juvenes dum sumus… — начало средневековой студенческой песни на латыни; она возникла из застольных песен вагантов, а музыка к ней была написана в XV в. фламандцем Иоганном Окенгеймом.
    
Ваганты — в Германии, Франции, Англии и Северной Италии XI–XIV вв. бродячие духовные лица, школяры, а позже и студенты, создавшие свою вольнодумную поэзию.
    
В оригинале романа латинские двустишия песни переставлены местами по сравнению с ее каноническим текстом, и этот порядок стихов сохранен в данном переводе.
    
    
… о Кориолан, неужели у вольсков не принято есть, пить и спать? — Гней Марций Кориолан — согласно античной традиции, предводитель римских войск в войне с италийским племенем вольсков, получивший свое прозвище за взятие города Кориолы в 493 (или 492) г. до н. э. Преследуемый народными трибунами (по одной версии — за несправедливый раздел добычи, по другой — за попытку уничтожить саму должность трибунов), он бежал к вольскам и возглавил их армию, осадившую Рим; как свидетельствует легенда, уступая мольбам матери и жены, согласился снять осаду с родного города, за что был убит вольсками. Этот сюжет использовался как в литературе (к примеру, трагедия «Кориолан» Шекспира), так и в живописи.
    
    
… робко продолжал лепетать этот Фальстаф. — Джон Фальстаф — персонаж исторической хроники «Король Генрих IV» и комедии «Виндзорские проказницы» Шекспира, циничный пьяница и плут, невероятно толстый и трусливый собутыльник наследного принца.
    
    
… будем купаться в изобилии, достойном пиршества Камачо. — Камачо Богатый — персонаж романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» испанского писателя Мигеля Сервантеса де Сааведра (1547–1616); богатый крестьянин, у которого Дон Кихот и его оруженосец Санчо Панса были на свадебном пиру, поражавшем изобилием яств (II, 20).
    
    
… Истории Робинзона. — То есть истории, изложенной в романе английского писателя Даниеля Дефо (ок. 1660–1731) «Робинзон Крузо» (1719).
    
    
… Мы угодили прямиком в пятый акт «Виндзорских проказниц»!.. Наверняка и Герн-охотник вот-вот появится. — «Виндзорские проказницы» («The Merry Wives of Windsor», 1599) — комедия Шекспира. Ее краткое содержание таково: старый рыцарь сэр Джон Фальстаф, уверенный в своей неотразимости, решает приволокнуться за двумя богатыми замужними горожанками, чтобы поправить свои денежные дела; обе женщины берутся проучить старого греховодника за самомнение и, притворившись, что они очарованы им, назначают ряд свиданий, заканчивающихся для сэра Джона большими невзгодами; под конец Фальстафа приглашают ночью в Виндзорский парк к волшебному дубу, куда он должен явиться, одевшись как дух легендарного охотника Герна (с большими рогами на голове); действие V акта (начиная со 2-й сцены) происходит в ночном парке, где незадачливого рыцаря встречает хоровод фей и эльфов (это резвится подученная заговорщицами молодежь); Фальстаф сначала смертельно напуган, а по окончании маскарада осмеян и посрамлен; ревнивый муж одной из героинь навсегда излечен от ревности, а молоденькая дочь другой, вопреки намерениям своих родителей (каждый из которых хотел выдать ее за угодного ему претендента), обретает счастье с любимым человеком.
    
    
… О тысячи фурий! — Фурии — в античной мифологии богини возмездия, которые преследовали безумием и угрызениями совести людей, совершивших преступления.
    
    
… отправил посланцев в Дармштадт и Мангейм. — Дармштадт — город в Западной Германии, древняя столица Великого герцогства Гессен-Дармштадт; находится на северной границе Оденвальда, в 60 км к северу от Эбербаха.
    
Мангейм — город в Западной Германии на Рейне при впадении в него реки Неккар; основан в 1606 г.; с нач. XIX в. входил в Великое герцогство Баденское; находится в 40 км к западу от Эбербаха.
    
    
… За всю историю человечества один лишь Нерон был не чужд столь деликатной заботливости. — Император Нерон (37–68; по рождению — Луций Домиций Агенобарб, после усыновления императором Клавдием в 50 г. — Тиберий Клавдий Нерон Друз Германик; император с 54 г.) в пику республиканским и староримским мечтаниям ряда представителей сенатской аристократии культивировал демонстративно неримский стиль поведения, выступал в качестве актера и участвовал в музыкальных состязаниях (а с римской, но не греческой, точки зрения, актер, музыкант — подлые профессии).
    
    
… будет переводить Библию с ее первоначального текста… — Ветхозаветная часть Библии написана на древнееврейском и отчасти на арамейском языках, а книги Нового завета — на греческом.
    
    
… те же веселые деревушки, примостившиеся на дне цветущих долин, словно в складках изумрудного одеяния Кибелы… — Кибела — греческое божество негреческого (видимо, фригийского) происхождения; Великая мать — богиня материнской любви; в поздней античности — покровительница благосостояния городов.
    
    
… присоединились к нескольким оркестрантам из театра в Мангейме… — Город Мангейм известен т. н. «мангеймской школой» — творческим направлением в музыке, сложившимся в XVIII в. в придворной капелле, когда город был резиденцией курфюрстов Пфальцских. Деятельность мангеймской капеллы (возможно, она и имеется здесь в виду), в которой работали выдающиеся немецкие и чешские композиторы и исполнители — один из важных этапов в истории европейской музыки.
    
    
… исполнением лучших отрывков из Моцарта, Глюка и Бетховена. — Моцарт, Вольфганг Амадей (1756–1791) — великий австрийский композитор; обладал многосторонним дарованием и писал почти во всех современных ему музыкальных жанрах.
    
Глюк, Кристоф Виллибальд (1714–1787) — композитор, один из реформаторов оперы в XVII в.; работал в Вене и Париже; превратил оперу в музыкальную трагедию, проникнутую героикой.
    
Бетховен, Людвиг ван (1770–1827) — великий немецкий композитор.
    
    
… вносили радостное оживление в картину суровых сборов, напоминавшую известное полотно Ван дер Мейлена. — Ван дер Мейлен, Адам Франс (1632–1690) — пейзажист и баталист, фламандец по происхождению; с 1664 г. работал во Франции; с 1673 г. член Французской академии, придворный художник Людовика XIV, создатель официального направления французской батальной живописи XVII в., писавший осады городов, военные походы и сражения; его картины отличаются большой точностью изображения.
    
    
… Завывания рожков в духе Дампьера… — Дампьер, Марк Антуан, маркиз (1676–1756) — французский дворянин, придворный Людовика XV; ему приписывается авторство фанфарных сигналов, использовавшихся во время псовой охоты; один из них носит его имя.
    
    
… предлагаю вашему вниманию диссертацию в раблезианском духе. — Рабле, Франсуа (1494–1553) — французский писатель-гуманист эпохи Возрождения, автор романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» — художественной энциклопедии французской культуры эпохи Возрождения; в гротескных образах романа раскрывает жизнеутверждающие идеалы того времени, свободного восприятия жизни, культ телесного и духовного удовлетворения потребностей человека.