1 2 3 4 5 6 7 8 9 

А Ахметзянов вернулся в Москву, приехал в Боткинскую и бросился в ноги Никифору.

– Да что ты, в самом деле! – стушевался Боткин.

– Хочу работать с тобой! – щупал ляжки хирурга несостоявшийся импресарио. – Рядом с гением хочу быть!

– Кем же? – спросил польщенный Киша.

– Патологоанатомом, – выдавил Ахметзянов. – Простым!..

Боткин развел руками и улыбнулся.

– Что ж, изволь! Я своих земляков не забываю! Место в прозекторской есть, так что оформляйся!..

До своих от Анадыря Ягердышка добирался трое суток. Ехал попутными, шел пешком, а в последнем районном центре перед Крайним Севером купил за доллары собачью упряжку и погнал ее к родному чуму.

Пулей влетел и обнял жену свою Уклю.

– Ты вернулся, – улыбнулась женщина. – Муж мой!..

А потом он проник своим телом в меха и, выполнив супружеский долг, вытащил подарки. Красивый платок повязал ей на голову, пачку прокладок «Котекс» вручил в самые руки жены, затем выудил из-под стельки двести долларов и на жизнь подарил. При этом вспомнил генеральскую жену и почему-то перекрестился.

А она, в свою очередь, рассказала, что скучала и что старик Бердан умирает…

И он бросился к нему, своему единственному другу, и сердце его стучало, как у смертельно испуганной птахи.

Он застал старика лежащим и совсем слабым. Рядом сидел шаман Тромсе и курил трубку…

– Однако, вернулся! – прошамкал Бердан.

– Вернулся…

– Видал Америку?

– Видал.

Старик закашлялся, и тело его сотрясалось долго.

– И как она, Америка?

– Не наша она, – ответил чукча.

– Вот и я так думаю…

Брат адвоката докурил трубку и вышел.

– А я тебе Spearmint привез! – сообщил Ягердышка. – Кучу целую!

Достал из кармана пачку, сдернул с нее обертку, раскрыл три пластинки и принялся совать их в рот Бердану.

– Пожуй! А завтра пойдем щокура ловить!

– Не пойдем! – проворчал старик, выплевывая иностранную смолу.

– Почему же?

– Не видишь, умираю!

– А как же я?

– А это не мое дело!

– Вот умираешь, – обиделся Ягердышка, – а все такой же злой!

Из глаза Бердана выкатилась слеза.

– Ивана Иваныча увижу, – прошептал он. – Беринга… Про тебя расскажу!

– Спасибо, – прослезился Ягердышка.

– А Бог меня твой возьмет к себе?

– Так покреститься надо! – воодушевился чукча. – Говорят, что даже песком перед смертью крестить можно, если Святой воды нет!

– А где же его взять, песок, однако? Не в пустыне живем!

– Можно снегом!

– Я так спросил, – шмыгнул носом Бердан. – Пойду к своим…

Старик закрыл глаза, глубоко вздохнул и выдохнул в последний раз…

Ягердышка заплакал и проплакал над телом умершего Бердана до вечера. А потом пригнал собачью упряжку и, завернув остывшее тело в шкуры, перенес на нарты.

– А ну пошел! – прокричал кореннику, и сани укатили в короткую весеннюю ночь…

– К своим! – перекрестил гавкающую упряжку чукча.

Две недели Ягердышка бродил по тундре и искал Аляску.

Он не знал, что в ночь смерти Бердана белый медведь заснул в своей лежке, и чувственность у него была какая-то особенная, и снилось ему странное – живое и неживое…

А потом Укля сообщила Ягердышке, что беременна.

– Откуда знаешь?

– Купила у шамана Тромсе тестер за доллары!..

От счастья Ягердышка убежал на пять дней в тундру и чуть было не замерз, так как угодил в трехдневный буран и заблудился.

Когда показалось, что сил бороться с холодом больше нет, в небе на минуту просветлело, снежную канитель пронзил вечерний солнечный луч, в природе развиднелось, и Ягердышка увидел сидящих на ледяной глыбе людей.

Он узнал их.

Один был белоголов, а второй, наоборот, черен и держал на плече рельс. Над ними неподвижно висели в воздухе Кола и Бала.

Он увидел их со спины и негромко, так как почти не было сил, закричал «Эй!»…

Ему послышалось, что они засмеялись чему-то своему, а потом снежная волна поглотила их…

Он из последних сил, вгрызаясь обмороженными пальцами в лед, пополз на смех и уткнулся носом в порог своего дома.

Пролежал, пока не наступила ночь, вдыхая родное тепло из-под щели в чуме.

Словно из палладия сделанная, светила с северного неба Полярная звезда.

– Господи, – прошептал Ягердышка, подняв к небу плоское лицо. – Сделай так, Господи, чтобы на ней хватило места всем хорошим людям.

Дальше он перечислил всех хороших людей, которых знал, и так у него получилось, что все, кого он знал, оказались хорошими…

– И про сына моего не забудь, Господи!!!

Не упомянул он только себя.

Москва, 2001 год