1 2 3 4 5 6 7 8 9 
Дитёнки от страха трясутся, плачут: «Папочка, сейчас он сюда придёт, всех нас убьёт».
    
Тут я говорю:
    
— Ну вот, Ирка, всегда ты так… А видела, какая у него шкура красивая? Я могу тебе подарить её. Повесишь её над кроватью на стенку. И всем будешь говорить, что это тигр полосатый. Бывают такие — небольшие. Один знакомый мальчик тебе его в лесу убил.
    
Ирка, глупая, как расхохочется:
    
— Тигр по цветам лазает! В норке живёт! И как ещё он тебя в клочки не разорвал!
    
Вот уж эти девчонки! Ничего, ничего в охоте не понимают!
    
Смеялась, смеялась, потом и говорит:
    
— Знаешь что? Вот что: давай лучше наш подсолнух пятиполосику подарим. Пятиполосик ведь по-взаправдашнему — белочка. Маленькая земляная белочка-бурундук. Она семечками своих дитёнков кормит. И кладовые себе на зиму набивает. А нам мама семечек сколько хочешь на базаре купит. Калёных попросим: калёные слаще.
    
А ещё потом говорит:
    
— Бедненький! Он теперь раненный. Ему трудно бегать. Давай срежем подсолнух и сюда принесём, к норке ему. Ладно?
    
Вот всегда она так! Ну, как я теперь на тигра охотиться буду? Какой же он тигр, когда он пятиполосик и с дитёнками?
    
Правда, что ли, принести ему подсолнух к норке?
    
Вы как думаете?
   
   
    
     
Тайна ночного леса
    
    
    (Рассказ юнната)
    
Здорово мне захотелось добыть белую куропатку. В наших местах это редкая дичь. Подпускают они близко, да всегда так неожиданно, с лаем срываются, что каждый раз вздрогнешь, а пока сообразишь, что да как, они уже далеко. Ну, и смажешь, конечно.
    
А вот Кузя-пастушонок нет-нет да и принесёт из лесу, где лошадей пасёт, две-три штуки. И ружьё-то у него — бердана какая-то допотопная, вся в дырьях, на двадцать шагов с подбегом бьёт. А вот, поди ж ты!
    
Всё-таки я у него выпытал, как это он ухитряется.
    
Оказывается, он их ночью бьёт. Разведёт на мшарнике костёр и спрячется рядом в кусты. И белые куропатки целым выводком приходят к костру. Тут уж, конечно, не штука в них, в пеших-то, попасть в десяти шагах.
    
Мне и расхотелось добывать: другое совсем в голову пришло. Я же ведь не просто охотник, а естествоиспытатель. Орнитолог — специалист по птицам.
    
«Почему это, — думаю, — другие лесные куры — глухарь, рябчик — никогда к костру не летят, а куропатка идёт? Зачем?»
    
Что насекомых непреодолимо влечёт к себе свет в ночи, всем известно. Я сам ловил бабочек на велосипедный фонарь. Они летят прямо на огонь, и если бы на стекло, тут им и крышка: сожглись бы. Но ведь на то они и насекомые — животные неразумные.
    
А куропатки что будут делать, когда подойдут к костру? Неужто, зачарованные пламенем, тоже кинутся в него, погибнут, как бабочки?
    
Не может быть! Скорее пустятся в пляс вокруг костра, как настоящие огнепоклонники или как наши юннаты, когда выберутся в лес и в первый раз после города запалят костёр.
    
Или, может быть, куропатки подойдут к костру и чинно рассядутся вокруг него всем семейством? И папаша с мамашей будут объяснять детям на своём удивительном курино-собачьем языке:
    
— Ко-ко-ко, дескать, это, детушки, огонь! К нему не подходите, — гав! гав! гав! Обожжёт!
    
Или, может быть, совсем не красота пламени на них действует, а просто они приходят погреться у костра?
    
Ведь кто его знает, какие неожиданные тайны можно подсмотреть ночью в лесу у костра! То есть, не сидя у костра, а вот, как Кузя: со стороны.
    
В том-то и дело, что охотник, когда разложит огонь, сам около него сидит — на свету. Всем лесным глазам его видно, а он — как слепой: ничего не знает, что вокруг него в темноте творится.
    
И я решил во что бы то ни стало узнать: чем это таким привлекает куропаток огонь? С помощью Кузи, конечно.
    
Мы пошли в лес с вечера. И сразу нам повезло.
    
Встретили колхозников на моховом болоте. Они шли с большими корзинами клюквы за спиной. Не успели дойти до нас, вдруг у них из-под ног с лаем вырвался старый куропач, а за ним и весь его выводок.
    
Кузя хотел даже, на счастье, пальнуть в стадо, да я удержал его:
    
— Брось ты! Что ты, не понимаешь: распугаем сейчас, они ночью не придут. Пока не подсмотрим, чем они у костра занимаются, о ружье забудь. Понятно?
    
— Тоже мне! — рассердился Кузя. — Командир нашёлся!
    
— Обожди ещё, может, они сами в костёр бросятся, сами зажарятся. Готовое жаркое получишь.
    
Кузя сразу повеселел:
    
— Ай правда! Чего заряд даром тратить?
    
Теперь мы знали, что выводок здесь есть. И, конечно, приметили, куда он переместился. В угол болота перелетел. Там, на опушке леса, мы и собрали груду сушья и смолья.
    
Поужинали всухомятку.
    
Наконец наступила ночь. Чёрная, прохладная, настоящая августовская ночь с Млечным Путём и падающими звёздами, — всё, как полагается.
    
Мы разложили костёр и засели в кустах, шагах в пяти друг от друга. Кузя левее, я правее.
    
Сушник пылает ярко; поблизости каждая кочечка, каждая мшинка на ней видна. Но я нарочно отвернулся, стал смотреть на лес позади: какой он при огне? Ведь сразу куропатки не придут же! Кузя говорил — другой раз часами ждёт.
    
Вдруг слышу сзади тихонько так:
    
— Эрр-рэк-кэк, ор! Го-кок-ко! Гау!
    
Быстро оборачиваюсь: идут! Куропатки!
    
Гуськом идут. Одна, другая, третья…
    
Не успел сосчитать — ббах! — слева.
    
Дёрнул-таки Кузя из своей берданы! Не выдержал!
    
Одна куропатка упала. Остальные, конечно, сорвались и с треском и лаем в один миг исчезли в темноте.
    
— Спятил! — кричу на Кузьку. — Котлету из тебя сделаю!
    
Только сучья по лесу затрещали: удрал Кузя. Не гнаться же за ним в темноте!
    
Подобрал я убитую куропатку и тут же решил, что Кузьке её не отдам: пускай чувствует! Раскидал костёр, огонь затоптал.
    
А что больше делать? Второй раз куропатки не придут — не дуры.
    
Хорошо, что Кузька на другой день не попадался мне на глаза: злой я ходил, ух! Подумать только: теперь уж я, может быть, знал бы такую интересную тайну ночного леса! Первый на всём свете узнал бы её!
    
Мысль, зачем прцходят куропатки к костру, всё не выходила у меня из головы. Наконец я решился пойти один на болото — караулить.
    
Три дня выжидал, чтобы куропатки забыли, как Кузя грохнул, и пошёл на то же место. Всё так же сделал, как тогда. Забрался в кусты и жду.
    
Не очень-то весело одному в лесу чёрной осенней ночью. Я зарядил ружьё разрывной пулей: не от страха, конечно, а мало ли что может случиться! Может, медведь из лесу выйдет. Что ж мне — шапкой от него отбиваться?
    
Долго я сидел — ждал. Закоченел совсем. «Пойду, — решил. — Всё равно толку никакого не будет».
    
Взглянул подальше, где уж свет от костра слабее.
    
Что такое?
    
Чьи большие жёлтые меховые туфли передвигаются между кочками! Крадутся к костру…
    
А ног не видно.
    
Я, конечно, нисколько не струсил. Присмотрелся, а это белые куролатки идут! От костра они жёлтыми кажутся. Впереди, видно, старый куропач идёт, папаша: большой очень, красно бровый. Сзади маленькие поспевают. Папаша влез на кочку, головку назад повернул и говорит так вполголоса:
    
— Эрр-рэк-кзк-кэк, вор!
    
Потом какие-то звуки вроде слов:
    
— Ковар-рство, ковар-рство, гау!
    
Из темноты на свет ему мяукнуло:
    
— Ми-у! Ми-у! — Очень нежно. Наверно, самочка.
    
И тут из-за кочек выскочило всё семейство, штук пятнадцать. Куропач прыгнул с кочки, пошёл к костру, и все за ним гуськом.
    
А он опять: «Ковар-рство! Вор!»
    
Я подумал: «Улетят сейчас!»
    
Вдруг — ббах! — и нет куропаток…
    
Что такое? Кто это? Не сразу даже сообразил, что сам же я и выстрелил.
    
И даже одной куропатки мне не досталось, как после Кузиного выстрела. Ведь я пулей саданул и промазал, конечно. Орнитоолух…
    
Так до сих пор и не знаю, что куропатки делают ночью у костра. А как хотелось бы знать! Может, у кого из вас хватит выдержки подсмотреть? А, ребята?