1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 
   
— Да, младший констебль Дуббинс.
   
— А что такое говорят о гномах?
   
— Перестань, ты что, издеваешься? Это знает каждый, кто хоть что-то знает о гномах.
   
Дуббинс прокашлялся.
   
— А гномы — нет, — сказал он.
   
— Что значит, гномы — нет?
   
— Нам-то никто не говорит, что говорят о гномах.
   
— Ну… наверное, просто думают, что вы сами все знаете, — несколько сбивчиво ответил Шнобби.
   
— Только не я.
   
— Хорошо, хорошо, — согласился Шнобби.
   
Он бросил взгляд на троллей, потом наклонился и что-то прошептал Дуббинсу на ухо.
   
Дуббинс кивнул.
   
— И это все?
   
— Да. А… это правда?
   
— Что? Конечно. Для гномов это нормально. Не у всех, конечно, такое большое, как у других, но…
   
— Быть того не может, — недоверчиво сказал Шнобби.
   
— У меня хозяйство — несколько пещер, а вот у моего кузена…
   
— Да нет! Я не имел в виду не это хозяйство, а…
   
Шнобби снова что-то прошептал ему на ухо. Выражение лица Дуббинса не изменилось.
   
Шнобби задвигал бровями.
   
— Ну? Это правда?
   
— Откуда я знаю? О наследстве у нас не принято распространяться.
   
Шнобби наконец сдался.
   
— В одном люди не ошибаются, это точно, — сказал он. — Вы, гномы, действительно очень любите золото, верно?
   
— Конечно нет. Не говори ерунды.
   
— Но…
   
— Понимаешь, мы так говорим, чтобы заманить его к себе домой.
   
   
Это была типичная шутовская спальня. Моркоу не раз про себя гадал, а есть ли у шутов и клоунов личная жизнь? И если есть, то какая она? И вот она, вся перед ним: огромная колодка для башмаков, очень широкий гладильный пресс для штанов, зеркало с безумным количеством свечей вокруг, несколько тюбиков грима промышленного размера… и кровать, которая представляет собой не что иное, как обычное одеяло на полу. Среди клоунов и шутов праздный образ жизни не поощряется. Юмор — дело серьезное.
   
Кроме того, в стене зияла огромная дыра, в которую легко мог пролезть человек. Рядом валялись обломки кирпичей.
   
А с другой стороны была темнота.
   
С другой стороны стены люди за деньги убивали других людей.
   
Моркоу сунул голову и плечи в дыру, но Колон попытался оттащить его.
   
— Погоди, парень, ты даже не знаешь, какие ужасы ждут тебя на той стороне…
   
— Я как раз хочу это выяснить.
   
— Там может быть камера пыток, темница или зияющая бездна — да что угодно!
   
— Это ученическая спальня, сержант.
   
— Вот видишь.
   
Моркоу скрылся в дыре. Они услышали, как он ходит где-то во мраке. То был мрак наемных убийц, в чем-то более насыщенный, а в чем-то менее мрачный, чем шутовской мрак.
   
Из дыры показалась голова капрала.
   
— Здесь давно никого не было, — сообщил он. — Пол засыпан пылью, но остались следы. А дверь заперта на замок и засов. Изнутри.
   
За головой последовало тело Моркоу.
   
— Я просто хочу убедиться в том, что понимаю все правильно, — сказал он доктору Пьеро. — Бино проделал дыру в Гильдию Наемных Убийц, после чего пошел и взорвал того дракона. И вернулся через эту дыру. Так как же его убили?
   
— Мы не сомневаемся, что он пал от рук наемных убийц, — ответил доктор Пьеро. — Причем они были полностью в своем праве. Проникновение на территорию Гильдии является очень серьезным преступлением.
   
— А кто-нибудь видел Бино после взрыва? — спросил Моркоу.
   
— О да. Боффо дежурил у ворот и хорошо помнит, как тот выходил.
   
— Он уверен, что это был Бино?
   
Лицо доктора Пьеро ничего не выражало.
   
— Конечно.
   
— Почему?
   
— Почему? Он узнал его! Именно так обычно определяешь людей. Смотришь на него и говоришь: ага, это он. Это называется о-по-зна-ва-ни-ем, — нарочито медленно и отчетливо произнес шут. — Это был Бино. По словам Боффо, выглядел он крайне обеспокоенным.
   
— Замечательно. Мои вопросы практически исчерпаны, доктор. Но вот еще… У Бино были друзья среди наемных убийц?
   
— Ну… возможно, возможно. Мы не препятствуем нанесению визитов.
   
Моркоу внимательно всмотрелся в лицо доктора и вдруг улыбнулся.
   
— Конечно. Что ж, полагаю, наше расследование закончено.
   
— Если бы он занимался, ну, чем-то более обычным… — с горечью промолвил доктор Пьеро.
   
— Типа шуток с ведрами и тортами с заварным кремом? — уточнил сержант Колон.
   
— Именно!
   
— Итак, нам пора. Насколько я понял, Гильдия Шутовских Дел не намерена выдвигать обвинение против наемных убийц?
   
Доктор Пьеро попытался изобразить панику на своем лице, что было совсем не просто из-за нарисованной на нем широкой улыбки.
   
— Что? Нет, ни в коем случае! Вот если бы какой-нибудь убийца проник в нашу Гильдию — ну, то есть по личному делу — и что-нибудь украл, тогда мы определенно посчитали бы себя в праве, скажем…
   
— Налить ему за шиворот клея? — спросила Ангва.
   
— Треснуть по башке пузырем на палке? — спросил Колон.
   
— Наверное.
   
— Каждой Гильдии — свое, — подвел итог Моркоу. — Предлагаю удалиться, сержант. Нам здесь больше делать нечего. Прошу прощения за беспокойство, доктор Пьеро. Вижу, события последних дней действительно потрясли Гильдию.
   
Главный шут даже обмяк от облегчения.
   
— Не стоит благодарности, не стоит благодарности. Рад был помочь. Понимаю, вам нужно делать свою работу…
   
Он проводил их по лестнице во двор, ни на секунду не умолкая. Стражники, бряцая оружием, встали по стойке «смирно»…
   
— На самом деле… — сказал Моркоу, когда их уже выпроваживали за ворота. — Я хотел бы просить еще об одной маленькой услуге…
   
— Конечно, конечно.
   
— Знаю, просьба несколько нахальная, — продолжал Моркоу. — Но меня всегда интересовали обычаи разных Гильдий… Не мог бы кто-нибудь показать мне ваш музей?
   
— Что-что? Какой музей?
   
— Музей шутов.
   
— А, ты имеешь в виду Зал Ликов? Это не совсем музей, но, конечно… Тут нет никаких тайн. Боффо, запиши. Будем счастливы показать его в любое время, капрал.
   
— Большое спасибо, доктор Пьеро.
   
— Всегда рад помочь.
   
— У меня как раз заканчивается дежурство, — не унимался Моркоу. — Я бы предпочел осмотреть его сейчас, раз уж я здесь.
   
— Ты не можешь уходить с дежурства, когда… Ой! — Колон вдруг смолк.
   
— Что такое, сержант?
   
— Ты лягнул меня!
   
— Просто случайно наступил на вашу сандалию, сэр. Извините, сэр.
   
Колон попытался понять по лицу Моркоу, что тот пытается ему сказать. Он привык к простоватому Моркоу. Сложный Моркоу пугал его — так он испугался бы, если бы на него вдруг яростно напала, скажем, какая-нибудь утка.
   
— Ну, мы, пожалуй, пойдем, да? — промямлил он.
   
— Нет смысла оставаться здесь, раз дело уже закрыто, — промолвил Моркоу, неистово гримасничая. — Кстати, этой ночью можно и отдохнуть…
   
Он посмотрел на крыши домов.
   
— О, ну да, теперь, раз дело закрыто, можно и уходить, — наконец понял Колон. — Верно, Шнобби?
   
— Конечно, тогда мы пойдем, пожалуй, раз дело закрыто, — поддержал Шнобби. — Эй, Дуббинс, ты слышал?
   
— Слышал что? Что дело закрыто? — спросил Дуббинс. — Да. Пора отваливать. Правда, Детрит?
   
Детрит, упершись в землю костяшками, задумчиво смотрел в никуда. Это была нормальная поза для тролля, ожидающего прибытия очередной мысли.
   
Звуки собственного имени заставили пару нейронов двигаться быстрее.
   
— Что? — спросил он.
   
— Дело закрыто.
   
— Какое дело?
   
— Ну это, об убийстве господина Крюкомолота и всем прочем.
   
— Правда?
   
— Да!
   
— О.
   
Детрит обдумал услышанное, кивнул и снова вернулся в привычное для себя состояние ума.
   
Потом забеспокоилась другая пара нейронов.
   
— Это хорошо, — добавил Детрит.
   
Несколько секунд Дуббинс наблюдал за ним.
   
— Вот и все, — печально промолвил он. — Больше мы ничего не дождемся.
   
— Я скоро вернусь, — сказал Моркоу. — Ну что, э-э, Чарли, пойдем? Доктор Пьеро?
   
— Да, думаю, вреда никакого не будет, — согласился доктор Пьеро. — Замечательно. Боффо, покажи капралу Моркоу все, что он пожелает.
   
— Слушаюсь, сэр, — быстро ответил маленький клоун.
   
— Должно быть, очень весело быть клоуном, — предположил Моркоу.
   
— Правда?
   
— Ну, я имею в виду, все время шутки, розыгрыши…
   
Боффо как-то косо посмотрел на него.
   
— Ну… — произнес он неохотно. — Есть, конечно, и приятные моменты…
   
— Ни секунды в этом не сомневаюсь.
   
   
— Ты, наверное, частенько дежуришь у ворот, а, Боффо? — как бы между делом поинтересовался Моркоу, пока они шли по двору Гильдии.
   
— Ха! Почти все время, — ответил Боффо.
   
— И когда последний раз к Бино приходил этот друг, ну, ты знаешь, из убийц?
   
— Тебе и об этом известно… — протянул Боффо.
   
— О да, — сказал Моркоу.
   
— Примерно десять дней назад. Тут лучше обойти, зона действия торта…
   
— Он забыл, как зовут Бино, но знал, где находится его комната. Не помнил номер, однако прошел прямо в нее, — продолжил Моркоу.
   
— Все правильно, — сказал Боффо. — Это доктор Пьеро рассказал?
   
— Я разговаривал с доктором Пьеро, — подтвердил Моркоу.
   
Ангва, которая пошла в музей вместе с ними, постепенно начала понимать, как Моркоу задает вопросы. Он задавал их, не задавая. Просто говорил людям, что думает или о чем догадывается, а они, поддерживая разговор, сами сообщали все подробности. И он всегда, действительно всегда, говорил правду.
   
Боффо распахнул дверь и завозился, пытаясь зажечь свечу.
   
— Вот мы и пришли, — объявил он. — В промежутках между дежурствами у ворот я работаю здесь.
   
— О боги, — едва слышно вымолвила Ангва. — Это ужасно.
   
— Очень интересно, — сказал Моркоу.
   
— С точки зрения истории, — добавил Боффо.
   
— Все эти маленькие головы…
   
Они уходили в никуда, полка за полкой, уставленные маленькими клоунскими головками. Музей выглядел так, словно у племени охотников за головами вдруг развилось изощренное чувство юмора и они решили привнести в мир чуточку веселья.
   
— Яйца, — сказал Моркоу. — Обычные куриные яйца. Берешь яйцо, делаешь с обеих сторон отверстия и осторожно выдуваешь содержимое. А потом клоун рисует на яйце свою маску, она считается его официальным обличьем, и никакой другой клоун не имеет права ее использовать. Это очень важно. Некоторые лица принадлежали нескольким поколениям одной семьи. Лицо клоуна — очень ценная вещь. Я прав, Боффо?
   
Клоун не сводил с него глаз.
   
— Откуда ты все это знаешь?
   
— Читал в книжках.
   
Ангва взяла древнее яйцо. К нему был прикреплен ярлык с дюжиной имен, причем все были зачеркнуты, кроме последнего. Чернила, которыми были написаны первые имена, выцвели и стали почти невидимыми. Она поставила клоунский лик обратно на полку и машинально вытерла руку о рубашку.
   
— А что будет, если клоун решит вдруг использовать лицо другого клоуна? — спросила она.
   
— О, все новые яйца мы сравниваем со стоящими на полках, — сказал Боффо. — Это строжайше запрещено.
   
Они двинулись по проходу. Ангве вдруг показалось, что до ее ушей доносится чавканье заварного крема в миллионах штанов; от стен отражалось эхо миллионов хлюпающих носов; миллионы улыбок сияли на совсем не улыбчивых лицах. Наконец они подошли к нише, в которой стояли стол со стулом и висела полка со старыми бухгалтерскими книгами. Тут же помещался клоунский верстак, уставленный заляпанными краской банками, заваленный пучками крашеных конских волос и другими предметами, необходимыми для весьма специфического искусства росписи яиц. Моркоу взял прядь крашеных конских волос и с задумчивым видом покрутил ее в руках.
   
— А если предположить, — сказал он, — что клоун, я имею в виду, клоун с собственным лицом… использовал вдруг лицо другого клоуна?
   
— Что-что? — не понял Боффо.
   
— Можно ли одному клоуну пользоваться гримом другого клоуна? — попробовала объяснить Ангва.
   
— О, это происходит все время, — махнул рукой Боффо. — Мы постоянно одалживаем друг у друга плюхи.
   
— Плюхи? — переспросила Ангва.
   
— Грим, — перевел Моркоу. — Но, я думаю, младший констебль хотела спросить о том, может ли клоун загримироваться так, чтобы выглядеть другим клоуном.
   
Боффо наморщил лоб, словно пытался найти ответ на вопрос, ответа на который просто не существует.
   
— Что-что?
   
— Слушай, Боффо, тут есть яйцо Бино? Можно на него взглянуть?
   
— Оно где-то тут, на столе. Конечно, взгляните. Вот оно.
   
Боффо передал им яйцо. С красным носом-пуговкой и в рыжем парике. Моркоу поднес его к свету и достал из кармана пару каких-то рыжих нитей.
   
— Но, — Ангва предприняла еще одну попытку добиться от Боффо ответа, — ты можешь, скажем, проснуться утром и наложить грим так, чтобы выглядеть другим клоуном?
   
Он уставился на нее. Под перманентно унылой маской сложно было различить истинное выражение лица, но ей показалось, что с таким же успехом она могла предложить Боффо совершить специфический половой акт с маленьким цыпленком.
   
— Как я могу так поступить? — наконец отозвался он. — Тогда это буду уже не я.
   
— Но ведь кто-то другой так поступил.
   
Из цветка в петлице Боффо брызнула вода.
   
— Я не обязан выслушивать подобные непристойности, госпожа.
   
— Значит, ты говоришь, — вмешался Моркоу, — что ни один из клоунов никогда не стал бы раскрашивать свое лицо под другого клоуна?
   
— Опять вы за свое?!
   
— Да, но ведь, наверное, такое иногда — очень редко — случается… Что молодой клоун…
   
— Послушайте, мы приличные люди, понятно?
   
— Извини, — сказал Моркоу. — Я тебя отчасти понимаю. Итак… когда мы нашли несчастного господина Бино, на нем не было парика, но тот легко мог свалиться, когда Бино падал в реку. А вот что касается его носа… ты сказал сержанту Колону, что кто-то взял его нос. Его настоящий нос. Не мог бы ты, — добавил Моркоу таким тоном, словно разговаривал с полным идиотом, — показать нам свой настоящий нос, Боффо?
   
Боффо постучал пальцем по огромному красному носу.
   
— Но это… — начала было Ангва.
   
— …Твой настоящий нос, — закончил Моркоу. — Спасибо.
   
Клоун немного успокоился.
   
— Думаю, мне лучше уйти, — сказал он. — Мне такие разговоры совсем не нравятся. Они меня расстраивают.
   
— Извини, — повторил Моркоу. — Просто… у меня появилась кое-какая мысль. Я уже думал над этим… но сейчас почти уверен. Кажется, я кое-что знаю о человеке, который это совершил. Однако мне нужно еще раз взглянуть на яйца.
   
— Ты хочешь сказать, его убил какой-то другой клоун? — угрожающим тоном спросил Боффо. — Потому что, если ты намекаешь именно на это, я немедленно иду прямо к…
   
— Не совсем так, — возразил Моркоу, — но я могу показать тебе лицо убийцы.
   
Он протянул руку и взял что-то со стола. Потом повернулся к Боффо и разжал кулак. Моркоу стоял к Ангве спиной, и она не видела, что он держит в руке.
   
— О! — Боффо испустил сдавленный крик и ринулся прочь по Залу Ликов, шлепая огромными башмаками по каменным плитам.
   
— Спасибо, — прокричал Моркоу ему вслед. — Ты очень нам помог!
   
Он снова сжал кулак — но неплотно, так чтобы не раздавить яйцо.
   
— Пошли, — сказал он. — Нам пора. Думаю, через пару-другую минут мы станем здесь не слишком популярными.
   
— Что ты ему показал? — спросила Ангва, когда они с достоинством, но быстро, зашагали к воротам. — То, что и хотел тут найти? Значит, все эти разговоры о том, что ты хочешь осмотреть музей…
   
— Я действительно хотел его осмотреть. Хороший стражник не должен упускать возможности узнать что-то новое.
   
Они добрались до ворот. И ни один торт не был брошен в них из темноты мстительной рукой.
   
Ангва прислонилась к наружной стене. Воздух за стенами Гильдии пахнул куда приятнее — что было весьма необычным для воздуха Анк-Морпорка. По крайней мере, здесь люди могли смеяться бесплатно.
   
— Ты не показал мне, что его так испугало, — напомнила она.
   
— Я продемонстрировал ему убийцу, — откликнулся Моркоу. — И мне очень неприятно. Я не думал, что он так отреагирует. Наверное, виной всему страх, который сейчас охватил город. Но тут еще дело в отношении — это очень похоже на то, как гномы относятся к своим инструментам. Что ж, у каждого свои причуды.
   
— Ты нашел в музее лицо убийцы?
   
— Да.
   
Моркоу разжал кулак.
   
На ладони лежало чистое яйцо.
   
— Он выглядел примерно так, — сказал он.
   
— У убийцы не было лица?
   
— Да нет, ты сейчас думаешь как клоун. Я немного простоват, — продолжал Моркоу, — но, насколько могу судить, все происходило примерно следующим образом. Кто-то из наемных убийц решил отыскать способ входить и выходить незаметно. Он вспомнил, что Гильдии разделены лишь тонкой стенкой. У него была своя комната. Оставалось лишь выяснить, кто живет за стеной. Потом он убил Бино, забрал его парик и нос. Его настоящий нос, как называют это клоуны. Ну а грим особой проблемы не представлял. Его можно раздобыть где угодно. В Гильдию он вошел, загримировавшись под Бино. Пробил дыру в стене. Потом проследовал во двор Гильдии Наемных Убийц, но перед тем переоделся в соответствующие одеяния. Из музея он взял… ружие и вернулся сюда. Снова прошел сквозь стену, надел костюм Бино и ушел. А потом кто-то убил его.
   
— Боффо сказал, что Бино выглядел каким-то обеспокоенным.
   
— И я посчитал это странным, ведь нужно находиться к клоуну очень близко, чтобы разглядеть его настоящее выражение лица. Но можно заметить, что грим наложен как-то не так. Так, словно его наложил человек, не привыкший это делать. Но самое важное заключается в том, что если другой клоун видел, как лицо Бино выходит за ворота, значит, он видел, как выходит сам Бино. Клоуны и представить себе не могут, что кто-то посмел использовать это лицо. Такой уж у них образ мыслей. Клоун и его маска — это единое целое, одно и то же. Без маски, без грима клоун просто не существует. Клоун не может использовать лицо другого клоуна точно так же, как гном не может использовать инструменты другого гнома.
   
— Но убийца пошел на этот рискованный ход, — заметила Ангва.
   
— Вот именно. А ход был очень, очень рискованным.
   
— Моркоу? Что ты собираешься предпринять?
   
— Думаю, неплохо было бы выяснить, чья комната находится за той стенкой, в которой проделали дыру. Скорее всего, там жил приятель Бино.
   
— Мы пойдем сейчас в Гильдию Наемных Убийц? Вдвоем?
   
— Гм. Ты права.
   
Моркоу выглядел настолько удрученным, что Ангва просто не могла не помочь ему.
   
— Который час? — спросила она.
   
Моркоу очень осторожно достал из бархатного мешочка подарочные часы Ваймса.
   
— Сейчас…
   
…Динь, динь, дон, дон… динь… динь…
   
Они терпеливо ждали, пока часы перестанут звонить.
   
— Без четверти семь, — ответил Моркоу. — Абсолютно точно ходят. Я выставил их по солнечным часам Университета.
   
Ангва посмотрела в небо.
   
— Ладно, — сказала она. — Думаю, мне удастся выяснить все, что тебе нужно. Предоставь это мне.
   
— Но как?…
   
— Э-э… Ну… Я могу снять доспехи… И… и попытаться пробраться туда под видом сестры кухарки или еще кого-нибудь…
   
Моркоу в этом явно сомневался.
   
— Думаешь, получится?
   
— А ты можешь предложить что-нибудь другое?
   
— Сейчас — не могу.
   
— Итак, тогда я… Э-э… Послушай, возвращайся к остальным стражникам, а я поищу, где можно переодеться во что-нибудь более подходящее.
   
Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, откуда доносится гнусное хихиканье. Гаспод обладал уникальной способностью появляться бесшумно, как облачко сероводорода в забитой народом комнате, и точно так же, как этот газ, он заполнял собой все свободное пространство.
   
— А где ты найдешь одежду? — продолжал допытываться Моркоу.
   
— Хороший стражник всегда готов к импровизации, — нравоучительно произнесла Ангва.
   
— Этот песик ужасно сопит, — заметил Моркоу. — Почему он вечно таскается за нами?
   
— Понятия не имею.
   
— Смотри, по-моему, он принес тебе подарок.
   
Ангва наконец отважилась бросить на Гаспода подозрительный взгляд. В пасти пес едва удерживал очень большую, прямо-таки огроменную кость. Шириной кость была больше длины самого Гаспода, а принадлежала она, вероятно, существу, умершему в какой-нибудь выгребной яме. В некоторых местах она была покрыта зеленой плесенью.
   
— Очень мило, — холодно откликнулась Ангва. — Послушай, тебе пора. Давай я сама во всем разберусь…
   
— Ну, если ты так уверена… — неохотно начал Моркоу.
   
— Уверена.
   
Проследив, что Моркоу точно ушел, Ангва направилась в ближайший переулок. До восхода луны оставалось несколько минут.
   
   
Когда хмурый и задумчивый Моркоу вошел в штаб-квартиру Ночной Стражи, сержант Колон отдал честь и спросил:
   
— Мы можем разойтись по домам, сэр?
   
— Что? Почему?
   
— Ну, если дело закрыто?
   
— Я сказал это только для того, чтобы у них не осталось и тени подозрений.
   
— А. Очень мудро, — быстро произнес сержант. — Я так и подумал. Он сказал это, чтобы не осталось и тени подозрений. Именно так.
   
— Убийца все еще на свободе. И не просто убийца, а кое-кто похуже.
   
Моркоу оглядел совершенно не похожих друг на друга стражников.
   
— А сейчас, как мне кажется, пришла пора разобраться с Дневной Стражей, — сказал он.
   
— Э… Поговаривают, будто на улицах города настоящий бунт, — откликнулся Колон.
   
— Именно поэтому нам и нужно разобраться со всем этим.
   
Колон прикусил губу. Он не был трусом. В прошлом году, когда в городе объявился дракон, сержант Колон стоял на крыше и выпускал стрелу за стрелой в летящее на него с открытой пастью чудовище — правда надо признаться, что потом ему пришлось сменить нижнее белье. Но это было просто. Огромный огнедышащий дракон был самым что ни на есть настоящим. Вот он, прямо перед тобой, и собирается зажарить тебя заживо. Не о чем было беспокоиться. Вернее, беспокоиться было о чем, но все было… просто. Никакой тебе таинственности.
   
— И мы будем разбираться? — уточнил он.
   
— Да.
   
— О, прекрасно. Люблю разбираться.
   
   
Старикашка Рон был на хорошем счету в Гильдии Попрошаек. Он был бормотальщиком, причем искусным. Старикашка Рон целые кварталы тащился следом за прохожим, бормоча что-то на своем языке, пока ему не давали денег, лишь бы он отвязался. Люди считали его сумасшедшим, но сумасшествие тут было ни при чем.
   
На самом деле Старикашка Рон воспринимал окружающую реальность на космическом уровне и поэтому не видел всякую мелочь, как-то: людишек, стены, мыло (хотя, если требовалось разглядеть совсем мелкие предметы, например монеты, его глаз мгновенно обретал остроту, которой позавидовал бы даже орел).
   
Таким образом, он не очень удивился, когда мимо него пробежала привлекательная молодая женщина и принялась срывать с себя одежду. Такие события случались постоянно, правда внутри его головы.
   
А потом он увидел то, что произошло дальше.
   
Умчалась прочь стрелой золотистая поджарая тень.
   
— А я что говорил?! А я что говорил?! А я что говорил?! — завопил вслед Рон. — Они еще получат трубу старьевщика не тем концом. Разрази их гром! Десница тысячелетия и моллюск! А я же говорил!
   
   
Когда появилась Ангва, Гаспод быстро завилял тем, что формально считалось его хвостом.
   
— Переоделась в нечто поудобнее, — похвалил он чуть неразборчивым голосом. Кость из пасти он так и не выпустил. — Молодец. Я тут принес тебе маленький сувенир…
   
Наконец он бросил кость на мостовую. С волчьей точки зрения она выглядела ничуть не аппетитнее, чем с человечьей.
   
— Зачем? — спросила Ангва.
   
— Слушай, что ты капризничаешь? — укоризненно сказал Гаспод. — Отличная кость. Все настоящие заводчики дворовых собак настоятельно рекомендуют…
   
— Забудь, — велела Ангва. — Как ты обычно пробираешься в Гильдию Наемных Убийц?
   
— А потом мы могли бы покопаться в помойках, что на Федрской дороге, — предложил Гаспод, стуча по земле обрубком хвоста. — Там такие крысы, волосы встают дыбом даже на… Нет, все правильно, забудь, что я заикнулся об этом, — произнес он быстро, заметив яростные искорки в глазах Ангвы.
   
После чего вздохнул.
   
— Из кухни выходит канализационная труба.
   
— В нее может пролезть человек?
   
— Туда даже гном протиснуться не сможет. А зачем нам в Гильдию? Там сегодня спагетти. В них костей нету…
   
— Пошли.
   
Он покорно заковылял следом.
   
— Такая классная косточка… Лишь чуть-чуть позеленела. Ха! Готов поспорить, если б этот твой верзила подарил тебе коробку шоколадных конфет, ты бы ее посреди улицы не бросила…
   
Гаспод даже съежился, когда она чуть не набросилась на него.
   
— Да что такое ты несешь?
   
— Ничего! Ничего!
   
Он снова поплелся за ней следом, продолжая скулить.
   
Ангва тоже чувствовала себя скверно. Отрастающие каждое полнолуние клыки и шерсть были непростой проблемой. Несколько раз в прошлом она думала, что вот, наконец-то, ей повезло… но потом оказывалось, что немногим мужчинам нравится поддерживать отношения с женщиной, которая вдруг обрастает шерстью и начинает выть на луну. И тогда Ангва дала себе зарок: никаких связей подобного рода.
   
Что же касается Гаспода, он уже смирился с жизнью без любви или, по крайней мере, без чего-то большего, нежели прозаические чувства, которые до сего момента ему удалось проявить лишь к излишне доверчивой чихуахуа и, совсем на краткий миг, к ноге почтальона.
   
   
Порошок № 1 ссыпался по сложенному листу бумаги в металлическую трубочку. Будь проклят этот Ваймс! Кто мог подумать, что он попрется на крышу оперного театра? Целый комплект трубочек был потерян. Правда, у него еще оставалось три таких комплекта. Мешок порошка № 1 и элементарные знания технологии литья из свинца — вот и все, что нужно человеку, чтобы править городом…
   
Ружие лежало на столе. Металл испускал голубоватое сияние. Впрочем, нет, то был, скорее, блеск. И конечно, это все масло. Это масло так блестит. Ведь ружие — обычная железяка. Оно не может быть живым.
   
И все же…
   
И все же…
   
— Говорят, та несчастная девочка была простой нищенкой, никакого особого места в Гильдии не занимала!
   
«Ну и что? Что с того? Она сама подставилась. Моей вины тут нет. Это ты во всем виноват. Я — обычное ружие. Ружия не убивают людей. Людей убивают люди».
   
— Ты убило Крюкомолота! Я видел, ты само выстрелило! А он ведь починил тебя!
   
«Ждешь благодарности? Он сделал бы еще одно ружие».
   
— Зачем было его убивать?
   
«Затем. Ты все равно не поймешь».
   
Этот голос звучал в его голове, или это ружие говорило? Он ни в чем не был уверен. Эдуард говорил, что слышал голос… суливший исполнить любые твои желания…
   
   
Проникнуть в Гильдию оказалось несложно, даже несмотря на разъяренную толпу. Некоторые наемные убийцы — выходцы из знатных семей, в домах у которых столько ушастых собак, сколько у бедняков лохмотьев, — имели привычку, поступая в Гильдию, брать с собой любимого пса. Ангва была породистой собакой. Когда она бежала по зданию Гильдии, ее сопровождали восхищенные взгляды.
   
Нужный коридор она тоже нашла без труда. Она запомнила вид из окна соседней Гильдии и сосчитала этажи. Как бы там ни было, долго ей плутать не пришлось. Стены коридора насквозь пропитались запахом фейерверков.
   
К тому же в коридоре скопилась толпа убийц. Дверь в комнату была взломана. Выглянув из-за угла, Ангва увидела искаженное от ярости лицо доктора Проблемса.
   
— Господин Низз?
   
Седовласый убийца встал по стойке «смирно».
   
— Сэр?
   
— Я хочу, чтобы его нашли!
   
— Слушаюсь, доктор…
   
— На самом деле я хочу, чтобы его предали земле. С Чрезвычайной Неучтивостью! Более того, за его голову я объявляю вознаграждение в десять тысяч долларов — и выплачу его лично, понятно? Без налога Гильдии.
   
Несколько наемных убийц с притворно равнодушным видом выбрались из толпы и быстро зашагали прочь. Не облагаемые налогом десять тысяч долларов — приличные деньги.
   
Судя по всему, Низз чувствовал себя очень неловко.
   
— Доктор, я все же думаю…
   
— Ты думаешь? Тебе платят деньги не за то, чтобы ты думал! Одни боги знают, куда подевался этот идиот! Я приказал обыскать Гильдию! Почему никто не догадался взломать дверь?
   
— Э-э, прошу прощения, доктор. Эдуард покинул нас несколько недель назад, и я даже не подумал…
   
— Не подумал? А за что тебе деньги платят?
   
— Никогда не видел его в такой ярости, — хмыкнул Гаспод.
   
За спиной главного наемного убийцы раздалось вежливое покашливание. Из комнаты вышел доктор Пьеро.
   
— А, доктор, — кивнул доктор Проблемс. — Думаю, будет лучше, если мы обсудим все в моем кабинете. Что скажешь?
   
— Я искренне и крайне сожалею…
   
— Ничего страшного. Этот… дьяволенок выставил нас обоих круглыми дураками. О… не относи это на свой счет, конечно. Господин Низз, шуты и наемные убийцы будут охранять эту дыру до прихода каменщиков. Никто не должен входить или выходить, понятно?
   
— Понятно, доктор.
   
— Очень хорошо.
   
— Этот господин Низз, — сказал Гаспод, когда доктор Проблемс и главный шут скрылись за углом. — Номер два в Гильдии Наемных Убийц. — Он почесался за ухом. — Давно бы прикончил старого Проблемса, если бы не правила. Наемные убийцы могут убивать только за определенную плату. Все те же деньги — вот что делает нас убийцами.
   
Ангва побежала вперед. Низз вытер лоб черным носовым платком и опустил взгляд.
   
— Привет, ты, по-моему, новенькая, — промолвил он и взглянул на Гаспода. — И эта псина вернулась, как я вижу.
   
— Гав, гав, — отреагировал Гаспод и заколотил обрубком хвоста по полу. — Иногда, — сообщил он Ангве, — Низз дает мятный леденец, главное — застать его в хорошем настроении. В этом году отравил пятнадцать человек. Хорошо работает с ядами, не хуже, чем старик Проблемс.
   
— Мне так нужно это знать? — спросила Ангва.
   
Низз погладил ее по голове.
   
Теперь Ангве была видна дверь. На картонке, вставленной в металлическую рамку, было написано имя.
   
Эдуард, дон Муэрто.
   
— Эдуард Муэрто… — пробормотала она.
   
— Знакомое имя, — отозвался Гаспод. — Его семья жила на Королевском проезде. Были богаты, как Креозоты.
   
— А кто такой Креозот?
   
— Какой-то богач-иностранец.
   
— О.
   
— Но его прадедушка, Эдуарда, конечно, а не Креозота, страдал, так сказать, ужасной жаждой, а дедушка гонялся за каждой юбкой, всякую редкую одежду собирал, которая потом благополучно сгнила, а отец нынешнего дона Муэрто, ну, тот был трезвенником, вполне приличным человеком, но потерял остаток фамильного состояния из-за незнания разницы между единицей и одиннадцатью.
   
— Не понимаю, как можно потерять из-за этого деньги?
   
— Можно, если решишь поиграть в дуркера с серьезными ребятами.
   
Ангва и пес затрусили назад по коридору.
   
— А о молодом доне Эдуарде ты что-нибудь знаешь? — спросила Ангва.
   
— Нет. Дом ихний недавно продали. Чтобы расплатиться с фамильными долгами. А самого паренька я давно не видел.
   
— Ты просто кладезь информации.
   
— Кручусь, кручусь… Собак ведь никто не замечает. — Гаспод наморщил нос, который разом стал похож на высохший трюфель. — Ружием воняет, верно?
   
— Да. А это странно.
   
— Что?
   
— Что-то не так.
   
Тут были и другие запахи. Запахи нестираных носков, других собак, грима доктора Пьеро, вчерашнего обеда — все это витало в воздухе. Но запах фейерверков, едкий, как кислота, мгновенно отождествляемый с ружием, забивал все прочие ароматы.
   
— Что не так?
   
— Не знаю, может, этот запах ружия… Откуда он тут?
   
— Вспомни, он отсюда и происходит. Ружие хранилось здесь много лет.
   
— Хорошо. Ладно. У нас есть имя. Надеюсь, оно что-нибудь скажет Моркоу…
   
Ангва побежала вниз по лестнице.
   
— Слушай, — замявшись, сказал Гаспод, — у меня тут один вопрос…
   
— Да?
   
— А как ты превращаешься обратно в женщину?
   
— Просто ухожу с лунного света и… сосредотачиваюсь. И Превращаюсь.
   
— Круто! И все?
   
— В полнолуние я могу перекидываться туда-обратно даже днем, когда захочу. Но если на меня упадет лунный свет, тут от моего желания ничего не зависит — я обязательно Превращусь.
   
— Понятно, а как насчет волчьего лыка?
   
— Волчьего лыка? Это, по-моему, растение, типа аконита. А что насчет него?
   
— Оно тебя не убивает?
   
— Послушай, не стоит верить всему, что говорят о вервольфах. Мы — люди, как и все другие. Б́ольшую часть времени.
   
Они уже вышли из Гильдии и направились к переулку, до которого успешно добежали, но в котором не оказалось весьма важных вещей, которые находились здесь, когда они убегали. Наиболее значительной из этих вещей была одежда Ангвы, но также ощущался недостаток Старикашки Рона.
   
— Проклятье!
   
Они воззрились на пустую мостовую.
   
— А другая одежда у тебя есть? — спросил Гаспод.
   
— Да, но только на улице Вязов.
   
— Неужели, превращаясь в человека, ты обязательно должна что-то надевать?
   
— Именно.
   
— Но зачем? Мне казалось, обнаженная женщина будет чувствовать себя как дома в любой компании. Без обид, конечно.
   
— Я предпочитаю ходить одетой.
   
Гаспод обнюхал грязные булыжники.
   
— Тогда побежали, — вздохнул он. — Постараемся догнать Старикашку Рона до того, как твоя кольчуга превратится в бутылку пойла Джимкина Пивомеса.
   
Ангва огляделась по сторонам. Запах Старикашки Рона быстро рассеивался.
   
— Хорошо, но лучше поторопиться.
   
Волчье лыко?! Еще не хватало, чтобы всякие дурацкие травки осложняли твою жизнь — и так каждый месяц на неделю у тебя появляются две дополнительные ноги и четыре лишних соска.
   
   
Вокруг дворца патриция и рядом с Гильдией Наемных Убийц толпился рассерженный народ. Нищих было особенно много, и выглядели они пребезобразно. Пребезобразнейший вид — профессиональная черта всех нищих. Но эти выглядели даже безобразнее, чем следовало.
   
Гражданская милиция осторожно высунула головы из-за угла.
   
— Сотни людей, — объявил Колон. — И толпы троллей рядом со штаб-квартирой Дневной Стражи.
   
— Упертых бунтовщиков много? — спросил Моркоу.
   
— Разумеется, я ж сказал, там тьма-тьмущая троллей, — сказал Колон и, опомнившись, добавил: — Я пошутил, пошутил.
   
— Ладно, — махнул рукой Моркоу. — Все за мной.
   
Гомон сразу смолк, когда милиция проследовала, прогромыхала, пробежала и прошла на костяшках рук к штаб-квартире Дневной Стражи.
   
Неожиданно дорогу милиции перегородили два очень крупных тролля. Толпа замерла в ожидании.
   
«Сейчас все случится, — подумал Колон. — Кто-нибудь что-нибудь швырнет, и мы все умрем».
   
Он поднял глаза. Из-за краев водостоков медленными рывками появлялись головы горгулий. Никто не хочет пропускать хорошую драку.
   
Моркоу кивнул троллям.
   
Колон зачем-то про себя отметил, что тролли с головы до ног покрыты лишайником.
   
— Шпат и Боксит, если не ошибаюсь? — вопросил Моркоу.
   
Шпат машинально тоже кивнул. Боксит был более крутым и лишь смерил Моркоу свирепым взглядом.
   
— Именно таких ребят я искал, — сообщил Моркоу.
   
Колон схватился руками за шлем и попытался спрятаться в нем, как улитка десятого размера в ракушке размера первого. Боксит больше походил на ходячую лавину.
   
— Вы мобилизованы, — возвестил Моркоу.
   
Колон выглянул из-под шлема.
   
— За оружием обратитесь к капралу Шноббсу. Младший констебль Детрит приведет вас к присяге. — Он сделал шаг назад. — Добро пожаловать в Гражданскую Стражу. И помните, в ранце каждого младшего констебля лежит маршальский жезл.
   
Тролли не пошевелились.
   
— Не пойду я ни в какие стражи, — сказал Боксит.
   
— Из тебя выйдет настоящий офицер, можешь мне поверить, — попытался подбодрить его Моркоу.
   
— Эй, нельзя принимать их в Стражу! — закричал из толпы какой-то гном.
   
— Почему? Здравствуйте, господин Рукисила, — отозвался Моркоу. — Приятно видеть здесь лидеров общины. Так почему они не могут вступить в милицию?
   
Тролли внимательно слушали. Рукисила понял, что неожиданно стал центром внимания, и замялся.
   
— Ну… во-первых, у вас только один гном… — начал он.
   
— Я тоже гном, — парировал Моркоу. — Официально.
   
Рукисила явно забеспокоился. Принадлежность Моркоу к расе гномов была достаточно спорным вопросом, не раз обсуждавшимся среди радикально настроенных гномов.
   
— Ты несколько крупноват, — запинаясь, произнес он.
   
— Крупноват? С каких это пор размер имеет значение? — удивился Моркоу.
   
— Гм… Если речь о гномах, то с самого момента их появления, — прошептал Дуббинс.
   
— Впрочем, в этих словах есть мысль. — Он обвел взглядом толпу. — Хорошо. Нам нужны честные, законопослушные гномы… Вот ты, например…
   
— Я? — переспросил неосмотрительный гном.
   
— У тебя были приводы?
   
— Ну, не знаю, пару раз меня приводили домой, когда я хлебнул лишку, больше не припомню…
   
— Хорошо. Я принимаю… вас двоих… и вас. Плюс четыре гнома, так? Еще возражения будут?
   
— Не пойду я ни в какие стражи, — повторил Боксит, но уже с оттенком некоторой неопределенности.
   
— Теперь ты не можешь нас бросить, — ответил Детрит. — Иначе среди нас будет слишком много гномов. Числа — это такая могучая штука…
   
— Я не собираюсь вступать в Стражу! — воскликнул гном.
   
— А-а… Кишка тонка? — ухмыльнулся Дуббинс.
   
— Что? Да я получше любого тролля буду!
   
— Отлично, вот и договорились, — потер руки Моркоу. — Исполняющий обязанности констебля Дуббинс?
   
— Сэр?!
   
— Эй! — воскликнул Детрит. — А с чего это вдруг он стал полным констеблем?
   
— Потому что он теперь командует новобранцами-гномами, — объяснил Моркоу. — А ты командуешь новобранцами-троллями, исполняющий обязанности констебля Детрит.
   
— Я — полный исполняющий обязанности констебля и командую троллями?
   
— Конечно. А теперь будь добр, освободи дорогу, младший констебль Боксит…
   
Детрит за его спиной набрал полную грудь воздуха.
   
— Не пойду я ни в ка…
   
— Младший констебль Боксит! Ты, ужасный, большой тролль! Встать смирно! Отдать честь немедленно! И освободить дорогу капралу Моркоу! Вы, двое, ко мне! Раз… два… три… четыре! Вы в Страже! А-аргх, не верю тому, что видят мои глаза! Откуда ты родом, Боксит?
   
— Из Ломтя, но…
   
— Из Ломтя! Из Ломтя? Из Ломтя приходят только… — Детрит взглянул на свои пальцы и быстро спрятал руку за спину. — …Только две вещи! Камни… и… и еще камни! — брякнул он наугад. — Ты к чему относишься, Боксит?
   
— Что за хрень тут происходит?
   
Открылась дверь штаб-квартиры Дневной Стражи, и на улицу вышел капитан Квирк с мечом в руке.
   
— А ну вы, ужасные тролли! Поднимайте правые руки и повторяйте за мной клятву всех троллей…
   
— А, капитан, — помахал ему Моркоу. — Я хотел бы кое о чем переговорить.
   
— Что ты себе позволяешь, капрал Моркоу?! — прорычал Квирк. — Ты кем себя возомнил?
   
— …Я буду делать то, что мне говорят…
   
— Да не хочу я ни в какие…
   
Бам!
   
— …Я буду делать то, что мне говорят…
   
— Гражданином этого города, капитан, — весело ответил Моркоу.
   
— Так, гражданин этого города, старший офицер здесь я, а ты можешь идти…
   
— Интересное мнение, — улыбнулся Моркоу и достал свою черную книжку. — Я снимаю вас с должности.
   
— …Иначе мою гухулугскую голову вобьют в плечи.
   
— …Иначе мою гухулугскую голову вобьют в плечи.
   
— Что? Ты сошел с ума?
   
— Нет, сэр, но вот у вас, мне кажется, голова действительно не в порядке. Существуют определенные правила, регулирующие подобные события.
   
— И кто это тебя уполномочил? — поинтересовался Квирк и оглядел толпу. — Ха! Вот эта вооруженная банда, наверное?
   
Моркоу выглядел глубоко потрясенным.
   
— Ни в коем случае. «Законы и Пастановления Городов Анка и Морпорка», сэр. Там все прописано. Но на самом деле я хотел бы узнать, какие улики свидетельствуют о виновности заключенного Углеморда?
   
— Это проклятого тролля? Одно то, что он тролль, свидетельствует!
   
— Да?
   
Квирк огляделся.
   
— Послушай, я не обязан ничего говорить тебе в присутствии всего этого сброда…
   
— На самом деле правила утверждают обратное. Эти люди — свидетели.
   
— Послушай! — прошипел Квирк, наклонившись к Моркоу. — Он — тролль! Он безусловно в чем-то виновен! Как и все остальные!
   
Моркоу широко улыбнулся.
   
Колон хорошо знал эту улыбку. Лицо Моркоу становилось бледным и блестящим, когда он так улыбался.
   
— И поэтому вы упрятали его в тюрьму?
   
— Именно!
   
— О. Теперь я все понял.
   
Моркоу отвернулся.
   
— Не знаю, что ты задумал… — начал было Квирк.
   
Люди не заметили движения Моркоу. Что-то мелькнуло, раздался звук, словно кусок мяса бросили на разделочную доску, и в следующее мгновение капитан уже валялся на мостовой.
   
Два дневных стражника осторожно выглянули из двери.
   
Потом все услышали какой-то шелест. Шнобби раскрутил «моргенштерн», но шипастый шар был очень тяжелым шипастым шаром, а сам Шнобби отличался от гномов скорее принадлежностью к другому виду, а не размерами, поэтому шар и Шнобби теперь описывали круги относительно друг друга. Если бы Шнобби выпустил из рук «моргенштерн», цель с равной вероятностью была бы поражена либо шаром, либо реактивным капралом Шноббсом. Обе перспективы были достаточно неприятными.
   
— Отпусти эту штуку, Шнобби, — прошипел Колон. — Неприятности никому не нужны, и они…
   
— Не могу, Фред!
   
Моркоу пососал костяшки пальцев.
   
— Сержант, как по-твоему, это можно назвать «применением минимальной необходимой силы»? — спросил он с неподдельным беспокойством.
   
— Фред! Фред! Что мне делать?
   
Шнобби вращался так быстро, что уже потерял отчетливые очертания. Если вы уж начали вращать тяжелый шипастый шар, то нужно продолжать его вращать. Остановка в таком случае является не чем иным, как интересной, но краткосрочной демонстрацией спирали в действии.
   
— А он еще дышит? — спросил Колон.
   
— Да. Я ударил вполсилы.
   
— По моему скромному мнению, вполне минимально, — отозвался преданный Колон.
   
— Фред-д-д!
   
Моркоу, не задумываясь, протянул руку и поймал пролетавший мимо «моргенштерн», после чего бросил его в стену, в которой тот и застрял.
   
— Эй, вы, — крикнул он, — выходите из караулки!
   
Пятеро стражников осторожно обошли поверженного капитана.
   
— Отлично. А теперь приведите Углеморда.
   
— Э… Он в несколько дурном настроении, капрал Моркоу.
   
— В связи с тем, что его приковали к полу, — подсказал другой стражник.
   
— Что ж, — пожал плечами Моркоу, — его следует немедленно расковать.
   
Стражники переминались с ноги на ногу, вероятно, вспомнив старую пословицу[25], как нельзя лучше соответствовавшую ситуации. Моркоу кивнул.
   
— Впрочем, вам лично нет нужды этим заниматься. Так что я предлагаю вам взять краткосрочный отпуск.
   
— В это время года в Щеботане очень хорошо, — поддакнул Колон. — На цветочные часы посмотрите…
   
— Э-э… Я как раз вспомнил… мне же обещали отпуск на лечение, — сказал один из стражников.
   
— Еще немножко здесь покрутишься, и этот отпуск будет очень долгим, — предупредил Моркоу.
   
Дневные стражники умчались с максимальной скоростью, которую только допускали приличия. Толпа, впрочем, не обратила на это ни малейшего внимания. Гораздо интереснее было наблюдать за Моркоу.
   
— Итак, — сказал тот, — Детрит, возьми кого нужно и приведи сюда заключенного.
   
— Я не понимаю, почему… — начал было гном.
   
— А ты, урод, заткнись, — рявкнул опьяневший от власти Детрит.
   
Эти слова произвели эффект упавшей гильотины.
   
Узловатые руки в толпе сразу потянулись к спрятанному в одежде оружию.
   
Все посмотрели на Моркоу.
   
Это и было самым странным, как вспоминал потом Колон. Все смотрели именно на Моркоу.
   
   
Гаспод обнюхал фонарный столб.
   
— Трехногий Шеп снова заболел, — сообщил он. — И Вилли Молокосос вернулся в город.
   
Для настоящего пса столб или фонарь на оживленном перекрестке — это своего рода календарь событий.
   
— Где мы? — спросила Ангва.
   
По следу Старикашки Рона идти было трудно. Его перебивали другие запахи.
   
— Где-то в Тенях, — откликнулся Гаспод. — Судя по ароматам, в переулке Нежности. — Он обнюхал землю. — Ага, вот он где…
   
— Йо, Гаспод…
   
Голос был низким, хриплым и походил на шепот, к которому примешали чуть-чуть песочка. Он донесся откуда-то из переулка.
   
— Чо у тебя за подруга, Гаспод, в натуре?
   
Раздалось гнусное хихиканье.
   
— А, — сказал Гаспод. — Привет, ребята.
   
Из переулка показались два пса. Они были просто огромны. Породу определить не представлялось возможности. Один из них был иссиня-черным и выглядел как помесь питбультерьера с мясорубкой. Второй… второй выглядел как пес, которого почти наверняка зовут Крутым. Верхние и нижние клыки его были настолько большими, что он смотрел на мир сквозь некое подобие решетки. Он тоже был кривоног, но упоминать об этом было бы серьезной, если не смертельной ошибкой.
   
Хвост Гаспода нервно завибрировал.
   
— Это мои друзья, Черный Роджер и…
   
— Крутой? — предположила Ангва.
   
— Откуда ты знаешь?
   
— Удачная догадка.
   
Два пса обошли их с двух сторон.
   
— Вау, — ухмыльнулся Черный Роджер. — И что это за сестричка?
   
— Ангва, — ответил Гаспод. — Она…
   
— …Волкодав, — закончила за него Ангва.
   
Псы кружили вокруг них с голодным видом.
   
— Большой Фидо о ней в курсах? — поинтересовался Черный Роджер.
   
— Я как раз хотел… — начал было Гаспод.
   
— Я въехал, — перебил его Черный Роджер. — Что ж, придется вам проковылять кой-куда с нами. Сегодня как раз вечер Гильдии.
   
— Конечно, конечно, — поспешил согласиться Гаспод. — Никаких проблем.
   
«Я справилась бы с любым из них, — подумала Ангва. — Но не с обоими одновременно».
   
Вервольфы обладают невероятной ловкостью и такой силой челюстей, что могут мгновенно вырвать у человека сонную артерию. Ее отец частенько так шалил, что очень раздражало мать, особенно если он делал это перед обедом. Но Ангва предпочитала вегетарианскую диету.
   
— Йо, — выдохнул Крутой прямо ей в ухо.
   
— Ни о чем не беспокойся, — простонал Гаспод. — Я и Большой Фидо… мы такие закадычные…
   
— Что ты там пытаешься сделать со своей лапой? Скрестить когти? Вот уж не думала, что собаки способны на такое…
   
— Ты права, — с несчастным видом откликнулся Гаспод.