1 2 3 4 5 6 7 8 9 

– Прорываемся… к Горе-с-Мечами! – вдруг осенило хединсейского тана.

Действительно, подумал он, что нам осталось ещё? Гора странная, конечно же, очень странная, клинки Богов и всё такое прочее… Но не стоять же здесь и ждать, пока нас сожрут!

– Прикрой мне спину! – коротко распорядился в ответ Старый Хрофт.

И в последующие минуты Хаген смог убедиться, что Владыка Асгарда не зря носил прозвище Отца Дружин. Не думая больше об обороне и всецело полагаясь на поддержку Хагена, он устремился вперёд, словно Ветер Смертный, что повеет над Миром в день Последней Битвы, и никто не мог противостоять ему, все оказавшиеся у него на дороге слуги Мимира бесславно гибли, не успев ни защититься, ни сбежать. Облако из стремительных отблесков лезвия, бешено крутившегося вокруг Старого Хрофта; брызги тёмной крови, хряск разрубаемых костей; хрип гибнущих тварей, даже не понимающих, что они гибнут; и тяжёлые, хлюпающие по крови шаги…

Хагену, прикрывавшему спину Древнего Бога, приходилось куда трудней, чем даже в достопамятной битве за Храм Ямерта. Тогда он наступал; здесь нужда заставила его обороняться. Приходилось соразмерять свои движения с шагами Старого Хрофта, вдобавок стараясь ненароком не зацепить его клинком. Излюбленная Хагеном веерная защита тут не годилась, самый высокий из противников едва доставал ему до пояса, испытанные, отработанные тысячи и тысячи раз приёмы и перехваты, отлично служившие ему против людей, здесь оставляли внизу лазейки, через которые могли прорваться юркие, подвижные, умеющие стлаться по земле слуги Мимира.

И всё же они держались. Оставляя за собой груды изрубленных тел, они упрямо пробивались к Горе-с-Мечами. Прошли огороды. Миновали поле. Невдалеке замаячили заросли, где их встретила пятерка Ночных Всадниц…

Однако слуг Мимира не становилось меньше, они бросались на Хагена с прежней ожесточённостью; содрогаясь от омерзения, он рубил и рубил бесчисленные щупальца спрутов, рассекал тела рукастых ящеров, покрытые чешуей, уклонялся от липких нитей, метаемых пауками. «Странно, что Мимир не смог создать себе слуг посообразительнее», – мелькнула мысль в тот миг, когда между непрерывными атаками возникла полусекундная пауза.

Слуги посообразительнее у Мимира, однако, имелись, и это выяснилось довольно скоро. В некотором отдалении от прорубавших себе дорогу Хагена и Хрофта появились жители деревни с тяжёлыми, мощными арбалетами; люди осторожно пробирались среди тварей Стража Источника, ступая словно по болоту; однако страшилища, как и раньше, не обращали на них никакого внимания.

Когда о плечевую пластину панциря сломалась первая стрела, Хаген подумал, что на сей раз их приключения непременно должны закончиться. Мелкие твари у ног не давали ни секунды покоя, вынужденный рубить и рубить их бесконечные вереницы, Хаген не мог пустить в ход Диск Ямерта.

– Сдавайтесь, обречённые! – надменно крикнул им предводитель деревенских обитателей, нажимая спусковой крючок своего арбалета; по шлему Хагена скользнула короткая и толстая стрела.

– А, ты вылез, трус, из своей грязной лужи?! – зарычал в ответ ему Отец Дружин. – Ты ловок в ползании по канавам!

Однако Хаген прекрасно понимал, что устоять против арбалетов он долго не сможет. Хотя его защищали прекрасные доспехи, сработанные мастерами Кольчужной горы, рано или поздно наконечник найдёт раскрывшуюся на мгновение щель в подвижном сочленении или ударит в грудную пластину под прямым углом; от такого не защитит даже несравненная броня гномов. Тан вполне допускал, что убить Отца Дружин этими стрелами невозможно; но что же делать ему, Смертному Ученику Мага Хедина?

– Хрофт, остановись! – крикнул Владыке Асгарда Хедин, снимая с цепочки Диск Ямерта. Пауки так пауки, ящерицы так ящерицы, но со стрелками он должен покончить!

Его ноги оплели отвратительно-тёплые, мокрые и липкие щупальца; многочисленные коготки ящериц вцепились в кольца его доспеха: несколько арканов из паутины захватили его плечи.

Меч Хагена был опущен, правую руку намертво притянула к туловищу толстая серая петля и розовое шупальце с буграми бесчисленных присосок. Его неминуемо ждал позорный плен – плен и крушение всех замыслов его Учителя; но сверкающий Диск нашёл свою цель, и предводитель упал с рассечённым надвое черепом.

Остальные в ужасе бросились наутёк – кроме нескольких наиболее храбрых, что поспешно залегли в бороздах; Хрофт несколькими ударами меча освободил Хагена от вцепившихся в него тварей. До спасительных серых склонов оставалось совсем немного.

И тут среди тварей Мимира, кишащих и умирающих под их мечами, появились новые, ещё не виданные – многоглавые змеи; из их пастей высовывались длинные, острые, точно иголки, ядовитые зубы; отравленная желчь капала с них прямо на траву, и стебли тотчас обращались в чёрный пепел. Укус этой твари означал немедленную, мучительную смерть, даже у Старого Хрофта вырвался глухой вскрик изумления и тревоги.

И всё же они дошли до каменистого откоса – дошли, хотя зубы ядовитых тварей не раз и не два скользили по железу их кольчуг. Стрелки с поля угостили их наугад сквозь заросли десятком стрел, шесть попали в спину шедшего вторым Хагена, по счастью, не пробив панциря.

Они полезли вверх. Это оказалось непросто, особенно для тана, выбившегося из сил к концу их пути через поле. Понятно, что с горы им никуда не деться – она не слишком велика, её легко оцепить и держать под постоянным наблюдением, – но выбора не было, и потому они лезли вверх.

Змеи и прочие милые создания остались внизу – отвесные, лишенные трещин склоны оказались для них непосильны. Попытались карабкаться ящерицы, но тоже потерпели неудачу, не говоря уж об уродливых сухопутных осьминогах.

Однако твари, похоже, никуда не торопились. Они расположились тесным кольцом вокруг горы, жадно поглядывая множеством пустых глаз на замерших Хагена и Хрофта. А от деревни через огороды и поля к окружавшим спешили присоединиться страшилища куда более грозного и внушительного вида. Хаген едва подавил постыдный крик ужаса, увидав кошмарных морматов; после разгрома Ракота они, видно, разбрелись кто куда, добравшись даже до этих заповедных мест. Они удивили Хагена ещё и тем, что, отлично умея летать, даже не попытались подняться в воздух, чтобы сверху наброситься на свои жертвы.

– В этой горе есть могучая магия, – проговорил Хрофт, обращаясь к своему молодому спутнику. – Если тут действительно спрятаны Мечи Молодых Богов, то это станет ясно любому деревенскому колдуну-недоучке, пройди они мимо неё ближе чем за милю! Неужто твой Учитель был прав, когда говорил, что это не что иное, как здоровенная ловушка для таких, как мы?

– И ты думаешь, именно эта магия и не даёт волшебным созданиям приблизиться вплотную к горе – не говоря уж о том, чтобы на неё взобраться? – закончил его мысль Хаген.

– Кто ж знает? Но мне кажется, что дело обстоит именно так, иначе кто помешал бы этим тварям, – Хрофт кивком головы указал на морматов, – навалиться на нас сверху? Для остальных склоны круты, не спорю, но те же спруты на своих присосках легко могли бы подняться – ползают же они по твёрдой земле вместо морского дна, и ничего!

«Положеньице, ничего не скажешь», – с горечью подумал Хаген. Они устроились на узком выступе скалистого склона, серого и гладкого, лишённого обычных для любой скалы трещин, расщелин, мхов, мелких травинок – всего того, что делало живым и разговаривающим даже обычно мёртвый камень. Гора казалась огромным саркофагом или, скорее, могильным камнем, наваленным на чье-то глубокое погребение.

Хаген и Хрофт были окружены. Окружены со всех сторон, плотно, без малейшего просвета, без малейшей лазейки. Часовых-людей можно было бы обмануть, в крайнем случае – подкупить; эти существа, похоже, не то что не спали, но даже и не моргали, глядя на ускользнувшую до времени добычу. Морматы время от времени тяжело поднимались в воздух, натягиваясь под напором ветра, хлопали складки их серой морщинистой кожи; сделав круг-другой вокруг горы и, видимо, удовлетворившись осмотром, они вновь опускались на прежние места.

Ученик Хедина и Отец Дружин, одолев в открытом бою всех своих противников, оказались в конце концов побежденными.

«И зачем я всё-таки полез в эту заваруху? – неожиданно для самого себя подумал вдруг хединсейский тан. – Мало мне было моего острова?..» (И, не умея лгать себе, тут же ответил: да, Хединсей показался ему слишком тесным!) «Почему я, точно жалкий упырь, послушно исполнял все команды Учителя, рисковал собственной головой, клал невесть за что моих воинов?.. Он сводил старые счёты с Молодыми Богами, освобождал своего друга Ракота, а я… Сигрлинн была права – я всего лишь орудие в руках Учителя… Очень ценное орудие, он берёг меня, по-своему даже любил; берёг, предчувствуя подобный день, когда я должен принести ему этот проклятый амулет – или погибнуть. А скорее всего я и не добуду амулет, и сам погибну».

Хаген видел себя пробирающимся к логову жуткого Гарма; ловчие сети Сигрлинн; свою безумную атаку и бегство; штурм столицы Видрира, долгие годы остававшегося верным данной клятве не трогать хединсейского тана, пока тот будет выполнять свои вассальные обязательства, в обмен на что Хаген отплатил ему чёрной изменой. Он вспоминал схватку в Храме, окровавленный меч в его руках, сражённых им жрецов; столкновение Белого Лезвия и Диска Ямерта, бой в Алтарном Чертоге… и всё последующее.

Он дрался, как безумец, как берсерк, он не жалел ни себя, ни своих воинов – зачем? Чтобы тот, кого он столько лет называл Учителем, кто всегда был самым близким его человеком после жены и сына… Стоп! Хедин не был человеком, преступившим законы своей совести, чтобы отправить Ученика, воспитанника и последователя на верную смерть; Хедин был Магом. Для Мага Ученики – лишь орудия, коими он познаёт мир. Коротко и ясно, как останавливающий жизнь удар боевого молота под сердце. Хаген послан сюда погибнуть. Это точно.

Рука Хагена до боли сдавила рукоять. Как бы то ни было… Он хотел подумать, подтвердить ещё раз для себя, что никогда и ни за что не сдастся живым, но вместо этого в голову пришли совсем иные мысли:

«Да зачем мне всё это нужно? Из кольца не выберешься. Без амулета Хедину и Ракоту всё равно не победить – а они его не получат, потому что мы с Хрофтом можем просидеть на этих камнях, пока не умрём с голоду. Хотел бы я знать, может ли умереть от голода Старый Хрофт? И тогда амулет всё равно вернётся к Ямерту. Так не лучше ли спастись? Отдать ему эту штуку прямо сейчас? Если он милостивый, как толкуют про него жрецы, быть может, я ещё могу покаяться и получить прощение…»

Услышь сейчас мысли тана любой воин из его дружины, он, несомненно, решил бы, что его предводитель спятил. Никогда, даже в болезненном бреду, в его сознании не могли возникнуть подобные мысли…

Однако Старый Хрофт тоже заподозрил неладное. Никто не знал, кем в действительности был молодой Смертный воин для сурового Отца Дружин; может, он напоминал Владыке Асгарда те золотые времена, когда он и его собственные дети царили над Миром Хьёрварда, ни у кого не отнимая власти и не делясь ни с кем ею. Малодушные мысли ещё только начали проникать в сознание Хагена, а Старый Хрофт уже встревожился.

– Что-то я тут чую странную волшбу… – подозрительно косясь на Хагена, вымолвил он, втягивая широко раздувшимися ноздрями воздух, точно охотничий пёс, берущий свежий след зверя. – С тобой всё в порядке, Хаген?

– Какая разница? Мы… про крайней мере я – можно считать, уже покойники, – равнодушно ответил Хаген. Пальцы тана выпустили рукоять; сверкающая полоса Голубого Меча только чудом не сорвалась вниз.

– У-у, плохо дело… – озабоченно протянул Хрофт, заглядывая в потускневшие глаза хединсейского тана.

Токи магических энергий вокруг Хагена сотрясло могучее древнее заклинание – иных Старый Хрофт просто не признавал. Сила сражённого им Предводителя Духов ярко пылала в нем, рядом билось медленными, загадочными толчками зачарованное сердце Мира Магии – амулет Ямерта; скала под его ногами скрывала Мечи Молодых Богов. В этом сплетении чародейских сил Древний Бог таинственным, одному ему присущим чувством смог составить верное заклятье, и впервые за долгие века изгнания и одинокой жизни его чародейство подействовало на полную мощь.

Тану показалось, что ему плеснули в лицо ледяной водой. Освежающий вихрь ворвался в затемнённые лабиринты сознания, изгоняя из них предательскую мглу трусливых и жалких мыслишек. Тот, кто пытался издали повелевать мыслями Хагена, явно не принял в расчёт сил Древнего Бога.

Вырванный из тенет тяжёлых дум, Хаген не сразу понял, что с ним происходит. Нет, он помнил все до единой мысли, только что посетившие его, однако ему казалось, что он просто вычитал их в какой-то книге, сейчас отчего-то не попадающейся на глаза. Эти мысли – понимал он – не могли быть его собственными; кто-то очень умело внушил их ему, и, если бы не помощь Старого Хрофта, одно Небо ведает, что он мог бы сотворить с собой!

Отрава нехотя покидала тана; выползая из тела, она оставляла после себя опустошённость и раскалывающую виски головную боль. Стиснув зубы, Хаген привалился спиной к скале, стараясь поскорее привести мысли в порядок.

– Спасибо… Хрофт, – выдавил он, с удивлением обнаружив, что и язык плохо повинуется ему. – Что со мной было?

– Кто-то очень хотел, чтобы ты или бросился вниз головой с этой кручи, или напал на меня, – отмолвил Отец Дружин, внимательно вглядываясь в глаза тана, как будто отыскивая в них ответ на свой невысказанный вопрос. Хагену показалось, что во взгляде Хрофта сквозило сомнение – можно ли доверять сидящему перед ним?

«Неужто он боится, что меня… меня подменили?» – подумал Хаген, ощущая холодные, омерзительные когти страха, впившиеся в его душу. Он слыхал о подобном – Смертные Колдуны могут изгнать твое сознание из тела, обречь твою душу на долгие бесцельные скитания, пока рано или поздно она не попадётся на глаза Яргохору и не отправится в путь без возврата по Чёрному Тракту – прямиком в Хель…

– На тебя напали не сами Молодые Боги, – продолжал Хрофт. – Признаюсь, я страшился этого – не знаю, хватит ли у меня сил отразить их удар здесь. Я бы сказал – это или сам Мимир, или кто-то из его подручных… а может, та милая ведьмочка, с которой мы имели удовольствие переведаться совсем недавно… Как бы то ни было, мы отбились. Ты – в себе, и это истинный ты, я вижу. Твоя душа в неприкосновенности. Однако я по-прежнему ума не приложу, что нам делать дальше! Спускаться с горы – чистое безумие.

– Может, это и попробовать? – предложил Хаген. – Такого от нас наверняка не ждут.

– В другом месте и не при таком раскладе сил, быть может, это и сработало бы, – возразил Старый Хрофт. – В другом месте – не здесь. Их слишком много. Мне удалось сейчас одно заклятье – но кто знает, удастся ли второе?

– Есть другие предложения? – спросил Владыку Асгарда Хаген. Он не ожидал ответа, однако Древний Бог неожиданно произнёс:

– Думаю, есть, Хаген. Нам не осталось ничего иного, как подняться на вершину и постараться овладеть Мечами Богов. Погоди, не возражай! – Старый Хрофт останавливающе поднял руку. – Слова твоего Учителя я помню. Но скажи, что нам предпринять, если не это?

– По-моему, от нас только этого и ждут, – угрюмо заметил хединсейский тан, ощупывая отметины, оставленные на его панцире арбалетными болтами обитателей деревни.

– Не слишком ли много ложных ловушек, которые не срабатывают? – упорствовал Хрофт. – Амулет Ямерта в столичном Храме оказался поддельным – однако вот мы здесь и настоящий амулет в наших руках! Если тот, первый – это западня, то, право же, устроившим её не мешало бы поучиться искусству у любого из мастеров Подземелья!

– А откуда ты знаешь, что она не сработала? – осведомился Хаген. – Амулет, который мы считаем настоящим, – в наших руках, однако использовать его мы не можем – и сидим здесь, в наглухо запечатанном Мире, в плотном кольце, и вдобавок ни ты, ни я не умеем по-настоящему творить здесь волшбу! И кроме того, что ты собираешься делать с этими Мечами, попади они нам в руки? Тебе ведома их магия? Мой меч тоже сработан Богом, но разве нам от этого легче?

– Магия их мне ведома, – настолько мрачно и грозно вымолвил Отец Дружин, что Хагену даже стало не по себе – глаза Хрофта дико сверкнули, в горле клокотала давняя ненависть. Таким словам Хаген верил, Владыка Асгарда действительно кое-что знал.

– Я был на Боргильдовом Поле, – продолжал Хрофт, уставясь перед собой невидящими глазами. – Я помню взмахи этих клинков, я слышал их слитное пение и жадное ворчание, когда они купались в крови… Передо мной развёртывались панорамы сил, повелевающих этими клинками, моя память сохранила слова приказов незримой рати, что окружала их… Я спрятал это знание так глубоко, что даже Молодые Боги не смогли докопаться до истины. Они – даже они! – так и не поняли до конца, насколько я могу оказаться опасен! – Хрофт вскочил, седая борода гневно встопорщилась. Рука его сдавила подвернувшийся камень – и кусок гранита превратился в пыль.

– Отчего же ты не сказал об этом Учителю? – поразился Хаген.

– Моя память – очень странная штука, – криво усмехнулся Хрофт. – Одно время мне казалось, что я забыл даже то, кто я такой… постепенно знания стали возвращаться, начиная, конечно же, с самых незначительных и ненужных. Я вспомнил эти заклинания только сейчас, стоя на этой горе, Хаген! С Мечами Богов мы проложим себе дорогу не то что к Вратам на Хединсей – мы прорубимся к самому Обетованному!

Хаген пытался найти достойное возражение: всё его существо протестовало против предложенного Хрофтом плана, его интуиция, его шестое чувство подсказывали, что делать этого ни в коем случае нельзя… Однако что он мог предложить взамен?

– Я бы попробовал Диск Ямерта, – наконец сказал он, снимая оружие с цепочки. – Мы неуязвимы, цель – как на ладони… может, они разбегутся?

– Они же не знают, что такое смерть, – усмехнулся Старый Хрофт. – Да истреби ты хоть три четверти этого скопища – остальным и в голову не придет, что вот-вот настанет их очередь и потому лучше убраться восвояси!

– И всё-таки я попробую, – упрямо ответил Хаген. Отец Дружин не стал спорить.

Они спустились чуть ниже; под прикрытием скального выступа Хаген взял на прицел здоровенного старого мормата, матерое чудовище, с меченными шрамами крыльями, размахом в добрые четырнадцать футов. Он сотворил Направляющее и Разгоняющее заклятье, с облегчением ощутив, что для этого сил ему ещё хватает.

Коротко блеснул Диск, вспоров воздух и омерзительную серую плоть страшилища. Две окровавленные половины громадной туши в корчах рухнули вниз.

– Прекрасно, – одобрил Старый Хрофт, однако в его голосе слышалась ирония. – И так ты намерен поступить со всеми?

Не отвечая, Хаген поразил следующую жертву, за ней – ещё одну и ещё… Заросли у подножия горы окрасились тёмной кровью, бездыханные останки валялись среди изломанного кустарника – но уцелевшие с потрясающим презрением игнорировали всё это. Они и не подумали разбежаться, отступить или как-то укрыться; они лишь начали нечто вроде бега по кругу, обтекая гору странной пестрой рекой. Морматы кружились над скалами, место рассечённого Диском тотчас занимал новый – Хагену казалось, что они выныривают прямо из воздуха.

Хединсейский тан начал уставать. Каждый смертоносный, неотразимый удар Диска отнимал частицу его сил, которые он не мог пополнить здесь, в Мире, напрочь отрезанном от остального Упорядоченного. Число врагов не убывало, хоть кровь залила всё подножие утёса, на котором расположились они с Хрофтом.

Измучившись бесплодностью усилий, тан прекратил бессмысленные попытки. Хрофт с кривой и мрачной усмешкой всё это время молча наблюдал за ним. Тяжело дыша, Хаген прицепил Диск обратно к поясу. Похоже, им действительно остался только один выход; но отчего же от одной мысли о Мечах Богов Хагена охватывает постыдная дрожь, хочется опрометью бежать куда глаза глядят?

Старый Хрофт молча потянул за собой хединсейского тана. Всё ещё упираясь, Хаген нехотя потащился наверх вслед за своим провожатым.

Они поднимались долго, сопровождаемые почётным караулом морматов, внимательно следивших за каждым их движением. Потеряв терпение и пытаясь хоть как-то заглушить отчаяние, Хаген несколько раз пускал в ход Диск, разрубленные надвое морматы валились вниз, оставляя за собой в воздухе мельчайшие капельки своей тёмной крови, висевшие подобно настоящим багровым тучам, – однако снизу тотчас поднимался новый дозорный. Смысл этой не то погони, не то слежки тан уразуметь не мог – они с Хрофтом всё равно никуда не могли деться с горы… Или всё же могли, раз невидимый противник не жалеет ничего, лишь бы только ни на секунду не выпускать их из вида?

Пока он ломал голову над этим неразрешимым вопросом, они наконец достигли вершины. Фонтан магических сил бил здесь не слабее, чем в Источнике Миров. С трудом удерживаясь на почти отвесном склоне, они с полчаса отдыхали. Гору-с-Мечами увенчала ослепительно белая мраморная трехгранная игла. Тан сказал о своих подозрениях Хрофту, однако Отец Дружин только отмахнулся.

– Не верю я в эти ловушки, – во всеуслышание объявил он.

– Когда уверуем, поздно будет, – проворчал Хаген себе под нос, понимая, что Древний Бог сейчас просто как пьяный от ощущения возвращающейся былой силы. – Ты видишь эти Мечи? Есть они здесь? – Отчего-то Хагену очень хотелось, чтобы тайник Молодых Богов оказался пуст, вне зависимости от того, настоящий ли он, или это просто подделка.

Старый Хрофт напрягся, пристально вглядываясь в серую поверхность скалы.

– Вижу их, – наконец проговорил он хриплым от волнения голосом. – Они тут, все семь. – Он коснулся рукой ближайшего к нему выступа каменных ножен, скрывавших чудесное лезвие. – Вот здесь спрятан клинок Ямбрена – он синий, как небесная лазурь, по нему бегут серебристые разводы, точно облака в летнем небе…

– Ты всё-таки хочешь их взять?

– Не знаю, – с неожиданным сомнением отозвался Старый Хрофт. – Что-то мне стало не по себе… Заклятье тут ещё какое-то вроде… сейчас попробую разобраться.

Разбирался он довольно долго; Хаген успел замерзнуть на внезапно налетевшем ветру. Морматы по-прежнему парили над ними, не приближаясь, однако, к самой горе.

Наконец Хрофт поднял голову. Взгляд его серых глаз был тревожен.

– Там есть нечто такое, что мне сейчас не разобрать, – признался он. – Я чувствую, что могу сломать преграду и взять Меч, но вот это «нечто»… – Он со злостью ударил кулаком по камню и даже не заметил, как от места удара в разные стороны побежали узкие трещины. – Впрочем, иного выхода у нас нет. Или мы возьмём Мечи – или останемся здесь до скончания времен. Держись, Хаген! Сейчас начнём ломать…

Хорошо нацеленный удар кулака сбил белоснежную иглу, она рухнула вниз, со свойственным, скорее, стеклу звеном, ударяясь о выступы скал. Друзья проводили её взглядами, словно с её падением на земле должно было произойти нечто ужасное. Однако игла канула в окружавшие гору заросли и исчезла – ни звука, ни отблеска. Тишина.

И тут Хаген увидел, что гора как будто бы стала прозрачна; тело её скрывало семь громадных клинков, годных разве что для исполинов, достигающих головой тучи. Они все разнились по цвету и форме, имели сложные, вычурные эфесы с замысловато изогнутыми гардами; лезвия украшали многочисленные гербы и эмблемы. Каждый из Мечей содержал в себе такую мощь, что Диск Ямерта казался детской игрушкой по сравнению с ними; первичная, изначальная мощь, быть может, сила самого Творца составляла сущность этих Мечей, – и кто в целом мире мог устоять против них?

Старый Хрофт медленно, точно заворожённый открывшейся им картиной, протянул руку к эфесу небесно-синего Меча Ямбрена. Хаген видел, как закованная в железо рука Хрофта, так и не снявшего латную рукавицу, точно в воду, погрузилась в камень, коснулась лучащегося золотом навершия на эфесе и потянула Меч на себя; казалось, исполинское оружие прилипло к пальцам Древнего Бога…

Глаза Хагена защипало, однако он упорно не моргал, боясь упустить малейшую подробность; над поверхностью прозрачного камня сгустилось радужное бестревожное мерцание – а в сознании Хагена раздался страшный скрип и скрежет, точно кто-то открывал плечом тяжеленные крепостные ворота, петли которых не смазывались со времен Первого Вторжения Ракота. Он увидел звёздное небо со странным, не знакомым ему рисунком созвездий – и это небо быстро затягивала глубокая, давящая любой проблеск Тьма. Не та, повелителем которой довелось побывать Ракоту; это была даже и не темнота, и не мрак, а всеобщая пустота, бездонный провал в истинное Ничто – и Хаген впервые в жизни испытал при виде этого такой страх, такой безотчетный, древний, первобытный ужас, что даже его могучая воля не совладала с ним – он завыл, точно раненый волк перед смертью. Его разум не знал этого, но чувства безошибочно подсказывали – в Мир вступило нечто, не поддающееся осмыслению, слишком чуждое ему, чтобы быть познанным, слишком могущественное, чтобы быть побеждённым простой силой. И в сознании Хагена во весь гигантский рост встал страшный призрак Неназываемого.

И тут чернильно-тёмные небеса у них над головами словно раскололись изнутри; брызнули ослепительные лучи яростного слепящего света, а среди этого океана разбушевавшегося небесного пламени Хаген увидел стремительно мчащиеся на него десятки тёмных крылатых фигурок, окружённых ореолами зелёных искр. Мерно взмахивали могучие крылья; пришельцы приближались в чётком строю, словно на параде.

Старый Хрофт приглушённо охнул и поспешил выхватить Меч из тела горы. Вынутый, он оказался по величине обычным, хоть и несколько более тяжёлым, чем прочие клинки. Рука его нырнула за следующим; приходилось торопиться, коли Отец Дружин и его молодой спутник хотели если не жить, то хотя бы умереть быстро, спокойно и без мучений – потому что на них мчалась отборная гвардия Молодых Богов, Крылатые Стражи Обетованного вкупе с Предводителями Духов. Хозяева этой Реальности нанесли наконец свой давно ожидаемый ответный удар.

Глава VIII

Пот обильно проступил у меня на лбу, в висках бешено билась теснимая страхом кровь; то, чего мы так боялись, всё же совершилось, заклинание Ракота доказало свою силу. Неназываемый жадно пожирал всё на своём пути, и каждая частица Реальности служила ему пищей, ещё больше увеличивая его и без того грандиозную силу.

Ракот склонился над столом, уперевшись в него судорожно стиснутыми могучими кулаками; плечи его бессильно поникли. Во всём случившемся он винил себя, и я предпочёл бы ещё невесть сколько лет провести в темнице Молодых Богов, нежели пережить вместо него нынешние мгновения. Сигрлинн держалась куда лучше нас, хотя тут же поняла, в чём дело; она не могла знать детали, но достаточно было взглянуть на нас с Ракотом и прочесть хотя бы самый верхний слой наших мыслей; нам сейчас было не до сохранения тайн.

Я ощущал всем своим существом, как целый Мир бьет крупная дрожь неосознанного ужаса. Холодные волны страха поднимались от дальних глубинных пределов, пронизывая всю толщу Реальности – словно от увиденного кошмара застучали зубы самой ткани Мира. Плоть Упорядоченного как будто предчувствовала уготовленную ей участь.

– Кого… кого вы запустили в Мир?! – хрипло выкрикнула Сигрлинн, голос её дрожал от гнева, и она даже не пыталась скрыть это. – Что всё это значит?!

Она наверняка успела заглянуть в наши с Ракотом мысли, но всё ещё отказывалась поверить в неизбежность.

– Неназываемый, – коротко бросил я.

Сигрлинн только скрипнула зубами.

– Хедин, если мы и можем что-то сделать против этой твари, то лишь располагая всей мощью магии этого Мира, – совладав с собой, почти спокойным голосом обратился ко мне Ракот. – Надо кончать с Молодыми Богами.

– Предложение хорошее, только пока что невыполнимое, – ядовито ответил я. – Я предлагаю иное. Заключим с ними мир.

Ракот остолбенел; похоже было, что эти мои слова поразили его куда больше, чем вступление в Мир Неназываемого. Сигрлинн же так и впилась в меня взглядом. Я ощутил неприкрытую атаку на своё сознание – она шла напролом, пытаясь понять, что скрывается за этими моими словами. Похоже, она не ожидала от меня ничего подобного.

– Великие Силы, Хедин, неужели?.. – прошептала она.

– Нет, я не собираюсь сдаваться, – ответил я, стараясь, чтобы голос звучал как можно твёрже. – Сейчас всё зависит от Хагена. Если им с Хрофтом удалось выполнить задуманное и истинный амулет в наших руках – у нас будет с чем выходить на торг с Богами.

– Если будет в наших руках… – скривился Ракот. – А как ты собирался покончить с ними без него? – осведомился я. – У нас сейчас не наберётся и сотой части тех сил, которыми ты владел в своё время! Так что давай не будем спорить, пора вытаскивать Хагена, ждать больше нельзя.

– Истинное Небо, они ещё могут рассуждать о войнах! – усмехнулась Сигрлинн, небрежно опустившись в кресло. – Он ведь сожрёт всё Сущее, и вам придётся заканчивать свой спор перед очами Творца!

– Предлагаешь сдаться им на милость? – тяжело взглянул на неё Ракот.

– Мне-то что, это вы воюете с Богами, – пожала плечами Сигрлинн. – Только, боюсь, всё это ни к чему. Неназываемого не остановить ни вам, ни Мерлину. А жаль! Мир этот, право же, был неплох.

– Погоди хоронить его! – оборвал я. – Хватит терять время! Ракот! Мы начинаем.

Подле ложного амулета появился Хервинд. Малышу вновь предстояло много работы. Зачерпнув сил в огненной колонне моего Талисмана, я стал налагать на него соответствующее заклятье, когда Ракот неожиданно хрипло воскликнул:

– А эльфы?! Что они?! – И бросился к окну, едва не опрокинув при этом мраморный постамент с амулетом.

Мы действительно совершенно забыли о них. Неназываемый начисто вышиб из нас все прочие мысли, и сейчас, должно быть, эльфийские рати уже шли на штурм, в то время как все наши силы оставались или в укрытиях, как дружинники Хагена, или на почтительном удалении от носителей эльфийской магии, как почти все слуги Ракота.

Восставший чуть не до половины высунулся в окно – и замер.

– Хедин, их нет – никого! – услыхал я его потрясённый возглас, приглушённый каменными стенами. – Они ушли, последние уже на горизонте! Они удирают так, словно за ними гонится сам Неназываемый!

– Кто знает, может, так оно и есть, – отозвался я. – Что ж, ничего удивительного. Они всё поняли, конечно же, они знают, кто вступил в Упорядоченное… Сигрлинн по-своему права – у нее и других нет иной надежды, кроме как на Творца. А эльфы недаром зовутся Перворождёнными – наверное, они полагают, что ещё могут успеть призвать сюда Создателя… Всё к лучшему! Интересно теперь, что станут делать Маги и Мерлин?

Однако те не спешили скорее проявить себя, мы вернулись к прежнему. Хервинд, Создание из Мрака и Лучей, вновь нырнул в амулет Ямерта, по уже знакомой дороге пробираясь в запретный Мир Источника. Благодаря силам моего Талисмана, мы все могли видеть его глазами тотчас же, а не ждать его возвращения.

Нам предстала Гора-с-Мечами, окружённая со всех сторон многообразными чудищами; их бесчисленные ряды полностью перекрыли все подступы, в небе тяжело взмахивали крыльями морматы; тут не ошибся бы и ребёнок – мой Ученик и Старый Хрофт оказались загнанными на эти серые кручи. Затем откуда-то, почти с самой вершины, в полёте сверкнуло нечто ослепительно белое, и одного из морматов рассекло надвое. Хаген использовал Диск Ямерта.

Мой соглядатай, наделённый новыми силами, по сравнению со своим первым появлением в этом Мире, направил взгляд на то место, откуда было пущено страшное оружие, и нам предстали Хаген со Старым Хрофтом: выбившиеся из сил, они с трудом удерживались на покатых камнях.

А потом… «Не трогай их! Не трогай!» – захотелось крикнуть мне, когда я увидел, что Отец Дружин достает из горы первый из Семи Мечей – Меч Ямбрена, судя по цвету…

А спустя ещё мгновение я ощутил ужасающей силы концентрированный удар, обрушившийся на Мир Источника, взломавший бастионы и стены, возведённые теми же, кто направил этот удар. Разрушение вместилища Божественных Мечей освободило из заточения какие-то гигантские Силы, изнутри ударившие в ограждавшие Мир Источника барьеры. Я оказался прав: Гора-с-Мечами и впрямь оказалась ловушкой.

А потом мы увидели врывающиеся в пролом отряды Стражей Обетованного, таких же, как и сражённый Хрофтом в Храме Ямерта. Их вели Предводители Духов; впервые со дня атаки войск Ракота на Обетованное вернейшие слуги Молодых Богов, лучшие из лучших, начальствующие над всеми их полками, оказались брошены в сражение. Можно было не сомневаться: истинный амулет Ямерта в руках моего Ученика. Понятно, почему не появились сами Молодые Боги – у них хватает головной боли с Неназываемым (я не сомневался, что они-то уцелеют при любом исходе дела, но убеждён был и в том, что они будут пытаться спасти Упорядоченное).

Эти спокойные, очень спокойные мысли, трезвые и рассудительные, родились в моём сознании с целым сонмом совершенно иных: «Что делать?! Как спасти Хагена? Какое заклятье сможет передать ему силы моего Талисмана?..»

Однако я даже не успел как следует испугаться за моего Ученика, попавшего, казалось, на сей раз в совершенно безвыходное положение. Он не сломался бы и при виде самих Богов, подумалось мне, когда я увидел метнувшийся навстречу атакующим Диск Ямерта.

С разверзшихся небес прянула молния – точно в вершину горы; за ней вторая, третья… Глаза Хервинда видели, как на вершине Горы-с-Мечами, иссекаемой слепящими Бичами Богов, медленно выпрямилась во весь рост мощная фигура Старого Хрофта, в воздетой правой руке грозно блеснул Меч Ямбрена. Рядом с ним мгновение спустя встал Хаген – Диск Ямерта сразил одного из Крылатых Стражей, но на это ушло слишком много времени. Моему Ученику и его спутнику оставалось только принять бой лицом к лицу.

Я весь словно горел в огне; в сознании вспыхивали и тотчас гасли способы спасения Хагена и Хрофта, один нелепее другого; рядом со мной вонзил ногти в ладони и зарычал от бессильного гнева Ракот.

Рука моего Ученика поднялась вровень с рукой Старого Хрофта; в ней он сжимал лучащийся нестерпимо ярким белым светом клинок, не его прежний Голубой Меч – но Меч самого Ямерта.

Вновь вспыхнула молния, ветвящаяся полоса огня протянулась от корчащегося в муке небосвода к вершине Горы; пламенная сеть оплела Отца Дружин, и я невольно зажмурился, но даже и сквозь опущенные веки видел, что Владыка Асгарда остался стоять, а клинок его жадно пил впустую растрачиваемую силу молний, змеящиеся извивы разрядов вонзались в поднятое лезвие и, бессильные повредить ему, гасли в нем.

Хервинд оказался в изрядном удалении от места самой схватки, и поэтому мы с Ракотом видели лишь окутавшее вершину горы тёмное облако – с такой быстротой носились вокруг вершины Стражи Обетованного. Облако время от времени вспарывали яркие молнии, бившие на сей раз не в вершину Горы, а с неё.

– Они держатся, – шёпотом произнёс Ракот, неотрывно глядя на разворачивающуюся битву.

– Ты готов к большой драке? – поднимаясь, спросил я его. – Им не выстоять одним. Стены Мира Источника взломаны. Значит, туда можно пробиться. Сидеть здесь – бес…

Мои слова оказались прерваны. Прямо посреди моего заклинательного покоя, покрытого всеми ведомыми мне защитными магическими слоями, внезапно возник человек – высокого роста, в плотно облегающей тело тёмно-зелёной одежде, на украшенном изумрудами поясе висел длинный меч, широкий и толстый.

И у нашего гостя в каждом глазу имелось четыре бездонных зрачка.

– Дорога каждая секунда, – не тратя времени на приветствия, произнёс Великий Орлангур. – Запоминай заклятье, Маг Хедин. И не спрашивай сейчас ни о чём.

Я подчинился – от Духа Познания исходила поистине неимоверная сила, её ощущало даже мое человеческое, плотское тело, не говоря уж обо всём остальном.

Стоя втроём подле сверкающей колонны Талисмана, мы сотворили заклятье. Читающий даже застонал от его силы, оно заставляло трепетать всю гигантскую совокупность Миров от самого их Дна до пределов Обетованного. Спустя ещё мгновение мы с Ракотом очутились в сером призрачные Межреальности, и вдогонку нам неслись прощальные слова того, кто на самом деле был Золотым Драконом:

– Если они захватят амулет – конец всему. Я жду вас здесь.

Я не стал утруждать себя бесплодным гаданием на тему, отчего Дух Познания сам не отправился с нами; но его вмешательство в дела Упорядоченного и так превысило на сей раз все мыслимые границы. Должно было произойти нечто вроде вторжения Неназываемого, чтобы побудить Третью Силу выступить в открытую. Бок о бок с Ракотом мы мчались между пластами Реальности, бросив Хединсей на произвол судьбы. Мне оставалось надеяться только на то, что Великий Орлангур, прекрасно понимая, чем обернётся для меня уничтожение моего Талисмана или захват его врагом, будет стеречь его достаточно бдительно.

Мир Источника внезапно распахнулся перед нами – впереди замаячил кроваво-красный разрыв в плоти Мира, огромная дыра, края её, как показалось мне, всё ещё дымились, как будто перед нами оказались обыкновенные ворота, прожжённые осаждающей армией при штурме укреплённого замка. Нас уверенно влекло к этому разрыву.

Спустя ещё несколько мгновений мы оказались в чужом, чёрном небе, словно этот Мир никогда не знал обыкновенного солнца. Прямо внизу, под нами, навстречу нам тянулась гора, по-прежнему окружённая суетящимися слугами Молодых Богов; и по-прежнему сквозь их плотные ряды прорывались отблески двух вздымающихся и опускающихся лезвий. Хаген и Хрофт продолжали бой.

Ракот истошно завопил и заулюлюкал у меня над ухом, испуская древний боевой клич нападающей Тьмы. Он не имел при себе никакого оружия, кроме одного лишь посоха; я же молча обнажил его подарок, достопамятный Чёрный Меч.

И тут нас нагнала волна нового, совершенно чуждого всем ведомым мне магическим системам заклятья; верно, её послал за нами Великий Орлангур, вкладывая в наше оружие свои силы, пределы и мощь которых неведомы были не только Богам, но и, наверное, самому Творцу.

Чёрный Меч в моих руках задрожал.

Я ощутил, что способен летать не хуже слуг Обетованного; мысль послушно направляла полёт, не требовавший от меня никаких иных усилий. И мы с Ракотом, плечом к плечу, ударили сзади на ничего не подозревающих Крылатых Гигантов вкупе с их призрачными Предводителями.

Первого из них мой меч развалил на две половины – тот даже не успел обернуться. Второй сумел это сделать, но на большее времени у него не осталось. Третий замахнулся было Исторгающим Души Жезлом; страшное оружие встретилось в размахе с моим клинком и разлетелось надвое. Первый же мой ответный выпад отправил Крылатого Гиганта к месту его сотворения.

Мы оказались в самой середине их неплотного строя. Даже на такое дело, как захват истинного амулета Ямерта, самое важное после отражения вторжения Неназываемого, они поскупились отправить более полусотни Крылатых Стражей с несколькими Предводителями Духов. То ли Молодые Боги были куда более самоуверенными, чем я полагал, то ли все остальные свои силы они уже бросили против Неназываемого… Но это же абсурд! Это чудовище не остановить простыми мечами, не важно, сделаны клинки их Смертными или Богами – неужели хозяева Обетованного могут не понимать такой простой вещи?!

Мы с Ракотом сражались точно два заведённых боевых механизма, наподобие тех, что используют при штурмах городов хитроумные властители Южного Хьёрварда; меч не мешал мне думать, руки действовали сами по себе, принимая решения быстрее и точнее сознания. Однако нельзя было сказать, что мы гордо пронзили строй наших врагов, разметав их в разные стороны; Крылатые Стражи бились упорно и бешено, не отступая ни на шаг, одно-единственное прикосновение их страшных Жезлов отправило бы наши с Ракотом души на страшный и неправедный суд Молодых Богов. Все, что нам удалось, – это прорваться к отчаянно отбивавшимся Хагену и Хрофту.

– Руку! Давай руку! – крикнул я прямо в лицо моему Ученику, обеспамятовавшему от радости. По его глазам я читал, что они с Хрофтом уже утратили всякую надежду. Хаген, как клещами, схватился за меня облачённой в сталь левой рукой, продолжая размахивать зажатым в правой мечом.

Ракот проделал подобное с Хрофтом.

Гора медленно поплыла вниз; а вокруг нас бушевал настоящий шторм, тучи мощных крыльев бились вокруг нас, прошитые зелёными искрами Исторгающих Жезлов; мы кое-как отмахивались мечами, изо всех сил стараясь не зацепить друг друга. У меня мелькнула запоздалая мысль, что неплохо было бы прихватить с собой и остальные спрятанные в горе Мечи Богов; но тут Жезл одного из Крылатых Гигантов, скользнув по лезвию моего меча, едва не коснулся тела. Нам оставалось только бегство; я чувствовал, что Великий Орлангур не ограничился только тем, что дал силы нашему броску в Мир Источника, он ещё и прикрывал нас незримым щитом, ослаблявшим боевые заклятья врага, которые неоднократно пытались пустить в ход Предводители Духов. Что и говорить, без вмешательства Духа Познания всё наше предприятие ждал бы неминуемый провал.

В окружении нашего страшного эскорта мы поднимались всё выше и выше, к безжалостно расколотому небу; в тот миг меня мало заботили обитатели Мира Источника и сам Мимир.

Мы врезались в непроглядное облако чернильной темноты… а когда мрак рассеялся, оказалось, что мы вчетвером стоим на камнях двора Хединсейской крепости.

Несколько мгновений мы могли только глядеть друг на друга широко раскрытыми полубезумными глазами. Моего Ученика била крупная дрожь; по вздрагивающему лезвию Меча, медленно капая на плиты, стекала тягучая зеленоватая кровь Стража Обетованного.

– Всё в порядке, Хаген. – Я положил руку ему на плечо. – Пойдём. Вам обоим надо отдохнуть.

– Возьми у мальчика амулет, Хедин, – прохрипел Старый Хрофт. – Эта вещичка едва не стоила нам голов. И потом – пока мы рубились там, когда я взял первый Меч… Случилось что-то страшное…

– Да, ты прав, – ответил я, стараясь смотреть прямо в глаза Древнему Богу. – Неназываемый здесь.

Хаген едва заметно вздрогнул; на его покрытом потом лице ничего нельзя было прочесть.

– Я хочу попытаться договориться с Молодыми Богами, – продолжал я. – У нас их главный амулет. Быть может, вместе мы сумеем остановить Неназываемого.

Хаген и Хрофт были слишком измотаны страшным боем, чтобы решать и обсуждать сейчас что-либо; я позвал Ильвинг, позволив ей заботиться о её супруге; Старый Хрофт, однако, отказался от отдыха, потребовав себе лишь кувшин крепкого эля.

Великий Орлангур ждал нас в моем заклинательном покое; Старый Хрофт выпучил глаза от удивления, никак не ожидая увидеть здесь сейчас Столпа Третьей Силы. Сигрлинн куда-то исчезла.

– Тот, кого вы именуете Неназываемым, стремительно движется от Дна Миров, поглощая ткань Реальности, – холодно произнёс Великий Орлангур. – Я не могу остановить его сам. Мои силы имеют свои пределы. Это предстоит сделать вам – или не сделать никому.

– А Молодые Боги, – облизнув пересохшие губы, спросил Ракот, – разве они не в состоянии противостоять Ему?

– И это говоришь ты, вызвавший в Мир эту напасть? Нет, не смогут. Не додумаются. А я подсказать не властен.

– Не властен? – поразился я. – Не властен спасти всё Упорядоченное?!

– Не властен, – по-прежнему холодно продолжал Дух Познания. – Есть нечто превыше и меня. Мне это познать уже не дано. Может, это то самое Равновесие Света и Тьмы… Может – нет; не знаю, но стремлюсь познать. Пока мне просто открыто, что это так. Развёрнутое доказательство отыщем позже. Вам я могу сказать лишь, что решение существует… и ещё: умирать мне будет очень больно.

Не произнеся более ни одного слова, он вышел, аккуратно притворив за собой дверь.

– Великолепно! – взорвался Ракот. – «Решение существует!» И нам предстоит отыскать его? Он даже не удосужился сказать нам, сколько осталось времени! Что нам теперь делать? Один, – он ткнул меня пальцем в бок, – предлагает тихо и мирно сдаться, другой, явившись одна Тьма ведает откуда, изъясняется загадками и исчезает невесть куда!

– И всё же я думаю, что с Молодыми Богами у нас сейчас общий враг, – заметил я, и Хрофт согласно кивнул. – Надо попытаться договориться. Наверняка им уже известно о приходе к нам Великого Орлангура. Они не могут не задуматься – с чего бы это Духу Познания навещать каких-то мятежных Магов, которых не прикончили до сих пор только потому, что всякий раз либо исполнители оказывались не слишком подходящими, либо находились более неотложные дела. Они не могут не взволноваться. Третья Сила есть Третья Сила, молодым Богам с ней не потягаться… Я думаю, надо попытаться отправить им послание. Кто знает, может, остановить Неназываемого можно лишь сосредоточив в одних руках все амулеты и все Мечи Богов? Так или иначе, попробовать стоит. Мы ничего не теряем, верно? А выиграть можем многое.

Ракот мрачно пожал плечами:

– По-моему, мы просто теряем время. Но… ты вытащил меня со Дна Миров – действуй, как считаешь нужным. Считай, что я согласен.

Старый Хрофт тоже кивнул головой.

– Как бы я ни жаждал отомстить, – медленно произнёс он, – ради того, чтобы отстоять Мир от Неназываемого, я готов вступить в союз с кем угодно, хоть с самими Владыками Хаоса.

– Осторожнее со словами, – предупредил я его; у меня не шло из головы то, что ради освобождения Ракота я воспользовался чуждыми этому Миру силами, Силами Хаоса, и в один прекрасный день мне предстояло расплатиться за это.

Так или иначе, мы пришли к согласию. Я осторожно установил подле ложного амулета истинный; отличить их на глаз не смог бы никто, но их внутреннее содержание разнилось настолько, что теперь мне казалось смешным и нелепым то, что я мог сперва принять искусную подделку за истинное творение, притом что Молодые Боги не озаботились снабдить свой ложный амулет хоть мало-мальским магическим правдоподобием. Теперь предстояло добраться до Обетованного. Сигрлинн я решил заняться позже.

Амулет Ямерта, подчиняясь моим заклятьям, начал медленно развертывать перед нами сложнейшие переплетения могучих, до времени укрощённых волшебных сил. Нам предстояло отыскать такую, что вела непосредственно к обители Богов.

Она нашлась довольно быстро, разворачивающаяся перед нами подобно узкой серебряной тропке через бездны Межреальности. Оставаясь в заклинательном покое Хединсейской крепости, мы трое тем не менее плавно заскользили по блистающим тонким плитам – через провалы Мира, к запретным Вратам Обетованного. Все мы невольно затаили дыхание; Ракот воочию видел тонкие шпили непредставимых её дворцов, когда тёмные армии обложили обитель Богов и он уже примеривал к своей голове блистающую диадему Властителя Мира; мы с Хрофтом никогда не приближались к его рубежам даже в видениях.

Нашим взорам предстало обширное облако клубящихся розоватых туч, перевитых жемчужными нитями; я услыхал, как Ракот скрипнул зубами. Его полки остановились на этих рубежах, разбившись о неожиданно крепкую оборону Молодых Богов.

По сверкающей дорожке мы продвигались все дальше и дальше, спины Зверей Межреальности служили опорами этого удивительного моста, переброшенного через время и пространство; и мы оказались подле самых Врат Обетованного.

В медленно перетекающих полужидких клубах розового тумана смутно угадывались очертания невысоких стен, изящных башенок со шпилями; там, где располагались Врата, туман под нашими взорами неторопливо расползался, открывая алмазные створки, затворённые золотыми засовами. Всё это, разумеется, было не более чем декорацией – вход в Обетованное защищали куда более мощные преграды, чем эти Врата.

По обе стороны от Врат стояла почётная стража – Двое Крылатых Гигантов с Исторгающими Жезлами наготове. Я шагнул вперёд, к самым Вратам; Стражи Обетованного забеспокоились – они не могли видеть нас, но наверняка ощущали наше присутствие. Я постучал в Ворота.

Стража тотчас успокоилась, как будто получив неслышимый для нас приказ от своих повелителей; алмазные створки медленно распахнулись; мы вошли внутрь, и нас тотчас окутало облако непроглядного серого сумрака, под ногами засветилась зеленоватым светом тонкая путеводная нить; бесстрастный голос предложил нам следовать вдоль неё.

Так мы и двинулись по Обетованному – отрезанные непроглядной завесой от его красот и чудес, ступая по тонкому пылающему контуру, уводившему нас всё дальше и дальше… Невозможно было сказать, сколько времени мы пробирались по цитадели Богов; наконец наша путеводная нить закончилась, мы остановились, но серая завеса вокруг нас не рассеялась.

И тогда мы услыхали женский голос, нежный, печальный, низкий:

– Зачем вы явились сюда, ниспровергатели? Что вы ищете здесь? Я – Ялини, никогда не причинившая зла ни единому живому или неживому существу; я слушаю вас!

Ялини! Вот уж с кем я стал бы говорить в самую последнюю очередь. Я действительно ничего не имел против неё – она не вмешивалась в дела людей или иных Смертных, равно как и в дела Бессмертных; я враждовал скорее с её братьями, чем с нею.

Однако так ли это важно сейчас – кто перед нами; мне нужен мир и, быть может, милосердную Ялини удастся скорее склонить к этому.

– О Владычица Зелёного Мира, – почтительно, но без подобострастия начал я. – Мы пришли сюда не с мечом, но с оливковой ветвью. Мы пришли предложить могущественным Богам перемирие. Упорядоченное нуждается сейчас в нашем союзе.

– Боги не нуждаются в союзе ни с кем, ничтожный, – ответил мягкий голос Богини. – Ты думаешь, что нас испугает то чудище, что твой мятежный и, увы, нераскаявшийся друг вызвал из бездны? Не льсти себе, волшебник. Не заставляй меня думать о тебе ещё хуже, чем ты того заслуживаешь.

Ракот что-то неразборчиво пробормотал, похоже, какое-то ругательство.

– А как же насчет амулета? – напомнил я. – Истинного амулета, не той подделки, что хранилась в Храме столицы Видрира! Или он вам совсем не нужен? Не могли бы мы поговорить о нём?

Ялини слегка усмехнулась.

– Подумай сам, волшебник, – если бы он был нам нужен, неужели мы бы дали тебе так легко захватить его? Неужели мы бы дали тебе хоть сколько-нибудь долго владеть им, противоречь это нашим интересам? Нет, он не нужен нам. Есть ли у тебя ещё что-нибудь сказать? Если нет, то лучше бы тебе было как можно скорее покаяться и просить прощения у моих братьев и сестёр, а я бы замолвила за тебя словцо, и мой голос был бы отдан за то, чтобы смягчить твоё наказание.

Старый Хрофт неожиданно подался вперёд; я ощутил его движение и успел остановить, схватив за локоть, – кто знает, чем бы это могло кончиться, – случай с моим Эритовым Призраком научил меня осторожности. Разумеется, в Обетованном присутствовали лишь наши тени; но и они могли взаимодействовать, сохраняя нечто общее с нашими живыми телами, поэтому, когда я схватил Хрофта за руку, он почувствовал это.

– А что ты скажешь мне, о милосердная? – прорычал он таким жутким голосом, что даже мне сделалось не по себе: Старый Хрофт вложил в свои слова всю накопленную за бессчётные века ненависть. – Что ты скажешь мне, о справедливая, ты, чьи братья перебили весь мой род в день Боргильдской Битвы? Ты, кто никогда не причинила зла ни единому живому существу, ты, прозванная Кроткой?!

– Какое это имеет отношение к тому, о чем мы говорили с волшебником по имени Хедин? – В голосе Богини прозвучало нескрываемое удивление. – Ты, Древний Бог, остался в живых лишь благодаря моему заступничеству, хотя и не знал об этом. Мои братья куда суровее, чём я; они намеревались поступить с тобой совсем по-иному. Поэтому лучше было бы тебе присоединиться в покаянии к Магу Хедину – второй раз, боюсь, мне не удастся тебя защитить.

– Так что же ты медлишь, Ялини? – хрипло вымолвил Ракот. – Давай, зови своих братьев! Вы же такие могущественные – что вам стоит пленить нас прямо сейчас и учинить скорый и строгий суд над смутьянами? Давай, вот они мы, в твоей полной власти!

– Я не наносила предательских ударов, в отличие от тебя, Владыка Тьмы, – презрительно ответила Ялини. – Не нанесу и на сей раз. Бесчестно захватывать явившихся по собственной воле, пусть даже они – враги. Уходи, наш спор будет решаться не здесь.

– Хорошо, – упорствовал я. – Заключить с нами мир вы не хотите, истинный амулет вам не нужен. Неназываемый вам не страшен. Ну что ж, хвала вам, о Могучие! В тот момент, когда мощь Неназываемого окажется покорна вашей воле, я сам на коленях проползу весь путь от Хединсея до Обетованного, покаянно бия себя в грудь и моля о самом суровом наказании. Остановите чудовище – и тогда мы все поймём, что вы по праву поставлены владеть и править Упорядоченным. Наш мятеж прекратится тогда сам собой.

Ответ пришёл не сразу. Нас обволакивала полнейшая тишина, мы были отрезаны от звуков Обетованного, мы вдыхали серый туман, лишённый всяческих запахов, мы ничего не могли сказать о том, что сейчас творится снаружи, – но всё же мне почудилось, что я ощущаю неуверенность в стане наших противников. Сторожевые заклятья исправно сообщали мне о всё более и более глубоком проникновении чудовищного порождения Внешней Тьмы в плоть Упорядоченного – и никто пока ещё не остановил его, продвижению Неназываемого никто не препятствовал. Ясно было, что братья-Боги приказали Ялини говорить именно так – но неужели же они настолько самонадеянны, что полагают, будто у нас не найдётся средств проверить их слова? Неужели они могли предположить, будто мы поверим, что поглощение ткани Реальности Неназываемым тоже входит в их планы и намерения?!

– Неназываемый уже почти полностью поглотил всё, что ранее составляло Дно Миров, – произнёс я. – Многие существа, пусть даже и неразумные, в муках расстались с жизнью. Отчего же вы не защитили их, не спасли? Да, именно мы призвали чудовище в Мир – но противостоять ему в одиночку не можем, иначе уже давно бы выступили. Что вы ждете? Это ваше ожидание заставляет меня думать, что у вас попросту не хватает для этого сил – однако ваше хвалёное упрямство не даёт вам сознаться!

Нам отвечали не словами, но молчанием, однако оно сейчас было для меня красноречивее всяких ораторствований. Прошло довольно долгое время, прежде чем к нам обратился великолепный мощный баритон, полный уверенной в себе силы. Принадлежать он мог либо Ямбрену, либо самому Ямерту. Владыка Недр обладал густым басом, Хозяин Морей вообще крайне редко выражал свои мысли словами.

– Во имя всеобщего спокойствия, дабы прекратить вашу нелепую смуту, – мы согласны дать вам мир. Верните нам амулет – и можете уходить спокойно. Никто не тронет вас и не станет карать за содеянное. Это говорю вам я, Ямерт, Владыка Солнечного Света!

Это оказалось много больше того, на что я рассчитывал. Неужели я прав и без истинного амулета они бессильны?!

– Мы только что слышали, что эта игрушка не нужна вам! – притворно удивился я. – Я полагал сохранить её для себя.

– Не нужна, – подтвердил баритон. – Это как знак искренности твоего желания отныне прекратить вражду.

– А что же послужит таковым знаком с вашей стороны? – спросил я.

– Моё слово, – ответил Ямерт. – Каких ещё знаков ты желаешь?

– По крайней мере, равных по магической силе твоему истинному амулету!

– Ого! – недобро усмехнулся Ямерт, по-прежнему оставаясь скрытым завесами серого тумана. – Ты хочешь слишком многого, волшебник Хедин! Помни, мир между нами ещё не заключен, ты ещё не получил моего слова!

– Справьтесь сперва с Неназываемым, не тратьте силы, грозя мне, – заметил я. – Мы уходим. Не стоит больше отнимать у вас бесценное время – пока мы говорили, Неназываемый, наверное, успел проглотить ещё один Мир.

Владыка Солнечного Света не снизошёл до ответа. Грубая сила толкнула нас в грудь, незримый ветер крепчал, настойчиво вытесняя нас из пределов Обетованного. Не имело смысла сопротивляться, и мы подчинились.

Не прошло и нескольких минут, как мы очнулись вновь на Хединсее, в моём заклинательном чертоге.

– Я же говорил, что это – пустое дело, – набросился на меня Ракот. – Что мы приобрели после всех этих визитов?

– Если ничего не приобрели, то, во всяком случае, ничего и не потеряли, – отпарировал я. – И вообще, нам давно пора взглянуть на Неназываемого своими собственными глазами!

– Ты всё ещё надеешься остановить его? – угрюмо взглянул на меня Старый Хрофт. – Завидую твоей силе воли! Я не могу думать сейчас ни о чём другом, кроме как о скором конце. Быть может, просить помощи у Владыки Хаоса?

– Ты снова бросаешься словами, и притом очень неосмотрительно, – нахмурился я. – Неназываемому совершенно всё равно, что пожирать – будь то Упорядоченное или Хаос. И, кроме того, разве ты не слышал слов Великого Орлангура?

– Слышать-то я их слышал, – уставясь в пол, мрачно ответствовал Хрофт. – Но, по-моему, он тоже ошибался…

– Погоди поддаваться унынию, дружище, – облизнув пересохшие губы, хрипло сказал Ракот. – Дух Познания все же ведь Дух Познания. Не отбрасывай слова его сразу.

Владыка Асгарда ничего не ответил – сидел, низко свесив голову, да чертил на полу сложные узоры остриём своего меча. Мы с Ракотом решили оставить его в покое.

– Решение должно существовать, – сказал я вполголоса Ракоту. – Золотой Дракон не мог ошибиться. Это решение нужно только найти.

– Легко сказать, – буркнул тот. – Ты хотя бы примерно представляешь, где его следует искать?

– Сперва посмотрим, как это выглядит – Неназываемый, пожирающий Реальность, – предложил я. Мысль моя лихорадочно работала, я дрожал от небывалого внутреннего напряжения – ошибка будет стоить слишком дорого, и исправить ее я уже не смогу.

С помощью Хервинда и Читающего мы с Ракотом погрузились взорами в один из самых Нижних Миров, почти к самому их Дну. Когда-то там было мёртвое царство древних гор, иссечённая рваными шрамами ущелий страна, затянутая плотными туманами; однако теперь нам предстала совсем иная картина. Могучие горные пики, простоявшие неизменными сотни тысяч лет, на наших глазах таяли, разламываясь и погружаясь в океан Ничто, разлитый у когда-то несокрушимых подножий. Это могло напомнить поглощение водой песочного замка на морском берегу – если бы не выглядело столь страшно.

Я впился взглядом в то чёрное море, что с легкостью уничтожало сейчас громады, сложенные крепчайшими гранитами. Я ошибался – мрак лишь частично походил на воду. На его поверхности не пробегали волны, не играло ни единого взблеска, в нём ничего не отражалось – он лишь поглощал, поглощал всё на своём пути. Темнота эта не была темнотой, мрак этот не был обычным мраком; ничто – ни заклятье, ни магическое зрение – не смогло проникнуть под его бархатистую поверхность. Он тянулся на множество миль во все стороны, насколько мог видеть глаз; и повсюду происходило сейчас одно и то же. Это зрелище завораживало, оно казалось страшным сном, кошмарной, невозможной сказкой – однако же всё это происходило на самом деле. Я с трудом подавил постыдную дрожь.

Однако мрак Неназываемого не довольствовался одним лишь безжизненным камнем. Чёрные нити тянулись вверх, на серое унылое небо этого обречённого Мира; невольно мы проследовали за ними взглядами.

И тут взору моему открылась картина, которую я буду помнить и на смертном одре, если только таковое мне суждено. Я увидел просторную равнину под затянутыми тучами небом; тут и там виднелись квадраты возделанных полей, стояли какие-то постройки, дома и хижины, то поодиночке, то кучками; по узким просёлкам неспешно тянулись упряжки волов, изредка проезжали конные. Между домами сновали люди – обычные Смертные, если только не считать пары ветвистых, почти что лосиных рогов на голове у каждого. Обитатели этого мира были заняты своими повседневными делами, не подозревая, наверное, о всей этой Магической Войне и о вторжении Разрушителя. Сперва я не понял, зачем Читающий привёл сюда наши взгляды…

Сразу во множестве мест – на полях, в рощицах, прямо на деревенских улицах – стали появляться чёрные воронки, земля обращалась в нечто, не имевшее ни единой отличительной черты, кроме одного лишь своего цвета. Воронки начали неспешно кружиться, сначала совсем медленно, затем всё быстрее и быстрее. Из воронок вырвались на свободу длинные чёрные нити, очень напоминавшие щупальца неведомого морского чудовища. Нити тянулись в разные стороны, и всё, к чему они прикасались, тотчас же обращалось в частицу тела Неназываемого, сливаясь с его великой пустотой.

Охваченные ужасом, местные обитатели беспомощно заметались взад-вперёд; кто-то, наиболее стойкий и отважный, попытался обороняться, но никакое орудие не могло причинить вреда Неназываемому. Другие бросились в дома, как будто там их могло ждать спасение; передо мной развёртывались душераздирающие сцены, матери, уже по колено во мраке, пытались поднять повыше детей; я видел, как высокий мужчина отчаянным усилием забросил молодую женщину с прижавшейся к ней девочкой на крышу амбара; забросил – и повалился сам, поглощённый бездонной, ненасытной утробой. Спустя мгновение во Тьме скрылась и крыша с двумя человеческими существами, застывшими в страстной мольбе к Небу.

– Будь я проклят во веки веков, Хедин, – услышал я полубезумный шёпот Ракота. – Будь я проклят, что сотворил такое!

– Проклятиями ты горю не поможешь, – угрюмо ответил я.

Это были самые чёрные минуты моей жизни. До этого мне казалось, что я пережил их, когда стоял перед Судом Поколения. Теперь я понимал, насколько я ошибался. Увиденное палило душу неугасимым огнём, я понимал, что отныне не буду знать покоя до тех пор, пока не только не остановлю Неназываемого, но и не найду способа вернуть к жизни его жертв, сделав так, чтобы всё происшедшее показалось бы им всего лишь страшным сном.

Читающий, несмотря на охвативший его панический ужас, тем не менее мужественно сообщал мне о переменах в магических силах, поддерживающих жизненные токи Упорядоченного; я пытался отыскать то решение, о котором говорил Великий Орлангур. Быть может, поняв действие Неназываемого на колдовские энергии, я найду и противодействие его неудержимому напору?

Всё было напрасно. Распадались цепи заклинаний, удерживающие в повиновении ужасные по мощи потоки магических эманаций; силы сходили с ума, добавляя разрушений, разрывая на части целые слои Реальности. Волны энергий били в чёрную гладь наползающего мрака, били – но всё без толку. И до сих пор я не видел ни малейшего признака того, что Молодые Боги начали действовать. Читающий попытался отыскать следы их заклинаний в эфире подле Обетованного, но потерпел неудачу. То ли Боги по-прежнему очень старательно прятали своё колдовство на недоступные нам уровни – то ли вообще не предпринимали ничего. Последнему я поверить никак не мог и оттого снова и снова просил Читающего повторить попытку.

Словно червь, прогрызающий ход в мягкой плоти яблока, Неназываемый продвигался всё дальше и дальше, становясь всё больше и больше, раздуваясь, и каждую секунду ему требовалось всё больше и больше пищи. В ткани Мира уже появилась гигантская прореха, исполинская полость, занятая неведомым существом.

Что могло остановить чудовище, лихорадочно думал я, глядя на всё расползающееся чёрное пятно. Магическая сила? Нет, Неназываемый купался в её потоках без всякого видимого урона. Всё что угодно из нашего Мира, любая его составляющая годилась в пищу Разрушителю. Точнее, для расширения себя самого – то, что он делал с Упорядоченным, очень походило на пожирание, хотя на самом деле Неназываемый лишь обращал всё, к чему прикасался, в часть своего собственного тела. Правда, телом это тоже назвать можно было бы только с большой натяжкой.

Но что же Молодые Боги, сколько они ещё будут бездействовать? Я терялся в догадках. Неназываемый уже добрался до Миров, населённых людьми, равно как и иными Смертными и Бессмертными, я ждал ответа хозяев Обетованного, но тщетно.

– Сколько мы ещё будем мешкать? – ударил кулаком по столу Ракот.

– А у тебя есть какая-нибудь дельная мысль? – огрызнулся я. – Если есть, выкладывай. Если нет – лучше помолчи!

– Извини, – смешался Ракот. – Извини, Хедин, я не хотел помешать тебе. Ясно, что, кроме тебя, решения не найдёт никто. Остальные в него просто не верят. Вот как Хрофт, например.

Древний Бог не ответил, погружённый в прежние мрачные раздумья.

Я крепко зажмурился. Обычно мне никогда не требовалось ни тишины, ни одиночества для того, чтобы решить какую-либо трудную магическую задачу, так повелось ещё со времён моего Ученичества – мне необходимы были суетня и шум вокруг, это словно бы подстёгивало меня, заставляя действовать, точно на войне. Уже тогда я неосознанно готовился к ней, но понял это много позже.

Решение должно существовать! Его просто не может не быть. Что-то в самой глубине сознания подсказывало мне, что отгадка лежала не в сфере высших магических сил, не в некоем их невероятном сочетании, на подбор всех составляющих которого могли уйти годы, в то время как мы располагали лишь несколькими днями, в лучшем случае – неделей. Да ещё и Великий Орлангур со своими тёмными, загадочными словами… Что-то нужно было от нас гордому Духу Познания, для чего-то он приберегал нас, помогал и поддерживал в почти безнадёжной борьбе с Молодыми Богами. Третья Сила никогда ничего не делает просто так. У меня мелькнула даже безумная догадка, что Золотой Дракон тем или иным способом прознал о грядущем вторжении Неназываемого и начал загодя готовиться к отпору…

Ракот неожиданно поднялся.

– Что-то Сигрлинн давно не видно, – сообщил он. – Пойду поищу…

– Будь осторожен, – думая о другом, отозвался я, заметив содрогающийся конец магической цепи, всё ещё намотанной на руку Восставшего. Не доверяя моим Сторожевым заклятьям, он, не удержавшись, прибавил к ним и своё.

За Ракотом закрылась дверь. Я вновь погрузился в тягостные размышления.

Итак, какая сила ещё осталась в нашем Мире, сравнимая по мощи с Молодыми Богами? Орлангур и Демогоргон? Быть может, но Соборный Дух никогда ничего не предпримет без своего брата… А, собственно, откуда я это взял? Так говорили когда-то те ушедшие Маги, которых мы теперь называем Древними, но, быть может, они всё-таки ошибались?

Так. Кроме них, ещё, пожалуй, Лунный Зверь… Но нет, это уже натяжка, я слишком хотел бы этого, и сознание невольно преувеличивает могущество этого величайшего чародея, величайшего Мага среди зверей, сплавившего свой разум волка с ещё Тьма ведает какими, и человеческими, и нечеловеческими…

Нет, не обманывай себя, подумал я. Нет и не может быть никого могущественнее Богов – разве что Владыки Хаоса да сам Творец. Может, хозяева Обетованного заняты сейчас тем, что пытаются подать ему весть? Порази меня силы божественные и заповедные, если я знал, как это можно сделать.

«Не рассчитывай ни на кого, – сказал я себе. – Решение, если только оно есть, совсем не там».

– Скоро он будет здесь, – услыхал я мёртвый голос Старого Хрофта. – Посмотри, как быстро он растёт… Ещё немного – и он заполнит всё Упорядоченное. Интересно, с кем тогда станет враждовать Хаос?

– Ты что, Хаоса ведь тоже не останется, – ответил я. – Неназываемый на Реальности не успокоится, он сожрёт и весь Хаос тоже, не беспокойся, Хрофт.

– Какая мне разница, – не уловив иронии в моём голосе, уныло ответил Древний Бог. – Для нас всё кончено…

Я хотел пристыдить его, воззвать к его мужеству – невыносимо больно было видеть неустрашимого Отца Дружин в столь жалко-размокшем виде, но тут вернулся Ракот, а за ним в дверь осторожно вошла Сигрлинн, к моему удивлению, освобождённая от пут Ракота.

– Она хотела побыть с нами, – отвечая на мой молчаливый вопрос, пояснил Ракот. – По-моему, вреда от этого не будет.

Я поднял глаза на Сигрлинн. Она казалась спокойной, даже слишком спокойной. Однако я не мог поверить, чтобы она вот так просто примирилась со своей участью.

– Настоятельно советую всем вам скорее сдаться Молодым Богам, – негромко произнесла она. – Это наш последний шанс. Боги ещё могут покинуть Упорядоченное, взяв с собой тех, кого пожелают. Повторяю, молите их о прощении – иного выхода у вас нет.

– А что же ты тогда сидишь здесь?! – зарычал Ракот. – Давай, скатертью дорога, торопись к своим хозяевам!

– К сожалению, одной мне этот путь сейчас не одолеть, – бледно улыбнулась волшебница. – Ты забыл, что Дальние отняли у меня почти все силы?

– Никуда мы больше не пойдём, – вмешался я. – По крайней мере, сейчас.

Сигрлинн опустила голову.

– Ты думаешь, как его остановить? – с чуть заметной хрипотцой в голосе спросила она спустя некоторое время, нарушив мёртвое молчание, воцарившееся было в заклинательном покое.

– Думаю, – не поворачиваясь к ней, бросил я.

– Бедняга, – покачивая головой и глядя в пространство, промолвила Сигрлинн, ни к кому в отдельности не обращаясь. Я не сразу сообразил, что она имеет в виду Неназываемого. – Бедняга, он же, наверное, жутко голодный. Хорошо бы успеть найти то, что утолит его голод, пока он не доберётся до нас!

И тут меня осенило. Конечно же! Найти то, что утолит его голод! Что может быть проще, как же я не догадался раньше; то, что утолит его голод! Мы пока не знаем, как уничтожить чудовище – но остановить его уже можем. Ничего, что для этого нам нужна власть над всеми Магическими Силами Упорядоченного; ничего, что для этого нам придётся сокрушить Молодых Богов и Магов моего Поколения, включая Мерлина. Сейчас это казалось мне не столь уж сложной задачей. Молодые Боги отказались защищать отданный под их управление и на их попечение Мир; они до сих пор ничего не сделали, чтобы остановить Неназываемого.

– Читающий, можешь ли ты проследить сейчас за волшбой в Обетованном?

«Конечно, – ответил мне скрипучий голос. – Смотрите! Там творится сейчас большое чародейство, но я знаю его. Оно творилось там в дни, когда твой друг осаждал цитадель Молодых Богов, и они на всякий случай подготовились к бегству».

Я ожидал всего, но только не такого ответа. Изумлённый, я не сразу смог прийти в себя. Неужели это правда? Молодые Боги признали своё поражение в борьбе – конечно, не со мной – с Неназываемым?! Но неужели они не могут послать весть Творцу?

Я задал этот вопрос Читающему.

«Могут, – проскрипел он в ответ. – Могут и уже послали; мне хорошо знакомо это их заклинание. Они создали могучего и быстрого Астрального Вестника – и он исчез, как исчезал всегда, отправившись не в Упорядоченное и не в Хаос, а куда-то ещё дальше, за Мир Неназываемого – я не умею понять, куда пролёг его путь. Он исчез, как исчезал всегда, совершенно бесследно».

Так. Весть Творцу – если только Читающий ничего не напутал – была подана. Так отчего же и Он молчит?

– Послушай, почему же ты раньше никогда не говорил мне о том, что Молодые Боги могут напрямую отсылать известия к самому престолу Творца, если таковой, конечно же, существует? – удивился и возмутился я.

«А ты не спрашивал», – кратко и с достоинством промолвил Читающий.

– Ну, хорошо, а что же он им ответил? И отвечал ли раньше? – В душе я называл себя самыми нелестными прозваниями, досадуя на столь вопиющую тупость – не разузнать заранее такую важную вещь!

«Этого я сказать тебе не могу, – печально ответил Читающий. – Мои Эфирные Шары никогда не отражали Его ответы или действия».

Нет так нет. Если Творец тоже не вмешивается… впрочем, нет времени ломать голову над этой загадкой. Надо действовать.

Я рывком поднялся. Пришла пора покинуть надёжное убежище Хединсейской Цитадели. Хаген должен любой ценой удержать её до нашего возвращения.

– Только уничтожь сперва ложные амулеты из Храма в столице, – вдруг промолвила Сигрлинн. Я заметил, что она уже несколько минут пристально разглядывает их.

– Это ещё зачем? – удивился Ракот.

– У меня нет желания оказаться в центре буйства всех семи стихий, – ответила Сигрлинн. – Разве ты не знаешь, что все они, эти амулеты Храма, есть не что иное, как ловушка для дерзнувшего похитить их?

Словно подтверждая её слова, над Главной Башней внезапно завыл ветер, и я почувствовал, как Веер Ямбрена шевельнулся в тайнике.

В следующий миг я уже стоял подле раскрытого хранилища. Амулеты едва заметно вздрагивали; ветер выл всё громче и громче…

Ракот резко взмахнул рукой. В воздухе вспыхнула огненная черта – Падший Маг открыл Врата Миров так быстро и ловко, что я и глазом не успел моргнуть. В распахнувшийся огненный зев Ракот и спихнул все до одного ложные амулеты; пламенная пасть захлопнулась.

Мы избавились от смертоносных игрушек и даже не успели перевести дух. Не давая себе ни секунды отдыха, я сосредоточился, готовя заклятье.

Ракот, Сигрлинн и Старый Хрофт одновременно и с напряжением воззрились на меня. Глаза у всех округлились, как будто им предстало нечто поразительное.

– Ты что-то придумал?.. – подняла бровь Сигрлинн.

– Придумал, – коротко бросил я. – Хрофт, Ракот, нам надо идти. Отправляемся в пасть к судьбе – в Обетованное. Сигрлинн, ты свободна. Иди куда хочешь. – Она действительно больше не занимала меня. Оставалась, конечно же, загадка Дальних – но она могла подождать. Если мы остановим Неназываемого, Дальние станут уже не страшны.

Ракот и Отец Дружин с двух сторон вцепились в меня.

– Скажи, что будем делать?! – воскликнули они в один голос.

– Никуда я теперь не пойду! – прибавился к их дуэту возмущённый голос волшебницы.

– Не все сразу, не все! – попытался остановить их я. – Ты, Сигрлинн, достаточно навредила мне в прошлом…

– А её Ученица едва не прикончила нас в Мире Источника! – сверкнул глазами Старый Хрофт.

– Но теперь всё это не имеет ровно никакого значения, – словно и не услыхав Отца Дружин, продолжал я. – Повторяю, ты свободна. Надеюсь, ты понимаешь, что не в твоих интересах сейчас вредить мне. Может, тебе удастся объяснить это и другим нашим сородичам.

Сигрлинн криво усмехнулась, в глазах её читалась неподдельная горечь.

– Ты так ничего и не понял, Хедин, – произнесла она с глубоким вздохом. – Я лишена силы, сознаешь ты это или нет?! Мне не добраться теперь даже до Джибулистана, не говоря уж о Замке Всех Древних! А вернуть мне былые мои возможности можешь только ты… разгромив Дальних.

– Да с чего это ты взяла, что я собираюсь их громить? – растерялся я.

– Если ты не разгромишь их, они сожрут тебя с тем же успехом, что и Неназываемый, не останови ты его. – Рассерженная моим непониманием, волшебница даже притопнула. – Если ты справишься со всеми противниками, остановишь Пожирателя – всё равно ещё останутся Дальние. А кроме них, не забывай, ещё и Силы Древние, на которые во всей этой сумятице просто никто не обращает внимания и которые тоже могут потребовать своей доли власти, удайся тебе твой план! – Она уже кричала. – Ну да, конечно, ты торжествуешь, ты всё ещё жаждешь расквитаться со мной за разгром твоей Ночной Империи! Что ж, считай, тебе это удалось! Но, если ты выставишь меня отсюда, я сама сдамся Дальним, и уж тогда я не стану молчать! Я им всё выложу!..

– Хорошо, оставайся здесь, – ответил я. – Но – не обессудь – мне придётся оставить тебя в той же самой… э… комнате до моего возвращения. Я не хочу неприятных сюрпризов.

– Что?! Ты хочешь снова запереть меня, посадить под замок?! – Она вновь уже пылала гневом – и я вновь увидел прежнюю Сигрлинн.

Некоторое время я колебался. Мы шли на опаснейшее, почти что безнадежное дело, куда трудней и опасней всего, что выпадало на мою долю за все века моей жизни; от нас сейчас зависела судьба всего Мира, а я терял бесценные минуты в пустых спорах. Да пусть она делает что хочет! – здравая мысль наконец одолела. Я коротко кивнул:

– Хорошо. Ты останешься на острове и сможешь делать всё, что захочешь, в пределах разумного, разумеется. Если наша затея не удастся – мы не встретимся даже после смерти. Если задуманное выгорит – тогда, считай, все прошлые обиды и счёты можно забыть.

– Я не сомневалась, что ты поступишь именно так, Хедин. – И она, впервые за Тьма ведает сколько лет, открыто и тепло улыбнулась мне.

Наступило неловкое молчание; его нарушил Ракот.

– Что ж, пора в дорогу, – просто сказал он. – Зови Хагена.

Глава IX

Три фигуры вскинули длинные мечи в последнем прощальном салюте. Светила бледная луна, чёрные тени крались по широким дворам Хединсейской крепости, тусклый и неверный звёздный свет мигнул отблесками на поднятых клинках. Хаген вытащил из ножен Голубой Меч – добытый из Горы он отдал Учителю, который вернул Чёрный Меч его творцу, Ракоту Восставшему.

Безумный, невероятно долгий день завершался. Хаген невольно попытался подсчитать, когда же началась вся эта история, и сбился. Дни и ночи сливались в невероятную круговерть, он забыл уже, когда в последний раз спал по-настоящему…

Учитель, Ракот и Старый Хрофт уходили втроём штурмовать Обетованное, Хаген оставался здесь, стеречь остров, а пуще всего – Талисман Учителя, доверенный его заботам. Если врагам удастся добраться до огненной колонны – тогда Учителя будет ожидать скорая и мучительная смерть.

Под ногами уходящих засеребрилась призрачная узкая дорожка. Учитель первым повернулся и вступил на неё, послав Хагену долгий прощальный взгляд; за ним двинулись Старый Хрофт и, последним, Ракот. Они нашли Заклятый Коридор и сейчас отправлялись по нему к Обетованному. Они никогда не смогли бы сделать это так быстро без помощи Сигрлинн. А Старый Хрофт, как ни торопился, всё же приспособил себе как нагрудник кусок чешуи той Ледяной Змеи, которую они с Хагеном убили, выручая дружинников хединсейского тана.

Ученик Хедина ощутил щекой лёгкое дуновение – Сигрлинн, молча простоявшая всё это время рядом с ним, медленно шагнула к открытой двери во внутренний покой Главной Башни. Хаген проводил взглядами уходящих по серебристой дорожке, вздохнул и, спрятав меч, побрёл вслед за волшебницей. Он по-прежнему не доверял ей. Для Учителя она была прежде всего другом, с которым, несмотря на ссору, ещё можно помириться, – для него же Сигрлинн всю жизнь оставалась одним из самых главных врагов. Он впитал ненависть и недоверие к ней с самого детства – и сейчас каждое мгновение ожидал от неё подвоха. Он боялся оставаться с ней и боялся оставлять её в одиночестве. И теперь ему предстояло провести самые томительные часы с глазу на глаз с ней, – часы, в которые должна была решиться их судьба. Он понимал, что Учитель не мог оставить свой Талисман без всякой защиты, и всё равно чувствовал себя сейчас глубоко несчастным и совершенно опустошённым. Его выдоили до последней капли. Силы тела и духа израсходованы в бесчисленных схватках, крепость сильно разрушена; одно хорошо – его войско уцелело, люди смогли хоть чуть-чуть отдохнуть, и теперь по наиболее повреждённым бастионам словно бы ползали рои багряных светляков – это при свете факелов заделывались самые большие пробоины в стенах. Заделывались на скорую руку, кое-как, но для тана вид зияющих проломов и груд битого камня вперемешку с застывшими потоками гранитных ручьев – память о самом первом штурме – был всё равно что медленно заползающая под ноготь пыточная игла.

Сигрлинн скрылась в дверном проёме, и тотчас же чья-то лёгкая рука коснулась рукава тана, тихий голос Ильвинг прошептал:

– Хаген, супруг мой, мне страшно!.. Что-то ужасное ползет… ползет сюда… Ты защитишь нас? Ты ведь знаешь, как с ним сражаться?

Источаемый Неназываемым ужас расходился широкими кругами по всему Упорядоченному, всё больше и больше людей могли ощущать его – давящий, непонятный, безотчётный ужас, не имевший на первый взгляд никаких причин.

– Все женщины внизу очень напуганы, – полушёпотом продолжала Ильвинг, лишь на краткий миг позабывшая о своём положении хозяйки Хединсея, которой должно думать прежде всего о других, подавая пример прочим. – У них заплетаются мысли и руки, они не могут даже плакать. Это очень страшно – смотреть на них… но я постараюсь их успокоить. Я ведь могу сказать им, что ты знаешь, как одолеть Того, кто Ползёт?

– Можешь, родная, – склоняясь над ней и осторожно касаясь губами лба, с неожиданной даже для самого себя нежностью произнёс тан.

Легкие шаги Ильвинг затихли в отдалении, и Хаген вернулся к своим мыслям. Он всей силой своей недюжинной воли гнал прочь недобрые предчувствия, предвидение того, что это их последнее предприятие не кончится добром; где-то в самой глубине его души родилось острое и горькое ощущение, что ему осталось ходить по этой земле совсем недолго.

В небе спокойно перемигивались звёзды; поглощённая накатившимися волнами темноты, давно исчезла та серебристая дорожка, по которой ушли Учитель и его спутники. В море, возле самого хединсейского берега, раздавались глубокие, глухие и протяжные вздохи – кто-то из левиафанов пользовался передышкой: поднявшись на поверхность, спешил надышаться всласть, когда ему не грозят смертоносные заклятья Магов, старательно истреблявших весь род созданий Ракота последнюю тысячу лет.

«Тихо как… и страшно», – подумал Хаген. Он знал о неуклонном, неостановимом движении Неназываемого, о том, что тот вёе глубже и глубже вгрызается в плоть Реальности, что с каждым мгновением силы чудовища растут и уменьшаются шансы совладать с ним.

«Но Учитель сможет, он одолеет его», – спокойная уверенность в наставнике впервые дала трещину, эта мысль больше не могла заставить страхи отступать без оглядки.

Сперва тан не понял, для чего Учителю так вот позарез необходимо идти вновь в Обетованное. И тогда Хедин, укоризненно покачав головой, напомнил Хагену тысячу раз повторённые тем в детстве строчки:

«…И первый корень идёт в глубь земли, через Вифльхейм и Круги Адовы к Унголианту. И грызёт его снизу дракон именем Нидхёгг. Второй же корень идёт в Мир, и оплетает его, и уходит в Мировую Бездну, что ныне инеем скрыта. А третий в Мир идёт и ввысь затем. Пронзает он твердь небесную и стремится к свету изначальному. И питают то древо три источника. Мутна вода в первом и черна цветом. Имя ему Кипящий Котёл. И питает он первый корень. Второму имя Источник Мимира. И исполнится мудрости всякий, кто испьёт из него, и питает он второй корень. Тот же корень, что на небе, питает источник, почитаемый за самый священный. Имя ему Урд. И Боги пьют воду его. И каждый испивший исполнится святости…»

Кто же мог подумать, что под личиной Источника Мудрости Мимира кроется исполинская мощь Источника Миров! Там, на Небе, а точнее, в пределах Обетованного таился второй Источник Силы. Третий же давно был подвластен Падшему Магу, и отвоевывать его не было необходимости. Сейчас, когда силы Мира быстро таяли, поглощаемые ненасытной утробой Неназываемого, у Мага Хедина остался один-единственный способ борьбы – запереть чудовище в клетку, прутьями решётки в ней будут беспрерывно сотворяемые Миры, всё новая и новая ткань Реальности, которая станет пищей для вечно голодного чудовища. Хаос бесконечен или почти бесконечен, черпать из него первичный материал для скармливания Неназываемому можно очень долго – пока мы не придумаем что-нибудь получше. Но для того, чтобы осуществить этот план, в руках Учителя должна быть власть над всеми тремя источниками. Два он подчинил себе, осталось овладеть третьим.

Тан постоял ещё немного, оглядывая сверху свою крепость. Чернели громады бастионов, огненные точки бесчисленных факелов теснились вокруг проломов, доносились приглушённые расстоянием голоса работающих. Тан мог спокойно стоять здесь сколько заблагорассудится – сотники знали своё дело, тысячник Гердер отлично умел распорядиться работами – присутствия и команд Хагена нигде не требовалось.

Безделье становилось невыносимым. Хаген резко повернулся и вошёл в Заклинательный Покой Учителя. Сигрлинн сидела здесь же, глядя в одну точку широко раскрытыми глазами и как будто к чему-то прислушивалась. При виде появившегося в дверях тана она чуть вздрогнула и провела ладонью по лбу и щекам, словно только что проснувшись.

– Неназываемый приближается, – тихо произнесла она бесцветным, лишённым выражения голосом. – Через три или четыре дня он поглотит всё Упорядоченное. Эта тварь растёт с каждой секундой. Я не знаю, сможет ли тот барьер, что хочет создать твой Учитель, по-настоящему остановить его. Каждая частица поглощённого им вещества из нашего Мира увеличивает его силы… А Хедин собирается кормить его на убой! Боюсь, что в один прекрасный день клетка не выдержит.

Хаген ничего не ответил. Он по-прежнему не доверял ей и боялся её; он остался почти безоружным: Диск Ямерта Учитель взял с собой, и Хаген понимал, что это смертоносное оружие нужнее всего именно там – однако без Диска он чувствовал себя очень неуютно. А ну как сейчас к нему пожалуют все Маги Поколения, включая самого Великого Мерлина?! Тан осторожно присел на край любимого кресла Учителя, не снимая руки с меча и насторожённо поглядывая на волшебницу. Та чуть усмехнулась, заметив это.

– Успокойся, воинственный тан. Мы с тобой больше не враждуем. Что было, то быльем поросло. Я сейчас желаю победы твоему Учителю ещё сильнее, чем ты сам – потому что лучше тебя представляю, что произойдёт, если он потерпит неудачу. – Она вновь содрогнулась. – Когда ты вошёл, я как раз пыталась увидеть, что сейчас делается в Обетованном. Увы, там всё так затянуто колдовским туманом, что даже моему взору сквозь него не пробиться. Ничего не понимаю. Раньше там ничего подобного не появлялось.

– Ты… ты могла заглядывать в само Обетованное просто так, по первому своему желанию? – недоверчиво спросил Хаген. Он-то знал, как ревниво Боги хранят свои секреты; его Учителю никогда не удавалось дотянуться своим магическим зрением до цитадели Богов.

Сигрлинн вновь невесело усмехнулась.

– Я из свиты Ялини, не забывай, – напомнила она. – Это дает кое-какие преимущества. Нам разрешалось смотреть на красоты Обетованного, сколько нам будет угодно, – считалось, что это вдохновит нас на дальнейшую верную службу Молодым Богам. Нам ведь обещали, что мы тоже сможем жить там!..

– Наверное, для вас это было бы прекрасно. – Хаген не нашёл иных слов.

– Быть может. – Сигрлинн хлопнула ладонями по подлокотникам и встала. – Проклятье! Я не могу больше оставаться здесь! Не могу ничего не делать и ничего не знать в такой час!

– Что ж ты не пошла тогда с Учителем? – буркнул Хаген. – Боялась, что Молодые Боги зачислят тебя в предательницы, если им суждено будет нас одолеть?

Сигрлинн дёрнулась, точно от удара, глаза её потемнели от гнева… но спустя мгновение она уже овладела собой.

– Да, наверное, ты можешь так думать, – стараясь, чтобы голос звучал как можно равнодушнее, проговорила она. – У меня были свои цели, у твоего Учителя – свои. Наши пути пересекались, мы то и дело становились друг другу поперек дороги… Я ведь так долго пыталась вас остановить… даже когда вы уже начали. Помнишь Храм в Эриваге? Я сделала тогда всё, чтобы твой Учитель понял – с него не спускают глаз; но притом я старалась, чтобы он осознал – я его лишь предупреждаю. Не так-то просто было одурачить Великого Мерлина; он пришёл в ярость, узнав, что мне не удалось отстоять Храм от самовольничающего Ученика…

– Так тот зофар… – ошеломлённо начал Хаген.

– Был послан именно для того, чтобы твой Учитель понял, с кем имеет дело. Однако Маг Хедин настолько привык к ловушкам и подвохам, что так и не уразумел, что тут к чему. Но теперь всё это совсем не важно. – Волшебница тяжело вздохнула. – Наверное, ты в своём праве. А почему я не пошла с ним – это объяснить очень просто: по-первых, он сам никогда бы не взял меня, поскольку верит мне не больше твоего. Во-вторых, от меня там не было бы никакой пользы – Дальние сильно приуменьшили мои возможности. А в-третьих… третье тебя не касается, любопытный юноша.

Хаген счёл за лучшее не продолжать этот разговор. Сосредоточившись, он попытался установить мысленную связь с Читающим – безуспешно, с этим загадочным существом мог разговаривать только Учитель. Взгляд разочарованного тана случайно упал на пустой подиум, где только что лежал ложный амулет; рядом с ним спокойно сидел Хервинд, сосредоточенно умываясь, точно ему и не доводилось странствовать по непредставимым Мирам и за ним не гонялся сам Мимир. Чёрные бусинки глаз пристально глядели на Хагена, а потом тонкий голосок зверька зазвучал в сознании хединсейского тана:

– Я помогу. Мы – увидим. Разверни дорогу туда. Устреми глаза.

Хервинд не слишком хорошо умел говорить по-человечески – поэтому предложения у него выходили очень короткими, не более трёх слов. Однако это волшебное существо кое-что смыслило в магии, и с его помощью Хаген стал плести сложное заклинание, подбирая ключи к воротам на ту дорогу, которой ушли Учитель и его спутники. Сигрлинн наблюдала за его действиями без всякого интереса. Похоже было, что она не верит в его удачу.

Тем не менее усилия тана увенчались успехом. Хагену показалось, что перед ним начала разматываться неширокая коричневая лента, протянувшаяся через открытое окно над крепостным двором, над береговыми утёсами, над пенной полосой прибоя – и дальше, дальше, в небо, сквозь стены Мира, в пределы Межреальности, ещё дальше, между слоями Упорядоченного – к одинокому острову среди серых равнин Астрала, к крошечной золотой пирамиде, что обозначала неискушённому взору Обетованное, скрывая истинный вид цитадели Богов.

Хаген и Хервинд продвигались всё ближе и ближе к амулету. Их взоры отделялись от тел, устремляясь в непредставимую для обычных Смертных даль. В самый последний момент к ним присоединилась Сигрлинн.

– А ты, оказывается, великий колдун, тан Хаген, – с оттенком уважения в голосе проговорила она. – Мне следовало бы быть поосторожнее, пытаясь пленить тебя в пещере ближнего Нифльхеля!

Хединсейский тан не ответил. Его захватило небывалое ощущение полёта, он словно бы обрёл крылья, за доли мгновения преодолевая сотни лиг пути. Мир Большого Хьёрварда остался далеко позади, золотая пирамида приближалась с каждой секундой, и, к своему удивлению, Хаген увидел, что вблизи Обетованное напоминает клок разноцветного тумана среди бескрайних серых морей, навевавших тоску и уныние. Пятно радужных красок разрасталось, мелькнули распахнутые ворота, отваленные в стороны створки отливали мягким серебром; взор Хагена проник в Обетованное.

Он увидел Учителя, Ракота и Отца Дружин. Он услышал их голоса и понял, что опоздал совсем ненамного – его Учителю понадобилось существенно больше времени, чтобы преодолеть бездны, разделявшие Мир Хьёрварда и Обитель Богов.

Они шли в ряд, их ноги, обутые в грубые сапоги бычьей кожи, святотатственно попирали чудные мостовые Обетованного, выложенные сияющими полупрозрачными плитами. Облака зелени, невозможной в Мире Смертных свежести и великолепия окружали их со всех сторон; каждый цветок казался произведением гениального художника, яркость красок превосходила всё, что мог видеть человеческий глаз в пределах отведённого ему обиталища. Среди кустов извивались неширокие дорожки, убегавшие в разные стороны, и нигде не было видно ни одной живой души.

– …Даже Крылатых Гигантов нет! – услыхал Хаген встревоженный голос Владыки Асгарда. – Ворота настежь, стражи никакой. Не нравится мне это, клянусь Великой Лестницей! Пахнет засадой!.

– Никого нет – нам же лучше, – отозвался Ракот. Падший Маг крался мягким охотничьим шагом, выставив вперёд обнажённый меч. Чёрный Клинок жил сейчас своей собственной жизнью, по металлу пробегали стремительные багрово-огненные змейки – оружие искало себе цель. – Отыщем Источник, сделаем что надо – и назад. Мне тут не нравится.

– Хватит болтать! – шикнул на них Хедин. – Вы не на прогулке!

Он шёл с одним из Мечей Богов наголо, держа другую руку на Диске Ямерта. Владыка Асгарда больше полагался на Исторгающий Жезл, чем даже на свою добычу – второй Божественный Меч, вынесенный им из Мира Источника. Оружие оставалось в ножнах.

Хаген не мог понять, представляет ли его Учитель, куда следует идти; со стороны казалось, что они бредут наугад. Взор хединсейского тана послушно следовал за Магом, и потому великолепные пейзажи Обетованного оставались почти полностью вне поля зрения Хагена. Только краем глаза тану удавалось взглянуть на сказочные красоты этого места. Отдельные колонны, светящиеся изнутри, с застывшими подле них каменными изваяниями невероятных существ, выполненные с таким искусством, что захватывало дух, – статуи казались живее тех, кто пробирался мимо них. Грациозность пусть даже и неподвижных форм казалась недоступной живым.

Видел Хаген и прекрасные гроты, откуда струился мягкий ласковый свет, видел хрустальные пруды, в которых замерли каменные тела изумительно красивых девушек с длинными рыбьими хвостами, необхватные стволы лесных гигантов и опять же каменных зверей у огромных корней… Чем дальше пробирались трое бросивших вызов Богам, тем больше на их пути встречалось каменных статуй, которые, казалось, только мгновение назад были полны сил и жизни.

Хотя дорожка, по которой шагали Хедин, Ракот, Хрофт, постепенно становилась всё шире, изваяния стояли теперь настолько густо, что среди них приходилось петлять, как будто в лесу. Хагену бросилось в глаза, что они расставлены кое-как, без всякого толка и смысла – отчего-то на самой середине дороги, на перекрёстках; они должны были мешать здесь всем и каждому, отчего же не поставить их на обочины, раз уж здешние обитатели сохранили обычай ходить ногами, а не летать или, скажем, мгновенно переноситься с места на место?

Миновав очередную скульптурную группу, совершенно перегородившую им путь, двое Магов и Древний Бог оказались перед дворцом такой красоты, что Хаген ощутил острую боль в сердце – он увидел совершенство, и теперь жгучее желание вновь взглянуть на это не покинет его до конца его дней. В застывшее облако сплетений легчайших арок и куполов вела широкая лестница, начинавшаяся подле самой воды. На ступенях чёрного мрамора в небрежных позах стояли и сидели семеро мужчин и женщин в легких белоснежных накидках, с блистающими диадемами на головах. Ни один из них не имел при себе оружия, или, по крайней мере, не держал его на виду.

Хаген замер, не в силах моргнуть, – перед ним были сами Молодые Боги, Семь Главнейших, первое творение Всеотца, кому отдал он в полное распоряжение мириады жизней на всех бесчисленных Мирах Упорядоченного. Впервые тан увидел в лицо всех тех, кому бросил свой неимоверно дерзкий вызов. Образ Ямерта, явившийся ему в Храме, был не в счёт – тогда они видели лишь слабое и неверное отображение истинного Бога.

Семеро повернулись к троим. Взгляд Хагена медленно двигался, скользя по лицам Молодых Богов. Да, вот они, верховные хозяева всего Сущего: Ямерт, Владыка Солнечного Света, – могучий мужчина с пылающими глазами, лишёнными зрачков, – казалось, внутри черепа горит неугасимый пламень; вот его брат Ямбрен, Владыка Ветров и ураганов, самый высокий среди всех, но не столь крепкий и кряжистый, как Ямерт, беловолосый и белобровый, с хищно загнутым вниз носом, напоминавшим клюв сокола или орла; вот молчаливый Яэт, Владыка Мёртвых, нахмуренный, с опалёнными подземным огнём курчавящимися усами и недлинной бородкой, не уступающий шириной плеч самому Ямерту, но с более грубыми очертаниями чрезмерно вздутых мускулов; вот порывистый, как само Море, Ялмог, Владыка Вод, цвету глаз которого стремятся подражать волны; вот спокойная, осанистая, широкобедрая Ятана, Мать Зверей, чьи волосы так схожи со львиной гривой; вот лёгкая и подвижная, словно птица, Хранительница Звёзд Явлата; а вот тоненькая, словно тростинка, с весёлой копной солнечно-светлых, выгоревших волос, состриженных коротко в отличие от всех остальных, с огромными изумрудными глазами, самая милосердная и кроткая из всех, Хозяйка Зелёного Мира Ялини.

«Почему же мы враждовали?! Что, кроме добра, могли нести они в Мир?!» – Хагена охватила внезапно паника. Да, ему нет прощения!

– Что хотите вы сказать перед тем, как отправитесь в небытие, смутьяны? – прогремел над головами Хедина, Хрофта и Ракота голос Ямбрена, могучий, словно рёв ста тысяч ураганов. Его брат Ямерт молча шагнул вперёд, вытянул руку перед собой ладонью вниз, и из напрягшихся пальцев вниз потекли дымные струйки пламени; достигая ступеней, они обращались в причудливо свитые каменные пряди. Через несколько мгновений у ног Молчаливого Бога замер клубок гранитных змей, золотые глаза их холодно смотрели на замершую дерзкую троицу.

– Намерены ли вы спасать Упорядоченное, о Боги? – хрипло прозвучал голос Хедина.

– Не твоё дело, Маг, – последовал ответ. – Тебе ведь уже говорили это. И разве ты посол тех, кто населяет Упорядоченное, чтобы задавать здесь подобные вопросы? Трепещи, твоя судьба уже решена! Наш приговор вынесен.

– Что-то слишком много слов, о Боги! – зарычал Ракот, поднимая Чёрный Меч. – Сдается мне, вы решили бежать, как жалкие трусы, после того как Творец не соизволил дать ответы на ваши взывания! Сдаётся мне, вы решили бросить всё Упорядоченное на съедение Неназываемому, надеясь спастись бегством! Что ж, бегите!

– Только дайте нам пройти к Источнику Урд, – подхватил Хедин. – Нам он нужен. Мы пришли сюда не воевать.

– Потрясающая наглость! – воздел сжатые кулаки Ямбрен. – Брат Ямерт, исполняй приговор.

– Погодите! – поспешно заговорил вдруг Хрофт. – Если мы приговорены – разве не в обычае всех Миров и народов исполнять последнее желание обречённых на смерть? Мы задали вам вопрос. Через несколько мгновений нас не станет. Неужто вы унизитесь до того, чтобы не ответить или солгать нам в эту минуту?

– Брат Яэт, исполняй приговор, – последовал ответ Ямбрена. Ялини поспешно отвернулась и закрыла лицо руками.

– К бою, друзья, – услыхал Хаген голос своего Учителя. – Прорываемся к Источнику! Прикройте меня!

Ямерт воздел кулак, обернувшийся клубом ослепительного огня. Это стало сигналом. Змеи Яэта многоцветными сверкающими лентами заскользили по ступеням к Хедину, Хрофту и Ракоту, вставшим плечом к плечу и выставившим клинки. Сверху донеслось хлопанье бесчисленных крыльев – с небес обрушились Крылатые Гиганты.

Боги не могли справиться с тремя дерзкими мятежниками одной своей силой, их собственной, только им присущей магией – не могли, скажем, приказать им исчезнуть, не могли отправить куда-нибудь в дальние Миры, где уже свирепствовал Неназываемый… Они ничего не могли противопоставить им, кроме одной лишь грубой силы. Примерно так же они расправились и с Ракотом, когда он штурмовал их обиталище, – сокрушили его армады своими собственными.

Под неестественно чистым небом Обетованного, среди роскошной зелени и дивных цветов, на чёрном мраморе лестницы, ведущей в покои Богов, разыгрывалась эта битва, и впервые за всю историю Упорядоченного в Цитадели Богов было обнажено оружие.

Сердце Хагена, казалось, сейчас вырвется из груди; он боялся моргнуть, пересохшие глаза уже жгло, однако он не мог оторвать взгляда от разворачивающейся перед ним картины. Хединсейский тан видел, как три клинка поднялись, встречая первый натиск Крылатых Стражей, как Чёрный Меч Ракота отразил нацеленный на него Исторгающий Жезл и ответным выпадом пронзил нападавшего насквозь. Хаген по собственному опыту знал, что воина Обетованного очень трудно убить, быть может, просто невозможно; неудачливый Крылатый Гигант рухнул на ступени, однако почти тотчас поднялся, вернувшись в бой.

Не прошло и мгновения, как туча бьющих воздух огромных крыльев, сплетения мощных полуобнажённых тел скрыли Учителя и двух его спутников; к месту схватки подоспели и каменные змеи Яэта, с ходу устремившиеся в самую гущу. Лишь яростное сверкание трёх клинков, пробивавшееся сквозь кипение боя, говорило о том, что пытаются сделать трое посягнувших на покой Обетованного.

«Их сейчас сомнут, – пришла в голову Хедина страшная мысль. – Их сейчас сомнут, и это – конец всему».

Он готов был прозакладывать самого себя кому угодно за возможность оказаться сейчас в цитадели Богов, чтобы умереть рядом со своим Учителем. Ему доводилось слышать о неверных Учениках, бросавших своих наставников в минуту опасности; для Хагена такие были всегда самыми презренными из всех живших или живущих. Сейчас пришёл его черед доказать, что он слеплен из другого теста.

Схватка медленно продвигалась вверх и в сторону по широкой мраморной лестнице – шаг за шагом Хедин, Хрофт и Ракот пробивались куда-то вбок от одного из главных входов в палаты Богов. Битва была неравной – некоторые Крылатые Гиганты получали раны, однако быстро возвращались в бой, на мраморе оставалась лишь их тягучая липкая кровь странного тёмно-зелёного цвета. Каменные змеи Владыки Мёртвых, похоже, были и вовсе неуязвимы, всего боевого умения Учителя и его товарищей хватало лишь на то, чтобы отражать их атаки.

Заклятье Видения следовало за теми, к кому оно было привязано; Молодые Боги постепенно выходили из поля зрения Хагена, однако прежде, чем совсем потерять их из виду, он заметил неприкрытое изумление на лице Ямбрена, стоявшего впереди всех.

Это обнадёживало. Что-то нарушилось в безупречном плане Молодых Богов, что-то заставило события свернуть с предназначенной им торной дороги. Хедин и его друзья ещё не победили, но уже и не проиграли в первые же мгновения, на что явно рассчитывали Молодые Боги.

Учитель Хагена не мог вести Хрофта и Ракота ни в какое иное место, кроме Источника Урд. Глядя со стороны на схватку, Хаген видел, что сражающиеся сошли с мраморной лестницы, обогнули угол грандиозного строения, ко входу в которое вели чёрные ступени.

«Продержитесь, Учитель, продержитесь!» – как заведённый, твердил про себя Хаген, всем своим существом устремляясь вдоль магического луга, что соединял сейчас заклинательный покой его Учителя и далёкое Обетованное.

– Тан, очнись! Пробудись, мой тан! – чей-то властный голос ворвался в сознание. Видение погасло, тан обнаружил себя сидящим за рабочим столом Учителя, Сигрлинн что есть мочи трясла его за плечо, исчерпав, как видно, арсенал своих магических средств воздействия. В дверях тан заметил встревоженные лица Канута, Гердера и Фроди.

– Тан, к острову приближается чужой флот! – выпалил великан. – Их заметили эти… слуги Восставшего Мага, кракены, и передали весть драконам, а уж от них узунали и мы. Они уже у самого входа в гавань!

– Катапульты? Баллисты? Панцирники Первого бастиона? – посыпались отрывистые вопросы Хагена, мигом превратившегося в распорядительного полководца. Сейчас не так уж важно, кто на сей раз намеревается штурмовать Хединсей и каковы их силы. Нужно было приготовиться к отпору.

И тан получал ответы, что катапульты уже заряжены каменными ядрами, в баллисты заложены окованные металлом остроконечные бревна, панцирники Первого бастиона, расположенного ближе всех к гавани, уже выдвигаются к пирсам, лучники и арбалетчики занимают позиции в самом бастионе, точнее, в том, что от него осталось после первого штурма острова, когда стены сильно пострадали от жидкого огня с атаковавших Хединсей судов.

Тан отдал и другие необходимые приказы, торопясь перегруппировать силы, чтобы подготовиться к худшему. Он заставил себя не думать об Учителе – кто бы ни шёл к его владениям, он наверняка не упустил бы случая захватить и уничтожить Талисман Хедина, и тогда… Хаген содрогнулся.

Сигрлинн подняла к нему бледное от напряжения лицо.

– Ты можешь что-нибудь сказать мне о них, волшебница? – спросил её Хаген, облачаясь в доспехи при помощи двух оруженосцев, появившихся вместе с его тысячниками.

– Это не волшебные существа и не рати иных Миров. – Её голос был полон тревоги. – Я не чувствую в тех, кто приближается сейчас к нам, вообще никакой магии! Похоже, это просто люди. Быть может, тот же Видрир.

– Если люди – с ними справимся, – медленно произнёс тан, поворачиваясь и знаком отсылая слуг. – Кто может решиться сейчас штурмовать Хединсей? Какие-то прихвостни Мерлина? Или кто-то из Замка Всех Древних?

– Ты можешь мне не верить, – глухо ответила Сигрлинн, накручивая прядь волос дрожащими пальцами. – Но, если бы над ними была рука Мерлина или кого-то ещё из Магов, я бы уже знала об этом. У меня свои способы. Хотя… постой… я чувствую нечто знакомое… Превеликая Тьма! – Последние слова были отчаянным воплем. – Они здесь!.. – Она упала в кресло, закрыв глаза правой ладонью, левая рука бессильно свесилась на пол.

– В чём дело, спали меня Ямерт? – забывшись, Хаген схватил волшебницу за тонкое плечо.

– Там, позади войска… там мои Ученицы… вы зовёте их Ночными Всадницами, – простонала Сигрлинн. – Они идут сюда!

– Ну и что из того? Это ж твои Ученицы!

– Они… они уже не мои. Что-то случилось с ними… кто-то управляет ими, дергает за верёвочки, точно ярмарочный кукольник… Они безумны, а у одной из них – Огненосная Чаша!

– А, та самая, из-за которой нам пришлось хлебнуть с Хрофтом горя подле Источника Мимира?! И она идёт сюда – и ты не сможешь её остановить?!

Сигрлинн кивнула, не отрывая ладони от глаз.

– Хорошо. – Хаген сделал глубокий вдох. – Насколько я понимаю, ты бы хотела попросить, чтобы их, по возможности, не убивали, пока тебе не удастся снять с них чары?

Сигрлинн вновь молча кивнула.

– Я исполню твою просьбу, волшебница, – ответил Хаген, опоясываясь мечом и направляясь к двери. – Если захочешь и сможешь помочь нам – милости прошу. Ты найдёшь меня на Первом бастионе.

Крепость быстро подготовилась к отпору. Хаген шёл уже опустевшими коридорами и переходами – дружинники разошлись по местам. У выхода из Главной Башни на двор его встретила небольшая группа тысячников и приближённых. Среди них были Фроди, Гудмунд, излечившийся от беспамятства, вызванного страшным видением на Авалоне, и предводитель гоблинов бесстрашный Орк.

Хаген отдал последние краткие распоряжения. Кому выдвинуться в первую линию, кому – во вторую, кому остаться в запасе. Лица его бывалых сподвижников были спокойны: Хединсей выдерживал штурмы пострашнее этих, так что ничего, справимся, наверняка думали они. Хаген мог лишь мельком пожалеть, что Падший Маг, уходя, не передал ему власти над Детьми Тьмы – кракены и левиафаны сейчас могли бы ох как пригодиться!.. Кстати, то, что они не вмешиваются, не атакуют врага сами, говорило о том, что там или нет слуг Молодых Богов, или силы их столь незначительны, что воинство Тьмы просто не обратило на них внимания. «Что ж, посмотрим, кто соизволил пожаловать к нам в гости», – подумал Хаген, поднимаясь на Первый бастион.

Его взору открылась тёмная гавань, скупо освещённая луной; огни в сторожевых башнях подле вынесенных в море молов были потушены, и Хаген знал, что сейчас тяжёлый барабан со скрипом наматывает на себя толстую цепь, что перегораживала вход в гавань. Рядом с ним возле бойниц стояли его тысячники и вестовые, ожидавшие приказов; внизу развертывались последние сотни панцирников, готовые встретить неведомого пока врага непробиваемой стеной щитов.

Шли минуты, неприятельский флот не показывался. Устав ждать, Хаген сотворил заклятье Ночного Видения.

Мир странно изменился, его словно бы залило ровное серое свечение, и в его лучах Хаген увидел вдали небольшую кучку разномастных кораблей. Сперва тан решил, что волшебство подвело его, – он не мог поверить, что кто-то решил штурмовать неприступную крепость Хединсея со столь малыми силами.

Действительно, ныне к стенам цитадели двигалось лишь три-четыре десятка неуклюжих пузатых купеческих посудин, с трудом нацеливавшихся на узкое горло гавани. Магия помогла Хагену увидеть старые латаные паруса, разномастные вёсла неодинаковой длины, поднимавшиеся недружно, вразнобой, что совершенно не походило на чёткую работу гребцов военных кораблей. Тан невольно вспомнил ровные ряды эльфийского флота, единое, могучее движение судов, первыми атаковавших остров. По сравнению с ними те, кто наступал ныне, казались жалкой кучкой наглецов.

– Может, они решили, что тут не осталось никого живого, и идут обдирать мёртвых? – предположил Канут. – Может, это мародеры?

– Что-то слишком самоуверенные мародеры, – не согласился с ним Гердер.

– Помолчите! – поднял руку Хаген. Говор тотчас стих.

Тан потянулся вперёд всем доступным ему магическим чувством, пытаясь определить, кто предводительствует атакующими. Его взгляд впился в изношенную обшивку головного судна, место коему было в лучшем случае на корабельном кладбище, а в худшем – на дне морском; палуба его была пуста, лишь у громадного рулевого колеса стояла одинокая человеческая фигура.

И тут магическое искусство Ученика Хедина дало сбой. Как он ни старался, но разглядеть лицо этого человека на палубе он так и не смог. Что-то более сильное, чем взятые у Учителя заклинания, пусть даже и дополненные плодами его собственных изысканий, противостояло ему на сей раз. Словно нож от стального доспеха, заклятья Хагена отскочили от серой завесы, что на миг окутала загадочного рулевого…

– К бою, – коротко приказал тан. Магия магией, но исход всё равно решат мечи. Как бы то ни было, он должен продержаться… пока Учитель не возьмёт верх там, в Обетованном, и не остановит Неназываемого.

Корабли противника приближались медленно и неуверенно, с трудом ловя парусами попутный ветер. Их было совсем немного, они могли поднять не больше четырёх-пяти тысяч воинов – вдвое меньше того, чем располагал Хаген, однако тан решил не рисковать. Когда «купцы» пересекли невидимую черту досягаемости крепостных метательных машин, он дал приказ открыть стрельбу.

Многие катапульты и баллисты сгорели, вышли из строя во время прошлых штурмов, но и оставшихся, по расчётам Хагена, было достаточно, чтобы в несколько минут пустить на дно весь этот жалкий флот.

Длинные лапы катапульт ударились в упоры, первые каменные ядра взлетели в воздух. Как во время первого приступа, били по давно пристрелянным ориентирам; вражеским судам было не развернуться в узком горле гавани, невольно они сбились в кучу, представляя собой удобнейшую мишень.

Однако первый залп весь пропал даром. Камни вздымали высокие столбы воды, расщепляли вёсла, царапали борта – но ни один не попал, как положено, в палубу. Хаген сдвинул брови и грозно взглянул на старшего мастера – начальника над метательными машинами. Тот лишь недоумённо развел руками.

Впустую вспенил воду и второй залп. Старший мастер бегом бросился к площадкам, где стояли катапульты.

– Постарайся в третий раз не промахнуться, – крикнул ему вдогонку тан, сам не понимавший, что происходит. Отраг был отличным механиком, его машины всегда превосходно стреляли и отличались завидной меткостью. Эти промахи вряд ли могли быть чистой случайностью.

Всё-таки тан дождался безрезультатного третьего залпа и лишь после этого начал действовать, без особого труда обнаружив странную систему Охранных заклинаний, защищавших корабли противника. Сплетённая ими серая сеть отклоняла безупречно нацеленные каменные ядра, бесполезно падавшие после этого в воду. Хагену противостоял сильный колдун. По крайней мере, не слабее Макрана и Эстери – те до столь простой вещи не додумались, когда гнали своих воинов на штурм острова… Может, не додумались, а может, и просто сил не хватило.

«Кто же это может быть?» – терялся в догадках тан. Ему казалось, он знает наперечёт всех мало-мальски сильных чародеев из рода Смертных в Восточном Хьёрварде; неужели пожаловали гости из отдалённых краёв? Но с чего бы? Да и как бы успели они собрать силы, переплыть море? Нет, это кто-то из здешних… может, Видрир со жрецами? Вряд ли, те бы не приплыли на таких развалинах.

Несколькими быстрыми пассами Хаген прощупал прочность неприятельской колдовской защиты, она оказалась сплетённой странным образом, с нарушением всех канонов – не использовала силы обращения Мира вокруг наложившего заклинание, была лишена классических закрепляющих связок. Казалось, она черпает силу из всего, что окружает её, даже из падающих камней, отражать которые и было её задачей. Хаген не встречал никогда ничего подобного.

Однако если его катапульты и баллисты и дальше будут лишь засорять дно гавани своими снарядами, то этак можно довести дело и до рукопашной. «С ними пора кончать», – сказал себе Хаген, и прежде, чем мысль о дальнейших действиях сумела обрести в его сознании чёткие контуры, он вложил все силы в верное, как смерть, Огненное заклятье.

Оно не подводило его нигде и никогда. Оно выручило его в пещере Нифльхеля, оно принесло ему победу над жрецами в Храме Ямерта, оно могло одолеть и сильное магическое противодействие – однако на сей раз оказалось бесполезным.

Яркое пламя на миг озарило угрюмые прибрежные утёсы, отразилось в чёрной воде, стали ясно видны корабли нападавших: они уже вплотную подошли к цепи, что перегораживала под водой вход в гавань. Хаген не промахнулся. Удар был нацелен точно в то место, где сгрудились вражеские суда, языки огня жадно лизнули их борта, вцепились было в лопасти вёсел, устремились вверх по низко свисавшим канатам… А спустя ещё одно мгновение всё потухло, бессильные искры пробежали по обшивке кораблей раз, другой – и исчезли, поглощённые бесстрастными волнами. Заклинание Хагена рассеялось, как дым.

«Неужели сам Мерлин? – с невольным трепетом подумал тан. – Проклятье, мне не помешал бы сейчас Диск Ямерта!»

Передний корабль штурмующих вплотную подошёл к цепи, закрывавшей вход в гавань. Толстые железные звенья, каждое толщиной в руку взрослого мужчины, задержали его движение – но лишь на короткий миг. Хаген, продолжая смотреть на мир сквозь магические незримые стекла, увидел, как фигурка в сером плаще перегнулась через борт, сложила ладони рупором и что-то крикнула, направляя голос в воду. А ещё через несколько секунд передовой корабль спокойно прошёл вперёд, словно и не встретив на своём пути никакой преграды.

Хаген оторопел. Такого ему ещё не приходилось видеть.

– Приведите сюда волшебницу из заклинательного покоя! – рявкнул он вестовому. Тот сломя голову бросился исполнять приказание.

Катапульты и баллисты не прекращали попыток поразить атакующих – всё с тем же плачевным результатом.

– Арбалетчикам приказ – готовьсь! – распорядился Хаген. – Орк, подтяни своих гоблинов ближе к левому пролому, и пусть готовятся атаковать во фланг, если те высадятся. Канут, бери пять сотен меченосцев и две сотни лучников – займёте правый пролом. Вряд ли они станут лезть на стены…

Защищённые невидимыми щитами, нелепые суда приближались к пирсам. Они двигались настолько неуклюже и вызывающе медленно, что воины Хагена лишь приходили в ярость от своего бессилия.

С берега свистнули первые стрелы. И тут оказалось, что магическая сила неприятеля отражает их не так хорошо, как камни, – примерно каждая третья-четвёртая прорывалась к цели. Сразу смекнув это, командиры лучников и арбалетчиков сами, не дожидаясь приказа, пустили в ход зажигательные стрелы. Сперва казалось, что это принесёт успех – головной корабль даже задымился, – но, как и в случае с Огненным заклятьем, чужое чародейство не дало пламени разгореться.

Панцирники Хагена придвинулись к самым пирсам, укрываясь за грудами обвалившегося и полурасплавленного камня.

Тану предстояло решить сейчас непростую задачу – как противостоять вражеской магии; ведь может случиться, что сейчас всё его войско окажется бесполезным. На всякий случай следовало бы оттянуть дружинников в глубь крепости, но корабли нападавших уже подходили к самым причалам. Хаген отчаянно пытался понять, кто же противостоит ему и что за вид волшебства использован против него, – и ещё его не оставляла мысль о сошедших с ума Ученицах Сигрлинн, которые тоже должны были быть где-то здесь.

– Лучники, арбалетчики, пращники – бей! – скомандовал тан, заметив, что с кораблей начали перебрасывать наспех сколоченные штурмовые мостки на причальные стены. Только теперь тан видел своих противников воочию. Его изначально сбили с толку эти видавшие виды старые корабли, невесть как перешедшие море, и теперь тан не мог даже и гадать, кто пожаловал к нему в гости на сей раз.

Однако то, что произошло дальше, раньше не привиделось бы ему даже и в дурном сне. Самый последний новобранец в его дружине поднял бы своего тана на смех, услышь он от Хагена, что тот ждёт неприятностей от самых обыкновенных землепашцев Восточного Хьёрварда.

И тем не менее это были именно они. Невысокие, коренастые, в нелепых прадедовских шлемах, в кое-как подлатанных доспехах, большинство из которых вообще представляло собой обыкновенные кожаные куртки с несколькими нашитыми металлическими пластинами на груди и животе. Почти все воины – с плотницкими топорами, даже не с боевыми секирами, лишь единицы имели настоящие мечи. Что же до копий, то они являли собой обычные зверовые рогатины, с какими ходят на медведей и лосей и которые никак не предназначались для того, чтобы пробить настоящий доспех, вдобавок выкованный гномами!

Магическое зрение, послушно сообщившее Хагену все эти сведения, больше не было ему нужно. С ним не так удобно рубиться, и Хаген ждал сейчас лишь одного – чтобы появился предводитель всей этой оравы, тот самый человек, что в одиночестве стоял у руля головного «купца» и против которого оказалось пока бессильно все магическое умение хединсейского тана.

Ждать ему пришлось недолго. Первые из штурмующих едва успели спрыгнуть на пирсы, как закутанная в серый плащ фигура появилась на носу флагмана. Серый плащ отлетел в сторону; рука вскинула вверх меч. Над чёрной гладью воды раздался низкий голос, выкрикнувший странный боевой клич: «Земля и люди!» Хаген никогда не слыхал подобного раньше.

С дружным рёвом, подбадривая себя неистовыми воплями, нападавшие стали прыгать с кораблей на причалы. Никто не подумал о том, чтобы прикрыть их атаку стрелами лучников, о том, чтобы сразу же составить стену щитов, – напротив, первые оказавшиеся на берегу, не дожидаясь остальных, нестройной гурьбой повалили вперёд, прямо на поджидавших их панцирных копейщиков Хагена.

«Такого предводителя следовало бы повесить вверх ногами на первой осине», – подумал Хаген. Ему даже не потребовалось отдавать никаких новых приказов. Сотники сами распорядились – и атакующих встретил частый ливень стрел пополам с арбалетными болтами.

Свистящая смерть обязана была в считаные мгновения смести всех, кто решил так глупо расстаться с жизнью, – спрыгивавшие с кораблей воины были как на ладони у засевших высоко над ними стрелков, доспехи атакующих никуда не годились, их пробила бы и слабая короткая стрела с костяным наконечником, что используется северными дикарями, не то что полновесная, длиной в руку взрослого и рослого мужчины, стрела лучников Хагена!

И тут произошло нечто странное. Отпущенные тетивы ещё рубили кожаные рукавицы, прикрывавшие левые запястья стрелков, а глаза уже жадно вглядывались в темноту, пытаясь в скудном лунном свете различить, насколько хорош был выстрел; и эти глаза не видели ни одного упавшего врага на хединсейских пирсах.

Хаген слышал свист стрел, летевших с его бастионов; чтобы помочь лучникам, он поспешил сотворить заклятье Малого Света.

В небе появился небольшой огненный шар, неподвижно зависший над линией бастионов, с тем чтобы светить в глаза наступающим. Гавань, пирсы, корабли, укрепления озарились неярким бледным светом, очень напоминавшим лунный, только существенно ярче.

На стенах Хединсея раздался дружный хохот – не в силах сдержать себя, смеялись пращники и меченосцы, копейщики и стрелки – при виде нелепых, смешных и жалких вояк, дерзнувших напасть на лучшую крепость Мира, не сдавшуюся даже Бессмертным Колдунам и Перворождённым эльфам!

«Однако неужели все стрелы прошли мимо?» – мелькнула у Хагена тревожная мысль; враги перебирались с кораблей на причалы, и ещё ни один из них не погиб под непрерывно летящими с бастионов стрелами. Тревожило Хагена и то, что он по-прежнему не знал, кто этот человек, что командовал атакующими. Размахивая своим мечом, тот стоял на груде камней возле самой кромки причала и зычно поторапливал своих вояк, перебиравшихся с кораблей на твёрдую землю. Хаген не был бы Хагеном, удачливым в набегах хединсейским таном, если бы упустил такой прекрасный случай решить дело сразу, одним выстрелом.

– Арбалет! – коротко бросил тан, и ему тотчас подали мощное боевое устройство с полным колчаном коротких и толстых болтов. Не мешкая, но и без лишней суеты тан натянул рычагом тетиву, прицелился, задержал дыхание, нажал на спуск… и в полном изумлении увидел, как стрела скользнула над самым плечом предводителя.

Тан не мог позволить себе долгое оцепенение – внизу его панцирники в полном соответствии с приказом дружно ударили по высадившимся врагам.

Что могли эти вчерашние пахари, наспех похватавшие первое попавшееся под руку «оружие», против закалённых многочисленными походами и боями дружинников, умеющих ни при каких обстоятельствах не разрывать строй, сохраняя непробиваемую стену щитов? Что могли сделать жалкие топоры против длинных копий и мечей? Как могли смешные доспехи защитить от смертоносного оружия, не раз пробивавшего настоящие кольчуги лучших земных мастеров?

Хаген приказал лучникам стрелять по тем, кто спускается с кораблей, чтобы ненароком не задеть своих. Он видел, как его панцирники дружно двинулись вперёд, наставив копья и уже отведя их чуть назад для первого удара.

И тут вместо того, чтобы полечь под ногами воинов Хагена, подобно траве под косой, наспех вооружённые мужики дружно ударили по защитникам острова; копья били их прямо в грудь, в живот – но страшные наконечники лишь скользили по странным доспехам, а вот затасканные топорики хьёрвардских мужиков с необычайной лёгкостью рубили копейные древки панцирников Хагена…

Мгновение, другое – и правильный бой сменился беспорядочной и кровавой свалкой. Вместо того чтобы одним мощным натиском сбросить дерзких в море, дружинники Хагена оказались втянуты в безумную резню ближнего боя; на пирсах всё смешалось в один сплошной клубок сражающихся.

– Передайте Орку и Кануту приказ атаковать! – распорядился Хаген. Голос его стал глух, как всегда бывало в том случае, если бой начинал разворачиваться не по его плану. Однако он по-прежнему командовал вдвое более сильной армией и, как ему казалось, имел что противопоставить ещё не разгаданному им чародейству врага.

Со стен ещё гуще полетели стрелы. И – то ли ослабло защитное заклятье, если оно было, то ли неведомый колдун не мог более отклонять стрелы столь же успешно – они начали находить дорожку. На кораблях упали первые воины, насквозь пронзённые стрелами лучников Хагена. В ход вновь пошли зажигательные стрелы, однако нестройное воинство, высадившееся на хединсейских пирсах, шаг за шагом теснило тяжеловооружённых латников тана.

Это казалось невозможным, но это было именно так. Отборная пехота Хагена, обученная сражаться и в плотных строях, и поодиночке, пятилась назад, вяло отмахиваясь от наседавших врагов. Лихой клич «Земля и люди!» сотрясал стены бастионов.

– Гердер, что всё это значит? – со зловещим холодом в голосе обратился к тысячнику Хаген. – Почему они пятятся перед этой деревенщиной?

Тон Ученика Хедина не предвещал для Гердера ничего хорошего; однако тот твёрдо ответил:

– Тут в ходу колдовство, мой тан. Мечи здесь ни при чём. Какое-то заклятье опутывает наших и помогает тем, с кораблей. Сгинет чародейство – мы сотрём их в пыль!..

– Я не чувствую никакого колдовства! – резко возразил Хаген.

– Оно скрыто, однако же есть – даже на меня оно давит, словно тысяча пудов на спине, – ответил Гердер.

– Проклятье! – взорвался Хаген. – Что же это за невероятное колдовство, которое действует на всех, кроме меня!

– Ничего удивительного, – раздался за спиной холодный голос Сигрлинн. – Оно так и сплетено – чтобы ты ничего не заметил. Это магия тех, кто живёт в Мире Источника Мимира. Я узнаю вязь заклятья!

– Ты можешь снять его с моих?! – выкрикнул тан. – Ещё немного – и эти славные парни вытолкают нас отсюда взашей!

– Не кричи, – холодно произнесла волшебница. – Не тебе повышать на меня голос, Смертный. Я сделаю, что смогу.

– Только уж поторопись, – криво усмехнулся Хаген, бросив ещё один взгляд вниз. Там его панцирники отступили уже к самым проломам; гоблины Орка вначале имели некоторый успех, но атака их захлебнулась в крови, они платили пятью своими за одного врага – и, не выдержав, тоже откатились к самым бастионам. Канут преуспел не больше.

Хотя атакующие и теряли сейчас многих, они всё равно продвигались вперёд. Вот они уже заполнили проломы… вот ворвались внутрь крепости… а Сигрлинн продолжала медленно совершать пассы.

Видя, что пока от волшебства толку мало, Хаген вновь попытался переломить ход боя обычными мечами. У него ещё оставались свежие сотни – и он поспешно двинул их к проломам, где Канут и Орк по-прежнему пятились назад, теряя и теряя бесценные сажени крепостного двора. Тела дружинников Хагена, гоблинов Орка и неведомых нападавших мешались друг с другом, уравниваясь в смерти; они мирно лежали рядом, не имея больше причин для вражды.

В сражение вступили новые воины Хагена, уже давно никто не вспоминал о правильном строе: все попытки ударить на врага так, как умели это дружинники – сплошной стеной щитов, из-за которой торчат одни лишь наконечники копий, нечто вроде страшного хирда горных гномов, – все эти попытки неизменно проваливались. Враг с непостижимой ловкостью превращал бой в беспорядочную свалку.

Крупные капли пота выступили на лбу тана; чутьём опытного полководца он понимал, что бой проигран, он может положить всё своё войско, а враг всё равно одержит верх. На скулах Хагена вспухли желваки, твёрдые, словно камни. У него за спиной – Ильвинг, сын и – Талисман Учителя. Если он сложит сейчас голову в безумной атаке, кто ещё в целом Мире сможет помочь им?

– Ничего не выходит, – услыхал он едва различимый шёпот Сигрлинн. – Моих нынешних сил не хватит. Нужен настоящий Маг, а я даже не могу воззвать ни к кому из нашего Поколения.

– Тогда я пошёл, – спокойно сказал Хаген, бросая забрало вниз, на лицо и делая знак следовать за собой немногим оставшимся приближённым. – Фроди! Выводим всех, кто остался. Ждать больше нечего.

Спустя короткое время Хаген уже стоял во главе плотного строя своих воинов; здесь остались самые верные, наиболее испытанные дружинники. Больше десяти сотен закалённых ветеранов, способных творить чудеса. Много лет они шли с Хагеном от победы к победе, штурмовали города и Восточного, и Западного, и Южного Хьёрварда – и теперь они всё ещё оставались спокойными, твёрдо веря в своего тана.

– Пошли! – Хаген вскинул Голубой Меч.

Десять сотен кованых сапог ударили в камни крепостного двора. Пять сотен рук легли на рукояти мечей, взялись за копья, подняли крепкие щиты. Десять сотен тел, запакованных в сталь до самых глаз, качнулись вперёд, и строй полился через серое пространство крепости – туда, где кипела сумбурная схватка. Тан шёл первым, справа от него – Фроди, слева – Гудмунд.

Боевые рога в рядах дружинников Хагена сыграли атаку. Заслышав знакомые звуки, попытались вырваться из хаоса безнадёжной рубки и другие воины Хединсея, расчистить место для своих товарищей; приняв эти их попытки за панику, предвестницу бегства, нападавшие с диким гиканьем повалили вперёд. На мгновение Хагену стал виден предводитель его противников. Сквозь узкую прорезь шлема его глаза впивались в коренастую фигуру в невзрачных серых доспехах, верх лица его прикрывал кованый шлем, наружу торчала лишь борода. Что-то странно знакомое почудилось Хагену в этом лице, наполовину скрытом сталью. Сигрлинн говорила о магии, пришедшей из Мира Источника… неужели он вновь встретит здесь своего былого товарища по походу к полю Гнипахеллира?

Немалыми усилиями дружинники Хагена смогли расчистить место для своего предводителя. Хаген чувствовал, что к нему вернулось прежнее непоколебимое спокойствие, что так часто выручало его в былые годы. Ощущение шершавой рукояти Голубого Меча, зажатого в руке, рождало уверенность, что уж ему-то удастся выправить положение.

Десять шагов. Девять. Восемь. Семь. Хаген видел удивление на лицах вражеских воинов – вблизи они казались и выглядели простыми хьёрвардскими мужиками, наспех похватавшими оружие и решившими, что одно только обладание жалким подобием копья превратит их в воинов. Правда, до этой минуты они успешно теснили превосходно вымуштрованных воинов Хединсея… но ничего, сейчас всё изменится!

Хаген ощущал, как его холодное спокойствие превращается в новые силы; как ни старался, он не мог ощутить никакой магии, противостоящей ему. Он как никогда верил в себя и свои отборные пять сотен. Ни Фроди, ни Гудмунд также не выказывали никакой слабости или растерянности.

Шесть шагов. Пять. Четыре. Тан поудобнее перехватил Голубой Меч, готовясь биться обеими руками; надёжные воины прикроют его с боков. Он уже наметил себе первого противника – здоровенного рыжего детину, с непостижимым везением только что зарубившего коротким щербатым топором одного из гоблинов Орка, несмотря на хорошие доспехи и длинный ятаган последнего.

Три шага. Два. Один. Свистящая полоса голубого клинка рассекла воздух, даже не заметив сопротивления, разрубила неуклюже подставленную рукоять топора и, завершая полукруг, развалила надвое тело злосчастного рыжего парня от плеча до пояса.

«Первый», – подумал тан. Его руки уже нанесли следующий удар, и счёт возрос быстрее, чем слово «первый» до конца угасло в сознании Хагена.

Несколько минут он бился бездумно, отдавшись кровавому водовороту битвы, давая выход давно копившейся ярости. Его меч не встречал преград. Нелепое оружие его противников на поверку оказалось не чем иным, как кухонной утварью, наспех приспособленной для боя. Так почему же воины Хединсея отступали, хотя каждый из них способен был истребить сотню таких противников?!

Хаген не находил ответа. Широкий пролом в крепостной стене не приближался, они наконец-то теснили врага, сейчас, ещё немного – и противник не выдержит, дрогнет, покажет спину… Нужно лишь ещё одно, последнее усилие.

– Тан! Обернись! – пробился наконец к сознанию Хагена бешеный крик Гудмунда. Не прекращая ни на миг смертоносное вращение меча, Хаген оглянулся.

Они сражались в одиночестве – он, Фроди и Гудмунд. Остальные бойцы его отборной тысячи отстали, теснимые врагами. Хаген видел неуклюжие движения своих воинов, обращавшихся с оружием так, словно они впервые взяли его в руки. Удары их были медленны, защита – слабой и легко пробиваемой. Они попадались на самые простые и нехитрые обманные выпады, которые разгадал бы и ребёнок. И – гибли, гибли, гибли…

Только Фроди и Гудмунд, что находились рядом с таном, сражались как всегда, каждый из них оставлял за собой настоящую просеку, где поваленными деревьями служили мёртвые тела врагов. «Если тут и есть чародейство, оно не действует ни на меня, ни на тех, кто рядом со мной!» – мелькнуло в голове Хагена.

– Отходим к нашим! – скомандовал он двум своим спутникам.

Они отступили, слившись со строем своих бойцов, – и те тотчас приободрились, вокруг Хагена возник узел отпора, он стоял, точно камень среди волн прибоя, и все попытки сдвинуть их с места оканчивались одинаково: к груде мёртвых тел прибавлялись новые, а из тех, кто стоял подле Хагена, никто даже не был ранен.

Однако тан не мог заменить собой всё войско. Справа и слева его воины по-прежнему отступали, и за каждого убитого врага воины Хединсея платили двумя своими.

У Хагена оставался один-единственный шанс переломить ход боя – встретиться с неведомым предводителем столь успешно сражавшихся воинов и покончить с ним. Тан был почти уверен, что со смертью того исчезнет и опутывающее его воинов заклинание, секрет которого не могла раскрыть даже Сигрлинн.

И Хаген искал. Вместе с Фроди и Гудмундом он вновь врезался во вражеские ряды, рубя направо и налево всех подворачивающихся, и, что странно, на его пути тотчас вставали новые противники, как будто быстрая гибель остальных ничуть не смущала их последователей. Никто не разбегался от гибельного Голубого Меча – напротив, появлялись всё новые и новые желающие испробовать на себе его остроту.

Бой окончательно превратился в беспорядочную свалку; защитники Хединсея гибли один за другим, уменьшалось и число нападавших, а Хаген всё никак не мог добраться до загадочного предводителя. Избранная тысяча его ветеранов, потеряв очень и очень многих, всё же сохранив некое подобие строя, медленно отступала ко входу в Главную Башню острова.

Подобно волку, Хаген кружил и кружил по смертному полю, залитому человеческой и гоблинской кровью, его меч не знал отдыха, и он уже всерьёз задавал себе вопрос, не сумеют ли они втроём с Фроди и Гудмундом уравнять шансы – на них неведомое волшебство не действовало, каждый взмах дубины рослого Фроди, каждый выпад Гудмунда обрывал жизнь очередному врагу. Но предводитель как сквозь землю провалился, и Хаген напрасно вертел головой, рискуя пропустить удар.

Однако удача улыбнулась не ему, а Гудмунду. Зоркий воин заметил мелькнувшие серые доспехи – возле самой двери, что вела в Главную Башню, ту самую, где находился заклинательный покой Учителя и его Талисман.

– За мной! – бросил спутникам тан.

Они проложили себе дорогу к Башне. На окровавленных ступенях лежало шесть тел дружинников Хагена и троих нападавших. Предводитель в серых доспехах в нескольких десятках шагов от них на свободном пространстве собирал своих воинов для новой атаки. Кроме Хагена и двух его спутников, больше преградить им путь было некому.

Только теперь, на мгновение выйдя из боя, Хаген понял, что бой затихает – число сражавшихся с обеих сторон очень сильно уменьшилось. Сотни две или три его уцелевших дружинников из отборной тысячи сражались с семью-восемью десятками нападавших. Победа не клонилась ни на ту, ни на другую сторону. Тан стиснул зубы – если бы не Талисман Учителя, он не вышел бы из схватки!

Ему не пришлось долго жалеть о своём решении встать на защиту входа в Башню. Предводитель в серых доспехах повёл за собой примерно сорок воинов – прямо к невысокому крыльцу, где плечом к плечу стояли Хаген, Фроди и Гудмунд.

Кто-то из нападавших выпустил стрелу, она сломалась о плечевую пластину на доспехе Хагена; вторая оказалась удачливей – пробила кольчугу Фроди, оцарапав ему левое плечо, к счастью, неглубоко и несильно, великан мог владеть обеими руками.

Когда до атакующих осталось шагов десять, Гудмунд метнул им навстречу свой крюк-нож – и ловко вырвал его из повалившегося тела, дернув за размотавшуюся цепь.

– Кто ты и что тебе надо?! – рявкнул Хаген прямо в лицо предводителю, шедшему на сей раз во главе своих четырёх десятков. Вопрос был задан не для того, чтобы получить ответ, а чтобы показать противнику: несмотря ни на что, защитники, пусть даже и последние, не пали духом.

Предводитель отмолчался. Третья стрела скользнула по шлему Гудмунда; и тан наконец смог скрестить свой меч с мечом того, кто столь успешно справился с армией, перед которой казалась бессильна даже мощь Верховного Мага Мерлина.

И первое же столкновение искусно выкованных клинков показало Хагену, что он столкнулся с противником, не уступающим по силе Крылатому Гиганту; хединсейский тан едва удержал рукоять. Справа и слева Фроди и Гудмунд с трудом отражали удары, что посыпались на них со всех сторон. У врага теперь было немало настоящих копий – из числа тех, которыми сражались погибшие воины Хагена; и орудовали враги этими копьями весьма ловко. То преимущество, что имели Хаген и его товарищи, стоявшие на высоких ступенях, оказалось сведено на нет.

Фроди и Гудмунду пришлось податься назад, на самую верхнюю ступеньку – поневоле отступил и Хаген. Он продолжал обмениваться ударами с предводителем, однако не мог отыскать ни малейшей возможности для атаки. Впервые за долгие годы тан встретил равного противника из числа людей – или, по крайней мере, считавших себя людьми.

Потом Хаген уступил ещё одну ступень. За ней – следующую и по-прежнему не чувствовал в противнике никакой магии. Он попытался сам пустить в ход чародейство – но привычного ему источника магических сил, к полному его изумлению, уже не существовало – никакой волшбы в пределах Хьёрварда! Словно все до единого колдуны решили уйти на покой…

Спины Фроди и Гудмунда упёрлись в дверь башни. Нельзя сказать, чтобы они впустую месили воздух своим оружием, но враги потеряли лишь пятерых – вдобавок пристрелявшийся лучник сумел ранить обоих товарищей Хагена. Ранил неопасно и нетяжело, но всё же подкольчужные рубахи воинов медленно, но верно пропитывались кровью.

Хаген защищался с мужеством отчаяния. Он начинал уставать, ему требовалось всё его мастерство, чтобы отражать гибельные для любого менее искусного мечника удары. Он вновь попытался выиграть хоть немного времени, начав переговоры:

– Эй, ты знаешь, что наш Мир сжирает Неназываемый? Что, если ты убьёшь меня, через несколько дней сгинешь и сам – вместе со всем Хьёрвардом?

Молчание. Тан лишь даром потратил силы, выкраивая их и дыхание для того, чтобы выкрикнуть в лицо противнику эти слова.

За спиной сдавленно вскрикнул Фроди – копьё задело ногу пониже колена, пропав в самый край поножей.