1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 
   
    
     
162. Мох-4
    
    
К всеобщему удивлению, третью коматозную стену пробил экипаж еврейского колледжа города Страсбурга под руководством раввина Фредди Мейера. У танатонавтов-талмудистов появилась гениальная идея: путешествовать не в одиночку, а группой. Раввин Мейер обнаружил, что большинство погибших разведчиков пытались слишком сильно растянуть свою эктоплазменную пуповину, которая лопалась на подходе к Моху-3. Вопрос: что более прочно, чем одна нить? Ответ: например, три сплетенные нити. Отсюда получается, что надо только лететь в группе, сплетя свои пуповины.
    
Методика: первое отделение прикрытия из трех раввинов охватывает и защищает пуповины двух других разведчиков, которые охраняют командира подразделения Мейера, которое могло бы проникнуть на Континент Мертвых без риска эктоплазменного разрыва.
    
Аргументы Мейера были вескими: шесть сваренных лент прочнее, чем одна. То же самое должно быть и с пуповинами.
    
Разумеется, риск присутствовал: один отказ и вся пирамида развалится! И все же эта задумка у страсбуржцев удалась.
    
В прямой трансляции по американским телеканалам раввин Мейер объявил, что позади Моха-3 находится обширнейшая равнина. Процессия усопших, выстроившихся в колонну, медленно уходила в бесконечность, а что их там ждало — неизвестно.
    
— А что, если мой отец все еще там, в этой очереди? — воскликнул Рауль.
    
И с этого мига он позабыл всю свою хладнокровность. Он захотел как можно быстрее встретиться с раввином-танатонавтом и его учениками. Страсбуржцы охотно согласились приехать к нам, на танатодром «Бют-Шомон».
    
Невысокий и добродушный раввин Мейер носил непроницаемые черные очки, которые вкупе с его лысоватой седой головой производили странное впечатление. Сюрприз: глаза за стеклами оказались закрыты. Когда он споткнулся о кресло в пентхаусе, я, грешным делом, подумал, что он слегка поддатый, но стоило ему заговорить с вечно сомкнутыми веками, как я понял, что пионер танатонавтики был слеп. Слеп!
    
— Это вам не мешает при исследованиях?
    
— Эктоплазме глаза не нужны.
    
Он улыбнулся, повернув голову в мою сторону. Достаточно было услышать мой голос, как он совершенно точно догадался, где я нахожусь.
    
Он взял меня за руку, и я понял, что по одному этому контакту он все обо мне узнал. Он определил мой характер по теплоте ладони, влажности кожи, линиям руки, форме пальцев.
    
— Вы не пользуетесь палочкой, — заметил я.
    
— Ни к чему. Может быть, я слепой, но уж никак не хромой.
    
Его ученики засмеялись. По всему было видно, что они обожали учителя и его шутки. Меня же такой юмор несколько озадачил. Люди, страдающие слепотой, считаются угрюмыми и нелюдимыми, а вовсе не весельчаками и шутниками. Кроме того, здесь мы имеем место с религиозным деятелем и ученым-эрудитом, что по определению означает: сверхсерьезный человек.
    
Рауль недоверчиво помахал руками в нескольких сантиметрах от его носа. Мейер выразил бесстрастный протест:
    
— Прекратите устраивать сквозняк. Хотите, чтобы я простудился?
    
— Вы правда ничего не видите?
    
— Да, не вижу, но я не жалуюсь. Я мог бы и глухим быть. Вот это уже действительно грустно.
    
Его ученики были на седьмом небе. Он добавил, на этот раз более серьезно:
    
— Знаете, интересной информации в звуках содержится больше, чем в изображениях. Перед тем как стать слепым и раввином, я работал хореографом и с давних пор люблю играть на фортепиано. Как раз фуга Баха и натолкнула меня на мысль сплести эктоплазменные пуповины.
    
Раввин без посторонней помощи подошел к роялю, пододвинул табурет и сел. Квазиматематическая музыка, раздававшаяся под стеклянным куполом пентхауса, очаровывала буйные заросли тропических растений.
    
— Послушайте вот этот пассаж. Слышите два голоса?
    
Я закрыл глаза, чтобы лучше понять, о чем он говорит. Действительно, сосредоточившись, я различил два голоса, наложенных один на другой. Мейер пояснил:
    
— Бах был гением сплетения. Соединяя два голоса, он создавал иллюзию присутствия третьего голоса, несуществующего, который, пожалуй, более богат, чем два исходных по отдельности. Эта техника подходит ко всему: к музыке, литературе, живописи и кто знает, к чему еще. Так что держите глаза закрытыми.
    
Я подумал об открытии, позволившем моей эктоплазме выйти наружу. Глаза часто мешают видеть. Погруженный в темноту, я лучше понимал слова раввина. Он извлекал ноты из рояля. Два голоса сосуществовали вместе, но то, что я слышал, не походило ни на один из них. До сих пор музыка для меня была лишь фоном существования, иногда приятным, иногда раздражающим. Внезапно узнать ее как чистую науку было откровением. Раньше я только слышал, теперь мне предстояло научиться слушать.
    
Не переставая играть, Фредди Мейер рассмеялся:
    
— Извините, просто когда я счастлив, то не могу удержаться от смеха.
    
Амандина поставила на крышку рояля «Кровавую Мэри». Раввин прервался, чтобы выпить коктейль. Мы смотрели на него с таким же восхищением, что и его ученики. А затем он рассказал нам о своем путешествии.
    
За Мохом-3 простирается чрезвычайно широкая и перенаселенная зона. Громадная цилиндрическая равнина просто забита эктоплазмами с оборванными пуповинами. Там пребывают миллиарды усопших, пересекающих эту оранжевую прерию. Словно длинная река, они медленно перемещаются вдаль. Они уже больше не летают, а идут пешком. В центре потока покойники сжаты в плотную толпу. Ближе к краям они продвигаются чуть быстрее. Здесь образуются и распадаются разные группы, где они обсуждают между собой прошлую жизнь. Ученые спорят о правах первенства на свои изобретения. Актрисы пререкаются, кто лучше сыграл ту или иную роль. Писатели безжалостно критикуют произведения друг друга. Но большинство мертвых довольствуются тихим продвижением вперед. Кое-кто из них выглядит так, словно стоит в этой очереди уже вечность. Ну и разумеется, как и во всякой прочей толпе, находятся те, кто норовит пролезть вперед, расталкивая соседей локтями!
    
Вот как! За третьей коматозной стеной стоит гигантская очередь. А что, если покойников подвергают испытанию временем? Или же хотят научить их терпению? Они двигаются очень медленно. Просто стоят и ничего не делают. Просто ждут.
    
— Испытание временем… Может быть, это и есть ад, — сказал я.
    
— Во всяком случае, не для нас. Не для танатонавтов. Мы можем пролететь над головами миллиардов покойников, набившихся в этот оранжевый цилиндр. Кстати, страна эта очень красивая, немного напоминает то, что мне рассказывали о снимках с Марса. Вокруг главной реки мертвецов откосы и склоны, а вдали — свет, словно сказочное, притягивающее к себе солнце, туда впадает поток усопших… Я не осмелился зайти слишком далеко на эту четвертую территорию. Боялся застрять во времени, пока мои несчастные друзья-раввины ждут меня в… красном коридоре наслаждений.
    
Фредди Мейер рассказывал, Рауль записывал его слова в тетрадь.
    
— Ребе, пожалуйста, опишите эту зону подробнее.
    
— Чем дальше, тем становится жарче и тем быстрее вращаются стенки цилиндра. Мне казалось, что я очутился внутри вращающейся мельницы и там, в глубине, меня сотрет в порошок. Это ощущение скорости совершенно не соответствовало терпеливости и медлительности, которыми отличались местные души. А у меня эти стремительно вращавшиеся стенки вызывали желание мчаться вперед как можно быстрее!
    
— Это из-за центробежных сил черной звезды, — высказалась Роза.
    
Амандина вмешалась:
    
— Ваша эктоплазма действительно ощущала тепло и скорость?
    
— Да, мадемуазель, именно так. Мы от этого не страдаем, но все равно чувствуем.
    
Раввин поднялся, потом надел ермолку и снова стал похож на младенца. Он прикасался к предметам вокруг себя, словно это были игрушки. Он почувствовал — и, конечно, сильнее, чем я, — нотки обольщения в голосе Амандины, но это его не шокировало. Маленький иудей улыбался весело, как большой Будда.
    
— На вас не очень сильное впечатление произвел вид всех этих мертвецов?
    
— После первых двух-трех миллиардов как-то привыкаешь, — рассудительно сказал он.
    
Рауль взялся за карту. Он с удовольствием стер слова «Терра инкогнита», переместив их в другое место, и потом нанес сведения, полученные от раввина Мейера.
    Красная территория заканчивается Мохом-3 с выходом на: Территорию № 4
    
Координаты: К+27.
    
Цвет: оранжевый.
    
Ощущения: борьба со временем, комната ожидания, вращающееся «небо», огромная равнина. Зона воздушных потоков, влекущего ветра. Миллиарды мертвых продвигаются колонной, образуя гигантскую реку серого цвета (это естественно, таков цвет эктоплазмы). Столкновение со временем. Воспитание чувства терпения. Можно встретиться со знаменитыми покойниками.
    
    
— Ребе, вам удалось что-нибудь «воспринять» в глубине коридора? — спросила Амандина.
    
— Пожалуйста, зовите меня Фредди. И не бойтесь говорить слово «увидеть». Пока я эктоплазма, у меня стопроцентное зрение. Покинув тело, уже не страдаешь от каких-либо недостатков. И наконец, ответ на ваш вопрос. Да, в глубине, прямо на расстоянии нескольких сот метров, есть еще одна стена. Мох-4.
    
— Она уже, чем Мох-3? — задал вопрос Рауль.
    
— Немного уже. Мох-4 примерно в три четверти диаметра Моха-3.
    
Рауль делал пометки.
    
— Получается, кривизна воронки тангенциальна. Чем дальше вглубь, тем больше воронка начинает напоминать просто трубу. И еще один вопрос, ребе…
    
— Зовите меня Фредди.
    
— Отлично. Итак, Фредди, скажите, вы не видели там в очереди мужчину лет сорока, лохматого, в очках? Он такой же неуклюжий, как я, и все время держит руки в карманах?
    
На этот раз Фредди не рассмеялся.
    
— Это ваш родственник?
    
— Отец, — пробормотал Рауль, так тихо, что мы едва расслышали. — Вот уже почти тридцать лет, как он умер.
    
— Тридцать лет… — вздохнул Фредди. — Мне кажется, вы не очень хорошо поняли мои слова. В этой очереди стоят миллиарды покойников. Разве я мог рассмотреть их всех? Как я мог бы увидеть вашего отца в этой чудовищной процессии?
    
— Да, верно, — покраснел Рауль. — Я задал глупый вопрос. Но мой отец умер так быстро, а я был так молод… Он ушел и унес свою тайну.
    
— А что, если эта тайна досталась вам в наследство? — сказал раввин. — Покинув вас в сомнениях, он завещал вам ту движущую силу, что привела ко всем вашим действиям.
    
— Вы правда так думаете?
    
Фредди рассмеялся:
    
— Кто знает? Временами мне хочется соединить психоанализ и каббалу! Они нередко соприкасаются. Вы знаете об этом лучше меня.
    
Рауль вздохнул:
    
— Мне нужно задать ему столько вопросов… У него первого родилась идея танатонавтики.
    
Ученики рассеяли возникшее было ощущение неловкости, попросив показать наш танатодром. Они с уважением разглядывали нашу материальную часть с маршевыми танатонавтическими двигателями. Сами они довольствовались медитацией и варевом из горьких корней. Мы показали им, как определить точный момент расстыковки с телесной оболочкой, пользуясь приемником волн церебрального гамма-ритма, как мы программируем посадку посредством нашей электронной системы, одновременно с этим обеспечивая нормы полетной техники безопасности.
    
Их охватило страстное возбуждение.
    
— Да мы с такой аппаратурой еще и не то бы наделали! — воскликнул их пожилой волхв.
    
Приумножить усилия, объединившись. Наши таланты, сведенные воедино, превзойдут их простую сумму. Два разных подхода к мышлению. Две мелодии, сливающиеся в новой музыке.
   
   
    
     
163. Полицейское досье
    
    
Фамилия: Мейер
    
Имя: Фредди
    
Цвет волос: седые
    
Глаза: синие
    
Рост: 160 см
    
Особые приметы: раввин, постоянно носит ермолку
    
Примечание: пионер движения танатонавтов. Изобретатель техники сплетенных эктоплазменных пуповин, позволившей проникнуть за Мох-3
    
Слабое место: слепой
   
   
    
     
164. Слепота и ясновидение
    
    
Мы отвели шести страсбургским раввинам квартиры на втором этаже. На первом этаже они занимались новым видом хореографии, чтобы еще теснее сплетать пуповины в предстоящих полетах.
    
Один за другим они выполнили старты с кресла нашего танатодрома. После того как они освоились с нашими методиками, мы установили новые пусковые кресла, и наши гости перешли к вылетам в составе всей эскадрильи.
    
Стефания часто отправлялась вместе с ними, иногда во главе всей эктоплазменной пирамиды. При виде их вылетов и возвращений создавалось впечатление, что они там здорово развлекаются. Просыпаясь, Фредди всякий раз смеялся, будто только что пережил лучшие минуты своей жизни!
    
Эта веселость меня беспокоила. Фредди был не только раввином, но к тому же слепым и пожилым человеком. Три причины, чтобы повнимательнее следить за своим поведением! И еще: я не понимал, над чем этот танатонавт все время подшучивает. Все-таки смерть — штука страшная.
    
Я лично всегда серьезно относился к жизни и смерти. И та и другая требуют к себе уважительного отношения. У женщин в обмороке лицо всегда выглядит как маска боли.
    
Однажды, после посадки, я услыхал от Фредди довольно рискованную шутку. «Два приятеля вспоминают, как лет тридцать назад видели шоу в гостинице. На сцену выходил артист, доставал из штанов свой член и, как молотком, разбивал им три грецких ореха. Они решили опять туда сходить. Артист здорово состарился, но все еще работал. Только на этот раз он разбил не три грецких ореха, а три кокосовых. После окончания шоу приятели зашли к нему за кулисы и спросили, почему такие изменения. Тот ответил: «Знаете, с возрастом зрение слабеет».
    
Все вокруг смеялись. Я был в шоке.
    
Меня возмущало, что раввин, несмотря на свою профессию, так легкомысленно относится к смерти. Я сказал ему об этом.
    
— Кто-то где-то когда-то неправильно понял Божественные слова, — заявил он. — Возможно, пророк был глуховат и ему послышалось «Бог — это любовь» вместо «Бог — это юмор»![28] Смерть — довольно забавная вещь, я так ее понимаю. И вообще, как мог я принять свою слепоту без чувства юмора? Смеяться нужно надо всем, не сдерживая себя.
    
— Этот тип какой-то чудаковатый, — сказал я Стефании.
    
Она не разделяла моего мнения. Тибетская медитация позволяла ей лучше понимать мудреца из Эльзаса. Фредди заканчивал свой реинкарнационный цикл. Это была его последняя жизнь. Теперь он должен стать чистым духом, свободным от всякого страдания. Ему уже ничего не осталось доказывать о самом себе. Сейчас он был спокоен. В предыдущих воплощениях он уже познал любовь, искусство, науку, сострадание. Он уже почти прикоснулся к абсолютному знанию. Глубокая безмятежность, излучаемая этим добродушным человеком, была заразительна. Что же касается его шуточек, то шокировали они меня потому, что именно моя голова была забита ограничениями и запретами.
    
Действительно, вокруг раввина словно витала аура из благотворных волн. Если Стефания права, то я ему завидую. Я бы тоже хотел закончить свой цикл жизней. Понять все, что кроется за внешними проявлениями. Увы, я еще молод на этой Земле. Я, наверное, нахожусь в сотой или двухсотой реинкарнации. Моя карма еще жаждет познаний и завоеваний.
    
К счастью, Фредди не отказывался делиться с нами знаниями. По вечерам в пентхаусе мы усаживались вокруг него, и он рассказывал — на этот раз уже серьезно — истории из каббалы и разъяснял тайный смысл терминов и сефирот.
    
— Согласно каббале мы все бессмертны. Смерть всего лишь один из этапов внутреннего развития, определяющий следующую фазу нашего существования. Смерть — это порог. Она открывает дверь в следующую жизнь. Чтобы наш ум стал как можно более ясен и безмятежен! Страх, душевное смятение, отказ умирать — это худшие состояния, которые только можно испытывать. Чем больше человек умиротворен, тем мягче он способен выполнить переход в другой мир. Записано в «Зогаре»: «Счастлив тот, кто умирает с чистой совестью. Смерть только переход из одного дома в другой. Если мы мудры, то сделаем нашу следующую жизнь более красивым домом». А вот что писал вечно жизнерадостный раввин Елимелех: «Почему бы мне не радоваться, зная, что я нахожусь в точке покидания этого нижнего мира и готов перейти в высший мир, мир Вечности?»
    
Амандина пожирала глазами этого танатонавта, кто — единственный из всех нас — побывал в самом далеком месте Континента Мертвых. Ее поразил тот факт, что вера в перевоплощение пришла из иудейской религии.
    
— Речь идет о тайном учении, — пояснил наш лысоватый мудрец, покачивая головой в ермолке. — Кстати, мало кто из других раввинов разделяет мои идеи. Я реформист, либерал и каббалист. Другими словами, я сею семена новаторства в почву иудейской религии.
    
— Все равно, — настаивала Амандина, — существует ли в вашей религии процедура, согласно которой надо умирать?
    
— Конечно. Умирающим предписывается закрыть «ворота» чувств, сосредоточиться на физическом центре сердца и упорядочить дыхание. И как записано в «Зогаре», душа пойдет по самой высокой дороге.
    
Самая высокая дорога… Мы умолкли, пытаясь представить себе это.
    
— Вы пользуетесь медитацией для взлета. Как вы это делаете? — спросила Стефания. — Вы сами разработали методику или взяли из вашего учения?
    
— Наша методика пришла из древности. Мы называем ее «цимцум». Пророк Иезекиль уже пользовался ею за семь столетий до Иисуса Христа. Раввин Аарон Рот затем описал ее в трактате «О возбуждении души», после чего эта концепция получила дальнейшее развитие у маймонидов и в трудах раввина Исаака Лурианского. Цимцум означает «отход». Чтобы выполнять цимцум, то есть медитировать, надо стать словно чужим своему телу, смотреть на него издали и наблюдать, что с ним будет.
    
— Как этого достичь на практике?
    
— Мы концентрируемся на дыхании, в особенности на поведении воздуха в крови и на поведении крови в нашем организме.
    
— Ваш метод не очень-то отличается от моего, — прокомментировала Стефания, тибетский буддист.
    
Фредди добродушно рассмеялся:
    
— Да, но если кто-то захочет стать совсем уж современным, то он может декорпорировать и другим образом. Нет ничего лучше, чем пьянки до бесчувствия или вечерок, когда тебе кое-кто ноги за шею забрасывает!
    
Меня словно ледяной водой окатило.
    
— Фредди, вы все шутите! — не вполне уверенно запротестовала Амандина.
    
— Нет, — ответил тот совершенно серьезно. — Все поступки в нашей жизни — это священные деяния: питаться, пить, дышать, заниматься любовью, любым другим образом чествовать Бога и то существование, которое он нам дал!
    
Как понять выражение слепых глаз, спрятанных под черными очками? Улыбка младенца освещала его морщинистое лицо, пока раввин читал нам афоризмы, которые — подчеркнул он — ему преподал его же духовный наставник, раввин Нахман из Братиславы:
    
— Пребывать все время в радости, избегать печали и горечи — это великая задача. Все болезни вызваны недостатком радости. Они проистекают от искажения «глубинного псалма» («нигун») и десяти жизненных ритмов («дефиким»). Когда угасает радость и глубинный псалом, человека охватывает болезнь. Радость — величайшее из лекарств. Нужно найти в себе единственную положительную точку и слиться с ней. Пусть это даже волос в носу.
    
С этими словами он попросил у Амандины «Кровавую Мэри», свой любимый напиток, залпом осушил стакан и объявил, что ему и ученикам пора спать.
   
   
    
     
165. Декорпорация
    
    
Однажды вечером мы с Розой решили декорпорировать согласно поучениям Фредди. После легкого ужина мы улеглись на пол, точнее, на наш синтетический ковер. Сосредоточились на дыхании и крови, омывающей организм.
    
По-прежнему следуя указаниям Фредди, когда появлялись спазмы, мы поглощали эти болезненные ощущения, пока не забывали о них, а если внимание рассеивалось, то мы снова прогоняли мысли, сосредоточившись на ритме дыхания.
    
Так мы провели примерно полчаса, упираясь расслабленными спинами в пол, а потом одновременно залились глупым смехом. Очевидно, иудейская медитация была не для нас.
    
Роза игриво укусила меня за ухо:
    
— Фредди говорил о более приятных способах покинуть тело.
    
Я провел рукой по ее длинным черным волосам.
    
— Я не люблю напиваться. Алкоголь не приносит мне никакой радости, только тошноту и мигрень!
    
— Есть еще один способ, — напомнила она, потягиваясь, и прижалась ко мне.
    
Не откладывая дела в долгий ящик, мы разделись.
    
— Говорят, для лучшей медитации надо освободиться от всего, что нас отягощает, — напомнила моя супруга.
    
— Говорят, для лучшей медитации надо услышать, как кровь стучит в висках. И я это слышу, — сказал я, — ты, ученый в юбке.
    
— Говорят, для лучшей медитации надо поудобнее улечься в кровати, — продолжила Роза, подпихивая меня к нашему ложу.
    
Тела переплелись, и наши души соединились в радости. Две жизненные оболочки робко вышли из пылающих телесных каркасов и слились у нас над головами на несколько секунд экстаза.
   
   
    
     
166. Аюроведическая философия
    
    
Эволюция не заключается в том, чтобы становиться все святее, умнее или счастливее. Эволюция состоит в том, чтобы становиться более просветленным. Требуется много времени, чтобы суметь понять истинную сущность прошлых жизней. Чем больше развивается физическое тело, тем более ясными становятся ментальные напоминания о той или другой жизни.
    
Смерть — это не гримасничающая маска, напоминающая нам о том, что мы себя не нашли, а спокойный переход от одного опыта жизни к другому. Переход, продолжающийся до тех пор, пока мы не разовьемся в той мере, чтобы вобрать в себя достаточно просветления, и тогда смерть сделает наш дух бессмертным.
    
     Сатпрем. «Шри Ауробиндо, или Приключение сознания».
     Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
    
   
   
    
     
167. Потери
    
    
Рауль нарисовал Галактику и поместил в ее центре нечто напоминающее пасть. Континент Мертвых. Что ему в этом нравилось, так это возможность удовлетворить вечное и естественное желание человека узнать, где находится центр мира. Сначала человек верил, что центр его мира — это его же деревня, потом страна, потом Земля, потом Солнце. Теперь мы знаем, что наша Солнечная система всего лишь ничтожная пушинка на окраине чудовищно огромной Галактики, в центре которой находится пылесос, поглощающий и измельчающий все и вся, даже души.
    
Там живет Бог? И в центре всех этих миллионов галактик, что образуют собой Вселенную, — там тоже скрываются боги? Стоит только об этом подумать, и у меня начинается головокружение. Вот так задачка!
    
Президент Люсиндер прибыл для инспекции новой компоновки нашего танатодрома. Сейчас у нас имелось восемь пусковых кресел: одно для Стефании, другие для Мейера со товарищи.
    
Представив Национальной ассамблее размах нашего проникновения на Континент Мертвых, глава государства сумел разблокировать средства на военный бюджет и частично перенаправить их на танатонавтику. Он уже не жонглировал деньгами из секретных кофров и ветеранскими фондами. Мы сумели приобрести радиоастрономическую антенну поистине гигантского размера. Теперь мы могли отслеживать полет и других душ, уходящих на тот свет, а не только эктоплазмы наших друзей.
    
Люсиндер, сгорая от любопытства, напросился поприсутствовать при объединенном полете. Фредди начертил для него схему конфигурации, которую его группа принимала на том свете. Президент заметил, что она напоминает ему круг парашютистов, державших друг друга за ноги. Фредди это подтвердил, уточнив, что при этом нужно особенно тщательно следить за сплетением эктоплазменных пуповин.
    
— Господин президент, вам бы следовало отправиться с нами.
    
— Большое спасибо, — ответил наш защитник. — Я там уже как-то побывал, но мне кажется, я больше сделаю для танатонавтики на посту главы государства, нежели в роли эктоплазмы.
    
Группа разведчиков разместилась внутри защитного пузыря. Все вместе, одетые в белую униформу и восседающие в позе лотоса, они производили довольно сильное впечатление.
    
— Шесть… пять… четыре… три… два… один. Пуск!
    
В радиоприемнике один за другим прозвучали звуки, напоминающие рвущуюся материю. Вжик, вжик, вжик… Стефания ушла первой. Обычно она занимала место на вершине пирамиды.
    
Я включил хронометр, установил аварийную систему на «кому плюс пятьдесят минут», а затем, благодаря нашей параболической антенне, мы могли отслеживать траекторию движения наших коммандос. Ждать еще почти час. Люсиндер, пребывавший в отличном расположении духа, предложил партию в карты. Мы стали играть, время от времени поглядывая на экраны.
    
Вдруг Рауль выскочил из-за стола, опрокинув кресло.
    
— Один из раввинов мертв! — воскликнул он.
    
— Что? Как?! — перепугался Люсиндер.
    
Я с ужасом увидел, что электрокардиограмма и электроэнцефалограмма одного из страсбуржцев стали совершенно плоскими.
    
— Там что-то случилось, какая-то катастрофа!
    
— Они прошли за четвертую стену и провалились в ад?
    
Я покачал головой:
    
— Невозможно. Пока только «кома плюс двадцать семь». Они все еще на второй территории, в черной стране.
    
Я подбежал к управляющим приборам. Все телесные оболочки нервно содрогались. Что за драму переживали они там? Амандина ощупала пульс семерых живых. Ее била дрожь. Вот еще один раввин нас покинул!
    
— Ничего не понимаю, — сказала она, заламывая руки. — Они уже столько раз пересекали эту зону безо всяких проблем. Они должны были скоро сплести пуповины…
    
Атмосфера в лаборатории напоминала теперь сцену агонии. Рауля невозможно было оторвать от Стефании, он все время пытался найти ее пульс. Я сосредоточился на радиоприемной аппаратуре. Все это очень странно. Масса сигналов, но не все они соответствовали нашим друзьям. Не столкнулись ли они с душами-паразитами, душами-пиратами? Какая высшая власть решила устроить засаду по «дороге на тот свет»?
    
Все эти соображения мы проверим позднее. Сейчас же надо любыми средствами прекратить массовое убийство и как можно быстрее вернуть наших товарищей, пока они и вправду не стали покойниками.
    
Сообща мы бросились включать систему аварийного возвращения. Шесть танатонавтов один за другим распахнули глаза. Всех их трясло. Стефания все еще отражала нападение невидимого противника.
    
— Что случилось? Что случилось?
    
Она с трудом выговорила одно-единственное слово:
    
— Хашишины!
   
   
    
     
168. История хашишинов
    
    
Жили когда-то люди, верившие, что открыли рай на земле. Этот и были хашишины.
    
Так называли исламистских адептов реформы, которую проводил Хасан-ибн-Сабба. Их называли так потому, что они употребляли гашиш перед тем, как броситься в самоубийственную атаку. Известны они тем, что от них пошло французское слово «ассассин» — убийца.
    
Их секта принадлежит к одной из ветвей шиитского ислама. Ее члены объявляют себя сторонниками родственника Магомета, который, хоть и является потомком Пророка по женской линии, не признан всеми мусульманами[29].
    
По свидетельствам венецианского путешественника Марко Поло (1323 г.) и многочисленных персидских историков, хашишины жили в крепости Аламут, на высоте 1800 метров, в Мазендеране, что на юге Каспийского моря. Отрезанные горами и не располагая средствами для ведения традиционных боевых действий, они придумали посылать группу коммандос в составе шести человек («фидави») для убийства предводителей своих врагов. Чаще всего это происходило в мечетях во время молитвы.
    
Главным из этих убийц был священный Горный Старец. А самым первым, по-видимому, являлся Хасан-ибн-Сабба, основатель секты.
    
Тех, кому было предписано стать палачами, одурманивали гашишем, смешанным с вареньем из розовых лепестков. Горный Старец вел длинные проповеди, и люди засыпали, так как гашиш — наркотик усыпляющий, а не возбуждающий. В сонном виде их переносили в тайный сад, спрятанный в глубине крепости Аламут. Очнувшись, они обнаруживали вокруг себя юных рабов, как девушек, так и юношей, которые были готовы удовлетворить все их сексуальные желания. Заснув в лохмотьях, они просыпались в шелковых одеждах, расшитых золотом. Вокруг был настоящий рай: алые покровы, сладкие вина, благоуханные розы, море гашиша. Наркотики, секс, алкоголь, роскошь и наслаждения! Они были убеждены, что находятся в садах Аллаха, тем более что этот оазис был особенно редким явлением в той сухой и гористой местности.
    
Затем их снова усыпляли и выносили в пункт выхода на боевое задание одетыми в прежние лохмотья. Горный Старец объявлял, что благодаря его власти им повезло тайно побывать в раю Аллаха. И они обязательно туда вернутся, если погибнут в бою! С улыбкой на губах фидави послушно отправлялись убивать визирей и султанов. Попав в плен, они с восторгом шли в пыточные камеры.
    
Только монахи-хашишины высшего административного эшелона (шестой ранг) знали секрет мнимых садов Аллаха.
    
Поначалу секта преследовала свои интересы, пропагандируя наставления Хасана-ибн-Сабба. Затем Горные Старцы обнаружили, что послушные фанатики могли дать больше. Они стали торговать их услугами с аукциона. Хашишины с готовностью бежали вперед, стоило только их начальнику кликнуть: «Кто из вас устранит для меня такого-то или такого-то?» Так, кстати, погибла поэтесса Ашма, дочь Марвана, осмелившаяся нелестно отозваться об их союзниках из Медины, которые тут же призвали на помощь наемников-хашишинов.
    
Крепость Аламут была взята в 1253 году великим монгольским ханом Хулагу, полководцем не менее великого китайского императора Мон-ха. Хашишины просили помощи султанов, которых они не раз поддерживали, но те воздержались от всякого вмешательства, чрезвычайно довольные, что отделаются от этих опасных смутьянов.
    
Изрубленные хашишины смогли убедиться, что познали лишь только эрзац-рай. Искусственный мир, сфабрикованный людьми для создания иллюзий.
    
     Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
    
   
   
    
     
169. Наемники с того света
    
    
— Нас атаковали пиратские эктоплазмы, — объяснила Стефания, все еще тяжело дыша. Гимнастерка-униформа топорщилась складками на ее тяжелой груди. — Десятка два притаились за первой коматозной стеной. Пользуясь внезапностью, они перегрызли пуповины Люсьена и Альберта.
    
Фредди с удивлением обнаружил, что в мире эктоплазм действуют свои правила. Во сне люди вполне могут сражаться и проливать кровь. Также и на Континенте Мертвых эктоплазмы одной и той же природы могут бороться друг с другом и обрывать земные пуповины. Он открыл этот феномен, но не знал, как его объяснить. Может быть, достаточно излучения ненависти или агрессивности, чтобы спровоцировать насилие? Как бы то ни было, двух несчастных раввинов тут же всосал свет в глубине воронки.
    
А каким образом Стефания и Фредди смогли так легко определить, что их враги были хашишинами? Ответ: передача мыслей между душами. Мейер с самого начала считал, что битва была организована арабами. Манихейский рефлекс: арабы против евреев, это же так просто. Те, кто были последними потомками хашишинов, видели в этой атаке на раввинов превосходное средство вновь разбудить священную войну, сами себя назначив острием копья всепобеждающего ислама. Эта экспертно выполненная засада даст им отличную рекламу в мусульманском мире.
    
Стефания была вне себя:
    
— Они на нас набросились. Стали хватать, пытались резкими ударами оборвать нам пуповины, наматывали их себе на ноги. Мгновение неожиданности, а потом мы начали защищаться!
    
— И очень неплохо получилось! — вмешался Фредди. — Мы тоже отправили к праотцам трех бандитов. Теперь они знают, что так просто у них это не выйдет!
    
Битва была похожа на стычку между подводными пловцами-диверсантами, но вместо воздушного шланга противника нужно было перерезать его серебристую пуповину. Обычные покойники с ужасом смотрели, как танатонавты убивают друг друга.
    
Президент Люсиндер, вот уже три дня как бросивший курить, стрельнул у Рауля сигарету.
    
— Придется объявить Континент Мертвых демилитаризованной зоной, — сказал он, выпуская облако душистого дыма. — Всякий, кто проникнет туда с агрессивными намерениями, должен быть немедленно изгнан.
    
— Кем? Ооновскими эктоплазменными батальонами? — сердито фыркнула Стефания.
    
— Сейчас мы бессильны. Кто угодно, включая хашишинов, имеет право отправиться на тот свет, и мы не в состоянии контролировать их на земле. Мы не можем начать конфликт, пусть даже локальный, чтобы защитить Континент Мертвых, который принадлежит всем и каждому.
    
Я никогда еще не размышлял над дипломатическими аспектами нашей разведки. Обычно пионеры-первопроходцы поднимали флаг своей страны над открытой ими землей. Так создавались колонии. Сначала приходили разведчики, потом первые поселенцы, за ними торговцы и, наконец, правители. Во время территориальных войн новые границы приходилось чертить как заблагорассудится, иногда даже по линейке, как во многих африканских странах. Но мы не столбили никаких зон, куда сумели проникнуть, так что Континент Мертвых фактически не принадлежал ни одной нации. По-видимому, первый, кто решит применить силу, имеет хорошие шансы стать повелителем страны мертвых. Как на Диком Западе — кто смел, тот и съел!
    
Я наивно думал, что мужчины и женщины, овладевшие медитацией и способные поставить жизнь на карту, то есть на пусковое кресло, были людьми достойными, которых можно упрекнуть разве лишь в том, что они хотели расширить границы познания.
    
Конец приключению, конец каскадерам от смерти, конец мистическим мечтам! С популяризацией полетов на том свете стали воспроизводиться те же проблемы, что мы пытаемся все время решить здесь. Но ведь там не играет роли, кто именно действует: секта, шайка фанатиков или банда мерзавцев, они могут оказаться могущественными, словно целое государство. Горстка хашишинов, не более чем с полсотни убийц с размягченными мозгами, угрожают захватить себе рай просто потому, что им первым взбрело в голову взять его силой!
    
Как им противостоять?
    
Президент Люсиндер выглядел обескураженным:
    
— Благоразумие, друзья мои. Важно избежать любых дипломатических инцидентов с Ливаном, Ираном, а еще с Саудовской Аравией.
    
Стефания вознегодовала:
    
— Но ни Иран, ни Ливан, ни Саудовская Аравия не поддерживают хашишинов. Это враги всех арабов.
    
— Даже другие шииты их ненавидят и питают к ним отвращение, — добавил один из выживших раввинов.
    
— Да поймите же! — почти простонал Люсиндер. — Саудовцам приспичило выстроить гигантский танатодром неподалеку от Мекки. Каких наемников могли они привлечь в авангардные войска? И ведь они же наши основные поставщики нефти, мы не можем позволить себе роскошь злить их, даже ради нескольких мелких проблем танатонавтики.
    
— Но ведь речь идет о жизни и смерти, — запротестовал Рауль.
    
— Сожалею, дети мои, но я прежде всего должен беспокоиться о семи миллиардах человек на этой планете, у которых душа еще крепко сидит в теле. Шестьдесят миллионов из них волнуют меня особенно сильно, ведь добрая половина из них — мои избиратели. И они ездят на машинах благодаря нефти, одеваются в синтетику, сделанную из нефти, обогреваются нефтью…
    
— А если мы выясним, что саудовский эмир готов стать нашим союзником? — вылетело у меня внезапно.
    
— В таком случае получите карт-бланш! — развел руками глава государства.
   
   
    
     
170. Теология Корана
    
    
Дал Аллах преимущество усердствующим своим имуществом и своими душами перед сидящими на степень. Всем обещал Аллах благо, a усердствующим Аллах дал преимущество перед сидящим в великой награде.
    
     Коран, сура IV, 97.
     Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
    
   
   
    
     
171. Дело усложняется
    
    
Хашишины оказались лишь предтечей религиозной войны, которую мы не предвидели. Конечно, с самого начала наших экспериментов мы видели клириков, с энтузиазмом стремившихся первыми заграбастать мир мертвых, но нам и в голову не приходило, что конфликт может принять такой размах.
    
Индуисты против мусульман, протестанты против католиков, буддисты против синтоистов, иудеи против исламистов — вот лишь основные вероисповедования, первыми пытавшиеся захватить подходы к Континенту Мертвых. Потом в списке противников появились раскольники, жаждавшие автономии: иранские шииты против сирийских суннитов, доминиканцы против иезуитов, таоисты школы Цу против сторонников Чан-цу, лютеране против кальвинистов, либеральные евреи против евреев ультраортодоксальных и антисионистов, мормоны против амишей, свидетели Иеговы против адвентистов седьмого дня, адепты секты Муна против последователей сайентологии!
    
Я и не знал, что в теологии так много нюансов. Я обнаружил, что между людскими религиями существует столько разногласий, что нет никакого смысла надеяться, что в один прекрасный день верующие всех этих конфессий даже на том свете объединятся, охваченные единым экуменическим порывом.
    
Пока эктоплазмы пытались устраивать засады и кончать друг друга во имя своей веры, я перечитывал записи, где Рауль скрупулезно перечислил все мифологии и теологии мира. Обнаружилось, что между ними имеется множество точек соприкосновения. Мне показалось, что все они пытаются изложить одну и ту же историю и передать одно и то же знание, прибегая к разным притчам и метафорам.
    
Конфликт, отравивший чистоту небес, повлиял и на нижний мир. Хашишинские террористы направили на наш танатодром машину, набитую взрывчаткой. Поздравления умельцу, смастерившему бомбу, которая взорвалась вместе с ним в сотне метров от нашего здания!
    
Рауль с обычным хладнокровием собрал всех в пентхаусе. Нас стало слишком много, чтобы сидеть на могильных камнях Пер-Лашез.
    
Он расстелил карту Континента Мертвых.
    
— Естественно, что религии хотят завоевать страну мертвых, потому что тот, кто контролирует мир духов, также является повелителем мира материального. Представьте, что это получится у пакистанских мусульман. Они тогда смогут заблокировать реинкарнационные циклы индийских буддистов!
    
Стефания стала специалистом по эктоплазменному рукопашному бою. Она разрабатывала приемы защиты серебристой пуповины.
    
— Нельзя пренебрегать возможностью создать альянс, пусть даже самый необычный, — сказала она. — В последнем полете мы потеряли двух друзей-раввинов, но благодаря поддержке мусульман-бедуинов нам удалось уничтожить не меньше дюжины свирепых хашишинов. Таким образом, мы можем вылетать только в составе достаточно сильного подразделения, чтобы заставить отступить противника и продолжить нашу разведку. В конце концов, важно только это!
    
— Вместо того чтобы выходить на задание вшестером или всемером, вылеты надо производить десяткой или двадцаткой… — задумчиво произнес Рауль.
    
— Точно, — с энтузиазмом поддержала Стефания. — Всегда побеждают те, кого больше. Почему бы не вылетать пятью десятками или даже сотней?
    
— Все это прекрасно, — заметил Фредди, — но сотни раввинов-танатонавтов просто не существует.
    
— Но почему ограничиваться только раввинами? — сказал я. — Пора, наверное, вводить объединенные резервы. Я, к примеру, заметил, что между каббалой и И-Цзином большое сходство.
    
Итальянка зааплодировала этой идее. На том свете она станет нашим послом.
    
Неделей позже двадцатка молодых азиатских послушников, которые были похожи друг на друга как две капли воды, стучались в ворота нашего танатодрома. Они были из Шаолиня, монастыря, где уже несколько тысяч лет учат, что религия и рукопашный бой идут рука об руку. Шаолиньские монахи славились как непревзойденные мастера кунг-фу. Они питались из источника науки и боевых искусств. Уже давно они поженили между собой войну и медитацию.
    
Фредди в экстазе занимался разработкой новой эктоплазменной хореографии. Он руководил уже не просто группой коммандос, но настоящей боевой эскадрильей, способной сгруппироваться по образу летающей крепости.
    
Нашу небесную армию он называл Альянсом. Альянсом всех религий доброй воли.
   
   
    
     
172. История хасидов
    
    
Ребенок смотрел, как старик танцует и танцует, будто собрался это делать вечно.
    
— Дедушка, почему ты так танцуешь?
    
— Понимаешь, внучек, человек — это все равно что юла. Достоинство, благородство и равновесие он обретает только в движении. Человек сам себя распутывает, не забывай об этом.
    
     Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
    
   
   
    
     
173. Войны
    
    
Мы были не единственные, кто искал себе союзников. Хашишины, которые, казалось, питают к нам личную ненависть, тоже отыскали себе неожиданных сторонников. Они назвали свою армию Коалицией и устроили воинский призыв на танатодроме, размещенном в самом сердце древней крепости Аламут. Для начала они связались с монахами-синтоистами из храма Ясукуни.
    
Там, в священном месте неподалеку от Токио, воздаются почести душам 2 464 151 солдата, погибшего во время войн императорской Японии.
    
Как бы то ни было, военные действия либеральных раввинов с послушниками Шаолиня против хашишинских муфтиев с монахами Ясукуни серьезно замедлили освоение Континента Мертвых. Произошли чудовищные баталии, как, например, 15 мая, когда двести солдат Альянса столкнулись с шестьюстами адептами Коалиции. Фредди, наш пацифист Фредди, при этом сымпровизировал нечто такое, что вполне можно квалифицировать как первый стратегический план эктоплазменного сражения.
    
Он послал взвод таоистов и раввинов в разведку боем, пока основные армейские силы скрыто разворачивались вдоль рокады за первой коматозной стеной, отражая при этом атаки пузырей воспоминаний. Битва по периметру венца воронки была столь жаркой, что коалисты позабыли про существование Моха-1. Когда союзнический разведотряд прорвался за коматозную стену, те кинулись вслед за ними, одновременно присматривая за пуповинами друг друга. Но за стеной их поджидала на удивление недобрая встреча. По сути дела, они напоролись там не на союзников, а на пузыри воспоминаний.
    
Наши воспользовались внезапностью и принялись обрывать как можно больше пуповин. В тот день три сотни коалистов с хашишинами во главе отправились разглядывать глубинный свет.
    
Со стороны Альянса оплакивать пришлось менее сотни тех, кого и так с самого начала принято называть «мертвецами».
    
Фредди считал, что эта победа оказалась легкой оттого, что прошлое раввинов и бойцов из Шаолиня было более светлым, чем у хашишинов. Наши солдаты не развлекались убийствами в Ливане, не занимались всевозможными террористическими акциями. Им не надо было опасаться своего прошлого, как это выпало на долю их врагов.
    
Как ни странно, но именно эктоплазменные войны доказали важность завоевания того света. По всему миру религии снова открыли для себя жажду действия, а фанатики становились все более многочисленными. Некоторые секты даже попытались добиться того, чтобы их считали религиями. К счастью, люди еще не изобрели оружия для войны на Континенте Мертвых. Туда нельзя было протащить винтовки, пулеметы, ракеты или хотя бы ножи. Это придавало особую ожесточенность дракам, в которых гибли массы клириков.
    
Не было фотографий, документальных фильмов, и газеты поначалу только упоминали об эктоплазменных войнах. Но журнал «Танатонавт-любитель», как всегда выступая информационным флагманом, решил отправить на Континент Мертвых репортера Максима Вийана. Этот пожилой немой монах-траппист развил у себя фантастическую зрительную память. Если других людей можно назвать передатчиками, то он, всегда храня молчание, был приемником. Он запоминал события и потом восстанавливал их для читателей во всех подробностях. Наш первый репортер-эктоплазма сделал для газеты несколько зарисовок тех жутких сражений, что происходили на том свете. Наконец-то настоящая война — и никакой опасности для обывателя. Сидя в креслах, мирные граждане с увлечением следили за невидимым конфликтом.
    
Тыл — фронту, все для победы. На танатодроме «Бют-Шомон» нам пришлось покинуть обжитые квартиры, чтобы разместить новые пусковые кресла. Теперь, чтобы сокрушить противника, не менее пятидесяти клириков Альянса должны были вылетать одновременно.
    
Здание танатодрома превратилось в Вавилонскую башню. Повсюду звучали самые разные наречия, зачастую непонятные самим же фронтовикам, но, объединенные общим порывом завоевать загробный мир, представители разных конфессий превосходно взаимодействовали, открывая друг другу технику медитаций и молитв в целях обмена опытом.
    
С каждым днем Альянс становился все более разнородным. К либеральным раввинам, монахам-таоистам и буддистским мудрецам присоединились отшельники-марабуты, анимисты с Берега Слоновой Кости, тюркские муфтии, монахи-синтоисты с острова Хоккайдо, греческие дервиши и даже три алеутских шамана, шесть австралийских аборигенов-колдунов, восемь бушменских магов, филиппинский целитель, пигмей (о чьих верованиях никто не имел ни малейшего представления), а также волхв из Чада. Теперь наша армия насчитывала свыше двухсот благочестивых солдат, живых доказательств того, что вполне возможно добиться полной гармонии между всеми земными верованиями.
    
В пентхаусе, месте встреч нашего маленького мирка, царила безмятежная атмосфера. Вдали от своих монастырей наши набожные товарищи обменивались невинными шуточками и подначивали друг друга, как школьники. Я тоже попытался не ударить лицом в грязь и предложил им загадку:
    
— Вы знаете, как нарисовать круг с центром, не отрывая карандаша от бумаги?
    
Монахи и раввины были зачарованы этой головоломкой.
    
— Невозможно! — закончили они свои попытки.
    
— Не сложнее, чем открыть танатонавтику, — флегматично ответил я и показал им решение.
    
Позади себя я услышал, как Рауль, с места в карьер рвущийся решать головоломки, предлагал одной ассистентке шараду Виктора Гюго:
    
— Во-первых, это болтунья-трещотка. Во-вторых, это залетная птица. В-третьих, найти это можно в кафе. И в-четвертых, это кондитерское изделие.
    
Вот это тема для обсуждения. Тем более что решение кажется простым. Пока Фредди наигрывал на рояле Гершвина, а Амандина готовила свои знаменитые коктейли, я напрягал мозги: «Во-первых, это болтунья-трещотка? Это сорока. Но раз сорока, то это и второе условие, птица… Но что такое можно найти в кафе? Пьяницу, официанта, пиво?..»[30]
   
   
    
     
174. Исламская мифология
    
    
Согласно исламской традиции рай огромен и состоит из восьми кольцеобразных террас. Омываемый четырьмя реками, рай — это место удовольствий. Ничем не озабоченные, там проводят время четыре калифа, десять первых людей, которых Пророк обратил в ислам, а также его дочь Фатима. У каждого по шестьдесят павильонов, покрытых золотом и драгоценными камнями. Каждый павильон вмещает в себя семьсот кроватей — это спальни гурий. В раю находится семь животных: верблюд Илии, овен Авраама, кит Ионы, кобыла Бораха, муравей и удод Соломона, собака Семи Спящих.
    
Пророк предлагает гостям наслаждения разные, но ощущение они дают одно-единственное: бесконечно чувственное.
    
     Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
    
   
   
    
     
175. Битва за рай
    
    
Экуменическая и добродушная атмосфера нашего танатодрома не давала тем не менее забыть о тяжелых боях только что разразившегося конфликта.
    
Альянс и Коалиция сломя голову бросились в безжалостную войну. Каждый день наши танатонавты пробуждались, залитые потом, с дрожащими конечностями, и объявляли о новых потерях. Фредди Мейер, наш раввин-хореограф, назначенный на пост главнокомандующего, решил, что настал час перейти в великое наступление. Знаменитая «Битва за рай» состоялась в 2065 году нашей эры. Рауль, Амандина и я с Розой изо всех сил пытались проследить за сражением через нашу параболическую антенну, но все, что удавалось принять, это сигналы страшного возбуждения, царившего среди душ. Позднее Максим Вийан в своем журнале опубликовал довольно точное описание. Вот, почитайте:
    
     Битва за рай
     
В газовой дымке умирающих звезд, окутывающей зев черной дыры, которую мы называем «рай», я вижу приближение армии раввина Фредди Мейера, усиленной любезными китайскими монахами, кроткими буддистами, впечатлительными австралийскими колдунами и африканскими весельчаками-отшельниками. Диспозиция выглядит очень плотной. Легионы Альянса стягивают вместе свои эктоплазмы для нанесения по противнику мощного, обезвреживающего удара.
     
Войска Коалиции появляются несколькими минутами позже. В первой атакующей волне левитируют синтоистские монахи, словно бомбардировщики, готовые пробить опустошающие бреши в пуповинах. Приняв стойки каратистов, они крутят руками, чтобы исполосовать противника ребрами ладоней, как невидимыми косами. Позади них, выстроившись в две шеренги, ухмыляются хашишины, в то время как доминиканцы бубнят псалмы.
     
Небо кишит душами. К обеим армиям прибывают подкрепления со всех танатодромов мира. С одной стороны почти тысяча двести раввинов, анимистов, буддистов, каббалистов и таоистов. С другой — тысяча триста синтоистских монахов, шаманов, хашишинов и доминиканцев.
     
Во главе Альянса стоит раввин Мейер, телепатически отдающий боевые приказы войскам. У коалистов — генерал Сику, великий японский стратег, передающий свои распоряжения. Похоже, что после поражения 15 мая их души научились подавлять наиболее болезненные воспоминания, чтобы не погибнуть в черной зоне.
     
Как бы то ни было, они приняли решение в этот раз остаться на внешних подступах к раю, чтобы лучше контролировать движение пуповин противника. Что же касается войск Альянса, то они разместились рядом со входом в воронку, повернувшись спиной к свету, который, как они ожидают, будет засасывать и ослеплять врага.
     
Сику и Горный Старец подают сигнал к атаке, ухватившись обеими руками за свои пуповины. Хашишины врезаются во фланг, защищенный анимистами и африканскими колдунами. Либеральные раввины бросаются им на помощь, но их останавливают синтоистские монахи, которые ребром ладони обрывают им пуповины, словно стебли цветков на клумбе. К схватке присоединяются монахи-таоисты и доминиканцы.
     
Кажется, все оперативно-тактические планы пошли наперекосяк. Все выглядит будто гигантская уличная драка среди звезд. Вокруг продолжают появляться и уходить в воронку нормальные сегодняшние покойники, едва обращая внимание на все эти души, рвущие друг друга клыками и когтями на периферии рая.
     
В этот момент Альянс видит, что из-за низкой эффективности боевых действий им грозит поражение. Они ныряют за первую коматозную стену. Уверенный, что союзники не повторят тактику от 15 мая, генерал Сику приказывает своим войскам начать преследование.
     
На все более отвесных ярусах второго мира благочестивые воины сталкиваются со своими страшными воспоминаниями. Души парализует в этом месте, пахнущем землей и смертью. Рвутся многочисленные пуповины, и умершие солдаты уходят колонной к свету. Трое хашишинов атакуют одного либерального раввина, который ставит точку в их порывистых движениях, пользуясь финтами и уклонениями еврейского танца. В прыжке кунфу рядовому монаху-таоисту удается одним взмахом обрубить шесть доминиканских пуповин. Могиканин оказывается один на один с группой ирокезов. Плотная гроздь мунистов противостоит сайентологам. Похоже, эти секты особенно стремятся биться друг с другом. Возникают совершенно необычные группировки. Один африканский отшельник спасает индонезийского шамана, захваченного в плен римско-католическим экзорцистом. Взвод дзен-буддистских монахов исчезает на одном из контрэскарпов. Батальоны кидаются в прорыв, пробитый сидящими в позе лотоса индийскими гуру в стенке юлы, образованной вертящимися летучими дервишами.
     
Войска отходят на ротационную линию обороны, позволяющую прикрыть наиболее измотанные подразделения. Полурота иезуитов впивается в ораву шиитских аятолла, чтобы самим пасть затем под атакой хашишинов. Можно только склониться перед доблестью коммандос секты друзов и крошечной группы алауитов.
     
Вот уже убит последний из могикан. За него мстят индейцы-шайены. Контратакуют дервиши с поддержки отшельников-марабутов. Перегруппировавшись в сакральный треугольник с секторами кинжального огня, дзен-буддистские монахи наконец рассекают индонезийских шаманов и мчатся на помощь либеральным евреям.
     
Плети эктоплазменных пуповин хлещут, словно оборванные подтяжки. Солдаты впиваются во врага зубами, рвут и гнут его во все стороны. Грязные приемы, подсечки пуповин. Свет в глубине туннеля освещает эти дуэли мертвенно-белым сиянием. Перепуганные и озверелые лица, бледно мерцающие в неоновом прожекторе. Вдали я различаю группы, сцепившиеся пуповинами и выполняющие сложные маневры, зачастую обреченные на провал. Ни жалости. Ни сострадания. Убей или умри.
     
Поначалу казалось, что победа будет на стороне союзников, но лютая злоба противника постепенно берет верх над ними. У Альянса больше всего оборванных пуповин.
     
Раввин Мейер телепатирует сигнал к отходу и закреплению за второй коматозной стеной. Коалиция с генералом Сику во главе преследует союзников. Но, пройдя через Мох-2, они оказываются в красной зоне, полной наслаждений и удовольствий. Сторонникам грубой силы приходится столкнуться с сексуальными фантазиями. Что за титаническая битва, где прозрачные монахи пытаются перерезать друг другу серебристые пуповины, борясь в то же время со своими тайными желаниями!
     
Трудно сказать, когда именно прекратился ужас и началась оргия. Доминиканцы и хашишины оказались под самым сильным ударом сексуальных видений, которые атаковали в первую очередь именно их. Очевидно, в жизни они страдали от неудовлетворенных желаний сильнее, чем евреи и буддисты, потому что их косило десятками, а союзники, чья религия разрешала иметь жен и не накладывала табу на занятия любовью, успешно сопротивлялись.
     
Перехваченные распутными гейшами, которые во что бы то ни стало пытались поискать под их пуповинами, генерал Сику и Горный Старец пустились наутек, а за ними последовали все, кто остался в живых из их эктоплазменного воинства.
     
Итак, чему мы обязаны победой в этой битве за рай? Эротическим видениям!
     Максим Вийан
    
   
   
    
     
176. Мифология ацтеков
    
    
Ацтеки считали, что кровь принесенных в жертву людей высвобождает энергию, необходимую для правильной работы космоса, движения планет и смены времен года. Жертвы со вспоротыми грудными клетками и внутренностями, налипшими на обсидиановые ножи жрецов, присоединялись к богам, во имя которых их заклали, потому что когда-то эти боги были сами принесены в жертву ради спасения мира. Смерть представляет собой двигатель Вселенной. Война — просто средство для сбора топлива в виде пленных, обреченных на заклание. И все же каждый из них добровольно принимал свою участь, подготовленный всем военным воспитанием ацтеков.
    
     Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
    
   
   
    
     
177. Экуменизм
    
    
Битва за рай посеяла замешательство в рядах славных завоевателей того света. Столько Божьих людей погибло напрасно! Ужаснувшись, доминиканцы спрашивали себя, как могли они послушаться фанатиков-хашишинов. Они с негодованием и презрением взирали на горстку сектантов, укрывшихся в крепости. Доминиканцы с содроганием вспоминали о злодеяниях, совершенных ими самими. Не ослушались ли они запретов папы римского, чтобы теперь и правда заслужить пламя геенны?
    
На наш танатодром «Бют-Шомон» они направили целую делегацию, ежесекундно прося прощения и бормоча молитвы.
    
Война не поможет проникнуть в тайны Континента Мертвых. Теперь это понимали представители всех конфессий. Битва за рай стала вехой исторического поворота в их отношениях. Эпоха воинствующего противостояния уступила место всеобъемлющему взаимопониманию.
    
Перед аудиторией, обряженной в цветистые одеяния и выстроившейся в нашем пентхаусе, слово взял Рауль:
    
— Будьте уверены в том, что все религии хорошие. Единственными недобрыми намерениями обладают те отдельные индивидуумы, что претендуют на единоличное обладание истиной. Зороастрийцы, алауиты, христиане, православные, мусульмане, иудеи, протестанты, синтоисты, таоисты, шаманисты, колдуны, целители, отшельники и даже члены экзотических сект — все ваши конфессии на данный момент обладают доступом к грандиозному общему знанию. Сказочному знанию. Знанию величественной тайны смерти. Мы объединим наши усилия, чтобы вскрыть эту тайну, потому что в ней кроется мистерия жизни. Все вместе, воедино, мы откроем, в чем состоит великое «Зачем» нашего существования на этой земле и в чем должно заключаться наше поведение. Религии — это поиск наилучшего способа использования человеческой жизни.
    
Монахи, колдуны, раввины и все прочие ему рукоплескали.
    
Один из японских дзен-буддистских монахов пояснил, что в глубокой древности существовало не множество религий, а только одна, не множество диалектов, а только один язык. Не было противоположных философских взглядов, разобщенных культур, разной мудрости, а только одна истина. Люди забыли ее. Пользуясь языками, непонятными для других, они свели на «нет» это древнее знание, позабыв его исходный смысл, погребенный под бесчисленными толкованиями. Так родились противоречия. Все расхождения вызваны лишь недопониманием.
    
Взаимные объятия. Торжественные рукопожатия. Вселенский экуменический договор, подписанный на танатодроме «Бют-Шомон», освятил две первые заповеди танатонавтики.
    
Статья 1. Рай не принадлежит ни одной нации и, в особенности, ни одному из вероисповедований.
    
Статья 2. Рай открыт всем, и никто не имеет права перекрывать свободный к нему доступ.
    
Этим первым религиозно-юридическим законодательством завершился период анархии. С этого момента поездки в рай становились регламентированы. Никто отныне не мог в них вмешиваться под предлогом, что над раем не существует никакого контроля.
    
Договор «Бют-Шомон» возвестил о новом климате, климате межрелигиозной Антанты.
    
Генерал Сику организовал акколаду[31] раввина Фредди Мейера в ходе чайной церемонии. Он не обиделся, что эльзасец предпочитал чай с лимоном.
    
Сейчас, когда наш танатодром стал местом рандеву клириков всего мира, мы отвели для них конференцзал в подвале. В противоположность пентхаусу с его сияющей солнечным светом стеклокрышей, подвальный зал был сумрачен, полон реликвий, икон и всевозможных талисманов. Монахи, имамы и колдуны, бывавшие в Париже проездом, любили забегать сюда помедитировать или поучаствовать в богословских диспутах. То, чего не смог добиться ни один из земных конфликтов, было достигнуто единственной битвой за рай. Все религии предприняли шаги сотрудничества, чтобы идти вперед еще быстрее и еще дальше. До самого дна Континента Мертвых!
   
   
    
     
178. Христианская мифология
    
    
Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли — не знаю, вне ли тела — не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба.
    
     Второе послание апостола Павла к Коринфянам, XII, 2
     Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
    
   
   
    
     
179. Учебник истории
    
    Даты для запоминания
    
14 мая 2065 г. Битва за рай.
    
18 июня 2065 г. Договор «Бют-Шомон».
    
20 июня 2065 г. Первые танатонавтические эдикты.
    
     Учебник истории, вводный курс для 2 класса
    
   
   
    
     
180. Мох-4
    
    
Фредди, слегка принявший лишку по случаю празднования договора «Бют-Шомон», стал словоохотлив и рассказал нам свою историю.
    
Ученик балетной школы должен был стать если не звездой, то по крайней мере знаменитым хореографом. Кроме того, он увлекался различными видами воздушного спорта. Бочки, иммельманы, штопоры, чувство полета — все это ему очень нравилось. Но однажды, когда он парил на дельтаплане, стойка перекладины треснула, и дельтаплан превратился в плохо работающий парашют. Падая, Фредди видел равнину, где росло дерево. Одно-единственное дерево. Он кувыркался в небе всего несколько секунд, но этого хватило, чтобы помолиться и дать обет: если ему удастся выжить, он посвятит себя религии. Например, иудейской. Почему бы и нет?
    
Он упал прямо на это дерево и спасся, но лишился глаз. Выжил, но ослеп. Тем не менее он выполнил обет. Фредди не был евреем, но пошел учиться в иудейскую йешиву Страсбурга. Ему очень повезло с наставником. Это был Ламед-вав. «Однажды, — сказал себе Фредди, — я тоже стану Ламедом-вав».
    
Кто же такой Ламед-вав?
    
Это человек, который реинкарнирует исключительно из чувства сострадания к живущим на Земле, хотя он уже все выполнил, чтобы освободиться из Гилгулима, инфернального цикла возвращений к жизни.
    
Ламеды-вав — это тайные маги иудейской религии. Их доброта и милосердие способствуют улучшению мира. Они в курсе того, что было в их прошлых жизнях, знают, как бороться с невежеством, и избавились от личных амбиций.
    
Стефания сказала, что такие же личности есть и в тибетском буддизме. Их называют бодхисатвами, и они добровольно возвращаются к земной жизни, несмотря на то что вырвались из круга реинкарнаций. Нет акта сострадания выше, чем вернуться на землю из чистой любви к людям, прикованным к кармическому колесу.
    
— Должно быть, во всех религиях есть такие маги, которые избрали для себя очередное рождение, несмотря на горький опыт, переживаемый в таких перевоплощениях, — сказал Фредди. — У нас, в хасидской традиции, они называются «Ламеды-вав», что соответствует номеру 36. В каждом поколении горстка таких людей тайно жертвует собой для спасения всего человечества. Они лишены гордыни и не желают себе известности. Их слава заключается в психических силах и знании жизни и смерти. Я иногда думаю, что даже Иисус Христос тоже, наверное, был Ламедом-вав.
    
Такие вечера возлияний, поощряемые Амандиной, следившей, чтобы стакан великого танатонавта не пустовал, никак не сказывались на работе Фредди. Он продолжал изобретать новую небесную хореографию. Он придумал эктоплазменную Эйфелеву башню, составленную из множества душ, поддерживающих друг друга спиралевидными ярусами. Все пуповины будут связаны, скрещены и проложены внутри этого сооружения, чтобы все защищали всех.
    
В знак примирения раввин доверился своему бывшему врагу, Горному Старцу, который однажды вечером оказался среди нас, смущенный, полный раскаяния, в сопровождении немногих оставшихся в живых учеников. Профессиональный убийца взялся за новую задачу. Он станет первым, кто пройдет за четвертую коматозную стену!
    
Мы стартовали 21 июля. Без особых затруднений члены группы пробили первую, вторую, третью и даже четвертую коматозную стену. Они увидели, что там находится, и поведали о своих открытиях. После их возвращения Рауль тут же начал обновлять нашу карту Континента Мертвых.
    
    
Оранжевая территория выходит на Мох-4.
    
Ее граница: ТЕРРИТОРИЯ № 5.
    
Координаты: К+42.
    
Цвет: желтый.
    
Ощущения: страсть, мощь, даже всесилие. Там все тайны, до сих пор казавшиеся непознаваемыми, находят свой ответ. Мусульмане увидели подлинный сад Аллаха. Католики обнаружили утраченный рай. Иудеи познали секреты каббалы. Йоги открыли подлинный смысл своих чакр и стали видеть третьим глазом. Таоисты узрели истинный путь дао.
    
Желтая зона — страна абсолютного знания. Все, что выглядит бессмысленным, раскрывает причину своего существования. Смысл жизни проявляется во всей полноте, от бесконечно большого до бесконечно малого.
    
Желтая территория заканчивается Мохом-5.
    
    
Некоторые адепты были до того захвачены откровениями этой золотой страны, что пожелали там остаться, но их пуповины были настолько крепко спаяны, что они не смогли покинуть своих спутников.
    
Все вернулись без потерь. В потолок ударили пробки от шампанского. Мы созвали журналистов, чтобы весь мир узнал о том, как генеральный экуменизм позволяет делать новые шаги в открытии рая и в познании. Позволяет, и точка.
   
   
    
     
181. Суфийская философия
    
    
     
      
Я уничтожен, и частицы моего тела разлетаются
      
В этой небесной тверди, моей настоящей родине.
      
Все во мне пьяно, весело и влюблено от невидимого
      
Вина, когда я узнал, что эта тюрьма — я сам и есть.
     
     
      
Время обрубит эту сумбурную жизнь,
      
Волк разрушения разорвет в клочья это стадо.
      
В душе каждого царит гордыня; может быть,
      
Удары смерти заставят склониться надменные головы.
     
     Джалаладдин Руми (XIII век).
     Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
    
   
   
    
     
182. Мох-5
    
    
Кульминацией работы танатодрома «Бют-Шомон» стал единовременный полет ста двадцати клириков всевозможных религий. Они потом должны были собраться вместе на желтой территории, чтобы попробовать пробить Мох-5.
    
— Шесть… пять… четыре… три… два… один. Пуск!
    
Первый ярус. Уходят тридцать монахов, которым предстоит стать вершиной хореографической башни.
    
— Шесть… пять… четыре… три… два… один. Пуск!
    
Второй ярус, коему суждено стать подпоркой верхнего.
    
— Шесть… пять… четыре… три… два… один. Пуск!
    
Третий ярус, еще один несущий элемент.
    
— Шесть… пять… четыре… три… два… один. Пуск!
    
Фундамент здания.
    
В вышине все выстроились в ожидании по краям венчика рая, а затем принялись методично сплетать свои пуповины, вырисовывая фигуры, созданные гением Фредди. К этим святым людям присоединился специалист по морским узлам, чтобы помочь им составить прочные вязки, легкие в сплетении и роспуске. Эксперт-парашютист предоставил свои консалтинговые услуги, чтобы все смогли как можно дольше сохранять сгруппированные формы, отвечающие технике свободного падения.
    
Спаянные в одну длинную процессию-цепочку, танатонавты сначала пересекли несколько коматозных стен. Покойники, стоявшие в очереди в оранжевой зоне, салютовали этому полету, так как к сегодняшнему дню они уже привыкли их видеть и это зрелище было для них развлечением. Они даже объясняли вновь прибывшим, что не надо бояться этой группы, которая клином проносилась над их головами, сохраняя при этом свои пуповины в целости.
    
Вот так и получилось, что этот мистический караван из ста двадцати танатонавтов достиг шестой территории, пройдя через Мох-5. По возвращении, однако, они выглядели разочарованными. Они вовсе не казались счастливыми, что сумели вместе достичь такого прогресса. Возникало даже впечатление, что их дружба и идея экуменизма дали трещину.
    
Тем не менее они с готовностью собрались на нашем танатодроме.
    
После желтой территории, сказали они, идет территория зеленая. Зеленая, как растения, как листва деревьев. Там великолепные цветы, чудесные творения, заканчивающиеся многоцветными звездами. Зеленая страна — это место абсолютной красоты.
    
— Так в чем там испытание? — спросил Рауль.
    
— Нет, правда, это слишком красиво. Красоту зеленой зоны невозможно вынести, — прошептал один раввин.
    
— Умопомрачительно, — скрепя сердце подтвердил один из буддистских монахов.
    
Я ничего не понимал. Как абсолютная красота может стать испытанием? Фредди объяснил:
    
— Она настолько восхитительна, что забываешь обо всем желании быть человеком, не хочешь ничего, кроме как стать цветком с благоухающими лепестками. Видя все это великолепие, начинаешь сам себя презирать. Хочется слиться со всей этой растительностью и не существовать ни в какой другой форме. Конечно, очень больно столкнуться с абсолютным знанием, но повстречать на краткий миг самый идеал красоты… это испытание даже еще сложнее преодолеть.
    
И действительно, против обыкновения, слепой раввин выглядел совершенно потерянным. Сидя за роялем, он уныло извлек несколько нот из сонаты Шопена.
    
— Он прав, — мрачно изрекла Стефания. — Получить по физиономии чистой красотой, когда тебя уже обработали абсолютным знанием, — это отбивает любое желание вернуться. Нам было очень сложно отказаться от всего увиденного. К счастью, еще один раз наши пуповины оказались спаяны прочно!
    
Рауль, Амандина и мы с Розой так и не сумели вполне понять, каким испытанием является видение красоты, но тем не менее мы не преминули обновить нашу карту Континента Мертвых, вновь отодвинув надпись «Терра инкогнита».
    
     Территория № 6
     
Координаты: К+49.
     
Цвет: зеленый.
     
Ощущения: великая красота, а также отрицание самого себя и своей «отвратительной» ипостаси. Вид красоты — ужасная пытка.
     
Выход на Мох-6.
    
    
Зеленая страна оставила у наших адептов горький привкус. Они оказались неподготовлены к тому, чтобы узреть красоту. Один за другим, под разными предлогами они возвращались домой. Все увиденное ими великолепие они хотели прибрать к рукам ради единоличной выгоды своих прихожан. Речь уже не шла о войнах, как во времена хашишинов, но время экуменизма закончилось, и теперь каждый был сам за себя. Забег начат, и пусть победит сильнейший!
    
Фредди и трое его учеников — единственные, кто выжил во всех эктоплазменных войнах, — одни оказались нам верны и остались на танатодроме. Тут надо отметить, что своей настойчивостью Амандина сумела-таки обольстить слепого пожилого мага. Парочка не скрывала своего счастья. Что же касается других страсбуржцев, они привыкли к парижской жизни и не торопились возвращаться в свою йешиву, тем более без руководителя.
    
Вылеты приняли хаотичный характер. Всякая конфессия рассчитывала на своих чемпионов. Каждый надеялся стать первым, кто увидит «Бога», как только преодолеет барьер красоты. Многим казалось очевидным, что только «Бог» может находиться в глубине туннеля, сначала голубого, потом черного, красного, оранжевого, желтого, зеленого. Завершением парада чудес должна стать красота, последняя граница перед раем.
    
Столкнувшись со своими воспоминаниями и преодолев пропасть страха, пересилив головокружение от наслаждений, обретя бесконечное терпение, познав абсолютное знание, сойдя с ума от идеальной красоты — что еще может встретить человек, если не Великого Архитектора Вселенной?
    
Со своих танатодромов монахи, колдуны, имамы, кюре и раввины тянули к нему руки.
    
Кто удостоится первого рукопожатия?
   
   
    
     
183. Учебник истории
    
    Учимся уважать мертвых
    
Нельзя говорить о мертвых плохо. В особенности о недавно умерших. Потому что они еще в состоянии воздействовать на наш мир. Мертвые, ожидающие в длинной очереди в оранжевой стране, не стоят там без дела. Они тайком наблюдают за живыми. Зачастую они пытаются связаться с теми, кого любили на Земле. Если мы излучаем волны добрых воспоминаний о дорогом нашему сердцу усопшем, его душа может оказать помощь в наших планах. И напротив, если к нему не испытывать ничего, кроме обиды, его душа больше никогда не сможет нам помочь.
    
Оттуда, из оранжевой страны, где мертвые подвергаются испытанию терпением, они пробуют установить контакт со всеми, кого они любили и кто любил их. Это их ремесло. Связь эта не может состояться, если живые не будут все время чувствовать любви к умершему. Вот почему часто можно видеть, как умерший настолько сильно воздействует на живого человека, что тот блекнет и увядает. Это называется «умереть от горя». Но ни в коем случае это нельзя считать злом. Души двух любящих друг друга людей могут тем самым встретиться в оранжевой стране и вместе стоять там в очереди.
    
     Учебник истории, вводный курс для 2 класса
    
   
   
    
     
184. Конкурирующие траектории
    
    
Этап «в спринте побеждает сильнейший» был довольно любопытным. Поскольку сейчас танатонавты уходили чаще всего в одиночку или малыми группами, у них больше не было пирамидальной поддержки, могущей оторвать от разглядывания чудес чистого знания или идеальной красоты. В итоге многие сами рвали свою пуповину, чтобы остаться там.
    
Будучи более просветленными, может быть, благодаря своим прошлым ошибкам, доминиканцы первыми вплотную подошли к Моху-6, воспользовавшись одной из акробатических фигур, которой их научил Фредди. И все же они не смогли преодолеть этот барьер.
    
То же самое относилось и к нашему экипажу.
    
Постепенно публика потеряла всякий интерес к этим экспедициям, и о нас уже не писали газеты.
    
Людям стало казаться, что танатонавтика — это дорога без конца. Мох-1, Мох-2, Мох-3, Мох-4, Мох-5, Мох-6… Почему бы и не Мох-124 или Мох-2018, всех цветов радуги, со всевозможными испытаниями вроде олимпийского троеборья?
    
«Римский наблюдатель», печатный орган Ватикана, на все лады высмеивал самоуверенных пионеров, осмелившихся усомниться в бесконечности небес. «Танатонавтика — новейший опиум для народа», — гласил заголовок на первой полосе британской «Таймс».
    
Танатонавтика превратилась в мишень для острот карикатуристов, шоуменов и марионеток от телевидения. Она потеряла свой сакральный ореол, став подобием одного из множества коммерческих фондов.
    
В семейном магазинчике упал объем продаж. Мать с братом изо всех сил придумывали новые плакаты, футболки с самыми сочными цветами того света, гробики с рельефными изображениями, сандалии с крылышками, светящиеся в темноте афишки, тюбики из «спецрациона танатонавта», но клиентура не шла. Ну, будет после Моха-6 какой-нибудь Мох-7, ну и что?
    
Рауль ругался:
    
— Не наша вина, что приключение начинает приобретать повторяющийся характер. Не мы же изобрели географию Континента Мертвых. Мы жаждем открытий и увлечены только этим.
    
Он никак не мог успокоиться. Если люди смеются над нашим предприятием, то начнут иссякать кредиты. Президентские фонды не бездонны.
    
Все же Люсиндер был за нас. Если публику не интересует ничего, кроме зрелищ, что ж, давайте дадим им зрелищ! Он предложил открыть программу телевизионных медитаций, которая заменит воскресную аэробику. Узнав об этом, Фредди со Стефанией опешили. Президент даже подыскал им лозунг для телешоу: «XXII век будет духовным, или его не будет вообще». Люсиндер очень гордился этим девизом.
    
— Он что, считает нас дрессированными обезьянами? — негодовала Стефания.
    
— Его надо понять, — сказал я. — Люди устали от всех этих промежуточных коматозных стен. Мне даже самому иногда кажется, что мы никогда не дойдем до конца!
    
— Ошибка! — воскликнул Фредди. — Мох-6 будет последним барьером.
    
Мы потребовали разъяснений. Торжественный и непроницаемый за щитом черных очков, раввин заговорил:
    
— В Библии, каббале и других священных текстах записано, что существует семь небес. Семь небес — значит, семь территорий смерти. Кстати, вы все знаете выражение «быть на седьмом небе». Семь, не больше и не меньше. Я уже говорил об этом с представителями других религий: цифра «7» всегда используется для описания того света. По всей вероятности, Мох-6 будет последней стеной.
    
— И что за ней? — спросил я.
    
Фредди беспомощно развел руками.
    
— Центр черной дыры, Бог, лотерейный билет, светлячок, может быть, тупик… Пойдемте посмотрим!
    
Безо всякого энтузиазма я занялся своими «ракетоносителями».
   
   
    
     
185. Восточная философия
    
    
И Альмитра ответил:
    
— Вы хотите познать секрет смерти. Но как его найти, не ища в сердце жизни?
    
Сова с глазами, видящими в ночи и слепыми днем, не может сорвать покровы с мистерии света.
    
Если вы действительно хотите узреть дух смерти, раскройте полностью свое тело для жизни. Потому что жизнь и смерть едины, как едины река и океан.
    
В глубине ваших надежд и желаний таится знание того света. Верьте снам, потому что в них прячутся врата Вечности.
    
     Халиль Джебран. «Пророк».
     Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
    
   
   
    
     
186. Звезды и те перевоплощаются!
    
    
Роза впилась глазами в экран эктоплазменного детектора. Вот уже много времени утекло, как стартовали восемнадцать таоистских монахов. Она была убеждена, что им удалось пересечь шестую стену. Несомненно, моя жена права, так как по истечении целого часа пытки ожиданием мы убедились, что их телесные оболочки больше не подают ни одного признака биологической жизни. Да упокоятся их души с миром.
    
Фредди считал, что для достижения успеха надо вновь выстроить мультиконфессионный караван из ста двадцати мистиков, но его старые друзья отклонили предложение, настаивая на своем желании действовать раздельно, лишь бы слава досталась только их религии.
    
Моя супруга предложила оставить наше увлечение мистикой и заняться исследованиями в области астрономии и астрофизики. Я был не против, но что еще можем мы узнать, кроме того, что Континент Мертвых — черная дыра в центре Млечного Пути?
    
У Розы родилась новая мысль:
    
— Вы пытаетесь понять, что находится на дне черной дыры. Но астрофизики уже давно получили на это ответ.
    
— Да-да! — скептически улыбнулся Рауль.
    
— Ну так и что там? — спросил я.
    
— Белый фонтан!
    
Белый фонтан! Фредди спрыгнул с пускового кресла и побежал к нам через всю комнату. Несмотря на возбуждение, слепец сумел-таки не налететь на какой-нибудь из многочисленных аппаратов, захламлявших нашу лабораторию.
    
— Белый фонтан — это антипод черной дыры, — уточнила Роза. — Те поглощают свет, а эти его извергают. Черная дыра втягивает материю, белый фонтан ее разбрасывает. Некоторые ученые полагают, что Большой взрыв был всего лишь одним из таких фонтанов, фабрикой материи и света. Может быть, белые фонтаны являются даже источниками новых вселенных.
    
Роза затем пустилась в пылкое изложение университетского курса астрофизики. Каждая черная дыра означает собой медленную смерть Галактики вплоть до момента, когда она поглотит все звезды, сдавит их и превратит в чистую энергию. Центр нашей Галактики представляет собой водоворот, который всасывает и крутит в себе окружающую его материю. Предсказывается даже, что через много-много миллионов лет и наше Солнце тоже позволит себя поглотить. Самое поразительное во всем этом то, что, как подчеркивает наука физика, ничего не рождается, ничего не умирает, все трансформируется. Смерть звезды генерирует энергию, которую извергает из себя белый фонтан, напоминающий собой мушкетон.
    
Вот оно как, звезды и те перевоплощаются! Черные дыры и белые фонтаны не что иное, как стремянки в параллельные пространства. Роза подтвердила, что коль скоро каждая галактика имеет свой территориальный участок и даже, наверное, своего бога, то у них также был свой Большой взрыв, а теперь вот имеется и космический анус. Может статься, в каждой галактике есть свое пространство-время. Вот и мы, к примеру, сидим во Вселенной на Млечном Пути, со своим Богом, временем, смертью и самосознанием. Все это наше, родное.
    
Роза нас весьма впечатлила идеей насчет того, что каждой черной дыре соответствует белый фонтан и, стало быть, возрождение в другом пространстве-времени. Фредди притих, чтобы получше переварить лекцию.
    
— Но что произойдет с эктоплазмами, прошедшими через белый фонтан? — поинтересовался он.
    
Моя жена признала, что ее мудрости есть предел.
    
— А вот здесь уже кончается наука и начинается религия. Может, души тоже выплевывают и они потом реинкарнируют в другом мире?
    
Амандина предложила подняться в пентхаус, выпить по коктейлю, чтобы дать передышку нашим мозгам, свернувшимся в бараний рог. Экспериментальный сеанс нас измотал, и мы с удовольствием согласились. Там, посреди зеленых джунглей, расслабившись, слепой старец и восхитительная блондинка объявили о своем намерении пожениться. Амандина призналась, что Фредди — мужчина ее жизни и что она готова перейти в иудаизм, если он того потребует. Но ее жених ничего такого не требовал. Он был достаточно либерален, чтобы согласиться на смешанный брак.
    
Словом, они поженились, и мы вместе с учениками страсбургской йешивы устроили себе праздник. Никогда я не видел Амандину такой сияющей, когда ее свежеиспеченный супруг музицировал за роялем, а мы танцевали хороводом. Фредди был на сорок лет старше Амандины, а глаз у него было на два меньше, но он знал, как победить свои страдания, и умел смеяться. Что может быть важнее для супружеской пары?
   
   
    
     
187. Даосская мифология
    
    
Далеко к востоку от Китайского моря, там, где Небо расходится с Землей, есть неизъяснимо глубокая бездна, именуемая Вселенским слиянием. Туда, никогда не переполняясь и не осушаясь, стекают все воды Земли и Млечного Пути (который сам по себе есть река, куда впадают небесные воды). Между этой пропастью и Китаем расположены пять великих островов: Тай-ю, Юань-цы, Фан-ху, Ин-чжоу и Пен-лай. В основании окружность каждого из них достигает тридцати тысяч ли. Плоские вершины составляют по девять тысяч ли. Здания, усеивающие эти острова, выстроены либо из золота, либо из нефрита. Животные там дружелюбны. Растительность восхитительна. Цветы ароматны. Съеденные плоды предотвращают старость и смерть. Жители этих островов поголовно гениальны, все из них мудрецы. Каждый день они заскакивают друг к другу в гости, летая по небу.
    
     Ли-цзы.
     Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
    
   
   
    
     
188. Сплошные неприятности
    
    
Мы упорно хотели довести свою авантюру до конца и пробить такую сложную шестую стену. Потребовалось бы стечение весьма драматичных обстоятельств, чтобы вынудить нас поставить сейчас точку.
    
Как раз эти обстоятельства и проявились в июле того же года. Фундаменталисты опять пошли в атаку. Вновь на наших дверях появились надписи, на этот раз: «Оставьте Бога в покое», подпись — «Попечители тайны». Еще позднее угрозы расправы стали поступать как по телефону, так и с курьерской почтой. Вновь в дело вмешался папский престол, опять потребовавший запрета на полеты под страхом отлучения. Папским эдиктом была обнародована знаменитая булла «Et mysterium mysteriumque», объявлявшая еретиком всякого, кто попытается увидеть, что находится за шестой стеной. Обнародование того, что там спрятано, оставалось исключительной прерогативой его святейшества.
    
«Слишком любопытные умирают по-глупому», — холодным металлом прозвенели эти слова в автоответчике лаборатории. Рауля избили средь бела дня прямо на улице. По привычке он не стал защищаться. Кюре и имамы, объединившись и окружив себя паствой, заявлялись на манифестации перед нашим зданием. Окрестности танатодрома были завалены тоннами мусора и всякой гадости. Окна магазина разлетелись стеклянными брызгами, к счастью, уже после закрытия. Зеваки с любопытством рассматривали развороченные внутренности магазина.
    
Мы опять вошли в моду, снова оказавшись в самом центре противостояния. Это было по душе молодежи, и мы снова вернули себе статус героев, главных действующих лиц самого великого приключения тысячелетия. Они выстраивались в очередь, чтобы получить автограф у знаменитых танатонавтов Фредди Мейера и Стефании Чичелли. Возник культ почитания Феликса Кербоза, пионера танатонавтики. Наш магазинчик, быстро отремонтированный десятками добровольцев, уже не пустовал. Вместо угрожающих писем потоком полились пожелания поддержки. Нас просили не сдаваться под натиском обскурантизма и средневековых страхов.
    
На бурных митингах вспыхивали потасовки между сторонниками и противниками танатонавтики.
    
Последние были настроены все более кровожадно. Однажды, когда Роза осталась одна в магазине, сменив мою мать, перед зданием остановился микроавтобус. Оттуда вывалились трое верзил в масках и кожаных куртках, размахивавших ледорубами. Они принялись крушить магазин, и жена поняла, что надо спасаться бегством. Они кинулись за ней.
    
Задыхаясь, она промчалась по улице и спряталась за дверью какого-то гаража. Бандиты тут же ее заметили. Роза вновь бежала на глазах безразличных прохожих. Она в панике озиралась и вскоре поняла, что ее загнали в тупик. Хрупкая молодая женщина против трех вооруженных здоровяков. У Розы не было никаких шансов. Они бросили ее там, всю в синяках, залитую кровью.
    
Прошло два часа, прежде чем кто-то все-таки подошел посмотреть, что с женщиной, лежащей в луже крови. Те, кто равнодушно перешагивал через нее, потом уверяли, что сочли ее алкоголичкой, заснувшей и разбившей бутылку вина.
    
В больнице Святого Людовика, куда доставили Розу, врачи сказали, что, к сожалению, ее привезли поздно.
    
Она потеряла слишком много крови. Ей еще повезло, что нашелся добрый человек и она скончалась в госпитале, в то время как множество людей умирают всю ночь на тротуаре, а никому даже в голову не придет вызвать «скорую»!
    
Роза лежала в реанимационном отделении, вытянувшись, без движения. Только аппараты поддерживали ее жизнь.
    
Как ее спасти? Я побежал к друзьям. Рауль посоветовал поговорить с Фредди. В эти ужасные минуты только старый раввин знал, что делать.
    
Страсбургский маг обнял меня и уставился в лицо невидящим взглядом: