1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 
   
– Граф, вы в порядке? – спросил он.
   
– В абсолютном, – ответил Артур. Волкофф зарычал.
   
Людмилла потянула за обломок металла.
   
– Под ним что-то есть, – сообщила она. – Что-то похожее на… мрамор. На мрамор оранжевого цвета. – Она провела по нему ладонью. – Он теплый. Но мрамор ведь не бывает теплым, правда?
   
– Сомневаюсь, что это в самом деле мрамор, – возразила Дорин. – Во всем мире не может быть столько мрамора. – Тут она вспомнила об акценте. – Мы долго-долго пытаться найти мрамор на склеп. – На мгновение она задумалась, не стоит ли поменять «с» на «ш», но потом отмела эту мысль и кивнула. – Да, на склеп. Эти гномы следует расстрелять, ужасные цены, просто ужасные. Позор, настоящий позор!
   
– Вряд ли это строили гномы, – сказал Сдумс и неловко опустился на колени, чтобы повнимательнее осмотреть пол.
   
– Я считать точно так же. Эти мелкие твари заряжать нам почти семьдесят долларов склеп. Артур, скажи!
   
– Почти семьдесят долларов, – подтвердил Артур.
   
– Вряд ли это вообще строили… – тихо пробормотал Сдумс.
   
«Трещины, – подумал он. – Должны быть трещины. Кромки, линии, где одна плита стыкуется с другой. Не может же эта громада быть сплошной. И слегка липкой…»
   
– Артуру пришлось все делать самому.
   
– Ага, я все сделал сам.
   
Та-ак… Вот здесь, похоже, должен быть стык. Но стыка не было, мрамор просто стал прозрачным, как стекло, отделяющее одно пространство от другого. Там, за мрамором, что-то было – виднелись расплывчатые, неверные очертания каких-то предметов. Как бы туда проникнуть?
   
Он полз вперед и краем уха прислушивался к диалогу четы Подмигинс.
   
– …Скорее даже не склеп, а склепик. Зато внутри вделаны самые настоящие решетки, отделяющие помещения друг от друга…
   
«Стремление к элегантности может принимать самые разные формы, – подумал Сдумс. – Одни всячески пытаются скрыть свое вампирское происхождение. Ну а другие лепят повсюду гипсовых летучих мышей».
   
Он провел пальцами по прозрачному материалу. Этот мир состоял сплошь из прямоугольников. Сплошные углы и коридоры меж прозрачных панелей. И постоянно звучащая не-музыка.
   
Нет, это не может быть живым. Жизнь, она была более… округлая.
   
– А ты, Волкофф, что ты думаешь? Волкофф гавкнул.
   
– Гм-м. Не много же от тебя пользы. Людмилла опустилась на колени и положила ладонь на плечо Сдумса.
   
– Что вы имели в виду? Ну, когда сказали, что вряд ли эту штуку кто-то строил? – спросила она.
   
Сдумс почесал затылок:
   
– Я не вполне уверен… но, возможно, все это просто было… спрятано.
   
– Спрятано? От чего? Кем?
   
Они подняли головы. Из бокового коридора вылетела тележка и тут же скрылась в другом проходе.
   
– Ими! – показала Людмила.
   
– Вряд ли. Скорее, они похожи на слуг. На муравьев. Или на пчел в улье.
   
– А что тогда мед?
   
– Пока не знаю. Во всяком случае, его еще не собрали. Это ведь только начало. Так, попрошу ни к чему не прикасаться!
   
Они двинулись дальше. Коридор вывел их на широкую, ярко освещенную площадь под куполом. На разные этажи, вниз и вверх, вели лестницы, посреди площади бил фонтан, обставленный разнообразными растениями в горшках, которые выглядели слишком здоровыми, чтобы быть настоящими.
   
– Вундебар, – выразилась Дорин.
   
– Мне кажется, здесь не хватает людей. Здесь повсюду должны быть люди, – сказала Людмилла.
   
– По крайней мере, где-то здесь должны бродить волшебники, – пробормотал Ветром Сдумс. – Полдюжины волшебников не могут взять и исчезнуть.
   
Они огляделись. В местных коридорах спокойно могла разминуться пара слонов.
   
– Может, благоразумнее будет вернуться? – уточнила Дорин.
   
– И что нам это даст? – поинтересовался Сдумс.
   
– Ну, по крайней мере мы выберемся отсюда. Сдумс повернулся и сосчитал – от площади под куполом через равные расстояния отходили пять коридоров.
   
– Предположительно, примерно то же самое можно найти на других этажах, – громко сказал он.
   
– Здесь слишком чисто, – встревожено пробормотала Дорин. – Артур, скажи!
   
– Здесь очень чисто.
   
– А что это за шум? – спросила Людмилла.
   
– Какой шум?
   
– Словно кто-то что-то сосет? Артур заинтересованно огляделся:
   
– Это не я.
   
– Это ступеньки, – объяснил Сдумс.
   
– Не говорите ерунды, господин Сдумс. Ступени не могут сосать.
   
Сдумс опустил взгляд:
   
– Эти – могут.
   
Они были черными и очень походили на покатую реку. Черное вещество вытекало из-под пола, превращалось в некое подобие ступеней, поднималось вверх по склону и исчезало под полом наверху. Появляясь на свет, ступени издавали ритмичный сосущий звук, как будто кто-то исследовал языком порядком надоевшее дупло в зубе.
   
– Знаете, – сказала Людмилла, – ничего более отвратительного я в жизни не видела.
   
– А я видел, – ответил Сдумс. – Правда, тогда у меня было плохое зрение. Куда пойдем, вверх или вниз?
   
– Вы хотите встать на них?
   
– Не хочу, но волшебников на этом этаже нет, и нам придется либо встать на ступеньки, либо лезть по перилам. Ты перила внимательно рассмотрела?
   
Все посмотрели на перила.
   
– Может, поедем вниз? – нервно предложила Дорин. – Почему-то мне кажется, что это будет безопаснее.
   
Спускались они в полной тишине. Там, где ступени уходили обратно под пол, Артур упал.
   
– Я уж думал, что они утащат меня за собой. Жуткое ощущение… – извиняющимся тоном произнес он и огляделся.
   
– Много места, очень просторно, – подвел он итог. – Сюда бы еще обои «под камень», такая бы пещера вышла…
   
Людмилла подошла к ближайшей стене.
   
– Знаете, – сказала она, – я в жизни не видела столько стекла, но эти прозрачные штуки выглядят точь-в-точь как маленькие магазинчики. Только какой в этом смысл? Большой магазин, набитый магазинами поменьше?
   
– Он еще не созрел, – вдруг промолвил Сдумс.
   
– Простите?
   
– Просто мысли вслух. Ты какой-нибудь товар заметила?
   
Людмилла заслонила глаза от света и вгляделась.
   
– Все блестит и переливается всякими цветами. Но ничего конкретного.
   
– Если увидишь волшебника, скажешь мне. Раздался чей-то крик.
   
– Или если услышишь… – добавил Сдумс. Волкофф нырнул в коридор. Сдумс проворно заковылял за ним.
   
Кто-то лежал на спине и отчаянно пытался сбросить с себя пару тележек. Эти тележки были побольше тех, что Сдумсу доводилось видеть раньше. Цвета они были не серебряного, а золотого.
   
– Эй! – заорал он.
   
Тележки перестали бодать распростертую на полу фигуру и угрожающе повернулись к Сдумсу.
   
– Ого! – воскликнул он, когда они резко рванули с места.
   
Первая ловко увернулась от челюстей Волкоффа и врезалась Сдумсу под колени, сбивая его с ног. Падая, Сдумс успел-таки выбросить руку и схватить несущуюся мимо вторую тележку. Он со всех сил дернул. Колесо сорвалось, и тележка, кувыркаясь, отлетела к стене.
   
Сдумс вскарабкался на ноги и успел заметить, как Артур, вцепившись в ручку другой тележки, с мрачным выражением на лице кружится с ней в сумасшедшем вальсе.
   
– Сейчас же отпусти ее! – закричала Дорин.
   
– Я не могу!
   
– Тогда придумай что-нибудь!
   
Раздался хлопок, воздух с шумом заполнил освободившееся место. За тележку уже держался не оптовый торговец фруктами и овощами, а маленькая испуганная летучая мышь. Растерявшись, тележка врезалась в мраморную колонну, отскочила, ударилась о стену и перевернулась, беспомощно вращая в воздухе колесами.
   
– Колеса! – закричала Людмилла. – Сорвите с нее колеса!
   
– Я этим займусь, – вызвался Сдумс. – А ты помоги Реджу.
   
– Это что, Редж там валяется? – удивилась Дорин.
   
Сдумс указал пальцем на дальнюю стену. Окончание лозунга «Лучше поздно, чем ник…» было смазано.
   
– Стоит ему увидеть стену и ведро с краской, и он уже не помнит, в каком мире находится, – пожала плечами Дорин.
   
– Ну, либо в одном, либо в другом. Особо не разбежишься, – ответил Сдумс, срывая колеса с тележки и отбрасывая их в сторону. – Волкофф, следи, чтобы новые не появились.
   
Колеса были острыми, как коньки. Под коленями Сдумс явственно ощущал глубокие разрезы. Срочно нужно учиться заживлять раны…
   
Реджу Башмаку помогли сесть.
   
– Что происходит? – спросил он. – Все боялись идти сюда, и тогда я решил выяснить, откуда доносится эта проклятая музыка, а в следующий момент эти колеса…
   
Граф Артур вернул себе подобие человеческого облика, гордо огляделся, заметил, что внимания на него никто не обращает, и угрюмо ссутулился.
   
– Эти тележки выглядят совсем иначе, – заметила Людмилла. – Они заметно крупнее, противнее, и в них больше острых углов.
   
– Это солдаты, – объяснил Сдумс. – А раньше мы сталкивались с чернорабочими. Но теперь появились солдаты. Все, как у муравьев.
   
– Когда я был маленьким, у меня был маленький домик, который я называл муравьиной фермой, – с гордостью заявил Артур, который достаточно сильно ударился об пол и несколько утратил связь с реальностью.
   
– Подождите, – вдруг сказала Людмилла. – О муравьях я знаю все. Они живут у нас на заднем дворе. Если есть рабочие и солдаты, значит, должна быть…
   
– Вот именно, – кивнул Сдумс.
   
– …Я и в самом деле поселил туда муравьев, только ни разу не видел, чтобы они занимались фермерством…
   
Людмилла прислонилась к стене.
   
– Должно быть, она где-то рядом, – нахмурилась девушка.
   
– Абсолютно согласен, – согласился Сдумс.
   
– Интересно, на что это похоже?
   
– …Все очень просто. Нужно взять два осколка стекла, и муравьи…
   
– Понятия не имею. Да и откуда мне знать? Но волшебников нужно искать именно там.
   
– Я никак не могу понять, и что ты о них так волнуешься? – пожала плечами Дорин. – Да, пусть ты умер, но они даже не обратили внимания, что ты еще шевелишься, взяли и закопали тебя…
   
Сдумс обернулся на звук приближающихся колес. Из-за угла выехала дюжина боевых тележек. Заметив незваных гостей, тележки мигом перестроились в форме клина.
   
– Они просто сочли, что так будет правильно, – ответил Сдумс. – Люди часто заблуждаются. Просто поразительно, насколько меняет человека самый обычный процесс умирания.
   
   
Новый Смерть выпрямился:
   
– Не то что!
   
– Э-Э…
   
Билл Двер сделал шаг назад, развернулся и побежал.
   
Но он прекрасно понимал, что это лишь отсрочка. Он пытается оттянуть неизбежное. Однако не это ли называется «жизнью»?
   
От него никто никогда не убегал. Из умерших, конечно. Многие пытались провернуть это до и зачастую проявляли незаурядную изворотливость. Ну а дух, внезапно перенесенный из одного мира в другой, ничего подобного не предпринимал. Просто болтался неподалеку от тела, и все. Зачем бежать? Да и куда? Никто ведь не знает.
   
Зато это знал Билл Двер.
   
Кузница Неда Кекса была уже закрыта, но особой проблемы это не представляло. He-живой и не-мертвый дух Билла Двера прошел прямо сквозь стену.
   
Огонь в горне едва теплился. Кузницу заполняла теплая темнота.
   
Но духа косы нигде не было.
   
Билл Двер в отчаянии огляделся.
   
– ПИСК?
   
На балке, прямо над его головой, сидела маленькая фигурка в черном плаще. Она отчаянно тыкала пальчиком куда-то в угол.
   
Он увидел торчащую из-под поленницы черную рукоятку и попытался схватить ее. Бесплотные пальцы сомкнулись на пустоте.
   
– ОН ЖЕ ОБЕЩАЛ!
   
Смерть Крыс сочувственно пожал плечами.
   
Новый Смерть прошел сквозь стену, сжимая в руках свою косу.
   
Он направился прямо к Биллу Дверу. Раздался шорох, кузницу постепенно заполняли серые плащи.
   
Билл Двер в ужасе осклабился.
   
Новый Смерть на миг остановился, рисуясь в неясных отблесках горна.
   
Он взмахнул косой.
   
И чуть не потерял равновесие.
   
– Ты не должен уклоняться. Это нечестно! Билл Двер снова нырнул сквозь стену и, пригнув череп, помчался через площадь. Его призрачные ноги не производили ровно никакого шума.
   
– НА КОНЯ! УЕЗЖАЙТЕ СКОРЕЕ! – выпалил он, подбегая к госпоже Флитворт, которая сидела прямо под городскими часами.
   
– Что случилось?
   
– НАШ ПЛАН НЕ СРАБОТАЛ!
   
Госпожа Флитворт в отчаянии взглянула на него, но беспрекословно уложила спящую девочку на спину Бинки и взобралась следом. Билл Двер хлопнул лошадь по крупу. И почувствовал под пальцами конскую шкуру. Бинки существовала везде, во всех мирах без исключения.
   
– УЕЗЖАЙТЕ!
   
Не оглядываясь, он побежал к ферме.
   
Надо срочно найти оружие!
   
Хоть что-нибудь, что можно взять в руки!
   
Но единственное оружие мира не-мертвых находилось в руках нового Смерти.
   
Рядом с собой Билл Двер услышал какое-то странное звонкое постукивание. Опустив взгляд, он увидел бегущего рядом Смерть Крыс, который, задрав мордочку, ободряюще пискнул.
   
Ворвавшись в ворота фермы, Билл Двер прижался к стене.
   
Мертвую тишину нарушал лишь доносящийся издалека приглушенный гул бури.
   
Он немного успокоился и осторожно прокрался вдоль стены к задней части дома.
   
И тут его взгляд привлек какой-то металлический блеск. У стены стояла коса, ее здесь оставили работники, когда тащили домой бесчувственного Билла Двера. Но это была не та коса, которую он так тщательно готовил. Нет, эта коса была самой обычной, ей он убирал урожай. Ее режущей кромки касался только точильный камень да стебли пшеницы, но форма была знакомой, поэтому он все же попытался схватить косу. Рука прошла сквозь рукоять.
   
– Чем дальше убегаешь, тем ближе оказываешься.
   
Из тени, не торопясь, вышел новый Смерть.
   
– Уж ты-то должен это знать, – добавил он.
   
Билл Двер выпрямился.
   
– Это будет так волнующе.
   
– ВОЛНУЮЩЕ?
   
Новый Смерть шагнул ближе. Билл Двер отступил.
   
– Да. Жизнь одного Смерти стоит миллиарда мелких жизней.
   
– МЕЛКИХ ЖИЗНЕЙ? ЭТО ТЕБЕ ЧТО, ИГРА?
   
Новый Смерть явно замешкался:
   
– А что такое игра?
   
Билл Двер увидел слабый проблеск надежды.
   
– Я МОГУ ТЕБЯ КОЕ-ЧЕМУ НАУЧИТЬ…
   
Рукоять косы врезалась в его подбородок и отбросила к стене. Билл Двер беспомощно сполз на землю.
   
– Нас не проведешь. Мы тебя не слушаем. Жнец не должен слушать свою жатву.
   
Билл Двер попытался подняться на ноги. И получил новый удар.
   
– Мы таких ошибок не допускаем.
   
Билл Двер поднял взгляд. Новый Смерть держал на ладони золотой жизнеизмеритель, верхняя колба которого была пуста. Местность вокруг начала меняться, краснеть, приобретать нереальный вид – именно так выглядит реальность, если взглянуть на нее с другой стороны…
   
– Ваше Время кончилось, господин Билл Двер.
   
Новый Смерть откинул капюшон.
   
Лица не было. Не было даже черепа. Между плащом и золотой короной реяли бесформенные клубы дыма.
   
Билл Двер приподнялся на локтях.
   
– КОРОНА? – Его голос дрожал от ярости. – У МЕНЯ НИКОГДА НЕ БЫЛО КОРОНЫ!
   
– Просто ты никогда не хотел править. Смерть взмахнул косой.
   
И тут до старого Смерти и до нового Смерти вдруг дошло, что шипение утекающего времени и не думало прекращаться.
   
Новый Смерть задумался и снова достал золотой жизнеизмеритель.
   
Потряс его. Билл Двер посмотрел на пустое пространство под короной и увидел там выражение полного замешательства, хотя лицо, на котором оно могло появиться, отсутствовало как класс. Выражение просто висело в воздухе.
   
Затем корона повернулась.
   
Госпожа Флитворт стояла, закрыв глаза, и руки ее были чуть разведены. А между ладоней в воздухе виднелись расплывчатые очертания жизнеизмерителя, в котором кружился маленький водоворот песка времени. На стекле жизнеизмерителя были начертаны нечеткие буквы. Рената Флитворт.
   
На лишенном черт лице нового Смерти проступило неизбывное удивление. Он повернулся к Биллу Дверу:
   
– И это все ради ТЕБЯ?
   
Но Билл Двер уже вставал, он выпрямлялся, подобно ярости королей, продолжая жить за счет одолженного времени. Билл Двер, рыча от ярости, протянул руку за спину, и пальцы его сомкнулись на крестьянской косе.
   
Коронованный Смерть предвосхитил удар и вскинул навстречу косе собственное оружие, но, вероятно, ничто в мире не смогло бы остановить этот клинок, заточенный местью и яростью до состояния остроты, которая не поддавалась никакому определению. Он прошел сквозь металл короны, даже не заметив препятствия.
   
– ОБОЙДЕМСЯ БЕЗ КОРОН, – сказал Билл Двер, глядя на дым. – КОРОНЫ – ЭТО ВСЕ СУЕТА. ГЛАВНОЕ – УРОЖАЙ.
   
Плащ сложился и обвил косу. На грани слышимости раздался тоненький писк. Черный зигзаг, похожий на негатив молнии, взметнулся вверх и скрылся в облаках.
   
Смерть подождал еще немного, а потом осторожно тронул плащ ногой. Оттуда выкатилась слегка покореженная корона и тут же испарилась.
   
– О, – облегченно выдохнул Билл Двер. – СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ.
   
Он подошел к госпоже Флитворт и нежно свел ее ладони. Изображение жизнеизмерителя исчезло. Сине-лиловый туман, маячивший на краю зрения, исчез, уступая место реальности.
   
Часы на ратуше закончили бить полночь.
   
Старушка дрожала. Смерть пощелкал костяными пальцами перед ее носом.
   
– ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ? РЕНАТА?
   
– Я… я не знала, что делать, но ты сказал, что здесь нет ничего сложного и…
   
Смерть вошел в амбар. Вернулся он оттуда в своем черном плаще.
   
Госпожа Флитворт по-прежнему стояла на месте.
   
– Я не знала, что делать, – повторила она, возможно, обращаясь к самой себе. – А что случилось? Все уже закончилось?
   
Смерть огляделся. Во двор вплывали серые тени.
   
– ВОЗМОЖНО, ЧТО НЕТ, – сказал он.
   
   
Вслед за солдатами явились другие тележки. Они походили на маленьких серебристых рабочих, лишь кое-где глаз натыкался на бледно-золотой отблеск воинов.
   
– По-моему, стоит отступить к лестнице, – высказалась Дорин.
   
– Мне кажется, именно этого они и добиваются, – покачал головой Сдумс.
   
– Меня это есть устраивать, – вспомнила об акценте Дорин. – Очень сомневаться, что их колеса справляться со ступенями.
   
– Кроме того, вы же не будете стоять здесь насмерть, – сказала Людмилла. – Вы и так уже мертвы.
   
Волкофф сидел рядом с девушкой, он не сводил желтых глаз с медленно приближающихся колес.
   
– А я был бы не прочь попробовать, – ответил Сдумс.
   
Они осторожно приблизились к движущимся ступеням. Сдумс задрал голову. На верхнем этаже толпились тележки, но внизу, похоже, никого не было.
   
– Может, стоит поискать другой путь наверх? – с надеждой спросила Людмилла.
   
Они шагнули на первую движущуюся ступеньку. Тележки за их спинами угрожающе сомкнулись. Пути назад не было.
   
Волшебников они нашли этажом ниже, как раз между фонтанами и растениями в горшках. Волшебники стояли так неподвижно, что Сдумс один раз даже прошел мимо, приняв их за некие декоративные статуэтки или буйную фантазию декоратора.
   
У аркканцлера был фальшивый красный нос, а Чудакулли держал в руке несколько воздушных шариков. Рядом с ним разноцветными мячиками жонглировал казначей, но все движения он совершал чисто автоматически, глядя в пустоту ничего не видящими глазами.
   
Главный философ стоял чуть поодаль, на шее у него висела парочка больших черных досок. Надписи на них еще не созрели, но Сдумс был готов поспорить на свою жизнь после смерти, что вскоре там появится слово «РАЗПРАДАЖА». С пятью восклицательными знаками.
   
И другие волшебники тоже были здесь, смахивающие на кукол, которых забыли завести. У каждого на мантии красовался продолговатый значок. Уже знакомая органическая надпись созревала, чтобы стать словами, похожими на:
   
СЛУШБА БЕЗ АПАСНОСТИ.
   
Хотя что именно это означало, оставалось полной загадкой. Кому-кому, а волшебникам, похоже, угрожала реальная опасность.
   
Сдумс щелкнул пальцами перед бледными глазами декана. Никакой реакции не последовало.
   
– Он умер? – поинтересовался Редж.
   
– Скорее, отдыхает, – ответил Сдумс. – Его просто выключили.
   
Редж толкнул декана. Тот сделал несколько неуверенных шагов и застыл, как-то неустойчиво наклонившись.
   
– Так их отсюда не вывести, – сказал Артур. – Мы их не утащим. А разбудить их нельзя?
   
– Может, помахать под носом горелым перышком? – предложила Дорин.
   
– Вряд ли это сработает, – усомнился Сдумс. Этот его вывод основывался на том, что прямо под носами волшебников расхаживал Редж Башмак, а любой человек, носовой аппарат которого не заметил присутствия господина Башмака, совершенно точно не отреагирует на какое-то там перышко. Или даже на нечто крайне тяжелое, сброшенное с огромной высоты.
   
– Господин Сдумс! – окликнула Людмилла.
   
– Я был когда-то знаком с големом, очень похожим на него, – сообщил Редж Башмак. – Просто невероятное сходство. Здоровый такой парень, сделан из глины. В общем, типичный голем. На нем нужно было написать какое-то особенное слово, чтобы он начал двигаться.
   
– Может, что-нибудь типа «слушба без апасности»?
   
– Возможно.
   
Сдумс вгляделся в лицо декана.
   
– Нет, – сказал он наконец, – столько глины не может вместиться в одном человеке.
   
Он огляделся.
   
– Нужно выяснить, откуда берется эта проклятая музыка.
   
– То есть где прячутся музыканты?
   
– Я бы их музыкантами не назвал.
   
– Брат, – терпеливо промолвил Редж, – это музыканты. Музыку издают музыканты, таков порядок.
   
– Во-первых, подобной музыки я никогда не слышал. А во-вторых, я всегда считал, что свет порождается масляными лампами или свечами, но здесь нет ни того, ни другого, а светло как днем.
   
– Господин Сдумс? – снова позвала его Людмилла, на этот раз ткнув Сдумса в ребро.
   
– Да?
   
– Снова появились тележки.
   
Все пять отходящих от центральной площади коридоров были перекрыты.
   
– Больше спускаться некуда, – сказал Сдумс.
   
– Может быть, оно… она… в одной из стеклянных будок, – задумчиво произнесла Людмилла. – В одном из магазинчиков?
   
– Вряд ли. Судя по всему, они еще не закончены; кроме того, я чувствую, что это не так…
   
Волкофф зарычал. На этих тележках хищно блестели шипы, но нападать корзинки на колесиках не собирались. Они явно чего-то ждали.
   
– Наверное, они видели, что мы сделали с теми, с другими, – предположил Артур.
   
– Да. Но как? Это ведь происходило наверху, – возразил Сдумс.
   
– А если они переговариваются друг с другом?
   
– Каким образом? Чем они, по-вашему, думают? В этой куче проволоки не может быть никакого разума, – сказала Людмилла.
   
– Если уж на то пошло, у муравьев и пчел тоже нет разума, – ответил Сдумс. – Ими просто управляют…
   
Он поднял взгляд.
   
Все тоже посмотрели вверх.
   
– По-моему, дело в потолке! – воскликнул Сдумс. – Это нужно срочно проверить!
   
– Но там только панели света, – указала Людмилла.
   
– Там должно быть что-то еще! Ищите, откуда доносится музыка!
   
– Она доносится отовсюду.
   
– Что бы вы там ни задумали, – сказала Дорин, хватая одно растение в горшке на манер дубинки, – надеюсь, вы не будете больше мешкать.
   
– А что это там такое, круглое и черное? – спросил Артур.
   
– Где?
   
– Вон там, – ткнул пальцем Артур.
   
– Значит так, Редж и я тебя подержим, а ты…
   
– Меня? Но я боюсь высоты!
   
– Я думал, ты умеешь превращаться в летучую мышь.
   
– Могу, но только в очень боязливую!
   
– Хватит причитать. Одну ногу сюда, руки – сюда, теперь ставь вторую ногу на плечо Реджа…
   
– Только не провались, – предупредил Редж.
   
– Мне это совсем не нравится! – простонал Артур, возносясь все выше к потолку.
   
На мгновение Дорин перестала пожирать свирепым взглядом подкрадывающиеся тележки.
   
– Артур! Ноблеезе облиге!
   
– Это что, – прошептал Редж, – какой-то вампирский шифр?
   
– Это означает что-то вроде: граф должен делать то, что должен делать граф, – пояснил Сдумс.
   
– Граф! – прорычал опасно раскачивающийся Артур. – Не нужно было мне слушать этого адвоката! Я должен был догадаться, что ничего хорошего в длинном коричневом конверте прислать не могут! Кроме того, мне до этой штуковины все равно не дотянуться.
   
– А если подпрыгнуть? – язвительно спросил Сдумс.
   
– Чтоб ты сдох, – парировал Артур.
   
– Я – уже.
   
– Вот поэтому я и не буду прыгать.
   
– Тогда лети. Превратись в летучую мышь и лети.
   
– Я не успею набрать скорость!
   
– Можно метнуть его, – подсказала Людмилла. – Знаете, как бумажный дротик…
   
– Даже думать забудьте! Я вам граф или кто?!
   
– Кажется, ты только что не хотел им быть, – мягко заметил Сдумс.
   
– Это было на земле, а если меня собираются бросать как «летающую тарелку»…
   
– Артур! Делай, что велит господин Сдумс!
   
– Не понимаю, почему я…
   
– Артур!
   
Артур даже в виде летучей мыши был удивительно тяжелым. Сдумс взял его за уши – граф обречено повис потерявшим форму шаром для игры в кегли – и прицелился.
   
– Не забудь, я принадлежу к вымирающим видам, – пропищал граф, когда Сдумс широко размахнулся.
   
Бросок оказался точным. Артур подлетел к диску на потолке и вцепился в него когтями.
   
– Можешь сдвинуть?
   
– Нет!
   
– Тогда держись за него и превращайся обратно.
   
– Ни за что!
   
– Мы тебя поймаем.
   
– Нет, я сказал!
   
– Артур! – завопила Дорин, тыкая в наступающую тележку своей импровизированной дубинкой.
   
– Ну хорошо…
   
У потолка возник Артур Подмигинс, и через мгновение черная толстая фигура, прижимая к груди диск, рухнула прямо на Сдумса и Реджа.
   
Музыка мгновенно прекратилась. Из неровной дыры на потолке вывалились розовые трубки и посыпались прямо на Артура, делая его похожим на очень дешевые спагетти с фрикадельками. Некоторое время фонтаны на площади работали в обратном режиме, а потом совсем иссякли.
   
Тележки остановились. Задние наскочили на передние, и раздался жалобный звон.
   
Из отверстия продолжали падать трубки. Сдумс взял в руку одну из них – она была противно розовой на вид и не менее противно липкой на ощупь.
   
– Что это такое, как вы думаете? – спросила Людмилла.
   
– Я думаю, – сказал Сдумс, – что нам пора убираться отсюда. И очень быстро!
   
Пол задрожал, из фонтанов повалил пар.
   
– Или даже еще быстрее, – добавил Сдумс. Аркканцлер издал стон. Декан тяжело упал лицом вниз. Другие волшебники остались в вертикальном положении, правда равновесие удерживали с трудом.
   
– Они начинают просыпаться, – сказала Людмилла. – Но по ступеням вряд ли сумеют подняться.
   
– Не думаю, что следует даже думать о том, чтобы подняться по ступеням, – немного неловко выразился Сдумс. – Посмотрите-ка туда.
   
Ступени не двигались. Просто блестели под струящимся отовсюду ярким светом.
   
– Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, – кивнула Людмилла. – Я скорее прошлась бы по зыбучим пескам.
   
– Что, возможно, более безопасно, – подтвердил Сдумс.
   
– Может, где-то есть другой спуск? Должны же тележки как-то попадать сюда!
   
– Хорошая мысль.
   
Людмилла посмотрела на тележки. Они бесцельно кружились по площадке.
   
– По-моему, у меня есть мысль получше, – пробормотала она и схватила за ручки ближайшую тележку.
   
Та немного подергалась, но, поскольку никаких инструкций на этот счет не последовало, покорно остановилась.
   
– Те, кто способен идти, пойдут, тех, кто идти не может, будем толкать. Залезайте-ка сюда, дедушка.
   
Последнее относилось к казначею, которого заставили плюхнуться поперек тележки. Казначей издал едва слышное «йо!» и снова закрыл глаза.
   
Декана погрузили сверху[16].
   
– Куда теперь? – осведомилась Дорин.
   
Пол перед ними вдруг выгнулся дугой, из-под плит начал струиться тяжелый серый пар.
   
– Надо идти в конец какого-нибудь из коридоров, – уверенно заявила Людмилла. – Пошли.
   
Артур опустил взгляд на клубившийся у ног туман.
   
– Интересно, как им это удалось, – задумчиво промолвил он. – Я с ног сбился, пытаясь найти специальную штуковину, которая бы пускала дым. Мы пытались сделать наш склеп… ну, как бы это сказать… еще более склепистым, но только задымили дом и чуть не устроили пожар…
   
– Пошли, Артур, пора уходить.
   
– Как думаете, мы не слишком тут набезобразничали? Может, стоит оставить записку…
   
– Если хочешь, я могу написать что-нибудь на стене, – с готовностью предложил Редж.
   
Он схватил сопротивлявшуюся чернорабочую тележку за ручку и с видимым удовольствием принялся колотить ею о колонну, пока у тележки не отлетели колеса.
   
После чего члены клуба «Начни заново» направились к ближайшему коридору. Перед собой они толкали тележку, груженную волшебниками в ассортименте.
   
– Ну и ну, – покачал головой Сдумс, глядя им вслед. – Как, оказывается, все просто. И больше от нас ничего не требуется. Никакой вам закрученной концовки.
   
Он было направился за ними, но тут же остановился.
   
Розовые трубки, струясь по полу, подползли к нему и крепко обвили Сдумсовы лодыжки.
   
Напольные панели принялись взлетать в воздух. Лестницы разваливались, открывая взгляду темную, зазубренную, но все еще живую ткань, которая приводила их в движение. Стены пульсировали и проваливались внутрь. Мрамор трескался, из-под него лезло нечто лилово-розовое.
   
«Ерунда, – думала крошечная часть мозга Сдумса, та, что даже не думала паниковать, – на самом деле все это не на самом деле. Ведь на самом деле здания не могут быть живыми. Это не более чем метафора, только в данный момент любая метафора может сыграть роль искры на фабрике фейерверков… Кстати, а интересно, какая из себя она, эта Матка? Похожа ли она на скрещенную со своим ульем пчелиную матку? Или похожа на ручейник, который строит вокруг себя из песчинок и всяких камешков надежную пещерку? Или она – моллюск, который, вырастая, раз за разом наращивает свой панцирь? Хотя, если судить по судорожно корчащимся полам, она скорее смахивает на очень сердитую морскую звезду.
   
Интересно, а как города защищаются от подобных тварей? Животные обычно вырабатывают своего рода защиту от всяких хищников-паразитов. Яд, например, шипы или иглы…
   
Скорее всего, роль этой защиты играю сейчас я. Колючий старина Ветром Сдумс.
   
По крайней мере, я могу прикрыть уход остальных и отвлечь эту тварь на себя. Ладненько, милая, попробуем помериться с тобой силами…»
   
Он наклонился, схватил обеими руками жгуты розовых трубок и изо всех сил рванул.
   
Яростный вопль Матки долетел аж до стен Университета.
   
   
К холму сходились грозовые тучи. Вскоре они превратились в неистовую массу, и в их черной глубине сверкнула первая молния.
   
– СЛИШКОМ МНОГО ЖИЗНИ ВОКРУГ, – сказал Смерть. – НО МНЕ ЛИ ЖАЛОВАТЬСЯ. ГДЕ ДЕВОЧКА?
   
– Я положила ее в постель. Она спит. Просто спит.
   
Молния ударила в холм, за ней последовал раскат грома. Потом где-то неподалеку раздались жуткие лязганье и скрежет.
   
Смерть вздохнул.
   
– АГА, ЭТО ЕЩЕ НЕ КОНЕЦ.
   
Он вышел из-за амбара, чтобы оглядеть темные поля. Госпожа Флитворт шла за ним по пятам, прикрываясь им как щитом от грядущих ужасов.
   
За дальней оградой возникло голубоватое свечение. Оно двигалось.
   
– Что это?
   
– НЕКОГДА ЭТО БЫЛО КОМБИНИРОВАННО-УБОРОЧНОЙ МАШИНОЙ.
   
– Некогда? А что это теперь такое? Смерть взглянул на собирающихся серых зрителей.
   
– МАШИНА, КОТОРОЙ КРУПНО НЕ ПОВЕЗЛО. Окруженный синеватым нимбом механизм мчался по пропитанным влагой полям, крутя ременными передачами и размахивая стальными рычагами. Оглобли для лошади беспомощно болтались в воздухе.
   
– Как она двигается? Ведь вчера ее тащила лошадь?
   
– ЛОШАДЬ ЗДЕСЬ БОЛЬШЕ НЕ НУЖНА.
   
Он снова посмотрел на серых наблюдателей. Их все прибывало и прибывало.
   
– Бинки еще во дворе. Спасайся!
   
– НЕТ.
   
Комбинированно-Уборочная Машина набирала скорость. Шелест лезвий постепенно сливался в пронзительный вой.
   
– Она так рассердилась потому, что ты украл ее брезент?
   
– Я УКРАЛ НЕ ТОЛЬКО ЭТО.
   
Смерть улыбнулся серым наблюдателям. Он поднял свою косу, повертел ее в руках, чтобы привлечь их внимание, потом бросил на землю.
   
И сложил руки на груди.
   
Госпожа Флитворт попыталась оттащить его в сторону.
   
– Ты что делаешь?
   
– ДРАМАТИЧЕСКУЮ КОНЦОВКУ.
   
Машина уже подлетела к воротам и, окруженная тучей опилок, ворвалась во двор.
   
– Ты уверен, что с нами ничего не случится? Смерть кивнул.
   
– Тогда все в порядке.
   
Колеса Комбинированно-Уборочной Машины вертелись так быстро, что превратились в неясные круги.
   
– ДА. СКОРЕЕ ВСЕГО.
   
И тут…
   
… Внутри машины что-то лязгнуло.
   
А потом она продолжила свой бег, но уже по частям. Из осей фонтанами били искры. Несколько валов и рычагов, безумно дергаясь, отлетели от замедляющей ход груды железа. Круг с лезвиями тоже оторвался, исчез под машиной, вынырнул сзади и покатился по полю.
   
Что-то забренчало, загрохотало, а затем раздался финальный «бум», являющийся звуковым эквивалентом знаменитой пары дымящихся ботинок.
   
И наступила тишина.
   
Смерть спокойно наклонился и поднял подкатившийся к его ногам вал довольно сложной конструкции. Вал был изогнут под прямым углом.
   
Госпожа Флитворт наконец осмелилась выглянуть из-за его спины.
   
– Что произошло?
   
– ПО-МОЕМУ, ЭТО ЭЛЛИПТИЧЕСКИЙ ЭКСЦЕНТРИК СКОЛЬЗНУЛ ПО ВАЛУ И ВОШЕЛ В ЗАЦЕПЛЕНИЕ С ФЛАНЦЕМ, ЧТО И ПРИВЕЛО К КАТАСТРОФИЧЕСКИМ ПОСЛЕДСТВИЯМ.
   
Смерть вызывающе посмотрел на серых наблюдателей. Странные зрители начали потихоньку исчезать.
   
Он поднял косу.
   
– А ТЕПЕРЬ МНЕ ПОРА, – сказал он. Госпожа Флитворт, казалось, пришла в полный ужас.
   
– Что? Вот так просто?
   
– ДА, ИМЕННО ТАК. МНЕ ПРЕДСТОИТ МНОГО РАБОТЫ.
   
– И я тебя больше не увижу, ну, то есть…
   
– УВИДИТЕ. И ДОВОЛЬНО СКОРО. – Он попытался найти подходящие ситуации слова, но не смог. – ОБЕЩАЮ.
   
Смерть поднял плащ и сунул руку в карман комбинезона Билла Двера. Плащ был наброшен прямо поверх рабочей одежды.
   
– КОГДА ГОСПОДИН КЕКС ПРИДЕТ УТРОМ СОБИРАТЬ ОБЛОМКИ, ОН, ВЕРОЯТНО, БУДЕТ ИСКАТЬ ВОТ ЭТО, – сказал он и опустил ей на ладонь что-то маленькое, с фаской.
   
– А что это?
   
– КРУТОВИК НА ПЯТЬ-ВОСЕМЬ.
   
Смерть направился было к своей лошади, но что-то вдруг вспомнил…
   
– КСТАТИ, ОН ДОЛЖЕН МНЕ ФАРТИНГ.
   
   
Чудакулли открыл один глаз. Было светло. Вокруг возбужденно носились какие-то люди. Причем многие говорили одновременно. Ему показалось, что он сидит в какой-то достаточно неудобной тележке, а вокруг кружат очень странные насекомые.
   
Он услышал, как на что-то жалуется декан, потом раздался стон, который мог издать только казначей, затем послышался голос молодой женщины. Людям явно оказывали помощь, но на него никто не обращал внимания. Черт побери, если здесь оказывают помощь, он ее наверняка добьется, это уж точно.
   
Аркканцлер громко закашлялся.
   
– Вы можете попробовать, – сказал он, обращаясь к этому жестокому миру, – влить мне в рот немного бренди.
   
Над ним появилось фантастическое видение с лампой над головой. У видения было лицо пятого размера в коже размера тринадцатого.
   
– У-ук? – спросило видение встревоженным голосом.
   
– А, это ты, – сказал Чудакулли и попытался быстро сесть на тот случай, если библиотекарю взбредет в голову сделать ему искусственное дыхание.
   
В его мозгу начали шевелиться какие-то смутные воспоминания. Он припомнил стену из скрежещущей проволоки, затем что-то розовое, потом… музыку. Бесконечную музыку, призванную превращать живой мозг в плавленый сырок.
   
Он обернулся. Позади себя он увидел приземистое здание, окруженное толпой. Оно как-то очень по-животному припадало к земле. Складывалось впечатление, что стоит приподнять у здания крыло, и услышишь почмокиванье сосунков. Из здания струился свет, а распахнутые настежь двери выпускали клубы пара.
   
– Чудакулли, очнись!
   
Появились еще лица. «Сегодня явно не Ночь Всех Пустых, – подумал аркканцлер. – Значит, это не маски. Будь я проклят…»
   
Он услышал за своей спиной голос декана:
   
– Я предлагаю прочитать Сейсмический Реорганизатор Герпетти и швырнуть его в дверь. И никаких проблем.
   
– Нет! Слишком близко к городским стенам! Надо действовать аккуратнее. Выберем нужное место, запустим туда Точку Влечения Квондума…
   
– Или, может, Зажигательный Сюрприз Выгребъяма? – То был голос казначея. – Сжечь там все – вот наилучшее решение…
   
– И это говоришь ты? Да что ты знаешь о военной тактике? Ты даже «йо!» не можешь правильно крикнуть!
   
Чудакулли схватился за края тележки.
   
– Кто-нибудь может мне сказать, – произнес он с усилием, – что за… в общем, что тут происходит?
   
Людмилла пробилась сквозь членов клуба «Начни заново» и вышла вперед.
   
– Аркканцлер, прошу вас, вы должны их остановить! Они сейчас думают о том, как уничтожить тот большой магазин!
   
В голове Чудакулли проснулись еще более гнусные воспоминания.
   
– Хорошая мысль, – сказал он.
   
– Но там остался господин Сдумс!
   
Чудакулли попытался сфокусировать зрение на сверкающем здании.
   
– Кто? Мертвый Ветром Сдумс?
   
– Когда мы увидели, что его нет с нами, Артур быстро слетал обратно и, вернувшись, сказал, что Сдумс сражается там с чем-то вылезающим из стен! По пути мы встретили много тележек, но они даже не пытались напасть на нас! Это он их отвлек и дал нам выбраться из здания!
   
– Кто? Мертвый Ветром Сдумс!
   
– Нельзя разносить это здание на кусочки, ведь там остался один из ваших волшебников!
   
– Кто? Мертвый Ветром Сдумс?
   
– Да!
   
– Но он же мертвый, – пожал плечами Чудакулли. – Он и сам так говорил.
   
– Ха! – сказал кто-то, на ком оставалось значительно меньше кожи, чем хотелось бы видеть Чудакулли. – Типичный ответ! Неприкрытый витализм, вот что это такое. Могу поспорить, за живым человеком они бы полезли даже в пекло.
   
– Но он сам хотел… Он все пытался… Он… – попытался объяснить аркканцлер и замолк.
   
Чудакулли задумался. Многое оставалось за гранью его понимания, но для людей его типа это почти не имело значения. Чудакулли был бесхитростным, прямым человеком, но это вовсе не означало, что он был тупым. Это просто означало, что, прежде чем начать размышлять о чем-то, он должен был отсечь все лишнее и запутанное, болтающееся по краям.
   
Он сосредоточил внимание на одном главном факте. Кто-то, кто формально является волшебником, попал в беду. Это он мог понять. И это задевало какую-то струнку. А вся прочая ерунда, живой он там или мертвый, может подождать…
   
Однако ему никак не давала покоя одна мелкая, незначительная деталька.
   
– …Артур… слетал?…
   
– Привет.
   
Чудакулли повернул голову и медленно заморгал.
   
– Хорошие зубки, – сказал он наконец.
   
– Благодарю, – ответил Артур Подмигинс.
   
– И все твои, да?
   
– О да.
   
– Поразительно. Насколько я понимаю, ты о них хорошо заботишься, не забываешь чистить.
   
– Что?
   
– Гигиена. Очень важная деталь.
   
– Ну и что вы будете делать? – спросила Людмилла.
   
– Мы просто пойдем и вытащим его оттуда, – ответил Чудакулли. Что-то странное было в этой девушке. Почему-то все время хотелось погладить ее по голове. – Задействуем нашу магию и вытащим его. Точно, так оно и будет. Декан!
   
– Йо!
   
– Мы должны вернуться и вытащить оттуда Сдумса.
   
– Йо!
   
– Что? – пришел в ужас главный философ. – Ты с ума сошел?
   
Чудакулли постарался держаться с достоинством, насколько позволяла ситуация.
   
– Не забывай, я твой аркканцлер! – рявкнул он.
   
– Значит, ты, мой аркканцлер, сошел с ума! – ответил главный философ. И чуточку понизил голос. – Он ведь все равно уже мертв, хоть и жив. Ну, ты меня понимаешь… Зачем нам спасать мертвецов? Это даже звучит как-то глупо. Одно другому противоречит.
   
– Это называется дихотомия, – подсказал казначей.
   
– М-м, вряд ли, хирургия здесь ни при чем.
   
– Кстати, разве мы его не похоронили? – осведомился профессор современного руносложения.
   
– Похоронили. А теперь выкопаем, – отрезал аркканцлер. – Вероятно, это и называется чудом жизни.
   
– Как пикули, – весело сказал казначей.
   
Даже члены клуба «Начни заново» озадаченно уставились на казначея.
   
– Так делают в некоторых районах Очудноземья, – пояснил тот. – Огромные кувшины со специальными пикулями зарывают на несколько месяцев в землю, чтобы там они забродили и приобрели тот приятный, пикантный…
   
– Скажите, – шепотом спросила Людмилла у Чудакулли, – а волшебники всегда себя так ведут?
   
– Посмотрите на главного философа. Вот превосходный пример настоящего волшебника, – ответил Чудакулли. – Имеет такую же твердую связь с реальностью, как мясная вырезка из картона. Я очень горд видеть его в своей команде. – Он потер руки. – Итак, ребята, есть добровольцы?
   
– Йо! Хей! – тут же откликнулся декан, явно пребывавший в каком-то ином, радужном мире.
   
– Я бы пренебрег своими обязанностями, если бы не оказал помощь брату своему, – сказал Редж Башмак.
   
– У-ук.
   
– Ты? Тебя мы взять не можем. – Декан с ненавистью посмотрел на библиотекаря. – В партизанской войне ты ровным счетом ничего не смыслишь. Да, мы настоящие партизаны! Эти… как их… гериллы!
   
– У-ук! – откликнулся библиотекарь и удивительно емким, исчерпывающим жестом показал, что способен сделать орангутан с самозванной «гериллой».
   
– Четверых должно хватить, – сказал аркканцлер.
   
– Сомневаюсь, что удастся научить его смыслу «йо!», – пробормотал декан.
   
Он снял свою шляпу, – а это волшебники делают только тогда, когда хотят что-нибудь достать оттуда, – и передал ее казначею. Потом оторвал от низа своей мантии узкую полоску, драматически подержал ее на вытянутых руках и повязал на лоб.
   
– Это часть характера, – пояснил он в ответ на так громко прозвучавший молчаливый вопрос. – Так всегда поступают воины Противовесного континента, отправляясь в бой. А кричать надо… – он попытался вспомнить книгу, которую читал очень давно. – Э-э… Бонсай. Да. Бонсай!
   
– А я думал, что это означает обрезку деревьев, чтобы сделать их маленькими, – язвительно усмехнулся главный философ.
   
Декан замялся. Если уж на то пошло, он и сам был не очень уверен, что все правильно вспомнил. Но настоящий волшебник никогда не отступает перед лицом какой-то там неуверенности.
   
– Нет, это определенно был «бонсай», – сказал он, еще немного подумал, и тут лицо его просветлело. – И это часть бусидо. Ты все перепутал! Это не деревья, а бусы. В прошлом вместо ленты на лоб они повязывали бусы. Да, есть смысл, если задуматься…
   
– Но ты не можешь вопить свой «бонсай» здесь, – сказал профессор современного руносложения. – У нас абсолютно другая культура, другое наследие. Здесь это будет бесполезно. Никто не поймет, что ты имеешь в виду.
   
– С этим я как-нибудь справлюсь, – успокоил его декан.
   
Он заметил, что Людмилла стоит с открытым ртом.
   
– Обычная беседа волшебников, – заверил он ее.
   
– Правда? – неуверенно спросила она. – А мне бы и в голову не пришло…
   
Аркканцлер уже выбрался из тележки и сейчас задумчиво катал ее взад-вперед. Как правило, свежая мысль достаточно долго укоренялась в его мозгу, чувствуя себя там не очень уютно, но Чудакулли инстинктивно чувствовал, что этой проволочной корзинке на четырех колесах можно найти массу полезных применений.
   
– Так мы идем или весь вечер так и проторчим здесь, бинтуя головы? – спросил он.
   
– Йо! – рявкнул декан.
   
– Йо? – попробовал Редж Башмак.
   
– У-ук!
   
– И это было «йо!»? – подозрительно осведомился декан.
   
– У-ук.
   
– Ну… тогда ладно.
   
   
Смерть сидел на вершине горы. Гора эта не была особенно высокой, не слишком отвесной и не такой уж мрачной. Голые ведьмы не слетались сюда, дабы устраивать свои шабаши. Если уж на то пошло, ведьмы Плоского мира крайне редко снимали свои бесчисленные одежды, а если и снимали, то не больше, чем это было необходимо для бизнеса.
   
Скалу эту не посещали привидения. Голые лысые мудрецы не сидели на ней и не распространяли мудрость, потому что любой достаточно мудрый человек быстро понимает: сидение голышом на горных вершинах может вызвать не просто геморрой, а геморрой плюс жестокое обморожение. Иногда люди забирались на гору, чтобы добавить пару камней к пирамидке, сложенной на вершине, но это служит лишним доказательством того, что, если есть какой-нибудь глупый обычай, его обязательно подхватит человечество и воплотит в жизнь.
   
Смерть сидел на пирамиде и размеренными медленными движениями водил оселком по лезвию косы.
   
Воздух вдруг всколыхнулся. Возникли три серых прислужника.
   
– Думаешь, победил? – сказал один.
   
– Думаешь, можно праздновать триумф? – сказал один.
   
Смерть перевернул оселок, оглядел его и еще раз провел по кромке лезвия.
   
– Мы все доложим Азраилу, – сказал один.
   
– Ты ведь всего-навсего Смерть, один из многих, – сказал один.
   
Смерть подставил лезвие под лунный свет, поворачивая его и любуясь игрой отблесков на крошечных чешуйках металла.
   
Потом одним быстрым движением он встал. Прислужники поспешно отступили.
   
Со скоростью змеи он выбросил руку и схватил одну из серых мантий, подтянув пустой капюшон на уровень своих глазниц.
   
– ТЫ ЗНАЕШЬ, ПОЧЕМУ УЗНИК, СИДЯЩИЙ В БАШНЕ, СЛЕДИТ ЗА ПОЛЕТОМ ПТИЦ? – спросил он.
   
– Убери от меня свои руки, – сказал один. – …Ой…
   
На мгновение вспыхнуло голубое пламя. Смерть опустил руку и повернулся к двум оставшимся.
   
– Мы еще встретимся, – сказал один. Они исчезли.
   
Смерть смахнул со своего плаща частичку пепла и встал на вершине горы, широко расставив ноги. Подняв над головой косу, он призвал к себе всех мелких Смертей, которые возникли в его отсутствие.
   
Спустя какое-то время на гору накатилась черная волна.
   
Она текла, словно черная ртуть.
   
Это продолжалось долго, но наконец все закончилось.
   
Смерть опустил косу и осмотрелся. Да, все здесь. Он снова стал настоящим Смертью, содержащим в себе все смерти мира. За исключением…
   
На мгновение он задумался. Где-то ощущалось крошечное пустое пространство, какой-то фрагмент его души потерялся…
   
И он не был точно уверен, какой.
   
Смерть пожал плечами. Ничего, потом определим. А пока предстоит большая работа…
   
И он ускакал прочь…
   
   
Далеко-далеко от той горы, в своем кабинете под амбаром, Смерть Крыс разжал лапки, крепко обнимавшие балку.
   
   
Тяжело ступая по выползающим из под плит щупальцам, Ветром Сдумс пробирался сквозь клубы пара. Сверху, осыпав его осколками, упала мраморная плита. Он резко пнул ногой стену, давая выход своей ярости.
   
Он понимал, что все выходы из здания, скорее всего, завалило, а если один лаз где-то и остался, то его уже не найти. Сдумс застрял внутри этой твари, и она злобно сотрясала свои стены, пытаясь добраться до него. Что ж, по крайней мере он вызвал у нее тяжелый приступ несварения желудка.
   
Он направился к отверстию, которое когда-то было широким коридором, и едва успел нырнуть туда, как стены позади него сомкнулись. Всюду мелькали крупные серебристые искры. Жизнь переполняла здание и стремилась вырваться наружу.
   
По трясущемуся полу бесцельно сновали несколько тележек, они явно заблудились – так же, как и Сдумс.
   
Он свернул в другой коридор, показавшийся ему более многообещающим – хотя ни один из коридоров, по которым ему доводилось ходить за последние сто тридцать лет, не пульсировал и не парил так сильно.
   
Из стены вылезло еще одно щупальце и сделало ему подножку. Сдумс упал.
   
Конечно, убить его эта тварь не может, но она способна лишить его тела, и тогда он будет таким же духом, как Один-Человек-Ведро. А это, наверное, хуже смерти.
   
Он поднялся на ноги. Потолок рухнул, заставив его снова прижаться к полу.