1 2 3 4 5 6 7 8 
– Ты видел Артура?    

– Только издали, но он сразу мне понравился. Мне  хотелось еще о многом расспросить Маттиа, однако он почему-то уклонялся от  ответов или отвечал неопределенно. Тогда мы принялись болтать о пустяках до  того времени, когда по приказанию госпожи Миллиган, должны были явиться в  гостиницу «Альпы».    

Несмотря на то, что мы выглядели настоящими оборванцами, нас  встретил слуга и сразу провел в отведенную для нас комнату. Ах, какая это была  прелестная комнатка! В ней стояли две белые кровати. Окна открывались на  веранду, находившуюся над самым озером; вид оттуда был чудесный. Когда мы вернулись  обратно в комнату, слуга, ожидавший наших приказаний, спросил нас, что мы хотим  заказать на обед, который он нам подаст на веранду.    

– У вас есть сладкие пироги? – спросил его  Маттиа. – Есть: с ревенем, с клубникой и со смородиной.    

– Прекрасно. Подайте их нам.    

– Всех трех сортов?    

– Конечно!    

– А что вы хотите на первое и на второе? Какие овощи?    

На каждое предложение Маттиа широко раскрывал глаза, но  нисколько не смущался.    

– Это безразлично, – сказал он. Слуга степенно  вышел.    

– Я думаю, мы пообедаем здесь лучше, чем в семье  Дрискол, – объявил Маттиа.    

На следующее утро к нам пришла госпожа Миллиган. Она привела  портниху, которая сняла с нас мерки, чтобы сшить нам новую одежду.    

Госпожа Миллиган сообщила, что Лиза продолжает говорить и  что врач считает ее выздоровевшей. Она пробыла с нами час, а потом ушла, нежно  поцеловав меня и пожав руку Маттиа.    

Так приходила она в продолжение четырех дней, и с каждым  днем становилась все нежнее и ласковее со мной; но, казалось, что-то смущало  ее, и она не хотела поддаваться своему чувству и показывать его.    

На пятый день вместо нее пришла служанка, которую я прежде  видел на «Лебеде». Она сообщила, что госпожа Миллиган приглашает нас к себе на  дачу и что у дверей гостиницы нас ждет экипаж. Маттиа тотчас же уселся в экипаж  с таким важным и непринужденным видом, как будто с детства привык к этому.  Капи, тоже ничуть не стесняясь, залез на сиденье. Ехать было недалеко. Переезд  показался мне очень коротким. Я был как во сне. Нас провели в комнату, где я  увидел госпожу Миллиган, Артура, лежавшего на диване, и Лизу.    

Артур протянул ко мне руки. Я подбежал к нему и крепко обнял  его, затем поцеловал Лизу, а госпожа Миллиган сама подошла и поцеловала меня.    

– Наконец наступил час, когда ты можешь занять то  место, на которое имеешь полное право, – сказала она.    

Я смотрел на госпожу Миллиган, не понимая, что означают ее  слова. А она пошла открыть дверь, и я увидел матушку Барберен, которая несла в  руках детскую одежду: белую кашемировую шубку, кружевной чепчик и вязаные  башмачки.    

Она едва успела положить все вещи на стол, как я схватил ее  в свои объятия. Пока я ее целовал, госпожа Миллиган давала какие-то  распоряжения слуге. Услышав имя Джеймса Миллигана, я побледнел.    

– Тебе нечего бояться, – ласково проговорила  госпожа Миллиган. – Подойди ко мне и дай мне руку.    

В это время дверь отворилась и в комнату вошел Джеймс  Миллиган. Он, как всегда, улыбался, показывая свои острые зубы. При виде меня  его улыбка превратилась в страшную гримасу.    

Госпожа Миллиган не дала ему заговорить.    

– Я пригласила вас сюда, – произнесла она  медленно, слегка дрожащим голосом, – чтобы представить вам моего старшего  сына, которого я наконец, к своему счастью, нашла, – и она крепко сжала  мою руку. – Вот он. Вы с ним знакомы, вы видели его и справлялись о его  здоровье у того человека, который его украл.    

– Что здесь происходит? – спросил Джеймс Миллиган  с искаженным лицом.    

– Этот человек сидит теперь в тюрьме за кражу в церкви  и во всем сознался. Вот письмо, которым он это подтверждает. В нем он  рассказывает, как украл ребенка, как бросил его в Париже, как принял меры к  тому, чтобы ребенок не был найден, для чего срезал метки на его одежде. Вот эта  одежда; ее сберегла женщина, самоотверженно воспитавшая моего сына. Желаете ли  вы прочитать письмо и посмотреть на вещи?    

Джеймс Миллиган с минуту стоял неподвижно, испытывая,  по-видимому, сильное желание удушить нас всех. Затем он направился к двери, но,  прежде чем выйти, обернулся и заявил:    

– Посмотрим, что скажет суд по поводу вашего  подставного ребенка!    

Не растерявшись, госпожа Миллиган – теперь я могу смело  сказать, моя мать – ответила:    

– Вы можете подать на нас в суд, но я не собираюсь  привлекать к ответственности того, кто является братом моего мужа.    

Дверь за моим дядей захлопнулась. Тогда я бросился в объятия  своей матери и в первый раз поцеловал ее сам.    

Когда наше волнение немного улеглось, ко мне подошел Маттиа:    

– Скажи твоей маме, что я хорошо сохранил тайну. –  Разве ты что-нибудь знал? – спросил я. За него ответила моя мать:    

– Когда Маттиа рассказал мне все, я попросила его молчать,  хотя в глубине души была твердо убеждена, что бедный маленький Реми – мой сын.  Но мне нужны были веские доказательства, для того чтобы не совершить ошибки.  Какое было бы горе для тебя, мой дорогой, если бы после того, как я признала  тебя своим сыном, мне пришлось бы сказать, что мы ошиблись! Теперь все  доказательства налицо. Отныне ты всегда будешь жить с твоей матерью, братом и с  теми, – она показала на Лизу и на Маттиа, – кто любил тебя в  несчастье.    

 ГЛАВА XXII. В СЕМЬЕ    

     

Прошло много лет. В настоящее время я живу в Англии вместе с  матерью, братом и женой.    

Моя мать мало изменилась: ее лицо по-прежнему красиво и  сохранило чудесное выражение нежности и доброты, только исчезла та грусть,  которая омрачала его когда-то.    

Артур, вопреки предсказаниям врачей и желанию нашего дядюшки  Джеймса Миллигана, окончательно поправился и стал здоровым и крепким юношей,  хорошим охотником и спортсменом.    

Моя жена, – читатель, верно, догадывается, кто она, не  правда ли? – моя жена – это та маленькая Лиза, которую вы уже знаете. Она  выросла в доме моей матери и на моих глазах превратилась в прелестную молодую  девушку, одаренную всеми совершенствами, потому что я люблю ее. Мы живем с  Лизой очень дружно и счастливо.    

Недавно у нас родился сын, маленький Маттиа, и нянчит его матушка  Барберен. После того как я нашел семью, матушка Барберен, несмотря на все мои  просьбы, не согласилась остаться у нас:    

– Ты должен теперь учиться, и мне нечего делать возле  тебя. Позволь мне вернуться в Шаванон. Не огорчайся, ведь мы расстаемся не навеки.  Ты вырастешь, женишься, будешь иметь детей, и тогда, если захочешь, я приеду и  помогу тебе их растить. К тому времени я стану уже старухой, но это не помешает  мне хорошо ходить за твоим ребенком и очень любить его, и уж, конечно, я не  позволю его украсть, как украли тебя.    

Так мы и порешили. Незадолго до рождения нашего ребенка мы  послали за матушкой Барберен в Шаванон, и она бросила все: родную деревню, свой  домик, друзей, корову – дочку нашей коровы – и переехала к нам. Лиза сама  кормит маленького Маттиа, но ходит за ним, забавляет его и возится с ним  матушка Барберен. По ее мнению, это самый замечательный ребенок, какого она  когда-либо видела.    

В ближайшие дни нашему сыну исполнится год, и я решил по  этому случаю пригласить к себе всех своих друзей.    

Я уже получил телеграмму от Маттиа – он приезжает сегодня.  Предсказание парикмахера Эспинассу из города Манта полностью сбылось: маленький  уличный музыкант, мой товарищ и ученик, сделался теперь знаменитым скрипачом.  Он по-прежнему остается моим самым близким другом. Я чрезвычайно горжусь его  успехами, так как в них есть доля и моего участия, а Маттиа радуется моему  счастью, как своему.    

Кроме него, приезжает вся семья Лизы: отец Акен, тетушка  Катерина, Этьеннета, Алексис и Бенжамен. Старый «учитель» из Варса еще жив и  приедет вместе с ними. Ему очень хочется побывать на рудниках Уэльса и  обогатить свою коллекцию новыми интересными экземплярами. Наш приятель Боб и  брат его моряк, капитан «Эклипса», тоже должны приехать сегодня.    

Только один дорогой мой друг не будет на нашем семейном  празднике… Мой дорогой Виталис, как бы я был счастлив видеть вас у себя! Если  несчастный, брошенный на произвол судьбы ребенок не пошел по дурному пути и не  опустился на дно, то этим он обязан вам, вашим урокам, вашему примеру, мой любимый  учитель! И я всегда буду свято хранить память о вас…    

Все мои друзья собрались, как было условлено. После  праздничного обеда, во время которого мы много говорили о прошлом, Маттиа  подошел ко мне.    

– Знаешь, – сказал он, – мы так часто играли  для посторонних, что теперь должны сыграть для наших родных и друзей.    

– Ты по-прежнему не можешь жить без музыки! Помнишь,  как ты перепугал нашу корову?    

– Давай сыграем твою неаполитанскую песенку.    

– Охотно. Благодаря этой песенке Лиза начала говорить.    

Маттиа вынул свою прежнюю, дешевую скрипку, лежавшую теперь  в красивом футляре, а я достал из мешка арфу, дерево которой совсем потемнело  от времени и дождей.    

Все собрались вокруг нас. В этот момент появился пудель. Это  мой милый, любимый Капи. Бедняжка, он совсем старый и глухой, однако еще хорошо  видит. Он спокойно лежал на своей подушке, но, заметив, что я взял арфу,  прихрамывая пошел на представление. В зубах он держит блюдечко и хочет на  задних лапках обойти «почтенную публику», но ему не хватает сил. Капи садится  и, важно поклонившись присутствующим, прижимает лапку к груди.    

Я не могу удержаться и целую его в нос, как тогда, когда он  утешал меня в моих горестях.    

– Ну вот, – смеясь, говорит Маттиа, – теперь  вся «труппа Реми» в сборе. Начинаем концерт…    

На этом я заканчиваю свои воспоминания, написанные для моих  родных и друзей.