1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 
     
Такую, как устраивал, например, путешественник Амундсен, когда шел к Южному полюсу.
     
Уменьшившись, Аркаша не собирался сидеть возле веранды, где стояла кабина, которую нельзя было смонтировать далеко от дома — она должна была постоянно находиться под наблюдением.
     
Аркаша решил, что, уменьшившись, он пройдет тропинкой до небольшого прудика, что поблескивает сквозь ветви живой изгороди. Там, на высоком берегу, он и устроит основную базу. База состояла из закрытой картонной коробки из-под ботинок, в которой Алиса аккуратно вырезала отверстие для входа. Конечно, романтичнее было бы построить шалаш, но коробка все-таки надежнее. Там, в безопасности от дождя, ветра и нежеланных гостей, сложили стопки нарезанных листиков тонкой бумаги, которые для Аркаши станут толстыми листами картона. Туда же поставили поделенную на квадратики коробочку с красками, кастрюлю, которую Алиса одолжила у своей куклы, коробочку с булавками, моток тонкой лески и катушку шелковых ниток, заостренную пилочку для ногтей и другие вещи, собранные по дому Алисой и Аркашей, которые могли бы пригодиться миниатюрному человечку в одинокой жизни в травяном лесу. Когда Алиса складывала добро в коробку, неожиданно появился Пашка, который, оказывается, тоже трудился. Из куска сосновой коры он вырезал лодочку длиной в пядь, такую легкую, что ее мог бы поднять и лилипут. В нее он вставил палочку-мачту и сделал парус из листа бумаги. Лодку пришвартовали к берегу прудика.
     
Наконец Аркаша сказал:
     
— Хватит! Вы хотите, чтобы я потратил неделю на устройство безопасной и скучной жизни.
     
— А ты хочешь рисковать? — спросила Алиса.
     
— В умеренных пределах — да, — ответил Аркаша.
     
— Правильно, — сказал Пашка. — Без риска нет жизни.
     
Алиса между тем приоткрыла коробку из-под ботинок и положила внутрь большой кусок ваты.
     
— Это еще зачем? — спросил Аркаша.
     
— Во-первых, это мягко, а тебе надо на чем-то спать. А во-вторых, ночью будет холодно, а ты совсем раздет.
     
— Как так — совсем раздет?
     
— Пока ты не придумаешь себе одежды, — сказала Алиса, — тебе придется походить голым.
     
— А ты будешь смотреть? — вдруг смутился Аркаша.
     
Пашка буквально зашелся от хохота, а Алиса достала из кармана маленькую тряпочку.
     
— Была у меня любимая куколка, — сказала Алиса. — Звали ее Дашей. Она убежала из дома с одним гномом. А платье от нее осталось… Ты бери, не стесняйся, ведь стрекозам и паукам совершенно все равно — девочка ты или мальчик.
     
Аркаша подумал ровно пять секунд, потом сказал:
     
— Ладно уж, клади возле кабины.
     
Алиса присела на корточки и положила кукольное платьице на землю возле отверстия, что вело из кабины наружу.
    
    
Глава 4. Ключ на старт!
     
Пора было расставаться с Аркашей. Время уже клонилось к вечеру. Они стояли втроем возле кабины. Вдруг Алисе стало грустно: ну ладно бы шел человек на риск ради высоких идеалов или спасения какой-нибудь несчастной планеты. А то он собирается рисковать жизнью ради рисунков, которые, может быть, никому и не нужны.
     
— А я с тобой не согласен, — сказал тут Пашка Гераскин, у которого иногда прорезаются совершенно невероятные телепатические способности. — Нельзя делить подвиги на нужные и ненужные. Может быть, в своих картинах Аркаша сделает великое открытие.
     
— Паша, не преувеличивай, — смутился Аркаша.
     
— Помолчи, путешественник голопузый! — оборвал его Пашка. — Мы не знаем, что увижу я, когда отправлюсь в Страну дремучих трав. Мы совершаем рывок вперед, шаг в неизвестность. До нас только герои фантастических повестей жили как свои среди бабочек и кузнечиков. Теперь этим займемся мы, самые обыкновенные люди двадцать первого века. Да я не променяю такое путешествие на пять полетов к альфе Центавра! Что такое космос по сравнению с настоящими джунглями Земли! Долой космос! Да здравствует родной микромир!
     
Если поверить Пашке, получалось, что он к космосу относится отвратительно — сам не летает и другим не велит.
     
Наступила пауза. Аркаша несмело поглядел на Алису, потом на Пашку.
     
— Я пошел, да? — спросил он.
     
— Может, возьмешь сахара с собой? — спросила Алиса.
     
— Ты хочешь погубить эксперимент в зародыше! — возмутился Пашка. — Каждый член нашей экспедиции сам добывает себе пищу! И как только ты попросишь есть, значит, ты сдался.
     
Пашка был прав — так они договорились с самого начала. В травяном царстве все живут робинзонами… каждый живет сам по себе, помощи ни у кого не просит, только в случае настоящей, реальной опасности можно вызвать товарищей на подмогу. Для этого есть браслет-сигнализатор, чудо микротехники, оставленный азимовцами.
     
— Тогда поешь еще чего-нибудь, — предложила Алиса. — На дорожку.
     
— Ну что ты говоришь! — взмолился Аркаша. — Ты же знаешь, что уменьшаться надо натощак.
     
— Ключ на старт! — закричал Пашка. — Ничего не забыл?
     
— Вроде ничего.
     
Аркаша спустился с веранды. Он был в одних трусах и чуть поеживался от вечерней прохлады.
     
Перед открытым люком кабины, которая казалась такой чужой на зеленой поляне на фоне могучих сосен, Аркаша остановился и обернулся к товарищам.
     
— Вы обо мне не думайте, — сказал он, — ничего со мной не случится.
     
— А мы и не думаем, — ответил Пашка.
     
— Мы в гости к тебе приходить будем, — сказала Алиса.
     
— Только не пугайте меня, — засмеялся Аркаша. — Я ведь буду маленький. На меня и наступить ненароком можно.
     
— Ты с ума сошел! — испугалась Алиса. — Не смей даже так шутить.
     
Аркаша протянул Алисе руку, и в этот момент зазвонил видеофон.
     
Звонок был настолько неожиданным и резким, что друзья вздрогнули и замерли.
     
— Может, не подходить? — спросила Алиса. — Мы гулять ушли…
     
— Боишься, что дома узнали про наши опыты?
     
— Боюсь.
     
Видеофон продолжал отчаянно звенеть.
     
— Опасность, мой друг, — сказал Пашка, отправляясь к дому, — надо встречать лицом к лицу. Иначе догонит сзади.
     
Произнеся такой афоризм, Пашка поднялся на веранду и прошел в комнату.
     
Было так тихо, что ребята слышали каждое Пашкино слово.
     
— Да, мама, — произнес Пашка. — Все хорошо, мама. Собираемся ужинать, мама.
     
— Простая проверка, — сказал Аркаша.
     
Алиса тоже поняла, что Пашкина мама волнуется, ей трудно поверить, что ее непутевый сын мирно живет на даче и не пускается ни в какие авантюры.
     
— Они пошли за грибами, — слышен был голос Пашки. — Скоро придут. А я? Я читаю «Графа Монте-Кристо», в библиотеке взял, так приятно почитать добрую старинную книгу.
     
— Ты только послушай! — прошептал Аркаша. — Какой у нас друг! Он умеет читать!
     
Алиса прикрыла рот ладонью, чтобы не засмеяться. Ведь она ушла за грибами.
     
— Хорошо, мама, — говорил Пашка, — обязательно, мама, все будет хорошо, мама.
     
Он отключил экран и вернулся к друзьям несколько смущенный, потому что они все слышали.
     
— Понимаете, — сказал он, — с пожилыми людьми очень трудно. Они остались далеко в прошлом…
     
— Твоей пожилой маме уже, наверное, тридцать лет, — съязвила Алиса, делая вид, что сочувствует Пашке.
     
— Тридцать три, — уточнил Пашка. — Между нами пропасть.
     
— Ну что же, — сказал Аркаша, — пошли, а? А то я так сегодня и не уменьшусь.
     
Но только они сделали несколько шагов к кабине, как снова зазвенел видеофон. На этот раз к аппарату подбежал Аркаша:
     
— Алиса, это тебя!
     
— Ну вот, — сказал Пашка. — Кто-то надо мной смеялся? Теперь и я посмеюсь.
     
На экране видеофона виднелось большеглазое треугольное лицо симферопольской бабушки.
     
— Алисочка! — сказала бабушка встревоженным голосом. — Кто тебя окружает?
     
— Меня? Никто.
     
— Кто подходил к видеофону? Он совершенно голый, как дикий индеец!
     
— Это мой друг Аркаша. Он собрался в лес…
     
— В лес? В таком виде?
     
— Скажи, что я купаться пошел! — зашипел Аркаша.
     
— Он купаться собрался, — сказала Алиса. — А почему ты звонишь?
     
— Случилось нечто ужасное, — сказала бабушка.
     
— Что еще? С кем?
     
— С тобой. Ты забыла пирожки с капустой.
     
— Всего-то?
     
— Я их пекла со вчерашнего дня. Чувствую, что у меня никогда больше не получатся такие пирожки.
     
— Ничего, я специально прилечу к тебе в Симферополь, когда ты их будешь печь.
     
— Нет! Я сейчас же лечу к тебе. Скажи, какой номер у вашей дачи, или встреть меня на флаерной станции.
     
Пока ее друзья корчились у веранды от хохота, Алиса умоляла симферопольскую бабушку не прилетать, потому что пожилому человеку уже поздно летать на флаере — в Москве бабушки вообще не летают на флаерах позже шести вечера. К тому же у Аркашиной дачи нет номера, а сама Алиса только что объелась пирогами, которые привез Пашка…
     
Наконец смертельно обиженная бабушка, не прощаясь, отключила аппарат, а Алиса сказала:
     
— Перестаньте хохотать. Ничего смешного я не вижу.
     
И когда Пашка с Аркашей пришли в себя, она добавила:
     
— Сегодняшний день можно занести в мою личную книжку рекордов Гиннесса — мне еще в жизни не приходилось столько врать и выслушивать столько же неправды.
     
— Цель оправдывает средства, — сказал Пашка. — Если бы ты сказала бабушке правду, что Аркаша через десять минут станет ростом с оловянного солдатика, а ты готовишься через неделю последовать его примеру и пожить немного на равных среди муравьев и кузнечиков, она прискакала бы сюда на боевом коне в сопровождении всей твоей семьи…
     
— Это я понимаю… но врать плохо.
     
— Очень плохо, — сказал Аркаша. — Я замерз. Пошли же, наконец!
     
У кабины все попрощались.
     
Затем Аркаша открыл люк и залез внутрь.
     
— К полету готов? — спросил Пашка.
     
— К полету готов!
     
— Задраить люки! — приказал Пашка, который изображал из себя руководителя полета.
     
— Есть задраить люки! — сказал Аркаша.
     
Он закрыл изнутри люк, и кабина сразу стала безмолвной, чужой, неживой, как камень.
     
— А сколько ждать? — спросил Пашка.
     
— Он сказал — несколько минут.
     
— Надо было точнее спросить, — сказал Пашка.
     
Алиса присела на траву возле кабины, так чтобы видеть маленькое круглое отверстие у самой земли.
     
— Ты чего? — спросил Пашка.
     
— Он выйдет вот отсюда, — показала Алиса на отверстие.
     
Пашка тоже уселся на траву. Кабина молчала.
     
— Странно, — произнес Пашка. — Только что я ему руку жал, не чужой человек, семь лет вместе учимся. И вдруг такое с ним случится!
     
— Ты не гордись, — сказала Алиса. — С тобой это тоже может случиться.
     
— Тонкое наблюдение, — отметил Пашка и, встав на четвереньки, попытался заглянуть в маленькое отверстие.
     
И тут же в ужасе отпрянул!
     
Как бы ты себя ни готовил, все равно от неожиданности можно перепугаться.
     
Из отверстия буквально выкатился на траву миниатюрный человечек. А так как таких человечков не бывает, у Пашки было ощущение, словно перед его носом выскочила мышь.
     
А Аркаша, выпав из длинного скользкого туннеля на свет, увидел перед собой огромную страшную оскаленную морду. Ему ведь никогда раньше не приходилось видеть людей в пятьдесят раз больше его. Поэтому ему и в голову не пришло, что он видит человека, а тем более Пашку.
     
Так что Алиса, которая наблюдала эту сцену со стороны, к удивлению своему, увидела, как лилипут Аркаша кинулся обратно в норку, а Пашка отпрыгнул почти к самому лесу.
     
Поняв, в чем дело, Алиса едва удержалась, чтобы не рассмеяться.
     
— А я его за мышь принял, — сказал Пашка, — или за тарантула.
     
Из отверстия в кабине выглянул голенький Аркаша.
     
— Какой я тебе тарантул! — пискнул он обиженно. Оказалось, что его пронзительный голосок можно разобрать в тишине сада. — А я думал, что ты мамонт.
     
— Мальчики, — сказала Алиса, — не надо ссориться.
     
— Отвернись! — пропищал Аркаша.
     
Стараясь не улыбаться, Алиса отвернулась. Ей было видно лицо Пашки, и когда оно стало расплываться в широкой улыбке, она поняла, что причиной тому — вид Аркаши.
     
— Можно обернуться? — спросила Алиса.
     
— Оборачивайся, — ответил за Аркашу Пашка.
     
Алиса обернулась, Аркаша стоял у кабины, придерживая руками слишком длинное кукольное платье.
     
     
Он что-то кричал, но Алиса не разобрала слов.
     
— Потерпи секундочку, — сказала Алиса. — Где у тебя ножницы?
     
— В большой комнате. На столе, — вспомнил Пашка.
     
Алиса сбегала за ножницами и, вернувшись, велела Аркаше снять платье.
     
— Я тебе сделаю чудесную набедренную повязку, — сказала она.
     
Через пять минут Аркаша был более-менее готов к тому, чтобы продолжить путешествие.
     
— Интересно? — спросил Пашка.
     
Аркаша показал под ноги, и Алиса поняла, что для него песчинки на тропинке были острыми камнями. А никакой обуви у Аркаши не было.
     
— Может, вернешься? — спросила Алиса. — А завтра что-нибудь придумаем.
     
Аркаша только отмахнулся.
     
— Он прав, — сказала Алиса. — Нужно человеку привыкнуть.
     
Они стояли у кабины и смотрели, как человечек ростом со спичку медленно уходит от них, поджимая ножки, потому что идет босиком по острым камням.
     
Аркаша остановился, запрокинул голову, посмотрел на друзей. Видно, они показались ему не настоящими существами, а порождениями страшного сна, и он махнул рукой, чтобы они уходили.
     
Конечно же, они не ушли. До прудика, на берегу которого стояла коробка из-под ботинок, было метров тридцать-сорок. Надо было идти по тропинке до отверстия в живой изгороди и там, свернув направо, идти вдоль нее, пока земля не начнет снижаться к пруду. Что за дорога — полсотни шагов? Десять секунд бегом. Но не для Аркаши Сапожкова, отважного путешественника, которому еще идти и идти — пока он достигнет убежища.
     
— Я теперь понимаю, — сказала Алиса, — что значит: человек — царь природы.
     
— А что?
     
— А то, что я могу пойти пешком через лес даже ночью, и все животные уступят мне дорогу.
     
— То ли уступят, то ли нет, — ответил Пашка. — Кабан может по глупости не знать, что ты — царь природы, волку об этом не рассказали, а медведь болел, когда это проходили.
     
— У тебя столько же шансов встретиться в дачном лесу с медведем или кабаном, как и с бенгальским тигром, — сказала Алиса.
     
Тут она увидела, как большая стрекоза, что не спеша летела мимо, обнаружила что-то впереди и пошла снижаться над тропинкой там, где шагал Аркаша.
     
Алиса не выдержала и рванулась вперед.
     
Стрекоза испуганно взмыла в небо, а она в несколько прыжков достигла забора — Аркаши нигде не было видно!
     
— Пашка! — закричала Алиса. — Он пропал! — Она выглянула за изгородь — тоже пусто. Может, Аркаша спрятался в траве?
     
Пашка не догонял ее. Он стоял в десяти метрах сзади.
     
— Просто чудо, — сказал он, — что Аркаша остался жив. Нет ничего опаснее для человека, чем стадо взбесившихся слонов.
     
— Что ты имеешь в виду? — спросила Алиса.
     
— А то, что тебе надо медленно и осторожно вернуться обратно и научиться глядеть под ноги. Твое счастье, что Аркаша успел отпрыгнуть в траву, когда ты пробежала рядом с ним.
     
— Что ты говоришь! — испугалась Алиса. У нее коленки ослабли. Неужели так могло быть? Значит, Аркаша еще шел по тропинке… а она думала… Представляете… она в самом деле могла наступить на друга!
     
На цыпочках, пошатываясь от страха, Алиса подошла к Пашке и остановилась в двух шагах. И тут она увидела Аркашу. Он стоял на самом краю тропинки и при виде Алисы поднял кверху кулачки.
     
— Прости, Аркаша, — сказала Алиса с чувством. — Я испугалась, что на тебя стрекоза нападет.
     
— И решила: лучше сама затопчу, чем врагам отдам, — добавил Пашка.
     
Алисе хотелось плакать.
     
Она присела на корточки перед Аркашей, чтобы разглядеть его лицо. Рот Аркаши раскрывался, но писк был неразличим.
     
— И не пытайся понять, — сказал Пашка. — Представляешь, как мало воздуха умещается в его легких — не из чего образоваться звуку.
     
— Давай отнесем его до коробки! — взмолилась Алиса.
     
— Не теряй присутствия духа, — возразил Пашка. — Если ты начнешь в такой форме проявлять заботу о друге, то я обещаю, что сам отнесу тебя в коробку, когда подойдет твоя очередь.
     
— Как так отнесешь? — Алиса выпрямилась и гневно поглядела на Пашку.
     
— Возьму двумя пальцами, — Пашка показал ей, как возьмет ее, — подниму в воздух и понесу. А ты будешь болтать ножками-макаронками.
     
— Ты только посмей! — Алиса кинулась было на Пашку, чтобы научить его манерам, но вспомнила, что где-то под ногами прячется несчастный Аркаша, и замерла как громом пораженная.
     
А Аркаша поглядел на друзей — теперь чужих и опасных чудовищ, будто заколдованных страшным волшебником, и быстро зашагал дальше, надеясь, видно, что у них хватит сообразительности больше за ним не ходить.
     
Они постояли на тропинке, глядя, как Аркаша дошел до изгороди, миновал ее, повернул направо и исчез из виду. Сколько это заняло времени — трудно сказать. Может быть, три минуты, а может, и все пятнадцать.
     
— Пошли на веранду, — сказал Пашка. — Он обещал дать нам сигнал, когда устроится.
     
— Нет, погоди минутку.
     
Алиса сошла с тропинки, пробежала по траве к изгороди и встала на цыпочки, чтобы заглянуть поверх нее. Пашка последовал за Алисой.
     
Оттуда, где они находились, был виден прудик, поросший травой склон и стоявшая там коробка из-под ботинок.
     
Вот показался и Аркаша. Не глядя по сторонам, он шел по тропинке, которая казалась ему широкой дорогой. Он немного прихрамывал и опирался на копье, которое Алисе недавно служило всего-навсего булавкой.
     
Идти ему оставалось немного — уже начался спуск к пруду.
     
Не доходя до коробки, Аркаша остановился и стал сверху глядеть на пруд. Его первое путешествие заканчивалось.
     
— Ну что, пошли домой или посмотрим? — прошептала Алиса.
     
И в этот момент Пашка вскочил на ноги и отчаянно закричал:
     
— Беги, Аркашка!
     
То ли Аркаша услышал крик Пашки, то ли сам почувствовал опасность, но он отчаянно прыгнул в сторону. Только тогда Алиса поняла, в чем дело: над местом, где только что стоял Сапожков, пронеслась ворона и, не поймав добычу, взмыла вверх.
     
Аркаша кинулся бежать к коробке. Набедренная повязка размоталась и тянулась за ним, как длинный флаг.
     
— Она же могла его унести! — сказала Алиса.
     
— Точно. Он у нее в клюве бы уместился.
     
— Пашка, — сказала Алиса, — давай этот опыт кончать. Надо вернуть Аркашу.
     
— Почему? — спросил Пашка. — Разве случилось что-то неожиданное?
     
— Но ему грозят страшные опасности!
     
— Когда я пойду на его место, мне тоже будут грозить опасности.
     
— Вот я и говорю.
     
— Ты — свободный человек. Тебя никто не уговаривает уменьшаться.
     
— Я не о себе думаю. Вы с Аркашей такие неосторожные.
     
— Если ты про ворону, то мы с Аркашей это обсуждали. Надо все время поглядывать в небо.
     
— Если бы ты не крикнул…
     
— Если бы я не крикнул, он бы все равно успел. Я его знаю. И не забывай, что он вооружен.
     
— Ты имеешь в виду булавку?
     
— Это оружие не хуже любого другого.
     
Разговаривая, они поглядывали на коробку. Аркаша добежал до нее и обернулся. Он помахал рукой и исчез в отверстии. Видно было, как он закрывает за собой картонную дверь.
     
— Все, — сказал Пашка, — представление закончено.
     
— Тогда бежим в дом, сейчас будет связь.
     
В комнате на столе стоял передатчик, сделанный азимовцами. В нем уже загорелась зеленая лампочка.
     
— Центр на связи! — крикнул Пашка, подбегая к приемнику и включая вызов.
     
— Вы зачем за мной следили? — послышался тонкий голосок.
     
— Если бы не следили, тебя бы ворона склевала, — сказал Пашка.
     
— Я ее и без тебя видел, — сказал Аркаша. — Я очень прошу, не подглядывайте, а то я себя человеком не чувствую.
     
— Ладно, обещаем, — сказал Пашка. — Только и ты веди себя осторожнее. Не высовывайся.
     
— Тебе удобно, не холодно? — спросила Алиса.
     
Она подумала: мы разговариваем, будто Аркаша по крайней мере в Гималаях. А ведь можно выбежать из дома и поглядеть на него.
     
— Я специально ушел сюда, — пропищал Аркаша, — чтобы мне не задавали глупых вопросов: скушал ли я кашку, надел ли я пальтишко.
     
— Ты получше дверь закрой, — сказала Алиса, сделав вид, что не услышала его слов. — Мало ли какая змея заберется.
     
— Змеи по крайней мере не дают советов, — сказал Аркаша. — До связи.
     
— А когда будет связь?
     
— Связь будет утром в восемь ноль-ноль, — последовал ответ. — И прошу меня не беспокоить.
     
— Погоди, не отключай, — попросила Алиса. — Ты расскажи нам, как ты себя чувствуешь… ну как ты все видишь…
     
— Это очень интересно, — сказал Аркаша. — Сама вскоре узнаешь. Ведь нельзя же слепому рассказать про то, как выглядят цветы.
     
— Тебе не холодно?
     
— Ты опять за свое! — послышался гневный ответ Аркаши, и связь прервалась.
     
— Он прав, — сказал Пашка. — Я даже не знал, что в тебе такой сильный материнский инстинкт.
     
— Я просто беспокоюсь.
     
— Вот именно. В этом разница между мужчиной и женщиной. Мужчина хочет побыть в одиночестве, а женщина хочет все время давать указания.
     
— Пашка, это нечестно!
     
— Двенадцать лет Пашка. И если меня не съест комар, то стану Павлом Николаевичем. И как старший…
     
— Ты старше меня на один месяц!
     
— И как старший утверждаю: через неделю ты сама окажешься в травяном царстве. И увидишь, что все опасности сильно преувеличены. Знаешь почему? Потому что ты переживаешь за Аркашу. Когда переживаешь за другого, опасности всегда увеличиваются в десять раз.
     
— Я пойду поставлю чай, — сказала Алиса.
     
— Иди, только не думай при этом, какой Аркаша бедненький, потому что у него нет сладкого чая. Скоро он вернется и выпьет сразу двадцать чашек.
     
Когда Алиса через десять минут принесла чай, Пашка лежал на диване и читал старый латинско-русский словарь. В последнее время у него появилась идея побывать в Римской империи.
     
Он прошел к столу и взял чашку, не отрываясь от книги. Алисе пить не хотелось. Она смотрела на лес, в котором песчинкой затерялся Аркаша.
     
— А я знаю, чего тебе хочется, — вдруг сказал Пашка.
     
— Чего?
     
— Тебе хочется тихонько сбегать на берег прудика, открыть крышку коробки из-под ботинок и поглядеть, как там маленький Аркашенька спит на кусочке ваты.
     
— Хочется, — призналась Алиса. — Мне за него страшно.
     
— Хочешь погладить его пальчиком?
     
— Нет, — сказала Алиса. — Не хочу. Ты что будешь делать?
     
— Ты же видишь, я занимаюсь латынью.
     
Но Пашка Алису обманул. Он взобрался на балкон второго этажа, взял старый бинокль, с которым дедушка Аркаши служил на флоте, и смотрел оттуда на прудик и коробку из-под ботинок, чтобы с Аркашей ничего не случилось.
     
После ужина Алиса и Пашка по очереди осторожно подбирались к изгороди и глядели из-за укрытия на коробку. Они видели, как Аркаша выходил к прудику, как на него напали комары и он, отмахиваясь, убежал от них и спрятался в коробке.
     
Тогда комары накинулись на наблюдателей.
     
— Больше он сегодня не выйдет, — сказал Пашка, отбиваясь от комаров.
     
— Значит, и мы с тобой можем спать спокойно, — сказала Алиса.
     
Они вернулись на дачу, но спать не легли, а долго разговаривали, смотрели видик, потом провидеофонили своим домашним — как будто жили на полярной станции. Симферопольская бабушка грозилась приехать утром с пирожками.
     
А перед сном Пашка все же вызвал Аркашу.
     
— Помощь не требуется? — спросил он.
     
— Спокойной ночи, — сказал Аркаша.
    
    
Глава 5. Нападение скунусика
     
Утром Алиса проснулась от громкого веселого голоса:
     
— Алисочка! Ты где? Вставать пора! Ваша мама пришла, молочка принесла! Бее-э-э-э!
     
Алиса вскочила с дивана, на котором спала, и выбежала на веранду, еще не сообразив, что за козочка к ним пожаловала.
     
Солнце встало, и лучи его били прямо в лицо, птицы оглушительно чирикали и пели, насекомые жужжали, скрипели, пищали, роса высохла на цветах и траве, и оттого в саду был густой зеленый аромат.
     
Перед верандой стояла бабушка из Симферополя с большой корзинкой в руке.
     
— Насилу вас отыскала, — сказала бабушка. — Ты мне не рада?
     
— Доброе утро, — сказала Алиса без всякой радости. — А мама с папой сюда не собираются?
     
— Нет, они до воскресенья не приедут, — ответила наивная бабушка. — До воскресенья только я буду к вам ездить.
     
— Зачем?
     
— Ясное дело зачем. Кормить, одежду привозить, могу и приготовить чего-нибудь вкусненького. От бабушки всегда польза есть. Небось без робота живете, и посуда немытая.
     
Это была катастрофа.
     
Тут проснулся Пашка, прибежал на шум, познакомился с бабушкой.
     
— Нет! — сказал он, узнав о планах симферопольской бабушки. — Ни за что! Алиса, ты же знаешь, что скунусики не выносят постороннего присутствия. Среди них начинаются жуткие нервные эпидемии! Ваше появление, Лукреция Ивановна, обязательно приведет к экологической трагедии.
     
— Что он говорит? — спросила симферопольская бабушка.
     
Но Алиса уже поняла Пашкину подсказку. Это была единственная возможность отправить бабушку домой без скандала.
     
— Разве я тебе не говорила? — сказала она лисичкиным голоском, сбегая с веранды и принимая из бабушкиных рук корзинку с пирожками. — Паша Гераскин проводит здесь очень сложные опыты со скунусиками. Они такие нервные! Они требуют полного спокойствия — ни одного лишнего человека. Иначе…
     
— Иначе — смерть, — сказал Пашка. — Вчера к нам случайно забрела корова — они так перепугались, что шесть штук околели за ночь. Шесть штук!
     
— А во всей Вселенной насчитывается лишь восемьсот сорок две, — подхватила Алиса.
     
— Восемьсот сорок четыре, — поправил Алису Пашка. — Но я не гарантирую, что, услыша голос незнакомой бабушки, они не станут кидаться в пруд.
     
— Кидаться в пруд? — растерянно спросила бабушка.
     
— Да, так они выражают свой протест, — сказал Пашка.
     
— А… кто они такие?
     
— Вы не знаете, кто такие скунусики?
     
— Я газет не читаю, — призналась бабушка, — но ведь Алисочка могла бы и сказать. А она нам сказала, что отдыхать едет. Я же думала, и вправду отдыхать едет… А если эти скунусики ее растерзают?
     
— Никогда! — ответил Пашка. — Это я вам гарантирую.
     
— Пока сама не увижу, — заявила бабушка, — не уйду отсюда. Вы — народ молодой, безответственный, а твой друг, Алисочка, по глазам вижу, первостатейный враль. И тебя врать учит.
     
— Я? Ее? — возмутился Пашка. — Да она сама сто очков вперед кому угодно даст.
     
— И плохой ты джентльмен, Паша, — добавила бабушка. — Даже не понимаю, как тебе доверили разводить скунусиков. Ты же их испортишь. Давай показывай. Не верю я, что ты о них хорошо заботишься.
     
— Они спят, бабушка, — сказал Пашка. — Я же сказал, что их нельзя беспокоить.
     
— Ох, грехи наши тяжкие, — вздохнула бабушка и, видно, собралась уходить. Но что-то в ее поведении Алису смущало — бабушка на глазах стала слишком простоватой, почти сказочной бабусей. А ведь еще вчера она была самой обыкновенной пожилой женщиной, которая пудрила носик, собираясь в консерваторию.
     
Но ни взглядом, ни словом Алиса не успела предостеречь Пашку, потому что вдруг бабушка подняла к небу руки, словно защищаясь от какой-то опасности, и Алиса увидела, что из листвы на бабушку бросилось отвратительное создание, какого раньше ей видеть не приходилось. Оно было похоже на летучую мышь размером с кошку, у него был длинный голый цеплючий хвост и сильные, покрытые чешуей, зеленые лапы с длинными когтями.
     
— На помощь! — закричала бабуся. — Уберите своих скунусиков!
     
Но Пашка и Алиса стояли как молнией пораженные. Ведь скунусики были плодом воображения Пашки Гераскина, и, ясное дело, никогда раньше никому не приходилось видеть воображаемых животных. Впрочем, чудища, напавшего на симферопольскую бабушку, они тоже никогда не видели.
     
Зрелище было жуткое: маленькая сухонькая симферопольская бабушка носилась по лужайке перед дачей, чудище пикировало на нее, и бабушка еле успевала увертываться от растопыренных когтей.
     
Первым пришел в себя Пашка. Он оглянулся в поисках оружия и увидел возле веранды грабли. Одним прыжком Пашка перемахнул через перила веранды, схватил грабли и стал отгонять чудище от уставшей бегать бабушки. Чудище старалось схватиться за зубцы грабель или вцепиться в Пашку, но Пашка махал так энергично, что оно вынуждено было отступить и погнаться за симферопольской бабушкой. Пашка побежал за чудищем.
     
     
Они мчались по тропинке, Алиса — за ними, они по очереди перемахнули через живую изгородь, и тут Алиса поняла, что все они намерены пробежать через коробку из-под ботинок.
     
И растоптать ее.
     
Алисе ничего не оставалось, как кинуться вперед, обогнать остальных, подхватить коробку и броситься, прижимая ее к груди, в кусты.
     
Остальные продолжали сражаться.
     
Из своего укрытия Алиса заметила, как зубцы грабель пронзают чудище, но никакого вреда ему не причиняют.
     
В коробке кто-то задвигался. Алиса спохватилась, что разбудила Аркашу.
     
— Аркаша, спокойно, — сказала она, нагнувшись к коробке. — Не обращай внимания, спи. Сейчас Пашка управится со скунусиком, и я поставлю тебя на место.
     
В ответ послышался возмущенный писк.
     
— Я понимаю, что противно, когда тебя будят таким образом, но пойми — они обязательно бы тебя растоптали.
     
И тут Алиса ахнула: из-за отскочившей от Пашки бабушки вылетели еще два чудища и кинулись на Пашку.
     
— Сзади, Пашка! — крикнула Алиса.
     
Пашка еле успел обернуться и отмахнуться от новых врагов.
     
Три чудища нападали на него яростно и быстро. Пашке приходилось вертеть граблями, как пропеллером, и силы его были на исходе.
     
— Аркаш, я тебя пока отставлю, — сказала Алиса, ставя коробку на землю и оглядываясь в поисках какой-нибудь палки.
     
Пашка уже шатался от усталости — еще минута, и он вынужден будет опустить руки. Тут ему и конец — чудища его не пощадят.
     
«Как глупо, — подумала Алиса, — пройти всю Галактику и погибнуть под Москвой, на даче старого друга, от чудищ, которые почему-то прилетели вслед за симферопольской бабушкой. А почему они прилетели вслед за бабушкой?»
     
Алиса не нашла ничего более солидного, чем сухая сосновая ветка. С ней она и кинулась на помощь Пашке.
     
Но именно в этот момент твари улетели — так же внезапно, как появились, словно растворились в воздухе.
     
Пашка, не веря своим глазам, крутил головой. Потом уронил тяжелые грабли и сел на траву рядом с ними. Симферопольская бабушка вылезла из кустов, где она пряталась.
     
— Ужасти-то какие, — сказала она. — Я уж думала — помрем мы все.
     
— А что это было? — спросила Алиса, ни к кому не обращаясь.
     
— Как что? — сказала бабушка. — Так твой дружок сказывал: скунусики! Какие не подохли от волнения и переживаний, те вот и разлетались!
     
— Какие еще скунусики! — воскликнул в сердцах Пашка. — Нет никаких скунусиков.
     
— Все померли? — спросила симферопольская бабушка.
     
— Никто не помирал! Нет их и не было.
     
— А куда ж делись?
     
— Я их придумал!
     
— Ой, как нехорошо старуху пугать, — расстроилась симферопольская бабушка. — Ты их придумал, а они чуть меня не заклевали.
     
— Скунусики, которых я придумал, не могут вас заклевать! — пытался втолковать Пашка непонятливой бабушке. — Нет их, понимаете?
     
— А с кем же ты воевал?
     
— Не знаю.
     
— Так ты же со скунусиками воевал.
     
— А вы откуда знаете? — спросила Алиса.
     
— А кто их, подлецов, не знает, — удивилась симферопольская бабушка, — очень они нервные. Как какая бабуся приедет, они сразу дохнут…
     
Бабушка поглядела вокруг, вздохнула и добавила:
     
— Я в молодости и не таких делала.
     
— Бабушка! — воскликнула Алиса. — Это ты чудищ сделала, да? Это был гипноз?
     
— Какой такой гипноз? — возразила бабушка. — Это голографические почки. Мое изобретение. Я всегда с собой их в сумке таскаю.
     
Бабушка вытащила из сумки маленький орешек, меньше лесного.
     
— Подвижные голограммы с программным управлением, — сказала она звонким театральным голосом. — Мы сжимаем двумя пальцами почку, приводя ее в действие…
     
Бабушка подкинула в воздух орешек, и на его месте образовался немалого размера дракон, который был во всем натурален. Он медленно поворачивал головой, как бы разыскивая жертву. А бабушка тем временем подкинула в воздух второй орешек, и он превратился в молодого рыцаря на белом коне. Рыцарь был вооружен длинным копьем и готов к бою. Дракон тоже не трусил — он ударил по земле хвостом и двинулся навстречу противнику. Удивительно только, что вся эта сцена происходила в мертвой тишине.
     
— Я с этой программой, — сказала бабушка, — всю Галактику облетела. А уж что касается каких-то там банальных скунусиков, то я их с собой кучей ношу. — Бабушка подкинула горошину, и еще одно чудище начало порхать над сражающимися драконом и рыцарем. — Мне они для чего нужны? Мне они нужны, чтобы кошек отгонять, — закончила бабушка, — а то они моего попугая дразнят.
     
Затем она при молчаливом изумлении присутствовавших щелкнула три раза пальцами. Дракон скукожился, собрался в точку. Еще раз щелкнула пальцами — и рыцарь вернулся в скорлупку. Наконец спрятался в горошине и скунусик.
     
— Мне пора, — сказала бабушка. — Надеюсь, что Паша не очень устал махать граблями.
     
— Это моя обычная зарядка, — мрачно сказал Пашка, который не выносил, если над ним смеялись.
     
— До свидания, — сказала бабушка. — Если захотите пирожков, позвоните мне, я всегда буду рада испечь вам чего-нибудь вкусненького.
     
— Прости нас, — сказала Алиса.
     
— За что? Мы квиты, — ответила бабушка. — Вы хотели меня обмануть, чтобы я поскорее отсюда улетела. Я тоже вас обманула, сделав видимость страшилищ, с которыми вы сражались, как с настоящими. Но главное — не сбежали. Так что теперь я за вас спокойна.
     
Сказав так, симферопольская бабушка попрощалась и пошла к своему флаеру, что стоял на дачной улочке.
     
— А я с самого начала понял, что это голограммы, — сказал Пашка. — Но решил: а почему бы мне не размяться?
     
— Скунусик, — сказала Алиса, — типичный скунусик.
     
— А что?
     
— Нет более лживых насекомых, чем скунусики. Наше счастье, Павел Гераскин, что у моей симферопольской бабушки есть чувство юмора.
     
Пашка отвернулся и стал смотреть на спокойную гладь прудика. Вдруг глаза его стали круглыми.
     
— Алиса! — воскликнул он. — Где Аркашин дом? Она его унесла!
     
— Не беспокойся! — сказала Алиса, доставая из кустов коробку из-под ботинок. — Просто ты так прыгал, что наверняка бы растоптал Аркашу.
     
— А я испугался. Мне в ней показалось что-то зловещее. Понимаешь, она все время изображала какую-то древнюю бабусю из леса, а я видел перед собой нормальную женщину. И это меня насторожило.
     
— Недостаточно насторожило, иначе бы ты не стал врать про скунусиков.
     
— А славных скунусиков она умеет делать! — рассмеялся тут Пашка. — Надо было у нее парочку попросить. Я бы из них сделал себе личную охрану. На особо опасных планетах.
     
— Потом попросишь, — сказала Алиса, ставя коробку на место.
     
Тут же из дверцы выскочил голенький Аркаша ростом со спичку и, подпрыгивая от негодования, стал грозить Алисе кулачком.
     
— Аркаша, спокойно, — сказал Пашка. — Тебя же защищали. Больше тебя никто не будет обижать.
     
Но Аркаша не унимался — видно, сильно рассердился.
     
— Тогда пойди и надень штаны, — сказал Пашка. — Неприлично выступать перед девушкой в таком виде.
     
Эти слова подействовали на Аркашу. Он тут же кинулся обратно в коробку.
     
Так начался второй день экспедиции в Страну дремучих трав.
    
    
Глава 6. Мордашкин, пощади ребенка!
     
День продолжался куда обычнее, чем начался.
     
Аркаша, высказав на утреннем сеансе связи все, что думает об Алисе, взял большую булавку и пошел искать волоски для кисточек. Для этого он решил воспользоваться паутиной. А так как пауки могли возражать против грабежа, Аркаша искал паутину старую, брошенную. Алиса попыталась предостеречь Аркашу, чтобы он был поосторожнее с пауками — а то попадешь в паутину, запутаешься, вот тебе и конец придет…
     
Выслушав такое предостережение, Аркаша отключил связь, а Пашка в ответ на Алисины упреки сказал, что Аркаша абсолютно прав. Ни один мужчина не выдержит такой опеки.
     
На пульте в комнате горел зеленый огонек — все в порядке. Аркаша обещал далеко от коробки не отходить. Пашка пошел купаться — но не на маленький прудик, на берегу которого стоял дом Аркаши, а на озеро, за километр. И сказал, что вернется к обеду. Алиса стала было готовить обед, но не могла не думать об Аркаше. Ей все чудилось, что он лезет по паутине, а громадный паук-крестовик, а то и тарантул, подстерегает Аркашу.
     
Наконец Алиса не выдержала. Она притушила плиту и тихонько, надеясь, что Аркаша ее не заметит, начала подкрадываться к его убежищу. Все-таки лучше быть рядом и, если надо, прогнать тарантула.
     
Алиса прокралась вдоль изгороди — она понимала, что ей куда труднее увидеть Аркашу, чем Аркаше увидеть ее. Муравей всегда скорее заметит медведя, чем медведь — муравья. Алиса опасалась приблизиться к прудику, чтобы не вызвать новой вспышки Аркашиного гнева.
     
Когда до прудика, отделенного от нее живой изгородью, оставалось совсем чуть-чуть, Алиса легла на землю и поползла по-пластунски. Порой она останавливалась и прислушивалась. За изгородь она заходить не смела, потому что Аркаша, конечно же, услышит шум, который она поднимает. Она проползла еще немного, так что теперь между ней и коробкой был только прудик — почти круглый, метров пять в диаметре. Один берег, на котором стояла коробка из-под ботинок, был высоким и крутым, а с той стороны, где ползла Алиса, он был совсем плоским, зарос осокой, из которой поднимались стрелы камыша.
     
Утренний мир прудика и леса был деловитым, шумным и даже крикливым — кто только не летал, не ползал и не плавал вокруг. Каково Аркаше — ему все время приходится быть настороже.
     
На руке у него браслетик — чудо техники. По нему Аркашу всегда можно найти.
     
Алиса чуть приподнялась над травой, чтобы получше разглядеть дальний берег, и тут замерла: она увидела Аркашу, разглядела его, высмотрела крошку, когда он, волоча за собой, как трос, паутинку, пытался оторвать ее от сети.
     
Но, по крайней мере, Алисе стало спокойней — Аркаша жив-здоров. Очень хотелось помочь ему оторвать и отнести в коробку паутину, но нельзя. Остается только лежать в траве, терпеть комариные укусы и мысленно уговаривать пауков не нападать на человечка.
     
Прошло минут десять, прежде чем Аркаша справился с паутиной, но когда он потащил добычу домой, Алисе пришлось тихонько уползти, а то бы он ее обязательно увидел.
     
Пашке, когда тот вернулся, искупавшись, она о своих переживаниях рассказывать не стала.
     
— Жизнь постепенно входит в обычное русло, — сказал Пашка. Он прошел к пульту и вызвал Аркашу.
     
Аркаша долго не отвечал — минуты три.
     
— Ты что, заснул? — удивился Пашка.
     
— А зачем вызываешь?
     
— Контрольный вызов, — сказал Пашка. — Это же естественно.
     
— Тогда считай, что я спал.
     
— Это ложь, исследователь Сапожков, — сказал Пашка. — Вы попросту сняли браслет-передатчик, в чем выразилось ваше легкомыслие.
     
— Почему ты так думаешь?
     
— Потому что ни один нормальный человек не может все время таскать такой браслет. Но пойми, Сапожков, ты находишься в зоне повышенного риска, и мы несем за тебя ответственность.
     
— Перед кем?
     
— Перед твоими родителями, перед всеми твоими многочисленными родственниками и, наконец, перед человечеством, которое мечтает увидеть мини-картины, созданные гением Сапожкова.
     
Пашка говорил так серьезно, что Аркаша оторопел. По крайней мере, он молчал минут пять. Потом сказал:
     
— Все равно не буду таскать браслет. Он тяжелый. Он мне мешает.
     
— Тогда я прерываю эксперимент, — заявил Пашка.
     
— Это еще как?
     
— Как? Проще простого. Алиса, сбегай к прудику, там возле коробки из-под ботинок бегает мелкое существо чуть побольше муравья. С ужасным, вздорным характером.
     
— И что надо сделать, командор? — спросила Алиса.
     
— Возьми его двумя пальцами, принеси сюда, сунь в кабину и запусти в нее увеличивающий газ.
     
— Я спрячусь! — донесся Аркашин голосок. — Вы меня не найдете.
     
— Тогда, исследователь Селезнева, я попрошу вас отыскать беглеца, но не увеличивать его, а посадить в ванну. На три дня.
     
— А воду напускать?
     
— Насчет воды мы с вами решим позже.
     
— Сдаюсь! — засмеялся Аркаша. — Ладно уж, буду таскать этот браслетище. Из уважения к страданиям Пашки.
     
— А теперь докладывай, как провел день, — сказал Пашка.
     
— День еще не кончился, — ответил Аркаша. — Но события были. Сначала я искал старую паутину. Потратил, наверное, целый час.
     
— Нашел? — спросил Пашка.
     
— Нашел, еле живой ушел. Я ее стал резать, а на ней такие липкие комки — на них жертвы и попадаются. Я тоже немножко попался… Хорошо еще, что хозяин не поспел…
     
— Кисточки сделал?
     
— Сделал, только они очень мягкие. Я тут придумал пожестче. Я видел на одной гусенице волоски — как раз что мне нужно. Я собрался ее искать, когда Пашка меня вызвал.
     
— Только осторожнее! — взмолилась Алиса.
     
— Обещаю, — сказал Аркаша. — Да и что может случиться? Я же возле коробки… Ой! На помощь!
     
И больше ни звука.
     
Алиса от растерянности помедлила, может быть, пять секунд — не больше. Пашка — ни секунды. Еще не оборвался крик о помощи, как он перемахнул через перила веранды и помчался большими прыжками по тропинке.
     
Но когда Алиса догнала его, стоявшего между изгородью и коробкой из-под ботинок, вокруг было пусто — ни следа Аркаши.
     
— Тш-ш-ш, — предупредил Пашка. — Он где-то здесь, он же рядом с коробкой…
     
— Я боюсь, — прошептала Алиса.
     
— Ти-ш-ше!
     
Но вокруг и без того было тихо, если не считать жужжания насекомых и пения птиц.
     
«Зачем трава такая высокая? — подумала Алиса. — Здесь человека не разглядишь…» Вот что-то шевельнулось в траве.
     
Алиса кинулась было туда, но Пашка прошептал:
     
— Нет, я видел, это Мордашкин играет.
     
Мордашкин был соседским котенком, добрым, ласковым, пушистым.
     
Пашка начал осторожно двигаться в другую сторону. Но Алиса остановилась. Котенок Мордашкин! Ведь он — только для нее с Пашкой котенок. А для Аркаши… разве он котенок для Аркаши?
     
Алиса быстро шагнула в ту сторону. Котенок Мордашкин возился в невысокой мягкой траве. Он лежал, прижавшись животом к земле, резко поводя хвостом из стороны в сторону. Передние лапы его были протянуты вперед, как у египетского сфинкса, а между ними металось какое-то маленькое существо — может быть, мышонок, вставший на задние лапы. Вот этот мышонок кинулся вправо — Мордашкин играючи приподнял лапку и наподдал мышонку так, что тот упал.
     
И пока медленно поднимался, Мордашкин, склонив голову, весело глядел на жертву.
     
— Негодяй! — закричала Алиса. — Сейчас же брось! Ты что, с ума сошел! Ты что, не видишь, что это человек?
     
Котенок поднял голову — глаза у него были отчаянные. Он понял только, что у него хотят отобрать игрушку. Быстрым движением котенок схватил Аркашу зубами и кинулся бежать, столбиком подняв хвост.
     
— Пашка! — кричала Алиса, метнувшись за котенком. — Он здесь!
     
Пашка уже все понял. В два прыжка он опередил Алису и перепугал котенка до смерти. Но Мордашкин решил не сдаваться. Он сам нашел и поймал человечка — зачем он должен его отдавать?
     
Они обогнули пруд, вбежали в березовую рощу.
     
Котенок хотел было взобраться на березу, но сообразил, что с Аркашей в зубах ему это сделать труднее.
     
— Гони к пруду! — крикнул Пашка.
     
Алиса отрезала котенку дорогу к густому кустарнику, куда он хотел было спрятаться, и пришлось Мордашкину бежать к прудику. Алиса и Пашка сближались.
     
И тут котенок понял, что его не оставят в покое, и отпустил Аркашу. Тот упал в воду, у самого берега. Мордашкин не спеша потрусил домой, будто его ничто не интересовало.
     
Пашка по-вратарски упал вперед, чтобы дотянуться в прыжке до Аркаши. Но опоздал. Аркаша бесчувственно, не сопротивляясь и даже не двигаясь, стал опускаться под воду.
     
Какая-то небольшая птица, решив, видно, что это червяк, спикировала сверху, но не успела его схватить и, чуть не коснувшись воды, взлетела вверх. Алиса увидела, как к Аркашиному телу из глубины воды плывет серебряный окунек. Но тут Пашка подвел ладони под Аркашу и осторожно, но быстро вытащил его из воды.
     
Он сел, держа сомкнутые ладони перед собой, как будто протягивал Алисе драгоценность, и Алиса хотела было взять Аркашу из рук Пашки, чтобы понять, жив ли он…
     
И в тот момент, когда руки Пашки и Алисы встретились, Аркаша вдруг оперся ручками о ладонь друга, медленно сел и начал кашлять. Алисе, как под увеличительным стеклом, было видно, что Аркаше очень плохо!
     
— Эх, хлопнуть бы его по спине как следует! — произнес Пашка.
     
— И думать не смей! — ответила Алиса. Великое облегчение овладело ею. Аркаша жив и даже цел!
     
Постепенно Аркаша успокоился — кашель прошел, и Павел отнес его к коробке.
     
Аркаша с трудом сделал три шага до входа в свой дом, закинул голову, поглядел на друзей, потом показал рукой в сторону дачи и скрылся в коробке.
     
Алисе хотелось снять с коробки крышку и поглядеть, как Аркаша будет там устраиваться, но Пашка сказал:
     
— Пошли домой. Он будет с нами по связи говорить.
     
Они поднялись на террасу. Аркаша уже был на связи.
     
— Все в порядке, — сказал он. — Я даже не разбит, и крови нет. Честное слово. Сейчас полежу немножко, отдышусь и снова за дела.
     
— Аркаша, миленький, — попросила Алиса, — давай мы тебя увеличим, ну хотя бы на полчасика.
     
— Зачем?
     
— Посмотрим, где ты раненный. Ты же побывал в когтях льва! Сейчас у тебя шок, поэтому ты еще не чувствуешь боли.
     
— Мордашкин не делал мне больно, — сказал Аркаша. — Может быть, от меня все-таки пахнет человеком.
     
— Но он тебя ронял, — сказала Алиса.
     
— Не будем спорить, — ответил Аркаша тоном настоящего мужчины. — Если мне будет плохо, я вернусь и сам приму решение. А сейчас отстаньте от меня на полчаса. Добро?
     
— Отстали, уже отстали, — сказал Пашка. — Но дай нам слово, что будешь смотреть по сторонам.
     
— Даю слово, — сказал Аркаша. — А то в следующий раз Мордашкин утащит меня и загрызет. Бр-р-р!
     
Алисе стало так жутко, что она вышла из комнаты. Ее друг находился в зубах хищника, и тот мог спокойно его загрызть. Совершенно спокойно. Котенок Мордашкин загрыз семиклассника Аркадия Сапожкова!
     
— Алиса, — позвал ее Пашка, который быстро умел успокаиваться. — Что у нас с тобой на обед?
    
    
Глава 7. Аркаша исчез!
     
До вечера ничего особенного не произошло. Аркаша браслета не снимал и все время поддерживал связь с Алисой.
     
Пашка, видя, что все пришло в норму, снова ушел купаться, потом занялся своими делами — он начал уже готовиться к тому дню, когда и сам уменьшится до размеров Аркаши. И соответственно своему характеру решил как следует вооружиться. Он забрался в мастерскую, которую Аркашин дедушка устроил в сарайчике за домом, и там принялся выпиливать себе меч меньше двух сантиметров длиной.
     
Аркаша тем временем отыскал неподалеку от своего убежища заросли клевера и, выбрав цветы пониже, нагибал их к себе и высасывал из них нектар. Потом утверждал, что это очень вкусно. А когда стало прохладнее, он уселся на берегу прудика и нарисовал первый в мире микропейзаж, автор которого в сидячем положении возвышался лишь на два сантиметра над землей.
     
Порисовав, Аркаша пошел погулять к прудику. Алиса категорически возражала против того, чтобы он выходил на открытое место — в любой момент может прилететь ворона или вернется Мордашкин. Но Аркаша сказал, что он будет настороже и не выпустит из рук большой булавки.
     
Зловредный Мордашкин возник в окрестностях коробки ближе к вечеру и решил немного поохотиться на Аркашу. Аркаша благоразумно отступил к коробке.
     
— Странно это, — сказал он Алисе по связи. — Я вижу Мордашкина, знаю, что это котенок, что он сейчас сидит на том берегу прудика и облизывает лапу. Вроде бы все обыкновенно. Но сейчас он углядел меня и, вместо того чтобы подойти к моей ноге и приласкаться, как положено, он несется схватить меня и растерзать…
     
На этом Аркаша закончил свой монолог, потому что ему пришлось спрятаться в коробке. Мордашкин не выдержал.
     
— Мордашкин, не смей качать мой дом! — услышала Алиса голос Аркаши.
     
Алисе все-таки пришлось сбегать к прудику и отогнать Мордашкина, который хотел забраться в коробку и достать оттуда Аркашу.
     
Она шлепнула Мордашкина и предупредила его по-честному:
     
— Смотри, когда Аркаша станет большим, он тебе покажет!
     
Котенок отбежал, уселся и стал смотреть на Алису, склонив голову набок. И тут Алиса поняла: этот негодяй каким-то образом догадался, что и она сама через несколько дней станет маленькой и будет жить в этой коробке. А если так, то он не прочь поохотиться и на Алису.
     
Перед сном Алиса еще разок поговорила с Аркашей, который сидел у входа и при вечернем свете записывал свои мысли в дневник обломком тонкого чертежного грифеля.
     
За ночь тоже ничего не случилось.
     
Аркаша проснулся рано и сообщил, что хорошо выспался, только пришлось забаррикадировать вход в коробку, потому что туда проникли два комара. И пока он их не победил, о сне нечего было и думать. Комары улетели на рассвете, и тогда Аркаша заснул.
     
Пашка после завтрака помчался на флаерную станцию — ему надо было сгонять в Москву в Исторический музей, чтобы взять там рисунок арбалета.
     
Алиса отыскала в шкафу тоненькие тряпочки и сшила из них плащики и для себя и для Аркаши с Пашкой. Плащики были устроены очень просто: материя складывалась пополам, наверху прорезалось отверстие для головы, а с боков плащики были прихвачены ниткой, так что руки оставались голыми, — они немного походили на плащи, которые носили три мушкетера.
     
Потом Алиса вызвала Аркашу на связь и спросила, не голодный ли он? Она готова принести ему завтрак.
     
Аркаша с негодованием отказался, заявив, что он не в детском саду.
     
— Ладно, — сказала Алиса, — я и не ждала, что ты согласишься. У меня есть для тебя подарок — я сшила тебе плащ. Принести?
     
— Вот это здорово! — обрадовался Аркаша. — Принеси, пожалуйста. Я как раз мастерю себе сандалии из коры.
     
Алиса прошла на кухню, принесла оттуда чай и сгущенное молоко. И только хотела сесть за стол, как случайно взгляд ее упал на пульт. Там горела красная лампочка — сигнал тревоги.
     
Алиса кинулась к пульту, включила вызов:
     
— Аркаша, откликнись! Аркаша, что с тобой?
     
Молчание.
     
— Аркаша, не молчи, пожалуйста!
     
Молчание.
     
Алиса кубарем скатилась с веранды, добежала до прудика. Где Мордашкин? Его надо было запереть.
     
И тут она увидела, что Мордашкин сидит на бочке для дождевой воды и умывается.
     
Значит, не котенок! Почему-то она почувствовала облегчение.
     
Вот и коробка.
     
— Аркаша!
     
Алиса знала, что Аркаша разговаривал с ней из своего укрытия. И это было всего пять минут назад.
     
Алиса сняла с коробки крышку.
     
В коробке никого не было.
     
Но даже с первого взгляда было ясно, что там произошло отчаянное сражение: ватная постель Аркаши разорвана в клочья, листы бумаги раскиданы и помяты, коробочки и ванночки с красками опрокинуты, разломанный браслет связи валяется у входа.
     
Значит, кто-то смог проникнуть в небольшую дверцу, внутрь коробки, кто-то, кто был сильнее Аркаши. Этот таинственный незнакомец одолел Аркашу и утащил его. Мордашкин или другой котенок в дверь бы не пролез. Не пролезла бы и птица. Змея?
     
Алиса даже зажмурилась — так явственно представила себе гадюку, которая вползает в открытую дверь коробки, обвивает своими кольцами беспомощного Аркашу и уносит его… Погоди! Алиса открыла глаза. Но ведь у нас гадюки не водятся! Даже маленькие! Змея могла напасть на Аркашу, но не могла унести его… Кто? Какое-то животное?
     
Но дверца в коробке была так мала, что вряд ли кто-нибудь крупнее, чем мышь-полевка, мог туда пробраться…
     
«Что же я теряю время?»
     
Надо искать вокруг… по следам. Земля влажная — наверняка на ней остались следы!
     
Алиса присела на корточки, стала разглядывать землю вокруг коробки. Вроде бы были следы — махонькие углубления в земле. А может быть, это и не следы? Надо притащить сильную лупу… Но есть ли на даче сильная лупа? Вряд ли. По крайней мере, за последние два дня Алиса не видела никакой лупы. Вот примяты травинки — но разве разберешь? Для того чтобы понять, как двигалась спичка через джунгли травинок, надо быть такой же спичкой, а не спичечной фабрикой.
     
Алиса на цыпочках, глядя под ноги — только бы не наступить на друга, вышла на берег прудика и огляделась, снова присела на корточки и, склонив голову к самой траве, заглянула под нижние ветки кустов, в гущу трав. Она разводила пальцами стебли и через несколько минут напрасных поисков поняла, что Аркашу она так не найдет и не спасет. И чем яснее она это понимала, тем жутче ей было: пропадет Аркаша навсегда — в когтях ли кота, в пасти змеи или в клюве вороны. Как ты объяснишь это Аркашиным родителям, которые буквально молятся на сыночка? Да, скажешь ты, мы оставили его без присмотра в мире дремучих трав и даже не знаем, что с ним случилось. Но неужели вам не было ясно, как опасно безоружному человечку одному жить в траве? Почему вы не остановили его силой, после того как на него напал котенок?
     
Нет, поняла Алиса, она не может вернуться в Москву и увидеть старших Сапожковых, не сможет поглядеть в глаза своей учительнице Светлане и друзьям в классе и на биостанции…
     
— Аркаша! — закричала Алиса изо всей силы. Хотя отлично понимала, что, даже если Аркаша сможет откликнуться, она не услышит его голоса.
     
Может, и в самом деле Аркашу тащит себе в нору какой-нибудь барсук, а пленник старается оставить следы: вот он сделал зарубку на стволе — то есть на травинке, вот он кинул камень — то есть песчинку.
     
И Алиса так явственно себе это представила, что тут же помчалась обратно к дому. Как она могла потерять столько времени! Единственный выход, единственное спасение для Аркаши — стать такой же, как он, чтобы видеть все глазами лилипута. Только так его можно спасти.
     
Через минуту Алиса уже была в комнате. Она метнулась к пульту, на котором все горел красный огонек тревоги, потом в другую комнату, схватила свой плащик, который сшила так недавно, потом кинулась к столику, за которым вчера вечером Пашка мастерил для себя меч. Вот он — чуть больше ногтя, — только бы не потерять его… Алиса завернула меч в плащик. Все это и еще булавка, которая пригодится в том мире, да кусочек шоколадки…
     
Время шло. Уже прошло почти десять минут, как пропал Аркаша. А каждая секунда могла решить его судьбу. Алиса не стала думать — забыла ли она чего-нибудь или нет…
     
Только выбегая с веранды, поняла: забыла! Обязательно надо оставить записку Пашке. Ведь он ничего не знает.
     
Алиса включила видик и сказала, глядя на экран:
     
— Пашка, Аркаша исчез! Я ухожу туда, чтобы его искать. Оставайся на связи — твоя помощь может оказаться решающей. Родителям — ни слова!
     
Алиса выбежала к красно-белой полосатой кабине, что мирно стояла перед верандой, как пограничная будка.
     
Она открыла люк и хотела было забраться внутрь. Но сообразила, что из этого ничего не выйдет. Ведь если в самом деле она станет маленькой, как Аркаша, то ее буквально погребет под собой ее нынешний костюм — брюки и куртка, носки и тапочки, наручные часы придавят ее, а заколка в коротких волосах пронзит, как сабля.
     
Алиса положила заколку на траву, разулась, потом оглянулась — никого поблизости, даже любопытного Мордашкина нет. И все равно было неловко раздеваться догола. Алиса даже сделала шаг, чтобы спрятаться за кабину, — но ведь неизвестно, с какой стороны раздеваться безопаснее.
     
«Алиса, — сказала она себе, — ты с ума сошла — терять время на такие глупые рассуждения! Три-четыре-пять!» Она скинула все с себя и нырнула в темное нутро кабины.
     
Металл сиденья был холодный, даже садиться неприятно. Очень тесно, коленки упирались в стенку, мешал угол пульта. Главное было — не потерять то, что держала в горсточке, — плащ, шоколадку, меч и булавку.
     
Алиса нажала на кнопку «Люк». Люк закрылся и чмокнул, присасываясь к оболочке. «Как бы тут не задохнуться», — подумала Алиса, но тут же в темной кабинке запахло свежими огурцами. «Странно, — подумала Алиса, — а скоро они пустят газ?» Но газа не было — только запах огурцов все усиливался, словно кто-то рядом их резал для салата. В кабине было не совсем темно — стены слегка светились, и пульт был зеленым, словно заполненный подсвеченной водой. Стрелка содержания газа в воздухе поднялась почти до предела.
     
«Значит, я дышу газом, — поняла Алиса, — и это он так пахнет. Что ж, это правильно. Хуже было бы, если бы газ пахнул чесноком или аммиаком. Интересно, сколько времени займет уменьшение?» Алиса совсем не боялась — наоборот, она спешила, она подгоняла время. Она понимала, как много от нее теперь зависит.
     
Но хронометр на пульте не спеша отсчитывал секунды, ничего интересного не происходило, и в голову начали проникать посторонние мысли: а вдруг сейчас снова заявится симферопольская бабушка? Войдет в комнату, прочтет Алисину записку — представляете, какой поднимется гомон вокруг! Они же все кинутся искать пропавшую девочку, пустят собак по следу…
     
Пульт почему-то увеличился и начал отодвигаться от Алисы, поднимаясь кверху. Наверное, от плохого освещения у нее начались зрительные галлюцинации. Пульт медленно уплывал вверх, — и вот она уже смотрит на него снизу. Как это могло случиться?..
     
Ну до чего же ты, Алисочка, глупая! Забыла, зачем забралась в эту кабину? Газ действует! Ты теперь стала меньше ростом, чем была.
     
Алиса попыталась встать, и ей это отлично удалось — она даже не доставала головой до верха кабины. Она подняла руку, чтобы дотронуться до потолка, но рука не достала, и с каждой секундой потолок уходил все дальше, словно Алиса опускалась вниз, стоя на какой-то платформе.
     
И тут стало страшно. Сама не ожидала, что испугается, но испугалась — от неуверенности в том, удастся ли вернуться в свой размер и в свой мир, мало ли что случится? Вдруг останешься крохотулей. Два лилипутика на всей планете — она и Аркаша, будут они жить в коробке из-под ботинок, выращивать тлей, бегать от пчел, смертельно бояться кота, а со всех сторон к ним будут приезжать экскурсии, смотреть на них сквозь специальные увеличительные стекла и протягивать сквозь решетку крошки хлеба. А на решетке, конечно же, будет надпись: «Кормить Алису и Аркашу строго запрещается. У них из-за вас хроническое расстройство желудка». Мама будет приходить каждый день, сидеть в сторонке и тихо плакать…
     
Алисе стало так себя жалко, что она чуть не расплакалась. Но плакать было некогда — Алиса понимала, что, как только уменьшение закончится, надо бежать к Аркаше на выручку.
     
Но когда оно закончится? Оказалось, что вокруг нет ни одного ориентира, по которому можно было бы догадаться, какого ты размера.
     
К тому же свет совсем ослаб и неясно было — где верх, где низ, где выход. Что-то мягкое и громоздкое мешало смотреть — Алиса стала отталкивать эту груду материи, наткнулась на здоровенную железяку — хорошо еще, что тупую. Какой-то дурак подсунул сюда это барахло… И тут же голова сообразила: какой дурак мог подложить, если всего несколько минут назад Алиса еле уместилась в эту кабину, сжимая в кулачке свое добро… Так это ее добро! Это ее плащ, меч и копье. А где же шоколад? Еще растает — хороша она будет, вся в шоколаде!
     
Алиса расправила плащ — он был великоват, но не очень. Можно было одеваться.
     
Она быстро продела голову в отверстие — какая грубая ткань, просто дерюга!
     
И меч… Она подняла меч. Тяжелый, страшно неудобный. Как мог Пашка так неаккуратно сделать рукоять — держать невозможно! «Ах какая я глупая! — подумала Алиса. — Я совсем забыла взять плащ, который сшила для Аркаши!»