1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 
   Всеми пытками не исторгли!    

   И да будет известно — там:    

   Доктора узнают нас в морге    

   По не в меру большим сердцам.    

       

   St. Gilles-sur-Vie (Vendée)    

   Апрель 1926    

           ЮНОШЕ В УСТА    

       

   Юноше в уста    

   — Богу на алтарь —    

   Моря и песка    

   Пену и янтарь    

       

   Влагаю.    

   Солгали,    

   Что мать и сын!    

   Младая    

   Седая    

   Морская    

   Синь.    

       

   Крив их словоряд.    

   День их словарю!    

   Пенка говорят.    

   Пена говорю —    

       

   Знак — пó синю бел!    

   Вопль — пó белу бей!    

   Что перекипел    

   Сливочник морей.    

       

   Бой или «баю»,    

   Сон или… а всё ж —    

   Мать, коли пою,    

   Сын, коли сосешь —    

       

   Соси же!    

   Не хижин    

   Российских — царь:    

   Рожок плаксивый.    

   Руси — янтарь.    

       

   Старая любовь —    

   Море не Руси!    

   Старую любовь    

   Заново всоси:    

       

   Ту ее — давно!    

   Ту ее — шатра,    

   Всю ее — от до    

   Кия — до Петра.    

       

   Пей, не обессудь!    

   С бездною кутеж!    

   Больше нежель грудь —    

   Суть мою сосешь:    

       

   Лоно — смену —    

   Оно — вновь:    

   Моря пену,    

   Бора кровь.    

       

   Пей, женоупруг!    

   Пей, моя тоска!    

   Пенковый мундштук    

   Женского соска    

   Стóит.    

       

   Сто их,    

   Игр и мод!    

       

   Мать — кто пóит    

   И поет.    

       

   29 мая 1928    

   Медон    

           РАЗГОВОР С  ГЕНИЕМ    

       

   Глыбами — лбу    

   Лавры похвал.    

   «Петь не могу!»    

   — «Будешь!» — «Пропал,    

       

   (На толокно    

   Переводи!)    

   Как молоко —    

   Звук из груди.    

       

   Пусто. Сухá.    

   В полную веснь —    

   Чувство сука».    

   — «Старая песнь!    

       

   Брось, не морочь!»    

   «Лучше мне впредь —    

   Камень толочь!»    

   — «Тут-то и петь!»    

       

   «Чтó я, снегирь,    

   Чтоб день-деньской    

   Петь?»    

   — «Не моги,    

   Пташка, а пой!    

       

   Нá зло врагу!»    

   «Коли двух строк    

   Свесть не могу?»    

   — «Кто когда — мог?!» —    

       

   «Пытка!» — «Терпи!»    

   «Скошенный луг —    

   Глотка!» — «Хрипи:    

   Тоже ведь — звук!»    

       

   «Львов, а не жен    

   Дело». — «Детей:    

   Распотрошен —    

   Пел же — Орфей!»    

       

   «Так и в гробу?»    

   — «И под доской».    

   «Петь не могу!»    

   — «Это воспой!»    

       

   Медон, 4 июня 1928    

           «Чем — не боги  же — поэты…»    

       

   Чем — не боги же — поэты!    

   Отблагодарю за это    

   — Длящееся с Рождества —    

   Лето слуха и ответа,    

   Сплошь из звука и из света,    

   Без единственного шва    

       

   Ткань, наброшенную свыше:    

   С высоты — не верь, что вышла    

   Вся — на надобы реклам! —    

   Всей души твоей мальчишьей —    

   Нá плечи — моим грехам    

   И годам…    

       

   Июнь 1928    

      

         «Всю меня — с  зеленью…»    

       

   Всю меня — с зеленью —    

   Тех — дрём —    

   Тихо и медленно    

   Съел — дом.    

       

   Ту, что с созвездиями    

   Росла —    

   Просто заездили    

   Как осла.    

       

   Ту, что дриадою    

   Лес — знал.    

       

   Июнь 1928    

      

         «Лес: сплошная  маслобойня…»    

          Н. П. Г. — в память наших лесов    

       

   Лес: сплошная маслобойня    

   Света: быстрое, рябое,    

   Бьющееся, как Ваграм.    

   Погляди, как в час прибоя    

   Лес играет сам с собою!    

       

   Так и ты со мной играл.    

       

   1928    

      

         НАЯДА    

       

   Проходи стороной,    

   Тело вольное, рыбье!    

   Между мной и волной,    

   Между грудью и зыбью —    

       

   Третье, злостная грань    

   Дружбе гордой и голой:    

   Стопудовая дань    

   Пустяковине: полу.    

       

   Узнаю тебя, клин,    

   Как тебя ни зови:    

   В море — ткань, в поле — тын,    

   Вечный третий в любви!    

       

   Мало — злобе людской    

   Права каменных камер?    

   Мало — деве морской    

   Моря трепетной ткани?    

       

   Океана-Отца    

   Неизбывных достатков —    

   Пены — чудо-чепца?    

   Вала — чудо-палатки?    

       

   Узнаю тебя, гад,    

   Как тебя ни зови:    

   В море — ткань, в горе — взгляд, —    

   Вечный третий в любви!    

       

   Как приму тебя, бой,    

   Мне даваемый глубью,    

   Раз меж мной — и волной,    

   Между грудью — и грудью…    

       

   — Нереида! — Волна!    

   Ничего нам не надо,    

   Что не я, не она,    

   Не волна, не наяда!    

       

   Узнаю тебя, гроб,    

   Как тебя ни зови:    

   В вере — храм, в храме — поп, —    

   Вечный третий в любви!    

       

   Хлебопек, кочегар, —    

   Брак без третьего мéжду!    

   Прячут жир (горе бар!)    

   Чистым — нету одежды!    

       

   Черноморских чубóв:    

   — Братцы, голые топай! —    

   Голым в хлябь и в любовь,    

   Как бойцы Перекопа —    

       

   В бой…    

   Матросских сосков    

   Рябь. — «Товарищ, живи!»    

   …В пулю — шлем, в бурю — кров:    

   Вечный третий в любви!    

       

   Побережья бродяг,    

   Клятвы без аналоев!    

   Как вступлю в тебя, брак,    

   Раз меж мною — и мною ж —    

       

   Чтó? Да нос на тени,    

   Соглядатай извечный —    

   (Свой же). Всё, что бы ни —    

   Что? Да всё, если нечто!    

       

   Узнаю тебя, бic,[57]    

   Как тебя ни зови:    

   Нынче — нос, завтра — мыс, —    

   Вечный третий в любви!    

       

   Горделивая мать    

   Над цветущим отростком,    

   Торопись умирать!    

   Завтра — третий вотрется!    

       

   Узнаю тебя, смерть,    

   Как тебя ни зови:    

   В сыне — рост, в сливе — червь:    

   Вечный третий в любви.    

       

   Понтайяк, 1 августа 1928    

           ПЛАЧ МАТЕРИ ПО  НОВОБРАНЦУ    

       

   Уж вы, батальоны —    

   Эскадроны!    

   Сынок порожённый,    

   Бе — ре — женый!    

       

   Уж ты по младенцу —    

   Новобранцу —    

   Слеза деревенска,    

   Океанска!    

       

   В который раз вспóрот    

   Живот — мало!    

   Сколько б вас, Егорок,    

   Ни рожала —    

       

   Мало! Мои сучья!    

   Крóвь чья? Сóль чья?    

   Мало! Мала куча:    

   Больше! Больше!    

       

   Хоша б целый город    

   Склала — живы!    

   Сколько б вас, Егорок,    

   Ни ложила —    

       

   В землю. Большеротый,    

   Башка — вербой    

   Вьется. Людям — сотый,    

   А мне — первый!    

       

   Теки, мои соки,    

   Брегá — через!    

   Сосцы пересохли —    

   Очам — чéред!    

       

   Реви, долговласа,    

   По армейцу!    

   Млецом отлилася —    

   Слезой лейся!    

       

   1928    

           МАЯКОВСКОМУ    

       

            1. «Чтобы  край земной не вымер…»    

        

    Чтобы край земной не вымер    

    Без отчаянных дядéй,    

    Будь, младенец, Володимир:    

    Целым миром володей!    

       

            2.  «Литературная — не в ней…»    

        

    Литературная — не в ней    

    Суть, а вот — кровь пролейте!    

    Выходит каждые семь дней.    

    Ушедший — раз в столетье    

        

    Приходит. Сбит передовой    

    Боец. Каких, столица,    

    Еще тебе вестей, какой    

    Еще — передовицы?    

        

    Ведь это, милые, у нас,    

    Черновец — милюковцу:    

    «Владимир Маяковский? Да-с.    

    Бас, говорят, и в кофте    

        

    Ходил»…    

    Эх кровь-твоя-кровца!    

    Как с новью примириться,    

    Раз первого ее бойца    

    Кровь — на второй странице    

    (Известий.)    

       

            3. «В  сапогах, подкованных железом…»    

        

         «В гробу, в обыкновенном тeмном костюме, в  устойчивых, гpyбых ботинках, подбитых железом, лежит величайший поэт  революции».     («Однодневная газета», 24 апреля  1920 г.)    

        

    В сапогах, подкованных железом,    

    В сапогах, в которых гору брал —    

    Никаким обходом ни объездом    

    Не доставшийся бы перевал —    

        

    Израсходованных до сиянья    

    За двадцатилетний перегон.    

    Гору пролетарского Синая,    

    На котором праводатель — он.    

        

    В сапогах — двустопная жилплощадь,    

    Чтоб не вмешивался жилотдел —    

    В сапогах, в которых, понаморщась,    

    Гору нес — и брал — и клял — и пел —    

        

    В сапогах и до и без отказу    

    По невспаханностям Октября,    

    В сапогах — почти что водолаза:    

    Пехотинца, чище ж говоря:    

        

    В сапогах великого похода,    

    На донбассовских, небось, гвоздях.    

    Гору горя своего народа    

    Стапятидесяти (Госиздат)    

        

    Миллионного… — В котором роде    

    Своего, когда который год:    

    «Ничего-де своего в заводе!»    

    Всех народов горя гору — вот.    

        

    Так вот в этих — про его Рольс-Ройсы    

    Говорок еще не приутих —    

    Мертвый пионерам крикнул: Стройся!    

    В сапогах — свидетельствующих.    

               4. «И  полушки не поставишь…»    

             Любовная лодка разбилась о быт.    

        

    И полушки не поставишь    

    На такого главаря.    

    Лодка-то твоя, товарищ,    

    Из какого словаря?    

        

    В лодке, да еще в любовной    

    Запрокинуться — скандал!    

    Разин — чем тебе не ровня? —    

    Лучше с бытом совладал.    

        

    Эко новшество — лекарство    

    Хлещущее, что твой кран!    

    Парень, не по-пролетарски    

    Действуешь — а что твой пан!    

        

    Стоило ж в богов и в матку    

    Нас, чтоб — кровь, а не рассвет! —    

    Класса белую подкладку    

    Выворотить напослед.    

        

    Вроде юнкера, на Тóске    

    Выстрелившего — с тоски!    

    Парень! не по-маяковски    

    Действуешь: по-шаховски.    

        

    Фуражечку б на бровишки    

    И — прощай, моя джаным!    

    Правнуком своим проживши,    

    Кончил — прадедом своим.    

        

    То-то же, как на поверку    

    Выйдем — стыд тебя заест:    

    Совето-российский Вертер.    

    Дворяно-российский жест.    

        

    Только раньше — в околодок,    

    Нынче ж…    

    — Враг ты мой родной!    

    Никаких любовных лодок    

    Новых — нету под луной.    

               5. «Выстрел  — в самую душу…»    

        

    Выстрел — в самую душу,    

    Как только что по врагам.    

    Богоборцем разрушен    

    Сегодня последний храм.    

        

    Еще раз не осекся,    

    И, в точку попав — усоп.    

    Было стало быть сердце,    

    Коль выстрелу следом — стоп.    

        

    (Зарубежье, встречаясь:    

    «Ну, казус! Каков фугас!    

    Значит — тоже сердца есть?    

    И с той же, что и у нас?»)    

        

    Выстрел — в самую точку,    

    Как в ярмарочную цель.    

    (Часто — левую мочку    

    Отбривши — с женой в постель.)    

        

    Молодец! Не прошибся!    

    А женщины ради — что ж!    

    И Елену паршивкой    

    — Подумавши — назовешь.    

        

    Лишь одним, зато знатно,    

    Нас лефовец удивил:    

    Только вправо и знавший    

    Палить-то, а тут — слевил.    

        

    Кабы в правую — свёрк бы    

    Ланцетик — и здрав ваш шеф.    

    Выстрел в левую створку:    

    Ну в самый-те Центропев!    

               6.  «Советским вельможей…»    

             Зерна огненного цвета    

     Брошу на ладонь,    

     Чтоб предстал он в бездне света    

     Красный как огонь.    

        

    Советским вельможей,    

    При полном Синоде…    

    — Здорово, Сережа!    

    — Здорово, Володя!    

        

    Умаялся? — Малость.    

    — По общим? — По личным.    

    — Стрелялось? — Привычно.    

    — Горелось? — Отлично.    

        

    — Так стало быть пожил?    

    — Пасс в нек’тором роде.    

    …Негоже, Сережа!    

    …Негоже, Володя!    

        

    А помнишь, как матом    

    Во весь свой эстрадный    

    Басище — меня-то    

    Обкладывал? — Ладно    

        

    Уж… — Вот-те и шлюпка    

    Любовная лодка!    

    Ужель из-за юбки?    

    — Хужей из-за водки.    

        

    Опухшая рожа.    

    С тех пор и на взводе?    

    Негоже, Сережа.    

    — Негоже, Володя.    

        

    А впрочем — не бритва —    

    Сработано чисто.    

    Так стало быть бита    

    Картишка? — Сочится.    

        

    — Приложь подорожник.    

    — Хорош и коллодий.    

    Приложим, Сережа?