1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 
     

     

24-310    

     

     

Ту, что сильнее других и тебе из  пернатых милее,    

Дабы, увидев глазами хорошее знаменье  в небе,    

Я, ободренный, пошел к кораблям  аргивян меднобронных".    

Так он взывал, умоляя, и внял ему  Зевс Промыслитель.    

Был им ниспослан орел, что меж  птицами всех совершенней,    

     

     

24-315    

     

     

Ловчий, большой, темнокрылый, –  зовут его беркутом черным.    

Крылья огромных размеров с обеих  сторон простирались,    

Столь же большие, как двери,  снабженные крепким затвором,    

Что у богатого мужа прилажены в доме  высоком.    

Справа явился он им и над Троей  обширной промчался.    

     

     

24-320    

     

     

Видя его, они все ощутили надежду и  радость.    

Старец, в дорогу спеша, на свою колесницу  взобрался    

И торопливо погнал из ворот, через  гулкие сени.    

Мулы повозку влекли на двух парах  колес, – ими правил    

Мудрости полный Идей; колеснице  вослед поспевая.    

     

     

24-325    

     

     

Правил конями Приам и, бичом погоняя  блестящим,    

Городом ехал поспешно. Друзья за ним  шли и вздыхали    

И провожали в слезах, словно смерти  спешил он навстречу.    

После ж как, город минуя, они поля  достигли,    

Дети царя и зятья в Илион повернули  обратно,    

     

     

24-330    

     

     

Сам же Приам и возница вперед  устремились долиной    

И не укрылись от Зевса. Он сжалился,  глядя на старца,    

И, обратившись к Гермесу, любезному  сыну, промолвил:    

"Милый Гермес! Ты охотно  вступаешь со смертными в дружбу    

И помогать им умеешь, когда лишь душа  пожелает.    

     

     

24-335    

     

     

Ныне к Приаму ступай и к ахейским  судам многоместным    

Так проведи, чтоб никто не увидел  его, не заметил    

Из аргивян меднобронных, пока не  придете к Пелиду".    

Так он сказал. Не ослушался вестник  Аргусоубийца.    

Быстро к ногам привязал он нетленную  пару сандалий,    

     

     

24-340    

     

     

Дивных на вид, золотых, что носили  его и над морем,    

И над землей беспредельной легко как  дыхание ветра.    

Взял и волшебный он посох, которым  умел по желанью    

Сон наводить на глаза или спящих  будить во мгновенье.    

Взяв этот посох, помчался могучий  Аргусоубийца.    

     

     

24-345    

     

     

Вскоре троянской долины достиг он и вод  Геллеспонта,    

На ноги встал и пошел, уподобившись  царскому сыну,    

В возрасте самом отрадном, с пушком  на лице миловидном.    

Царь и глашатай, минуя гробницу  высокую Ила,    

Подле потока привстали, чтоб мулы и  резвые кони    

     

     

24-350    

     

     

Жажду могли утолить, – уже сумрак  спускался на землю.    

Тою порою Гермеса увидел поблизости  вестник    

И, обращаясь к Приаму, крылатое слово  промолвил:    

Ты оглянись, Дарданид, нынче  действовать должно с оглядкой.    

Вижу какого-то мужа, боюсь, он  прикончит нас быстро.    

     

     

24-355    

     

     

Дай убежим в колеснице, а если бежать  не удастся,    

Будем молить, припадая к ногам:  пожалеет, быть может".    

Так он промолвил. У старца от ужаса  ум помутился    

Волосы дыбом поднялись, колени под  ним подкосились.    

Он, цепенея, стоял. И Гермес,  раздающий богатство,    

     

     

24-360    

     

     

Сам подошел к старику, его за руки  взял и промолвил:    

"Ночью, родимый, куда ты коней  погоняешь и мулов    

В этот божественный час, когда люди  объяты покоем?    

Разве совсем не боишься ты дышащих  злобой ахеян,    

Ваших врагов беспощадных, чей стан  расположен так близко?    

     

     

24-365    

     

     

Если кто-либо увидит, как ты  быстролетною ночью    

Столько сокровищ везешь, – что  тогда ты почувствуешь сердцем?    

Сам ты уж больше не молод, и старец  тебя провожает,    

И отражать вы не в силах того, кто  вас первый обидит.    

Но от меня ты дурного не жди. Я готов  тебя, старец,    

     

     

24-370    

     

     

Против других защищать: ты родного  отца мне напомнил".    

И отвечая, сказал ему старец Приам  боговидный:    

"Так все на деле и есть, как  сказал ты, дитя дорогое.    

Но надо мною, должно быть,  бессмертный простер свою руку,    

Если с таким вот как ты мне  попутчиком дал повстречаться,    

     

     

24-375    

     

     

В добрый ниспосланным час, столь  прекрасным по виду и росту,    

Столь справедливым и мудрым,  счастливых родителей сыном".    

И отвечая, сказал ему вестник  Аргусоубийца:    

"Вправду, о, старец, ты слово  сказал, как тебе подобает.    

Только теперь мне поведай и все  объяви без утайки:    

     

     

24-380    

     

     

Хочешь ли ты дорогие сокровища многие  эти    

К людям чужим отвезти, где они в  безопасности будут,    

Или вы все покидаете Трою, гонимые  страхом,    

После того как храбрейший пал  воин, – твой сын знаменитый,    

Не уступавший ни в чем аргивянам  средь битвы жестокой".    

     

     

24-385    

     

     

И отвечая, сказал ему старец Приам  боговидный:    

"Кто ты, желанный, каких ты  родителей сын благородный?    

Ты столь умно мне напомнил о смерти  несчастного сына".    

И отвечая, сказал ему вестник  Аргусоубица:    

"Старец! Меня вопрошая, о  Гекторе хочешь разведать.    

     

     

24-390    

     

     

Часто его пред собою видал я в бою  мужегубном,    

Видел и в день, как погнавши обратно  к судам быстроходным,    

Он умерщвлял аргивян и рубил  заостренною медью,    

Мы же, в бездействии стоя, дивились:  Ахилл богоравный,    

Гневный на сына Атрея, еще не  дозволил нам биться.    

     

     

24-395    

     

     

Я – Ахиллесов дружинник, на судне  одном с ним приплывший.    

Родом и я мирмидонец, отец же мой –  славный Поликтор,    

Муж, знаменитый богатством, такой же,  как ты, престарелый.    

Шесть у него сыновей, я седьмым  прихожусь по рожденью.    

Жребий мне выпал из урны – сюда  провожать Ахиллеса.    

     

     

24-400    

     

     

Вышел теперь я из стана осматривать  поле. С зарею    

Подле стены Илионской Ахеяне битву  затеют.    

Ибо досадно им стало сидеть, изнывая  в покое.    

Больше не в силах цари обуздать  нетерпение войска".    

И вопрошая, сказал ему старец Приам  боговидный:    

     

     

24-405    

     

     

"Если ты вправду соратник Ахилла  Пелеева сына,    

То умоляю тебя, без утайки всю правду  поведай:    

Все ль еще Гектора тело лежит пред  кривыми судами,    

Иль, разрубивши на члены, Ахилл его  бросил собакам?"    

И отвечая, сказал ему вестник  Аргусоубийца:    

     

     

24-410    

     

     

"Старец, его не пожрали досель  ни собаки, ни птицы,    

Но невредимый лежит он в палатке  Пелеева сына    

Пред кораблем быстроходным.  Двенадцатый день освещает    

Труп, распростертый во прахе, а кожа  на нем не истлела,    

Черви не точат его, что убитых мужей  пожирают.    

     

     

24-415    

     

     

Славный Пелид, с появленьем священной  зари, каждодневно    

Злобно волочит его вкруг могилы  любезного друга,    

Но изуродовать тела не мог. Сам  придешь и увидишь,    

Как он покоится, свежий, умытый, без  пятнышка крови    

И без пылинки земли. Все зиявшие раны  закрылись,    

     

     

24-420    

     

     

Что аргивяне в бою нанесли ему медью  без счета.    

Так-то о сыне твоем беспечальные боги  пекутся,    

Даже о мертвом: должно быть при жизни  он был им угоден".    

Так говорил он. И старец почувствовал  радость и молвил:    

"Видишь, дитя, как полезно богам  предлагать Олимпийцам    

     

     

24-425    

     

     

Должные жертвы. Мой сын – если только  он жил когда-либо –    

Не забывал во дворце о богах, на  Олимпе живущих.    

Вот отчего и о нем они вспомнили в  жребии смерти.    

Ты же прими от меня этот кубок  прекрасной работы.    

Нашим защитником будь, проведи под  охраной бессмертных,    

     

     

24-430    

     

     

В лагерь, пока не достигнем палатки  Пелеева сына".    

И отвечая, сказал ему вестник  Аргусоубийца:    

"Юношу ты искушаешь, но не  обольстишь его, старец!    

Ты убеждаешь принять этот дар, не  спросив Ахиллеса,    

Мужа, пред кем трепещу и кого я  лишить опасаюсь    

     

     

24-435    

     

     

Вещи малейшей, из страха чтоб худа со  мной не случилось.    

Но провожатым твоим был бы согласен  отправиться в Аргос,    

Бережно стал бы тебя охранять на воде  и на суше,    

И уж никто б на тебя не напал,  пренебрегши вожатым".    

Так благодетельный молвил Гермес и  вскочил в колесницу,    

     

     

24-440    

     

     

Вожжи и бич захватил торопливо в  могучие руки,    

И неустанную силу вдохнул в лошадей  он и в мулов.    

Вскоре подъехали мужи ко рву и к  стене пред судами,    

В час, когда стража лишь ужин сбирать  начинала.    

Сон на глаза им навеял посланник  Аргоубийца,    

     

     

24-445    

     

     

Всех усыпил и ворота открыл,  отодвинув засовы,    

Старца Приама впустил и провел  колесницу с дарами.    

Вскоре достигли они Ахиллесовой  ставки высокой,    

Той, что царю своему мирмидонские  мужи воздвигли,    

Пихтовых бревен в лесу нарубив, а для  кровли высокой,    

     

     

24-450    

     

     

Нежно-пушистый тростник на лугах  близлежащих нарезав.    

Двор для владыки просторный они вкруг  палатки разбили    

И обвели частоклом густым. Замыкались  ворота    

Крепким засовом еловым огромным, и  трое ахейцев    

Этот вдвигали засов и его выдвигали  обратно.    

     

     

24-455    

     

     

Но без труда и один Ахиллес задвигал  его мощный.    

Благоподатель Гермес отворил перед  старцем ворота,    

Въехал с сокровищем ценным,  назначенным в дар Ахиллесу,    

Сам соскочил с колесницы на землю и  слово промолвил:    

"Старец Приам! Я – Гермес, я –  бессмертный, с Олимпа пришедший,    

     

     

24-460    

     

     

Ибо отец мне велел быть твоим  провожатым в дороге.    

Только пора мне домой. Не хочу на  глаза показаться    

Храброму сыну Пелея. Бессмертным  богам непристойно    

Явно пред всеми услугу оказывать  смертному мужу,    

Ты же в палатку ступай, обними  Пелиону колени,    

     

     

24-465    

     

     

Именем старца отца и матери  пышноволосой,    

Именем сына его умоляй, пока сердце в  нем тронешь".    

Слово окончив, Гермес на вершину  Олимпа вернулся,    

А престарелый Приам соскочил с  колесницы на землю    

И приказал оставаться на месте  вознице Идею.    

     

     

24-470    

     

     

Тот и остался на страже коней  легконогих и мулов.    

Царь же направился к дому Ахилла,  любезного Зевсу,    

И увидал его в ставке. Дружина сидела  поодаль.    

Двое лишь – Автомедон и Алким, от  Арея рожденный, –    

Вместе служили владыке. Он только что  ужинать кончил,    

     

     

24-475    

     

     

Пищей себя подкрепил и питьем: еще  стол был не убран.    

В ставку великий Приам незамечен  вошел и, приблизясь,    

Обнял колени Ахилла и стал целовать  ему руки,    

Грозные, многих его сыновей  умертвившие руки.    

Точно скиталец несчастный, убивший на  родине мужа,    

     

     

24-480    

     

     

Бедствием страшным гонимый, к чужому  приходит народу,    

Входит в чертог богача, и при виде  его все дивятся:    

Так изумился Ахилл, богоравного видя  Приама,    

Все изумились кругом и без слов друг  на друга взирали.    

Царь же Приам, умоляя, промолвил  Пелееву сыну:    

     

     

24-485    

     

     

"Вспомни о милом отце, Ахиллес,  небожителям равный,    

Столь же как я престарелом, стоящем  на грустном пороге    

Старческих дней. Может быть и его  притесняют соседи,    

И никого при нем нет, кто б войну  отразил и опасность.    

Все же внимая порою, что ты  наслаждаешься жизнью,    

     

     

24-490    

     

     

Радость он чувствует в сердце и  вместе надежду лелеет,    

По возвращеньи из Трои, до смерти все  дни тебя видеть.    

Я же несчастнее всех, оттого что  героев храбрейших    

В Трое на свет произвел, но в живых  никого не осталось.    

Было сынов у меня пятьдесят, до  прихода Ахеян    

     

     

24-495    

     

     

(В этом числе девятнадцать от недр  единой супруги,    

Всех же других сыновей принесли мне  рабыни в чертогах).    

Многим колени сломил среди битвы Арей  беспощадный.    

Сын оставался один, охранявший и город,  и войско,    

Гектор, – и вот он тобою убит,  за отчизну сражаясь.    

     

     

24-500    

     

     

Ради него я теперь прихожу к кораблям  быстроходным,    

Выкуп бесценный несу и тебе предлагаю  за тело.    

Вечных побойся богов! О, сжалься,  Ахилл надо мною!    

Вспомни о старом отце, – я  безмерно его злополучней.    

То испытал я, чего не изведал никто  из живущих:    

     

     

24-505    

     

     

Руку убийцы моих сыновей я к устам  прижимаю".    

Так говоря, он печаль об отце  возбудил в нем и слезы.    

За руку взяв старика, Ахиллес  оттолкнул его слабо.    

Оба заплакали громко, в душе о своих  вспоминая:    

Старец – о Гекторе храбром, у ног  Ахиллеса простертый,    

     

     

24-510    

     

     

Царь Ахиллес – об отце и возлюбленном  друге Патрокле.    

И раздавались по дому рыданья и  вздохи обоих.    

После ж того как Ахилл богоравный  насытился плачем    

И отлетело унынье от храброго сердца  героя,    

С трона вскочил он поспешно и за руку  поднял Приама,    

     

     

24-515    

     

     

Сжалившись над головою седой и седой  бородою.    

Он к старику обратился и слово  крылатое молвил:    

"О, злополучный, ты вправду  несчетные бедствия вынес.    

Как, одинокий, дерзнул ты отправиться  к флоту ахеян    

И на глаза показаться тому, что  зарезал столь многих    

     

     

24-520    

     

     

Славных твоих сыновей: у тебя, знать,  железное сердце.    

Только теперь отдохни и присядь на  седалище это.    

Отдых на время дадим и печали, как  сердцу ни больно.    

Горечь стенаний и слез ни к чему  человеку не служит.    

Боги такой положили удел для людей  злополучных –    

     

     

24-525    

     

     

Жить среди вечного горя, а сами  всегда беспечальны.    

Две на пороге у Зевса амфоры стоят,  из которых    

Он раздает нам дары. В одной из них бедствия  скрыты,    

Блага – в другой. И кому Громовержец  из шлет вперемежку,    

Тот чередою подвержен то горю, то  радостям жизни.    

     

     

24-530    

     

     

Но обречен на позор, кому Зевс одни  бедствия выбрал.    

Голод мучительный гонит его по земле  плодородной    

И одинокий он бродит, богам  ненавистен и людям.    

Так и Пелея с рожденья взыскали  благими дарами    

Вечные боги. Меж всеми людьми оттого  и блистал он    

     

     

24-535    

     

     

Счастьем своим и богатством – владыка  мужей мирмидонских.    

Смертного, боги его наделили супругой  богиней.    

Но и ему небожитель назначил великое  горе:    

Не родилось у Пелея в чертоге  наследников царских.    

Лишь одного произвел он – и то  кратковечного сына.    

     

     

24-540    

     

     

Но и при жизни о нем не забочусь.  Дряхлеющем сильно:    

Здесь, далеко от отчизны, сижу, всем  твоим на погибель.    

И про тебя мы слыхали, что раньше ты,  старец, был счаслив.    

На протяжении между Лесбосом,  отчизной Макара,    

Краем Фригийским на севере и  Геллеспонтом безбрежным    

     

     

24-545    

     

     

Ты, говорят, о, старик, сыновьями  блистал и богатством.    

Но небожители боги потом тебе горе послали.    

Битвы и сечи героев без роздыха  длятся вкруг Трои.    

Но претерпи и снеси, на терзайся  душой беспредельно,    

Ты не поможешь теперь, безутешно  рыдая о сыне,    

     

     

24-550    

     

     

Не воскресишь мертвеца, а лишь новое  горе накличешь".    

И отвечая, сказал ему старец Приам  боговидный:    

"Ты не сажай меня в кресла,  питомец Зевеса, покуда    

Гектор в палатке лежит, погребенья  так долго лишенный.    

Тело скорей отпусти, да увижу его  пред глазами    

     

     

24-555    

     

     

Сам же прими от меня привезенный  бесчисленный выкуп.    

Пользуйся им беспечально, вернись в  дорогую отчизну,    

Ты, кто дозволил мне жить и глядеть  на сияние солнца".    

Но, исподлобья взглянув, Ахиллес  быстроногий ответил:    

"Ты не гневи меня, старец! И сам  я в душе был намерен