1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 
       

   Вина не пересластил —    

   Душа да не шутит брашнами!    

   Тот поп, что меня крестил    

   На трудное дело брачное:    

       

   Тот поп, что меня венчал.    

   (Ожжясь, поняла танцовщица,    

   Что сок твоего, Анчар,    

   Плода в плоскодонном ковшике    

       

   Вкусила…)    

   — На вечный пыл    

   В пещи смоляной поэтовой    

   Крестил — кто меня крестил    

   Водою неподогретою    

       

   Речною, — на свыше сил    

   Дела, не вершимы женами —    

   Крестил — кто меня крестил    

   Бедою неподслащенною:    

       

   Беспримесным тем вином.    

   Когда поперхнусь — напомните!    

   Каким опалюсь огнем?    

   Всé страсти водою комнатной    

       

   Мнé кажутся. Трижды прав    

   Тот поп, что меня обкарнывал.    

   Каких убоюсь отрав?    

   Все яды — водой отварною    

       

   Мне чудятся. Чтó мне рок    

   С его родовыми страхами —    

   Раз собственные, вдоль щек,    

   Мне слезы — водою сахарной!    

       

   А ты, что меня крестил    

   Водой исступленной Савловой    

   (Так Савл, занеся костыль,    

   Забывчивых останавливал) —    

       

   Молись, чтоб тебя простил —    

   Бог.    

       

   1 января 1925    

           «Жив, а не  умер…»    

       

   Жив, а не умер    

   Демон во мне!    

   В теле как в трюме,    

   В себе как в тюрьме.    

       

   Мир — это стены.    

   Выход — топор.    

   («Мир — это сцена»,    

   Лепечет актер).    

       

   И не слукавил,    

   Шут колченогий.    

   В теле — как в славе.    

   В теле — как в тоге.    

       

   Многие лета!    

   Жив — дорожи!    

   (Только поэты    

   В кости — как во лжи!)    

       

   Нет, не гулять нам,    

   Певчая братья,    

   В теле как в ватном    

   Отчем халате.    

       

   Лучшего стоим.    

   Чахнем в тепле.    

   В теле — как в стойле.    

   В себе — как в котле.    

       

   Бренных не копим    

   Великолепий.    

   В теле — как в топи,    

   В теле — как в склепе,    

       

   В теле — как в крайней    

   Ссылке. — Зачах!    

   В теле — как в тайне,    

   В висках — как в тисках    

       

   Маски железной.    

       

   5 января 1925    

           «Существования  котловиною…»    

       

   Существования котловиною    

   Сдавленная, в столбняке глушизн,    

   Погребенная заживо под лавиною    

   Дней — как каторгу избываю жизнь.    

       

   Гробовое, глухое мое зимовье.    

   Смерти: инея на уста-красны —    

   Никакого иного себе здоровья    

   Не желаю от Бога и от весны.    

       

   11 января 1925    

      

         «Что, Муза  моя! Жива ли еще…»    

       

   Что, Муза моя! Жива ли еще?    

   Так узник стучит к товарищу    

   В слух, в ямку, перстом продолбленную    

   — Что Муза моя? Надолго ли ей?    

       

   Соседки, сердцами спутанные.    

   Тюремное перестукиванье.    

       

   Что Муза моя? Жива ли еще?    

   Глазами не знать желающими,    

   Усмешкою правду кроющими,    

   Соседскими, справа-коечными    

       

   — Что, братец? Часочек выиграли?    

   Больничное перемигиванье.    

       

   Эх, дело мое! Эх, марлевое!    

   Так небо боев над Армиями,    

   Зарницами вкось исчёрканное,    

   Ресничное пересвёркиванье.    

       

   В воронке дымка рассеянного —    

   Солдатское пересмеиванье.    

       

   Ну, Муза моя! Хоть рифму еще!    

   Щекой — Илионом вспыхнувшею    

   К щеке: «Не крушись! Расковывает    

   Смерть — узы мои! До скорого ведь?»    

       

   Предсмертного ложа свадебного —    

   Последнее перетрагиванье.    

       

   15 января 1925    

           «Не колесо  громовое…»    

       

   Не колесо громовое —    

   Взглядами перекинулись двое.    

       

   Не Вавилон обрушен —    

   Силою переведались души.    

       

   Не ураган на Тихом —    

   Стрелами перекинулись скифы.    

       

   16 января 1925    

      

         «Дней  сползающие слизни…»    

       

   Дней сползающие слизни,    

   …Строк поденная швея…    

   Что до собственной мне жизни?    

   Не моя, раз не твоя.    

       

   И до бед мне мало дела    

   Собственных… — Еда? Спанье?    

   Что до смертного мне тела?    

   Не мое, раз не твое.    

       

   Январь 1925    

      

         «В седину —  висок…»    

       

   В седину — висок,    

   В колею — солдат,    

   — Небо! — морем в тебя окрашиваюсь.    

   Как на каждый слог —    

   Что на тайный взгляд    

   Оборачиваюсь,    

   Охорашиваюсь.    

       

   В перестрелку — скиф,    

   В христопляску — хлыст,    

   — Море! — небом в тебя отваживаюсь.    

   Как на каждый стих —    

   Что на тайный свист    

   Останавливаюсь,    

   Настораживаюсь.    

       

   В каждой строчке: стой!    

   В каждой точке — клад.    

   — Око! — светом в тебя расслаиваюсь,    

   Расхожусь. Тоской    

   На гитарный лад    

   Перестраиваюсь,    

   Перекраиваюсь.    

       

   Не в пуху — в пере    

   Лебедином — брак!    

   Браки розные есть, разные есть!    

   Как на знак тире —    

   Что на тайный знак    

   Брови вздрагивают —    

   Заподазриваешь?    

       

   Не в чаю спитом    

   Славы — дух мой креп.    

   И казна моя — немалая есть!    

   Под твоим перстом    

   Что Господень хлеб    

   Перемалываюсь,    

   Переламываюсь.    

       

   22 января 1925    

           «Променявши на  стремя…»    

       

   Променявши на стремя —    

   Поминайте коня ворона!    

   Невозвратна как время,    

   Но возвратна как вы, времена    

       

   Года, с первым из встречных    

   Предающая дело родни,    

   Равнодушна как вечность,    

   Но пристрастна как первые дни    

       

   Весен… собственным пеньем    

   Опьяняясь как ночь — соловьем,    

   Невозвратна как племя    

   Вымирающее (о нем    

       

   Гейне пел, — брак мой тайный:    

   Слаще гостя и ближе, чем брат…)    

   Невозвратна как Рейна    

   Сновиденный убиственный клад.    

       

   Чиста-злата — нержавый,    

   Чиста-сéребра — Вагнер? — нырни!    

   Невозвратна как слава    

   Наша русская…    

       

   19 февраля 1925    

      

         «Рас —  стояние: версты, мили…»    

       

   Рас — стояние: версты, мили…    

   Нас рас — ставили, рас — садили,    

   Чтобы тихо себя вели    

   По двум разным концам земли.    

       

   Рас — стояние: версты, дали…    

   Нас расклеили, распаяли,    

   В две руки развели, распяв,    

   И не знали, что это — сплав    

       

   Вдохновений и сухожилий…    

   Не рассóрили — рассорили,    

   Расслоили…    

   Стена да ров.    

   Расселили нас как орлов-    

       

   Заговорщиков: версты, дали…    

   Не расстроили — растеряли.    

   По трущобам земных широт    

   Рассовали нас как сирот.    

       

   Который уж, ну который — март?!    

   Разбили нас — как колоду карт!    

       

   24 марта 1925    

           «Русской ржи  от меня поклон…»    

       

   Русской ржи от меня поклон,    

   Ниве, где баба застится.    

   Друг! Дожди за моим окном,    

   Беды и блажи нá сердце…    

       

   Ты, в погудке дождей и бед    

   То ж, что Гомер — в гекзаметре,    

   Дай мне руку — на весь тот свет!    

   Здесь — мои обе заняты.    

       

   Прага, 7 мая 1925    

      

         «Высокомерье —  каста…»    

       

   Высокомерье — каста.    

   Чем недохват — отказ.    

   Что говорить: не часто!    

   В тысячелетье — раз.    

       

   Всё, что сказала — крайний    

   Крик морякам знаком!    

   А остальное — тайна:    

   Вырежут с языком.    

       

   16 мая 1925    

      

         «Слава падает  так, как слива…»    

       

   Слава падает так, как слива:    

   Нá голову, в подол.    

   Быть красивой и быть счастливой!    

   (А не плохой глагол —    

       

   Быть? Без всякого приставного —    

   Быть и точка. За ней простор.)    

   Слава падает так, как слово    

   Милости на топор    

       

   Плахи, или же как на плиты    

   Храма — полдень сухим дождем.    

   Быть счастливой и знаменитой?    

   Меньшего обождем    

       

   Часа. Или же так, как целый    

   Рим — на розовые кусты.    

   — Слава! — Я тебя не хотела:    

   Я б тебя не сумела нести.    

       

   17 мая 1925    

           «От родимых  сёл, сёл…»    

       

   От родимых сёл, сёл!    

   — Наваждений! Новоявленностей!    

   Чтобы поезд шел, шел,    

   Чтоб нигде не останавливался,    

       

   Никуда не приходил.    

   В вековое! Незастроенное!    

   Чтобы ветер бил, бил,    

   Выбивалкою соломенною    

       

   Просвежил бы мозг, мозг    

   — Всё осевшее и плесенное! —    

   Чтобы поезд нёс, нёс,    

   Быстрей лебедя, как в песенке…    

       

   Сухопутный шквал, шквал!    

   Низвержений! Невоздержанностей!    

   Чтобы поезд мчал, мчал,    

   Чтобы только не задерживался.    

       

   Чтобы только не срастись!    

   Не поклясться! не насытиться бы!    

   Чтобы только — свист, свист    

   Над проклятою действительностью.    

       

   Феодальных нив! Глыб    

   Первозданных! незахватанностей!    

   Чтобы поезд шиб, шиб,    

   Чтобы только не засматривался    

       

   На родимых мест, мест    

   Августейшие засушенности!    

   Всё едино: Пешт, — Брест —    

   Чтобы только не заслушивался.    

       

   Никогда не спать! Спать?!    

   Грех последний, неоправданнейший…    

   Птиц, летящих вспять, вспять    

   По пятам деревьев падающих!    

       

   Чтоб не ночь, не две! — две?! —    

   Еще дальше царства некоего —    

   Этим поездом к тебе    

   Все бы ехала и ехала бы.    

       

   Конец мая 1925    

           «Брат по  песенной беде…»    

       

   Брат по песенной беде —    

   Я завидую тебе.    

   Пусть хоть так она исполнится    

   — Помереть в отдельной комнате! —    

   Скольких лет моих? лет ста?    

   Каждодневная мечта.    

       * * *    

       

И не жалость: мало жил,    

   И не горечь: мало дал.    

   Много жил — кто в наши жил    

   Дни: всё дал, — кто песню дал.    

       

   Жить (конечно не новей    

   Смерти!) жилам вопреки.    

   Для чего-нибудь да есть —    

   Потолочные крюки.    

       

   Начало января 1926    

      

         «Тише, хвала…»    

       

   Тише, хвала!    

   Дверью не хлопать,    

   Слава!    

   Стола    

   Угол — и локоть.    

       

   Сутолочь, стоп!    

   Сердце, уймись!    

   Локоть — и лоб.    

   Локоть — и мысль.    

       

   Юность — любить,    

   Старость — погреться:    

   Некогда — быть,    

   Некуда деться.    

       

   Хоть бы закут —    

   Только без прочих!    

   Краны — текут,    

   Стулья—грохочут,    

       

   Рты говорят:    

   Кашей во рту    

   Благодарят    

   «За красоту».    

       

   Знали бы вы,    

   Ближний и дальний,    

   Как головы    

   Собственной жаль мне —    

       

   Бога в орде!    

   Степь — каземат —    

   Рай — это где    

   Не говорят!    

       

   Юбочник — скот —    

   Лавочник — частность!    

   Богом мне — тот    

   Будет, кто даст мне    

       

   — Не времени!    

   Дни сочтены!—    

   Для тишины —    

   Четыре стены.    

       

   Париж, 26 января 1926    

           «Кто — мы?  Потонул в медведях…»    

       

   Кто — мы? Потонул в медведях    

   Тот край, потонул в полозьях.    

   Кто — мы? Не из тех, что ездят —    

   Вот — мы! А из тех, что возят:    

       

   Возницы. В раненьях жгучих    

   В грязь вбитые — за везучесть.    

       

   Везло! Через Дон — так голым    

   Льдом. Хвать — так всегда патроном    

   Последним. Привар — несолон.    

   Хлеб — вышел. Уж так везло нам!    

       

   Всю Русь в наведенных дулах    

   Несли на плечах сутулых.    

       

   Не вывезли! Пешим дралом —    

   В ночь, выхаркнуты народом!    

   Кто мы? да по всем вокзалам!    

   Кто мы? да по всем заводам!    

       

   По всем гнойникам гаремным[56] —    

   Мы, вставшие за деревню,    

   За — дерево…    

       

   С шестерней, как с бабой, сладившие —    

   Это мы — белоподкладочники?    

   С Моховой князья да с Бронной-то —    

   Мы-то — золотопогонники?    

       

   Гробокопы, клополовы —    

   Подошло! подошло!    

   Это мы пустили слово:    

   Хорошо! хорошо!    

       

   Судомои, крысотравы,    

   Дом — верша, гром — глуша,    

   Это мы пустили славу:    

   — Хороша! хороша —    

   Русь!    

       

   Маляры-то в поднебесьице —    

   Это мы-то с жиру бесимся?    

   Баррикады в Пятом строили —    

   Мы, ребятами.    

   — История.    

       

   Баррикады, а нынче — троны.    

   Но все тот же мозольный лоск.    

   И сейчас уже Шарантоны    

   Не вмещают российских тоск.    

       

   Мрем от них. Под шинелью драной —    

   Мрем, наган наставляя в бред…    

   Перестраивайте Бедламы:    

   Все — малы для российских бед!    

       

   Бредит шпорой костыль — острите! —    

   Пулеметом — пустой обшлаг.    

   В сердце, явственном после вскрытья —    

   Ледяного похода знак.