1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 
Недоступный, гордый, чистый, злой.    

Я смотрю добрей и безнадежней    

На простой и скучный путь земной.    

     

Я не только не имею права,    

Я тебя не в силах упрекнуть    

За мучительный твой, за лукавый,    

Многим женщинам сужденный путь…    

     

Но ведь я немного по‑другому,    

Чем иные, знаю жизнь твою,    

Более, чем судьям, мне знакомо,    

Как ты очутилась на краю.    

     

Вместе ведь по краю, было время,    

Нас водила пагубная страсть,    

Мы хотели вместе сбросить бремя    

И лететь, чтобы потом упасть.    

     

Ты всегда мечтала, что, сгорая,    

Догорим мы вместе – ты и я,    

Что дано, в объятьях умирая,    

Увидать блаженные края…    

     

Что же делать, если обманула    

Та мечта, как всякая мечта,    

И что жизнь безжалостно стегнула    

Грубою веревкою кнута?    

     

Не до нас ей, жизни торопливой,    

И мечта права, что нам лгала.‑    

Все‑таки, когда‑нибудь счастливой    

Разве ты со мною не была?    

     

Эта прядь – такая золотая    

Разве не от старого огня?‑    

Страстная, безбожная, пустая,    

Незабвенная, прости меня!    

     

11 октября 1915     

 « О, я хочу  безумно жить…»     

     

     

О, я хочу безумно жить:    

Всё сущее – увековечить,    

Безличное – вочеловечить,    

Несбывшееся – воплотить!    

     

Пусть душит жизни сон тяжелый,    

Пусть задыхаюсь в этом сне,‑    

Быть может, юноша весёлый    

В грядущем скажет обо мне:    

     

Простим угрюмство – разве это    

Сокрытый двигатель его?    

Он весь – дитя добра и света,    

Он весь – свободы торжество!    

     

5 февраля 1914     

     

Россия    

     

     

Опять, как в годы золотые,    

Три стертых треплются шлеи,    

И вязнут спицы росписные    

В расхлябанные колеи…    

     

Россия, нищая Россия,    

Мне избы серые твои,    

Твои мне песни ветровые,‑    

Как слезы первые любви!    

     

Тебя жалеть я не умею    

И крест свой бережно несу…    

Какому хочешь чародею    

Отдай разбойную красу!    

     

Пускай заманит и обманет,‑    

Не пропадешь, не сгинешь ты,    

И лишь забота затуманит    

Твои прекрасные черты…    

     

Ну что ж? Одно заботой боле –    

Одной слезой река шумней    

А ты все та же – лес, да поле,    

Да плат узорный до бровей…    

     

И невозможное возможно,    

Дорога долгая легка,    

Когда блеснет в дали дорожной    

Мгновенный взор из‑под платка,    

Когда звенит тоской острожной    

Глухая песня ямщика!..    

     

1908     

 « Рожденные в  года глухие…»     

     

3. Н. Гиппиус    

     

     

Рожденные в года глухие    

Пути не помнят своего.    

Мы – дети страшных лет России –    

Забыть не в силах ничего.    

     

Испепеляющие годы!    

Безумья ль в вас, надежды ль весть?    

От дней войны, от дней свободы –    

Кровавый отсвет в лицах есть.    

     

Есть немота – то гул набата    

Заставил заградить уста.    

В сердцах, восторженных когда‑то,    

Есть роковая пустота.    

     

И пусть над нашим смертным ложем    

Взовьется с криком воронье,‑    

Те, кто достойней, Боже, Боже,    

Да узрят царствие твое!    

     

8 сентября 1914     

     

Поэты    

     

     

За городом вырос пустынный квартал    

На почве болотной и зыбкой.    

Там жили поэты,– и каждый встречал    

Другого надменной улыбкой.    

     

     

Напрасно и день светозарный вставал    

Над этим печальным болотом;    

Его обитатель свой день посвящал    

Вину и усердным работам.    

     

Когда напивались, то в дружбе клялись,    

Болтали цинично и прямо.    

Под утро их рвало. Потом, запершись,    

Работали тупо и рьяно.    

     

Потом вылезали из будок, как псы,    

Смотрели, как море горело.    

И золотом каждой прохожей косы    

Пленялись со знанием дела.    

     

Разнежась, мечтали о веке златом,    

Ругали издателей дружно.    

И плакали горько над малым цветком,    

Над маленькой тучкой жемчужной…    

     

Так жили поэты. Читатель и друг!    

Ты думаешь, может быть,– хуже    

Твоих ежедневных бессильных потуг,    

Твоей обывательской лужи?    

     

Нет, милый читатель, мой критик слепой!    

По крайности, есть у поэта    

И косы, и тучки, и век золотой,    

Тебе ж недоступно все это!..    

     

Ты будешь доволен собой и женой,    

Своей конституцией купой,    

А вот у поэта – всемирный запой,    

И мало ему конституций!    

     

Пускай я умру под забором, как пес,    

Пусть жизнь меня в землю втоптала,‑    

Я верю: то бог меня снегом занес,    

То вьюга меня целовала!    

     

24 июля 1908     

 « Встану я в  утро туманное…»     

     

     

Встану я в утро туманное,    

Солнце ударит в лицо.    

Ты ли, подруга желанная,    

Всходишь ко мне на крыльцо?    

     

Настежь ворота тяжелые!    

Ветром пахнуло в окно!    

Песни такие веселые    

Не раздавались давно!    

     

С ними и в утро туманное    

Солнце и ветер в лицо!    

С ними подруга желанная    

Всходит ко мне на крыльцо!    

     

3 октября 1901     

     

« Петербургские  сумерки снежные…»     

     

     

Петербургские сумерки снежные.    

Взгляд на улице, розы в дому…    

Мысли – точно у девушки нежные,    

А о чем – и сама не пойму.    

     

Всё гляжусь в мое зеркало сонное…    

(Он, должно быть, глядится в окно…)    

Вон лицо мое – злое, влюбленное!    

Ах, как мне надоело оно!    

     

Запевания низкого голоса,    

Снежно‑белые руки мои,    

Мои тонкие рыжие волосы,–    

Как давно они стали ничьи!    

     

Муж ушел. Свет такой безобразный…    

Всё же кровь розовеет… на свет…    

Посмотрю‑ка, он там или нет?    

Так и есть… ах, какой неотвязный!    

     

15 марта 1914     

     

« Плачет  ребенок. Под лунным серпом…»     

     

Е. П. Иванову    

     

     

Плачет ребенок. Под лунным серпом    

Тащится по полю путник горбатый.    

В роще хохочет над круглым горбом    

Кто‑то косматый, кривой и рогатый.    

     

В поле дорога бледна от луны.    

Бледные девушки прячутся в травы.    

Руки, как травы, бледны и нежны.    

Ветер колышет их влево и вправо.    

     

Шепчет и клонится злак голубой.    

Пляшет горбун под луною двурогой.    

Кто‑то зовет серебристой трубой.    

Кто‑то бежит озаренной дорогой.    

     

Бледные девушки встали из трав.    

Подняли руки к познанью, к молчанью.    

Ухом к земле неподвижно припав,    

Внемлет горбун ожиданью, дыханью.    

     

В роще косматый беззвучно дрожит.    

Месяц упал в озаренные злаки.    

Плачет ребенок. И ветер молчит.    

Близко труба. И не видно во мраке.    

     

14 декабря 1903     

 Голос в тучах    

     

     

Нас море примчало к земле одичалой    

В убогие кровы, к недолгому сну,    

А ветер крепчал, и над морем звучало,    

И было тревожно смотреть в глубину.    

     

Больным и усталым – нам было завидно,    

Что где‑то в морях веселилась гроза,    

А ночь, как блудница, смотрела бесстыдно    

На темные лица, в больные глаза.    

     

Мы с ветром боролись и, брови нахмуря,    

Во мраке с трудом различали тропу…    

И вот, как посол нарастающей бури,    

Пророческий голос ударил в толпу.    

     

Мгновенным зигзагом на каменной круче    

Торжественный профиль нам брызнул в глаза,    

И в ясном разрыве испуганной тучи    

Веселую песню запела гроза:    

     

«Печальные люди, усталые люди,    

Проснитесь, узнайте, что радость близка!    

Туда, где моря запевают о чуде,    

Туда направляется свет маяка!    

     

Он рыщет, он ищет веселых открытий    

И зорким лучом стережет буруны,    

И с часу на час ожидает прибытий    

Больших кораблей из далекой страны!    

     

Смотрите, как ширятся полосы света,    

Как радостен бег закипающих пен!    

Как море ликует! Вы слышите – где‑то –    

За ночью, за бурей – взыванье сирен!»    

     

Казалось, вверху разметались одежды,    

Гремящую даль осенила рука…    

И мы пробуждались для новой надежды,    

Мы знали: нежданная Радость близка!..    

     

А там – горизонт разбудили зарницы,    

Как будто пылали вдали города,    

И к порту всю ночь, как багряные птицы,    

Летели, шипя и свистя, поезда.    

     

Гудел океан, и лохмотьями пены    

Швырялись моря на стволы маяков.    

Протяжной мольбой завывали сирены:    

Там буря настигла суда рыбаков.    

     

16 декабря 1904     

 « Идут часы, и  дни, и годы…»     

     

     

Идут часы, и дни, и годы.    

Хочу стряхнуть какой‑то сон,    

Взглянуть в лицо людей, природы,    

Рассеять сумерки времен…    

     

Там кто‑то машет, дразнит светом    

(Так зимней ночью, на крыльцо    

Тень чья‑то глянет силуэтом,    

И быстро спрячется лицо).    

     

Вот меч. Он – был. Но он – не нужен.    

Кто обессилил руку мне? –    

Я помню: мелкий ряд жемчужин    

Однажды ночью, при луне,    

     

Больная, жалобная стужа,    

И моря снеговая гладь…    

Из‑под ресниц сверкнувший ужас –    

Старинный ужас (дай понять)…    

     

Слова? – Их не было. – Что ж было? –    

Ни сон, ни явь. Вдали, вдали    

Звенело, гасло, уходило    

И отделялось от земли…    

     

И умерло. А губы пели.    

Прошли часы, или года…    

(Лишь телеграфные звенели    

На черном небе провода…)    

     

И вдруг (как памятно, знакомо!)    

Отчетливо, издалека    

Раздался голос: Ecce homo! [4]    

Меч выпал. Дрогнула рука…    

     

И перевязан шелком душным    

(Чтоб кровь не шла из черных жил),    

Я был веселым и послушным,    

Обезоруженный – служил.    

     

Но час настал. Припоминая,    

Я вспомнил: Нет, я не слуга.     

Так падай, перевязь цветная!    

Хлынь, кровь, и обагри снега!    

     

4 октября 1910     

 « Мы живeм в  старинной келье…»     

     

     

Мы живeм в старинной келье    

У разлива вод.    

Здесь весной кипит веселье,    

И река поeт.    

     

Но в предвестие веселий,    

В день весенних бурь    

К нам прольeтся в двери келий    

Светлая лазурь.    

     

И полны заветной дрожью    

Долгожданных лет,    

Мы помчимся к бездорожью    

В несказа нный свет.    

     

18 февраля 1902     

     

« Верю в Солнце  Завета…»     

     

И Дух и Невеста говорят: прииди.    

Апокалипсис    

     

     

Верю в Солнце Завета,    

Вижу зори вдали.    

Жду вселенского света    

От весенней земли.    

     

Всё дышавшее ложью    

Отшатнулось, дрожа.    

Предо мной – к бездорожью    

Золотая межа.    

     

Заповеданных лилий    

Прохожу я леса.    

Полны ангельских крылий    

Надо мной небеса.    

     

Непостижного света    

Задрожали струи.    

Верю в Солнце Завета,    

Вижу очи Твои.    

     

22 февраля 1902     

     

« Пойми же, я  спутал, я спутал…»     

     

     

Пойми же, я спутал, я спутал    

Страницы и строки стихов,    

Плащом твои плечи окутал,    

Остался с тобою без слов…    

     

Пойми, в этом сумраке – магом    

Стою над тобою и жду    

Под бьющимся праздничным флагом,    

На страже, под ветром, в бреду…    

     

И ветер поет и пророчит    

Мне в будущем – сон голубой…    

Он хочет смеяться, он хочет,    

Чтоб ты веселилась со мной!    

     

И розы, осенние розы    

Мне снятся на каждом шагу    

Сквозь мглу, и огни, и морозы,    

На белом, на легком снегу!    

     

О будущем ветер не скажет,    

Не скажет осенний цветок,    

Что милая тихо развяжет    

Свой шелковый, черный платок.    

     

Что только звенящая снится    

И душу палящая тень…    

Что сердце – летящая птица…    

Что в сердце – щемящая лень…    

     

21 октября 1907     

 « Мы были  вместе, помню я…»     

     

     

Мы были вместе, помню я…    

Ночь волновалась, скрипка пела…    

Ты в эти дни была – моя,    

Ты с каждым часом хорошела…    

     

Сквозь тихое журчанье струй,    

Сквозь тайну женственной улыбки    

К устам просился поцелуй,    

Просились в сердце звуки скрипки…    

     

9 марта 1899 (апрель 1918)     

     

« За краткий  сон, что нынче снится…»     

     

     

За краткий сон, что нынче снится,    

А завтра – нет,    

Готов и смерти покориться    

Младой поэт.    

     

Я не таков: пусть буду снами    

Заворожен,‑    

В мятежный час взмахну крылами    

И сброшу сон.    

     

Опять – тревога, опять – стремленье,    

Опять готов    

Всей битвы жизни я слушать пенье    

До новых снов!    

     

25 декабря 1899     

     

« На небе  зарево. Глухая ночь мертва…»     

     

     

На небе зарево. Глухая ночь мертва.    

Толпится вкруг меня лесных дерев громада,    

Но явственно доносится молва    

Далекого, неведомого града.    

     

Ты различишь домов тяжелый ряд,    

И башни, и зубцы бойниц его суровых,    

И темные сады за ка мнями оград,    

И стены гордые твердынь многовековых.    

     

Так явственно из глубины веков    

Пытливый ум готовит к возрожденью    

Забытый гул погибших городов    

И бытия возвратное движенье.    

     

10 июня 1900     

 « Одинокий, к  тебе прихожу…»     

     

     

Одинокий, к тебе прихожу,    

Околдован огнями любви.    

Ты гадаешь.– Меня не зови.‑    

Я и сам уж давно ворожу.    

     

От тяжелого бремени лет    

Я спасался одной ворожбой    

И опять ворожу над тобой,    

Но не ясен и смутен ответ.