1 2 3 4 5 6 7 8
У меня нет лишнего времени, чтобы тратить его впустую, и то, что я пишу сейчас, предназначено не подобным людям, чьи мыльные пузыри, как бы ни пыжились, рано или поздно лопнут, но для многих заслуженно уважаемых спиритуалистов, к которым я отношусь с искренним почтением.
Если бы духовная пресса Америки руководствовалась принципом соблюдения равной справедливости ко всем, я послала бы копии этого письма в другие газеты, не только в вашу, но их поведение в прошлом склонило меня – справедливо или нет – к сомнению в том, что можно добиться удовлетворения вне вашей газеты. Я буду весьма рада, если сей случай даст мне повод изменить мнение о том, что они и их злословящие теоретики вдохновлены библейскими бесами, покинувшими Марию Магдалину и вернувшимися обратно в страну «Приятных Сновидений».
Для начала, я хочу отделить свое имя от имени полковника Олькотта, если вы позволите, и заявить, что как я не отвечаю за его взгляды так же, как и он за мои. Он достаточно и смел, и силен, чтобы защитить себя при любых обстоятельствах, и позволит противникам ударить себя не иначе, как выбив два зуба за каждый один свой. Хотя наши взгляды на спиритуализм отчасти совпадают и наша работа в Теософическом обществе ведется совместно, тем не менее мы являемся двумя весьма отличающимися существами и намерены остаться таковыми. Я высоко уважаю полковника Олькотта, подобно каждому, кто знает его. Он – джентльмен; но что еще более значимо в моих глазах – это то, что он честный и правдивый человек и бескорыстный спиритуалист в собственном смысле этого слова. Если он теперь видит спиритуализм в другом свете, чем хотелось бы ортодоксальным спиритуалистам, то лишь они сами в том виноваты. Он наносит удары по слабым местам их философии, а они делают все, что могут, чтобы спрятать язвы, вместо того чтобы излечить их. Он – один из самых верных и наиболее бескорыстных друзей, которых спиритуалисты имеют сегодня в Америке, и тем не менее с ним обходятся с такой нетерпимостью, которую едва ли можно было ожидать от кого-либо, превышающего уровень неистовых муди и санкеев. Конечно, факты говорят сами за себя; и вероисповедание, такое чистое, ангельское и неподдельное, каким объявлен американский спиритуализм, не должно было бы бояться ересиархов. Дом, выстроенный на скале, стоит непоколебимо при любом шторме. Если Новая Лютеранская церковь способна удостоверить всех ее «правителей, руководителей и визитеров из-за сияющей реки» в качестве развоплощенных духов, то в чем же дело? В этом-то и заключается неприятность: они не могут удостоверить это. Они отведали этих плодов Рая и нашли, что некоторые из них приятны и освежающи, поскольку были собраны и принесены действительно ангельскими друзьями, а многие другие оказались кислыми и гнилыми в своей сердцевине настолько, что для избавления от непрерывной диспепсии многие из лучших и наиболее искренних спиритуалистов оставили это вероисповедание, не спрашивая на то у последнего соизволения.
Это вовсе не спиритуализм; это, как я говорю, Новая Лютеранская Церковь; и действительно, хотя покойная предсказательница «The Banner of Light» была, очевидно, чистой и правдивой женщиной – судя по тому, что дыхание клеветы, этого яростного демона Америки, оказалось неспособным замарать ее репутацию, – и хотя, несомненно, она была замечательным медиумом, я все же не понимаю, почему спиритуалист должен подвергаться остракизму из-за того лишь, что, отказавшись от Святого Павла, он не пропагандирует и не придерживается доктрины Св. Конанта.
Последний номер «The Banner» содержал письмо м-ра Сейксона, критикующего некоторые выражения в недавнем письме полковника Олькотта в «New York Sun», в котором он защищал семейство Эдди. Единственная часть этого письма, касающаяся меня, такова:
Несомненно, некий маг, с его или ее каббалистическим «Престо! Изменись!», произвел неожиданную и необыкновенную революции в уме этого последователя оккультизма, этого джентльмена, который «является» и «не является» спиритуалистом.
Поскольку я – единственный каббалист в Америке, то не могу ошибиться в том, кого автор имеет в виду; поэтому с радостью поднимаю перчатку. Хотя я не несу ответственности за изменения в спиритуалистическом барометре полковника Олькотта (который, замечу, обычно предсказывает шторм), но ответственна за следующий факт. С тех пор как я оставила Читтенден, мне приходилось постоянно и бесстрашно спорить с каждым, начиная с доктора Бэрда, утверждая, что их приведения – разнообразные Эдди – подлинные. Являются ли они «духами ада или дьявольскими гоблинами» – это вопрос совершенно отдельный от их медиумизма. Полковник Олькотт не будет отрицать, что, когда мы встретились в Читтендене, в первый раз и впоследствии – и это случалось неоднократно – если он и выражал подозрение относительно «Мэйфлаура» и «Джорджа Дикса», духов сумрачных сеансов Горацио, то я настаивала на их существовании, поскольку могла составить представление о том, были ли они истинными феноменами. Также, несомненно, он признает, как чрезвычайно правдивый человек, что, когда неблагодарное поведение некоторых из Эдди, по отношению к которым он был любезнее брата – и каждый посетитель усадьбы это подтвердит, – подталкивало его к выражению негодования, я вмешивалась, защищая их, и умоляла, чтобы он никогда не смешивал медиумов с другими людьми в отношении их ответственности. Медиумы пытались поколебать мое мнение о парнях Эдди, предлагая в двух случаях, которые я могу вспомнить, поехать со мной в Читтенден и выявить обман. Я поступила с ними так же, как поступила с полковником. Медиумы пытались убедить меня, что Кэти Кинг мистера Крукса была на самом деле Ф.Кук, расхаживающей по комнате, в то время как сделанный с нее восковой бюст, облаченный в одежды, лежал в кабинете, изображая ее якобы находящейся в трансе. Другие медиумы, относясь ко мне как к фанатичному спиритуалисту, который готов скорее потворствовать обману, чем допустить вред заинтересованной стороне путем разоблачения, допускали или делали вид, что допускают, меня в тайны медиумизма их собратьев-медиумов, а иногда неосторожно и в свои собственные.
Мой опыт показывает, что наихудшие враги медиумов – сами медиумы. Не удовлетворяясь клеветой друг на друга, они набрасываются и клевещут на самых бескорыстных своих друзей.
Какая бы неприязнь не имела место по отношению ко мне из-за моего происхождения, религии, оккультных знаний, грубости речи, курения сигарет или любой другой особенности, моя летопись событий, связанных со спиритуализмом в течение долгих лет, не покажет меня делающей с его помощью деньги или получающей любые другие блага, прямые или косвенные. Напротив, те, кто встречал меня во всех частях света, который я объехала три раза, засвидетельствуют, что я давала тысячи долларов, подвергала опасности свою жизнь, бросала вызов католической церкви – на что требовалось мужества больше, чем, по представлениям спиритуалистов, требуется, чтобы демонстрировать элементариев – и в лагерях путешественников, и при дворе, на море, в пустыне, в цивилизованных и диких странах, от начала и до конца я была другом и защитником медиумов. И даже больше: я часто вынимала последний доллар из своего кармана и даже снимала необходимую одежду со своих плеч, чтобы облегчить их нужды.
И чем, вы думаете, я была вознаграждена? Почестями, заработком, социальным положением? Я почиваю на лаврах за сообщение общественности и отдельным личностям того малого знания, которое собрала в моих путешествиях и исследованиях? Пусть ответят те, кто покровительствует нашим главным медиумам.
Я была оклеветана самым постыдным способом, и наиболее наглая ложь о моем характере и о моем прошлом распространялась теми самыми медиумами, которых я защищала с риском быть принятой за их сообщницу, когда их обман обнаруживался. То, что происходило в американских городах, было не лучше и не отличалось от того, что случалось со мной в Европе, Азии и Африке. Временами мне наносился вред в глазах добрых людей клеветой медиумов, которых я никогда не видела и с которыми даже не бывала в одном и том же городе одновременно; медиумами, делавшими меня героиней постыдных историй, происходивших, как утверждалось, в то же время, когда я была в другой части света, далеко от лиц белых людей. Неблагодарность и несправедливость стала моим уделом с тех пор как я впервые начала иметь дело со спиритуальными медиумами. Мне попадались и исключения, но очень, очень мало.
Теперь, что же по-вашему поддерживало меня все это время? Думаете, я не смогла рассмотреть гадкий обман, смешанный с несомненно пророческими истинными манифестациями? Смогла бы я, ничего не получая ни деньгами, ни властью, ни каким бы то ни было иным образом, быть внутренне удовлетворенной после прохождения всех этих опасностей, подвергаясь всей этой брани и получая все эти несправедливые оскорбления, если бы ничего не видела в спиритуализме, кроме того, что могут видеть в нем критики полковника Олькотта и меня самой? Была ли перспектива провести вечность в мире, окруженном ангелами, в компании с неумытыми индийскими проводниками и военными правителями, с тетями Салли и профессорами Вебстерами, достаточным стимулом? Нет; я бы предпочла уничтожение такой перспективе. Это произошло потому, что я знала, что через те же самые золотые ворота, которые распахнуты, чтобы пропускать элементариев и души отсталых людей, которые, пожалуй, даже хуже первых, часто проходят реальные и очищенные формы умерших и блаженных. Потому что, зная природу этих душ и законы медиумического управления, я вовсе не хотела считать моих клеветников ответственными за то великое зло, которое они делают, часто будучи просто несчастными жертвами одержания отсталыми духами. Кто может порицать меня за то, что я не желала общаться или получать сообщения от духов, если и не совсем плохих, то и не лучших, и не более мудрых, чем я? Получает ли человек право на уважение и почитание просто в силу того факта, что его тело разлагается под землей, подобно телу собаки? Что касается меня, то основная цель моей жизни достигнута и бессмертие нашей души доказано. Почему я должна обращаться к некроманту и вызывать умерших, которые не могут ни обучить меня чему-то, ни сделать меня лучше, чем я уже есть? Играть с тайнами жизни и смерти – вещь более опасная, чем предполагает большинство спиритуалистов.
Пусть они благодарят Бога за великое доказательство бессмертия, предоставленное им в наш век безверия и материализма; и если божественное Проведение наставит их на праведный путь, пусть они следуют ему всеми доступными средствами, а не стоят, транжиря время на рискованные переговоры с каждым потусторонним. Страна духов, Страна Вечного Лета, как еще ее называют, является terra incognita; никакой верующий не будет отрицать этого; она гораздо более неведома для любого спиритуалиста – в отношении ее разнообразных обитателей, – чем неисследованные девственные джунгли Центральной Африки. И кто может упрекнуть пионера-поселенца, если тот не решается открыть свою дверь на стук, не убедившись сначала, является ли посетитель человеком или зверем?
Таким образом, из-за всего вышесказанного, я провозглашаю себя истинным спиритуалистом, потому что моя вера выстроена на твердом основании и потому что никакие разоблачения медиумов, никакие скандальные волнения, никакие материалистические заключения точной науки или насмешки ученых не могут потрясти ее. Истина медленно выходит на свет, и я буду делать все, что могу, чтобы ускорить ее приход. Я буду упорно противостоять потоку общественного предубеждения и невежества. Я готова терпеть клевету, грязные инсинуации и оскорбления в будущем, как терпела их в прошлом. Один спиритуалистический редактор, чтобы наиболее эффектно проявить свою духовность, уже назвал меня ведьмой. Я пережила это и надеюсь пережить подобное и в дальнейшем, если то же самое повторится два или двадцать раз; но понесусь ли я по воздуху, чтобы посетить шабаш, или нет, одно могу сказать определенно: я не буду губить себя покупками помела для погони после каждой лжи, пущенной в ход газетными писаками и медиумами.
Е.П. Блаватская
Спор вокруг дела холмсов
Перевод – О. Колесников
Несколько недель назад в письме, отрывки которого были опубликованы в «The Spiritual Scientist» от третьего декабря, я упомянула о прискорбном отсутствии единства среди американских спиритуалистов и вытекающих из этого последствиях. Целью той публикации было разобраться с одним из противников, который не заслуживал моего пристального внимания, но все же оскорбил всех спиритуалистов этой страны своей статьей, карикатурным подобием научного exposé [разоблачения]. Выступив против него, на самом деле я боролась против многочисленных «бандитов» из армии противников веры, и моя задача была сравнительно легкой, особенно принимая во внимание, что ложь не выдерживает конкуренции с правдой, поскольку последней всегда удаётся постоять за себя. С того дня положение изменилось, но и сейчас, как и тогда, мною движет любовь к справедливости и честной игре, и я снова выступаю в нашу защиту, потому что так мало тех, кто отваживается отстаивать наше дело, и так многочисленны малодушные.
Я отметила в своем письме, что такое положение, такое полное отсутствие единства и такая, надо добавить, трусость в их рядах послужили причиной постоянных атак агрессивно настроенной общественности, мысли которой питают невежество и злые предрассудки, общественности такой безжалостной, нетерпимой и совершенно бесчестной в своих действиях. Как большую, хорошо вооруженную армию можно легко уничтожить хорошо организованными малыми силами, так и спиритуализм, в рядах которого миллионы, способные разбить в пух и прах любую реакционную теологическую догму, если ими правильно руководить, постоянно теряет свою силу, встречает препятствия и подвергается объединенным нападкам и атакам прессы и церкви из-за предательства и трусости своих лидеров, которым спиритуалисты так верят. Потому я хотела бы задать кое-какие вопросы одному из этих признанных лидеров, пользуясь всеми правами, которые мне предоставляет не только моя репутация известного каббалиста, но и мое американское гражданство. Когда я вижу сколько в этой стране верующих, крепость их веры, их неуязвимость и их великие способности, мне противно наблюдать подобный спектакль, разыгранный после случая с Кэти Кинг – или, может, вернее будет сказать, после мошенничества Кэти Кинг? Но, в любом случае, последнее слово в этой сенсационной комедии еще не было сказано.
Нет такой страны на этой планете, чей суд не допускал бы возможности усомниться в виновности преступника и не давал бы ему возможность высказаться и предложить свою версию.
Таков ли случай, сводящий лицом к лицу «притворного актера», исполняющего роль духа поддельной Кэти Кинг, и медиумов Холмса? Я решительно говорю нет и приведу доказательство, если никто другой этого сделать не может.
Я против всех тех, кто старается вырвать из рук любые возможные средства для поиска истины. Я оспариваю право любого редактора ежедневной газеты публиковать обвинения против кого-либо и в то же время отказывать лицам, подвергшимся несправедливой критике, высказаться в свое оправдание, из-за чего общественность, не получая разъяснений, должна сама докапываться до истины в темноте.
Наконец-то появилась биография Кэти Кинг, абсолютно достоверный отчет, заверенный (под присягой?) доктором Чайлдом, который на протяжении всего этого «шутовского» эпилога все время там присутствует, как какой-то deux ex machinа [бог из машины]. Вся эта состряпанная элегия (кем? – явно не миссис Уайт) благоухает ароматом заблудшей невинности, похожим на рассказы Магдалины о горе и несчастье, запоздалым раскаянием и тому подобным, создавая в нашем воображении нелепую картину: представьте вора, сверхъестественным образом крадущего у нашей души самые дорогие, волнующие чувства. Хорошо выстроенные объяснения по некоторым пунктам, появляющиеся время от времени, дабы устранить камни преткновения этому якобы честному разоблачению, не могут, тем не менее, окончательно развеять все сомнения; ведь много неуклюжих подобий на правду, частью заимствованных из исповеди миссис Уайт, этого падшего ангела и частью, и, надо сказать, большинство, из ее личного дневника, написанного под диктовку ее «секретарями», дают нам довольно ясное представление о подлинности этого свидетельства, данного под присягой. Например, в соответствии со своим собственным утверждениям и свидетельством habitués [завсегдатаев] Холмсов, миссис Уайт никогда не стояла в темном круге (а значит, не могла выдавать себя за Кэти Кинг и показывать себя во плоти присутствующим), но, в таком случае, откуда она знает, до мельчайших деталей, о всех трюках медиумов, порядке их действий и т. д.? Опять же, миссис Уайт, так хорошо помнящая – мы можем добавить, механически помнящая – все, что говорили между собой Кэти Кинг и мистер Оуэн, дух и мистер Чайлд, явно забыла все сказанное ей самой д-ру Фельгеру в этой фальшивой персонификации; она даже не помнит очень важный секрет, который поведала последнему! Какое странное сочетание: то она помнит, то не помнит… Может быть, неких дневник с аккуратно помеченным содержанием объяснит этот факт? Подлинность этого документа клятвенно засвидетельствована именем несуществующего духа, Кэти Кинг… Очень умно!
Пресса категорически отказывается публиковать все протесты и заявления о невиновности или же доказательства, переданные мистером или миссис Холмс на словах или в письменной форме. Ни одна уважающая себя газета не отваживается взять на себя ответственность за такие антиобщественные действия.
Публика торжествует, духовенство, забыв про свою победу в Бруклинском скандале, посмеивается, потирая руки; некий разоблачитель материализованных духов и телепатов выпускает, как чудовищная, ненавидящая духов mitrailleuse [пулемет] потоки снарядов и посылает утешительное письмо мистеру Оуэну; спиритуалисты пали духом, из них делают посмешище, они думают, что разбиты навсегда этим так называемом разоблачением и неопровержимым свидетельством под псевдонимом… Для нас этот день как день битвы при Ватерлоо для Наполеона и, отметая остатки разбитой армии, нам только остается звонить в свой собственный похоронный колокол… Духи, берегитесь! с этого дня, если вы будете неосмотрительны, ваши материализованные формы обязаны будут останавливаться у дверей кабинетов, чтобы, содрогнувшись, сгинуть с глаз, напевая хором «Больше никогда» Эдгара По. Прям можно подумать, что вся вера спиритуалистов зависит от Холмсов, и что если их разоблачат как фокусников, то нам придется признать, что все наши феномены не что иное, как бабушкины сказки.
Если очищать дно корабля от ракушек, будет ли это во вред кораблю? Но, сверх того, у нас совсем мало разумных доказательств.
Но тут в дело вступил полковник Олькотт и начал вести расследование. По его словам, первые тесты с миссис Холмс (ее супруг болен и находится в Вайнленде) были достаточно удовлетворительны, чтобы убедить мистера Оуэна провести эксперименты в своем излюбленном месте – комнате Холмсов. Олькотт сначала связал миссис Холмс, посадил ее в мешок, крепко затянул веревку вокруг шеи и завязал узел в присутствии мистера Оуэна и еще одного джентльмена. Затем медиума посадили в пустой кабинет в середине комнаты, причем она совершенно не могла воспользоваться руками. Дверь закрыли, и тогда в проеме появились руки а затем очертания лица, которое постепенно приняло форму лица Джона Кинга вплоть до тюрбана, бороды и т. д. Он благодушно позволил исследователям гладить его бороду, дотрагиваться до его теплого лица и сам похлопал их по рукам. Когда сеанс был окончен, миссис Холмс, со слезами благодарности, в присутствии этих трех господ торжественно заверила мистера Оуэна, что она много раз рассказывала д-ру Чайлду, как «Кэти» приносила ей подарки, оставляя их по всему дому, и что она, миссис Холмс, хотела, чтобы мистер Оуэн это знал; но доктор приказал ей делать нечто совершенно противоположное, запретив говорить что-либо Оуэну; он так сказал: «Не делайте этого, это бесполезно, он не должен знать об этом». Правда это или нет, решать д-ру Чайлду вместе с миссис Холмс.
С другой стороны, Элиза Уайт, которая разоблачает и обвиняет Холмсов, является и по сей день загадкой, этаким египетским сфинксом, для любого в этом городе, за исключением одного умного и почти незаметного всем лица – что-то наподобие ангела-хранителя, – повела за собой всю команду и развеяла миф о «материализации» духа Кэти с помощью такого, как она считает, первоклассного метода. Ведь с ней никому нельзя встретиться, ее нельзя увидеть и задать ей вопросы, а для бывших поклонников Кэти это было наиболее важным, им так хотелось взглянуть хоть краем глаза на скромную красавицу, считающуюся достойной воплощать прекрасную душу. Может быть, опасно позволить сравнить черты лиц обеих? Самое непонятное в этой запутанной истории то, что мистер Р.Д.Оуэн сам признался мне, что никогда, даже в день разоблачения, не видел миссис Уайт и не разговаривал с ней и не имел малейшей возможности взглянуть на ее лицо, чтобы опознать. Ему удалось всего лишь раз увидеть ее расплывчатые очертания на ложном «сеансе» пятого декабря, о котором она упоминает в своей биографии, когда она появилась перед полудюжиной свидетелей (приглашенных убедиться в этой фальсификации) de novo [снова] из кабинета, лицо ее было закрыто двойной вуалью(!), после чего это прекрасное видение исчезло и больше не появлялось. Мистер Оуэн к этому добавляет, что он не может поклясться в том, что миссис Уайт и Кэти Кинг одно и то же лицо.
К чему такая таинственность? Ведь нам пообещали публичное разоблачение обмана? Мне кажется, это разоблачение было бы более научным, будь оно сделано по-другому. Почему бы не дать Р.Д.Оуэну шанс – он пострадал больше всех в этом омерзительном мошенничестве – сравнить миссис Уайт с его Кэти? Позвольте мне опять высказать предположение, что этот бедный, благородный, доверчивый джентльмен очень хорошо помнит, как внешне выглядит дух. Прозрачные одеяния, лунный свет, диадемы и звезды, вероятно, можно сфальсифицировать в полутемном помещении, а вот создать черты лица, которые бы в точности бы совпали с чертами лица Кэти, является более трудной задачей, к этому надо очень хорошо подготовиться. Для хорошо подвешенного языка наболтать лжи не представляет проблем, но курносый нос никогда не будет выглядеть классическим.
Один достойный человек, которого я знаю, страстный поклонник красоты «духа Кэти», видевший ее и говоривший с ней раз пятьдесят с расстояния в два фута, сообщил мне, что однажды вечером д-р Чайлд упрашивал духа показать ему язык (может быть почтенный доктор хотел сравнить язык Кэти с языком миссис Уайт – что если последняя была его пациентом?), и Кэти сделала это; этот господин уверял меня, что когда она открыла рот, он ясно видел «великолепные зубы – два ряда жемчужин», выражаясь словами этого восхищенного поклонника. Он сказал, что ее зубы произвели на него особенное впечатление. Но есть злые клеветники, которые были близко знакомы с миссис Уайт, когда она была еще невинной девушкой, до ее падения и разоблачения, и они без обиняков заявляют (мы просим прощения у кающегося ангела, но мы только повторяем сказанное), что эта дама едва ли может похвастаться, среди прочих своих прелестей, редкой красотой жемчужных зубов и совершенной формой рук. Почему бы «Кэти» было не улыбнуться во весь рот своему поклоннику и посрамить клеветников? Если бы мы так же стремились доказать, кто есть кто, – а она похоже, стремится к этому больше нас, – мы бы с удовольствием показали наши зубы даже самим присяжным. К вышеописанному факту, каким бы незначительным он ни казался с первого взгляда, любой судья, занимающийся опознанием личности, отнесся бы очень серьезно.
Вот что заявил нам мистер Оуэн, а «Кэти Кинг» клятвенно подтвердила в своей биографии: «Она согласилась на разговор с господином, который видел ее персонифицированный дух, при условии, что она на протяжении всего разговора не будет поднимать вуали» («Philadelphia Inquirer» от 11 января, 4 колонка, «Биография К. К.»).
Но, боже мой, к чему подвергать веру этих «чрезмерно доверчивых и недалеких джентльменов», выражаясь языком бессмертного д-ра Бэрда, еще одному испытанию? Нам видится, что это был самый подходящий момент показать природу того умственного помрачения, длившегося у них несколько месяцев. Что ж, если они проглотили это новое завуалированное доказательство, то это их дело.
Vulgus vult decipi decipiantur! Vulgus vult decipi, ergo decipiantur [толпа хочет быть обманутой, так пусть же обманывается]. Но я ожидаю более веских доводов прежде чем пристыженно замолчу и позволю смеяться над собой. Вот как обстоит дело:
В соответствии с той же самой биографией (та же колонка), этот фальшивый сеанс с духами был подготовлен и проведен так, что все остались довольны, благодаря стараниям детектива-любителя, живущего в этом городе – некоего В.О. Лесли, если вас интересует его имя, подрядчика или агента железной дороги Балтимор—Филадельфия—Нью-Йорк. Если пресса и некоторые наиболее известные жертвы этого обмана договорились с ним не разглашать тайну, то я такого обязательства на себя не брала и скажу то, о чем мне известно. Итак, этот спиритический сеанс состоялся пятого декабря, это было клятвенно засвидетельствовано и должно означать, что мистер Лесли заставил миссис Уайт признаться в своей вине по крайней мере за несколько дней до сеанса, хотя точная дата триумфа этого «любителя» не сообщается в этом клятвенно заверенном свидетельстве. А теперь новая загадка.
Вечером второго и третьего декабря на спиритических сеансах у Холмсов я сама, в присутствии Роберта Дэйла Оуэна и д-ра Чайлда (последний был менеджером этих представлений и передал мне входной билет этим же утром) и двадцати других свидетелей, видела, как дух Кэти дважды выходил из кабинета, я видела ее во всей ее красоте и могу присягнуть перед любым судом, что она внешне вовсе не была похожа на миссис Уайт.
Поскольку я не хочу опираться на свидетельства других лиц, предпочитая свои, то не буду останавливаться на якобы имевшем место появлении духа Кэти Кинг в доме Холмсов пятого декабря перед мистером Робертсом и еще пятнадцатью гостями, среди которых был В. Х. Кларк, корреспондент «The Daily Graphic», так как меня в это время не было в городе, но даже если и принять во внимание этот факт, он будет совсем не против миссис Уайт, ведь в тот же самый вечер и в тот же самый час она играла роль ложной Кэти на фальсифицированном спиритическом сеансе. Еще есть смысл принять во внимание утверждение некоего мистера Вескотта, который, возвращаясь домой пятого декабря с настоящего сеанса, встретил машину с мистером Оуэном, д-ром Чайлдом и его женой, возвращавшихся с ложного сеанса. Так получилось, что этот джентльмен упоминает, что видел, как дух Кэти выходил из комнаты, добавив, что «она никогда не выглядела так прекрасно»; при этих словах мистер Роберт Дэйл Оуэн посмотрел на него с изумлением, и все трое очень смутились.
Итак, я настаиваю на том факте, что действительно видела дух Кэти в доме медиумов второго и третьего декабря – этот феномен я наблюдала с Робертом Дэйлом Оуэном и другими лицами.
Бесполезно предлагать или принимать в качестве жалкого оправдания, что признание женщины по имени Уайт, ее разоблачение обмана, доставка мистеру Лесли всех ее нарядов и подарков, которые она получила как Кэти Кинг, раскрытие этой печальной новости этим добропорядочным джентльменом мистеру Оуэну, подготовка комнаты к фальсификации и другие важные вещи имели место четвертого декабря; потому что по крайней мере д-р Чайлд, а может и мистер Оуэн, знали об успехе мистера Лесли с миссис Уайт за несколько дней до этого сеанса. Если об обмане знали, как мог мистер Лесли позволить подобному обману произойти, ведь факт появления духа Кэти у Холмса второго и третьего декабря действительно имел место? Любой джентльмен, даже с самыми скромными понятиями о чести, никогда бы не позволил больше дурачить общественность, разве что у него было твердое намерение поймать и изобличить духа-обманщика на месте. Но этого не произошло. Напротив: д-р Чайлд, который с самого начала утвердил себя не только директором всех сеансов, следя за помещением и материализацией, но также был кассиром и билетером (сначала он платил медиумам 10 долларов за сеанс, затем 15; остальное клал в карман). В тот самый вечер третьего декабря он, как всегда, собрал с каждого деньги за вход. Далее, добавлю, что я, in proprio persona [собственной персоной, самолично], подала ему пятидолларовую купюру, и что он, д-р Чайлд, принял ее без сдачи, заметив, что баланс нашей кассы станет лучше с будущими сеансами.
Будет ли д-р Чайлд отрицать, что, готовясь вместе с мистером Лесли к раскрытию обмана пятого декабря, он ничего не знал о фальсификации третьего декабря?
Далее, в той же биографии (глава VIII, 1 колонка) говорится, что сразу после возвращения г-жи Уайт в Блиссфилд, штат Мичиган, она пришла к д-р Чайлду и предложила разоблачить обман, участницей которого была, но что не хотел об этом слышать. Во время того визита она не носила вуаль, в этом не было необходимости, поскольку д-р Чайлд сам признался, что он ее лечил. В письме д-ру Чайлду от 28 августа 1874 года Холмс пишет: «Миссис Уайт говорит, что вы с друзьями вели себя очень грубо, вы хотели заглянуть во все коробки, сундуки и взломать замки. Что вы искали или хотели найти?»
Все эти обстоятельства яснее ясного свидетельствуют о том, что д-р Чайлд и миссис Уайт знали друг друга гораздо лучше, чем простые знакомые, и вершиной нелепости здесь является утверждение, что если миссис Уайт и Кэти Кинг одно и то же лицо, то об обмане не был осведомлен «Отец Исповедник» (смотри рассказ Джона и Кэти Кинг, стр. 45). Но на эту комедия проливает свет еще так называемая биография Джона Кинга и его дочери Кэти, написанная д-ром Чайлдом под их диктовку в своем офисе. Эта книга вышла в свет как подлинная исповедь этих двух духов. В повествовании описано, как день за днем они приходили и выходили из его офиса, как и любой смертный, и, после непродолжительных бесед с ним, долго говорили о себе, а затем доказывали в комнате Холмсов, что они настоящие духи. Более того, те духи, которые появлялись на многолюдных сеансах, подтвердили сказанное ими в его офисе; и то и другое увязывается друг с другом, образуя связное повествование. Так вот, если Кинги Холмса были миссис Уайт, кого тогда посещали духи в офисе доктора? и если те духи, что посещали его, были действительно духами, кто тогда были те, на спиритических сеансах, открытых для общественности? В чем «Отец Исповедник» обманул свидетелей? В продаже книги с выдуманными биографиями или разоблачении ложных духов у Холмсов? Пусть доктор ответит на это.
Если он такой совестливый, что дал торжественные письменные свидетельства, то почему бы ему не вернуть деньги, которые он брал у нас под ложными предлогами? Он сам признался, что Холмсы получили он него около 1 200 долларов за четыре месяца ежедневных сеансов, после чего они уехали из города. Он также признался, что у него каждый вечер были проблемы с помещением – он не мог разместить всех желающих, т. к. иногда приходили до 35 человек – и это подтвердит каждый, кто присутствовал там не один раз. Далее, шесть или семь надежных свидетелей сообщили нам, что скромный взнос в один доллар платили только завсегдатаи, а слишком любопытные или очень стремившиеся побывать на сеансах платили по 5 долларов, один раз кто-то даже раскошелился на 10 долларов. Но я не буду настаивать на факте оплаты в 10 долларов, поскольку сама никогда так много не платила.
А теперь позвольте непредвзятому следователю этой запутанной истории в Филадельфии взять карандаш и подсчитать, сколько осталось денег после уплаты всем медиумам в этом бизнесе на духах, длившемся много месяцев. В результате оказывается, что дух «Отец Исповедник» заработал весьма неплохо.
Дамы и господа, верящие в спиритуализм, мне кажется, что все мы стоим перед чудесной дилеммой. И если вам это не кажется неудобным, мне так кажется, и я постараюсь выпутаться.
Прежде всего, знайте, что я вовсе не собираюсь защищать Холмсов. Они могут оказаться самыми злостными обманщиками, с которыми мне приходилось встречаться, но меня это не волнует. Моя единственная цель – узнать наверняка, кому я обязана за насмешки в свой адрес, пусть даже это и маленькие колкости, к моему счастью. Если над нами, спиритуалистами, смеются, глумятся и издеваются, то мы должны по крайней мере знать, почему. Либо обман был, либо его не было. Если фальсификация есть печальный факт, и д-р Чайлд из-за таинственных обстоятельств его несчастной судьбы стал первой ее жертвой, после того как, волнуясь за свою честь и репутацию, поспешил прекратить дальнейший обман общественности, доселе считавшей его человеком, благодаря которому феномен оказался преподнесен во всей его полноте и подлинности – он сам одобрил его вплоть до мельчайших деталей, – так почему бы ему первому не взять слово и не рассказать нам об этой тайне? Он же знает, что лица, ставшие жертвой мошенничества и обмана, могут в любой день потребовать возмещения убытков, которые они понесли, полностью доверяя ему. Почему бы д-ру Чайлду не подать в суд на Холмсов, дабы доказать свою непричастность? Он не может не признать, что в глазах посвященных содеянное им выглядит гораздо более омерзительным, чем то обвинение, против которого Холмсы сейчас тщетно ведут борьбу. Или же, в случае если никакого обмана не было либо доказательства обмана не совсем убедительны, поскольку аргументы против не могут основываться на шатком свидетельстве женщины, подписывающейся псевдонимами, то зачем тогда главному участнику ломать комедию про «материализацию Кэти»? Разве д-р Чайлд не был основателем, глашатаем и даже, можно сказать, создателем этого, как оказалось, фальсифицированного феномена? Не он ли рекламировал это воплощение лжи – главного клоуна сего спиритического представления? Теперь же, когда с его помощью были одурачены не только спиритуалисты, но и весь мир, и не важно при этом, был ли он обманщиком или слабохарактерным глупцом – ведь из-за него мы оказались замешаны в этой истории историю, – он думает, что его содействие в обвинениях против медиумов, в изобличении обмана, в подтверждении им всяческих состряпанных письменных свидетельств и документов вымышленных лиц теперь помогут ему выйти сухим из грязного болота, куда он затащил так много людей!
Мы должны добиваться официального расследования. Мы имеем право настаивать на нем, так как нам, спиритуалистам, это право дорого досталось: мистера Оуэна всю жизнь считали способным и правдивым писателем и надежным свидетелем этих феноменов, а сейчас он может превратиться в фантазера – предмет насмешек и сомнений скептически настроенных умников. Мы добились этого права потому, что все, кого одурачил д-р Чайлд своей Кэти Кинг (время покажет, умышленно или неумышленно), станут мишенью бесконечных насмешек, сатиры и шуток прессы и невежественной толпы. Жаль, но нам приходится противоречить в этом вопросе такому авторитетному изданию как «The Daily Graphic», но если непрофессионалы не хотят чтобы эта фальсификация разбиралась в суде, боясь, что на Холмсов возложат венок великомучеников, то мы не испытываем подобных опасений и вместе с мистером Хадсоном Таттлом вновь говорим: «Пусть лучше сгинут самозванцы и то, во что они заставили поверить, чем быть навсегда подвергнутым остракизму без надежды на справедливость или компенсацию».
Почему, во имя всего чудесного, д-р Чайлд должен сохранить все регалии этого несостоявшегося сражения, в котором атакуемая армия спиритуалистов обречена на вечное поражение без борьбы? Почему он должен получать материальную выгоду из этой материализованной лжи, тогда как Р. Д. Оуэна, честного спиритуалиста, чье имя везде произносят с уважением, скептически настроенная пресса награждает пинками и тычками? Разве это справедливо? И до каких пор лживые медиумы и сомнительные оракулы будут пользоваться спиритуалистами как козлами отпущения? Как пастух Парис наших дней, мистер Оуэн попался в сети этой пагубной материализованной Елены, он сейчас в центре бури, которая может превратиться в новую Троянскую войну. Но Гомер этой Илиады, разыгравшейся в Филадельфии – тот, кто в прошлом писал элегическим дистихом, автор биографии прекрасной Елены, тот, кто стал заметен в разгорающихся сомнениях по поводу Холмсов; если им не положить конец, вспыхнет гигантский пожар; тот, кто в данный момент играет беспрецедентную роль главного судьи в своем собственном процессе и выносящим решение по своему собственному делу – д-р Чайлд отворачивается от созданного им самим духа дочери, чтобы защитить смертного, незаконнорожденного отпрыска, неизвестно откуда взявшегося – он вне бури. Подумать только, Р. Д. Оуэн почти уничтожен насмешками над разоблачением, а д-р Чайлд, бывший менеджер ложных духов, теперь изобличает своих сообщников и с тем же рвением подписывается под свидетельствами против духов, делая клятвенные заверения в суде!
Если я могу надеяться на то, что желающие найти концы в этой грязной истории когда-либо воспользуются моим советом, то настаиваю на передачи дела в настоящий суд, чтобы оно было рассмотрено присяжными. Если д-р Чайлд честный человек и кто-то воспользовался его доверчивостью, он должен первый приложить все усилия и помочь нам добраться до сути. Если он этого не сделает, то мы сами попытаемся найти ключ к следующим тайнам:
Во-первых, судья Аллен из Вайнленда (сейчас он в Филадельфии) свидетельствует, что когда кабинет, собранный под руководством и в присутствии д-ра Чайлда, принесли в дом Холмсов, доктор один, со своими инструментами, еще целый день что-то с ним делал, а судья Аллен находился в это время в гостях у медиумов. Если в кабинете была потайная дверь или «две расходящиеся доски», то кто это сделал? Надо ли говорить, что такое хитроумное устройство, о котором не могут догадаться даже самые недоверчивые, требует мастера с необыкновенными способностями? И мастер после того не будет об этом умалчивать, разве что ему хорошо заплатили. Кто ему платил? Может, Холмс делился с ним из своей платы в 10 долларов за вечер? Это следует установить.
Во-вторых, если правда то, в чем двое готовы поклясться, что лицо, называющее себя Элизой Уайт, она же «Фрэнк», она же «Кэти Кинг» и т. д., вовсе не вдова и у нее хорошо материализованный муж, владелец бара, проживающий в штате Коннектикут, то тогда прекрасная вдова лгала, но все же д-р Чайлд сказал, что это правда. Жаль, что он подтвердил ее слова с такой же поспешностью, как и факт ее материализации.
В-третьих, письменные показания и свидетели (всего пять) готовы подтвердить, что однажды вечером миссис Уайт видели в ее смертном теле в пивном баре, где она, видимо раскаиваясь, освежалась в компании своих друзей, у которых таких чувств не было, и похоже, сама она не испытывала потребность в более благородном эскорте, а дух Кэти Кинг в то же самое время был четко виден у двери кабинета.
В-четвертых, однажды, когда д-р Чайлд (может, он всё предвидел) пригласил миссис Уайт к себе, где предоставил ее гостям, которые развлекали ее целый вечер, и с целью убедить (похоже, доктор постоянно стремится убедить кого-либо) скептиков в реальности духа-формы, этот дух появился в комнате во время сеанса и разговаривал с Р. Д. Оуэном при всех. Спиритуалисты торжествовали в ту ночь, и доктор радовался больше прочих. Многие свидетели готовы это подтвердить, но похоже, что д-р Чайлд, когда его расспрашивают, совсем забыл об этом факте.
В-пятых, кто то лицо, которое, по ее словам, она использовала для персонификации генерала Ролингса? Пусть он заявит о себе и поклянется в этом, дабы мы все увидели его сходство с покойным воином.
В-шестых, пусть она назовет друзей, у которых брала одежду, чтобы играть роли «Санти» и «Ричарда». Они должны подтвердить это под присягой и показать эту одежду. Может ли она сказать, где достала блистающие одеяния второй и третьей сфер?
В-седьмых, в биографии Кэти Кинг есть только отрывки писем Холмса к «Фрэнку», опубликованные с целью уличить их в содействии фальсификации в Блиссфилде. Может ли она дать адрес дома и тех лиц, у которых останавливалась в Блиссфилде, штат Мичиган?
Лишь когда у нас будут удовлетворительные ответы, мы поверим, что только Холмсы виновны в этом обмане – спиритуализм еще не видел такого бесстыдства и наглости.
Я прочитала некоторые письма мистера Холмса, неважно, настоящие они или подделаны; бог наградил меня хорошей памятью и я помню несколько предложений, которые, к счастью для этой поэтической натуры, были изъяты пуритански настроенным редактором. Вот самое скромное из них:
Мой тебе совет, Фрэнк, не надо стискивать локти; что толку сгибаться от боли и затем снова сжимать кулаки.
О, Кэти Кинг!
Помните, все вышеизложенное относится к женщине, которая якобы была духом, описанным Р. Д. Оуэном такими словами:
В тот вечер я обратил внимание на особенную легкость и гармонию ее движений. В Неаполе я часто бывал в кругу людей с манерами придворных; но никогда я не видел, чтобы какая-либо женщина из высшего света превзошла Кэти.
И далее:
Известный художник из Филадельфии, после того как увидел Кэти, сказал мне, что он не часто встречал черты лица, которые были бы более классически правильными. «Ее движения и манера держаться, – добавил он, – настоящий идеал грации».
Сравните это описание восхищенного человека с прозаической цитатой из письма Холмса. Представьте, как идеал классической красоты и изящества стискивает свои локти в пивном баре», и судите сами!
—
В последнем номере «Религиозно-философского журнала» (от 27 февраля) была опубликована статья под редакцией д-ра Чайлда с очень поэтическим заголовком: «После бури выглянуло солнце». В ней мы читаем:
Я терпеливо ждал, когда утихнет ажиотаж вокруг дела Холмсов. Теперь я хочу сделать некоторые заявления и ответить на некоторые вопросы.
Чуть далее:
Все рассказы о моем знакомстве с миссис Уайт являются вымыслом.
И ниже:
Я не буду обращать внимание на разные сообщения о моих финансовых делах; хочу только отметить, что так и не смог вернуть себе деньги, данные взаймы Холмсам.
Я требую права ответить на вышеприведенные цитаты, особенно на вторую, где меня называют лгуньей. По моему скромному суждению, если и есть что-либо, заслуживающее большего презрения, чем ложь, то это сам лжец.
На все остальное в этом письме, или редакционной статье, называйте как угодно, ответа нет по причинам, хорошо известным читателям. Когда сердитый мистер Пэнкс (в «Крошке Дорит») отшлепал доброго Кристофера Кэсби, этот уважаемый патриарх поднял свои голубые глаза к небу и улыбнулся еще более доброй улыбкой. Пресса также изрядно потрясла и отшлепала д-ра Чайлда, но он мило улыбается, как и мистер Кэсби, говорит о «солнце» и успокаивает своих обвинителей, уверяя, что «это все это вымысел».
Не знаю, откуда появилось «солнце» – наверное, оно светит из глубины невинного сердца доктора.
Что касается меня, то с тех пор как приехала в Филадельфию, я не видела ничего кроме уличной слякоти и грязи в этой изрядно надоевшей всем загадке Кэти Кинг.
Я бы советовала д-ру Чайлду не обвинять меня «в фальсификации» и не награждать меня какими-либо другими эпитетами. То, что я говорю, я могу доказать, и всегда готова это сделать. Если он не был участником этого преступного обмана, пусть прямо об этом заявит.
Если ему удастся оправдаться, то я первая порадуюсь за него и обещаю публично извиниться перед ним за «ошибочные подозрения» относительно его участия в этом деле, но сначала он должен доказать, что он совершенно невиновен. Резкими словами ничего не докажешь, и доктор не сможет выиграть, обвиняя других в «фальсификации». Если он не откажется от употребления эпитетов, подкрепленных вескими доказательствами, он рискует, как и в игре в бадминтон, получить назад посланный им волан и с гораздо большей силой, чем думает.
В своей статье д-р Чайлд пишет:
Все рассказы о моем знакомстве с миссис Уайт являются вымыслом. Она приходила ко мне два или три раза, но в прихожей было так темно, что узнать ее или кого-нибудь другого было невозможно. Я видел ее несколько раз и знаю, что она больше походила на Кэти Кинг, чем мистер(?) или миссис Холмс.
Mirabile dictu [странно сказать]! Это даже похлеще того, что говорил наш ученый друг доктор Бэрд. Тот полностью отрицает не только «материализацию», еще не доказанную наукой, но и любой феномен спиритуалистов. А д-р Чайлд отрицает свое знакомство с женщиной, которую, по его собственному признанию, «видел несколько раз», принимал в своем офисе, где ее не раз видели и другие, и в то же время признает, что «знал, что она выглядела как Кэти Кинг» и т. д. Кстати, у нас всех сложилось впечатление, что д-р Чайлд признался в «The Inquirer», что он увидел миссис Уайт в первый раз и узнал в ней Кэти Кинг только в то утро, когда она давала письменное показание под присягой в офисе мирового судьи. Наверняка это была «фальсификация». В «Р.-ф. журнале» за 27 октября 1874 д-р Чайлд пишет:
Ваше сообщение не может и на минуту заставить меня усомниться в нашей Кэти Кинг, потому что она приходит и разговаривает со мной каждый день. Несколько раз Кэти приходила ко мне и просила меня и мистера Оуэна пойти туда [то есть к Холмсам]; чтобы повторить сказанное мне ранее.
Выяснил ли д-р Чайлд, где была миссис Уайт в то время, когда к нему приходил дух?
Что касается миссис Уайт, то я хорошо ее знаю. Она была у меня дома много раз. Я видела ее во время сеансов в Блиссфилде, после чего она уехала в штат Массачусетс.
Но доктор по-прежнему уверяет нас, что не был знаком с миссис Уайт. Как же в этом случае он понимает слово «знакомство»? Разве он не был в доме Холмсов, когда те отсутствовали, не разговаривал и не ссорился с ней? Наверно это еще одна вымышленная история. Пусть д-р Чайлд только попробует еще раз употребить слово «фальсификация» по отношению ко мне, прочитав то, что я оставила напоследок.
Во всем этом жалком лживом романсе «разоблачения» со слишком материальным духом-женщиной для нас не нашлось ни одного разумного объяснения хотя бы одного факта. Все началось с выдуманной биографии и сулит закончиться фальшивой дуэлью, ведь в каждой дуэли участвуют двое, но д-р Чайлд предпочитает получать экстракт солнечного света из огуречных плодов своей души и ждать пока шторм утихнет, а не бороться как настоящий мужчина за свое доброе имя. Он пишет, что «не будет обращать внимание на разговоры о его спекулятивных сделках с Холмсами». Он уверяет нас, что они ему должны. Очень может быть, только это не отменяет тот факт, что он платил им 10 долларов за каждый сеанс, а остальное клал себе в карман. Осмелится ли он это отрицать? Холмсы говорят нечто совсем иное, и их слова подтверждаются письменными показаниями разных свидетелей.
Некоторым Холмсы могут показаться негодяями, а для более предвзятых их поведение будет еще более предосудительным; но до тех пор пока их свидетельство не будет опровергнуто, их словам должны верить, как и словам д-ра Чайлда; да, даже перед присяжными «медиумы Холмсы» будут на одной скамье с любым пророком или ясновидцем, если бы к последним, как и к Холмсам, тоже пришли бы два одинаковых духа. До тех пор пока д-р Чайлд, действуя законными методами, не докажет, что Холмсы обманщики, а он невиновен, почему им нельзя доверять, как и ему?
Холмсов обвиняли с самого начала загадки Кэти Кинг, но ни один человек, насколько я знаю – даже сам д-р Чайлд – не доказал или хотя бы пытался доказать невиновность их бывшего кассира и регистратора. Тот факт, что каждое слово бывшего лидера и президента общества спиритуалистов Филадельфии будет подхвачено всеми изданиями спиритуалистов (здесь мы должны выразить удивление: доктор не спешит воспользоваться этой возможностью), а любое заявление Холмсов будет скорее всего отвергнуто, вовсе не значит, что виновны одни лишь они; это только покажет, что, несмотря на божественную правоту нашей веры и учений наших невидимых хранителей, некоторые спиритуалисты не научились от них справедливости и непредвзятости.
Этих «медиумов» подвергают гонениям; и в некоторой степени справедливо, ведь они сами признались в подделке фотографий, и тем не менее всё еще надлежит доказать, что сами духи лгали и к тому же управлялись Холмсами, то есть те обвинения, что выдвинуты против них; но что не менее справедливо – помимо клеветы и оскорблений в их адрес, они должны одни терпеть и нести всю тяжесть преступления, которое невозможно было совершить без сообщников. Похоже, никто не желает отнестись дружелюбно к этим двум беспомощным существам, которые если и согрешили, то по слабости и невежеству, и никто не желает сказать слово в их оправдание и поступить с ними по справедливости, добравшись до сути. Если их вина ясна как день, то не покажется ли нелепым тот факт, что их партнер, д-р Чайлд, крайне удивлен подозрениями по поводу его причастности! В истории известна только одна личность – законная супруга великого Цезаря – чье имя, в соответствии с законом, оставалось вне подозрений. Мне кажется, если у д-р Чайлда и есть естественные претензии называть себя «Отцом Исповедником» Кэти Кинг, то прав быть таким же неуязвимым, как мадам Цезарь, у него нет. Я сама в этом уверена, и, более того, стремясь увеличить список исповедальных вопросов, которые наш не очень-то изобретательный друг называет «фальсификациями», сообщу читателям еще один факт:
Фотография «Кэти» оказалась подделкой и доверчивая публика оказалась обманута – на фотографии была миссис Уайт. Об этом говорит красавица, «стиснувшая локти» в своей выдуманной автобиографии (гранки которой тщательно правил д-р Чайлд), письменное признание Холмсов, и, наконец, сам д-р Чайлд.
Из нескольких фальшивых фотографий этого так называемого духа самой фальшивой объявили – в основном основываясь на показаниях, подтвержденных д-ром Чайлдом и за его подписью – той, где самозванка Кэти Кинг стоит за медиумом.
Такой фотомонтаж было сделать очень трудно, и Холмсам, несомненно, пришлось посвятить фотографа в тайну.
Теперь д-р Чайлд отрицает, что сам фотографировался. И очень энергично – он даже говорит (этому есть свидетели и доказательства), что его не было в городе, он находился от него за 400 миль, когда делались эти фотографии. И это действительно так, да благословит Господь его ясновидящую душу. Он предавался медитации и болтал с нимфами и гоблинами у Ниагарского водопада, так что, если он заявит о своем алиби, то на сей раз это будет не «фальсификация», а правда.
К несчастью для правдивого д-ра Чайлда, «в чьем добром имени, репутации честного человека и высоких моральных принципах никто не сомневается» – здесь мы цитируем слова автора, подписывающегося «Честность» и «Правда», прозрачные псевдонимы «любителя» обнаруживать, разоблачать и писать тайком, который пытался дать дружеский шлепок доктору в обеих статьях, но потерпел неудачу, – к несчастью для Х. Т. Чайлда, его посетило в недобрый час вдохновение написать одну статью, и, забыв важный девиз verba volant, scripta manent [слова улетают, написанное остается], опубликовать ее в «The Daily Graphic» 16 ноября вместе с фотографиями Джона и Кэти Кинг.
Вот этот букет доказательств человека, «в чьих высоких моральных принципах никто не сомневается»:
Редактору «The Daily Graphic»:
Вечером 20 июля после успешного проведенного сеанса, в котором Кэти вошла в комнату, где было 30 человек и в которой ее фигура полностью исчезла и вновь появилась, она обратилась к мистеру Лесли и ко мне, что если мы, с четырьмя другими лицами, которых она назвала, останемся после сеанса, она попробует сфотографироваться. Мы так и сделали; присутствовало шесть человек, не считая фотографа. Я раздобыл пару дюжин магниевых спиралей и, когда все было готово, она открыла дверь кабинета и встала на проходе; в это время мистер Холмс по одну сторону, а я по другую жгли магний, освещая комнату ярчайшим светом. Мы использовали две пластины, но ничего не получилось.
Мы предприняли еще одну попытку 23 июля и имели успех. Мы спросили ее, не попробует ли она сфотографироваться при дневном свете. Она согласилась. В 4 часа пополудни ставни открыли. Вскоре появилась Кэти и сказала, что готова. Она попросила закрыть одно окно и держать шаль как защитный экран от света. Когда фотокамера была заряжена, она вышла и встала за шалью в середине комнаты, от камеры она находилась в шести-восьми футах. После первого снимка она вернулась в кабинет.
Мистер Холмс попросил разрешения сесть напротив камеры и предложил ей положить руку на его плечо. Она согласилась, но пожелала, чтобы все присутствующие не смотрели ей в глаза, так как это ей очень мешало…
На второй фотографии она стоит за мистером Холмсом. После того как объектив закрыли, было видно, что Кэти очень ослабла, ее необходимо было довести до кабинета, а когда она подошла к двери, то казалось, что она готова провалиться сквозь пол, и тут же исчезла(?). Кабинет открыли, но ее там не было. Через несколько минут она вновь появилась, сказав, что не достигла нужной степени материализации, и выразила желание попробовать еще раз, если мы согласны подождать. Мы ждали около четверти часа, затем услышали стук в кабинете; это означало, что она готова выйти. Она вышла, и мы получили третий негатив.
(подписано) Д-р Х. Т. Чайлд
Вот, значит, как обстоят дела, д-р Чайлд: мы получили это, мы сделали то и се и много других вещей. Так ли это? Кроме правдивых заверений д-ра Чайлда о том, что его не было в городе, особенно когда делали третий снимок, у нас имеется свидетельство фотографа, д-ра Сельгера, и других. Надеюсь, д-р Чайлд не будет отрекаться от своей собственной статьи.
Эта статья у меня, я храню ее вместе с другими такими же странными материалами, где все написано черным по белому. Так кто же занимается фальсификацией? Может ли доктор дать на это ответ?
Как он выкарабкается из этой дилеммы? Смогут ли лучи его спиритического «солнца» растворить этот противоречивый факт? Вот статья, занимающая две большие колонки в «The Daily Graphic», в которой он утверждает, что сам присутствовал, когда Кэти Кинг фотографировалась, что дух появлялся при дневном свете, что Кэти исчезла и что он, д-р Чайлд, помогая обессилевшей Кэти, видел, что в кабинете никого не было, так как дверь была открыта. Кому он помогал? Чье трепетное сердце было так близко к его руке и жилету? Была ли это симпатичная Элиза? Конечно, фотографии раскупили мгновенно: такие надежные показания такого доверительного свидетеля. А кто получил вырученные деньги? У кого они остались? Если д-ра Чайлда не было, когда делали снимки, тогда статья про них «явный вымысел». С другой стороны, если он говорит правду и действительно присутствовал при попытке подделки фотографий, тогда он знал, «кто был кто в 1874 году», как знал это фотограф, и не нужно иметь острое зрение Аргуса, чтобы отличить при дневном свете материализованный, эфирный дух от обыкновенной «машущей руками» смертной женщины, которую доктор «хорошо знал», хотя и не был с ней знаком.
Если наши самозваные лидеры, наши выдающиеся рекордисты феноменов будут жульничать и обманывать публику такими надежными сообщениями, как это, то что же тогда спиритуалисты удивляются огромному количеству насмешников, которые если и не называют нас в лицо «лгунами и шарлатанами», то вежливо принимают за лгунов. Не «медиумы», иногда пускающиеся на обман, мешают нашему прогрессу: иногда это экзальтированные преувеличения фанатиков, а иногда намеренные, бесстыдные утверждения тех, кто наслаждаются «фальсификациями оптом» и «ложью во спасение» – именно это помешало быстрому распространению спиритуализма в 1874 году и полностью остановило его в 1875. Кто знает, как долго это продлится.
В своей статье «После бури выглянуло солнце» доктор меланхолично заметил:
Есть мнение, что я оказался подвержен обману в большей степени, чем другие, так как был сенситивом [О, бедный Йорик] и находился в самой атмосфере лжи, окутывающей этих медиумов [Холмсов].
Мы трепещем при мысли, что такая чувственная натура подверглась воздействию такой грязной среды. Увы! Наш голубок испачкался! Каким же надо быть чувствительным к пагубным воздействиям, чтобы пуститься на столь грандиозную фальсификацию, изобретать небылицы и подтверждать то, чего не было и не могло быть. Если д-р Чайлд, жертва своей слишком чувственной натуры, так легко поддается контролю злой «Диакка», то наш ему дружеский совет бросить спиритуализм и как можно быстрее вступить в Христианский молодежный союз; тогда, под крылом истинной Правоверной Церкви, он может начать борьбу с Дьяволом, как второй св. Антоний. Диакка, перед которой он не устоял у Холмсов, не чета христианскому дьяволу, и если он не мог противостоять только силой своей чистой души, то он, может быть, одолеет Сатану «колоколом, библией, свечой» и святой водой, восклицая, как это делали до него другие «Отцы Исповедники», «Exorciso vos in nomine Lucis!» и празднуя победу бодрым Laus Deo [хвала Господу].
Филадельфия, март 1875 г.Е.П. Блаватская
Способен ли человек творить?
Перевод – О. Колесников
Редактору «Теософиста».
Мадам! Беседуя как-то однажды с другом, который, как и я, будучи не теософом, выказывает очень большой интерес к развитию вашего Общества, я, кстати, совершенно случайно заметил, что «Братьям первой секции» приписываются такие огромные возможности, что даже порою кажется, что даже творение им под силу. В поддержку моего утверждения я в качестве примера привел феномен чашки и блюдца, о чем рассказано мистером Синнеттом в его «Оккультном мире»: этот феномен показался мне чем-то бóльшим, нежели просто воспроизведение, перенесение или извлечение из земли из тайного места предмета потерянного или украденного, вроде броши. Тем не менее мой друг горячо возразил на мое утверждение – заметив, что творение невозможно для человека, какими бы другими возможностями он ни обладал.
Когда-то я верил в христианство как в самый совершенный, спустившийся с небес на землю нравственный кодекс, и в истории моей переменчивой жизни (я подразумеваю под словом «переменчивой» свое отношение к обширному морю сомнений и неверия в то, что я отбросил больше двадцати лет назад) было время, когда я сам так же горячо и даже с негодованием отвергнул бы мысль о творении, как способности человека; однако регулярное чтение вашего журнала и внимательное изучение книги мистера Синнетта и этого чуда знания, вашей книги «Разоблаченная Изида», совершило революцию (хорошо ли это или плохо, еще посмотрим) в моем мышлении, и вот уже некоторое время я верю в возможность феноменов, находящихся за пределами моего узкого кругозора.
Не будете ли вы столь любезны объяснить, кто из нас прав, мой друг или я? И, не имея чести быть лично с Вами знакомым, я подписываю это письмо только моим инициалом.
Х.
Наш ответ
В рассматриваемом вопросе сложно ответить, кто прав, наш корреспондент или его друг, ибо мы воспринимаем это как осторожную позицию искателя истины, который уклоняется от того, чтобы подтвердить догматически, что творение возможно для человека, даже когда не склонен согласиться с догматическим отрицательным утверждением его друга, что «это невозможно». Прежде чем перейти к сути поднятого вопроса, нам необходимо упомянуть о примерах, приведенных в этом письме, которые возможно позволят рассмотреть подобный вопрос.
Когда друг нашего корреспондента отрицает, что творение возможно для человека, вряд ли можно допустить, что он делает это из убеждения, что он исследовал все таинства Природы и знает все о Вселенной, и поэтому способен давать толкования всем ее явлениям – установив, что этот процесс, каким бы он ни был, и который он постигает как творение, не происходит где угодно, повинуясь воле или влиянию человека, а потому он установил, что все-таки есть в человеке нечто, что делает его неспособным к совершению подобного процесса. И все-таки, ничего подобного не сделав, он смело заявляет, что творение – невозможно. Допустим, что он не из тех, кто изучает оккультную науку – а интонации письма, лежащего перед нами, создает впечатление, что он ее не изучает, – а друг нашего друга, высказывая свое догматическое утверждение, похоже собирается воспользоваться методом, слишком часто перенимаемым людьми обыденной культуры и даже некоторыми научными работниками, – это метод принятия за основу огромной группы ранее созданных понятий, когда должна быть оценена новая идея. Если эта новая идея соответствует ранее сложившимся понятиям и, как кажется, поддерживает их – то прекрасно; и ею довольны. Если она разрушает хотя бы некоторую их часть, то надо нахмурить брови и избавиться от нее без дальнейших церемоний.
Сейчас склад ума, представленный нашим корреспондентом, обнаруживающим множество старых убеждений, разбился вдребезги новыми идеями, силу которых он вынужден признать благодаря нравственной честности, и который, тем самым, чувствует, что в присутствии обширных возможностей Природы он должен продвигаться с огромной осторожностью и быть всегда начеку против обманчивых лучей, тянущихся к нему при помощи освященных веками предубеждений и опрометчивых выводов, – нам кажется, что к этому складу ума следует относиться намного лучше, чем к складу ума его самоуверенного друга. И мы стремимся признать его превосходство самыми выразительными словами, поскольку, когда мы подходим к актуальному вопросу, чтобы обсудить аспект того, о чем нам придется говорить, то будем скорее на стороне этой точки зрения, как этот «друг» понимает «творения», если мы все и в самом деле приписываем такое же значение этому ставшему избитым слову.
После вышесказанного нет необходимости объяснять, что если теперь мы сделаем несколько заявлений относительного того, что это значит, и что это – не факт, относящийся к некоторым состояниям Вселенной, то ведь не мы нарушали правила логики на этот счет, относительно мысли, только что высказанной. Мы просто даем объяснение на основе некоторой части философии оккультизма, как учили нас мастера, которые находятся в правильном положении, чтобы делать положительные утверждения о предметах и правдоподобии того, что никогда не будет в опасности от всех этих явно необъяснимых явлений, о которых рассказано в книгах, упомянутых нашим корреспондентом, и вполне вероятно, как он справедливо полагает, чтобы беспокоиться о многих ортодоксальных верованиях, которые, как он отметил, разваливаются вокруг него на куски.
Нам бы пришлось написать целый том, а не короткую объяснительную статью, если бы мы попытались как следует разъяснить наше категорическое убеждение, что Мастера оккультной философии выше того, чтобы указывать, что нам можно говорить, а что нельзя. Для настоящего ответа вполне достаточно сказать, что мы верим в наш ответ на поставленный вопрос, и верим благодаря тем, кто знает.
Однако нам следует внятно объяснить то, что подразумевается под творением. Видимо, основная мысль на эту тему – что когда был «сотворен» мир, Творец как-то смог соблюсти условия или почему-то согласился на отступление от правила ex nihilo nihil fit[688] и в самом деле сотворил мир из ничего, – если это есть идея творения, с которой мы сейчас имеем дело, ответ философов был бы не просто таким, что подобное творение невозможно для человека, а что оно невозможно для богов или Бога; короче говоря: абсолютно невозможно. Однако когда люди говорят, что мир был «сотворен» (мы говорим – смоделирован) из Хаоса, делается шаг в направлении философской концепции. Вероятно, они не имели совсем четкой идеи о том, что значит Хаос, но в данном случае это слово более уместно, чем «ничего». Ибо предположим, что мы стремимся постичь хаос как некую материю Вселенной в неявном состоянии, и тогда будет понятно, что хотя такая материя совершенно неосязаема для обычных человеческих ощущений и в такой мере она эквивалентна «ничто», творение из подобных материалов не произведет ничего из того, чего прежде не существовало, однако изменение состояния преобразовало часть вселенской материи, которая в своем предыдущем состоянии была невидима, неосязаема и невесома, но никоим образом не считалась не-существующей.[689] Теософы-оккультисты, однако, совсем не используют слова «творение», а заменяют его на слово ЭВОЛЮЦИЯ.
Здесь мы приблизились к осознанию того, что могло было быть источником событий, к которым относятся изготовление таинственной чашки и блюдца, упомянутых в книге мистера Синнетта. И никоим образом не постижимо, что если технология создания материи есть действие, совершенное тем, что обычно называют творением, что если сила человеческой воли в некотором своем трансцендентном развитии способна преобразовать неявную материю или хаос, то это вызовет перемену, которая затрагивает пределы обычных человеческих ощущений.
Стреляя по воронью, не попадите в корову!
Перевод – К. Леонов
Трудно переоценить значение голоса прессы в жизни Лондона, но временами ее тяжелые орудия стреляют sal Atticum.[690] Кто же из газет сравнится с тобой, о «Эхо», в подобном занятии? Кто, спрашиваем мы, превзойдет тебя в оригинальности твоих шуток и в разнообразии твоей информации? «Никто», – полагает «Эхо» и ошибается. Vade retro [не обольщайтесь, лат. ]!.. У вас нет даже собственного голоса, а только искаженный отзвук многих смешанных голосов – vox et praeterea nihil [запредельные голоса, лат.]. От прекрасной греческой нимфы по имени Эхо, которая чахла и сохла, пока не исчезла вовсе, остался ее жалобный голос, повторяющий все услышанное ею. От Чеширского кота, который исчезал на глазах у собеседника, растворяясь по частям в воздухе, оставалась его ухмылка. От «Эхо» же не остается даже этого. Оно зубоскалит, преследуя свои собственные интересы, и не находит ни отклика, ни опровержения, на что, собственно, и рассчитывает. Разумеется, здравомыслящему человеку нет нужды всерьез обдумывать ответ и вступать в полемику с недалеким, легкомысленным «попкой-дураком». Но его слепое невежество так восхитительно, а претензии на остроумие так гротескны, что на этот раз нельзя не отметить допущенную этой газетой грубейшую тройную ошибку.
Читаем: «мадам Блаватской… полагалось бы быть русской», – далее следует бессмысленное и комичное замечание по поводу авторитета «гималайского монаха … имя которого звучит как Кут Хуми». То, что подобное замечание могло родиться только в «умных головах» сотрудников «Эхо», вряд ли нуждается в комментариях. Но, пройдясь по «монаху» и «мадам Блаватской», газета задевает третье лицо, и это не кто-нибудь, а знаменитый оксфордский профессор-санскритолог. В разделе «Читателям на заметку» газета «Эхо» доводит до сведения читателей, что: «озадаченный профессор Макс Мюллер (уж он-то должен знать) не может сказать ничего определенного относительно этимологии этого странного имени („Кут Хуми“). Ясно одно, что это не санскрит и, вообще, не имеет отношения ни к одному известному ему языку».
Так как «озадаченное» «Эхо» способно лишь разносить подобно сороке всякие сплетни и вряд ли может надеяться, что его услышат, разумеется, никто из его сотрудников не захочет обременять себя выяснением этимологии непонятного имени (безусловно, работы м-ра А. П. Синнета не читаются в такого рода учреждениях), а также проверкой высокопарного утверждения, что имя «Кут Хуми» не санскритское. Но это не объясняет, почему знаменитый ученый-санскритолог делает опрометчивое заявление и тем самым разделяет невежество репортеров «Эхо». Даже неосведомленный и наивный писака не имел право расписываться в собственном незнании. Если не он сам, то его редактор должен был открыть кн. IV, гл. 3, «Вишну Пуран», прежде чем публиковать голословные утверждения о том, что вышеупомянутое имя «не санскритское». Он должен был посетить библиотеку Азиатского общества, чтобы выяснить наличие восемнадцати родов Кут Хуми (или Кут’хуми) в Бенгалии, ведущих свое происхождение со времен Риши. Поистине, журналист заслуживает большего внимания Барнума, чем какое бы-то ни было Общество. У «озадаченного профессора Макса Мюллера» есть все основания подать иск за клевету, возведенную на него. Вот только… как могло столь некомпетентное «Эхо» вторгнуться в изучение sanctum sanctorum [святая святых, лат. ] знаменитого европейского филолога.
Субстанциальная природа магнетизма
Перевод – К. Леонов
Материалистам, которые обвиняют оккультистов и теософов за их веру в то, что каждая сила (так называемая) в природе имеет своим источником субстанциальный НОУМЕН, сущность, сознательную и разумную, является ли она планетарной (дхиан коган) или элементальной, – мы советуем обратить внимание на куда более опасную организацию, чем та, которую называют Теософским обществом. Мы имеем в виду некое Общество в Соединенных Штатах, члены которого называют себя субстанциалистами. Мы называем его опасным по той причине, что эта организация, соединяя в себе догматическое церковное христианство, то есть антропоморфический элемент Библии, с солидной наукой, тем не менее делает последнюю во всем подчиненной первой. Равным образом можно сказать, что новая организация, в своем фанатичном догматизме, будет вовлекать – если она одержит победу – грядущие поколения в антропоморфизм без надежды на спасение. Она добьется этого сравнительно легко в нашем веке наукопоклонничества, поскольку демонстрация неопровержимого учения должна способствовать тому, чтобы наделить добавочной силой веру в гигантского человеческого бога, так как их гипотезы, как и гипотезы материалистической науки, могут быть легко приспособлены для ответа на эту специфическую задачу. Образованные и мыслящие классы общества, однажды освободившись от церковного рабства, могли бы посмеяться над научными данными св. Августина или «достопочтенного» Бэды, которые заставляли их подтверждать авторитет и мертвые буквы того, что они рассматривали как откровение, – что наша Земля является не сферой, а плоскостью, подвешенной под кристаллическим сводом, усеянным блестящими медными гвоздями, и что солнце не больше по своим размерам, чем оно кажется на взгляд. Но те же самые классы всегда будут принуждаемы общественным мнением с уважением относиться к гипотезам современной науки – в каком бы направлении не могли бы повести их научные спекуляции. Это привело их за последнее столетие к грубому материализму; они могли бы быть снова направлены в противоположную сторону. Цикл замкнулся, и если наука когда-либо попадет в руки оппозиции – ученых «преподобных отцов» и фанатичных церковников, – то мир может обнаружить себя постепенно приближающимся к канаве на противоположной стороне дороги и в недалеком будущем впасть в грубый антропоморфизм. Еще раз массы отвергнут истинную философию – беспристрастную и несектантскую – и таким образом снова попадут в новые сети, сплетенные ими самими, – продукт и результат реакции, вызванной нашим веком всеобщего отрицания. Возвышенный идеал всеобщего, бесконечного, вездесущего Ноумена Духа, безличного и абсолютного Божества, еще раз угаснет в человеческих умах и освободит место для УЖАСНОГО БОГА ночного кошмара сектантства.
Современная официальная наука в настоящее время состоит на 5 % из бесспорных аксиоматических истин и фактов, а на 95 % – из чистых спекуляций. Более того, она сделала себя открытой для бесконечных атак благодаря своим многочисленным взаимопротиворечивым гипотезам, каждая из которых по своему виду является столь же научной, как и любая другая. С другой стороны, субстанциалисты, которые включают в число своих членов, как они хвастаются, некоторых наиболее выдающихся людей науки в Соединенных Штатах, безусловно, открыли и собрали большое количество фактов, предназначенных для того, чтобы опрокинуть современные теории силы и материи. И как только их данные будут признаны справедливыми, в этом конфликте между (материалистической) наукой и (все еще материалистической) религией – результат грядущего сражения нетрудно предвидеть: современная наука будет побеждена. Субстанциальность некоторых сил в природе нельзя отрицать, ибо это факт, существующий во Космосе. Нет энергии или силы без материи, нет материи без силы, энергии или жизни – хотя бы и пребывающих в скрытом состоянии. Но эта конечная материя является субстанцией, или ноуменом материи. Таким образом, голова золотого идола научной истины падет, потому что он стоит на глиняных ногах. В таком результате нет ничего, о чем стоит сожалеть, за исключением его ближайших последствий: золотая голова останется та же самая, и лишь пьедестал будет заменен другим, столь же ненадежным и сделанным из глины, как и до того. Вместо того, чтобы основываться на материализме, наука будет покоиться на антропоморфическом суеверии – если субстанциалисты когда-либо одержат победу. Ибо вместо того, чтобы придерживаться одной философии, исповедуемой в духе полной беспартийности, и материалисты, и последователи того, что помпезно называется «философией субстанциализма», действуют в направлении, отмеченном предрассудками и предвзятостями; и те и другие растягивают свои факты на прокрустовом ложе своих увлечений. Это те факты, которые должны удовлетворять их теориям даже под угрозой искажения чистой природы Истины.
Перед тем как мы предложим читателю извлечение из работы одного субстанциалиста – это извлечение покажет лучше, чем могли бы это сделать критические обзоры, истинную природу утверждений «субстанциальной философии», – мы не намерены продвигаться дальше, так как они действительно в весьма небольшой степени интересуют нас, и тратить слова на их ошибки и претензии. Тем не менее, так как их идеи о природе физических сил и феноменов являются любопытным образом – лишь в некоторых отношениях – похожими на оккультные учения, мы намерены использовать их аргументы – для начала, в отношении магнетизма. На них невозможно дать ответы, и таким образом мы можем нанести поражение точным наукам при помощи ее собственных методов наблюдения и ее собственного оружия. До сих пор мы лишь познакомились с теориями субстанциалистов при помощи того, что ими написано. Возможно, что кроме значительного различия в наших взглядах на природу «производящих феномены причин» – как они довольно странно называют физические силы, – существует лишь небольшое расхождение в наших представлениях относительно субстанциальной природы света, теплоты, электричества, магнетизма, и так далее, – может быть, только в форме изложения и в терминологии. Однако, никакой теософ не мог бы согласиться с такими выражениями, которые используются в новой доктрине: например, «Если ее принципы истинны, тогда каждая сила или форма энергии, известная науке, должна быть субстанциальной сущностью». Ибо, хотя доказательства д-ра Холла в отношении магнитного флюида, являющегося чем-то большим, нежели «разновидностью движения», неопровержимы, все же существуют и другие силы, которые имеют совершенно иную природу. Так как эта статья, тем не менее, посвящена доказательству субстанциальности магнетизма – животного или физического, – мы приведем теперь наилучшие аргументы из «Scientific Arena» (июль 1886 г.), которые когда-либо выдвигались против материалистической теории современной науки.
Если на мгновение принять, что единичная сила природы, такая как звук, свет, или теплота, – это лишь вибрационное движение материи, будь это материальное тело сильно разреженным, как в случае предполагаемого эфира, или менее разреженным, как в случае воздуха, или плотным, как нагретая железная болванка, – это значит принять циничные утверждения материализма о полной аналогии между природой и наукой, действующей для блага будущей жизни человечества. И материалистические ученые этой страны и Европы хорошо знают это. И в той же самой степени они боятся распространения и всеобщего признания субстанциальной философии, в полной мере понимая, что в тот момент, когда силы природы будут признаны научными кругами как реальные субстанциальные сущности, а учение о том, что звук, свет, тепло, и т. д. являются формами движения, будут оставлены, то вскоре и их материалистические увлечения исчезнут навсегда…
Следовательно, целью настоящей статьи, после такого повторения и выделения общего числа аргументов, появившихся за последний месяц, является показать, что сила per se [сама по себе] – это нематериальная субстанция, и она ни в коем случае не представляет собой движение материальных частиц. При этом мы намерены показать, что для христианских ученых абсолютно необходимо признать общие принципы субстанциальной философии, и поступать так всякий раз, если они надеются низвергнуть материалистический атеизм в своей стране или логически защитить религию при помощи научных аналогий и таким образом доказать субстанциальное бытие Бога так же, как и возможность субстанциального существования человеческой души после смерти. Таким образом, они снова имеют преимущество действовать успешно и с триумфом вновь усилить доказательства своих писаний при помощи благоприятствующих свидетельств самой природы.
Мы могли бы выбрать какую-либо из отдельных физических форм силы в качестве решающего критерия новой философии, или пробного камня субстанциализма. Но для того, чтобы, насколько это возможно, избежать многословия и избыточных детальных объяснений, не являющихся необходимыми, и привести лишь данные первостепенной важности, мы выбрали то, относительно чего никто из ученых на земле не будет сомневаться, что это безусловная природная сила или форма энергии – а именно, магнетизм. Эта сила, благодаря своим простым и прямым проявлениям, выражающимся в перемещении значительных тел на расстояние от магнита без присутствия какой-либо осязаемой субстанции, связывающей их с магнитом, выбрана для наших целей, поскольку это признанный чемпион среди физических загадок современного философовского modus operandi [способа действия], как в этой стране, так и в Европе.
Даже для таких величайших современных физиков, как Гельмгольц, Тиндаль, сэр Уильям Томсон, и др., таинственное действие магнетизма, сколь бы ни объясняла его современная наука, представляло собой, по общему признанию, проблему, которая приводила их умы в совершенное смущение просто потому, что они, к сожалению, никогда даже мельком не могли уловить основных принципов субстанциальной философии, которые столь ясно раскрывают тайну. В свете этих принципов такой мыслитель, как сэр Уильям Томсон, вместо того, чтобы учить, как он это делал в своем открытом выступлении в Мидлендском институте (Бирмингем, Англия), что магнетизм – это лишь движение молекул, или, как он это выразил, лишь «свойство материи», или «вращение молекул» магнита, увидел бы с первого взгляда крайнюю недостаточность, с точки зрения причины и следствия, какой-либо взаимосвязи между такими движущимися молекулами в магните (предположим, что они двигаются) и перемещением железных предметов на расстояние.
Кажется странным, что столь разумные люди, как сэр Уильям Томсон и профессор Тиндаль, столь недавно сделали заключение о том, что магнетизм необходимым образом должен быть чем-то субстанциальным, однако невидимым и неощутимым, когда он вытягивает свои механические, но невидимые пальцы на расстояние от магнита и тащит или толкает инертные кусочки металла! То, что они не видели абсолютной необходимости такого заключения, как единственно возможного объяснения получения механических эффектов, и очевидной несовместимости любых других предположений – это удивительный результат помрачающего и вводящего в заблуждения влияния существующих ложных научных теорий на инакомыслящих, логичных и мудрых людей. И то, что такие люди были бы удовлетворены предположением о том, что слабые и локальные вибрации молекул и атомов магнита (необходимым образом ограниченные размерами самого магнита), могли бы при любой возможности распространяться на расстояние вне его пределов и таким образом тащить или толкать брусок металла, преодолевая его инерцию, – побуждает некоторых людей забыть всякое уважение к проницательности и мудрости интеллекта этих великих ученых.
Другая наиболее значительная аномалия, имеющая отношение к физикам, к которым мы здесь и обращаемся, состоит в следующем: в то время как они не могут увидеть неизбежной необходимости существования реальной субстанции некоего рода, исходящей из полюсов магнита и связывающей его с кусочком железа, посредством чего он и поднимается, и таким образом достигается физический результат, который не может быть произведен никаким другим способом, – они легко принимают действие всепроникающего эфира (субстанции, совершенно не являющейся необходимостью в природе), благодаря которому создается свет на этой земле как простое движение, и таким образом приспосабливают его к предполагаемым звуковым волнам в воздухе! Таким образом, благодаря полнейшей выдумке вовсе не необходимой материальной субстанции, они пытались превратить не только свет, теплоту и магнетизм, но и все остальные силы в природе в разновидности движения, и ни по какой иной причине, кроме того, что звук ошибочно рассматривался предыдущими учеными как форма движения. Странно предположить, что невзирая на то, что предполагаемый эфир столь же неощутим для любых из наших органов чувств и нераспознаваем при помощи любого процесса, известного химии или механике, как и субстанция, которая необходимым образом должна исходить из полюсов магнита, брать и поднимать железный брусок, все же физики доверчиво признают этот эфир, для существования которого нет никакой необходимости ни на земле, ни на небесах, и в то же время равнодушно отвергают признание последней, хотя она и совершенно необходима для достижения наблюдаемых результатов! Была ли когда-нибудь еще такая несуразица в отношении свидетельств научной теории?
Позвольте мне рассмотреть еще немного данную тему, прежде чем оставить ее. Если простое «вращение молекул» в стальном магните может произвести механическое воздействие на кусочек железа, находящийся на расстоянии, даже через вакуум, как утверждает сэр Уильям Томсон, почему же не может вращение молекул солнца вызывать свет на расстоянии без того, чтобы пространство было заполнено желеобразной материальной субстанцией «огромной жесткости», приводимой в волнообразное состояние? Каждому человеку, способному к научному мышлению, должно бы приходить в голову, что изобретение «материального», «жесткого» и «инертного» эфира как существенной причины появления света на расстоянии от светящегося тела, может служить примером одной из наиболее бесполезных растрат механической изобретательности, которую когда-либо совершил человеческий ум, – так обстоит дело, если есть хотя бы малейшая правда в учении сэра Уильяма Томсона о том, что простое «вращение молекул» в магните поднимет брусок железа на расстоянии. Почему не может вращение молекул солнца столь же легко создавать свет на расстоянии?
Философовский modus operandi [механизм действия] должно приводить в отчаяние то, что теория эфира, наполняющего пространство между магнитом и кусочком железа, который приводится в состояние вибрации вращающимися молекулами стали и который таким образом поднимает и переносит железный кусочек, способна лишь на то, чтобы сделать из плохого еще более худшее. Если материальная вибрация в стальном магните, которая совершенно ненаблюдаема, связывается с удаленным бруском посредством некой материальной субстанции и ее вибрационных движений, которые также ненаблюдаемы, не очевидно ли, что их воздействия на удаленный брусок должны иметь тот же самый механический характер, а именно, быть ненаблюдаемым? Вместо этого железный брусок поднимается физически, и ясно видно, что это происходит без какого-нибудь видимого толчка, как это было бы в случае вибрирующего «желе», такого, каким должен быть требуемый эфир! Кроме того, такой физический подъем значительной массы совершенно несовместим с простым толчком, однако такой толчок или вибрация могут быть сильными и видимыми, в соответствии с некоторыми принципами, известными механике. Здравый смысл должен убеждать любого человека в том, что простая вибрация или толчок, даже сильный и чувственно воспринимаемый, не может ничего тянуть или толкать. Невозможно представить себе достижение такого результата, кроме как при помощи субстанциального агента, исходящего из магнита, захватывающего железный предмет, сильно толкающего и таким образом перемещающего его. Это все равно, что говорить о подтаскивании лодки к берегу без какой-либо веревки или другого вещественного приспособления, связывающего вас с лодкой. Даже сэр Уильям Томсон не утверждает, что можно подтянуть лодку при помощи молекулярных вибраций берега, или даже созданием видимого толчка в воде, как это весьма логично показал д-р Хэмлин в своей недавней мастерски написанной статье о силе (см. «Микрокосм», том 5, стр. 98).
Хорошо известно, что магнит поднимает кусочек железа точно на такую же высоту через стеклянную тарелку, как и без нее. Закоренелый атеист м-р Смит из Цинциннати, Огайо, к которому мы обращались в нашей статье о субстанциализме в «Микрокосме» (том 3, стр. 278–311), был крайне удивлен этим проявлением субстанциальной силы магнетизма, действующей на расстоянии через привнесенную стеклянную тарелку. Когда мы помещали некое количество иголок и гвоздей на тарелку и располагали полюса магнита под ней, заставляя их двигаться вместе с магнитом, он увидел впервые в своей жизни действие реальной субстанции, проявляющей механическое влияние в виде перемещения значительных масс металла вопреки всем материальным условиям и при отсутствии возможности материальной связи, или открытого пространства между источником и результатом такого субстанциального воздействия. И он спросил, воскликнув, если это так, то может ли не существовать субстанциального, разумного и нематериального Бога, и может ли у него не быть субстанциальной, но нематериальной души, которая сможет жить отдельно от тела после его смерти?
Далее он поставил вопрос о том, уверены ли мы, что в стеклянной тарелке не было невидимых пор, через которые могла бы проникнуть магнитная сила, и таким образом не является ли эта сила наиболее тонкой формой материи из всех? Затем он помог нам наполнить тарелку кипяченой водой, на которой плавала карточка с помещенными на нее иголками, таким образом поместив между ними и магнитом наименее пористое из всех известных тел. Но это не вызвало ни малейшего изменения, и карточка с грузом иголок двигалась туда и сюда вслед за магнитом, который перемещался и под водой, и под тарелкой. Этого было достаточно даже для столь критически настроенного, но искреннего материалиста, и он поверил, что имеется субстанциальная, но нематериальная сущность в его атеистической философии.
Здесь приводится заключительный аргумент, при помощи которого мы показываем, что магнетизм, одна из сил природы, и наиболее представительная из всех этих природных сил, это не только реальная, субстанциальная сущность, но и абсолютно нематериальная субстанция:[691] таким образом подтверждается наша оригинальная классификация сущностей во вселенной в материальной и нематериальной областях.
1. Если бы магнетизм не был реальной субстанцией, он не мог бы физически поднимать кусочек металла на расстоянии от магнита, так же, как и рука не могла бы поднять предмет некоего веса с пола без какой-либо вещественной связи между ними. Это самоочевидный трюизм и аксиома в механике, что никакое тело не может двигать или перемещать другое тело на расстоянии без некоего реального субстанциального посредника, связывающего их между собой, благодаря чему и достигается результат, так как иначе это было бы механическое следствие без причины – очевидный абсурд с точки зрения философии. Следовательно, сила магнетизма – это реальная субстанциальная сущность.
2. Если бы магнетизм не был бы нематериальной субстанцией, тогда любое практически не содержащее пор тело, помещенное между магнитом и притягиваемым объектом, препятствовало бы, по крайней мере, до некоторой степени прохождению магнитного потока, чего не наблюдается. Если бы магнетизм был очень тонкой или разреженной формой материи, и если бы таким образом его проникновение через другие материальные тела зависело от их чувственно невоспринимаемых пор, тогда, очевидно, некоторая разница в свободе его проникновения и в соответствующей силе притяжения удаленного магнита было бы результатом большого различия в пористости разнообразных тел, подвергнутых испытанию, как это было бы например в случае ветра, дующего через проволочную сетку с ячейками большего или меньшего размера, и соответственно оказывающую ему большее или меньшее сопротивление. Тогда как в случае этой магнетической субстанции нет никакой разницы в каких-либо результатах проявления энергии механического перемещения удаленного кусочка железа, сколько бы практически лишенных пор пластинок стекла, резины или каких-либо других материальных тел не помещалось между ними, или же в том случае, когда не было никакой иной субстанции, кроме воздуха, или же когда опыт проводится в полном вакууме. Перемещение совершается всегда с совершенно одинаковой силой и передвигает подвешенный кусочек железа на одинаковое расстояние в каждом и во всех случаях, какими бы точными и тонкими ни были бы инструменты, которыми проводится исследование и измерение.
Несомненно, что на вышеприведенные пассажи невозможно дать ответ. Что касается магнетической силы, или флюида, то субстанциалисты несомненно доказали свою правоту, и их триумф должен с радостью приветствовать каждый оккультист. Невозможно понять, каким образом феномен магнетизма – земного или животного – может быть объяснен иначе, чем посредством признания материального, или субстанциального, магнетического флюида. То, что это так, не отрицают даже некоторые ученые – например, Гельмгольц, который верит, что электричество должно быть столь же атомическим, сколь и материя (Гельмгольц, «Фарадеевы лекции»). И хотя наука и готова отделить силу от материи, каким образом она сможет поддерживать свою позицию в дальнейшем.
Но мы не обладаем такой же уверенностью относительно некоторых других сил – так же, как и связанных с ними действий, – и эзотерическая философия нашла бы легкое возражение каким-либо предположениям субстанциалистов – например, в отношении звука. И так как настанет день, когда новая теория, безусловно, восстанет против оккультизма, поэтому было бы полезно сразу же предусмотреть их возражения и расстановку сил.
Выражение «нематериальная субстанция», использованное выше в отношении магнетизма, весьма странно, и кроме того оно противоречит само себе. Если вместо того, чтобы говорить, что «магнетизм… это не только реальная субстанциальная сущность, но абсолютно нематериальная субстанция», автор относил бы это определение к свету, звуку и любой другой силе, мы не сказали бы ничего иного, кроме того, что прилагательное «сверхчувственный» было бы лучше приложимо к какой-либо силе, чем слово «нематериальный».[692] Но сказать это о магнетическом флюиде неправильно, так как это сущность, ясно воспринимаемая любым ясновидящим, как в темноте – в случае одического излучения – так и на свету – когда действует животный магнетизм. Флюид, пребывающий в сверхчувственном состоянии, все же является материей, и не может быть «нематериальным», и это выражение сразу же становится нелогичным, так как является софизмом. В отношении других сил – если «нематериальными» называть лишь те силы, которые объективны, но находятся за границами наших нынешних обычных органов восприятия или чувств, это совершенно правильно; но когда бы субстанциалисты ни обозначали что-либо таким словом, мы, оккультисты и теософы, сомневаемся относительно формы, в которой они его употребляют. Субстанция, как говорят нам философские словари и энциклопедии, это то, что лежит в основании внешних феноменов; субстрат; постоянный субъект или причина феноменов, материальных или духовных; то, что является носителем свойств; то, что реально, в отличие от того, что лишь видимо, – особенно в этом мире майи. Короче говоря, это – реальная, и единственно реальная сущность. Но оккультные науки, хотя и называющие субстанцию ноуменом всякой материальной формы, истолковывают этот ноумен как все же материальный – но только на ином плане. То, что является ноуменом для нашего человеческого восприятия, является материей для восприятия дхиан коганнов. Согласно объяснению нашего ученого брата-ведантиста, Т. Субба Роу, мулапракрити, первый универсальный аспект Парабрахма, его космическое покрывало, сущность которого для нас непостижима, – для ЛОГОСА «так же материальна, как какой-либо предмет материален для нас» («Комментарии к Бхагаватгите»). Поэтому, никакой оккультист не назовет субстанцию «нематериальной» in esse [по существу].
Субстанция – это термин, в различных случаях вводящий в заблуждение. Мы можем назвать наше тело, или обезьяну, или камень, так же как и любой другой предмет – «субстанциальным». Поэтому мы скорее называем «сущностью» материю тел таких субъектов – сверхчувственных существ, в существование которых мы верим, но которых наука и ее поклонники рассматривают как суеверие и бессмыслицу, называя выдумками как «личного» бога и ангелов христиан, так и наших дхиан коганов, или девов, «планетарного человека», гениев и так далее у каббалистов и оккультистов. Но последние никогда не помышляли о том, чтобы называть свет, звук, теплоту, силу трения и т. д. – «сущностями», как это делают субстанциалисты. Они определили бы такие силы как чисто нематериальные воспринимаемые действия – вовне, субстанциальных и эссенциальных ПРИЧИН – внутри: в окончательном итоге которых, или в самом источнике, пребывает БЫТИЕ, чья сущность видоизменяется в зависимости от элемента,[693] к которому оно принадлежит (См. «Монады, боги и атомы» в I томе «Тайной доктрины», кн. 2). И нельзя смешивать душу с СИЛАМИ, которые существуют на совершенно ином уровне восприятия. Поэтому теософа возмущает то, что субстанциалисты столь нефилософично помещают душу среди сил.
Приведя, как он сообщает читателям, «обоснование своих аргументов к точным аналогиям, существующим в природе», редактор «Scientific Arena» в статье, озаглавленной «Научное доказательство будущей жизни», продолжает следующим образом:
Если принципы субстанциализма верны, тогда, как это было показано, каждая из известных науке сил или форм энергии должна быть субстанциальной сущностью. В дальнейшем мы намерены показать, что если некая форма силы убедительно продемонстрировала свое субстанциальное или объективное существование, было бы отступлением от здравого смысла и логики не наделить все остальные силы или создающие феномены причины в природе такой же субстанциальной сущностью. Но если бы какой-либо вид физической силы, или одна единственная создающая феномены причина – такая как теплота, свет, или звук – могла бы проявить себя простым движением материальных частиц, а не субстанциальной сущностью, тогда при помощи разумной аналогии и гармоничного единообразия законов природы, все остальные силы или производящие феномены причины, будь они физическими, витальными, ментальными или духовными, должны были бы попасть в ту же самую категорию как не обладающие сущностью виды движения материальных частиц. Однако, в таком случае это привело бы к тому, что душа, жизнь, разум, или дух, столь удаленные от бытия субстанциальные сущности, которые могут создать основу для надежды на бессмертное существование после данной жизни, должны были бы в соответствии с материализмом, считающим их простым движением частиц мозга и нервов, прекратить свое существование, как только такие физические частицы прекратят свое движение в результате смерти.
ДУХ – это «субстанциальная сущность»!! Безусловно, в данном случае субстанциализм не может сколько-нибудь серьезно претендовать на право называться философией. Но дочитаем доказательства до конца. Мы обнаруживаем справедливую и правомерную атаку на материализм, которая оканчивается тем же самым нефилософским утверждением!..
Исходя из вышеприведенного утверждения наиболее заметных положений материалистической науки, так как они направлены против существования души после смерти, мы делаем логичный вывод о том, что никакой христианский философ, который признает общепринятые доктрины о звуке, свете и теплоте как лишь о видах молекулярного движения, никогда не сможет ответить на аналогичные рассуждения материалиста против бессмертия человека. Никакой иной способ видения, на чем мы столь часто настаивали, не может успешно выдвинуть против таких материалистических рассуждений или настроений какое-нибудь возражение на этот великий аргумент Геккеля и Гексли, направленный против души как сущности и ее возможного существования отдельно от тела, кроме учения субстанциализма, которое последовательно утверждает, что душа, жизнь, разум и дух – это необходимым образом субстанциальные силы или сущности, исходя из аналогий физической науки, а именно, субстанциальной природы всех физических сил, включая притяжение, электричество, магнетизм, трение, звук, свет, теплоту, и так далее.
Эта непоколебимая позиция субстанциализма, проистекающая из логической аналогии, основанная на гармонизирующем единообразии природных законов и сил, образует бастион субстанциальной философии и согласно природе вещей должна навсегда установить неприступную башню системы этого учения. Если здание субстанциализма, построенное и укрепленное таким образом, будет захвачено и разграблено силами материализма, тогда наши труды за многие годы, очевидно, сведутся к нулю. Скажите, если вам угодно, что армии субстанциалистов таким образом сжигают за собой мосты. Это так. Мы предпочитаем смерть капитуляции или отступлению; ибо если эта фундаментальная позиция не может устоять против объединенных сил наших врагов, тогда все пропало, материализм одержал победу, и смерть – это полное уничтожение человеческой расы. Поэтому здесь, внутри этой главной цитадели принципов, мы должны закрепиться, чтобы спастись или погибнуть, и здесь, окруженные алмазной стеной, мы храним все свои сокровища и военные запасы, и если агностическая орда материалистической науки надеется овладеть ими, пусть они направят против нее огонь своей самой тяжелой артиллерии…
Как странно, что тогда, когда сами материалисты, понимая безнадежность своего положения, столь охотно используют истинные плоды аналогического аргумента, основанного на субстанциальной природе физических сил, мы обязаны убеждать мнимых субстанциалистов, предоставляя им аргумент за аргументом для того, чтобы доказать им, что они вовсе не являются субстанциалистами в истинном смысле этого слова, до тех пор, пока они оставляют одну-единственную природную силу или одну-единственную создающую феномены причину в природе за пределами всей категории субстанциальных сущностей!
Духовный отец нашего знакомого горячо говорит об окончательном успехе субстанциальной философии и гордо именует себя субстанциалистом, но отказывается включать звук в субстанциальные силы и сущности, признавая таким образом в действительности волновую теорию! Если исходить из логического постоянства, что мог бы сказать этот священник, отвечая другому «субстанциалисту», который настаивал бы на красоте и истинности субстанциализма, но не включал бы туда свет? И еще одному, кто не мог бы включить туда теплоту, или электричество, или магнетизм, или силу тяжести? И все же все они являются добрыми «субстанциалистами» по тому же самому принципу, как и тот, кто оставляет звук вне субстанциальной категории, все еще утверждая, что он правоверный субстанциалист! Почему бы им не оставить вне перечня этих сущностей жизненную силу, силу разума и духовную силу, представляя их, подобно силе звука (как настаивают материалисты), лишь вибрацией материальных частиц, и при этом претендовать на то, чтобы называть себя добрыми субстанциалистами? Гекель и Гексли, в таком случае, были бы готовыми кандидатами для крещения в церкви субстанциализма.
Истина состоит в том, что священник, который может принять хотя бы на один момент, что звук состоит из движения частиц воздуха, то есть не является субстанциальной сущностью, представляет собой материалиста в глубине души, хотя он может и не осознавать логического водоворота, который засасывает его в научную деструкцию. Все мы слышали о постановке «Гамлета», где был пропущен принц датский. Такой же была бы научная пьеса субстанциализма, в которой замалчивался бы вопрос о звуке, а теория акустики передавалась бы материализму (см. нашу статью «Значение дискуссии о звуке», «Микрокосм», том V, стр. 197).
Мы симпатизируем священнику, который отрицает включение звука в число «субстанциальных сущностей». Мы верим в ФОХАТ, но вряд ли признали его голос и эманации за «сущности», хотя они и создаются электрическим столкновением атомов и отражениями, производящими и свет, и звук. Наука не признала бы наш фохат в той же степени, как и звуковые или световые сущности «субстанциальной философии»(?). Но мы во всяком случае удовлетворены тем, что фохат, как только он будет правильным образом объяснен, окажется более философичным, чем материалистические или субстанциальные теории природных сил.
Как может кто-либо, претендующий и на научное, и на психологическое мышление, говорить о душе и о духе, и помещать их на том же самом уровне, что и физические явления природы, используя при этом язык, который может быть применен только по отношению к физическим фактам! Даже профессор Бейн, «монистический АННИГИЛЯЦИОНИСТ», как его называют, признает, что «ментальные и телесные состояния являются в высшей степени контрастными».[694]
Таким образом, прямое заключение, к которому в любом случае могут придти оккультисты и теософы на основании prima facie (на первый взгляд) достоверных свидетельств, полученных из письменных источников, и которые никакая философия не сможет теперь опровергнуть, состоит в том, что субстанциальная философия, пришедшая в этот мир для того, чтобы бороться с материалистической наукой и прикончить ее, неизмеримо превзошла последнюю в материализме. Ни Бейн, ни Гексли, ни даже Геккель, никогда не смешивали до такой степени ментальные и физические феномены. В то же самое время, «апостолы материализма» находятся на более высоком философском уровне, чем их оппоненты. Ибо обвинения, выдвинутые против них в том, что согласно их учению душа представляет собой «всего лишь движение частиц мозга и нервов», неверно, поскольку они никогда не высказывались таким образом. Но если даже предположить, что они бы имели такую теорию, то это соответствовало бы субстанциализму, поскольку он уверяет нас, что душа и дух, так же как все «создающие феномены причины»(?), физические, ментальные или духовные, – если они не рассматриваются как СУБСТАНЦИАЛЬНЫЕ СУЩНОСТИ, – «должны находиться внутри той же самой категории, что и не обладающие сущностью (?) формы движения материальных частиц».
Все это не только мучительно неясно, но и почти бессмысленно. Вывод о том, что признание научных теорий света, звука, теплоты и т. д., было бы равнозначно признанию душевного движения молекул – вряд ли заслуживает обсуждения. Совершенно верно, что около 30–40 лет назад Бюхнер и Молешотт пытались доказать, что ощущение и мысль являются неким движением материи. Но это было объявлено хорошо известным английским аннигиляционистом, «недостойным имени философа». Ни один человек с истинной научной репутацией или какой-либо известностью, как – Тиндаль, Гексли, Модсли, Бейн, Спенсер или Льюис в Англии, Вирхов или Геккель в Германии, никогда не заходили столь далеко, чтобы заявить: «Мысль есть движение молекул». Единственное их разногласие с теми, кто верит в душу, было и остается в том, что тогда как последние рассматривают душу как причину мысли, они (ученые) утверждают, что мысль сопутствует определенным физическим процессам в мозге. И они (истинные ученые и философы, хотя бы и материалистические) никогда не утверждали, что мысль и движение в нервной системе – это одно и то же, но утверждали, что они представляют собой «субъективную и объективную сторону одного и того же».
Джон Стюарт Милль – это хороший авторитет и пример для цитирования, чтобы таким образом опровергнуть эти обвинения. Ибо, говоря о грубом и приблизительном методе попыток разложить ощущение на нервные движения (беря в качестве примера случай нервных вибраций в мозгу, которые являются физической стороной светового восприятия), он утверждает, что «в основе всех этих движений находится нечто, что не является движением – это чувство или ощущение цвета». Следовательно, совершенно правильно говорить, что «субъективное чувство», о котором говорит здесь Милль, переживет даже принятие волновой теории света или тепла как вида движения. Ибо последняя базируется на физической спекуляции, а учение о первом построено на вечной философии – хотя оно и весьма несовершенно, поскольку в столь сильной степени заражено материализмом.
Наш спор с материалистами происходит не столько из-за их бездуховных сил, сколько из-за отрицания ими существования какого-либо «носителя силы», ноумена света, электричества и т. д. Обвинить их в том, что они не делают различия между ментальными и физическими явлениями, это все равно, что объявить себя несведущим в их теориях. Наиболее знаменитые негационисты сегодня являются первыми среди тех, кто признает, что САМОСОЗНАНИЕ и ДВИЖЕНИЕ – «это противоположные полюса бытия». Тот вопрос, который ожидает урегулирования между нами и материалистическими ИДЕАЛИСТАМИ, – жизненно важный парадокс, между прочим, представленный сегодня наиболее известными авторами идеалистической философии в Англии, – это вопрос о том, является ли сознание лишь переживанием, связанным с органическими молекулами мозга, или нет. Мы говорим, что именно мысль или разум приводит молекулы физического мозга в движение; они же отрицают какое-либо существование разума, независимое от мозга. Но даже они не называют месторасположение разума «молекулярной фабрикой», говоря лишь о наличии «разумного принципа» – местоположении или органическом базисе проявляющегося разума. Такое реальное отношение материалистической науки может быть продемонстрировано, если читатель вспомнит утверждения м-ра Тиндаля в его «Научных фрагментах», ибо со времени его дискуссии с д-ром Мартино позиция материалистов не претерпела изменения. Эта позиция остается неизменной, если мы на самом деле не помещаем гилоидеалистов на тот же самый уровень, что и м-р Тиндаль – что было бы абсурдно. Объясняя феномен сознания, этот великий физик приводит вопрос м-ра Мартино: «Человек может говорить, я чувствую, я думаю, я люблю; но каким образом сознание привносит себя в проблему?» И сам же отвечает: «Переход от физики мозга к соответствующим фактам сознания непостижим. Мы признаем, что определенная мысль и молекулярное действие в мозгу происходят одновременно, но мы не обладаем интеллектуальным органом, или хотя бы каким-либо рудиментом такого органа, который позволил бы нам перейти путем осознания от одного к другому. Они возникают одновременно, но мы не знаем, почему. Если бы наш разум и чувства были столь расширены, усилены и проницательны, как это необходимо для того, чтобы увидеть и почувствовать молекулы мозга; если бы мы были способны проследить все их движения, все их группировки, все их электрические разряды, если таковые случались бы; и если бы мы были внутренне знакомы с соответствующими состояниями мысли и чувства, – и тогда мы были бы столь же далеки от решения этой проблемы, как были и до того. «Каким образом такие физические процессы связаны с сознанием?» – пропасть между этими двумя классами феноменов все же оставалась бы интеллектуально непреодолимой».
Таким образом, обнаруживается меньше несогласия между оккультистами и современной наукой, чем между ними и субстанциалистами. Последние совершенно безнадежно смешивают субъективные и объективные аспекты всех феноменов, а ученые – нет, и напротив, они ограничивают субъективное лишь земными или физическим феноменами. В данном случае они выбирают картезианский метод в отношении атомов и молекул; мы придерживаемся древних философских убеждений, столь интуитивно воспринятых Лейбницем. Наша система, таким образом, может быть названа, как это сделал он, «спиритуалистической и атомистической».
Субстанциалисты с глубоким презрением говорят о научной теории колебаний. Но до тех пор, пока они не докажут, что их взгляды могут достаточно хорошо объяснить феномены и, кроме того, заполнить существующие бреши и разрывы в современных гипотезах, они вряд ли имеют право использовать подобный тон. И поскольку все такого рода гипотезы и спекуляции являются лишь временными, нам было бы лучше оставить их без внимания. Наука совершила удивительные открытия в объективной плоскости всех физических явлений. Но в чем она действительно ошибается, так это в том, что она видит в материи одной – то есть в той материи, которая ей известна – альфу и омегу всех феноменов. Однако, отрицание научной теории световых и звуковых колебаний должно бы вызывать такие же насмешки, как и отрицание учеными физических и объективных спиритуалистических явлений и объяснение всех их как мошенничества. Наука точно установила и доказала ту скорость, с которой распространяются звуковые волны, и она искусственно смоделировала – по данным о прохождении звука при помощи этих волн – человеческий голос и другие акустические феномены. Восприятие звука – реакция сенсорного тракта на некий объективный стимул (атмосферное колебание) – это действие сознания: и назвать звук «сущностью» на этом плане означает объективировать самым курьезным образом субъективный феномен, который является в конце концов лишь следствием – низшим итогом последовательности событий. Если материализм помещает все в область объективной материи и не может увидеть исходных и первоначальных источников сил – то сколь же велики ошибки материалистов; ибо это лишь обнаруживает ограниченность их собственной способности слышать и видеть, – ограниченность, которую понимает сам Гексли, ибо он неспособен, исходя из своих собственных убеждений, определить границы наших чувств, и все же он отстаивает свою материалистическую тенденцию ограничивать звук только сферой материи и уровнем нашего восприятия. Смотрите, великий биолог останавливает развитие наших чувств и ограничивает силы человека и природы в своей обычной ультра-поэтической манере. Послушайте, как он говорит (согласно книге Стерилинга «О протоплазме») об «удивительной полуденной тишине тропического леса», которая «в конце концов обусловлена лишь недостатками нашего органа слуха, и если бы наши уши могли уловить бормотание тех слабых вихрей, которые проносятся в бесчисленных мириадах живых клеток, составляющих каждое дерево, нас оглушил бы этот шум, как шумом большого города».
Кроме того, телефон и фонограф должны опровергнуть любую теорию, кроме теории колебаний, – как бы материалистически они ни были бы выражены. Следовательно, попытка субстанциалистов «показать ошибочность волновой теории звука, как универсального учения, и обрисовать субстанциальную теорию акустики», не может достигнуть успеха. Если бы они показали, что звук – это не разновидность движения по своему происхождению, и что силы – это не просто качества и способности материи, вызванные или созданные в материи, благодаря материи и посредством материи, в определенных условиях они бы достигли великого триумфа. Но, будь они субстанцией, материей или действием, звук и свет никогда не могут быть отделены от своих форм проявления посредством колебаний, и субъективная или оккультная природа в целом является единственным вечным, постоянным движением ВИХРЕВЫХ колебаний.
Суеверие
Перевод – К. Леонов
Благодаря фантастическим отчетам поверхностных и предубежденных путешественников и своему полному незнанию азиатских религий, а довольно часто и своих собственных, – западные народы пребывают в странном убеждении, что в мире нет более глупых и суеверных людей, чем «языческое» население Индии, Китая и других нехристианских стран. Они говорят, что лишенные благодатного света Евангелия несчастные язычники во тьме отыскивают на ощупь признаки таинственных сил в наиболее неподобающих для этого объектах: так, они будут связывать будущее благополучие или неблагополучие души умершего родственника с тем, примет или отвергнет прыгающая боком ворона рисовый шарик во время обрядовой церемонии «шраддха»; и они будут верить, как верил ставший ныне известным заговорщик из Колхапура, что «совиные глаза», которые носят в качестве амулета, сделают их владельца неуязвимым. Само собой разумеется, что все подобные суеверия столь же унизительны, сколь нелепы и абсурдны…
Но еще более заблуждается, если не намеренно искажает истину, тот, кто утверждает, что подобные странные верования ограничиваются лишь языческим миром, или что они являются прямым следствием языческих религий. Они интернациональны; это совокупное творение и необходимое следствие уловок бесконечных поколений недобросовестных и нечестных служителей всех религий и во все времена. Выработанная древнейшими иерархиями жрецов политика подчинения невежественных масс, основанная на игре на их наивном воображении, доверчивости и страхах, с целью добраться через душу до их кошельков, была признана действенной и повсеместно применялась как жрецом, так и священником по отношению к мирянину и на заре истории, и вплоть до нашего времени. Повсюду в природе, как в абстрактной, так и в конкретной, есть две стороны, как и для каждого яда обязательно найдется противоядие. Религия, или вера в невидимый мир, основывается на дуальном принципе – Бог и Сатана, или ДОБРО и ЗЛО, и если ФИЛОСОФИЯ – источник истинного религиозного чувства – может быть уподоблена чистому потоку, то, с другой стороны, СУЕВЕРИЕ – это клоака всех догматических культов, которые основаны на слепой вере. Говоря без преувеличений, это сточная канава, заполненная затхлыми водами халдейско-ноевского потопа. Неостановимый, он прокладывает свой путь сквозь язычество, иудаизм и христианство, вбирая в себя весь мусор и хлам буквальных человеческих интерпретаций; в то время как на его грязных берегах толпится духовенство всех времен и вер и зазывает легковерных людей поклоняться его вредоносным водам как «священному потоку», – называя его сегодня Гангом, а завтра Нилом или Иорданом.
Почему же тогда западные люди должны обвинять в таких верованиях одни лишь нехристианские народы? Сколь же немногое может сделать «истина Божия» в окружении такого количества лжи, и она обнаруживает свою слабость, когда какая-нибудь религия пытается обманным путем привлечь к ней внимание иноверцев. История показывает, что занимаясь, на первый взгляд, уничтожением всякого следа язычества и осуждением поверий в древнем фольклоре относительно действия «чар» как происков дьявола, христианские миссионеры становятся хранителями всех подобных суеверий и, постепенно принимая их, позволяют им свободно распространяться среди людей, но лишь под другими именами. Вряд ли имеет смысл повторять все сказанное нами ранее по этому поводу, лучше всего об этом говорит и доказывает статистика преступлений, совершенных на почве суеверия во всех христианских странах. Подобные верования самого грубого, как и в высшей степени опасного, свойства, являются обычным делом в католической Франции, Испании, Италии и Ирландии, в протестантской Англии, Германии и Скандинавии, а так же в православной России, Болгарии и других славянских странах, и они столь же живы сегодня среди людей, как и во времена короля Артура, первых пап или варяжско-русских великих князей. Если высший и средний классы благодаря цивилизации освободились от таких абсурдных фантазий, то с массами сельских жителей этого не произошло. Низшие классы были оставлены на милость и попечение сельского священника, – который, если он сам не был невежествен, всегда прекрасно понимал важность содержания своей паствы в умственном рабстве, – и они верят в чары, заклинания и дьявольские силы сегодня так же, как они верили в них тогда. И, до тех пор, пока вера в Сатану и его легионы падших ангелов (ныне дьяволов) остается догмой для христианской церкви, – а мы не видим никакой возможности для ее ликвидации, потому что это краеугольный камень учения о (ныне дьявольском) спасении, – в ней будут сохраняться такие разлагающие суеверия, ибо вся структура последней основана на этой вере в могущественного соперника Бога.
Только за последний год в России перед судом предстали не менее шестидесяти человек обоего пола за самовольную расправу над мнимыми колдунами и ведьмами, которые, как предполагалось, навели порчу на некоторых истеричных женщин. Судебное заседание продолжалось несколько месяцев и раскрыло ряд ужасающих преступлений самого отвратительного толка. И все же крестьяне были оправданы, поскольку они были признаны не несущими ответственность за свое преступление. Снова справедливость восторжествовала в России над мертвой буквой закона. А теперь перейдем к сообщениям о последствиях этого же суеверия еще более ужасающего свойства. Дальнейшее можно воспринять как средневековую историю о днях «святой» инквизиции. В «Русском вестнике» опубликован официальный отчет губернатору из Чембара (Пензенская губерния), который мы вкратце излагаем:
«В конце декабря прошлого года, во время Рождества, деревня Межевка стала ареной кошмарного и неслыханного преступления, вызванного суеверием. Один помещик, Н. М., получил очень большое наследство и прибыл незадолго до Рождества в Пензу, чтобы оформить его. Население деревни – одной из многих пострадавших в этот год от голода – было в большинстве своем очень бедным; и двое из наиболее бедных и голодных крестьян решили ограбить помещика во время его отсутствия. Не желая понести наказание за свое преступление, они отправились сперва к деревенской знахарке (буквально „знающей“, ведьме). В русской деревне, где ведьма столь же необходима, как кузница или трактир, или астролог в индийской деревне, количество таких людей увеличивалось в зависимости от благосостояния и потребностей каждого населенного пункта. Так, два наших будущих громилы посоветовались с „колдуньей“ о том, как им лучше совершить грабеж и в то же время остаться незамеченными. Ведьма посоветовала им убить человека, вырезать сальник из нижней части живота, растопить его и изготовить из него свечу, зажечь ее и, войдя в дом помещика, спокойно ограбить его: благодаря колдовскому свету человеческой свечи они останутся невидимыми для всех людей. Точно следуя данному совету, эти два крестьянина вышли из своих лачуг в два часа пополуночи и, встретив на своем пути наполовину пьяного бедолагу, своего соседа, только что вышедшего из трактира, убили его и, вырезав его сальник, закопали тело в снегу невдалеке от коровника. На третий день после убийства труп был вырыт собаками, и было назначено следствие. Было арестовано большое количество крестьян и, в ходе поисков вещественных доказательств в крестьянских домах, обнаружили горшок, наполненный топленым жиром; был проведен анализ его содержимого и доказано, что это человеческий жир. Обвиняемый признался в преступлении и выдал своего сообщника, и оба они сознались в содеянном».
Они признали свою вину, но сказали, что действовали по совету ведьмы, имени которой они, однако, не предали разглашению, больше опасаясь мести колдуньи, чем человеческого правосудия. Этот факт тем более важен, поскольку до тех пор оба убийцы считались хоть и бедными, но благонадежными, уравновешенными и весьма честными юношами. По-видимому, совершенно невозможно определить, какая из живущих по соседству «ведьм» – поскольку их много, и некоторые из них неизвестны никому, кроме своих «клиентов» – виновна в этом смертоносном совете. Нет никакого шанса получить какой-либо ключ к этому от крестьян, так как даже самые уважаемые из них никогда не согласятся навлечь на себя недовольство кого-либо из числа этих продавшихся дьяволу. Мы привели этот пример для того, чтобы показать, что существуют суеверия гораздо более преступного свойства, чем сравнительно безобидное поверие колхапурских заговорщиков в действенность «совиных глаз».
А теперь перейдем к следующему случаю «чародейства». В декабре этого же года сельский совет Александровска постановил изгнать из села и насильственно выдворить в Сибирь одного состоятельного крестьянина по фамилии Родинин. Было зачитано обвинение, показывающее ответчика виновным «в великом преступлении, что он был весьма искусен и сведущ в колдовской науке, и в искусстве побуждать людей отдавать себя во власть Сатаны», и решение присяжных было единодушным. Обвинительный акт утверждает, что
«как только подсудимый Родинин приближался к кому-нибудь, особенно если этот человек получал от него стакан водки, он тут же становился одержимым… Жертва немедленно начинает жаловаться, что она ощущает внутри себя как бы поток жидкого огня, и жалобно уверять присутствующих, что Сатана разрывает на клочки его внутренности… С этого момента он не знает покоя ни днем, ни ночью и вскоре умирает в ужасной агонии. Многочисленными были жертвы этого дьявольского колдовства, совершенного подсудимым… В связи с этим местный суд присяжных находит его „виновным“ и почтительно просит власть наложить на него соответствующее наказание».
Этим «наказанием» было решение сослать Родинина в Сибирь, что и было сделано.
Любому западному человеку известна народная и повсюду, особенно в Германии и России, распространенная вера в таинственную силу определенного трехлистного папоротника, сорванного в полночь накануне дня св. Иоанна в глухом непроходимом лесу. Побуждаемый неким заклинанием, обращенным к дьяволу, этот лист начинает расти уже при завершении первого стиха и вырастает окончательно, когда произносятся его последние слова. Если экспериментатор не убоится ужасающих видений, которые обступают его, – а они превосходят все мыслимые и не мыслимые кошмары, – не поддастся им и не падет духом, внимая крикам «лесной нечисти» и видя их попытки помешать ему в его начинании – его усердие вознаградится тем, что он получит растение, которое даст ему власть над дьяволом в течение всей его жизни и заставит последнего служить ему.
Это вера является верой в Сатану и его силу. Можем ли мы упрекать за такую веру невежественных или даже образованных, но все же набожных людей? Разве церковь, католическая, протестантская или греческая, не вселяет в нас с самого раннего возраста и, фактически, не требует от нас этой веры? Разве это не sine qua non [необходимое условие, лат. ] христианства? Да, ответят люди; но церковь проклянет нас за любую такую связь с Отцом Зла. Церковь хочет, чтобы мы верили в дьявола, но чтобы мы в то же самое время презирали и «отвергали» его; и только она, через своих законных представителей, имеет право вступать в контакт с его почтенным величеством и поддерживать с ним непосредственные сношения, таким образом прославляя Бога и показывая мирянам ту великую власть, которую она получила от божества, чтобы управлять дьяволом во имя Христа, в чем, однако, ей никак не удается преуспеть. Она бессильна доказать это; но это вовсе не тот случай, когда лучшим доказательством чего-то является тот факт, что в это верит большинство людей. Наиболее убедительное доказательство объективности Ада и Сатаны, которое когда-либо выдвигала церковь, было предоставлено в средние века, когда святая инквизиция была наделена божественным правом силой зажигать адский огонь на земле и жечь в нем еретиков. С достойной похвалы беспристрастностью она сжигала равным образом тех, кто не верил в ад и дьявола, как и тех, кто слишком рьяно верил в силу последнего. И тогда, пожалуй, не лишено смысла убеждение тех бедных, доверчивых людей, которые верят в возможность «чудес» вообще. Поверив в Бога и Дьявола и видя, что зло преобладает на земле, они едва ли смогут избежать мысли о том, что все это является очевидным доказательством победы Сатаны в своей извечной борьбе с Богом. А если это так, то его власть и союз с ним не следует подвергать презрению. Муки ада далеки, а нищета, страдание и голод есть участь миллионов людей. Если покажется, что Бог пренебрег ими, они обернутся к другой силе. Если в одном случае Бог наделяет некий «лист» таинственными силами, почему же тогда не может быть полезным лист, если он вырос под непосредственным наблюдением Дьявола? И разве мы не читаем многочисленные легенды, в которых грешники, заключив некий договор с Дьяволом, обманывали его и не отдавали ему свои души перед концом, приобретая покровительство какого-либо святого, раскаиваясь и прося об «искуплении» в последний момент? Двое убийц из Чембара, признаваясь в своем преступлении, прямо утверждали, что как только в результате кражи их семьи были бы обеспечены, они собирались отправиться в монастырь и, взяв «святой обет, раскаяться»!! И если, в конце концов, мы рассматриваем веру в один-единственный листик как грубое, унизительное суеверие, то почему же государство, общество и, едва ли еще сто лет назад, – закон, подвергали человека наказанию за то, что он не верил в чудеса церкви? Вот свежий пример «чудотворного» листа, извлеченный нами из «Католического зеркала». Мы приводим его для сравнения, и после этого наши читатели, быть может, станут более милосердными к суевериям «бедных язычников», лишенных благословенного знания Христа и веры в него.
Чудотворный лист
Отец Игнатий, в настоящее время исполняющий проповедническую миссию в Шеффилде, сообщил нам о весьма удивительном «чуде» исцеления, произошедшем, по слухам, с одной дамой из Брайтона благодаря листу с того куста, на который, как говорят, снизошла Дева Мария во время своего недавнего небесного явления, которого было удостоено аббатство Лантони. Подробно описав видение, отец Игнатий заявил, что Бог удостоверил их подлинность самым благословенным из всех возможных способов. Листья с этого куста были разосланы многим страждущим и по милости Божьей употреблены во исцеление. Одно из великих чудес, по его словам, произошло с пожилой дамой, которая содержала школу для девочек в Брайтоне, и потому была широко известна. Эта дама в течение тридцати восьми лет страдала от ужасных болей, в результате заболевания тазобедренного сустава, которые не позволяли ей ни сидеть, ни лежать с удобством. Фактически она была полным инвалидом. Он сам был свидетелем, как она становится совершенно мертвенно-бледной от боли в суставе. Он послал ей один лист, не думая о том, что это излечит ее, но желая оставить ей некую память об этом видении. Когда она легла в эту ночь в постель, она взяла с собой его письмо и этот лист, и слова «по вере твоей да пребудет с тобой», которые она вычитала в «Hawker's Morning and Evening Portion», звучали в ее ушах. Помолившись, она приложила лист к гнойнику на своей ноге, и гнойник немедленно исчез, тотчас прекратилось выделение гноя, боль утихла, и она смогла правильным образом поставить свою ногу на пол. С этого момента она стала ходить так же, как и другие люди, и она совершенно избавилась от ужасных и мучительных страданий. Отец Игнатий согласен назвать имя этой дамы и ее адрес любому, кто пожелает исследовать данный случай, а сама дама, со своей стороны, готова предоставить любую информацию.
Некое «видение» в аббатстве Лантони или некое «видение» в кабинете медиума – на самом деле мы не видим большой разницы в этих двух заблуждениях; и если Бог снисходит до того, чтобы действовать через какой-то листок, почему же этого не может сделать дьявол, который все за Ним повторяет подобно обезьяне?
Существуют ли риши?
Перевод – К. Леонов
Следуя примеру джентльмена-парса, письмо которого вы опубликовали в «Теософисте» за январь 1882 года, я хотел бы спросить, есть ли индийские махатмы среди Гималайских Братьев. Под термином «индийские» я подразумеваю людей, верящих в Веды и богов, которых они описывают. Если их нет, то не будет ли какой-либо брат из Первой секции столь любезен просветить индийское общество в целом и индийских теософов в частности, существуют ли до сих пор телесно какие-либо индийские риши древности? Адепт Гималайских Братьев, изучающих невидимую вселенную, безусловно должен знать риши, если они существуют сегодня. Традиция говорит, что в частности следующие семеро являются бессмертными, по крайней мере в данной кальпе:
Ашватхама, Бали, Вьяса, Хануман, Вибхишана, Крипа, Парасурама.
Индийский Теософ
Отвечая на первый вопрос, мы рады сообщить нашему корреспонденту, что среди Гималайских братьев есть махатмы-индусы, – то есть, рожденные в Индии брахманскими родителями и признающие эзотерический смысл Вед и Упанишад. Они согласны с Кришной, Буддой, Вьясой, Шукой, Гаудападой и Шанкарачарьей в признании того, что карма канда Вед не имеет значения настолько, насколько это касается духовного прогресса человека. Будет хорошо, если наш корреспондент вспомнит в этой связи знаменитый совет, данный Кришной Арджуне. «Содержимое Вед связано с тремя гунами; о Арджуна, освободи себя от этих гун». Непримиримая позиция Шанкарачарьи в отношении Пурвамимансы слишком хорошо известна, чтобы специально упоминать здесь о ней.
Хотя Гималайские братья и осознают эзотерическое значение Вед и Упанишад, они отказываются признавать богами силы и другие духовные сущности, упоминаемые в Ведах. В Ведах использован аллегорический язык, и этот факт был прекрасно известен величайшим философам Индии. Наш корреспондент будет должен доказать, что Веды на самом деле «описывают богов», как реально существующих, прежде чем он по праву сможет попросить нас объяснить, верят ли наши Учителя в таких богов. Мы очень сильно сомневаемся, – если только наш корреспондент действительно готов к спору, – что у Агни было четыре рога, три ноги, две головы, пять рук и семь языков, как это утверждается в Ведах; или что Индра совершал прелюбодеяние с женой Гаутамы. Мы предлагаем нашему ученому корреспонденту обратиться за объяснением последнего мифа к Куллука Бхатти (а это, по его мнению, и есть просто миф) и к замечаниям Патанджали о глубоком эзотерическом значении рогов Агни, в качестве поддержки нашего утверждению о том, что Веды в действительности не описывают никаких богов, как это предполагает наш корреспондент.
На второй вопрос мы не готовы ответить, что «до сих пор существуют во плоти какие-либо индийские риши древности», хотя мы и имеем свои собственные причины верить в то, что некоторые из великих индийских адептов древних времен перевоплощались и перевоплощаются время от времени в Тибете и Татарии; но для нас вообще непросто понять, каким образом можно ожидать, что наши Гималайские братья могли бы обнаружить «теесных» индийских риши «обладающих плотью и кровью», при своих исследованиях «невидимой вселенной», поскольку «астральные» тела как правило не содержат в себе этих земных веществ.
Традиция, на которую ссылается наш корреспондент, не является буквально верной, ибо какая связь существует между семью названными персонажами и индийскими риши? Хотя в этом вопросе нас и не призывают дать объяснение этой традиции с нашей собственной точки зрения, мы дадим несколько намеков, которые смогут позволить нашим читателям выяснить ее истинное значение из того, что содержится в Рамаяне и Махабхарате.
Ашватхама достиг бессмертия в бесчестьи и позоре.
Жестокость Парашурамы сделала его бессмертным, но никто не предполагает, что он существует сегодня в виде плоти и крови; обычно утверждается, что он в некотором роде существует в огне, хотя и не обязательно в том, который христиане назвали бы «адским».
Бали – это, если говорить правильно, не некая личность. Принцип, который назван этим именем, будет распознан, когда будет лучше понято эзотерическое значение Тхривикрама Аватар.
Вьяса бессмертен в своих воплощениях. Пусть наш уважаемый брат подсчитает, сколь много существовало Вьяс, от первого до последнего.
Хануман не был ни человеческим существом, ни обезьяной: это одна из сил седьмого принципа человека (Рама).
Вибхишана – это в действительности не ракшас, а персонификация бессмертного Сатвагуны.
Дружба Крипы с Ашватхамой объяснит природу его бессмертия.
Таинственная раса
Перевод – К. Леонов
Во время путешествия от места высадки – мадрасского «Букингемского канала» – до Неллуру, мы переживали новые впечатления пятнадцатимильной поездки в комфортабельных современных экипажах, причем каждый из них быстро тащила дюжина сильных и веселых людей, в которых мы признали обыкновенных индусов низшей касты, или париев. Велик был контраст между этими шумными и довольными людьми, которые были сейчас перед нами, и теми носильщиками паланкинов, которые только что доставили нас сюда, проделав путь в пятьдесят пять миль по песчаным, жарким равнинам от Гантура до Падагангама, расположенного на этом канале. Эти носильщики паланкинов, как нам сообщили, принадлежали к касте мойщиков; у них очень тяжелая жизнь, работа день и ночь, без определенных часов для сна и всего лишь за несколько пайсов в день; и только если пайсы удавалось превратить в анны,[695] то они могли позволить себе такую роскошь, как мутный суп, сваренный из неочищенного и поврежденного риса, который они называли «перченой водой». Вполне естественно, что мы смотрели на этих людей-тяжеловозов, которые тащили наш экипаж, так же, как и на носильщиков паланкинов. Однако вскоре нас вывели из этого заблуждения, потому что один из наших братьев – м-р Касава Пиллэй, секретарь Теософского общества в Неллоре – рассказал, что эти две касты не имеют между собой ничего общего. Первые принадлежат к низшей касте индусов, вторые – к янадхи. Информация относительно этого племени оказалась настолько интересной, что мы хотим поделиться ей с нашими читателями.
Кто такие янадхи?
Слово «янадхи» – это искажение слова «анати» (ab origine [изначальный, лат. ]), означающее «не имеющий истоков». Большинство из них живут на побережье океана в дистрикте Неллуру, округ Мадраса. Они разделяются на два класса: (1) каппала, или кхалла, т. е. «поедатели лягушек», или «поедатели мусора»; и (2) правильные, или «хорошие», янадхи. Представители первого класса живут, как правило, отдельно от шудр, населяющих этот дистрикт, и добывают средства на жизнь тяжелым трудом. Каппала используют как тягловую силу вместо крупного рогатого скота для перетаскивания тележек и экипажей (лошади в этом дистрикте встречаются крайне редко, так как их содержание обходится слишком дорого). Представители второго класса, правильные янадхи, живут или в деревнях, или в джунглях, помогая фермерам в возделывании земли и других сельскохозяйственных работах.
И все же оба эти класса знамениты своим мистическим знанием оккультных свойств природы, и их считают практикующими магами.
И те, и другие являются заядлыми рыболовами и непревзойденными охотниками на крыс и бандикутов. Они добывают полевых мышей, выкапывая их из норок, и ловят рыбу просто руками, не пользуясь крючком и сетью. Они принадлежат к монгольской расе, причем цвет их кожи варьируется от светло-коричневого до очень темной сепии. Их одежда состоит из куска ткани, которым они обматывают голову, и другого куска, опоясывающего бедра. Живут они в маленьких хижинах круглой формы, около 8-ми футов в диаметре, имеющих вход шириной примерно 1,5 фута. Прежде чем построить хижину, они рисуют большой круг вокруг того места, где она должна быть построена, и произносят определенные магические слова, которые должны удержать злых духов и змей от вторжения в их жилище. Они также сажают вокруг хижины определенные травы, которые, как они верят, имеют свойства отгонять ядовитых рептилий. Поистине удивительно видеть, что в этих хижинах живут две дюжины людей, поскольку у янадхов редко бывает меньше дюжины детей. Их пища состоит главным образом из крыс, бандикутов, полевых мышей, канги, гуано и небольшого количества риса, и даже корешки диких растений используются ими для еды. Такая диета в большой степени объясняет их физические особенности. Поедание полевых мышей отчасти объясняет, почему каждый из них имеет столь много детей. Они живут до глубокой старости; и лишь очень редко среди них можно встретить человека с седыми волосами. Это можно объяснить влиянием крахмала, содержащегося в большом количестве в канги, которую они ежедневно пьют, а также легкой и беззаботной жизнью, которую они ведут.
Их исключительным достижением является сокровенное знание оккультных свойств корней, зеленых трав и всевозможных растений. Они могут использовать свойства этих растений, нейтрализуя наиболее губительные яды различных змей; и даже самая свирепая кобра прячет свой капюшон перед конкретным зеленым листочком. Названия, определение и знание свойств этих растений, они держат в строгом секрете. Никто никогда не слышал, чтобы их кусали змеи, хотя они живут в исключительно опасных местах среди джунглей; в то же время, смерть от укуса змеи весьма обычна среди высших классов. Одержимость бесами исключительно редко встречается среди их женщин. Они изготовляют удивительно эффективное средство, представляющее собой отвар из более чем сотни различных кореньев; говорят, что он обладает невероятной способностью излечивать любую болезнь.
В случае крайней необходимости или смертельной болезни они совещаются со своим провидцем (обычно одним на 20–25 семей), который обращается к божеству-хранителю и при этом бьет в барабан перед горящим костром, а женщина поет рядом с ним. Через час или два он впадает в транс, то есть приводит себя в состояние, при котором он может назвать причину заболевания и прописать определенное тайное средство, которое способно вылечить больного. Предполагается, что дух умершего, чье имя подверглось оскорблению, или божество, которым они пренебрегали, сообщает им теперь через провидца, за что на них свалилось это несчастье, требуя от них обещания, что они будут хорошо вести себя в будущем, и после этого исчезает. Нередко случается, что представители высших каст, даже брамины, обращаются к ним по тому же поводу и с тем же успехом консультируются у них. Провидец отращивает свои волосы и не допускает, чтобы бритва когда-либо прикоснулась к его голове. Янадхи бреют свои головы при помощи острой кромки стекла. Таким же образом обсуждается процедура выбора имени для ребенка, вступление в брак, намерение отправиться в путешествие и тому подобное.
У них очень остро развито обоняние и другие чувства, так что они легко могут узнать, где находится нужная им птица или где прячется тот, с кем они играют. Они часто бывают востребованы как сторожа, вследствие их редкой способности выслеживать и находить по следам вора или незнакомого человека. Если какой-либо чужак посещал их деревню ночью, янадхи могли сказать, что деревня посещалась им (чужаком), лишь взглянув на следы множества ног.
Тау-триадельта
Африканская магия
Перевод – К. Леонов
Прежде чем мы перейдем к теме оккультного искусства, которое практиковалось на Западном побережье Африки, было бы неплохо сначала разобраться в том, что подразумевается под слишком затертым термином – «магия».
В обиходе это слово используется во многих значениях; в прошедшие века им объясняли буквально все, что было «непонятно простому обывателю». Мы ограничимся его определением, как – знание основных законов природы, которые не только неизвестны ученым Европы и Америки, но о которых последние даже не подозревают.
Общепризнанный факт, что нет такого закона природы, который можно было бы, хотя бы единожды, отменить. Исходя из этого нам кажется просто случайностью, когда, например, такой незыблемый закон, как земное притяжение, оказывается попранным, но все же мы должны признать, что могут быть и другие законы, пока еще неизвестные западной науке, способные не только не укладываться в действие известного закона, но и приостанавливать его.
Знание этих сокрытых законов как раз и есть то, что мы понимаем под термином оккультная наука, или магия. И нет другой магии, кроме этой, и никогда не было ни в одном из периодов мировой истории. Все так называемые «чудеса» давно минувших времен и по сей день могут воспроизводиться и воспроизводятся магами, когда того требуют обстоятельства. Действие магии имеет чисто научное объяснение, и его нельзя смешивать с любого рода фокусами и надувательством.
Существуют различные школы магизма, которые развиваются и действуют в совершенно различных направлениях. Ведущие из них, чью философию все остальные берут за основу – это индусская, тибетская, египетская (включая арабскую) и обеах, или вуду. Последняя из вышеперечисленных всецело и по сути своей противостоит всем предыдущим: ее корни и основа лежат в некромантии, или «черной магии», тогда как три другие действуют или посредством того, что специалистам известно как «белая магия», или, в большинстве случаев, при помощи психологического воздействия на наблюдателя. Опытный оператор может психологически воздействовать на целую толпу зрителей, которые, обладая своими обычными способностями, могут видеть и чувствовать любую вещь, какую он захочет. Скорее всего, именно таким образом пара заезжих факиров дает свое представление по месту вашей работы или во время отдыха в саду вашего бунгало. Они сооружают небольшой шатер и просят вас назвать любое животное, которое вы бы хотели видеть появившимся оттуда. Зрители попеременно называют множество различных животных, и в каждом случае заказанный экземпляр, будь это безобидный терьер или хищный тигр, появляется из-за полога шатра и неспешно удаляется до тех пор, пока не скрывается за углом. И так, это просто «психологический метод», как, впрочем, и большинство прославленных трюков индийских факиров, таких как «фокус с корзиной», «манговое дерево», подбрасывание веревки в воздух, которая, поднявшись вверх, останавливается и зависает в пространстве, и многое-многое другое, что для каждого англичанина, живущего в Индии почти так же обыденно, как «слова, произносимые каждый день».
Различие между этой школой и школой вуду, или обеах, весьма велико, так как первые добиваются своей цели путем обмана, или иллюзии. Наблюдатель видит не то, что происходит на самом деле, а то, что подсказывает его воображение: его разум просто находится под внушением оператора, чем и достигается результат. Но в африканской магии все происходит наоборот: наблюдатель видит только то, что реально имеет место, и то, что вызвано «черной магией», он не видит. Сила, используемая африканскими некромантами, оказывает не психологическое воздействие, но дьявольское.
Белые маги «как правило, властвуют над низшими духами, которых они используют для выполнения различных своих поручений; так же они прибегают для осуществления своих намерений к помощи могущественных и благодетельных некто. Но это не одно и то же. Белый маг контролирует вредоносных по природе духов, которые становятся его рабами, и принуждает их выполнять его благодетельные замыслы. Некромант же, или приверженец черной магии, напротив, оставляет злого духа, который находится у него в подчинении, таким, каков он есть.
В то время как философия белого мага требует от него соблюдения принципов величайшей чистоты и практического воплощения каждой добродетели, а так же чрезвычайного подчинения и безупречного контролирования всех желаний и потребностей, как ментальных, так и физических, в результате чего он должен стать воплощенным интеллектом, абсолютно очищенным от всех человеческих слабостей и пороков, – некромантия требует от своего адепта надругательства и унижения человеческой природы всеми возможными способами. Наименьшее злодеяние, необходимое черному магу для достижения власти – это ритуальное убийство, или жертвоприношение заранее заготовленной человеческой жертвы. Неискушенный человеческий разум вряд ли сможет вместить, или хотя бы представить, даже десятую часть тех ужасов и зверств, творимых на самом деле женщиной-обеах.
И все же, несмотря на страшную, невыразимо ужасную, цену – их сила вполне реальна. В этом невозможно ошибиться. Каждый, даже самый захудалый, вождь на Западном побережье пользуется услугами «заклинателя дождя». Среди путешественников и миссионеров вошло в моду осмеивать и отрицать силу этих людей. Но, тем не менее, они владеют этой силой и действительно используют ее для вызывания урагана, дождя, ветра и молнии. Вопреки общепринятому мнению, что дикарь невежественен и жесток, у него все же могут быть недюжие природные способности, и, собственно говоря, то же самое невежество заставляет некоторых людей не верить в то, что они могут проверить: разве мог бы «заклинатель дождя» продержаться в течение года, не подтверждая, по требованию вождя, свою силу. Неудача для него означала бы просто – смерть. И нелепая гипотеза о том, что они якобы используют свою способность предсказывать перемену погоды и вызывают лишь те атмосферные явления, которые и без того неминуемо должны были произойти, – лишена всякого смысла и является лишь уловкой миссионеров. Местные вожди, подобно любому туземцу, способны определить приближение перемены погоды за много часов до того, как она наступит. И не кажется ли по меньшей мере странным, что вожди, посылая за заклинателем дождя, одаривают его скотом, причем в количестве, которого ему хватит на год, и это помимо жен и других предметов роскоши, если вызов дождя является заурядным явлением?
Я хорошо помню свое первое впечатление от этих колдунов. В течение многих недель не было дождя, несмотря на то, что был период дождей. Посевы маиса погибали от засухи; по всей местности резали скот; женщины и дети умирали сотнями; воины находились в таком же плачевном положении и были похожи на скелеты. День за днем солнце выжигало землю, подобно раскаленному медному шару. Не было ни одного облака, за которое оно могло бы спрятаться хоть на миг, и вся природа увядала в этом огненном горниле. Неожиданно вождь племени приказал бить в барабан, на звук которого поспешно собрались все воины. Он объявил о прибытии двух знаменитых заклинателей дождя, которые незамедлительно приступят к преодолению бедствия. Старший из этих двоих был чахлый, кривоногий, низкорослый мужчина, его седеющие волосы были сальные и грязные, и их не украшали перья. Второй был более приятный субъект сусунской расы, но с очень угрюмым выражением лица. Сидящие на корточках негры образовали большой круг, собравшиеся – по какой-то им одним известной причине – были вооружены до зубов, вождь находился в центре круга, заклинатели дождя – напротив него, они начали свое колдовское действо. Солнце было в зените. То один, то другой пристальный взор обшаривал горизонт, но не было ни малейшего намека на появление облака. Вскоре старик упал на землю и забился в конвульсиях, похожих на эпилепсию, его товарищ встал у его ног, указывая обеими руками на раскаленное небо. Все взгляды устремились вслед за его жестом в поисках точки, на которую были направлены его руки, но ничего не было видно. Неподвижный как каменная статуя, он стоял, приковав взор к небу. Не прошло и минуты, как на совершенно чистом небе образовалось едва заметное странное пятнышко, отливавшее медью. В следующую минуту оно стало темнеть, увеличиваясь в размерах, и буквально на глазах превратилось в черное облако, которое очень скоро закрыло все небо. Быстро стемнело. Еще минута, и наступившие сумерки прорезала яркая вспышка молнии, на иссушенную землю хлынули потоки воды. Этот ливень запомнился надолго. В течение двух суток дождь хлестал как из ведра, казалось, он все смоет с лица земли.
После того как вождь отпустил заклинателей дождя, одарив их скотом и дорогими подарками, я пробралась в хижину, в которой они находились, и всю ночь напролет провела в беседе, расспрашивая магических искусников. Это была обычная тростниковая хижина диаметром в сорок футов, плетеные стенки которой прочно держались на деревянных сваях, глубоко вогнанных в землю; конусообразная крыша была настолько плотной, что ни капли дождя не проникало во внутрь. В конце концов я уговорила их продемонстрировать мне парочку своих трюков. Они завели заунывную песню, или, вернее, длинное неразборчивое заклинание, и по прошествии нескольких минут младший из них подпрыгнул, словно его подбросила вверх некая скрытая пружина, и завис под самым потолком, свободно паря в воздухе. Яркий свет от большого костра в центре хижины освещал все вокруг до мельчайшей детали, поэтому я встала и подошла поближе, чтобы хорошенько разглядеть человека, парящего в трех футах от земли, – не было ни малейшего сомнения в его левитации. Потом он подплыл к сплошной стене и просочился сквозь нее наружу. Я стремительно рванулась к дверному проему, расположенному в противоположной стороне, и, обежав хижину, огляделась по сторонам. Я увидела светящуюся фигуру, которая была похожа на человека, натертого фосфорным маслом; но мне хотелось поскорее укрыться от потоков нескончаемого дождя. Когда я вернулась в хижину, там находился только старик. Я тщательно обследовала стену, но не нашла никакого отверстия. Старик ни на минуту не прекращал своего монотонного пения, и вскоре в хижине снова появился его товарищ, по-прежнему парящий в воздухе. Он медленно опустился на пол, и я увидела его темную кожу, блестевшую от дождя. Лохмотья, служившие ему одеждой, были такие мокрые, хоть выжимай.
Настала очередь старика, который для демонстрации своих феноменальных способностей несколько раз мгновенно исчезал и неожиданно появлялся вновь; причем в результате этих таинственных исчезновений он оказался таким же насквозь промокшим, как и его молодой спутник.
Дальнейшее представление было еще более захватывающим. Следуя указаниям старика, мы расположились вокруг костра таким образом, чтобы каждый из нас сидел в точке, являющейся вершиной воображаемого правильного треугольника. Мужчины стали медленно раскачиваться в такт пению, делая в направлении огня пассы руками, как вдруг, к моему неописуемому ужасу, из раскаленных углей выползло с дюжину ядовитых змей – самых смертоносных змей во всей Африке – и, свиваясь в кольца и вставая на хвосты, закружились в своем дьявольском танце внутри хижины, непрерывно и устрашающе шипя. По команде старого колдуна они все бросились в пламя и исчезли. Затем молодой мужчина вскочил и начал описывать круги вокруг костра; оказавшись напротив меня, он упал на колени и открыл рот, из которого тут же высунулась голова ядовитой змеи. Он схватил ее и вытащил из глотки – змея оказалась не менее трех футов длиной – и швырнул ее вслед за другими змеями в огонь. В скором времени он вытащил семь змей, одну за другой, и точно также всех их приговорил к сожжению, переправив в костер.
Это было весьма впечатляющее зрелище, но им не терпелось узнать, каким образом они вызывают материализацию духов. К тому моменту, когда стала образовываться человеческая фигура, медленно поднимаясь из огня, колдовство продолжалось уже не менее двадцати минут. Это был мужчина преклонных лет, такой же белый человек, как и я сама, но совершенно голый. Я попыталась задать ему несколько вопросов, но ни на один из них не получила ответа. Тотчас я встала, обошла вокруг костра и внимательно оглядела его со всех сторон, обнаружив синевато-багровый рубец у него на спине. Хотя мне так и не удалось установить, кто же это был, но – из замечания, которыми обменивались мои ночные собеседники – мне показалось, что они относятся к нему с некоторой опаской, – очевидно, они рассчитывали на встречу с духом черного человека.
После появления этого неожиданного духа колдуны наотрез отказались продолжать демонстрацию этой ночью, зато на следующую ночь от их страхов не осталось и следа. Самое невероятное из того, что они мне впоследствии показали – это старинный обряд жрецов Ваала. Начав скорбное песнопение, они медленно двинулись вокруг костра (кстати говоря, огонь – всегда неотъемлемая часть действия), придерживаясь некоего ритма и в движении, и в голосовых вибрациях. Постепенно темп стал набирать силу, и они ускоряли свои движения до тех пор, пока не закружились вихрем, подобно танцующим дервишам. Причем, вращаясь в бешеном темпе вокруг своей собственной оси и вокруг костра, они еще и ухитрялись крутить над головами секирами, со свистом рассекающими воздух. С нарастанием темпа их голоса становились все выше и пронзительнее, пока не стали совершенно нестерпимыми. Потом, сохраняя синхронность в движениях, каждый из них начал рубить свою обнаженную плоть: руки, грудь, бедра, – до тех пор, пока их тела с ног по головы не покрылись глубокими ранами, на которых обильно сочилась кровь. Старик первым прекратил это сумасбродное действо и в изнеможении опустился на землю, пристально наблюдая за своим напарником, который в одиночку продолжал это безумное неистовство, до тех пор, пока тот совершенно не обессилил и не рухнул бездыханным у наших ног. Старик взял нож, просунул его лезвие в узкое горлышко калебасы и достал на его кончике какую-то дурно пахнущую мазь, которой обильно смазал каждую рану своего товарища, после чего ладонями рук энергично растер все его израненное тело.
Через какое-то время молодой человек поднялся; на его упругой черной коже не осталось ни малейшего следа от ран, нанесенных им самому себе во время вышеописанного безумства. Затем он оказал ту же самую услугу своему старшему товарищу и с точно таким же результатом. Десять минут спустя они оба забылись на циновках в сладкой глубокой дреме.
Это представление, изобилующее заклинаниями, характерными телодвижениями и плясками вокруг костра, и многими другими деталями, окончательно убедило меня в том, что если не все, то по крайней мере большая часть магических искусств Западной Африки была унаследована с тех незапамятных времен, когда Ваал был официальным богом и был повсеместно почитаем в этой части Черного Континента.
Теории о реинкарнации и духах
Перевод – К. Леонов
Множество раз в течение первых десяти лет существования Теософского общества возникал этот трудный для понимания, спорный вопрос о перерождении или перевоплощении. При этом ссылались на prima facie [на первый взгляд] очевидные свидетельства значительных разногласий, обнаруженных между утверждениями, сделанными в «Разоблаченной Изиде», том I, стр. 492–493, и более поздними наставлениями, вышедшими из-под того же пера и сделанные под влиянием того же учителя.[696]
Утверждают, что в «Изиде» отрицается перевоплощение. Допускается лишь случайное возвращение «порочных духов». «За исключением этой редкой и весьма сомнительной возможности, „Изида“ допускает только три случая – аборт, смерть в очень раннем возрасте и идиотизм – при которых происходит перевоплощение на этой земле». («Light» за 1882 г.)
На это обвинение был дан ответ тогда же и там же, как это может увидеть каждый, кто обратится к августовскому номеру «Теософиста» за 1882 год. Тем не менее, ответ либо оказался бессильным удовлетворить некоторых читателей, либо остался незамеченным. Оставляя в стороне странность заявления о том, что реинкарнация – то есть серия периодических перерождений каждой индивидуальной монады от пралайи к пралайе,[697] – отрицается перед лицом того факта, что это учение является частью, составным элементом и одной из фундаментальных особенностей индуизма и буддизма, обвинение фактически сводится к следующему: автор данной статьи, открытый поклонник индийской философии, так же как и последователь буддизма за много лет до того, как была написана «Изида», отрицая перевоплощение, должна сходным образом с необходимостью отрицать и КАРМУ! Ибо последняя – это краеугольный камень эзотерической философии и восточных религий; это величественное и единственное основание, на котором зиждится вся философия перерождений, и если отрицать последние, то все учение о карме превращается в бессмыслицу.
Тем не менее, оппоненты, не останавливаясь для того, чтобы подумать о несомненном «разногласии» между обвинением и фактом, обвинили буддистов в том, что они исповедую веру, отрицающую перевоплощение, а следовательно, что подразумевается, – и карму. Не желая спорить с человеком, который был ее другом, и в то же время привлекать для защиты детали и доказательства, относящиеся к сути дела – из-за недостатка времени – автор ответил тогда просто несколькими фразами. Но сегодня необходимо лучше определить суть учения. Наши критики избрали ту же самую линию, и, благодаря неправильному пониманию отрывков из «Изиды», относящихся к этому вопросу, они и пришли к столь удивительным заключениям.
Для того, чтобы положить конец этим бесполезным разногласиям, предлагается объяснить доктрину более ясным образом.
Хотя с точки зрения более поздних подробных толкований эзотерических учений является совершенно несущественным то, что могло быть написано в «Изиде» – энциклопедии оккультных предметов, в который вряд ли мог быть обрисован каждый из них, – позвольте в то же время сказать о том, что автор утверждает правильность каждого слова, высказанного по данному вопросу в ее более ранних трудах. И то, что было сказано в «Теософисте» за август 1882 года, может быть повторено и сегодня. Отрывок, процитированный оттуда, может быть, и вероятнее всего является «неполным, хаотическим, смутным, возможно бестактным, как и многие другие пассажи в этой работе, первой пробой пера иностранца, который и сегодня едва ли может гордиться своим знанием английского языка». Тем не менее он совершенно правилен в отношении косвенных признаков реинкарнации, о которых в нем говорится.
Я приведу теперь отрывок из «Изиды» и продолжу толкование каждого из критикуемых отрывков, о которых говорят, что «некоторые фрагменты этой таинственной доктрины реинкарнации отличаются от метемпсихоза». Фразы, объясняемые теперь, даются курсивом.
Реинкарнация, то есть появление той же самой личности, или, скорее, ее астральной монады, второй раз на той же самой планете – это не правило в природе, а исключение, подобно тератологическому феномену двухголового ребенка. Ей предшествует нарушение законов гармонии в природе, и она случается лишь когда последняя пытается восстановить свое нарушенное равновесие, насильственно возвращая в земную жизнь астральную монаду, которая была выброшена из круга необходимости преступлением или несчастным случаем. Таковы случаи абортов, умирания детей до достижения ими определенного возраста, и врожденный и неизлечимый идиотизм, когда первоначальный замысел природы о создании совершенного человеческого существа был нарушен. Таким образом, в то время как грубая материя каждого из этих обособленных существ страдает, разрушаясь при смерти повсюду в обширном царстве бытия, бессмертный дух и астральная монада личности – последняя, пребывая отдельно, одушевляла организм, и первый, распространявший свой божественный свет на телесную структуру, – должны во второй раз попытаться выполнить намерение творящего разума. («Изида», том I, стр. 492).
Здесь имеется ввиду «астральная монада», или тело умершей личности – скажем, Джона или Томаса. Это то, что в учениях эзотерической философии индуизма известно под именем бхут; в греческой философии называется симулакрум (подобие) или умбра (тень); и во всех остальных философиях имеет соответствующее имя и, согласно учению первой, исчезает после некоторого более или менее продолжительного периода в камалоке – Лимбе католиков, или Гадесе греков.[698] Это есть «нарушение законов гармонии природы», хотя это и является решением законов кармы, – каждый раз, когда астральная монада, или симулакрум личности Джона или Томаса, вместо движения к концу своего естественного периода пребывания в теле, обнаруживает себя (а) насильственно выброшенной из него либо ранней смертью, либо несчастным случаем; или (б) принужденной в связи с невыполнением своей задачи к появлению вновь (то есть, то же самое астральное тело соединяется с той же самой бессмертной монадой) на земле для того, чтобы завершить незаконченную работу. Таким образом «она должна во второй раз попытаться выполнить намерение творящего разума», или закона.
Если разум был столь сильно развит, чтобы стать активным и различающим, тогда нет[699] (немедленного) перерождения на земле, ибо три части триединого человека объединены друг с другом, и он способен двигаться по пути. Но в том случае, когда новое существо не вышло из состоянии монады, или когда, как в идиоте, троица не была закончена на земле, и поэтому не могла быть таковой и после смерти, бессмертная искра, которая осветила ее, должна вновь вернуться на земной план, так как ее первая попытка была тщетной. Иначе смертная, или астральная, и бессмертная, или божественная, души не могли бы развиваться в унисон и двигаться вверх к высшей сфере[700] (Девачану). Дух следует по пути, параллельному пути материи; и духовная эволюция идет рука об руку с физической.
Оккультная Доктрина учит, что:
1). Для монады нет немедленного перевоплощения на земле, как этому ложно учат спиритисты-реинкарнационисты; или же, нет никакого вторичного воплощения для какого-либо «личного» или ложного эго – перисприта – кроме как в упомянутых исключительных случаях. Но (а) существуют перерождения, или периодические перевоплощения для бессмертного эго («эго» в течение цикла перерождений, и не-эго в нирване или мокше, когда оно становится безличным и абсолютным); ибо это эго есть корень каждого нового воплощения, веревка, на которую нанизаны, одна за другой, ложные индивидуальности или иллюзорные тела, называемые людьми, в которые монада-эго воплощается в течение цикла рождений; и (б) такие перевоплощения происходят не раньше, чем через 1 500, 2 000 или даже 3 000 лет девачанской жизни.
2). Манас является местопребыванием дживы, той искры, которая проходит весь цикл рождений и перерождений вместе с монадой от начала до окончания манвантары – это и есть истинное эго. (а) Джива следует божественной монаде, которая дает ей духовную жизнь и бессмертие в Девачане, – именно поэтому она не может быть вновь рождена прежде отмеренного ей периода времени и не может вновь появиться на земле видимой или невидимой в это время; и (б) если осуществление, духовный аромат манаса, или все такие высшие устремления и духовные качества и атрибуты, которые составляют высшую ЛИЧНОСТЬ человека, не объединяются с ее монадой, то последняя становится как бы НЕ-существующей; поскольку она in esse [по существу] «безлична» и per se [сама по себе] лишена эго, и, так сказать, получает свою духовную окраску, или запах эгоизма, лишь от каждого манаса в течение воплощения, и после этого развоплощается и отделяется от всех своих низших принципов.
3). Остальные четыре, или, скорее, два с половиной принципа, – так как они состоят из земной части манаса, его носителя камарупы и линга шариры – тела, которое немедленно распадается, и праны, или жизненного принципа, вместе с ним, – эти принципы, принадлежа к ложной индивидуальности, непригодны для Девачана. Последний представляет собой состояние Блаженства, воздаяния за все незаслуженные земные горести,[701] и то, что побуждает людей ко злу, а именно – земная, полная страсти, природа – не может присутствовать в нем.
Таким образом, не подверженные перерождению принципы остаются в камалоке, сперва как материальный остаток, а впоследствии – как зеркальное отражение астрального света. Обладающие иллюзорным действием до того дня, когда они, постепенно утратив свою силу, исчезнут – что это, как не греческий эйдолон и симулакрум греческих и латинских поэтов и классиков?
Какое воздаяние или наказание может быть в этой сфере бестелесных человеческих существ для фоэтуса (зародыша) или эмбриона, который даже не имел времени подышать на этой земле, но все же был лишен возможности развить божественные качества своего духа? Или для не отвечающего за себя ребенка, чья бесчувственная монада, оставаясь в дремлющем состоянии внутри астральной и физической оболочки, не смогла помочь ему уберечься от самосожжения, как это сделал бы другой человек? Или опять-таки, для идиота с рождения, количество мозговых извилин у которого составляет лишь двадцать или тридцать процентов от нормы, и который поэтому не отвечает ни за свои склонности и действия, ни за несовершенство своего блуждающего, наполовину развитого интеллекта. («Изида», т. I).
Таким образом, существуют «исключения», оговоренные в «Изиде», и учение сохраняется сегодня таким же, как это было сделано тогда. Более того, это не «противоречие», но лишь несовершенство – следовательно, недоразумения, выросшие из более поздних наставлений. И опять-таки, в «Изиде» есть некоторые очень важные ошибки, которые, так как печать данной работы была стереотипной, не были исправлены в последующих изданиях.
Противоречие между первой частью утверждения и последней должно было породить идею об очевидной ошибке. Оно адресовано спиритистам, реинкарнационистам, которые принимают более чем двусмысленный отрывок из Апулея за подтверждение своих претензий в отношении их «духов» и перевоплощения. Пусть сам читатель рассудит,[702] не подтверждает ли Апулей скорее наши утверждения. Нас обвиняют в отрицании перевоплощения, и ведь это именно то, о чем мы говорим здесь и говорили тогда в «Изиде»!
Философия учит, что природа никогда не оставляет свой труд незавершенным; если не удается первая попытка, она пробует еще раз. Когда она создает человеческий эмбрион, ее намерение состоит в том, чтобы человек был совершенным – физически, интеллектуально и духовно. Его тело должно расти, созревать, стариться и умирать; его разум – раскрываться, становиться зрелым, и быть гармонически уравновешенным; его божественный дух – освещать внутреннее «я» и свободно сочетаться с ним. Никакое человеческое существо не завершит своего большого цикла, или «круга необходимости», пока все они не станут совершенными. Так же, как в гонках медлительные люди отстают и тащатся, делая свои первые шаги, в то время как победитель уже промчался мимо цели, так и на пути бессмертия некоторые души обогнали остальных и достигли конца, в то время как мириады их конкурентов медленно плетутся под тяжестью материи невдалеке от места старта. Некоторые несчастные совершенно пали и утратили всякие шансы на победу; некоторые же вернулись по своим следам и начали снова.
Кое-кто мог бы сказать, что все это довольно ясно. После неудачи природа пробует снова. Никто не может покинуть этот мир (или землю), не став совершенным «физически, нравственно и духовно». Как же это может быть сделано, если не существует серии перерождений, требующихся для необходимого развития в каждой области, поскольку развитие в «круге необходимости», конечно, никогда не может быть совершено в одной человеческой жизни? И все же это предложение сопровождается без какого-либо промежутка следующим утверждением:
Это именно то, чего индусы боятся превыше всего остального – трансмиграция и реинкарнация; но лишь на других и низших планетах, и никогда – на этой земле!!!
Последняя сентенция является фатальной ошибкой, могущей ввести в заблуждение лишь несведующего читателя, который ничего не знает об индийской философии и может перепутать «планету» с циклом; ошибкой, за которую автор не должен нести ответственность, так как у него не было возможности заглянуть в «Изиду» во время ее публикации по причине занятости, иначе в листе опечаток было бы внесено следующее исправление:
Индусы боятся трансмиграции в другие низшие формы на этой планете.
Это исправление привело бы в согласие фразу с предыдущим предложением и показало бы, каким образом экзотерические представления индусов позволяют им верить и опасаться возможности перевоплощения человека и, в свою очередь, животного, от человека к зверю и даже к растению и vice versa [наоборот]; в то время как эзотерическая философия учит, что природа никогда не возвращается вспять в своем эволюционном прогрессе, и раз человек развился из какого-либо рода низших форм – минерального, растительного или животного царства – в человеческую форму, он никогда не сможет стать животным кроме как нравственно, и следовательно – метафорически. Человеческое воплощение – это циклическая необходимость и закон; и никакой индус не боится его – сколь бы он не мог сожалеть об этой необходимости. Этот закон и периодическое повторение человеческих перерождений показаны на той же самой странице и в том же самом непрерывном абзаце, который заканчивается такими словами:
Но существует путь для того, чтобы избежать этого. Будда говорил о нем в своем учении о бедности, ограниченности чувств, о полном безразличии к объектам этой земной юдоли скорбей, свободе от страстных желаний, и о частом собеседовании с Атмой – о душевном самосозерцании. Причина перевоплощений[703] – это неведение наших чувств и представление о том, что существует что-либо реальное в мире, что-то, кроме абстрактного существования. От органов чувств происходит «галлюцинация», которую мы называем прикосновением; «от прикосновения – желание; от желания – ощущение (которое также является обманом нашего тела); от ощущения – расщепление на существующие тела; от этого расщепления – воспроизведение, болезнь, разрушение и смерть.
Это должно решить вопрос и показать, в чем должна была быть ошибка, незамеченная по небрежности, и если этого недостаточно, то можно продемонстрировать и кое-что еще, ибо далее в тексте следует:
Таким образом, подобно вращению колеса, существует регулярное чередование смертей и рождений, нравственная причина которых состоит в расщеплении на существующие объекты, в то время как создающей причиной является карма (сила, которая контролирует вселенную, побуждая ее к деятельности), достоинство и недостаток. Поэтому величайшим желанием всех существ, которые освободились от страданий последовательных перерождений, является разрушение моральной причины расщепления на существующие объекты, или злого желания.
Те, в ком желание зла полностью уничтожено, называются архатами. Свобода от желания зла обеспечивает обретение сверхъестественной силы. После своей смерти архат никогда не перевоплощается; он неизменно достигает нирваны – это слово, между прочим, неправильно истолковано христианскими учеными и скептически настроенными комментаторами. Нирвана – это мир причины, в котором исчезают все обманчивые следствия и иллюзии наших чувств. Нирвана – это высшая из достижимых сфер. Питри (до-Адамовы духи) рассматриваются буддийским философом как совершавшие перевоплощения, хотя и на много более высоком уровне, чем земной человек. Не умирали ли они в свою очередь? Радовались ли и страдали ли их астральные тела, и чувствовали ли они то же самое проклятие иллюзорных ощущений, как наделенные телом существа?
И сразу после этого мы снова приводим слова Будды и его Учения о «Достоинстве и Недостатке», или карме:
Но эта первая жизнь, в которую верят буддисты, не есть жизнь на этой планете, ибо буддийский философ в большей степени, нежели любые другие люди, понимает великое учение о циклах.
Исправьте «жизнь на этой планете» на «жизнь в том же самом цикле», и вы получите правильное прочтение: поскольку, что бы дало понимание «великого учения о циклах» буддийской философии, если бы великий мудрец верил лишь в одну короткую жизнь на этой земле и в данном цикле. Но вернемся к истинной теории о перевоплощениях, в том виде, как она содержится в эзотерическом учении, и сравним ее с неудачным отражением в «Изиде».
Таким образом, истинное значение того, что было написано в этой книге, состоит в том, что принцип, который не перевоплощается – кроме отмеченных исключительных случаев – это ложная личность, иллюзорное человеческое Существо, определенное и индивидуализированное в течение этой нашей короткой жизни под некоторой специфической формой и именем; но то, что перевоплощается и должно перевоплотиться nolens volens [волей-неволей] по неумолимому строгому правилу кармического закона – это истинное Эго. Такое смешение истинного бессмертного эго в человеке с ложной и эфемерной индивидуальностью, в которой оно обитает в течение манвантарического развития, лежит в основе всех подобных недопониманий. Теперь о том, чем же является первое, а чем – последнее? Первая группа – это:
1. Бессмертный Дух – бесполая, бесформенная (арупа) эманация Единого универсального ДЫХАНИЯ.
2. Его носитель – божественная душа – называемая «бессмертное эго», «божественная монада», и т. д., и т. д., которая благодаря добавлениям из манаса, в котором сгорает вечно существующая джива – бессмертная искра, – присовокупляет к самому себе в конце каждого перерождения сущность той индивидуальности, которая была, аромат сорванного цветка, которого больше не существует.
Что такое ложная индивидуальность? Это узел, состоящий из желаний, устремлений, привязанностей и ненависти, короче говоря, действий, проявленных человеческим существом на этой земле в течение одного воплощения и в форме одной индивидуальности.[704] Конечно, не все то, что предстает для нас как факт заблуждающегося, материального и материально мыслящего большинства – в виде м-ра такого-то или еще какой-либо миссис – остается бессмертным или постоянно перерождающимся.
Весь этот узел эгоизма, это видимое и мимолетное «Я» исчезает после смерти, как исчезает с тела актера костюм, в котором он играл свою роль, после того, как он покинул театр и отправился спать. Этот актер вновь станет тем же самым «Джоном Смитом» или Греем, каким он был с самого своего рождения, и не будет больше Отелло или Гамлетом, которого он изображал в течение нескольких часов. Ничего не осталось теперь от этого «узла», чтобы перейти в новое воплощение, кроме семян для будущей кармы, которые манас может соединить со своей бессмертной группой, создав из нее бестелесную Высшую Личность в «Девачане». Сведения о том, что касается четырех низших принципов и что получается из них, содержатся в сочинениях многих классиков, которые мы и собираемся подробно процитировать для своей пользы. Доктрина перисприта, «ложной индивидуальности», или пребывание умерших в их астральной форме – угасающих, чтобы исчезнуть в определенное время, – является крайне невыносимой для спиритуалистов, которые настойчиво продолжают смешивать временное и бессмертное ЭГО.
К сожалению для них и к счастью для нас, не современные оккультисты изобрели эту доктрину. Они защищают себя и доказывают то, что говорят, то есть, что никакая «индивидуальность» никогда не «перевоплощалась» «на той же самой планете» (нашей земле, в этот раз это не является ошибкой), кроме как в трех исключительных случаях, приведенных выше. Добавляя к ним четвертый случай, который является преднамеренным, сознательным действием адептства; и то, что такое астральное тело не принадлежит ни к телу, ни к душе, и еще меньше – к бессмертному духу человека, мы выдвигаем нижеследующие утверждения, сопровождаемые доказательствами.
Прежде чем кто-либо выскажет на основании неких неопровержимых проявлений теории о том, каким образом они были созданы, и будет утверждать prima facie [на первый взгляд] очевидность того, что это именно духи умерших вновь посещают нас, ему следует сперва изучить то, что было сказано по этому вопросу древними. Духи и призраки, материализованные и наполовину материальные «ДУХИ», не произошли от Аллана Кардека или Рочестера. Если такие существа, чьей постоянной привычкой является выдавать себя за души и призраки умерших, захотят это сделать и преуспеют в этом, то это произойдет потому, что предостережения древней философии ныне заменены априорными самонадеянными и недоказанными предположениями. Должен быть решен первый вопрос: «Облекают ли духи себя в какого-либо рода субстанцию?» Ответ: То, что сегодня называют перисприт во Франции, и «материализованная форма» в Англии и Америке, называлось в древние времена пери-псюхе и пери-нус, и, следовательно, они были хорошо известны древним грекам. Обладают ли они телами газообразными, флюидными, эфирными, материальными или полуматериальными? Нет; мы говорим это на основании авторитета оккультных учений всего мира в целом. Ибо, согласно индусам, атма, или дух – это арупа, лишенная тела, и у греков мы видим то же самое. Даже в римско-католической церкви ангелы Света, как и ангелы Тьмы, являются абсолютно бестелесными: «meri spiritus, omnes corporis expertes», и, по выражению Тайной Доктрины, примордиальными. Эманации недифференцированного Принципа, дхиан коганы ЕДИНОЙ (первой) категории, или чисто Духовной Сущности, составлены из Духа одного Элемента; вторая категория – из вторичной Эманации Души Элементов; третьи имеют «разумное тело», которому они не подчиняются, но то, чей вид они могут принять и чем они могут руководить как телом, подчиняется им, будучи податливым их воле по форме и по существу. Отделяясь от этой (третьей) категории, они (духи, ангелы, девы или дхиан коганы) обладают ТЕЛАМИ, группируется первая рупа, состоящая из одного элемента эфира; вторая – из двух, эфира и огня; третья – из трех, эфира, огня и воды; четвертая – из четырех, эфира, воздуха, огня и воды. Тогда возникает человек, который, кроме четырех элементов, имеет пятый, преобладающий в нем элемент – землю: поэтому он и страдает. У ангелов, как говорили св. Августин и Петр Ломбард, «их тела созданы для действия, а не для страдания. Это земля и вода, humor et humus, придают склонность к страданию и покорности, ad patientiam [терпению], а эфир и огонь – к действию». Духи, или человеческие монады, принадлежащие к первой, или недифференцированной сущности, являются, поэтому, бестелесными; но те, которые относятся к третьему принципу (или человеческому пятому – манасу), могут вместе со своим носителем стать камарупа и майявирупа – телом желания, или «иллюзорным телом». После смерти лучшие, благороднейшие, чистейшие качества манаса, или человеческой души, восходят вместе с божественной монадой в Девачан, откуда никто не появляется вновь, или не возвращается, кроме как во время перевоплощения, – что же тогда появляется под двойной маской духовного эго, или души умершей личности? Элемент камарупа при помощи элементалов. Ибо нас учили, что такие духовные существа, которые могут принимать форму по своей воле и возникать, то есть, делать себя материальными и даже осязаемыми – это лишь одни ангелы (дхиан коганы) и нирманакая[705] адептов, чей дух облачен в тонкую материю. Астральные тела – остатки и отбросы смертного существа, которое было лишено тела, когда они появляются, представляют собой не индивидуальности, на что они претендуют, но лишь их подобия. И таково убеждение всей древности, от Гомера до Сведенборга; от третьей расы вплоть до наших времен.
Тем не менее, многие спиритуалисты цитировали Павла в качестве подтверждения своего мнения о том, что духи могут появиться и появляются. «Есть тело душевное, есть тело и духовное», и т. д., и т. д. [1 Кор., 15:44]; но нужно лишь более тщательно изучить стихи, предшествующие и следующие за цитируемым, чтобы понять, что то, что имеет ввиду св. Павел, совершенно отлично от того, что ему приписывается. Безусловно, существует духовное тело, но оно не идентично астральной форме, содержащейся в «естественном» человеке. «Духовное» создается лишь благодаря нашей собственной индивидуальности, которая разоблачается и трансформируется после смерти; ибо апостол позаботился объяснить это в строфах 51 и 53: «Immut abimur sed non omnes».
Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся… ибо тленному сему надлежит облечься в нетленное, и смертному сему – облечься в бессмертие.
Но это не является доказательством ни для кого, кроме христиан. Посмотрим, что думали по этому поводу древние египтяне и неоплатоники, и те, и другие – «теургисты» par excellence [преимущественно]. Они разделяли человека на три основных группы, которые состояли из отдельных принципов, как это делаем и мы: чистый бессмертный дух; «призрачную душу» (светящийся призрак) и грубое материальное тело. Отделенные от последнего, которое рассматривалось как земная оболочка, эти группы разделялись на шесть принципов: (1) Kha, «жизненное тело»; (2) Khaba, «астральная форма», или тень; (3) Khou, «животная душа»; (4) Akh, «земной интеллект»; (5) Sa, «божественная душа» (или буддхи); и (6) Sah, или мумия, функции которой начинались после смерти. Осирис был высшим, несотворенным духом, ибо это было, в одном смысле, родовое имя, поскольку каждый человек становился после своего перемещения осирифицированным, то есть поглощенным Осирисом-Солнцем, или великолепным божественным состоянием. Это был Khou, который вместе с низшей частью Akh, или камарупа, с добавлением отбросов манаса, остающихся в астральном свете нашей атмосферы, создавал аналог ужасных, страшных бхутов индусов (или наших «элементалов»). Это видно в переводе так называемого «Магического папируса Харриса» (магический папирус, переведенный Чабасом), который называет их Kouey или Khou, и объясняет, что в соответствии с иероглифами, они назывались Khou, или «вновь ожившие мертвые», «воскресшие тени».[706]
Когда говорили о человеке, что он «имеет Khou», подразумевалось, что он одержим «духом». Были два вида Khou – оправданные, которые, после проживания в течение короткого времени второй жизни (nam onh), угасали и исчезали; и те Khou, которые были осуждены на блуждание безо всякого отдыха во тьме после смерти во второй раз – mut, em, nam – и кого называли H'ou-metre («дважды-умершие»), что не мешало им хвататься за эту ненастоящую жизнь, подобно вампирам. О том, сколь ужасны они были, рассказывается в нашем приложении о египетской магии и «китайских духах» (в «Тайной Доктрине»). Они изгонялись египетскими жрецами так же, как изгоняют злых духов римско-католические кюре; или же, китайский гу-ен, идентичный с Khou и «элементарием», так же как и с ларами и лярвами – это последнее слово было получено из первого грамматиком Фестусом, который объясняет, что они были «тенями умерших, которые не давали покоя в доме ни хозяевам, ни слугам». Такие создания, когда их вызывали в теургических и, особенно, некромантических ритуалах, рассматривались, и все еще рассматриваются в Китае не как дух, душа или что-то, принадлежащее к умершей личности, которую они представляют, но просто как ее отражение – симулакрум.
«Человеческая душа», – говорит Апулей, – «это бессмертный бог» (буддхи), который, тем не менее, имеет свое начало. Когда смерть освобождает ее (душу) от ее земного материального организма, она называется лемуром. Среди последних есть немало благодетельных, которые становятся богами или демонами семейства, то есть, его домашними божками: в этом случае они называются ларами. Но они оживают, и о них говорят как о лярвах, когда они, приговоренные судьбой к скитаниям, распространяют вокруг себя зло и бедствия. (Inane terriculamentum, ceterum noxium malis); или, если их истинная природа была неопределенна, они рассматривались как просто маны (Апулей, см.: «О божестве Сократа»). Выслушайте мнение Ямвлиха, Прокла, Порфирия, Пселла и десятка других писателей об этих таинственных существах.
Маги Халдеи верили и учили тому, что небесная, или божественная душа разделяла бы сияние вечного света, в то время как животная, или чувственная душа, если она добрая, быстро распалась бы, а если злая, отправилась бы в блуждание по земной сфере. В этом случае, «она (душа) принимала на время формы различных человеческих призраков и даже животных». То же самое говорили об эйдолоне греки и о своем нефеш – раввины. (См. «Оккультные науки» графа де Рези, V, 11). Все иллюминаты средних веков рассказывают нам о нашей астральной душе, отражении умершего, или его призраке. При натальной смерти (рождении) чистый дух остается притянутым к промежуточному, или светящемуся телу, но, так как его низшая часть (физическое тело) умерла, первый поднимается на небеса, а последняя нисходит в низшие миры, или камалоку.
Гомер показывает нам тело Патрокла – истинный образ материального тела, убитого Гектором – восставшее в своей духовной форме, а Лукреций показывает старого Энния, представляющего самого Гомера, льющего горькие слезы среди теней и человеческих подобий на берегах Ахеруза, «где не живут ни наши тела, ни наши души», но только наши образы.
…Esse Acherusia templa,
…Quo neque permanent animae, neque corpora nostra,
Sed quoedam simulacra…
Виргилий назвал его «образом» (imago), и в Одиссее (I, XI) автор относится к нему как к типу, модели, и в то же самое время, копии тела; поэтому Телемах не признает Улисса и хочет покинуть его, говоря – «Нет, не отец мой! Меня обольщает демон какой-то!» («Одиссея», I, XVI, строфа 194). «Римляне не испытывают недостатка в соответствующих выразительных именах, чтобы обозначить все разнообразие своих демонов; так, они называют их по порядку: ларами, лемурами, гениями и манами». Цицерон, в своем переводе платоновского «Тимея», перевел слово «даймоны» как «лары»; и грамматик Фестус, объясняя, что низшие боги были душами людей, проводил различие между этими двумя видами, как и Гомер, и между anima bruta и anima divina (животной и божественной душами). Плутарх (в «Proble. Rom.») показывает лар, которые обитают в домах (с привидениями) и возглавляют их, и называет их жестокими, суровыми, назойливыми, и т. д., и т. д. Фестус полагает, что среди ларов существуют как добрые, так и злые. Ибо он называет их в одно время proestites, когда они изредка появляются и тщательно наблюдают за предметами (direct apports), и в другое – hostileos.[707] «Как бы то ни было», – говорит своим странным старофранцузским языком Лелойер, – «они являются не больше, чем нашими дьяволами, которые, если они и оказывают помощь некоторым людям и дарят им какие-либо вещи, – это лишь для того, чтобы им было легче причинить вред впоследствии. Лемуры также являются дьяволами и лярвами, ибо они появляются ночью в различных человеческих и животных формах, но еще более часто – с отличительными признаками, которые они заимствуют от умерших людей». («Livre des Spectres». V, IV, стр. 15 и 16).
Оказывая небольшие почести христианским представлениям о том, что Сатана есть повсюду, Лелойер говорит подобно оккультисту и очень эрудированному человеку.
Совершенно очевидно, что гении, и никто другой, имели своей миссией наблюдение за каждым новорожденным, и что они назывались гениями, как говорит Ценсорий, потому что они имели на своем попечении нашу расу, и руководили не только каждым из смертных, но и всеми поколениями и родами, будучи гениями людей.
Идея ангелов-хранителей людей, народов, местностей, городов и наций, была взята католиками от дохристианских оккультистов и язычников. Симмахус (Epistol., I, X) пишет:
Так же как душа дается тому, кто родился, так и гении распределяются по народам. Каждый город имеет своего гения-покровителя, которому люди приносят жертвы.
Существуют многие надписи, на которых можно прочитать: Genio civitates – «гению города».
Древний непосвященный был не в большей степени, нежели современный, уверен в том, является ли призрак эйдолоном родственника или гением местности. Энний, увидевший во время празднования юбилея своего отца Анхиса змею, ползущую по его гробу, не знал, был ли это гений его отца или гений места (Виргилий). «Маны»[708] были многочисленны и разделялись на добрых и злых; те, которые были злобными, и которые Виргилий называет numina larva, умиротворялись при помощи жертвоприношений, чтобы они не совершали зла, такого, как насылание дурных снов на тех, кто не обращает на них внимания, и т. д.
Тибулл в свою очередь показывает:
Ne tibi neglecti mittant insomnia manes. (Eleg., I, II)
Язычники думали, что низшие души преобразуются после смерти в дьяволических эфирных духов». (Лелойер, стр. 22)
Термин Eteroprosopos, разделенный на составляющие его слова, даст нам целое выражение: «другой, нежели Я, со свойствами моей личности».
И именно в отношении этого земного принципа – эйдолона, лярвы, бхута – назовите его любым именем, – отрицалась реинкарнация в «Изиде».[709]
Учение теософии является просто достоверным эхом учений античности. Человек есть единое только в своем происхождении и конце. Все духи, все души, боги и демоны исходят и имеют в качестве своего корневого принципа ДУШУ ВСЕЛЕННОЙ – говорит Порфирий («Жертвоприношения»). Нет такого сколько либо известного философа, который бы не верил: (1) в перевоплощение (метемпсихоз); (2) в множественность человеческих принципов, или в то, что у человека есть две души с обособленной и совершенно различной природой; одна тленная, астральная душа, другая – нетленная и бессмертная; и (3) что первая не была человеком, которого она представляла – «ни его телом, ни его духом, но лишь, в лучшем случае, его отражением». Этому учили брамины, буддисты, евреи, греки, египтяне и халдеи; послепотопные наследники допотопной Мудрости: Пифагор и Сократ, Климент Александрийский, Синезий и Ориген, древнегреческие поэты так же, как и гностики, о которых Гиббон говорит как о наиболее чистых, ученых и просвещенных людях за все времена (см. «Закат и падение…»). Но толпа была одной и той же во все века: суеверной, чрезмерно самоуверенной, материализующей каждую духовную и наиболее благородную концепцию, и низводящей ее до ее собственного низшего уровня, и – всегда враждебной философии.
Но все это не противоречит тому факту, что наш человек «пятой Расы», эзотерически распознаваемый как септенарное творение, был всегда понимаем экзотерически как маниан, суб-маниан, земной и супра-маниан, и Овидий наглядно описал его так:
Bis duo sunt hominis; manes, caro, spiritus, umbra
Quatuor ista loca bis duo suscipiunt.
Terra tegit carnem, tumulum circumvolat umbra,
Orcus habet manes, spiritus estra petit.
Теория циклов
Перевод – К. Леонов
В наше время вновь начала постепенно приобретать известность теория, впервые возникшая в самой старой из мировых религий, ведизме, воспринятая далее различными греческими философами, защищаемая впоследствии теософами средних веков, которая, однако, подверглась весьма примитивному отрицанию мудрых людей Запада, разделив эту участь со многим другим в этом мире сплошного отрицания. На сей раз, вопреки правилам, этим занимаются люди науки. Статистика событий самого разнообразного характера быстро накапливается и соотносится с серьезностью, которая требуется при исследовании важных научных вопросов. Статистика войн и периодов (или циклов) появления великих людей (по крайней мере тех, которые считались таковыми своими современниками, независимо от более поздних мнений); статистика периодов развития и прогресса в крупных торговых центрах; взлеты и падения искусств и наук; катаклизмов, таких как землетрясения и эпидемии; периодов экстраординарного холода и тепла; циклов революций, возвышения и падения империй, и так далее, – все это подвергается, в свою очередь, скрупулезному математическому анализу. Наконец, неожиданное внимание привлекают даже оккультные значения цифр в личных именах, в названиях городов, в событиях и тому подобных вещах. С одной стороны, значительная часть образованных людей устремляется в атеизм и скептицизм, с другой стороны, мы находим очевидные признаки того, что усиливается приток мистицизма в науку. Это свидетельство неукротимой потребности человечества, связанной со стремлением человечества убедить себя в том, что над материей существует Высшая Сила, оккультный и таинственный закон, управляющий миром, который мы должны изучать и пристально наблюдать, пытаясь приспособится к нему, вместо того чтобы слепо его отрицать, разбивая свои головы о скалы судьбы. Многие мыслящие умы, изучая благоприятные и неблагоприятные периоды в жизни народов и великих империй, были глубоко поражены одной и той же особенностью их истории, а именно, неизбежным повторением сходных исторических событий, происходящих по очереди в каждой из них через равные промежутки времени. Такая аналогия обнаружена между событиями, которые по существу представляют собой одно и то же, хотя с внешней стороны они могут различаться теми или иными деталями. Таким образом, вера древних в своих астрологов, предсказателей и пророков могла бы быть проверена путем оценки результатов многих из их наиболее важных предсказаний, независимо от того, предполагали ли эти прогнозы наличие каких-то сверхъестественных свойств у них самих. Поскольку предсказатели и авгуры во времена древних цивилизаций занимали те же самые места, которые сейчас заняты нашими историками, астрономами и метеорологами, – тот факт, что первые предвидели падение какой-либо империи или поражение в какой-то битве, не более удивителен, чем предсказания, которые последние делают в отношении возвращения кометы, изменения температуры или, скажем, окончательного завоевания Афганистана. Поскольку и те, и другие были по необходимости проницательными наблюдателями, далекими от остальных людей, занятие некоторыми науками могло преследоваться тогда так же, как и сейчас. Таким образом, наука сегодняшнего дня уподобляется «древней» науке тысячелетней давности. Будучи свободным и открытым, научное исследование сейчас доступно всем, тогда как в те времена оно принадлежало лишь немногим. Древняя или современная наука, обе они могут быть названы точными; действительно, если астроном сегодняшнего дня проводит свои наблюдения с помощью математических расчетов, то и древний астролог обосновывал свои прогнозы не менее проницательными и математически точными наблюдениями постоянно повторяющихся циклов. И поскольку секрет этой науки сейчас утрачен, дает ли это какие-либо основания говорить, что она никогда не существовала, или же считать, что, поверив в нее, ты должен быть готовым принять «магическое», «чудесное» и тому подобные вещи? «Если, ввиду того значения, которого достигла современная наука, претензии на предвидение будущих событий должны рассматриваться либо как детская игра, либо как намеренный обман», – говорит автор «Нового времени», лучшей ежедневной газеты Санкт-Петербурга в области литературы и политики, – «то следует обратиться к науке, которая начала заниматься регистрацией событий в их связи с прошлым, выясняя, существует или нет повторение этих событий с определенной периодичностью; другими словами, повторяются ли эти события через один и тот же определенный промежуток времени у разных народов; а если эта периодичность действительно имеется, то обусловлена ли она слепым случаем или зависит от тех же самых естественных законов, от которых более или менее зависят многие явления человеческой жизни». Безусловно, справедливо последнее. Автор имеет очень хорошее математическое доказательство этого в своевременном появлении таких работ, как рецензируемая книга д-ра Е. Засса, и некоторых других. В последнее время появилось несколько научных работ, рассматривающих этот мистический предмет; мы обратимся сейчас к некоторым из них и к приведенным в них расчетам, – и мы делаем это тем более охотно, поскольку в большинстве случаев они принадлежат людям выдающихся знаний. Поскольку в июньском номере «Теософиста» уже сообщалось о статье д-ра Бловица «О значении числа семь у разных наций и народов»[710] (научная статья, появившаяся недавно в немецком журнале «Die Gegenwart»), то сейчас мы суммируем в целом все мнения, высказанные в прессе относительно более проблематичной работы хорошо известного немецкого ученого Е. Засса, а также приведем и наши собственные соображения по этому поводу. Его работа только что появилась в «Прусском статистическом журнале»; она очень серьезно подтверждает древнюю теорию Циклов. Эти периоды, которые меняют направление повторяющихся событий, начинаются с бесконечно малых, например десятигодовых, чередований, и достигают циклов длительностью 250, 500, 700 и 1000 лет, – они совершают круговращение в самих себе и друг в друге. Все они содержатся внутри Махаюги, «великого века», или Цикла по исчислению Ману, который сам вращается между двумя вечностями – называемыми «Пралайя» или «Ночь Брахмы». Поскольку в объективном мире материи, или в системе следствий, малые космические тела и планеты притягивают друг друга, и все вместе притягиваются к Солнцу, так и в мире субъективного, или в системе причин, эти бесконечные циклы располагаются между тем, что конечный интеллект обычного смертного рассматривает как вечность, и тем, что более глубокая (хотя все еще конечная) интуиция мудреца и философа видит как вечность внутри ВЕЧНОСТИ. «Как наверху, так и внизу», – гласит древняя герметическая максима. В качестве эксперимента в этом направлении, д-р Засс избрал статистическое исследование всех войн, возникновение которых было отмечено в истории, как предмет, который легче подвергнуть научной проверке, чем что-либо другое. Чтобы проиллюстрировать свой предмет самым простым и легче всего воспринимаемым способом, д-р Засс представляет периоды войны и периоды мира в виде малых и больших волн, пробегающих по пространству древнего мира. Эта идея не нова, ибо этот образ применялся для подобных иллюстраций многими древними и средневековыми мистиками, в словах или рисунках, – например, Генрихом Кунратом. Однако он хорошо служит своей цели и снабжает нас необходимыми фактами. Прежде чем перейти к цикличности войн, автор приводит данные о возвышении и упадке великих мировых империй, отмечая ту роль, которую они играли во Всемирной истории. Он отмечает тот факт, что если мы разделим карту древнего мира на пять частей – Восточную, Центральную и Западную Азию, Восточную и Западную Европу, и Египет – тогда мы легко сможем увидеть, что огромная волна проходит над этими областями через каждые 250 лет, принося в каждую из них те же события, которые были принесены в предшествующий ее приход. Мы можем назвать эту волну «исторической волной» двухсотпятидесятилетнего цикла. Мы приглашаем читателя проследить за этим мистическим числом.
Первая из этих волн возникла в Китае за 2000 лет до нашей эры, в «золотой век» этой империи, век философии, открытий и реформ. «В 1750 году до н. э. монголы Центральной Азии образуют мощную империю. В 1500 году Египет поднимается из своего временного упадка и распространяет свое влияние на многие части Европы и Азии; около 1250 года историческая волна достигает Восточной Европы и пересекает ее, наполняя эти страны духом путешествия аргонавтов; она угасает в 1000 году до нашей эры вместе с осадой Трои».
Вторая историческая волна появляется примерно в то же время в Центральной Азии. «Скифы покидают свои степи и к 750 году до нашей эры наводняют прилежащие страны, направляясь к югу и западу; в Западной Азии примерно в 500 г. начинается эпоха расцвета древней Персии; и эта волна движется на восток Европы, где приблизительно в 250 г. Греция достигает наиболее высокого уровня своей культуры и цивилизации, и еще далее на запад, где в момент рождения Христа Римская империя оказывается в апогее своей силы и величия».
И в этот период мы наблюдаем подъем третьей исторической волны на Дальнем Востоке. После длительных революций Китай вновь образует могучую империю, и искусство, наука и коммерция снова достигают здесь процветания. Через 250 лет мы обнаруживаем гуннов, появляющихся из глубин Центральной Азии; в 500 году нашей эры формируется новое и могучее Персидское царство; в 750 году в Восточной Европе возникает Византийская империя; а в 1000 году в ее западной части появляется вторая римская власть, Папская Империя, которая быстро достигает исключительного богатства и великолепия.
В то же самое время с Востока приближается четвертая волна. Китай опять процветает; в 1250 году монгольская волна выплескивается из Центральной Азии и покрывает огромные пространства, включая территорию России. Около 1500 года в Западной Азии вырастает во всей своей мощи Оттоманская империя, которая завоевывает Балканский полуостров; но в то же время в Восточной Европе Россия сбрасывает татарское иго, и примерно в 1750 во время царствования императрицы Екатерины достигает неожиданного величия и покрывает себя славой. Волна неустанно движется дальше на Запад, и, начиная с середины прошлого века, Европа переживает эпоху революций и реформ; как говорит автор, «если допустимо делать пророчества, то примерно в 2000 году Западная Европа окажется в одном из тех периодов культуры и прогресса, которые бывают в истории столь редко». Российская пресса, приняв к сведению этот намек, полагает, что «в это время Восточный вопрос будет окончательно разрешен, придут к концу все национальные разногласия европейских народов, и начало нового тысячелетия будет свидетелем уничтожения армий и союза между всеми европейскими империями». Признаки возрождения быстро возникают в Японии и Китае, как бы указывая на приближение новой исторической волны с крайнего Востока.
Если от цикла продолжительностью в два с половиной столетия мы спустимся к циклам, которые оставляют свой отпечаток каждое столетие и, группируя вместе события древней истории, рассмотрим развитие и рост империй, то мы убедимся, что, начиная с 700 года до нашей эры, волна продолжительностью 100 лет двигалась вперед, принося с собой процветание следующим народам – ассирийцам, мидийцам, вавилонянам, персам, грекам, македонцам, карфагенянам, римлянам и германцам.
Поразительная периодичность войн в Европе также была отмечена д-ром Зассом. Начиная с 1700 года нашей эры, через каждые десять лет отмечалась или война, или революция. Периоды усиления и ослабления военной истерии у европейских народов представляют собой волну, исключительно регулярную по своей периодичности и текущую непрестанно, как если бы она запускалась в соответствии с неким невидимым законом. Тот же мистический закон, по-видимому, приводит к совпадению этих явлений с астрономической волной или циклом, которые сопровождаются очень заметным повышением количества пятен на солнце. Периоды, когда европейские силы обнаруживали наиболее разрушительную энергию, отмечены циклом длительностью 50 лет. Было бы очень долгим и утомительным занятием перечисление всех их с самого начала истории. Поэтому мы можем ограничить наше исследование только циклом, начинающимся с 1712 года, когда все европейские нации воевали одновременно, – Северная, Турецкая войны, война за трон в Испании. Примерно в 1761 году – «Семилетняя война»; в 1810 году – войны Наполеона I. К 1861 году волна слегка отклонилась от регулярного курса, но, как бы для компенсации этого, или возможно как отражение действия каких-то необычных сил, именно годы, непосредственно предшествующие этому или следующие за ним, оставили в истории воспоминания о наиболее яростных и кровавых войнах – Крымской войне (в этот первый период) и гражданской войне в Америке (во второй). Периодичность войн между Россией и Турцией кажется в высшей степени удивительной и представляет собой очень характерную волну. Вначале интервалы между циклами весьма постоянны и составляют тридцать лет – 1710, 1740, 1770 – затем эти интервалы уменьшаются, и мы имеем двадцатилетний цикл – 1790, 1810, 1829–1830; далее эти интервалы опять расширяются – 1853, 1878. Но, если мы определим полную длительность фазы роста этой волны, тогда в центре этого периода – от 1768 по 1812 годы – мы получим три войны продолжительностью семь лет каждая, а в начале и конце этого периода – двухлетние войны.
В конце концов, автор приходит к заключению, что в свете этих фактов совершенно невозможно отрицать наличие регулярных периодов в степени выраженности психических и физических сил у разных народов мира. Он доказывает, что в истории всех народов и империй Древнего Мира наиболее важными были циклы с тысячелетним и столетним периодами, а также с периодами меньшей длительности (50 и 10 лет), так как все они оставляли после себя более или менее яркие события в истории народа, приносимые с этими историческими волнами.
История Индии по сравнению с историей других стран является наиболее неясной. Однако если бы ее великие события были последовательно описаны и ее анналы хорошо исследованы, то и здесь был бы обнаружен циклический закон, убеждающий каждого, что он действует в любой стране по отношению к таким явлениям, как войны, периоды голода, политические кризисы и т. п.
Во Франции один парижский метеоролог собирал статистические данные о наиболее холодных сезонах и обнаружил, что наиболее холодными зимами отличались те годы, в которых была цифра «9». Его данные таковы: в 859 году до нашей эры северная часть Адриатического моря замерзла и была покрыта льдом в течение трех месяцев. В 1179 г. земля была покрыта несколькими футами снега даже в зонах с очень умеренным климатом. В 1209 г. во Франции глубокий снег и сильнейший холод привели к такому бедственному положению с фуражом, что большая часть крупного рогатого скота здесь погибла. В 1249 г. Балтийское море около России, Норвегии и Швеции оставалось подо льдом в течение многих месяцев, и связь поддерживалась при помощи санного транспорта. В 1339 г. в Англии была такая ужасная зима, что масса народа погибла от холода и голода. В 1409 г. река Дунай замерзла на всем протяжении от ее истоков до места впадения в Черное море. В 1469 г. все виноградники и фруктовые сады погибли вследствие мороза. В 1609 г. во Франции, Швейцарии и северной Италии люди должны были перед едой оттаивать хлеб и другую провизию. В 1639 г. порт Марселя был на большом расстоянии покрыт льдом. В 1659 г. замерзли все реки в Италии. В 1699 г. во Франции и Италии была самая суровая и длинная зима из когда-либо отмеченных. Цены на пищевые товары выросли так сильно, что половина населения погибла от голода. В 1709 г. зима была не менее ужасной. Во Франции, Италии и Швейцарии почва промерзла в глубину на несколько футов, а море как на севере, так и на юге, было покрыто плотным слоем льда толщиной в несколько футов, причем не только у берега, а и в открытом пространстве длиной в несколько миль. Множество диких зверей, выгнанных холодом из глубины лесов, искали убежища в деревнях и даже городах; и мертвые птицы сотнями падали на землю. В 1729, 1749 и 1769 годах (цикл с 20-летним периодом) по всей Франции все реки и водоемы были скованы льдом в течение многих недель, и все фруктовые деревья погибли. В 1789 г. суровая зима вновь посетила Францию. В Париже термометр показывал 19 градусов ниже нуля. Но самая суровая зима пришлась на 1829 г. В течение 54 дней подряд все дороги во Франции были покрыты снегом толщиной в несколько футов, и все реки замерзли. В тот год голод и нищета достигли в этой стране своей высшей точки. В 1839 г. во Франции снова была исключительно тяжелая холодная зима. И в текущем году (1879) зима снова предъявила свои статистические права и доказала, что цифра «9» действительно является фатальной. Мы хотели бы пригласить метеорологов из других стран последовать этому примеру и провести аналогичные исследования, потому что этот вопрос является и исключительно интересным, и одновременно весьма важным в познавательном отношении.
Очевидно, вышеизложенного достаточно, чтобы доказать, что идеи Пифагора о таинственном влиянии чисел, а также теории древних мировых религий и философий вовсе не являются примитивными и бессмысленными, как в этом хотели бы уверить мир некоторые чересчур свободомыслящие прогрессисты.
Теософические письма
Перевод – О. Колесников
Первое письмо (1888 г.)
Уильяму К.Джаджу
Генеральному Секретарю Американской Секции
Теософического Общества
Мой дорогой брат и Сооснователь Теософического общества:
Отправляя вам это письмо, которое очень прошу вас зачитать на Съезде, созываемом 22-го апреля, сначала хочу передать мои сердечные поздравления и самые добрые пожелания всем делегатам и славным Собратьям нашего Общества, а также вам лично – сердцу и душе этой организации в Америке. Нас было всего несколько человек, когда мы дали ей жизнь в 1875 году. И с тех пор вы остались один, кто оберегает эту жизнь, независимо от хороших или скверных обстоятельств. Это ваша заслуга, что Теософическое общество все еще существует в 1888 году. Позвольте мне поблагодарить вас за это, ибо это первый и, возможно, последний раз, когда я могу сделать это публично и из глубины моего сердца, которое бьется только благодаря тому, чему вы служите с такой преданностью. Также я прошу вас помнить, что, для такого важного случая, мой голос – всего лишь слабый отголосок других, более священных голосов и является только передатчиком ободрения Тех, чье присутствие живо в более чем одном сердце, воистину преданном теософии, и насколько мне известно, в первую очередь живо в вашем сердце. Так пусть же собравшееся Общество ощущает это теплое приветствие с таким же жаром, с каким оно посылается, и пусть каждый присутствующий на съезде Собрат, кто осознает, что заслужил это, вместе с письмом получит благословение.
Недавно в Америке теософия взяла новый старт, что отмечено началом нового цикла всевозможных дел Общества на Западе. И стратегия, которой вы ныне следуете, восхитительно приспособлена для того, чтобы с наибольшим размахом увеличивать распространение этого движения и упрочить твердый фундамент организации, которая при этом стимулирует ощущения братского сочувствия, социального единства и солидарности, предоставит широчайший простор для индивидуальной свободы и усердия в каждом отдельном случае – что и поможет всему человечеству.
Прежде всего, вы должны думать об умножении числа местных центров, и каждый человек должен стараться, чтобы он сам – лично – стал центром работы. Когда его внутренне усовершенствование достигнет определенной точки, он естественно притянет к себе тех, с кем он общается под тем же самым влиянием; и тогда будет создано ядро, вокруг которого станут собираться люди, формируя центр, излучающий духовное влияние и информацию, и этот центр будет стремиться к еще большему влиянию. Однако никому нельзя позволять вместо теософии учреждать папизм, поскольку подобные действия можно рассматривать, как самоубийство, и они всегда заканчиваются роковым образом. Все мы – братья-ученики, более или менее обладающие знанием предмета; однако никто, принадлежащий к Теософическому обществу не должен считать себя чем-то большим, в лучшем случае – учеником-учителем – тем, кто не имеет права высказывать догмы.
С тех пор как было основано Общество, дух этого века претерпел различные перемены. Те, кто давали нам поручение создать Общество, заранее предвидели быстро растущую волну трансцендентального влияния, следующей сразу за другой волной – обычного феноменализма. Даже спиритические журналы постепенно сокращали материалы о феноменах и чудесах, заменяя их философскими статьями. Теософическое общество находилось в авангарде этого движения; хотя теософские идеи внедрились во все новые теории и отрасли, чему способствовала пробудившаяся духовность, все же чистая и простая теософия по-прежнему пребывает в суровой борьбе за признание. Дни старины ушли, чтобы больше не вернуться, и многие теософы, наученные горьким опытом, дали торжественный обет больше не делать из Общества «клуб чудес». Малодушные люди во все времена требовали знамений и чудес, и когда им переставали их показывать, они отказались верить. Подобные люди – отнюдь не те, кто всегда рассматривал теософию чистой и простой. Однако среди нас есть и другие, кто интуитивно осознает, что признание чистой теософии – это философия рационального объяснения вещей, а не догматов, и это – самая жизненно важная вещь в Обществе, ввиду того, что только оно одно способно предоставить путеводную звезду, необходимую, чтобы повести человечество по верному пути. Этого ни в коем случае не следует забывать, равно как пропустить следующий факт. В те дни, когда теософия выполнит до конца свою самую святую и самую важную миссию – а именно, крепко объединит определенную группу людей всех стран в братской любви и склонит их к чисто альтруистическому труду, а не к работе из корыстных мотивов – в этот день саама теософия станет крепче, нежели любое условное людское братство. И это воистину будет чудом, ибо это будет осуществлением того, что человечество тщетно ожидало на протяжении последних восемнадцати веков, и чего до сего времени не смогло осуществить ни одно общество.
Ортодоксальность в теософии – это как невозможно, так и совершенно нежелательно. Именно расхождения во мнениях, в пределах определенных границ, и сохраняют Теософическое общество живым и здоровым телом, вопреки его многим другим неприятным особенностям. Если бы этого не было, то, из-за чрезмерной неопределенности в умах изучающих теософию, такое здоровое состояние было бы невозможным, и Общество опустилось бы до секты, в которой имело бы место ограниченное и стереотипное верование, лишенное жизненности, свежего дуновения Истины и даже вечно растущего Знания.
В соответствии с тем, насколько люди готовы будут принять, Теософия и будет предоставлять им новые учения. Но пользы от этого будет не больше, чем ее даст мир на его нынешней стадии духовности. Это зависит от распространения теософии – ассимиляции того, что уже предоставлено, – несмотря на то, что гораздо больше пока скрыто от всех.
Важно помнить, что Общество было основано не в качестве няньки для поддержки оккультистов или как фабрика для изготовления адептов. Его намерения – это очистить мир от нынешнего материализма, а также от спиритуалистического феноменализма и поклонения мертвым. Ему придется стать проводником для начинающего теперь духовного пробуждения, а вовсе не пособничать физическим желаниям, которые есть не что иное, как еще одна форма материализма. Поскольку материализм подразумевает не только анти-философское отрицание чистого духа, но и, более того, материализм по своему поведению и грубому действию, лицемерию и, наконец, эгоизму – является плодом неверия во все, кроме материальных вещей, неверия, которое чрезвычайно выросло в течение прошлого века и повело очень многих к отрицанию существования всего сущего, кроме материального, и к слепой вере в материализацию духа.
Тенденция современного развития цивилизации – это реакция в сторону анимализма, к развитию тех качеств, которые приводят к жизненному успеху человека, точно так же, как животное борется за свое животное существование. Кроме животной природы человека, теософия стремится усовершенствовать его человеческую природу, причем на жертве избыточной животности, которую современная жизнь и материалистические учения подняли до уровня, совершенно ненормального для человеческого существа на этой стадии его развития.
Все люди не могут стать оккультистами, но все могут стать теософами. Многие, кто никогда не слышал об Обществе – теософы, даже не зная об этом; ибо сущность теософии – это совершенная гармонизация божественного и гуманного в человеке, это согласование его богоподобных качеств и стремлений, и они господствуют над его земными или животными страстями. Нежность, отсутствие злобы или эгоизма, милосердие, доброжелательность к любым существам и совершенная справедливость к другим, как к себе самому – вот его главные особенности. Тот, кто учит теософии, проповедует убеждения доброжелательности, и тем самым превращает это в истинную правду, – тот, кто проповедует доброжелательность, учит теософии.
Эту сторону теософии всегда принимает и полностью признает на своих страницах «ПУТЬ», журнал, которым по праву может годиться Американская Секция. Этот журнал и учитель и сила; и тот факт, что подобное периодическое издание должно издаваться и всячески поддерживаться в Соединенных Штатах, не вызывает сомнений ни у его Издателя, ни у читателей.
Америка заслуживает похвалы за увеличение количества Отделений или Лож, что в настоящее время имеет место. Это знак, указывающий на то, что и в духовных, и в преходящих вещах великая Американская Республика весьма соответствует независимости и самоорганизации. Основатели этого Общества хотят, чтобы каждая Секция как можно быстрее стала достаточно сильной, чтобы быть самоуправляемой, быть как независимой, так и совместимой в своей привязанности и верности Обществу в целом, и Великому Идеальному Братству, самой низшей формальной ступени, представляемой Теософическим обществом. Здесь, в Англии, теософия пробуждается к новой жизни. Клевета и нелепые измышления Общества психических исследований почти парализовали ее, хотя лишь на очень короткое время, а пример Америки подтолкнул английских теософов к тому, чтобы снова проявить активность в своих действиях. «ЛЮЦИФЕР» возвестил эту «утреннюю побудку», и первым плодом явилось учреждение «Общества теософических публикаций». Это Общество имеет огромную важность. Оно взяло на себя весьма необходимую работу по устранению таких препятствий, как предубеждение и невежество, которые и представляли собою самую главную помеху для распространения теософии. Оно будет действовать в качестве вербовочного агентства для Общества посредством распространения простой и доступной всеобщему пониманию литературы на эту тему среди тех, кто во всяком случае готов к ней прислушаться. Уже полученные письма показывают, что к этой теме возникает интересе, и к тому же доказывают, что в таком крупном городе, как Лондон, находится достаточно отдельных теософов, чтобы сформировать группы или Отделения, функционирующие на правах и по Уставу Общества. Однако в настоящее время эти теософы даже не подозревают о существовании друг друга, и многие из них до сих пор никогда не слышали о Теософическом обществе. Я глубоко удовлетворена огромной пользой от этого нового созданного Общества, равно как постоянным увеличением количества членов Теософического общества и тем, что оно находится под руководством выдающихся теософов, таких, как вы, мой дорогой брат У.К. Джадж, Мэйбел Коллинз и графиня Вахтмейстер.
Я уверена что, когда истинная природа теософии понята, то все предубеждения против нее, которые ныне к несчастью превалируют, прекращаются. Теософы – необходимые друзья всех мировых движений, будь то движение интеллектуальное или просто практическое, за улучшения условий жизни человечества. Мы – друзья всех, кто борется против пьянства, жестокого обращения с животными, несправедливости к женщинам, против коррупции в обществе или правительстве, несмотря на то, что в политику мы не вмешиваемся. Мы – друзья тех, кто на деле проявляет милосердие, кто стремится хоть немного приподнять тяжелое бремя страданий, выпавшее на долю бедных. Однако, в соответствии с нашими моральными свойствами, мы, теософы, не можем поручать кому-либо какой-либо из этих великих трудов. В качестве индивидуалов, мы можем заниматься этим, но в качестве теософов у нас есть огромная, более важная и намного более сложная работа. И ее надо выполнить. Люди говорят, что теософам следует продемонстрировать, что в них такого, что «дерево узнается по его плодам» и т. д., и т. д., и мир поверит, что в теософии что-то есть. Эти славные люди забывают, что теософы, как и они – бедны, как уже говорилось, и что сами Основатели беднее, чем кто бы то ни было, и что один из них, во всяком случае, та, кто пишет эти скромные строки, вообще не имеет никакой собственности, и ей приходится работать за ежедневный кусок хлеба в свободное от своих теософских обязанностей время. Деятельность теософов открыта людским сердцам, как и понимание милосердия, справедливости и великодушия – качеств, особенно присущим царству людей, и они естественны для человека, усовершенствовавшего качества человеческого существа. Теософия учит человека-животного стать человеческим существом; и когда люди научатся думать и чувствовать, как должны чувствовать и думать истинные человеческие существа, они будут поступать по-человечески, и тогда работа ради милосердия, справедливости и великодушия будет сама делаться совершенно во всем.
Теперь, что касается «Тайной Доктрины», публикацию которой некоторые из вас столь любезно и от чистого сердца требовали от меня кое-какое время назад. Я очень благодарна за эту поддержку, обещанную мне от всей души, и за ту манеру, в которой это выражалось. Текст первых трех томов уже готов для печати; и публикация отсрочилась только из-за сложностей, которые пришлось испытать, дабы отыскать необходимые средства. Хотя я не писала этот труд ради денег, все-таки, покинув Адьяр, мне пришлось жить, стараясь не влезать в долги до тех пор, пока у меня оставались деньги. Кроме того, Теософическому обществу настоятельно требовались деньги для многих целей, и я понимаю, что с моей стороны несправедливо было бы заниматься «Тайной Доктриной», как я занималась «Разоблаченной Изидой». От моей первой работы я лично получила за все только несколько сотен долларов, хотя этот труд вышел девятью изданиями. В связи с этими обстоятельствами, я стремилась найти какой-либо способ реализовать издание «Тайной Доктрины» на этот раз на более хороших условиях, но в этом мне не пообещали почти ничего. Поэтому, мои дорогие Братья и Сотрудники из трансатлантических стран, вам придется извинить меня за отсрочку и не порицать меня за это, из-за неудачных условий, в которые я угодила.
Мне бы хотелось снова посетить Америку и, наверное, следует однажды это сделать, когда позволит здоровье. Я получила настойчивые приглашения поселиться в вашей великой стране, которую я беспредельно люблю за ее благородную свободу. Полковник Олькотт, в свою очередь, категорически настаивает на моем возвращении в Индию, где он чуть ли не из последних сил сражается в боях за Истину; но я чувствую, что в настоящее время долг призывает меня остаться в Англии, вместе с теософами Запада, где сейчас идет жестокая борьба против предубеждений и невежества. И эту войну обязательно следует выиграть. Но, будь я в Англии или Индии, большая часть моего сердца и надежды на теософию находятся в Соединенных Штатах, где образовано Теософическое общество, и я горжусь, что являюсь гражданкой этой страны. И вы должны помнить, что, хотя существуют местные Секции Теософического общества, но не существует «местных теософов»; и поскольку я принадлежу Обществу, тем самым я принадлежу всем вам.
Я оставляю моему дорогому другу и коллеге полковнику Олькотту рассказать вам все о состоянии дел в Индии, где, как мне сообщили, все выглядит вполне благоприятно, ибо я не сомневаюсь, что он тоже обязательно пошлет самые добрые пожелания и поздравления вашему Съезду.
Между тем, мой далекий и дорогой друг, примите самые теплые и искренние пожелания благоденствия ваших Обществ и вам лично, и, когда вы передадите всем вашим коллегам выражение моего братского уважения, заверьте их в том, что в тот момент, когда вы будете читать им эти строки, я, если буду жива, – духом, душою и мыслью буду находиться среди всех вас.
Всегда ваша, и верная ВЕЛИКОМУ ДЕЛУ, над которым мы все работаем,
Е.П. БлаватскаяЛондон, 3 апреля 1888 года.Второе письмо (1889 г.)
Друзья и Собратья-теософы:
Сейчас вы снова собрались на Съезд, и я опять посылаю вам мои самые сердечные приветствия и пожелания, надеясь, что нынешний Съезд сможет доказать больший успех, нежели предыдущий.
Миновало четырнадцать лет с тех пор, как в Нью-Йорке вами было основано Теософическое общество, и с небывалым упорством и неукротимой энергией Общество продолжает расти среди неблагоприятных обстоятельств, среди доброй и скверной молвы. И сейчас мы вступили в последний год нашего второго семеричного периода, и совершенно справедливо, что нам следовало бы проанализировать занимаемую нами позицию.
В Индии, благодаря заботе полковника Олькотта, продолжают формироваться Секции, и всякий раз, когда Президент читает лекции или наносит визит, безусловно, появляется новая группа людей, интересующихся теософией. Такие визиты духовно питают и его самого, как проливной дождь во время засухи питает иссушенную солнцем почву; цветы и травы начинают произрастать в изобилии, и уже посеяно семя здоровой жизнеспособной растительности. В настоящее время он находится в Японии, куда его пригласила крупная и влиятельная делегация для чтения лекций о теософии и буддизме среди людей, которые оказались настолько безумны, чтобы принять западную цивилизацию; которые верят, что лишь при помощи нее можно добиться самоубийственного принятия христианства в качестве национальной религии. О, Боже! – пренебречь своей естественной национальной религией ради паразитического развития и ради западной цивилизации, с ее благами, такими, какие они суть на самом деле!
Воистину, молодой японец похож на высокомерного грека перед Троей: «Мы восхваляем себя, ибо мы намного лучше наших отцов».
С превеликим сожалением я узнала, что, хотя полковник Олькотт задумывал после посещения Японии поездку с лекциями в Америку, его визиту категорически воспрепятствовали.
Здесь, в Англии, мы много и усиленно работаем; мы сталкивались со множествами трудностей и преодолевали их, однако другие трудности, подобно многоголовой лернейской гидре, которую одолел Геракл, тут же возникали на нашем пути с каждым нашим шагом. Но твердая воля и непоколебимая преданность нашему великому Делу Теософии должны преодолеть и обязательно преодолеют всякие препятствия, пока Истина будет прорываться через все границы и сметать все трудности своим бурлящим потоком. Пусть карма ускорит этот день.
Однако вы – в Америке. Карма вас, как наций, привела теософию к вам домой. Жизнь Души, психическая сторона характера открыта многим из вас. Жизнь альтруистическая – это скорее не высокий идеал, а дело практики. Естественно, при этом теософия обретает дом во многих сердцах и умах и моментально доносит звучащую повсюду гармонию до ушей тех, кто готов к ней прислушаться. Вот это и есть часть вашей работы: высоко поднять факел Свободы Души и Истины, чтобы все смогли его увидеть и извлечь для себя пользу от его света.
Следовательно, теософская этика намного более необходима для человечества, чем научные аспекты психических фактов природы и человека.
При таких благоприятных условиях для теософии, какие существуют ныне в Америке, совершенно естественно, что Общество должно быстро увеличиваться и развиваться, Секция за Секцией. Но в то время, когда организация распространения теософии становится все больше и больше, мы должны помнить необходимость консолидации. Общество должно расти пропорционально, а не слишком быстро, поскольку как бы не наступила опасность, как у некоторых детей, что оно перерастет свои силы, и наступит период трудностей и проблем, когда естественный рост следует остановить, чтобы не принести в жертву сам организм. Это вполне реальный факт, касающийся роста человеческих существ, и мы обязаны тщательно наблюдать за тем, как бы «Дитя-Переросток» – Теософическое общество – не пострадало от той же самой причины. Некогда раньше росту способствовали психические феномены, и все же настало время, когда нравственность и этические основы Общества могли пострадать от них же. Чтобы предотвратить подобное, надо было – каждому Собрату Общества сделать теософию жизненно важным фактором в его жизни – короче говоря, сделать Общество своим собственным и относиться к Теософическому обществу, словно оно – это ты сам. Тщательно следовать этому – необходимо для солидарности среди братьев Общества; и необходимо достичь такого чувства тождественности каждого со всеми, что нападение на одного собрата рассматривалась бы как нападение на всех. Затем нам следует консолидироваться и сплотиться в духе Братства и Любви, однако нам не понадобится для этого, как Архимеду, ни точки опоры, ни рычага, чтобы нам сдвинуть мир.
Нам понадобится вся наша сила, чтобы противостоять трудностям и опасностям, что нас окружают. У нас есть внешние враги в виде материализма, суеверий и невежества, с которыми необходимо вступить с ними в бой; есть и враги в виде различных форм религиозных верований; и эти враги настолько многочисленны, чтобы сейчас перечислить их всех; они почти подобны толстым облакам пыли, вздымающихся в пустыне от свирепых порывов сирокко. Разве нам не понадобится сила, чтобы бороться с этими врагами? И все-таки, снова и снова, появляются коварные и вероломные враги, которые «называют наше имя всуе» и которые делают теософию любимым словечком в устах людей, а Теософическое общество – маркой, которую втаптывают в грязь. Они клевещут на теософов и теософию и превращают нравственность и этику в одежку, которой прикрывают свои корыстные намерения и мысли. И, словно этого недостаточно, есть еще более плохие всеобщие враги – и это собственные домочадцы человека, – теософы, которые вероломно относятся как к Обществу, так к себе самим. Таким образом, мы действительно окружены врагами со всех сторон. Перед нами и вокруг нас – «Долина Смерти», и нам приходится атаковать наших врагов – наступая прямо на их оголенные пистолеты – если мы хотим победить в этом бою. Кавалерию – людей и коней – можно обучить скакать вперед и вместе, как один, устремляться в атаку; так неужели нам не следует сражаться и победить в битве души, мысленно сражающиеся с высшим эго, чтобы завоевать наше духовное наследство?
Давайте-ка на мгновение оглянемся на тот уровень, который мы уже завоевали. Как говорилось прежде, мы стойко держимся против спиритистов, во имя Истины и духовной науки. Мы боремся не против людей, изучающих истинное знание психики, не против просвещенных спиритистов, а против самого низшего типа феноменализма, слепо поклоняющегося иллюзорным призракам мертвых. В этом мы сражаемся ради Истины, а также против тех, кто пытается ввести мир в заблуждение. И я повторяю еще раз: ведется извечное «сражение» не против людей, жадно стремящихся к знаниям и изучающих психические науки. В прошлом году в своем обращении к Западному Обществу психических исследований профессор Коэс сделал очень много, чтобы прояснить нашу настоящую позицию. Он ясным и доходчивым языком объяснил огромную важность занятий психикой, и он проделал воистину великолепную работу, особенно подчеркнув трудности, опасности и, кроме всего, ответственность за их действия. Как он продемонстрировал, существует не только схожесть между подобными исследованиями и изготовлением смертоносной взрывчатки – особенно, если она делается неопытными руками – но и экспериментами (как признался профессор), которые он проводит с и при помощи человеческой души. В случае если перед подобными экспериментами не пройти долгий и тщательный курс специальных штудий, экспериментатор рискует не только душою медиума, но и своей собственной. В настоящее время эксперименты по гипнотизму и месмеризму – суть эксперименты в области бессознательного, тогда как в экспериментах по черной магии сознание не присутствует вообще. Этот путь, широкий и просторный, приводит к подобному разрушению; причем это слишком легко обнаружить; и только те, кто игнорируют слишком многое, приводят себя к такому разрушению. Однако практическое исцеление от этого состоит в одном. Это курс изучения, о котором я упоминала до этого. Это звучит очень просто, однако это чрезвычайно трудно; ибо это исцеление есть «АЛЬТРУИЗМ». Это и есть ведущая идея теософии и исцеление от всех зол; это и есть то, что истинные Основатели Теософического общества поддерживают в качестве своего первого намерения – ВСЕЛЕНСКОЕ БРАТСТВО.
Таким образом, даже если номинально это альтруистическая организация, Теософическое общество должно бороться со всеми, кто, под прикрытием поиска, добиваются магических сил для использования их в своих корыстных целях и для нанесения вреда остальным. Многие из тех, кто присоединился к нашему Обществу, не имеют иных целей, чем любопытство. Но при этом, стремясь к психологическим феноменам, они не желали ни на йоту уступить своим собственным удовольствиям и привычкам, чтобы их достичь, – и очень быстро уходили с пустыми руками. Теософическое общество никогда не было и не будет школой беспорядочных теургических обрядов. Однако существует дюжина небольших оккультных Обществ, которые весьма правдоподобно рассказывают о магии, оккультизме, розенкрейцерстве, адептах и т. д. Они очень горячо заявляют о том, что даже обладают ключом ко Вселенной, но в конце концов идущие по их путям упираются в голую стену вместо «Дверей к Мистериям». Это – наши самые вероломные враги. Под прикрытием философии Мудрости-Религии им удалось достичь такого использования мистического жаргона, который иногда делает их весьма эффективными и дает им возможность при помощи малейшего ясновидения вымогать деньги у мистически настроенных, но невежественных стремящихся к оккультному и повести их, как овец, почти в любую сторону. Об этом свидетельствуют печально известный «Х.Б. их Л.» и недавно прославившийся «Г.Н.К.Р.». Но горе тем, кто пытается превратить благородную философию в притон для омерзительной безнравственности, корысти, алчности и стяжательства под покровом теософии. Карма достанет их, когда они меньше всего этого ожидают. Но возможно ли для нашего Общества быть готовым ко всему и оставаться респектабельным, в то время как его члены пока только планируют в будущем стать единым, как один человек, справиться с хулой и поношениями на себя и мерзкими карикатурами на его высшие идеалы, которые так подло изобразили двое из его претендентов?
Но чтобы мы могли эффективно работать на благо нашего общего дела, нам надо забыть о личных разногласиях. В Теософическом обществе есть очень много энергичных членов, которые готовы работать, не покладая рук. Однако цена их помощи – что приходится действовать именно так, как работают они, а не кто-либо еще. И если этого не будет, они утонут в апатии или вообще оставят Общество, громко объявив, что только они и есть истинные теософы. Или, если они останутся, то станут стремиться к тому, чтобы вселить свой метод работы во всю его мощь в остальных преданных Обществу работников. Это – факт, но это – будет не теософия. Ибо все это может завершиться лишь одним: быстрым расколом Общества на множество разнообразных сект, по количеству лидеров, и это приведет к таким же роковым последствиям, к каким пришло христианство, когда в настоящее время только в одной Англии насчитывается 350 отдельных сект. Разве подобную перспективу видит перед собой Теософическое общество? Разве эта «Раздельность» созвучна объединенному альтруизму Вселенского Братства? Разве это – учение наших благородных Мастеров? Братья и Сестры в Америке, сейчас все в ваших руках, и вам решать, претворится ли подобное в жизнь или нет. Вы работаете, не покладая рук. Но чтобы работать в соответствии с Великим Делом, необходимо забыть все личные различия во мнениях, и особенно, что касается непрерывно продолжаемой работы. Давайте же все вместе пойдем собственным путем и не станем стремиться к тому, чтобы навязывать наши идеалы соседям. Вспомните, как Посвященный Павел предупреждал в своих письмах против позиции сектантства, которое начали было проповедовать в годы раннего христианства: – «Ибо, когда один говорит „Я Павлов“, а другой „я Аполлосов“, то не плотские ли вы?» И пусть это предостережение пойдем нам на пользу. Теософия несектантская по своей сущности, а работа для создания врат, чтобы войти через них во Внутреннюю жизнь. Но никто не сможет войти туда, кроме самого человека, пребывающего в высшем и истиннейшем духе Братства, а все другие попытки будут либо тщетны, либо этот человек падет навзничь у самого порога.
Но карма стирает все различия в убеждениях. Строгий счет нашей действительной работы будет принят, и «заработок» будет записан на наш кредит. Но поскольку в строгий счет за работу кого-то одного, будет зачтена поблажка за его горести, то это, возможно, помешало работать его соседям. Как вы думаете, легко удержать от назначенной работы Теософического общества, когда оно представляет человека, как одного из своих лидеров? Безусловно, когда кармическая сила, стоящая за Обществом, направлена всей своей мощью прямо на отвечающего за это препятствие, он оказывается безрассудным и невежественным человеком, противопоставляющим свое тщедушное эго выполнению назначенной задачи.
Выходит, и вправду «СОЮЗ – ЭТО СИЛА»; и по этой причине все различия должно позабыть для объединенной работы ради нашего Великого Дела.
Итак, что же нами проделано за прошлый год? При помощи и по указаниям Президента-Основателя, полковника Олькотта, мы организовали Британскую Секцию Теософического общества. Вместо одной Ложи мы сформировали несколько – более маленьких секций, которые, благодаря этому, имеют больше возможностей для работы и организации встреч. О том, что нами сделано в Индии, вы наверняка уже знаете. К тому же, вы слышали или сами знаете, что уже удалось претворить в жизнь вашей Секции, в которой трудитесь вы сами.
Что касается наших намерений по распространению знания, то на Западе у нас есть журналы «Люцифер», «Путь» и книжки «О.Т.П». Посредством всех этих изданий мы вступаем в контакт с многочисленными людьми, о чьем существовании нам, возможно, не известно. Все эти люди необходимы для Дела, например, хотя бы их попытками повлиять на общественное сознание при помощи обычной прессы. К сожалению, должна отметить, что некоторое сотрудники «Люцифера» в настоящее время покинули журнал и Общество из-за чисто личных разногласий, о которых уже упоминались выше, и теперь стали нашими антагонистами, не только лично моими, но и системы мышления, прививаемой Теософовским обществом.
Вследствие личной неприязни в отношении полковника Олькотта, французский журнал «Лотус» также откололся от теософии; но мы только что основали «Теософское Ревю», чтобы вскоре перенести его в Париж. Этот журнал редактируется мною, а руководит им графиня д’Адемар, американская леди, уважаемая и любимая всеми, кто с нею знаком, и большой друг нашего Собрата, д-ра Бука.
Как уже узнали многие из вас, мы сформировали «Эзотерическую Секцию». Ее члены, помимо всего прочего, дали торжественный обет трудиться ради теософии под моим руководством. Благодаря ей, с одной стороны, мы стремимся сохранить некоторую сплоченность в нашей общей работе; сформировать крепкую организацию для сопротивления попыткам причинить нам вред в некоторой части внешнего мира, а также предубеждениям против Теософического общества в целом и – меня лично. Таким образом, во многом сводится на нет угроза работе Общества в прошлом, и раскрываются широкие горизонты его работы в будущем.
Тем не менее, сейчас я бы охотно изменила бы ее название. Бостонские скандалы полностью дискредитировали название «эзотерический»; однако это вопрос для дальнейших рассмотрений.
Так что, как я уже говорила, наши главные враги – это общественное предубеждение и категорическое упрямство со стороны мира материалистов; строгая «индивидуальность» некоторых из его членов; фальсификация наших целей и имени со стороны алчных до денег шарлатанов и, наконец, дезертирство совершенно преданных членов, которые теперь стали самыми нашими опасными врагами.
Воистину, были мудры те слова, что приписываются Иисусу Евангелием. Мы сеем наши семена, и некоторые из них небрежно пропускаются мимо ушей; некоторые попадают на каменистую почву, где пытаются прорасти на одном только энтузиазме, ибо не имеют под собою корней, и они погибают, увядают. В других случаях «тернии» и страсти материального мира подавляют рост плодоносного урожая, и он погибает, пытаясь противостоять «заботой о жизни и надувательству богатых». Увы, всего-навсего несколько семян теософии обретают плодородную почву и прорастают, давая стократную отдачу.
Но наш союз – есть и всегда будет нашей силой, если мы сохраним наш идеал Вселенского Братства. Нашим девизом должно стать древнее выражение «In hoc signo vinces»,[711] ибо под этим священным стягом мы и должны победить.
А теперь хотелось бы сказать слово на прощание. Мои слова могут и запомниться, и быть забытыми, однако несколько фраз из писем Мастеров никогда не забудутся, потому что они – олицетворение самой высшей практической теософии. И мне следовало перевести их для вас:
«*** Не давайте плодам хорошей кармы стать вашим мотивом; ибо ваша карма, хорошая она или плохая, будучи единственной или принадлежащей всему человечеству, не принесет вам ни хорошего, ни плохого, если не будет разделена с другими. Тем самым ваш мотив, если он корыстный, может вызвать только двойственный эффект, хороший и плохой, и либо сведет на нет ваш хороший поступок, либо обернется к выгоде другого человека». ** «Так что нет счастья для того, кто всегда задумывается о Себе и забывает обо всех остальных эго».
«Вселенная стонет под весом таких действий (кармы), и ничто иное, кроме кармического самопожертвования, не облегчит ее. * Как много из вас помогли человечеству нести эту мельчайшую ношу, что вы должны нести вы сами, теософы. О, люди Запада, кто расплатиться за Спасителя человечества перед тем, как потратит свою жизнь москита, угрожающего жалом? Разделите ли вы Божественную Мудрость, станете ли истинными теософами? Так поступайте, как воплотившиеся боги. Ощутите себя движителями всего человечества, ощутите себя его частью, и поступайте соответственно. ******»
Это – золотые слова; так, может, вы постараетесь слиться с ними! Ведь это – надежда того, кто искреннее подписывается под этими словами, и сама – ваша преданная и любящая сестра и слуга каждого истинного последователя Мастеров Теософии.
С искренним братским приветом,
Е.П. Блаватская7 апреля 1889 г.Третье письмо (1890 г.)
[Это письмо было прочитано на Американском Съезде в апреле мистером Бертрамом Кейтли. Оно составлено из записок, сделанных им под диктовку мадам Блаватской, поскольку в то время она была больна. Все ее остальные письма, опубликованные здесь, были письмами-автографами. Тексты всех писем взяты из официальных докладов Съезда Американской Секции Т. о.]
Собратья теософы и сотрудники:
Новый цикл, открытый теософией, уже начинает давать плоды. Прогресс, сделанный движением за прошлый год, более заметен, чем когда-либо, но, если он и вдохновляет нас, то он также являет собой напоминание о том, что время сбора урожая требует упорного труда ввиду вскоре последующей зимы с ее штормами и бурями. И все же, несмотря на мои поздравления, обращенные ко всем вам, мои самые ревностные и активные сотрудники нашего славного дела, и особенно моего дорогого коллегу, мистера У.К. Джаджа, я должна настоятельно требовать от вас намного ускорить работу, а вовсе не ослаблять ваши усилия.
Оглядываясь на прошедший год, можно увидеть, как много было сделано, благодаря силе союза и бескорыстной преданности в работе. В течение 1888-89 гг. в Америке появилось только шесть новых Секций; в то время как в прошлом году сформировалось пятнадцать, а количество Обществ возросло пропорционально тоже в большей мере. Однако самое важное – это заметное изменение духа среди членов по отношению к Обществу и его работе, признаков чего не ожидалось. За последние двенадцать месяцев засвидетельствована большая активность в истинно теософской работе, стремление помогать остальным, чем в любом предшествующем году в истории Общества на Западе. Это заметные признаки, хотя они только постепенно появляются в поле зрения, что члены Общества наконец пробудились от своей апатии и активно приступили к работе, чтобы практически реализовать первый принцип теософии – ВСЕЛЕНСКОЕ БРАТСТВО. Постепенно они стали осознавать свой долг помогать другим, как прежде всегда помогали, донося знания животворной истины теософии так, чтобы те достигали всех. Направление Главного Маршрута получает все большую и большую поддержку, большее количество работников, готовых на добровольную помощь, и наконец поступили ожидаемые денежные средства для продолжения работы с усиленной действенностью и энтузиазмом. Секции Тихоокеанского побережья явили собой пример, взявшись за выполнение этой задачи в качестве Секции, работающей систематически и организованно, и возвышенное состояние ее сотрудников вкупе с рвением их работы заслуживает наивысшей похвалы. Также я обязана выразить горячую признательность множеству преданных и ревностных членов в Америке, которые так благородно и великодушно ответили на мой призыв о помощи для продолжения издания «Люцифера». Я выражаю им лично мою самую сердечную благодарность, всем и каждому, и плоды их усилий вскоре скажутся на будущей карьере журнала.
В прошлом году в Англии засвидетельствован быстрый рост и обширное распространение Общества и его работы. Наше дело получило двух благородных и преданных последователей, чьи имена были заметны и на протяжении долгих прошлых лет в связи с их усилиями принести реальную помощь страждущему человечеству. Это Анни Безант и Герберт Барроу. Благодаря ним наше движение на Западе сумело добиться выражения своих идей как пером, так и голосом. До некоторой степени они удовлетворили давнюю и сильнейшую потребность в ораторах, которые сумели бы пролить истинный свет на теософию перед огромными аудиториями, и я, в особенности, глубоко обязана Анни Безант за ее бесценную помощь и сотрудничество в том, что касается «Люцифера».
За последние двенадцать месяцев здесь сформировались новые Секции, а к нашим рядам примкнуло множество членов, и при этом в общем возрос интерес к теософии, о чем показывают изменения тона в прессе и частые письма и статьи относительно этого вопроса. В Лондоне интерес к теософии стал настолько велик, что мы были вынуждены построить большой зал для собраний в новой Штаб-квартире, которую нам пришлось в августе перенести, чтобы проводить еженедельные встречи в Ложе Блаватской, поскольку наш старый дом стал слишком мал, чтобы вместить такое огромное количество интересующихся, которые упросили полковника Олькотта подольше задержаться в Англии, что тоже было несравнимой помощью для нашей работы. Он читал лекции по всей Англии и Ирландии, что стало причиной формирования нескольких новых Секций, и его пример и влияние сделало много хорошего повсюду. Для меня его присутствие доставляло огромное удовольствие и удовлетворение, и к тому же – дополнительную силу, когда «Два Основателя» снова оказались бок-о-бок в каждом направлении нашей работы. Я глубоко сожалела, когда узнала об его отбытии в Индию без заезда по дороге в Америку; однако Общество на Востоке больше нуждалось в его присутствии, а смерть мистера Пауэлла только придала его быстрейшему отъезду настоятельности. Хотя я лично не знала мистера Пауэлла, не могу удержаться от того, чтобы не воздать сердечную дань благодарности его памяти за великолепную работу, проделанную им для Общества, и за благородство его полнейшего самопожертвования ради службы Человечеству. На пути в Индию полковника Олькотт сопровождали двое работников из здешнего штата, мистер Боулз Дэли и мистер Е.Д. Фаусетт, чье присутствие в Адьяре, как я считаю, будет весьма ценно для моего досточтимого коллеги, нашего Президента-основателя.
Большая часть этих результатов обязана дополнительной силе, и, кроме того, возросшему духу сплоченности, которую вселила в Теософическое общество организация Эзотерической Секции. Членам этой Секции я скажу следующее: Смотрите и осознавайте, каких огромных результатов можно достичь теми, кто действительно ревностно и сообща бескорыстно трудится ради человечества. Пусть же результат этого года покажет вам, посредством этих верных знаков, какая тяжкая ответственность возложена на вас, и не только забота об Обществе, но и всем Человечестве. Потому вы ни на секунду не должны ослаблять ваши усилия; день ото дня смыкайтесь как можно ближе, плечом к плечу; и держитесь вместе, как один человек, а потом ступайте вперед, несмотря ни на прекрасную погоду, ни на бурю, и победа нашего дела, которому вы поклялись – несомненна. Стремитесь делать это в унисон с вашим высшим эго; ваши усилия будут плодотворны для Общества, для вас самих и для Человечества. А грядущие годы покажут крепкий, здоровый рост, строгую, сплоченную организацию, долговечное, надежное и действенное орудие в руках Мастера. Когда же вы сплотитесь в реальной солидарности, в истинном духе Вселенского Братства, то никакая сила не сумеет побороть вас, никакое препятствие не помешает вашему развитию, и никакая преграда не помешает вступлению теософии в грядущий век.
Но довольно о прошлом. Пусть же энтузиазм и воодушевление, которое мы получаем от обозрения результатов, достигнутых в этом пролетевшем году, подвигнет нас на еще большие усилия и еще большие, напряженные старания. Пусть чувство силы, стоящей за Обществом, придает нам силу, которая нам так необходима и которая способна сдвинуть мир, если мы станем Объединенными и будем Работать, как один ум и как одно сердце. Мастера требуют от каждого только чтобы он делал все, возможное для него, и, кроме того, что каждый должен стремиться действительно ощутить себя единым вместе со своими собратьями-сотрудниками. Это не тупое согласие в интеллектуальных вопросах или невозможное единодушие относительно всех подробностей работы, которая требуется; а истинная, сердечная, ревностная преданность делу, согласны мы или нет с конкретно данным методом ведения работы. Только тот человек, кто абсолютно заблуждается в своем методе – ничего не делает; каждый человек должен сплотиться со всеми, и все – с каждым в великодушном порыве товарищества, чтобы привнести теософию в дом к каждому мужчине или женщине в этой стране.
Давайте смотреть вперед, а не назад. Что такое грядущий век? В первую очередь, слово предостережения. Поскольку происходит подготовка к новому циклу, то предвестники этой новой суб-расы появятся на американском континенте; скрытые и оккультные силы в человеке начинают пускать почки и расти. Отсюда и быстрое развитие таких движений, как христианская наука, врачевание ума, метафизическое исцеление, духовное исцеление и тому подобное. Все эти движения ничего не представляют, кроме разнообразных фаз упражнений этих растущих сил, – не понимаемых и, потому, слишком часто злоупотребляемых по невежеству. Понять все это – значит не прийти ни к чему «духовному» или «божественному» в любом из этих проявлений. Осуществленные такими способами исцеления обязаны просто-напросто бессознательным упражнениям оккультной силы на самых низших уровнях природы – обычной праны, или жизненных потоков. Конфликтующие теории разнообразных школ основаны на неверном понимании и злоупотреблении метафизикой, часто на гротескно-нелепых логических заблуждениях. Однако у них есть одна общая отличительная черта, которая представляет наибольшую опасность в ближайшем будущем. Почти в каждом случае смысл учений этих школ таков, что приводит людей к тому, что они рассматривают процесс исцеления применяемым к разуму пациента. Здесь и кроется опасность, ибо любой подобный процесс, хитроумно замаскированный в слова и скрываемый под ложным чутьем – делается просто для того, чтобы исследовать пациента с психологической точки зрения. Иными словами, куда бы ни вмешивался целитель – сознательно или бессознательно – при помощи свободных умственных действий по отношению к пациенту, все это – черная магия. Уже существуют так называемые науки «Исцеления», частенько используемые, как добыча средств к существованию. Скоро какая-нибудь проницательная личность раскроет, что посредством того же самого воздействия на умы других можно воздействовать во многих, самых разных направлениях, а корыстному мотиву личного обогащения и добывания денег в один прекрасный будет разрешено проникнуть в науку, и тогда однажды «целитель», вероятно еще бессознательно, направит свою силу – для добывания богатства или каких-либо иных объектов своих желаний.
Это – одна из опасностей нового цикла, которая, ко всему прочему, с огромной силой возбуждает страсть к соперничеству и борьбе за существование. К счастью, появляются и новые, здоровые тенденции. И они работают, чтобы изменить основу ежедневной жизни человека, стараясь избавить ее от эгоизма и привести к альтруизму. Националистическое Движение – одно из применений теософии. Но помните все, что если национализм применяется теософией, то последнюю вы должны всегда должны видеть первой на своем пути. Теософия – это действительно жизнь, обитающий дух, который создает каждое жизненно важное преобразование реальности, ибо теософия – это Вселенское Братство, фундамент и краеугольный камень всех движений, ведущих к улучшению нашего состояния.
То, о чем я говорила в прошлом году, остается правдой и сегодня, то есть, нравственность теософии – намного важнее, чем любые опубликованные законы или факты. Последние рассказывают обо всем материальном и исчезающей части семеричного человека, но человек как за соломинку хватается за нравственность – это реинкарнированное эго. Внешне мы – создания только этого дня; внутри – мы вечны. Хорошо познавайте доктрины кармы и реинкарнации и учите, практикуйте, распространяйте эту систему жизни и систему мышления, которая только одна сможет спасти грядущие расы. Не работайте просто на Теософическое общество, а работайте при помощи него на Человечество.
Пусть теософия растет сильнее и сильнее, набирается жизненных сил в каждом из наших членов, и тогда грядущий год будет более полон славной работы и здорового прогресса, чем год, только что ушедший – это и есть скромное желание вашего сотрудника и члена вашего братства.
Четвертое письмо к бостонскому съезду Т. О., 1891 г.
В третий раз со времени моего возвращения в Европу в 1885 году мне удалось отправить моему теософскому братству и знакомым гражданам в Соединенных Штатах делегата из Англии, чтобы он присутствовал на ежегодном Теософском Съезде и передал на словах мое приветствие и самые теплые поздравления. Поскольку я постоянно больна, единственным оставшимся для меня утешением стало узнать о прогрессе священного Дела, которому я отдала все свое здоровье и силы; и которому, теперь, когда оно продолжается, я могу предложить только мою страстную преданность и никогда не уменьшающиеся добрые пожелания его успеха и благоденствия. Новости, прибывающие из Америки в письме за письмом, оповещают о новых Секциях и об отлично продуманном и терпеливо работающем плане развития теософии, бесконечно ободряют и радуют меня, как свидетельство ее роста, причем такого, что это даже трудно выразить простыми словами. Братья-теософы, я горжусь вашей благородной работой в Нью-Йорке; Сестры и Братья Америки, я благодарю и благословляю вас за ваш неутомимый труд ради общего дела, столь дорогого для всех нас.
Позвольте мне еще раз напомнить вам, что эта работа необходима более чем никогда. Этот период, во время которого мы очень много достигли в этом новом цикле, завершается примерно в 1897-98 гг., и отныне будет продолжать расти один из крупнейших конфликтов и постоянное напряжение. Если Теософическое общество сумеет это преодолеть, превосходно; если же нет, то в то время, когда теософия сама пострадать не может, Общество погибнет – быть может, весьма бесславно – и Мир будет страдать. Я лихорадочно надеюсь, что не увижу это несчастье в моем нынешнем теле. Критическая природа стадии, на которую мы вступили, прекрасно известна тем силам, которые борются против нас, как и тем, кто находится на нашей стороне. Ни в коем случае нельзя допустить возможности затеряться в посеянной вражде, дать преимущество ошибочным и ложным ходам, сомнениям, вливаемым капля за каплей, ожившим подозрениям, короче говоря, любым способам разрушить единство Общества и сделать ряды наших братьев более тонкими, чтобы привести их в беспорядочное смятение. Сейчас для членов Теософического общества нет ничего важнее, чем принять близко к сердцу древнюю притчу о связке прутьев; ведь, разобщенные, они неизбежно будут сломаны один за другим; а когда они вместе, то нет силы на земле, способной разрушить наше Братство. Сейчас я с болью в сердце отмечаю среди вас склонность (как и среди европейских и индийских теософов) ссориться по пустякам и позволять вашей преданности делу теософии вести вас к разъединению. Поверьте, это отделение от естественной тенденции происходит из-за присущего человеческой природе несовершенства, и вашими же благородными качествами, как своим преимуществом, часто пользуются наши недремлющие враги, чтобы совершить предательство и сбить вас с толку. Скептики рассмеются над такими словами, и даже некоторые из вас, вероятно, мало верят в действительное существование ужасных ментальных сил, субъективных и невидимых, и все-таки живущих в вас и оказывающих на вас мощное влияние. Однако они есть, и мне известно, что не один среди вас ощущает их и действительно вынужден признать эти чуждые вам ментальные воздействия. На тех из вас, кто бескорыстно и искренне предан Делу, они производят маленькое, если вообще производят, воздействие. На некоторых других, тех, кто поставил гордость выше долга Теософическому обществу, выше, чем даже торжественный обет своим божественным эго, они оказывают обычно разрушительный эффект. Самонаблюдение никогда не бывает более необходимым, чем когда личное желание к первенству и уязвленное тщеславие обряжается в павлиньи перья преданности и альтруистической работы; однако нынешний кризис Общества, отсутствие самоконтроля и самонаблюдения может в каждом случае стать роковым. Но эти дьявольские попытки наших могущественных врагов – непримиримых врагов истины – теперь провозглашенных открыто и практически объявленных – могут быть сметены. Если каждый Собрат Общества согласился бы стать беспристрастной силой ради добра, не обращать внимания как на похвалу, так и на порицание до тех пор, пока он полезен целям Братства, то прогресс удивил бы Мир и поставил бы Ковчег Теософического общества вне опасности. Так возьмите же за свой девиз, который поведет вас через грядущий век: «Мир со всеми, кто искренне любит Истину», и Съезд 1892 года станет красноречивым свидетелем силы, которая родится в единстве.
Ваше положение в качестве предвестников шестой суб-расы пятой коренной расы имеет свои особенные опасности, равно как и свои особые преимущества. Вам необходимо развивать в себе психизм, со своими соблазнами и опасностями, и вы должны остерегаться, чтобы психизм не вышел за пределы манасического и духовного развития. Возможности психизма надо строго держать под контролем, проверять и направлять посредством манасических принципов, и это очень ценная помощь в развитии. Но эти способности буйствуют, контролируя вместо того, чтобы быть контролируемыми, пользуются вместо того, чтобы быть используемыми, и ведут ученика к самым опасным заблуждениям и, безусловно, к моральному разложению. Поэтому надо тщательно следить за этим развитием, неизбежным для вашей расы и эволюционного периода, так чтобы оно наконец смогло работать ради добра, а не зла; и заранее получить искреннее и могущественное благословение от Тех, чьи благодеяния никогда не покинут вас, если вы не потерпите крах сами.
Я очень рада, что здесь, в Англии, могу сообщить вам, происходит стабильный и быстрый прогресс. Анни Безант подробно расскажет вам о вашей работе и о растущей силе и влиянии Общества; доклады, которые она везет из Европейской и Английской секций, говорят сами за себя, поскольку там запечатлена их деятельность. Английский характер, трудный для понимания, но основательный и упорный, стоит его хоть раз встряхнуть, добавляет к нашему Обществу весьма ценный фактор, и в Англии было заложено много крепких и прочных фундаментов для Теософического общества двадцатого века. Здесь же, с вашей помощью, попытки привнести влияние индийского и английского мышления увенчались успехом, и многие из наших индусских братьев теперь пишут короткие и ясные статьи для «Люцифера» об индийских философах. Поскольку одна из задач Теософического общества сблизить Запад и Восток, то это делается так, что качества, отсутствующие у одного, передаются другому и развиваются настолько братские чувства среди столь отличающихся народов, что они буквально смешаются один с другим, и я надеюсь, это и докажет наивысшую службу арианизации западной мысли.
Ссылка на «Люцифер» напомнила мне, что нынешнее упрочившееся положение журнала весьма и весьма обязано помощи, оказанной в самый критический момент американскими Братьями. Поскольку журнал – одно из моих совершенно безграничных средств общения с теософами всего мира, продолжение его издания имело огромное значение не только для меня, но и для всего Общества. Каждый месяц на его страницах я сообщала публике, насколько возможно, о теософских доктринах, и таким образом – о самом важном в нашей теософской работе. Теперь журнал уже почти покрывает все свои расходы, и если Ложи и отдельные Собратья помогали бы увеличению его тиража, он стал бы еще полезнее, чем в настоящее время. Тем самым, когда я благодарю от глубины моего сердца всех тех, кто так великодушно помогал установить журнал на прочный фундамент, я радуюсь, видя все большее увеличение количества регулярных подписчиков, ибо отношусь к ним как к своим ученикам, среди которых обязательно найду кого-нибудь, кто докажет готовность для получения дальнейших инструкций.
Теперь я сказала все. Я недостаточно здорова и сильна, чтобы писать более длинные письма, и могу сделать намного меньше нужного, чем мой друг и доверенный посланник Анни Безант, которая здесь является моей правой рукой. Она сумеет объяснить вам мои желания более полно и лучше, чем я сумею описать их. В конце концов, каждое желание и мысль, которые я сумею высказать, можно вложить в одну-единственную фразу, в никогда не дремлющее желание моего сердца: «Будьте же теософами и работайте ради теософии!» Сначала теософия и потом – теософия; только ее практическая реализация может спасти западный мир от корысти и небратских чувств, которые сейчас разделяют народы и расы, из-за чего появляются ненавидящие друг друга классы и общественные конфедерации, которые прокляты и ненавидимы так называемыми христианами. Только одна теософия способна спасти мир от его полного потопления в примитивном и одновременно роскошествующем материализме, в котором он будет разлагаться и загнивать, когда цивилизация погибнет. Братья, только вашим рукам можно доверить благоденствие грядущего столетия; но и ответственность ваша будет не менее велика, чем это доверие. Наверное, мне осталось недолго жить на этом свете, и если кто-либо из вас хоть в какой-то степени познает мое учение или при моей помощи достигнет огонька Истинного Света, я попрошу его взамен укрепить наше Дело посредством триумфа, от которого этот Истинный Свет при помощи ваших индивидуальных и совместных усилий станет еще ярче и более величественнее, и осветит весь Мир, и тогда, перед тем, как отделиться от моей бренной и поношенной оболочки, я смогу увидеть, что стабильность Общества сохранена.
Благословляю моих прошлых и настоящих великих Учителей. От меня примите все вы уверенность в моих истинных, братских чувствах и искреннюю, сердечную благодарность за работу, проделанную всеми нашими собратьями.
Ваша покорная слуга до последнего,
Е.П. Блаватская15 апреля 1891 г.
Теософия – сущность философии и науки
Перевод – О. Колесников
[Оригинал нижеследующего фрагмента находится в Адьярских Архивах и представляет собой четыре старых листка, написанных Е.П.Б. от руки; вышеуказанное название было написано ею на оборотной стороне последнего из этих листков. Последний параграф дает приблизительный ключ к дате написанного, это примерно 1879 год. – Составитель.]
Чтобы иметь представление о первых теософах, нам придется проследить шаги сотен поколений, на мгновение вернуться к смутной традиции «нашего бездонного прошлого», как красноречиво заметил мистер Тиндаль – и назвать наших самых первых адептов – Агни, Вайю, Адитью и Ангираса, которые, находясь под вдохновением Вечносущего Духа (Sarva Vipayas), выразили словами четыре Веды.[712] Такие люди, как эти, не знали другого Божества, кроме того, что жило в них, так как они чувствовали себя неотделимыми от Него. Наверное, Эмерсон имел в виду именно это, когда писал свое эссе о Высшей душе (1902). Один из самых трансцендентальных идеалистов нашего времени, Эмерсон, в своем эссе о высшей душе высказал в немногих словах самое великолепное определение психологических утверждений, касающихся написанного выше. Говоря о смешении индивидуума со Вселенской Душой, он описывал это так: «Я – несовершенный, обожаю мое собственное Совершенство». Тех, кто подходит в точности под определение теософов Во, Эмерсон считает подозрительными. Его труды, замечания в виде благочестивой критики – однажды будут приняты благосклонно – «не будь там некоторых поразительных парадоксов и смелых утверждений, которые находятся в прямом конфликте с теологическими верованиями людей, их не поддержали бы ни факты, ни аргументы, но только основанное на простом свидетельстве индивидуальное сознание автора». Быстро проскочив сменяющие друг друга группы более поздних мистиков и Пророков, мы остановимся, чтобы отметить основателей шести великих школ индийской философии; потом отметим Шанкарачарью, Кабира и нескольких других, и пройдем вперед, чтобы вернуться к нашей нынешней точке. И здесь, в нынешнем столетии, мы обнаружим себя лицом к лицу с теми, в ком признаем братьев теософов, таких оригинальных мыслителей, как Свами Нарайан, Рам Мохун Рой, Брахмачарья Бава, Кешаб Чандер Сен и, наконец, последнего в списке, но не по значению – Свами Дайананду Сарасвати, ученого мужа, выдающегося знатока Вед и красноречивого оратора, а также основателя Арийской Реформации.
Теперь мы могли бы внимательнее проследить наши шаги и начать новый перечень с самых ранних теософов Арийской Греции. Где бы ни произошло разделение народов – после окончательного пристанища арийских племен, которые, мигрируя на юг, завладели Семиречьем, или раньше, когда предки современных народов все жили вместе в более северных областях, – это не имеет особого значения, мы по-прежнему обнаруживаем старинные теософии этих эмигрантов, которые сейчас существуют в основных нациях Северо-западной Азии и Европы, те же самые метафизические концепции, надежды и вдохновения – возможно, менее мечтательные, но в некоторых случаях сопоставимые со спекуляциями индийских ариев. Профессор Макс Мюллер приписывает эту миграцию последних – через Гималаи – периоду, который он называет «первым рассветом традиционной истории»,[713] но справедливо оставить этот вопрос открытым, пока не будет дополнительных и более серьезных доказательств, на которые можно будет сослаться, чтобы опровергнуть хронологию древности, как и современных индийских ученых. Для нас очень важно понять, что все эти народы некогда жили вместе, вместе думали и боролись в своих попытках разрешить вечные проблемы, постичь Невидимое и понять Непостижимое. И поскольку, согласно утверждению этого великого филолога, «не было ни одного народа, очень твердо верящего в другой мир и очень мало заботящегося по этому поводу… И нигде еще религиозные и метафизические идеи не пускали так глубоко корни в разум народа, как это было в Индии. Подобные идеи должны обладать… [фраза прерывается]
…огромный океан забвения, обрывки и кусочки самых ранних записей современных писателей, чтобы увидеть, что так оно и было всегда, и так должно всегда быть. Что каждый век демонстрировал одну и ту же особенность человечества, проявляя то, что как сама природа – как в абстрактом, так и конкретном смысле, – имеет свои противоположные полюсы, подобно тому и общество всегда должно состоять из двух противоборствующих элементов, подразделяемых на бесконечное количество меньших, которые однако тоже существуют ради могучего закона противоположности, и они притягивают друг друга, таким образом уравновешивая и помогая себе в своем идущем вперед и прогрессирующем движении. И поэтому людям – особенно философам – кажется, что они рождены, чтобы расходиться во мнениях. Насколько далеко можно раскопать в древней истории, боги создавались постоянно, и им с одной стороны поклонялись, в то время как с другой стороны отталкивали их и оскверняли. И хотя Сатира более жестока, чем Медуза, и настолько же слепа, как Фемида с завязанными глазами, все же никогда не будет доказана достаточность ее для аргументации; ибо это всего лишь применение права сильного судить в тех вопросах, где нужно применять разум. И то и другое, если не будут совсем уничтожены, должны однажды отступить перед логикой и разумом. В лукиановской «Продаже философов» великий Пифагор подставляет локоть циничному Диогену, одетому лишь в тряпье; и хотя один выручает десять мин, а второй – два обола, все-таки оба – бессмертный философ и грязный афинский фигляр – послужили мишенью для стрел иконоборческого сирийского юмориста. Тем не менее некоторые историки, если не сама История, справедливо относились к обоим, и в последующие годы им справедливо воздавали по заслугам. Часто те, кто наиболее жестоко боролся с предрассудками и фанатизмом своего века, оказывались оскорбляемыми более удачливыми преемниками в следующем. В течение многих поколений Сократа называли неверующим; Суидас, для развенчания всеобщих идолов стремящийся сорвать маску с превдо-пророка Пафлагонии, называет Лукиана «Богохульником»…
«Союз – это сила», – утверждает вековая Мудрость. Имея такое разнообразие врагов, чтобы с ними бороться, немногие, разбросанные по всему свету, мистики и независимые мыслители, четыре года назад объединились в небольшую организацию. В конце года они стали маленькой армией, и их ряды постоянно увеличиваются и крепнут.
Е.П. Блаватская
Теософия и спиритуализм
Перевод – О. Колесников
Корреспондент из Калькутты спрашивает:
(а) Является ли оккультизм наукой, родственной спиритуализму?
(б) Каковы главные вопросы, по которым расходятся теософы и спиритуалисты?
(в) Может ли спиритуалист называть себя теософом, не меняя своей веры, и vice versa [наоборот]?
(г) Я понимаю, что Вы не верите в спиритуализм, – как же могло получиться, что президентом Бенгальского отделения Теософического общества был выбран спиритуалист?
Вот наш ответ:
(а) Теософия – это очень древняя наука, тогда как спиритуализм – весьма современное проявление психических феноменов. Он не прошел еще этап экспериментального исследования.
(б) Разница в наших теориях, объясняющих эти феномены. Мы говорим, что в большинстве случаев, хотя и не всегда, они вызваны иными влияниями, нежели влияния, исходящие от бестелесных сознательных духов умершего человека. Спиритуалисты утверждают обратное.
(в) Да, многие превосходные люди являются и теми, и другими; и никому не нужно менять свою веру.
(г) Мы верим в феномены, но не в их причину, как это объяснено выше. Поскольку не существует каких-либо религиозных или иных критериев, кроме оценки нравственных качеств человека и его симпатий к целям нашего Общества, которые мы применяем к тем, кто добивается получения какого-либо поста, то выборы преподобного Бабу Пери Чанд Митры президентом нашего Бенгальского отделения были не только наиболее разумны, но и весьма желательны. Он, конечно, наиболее спиритуалистический философ и наиболее теософски мыслящий спиритуалист, какого мы когда-либо встречали.
Теософия или иезуитизм?
Перевод – К. Леонов
«Изберите себе ныне, кому служить, богам ли, которым служили отцы ваши, бывшие за рекой, или богам Аморреев».
(Иисус Навин, 24:15.)
«Тринадцатый номер „Лотоса“, общепризнанного теософского органа, среди многих статей, представляющих бесспорный интерес, содержит некий ответ мадам Блаватской аббату Рока. Выдающийся писатель, наиболее известная женщина из всех, которых мы знаем,[714] обсуждает следующий вопрос: «Существовал ли когда-либо Иисус?»[715] Она детально опровергает христианскую легенду, апеллируя, по крайней мере, к неоспоримым источникам, которыми обычно пренебрегают религиозные историки.
Эта статья произвела основательную сенсацию в католическом и иудео-католическом болоте: нас это не удивляет, поскольку аргументы автора, подобные этим, трудно опровергнуть, даже тому же самому закаленному в спорах византийскому богословию». («Париж», вечерняя газета от 12 мая 1888 г.)
Ряд статей, одна из которых упомянута в приведенной выше цитате из известной французской вечерней газеты, был первоначально вызван статьей аббата Рока в «Лотосе», перевод который был опубликован в январском номере «Люцифера».[716]
Эти статьи, как и следовало ожидать, разбередили дремлющую вражду. Особенно их появление задело иезуитскую партию во Франции. Некоторые корреспонденты писали нам, привлекая наше внимание к той опасности, которой подвергают себя теософы, восставая против таких страшных и могущественных врагов. Некоторые из наших друзей хотели бы, чтобы мы хранили молчание по этим вопросам. Однако не такова наша политика, и такой она никогда не будет. Поэтому мы воспользуемся представившимся случаем для того, чтобы раз и навсегда заявить о тех взглядах, которых придерживаются теософы и оккультисты в отношении Общества Иисуса. В то же самое время, всем тем, кто в великой жизненной пустыне бессмысленных мимолетных удовольствий и пустых условностей преследует идеал, ради которого стоит жить, предлагается сделать выбор между двумя вновь выросшими сегодня силами – альфой и омегой двух противоположных концов царства непостоянного, тщетного существования – ТЕОСОФИЕЙ и ИЕЗУИТИЗМОМ.
Ибо в пространстве интеллектуальных и религиозных занятий они являются единственными светилами – доброй и злой звездой, поистине, вновь замерцавшими из-за дымки Прошлого, и восходящими на горизонте умственной деятельности. Они являются единственными силами, способными в нынешнее время вывести человека, жаждущего интеллектуальной жизни, из холодной грязи застоявшейся лужи, известной как Современное Общество, которое столь затвердело в своем лицемерии, и выглядит столь тоскливо и монотонно в своем движении, подобно белке, крутящейся в колесе моды. Теософия и иезуитизм – это два противоположных полюса, один против другого, и последний находится много ниже даже этого унылого болота. Оба они придают силу: первая – духовному, последний же – психическому и интеллектуальному эго в человеке. Первая – это «мудрость, которая дана свыше … чистая, умиротворяющая, добрая… полная милосердия и благих результатов, без пристрастий и без лицемерия», в то время как последний – это «мудрость, которая не снизошла свыше, но является земной, чувственной, ДЬЯВОЛЬСКОЙ».[717] Одна есть сила Света, другая же – сила Тьмы…
Конечно, последует вопрос: «Почему кто-либо должен выбирать из этих двух? Не может ли остаться жить в этом мире добрый христианин, принадлежащий к какой-либо церкви, не притягиваясь ни к одному из этих полюсов?» Несомненно, он может сделать это, на какое-то время. Но цикл быстро приближается к последнему пределу, к своей поворотной точке. Одна из трех великих церквей христианства раскалывается на мельчайшие секты, число которых возрастает ежегодно; дом, раздираемый разногласиями, как протестантская церковь, – ДОЛЖЕН ПАСТЬ. Третья, римско-католическая церковь, единственная, которая до сих пор кажется успешно сохраняющей всю свою целостность, быстро разлагается изнутри. Она повсюду подточена и быстро пожирается жадными микробами, порожденными Лойолой.[718]
Она сегодня не лучше, чем плод Мертвого моря, прекрасный для того, кто на него лишь смотрит, но полный гнили разложения и смерти внутри. Римский католицизм – это только название, как и церковь – это призрак прошлого и маска. Она абсолютно и неразрывно связана и опутана Обществом Игнатия Лойолы; ибо, как это правильно выразил лорд Роберт Монтегю, «римско-католическая церковь является (ныне) крупнейшим Тайным Обществом в мире, по сравнению с которым масонство – это лишь пигмеи». Протестантизм медленно, коварно, но уверенно заражается латинизмом – новой ритуальной сектой высшей церкви, и такие люди среди ее духовенства, как отец Ривингтон, являются тому неопровержимым доказательством. Еще через пятьдесят лет, при такой скорости успешного проникновения латинизма в «высшую десятку», английская аристократия вернется к вере короля Чарльза II, а его холопский подражатель – смешанное Общество – приобретет соответствующего феодала. И тогда иезуиты начнут править единолично всем христианским миром, ибо они внедрились даже в греческую церковь.
Бесполезно обсуждать и доказывать различие между иезуитизмом и истинным римским католицизмом, поскольку последний сегодня поглощен первым и неразрывно слился с ним. Мы находим публичное подтверждение этому в послании епископа Кембрии 1876 года.
«Клерикализм, ультрамонтантизм и иезуитизм являются одним и тем же, а именно – римским католицизмом, и различия между ними были созданы врагами религии», – говорится в этом «Послании». – «Было такое время», – добавляет монсеньер кардинал, – «когда во Франции бытовало широко принятое определенное теологическое мнение относительно авторитета папы… Оно было ограничено нашей нацией и имело недавнее происхождение. Гражданская власть в течение полутора веков внедряла официальную директиву. Тех, кто признавал это мнение, называли галликанами, тех, кто не принимал его – ультрамонтанами, потому что центр их учения находился за Альпами, в Риме. Сегодня различия между двумя школами больше недопустимы. Теологический галликанизм не может существовать далее, потому что это мнение перестало быть дозволенным церковью. Оно было торжественно осуждено, навсегда и без возврата, Экуменическим собором в Ватикане. НИКТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ТЕПЕРЬ КАТОЛИКОМ, НЕ БУДУЧИ УЛЬТРАМОНТАНОМ – И ИЕЗУИТОМ».
Откровенное заявление; и столь же дерзкое, сколь откровенное.
Это послание вызвало некоторый шум во Франции и в католическом мире, но вскоре было забыто. И так как уже два века утекли с того времени, как были an exposé [обнародованы, франц. ] позорные принципы иезуитов (о которых речь пойдет ниже), то «черная милиция» Лойолы имела достаточно времени для того, чтобы лгать столь успешно, отрицая справедливые обвинения, что даже сейчас, когда нынешний папа высочайше санкционировал высказывание епископа Кембрии, римские католики вряд ли поверят в это. Странное проявление непогрешимости пап! «Непогрешимый» папа, Климент XIV (Ганганелли), запретил иезуитов 23 июля 1773 года, и все же они вновь возродились; «непогрешимый» папа, Пий VII, воссоздал их орден 7 августа 1814 г. «Непогрешимый» папа, Пий IX, мечущийся, на протяжении всего своего долгого понтификата между Сциллой и Харибдой иезуитского вопроса; его непогрешимость очень мало помогла ему. И сегодня «непогрешимый» Лев XIII (фатальное число!) снова вознес иезуитов на высочайшую вершину их дурной и бесстыдной славы.
Последняя «Грамота» папы (менее двух лет назад), датированная 13 июля (то же самое фатальное число), 1886 г., – это событие, важность которого вряд ли можно переоценить. Она начинается словами: Dolemus inter alia, и восстанавливает иезуитов во всех правах этого ордена, которые были навсегда отменены. Это было манифестом и громким вызовом всем христианским народам Нового и Старого света. Из статьи Луиса Ламберта в «Gaulois» (18 августа 1886 г.) мы узнаем:
«В 1750 году было 40.000 иезуитов во всем мире. В 1800 г. по официальным подсчетам их было лишь около тысячи человек. В 1886 г. они насчитывают 7–8 тысяч».
Эта последняя скромная цифра может быть поставлена под сомнение. Ибо, поистине:
«Если вы сегодня встретите человека, верящего в целительную природу лжи, или в божественный авторитет сомнительных вещей, и фантазирующего, что для того, чтобы служить благому делу, он должен для своей поддержки призвать дьявола, – это последователь неканонизированного Игнатия», – говорит Карлейль, и добавляет о черной милиции Лойолы следующее: «Они дали современным языкам новое имя существительное. Слово „иезуитизм“ сегодня во всех странах выражает идею, для которой ранее в природе не было прототипа. До наступления последних веков человеческая душа не создавала такой мерзости и не нуждалась в том, чтобы называть ее. Поистине, они достигли многого в этом мире, и общий результат таков, что мы не можем не назвать его удивительным».
И сегодня, со времени своего восстановления в Германии и повсюду, они добиваются еще больших и еще более удивительных результатов. Ибо будущее может быть легко прочитано в прошлом. К сожалению, в этом году папского юбилея, цивилизованная часть человечества – и даже протестанты – выглядит полностью забывшим это прошлое. Тогда пусть те, кто открыто презирает теософию – прекрасное дитя ранней арийской мысли и александрийского неоплатонизма, – склонятся перед ужасным демоном века, но пусть они не забывают, в то же самое время, его историю.
Надо было видеть, с каким упорством орден с самых ранних времен нападал на все, что было похоже на оккультизм, а также на теософию с момента основания нашего Общества. Мавры и евреи Испании почувствовали угнетающую длань обскурантизма не в меньшей мере, чем каббалисты и алхимики средних веков. Можно подумать, что эзотерическая философия и особенно оккультные искусства, или магия, были отвратительны для этих святых отцов? И что именно поэтому мир поверил им. Но если поближе ознакомиться с историей и трудами их собственных авторов, опубликованных с imprimatur [одобрения, лат. ] ордена, что же обнаружится? То, что иезуиты практиковали не только оккультизм, но и ЧЕРНУЮ МАГИЮв ее худшей форме,[719] более чем кто-либо из живущих людей; и что именно этому они в большой степени обязаны своей силой и влиянием!
Для того чтобы освежить память наших читателей и всех тех, кого это может заинтересовать, можно еще раз попытаться дать краткий обзор деяний наших добрых друзей. Ибо тем, кто склонен насмехаться и отрицать тайные и, поистине, адские средства, применяемые «черной милицией Игнатия», мы можем предоставить факты.
В «Разоблаченной Изиде» об этом святом Братстве было сказано, что: «хотя оно и было образовано в 1535–1540 годах – в 1555 году оно уже вызвало общий протест против себя». И более того:
«Эта хитрая, ученая, бессовестная, ужасная душа иезуитизма в теле римской церкви, медленно, но верно захватывала престиж и всю духовную власть, которая ей доставалась… Где во всем античном мире, в какой стране мы можем найти что-либо подобное этому ордену, или что-либо хотя бы приближающееся к нему?.. Протест против попрания общественной нравственности возникал против него с самого момента его зарождения. Прошло всего лишь пятьдесят лет с того времени, когда была опубликована булла, одобряющая его конституцию, и его членов стали гнать из одного места в другое. Португалия и Нидерланды освободились от них в 1578 г.; Франция – в 1594 г.; Венеция – в 1606 г.; Неаполь – в 1622 г. Из Санкт-Петербурга они были изгнаны в 1815 г., а из всей России – в 1820 г.».
Автор просит читателей обратить внимание на то, что написанное в 1875 году, превосходно и в еще большей степени может быть отнесено к 1888 году. Так же, что утверждения, используемые в цитатах, могут быть все проверены. И, в-третьих, что те принципы (principii) иезуитов, которые они ныне выдвигают, взяты из аутентичных манускриптов и фолиантов, напечатанных самими членами этой весьма известной организации. Поэтому, их проще найти и сверить в «Британском музее» и Бодлианской библиотеке [Оксфордского университета], чем наши собственные работы.
Многие из них скопированы из большого тома in quarto [книга высотой в 25–30 см. ],[720] опубликованного по распоряжению французского парламента, и проверенного и собранного его комиссионерами. Утверждения, собранные в нем, были преподнесены королю для того, чтобы, как это выражено в «Arrêt du Parlement du 5 Mars, 1762»:
«Старший сын церкви смог бы узнать о порочности этой доктрины… Доктрины, оправдывающей Воровство, Ложь, Лжесвидетельство, Нечистоту, всякую Страсть и Преступление; возводящей в догму Убийство, Отцеубийство и Цареубийство, уничтожающей религию и подменяющей ее суеверием, потворствующей Колдовству, Богохульству, Безверию и Идолопоклонству… и т. д.».
Теперь мы рассмотрим идеи магии иезуитов, той магии, которую они предпочитают называть дьявольской и сатанинской, если она изучается теософами. Делая записи на эту тему в своих тайных наставлениях, Антоний Эскобар[721] говорит:
«ЗАКОННО… ИСПОЛЬЗОВАТЬ НАУКУ, ПОЛУЧЕННУЮ ПРИ ПОМОЩИ ДЬЯВОЛА, ОБЕСПЕЧИВ СОХРАНЕНИЕ И ПРИМЕНЕНИЕ ТАКОГО ЗНАНИЯ, НЕ ЗАВИСЯЩЕЕ ОТ ДЬЯВОЛА, ИБО ЗНАНИЕ – ЭТО ДОБРО САМО ПО СЕБЕ, А ГРЕХ, ПРИ ПОМОЩИ КОТОРОГО ОНО ПОЛУЧЕНО, ПРЕХОДЯЩИЙ».[722]
Поистине: почему бы иезуиту не обмануть Дьявола так же, как он обманывает любого мирянина?
«Астрологи и ясновидящие бывают либо обязанными, либо не обязанными возвращать вознаграждение за свое предсказание, если предреченное событие не происходит. Должен признать», – замечает добрый отец Эскобар, – «что первое решение мне совершенно не нравится, поскольку, когда астролог или предсказатель применяет все свое умение в дьявольском искусстве, которое подходит для его цели, он выполняет свой долг, каков бы ни был результат. Как лекарь… не обязан вернуть свою плату… если его пациент скончался; так же астролог не должен возвращать своего вознаграждения… кроме как в тех случаях, когда он не приложил должных усилий или оказался невежественным в своем дьявольском искусстве; потому что, когда он прилагал свои усилия, он не вводил сознательно в заблуждение».[723]
Бузенбаум и Лакруа, в «Theologia Moralis»,[724] говорят:
«ХИРОМАНТИЯ МОЖЕТ СЧИТАТЬСЯ ЗАКОННОЙ, ЕСЛИ ПО ЛИНИЯМ И ЧАСТЯМ ЛАДОНЕЙ УСТАНАВЛИВАЕТСЯ ХАРАКТЕР ЧЕЛОВЕКА И ДЕЛАЕТСЯ ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ, ПО-ВОЗМОЖНОСТИ, О СКЛОННОСТЯХ И ЗАБОЛЕВАНИЯХ ДУШИ».[725]
Совершенно бесспорно доказано, что благородное братство, многочисленные проповедники которого в последнее время столь страстно отрицали то, что у них когда-либо была хотя бы одна тайна, все же имело свои секреты. Их уложения были переведены на латынь иезуитом Поланкусом и опубликованы в коллегии Общества в Риме в 1558 г.
«Они ревностно хранили тайны, и большая часть самих иезуитов знала лишь выдержки из них.[726] Они никогда не выносились на свет вплоть до 1761 года, когда были опубликованы по распоряжению французского парламента в 1761–1762 годах в течение знаменитого процесса отца Лавалетта».
Иезуиты считают величайшим достижением своего ордена, что Лойола поддержал в специальном послании к папе петицию, требующую реорганизации этого отвратительного и ненавистного инструмента для массовой резни – позорного трибунала инквизиции.
Этот орден иезуитов сегодня является всевластным в Риме. Их восстановили в конгрегации чрезвычайных церковных дел, в департаменте государственного секретариата и в министерстве иностранных дел. Понтификальное правительство в годы, предшествовавшие оккупации Рима Виктором Эмануилом, оказалось полностью в их руках…[727]
Каково же происхождение этого ордена? Об этом можно рассказать в двух словах. В 1534 году, 16 августа, бывший офицер и «рыцарь Девы Марии», из Бискайской провинции, и владелец величественного замка Căsa Solar [ «Дом Солнца», лат. ] – Игнатий Лойола,[728] стал героем следующего инцидента. В подземной часовне церкви Монмартра, окруженный несколькими священниками и теологами, он принял от них обет, что они посвятят все свои жизни распространению римского католицизма любыми средствами, как благими, так и бесчестными; и таким образом он основал новый орден. Лойола предложил шести своим главным единомышленникам, чтобы их орден стал воинствующим для ведения борьбы за интересы святого престола римского католицизма. Для достижения этого были взяты на вооружение два средства: обучение молодежи и прозелитизм (apostolat). Это происходило при папе Павле III, который выказал полное одобрение по отношению к новой системе. Поэтому в 1540 году была опубликована знаменитая папская булла – Regimini militantis Ecclesiæ (организация воинственной, или воинствующей церкви), – после которой орден начал стремительно наращивать свою численность и свое могущество.
Ко времени смерти Лойолы, общество насчитывало более чем одну тысячу иезуитов, хотя вступление в его ряды, как это утверждается, было сопряжено с исключительными трудностями. Была и другая знаменитая и беспрецедентная булла, выпущенная папой Юлием III в 1552 году, которая подняла орден на столь высокое положение и способствовала его быстрому росту; ибо она помещала общество вне и за пределами юрисдикции местных церковных властей, предоставила орден своим собственным законам и позволила ему признавать лишь один высший авторитет – авторитет своего генерала, резиденция которого находилась в Риме. Результаты такой договоренности были фатальными для белого духовенства. Высшие священнослужители и кардиналы довольно часто трепетали перед простым низшим чином из Общества Иисуса. Его генералы всегда занимали высшее положение в Риме и пользовались неограниченным доверием пап, которые сами часто становились орудиями в руках ордена. Весьма естественно, что в те времена, когда политическая власть была одной из привилегий «вице-правителей Бога», – могущество хитрого общества стало просто ужасающим. Именем папы, иезуиты наделили себя неслыханными привилегиями, которыми они неограниченно пользовались вплоть до 1772 года. В этом году папа Климент XIV опубликовал новую буллу, Dominus ac Redemptor (Господь и Искупитель), упраздняющую знаменитый орден. Но папы доказали свою беспомощность перед этим новым Франкенштейном, демоном, который был вызван одним из «наместников Бога». Общество тайно продолжало свое существование, невзирая на преследования обоих пап и светских властей во всех странах. В 1801 году, под новым названием «конгрегация Sacré Coeur de Jésus», оно все же проникло в Россию и на Сицилию, и было там дозволено.
В 1814 году, как уже было сказано, новая булла Пия VII воссоздала орден Иисуса, хотя его, даже среди его высшего духовенства, лишили прежних привилегий. Светские власти, во Франции, как и повсюду, с тех пор почувствовали себя обязанными разрешать иезуитов и считаться с ними. Все, что они смогли бы сделать, это отказать им в особых привилегиях и подчинить членов этого общества законам страны, наравне со всеми остальными церковными организациями. Но, постепенно и незаметно иезуиты преуспели в приобретении особого расположения даже со стороны светских властей. Наполеон III дал им разрешение открыть семь своих колледжей в одном только Париже для обучения молодежи, и при этом требовалось единственное условие, что эти колледжи будут под управлением и наблюдением местного епископа. Но как только эти учреждения открывались, так иезуиты нарушали это правило. Хорошо известен случай с архиепископом Дарбоем. Выразив желание посетить иезуитский колледж в Rue de la Poste (Париж), он не получил на это разрешения, и ворота были закрыты перед ним по приказу настоятеля. Епископ подал жалобу в Ватикан. Но ответ был задержан на столь долгое время, что иезуиты фактически остались хозяевами ситуации и вне всякой, кроме своей собственной, юрисдикции.
А теперь прочитаем, что говорит лорд Монтегю об их деяниях в протестантской Англии, и рассудим:
«Вот Общество иезуитов – с его нигилистическими последователями в России, его союзниками-социалистами в Германии, его фениями[729] и националистами в Ирландии, его сообщниками и раболепными прислужниками в их религиозном экстазе, – подумайте об этом Обществе, которое без колебаний развязывало наиболее кровавые войны между народами для достижения своих целей; и все же снисходящее до преследования отдельного человека, знающего их тайну и не являющегося их рабом… подумаем об Обществе, которое смогло изобрести такую дьявольскую систему и затем гордиться ей; и спросим, не нуждаемся ли мы отчаянно в защите?.. Даже если вы не принимали непосредственное участие в событиях… все же перед вами возникает задача распутать все то, что было сделано нашим правительством, и разорвать паутину лжи, которая скрывает их деяния. Неоднократные попытки научат вас, что нет ни одного общественного деятеля, на которого вы могли бы в этом положиться. Поскольку Англия находится между двух жерновов, никто, кроме приверженцев и рабов тех или других, не делает нынче успехов; и, само собой разумеется, что иезуиты, которые достигли столь многого, приготовили новые жернова для того времени, когда нынешнее удалится в прошлое; и тогда снова появятся обновленные жернова и завладеют властью над народом».[730]
Во Франции дела сынов Лойолы процветали до того самого дня, когда кабинет министров Жюля Ферри заставил их покинуть поле битвы. Многие еще помнят бессмысленную строгость полицейских мер и драматические сцены, разыгрываемые самими иезуитами. Все это лишь увеличило их популярность в глазах определенных классов. Они приобрели таким образом ореол мученичества и симпатию всех набожных и недалеких женщин в стране, которые подпали под их влияние.
И сегодня, когда папа Лев XIII опять возродил деятельность добрых отцов-иезуитов, все их привилегии и права, которые когда-либо были предоставлены их предшественникам, чего же ожидать публике на просторах Европы и Америки? Согласно булле, полная власть, моральная и физическая, в странах, где распространен римский католицизм, охраняется черной милицией. Ибо в этой булле папа утверждает, что из всех ныне существующих религиозных конгрегаций именно иезуиты в наибольшей степени дороги для его сердца. Ему не хватает слов для того, чтобы достаточно совершенно выразить ту горячую любовь, которую он (папа Лев) испытывает к ним, и т. д., и т. д. Поэтому они имеют уверенность в поддержке Ватикана во всем и вся. И постольку, поскольку это они направляют его, мы видим его святейшество кокетничающим и флиртующим со всеми крупными европейскими правителями – от Бисмарка до коронованных особ Континента и Острова. Ввиду все возрастающего влияния Льва XIII, морального и политического – такого рода уверенность иезуитов имеет большое значение.
Для более подробного ознакомления с этим вопросом, читатель может обратиться к таким широко известным авторам, как лорд Роберт Монтегю в Англии; и на Континенте, Эдгар Квине: «L'Ultra-montanisme»; Мишле: «Le prêtre, la Femme et la Famille»; Поль Берт: «Les Jésuites»; Фридрих Нипполд: «Handbuch der Neuerster Kirchengeschichte and Welche Wege führen nach Rome?», и т. д., и т. д.
Тем временем, мы напомним слова предупреждения, которые мы получили от одного из наших теософов, ныне покойного д-ра Кеннета Маккензи, который, говоря об иезуитах, сказал:
«Их шпионы есть повсюду, во всех доступных слоях общества, и они могут выглядеть учеными и мудрыми, или же простыми и глупыми, в соответствии со своими инструкциями. Существуют иезуиты обоих полов и любого возраста, и является общеизвестным фактом, что члены ордена, принадлежащие к высокопоставленным семьям и имеющие утонченное воспитание, действуют как слуги в протестантских домах, и совершают другие дела такого рода для достижения целей Общества. Мы не можем быть здесь чересчур бдительными, ибо все Общество, основывающееся на законе беспрекословного повиновения, может употребить свою силу для достижения любой поставленной цели, с безошибочной и фатальной точностью».[731]
Иезуиты утверждают, что:
«Общество Иисуса – это не человеческое изобретение, но оно происходит от того, чье имя носит. Ибо Иисус сам определил это правило жизни, которому следует Общество, сначала своим собственным примером, а впоследствии – своими словами».[732]
Теперь, пусть сами благочестивые христиане послушают и познакомятся с этим мнимым «правилом жизни» и заповедями их Бога, в понимании иезуитов. Петр Алагона (St. Tomæ Aquinatis: Summæ Theologiæ Compendium)[733] говорит:
«По велению Бога законно убить невиновного человека, украсть или предать… (Ex mandato Dei licet occidere innocentem, furari, fornicari); потому что он – Господин жизни и смерти, и всех вещей, И ЭТО С ЕГО СОИЗВОЛЕНИЯ ВЫПОЛНЯЮТСЯ ЕГО ПРИКАЗЫ». (Ex primâ secundæ, Quæst., 94.)
«Член религиозного ордена, который на короткое время оставил свой обычай ради греховной цели, свободен от ужасного греха и не подвергается отлучению от церкви». (Де Руже: «Stele», lib. iii, sec. 2, Probl. 44, n. 212).[734]
Табернский Иоанн Креститель ставит следующий вопрос:
«Обязан ли судья возвратить взятку, которую он получил за вынесение приговора? Ответ: «Если он получил взятку за вынесение несправедливого приговора, то, вероятно, он может ее не возвращать… Это мнение поддержали и защитили пятьдесят восемь докторов» (иезуитов)».[735]
На этом мы вынуждены остановиться. Настолько отвратительно распущены, лицемерны и деморализующи почти все эти предписания, что большинство из них невозможно опубликовать, кроме как на латыни.[736]
Но что же мы должны думать о будущем Общества, если оно контролируется в своих словах и делах этой столь отвратительной основой! Чего мы должны ждать от публики, которая, зная о существовании вышеприведенных обвинений, и о том, что они не являются преувеличениями, но опираются на исторические факты, все же позволяет иезуитам, чуть ли не с благоговением, собираться, и в то же время всегда высказывает презрение к теософам и оккультистам? Теософия преследуется при помощи необоснованной клеветы и насмешек с подстрекательства тех же самых же иезуитов, и много есть таких, кто вряд ли осмелится открыто признать свою веру в философию архатства. И все же это не Теософское общество всегда угрожало публике моральным разложением и открытым проявлением в полном объеме семи смертных грехов под маской святости и следования Иисусу! И теософы никогда не держали в секрете своих правил, ибо они живут при ярком дневном свете истины и искренности. А что же можно сказать об иезуитах в этом отношении?
«Иезуиты, принадлежащие к высшей категории», – говорит, к тому же, Луис Ламберт, – «имеют полную и абсолютную свободу действий – даже на убийство и поджог. С другой стороны, те иезуиты, которые оказываются виновными в малейших попытках подвергнуть опасности или риску Общество Иисуса – безжалостно наказываются. Им позволяется писать наиболее еретические книги, при условии, что они не откроют тайны ордена».
Все эти «тайны», безусловно, имеют в высшей степени ужасную и опасную природу. Сравним некоторые из этих христианских заповедей и правил для вступления в это Общество, имеющих, как утверждается, «божественное происхождение», с законами, которые регулировали принятие в тайные общества (храмовые мистерии) язычников.
«Брат-иезуит имеет право убить всякого, кто может представлять опасность для иезуитизма».
«Христианские и католические сыны», – говорит Стефан Фагундес, – «могут обвинить своих отцов в преступлении или ереси, если те хотят увести их от веры, даже если они могут знать, что их родители будут сожжены и преданы смерти за это, как учит Толет… И они не только могут отказать им в пище… но они могут также справедливо убить их».[737]
Хорошо известно, что император Нерон никогда не осмеливался желать посвящения в языческие мистерии из-за убийства Агриппины!
В Разделе XIV «Принципов иезуитов» мы обнаруживаем, что убийство соответствует христианской этике, выраженной отцом Генри Генрикесом в «Summæ Theologiæ Moralis», том I, Венеция, 1600 г. (Ed. Coll. Sion):
«Если человек, совершивший прелюбодеяние, даже если он священнослужитель… подвергся нападению мужа и убил нападавшего… он не может считаться нарушившим закон (nonridetur irregularis)». (Кн. XIV, De Irregularite, раз. 10, § 3.)
«Если отец был опасен для Государства (будучи изгоем), и для общества в целом, и не было никаких других способов избежать этого дурного поступка, тогда я бы одобрил это (убийство сыном своего отца)», – говорится в части XV, «Об отцеубийстве и человекоубийстве».[738]
«Для священнослужителя, или члена религиозного ордена, было бы законным убить клеветника, который пытается распространить ужасные обвинения против него самого или его религии»,[739] – это правило изложено иезиутом Франциском Амикусом.
Одним из наиболее непреодолимых препятствий для получения посвящения, как у египтян, так и у греков, было убийство любого рода, или даже просто невоздержанность.
Эти «враги рода человеческого», как их называют, еще раз получили свою старую привилегию работать в тайне, соблазнять и разрушать всякое препятствие на своем пути – с полной безнаказанностью. Но – «кто предостережен, тот вооружен». Люди, изучающие оккультизм, должны знать о том, что в то время как иезуиты при помощи своих методов умудрились заставить мир в целом, и англичан в частности, думать, что не существует такой вещи как МАГИЯ, эти хитрые и коварные интриганы сами содержат магнетические кружки и создают магнетические цепи посредством концентрации своей коллективной воли, когда они имеют какой-либо специальный объект для воздействия, или какую-нибудь особенную и важную персону для осуществления влияния на нее. Кроме того, они проявляют чрезвычайную щедрость, способствующую им в этом предприятии. Их богатство безгранично. Когда их недавно изгнали из Франции, они вывезли с собой столько денег, частично переведенные в английские ценные бумаги, что последние немедленно возросли в своей цене, о чем тогда сообщала «Daily Telegraph».
Они добились успеха. С этого времени церковь является их безвольным орудием, и папа – лишь бедный инструмент в руках этого ордена. Но надолго ли? Может настать такой день, когда их богатства будут насильно отняты у них, и они сами будут безжалостно уничтожены под гром проклятий и аплодисментов всех наций и народов. Существует Немезида – КАРМА, хотя она и позволяет часто Злу и Греху успешно продолжать свое дело в течение веков. Также тщетна их попытка, со своей стороны, угрожать теософам – своим непримиримым врагам. Ибо последние, вероятно, это единственная организация во всем мире, которая может не бояться их. Они могут попытаться, и возможно успешно, уничтожить отдельных членов. Но они напрасно протягивали бы свои руки, сильные и могущественные, нападая на Общество. Теософы столь же хорошо защищены, и даже лучше, чем они сами. Для современных ученых, для всех тех, кто ничего не знает, и тех, кто не верит в то, что они слышат о БЕЛОЙ и ЧЕРНОЙ магии, все вышеизложенное будет выглядеть как нонсенс. Пусть так, хотя Европа очень скоро почувствует, и уже сейчас ощущает тяжелую руку последней.
Иезуиты и их приверженцы клевещут и по любому поводу оскорбляют теософов. Их обвиняют в идолопоклонстве и суеверии; и все же мы читаем в тех же самых «Принципах» отцов-иезуитов:
«Более правильным является то мнение, что всем неодушевленным и неразумным объектам можно законным образом поклоняться», – говорит отец Габриэль Васкес, рассказывая об идолопоклонстве. – «Если правильно понимать учение, которое мы создали, то можно поклоняться не только Богу и нарисованному образу, и любому святому предмету, который пользуется авторитетом у народа, как Его образ, но также и любому другому объекту в этом мире, будь он неодушевленным и неразумным, или же разумным по своей природе».[740]
Таков римский католицизм, идентичный и с этого времени единый с иезуитизмом – как это показано в послании кардинала-епископа Кембрии, и папой Львом. Это наставление, делает ли оно честь христианской церкви или нет, может быть с пользой процитировано любым индусским, японским, или каким-либо другим «языческим» теософом, который все еще не отказался от веры своего детства.
Но нам пора заканчивать. На языческом Востоке существует пророчество относительно христианского Запада, которое, если его перевести на понятный английский язык, будет выглядеть так:
«Когда завоеватели всех древних народов будут побеждены, в свою очередь, армией черных драконов, созданных их грехами и порожденных разложением, тогда пробьют часы освобождения первых».
Нетрудно определить, кто эти «черные драконы». И они, в свою очередь, увидят, что их могущество остановлено и силой низвергнуто освобожденными легионами. Тогда, возможно, наступит новое вторжение Атиллы с далекого Востока. Однажды миллионы людей из Китая и Монголии, язычников и мусульман, снабженных всеми наиболее смертоносными видами оружия, изобретенными цивилизацией, и усиленные Небожителями Востока, опираясь на инфернальный дух торговли и жажде наживы на Западе, и, кроме того, хорошо обученные христианскими человекоубийцами, – ворвутся и захватят разлагающуюся Европу, подобно неудержимому потоку. Таков будет результат деятельности иезуитов, которые, как мы надеемся, падут его первой жертвой.
«Теософские махатмы»
Перевод – К. Леонов
С искренним и глубоким сожалением (хотя и без удивления, поскольку за долгие годы я смогла подготовиться к таким заявлениям) я прочла в рочестерском «Оккультном слове», издаваемом миссис Дж. Кейбл, преданным президентом Теософского общества в этом городе, ее редакционную статью, написанную совместно с м-ром У. Т. Брауном. Ее внезапное изменение чувств можно считать вполне естественным для женщины, поскольку у нее никогда не было таких возможностей, как у м-ра Брауна; и ее чувства, с которыми она пишет: «после большого желания… вступить в контакт с теософскими махатмами мы пришли к заключению, что бесполезно пытаться достигнуть психическим взором Гималаев…» – бесспорно разделяются многими теософами. Оправданы ли подобные жалобы, и кто в этом виноват, теософы или «махатмы», – вопрос остается открытым. Этот вопрос был в подвешенном состоянии в течение нескольких лет, и его следует решить сейчас, поскольку двое жалующихся заявляют, поставив под этим свои подписи, что «мы (они) не должны следовать за восточными мистиками, которые не могут подтвердить свою способность помочь нам». Эта последняя часть предложения требует серьезного исследования. Я прошу дать мне возможность сделать несколько замечаний по этому поводу.
Скажем вначале, что тон всей статьи – это тон настоящего манифеста. Сокращая и убирая библейские выражения, в изобилии встречающиеся в статье, ее можно свести к следующей декларации-парафразе: «Мы стучали в их дверь, и они не ответили нам; мы просили их о хлебе, они отказали нам даже в камне». Обвинение чрезвычайно тяжелое; тем не менее, это и несправедливо, и нечестно, – вот то, что я собираюсь показать.
Поскольку я была первой в Соединенных Штатах, кто сделал достоянием общественности факт существования наших Учителей, и сделала доступным священные имена двух членов Братства, неизвестных до того в Европе и Америке (за исключением немногих мистиков и посвященных), но священных и почитаемых на всем Востоке и особенно в Индии, что привело к возникновению множества вульгарных спекуляций и насмешек вокруг этих святых имен и закончилось публичным осуждением, поэтому я полагаю, что моим долгом является опровержение уместности последнего путем объяснения всей ситуации в целом, ибо я чувствую себя главным обвиняемым. Может быть, это будет полезно для некоторых, и интересно для других.
Пусть никто не думает, однако, что я выступаю как защитник тех, кто, совершенно очевидно, не нуждается в защите. То, что я намереваюсь сделать, это просто представить факты, а после этого ситуация пусть будет оцениваться по существу. На ясное заявление наших братьев и сестер о том, что они «жили шелухой (чем-то внешним и несущественным)», «искали странных богов», не получая доступа к ним, я, в свою очередь, спросила бы столь же открыто: «Уверены ли вы, что стучали в правильную дверь? Уверены ли вы в том, что не утратили своего пути, останавливаясь слишком часто во время путешествия у каких-то странных дверей, за которыми лежат в засаде злейшие враги тех, кого вы ищете?» Наши УЧИТЕЛЯ – это не «какой-нибудь ревнивый бог»; они просто святые смертные, и тем не менее более высокие, чем кто-либо в этом мире, в моральном, интеллектуальном и духовном отношениях. Сколь бы святыми и продвинутыми в науке мистерий они ни были, все же они люди, члены Братства, подающие пример служения его освященным временем законам и правилам. И одно из первых правил этого Братства требует, чтобы те, кто начинает свое путешествие на Восток под руководством и с благословения тех, кто является хранителями этих мистерий, следовали бы только прямой дорогой, не останавливаясь на каждом повороте и не пытаясь примкнуть к другим «Учителям» и профессорам, принадлежащим часто Науке Левой Руки; они должны иметь доверие и быть терпеливыми, а также удовлетворять некоторым иным требованиям. Не обладая ни одним из этих качеств, какое право имеют те или иные мужчины или женщины взывать к обязанности Учителей помогать им?
Поистине «Живущие на пороге находятся внутри!»
Каждый теософ, став кандидатом в челы, или удостоившись чести быть избранным, должен сознавать неписанное взаимное обязательство, даже если не последовало официального заявления и признания обеих сторон, – подобное обязательство является священным. Это – узы на весь семилетний испытательный срок. Если в течение этого времени, невзирая на многие недостатки и ошибки кандидата, вполне естественные для человека (за исключением двух, о которых нет необходимости заявлять в печати), он остается во всех своих искушениях верным избранному им Учителю, или Учителям (в случае мирских кандидатов), то только тогда теософ будет посвящен в…, и с этих пор ему позволено сколько угодно общаться со своим гуру, и все его просчеты, кроме одного специально оговоренного, будут рассматриваться сквозь пальцы: они принадлежат его будущей карме, но оставлены в настоящем на усмотрение и суд Учителя. Он один лишь имеет власть судить, можно ли в течение этих долгих семи лет, несмотря на ошибки и прегрешения челы, позволить ему отдельные контакты с гуру, инициатива которых принадлежит либо ему, либо адепту. Последний находится в курсе всех причин и побуждений, которые приводят кандидата к греху совершения или несовершения какого-либо поступка, и является единственным, кто может оценить разумность или неразумность ободрения и поощрения ученика; поскольку только он имеет право на это, считая, что он сам находится под действием неумолимого закона кармы, которого не может избежать никто, от дикого зулуса до высшего из архангелов, – и поэтому он должен быть в высшей степени ответственен за свои собственные поступки.
Таким образом, главное и единственное обязательное условие, требуемое от кандидата или челы в период испытания, – это просто безусловная верность выбранному Учителю и его целям. Это условие sine qua non [совершенно необходимое]; и это, как я говорила, связано не с каким-либо с чувством зависти, а просто с тем обстоятельством, что если магнетические отношения между обоими когда-нибудь разрушатся, то для их восстановления потребуется вдвое больше времени; и кроме того, несправедливо и неразумно, чтобы Учитель тратил свои силы на тех, чье конечное дезертирство часто можно ясно предвидеть заранее. Сколь многие из тех, кто ожидая «одобрения заранее», как я это назвала бы, и будучи разочарованы в этом, обвиняют своих Учителей в эгоизме и несправедливости вместо того, чтобы скромно повторять mea culpa [моя вина]? Они способны по своей воле рвать нить, связывающую их с Учителем, десять раз за один год, и все же будут каждый раз надеяться, что все вернется к старому! Я знаю об одном теософе, – разрешите мне не называть его имени, хотя я надеюсь, что он узнает себя сам, – спокойном, интеллигентном молодом джентльмене, мистике по природе, который в своем неблагоразумном энтузиазме и нетерпении менял Учителей и свои взгляды примерно полдюжины раз менее чем за три года. Прежде всего он предложил себя, был принят для испытания и дал клятву ученичества; примерно через год после этого, он внезапно решил жениться, хотя к тому времени он имел несколько доказательств телесного присутствия своего Учителя и был удостоен нескольких поощрений. Оставив планы на женитьбу, он начал искать «Учителей» в других странах и стал фанатичным последователем розенкрейцеров; затем он вернулся к теософии в качестве христианского мистика; после этого пытался совершенствовать свой аскетизм, живя с женой; в конце концов он оставил эту идею и превратился в спиритуалиста. И сейчас, решив еще раз попробовать, «чтобы его приняли назад как чела» (я имею его письмо), и не получив ответа от своего Учителя, он вообще отрекся от него и стал искать так же, как это сказано в вышеупомянутом манифесте, своего старого «Ессея-Учителя, и испытывать духов при помощи его имени». Талантливый и уважаемый редактор «Оккультного слова» и ее секретарь правы, они выбрали единственно верный путь, на котором с очень небольшим количеством слепой веры они, разумеется, не встретят ни разочарований, ни обмана. «Для многих из нас приятно», – говорят они, – «подчиниться зову „Человека Скорбей“, который никого не отправит назад из-за того, что тот является недостойным или не набравшим определенный процент личных добродетелей». Откуда они это знают? Разве только они приняли ужасную по своему цинизму и весьма опасную догму протестантской церкви, которая учит прощению даже самого тяжкого преступления, если только убийца искренне верит в то, что кровь «Искупителя» спасет его в последний момент, – что это, кроме слепой, далекой от философии, веры? Эмоциональность – это не философия; и Будда посвятил свою долгую, полную самопожертвования, жизнь тому, чтобы спасти людей именно от этого порожденного дьяволом суеверия. Почему мы говорим сейчас, не переводя дыхания, о Будде? Учение о спасении благодаря личным добродетелям и самозабвению – это краеугольный камень в учении Господа Будды. Оба вышеупомянутых автора могли «искать странных богов», и скорее всего они так и делали, но это не были наши УЧИТЕЛЯ. Они «трижды отреклись от Него», а теперь, «с кровоточащими ступнями и изнеможенным духом» хотят «молиться, чтобы Он (Иисус) взял нас (их) еще раз под свое крыло», и так далее. Конечно, «Учитель из Назарета» пока еще делает им одолжение. Они все еще «живут шелухой» и в «слепой вере». Но в этом они являются самыми лучшими судьями, и никто в нашем Обществе не имеет права вмешиваться в их личные верования; но лишь небеса могут помочь в том, чтобы однажды они, будучи глубоко разочарованными, не превратились в наших злейших врагов.
И все же тем теософам, которым не нравится наше Общество в целом, никто никогда не давал каких-либо поспешных обещаний; тем более, ни Общество, ни его основатели никогда не предлагали своих «Учителей» как премию за хорошее поведение. Многие годы каждому новому члену говорилось, что ему не обещают ничего; он должен всего ожидать лишь от своих личных заслуг. Теософ полностью свободен и ничем не ограничен в своих поступках. Если он чем-то недоволен, он волен alia tentanda via est [искать другие пути], менее тяжелые и утомительные; и так до тех пор, пока он не будет готов принять на себя ученичество и не решится заслужить покровительство Учителя. Прежде всего к таким людям я обращаюсь сейчас с вопросом: а выполнили ли вы свои обязательства и обещания? Вы, которые охотно возложили бы всю вину на Общество и его Учителей (последние – воплощение милосердия, терпимости, справедливости и вселенской любви), вели ли вы подобающую жизнь, которую должен вести человек, пожелавший стать кандидатом в ученики, и соблюдали ли вы все необходимые в таком случае требования? Пусть тот, кто чувствует в своем сердце и своей совести, что так оно и было, – что он не совершал никаких серьезных проступков, никогда не сомневался в мудрости своего Учителя, никогда не искал другого Учителя, или Учителей, стремясь как можно быстрее сделаться оккультистом и овладеть оккультными силами; и что он никогда не изменял ни в помыслах, ни на деле своему теософскому долгу, – пусть тот, говорю я, выйдет вперед и протестует. Он вправе делать это без всякого страха, поскольку не понесет за это никакого наказания и даже не получит ни единого упрека, если не считать того, что он будет исключен из Общества – того самого, которое известно своими самыми широкими и либеральными взглядами, наиболее всеобъемлющего из всех известных и неизвестных Обществ. Я опасаюсь, правда, что мое приглашение останется без ответа. Я знаю, что за одиннадцать лет существования Теософского общества из семидесяти двух принятых на испытательный срок полных чел и нескольких сотен мирских кандидатов всего лишь трое до сих пор не утратили своего статуса, и всего лишь один из них достиг истинного успеха. Никто не вынуждает кого-либо идти в ученичество; никаких обещаний не дается, – ничего, кроме того, что между Учителем и вероятным учеником существуют взаимные обязательства. Истинно, истинно, много есть званых, но мало избранных; или, точнее, мало тех, у кого есть достаточно терпения, чтобы пройти весь мучительно горький путь до конца, – если можно выразить таким образом простую настойчивость и единство цели.
И что же сказать об Обществе в целом за пределами Индии? Кто из многих тысяч его членов ведет истинную жизнь? Может быть так скажет тот, кто является вегетарианцем – но таковы ведь слоны и коровы, – или тот, кому случается быть холостым, хотя его бурная молодость шла совсем в другом направлении; или же тот, кто изучает «Бхагаватгиту» или «философию йоги», читая их шиворот на выворот, но являются ли они истинными теософами, живущими в соответствии с духом Учителей? Как не сутана делает человека монахом, так и длинные волосы с поэтическим выражением лица недостаточный повод, чтобы превратить кого-либо в истинного последователя божественной Мудрости. Посмотрите вокруг себя и на так называемое ВСЕОБЩЕЕ Братство! Общество, созданное для того, чтобы исправить бросающееся в глаза зло христианства, чтобы избегать фанатизма и нетерпимости, ханжества и суеверия, для того, чтобы развивать истинную всеобщую любовь, простирающуюся вплоть до бессловесных тварей, – во что превратилось это Общество в Европе и Америке за одиннадцать лет испытаний? Лишь в одном отношении нам удалось достичь успеха по сравнению с нашими христианскими братьями, которые, по красочному выражению Лоренса Олифанта, «убивают друг друга для пользы Братства и сражаются, как дьяволы, за любовь Бога»; успех состоит в том, что мы избавились от любых догм и пытаемся сейчас благоразумно избавиться от последних следов даже номинальной авторитарности. Но во всех других отношениях мы ничем не лучше их: злословие, клевета, немилосердие, критицизм, бесконечные призывы к войне, взаимные упреки, которыми мог бы гордиться сам христианский черт! И все это, надо полагать, вина Учителей? ОНИ не намерены при помощи пинков и скандалов помогать тем, кто помогает таким образом другим, идущим по пути спасения и освобождения от эгоизма. Поистине, мы являем собой пример для всего мира, и кто как не мы достойны составить компанию святым аскетам снежных гор!
Теперь несколько слов перед тем, как я закончу. Меня спросят: «И кто же Вы, чтобы находить у нас ошибки? Тот ли вы человек, кто имеет связь с Учителями и ежедневно получает Их одобрение? Являетесь ли Вы столь святой, никогда не ошибающейся и столь достойной?» На это я отвечаю: нет, не являюсь. Моя природа весьма несовершенна; у меня много бросающихся в глаза недостатков – и потому моя карма тяжелее, чем у какого-либо другого теософа. Это является – и так и должно быть – мишенью для моих врагов, а также некоторых друзей, поскольку столько лет я чувствую себя прикованной к позорному столбу, и вряд ли в этом что-то можно изменить. И все же я бодро встречаю испытание. Почему? Потому что я знаю, что несмотря на все мои недостатки, я нахожусь под защитой Учителей. И если это так, то причина этого весьма проста: за тридцать пять лет и даже более, с 1851 года, когда я впервые увидела Учителя во плоти и лично, я никогда не отрекалась от Него и даже никогда не усомнилась в Нем, хотя бы и мысленно. Никогда никакая жалоба или ропот, направленный против Него, не срывались с моих уст, и ни на мгновение не возникали они в моем сознании даже при самых тяжелых испытаниях. С самого начала я понимала, чего следует ожидать, и о чем я уже говорила выше, и что я не устаю повторять другим: как только кто-либо вступает на Путь, ведущий к ашраму благословенных Учителей, последних и единственных хранителей первичной Мудрости и Истины, – с тех пор его карма обрушивается на него целиком и сокрушает его всем своим весом, вместо того чтобы быть равномерно распределенной в течение всей его жизни. Тот, кто верит в то, что он исповедует, и в своего Учителя, тот преодолеет это и выйдет победителем из всех испытаний; а тот, кто сомневается, кто проявляет малодушие и боится получить то, что ему причитается по заслугам, пытаясь избежать правосудия, тот терпит неудачу. Он все равно не сможет избегнуть кармы, но он утратит и то, ради чего он шел на риск преждевременной встречи с ней. Именно поэтому, хотя карма столь постоянно и беспощадно избивала меня, используя моих врагов как свое бессознательное оружие, я и смогла все это выдержать. Я чувствовала уверенность в том, что Учитель не позволил бы мне погибнуть, что Он всегда появился бы в одиннадцатый час, – и так оно и было на самом деле. Три раза я была спасена Им от смерти; последний раз почти против моей воли; тогда я опять вернулась в этот холодный, греховный мир от любви к Тому, кто научил меня всему, что я знаю, и сделал меня тем, чем я являюсь. Поэтому я совершаю Его работу и выполняю Его указания, и это дало мне львиную силу для того, чтобы выдержать сокрушительные удары – физические и нравственные – одного из которых было бы достаточно, чтобы погубить любого теософа, если бы он усомнился в могущественной защите. Преданность Тому, кто служит для меня олицетворением долга, и вера в коллективную Мудрость этого великого, мистического и все же реального Братства святых людей, – это мое единственное достоинство и причина моего успеха в оккультной философии. И, повторяя сейчас вслед за Парагуру – моего Учителя УЧИТЕЛЕЙ – те слова, которые Он высказал в своем послании к тем, кто хотел бы превратить Общество в «клуб чудес», вместо того, чтобы сделать его Братством Мира, Любви и взаимной Помощи: «Уж лучше пусть прекратит свое существование Теософское общество, и его несчастные основатели останутся не у дел», и я добавляю к этому, – пусть лучше пропадут двенадцать лет упорного труда и даже сама наша жизнь, чем свершится то, к чему сейчас намечается тенденция: теософы, преуспевающие на политических «рингах» в поисках личной власти и авторитета; теософы, критикующие и клевещущие друг на друга, как это могут делать только две соперничающие христианские секты; наконец, теософы, отказывающиеся вести праведную жизнь и вместо этого критикующие и стремящиеся опорочить величайших и благороднейших людей потому лишь, что связанные своими мудрыми законами – древними и основанными на многотысячелетнем опыте человечества – эти Учителя отказываются взаимодействовать с кармой и быть на вторых ролях по отношению к любому теософу, взывающему к ним несмотря на свои собственные заслуги и прегрешения.
Если быстро не произойдут радикальные реформы в наших Американских и Европейских теософских обществах, я опасаюсь, что вскоре на весь мир останется лишь один центр теософских обществ и теософии, а именно – в Индии; к этой стране я возношу все молитвы моего сердца. Вся моя любовь и все мои устремления принадлежат моим возлюбленным братьям – сынам древней Арьяварты – родины моего УЧИТЕЛЯ.
Теософическое общество
Одна правдивая история девятнадцатого века
Перевод – К. Леонов
Материалы для будущей истории психизма в дарвиновскую эпоху. Посвящены отечественным скептикам.
[Оригинальная рукопись этой неоконченной истории, написанная рукой Е. П. Б., находится в адьярском архиве. Ее русское название таково: «Теософическое общество – сказка-быль XIX века». Сестра Е. П. Б., госпожа Вера Павловна Желиховская утверждает («Русское обозрение», том VI, ноябрь 1891 г., стр. 275–278), утверждает, что такой рассказ Е. П. Б. писала незадолго до ее последней болезни, но что была написана лишь некая часть введения; она приводи также некоторые краткие выдержки из этой работы.
Английский перевод этой незавершенной работы, который подготовил Золтан де Алгья-Пап, весьма ученый венгерский теософ, живший в то время в Адьяре, был опубликован в «Теософисте», том 82, сентябрь 1961 г. Несколько позже, а именно, в 1962 году, теософский журнал «Альба», издаваемый в Бостоне (Массачусетс) двумя преданными русскими теософами, Николаем Павловичем фон Рейнке и его сестрой, Дагмарой Павловной фон Рейнке, опубликовал оригинальный русский текст этого рассказа с приложением факсимиле двух его страниц. Текст Е. П. Б. – это шедевр русской прозы, выполненный с блестящим остроумием и живым воображением.
Наш английский перевод этой истории в целом следует переводу м-ра Алгья-Папа, с несколькими изменениями и улучшениями, которые требует оригинальная русская редакция. – Составитель.]
Существует столько вздора и чепухи, словесной и печатной, и особенно в России, в отношении Теософического общества, которое я самолично задумала и основала в Нью-Йорке 17 ноября 1875 года, что в конце концов я решила просветить моих дорогих соотечественников по этому вопросу. Верить ли мне, или нет, – конечно, оставим это решать им самим.
История говорит, что когда принц Бисмарк хотел скрыть от публики задуманные им политические трюки, для спокойного разворачивания которых могло возникнуть препятствие, если их преждевременно раскрыть, – он открыто информировал публику о своих планах. Другими словами, Железный Канцлер рассказывал чистую правду – и никто ему не верил. Сходным образом, я должна сообщить правду, утверждая факты, и заблаговременно зная о том, что правила критики в цивилизованной стране стоят на пути веры. Напротив, читая мое правдивое сообщение, основывающееся на совершенно невероятных и все же истинных фактах, и знакомясь с историей Общества, возникшего почти мгновенно, без какой-либо подготовки, и которое от семи своих членов, личностей, неизвестных миру, быстро развилось за несколько лет в многочисленное «Братство», охватившее весь земной шар, подобно грибам после дождя, своими «ложами», – эти мудрые критики почувствуют насущную необходимость выразить свои сомнения. И даже от тех, кто мне симпатизирует, я не ожидаю чего-то большего, чем написала мне жена одного майора, служащего на Кавказе. Она оказывает мне почтение в связи с тем впечатлением, которое произвел на нее мой рассказ о «Таинственных племенах Голубых Гор», и заканчивает свое письмо восклицанием: «О, какой же вы изобретательный рассказчик!»
С 1881 года я много раз писала о Теософическом обществе и его деятельности в Индии, сперва в виде «Писем на Родину», опубликованных в «Московских ведомостях», а позднее – в «Русском вестнике», и то, что я описала, было расценено публикой как мой «вымысел», в особенности мое сообщение о психологических особенностях индусов, сведения о которых, конечно, не следует искать в статистических записях и книгах британских колоний. Мои истории «Из пещер и джунглей Индостана», публикация которых осталась незавершенной после смерти М. Н. Каткова, были восприняты публикой как некий роман и чистая фантазия. В действительности же имеет смысл припомнить мудрое замечание английского поэта: «Истина часто бывает более странной, чем выдумка». Вообще говоря, не верить ни во что, быть может, наиболее разумно. У неверующего более спокойный сон и легкая жизнь. Отвергнуть что-либо – это удобнее, чем принять на веру нечто, что не приобрело еще в обществе права гражданства, и, принимая это, вы вынуждены плыть против течения общественного мнения и общепринятых представлений. По этой причине люди не поверят мне даже сейчас. Неважно! Как Эпиктет сказал своему хозяину, который бил мудреца своей палкой за данный им совет, я скажу моим критикам: «Бейте, но выслушайте». И что бы не случилось тогда, это меня не касается, так как бабушка обычно говорила о будущем: «Всему есть причина».
Общественное мнение в России, как и везде, подобно калейдоскопу, в котором комбинации фигур постоянно изменяются в соответствии с движением руки, держащей его; или, другими словами, представление о том, что возможно или невозможно, благоразумно или глупо, подходит или не подходит, зависит от некоторых авторитетов в науке и в моде, которые заставляют общественное мнение поворачиваться подобно флюгеру. Мы не верим больше сегодня в то, во что мы верили вчера; и в обоих случаях просто потому, что ветер подул из разных сторон. Даже современная наука, или скорее ее верховные жрецы, учили в средние века всему тому, что сегодня они же отрицают, и верят сегодня в то, что они же высмеивали в те давние времена. Астрологию, алхимию и магию выбрасывают подобно старому хламу на чердак Академий, в то время как кровообращение, сила пара и электричество, которые столь долгое время назывались ими вздорными, абсурдными выдумками, ныне окружены почестями на их собраниях. С другой стороны, джентльмены-академики чувствуют себя сегодня вынужденными верить в такие вещи, от которых еще десять лет назад они с глубочайшим презрением отвернули бы свои высокоэрудированные носы; в вещи, которые пятьдесят лет назад подвергались суровому остракизму и изгонялись прочь за священную ограду Академии, – а именно, в месмеризм и животный магнетизм. В настоящее время они процветают под маской «внушения» и «гипнотизма». И все это потому, что наша земля повернулась, и человеческие мозги последовали за ее движением. До Галилея ученые представляли земной шар в виде плоского блина в центре вселенной, в то время как Пифагор за 2000 лет до Коперника учил гелиоцентрической концепции. Наши европейские ученые средних веков рассматривали индийскую аллегорию, изображающую нашу Землю покоящейся на четырех слонах, стоящих на черепахе, которая качает своим коротким хвостом в совершенно пустом вселенском пространстве, – как священную истину. Ныне они убедились, что земля имеет круглую форму, и что наша планета является незначительным маленьким небесным телом среди миллионов других и больших по размерам планет. Люди привыкли думать о себе как о богах этой Земли, для которых был сотворен космос; но сегодня наука убеждает нас, что мы суть не больше, чем потомки бесхвостых обезьян, и что мы, вместе с этими нашими несчастными кузенами, является потомством одного и того же (однако, все еще неоткрытого) предка, – Адама с хвостом. Давно? Прекрасно, всего лишь вчера, согласно авторитетному учению Геккеля и его друга Гексли, у самого корня генеалогического древа человечества находился Moneron, океанский отшельник, желеобразный шарик, которого дарвинисты считали альфой всей органической жизни на земле, омегой которой является сам человек. Этот кусочек желе, выловленный в океане Гексли, был назван им в честь его немецкого коллеги, Bathybius Haecalii, и дарвинисты щедро восхваляют сами себя за это великое открытие. «Эврика! Открыто подлинное семя человеческой расы», – недавно сообщили мне римляне. И что дальше?.. Сегодня этот кандидат в предки человечества был подвергнут точному химическому исследованию и доказано, что это всего лишь сгусток неорганической материи, простой осадок.
[Страница 5 рукописи отсутствует]
Тот факт, что основатель этого якобы чудотворного Общества – это дитя, рожденное от того же самого ствола, не может не представлять интереса для русского читателя. И следующий факт, а именно, что это «дитя их собственной страны» заслужила для себя и для Общества всемирную, хотя и весьма разнородную репутацию, привлекая в свою «церковь» самые лучшие, самые сильные и наиболее ученые головы (как это будет доказано позднее) из многих заморских стран, до тех пор враждебных по отношению к русскому духу, – замечателен сам по себе и должен вызвать улыбку на лицах наших патриотов. Однако, до тех пор, пока история нашего «Братства» не будет рассказана для потомков, читатели и критики, которые не слышали о Теософическом обществе ничего, кроме сплетен, имеют безусловно вполне логичное и законное право думать и судить о нем в соответствии со своим собственным воображением. Таков дух этого века. Поэтому я дам им всем возможность посмеяться над «Махатмами» с Тибета и Индии. Пусть все осторожные критики видят в них, вынося свое суждение из историй, рассказываемых врагами Общества, просто пугала, сделанные из муслина и резиновых камер на длинных шестах, магов, парящих в голубом небе Индии, и даже порхающих, как утверждали очевидцы, в английских туманах. Пусть они смеются вместе с тем и над теми сотнями мудрых людей, которых я, по мнению Общества психических исследований, столь искусно одурачила этими муслиновыми махатмами! И пусть они вспомнят, что индийская и допотопная магия, включая сюда всех адептов и их феномены, являются простой мистификацией и фокусничеством. Пусть будет так! Однако, магия не исчерпывается всем этим… Я могу заверить вас, что Теософическое общество совершенно не затрагивает отрицание существования «сверхъестественных феноменов», так как никакой теософ, включая и меня, никогда не верил ни во что «сверхъестественное». И в еще меньшей степени можно объяснить существование Общества при помощи таких явно нелепых и совершенно преувеличенных проявлений.
[Страница 7 рукописи отсутствует]
… [что этот человек, ] придя из степей и с берегов Днепра, не имея ни дома, ни жилища, ни общественных связей, ни денег, внезапно придумал и осуществил то, чего не смог сделать никто из вас. Только она послала свой призыв в Нью-Йорк 7 октября 1975 года, – и 17 ноября того же года, пятью неделями позже, было основано Теософическое общество с несколькими сотнями членов в Америке, а ее первое Отделение в Лондоне насчитывало 73 члена. И с этого дня, благодаря простому прикосновению моей руки, лавина начала распространяться вперед. И после того она прокатилась по всему земному шару, и все еще продвигается сегодня, увеличиваясь не только день за днем, но и час за часом. И этот поток не может остановить ни клевета Общества психических исследований, ни издевательства или преследования. Почему? Потому что, без всяких феноменов, этот поток является – силой! И за ним – сила Истины. Эту тайну нельзя убить топором лютого критицизма; ее следы нельзя уничтожить метлой безразличия или отрицания. То, что составляет сущность этой силы, будет объяснено позже. И тогда каждый сможет увидеть, в сколь малой степени могут феномены повлиять на рост и успех Теософического общества, но что напротив, сколь пагубными могли они быть для него, – если вообще что-либо в мире могло повредить наступлению этого предреченного часа.
Но все это является просто неким введением, которое я почувствовала необходимость написать, принимая во внимание бытующие повсюду многочисленные и разнообразные истории. Теперь, эта задача выполнена…
(Не было закончено по причине смерти Е. П. Блаватской 26 апреля 1891 года.[741])
Теософское общество: его миссия и его будущее
[в изложении мосье Эмиля Бёрнуфа, французского ориенталиста]
Перевод – К. Леонов
Это вина другого, если он неблагодарен; но если я не одарил его, то это моя вина. Чтобы найти одного благодарного человека, я вынужден общаться со многими, лишенными этого качества.
Сенека
…Завеса с глаз моих упала!
Я, наконец, прозрел! Со всеми вместе!
Молясь своим богам – услышан не был;
Иль без внимания оставлены молитвы,
Хоть в помощи нуждался очень я!
Как все, кто молится богам усердно!
Быть может, боги немощны настолько,
Что в помощи нуждаются и сами?
И, слыша скорбный крик, они помочь не в силах?!
Не допустил бы я, чтоб плакал тот,
Кого могу спасти!..
Свет Азии
Не так уж часто случается Теософскому обществу встречаться с таким вежливым и даже симпатизирующим ему обращением, как то, которое проявил всем известный санскритолог, мосье Эмиль Бёрнуф, в своей статье «Le Bouddhisme en Occident», в Revue des Deux Mondes (от 15 июля 1888 г.).
Эта статья доказывает, что Общество, в конце концов, по праву заняло свое место в интеллектуальной жизни XIX века. Оно отмечает зарю новой эры в ее истории, и как таковое заслуживает более внимательного рассмотрения всеми теми, кто посвящает свою энергию работе в нем. Позиция мосье Бёрнуфа в ученом мире Запада дает право относиться с уважением к его суждениям; благодаря его имени, имени одного из первых и наиболее выдающихся сегодня представителей школы санскритского языка (покойного мосье Эжена Бёрнуфа), представляется более чем вероятным, что человек, носящий это имя, не будет делать поспешных утверждений и непродуманных заключений, но что его выводы будут основаны на внимательном и тщательном изучении вопроса.
Его статья посвящена тройственному предмету: происхождению трех религий, или сообществ, основные доктрины которых мосье Бёрнуф считает идентичными, цели теми же самыми, а источник, из которого они происходят, общим. Это буддизм, христианство, и – Теософское общество.
Он пишет на стр. 341:
«Восточный источник до сих пор оставался спорным; сегодня он стал полностью доступен благодаря научному исследованию, прежде всего английских ученых и благодаря публикации оригинальных текстов. Среди этих проницательных исследователей достаточно назвать такие имена, как Сейс, Пул, Бил, Рис-Дэвид, Спенсер-Гарди, Бунзен… Прошло уже много времени с тех пор, как они были поражены сходством или, скажем точнее, идентичностью элементов, имеющихся в христианской религии и буддизме… В прошлом веке эти аналогии объяснялись предполагаемым влиянием несторианства; но с тех пор была создана восточная хронология и было показано, что Будда жил на несколько столетий раньше, чем Нестор, и даже чем Иисус Христос… Проблема оставалась открытой вплоть до сегодняшнего дня, когда были изучены пути, по которым шел буддизм, и прослежены этапы его движения вплоть до Иерусалима… И сегодня мы являемся свидетелями того, как на наших глазах возникает новое сообщество, созданное для распространения буддийских догм во всем мире. Именно об этом тройном предмете мы и будем говорить».
Итак, на этом в какой-то мере ошибочном представлении о целях и задачах Теософского общества основана статья мосье Бёрнуфа и его замечания и мнения о нем. Он с самого начала берет фальшивую ноту и идет дальше в этом направлении. Теософское общество не было создано для распространения какой либо догмы, любой экзотерической, ритуализированной церкви, будь то буддийская, брахманская или христианская церковь. Эта идея является широко распространенным и общепринятым заблуждением; а что касается знаменитого санскритолога, то источник, который направил его по неверному пути, совершенно очевиден. Мосье Бёрнуф читал в «Лотосе», журнале Теософского общества в Париже, полемическую переписку между одним из редакторов «Люцифера» и аббатом Рока. Последний весьма неразумно настаивал на связи между теософией и папизмом, а также римской католической церковью, которая представляется его корреспонденту наиболее отвратительной из всех догматических религий; не эта церковь, в ее северных или южных формах, но философия и этика Гаутамы Будды выдвигались им на первый план. Упомянутый редактор является бесспорным буддистом, то есть последователем эзотерической школы великого «Света Азии»; это полковник Олькотт, президент Теософского общества. Но это вовсе не означает, что теософия в целом жестко связана с духовным буддизмом. Общество было основано не для того, чтобы просто пропагандировать буддизм, но для того, чтобы стать Братством Человечества – философским и религиозным центром, общим для всех. Его первые шаги были направлены к той же самой великой цели, которую мосье Бёрнуф приписывает Будде Сакьямуни, «открывшему свою церковь для всех людей, независимо от происхождения, касты, нации, цвета кожи или пола» (см. «Устав» Теософского общества, ст. I), и говорившему, что «Мой закон – это закон милосердия для всех». Точно так же, Теософское общество открыто для всех людей, без различия «происхождения, касты, нации, цвета кожи или пола», и более того – верований…
Вводные параграфы этой статьи показывают, насколько верно (за небольшим исключением) автор усвоил ту идею, что все религии имеют общую основу и произрастают от одного корня. Посвятив несколько страниц буддизму, религии и человеческой ассоциации, основанной принцем из Капилавасты, манихейству, ошибочно названному «ересью», и его отношению к буддизму и христианству, он заканчивает свою статью Теософским обществом. Он переходит к последнему, (а) проследив жизнь Будды, столь хорошо известную англоязычному читателю благодаря великолепной поэме сэра Эдвина Арнольда, что она не нуждается в повторном изложении; (б) показав в нескольких словах, что нирвана – это вовсе не полное уничтожение;[742] и (в) обсудив вопрос о том, что греки, римляне и даже брахманы рассматривают жреца как посредника между людьми и Богом, что означает признание идеи о личном Боге, распределяющем свои милости по своему собственному усмотрению, коротко говоря, о властителе вселенной.
Процитируем несколько строк относительно нирваны, прежде чем обсуждать последнее высказывание. Автор говорит:
«Моей задачей не является обсуждение здесь проблемы нирваны. Я скажу только, что идея полного уничтожения абсолютно чужда Индии, и что целью Будды было освобождение человечества от страданий в земной жизни и последовательных реинкарнаций; и что он провел свою долгую жизнь, сражаясь против Мары и его ангелов, которых он сам называл Смертью и воинами смерти. Действительно, слово нирвана означает угасание, как, например, угасание потушенной лампы, но оно означает также отсутствие ветра. Поэтому я полагаю, что нирвана – это нечто, что требует вечности, тот lux perpetua [вечный свет, лат. ], который христиане также желают для своих умерших».
В отношении концепции роли жрецов автор показывает, что она полностью отсутствует в буддизме. Будда является не Богом, но человеком, достигшим высшей степени мудрости и добродетели. «Поэтому буддийская метафизика постигает абсолютный Принцип всех вещей, называемый другими религиями „Богом“, совершенно другим путем и не делает из него чего-то отдельного от Вселенной».
Далее автор указывает, что равенство всех людей по отношению друг к другу является одной из основных концепций буддизма.
Кроме того, он добавляет, что евреи создали свое учение о Мессии благодаря буддизму.
Учения ессеев, терапевтов и гностиков принято считать результатом слияния индийской и семитической мысли, и при сравнении жизнеописаний Иисуса и Будды было показано, что обе эти биографии включают в себя идеальную легенду и реальные факты. Легендарная часть в обоих случаях идентична; именно так и должно быть с теософской точки зрения, поскольку обе они основаны на цикле инициации. Наконец, эта «легендарная» часть перекликается с соответствующими особенностями других религий, прежде всего, ведической историей о Вишвакармане.[743] В соответствии с представлениями автора, лишь на Никейском соборе христианство официально порвало с духовным буддизмом, хотя он и рассматривает Никейский символ веры как простое развитие формулы: «Будда, Закон, Церковь» (Будда, Дхарма, Сангха).
Манихеи исходно были шаманами, или шраманами, буддийскими аскетами, присутствие которых в Риме в третьем веке было отмечено св. Ипполитом. Мосье Бёрнуф объясняет их дуализм исходя из двойственной природы человека, состоящей из добра и зла, причем принцип зла происходит от Мары буддийской легенды. Он показывает, что учение манихеев было более непосредственно связано с буддизмом, чем христианство, поэтому борьба жизни и смерти происходит между двумя началами, в то время как христианская церковь считает, что она имеет право быть единственным и исключительным обладателем Истины. Эта идея находится в прямом противоречии с самыми основными представлениями буддизма, поэтому исповедующие ее неизбежно находятся в сильном противостоянии с манихеями. Таким образом, именно еврейский дух исключительности поднял против манихеев светское оружие христианских государств.
Проследив, таким образом, эволюцию буддийской мысли от Индии до Палестины и Европы, мосье Бёрнуф указывает, что последним свидетельством этого влияния являются, с одной стороны альбигойцы, с другой – павликиане, влияние которых прослеживается в протестантизме. Далее он продолжает:
«Анализ показывает нам, что в современном обществе имеются два существенных момента: идея личного Бога среди верующих, и почти полное исчезновение милосердия среди философов. Еврейский элемент в христианстве стал господствующим, тогда как буддийский в сильной степени затемнен.
Таким образом, одно из наиболее интересных и неожиданных явлений нашего времени – это попытка, которая делается сейчас, по оживлению и воссозданию нового общества, покоящегося на тех же основаниях, что и буддизм. Хотя оно и находится лишь в самом начале, его рост происходит столь быстро, что наши читатели, вероятно, будут рады, если мы привлечем их внимание к этому. Это общество является до некоторой степени миссией, его распространение происходит без шума и насилия. Оно не имеет даже определенного имени; его члены объединяются под различными восточными именами, используемыми как заголовки их публикаций: «Изида», «Лотос», «Сфинкс», «Люцифер». Общим названием для всех них, в данный момент преобладающим, является Теософское общество».
После очень точного отчета об образовании и истории Общества – вплоть до количества его отделений в Индии, а именно, 135 – он продолжает:
«Общество очень молодо, но, тем не менее, оно уже имеет свою историю… Оно не имеет ни денег, ни покровителей, и действует исключительно благодаря своим наличным ресурсам. Оно не содержит никакого мирского элемента. Оно не льстит какому-либо частному или общественному интересу. Оно само установило нравственный идеал великого самовозвышения, оно борется против порока и эгоизма. Оно стремится к объединению религий, которые считает идентичными по своему философскому происхождению; но оно признает верховенство только лишь истины…
Имея такие принципы, и в то время, в которое мы живем, общество едва ли может наложить на само себя более тяжелые условия существования. Тем не менее, оно разрослось с удивительной быстротой…»
Суммируя историю развития Теософского общества и роста его организации, автор спрашивает: «Что же это за дух, который его вдохновляет?» На это он отвечает цитированием трех задач Общества, замечая относительно второй и третьей задачи (изучение литературы, религии и науки арийских народов, исследование латентных психических способностей и т. п.), что хотя это, казалось бы, придает Обществу некий академический оттенок, отдаленный от повседневных занятий, но на самом деле это не так. Он цитирует следующий отрывок из заключения редакторской статьи в «Люцифере» за ноябрь 1888 года:
«Тот, кто не ведет себя как альтруист; тот, кто не готов разделить свой последний кусок с более слабым или более бедным, чем он сам; тот, кто пренебрегает помощью своему собрату, любой расы, нации или вероисповедания, где бы и когда бы он ни встретил страдальца; тот, кто остается глухим к воплю человеческого несчастья; тот, кто слышит, как оскорбляют невинного, будь он братом-теософом или нет, и не делает ничего для его защиты, как для себя самого, тот – не теософ. („Люцифер“, № 3).
Эта декларация, – продолжает мосье Бёрнуф, – не является христианской, потому что она не принимает в расчет верования и не пытается никого обратить в свою веру, а также потому, что христиане любят использовать клевету для борьбы со своими противниками, такими как манихеи, протестанты и иудеи.[744] Еще в меньшей степени она является мусульманской или брахманической. Она чисто буддийская: публикации Общества представляют собой или переводы буддийских книг, или оригинальные работы, вдохновленные учением Будды. Поэтому Общество имеет буддийский характер.
Против этого оно слегка протестует, опасаясь принять исключительный и сектантский характер. Это ошибка: истинный и оригинальный буддизм – это не секта, и вряд ли это религия. Это, скорее, нравственная и интеллектуальная реформа, которая исключает неверие, но не принимает никакой веры. Именно этим и занимается Теософское общество».
Мы изложили наши основания для протеста. Мы не привязаны жестко ни к какой вере.
Утверждая, что Теософское общество является «буддийским», мосье Бёрнуф совершенно прав, но лишь с одной точки зрения. Оно имеет буддийскую окраску просто потому, что эта религия, или скорее философия, в большей степени приближается к ИСТИНЕ (тайной мудрости), чем какая-либо иная экзотерическая форма верования. Отсюда тесная связь между ними обоими. Но с другой стороны Теософское общество совершенно право, протестуя против ошибочного обвинения в пропаганде буддизма по причинам, которые были высказаны нами в начале этой статьи, а также самим нашим критиком. Хотя мы полностью согласны с ним в отношении истинной природы и характера примитивного буддизма, однако сегодня буддизм, тем не менее, представляет собой довольно догматическую религию, расколотую на множество различных сект. Мы придерживаемся одного только Будды. Поэтому, как только возникает необходимость следовать за существующей формой, а кто будет отрицать эту необходимость в отношении буддизма? – коль скоро это произошло, не лучше ли вернуться назад к чистому и незамутненному источнику самого буддизма, чем остановиться на промежуточной стадии? Такая половинчатая реформа была проведена, когда протестантизм откололся от старой церкви; и можно ли считать удовлетворительным результат этого?
Такова простая и естественная причина, по которой Теософское общество не поднимает знамя экзотерического буддизма и не объявляет себя последователем храма Господа Будды. Оно слишком искренне желает оставаться с этим чистейшим «светом», чтобы позволить себе быть поглощенным его искаженной тенью. Это хорошо понимает мосье Бёрнуф, так как он ясно выражает это в следующем отрывке:
«С точки зрения доктринального вероучения, буддизм не имеет тайн; Будда проповедовал с помощью притч, но притчи являются развернутым сравнением, и в них нет ничего символического. Теософы ясно увидели, что в религиях всегда имеются два учения; одно из них имеет простую форму и полно образов или историй, которые выдаются за реальность; это общедоступное учение, называемое экзотерическим. Другое, эзотерическое или внутреннее, сохраняется для более образованных и благоразумных приверженцев, посвященных второй степени. Наконец, имеется вид науки, которая в старые времена культивировалась в тайных святилищах, наука, называемая герметизмом, которая дает окончательное объяснение символов. Когда такая наука сопоставляется с различными религиями, то можно увидеть, что их символы, хотя и отличающиеся внешне, покоятся на той же самой идейной основе, и прослеживаются до одного-единственного способа объяснения природы.
Характерной чертой буддизма является как раз отсутствие такого герметизма, скудность его символизма, и тот факт, что он представляет человеку истину на его обычном языке, без какого-либо покрова. Именно это и повторяет Теософское общество…»
И нет лучшей модели, которой Общество могло бы следовать: но это еще не все. Совершенно верно, что в основных буддийских храмах, южном и северном, не имеется ни мистерий, ни эзотеризма. Буддисты могут быть довольны далекой от жизни буквой учений Сиддхарты Будды, поскольку до сих пор не существует, к счастью, более высокого и благородного учения, если его оценивать по его влиянию на этику масс. Но в этом и состоит большая ошибка всех ориенталистов. За внешним телом храмового буддизма в действительности существует эзотерическая доктрина, облагораживающая душу философия. Чистая, незапятнанная и целомудренная, как девственный снег на вершинах гималайского хребта, она столь же холодна и безлюдна, как и вершины, в отношении состояния человека после смерти. Этой тайной системе обучали только архатов в промежутках между дхианами (или, мистическими созерцаниями); их учил сам Господь Будда в пещере Саптапарна (Саттапани в «Махавансе»), известной тахианам как пещера Чету, расположенная невдалеке от горы Бейбхар (Вебхара на пали) в Раджагрихе, древней столице Магхада. Именно из этой пещеры, называемой в наше время Сакьямуни, Сарасвати, или «Бамбуковая пещера», архаты, посвященные в Тайную Мудрость, вынесли свое учение и знание за пределы Гималайского хребта, где обучение Тайной Доктрине происходит и по сей день. Если бы южно-индийские завоеватели Цейлона не «собрали бы в кучи, столь высокие, как кокосовые деревья» все ценности буддистов, и не сожгли бы их так же, как христианские завоеватели сожгли все тайные записи гностиков и посвященных, то ориенталисты имели бы доказательство этого, и не было бы никакой нужды снова утверждать этот ныне хорошо известный факт.
Мосье Бёрнуф, впадая в общую ошибку, продолжает:
«Многие скажут: это несбыточное предприятие, оно имеет не больше перспектив, чем Новый Иерусалим на улице Туин, и не больше raison d'être (оснований, франц.), чем Армия Спасения. Это может быть и так; однако следует заметить, что эти две группы представляют собой Библейские общества, сохраняющие все атрибуты угасающих религий. Теософское общество прямо противоположно им; оно отходит от внешних признаков, пренебрегает ими или отодвигает их на задний план, выдвигая на передний план науку, как мы понимаем ее сейчас, и нравственную реформацию, в которой так нуждается наш старый мир. Каковы же в таком случае социальные элементы, которые могут быть сегодня за или против его? Я постараюсь заявить о них со всей откровенностью».
Коротко говоря, как первое препятствие на пути Общества мосье Бёрнуф рассматривает общественное безразличие. «Безразличие порождено скукой; скука возникает от неспособности религии улучшить социальную жизнь, и от постоянного совершения ритуалов и церемоний, никогда не объясняемых священником». Люди требуют сегодня «научных формул, описывающих законы природы, будь они физические или моральные…» Именно с таким безразличием обязательно встретится Общество; «его название также усугубляет эти трудности, поскольку слово „теософия“ ничего не значит для простых людей, а для образованных оно имеет в лучшем случае очень неопределенный смысл». «По-видимому, оно говорит о личном боге», – думает мосье Бёрнуф, добавляя: – «тот, кто говорит о личном боге, говорит о творении и чудесах», – и он заключает таким образом, что – «было бы лучше для Общества, если бы оно стало откровенно буддийским, или же перестало существовать».
С этим советом нашего дружественного критика довольно трудно согласиться. Он, очевидно, усвоил величественный идеал раннего буддизма и справедливо заключил, что он идентичен с идеалом Теософского общества. Но он до сих пор не извлек урока из истории буддизма и не понял, что попытка вырастить молодую и здоровую веточку на основе большой ветви, которая уже утратила (в меньшей степени, чем какие-либо другие, но все же очень сильно) свою внутреннюю жизненную силу, вряд ли могла бы привести к новому росту. Самая суть позиции, занимаемой Теософским обществом, состоит в том, что оно утверждает истину, общую для всех религий; истину, которая справедлива и независима от вековых наслоений человеческих страстей и потребностей. Но хотя теософия означает Божественную Мудрость, она не включает в себя ничего, напоминающего веру в личного бога. Это не «мудрость Бога», но божественная мудрость. Так, теософы Александрийской неоплатонической школы верили в «богов» и «демонов», и в одно неперсонифицированное АБСОЛЮТНОЕ БОЖЕСТВО. Продолжим:
«Условия нашей современной жизни, – говорит мосье Бёрнуф, – не являются суровыми, и год за годом они требуют от нас все больше мягкости, однако при этом создается опасность того, что мы будем уж совсем бескостными. Нравственная выносливость современных людей весьма невелика; идеи добра и зла, вероятно, еще сохраняются, но воля действовать должным образом утрачивает силу. Люди, прежде всего, ищут удовольствия и того сноподобного существования, которое называется комфортом. Попробуйте проповедовать необходимость принести в жертву то, чем человек обладает, и его самого, людям, которые вступили на этот путь эгоизма! Вы не сможете обратить в свою веру многих людей. Разве вы не видите, что принцип «борьбы за существование» приложим к любым функциям человеческой жизни? Эта формула стала для наших современников своего рода откровением, и они слепо следуют за его проповедниками и восхваляют их. Кто-нибудь может говорить им, но безуспешно, что надо разделить последний кусок хлеба с голодным; они засмеются и ответят формулой: «борьба за существование». Они пойдут дальше: они скажут, что для успеха противоположной теории, вы сами боретесь за свое существование и потому не являетесь лицом незаинтересованным. Как же можно избегнуть этого софизма, которым полны современные люди?..
Эта доктрина, конечно, является наибольшим врагом теософии, ибо это наиболее совершенная формула эгоизма. Она кажется основанной на научных наблюдениях, и она суммирует нравственные тенденции наших дней… Те, кто принимают ее и одновременно взывают к справедливости, противоречат сами себе; те, кто осуществляют ее и привлекают Бога на свою сторону, являются богохульниками. Но на тех, кто ее не замечает и проповедует милосердие, смотрят как на недостаточно разумных людей, которых сердечная доброта доводит до безумия. Если Теософскому обществу удастся опровергнуть лицемерный закон «борьбы за существование» и изъять его из сознания людей, то это будет даже большим чудом в наше время, чем были в свое время чудеса Сакьямуни и Иисуса».
И Теософское общество будет совершать это чудо. Оно будет делать это не путем опровержения относительного характера этого закона, но определением его истинного места в гармоничной структуре вселенной; разоблачением его истинного смысла и природы, и показом того, что этот псевдо закон в действительности является «лицемерным», постольку, поскольку он относится к семье человечества, и представляет собой выдумку особо опасного сорта. «Самосохранение» – это в действительности верное, хотя и медленное самоубийство, политика взаимного уничтожения людей, поскольку человек, применяя на практике этот принцип к самому себе, претерпевает ретроградную эволюцию и все больше сливается с царством животных. Вот чем является «борьба за жизнь» в реальности, даже если рассматривать ее с чисто материалистической позиции политической экономии. Однажды эта аксиоматическая истина будет доказана всем людям; и тогда тот же самый инстинкт самосохранения, направленный по другому пути, повернет их к альтруизму – как самой верной для них политике спасения.
Именно потому, что истинные основатели Общества всегда осознавали мудрость истины, заключенной в одном из последних параграфов прекрасной статьи мосье Бёрнуфа, они приняли меры против этой ужасной опасности в своих основных учениях. «Борьба за существование» приложима лишь к физическому, но вовсе не к нравственному плану бытия. Поэтому, когда автор предостерегает нас такими справедливыми словами, как: «Вселенское милосердие является весьма несовременным; богатые будут хранить свое богатство и стараться накопить еще больше; бедные будут пропорционально становиться еще беднее до тех пор, пока, подталкиваемые голодом, они не потребуют хлеба – и не от теософии, но от революции. Теософия будет сметена ураганом…»
Теософское общество отвечает на это: «Так оно и будет, если мы последуем его благоразумному совету, который, однако, касается лишь низшего плана». Это не политика самосохранения, не благосостояние той или иной личности в ее конечной и физической форме, которые могут уберечь желаемый объект или защитить Общество от социального урагана; но лишь ослабление чувства разъединенности в единицах, образующих его основной элемент. И ослабление этого чувства может быть достигнуто лишь процессом внутреннего просветления. Это не насилие, которое может обеспечить всех хлебом и комфортными условиями; это не царство мира и любви, взаимной помощи и милосердия, и «пищи для всех», которое будет завоевано холодной, разумной, дипломатической деятельностью. Царство справедливости и равенства для всех может быть установлено только при помощи тесного братского союза внутренних СУЩНОСТЕЙ людей, душевной солидарности, роста и развития чувства, которое заставляет человека страдать, когда он думает о страдании другого. Это первая из трех фундаментальных целей, ради которых было создано Теософское общество; она названа «Всеобщим Братством Людей», независимо от расы, цвета кожи или убеждений.
Когда люди начнут понимать справедливость того, что ужасный личный эгоизм, главный двигатель «борьбы за существование», лежит на самом дне и является единственной причиной человеческого голода; что другой – национальный эгоизм и тщеславие, побуждает государства и богатых людей вкладывать огромные капиталы в непродуктивное возведение огромных церквей и храмов, и поддержку роя социальных трутней, называемых кардиналами и епископами, истинных паразитов на теле своих подчиненных и своей паствы, – тогда они попытаются излечить это всеобщее зло здоровым изменением политики. Эта долгожданная революция может быть достигнута мирным путем только при посредстве Теософского общества и его учений.
Это, по-видимому, в какой-то степени понял мосье Бёрнуф, так как, выделяя главную суть ситуации, он заканчивает следующим образом:
«Общество найдет себе союзников, если поймет, как найти свое место в сегодняшнем цивилизованном мире. Поскольку против него будут все позитивные культы, за исключением может быть небольшого числа несогласных и смелых священников, то единственный путь, открытый для него, состоит в том, чтобы вступить в союз с людьми науки. Если его догма о милосердии является добавочной доктриной, которой оно снабжает науку, то общество будет обязано построить ее на научной основе, под угрозой остаться в области сентиментальности. Часто повторяемая формула о борьбе за жизнь является верной, но не универсальной; она справедлива для растений; она становится все менее справедливой для животных, по мере того, как мы поднимаемся по ступеням эволюционной лестницы, поскольку при этом возникает и увеличивается в своем значении закон жертвенности; у человека эти два закона уравновешены друг с другом, и закон жертвенности, который является также законом милосердия, стремится занять верховное положение, благодаря царству разума. Именно разум в нашем обществе является источником права, справедливости и милосердия; благодаря ему мы избегаем необходимости борьбы за существование, морального рабства, эгоизма и варварства, другими словами, избегаем того, что Сакьямуни поэтически назвал властью и воинством Мары».
И все же наш критик, по-видимому, не удовлетворен этим состоянием дел и советует нам следующее:
«Если Теософское общество, – говорит он, – войдет в этот строй идей и поймет, как сделать их своей точкой опоры, то оно покинет круг рудиментарных мыслей и найдет свое место в современном мире, оставаясь, тем не менее, верным своим индийским источникам и их принципам. Оно может найти союзников; ибо если люди устали от символических культов и не разбираются в своих собственных учителях, то люди сердечные (каких много) так же устали и запуганы эгоизмом и коррупцией, которые стремятся поглотить нашу цивилизацию и заменить ее ученым варварством. Чистый буддизм обладает максимальной широтой, которую можно требовать от учения, одновременно и религиозного, и научного. Его терпимость является причиной того, что он ни у кого не может вызвать зависть. В его основе находится лишь провозглашение верховенства разума над животными инстинктами, по отношению к которым он является регулятором и ограничителем. Наконец, он сам сформулировал свою суть в нескольких словах, которые замечательно выражают закон человечности, науки и добродетели».
Эту формулу Общество расширило, добавив сюда почти столь же превосходную аксиому: «Нет религии выше истины».
В этом месте мы оставим нашего ученого, и, по-видимому, слишком любезного критика, и обратимся с несколькими словами к теософам вообще.
—
Заслужило ли наше Общество, как целое, лестные слова и замечания, посвященные ему мосье Бёрнуфом? Сколько индивидуальных членов Общества, сколько его отделов выполняли заповеди, содержащиеся в благородных словах Учителя Мудрости, цитируемые нашим автором из № 3 «Люцифера»? «Тот, кто не практикует» эти и другие заповеди, «не является теософом», – говорится в цитате. Тем не менее, те, кто никогда не разделял с бедным человеком даже лишнего, не говоря уж о последнем куске; те, кто продолжают различать в своем сердце цветного брата от белого; а также те, для кого злобные высказывания об их близких, жестокие сплетни и даже клевета без всякого повода, подобны небесной росе, упавшей на пересохшие губы, – называют и считают себя теософами!
Конечно, это не вина меньшинства истинных теософов, которые пытаются следовать по пути и делают отчаянные попытки достичь его, если большинство членов Общества так не поступает. Поэтому эти слова адресованы не им, а тем, кто в своей горячей любви к себе и своему тщеславию широко сеет среди членов Общества семена раздора, вместо того, чтобы пытаться проводить собственную программу для улучшения своих собственных возможностей; тем, чье собственное тщеславие, неудовлетворенность и любовь к власти, часто заканчивающаяся показным поведением, вносят ложь в исходную программу и девиз Общества.
Действительно, эти исходные задачи ПЕРВОЙ СЕКЦИИ Теософского общества не напоминались сколько-нибудь часто нашим членам.[745] Дух этих задач ясно выражен в письме одного из Учителей, цитированном в «Оккультном мире» на стр. 71 и 73. Те теософы, которые с течением времени захотели отойти или отошли от этих исходных задач и, вместо того, чтобы соглашаться с ними, предложили новую административную политику, исходящую из глубины своего сознания, – они не искренни в своих обещаниях.
«Мы постоянно работали в направлении, указанном нам с самого начала», – уверяют нас горделиво некоторые из них.
«Это не так», – отвечают те, кто больше знает о скрытой деятельности основателей Теософского общества, чем знают или когда-либо будут знать те, кто продолжает действовать в состоянии самообмана и самодостаточности.
Каковы же направления, намеченные «Учителями»? Обратимся к подлинным словам, написанным одним из них в 1880 году автору «Оккультного Мира»:
«…Нашему разуму эти мотивы, искренние и достойные самого серьезного рассмотрения с мирской точки зрения, кажутся эгоистичными… Они эгоистичны, поскольку вы должны сознавать, что главная цель Теософского общества – не столько удовлетворение индивидуальных устремлений, сколько служение нашим последователям… На наш взгляд, самые высокие устремления, направленные на благосостояние человечества, окрашиваются эгоистичностью, если в сознании филантропа имеется что-то от желания принести пользу самому себе или совершить какую-либо несправедливость, хотя бы и бессознательно. Вы обсуждали ранее, но с тем, чтобы принизить, идею Всеобщего Братства, подвергали сомнению ее полезность, и предлагали перестроить Теософское общество по принципу колледжа со специальным изучением оккультизма…» («Оккультный Мир», стр. 72).
Но имеется и другое письмо, написанное в том же 1880 году, которое является не только прямым порицанием теософов, пренебрегающих основной идеей Братства, но также ответом, который предвосхитил главный аргумент мосье Эмиля Бёрнуфа. Вот несколько отрывков из него. Оно было адресовано также тем, кто хотел бы отойти от «сентиментального названия» и сделать из Общества всего лишь арену для «гадания на кофейной гуще и астральных колокольных перезвонов»:
«…В свете все возрастающего триумфа свободы и в то же время неправильного использования свободомыслия, как можно ограничить воинственный инстинкт человека от связанной с ним неслыханной грубости, преступлений, тирании, несправедливости, если не благодаря умиротворяющему влиянию Братства и практическому применению эзотерических доктрин Будды?.. Буддизм является самым верным способом привести людей к единой эзотерической истине. Мы видим, что в современном мире, будь он христианским, мусульманским или языческим, справедливость не пользуется уважением, а доброе имя и милосердие часто пускаются по ветру. Коротко говоря, поскольку основные цели Теософского общества неправильно интерпретируются теми, кто больше всего хочет нам служить, как же нам быть с остальной частью человечества, с этим проклятием, известным как „борьба за существование“, которое является истинным и наиболее плодовитым прародителем большинства несчастий и скорбей, а также всех преступлений? Почему эта борьба стала почти универсальной вселенской системой? Мы отвечаем: Потому что никакая религия, за исключением буддизма, не учила до сих пор на практике презрению к этой земной жизни, тогда как все они, опять-таки за этим единственным исключением, внушали величайший ужас смерти при помощи запугивания адом и проклятиями. Поэтому мы обнаруживаем, что „борьба за существование“ наиболее сильно выражена в христианских странах, прежде всего в Европе и Америке. Оно ослаблено в языческих странах, и почти неизвестно среди буддийских народов… Если учить людей видеть, что жизнь на этой Земле, даже самая счастливая, – это лишь бремя и иллюзия, что это лишь наша собственная карма, причина, вызывающая следствие, то есть наш собственный судья, наш спаситель в будущих жизнях, то великая борьба за существование скоро утратит свою силу… Мир в целом, и христианский мир особенно, потратившей две тысячи лет на веру в личного Бога, так же как его политические и социальные системы, основанные на этой идее, доказали в настоящее время свою несостоятельность. Если теософы говорят: „мы не должны иметь дело со всем этим, низшие классы и низшие расы (например, индийцы, с точки зрения британцев) не могут занимать нас и должны сами устраиваться, как могут“, – что остается тогда от нашей веры в благотворительность, реформы и т. д.? Не является ли она насмешкой? А если так, то может ли наш путь быть верным? Должны ли мы посвятить себя обучению немногих роскошно живущих европейцев, одаренных слепой фортуной, должны ли мы учить их гаданию на кофейной гуще, общению с духами и т. д. и т. п., – и пренебречь многими миллионами невежественных, бедных, презираемых, угнетаемых, занимающих самое низкое положение в обществе, и предоставить им заботиться самим о себе и своем будущем, лучшем, чем они имеют сегодня? Никогда! Пусть Теософское общество скорее погибнет, чем мы позволим ему стать не более чем академией магии и чертогом оккультизма. Но если бы мы, убежденные последователи духовного воплощения абсолютного самопожертвования, филантропии и божественной доброты, в высшей степени достигнутых на этой грешной земле Гаутамой Буддой, самым великим из людей, позволили бы Теософскому обществу стать воплощением эгоизма и дать приют лишь немногим, не думая о многих, – это была бы странная идея… И это мы, скромные ученики совершенных лам, находимся в ожидании того, чтобы Теософское общество утратило свое благородное название, и вместо того, чтобы стремиться к созданию Братства Человечества, превратилось в простую школу психологии? Нет! Нет! наши братья, вы уже столь долго трудились под знаком этой ошибки. Давайте поймем друг друга. Тому, кто не чувствует себя достаточно компетентным для того, чтобы принять эту благородную идею и работать во имя ее, не нужно брать на себя задачу, которая для него слишком тяжела…
Чтобы быть истинной, религия и философия должны давать решение любой проблемы. То, что мир находится в плохом нравственном состоянии – это убедительное свидетельство того, что ни одна из его религий и философий, и в особенности тех, которые принадлежат цивилизованным расам, никогда не обладала ИСТИНОЙ. Правильное логическое объяснение проблем великой двойственности – правды и неправды, добра и зла, свободы и деспотизма, боли и удовольствия, эгоизма и альтруизма – столь же невозможны для них сейчас, как и 1880 лет назад. Они так же далеки от решения, как были когда-то, но…
Где-то должно быть дано определенное решение этих проблем, и если наши доктрины покажут, что они могут предложить его, тогда мир впервые поверит, что именно они являются истинной философией, истинной религией, истинным светом, который несет правду и ничего кроме ПРАВДЫ…»
И этой ПРАВДОЙ является не буддизм, но эзотерический БУДХИЗМ. «Имеющий уши, да услышит…»
Теософы в Малигаве
Перевод – О. Колесников
Сэр! Могу ли я надеяться, что мне разрешат использовать некоторое количество строк в колонках вашей уважаемой газеты для опровержения ложного заявления, несомненно, написанного введенным в заблуждение и лживым корреспондентом? Абзац, опубликованный в вашем выпуске от 22 июня под заглавием «Теософы в Малигаве», должно быть, первоначально предназначался для колонок «Observer», от которого не следовало ожидать ни соблюдения приличий, ни беспристрастности, поэтому там мы ничему не удивились бы. Однако обнаружить в столь респектабельной газете, как «Times», одиозно-злобные нападки на меня – это совсем другое дело! Я призываю вас, как джентльмена, исправить неверное впечатление, которое вызвала эта статья у общественного мнения.
Полковник Олькотт ничего не терял в Даладе Малигаве, ни «розочку», ни чего еще. В уплотнившейся внезапно толпе сорвали с груди сопровождающего нас джентльмена мистера Падши, одного из парсов, значок Теософского общества, изготовленный из золота и серебра. Это случилось настолько быстро, что он не смог рассмотреть эту руку, а поскольку предмет стоил больше нескольких рупий, его первой мыслью стало поведать всем нам о свершившемся, несомненно порожденным чистой злобой. Его подозрения в некотором роде оправдывались недостойным поведением одного местного жителя из группы христиан, предыдущим вечером в ратуше, где полковник Олькотт читал лекцию аудитории, которая, как мы тогда полагали, состояла только из джентльменов. (Теперь я отмечу в скобках одно из двадцати трех ложных заявлений «Observer». Лектор не только в подобных обстоятельствах не пожаловался, что «провел целый час, оскорбляемый христианством», но – если заглянуть в уже напечатанный текст лекции – он даже совсем не упоминал ни христианство, ни христиан. Тем не менее, в конце описываемого вечера поступки клики этих буйных фанатиков, их шум и выкрики, вызвали негодование даже у присутствующих джентльменов-христиан из Европы, включая высших должностных лиц, поэтому они подошли к нам и извинились). Итак, узнав об эпизоде со значком, я сразу же отнеслась к нему как к оскорблению, нанесенному либо каким-нибудь местным обращенным в христианство, либо бюргером, и я это высказала. Но я не обращалась ни к Дэва Ниламе, ни к святым мощам, когда мы находились рядом с ними. Взяв под руку мистера Уимбриджа, я вышла из храма через главные ворота, и тут мы встретили европейского управляющего «Европейского Кэнди Клуба» и рассказали ему эту историю. Рядом находилось несколько молодых англичан; но утверждать, что я непосредственно указала на кого-либо из них как на виновника инцидента – это просто ложь. Пусть они прочтут эти строки, и я взываю к их чести и справедливости, чтобы они подтвердили мои слова.
Факт заключается в том, что с момента, когда шесть недель назад мы ступили на остров Цейлон, мы читали проповеди против миссионеров и клеймили на их печатные органы, с «Observer» во главе. Они же посыпали нас клеветой, фальшью, порочащими высказываниями, занимались злобными инсинуациями; ни разу ни в одном из этих журналов не печаталось правды о том, чем мы занимаемся или что говорим. А что касается истории в Малигаве, то в завершение я прилагаю абзац из «Times», против которого я так категорически выступаю – «мотив предположить нетрудно».
Е.П. БлаватскаяГалле, 25 июня.
Теософы и индусский пантеизм
Перевод – К. Леонов
Именно эту вышеозначенную тему обсуждает в мадрасской «Philosophic Inquirer» м-р Генри Аткинсон из Булони, Франция. Обычно этот джентльмен, талантливый и пользующийся широкой известностью писатель, ясно и определенно излагает свои идеи. Именно поэтому мы премного удивлены и не можем найти объяснения тому, что он задел в своей вышеупомянутой статье теософов. Свой анализ системы Веданты, который, по сути, является сжатым изложением антитеистических теорий профессора Флинта, приведших его к заключению, что отрицание реальности миров вместе с утверждением, что Парабрахма является неким безличным божеством (вид пантеизма, называемый акосмизм), м-р Аткинсон подкрепляет следующим выводом:
«Точно также пантеизм имеет своим следствием атеизм».
Насколько нам известно, это не так, – вот наш ответ. Согласно тому, как этому учат самые талантливые и ученые ведантисты Бенареса, пандиты и знатоки санскрита, их пантеизм приводит к прямо противоположному результату. Однако не будем отклоняться от нашей непосредственной темы. Автор говорит:
«От этого виртуального атеизма всего лишь один шаг до общепризнанного атеизма. Философия санкхьи и буддизм – суть индийские иллюстрации этой тенденции пантеистического мировоззрения. То, что материальные атомы существуют извечно, не требует никаких доказательств. Причина, по которой вера в творение отвергается индийскими философами, по своей сути аналогична той, которую мы обнаруживаем, таким образом, в одной сутре, принадлежащей к системе санкхья: Не может быть создано что-либо из ничего; то, чего нет, не может развиться в то, что есть – создание того, что не существовало бы уже в потенциальном виде ранее, невозможно; потому что необходимым образом должен существовать некий материал, из которого будет создан продукт, так как все вещи не могут находиться повсюду одновременно; и потому что нечто возможное должно быть создано из чего-либо достаточного для создания его».
Сразу же за этим отрывком следует совершенно неожиданный и потому весьма удивительный вопрос.
«Не призывают ли сегодня нас теософы возвратиться к таким внутренне противоречивым, призрачным абстракциям, таким произвольным блужданиям древних непросвещенных времен и стран, лишенных научного знания?»
И это единственное упоминание о ТЕОСОФАХ, которое мы находим в данной статье. Поэтому мы не в силах понять уместность этого вопроса и его связь хоть с чем-то в статье м-ра Аткинсона; мы также не видим ничего «ненаучного» в этом отрывке из сутры; более того, мы вообще не видим в этом примере, приведенном автором, какой-либо возможной связи с теософией. Что общего в этом отношении имеют теософы с рассуждениями профессора Флинта, с ведантизмом, санкхьей и даже с буддизмом. Теософы изучают все системы и… никого не поучают, предоставляя каждому обдумывать и выбирать истину для себя. Члены нашего Общества лишь помогают в совместной работе, и каждый из нас всегда открыт для убеждения, когда предполагаемая истина какой-либо данной гипотезы демонстрируется ему в свете современной науки, логики или разума. Ни один теософ более чем вся современная наука, вечно балансирующая на одной ноге на краю «непреодолимой пропасти», не «призывает кого-то возвратиться куда-то, остаться где-то» или перейти к «внутренне противоречивым, призрачным абстракциям» и «произвольным блужданиям древних непросвещенных времен», – если такие «блуждания» не являются закономерными исходя из еще больших блужданий и многочисленных недоказанных суждений нашего собственного «просвещенного» века. Если наука, неспособная самостоятельно сложить дважды два так, чтобы при этом не получилось пять, вынуждена была вернуться к атомической теории древнего Демокрита и гелиоцентрической системе еще более древнего Пифагора – причем оба они жили в те времена, которые ныне принято считать «непросвещенными», – то мы не понимаем, почему теософам отказывают в праве обращаться к тем временам для поиска решения наиболее жизненных проблем, к которым еще никто из современных философов, действующих в меру своих способностей, не смог даже приблизиться. Но вот к чему мы всегда решительно призывали и будем призывать, так это к тому, чтобы люди изучали, сравнивали и самостоятельно обдумывали, прежде чем принять что-либо на веру на основании полученных из вторых рук доказательств. Поэтому мы выступаем против многочисленных авторитетных и столь деспотичных допущений этого нашего так называемого «просвещенного и научного века». До сих пор, наш повседневный совместный опыт показывал нам, что эти прилагательные есть не более чем словоблудие и пустое бахвальство; и мы полностью готовы доказать нашу позицию, приглашая и заверяя в нашей признательности м-ра Аткинсона или кого бы то ни было, кто возьмется опровергать ее.
Начнем с того, почему это мы должны называть наш век «просвещенным» веком, отмечая его превосходство и допуская для него больше оснований так называться, чем век Александра Великого, или даже халдейского Саргона? В нашем столетии родились многие люди науки; еще больше тех, кто воображают себя весьма образованными людьми, но вряд ли смогут доказать это при перекрестном тестировании; и – огромные массы «невежд», которые почти столь же темны, сколь и суеверны, и также же умственно неразвиты и необразованны ныне, какими были какие-нибудь добропорядочные обыватели во времена гиксосов, Перикла или Рамы – в те дни. Никто не станет отрицать, что на каждого подлинного человека науки приходится, по крайней мере, сотня лжеученых – претендующих на ученость – и десять миллионов совершенно невежественных людей по всему миру. Также никто не будет опровергать утверждения о том, что к каждому просвещенному и действительно широко образованному человеку в обществе мы должны прибавить несколько сотен полуобразованных болванов, которые прикрываются не более чем внешним налетом общественных предрассудков для того, чтобы скрыть свое грубое невежество. Кроме того, Наука, или скорее Знание, и Невежество взаимосвязаны, как и все остальные противоположности в природе, – антагонистичные, но все же скорее подтверждающие друг друга, чем опровергающие. Поэтому, если современный ученый в чем-то одном бесконечно превосходит ученого, который процветал в дни фараона Тутмоса, то последний, вероятно, в чем-то другом добился неизмеримо больших успехов, чем все наши Тиндали и Герберты Спенсеры вместе взятые, доказательство чему мы усматриваем в «утраченных» искусствах и науках. И если наш век – это век удивительных достижений в физических науках, век пара и электричества, железных дорог и телеграфов, телефонов и много другого, то это также век, в котором лучшие умы не находят себе лучшего, более надежного или разумного прибежища, чем в агностицизме, в современной разновидности этой самой древней темы греческого философа: «Все что я знаю – это то, что я ничего не знаю». За исключением горстки мужей науки и образованных людей в целом, – это также век принудительного обскурантизма и, как прямое его следствие, упрямого невежества, и большая масса нынешнего населения земного шара не менее «непросвещенна» и в той же степени грубо суеверна, как и 3 000 лет назад.
Готов ли м-р Аткинсон или кто-либо еще (кроме христиан) отрицать следующее утверждение, которое весьма легко проверить: что выбранный наугад один из миллиона необразованных буддистов – тех, что придерживаются «благого закона», которому учат на Цейлоне с тех пор, как его принес им сын царя Ашоки, Махинда, в «непросвещенный» век за 200 лет до нашей эры – в сто раз менее легковерен и суеверен, и в своей вере ближе к научным истинам, чем выбранный также наугад один из миллиона христиан, воспитанный в этом «просвещенном» веке? Любому, кто соберется опровергнуть сказанное нами, мы предложили бы сперва взять «Буддийский катехизис» полковника Олькотта, предназначенный для бедных, невежественных детей столь же невежественных и непросвещенных сингалезских родителей, и положить рядом с ним «Римский католический катехизис» или тщательно разработанный «Вестминстерский символ веры», или даже «39 статей» [свод догматов] англиканской церкви, – и сравнить, делая выписки. Пусть он, прочитав их, изложит свои впечатления в свете науки, а затем скажет нам, какие догмы – буддийские или христианские – ближе к учениям современной науки? В связи со всем этим нам следует принять к сведению, что буддизм в том виде, как ему учат сегодня, совершенно идентичен тому, каким его проповедовали в течение первых столетий после смерти Будды, а именно, с 550 года до н. э. по 100 г. н. э. в «древнее непросвещенное время и в древней непросвещенной стране» раннего буддизма, в то время как вышеупомянутые толкования христианских взглядов (особенно это касается двух протестантских сочинений) являются тщательно переработанными и исправленными изданиями, плодом совместных усилий высокоученых теологов и величайших грамотеев нашего «просвещенного» века. Хотя, с другой стороны, они являются выражением и исповеданием веры, сознательно принятой самыми культурными классами Европы и Америки. Таким образом, поскольку подобное учение сохраняет свой авторитет для большинства западного народонаселения – одинаково как для образованных, так и для необразованных, – мы чувствуем за собой полное право утверждать, что наш век не только «непросвещен» в целом, но и то, что западный религиозный мир поистине ненамного опередил дикарей-идолопоклонников.
Теософы и их оппоненты
Перевод – О. Колесников
[Мы публикуем это письмо с большим нежеланием. Тема его – неподходящая для наших колонок, и мы не имеем никакой симпатии к тем, кто совершает нападки на религиозное кредо других людей. Но фактически калькуттская газета попыталась очернить группу людей, и последние окажутся в большом неудобстве, если у них не будет возможности в другой газете опубликовать ответ на нападение. Именно из чувства справедливости мы выделили место для публикуемого письма. – Редактор «The Amrita Bazar Patrika», 13 июня 1879 г.]
Умоляю вас предоставить мне в вашей калькуттской газете достаточно места, чтобы ответить на лживые комментарии одного из ваших собратьев по цеху, направленные против Теософического общества. «The Indian Christian Herald», в номере за 4 апреля (который, к сожалению, лишь недавно попался мне на глаза) с щедростью, столь характерной для религиозных газет, отводит два параграфа под благочестивое поношение нашего Общества. Более того, из них я сделала вывод, что «The Frend of India» незадолго до этого тоже прошелся по нашему адресу, чтобы очернить Общество, так как первая газета замечает:
Теософическое общество заслужило тот эпитет, которым наградил его «The Frend of India».
К моему вечному позору, я виновна в преступлении, что не только не читала, но и в глаза-то никогда не видела этого ветерана «печатных органов». И никто из теософов не мог быть обременен этой «драгоценнейшей привилегией» – чтением миссионерских журналов; с тех пор как нас «отучили от груди» и мы отказались от «кашки на воде с молоком», прошло уже очень много времени. И это мое выступление – вовсе не потому, что мы вспомнили о необходимости усыплять бдительность, «пришпоренные» обстоятельствами. Если самого по себе этого недостаточно, я напомню случай с бомбейским миссионерским печатным органом «The Dnyanodaya», который оклеветал нас в номере за семнадцатое число прошлого месяца, но был принужден адвокатом полковника Олькотта, м-ром Турнером, к публикации, во избежании судебного преследования за клеветнические материалы, полного опровержения. Мы сожалеем, что прекрасный и набожный писатель из «Herald», хотя и оказался способным подняться до уровня Биллинсгейта, не смог (или не посмел?) достичь высот клеветы, дающей основания для судебного наказания. Воистину, осмотрительность – великая добродетель!
Сравнив же нас, как это часто приходится делать, с нетерпимым предубеждением (они называют это религиозным «рвением») и ребяческими анафемами духовных служителей, «последователей кроткого и тихого Иисуса», не-теософы с удивлением обнаруживают, что вся эта брань похожа на стук горошин стрелка из «Herald», отскакивающих от нашей брони. Это лишь увеличивает шум, но никого еще всерьез не ранило. Совершенно естественно, что эти несчастные служители культа, старающиеся регулировать духовную пищу для невежественных язычников – в точности как страсбургские любители гусятины, которые пропихивают кусочки пищи непрожеванными в горло лишенных подвижности птиц, чтобы их печень разбухла, – потрясены вторжением европейцев, готовых проанализировать приготовленные для язычников куски священных писаний, которые те просят подмазать слепой верой и проглотить не прожевывая. Такие люди, как мы, имеющие наглость требовать такого же права анализировать Библию, на какое претендуют христианские священники, разбирая и даже оскорбляя священные книги других религий, должны быть непременно унижены. Вот эта самая «Сhrisian Herald» и старается. Она пишет:
Позвольте непредубежденно и беспристрастно отразить… о Теософическом обществе… какая гибельная деградация личностей (включая буддийских, арийских, джайнистских, парсских, еврейских и мусульманских теософов?), которые не видят ничего хорошего в Библии… (и которые) должны вспомнить, что Библия – это не просто благословенная книга, но это наша книга (!).
Последний возглас самонадеянного тщеславия нельзя оставить незамеченным. Прежде чем я отвечу на предыдущую брань, я хочу потребовать ясного определения этого последнего предложения – «наша книга». Чья книга? Этой «Herald»? «Наша» означает именно это, ибо семь толстых томов «Speaker's Commentary on the Old Testament»,[746] показывают, что притяжательные местоимения и существительные в единственном числе не должны употребляться, когда речь идет о Библии. Ошибки и искажения при переводе, выявленные сорока богословами англиканской церкви за время семилетней ревизии Ветхого Завета, столь грубы и многочисленны, что лондонское «Qarterly Review» (N 294, апрель 1879), наиболее ортодоксальный печатный орган, приведенная в отчаяние, пишет:
Уже, определенно, миновали те времена, когда вся Библия могла быть действительно почитаема как единственная Книга, чудодейственно переданная с небес последовательными частями, записанная руками человеческими, но под диктовку божественного духа.
Таким образом, мы видим, что если это и чья-то «Книга», то, несомненно, она должна быть «Книгой» «The Indian Christian Herald», ибо, действительно, ее редакторы добавляют:
Мы воспринимаем ее не как несколько книг, но как книгу.
Но вот еще горькая пилюля от другой газеты. В своих благочестивых излияниях она пишет:
Слова, дошедшие от пророков отверженного Израиля, стали источником жизненной силы мировой религиозной преданности.
Но неумолимый обозреватель квартального журнала, неохотно отдав под аналитические скальпели каноника Кука и епископа Гарольда Бруни – Моисеевы чудеса, сверхъестественный характер которых более не подтверждается, – они отныне признаются лишь «естественными явлениями», – обращается к так называемым ветхозаветным пророчествам о Христе и печально говорит:
В поэтических (псалмы, песни) и особенно в пророческих книгах число исправлений просто огромно.
Он показывает, как неохотно признают комментаторы Исайи и других так называемых пророчеств, что обветшалые строфы, искаженные, дабы служить предсказанием пришествия Христа, имеют на самом деле иной смысл. Он пишет:
Требуются усилия, чтобы разбить привычные представления и показать, как мало они (пророчества) должны были значить вначале для самого писателя. Но именно этого-то и не способен сделать критик… ибо для этого требуется смелость, так как результат может показаться разочарованием для худших, принижением средних и осквернением рая, в котором ревностные души нашли духовную пищу и повод для восторга.
(Такие души, как у редактора «Herald»?) Далее, крайне удивительно, что взрыв этих семи теологических торпед (как воистину можно назвать семь томов «Speaker's Commentary») вызвал у обозревателя следующие слова:
Мы уверены, что любая попытка поднять древние Писания на ту же священную высоту, на которой находится Новый Завет более позднего Откровения, обречена на провал.
«Herald» может получить все, что осталось от ее Книги.
Сколько ребяческого абсурда в том, как «Herald» делает все Общество козлом отпущения за грехи одной личности! Всем известно, что в Общество входят люди многих национальностей, последователи множества различных религий и что его Совет состоит из представителей этих религий; тем не менее, «Herald» печатает ложь, что принципы Общества являются «странной смесью язычества и атеизма» и что его кредо – «делать понятное непонятным». Что же еще можно ответить на это, кроме как привести тот факт, что наш президент публично заявил, что Общество «не предлагает для мирового признания никакой веры»;[747] что в статье VIII «Правил» Общества, приложенных к опубликованному докладу, при перечислении целей Общества, в первом параграфе говорится, что оно старается:
«Сохранить в человеке веру, что у него есть душа, и веру во Вселенского Бога».
Если это называется «смесью язычества и атеизма», то пусть «Herald» потрудится побольше усвоить из нее.
Но Общество тут ни при чем; камни святош брошены в мой огород. Цитирование «Herald» моего выражения из комментариев к отрывку из книги сэра Джона Кея «Война сипаев», которое устанавливает основными виновниками этой кровопролитной трагедии «The Friend of India» и K°, показывает их полную враждебность. Но именно я сказала (см. «Indian Spectator», 2 марта), что:
«Индия обязана всем британскому правительству – христианству же ничем»,
– т. е. миссионерам. Я могла при этом «совершенно утратить рассудок», как вежливо замечает «The Indian Christian Herald», но я думаю, у меня осталось его достаточно, чтобы видеть насквозь всю пустую софистику, порождаемую ею благодаря такой аргументации.
Мы можем сказать «Herald» лишь следующее: 1) Именно потому, что мы живем в «век просвещения и прогресса», в котором есть (или должно быть) место любой вере, именно потому-то подобные августинские тирады «Herald» совершенно неуместны. 2) У нас нет «смертельной ненависти к христианству и его Божественному Основателю», ибо Общество стремится освободить своих членов от какой бы то ни было ненависти или предпочтения любой экзотерической формы религии, т. е. связанной более с человеческим, нежели с божественным элементом, по сравнению с другими (см. Правила); также не можем мы ненавидеть «Основателя», поскольку большинство из нас вообще не верит, что он когда-либо существовал. 3) Для того, чтобы сохранять «уважение к Библии», необходимо, чтобы она изначально его имела, и если мы сами прекратили наши исследования, как только те убедили нас, что Библия является «Словом Господним» ничуть не больше, нежели полдюжины других священных книг, то последние заключения английских богословов (по крайней мере те из них, которые относятся к Ветхому Завету) окончательно рассеяли последние сомнения в этом плане. К тому же, среди членов нашего Общества, кроме различных американских священников и епископов, находится и приходской священник англиканской церкви, который является одним из ее образованнейших антикваров. 4) Утверждение, что «монотеизм Вед – это чистый миф», является откровеннейшей ложью; кроме того, это оскорбление доказавшим именно обратное: Максу Мюллеру и другим западным востоковедам, не говоря уже о величайшем арийском ученом, проповеднике и реформаторе Свами Даянанде Сарасвати.
«Деградировавшие личности», каковыми мы являемся, должны быть «совершенно извращены и порочны» по своей «моральной сути», если они (то есть мы) радуются, видя постоянный рост Общества от вступления в него некоторых из наиболее влиятельных мирян из разных стран. И еще большее восхищение доставляет нам думать, что, когда мы достигнем дна канавы, нашими компаньонами будет половина христианских священнослужителей, особенно если «Speaker's Commentary» устроят такое же опустошение в богословии Нового Завета, какое они навели в Ветхом. Наш индийский христианский Пексниф в праведном негодовании восклицает:
Метафизикам должно быть интересно изучить сей печальный факт – как это они умудрились так низко опуститься морально и духовно?
Печально, действительно. Но еще печальнее, что если редактор «The Indian Christian Herald» не запасся посмертным полисом страхования от огня, то находится по угрозой вечных мук.
«Если кто скажет брату своему „безумный“, подлежит геенне огненной», – говорит Иисус в Матф. 5:22, если (о ужасная мысль) эта версия тоже не окажется ошибочным переводом.
Тетраграмматон
Перевод – К. Леонов
Я советовал бы всем людям в целом обратить серьезное внимание на истинные и подлинные цели знания; чтобы они искали их не только ради удовольствия или борьбы, или презрения к остальным, или ради выгоды, или ради славы, или ради чести и возвышения, или ради помыслов с примесями такого рода, или с еще более низкими целями; но ради таких заслуг и наград в жизни, которые они могут упорядочить и преобразовать в милосердие.
– Бэкон
В данной статье я не буду заниматься бесполезными вещами. Это означает, что я не собираюсь учить высокоученых браминов тайнам их собственной религиозной философии, но изберу для своих целей некоторые моменты из универсальной каббалы. Первая – если поместить ее на полемическую почву – это слишком неудобный соперник в борьбе. Если некто не имеет вместо своей головы энциклопедию, переполненную цитатами, рисунками, цифрами и стихами, рассеянными по миллионам страниц, такая полемика была бы скорее вредоносной, чем полезной. Каждый из спорщиков обнаружил бы себя окруженным тем же самым количеством последователей, как и до того, так как никто не убедил бы ни одного человека из противостоящего ему лагеря.
Повторяя за сэром Т. Брауном, что «Я не завидую никому, кто знает больше меня самого, но я жалею тех, кто знает меньше», я займусь теперь предметом, который я детально изучила, и в подтверждение которого я могу привести цитаты из авторитетных источников.
Изучая каббалу в течение почти сорока лет, я, вероятно, могла бы позволить себе рассматривать Зогар как ту законную почву, на которую я могла бы опереться. Однако, это будет не дискуссия, но просто несколько фактических утверждений. В противоположность нашей септенарной доктрине были выдвинуты четыре наименования и учения из каббалы:
I. Нам говорят, что Тетраграмматон «является путем конечного соединения с Логосом», потому что его мистическое «строение», «поскольку оно представлена сакральной Тетраграммой, не имеет семеричного основания».
II. Что «одним из старейших направлений древней Религии-Мудрости является то, что макрокосм[748] должен быть истолкован в соответствии с планом, открытом посредством Малкут».
III. Что (а) «Шекина – это андрогинная сила»; и (б) что ее «следует понимать как руководителя при объяснении строения микрокосма».
IV. Что «ее (Шекины) мужская форма – это фигура человека, которого узрел на таинственно троне в своем видении Иезекииль».[749]
Я боюсь, что ни одно из вышеприведенных заявлений не является правильным. Я вынуждена сказать, что все они и каждое из них полностью ошибочны. Моими авторитетными источниками для такого утверждения будут три главные книги Зогара – «Книга Сокрытой Тайны» и два «Собрания», «Большое» и «Малое», а также «Каббала» Кнорра фон Розенрота,[750] Сефер Иецира, с комментариями к этой книге, и Metzareth Аша, содержащие ключ к каббалистическому символизму, – дополненные различными старинными рукописями.
Аксиома, пришедшая к нам из времен седой античности, учит нас, что первый шаг к знанию – это знать и признавать, что мы невежественны. Я должна была сделать этот шаг, ибо я полностью поняла, сколь сильно невежественна я во многих отношениях, и признаю, сколь мало я знаю. Тем не менее, то, что я знаю – я знаю.
И, возможно, будь я мудрее, мне следовало бы радоваться тому, что я знаю столь мало; поскольку,
Если невежество – Бога проклятье,
то, как говорится у Шекспира, излишнее знание,
Коль разум слишком слаб, чтоб обуздать его,
Оно, как норовистый конь, его отбросит самого…
Однако, в данном конкретном случае я не опасаюсь того, что меня выбросят из моих стремян. Я рискну сказать, что это даже невозможно, если иметь перед глазами Зогар с его ста семьюдесятью отрывками, содержащими упоминание одного только Тетраграмматона, и несколькими сотнями, которые комментируют и истолковывают его действительное значение. Кроме того, поскольку «никто не знает всего», – errare humanum est [человеку свойственно ошибаться], – и никто из нас, насколько мне это известно, не достиг прославленного состояния всеведающего Будды или Шанкарачарьи, – лишь поэтому мы должны сравнивать записи и раскрывать то, что может быть законно раскрыто. Таким образом, я собираюсь показать истинную природу «Тетраграмматона» и доказать, что его четыре буквы – это просто глиф, маска, метафизически скрывающая его связи и отношения с высшими и низшими мирами. Я не буду высказывать никаких собственных размышлений или познаний, которые являются моим собственным имуществом, плодами моих исследований, и с которыми, посему, публике делать нечего. Я лишь покажу, что представляет собой Тетраграмматон согласно Зогару, и как это объяснил самому автору посвященный еврейский раввин в Палестине, и как это истолковывается каждому продвинувшемуся каббалисту.
I. Тетраграмматон называется в каббале различными именами. Это IHVH, Микропросопус, в отличие от AHIH, Макропросопуса. Это малый лик, отражение (зараженное материей, или Малкут, его невестой, матерью-землей) – «Обширного», скорее даже «Безграничного» Лика; таким образом, он есть антитезис Макропросопусу. Но кем, или чем является сам Макропросопус?
II. Он не есть «Эйн-Соф», НЕ-СУЩЕЕ, или НЕ-БЫТИЕ; в такой же степени, как и Тетраграмматон; ибо оба они, AHIH и IHVH, являются глифами существования и символами террестриально-андрогинной, так же как и мужской и женской, жизни. Оба они поэтому связаны с Малкут – H-eva, «матерью всего живого», и не могут быть смешиваемы в нашем духовном восприятии с EHEIEH – единственным АБСОЛЮТНЫМ БЫТИЕМ, или «Бытийностью», как некоторые называют его, хотя раввины и испытывали трудности в том, чтобы снять покров со своего эзотерического бога. Они являются отражениями Эйн-Соф, еврейского парабрахмана; поскольку Эйн-Соф есть негативное, постольку они – это действительная, позитивная жизнь – Майя, или Иллюзия.
Это ясным образом доказывается благодаря их дуальному присутствию в кресте – древнейшем фаллическом символе, —
– как это показано в «Открытой каббале», стр. 31.
Столь древнем и столь фаллическом, что даже оставляя в стороне египетский крест – анх, мы видим, что терракотовые диски, называемые юсиоли, обнаруженные Шлиманом во множестве под руинами древней Трои, являются в своих двух формах: индийской свастикой и крестом,
причем последний есть свастика, или «молот Тора» без его четырех дополнительных углов. Не нужно объяснять, что ориенталисты, которые не способны подняться выше материального плана, тем не менее правы, и что они открыли один из тайных ключей (однако, лишь к экзотерическим религиям), утверждая, что происхождение креста заключено в аранте и праманте, палке и сосуде с отверстиями для зажигания огня у древних браминов. Прометей, укравший священный огонь творения и одаривший им людей, безусловно производит свое имя от праманта. Бог Агни был небесным огнем, но лишь столь долго, пока он находился внутри своего вместилища. И Матаришван, воздушное существо в Ригведе, изгнал его оттуда для пользы Бхригу не раньше, чем он стал земным огнем, огнем порождения, и, таким образом, фаллическим. Нам говорили, что слово мата или параманта содержит в себе префикс пра, выражающая идею грабежа или насильственной кражи того, что содержит в себе корень мата, от глагола матами, или мантнами, «производить при помощи трения». Следовательно, Прометей, украв небесный огонь, унизил его (в некотором смысле) до земли. Он не только зажег искру жизни в человеке из глины, но и научил его тайне творения, которая, от Криясукти, была низведена до эгоистического акта порождения. [См. текст выше].
III. В каббале есть два «Тетраграмматона», или, скорее, – он двойственен, и, по существу, даже тройственен, четверичен и семеричен. Он становится девятью и тринадцатью только в конце, когда «тринадцать», или ЕДИНИЦА уничтожает семеричность, который символизируют «Семеро Низших», которые представляют собой «семь королей Эдома» (по отношению к расам), и семь «низших сефирот», когда они соотносятся с человеческими принципами. Первый Тетраграмматон – это нечто всегда сокрытое, ОТЕЦ, – который сам есть эманация вечного света, а потому – не Эйн-Соф. Он представляет собой не четверобуквенный Тетрактис, но лишь один Квадрат, так сказать, на поверхностном плане. Это идеальная геометрическая фигура, образованная четырьмя воображаемыми линиями, абстрактный символ абстрактной идеи, или четыре «математических» линии, ограничивающие «математическое» пространство – что представляет собой «ничто, ограничивающее ничто», – как говорит д-р Пратт, рассуждая о треугольнике в своих «Новых аспектах жизни». Призрак, скрытый четырьмя дуновениями. Но достаточно об «Отце» Макропросопусе-ТЕТРАГРАММАТОНЕ. Тогда как —
IV. Микропросопус-Тетраграмматон – «Сын», или Логос, – это треугольник в квадрате; семикратный, куб; как показывает нам м-р Р. Скиннер, – шестигранный куб, который, развернувшись, становится семичастным крестом, когда андрогин разделяется на два противоположных пола.[752] Словами комментария к Тайной Доктрине:
«Круг испускает свет, который становится для нашего видения четырехугольным; он разворачивается и получается семь». Этот «круг» – это первая сефира, «кетер», или корона, Risha Havurah, или «белая голова», и «высший череп». [Он является не безграничным, но временным в этом феноменальном мире]. Он испускает две более низшие сефирот (Хокма и Бина, которые есть «Мать-Отец»), и таким образом формирует треугольник – первую, или высшую триаду Древа Сефирот. Это единица, или монада Пифагора. Но она произошла от Семи Элохим, мужских и женских, которые называются «Высшими Отцами-Матерями». Сами же они являются отражениями Женского Святого Духа, о котором говорится в Сефер Иецира: «Одно есть Она, Элохим жизни».[753] Но сколь же далеки от ЭЙН-СОФ все эти числа[754] еврейской каббалы, поскольку они, по существу, являются лишь тайными числами и глифами. Микропросопус становится четвертым.
Пусть кто-либо откроет таблицу IV «Kabbalah Denudata» (в переводе на англ. яз.), нарисованную м-ром Матесом. Пусть он бросит взгляд на «Символические Божественные Формы», соотнесенные с четырьмя каббалистическими мирами – и он вскоре увидит, что «Тетраграмматон», или Микропросопус, «Малое лицо», появляется четвертым. Для более ясного объяснения я приведу здесь небольшую часть таблицы.
БУКВЫ ТЕТРАГРАММАТОНА
Из этого следует, что так как Макропросопус – или кетер, венец цифр, поскольку он есть белая глава, или «О», ноль,[755] все же удален от Эйн-Соф, являясь лишь его универсальным отражением, или светом, – он не есть тетраграмма. Это просто ПРОСТРАНСТВО, безграничное и непостижимое, высшая земля, в которой сокрыты архетипические идеи, или формы всего; земля, из которой вырастает КОРЕНЬ Вселенной, универсальное Древо Жизни в мире творения. Ствол этого «древа» – это «отец и мать, 2-й и 3-й сефирот, или Хокма и Бина», соответственно, Иегова и «Иегова-Элохим».[756]
V. «Отец-Мать» принадлежат к миру творения, потому что это те, кто творит; то есть, они являются двуполой материей, сущностью, из которой создается «Сын» (вселенная). Этот Сын есть Микропросопус, или ТЕТРАГРАММАТОН. Почему он представляет собой четырехбуквенный символ? В чем сакральный смысл этого Тетрактиса? Есть ли это невыразимое имя, или же он связан неким образом с таким непроизносимым именем? Я без колебаний отвечу отрицательно. Это просто штора, символ, служащий для того, чтобы лучше сокрыть септенарное строение человека и его происхождение, и различные тайны, связанные с ним. Это имя, Тетраграмма, состоит из ЧЕТЫРЕХ букв, но в чем же их секрет, их эзотерический смысл? Каббалист не промедлит с ответом: «прочитай их с помощью цифр и сосчитай числа и цифры, и ты узнаешь».
«Тетраграмматон» – это Отец-Мать и Сын воедино. Это Иегова, имя которого пишется IHVH, и чьи буквы читаются символически, в соответствии с методом, открытым ЧЕТВЕРТОЙ инициацией,[757] и будут прочтены двумя способами. Оно состоит из двух мужских букв (I и V) и двух женских (Н, двух he); или высокого и низкого «H». Первая – это «высшая мать», или «женский Иегова, как Бина»; другая – это низкое «Н», или 10-я сефира, Малкут, основание материи. Невозможно раскрыть в печатном виде первое его прочтение, когда он записывается AHIH, мы можем лишь сообщить о том, что экзотерически это связано с «Я есть то, что я есть» и с Eheieh, «Абсолютным БЫТИЕМ, или САТ».
Это может иметь двоякое прочтение, и каждая фраза символизируется здесь знаком Зодиака. Все такие перестановки имеют отношение к тайне бытия, или существования – как некоего абстрактного представления.
Но IHVH, Тетраграмматон мира формирования, и супруг «Невесты», царством которой является Асия, или Материя, хотя и легче в объяснении, но все же очень труден для выражения в словах, и скорее не из-за своей сакральности, а из-за своей непристойности. Я отсылаю читателя, в отношении символизма четырех букв I, H, V, H, к книге м-ра Р. Скиннера «Источник мер», стр. 10, где все это объяснено. Индус видит это ежедневно в своих лингвах и йиони. Это Иегова-Савоаф, Семеричный Элохим, сокрытый в Святая Святых, Аргхе, или в Ноевом ковчеге. Таким образом («Откр. каб.»), он является седьмой сефирой среди «высшей» семерки, как Малкут есть седьмая из «низших» сефирот. Микропросопус – это третья буква V (вав), и он называется тетраграммой лишь потому, что он есть один из четырех букв, которые охватывают все девять сефирот, – но не является сефирой. Он есть тайна семерки, которая оставалась тайной до сих пор, и теперь раскрывается во всей полноте. На таблице, которая показывает соотношение десяти сефирот с десятью божественными именами, десятью архангелами, их десятью порядками, планетами, и т. д., демонами и десятью главными дьяволами – Нецах, 7-я сефира, чье имя экзотерически означает «решительность и победа», а эзотерически – нечто большее, называется своим Божественным именем Иегова Савоаф, и соответствует Ханиэлю (физическая жизнь человека) и андрогинному Элохиму, Венере-Люциферу и Ваалу, и наконец – букве вав, или Микропросопусу, Логосу. Все они принадлежат к миру формирования.
Все они семеричны и связаны с пластической формацией и МАТЕРИЕЙ – своей «невестой». Последняя является «низшей матерью», аймой, «женщиной с ребенком» из 12-й главы Откровения, которую преследует великий дракон (Мудрости). Кто этот дракон? Есть ли он дьявол-Сатана, как этому учит нас Церковь? Конечно, нет. Это дракон эзотерической Мудрости, который возражает против появления ребенка, рожденного «женщиной» (вселенной), ибо этот ребенок – это его человечество, следовательно, невежество и иллюзия. Но Михаил и его ангелы, или Иегова Савоаф («Воинство), которые отказываются творить, – как это сделали и семеро бесстрастных, рожденных разумом сынов Брахмы, потому что они желали воплотиться как люди, чтобы стать выше, чем боги, – сражаются с драконом, побеждают его, и этот ребенок рождается. «Дракон» Эзотерической Мудрости поистине опускается во тьму![758]
Таким образом, хотя я не испытываю ни малейшего возражения в отношении любого мистического желания объединить себя с Логосом, называемым «Тетраграмматоном», или Микропросопусом, все же я лично предпочитаю единство с Макропросопусом, из общих соображений; во всяком случае, в этом цикле воплощения. По завершении которого, с помощью «СОВЕРШЕННОГО ЧИСЛА», я надеюсь увидеть вышний свет, который будет низведен к останкам не только моих «семи низших» (Микропросопус), но даже к подобию тринадцати в их единстве, тех, которые «ведут войну с семью» («Book of Conc. Mys.», с. 27), и вместе с ними – квадрату Макропросопуса. Букву йод на пути девятой сефиры, имеющую определенно фаллическое значение, я отказываюсь соединять с низшим семикратным и семибуквенным Иеговой, предпочитая обращать свою веру к «Эйн-Соф» – чистому и простому; а иначе, зачем вообще оставлять лоно Православной церкви? А также, почему бы однажды не присоединиться к «Армии спасения» и не петь целый день: «Кровь, кровь»?
«Логос», который мы признаем, – это не Тетраграмматон, но КОРОНА, Кетер, который не имеет ничего общего с материальным планом ни Макро-, ни Микропросопуса – но который связан лишь с про-архитипическим миром. Как это сказано:
«Посредством гематрии AHIH, равной IHV без Н, символа Малкут», «Невесты» (стр. 31). «Тесно связана с… буквами Тетраграмматона эта тема четырех кароубов (херувимов)… Таким образом, кароубы представляют силы букв Тетраграмматона на материальном плане… кароубы являются живыми формами букв, которые символизируют в Зодиаке Телец, Лев, Водолей и Скорпион…» (стр. 32 и 34, Введение к «Кab. Den.»).
Опять-таки, известно, что в свою очередь представляет собой символизм этих четырех животных «на материальном плане».
Телец, которого называли Быком Шивы, египетским быком Аписом, зороастрийским «Быком», убитым Ариманом, – это всегда символ семени жизни, как порождающей, так и разрушающей силы, в то время как Скорпион является символом греха (в сексуальном смысле), зла и духовной смерти, и Скорпион есть четвертая цифра Тетраграмматона, – или Малкут.
«Тайна земного и смертного человека следует за тайной высшего и бессмертного человека…» В форме тела проявляется Тетраграмматон. «Голова – это (буква йод), руки и плечи подобны (высокому) Н, тело – это V, и ноги представлены Н (he) в конце». («Откр. каб.», стр. 34).
В «Шкале цифры Семь», имя Бога представлено семью буквами. Шкала семерична; любой путь можно просмотреть от первого, изначального или архетипического – до седьмого, или временного мира.
«Древо Жизни» имеет семь ветвей с семью плодами на них. В «Книге Сокрытой Тайны», БЕРЕШИТ, первоначальный мир в Книге Бытия, читается Бера шит, «Он сотворил шесть». От них зависит все то, что находится ниже (с. 16), все вещи, синтезируемые Малкут – Седьмой – Микропросопусом.
«Микропросопус образуется из шести сефирот, трех мужских и трех женских» (с. 67). Части Тетраграмматона называются шестью членами Микропросопуса, и 6 – это числовое значение V (вав), его буквы. Когда они (части) касаются земли, их становится семь (стр. 32, «Откр. каб.», и стих 9 Ком. XXII в «Книге Чисел»).
Вся «Книга Сокрытой Тайны» полна такими фразами. «Микропросопус является шести-частным…» Так как он сформирован из шести сефирот, которые вместе с Малкут составляют семь. Эти члены происходят от первых шести произнесенных (творящих) слов. «Его седьмой принцип представлен десятой сефирой… которая есть Ева в экзотерической системе, или низшая мать…» Отсюда седьмая неделя называется Тысячелетним царством, Шаббат, а также седьмым царством». («Книга Сокр. Тайны», с. 22).
Каббалисты всегда проводили различие не только между ЭЙН-СОФ, неисчислимым и непостижимым, но даже между Микропросопусом и низшим Тетраграмматоном, «Сыном», следовательно, Логосом. Ибо в «Великом святом собрании» записано:
«(строфа 83.) И об этом пожелали узнать в своих умах дети Израиля, так, как это написано» [Исход, 17:17], «Есть ли Тетраграмматон среди нас, или это что-то существующее негативно?» Вот где они видели различие между Микропросопусом, который назывался Тетраграмматоном, и Макропросопусом, который назывался «Эйн, негативное существование» (стр. 121). Но – «йод древних спрятан и сокрыт». (73, Введение).
(с. 1152.) Мы учили, что было десять (спутников, сефирот), которые вступили в СОД (мистерии творения), и что лишь семь вышли оттуда.
(с. 1158.) И когда Рабби Симеон раскрыл Арканы, то там не было обнаружено ничье присутствие, кроме них (спутников).
(с. 1159.) И Рабби Симеон назвал их семью глазами Тетраграмматона, подобно тому, как это написано у Захарии III, 9: «Это семь глаз Тетраграмматона».
В Библии последнее слово переведено «Господь», и это ясно показывает, что христиане приняли за своего «Господа Бога» четвертую эманацию сефирот и мужскую букву «вав».
Есть ли это тот «Логос», единства с которым должен искать каждый посвященный, как «конечной цели своего труда»? Тогда он также сможет оставаться в своем семеричном смертном теле столь долго, сколько сможет.
Что касается остальных «препятствий», то они являются лишь неправильными утверждениями. «Фигура человека на Троне» в Иезекииле соответствует в эзотеризме архетипическому плану, миру Ацилут, а не Шекине в Малкут и Асии, на материальном плане; это становится очевидным для всякого, кто анализирует это видение каббалистически. Ибо, во-первых, существует четыре ясных подразделения в символизме видения; а именно, фигура человека, трон, на котором он сидит, небесный свод над головами живых созданий, и сами «живые создания» с их офаним, или колесами. Они опять-таки ясно соответствуют самим четырем каббалистическим мирам, или планам, то есть, Ацилут, Архетипический мир – это призрачная фигура человека; Брия, мир Творения, – трон; Йецира, мир Формирования, небесный свод; Асия, Материальный мир, живые создания. Они опять-таки соотносятся с четырьмя буквами тетраграммы: так, высшая точка в IHVH принадлежит Йод, «фигуре человека», Н (he) – это трон, V (вав) – небесный свод, и Н, последняя, – создания. (См. Табл. IX «Открытой каббалы»).
«Фигура человека» – это не «Мужская форма Шекины». Шекина не является «андрогинной силой».[759] Шекина беспола или женственна, если вообще она какая-то. Это изначальный свет, исходящий от вечно-сокрытого Эйн-Соф. В архетипическом мире это сефира, в материальном мире и мире формирования он становится Шекиной, скрытой жизнью и светом в этом низшем мире материи – «покрывалом Эйн-Соф» и «божественным присутствием» на пути Малкут от материального мира к высшим мирам. Она есть Буддхи физического тела – душа или искра, горящая в сосуде; и после того, как сосуд разбит, она соединяется с седьмым (согласно подсчетам теософов) и первым, или Макропросопусом, согласно каббале, так как это первый луч из сокрытого.[760]
План, который показывает Малкут, описывается в «Книге Сокрытой Тайны», Сифра Дицениута, таким образом:
Дерево, чье наказание облегчается (то есть, Путь Царства, или Шекина, которая является Древом Познания Добра и Зла, пребывающим в себе вследствие наказания, но это наказание облегчается женихом благодаря потоку его сострадания), пребывает внутри скорлуп; (потому что Царство обладает властью надо всем, и его ноги погружены в смерть). В его ветвях (в низших мирах) селятся птицы и вьют там свои гнезда (обитают души и ангелы). Под ним – те животные, что имеют силу искать тени (то есть скорлуп, Клиппот, «в ней (во время ее) бродят все лесные звери». Псалом 104, 20).
Это дерево, у которого есть два пути к одной цели (а именно, добро и зло, поскольку это Древо Познания Добра и Зла). И вокруг него есть семь колонн (семь дворцов), и четыре великих сияния (четверо животных) кружатся вокруг него (в четырех колесах) с четырех сторон (согласно четырехкратному описанию колесницы у Иехекеля (Иезекииля)».
У дерева есть семь ветвей,[761] на каждой из которой растут четыре листа и три плода. Кроме того, существует очевидная аналогия между вышеприведенной строфой из «Сифра Дицениута» и главами I и IV Откровения. Ибо семь церквей «Асии» идентичны с «семью дворцами» в [мире] Асии, или на материальном семеричном плане. Семь звезд, которые находятся в правой руке «фигуры» в 1-й главе являются не этими семью церквями, а семью ключами к ним; и обоюдоострое (андрогинное) слово, исходящее из его уст – это йод в IHVH. Это «фигура» есть семеричный «Тетраграмматон» V (вав).[762]
Но эта фигура совершенно отлична от той, которая находится на троне в видении Иезекииля. Ибо первая (фигура в главе I Откровения) пребывает на плане Иецира (мира формирования, жилища ангелов, которые не творят), а фигура у Иезекииля находится на плане Ацилут, и описана в главе IV Апокалипсиса как «тот, кто сидит на троне».
Для того, чтобы разделить ношу вышеприведенных утверждений, я обратилась к м-ру С. Л. Макгрегору Матерсу (поскольку в Англии существует немного более ученых каббалистов, чем он, хотя я, безусловно, не во всем согласна с его взглядами. Но по этому вопросу мы достигли полного согласия). Наш брат любезно согласился представить свое мнение в письменном виде, и вот как он представляет Древо СЕФИРОТ:
Здесь фигура на троне в видении Иезекииля соотносится с Кетер; трон – с Хокма и Бина, миром Брия, другим именем которого является Корсия – трон; небесный свод – это Микропросопус, состоящий из шести сефирот – Хесед, Гебура, Тиферет, Нецах, Ход и Иесод. Иесод есть путь, вводящий в Малкут, или сотворенный материальный мир; и Шекина – это Присутствие в Малкут, Царственное Присутствие (Присутствие Королевы); ибо Шекина женственна, а не андрогинна. И печать Макрокосма, шестиконечная звезда:[763]
– это эмблема Микропросопуса, Тетраграмматона – буквы вав в IHVH, которая находится внутри семи светоносцев Малкут, представляющих собой ничто иное, как семь последних сефирот, или шесть сефирот, составляющих Микропросопус, с Малкут, добавленной к ним в качестве седьмой.[764]
Я убеждена, что ничто не может быть яснее. Любые трансцендентальные, метафизические спекуляции и толкования, конечно, могут быть удовлетворены Тетрактисом на плане Архетипического мира, но как только мы спускаемся в мир Астрала и феноменальной тайны, у нас не может быть меньше, чем семь принципов, на которых основаны мы сами. Я изучала каббалу у двух раввинов, один из которых был посвященным, и не было разницы между двумя учениями (эзотерическим восточным и западным) в данном случае.
Конечно, это хорошо известно, что любой человек, наделенный хотя бы умеренной долей изобретательности, если он изучил три вида каббалистических интерпретаций – особенно Нотарикон – может сделать то, что захочет, из отдельных еврейских слов и букв. Но то объяснение, которое даю я, требует не Нотарикона, а просто знания седьмого эзотерического ключа. С мазоретскими огласовками можно преобразовать астрал Иеговы Саваофа, и даже Иеговы-Элохима, в «Единого живого» и высшего Бога, «Бога богов», – поскольку он есть просто один из формирующих и порождающих богов. Хороший пример такого рода нечестности обнаруживается в переводе м-ра Матеса «Kabbalah Denudata» Кнорра фон Розенрота. Он дает нам шесть примеров различного прочтения одного только первого слова (берашит) в Книге Бытия. Согласно правилам нотарикона, первой фразе – «Берашит бара элохим эт хашамаим в'эт х'арэц», или «В начале сотворил Бог небеса и землю», может быть придано такое значение, которое желательно; поэтому первое и взятое отдельно слово «берашит» вызвало образование шести догматических учений в латинской церкви.
Это было показано вышеупомянутым каббалистом Соломоном Мейром Бен Мозесом, перешедшим в католичество в 1665 году и принявшим имя Проспер Руже, который успешно доказал на строго нотариконистическом основании, что данное слово (берашит) обнаружило шесть христианских значений, первым из которых было: «Солнце, дух, отец, их троичное, совершенное единство»; третьим – «Ты должен поклоняться моему перворожденному, моему первенцу, чье имя Иисус»; пятое – «Я изберу Деву, достойную родить Иисуса, и ты должен назвать ее блаженной». Шестое дается в нижеследующей сноске.[765] Два других являются повторениями.
Такая же удивительная пластичность истолкования допускается в эзотерических текстах каждого народа. Поскольку каждый символ и глиф имеет семь ключей к себе, из этого следует, что одна сторона может использовать в споре один ключ к одному предмету, и затем обвинить другого изучающего, который использует иной ключ, в преднамеренном неправильном толковании.
Однако это – не моя политика. В эзотерических вопросах я скорее искала бы примирения, чем споров о сделанных ошибках, действительных или воображаемых; потому что ДЕЛО и триумф истины должны быть дороже для настоящих оккультистов и теософов, чем незначительные успехи спорщиков.
Никакой истинный оккультист, если он действительно таков, не выскажет значения всех «Семи Тайн Мудрости», – даже если сам он знаком со всеми из них, – которые были бы, воистину, чудом. Ибо эти «Семь Тайн» in toto [в целом] известны достоверно лишь «УЧИТЕЛЯМ МУДРОСТИ»; и эти Учителя вряд ли позволят себе выступить в полемических дискуссиях в газетах или периодике. В чем же тогда смысл тратить время и доказывать, что одна грань алмаза блестит более ярко и ослепительно, чем соседняя с ней, вместо того, чтобы объединить все силы и обратить внимание неведающего на великолепие самого бриллианта? Мы, изучающие сакральную науку, должны помогать друг другу, поддерживая исследования и принося пользу при помощи нашего общего знания, вместо бесполезной критики ради удовлетворения личных амбиций. Вот как это выглядит в моих глазах: ибо иначе наши враги, которые, начав с обвинения нас в обмане и основываясь лишь на своих сектантских и материалистических предрассудках и своем фанатизме, будут оправданы, повторяя свои обвинения, по причине наших же собственных взаимных обличений.
Материализм поднимает свою ужасную голову выше, чем когда-либо.
«Знание», одно из лондонских научных изданий, позволяет нам почувствовать, что припасено для оккультиста. Рецензируя «Открытую каббалу», оно во весь голос вещает о «экстраординарных интеллектуальных выходках еврейских комментаторов ихних писаний». Оно сокрушает всем весом своего материалистического презрения идею, выдвинутую д-ром Гинзбургом в «Эссе о каббале», что тайнам бытия «учил сам Всемогущий избранный круг ангелов, которые образовали теософскую школу в Раю!», и заканчивает ужасным издевательским восторгом в скобках(!). Это мы видим на странице 259 «Знания» за 1 сентября 1887 г. На стр. 245 м-р Эдвард Клодд предлагает нам вместо учений о «теософических ангелах» – учения дарвинистов школы Геккеля. Обозревая «широкое поле» Космоса, «границы которого исчезают в беспредельном во всех направлениях», этот антикаббалист-чемпион современной науки завершает статью своей «выходкой», посредством такой поразительной формулировки:
Мы начинали с примитивной туманности, мы заканчиваем высшими формами сознания; показано (?!), что история творения – это непревзойденный рекорд превращения ГАЗА В ГЕНИЯ (!!!).
Это показывает наше положение относительно людей современной науки и сколь много сил мы должны приложить для того, чтобы не подпускать их к себе.
Еще одно слово, и я закончу. Меня постоянно просят показать мой авторитетный источник – книгу, страницу, строфу – относящийся к эзотерической доктрине «Семеричности». Это звучит так же, как если бы кто-то посреди пустыни доказывал мне, что вода полна инфузориями, когда рядом нельзя найти микроскопа. Я знаю лучше, чем другие люди, которые предъявляют мне такие претензии, что за исключением нескольких мест, где веками хранятся тайные манускрипты, никакие эзотерические доктрины никогда не были записаны и ясно истолкованы; иначе они бы давным-давно утратили свое собственное название. Существует «неписаная» каббала, так же, как и запечатленная в письменном виде, – и даже на Западе. Многое объясняется изустно, и так было всегда. Тем не менее, намеки и упоминания о ней многочисленны и рассеяны по всем экзотерическим писаниям, и их распределение, конечно, зависит от той школы, которая ее истолковывает, и все же еще в большей степени – от личной интуиции исследователя и его представлений. Вопрос состоит не в том, есть ли три, пять или семь цветов в лучах спектра, ибо каждый знает, фактически, лишь о существовании одного – бесцветного белого. И, хотя наука и очень точно различает семь призматических лучей, столь же ясно, как семь нот в гамме, все же были очень крупные ученые, которые настаивали на том, что существует только четыре или пять цветов, до тех пор, пока не было обнаружено, что они дальтоники.
Тибетские учения
Перевод – К. Леонов
Те, кто находятся на вершине горы, могут видеть всех людей; подобным образом те, кто обладают разумом и свободны от печали, способны взойти выше рая богов; и когда они увидели там подверженность человека рождению и смерти и печали, которыми он поражен, они открыли двери бессмертия.
«Уданаварга» (udanavarga, ched-du mjod-pa'i tshoms) из Данчжура.
В январском номере «Теософиста» за 1882 год мы обещали изложить мнения преподобного коган-ламы – главного архивариуса библиотек, содержащих манускрипты по эзотерическим учениям, принадлежащих ринпоче ламам Талои и Ташилунпо в Тибете – относительно некоторых выводов, сделанных автором работы «Будда и ранний буддизм». Благодаря братской доброте ученика высокоученого когана, который более, чем кто-либо в Тибете, сведущ в науке эзотерического и экзотерического буддизма, мы имеем сегодня возможность дать некоторые учения, которые имеют прямое отношение к этим выводам. Мы твердо убеждены, что письма ученого когана и сопровождающие их примечания не могли быть получены в более благоприятное время. Кроме многочисленных и разнообразных неправильных представлений о наших учениях, мы были сильнее, чем когда-либо, озадачены тем, что некоторые из наиболее разумных спиритуалистов были введены в заблуждение относительно действительной позиции и веры индусов и буддистов в отношении «духов умерших». На самом деле, согласно некоторым спиритуалистам, «буддийская вера пропитана отчетливыми и специфическими признаками современного спиритуализма, связанными с существованием и руководящей ролью духов умерших», и теософы были обвинены в неправильном представлении этой веры. Так, теософы имели смелость утверждать, например, что эта «вера в проникновение бестелесных человеческих духов» была anathema maranatha [предметом осуждения] на Востоке, тогда как «на самом деле, это есть основополагающий принцип буддизма».
То, что думает всякий индус, к какой бы касте он не принадлежал и какое бы образование не имел, по поводу «проникновения духов умерших», столь хорошо известно повсюду в Индии, что было бы пустой тратой времени повторять это. Существует несколько людей, обратившихся в современный спиритуализм, таких, как Бабу Пири Чанд Митра, удивительная личная чистота жизни которого сделала безвредным для него такое общение, даже если бы он не был безразличен к физическим феноменам, придерживаясь лишь духовной, субъективной стороны такого общения. Но, поскольку это есть исключения, то мы вновь решительно заявляем то, что мы всегда утверждали: что нет ни одного индуса, который не испытывал бы отвращения к самой идее о появлении бестелесных «духов», которых он всегда будет считать нечистыми; и что за этими исключениями никакой индус не верит в то, что кроме как в случае самоубийства, или смерти в результате какого-нибудь несчастного случая, какой-либо дух, за исключением дьявольского, может вернуться на землю. Поэтому, освободив от ответа индусов, мы представим идеи северных буддистов по этому вопросу, надеясь в благоприятное время добавить к ним и представления южных буддистов. И, когда мы говорим о «буддистах», мы не включаем сюда многочисленные еретические секты, распространенные повсюду в Китае и Японии, которые утратили всякое право носить такое название. С ними мы не имеем ничего общего. Мы подразумеваем лишь буддистов Северного и Южного храмов – так сказать, католиков и протестантов в буддизме.
Тема, о которой пишет наш ученый тибетский корреспондент, основывается на нескольких прямых вопросах, предложенных ему нами с покорной просьбой о том, чтобы они не были оставлены без ответа, и на следующих параграфах из статьи «Будда и ранний буддизм»:
Я довольно подробно остановился на этом супернатурализме, потому что он очень важен для нашей темы. Буддизм безусловно был тщательно разработанным инструментом для того, чтобы свести к нулю действия злых духов при помощи добрых духов, совершающим свое воздействие в наибольшей степени при помощи трупа или части трупа главного духа-помощника. Буддийские храмы, буддийские ритуалы, буддийская литургия, – все они основаны, по-видимому, на этой идее о необходимости целого тела, или же части тела умершего. Что же это были за духи-помощники? Любой буддист, древний или современный, немедленно сказал бы, что дух, который все еще не достиг бодхи, или духовного пробуждения, не может быть добрым духом. Он не может делать добра; более того, он должен совершать дурные поступки.
Ответ Северного буддизма состоит в том, что добрые духи – это будды, умершие пророки. Они приходят с некоторых «полей будд», чтобы общаться с землей.
Наш ученый тибетский друг пишет:
Позвольте мне сразу же сказать, что монахи и миряне распространяют в высшей степени нелепое и абсурдное изложение Закона Веры, популярное среди верующих Тибета. Отчет капуцина делла Пенны о братстве «Бианг-цзиуб» является полным абсурдом. Взяв из Бхагчжура и других книг тибетских законов некоторые буквальные описания, он приукрасил их своими собственными толкованиями. Так, он говорит о легендарных мирах «духов», где живут «лха, которые подобны богам»; добавляя, что тибетцы представляют себе «эти места, расположенными над великой горой, имеющей около ста шестидесяти тысяч лиг в высоту и тридцати двух лиг в окружности; она состоит из четырех частей: из кристалла – на востоке, из красного рубина – на западе, из золота – на севере, и из зеленого драгоценного камня (лазурита) – на юге. В этой обители счастья они (лха) остаются столь долго, сколь пожелают, и далее переходят в рай других миров».
Это описание намного больше напоминает (если воспоминания о периоде времени, проведенном в миссионерской школе в Лахуле не обманывают меня) «новый Иерусалим, нисходящий с небес от Бога» в видении Святого Иоанна, – этот город, размеры которого насчитывают «двенадцать тысяч фарлонгов», чьи стены были из «яшмы», здания из «чистого золота», фундаменты стен «украшены всеми видами драгоценных камней» и «двенадцать врат были двенадцатью жемчужинами», – чем город Джанг-Чхуб, как в Данчжуре, так и в представлениях тибетцев. Надо сказать, что священный канон тибетцев, Ганчжур, и комментарии к нему, Данчжур, включают в себя 1707 отдельных произведений (350 томов, состоящих из 1083 произведений для общего пользования, и 77 томов, содержащих 624 тайных сочинения).
Я могу заверить теософов, что даже если бы они случайно увидели их, то содержание этих томов осталось бы непонятным для любого человека, кому не был дан ключ к их специфическим буквам и к их скрытому значению.
Каждое описание местности имеет в нашей системе метафорический смысл; каждое имя и слово тщательно сокрыто; и ученик, перед тем как ему дадут любые дальнейшие инструкции, должен сперва изучить способ расшифровки, а уже затем – способ понимания и изучения равнозначащих тайных терминов или синонимов почти для каждого слова в нашем религиозном языке. Египетская демотическая или иероглифическая системы – это детская игра по сравнению с расшифровкой наших сакральных загадок. И даже в тех книгах, которые доступны массам, каждое предложение имеет двойное значение, одно – обращенное к необученному человеку, другое же – к тому, кто получил ключ к этим записям.
Даже попытки таких высокообразованных, ученых и добросовестных людей, как авторы работ «Буддийские летописи о западном мире» и «Будда и ранний буддизм» – поэтические гипотезы которых могут быть очень легко расстроены и одна за другой опровергнуты – не привели ровным счетом ни к чему, поистине точно так же, как и предшественники и последователи аббата Хука, Габе и других доказали свое прискорбное бессилие; хотя последние и хотели достигнуть некой цели в преднамеренном искажении непревзойденного и великолепного учения нашего благословенного учителя, Шакьямуни, а первые – нет.
В «Теософисте» за октябрь 1881 года корреспондент правильно сообщает читателям, что мудрый Гаутама Будда «настаивал на том, что посвящение должно быть открыто для всех, кто готов к нему». И это правда; такова была первоначальная цель, которую в течение некоторого времени осуществлял на практике великий Будда-Сангиас, и перед тем, как он обрел Всеведение. Но через три или четыре столетия после того как он покинул свою земную оболочку, когда Ашока, великий покровитель нашей системы, оставил этот мир, посвященные архаты, из-за скрытого но постоянного противодействия их системе со стороны брахманов, были вынуждены один за другим уходить из этой страны и искать себе защиты за Гималаями. Таким образом, хотя народный буддизм и не был распространен в Тибете до седьмого века, буддийские посвященные в мистерии и эзотерическую систему арийского дваждырождения, оставляя свою родину, искали себе убежища у до-буддийских аскетов; у тех, кто обладал Благим Учением даже до Шакьямуни. Эти аскеты с незапамятных времен жили за хребтами Гималайских гор. Они были прямыми последователями тех арийских мудрецов, которые вместо того, чтобы последовать вместе со своими брахманскими братьями во время доисторической эмиграции от озера Манасаровара, через Снежный Хребет в долины Семиречья, предпочли остаться в своих недостижимых и неизвестных цитаделях. И не надо удивляться, если арийская эзотерическая доктрина и наши архатские учения обнаруживают полную идентичность друг с другом. Истина, подобно солнцу над нашими головами, одна; но, по-видимому, поскольку этот вечный трюизм должен был постоянно создавать как темное, так и светлое, люди помнят его. Лишь та истина может быть сохранена в чистоте и незагрязненной человеческими преувеличениями, – поскольку ее поклонники сразу же стали стремиться принять ее, и исказить и извратить ее прекрасное лицо для своих собственных эгоистических целей, – которая сокрыта вдалеке от глаз непосвященных. Со времени самых ранних универсальных мистерий до дней нашего великого Шакья Татхагаты Будды, который приспособил и объяснил эту систему для всеобщего спасения, божественный Голос Личности, известный как Куан-йин, был слышим лишь в священном уединении приготовительных мистерий.
Наш почитаемый во всем мире Цзонхава, завершая свой пятый Дангаг, напоминает нам, что «каждая священная истина, которую не может понять правильным образом непосвященный, должна быть сокрыта в тройной оболочке, пряча себя, как черепаха, которая прячет свою голову в свой панцирь; ее лицо следует показывать лишь тому, кто полон желания обрести состояние ануттара самьяк самбодхи», – человеку с наиболее сострадательной и просветленной душой.
Далее, существует двойной смысл и в том каноне, который открыт для народа, и, совсем недавно, стал открытым для западных ученых. Я не буду сегодня пытаться исправить ошибки, – слишком умышленные и преднамеренные, с сожалением должен сказать я, в случае авторов-иезуитов. Без всякого сомнения, даже тибетские и китайские писания, так называемые образцовые труды Китая и Японии, некоторые из которых написаны нашими наиболее учеными авторами, многие из которых (поскольку они не были посвященными, хотя и были искренни и набожны) истолковывали то, что сами не понимали правильным образом, – содержат массу мифологических и легендарных мотивов, более пригодных для детских сказок, чем для толкования Религии Мудрости, как она была проповедана Спасителем мира. Но не следует искать никого из них в каноне; и, хотя они и хранятся в большинстве библиотек ламаистских монастырей, их читают и в них безоговорочно верят только легковерные и набожные люди, чья наивность не позволяет им совершить ни малейшего шага за порог действительности. К сочинениям этого класса принадлежит «Буддийский космос», написанный бонзой Джин-чаном в Пекине; «Шинг-Тао-ки», или «Рассказы о просветлении Татхагаты» Ванг-Пу, книга, написанная в седьмом веке, сутра «Хи-шай», или «Книга Творения», различные сочинения о небесах и об аде, и так далее, – поэтические выдумки, группирующиеся вокруг символизма, появившегося в качестве дополнения к учению.
Но труды, которые цитирует (или, я скорее сказал бы, из которых приводит ложные цитаты) наш ученый автор, монах делла Пенна, не содержат выдумок, а просто являются информацией для последующих поколений, которые смогут в свое время обрести ключи для их правильного прочтения. «Лха», о которых говорит делла Пенна лишь для того, чтобы высмеять эту басню, те, кто «достигли состояния святости в этом мире», были просто посвященными архатами, адептами многочисленных и разнообразных уровней, обычно известными под именем бхантов, или братьев. В книге, которую знают как «Аватамсака Сутра», в главе о «Высшем Атмане – Личности – как он проявлен в характере архатов и пратьекабудд», утверждается, что «Поскольку с самого начала, все чувствующие создания помрачили истину и избрали ложь, поэтому начало существовать скрытое знание, называемое Алая Виджняна». «Кто обладает истинным скрытым знанием?» «Великие учителя Снежной Горы», – дается ответ в «Книге Закона». Снежная Гора – это «гора высотой сто шестьдесят тысяч лиг». Посмотрим, что это значит. Если просто отбросить последние три цифры, то мы получим сто шестьдесят лиг; тибетская лига составляет около пяти миль; это дает нам семьсот восемьдесят миль от некоего святого места по определенной дороге на запад. Это становится ясно для каждого, кто имеет в себе хотя бы малейший проблеск истины, – даже из дальнейшего описания делла Пенны. «Согласно их закону», – пишет этот монах, – «на западе этого мира существует некий вечный мир, рай, и в нем – святой, называемый Хопан, что означает „Святой великолепного и безграничного света“. Этот святой обладает многочисленными „силами“, которые все вместе именуются „чанг-чуб“, и которые, – как добавляет он в примечании, – означают „духов тех, кто, в связи со своим совершенством, не заботятся о том, чтобы стать святыми, и тренируют и наставляют тела вновь рожденных лам так, чтобы они могли помочь живым людям“.
Все это показывает, что эти предполагаемые умершие «чанг-чубы» являются живыми бодхисаттвами, или бхантами, которые известны под различными именами в тибетском народе; среди всех остальных, лха, или «духи», как полагают, скорее существуют в духовном виде, чем телесно. После смерти они часто отказываются от нирваны – блаженства вечного успокоения, или забвения индивидуальности – чтобы остаться в виде духовных астральных эго для совершения добра своим ученикам и человечеству в целом.
По крайней мере некоторым теософам должно быть ясно мое объяснение, хотя другие, конечно, будут протестовать против такого толкования. И все же мы утверждаем, что нет никакой возможности для полностью очищенного «эго» остаться в земной атмосфере после своего освобождения от физического тела в своей собственной личности, в которой оно передвигалось по земле. Из этого правила могут быть лишь три исключения:
Если священные намерения побуждают бодхисаттву, шраваку или рахата помочь в достижении того же блаженства тем, кто оказался позади него, живым людям; в этом случае он задержится, чтобы давать им наставления, как изнутри, так и извне; или, во-вторых, это те, кто, будучи чистыми, безобидными и сравнительно свободными от греха людьми в течение своих жизней, были столь поглощены какой-либо специфической идеей, связанной с одной из человеческих майя, что даже умерли среди этих всепоглощающих мыслей; и, в-третьих, люди, в которых сильная и святая любовь, такая как любовь матери к своим осиротевшим детям, создает неодолимую волю, поддерживаемую этой безграничной любовью, чтобы задержаться среди живых людей в своих внутренних эго.
Периоды времени, предназначенные для этих исключительных случаев, различны. В первом случае благодаря знанию в них достигается состояние ануттара самьяк самбодхи – наиболее святой и просветленной души – и бодхисаттва не имеет установленного предела времени. Привыкший во время своей жизни оставаться в течение часов и дней в своей астральной форме, он обладает силой создавать после смерти вокруг себя свои собственные условия, рассчитывая воспрепятствовать естественной тенденции других принципов восстановить свои соответствующие элементы, и может опускаться или даже оставаться на земле сотни и тысячи лет. Во втором случае этот период будет продолжаться вплоть до того момента, когда всевластное магнетическое притяжение субъекта его мысли – столь сильно сконцентрированное в момент смерти – ослабнет и постепенно исчезнет. В третьем случае притяжение разрушится либо благодаря смерти, либо вследствие морального недостоинства того, кого любят. Во всяком случае, оно не может длиться дольше, чем время человеческой жизни.
Во всех остальных случаях появлений или взаимоотношений любого рода, «дух» окажется злобным «бхутом» или, в лучшем случае, «ролангом» – лишенной души оболочкой некоего «элементария». «Благое Учение» отвергается из-за неправомочных обвинений в том, что лишь одни «адепты» претендуют на обладание бессмертием. Никто из восточных адептов или посвященных никогда не выдвигал подобной претензии. На самом деле, наши Учителя учат нас, «что бессмертие является обусловленным», и что шансы адепта, который стал знатоком Алайя Виджняны, высшей мудрости, вдесятеро выше, чем у того, кто невежественен относительно возможностей, заключенных внутри своего Эго, и позволяет им оставаться в дремлющем и непотревоженном виде вплоть до того момента, когда уже слишком поздно, чтобы пробудить их в этой жизни. Но адепты знают на земле не больше, и их силы здесь не сильнее, чем будут знания и силы среднего доброго человека, когда он достигнет своего пятого и, особенно, шестого цикла или раунда. Наше нынешнее человечество все еще находится в четвертом из семи великих циклических раундов. Человечество – это ребенок, который вряд ли еще освободился от своих пеленок, и высший адепт настоящего века знает меньше, чем он будет знать в детском возрасте в седьмом раунде. И так как человечество является коллективным младенцем, то таков же и отдельный человек в его нынешнем развитии. И, поскольку вряд ли стоит ожидать, что маленький ребенок, хотя бы и развитый не по годам, будет помнить свое существование с момента рождения, день за днем, каждый из которых содержит какое-либо переживание, и различные одежды, которые он носил в каждый из этих дней, так же и «эго», если оно не принадлежит адепту, достигающему состояния самма-самбуддхи, – в течение которого озаренный видит длинную серию своих прошедших жизней во всех своих предыдущих рождениях в других мирах, – никогда не способно вспомнить разнообразные жизни, через которые оно проходило. Но такое время должно наступить однажды. Если человек не является непоправимым сенсуалистом, обрекающим себя по этой причине на полное уничтожение после одной из таких греховных жизней, этот день настанет тогда, когда, достигая состояния полного освобождения от любого греха или желания, он увидит и воскресит в памяти все свои прошлые жизни столь же легко, как человек нашего века обращается назад и просматривает, день за днем, каждый день своего существования.
Мы можем добавить несколько слов для объяснения предыдущего отрывка, относящегося к Куан-йин. Эта божественная сила была в конце концов превращена антропоморфизмом китайских буддийских ритуалистов в определенное двуполое божество с тысячей рук и тысячей глаз, и названа бодхисаттвой Куан-шай-йин, Голос-Божество, но в действительности она означает голос вечно присутствующего скрытого божественного сознания в человеке; голос его истинного Эго, который может быть в полной степени вызван и услышан только благодаря великой нравственной чистоте. Следовательно, Куан-йин должен быть, так сказать, сыном Будды Амитабхи, который порождает этого Спасителя, милосердного бодхисаттву, «Голос», или «Слово», которое распространено повсюду, «Звук», который вечен. Он имеет то же самое мистическое значение, что и Вач у брахманов. В то время как брахманы охраняют вечность Вед от вечности «звука», буддисты утверждают при помощи синтеза вечность Амитабхи, следовательно, он был первым, кто доказал вечность Само-рожденного, Куан-йин. Куан-йин – это Вачишвара, или Голос-Божество, у брахманов. Оба они имеют то же самое происхождение, что и Логос греков-неоплатоников; «проявленное божество» и его «голос», обнаруживаемые в человеческом Эго, его сознании; в Эго, являющемся невидимым Отцом, и «голосе Эго» – Сыном; каждый из них связан с другим и соотносится с ним. И Вачишвара и Куан-йин играли, и все еще играют, выдающуюся роль в ритуалах посвящения в брахманической и буддийской эзотерических доктринах.
Мы можем также отметить, что адептам не нужно быть бодхисаттвами или рахатами; и еще меньше им нужно быть брахманами, буддистами, или даже «азиатами», – поскольку адепты есть просто святые и чистые люди любой нации и вероисповедания, которые устремляют все свои жизни на то, чтобы принести добро человечеству.
Тодды
Перевод – О. Колесников
Эти строки – ответ «Х. М.», корреспонденту вашей газеты, высмеявшему мои взгляды о тоддах. Я хочу сказать, что все, о чем я рассказала в «Разоблаченной Изиде», было написано после прочтения книги полковника Маршалла «Френолог среди тоддов», в которой, на мой взгляд, автор приходит к ошибочным выводам. Мне можно было бы отказать в здравом уме, если бы я, описывая восточную психологию, ее феномены и тех, кто их производит, не предвидела все те отрицания и указания на «противоречия», с которыми выступил «Х. М.». Какое удовлетворение может получить искатель оккультных знаний, если, пренебрегая опасностями, лишениями и разного рода препятствиями, чтобы овладеть ими, он так и не получит никаких фактов, неведомых профану? Большинство моих критиков – простые путешественники или обычные наблюдатели, коих д-р Карпентер ласково называет «представители науки», или просто «известный гражданин», хотя общеизвестно, что европейцам, не обладающим неким мистическим паспортом, запрещают входить в дом ортодоксального брахмана и во внутренние помещения пагоды. И все же мы, несчастные теософы, должны трепетать пред презрительным взором этих современных Даниилов, хотя даже умнейший из них не может объяснить простейшие «трюки» индусских фокусников, не говоря уже о феноменах факиров! Эти «ученые мужи» на все свидетельства спиритуалистов отвечают высокомерным презрением и отвергают, как личное оскорбление, приглашение присутствовать на спиритическом сеансе.
Я не стала бы заострять внимания на тоддах, если бы не письмо «Бывшего начальника штаба в Мадрасе», напечатанное в вашей газете от 15 числа. Я чувствую себя обязанной ответить на него, так как его автор изображает меня лгуньей. Более того, он грозит мне язвительными уликами, которые некий другой офицер прячет в шкафах своей библиотеки.
Примечательно, что часто человек, прибегая к использованию псевдонима, забывает, что он джентльмен. Возможно, так принято в вашей цивилизованной Англии, где, как говорят, манеры и образование достигли утонченной изысканности, однако же в несчастной варварской России, которую как раз сейчас добрая половина ваших соотечественников старается (по-возможности) подмять под себя, все обстоит совсем не так. В моей стране бравых казаков и калмыков оскорбляющий обычно не прячется за спинами других. Мне не хотелось бы столь долго распространяться об этом, но это вы позволили своим корреспондентам, без всякого на то повода с моей стороны, всячески оскорблять меня, и я уверена, что, как человек чести, вы не откажете мне в привилегии ответить на эти оскорбления. «Бывший начальник штаба в Мадрасе», также как и миссис Шоуэрз, утверждает, что я никогда не была в Индии. Это напомнило мне о клеветнических слухах, распространявшихся в прошлом году по поводу «духов», говоривших через знаменитого бостонского медиума; тогда в эту клевету поверили многие.
Когда я там находилась, то была не русской, и даже не говорила на этом языке, а считалась всего лишь французской путешественницей. Но довольно о непогрешимости добрых «ангелов». Конечно, я не намерена предъявлять никому из моих замаскированных клеветников, как в этом мире, так и в ином, те мои паспорта, которые русское посольство выдавало мне несколько раз во время моего путешествия в Индию и обратно. Я также считаю выше своего достоинства показывать конверты с марками, полученными мною в различных частях Индии.
Подобные обвинения вызывают у меня просто смех, поскольку без сомнения, моим словам можно доверять в той же мере, как и словам всех других. Я лишь скажу, что весьма сожалею, что английский офицер, который провел «пятнадцать лет в этой части Индии», знает о тоддах меньше, чем я, которая, как он утверждает, никогда в Индии не была.
Он называет «башню» пагоды гопурам. А почему не крышу или что-нибудь еще? Гопурам – это священный пилон, ворота пирамидальной формы, через которые входят в пагоду; и все же я неоднократно слышала как население Южной Индии саму пагоду называет гопурам. Возможно, это просто неточное выражение, употребляемое простонародьем, но когда мы обращаемся к авторитету лучших индийских лексикографов, то убеждаемся, что такое значение действительно существует. В «Hindustani – English Dictionary» Джона Шекспира (издание 1849 г., стр. 1727), слово гопурам означает «храм идолопоклонников-индусов». Был ли «Бывший начальник штаба в Мадрасе» или кто-либо из его друзей внутри этого храма, чтобы выяснить, кто или что скрывается там? Если нет, тогда его выпад против меня является явно преждевременным. Жаль, что я задела чувства такого филологического пуриста, но я действительно не понимаю, почему, говоря о храмах тоддов – существуют они или нет, – даже гуру брахманов не может сказать, что у них есть свои гопурамы?
Может быть он или кто-то из других блестящих знатоков санскрита и других индийских языков объяснит нам этимологию этого слова? Означает ли первый слог, го или гу, округлость этих «куполов», как называет их мой критик (ибо слово го действительно означает что-то круглое), или этот слог относится к слову гоп, пастух, которое дало наименование индусской касте и одному из имен Кришны, Го-пал, что означает пастух? Пусть эти критики внимательно прочтут работу полковника Маршалла и убедятся сами, можно ли сказать, что это племя пастухов (он так много раз его видел и так мало о нем узнал), которое поклоняется (экзотерически, конечно) священным коровам и буйволам, проводя свои дни в заботах о распределении «священной жидкости» – молока, и чье восхищение, как нам говорят миссионеры, своими буйволами настолько велико, что они называют их «Даром Божьим» – не имеет своих гопурамов, хотя последние представляют собой лишь огороженную площадку для скота, тириери, в короткой форме – маунд, куда наш френологический исследователь прополз в одиночку в потемках, испытывая бесчисленные затруднения, но так ничего и не увидел, так ничего и не нашел. И только потому, что он ничего не нашел, он делает вывод, что у них нет ни религии, ни представления о боге, ни предмета поклонения. Приблизительно к такому же умственному заключению может прийти и д-р Карпентер, если однажды вечером, пробравшись в комнату спиритических сеансов миссис Шоуэрз, обнаружит, что в комнате уже нет ни «ангелов», ни их гостей; он тут же поспешит оповестить весь мир, что на самом деле у спиритуалистов нет ни медиумов, ни феноменов.
Полковника Маршалла я нахожу гораздо менее догматичным, чем его поклонников. Такие осторожные фразы, как «я полагаю», «я не мог выяснить», «я думаю, что это правда» и тому подобное доказывают его желание докопаться до истины, хотя едва ли свидетельствуют о том, что он ее нашел. В лучшем случае, все сводится к тому, что полковник Маршалл считает достоверным то, к чему я отношусь совсем по-иному. Он доверяет своему другу миссионеру, я же верю своему другу брахману, который и рассказал мне то, о чем я написала. К тому же, я очень ясно выразилась в своей книге (см. «Изиду», том II, с. 614–615):
Как только их (тоддов) уединенность была осквернена лавиной цивилизации… тодды начали перебираться в другие места, такие же неизвестные и еще более недоступные, чем до этого Нильгирийские холмы.
Следовательно, тодды, о которых мне говорил мой друг брахман и которых видел капитан В. Л. Д. О'Грэйди, в прошлом менеджер «Madras Branch Bank» в Утакаманде, не были вырождающимися остатками племени, чьи френологические шишки измерял полковник Маршалл. И все же, несмотря на все то, что он о них написал, я должна признать, что сама допустила много неточностей. Мои критики могут считать меня слишком легковерной, но это не дает повода обвинять меня во лжи ни прежним, ни нынешним должностным лицам Мадраса. Ни капитан О'Грэйди, который родился в Мадрасе и какое-то время был расквартирован вместе со своей частью на Нильгирийских холмах, ни я сама не признали в существах, описанных в книге полковника Маршалла, тоддов. У тех, кого мы видели, длинные темно-коричневые волосы и сами они намного светлее, чем бадаги или другие индусские племена; и ничем не напоминают тип, описанный полковником Маршаллом. «Х. М.» пишет:
У тоддов коричневая, цвета кофе, кожа, такая же, как и у многих других туземцев.
Но в «Cyclopaedia» Эпплтона (том XII, стр. 173) мы читаем:
У этого народа светлый цвет лица, с ярко выраженными еврейскими чертами; многие считают, что они – одно из затерянных племен.
«Х. М.» уверяет нас, что места, где живут тодды, не кишат ядовитыми змеями и тиграми, но та же «Cyclopaedia» замечает, что:
Горы кишат дикими животными, среди которых много слонов и тигров.
Но «Бывший начальник штаба в Мадрасе» («бывший» – в смысле «ныне усопший»? Ваш корреспондент бесплотный ангел?), достигает верха абсурдности, когда под конец с язвительной иронией говорит:
Все хорошие духи, независимо от их степени, астральные или элементарные… стараются не допустить встречи (капитана Р. Ф. Бартона) с Изидой – тяжким может оказаться разоблачение!
Конечно, пока эта военная Немезида будет испытывать гостеприимство какой-либо американской газеты, где всем заправляют политики, он никогда не будет казаться грубее, чем этот мадрасский Грэндисон. Даже сама идея, что после того, как в двух томах своего труда я вступила в полемику с величайшими авторитетами Европы и Америки, начиная с Макса Мюллера и кончая позитивистами, и высмеяла их, я должна прийти в ужас от капитана Бартона или целой гвардии прочих капитанов на службе у ее величества, поскольку у каждого из них на плече ружье Армстронга, а в кармане митральеза – просто великолепна! Пусть они приберегут свои угрозы для моих соотечественников христиан.
Любой средний лжеученый (а чем меньше у него мозгов, тем проще), встав на позиции простолюдина, может растерзать «Изиду» на кусочки софистикой и якобы авторитетным анализом; но докажет ли это то, что он прав, а я нет? Пусть за меня ответят все записи вполне заурядных феноменов, отвергнутых, сфальсифицированных, оклеветанных и высмеянных, а также записи медиумов, не признаваемых вот уже 30 лет. Я не из тех, кого можно легко заставить замолчать такими методами, в чем «Бывший начальник штаба в Мадрасе» со временем убедится; и никогда он не увидит меня прячущейся за псевдонимом, если я захочу кого-то оскорбить. У меня всегда было, есть и, я уверена, будет достаточно мужества высказывать свои убеждения, какими бы непопулярными и ошибочными они ни считались; и в Великобритании не хватит дождей, чтобы потушить тот жар, с каким я буду отстаивать свои убеждения.
Есть лишь единственное объяснение той бури, которая в течение четырех месяцев свирепствовала в «Спиритуалисте» над Олькоттом и мною, и оно прекрасно выражается французской пословицей: «Quand on veut tuer son chien, on dit qu'il est enrangé» [Когда хотите убить собаку, говорите всем, что она – бешеная (фр.)].
Нью-Йорк, 24 марта 1878 г.Е.П. Блаватская
Трансмиграция жизненных атомов
Перевод – К. Леонов
[В своей статье, озаглавленной «Иерософия и теософия», которая появилась в «Теософисте», в номере за июль 1883 г., Уильям Оксли, член Теософского общества, коротко упоминает о практике мумификации у древних египтян для того, чтобы поддержать этим свои рассуждения об «атомах» и «душах». Е. П. Б. снабдила эту статью критическим комментарием. Далее, в последующем августовском номере корреспондент «Н. Д. К.» задал несколько вопросов по поводу утверждений, сделанных Е. П. Б. в своем комментарии. Мы публикуем здесь комментарий из июльского номера, сопровождаемый кратким изложением вопросов Н. Д. К., а затем статью с вышеприведенным названием, в которой содержатся ответы Е. П. Б. – Ред.]
М-р Оксли позволит нам поправить его. Он смотрит на объективную материальную и пустую оболочку – «мумию», и забывает, что под грубой аллегорией может быть сокрыта великая научная и оккультная истина. Нас учат, что по меньшей мере через 3 000 лет «мумия», несмотря на всю химическую обработку, продолжает испускать невидимые атомы, вплоть до самых последних, которые с самого момента смерти, вступая в различные вихри бытия, действительно проходят через «все разнообразие форм организованной жизни». Но это не есть душа, 5-й, и тем более не 6-ой, принцип, но жизненные атомы дживы 2-го принципа. По истечении трех тысяч лет, немного позже или раньше, после бесконечных перемещений, все атомы еще раз стягиваются вместе и должны образовать новое внешнее одеяние, или тело той же самой монады (истинной души), которая уже была облачена в них за два или три тысячелетия до того. Даже в самом плохом случае уничтожения разумного личного принципа, монада, или индивидуальная душа, всегда остается той же самой, так же как атомы низших принципов, которые воссоздаются и обновляются в этом вечно текущем потоке бытия, магнетически стягиваются вместе вследствие своего сродства, и еще раз воплощаются вместе. Таково было истинное оккультное учение египтян.
[В своем письме к редактору, Н. Д. К. отмечает, что комментарий Е. П. Б. устанавливает «новое устроение оккультного учения», видящее суть истины в учении о трансмиграции (перемещении). «Что же тогда», – спрашивает он, – «означают жизненные атомы и их прохождение через бесконечные трансмиграции?» А также, «действительно ли невидимые атомы дживы после прохождения через различные жизненные атомы снова начинают воссоздавать физическое тело, и джива существа, достигшего конца девачанского состояния, становится вновь готовой к воплощению?» Далее, «включает ли термин низшие принципы также и камарупа, или только низшую триаду тела, дживу и лингашариру?» Наконец, «формируются ли вновь атомы 4-го принципа (камарупа) и низшей части 5-го принципа, которые не могут быть поглощены 6-м принципом… после прохождения через различные трансмиграции, чтобы снова создать 4-й и низшую часть 5-го принципа в новом воплощении?»]
Для начала, мы могли бы привлечь внимание нашего корреспондента к предложению, завершающему комментарий после его статьи. «Таково было истинное оккультное учение египтян», – причем слово «истина» использовано здесь в смысле сущности того учения, в которое они действительно верили, а вовсе не того, что приписывается им некоторыми востоковедами, которых цитирует м-р Оксли, и того, чему учат современные оккультисты. Не очевидно, что мы должны принять все то, что египтяне, или какие-либо другие народы, считали истиной, кроме тех оккультных истин, которые становились известными великим иерофантам при их окончательном посвящении. Жрецы Изиды были единственными истинными посвященными, и их оккультные наставления оставались более сокрытыми, чем учения халдеев. Существовала истинная доктрина иерофантов внутреннего Храма; далее, наполовину скрытые учения жрецов внешнего Храма; и наконец, общенародная религия большого количества непосвященных людей, которым было позволено поклоняться животным как божеству. Как правильно показал сэр Гарднер Уилкинсон, посвященные жрецы учили, что: «распад – это единственная причина воспроизведения… ничто не исчезает, что уже однажды существовало, но все, что по-видимому разрушается, лишь изменяет свою природу и переходит в другую форму». Однако, в первом случае египетское учение об атомах совпадает с нашими собственными оккультными учениями.
Справедливая критика нашего наблюдательного брата, который вполне удовлетворен буквальным пониманием выражения – «жизненные атомы дживы», в тоже самое время, более чем когда-либо, напоминает нам о таком важном правиле, что никогда нельзя чрезмерно заботиться о ясном выражении новых идей, когда пишешь о метафизических вопросах. Когда я писала эти слова, поистине, не было никакой мысли о том, что эта идея будет «новым устроением», и поэтому ее неполнота вызовет появление нового непонимания. Без всякого сомнения, джива, или прана, совершенно отлична от атомов, которые она одушевляет. Последние принадлежат к низшему и грубейшему состоянию материи – объективно обусловленному; первая – к ее высшему состоянию: тому состоянию, которое непосвященный, не ведающий о его природе человек назвал бы «объективно конечным», но которое, во избежание какого-либо непонимания в будущем, мы бы позволили себе назвать «Субъективно Вечным», хотя и, в то же самое время, в некотором смысле реально существующим – каким бы парадоксальным и ненаучным не мог бы показаться этот термин.[766]
Оккультист говорит, что жизнь – это вечная несотворенная энергия, и что она одна представлена в бесконечном пространстве, – это то, что физики согласны наименовать принципом, или законом непрерывности, хотя они относят это лишь к бесконечному развитию обусловленного. Но с тех пор, как наука в лице своих наиболее ученых профессоров признала, что «энергия имеет столько же оснований рассматриваться как объективная реальность, как и сама материя»,[767] и что жизнь, согласно оккультному учению, – это один вид энергии, действующий подобно Протею в разнообразных формах, оккультист получил некоторое право на использование такой фразеологии. Жизнь всегда присутствует в атоме или материи, будь она органической или неорганической, обусловленной или необусловленной – это разница, которую оккультисты не признают. Их учение состоит в том, что жизни столь же много в неорганической материи, как и в органической: когда жизненная энергия действует в атоме, этот атом является органическим; когда она дремлет, или пребывает в латентном состоянии, – этот атом неорганический. Таким образом, выражение «жизненный атом», хотя и способное в некотором смысле ввести читателя в заблуждение, не является совершенно некорректным, поскольку оккультисты не признают, что что-либо в природе может быть неорганическим и не знают никаких «мертвых атомов», какое бы значение не придавала наука этому прилагательному.
Безосновательно выдвигаемый закон биогенезиса является результатом неведения людей науки относительно оккультной физики. Он принимается потому, что ученые до сих пор были неспособны отыскать необходимые средства для того, чтобы пробудить дремлющую жизнь в том, что мы называем неорганическим атомом: отсюда ошибочное представление о том, что живое может быть создано только из живого, как будто в природе когда-либо существовало что-либо мертвое! В этом случае, чтобы быть последовательным, мул должен быть также отнесен к неорганической материи, поскольку он неспособен воспроизвести себя и создать жизнь.
Мы столь много раз повторяем это для того, чтобы сразу ответить на любые будущие возражения относительно идеи о том, что мумия возрастом в несколько тысяч лет может испускать атомы. Тем не менее это может быть выражено более ясным образом, если говорить вместо «жизненных атомов дживы» – атомы, «одушевленные скрытой дживой, или жизненной энергией». И опять-таки, выражение, цитируемое нашим корреспондентом из Фрагмента № 1,[768] хотя и вполне корректное в целом, может быть выражено более полно, если не более ясно. «Джива», или жизненный принцип, который одушевляет человека, животное, растение и даже минерал, безусловно является «формой силы, неразрушимой», поскольку эта сила есть единственная жизнь, или anima mundi, вселенская живая душа; и потому что различные виды, в которых возникают перед нами в природе разнообразные объективные вещи в своих атомических сочетаниях, таких как минералы, растения, животные, и т. д., – это лишь разные формы, или состояния, в которых проявляет себя эта сила. Что бы ни происходило, мы не скажем, что она отсутствует, так как это невозможно, ибо она вездесуща, но в отдельном случае неактивна, скажем, в камне, частицы которого немедленно утратили бы свою способность к сцеплению и внезапно распались – хотя сила все же осталась бы в каждой из его частиц, но в скрытом состоянии. Таким образом, продолжение фразы о том, что когда эта неразрушимая сила «утрачивает связь с некой конфигурацией атомов, она немедленно притягивается другими», вовсе не подразумевает, что она полностью покидает первую конфигурацию, но то, что она переносит свою vis viva, или жизненную мощь, энергию движения, на другую конфигурацию. Но из-за того, что она проявляет себя в последней конфигурации в том, что называется кинетической энергией, не следует, что первая конфигурация полностью оставлена этой силой; ибо она все еще есть в ней в виде потенциальной энергии, или скрытой жизни.[769] Это – кардинальная и главная истина оккультизма, от совершенного понимания которой зависит создание любых феноменов. Если мы не признаем этого, мы должны отринуть и все остальные истины оккультизма. Таким образом, выражение «жизненные атомы проходят через бесконечные трансмиграции» означает просто следующее: мы рассматриваем и называем в нашей оккультной терминологии «жизненными атомами» такие атомы, которые двигаются благодаря кинетической энергии; в то время как те, которые на время остаются пассивными и содержат лишь невидимую потенциальную энергию, мы называем «спящими атомами», рассматривая в то же самое время эти две формы энергии как созданные одной и той же силой, или жизнью. Мы должны попросить прощения у наших читателей: мы не являемся ни человеком науки, ни английским ученым. Вынужденные обстоятельствами обнародовать лишь немногое из того, что мы знаем, мы делаем лучшее из того, что можем, и объясняем вопросы настолько хорошо, насколько способны на это. Не зная законов Ньютона, мы утверждаем знание только оккультных законов движения. А теперь – к индусскому учению о метемпсихозе.
Оно имеет истину в своей основе; и, на самом деле, это аксиоматическая истина – но только в отношении человеческих атомов и эманаций; и она не является таковой после смерти человека, но лишь в течение всего периода его жизни. Эзотерическое значение Законов Ману (Гл. XII, 3, и XII, 54 и 55), стихов, которые утверждают, что «каждое действие, мысленное, словесное или телесное, приносит добрый или злой плод (карма), различные перемещения людей (не душ) через высшие, средние и низшие уровни создаются его действиями»; и опять-таки, что «Убийца брахмана попадает в тело собаки, медведя, осла, верблюда, козла, барана, птицы, и т. д.», – не имеет отношения к человеческому эго, но лишь к атомам его тела, его низшей триады и его флюидным эманациям.
Для браминов было бы очень выгодно исказить в своих собственных интересах истинный смысл, содержащийся в этих законах, но такие слова, как приведенные выше, никогда не означали того, что они пытались получить из этих стихов позднее. Брамины эгоистично относили их к себе самим там, где аллегорически подразумевался «брахман», седьмой принцип человека, его бессмертная монада или личное эго. Тот, кто убивает или гасит в себе свет парабрахма, то есть отделяет свое личное эго от атмана и таким образом убивает девачан, становится «убийцей брахмана». Вместо обретения при помощи добродетельной жизни и духовных устремлений единства буддхи и манаса, он обрекает своими собственным дурными поступками каждый атом своих низших принципов на то, чтобы он, в силу магнетического сродства, созданного его страстями, был вовлечен в создание тел низших животных или зверей. Таково истинное значение учение о метемпсихозе. И такое смешивание человеческих частиц с животными или даже растительными атомами не может привнести в него идею о личном наказании per se [как таковом], ибо это безусловно не так. Но создается причина, следствия которой могут проявить себя в течение всего нового перерождения – если индивидуальность не уничтожается. Иначе говоря, от причины к следствию, каждое следствие становится в свою очередь причиной, и они устремляются по всему циклу перерождений; однажды созданный импульс исчерпывает себя лишь на пороге пралайи. Около него.
Несмотря на все свое эзотерическое значение, даже слова величайшего и благороднейшего из всех адептов, Гаутамы Будды, неправильно понимались, искажались и высмеивались по тем же причинам. Хинаяна, низшая форма трансмиграции буддиста, столь же мало понята, как и махаяна, его высшая форма, и из-за того, что показано, как Сакьямуни однажды говорит своим бхикшу, обращая их внимание на метлу, что «это был прежде послушник, который отказался подмести» комнату для собраний, и потому переродился в метлу(!) – мудрейшего из всех мудрецов мира обвиняют в идиотском суеверии. Почему не попытаться, перед тем как обвинять, выяснить истинный смысл метафорического утверждения? Почему должны мы насмехаться до того, как поймем?
Является ли или нет то, что называется магнетическим испарением, чем-то, материей, или субстанцией, невидимой и неуловимой, но все же существующей? Если ученые авторы «Невидимой вселенной» возражают против того, чтобы рассматривать свет, теплоту и электричество просто как нечто неуловимое, и показывают, что каждое из этих явлений в той же мере требует к себе отношения как к объективной реальности, как и сама материя – то мы имеем много большее право считаться с месмерическим или магнетическим флюидом, который истекает от одного человека на другого, или даже от человека на то, что называется неодушевленным объектом. Недостаточно сказать, что этот флюид является видом молекулярной энергии, подобной теплоте, например, ибо это что-то значительно большее. Нам говорят, что теплота создается тогда, когда видимая энергия преобразуется в молекулярную энергию, и это может быть вызвано при помощи любого вещества, состоящего из спящих атомов, или неорганической материи, как ее называют: в то время как магнетический флюид, испускаемый живым человеческим телом – это сама жизнь. «Поистине, это жизненные атомы» бессознательно испускает человек в слепой страсти, и все же он делает это почти столь же эффективно, как месмеризатор, который сознательно и под руководством собственной воли переносит их с самого себя на другой объект. Пусть какой-нибудь человек откроет дорогу любому сильному чувству, такому как гнев, горе, и т. д., под деревом или невдалеке от него, или прикасаясь к камню; и много тысяч лет после этого любой сносный психометрист будет видеть человека и ощущать его чувства от одного-единственного кусочка этого дерева или камня, к которому он прикоснулся. Подержите любой предмет в своей руке, и он станет насыщенным вашими жизненными атомами, направленными вовнутрь или вовне, измененными и перенесенными в вас в любой момент вашей жизни. Животное тепло – это лишь многочисленные жизненные атомы в молекулярном движении. Не требуется обладать знанием адепта, но простой естественный дар ясновидения позволяет видеть их двигающимися туда и сюда, от человека к предмету и vice versa [обратно], подобно голубоватому колышущемуся пламени.
Почему бы тогда не быть метле, сделанной из куста, который рос, по-видимому, неподалеку от дома, в котором жил ленивый послушник, куста, до которого он, вероятно, неоднократно дотрагивался в состоянии гнева, вызванного его ленью и ненавистью к своим обязанностям – почему бы некоторому количеству его жизненных атомов не перейти на материал для будущей метелки, и почему бы это не могло бы быть распознано Буддой при помощи его сверхчеловеческих (не сверхъестественных) сил? Природные процессы являются актами непрекращающегося заимствования и возвращения назад. Однако, материалистически настроенный скептик не принимает ничего в каком-нибудь смысле, кроме буквального. Мы бы пригласили тех из христианских ориенталистов, кто насмехается над этой записью поучений Будды, сравнить ее с одним отрывком из Евангелия – учения Христа. На вопрос своих учеников, «кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?», – они получили ответ, – «не согрешил ни он, ни родители его: но это для того, чтобы на нем явились дела Божии» [Иоанн, 9:2–3].
Сегодня утверждение Гаутамы имеет научное и философское значение, по крайней мере для каждого оккультиста, даже если в глазах непосвященного ему и недостает ясности; в то время как ответ, вложенный (вероятно, столетиями позже)[770] в уста основателя христианства его чрезмерно ревностными и невежественными биографами, не имеет даже того эзотерического смысла, который столь часто скрыт в изречениях Иисуса. Это безосновательно выдвигаемое учение является богохульным оскорблением их собственного Бога, подразумевающим с особенной ясностью, что для наслаждения проявлением своей силы, Божество обрекает невинного человека на муки слепоты на протяжении всей его жизни. Это все равно, что обвинять Христа в авторстве 39 статей!
Заканчивая наш столь затянувшийся ответ, скажем, что «низшие принципы», упомянутые в комментарии, – это 1-й, 2-й и 3-й принципы. Они не могут включать камарупу, поскольку эта «рупа» относится к средним, а не к низшим принципам. И на следующий вопрос нашего корреспондента, «формируются ли вновь атомы этих (4-го и 5-го) принципов после прохождения через различные трансмиграции, чтобы снова создать 4-й и низшую часть 5-го принципа в новом воплощении», – мы отвечаем – «да». Причина, по которой мы попытались объяснить столь подробно учение о «жизненных атомах» непосредственно связана с этим последним вопросом и с намерением дать еще один полезный намек. Однако, мы не чувствуем себя сейчас достаточно свободными для того, чтобы предоставить еще какие-либо детали.
Трансцендентальная физика
Перевод – К. Леонов
Нашумевшая книга профессора Цельнера[771] об экспериментальном исследовании теории о четвертом измерении пространства при содействии д-ра Генри Слейда, американского медиума, является одной из наиболее ценных работ, которые когда-либо появились в связи с медиумическими феноменами. Современный спиритуализм произвел практически столько же книг, сколько икры могла бы создать самка сельди, но лишь немногим из них стоило бы появляться на свет. Однако, снова и снова исследование этой проблемы приносит нам такие работы, которые по праву являются безусловным и постоянным вкладом в научный прогресс. Сочинение профессора Цельнера принадлежит к их числу. Это запись серии сеансов с человеком, обладающим одними из самых удивительных «психических способностей» в наше время. Слейд – это человек, который кажется окруженным некой аурой, или магнетической атмосферой, способной до такой степени пропитать предметы около него, что они могут стать субъектами разрушения или восстановления по воле некой разумной силы, которая слышит, соглашается, изъявляет желание и наказывает. Он воображает, что это находящаяся рядом душа его умершей жены, которая, однако, как полагают, время от времени уступает свое место другим «духам», чтобы записать их собственные послания своим (живым) друзьям на их языках, – языках, которые никогда не были известны ни Слейду, ни ей. Большинству медиумов свойственна одна или две формы феноменов. Так, Уильям Эдди создает ходящие и, время от времени, говорящие фигуры умерших людей; мадам Тайер,[772] из Америки, и Гуппи-Волкмен, из Англии, производят целые ливни цветов; Давенпосты показывали из окна кабинета руки, не связанные с телом, и музыкальные инструменты, парящие в воздухе; Фостер показывал написанные кровью имена, которые постепенно исчезали под кожей его руки, и выбирал те же самые имена из разбросанных на столе листков, на которых были написаны различные имена; и так далее. Главная особенность Слейда состоит в создании автоматических надписей на грифельных досках в условиях доскональной проверки; но временами он также бывает ясновидящим, вызывает появление в комнате туманных фигур, и, под наблюдением профессора Цельнера, он вызвал серию неизвестных и поразительных феноменов, показывающих прохождение материи через материю. Следует отметить, что этот лейпцигский ученый является одним из наиболее выдающихся астрономов и физиков. Он также глубокий метафизик, друг и коллега самых ярких умов современной Германии. В течение долгого времени он подозревал, что кроме длины, ширины и глубины, существует четвертое измерение пространства, и если это так, то это подразумевает наличие другого бытийного мира, отличного от нашего трехмерного мира, с его собственными обитателями, приспособленными к его четырехмерным законам и условиям, как и мы приспособлены к нашим трехмерным. Он не был изобретателем этой теории; Кант и, позднее, метафизический геометр Гаусс, предвидели возможность этой концепции. Но, из-за отсутствия экспериментальной демонстрации, она оставалась просто интеллектуальным предположением, пока Цельнер не смог решить эту проблему и убедить своих великих коллег: Вебера, Фехнера и Шайбера. Публикация данных этих экспериментов вызвала сильный интерес повсюду в научном мире и породила активные, и даже гневно-обличительные, дискуссии между партиями прогрессивных и консервативных мыслителей. Размеры нашей статьи не позволяют нам дать исчерпывающий обзор книги профессора Цельнера, и поскольку она должна быть в библиотеке каждого человека, который хотел бы придерживаться разумных представлений о силе, материи и духе, мы должны предоставить читателю искать большую часть ее удивительных сообщений на ее страницах.
Вкратце эти факты таковы: Цельнер начал с предположения о том, что, если принять ради аргумента существование мира четырех измерений с его четырехмерными обитателями, то эти последние должны быть способны выполнить простой опыт по завязыванию крепких узлов на веревке без концов (то есть, со связанными концами). Ибо четвертое измерение пространства – или, должны сказать мы, четвертое качество материи – должно быть проницаемостью. Так, когда он узнал, что медиум Слейд прибыл в Лейпциг, он взял веревку, связал два ее конца вместе и залил их воском, который запечатал своей собственной печатью. Слейд пришел, и профессор Цельнер сел вместе с ним за стол, средь бела дня, их четыре руки лежали на столе, ноги Слейда также были видны, а веревка с запечатанными концами находилась у профессора, причем петля свисала вниз на его колени. Слейд впервые услышал о такого рода эксперименте, и никто не испытывал этот опыт с каким-либо другим медиумом. Через несколько секунд профессор почувствовал слабое движение веревки, (до которой никто не дотрагивался) и, взглянув на нее, к своему удивлению обнаружил, что его желание было удовлетворено. Только, вместо одного узла, на его веревке было завязано сразу четыре. Для такого ученого как он, этот результат, хотя и неизмеримо менее сенсационный, чем сотни медиумических феноменов, был убедительным и очень важным доказательством теории четырех измерений, как падение одного лишь яблока было для Ньютона подтверждением его бессмертной теории притяжения. Это был явный пример прохождения материи сквозь материю, короче говоря, – краеугольного камня всей системы космической философии. Этот эксперимент он повторял много раз в присутствии нескольких свидетелей. В качестве следующего теста он задумал предложить ему освободить два кольца из цельных кусков дерева разного рода (одно из дуба, другое из ольхи), которые он связал кетгутовой веревкой. Он также одел на нее чехол, который он вырезал из резиновой камеры. Затем он запечатал концы веревки, как и в предыдущем эксперименте, и, как и прежде, поместил печать перед собой на столе, позволив петле с двумя деревянными кольцами и чехлом свисать между его коленями. Слейд и он сели – опять-таки, средь бела дня – по обе стороны от стола, все четыре их руки были на виду, также профессор мог видеть и ноги медиума. У дальнего конца стола стояла небольшая подставка с круглым верхом, или чайный столик, с одной прочной ножкой, к которой крепился верх, и с тремя отходящими от нее вниз ножками. Через несколько минут раздался сильный звук, доносившийся со стороны небольшой подставки, как если бы дерево ударялось о дерево, и этот звук повторялся трижды. Они оставили свои сидения и огляделись вокруг; деревянные кольца исчезли с кетгутовой веревки; сама веревка была завязана двумя незатянутыми узлами, через которые свисала неповрежденная резиновая оболочка. Два цельных деревянных кольца были – где бы вы думали? Они были надеты на главную ножку подставки, без малейшего разрыва или нарушения последовательности своих волокон или волокон этой ножки! Это было наиболее неопровержимое свидетельство того, что материя может проходить сквозь материю; короче, для простых людей – «чуда».
В ходе тридцати сеансов, проведенных профессором Цельнером со Слейдом, были получены и многие другие феномены такого рода. Среди них: изъятие монет из герметично закрытой коробки и их проникновение через стол на грифельную доску, которая лежала горизонтально под нижней поверхностью крышки стола; одновременно два кусочка грифеля, которые лежали на ней в начале опыта, были обнаружены в его конце внутри запечатанной коробки. Опять-таки, две кожаные полоски без концов, свободно лежащие под руками профессора Цельнера на столе, соединились друг с другом прямо под его руками, при этом не были нарушены печати и не произошло изменение в волокнах кожи. Книга, взятая с книжной полки и положенная на грифельную доску, которую Слейд частично держал под краем стола, исчезла, и после того, как участники сеанса безуспешно искали ее в течение пяти минут по всей комнате, а затем вновь уселись за стол, она упала прямо с потолка комнаты на стол с громким звуком. В комнате было светло, сеанс происходил в восемь часов утра, и книга упала из точки, противоположной тому месту, где сидел Слейд, поэтому никакая человеческая рука не могла бросить ее. Маленький столик, или подставка, о которой уже упоминалось и до которой никто не дотрагивался, начала медленно качаться. О том, что произошло дальше, пусть расскажет сам д-р Цельнер:
Очень скоро движения усилились, и весь столик, приближаясь к карточному столу, оказался под последним, причем три его ножки были обращены в мою сторону. Ни я, ни, по-видимому, м-р Слейд, не знали о том, как будет дальше развиваться этот феномен,[773] поскольку в течение следующей минуты ничего не произошло. Слейд должен был взять доску и грифель, чтобы спросить своих «духов», должны ли мы ожидать еще чего-либо, в то время как я захотел ближе рассмотреть положение круглого столика, лежащего, как я полагал, под карточным столом. К моему великому удивлению, а также к удивлению м-ра Слейда, мы обнаружили пространство под карточным столом совершенно пустым, и мы не могли найти во всей остальной комнате этого столика, который еще минуту назад был доступен для нашего восприятия. В ожидании его появления мы вновь уселись за стол, Слейд сел ближе ко мне, в том самом углу стола, который был противоположен тому, у которого стоял до того круглый столик. Мы просидели пять или шесть минут в напряженном ожидании его появления, когда внезапно Слейд снова заявил, что он видит свечение в воздухе. Хотя я, как и обычно, был не восприимчив к такого рода вещам, все же я непроизвольно направил свой взгляд в том направлении, куда повернул свою голову Слейд, и в течение всего этого времени наши руки постоянно оставались на столе, сложенные вместе (uber-einander liegend); под столом моя левая нога во всю ее длину касалась правой ноги Слейда, что было совершенно непреднамеренно и вызвано тем, что мы сидели рядом у одного и того же угла стола. Смотря в воздух с напряжением и удивлением в различных направлениях, Слейд спросил меня, не вижу ли я сильного свечения. Я уверенно ответил, что нет; но как только я повернул мою голову, следя за взглядом Слейда в сторону потолка комнаты за моей спиной, я внезапно обнаружил на высоте около пяти футов до сих пор невидимый стол с ножками, обращенными вверх, очень быстро опускающийся по воздуху на поверхность карточного стола. Хотя мы непроизвольно отдернули наши головы в стороны, Слейд налево, а я направо, чтобы падающий стол не причинил нам вреда, все же мы оба, прежде чем столик приземлился на поверхность карточного стола, столь сильно ударились своими головами с одной стороны, что я чувствовал боль в ее левой половине в течение четырех часов после этого происшествия, которое имело место около половины одиннадцатого.
Англоязычная публика многим обязана м-ру Массею за его перевод и краткий обзор немецкого издания работы д-ра Цельнера. Эта задача, возложенная им на себя добровольно и безо всякой заинтересованности со своей стороны (он не получил за нее никакого денежного вознаграждения), была тем более сложна, поскольку он совершенно самостоятельно выучил немецкий язык, и потому его хороший перевод этой книги заслуживает еще большего восхищения. В почти сорокастраничном введении м-р Массей знакомит нас с несколькими личностями, которые связаны с достопамятными лейпцигскими экспериментами, и с очевидностью показывает их честность и надежность; в то же время в послесловии более чем в двадцать страниц, он со всей ясностью излагает вопрос о двух сторонах предположения о том, что доказательство, чтобы оно внушало уважение, должно быть пропорциональным возможности и невозможности того факта, который должен быть доказан.
Нашим читателям, а, быть может, и публике будет небезынтересно узнать о тех обстоятельствах, которые повлекли за собой визит м-ра Слейда в Европу в 1877 году, в результате которого были получены столь поразительные результаты. Зимой 1876/77 года профессора Императорского Санкт-Петербургского Университета в России были вынуждены – под давлением самого императора – сформировать комитет для научного исследования медиумических феноменов. Достопочтенный Александр Н. Аксаков, русский государственный советник, а ныне должностное лицо в Теософском обществе, который долго изучал этот предмет, был приглашен для помощи. Поэтому он попросил полковника Олькотта и руководителя этого журнала, которые были в Америке, выбрать из числа лучших американских медиумов одного, кого они могли бы порекомендовать комитету. Был проведен тщательный поиск, и м-р Слейд был избран по следующим причинам: (1) Все его феномены происходили на полном свету; (2) Они были такого характера, который убедил бы людей науки в действительном присутствии силы и в отсутствии шарлатанства или ловкости рук; (3) Слейд был согласен находиться в любых имеющих смысл условиях для проверки и помогал в попытках проведения научных экспериментов, поскольку он был достаточно умен для того, чтобы понимать их важность. После этого он предоставил себя на три месяца для исследования специальным комитетом наших членов, специально избранных президентом Олькоттом из числа наших скептиков; когда был получен благоприятный отчет комитета, мы посоветовали м-ру Аксакову заняться им. Вскоре наш выбор был утвержден, необходимые деньги для оплаты проезда Слейда были посланы нам, и медиум отплыл из Нью-Йорка в Россию через Англию. Его последующие приключения, включая его арест, суд над ним в Лондоне по умышленному обвинению в попытке мошенничества, его освобождение и триумфальное подтверждение его психических сил в Лейпциге и других европейских столицах, – все это хорошо известно. Не будет слишком сильным заявление о том, что в данном случае деятельность Теософского общества произвела благотворное воздействие на связи точной науки с психологическими исследованиями, важность которых ощущалась в течение многих лет. Слейд не только был первоначально избран теософами для европейских экспериментов и послан заграницу, но и в лондонском суде его защищал адвокат-теософ, м-р Массей; в Санкт-Петербурге о нем заботился другой теософ, м-р Аксаков; и теперь м-р Массей передал по наследству будущим поколениям английских читателей полную историю его удивительного психического дара.
Уместные вопросы
Перевод – К. Леонов
Не могли бы Вы или кто-либо из ваших читателей просветить меня в отношении следующих вопросов:
1. Кто такой «йог»?
2. Может ли он быть поставлен наряду с махатмой?
3. Можно ли поставить рядом с йогами и махатмами Вишвамитру, Вальмики, Вашиштху и других риши?
4. Или только с махатмами?
5. Или только с йогами?
6. Знали ли йоги оккультную науку?
7. Необходимо ли вегетарианство для изучения и развития оккультной науки?
8. Знали ли наши риши оккультные науки?
Вы сделаете мне большое одолжение, пролив некоторый свет на эти вопросы.
Искренне ваш, Г. Н. ВакилБомбей, 30 апреля 1883 г.161, Малабар Хилл
1. Слово «йог» в Индии весьма многозначно. Сегодня оно служит для обозначения очень грязного, покрытого коростой и лишенного одежды человека, который никогда не стрижет и не расчесывает свои волосы, покрывает себя от своего лба до пяток мокрой золой, совершает пранаяму, не осознавая ее истинного значения, и живет на милостыню. И лишь случайно это название относится к тому, кто достоин такого наименования. Однако, истинный смысл этого слова, если провести его этимологический анализ, покажет, что его корень – «юг», соединять, и таким образом будет получено его реальное значение. Подлинный йог – это человек, который, отказавшись от материальных благ, порвал свою связь с миром и в результате более или менее продолжительного периода тренировок достиг воссоединения своей души с «Универсальной Душой», или «соединился» с Парабрахмом. Если под словом «йог» наш корреспондент подразумевает последнего индивидуума, а именно, того, кто связал свой 7-ой и 6-ой принципы, или атман и буддхи, и благодаря этому установил свои низшие принципы, или манас (животную душу и персональное эго) en rapport [в гармонии] с Универсальным Принципом, тогда —
2. Его можно поставить наряду с махатмами, поскольку это слово означает просто «великая душа». Поэтому вопрос № 3 становится бессмысленным. Риши – во всяком случае те, в отношении кого можно доказать их действительное существование (поскольку многие из тех, кто упоминается под этим названием, являются в той или иной степени мифическими персонажами), конечно были «махатмами» в широком смысле этого слова. Три названных нашим корреспондентом риши были историческими личностями и очень высокими адептами, достойными того, чтобы называть их махатмами.
4. Они могут быть махатмами (когда они становятся достойными этого названия) независимо от того, женаты они или дали обет безбрачия, в то время как они могут быть названы —
5. «Йогами», только когда они остаются в одиночестве, а именно, посвящают свою жизнь религиозному созерцанию, аскетизму и – безбрачию.
6. Теоретически каждый настоящий йог в той или иной степени знает оккультные науки; так сказать, он должен понимать тайну и символическое значение любого предписанного ритуала, так же как и правильный смысл аллегорий, содержащихся в «Ведах» и других священных книгах. Практически же, в наши дни можно встретить очень немногих йогов (если среди них вообще есть таковые), которые случайно знакомы с оккультизмом. Это зависит от степени их интеллектуального развития и религиозной набожности. Совершенно безгрешный, искренний, и все же невежественно набожный аскет, который не проник глубоко под покровы своей философской доктрины, сказал бы вам, что в Кали юге никому не позволено быть практикующим оккультистом, в то время как посвященный йог обязан быть оккультистом; во всяком случае, он должен быть достаточно могущественным для того, чтобы создавать все второстепенные феномены (непосвященный назвал бы даже подобные малые проявления – «чудесами») адептства. Однако нельзя встретить в мире подлинного йога, наследника мудрости арийских риши, который называл бы себя йогом в окружении непосвященных. Счастливы те, кому открыт весь мир и кто познает его из своих недостижимых ашрамов; в то время как мир (за исключением весьма немногих) не знает о них и отрицает само их существование. Но в действительности это не имеет для них большого значения, верят ли в них люди в целом, или даже знают ли они о них.
7. Изложение «оккультизма» на страницах нашего журнала было достаточно ясным для того, чтобы показать, что это есть наука, посредством изучения и практикования которой изучающий может стать МАХАТМОЙ. Статьи «Эликсир жизни» и «Краткие советы по эзотерической теософии» достаточно проясняют этот вопрос. Они также научным образом объясняют необходимость вегетарианства для целей психического развития. Прочитайте и изучите их, и вы увидите, почему вегетарианство, безбрачие и, особенно, полный отказ от вина и крепких спиртных напитков совершенно необходимы для «развития оккультного знания».
Поскольку вопрос № 8 теряет свой смысл ввиду всего вышесказанного, мы заканчиваем наше объяснение.
Умывать ноги ученикам
Перевод – О. Колесников
На церемонии «умывания ног», происходившей 8 августа в христианском лагере Лимвуд и описанной в сегодняшнем номере «The Sun», Элдер Джонс из Механиксбурга, штат Пенсильвания, поведал историю этого древнего обряда. В газетном изложении описано так:
Он рассказал, что обряд этот не мог появиться до Христа; также не имеет он отношения к чистоте тела, как можно было бы подумать. Его соблюдение имеет смысл исключительно как следование библейским традициям: Христос умыл ноги ученикам и наказал им следовать своему примеру. Многие другие места в Писании свидетельствуют в пользу этого.
Преподобный джентльмен заблуждается. Впервые этот обряд был совершен Кришной (Christna или Krishna) индусов, который умыл ноги своим брахманам, в качестве примера смирения, за много тысячелетий до христианской эры. Если понадобится, мы можем указать главу и стихи из брахманических книг. Впрочем, читателю легче будет посмотреть книгу его преподобия Джона П. Ланди «Монументальное христианство», стр. 154.
Е.П.БлаватскаяНью-Йорк, 12 августа.
Упадок протестантского христианства
Перевод – О. Колесников
Азиатскими друзьями было выражено сомнение касательно истинности нашего суждения, что протестантизм быстро приблизил переломный момент своей судьбы. И все же достаточно посетить любую протестантскую страну, чтобы самим удостовериться в этом факте. Мы обнаружили перепечатанную редакционную статью из одного из самых оголтелых печатных органов римской церкви – «Catholic Mirror» – в «New York Times», ведущей американской газеты, – специально посвященную интересам ортодоксальной протестантской публики, содержащую следующее многозначительное предостережение:
Протестантское духовенство, похоже, не осознает чудовищных военных действий, уже развернутых против богооткровенной религии. Защитники, которые были эффективны против грохочущей артиллерии Пайна, оказались бесполезными против бесшумного и беспрестанного подкопа и минирования, при помощи которых их атакует рационализм. Ортодоксальный протестантизм закрывает глаза на тот факт, что наука и литература находятся в руках его врагов. Он отказывается постичь, что почва, на которой он стоит, ускользает из-под его ног; что Германия по призыву Лютера признала непогрешимую Книгу вместо самозванной непогрешимости Церкви и отвергнутой теперь Книги, и что новая реформация, которая искореняет христианство из существования, распространяется по всему протестантскому миру.
Результат этого, согласно «Times», будет к выгоде римской церкви. Фактически, предвидится, что последняя может стать «гораздо сильнее, чем она была в любое время после Реформации». Разумеется, внезапный взрыв фанатической горячечности над мнимыми «чудесами» во Франции и совсем недавно в Ирландии и возрастающие отклонения от нормы англиканских священников и мирян показывают решительный дрейф в указанном направлении. Люди в массе не думают, а чувствуют, и они скорее эмоциональны, нежели рациональны, и идут толпами к той религии, которая больше взывает к эмоциям и воображению и меньше к здравому смыслу. Так что вся паства протестантизма теперь готова броситься в объятья какой-нибудь новой веры, которая выглядит более утешительной, чем протестантизм, и более разумной, чем католицизм, – это настолько ощутимо и неизбежно, что ни один эрудированный и незаинтересованный наблюдатель не станет отрицать это положение. Именно это побудило основателей нашего Общества провести исследование сложившейся ситуации. И результат его заставил некоторых из нас поверить, что для буддистов настал благоприятный час и надо готовиться к новой пропаганде буддизма.
Упрек Шеппарду
Перевод – О. Колесников
Мне искренне жаль, что такое спиритуалистическое издание как «Религиозно-философский журнал», заявляющее своей целью учение и просвещение своих читателей, предлагает иногда вниманию публики вздор, подобный написанному м-ром Джессом Шеппардом. Не буду рассматривать здесь предыдущие опубликованные письма этой одаренной личности, хотя все, что он сообщает о России и Санкт-Петербургской жизни, не выдерживает никакой критики даже поверхностно знакомых со страной и людьми; также не обольстит меня аромат букета его якобы высокопоставленных знакомых – принцесса Булкова и принцы Тот и Этот, – которые являются столь же нелепым вымыслом, хотя и американцам никакого особого вреда не было бы, если бы какой-нибудь русский медиум с целью позабавить себя и читателей упомянул бы о своих друзьях принце Джоне, герцоге Брауне или герцоге Смите, существующих только в его воображении. Но то, что он говорит в письме, опубликованном в этом издании 3 июля – это уже нечто совсем другое. Он говорит о якобы исторических событиях – которых никогда не было. Он говорит о вещах, которые видел зрением ясновидца, и его история есть набор таких нелепых и гигантских анахронизмов, что не только показывает его полное невежество в русской истории, но и целенаправленно вредит спиритуализму, бросая тень сомнения на все описания истинных провидцев. По сравнению с этим менее важен тот факт, что такие фантазии уничтожают его репутацию честного человека, клеймят как обманщика и лживого писателя, а также бросают серьезную тень сомнения на утверждение, что он обладает способностями медиума.
Какой же мало-мальски сведущий в истории человек может верить медиуму, который видит мать (Екатерину II) отдающей приказ задушить своего сына (Павла I), когда хорошо известно, что император Павел взошел на престол после смерти матери, обвиненной этим изобретательным гением в детоубийстве?
Позвольте мне, о, молодой провидец и спиритуалист, немного освежить вашу память, – ведь я русская и немного знакома с историей своей страны. Над спиритуализмом совсем недавно смеялись из-за подобной же лжи во спасение, как ваша, но наша репутация не будет запятнана, когда русские всерьез займутся этой историей. Журнал, который любезно опубликовал вашу статью, и его интересы пострадают, если вам позволят беспрепятственно продолжать сочинять Историю по своему вкусу. Припомните, юный поэт-историк, что император Павел был дедушкой по отцовской линии нынешнего царя, и каждый, кто бывал в Санкт-Петербурге, знает, что «старый дворец», в котором вы усмотрели своим зрением ясновидца «запущенность и разрушение, как в средневековом замке», и где задушили вашего Павла, в действительности – современное, прекрасного вида здание, построенное после того, как покойный самодержец Николай снес старое. Это здание сейчас называют Павловский военный институт для «кадетов». А эти два убийцы, зачатые в ваших ясновидящих телесах, – Петрески и Ковски! Ну же, мистер Шеппард, убийцы-джентльмены будут очень признательны вам за эти прозвища!
Ваше счастье, уважаемый сэр, что вам не пришло в голову обсуждать в Санкт-Петербурге эту историю, плод вашего воображения, потому что в нашей автократичной стране запрещается обсуждать неприятные моменты в истории царской семьи и никаких поблажек не дадут ни испанскому гранду, ни лицу рангом повыше, например, американскому медиуму. Попытка сделать подобное наверняка навлекла бы на вас гнев имперского двора и привела бы к доставке вас к границам России в сопровождении вооруженного эскорта, как и подобает вашему высокому чину.
Участь оккультиста
Перевод – О. Колесников
С самого первого месяца моего прибытия в Америку, я, по загадочным, но, вероятно, объяснимым причинам, начала вызывать ненависть среди тех, кто претендовал на хорошие со мною отношения, если вообще не стремился стать лучшими друзьями. На меня изливались клеветнические измышления, гнусные инсинуации и грязные намеки, поскольку больше двух лет я хранила молчание, несмотря на то, что приписываемые мне и меньшие оскорбления были рассчитаны на то, чтобы возбудить ответную ненависть к людям. Я избавилась от большого количества сплетников, однако, обнаружив, что действительно пострадала в оценке моих друзей, чьим добрым мнением очень дорожила, в дальнейшем выбрала политику уединения. В течение двух лет всем моим миром были мои апартаменты, и в среднем по семнадцать часов в день я проводила за письменным столом со своими книгами и рукописями, в то время считая их своими единственными друзьями. В течение этого периода состоялось множество весьма ценных знакомств с некими леди и джентльменами, которые отыскали меня, не надеясь на то, что я сделаю им ответные визиты.
Я – пожилая женщина и испытываю необходимость в свежем воздухе, как и другие люди в возрасте, но мое отвращение к лживому, клеветническому миру, который я нахожу за пределами «языческих», нецивилизованных стран, достигло такой степени, что, в итоге, за семь месяцев я уезжала отсюда три раза. Однако эти «бегства» не смогли уберечь меня от анонимного клеветника, пользующегося почтой Соединенных Штатов. Письма, получаемые моим доверенным другом, содержали в себе самые отвратительные обо мне высказывания. В совершенно разные времена я обвинялась в: (1) пьянстве; (2) подделке документов; (3) том, что я российская шпионка; (4) что я антироссийская шпионка; (5) что я вовсе не русская, а французская авантюристка; (6) что я попала за решетку за воровство; (7) что я была любовницей польского графа на Юнион-сквер; (8) что я убила семерых мужей; также меня обвиняли в (9) двоебрачии; (10) том, что я любовница полковника Олькотта и (11) какого-то акробата. Можно было бы перечислять еще много обвинений, но я считаю, что их лучше опустить.
Со дня прибытия Вонга Чин Фу эта игра возобновилась с удвоенной силой. Мы получили анонимные письма и кое-что еще, а целые своры газетчиков рассказывали о нас самые неблаговидные истории. Со своей стороны, он получал о нас сведения, некоторые из которых я, с его позволения, включаю в настоящую статью.
4 мая.
Знает ли ученик Будды нрав народа, с которым он сейчас проживает? Окружение учителя морали и религии должно быть высоконравственным. А что происходит на самом деле. Напротив, они – это люди с сомнительной репутацией, как он может выяснить, обратившись в ближайший полицейский участок.
Друг.
Мне ничего не известно о заслугах или промашках Вонга Шин Фу, если не считать того, что со дня его прибытия его беседы и поведение действовали на меня самым благоприятным образом. Казалось, что он очень преданный делу и восторженный ученик. Тем не менее он – мужчина и способен позаботиться о себе сам, несмотря на то, что он, как и я, иностранец. Однако мне бы хотелось сказать именно так: что я бросаю вызов любому человеку в Америке, чтобы тот выступил вперед и доказал хотя бы какое-нибудь обвинение против моей чести. Я приглашаю любого, кто обладает подобным доказательством, представить эти доказательства в суде, и тогда я сама опубликую их в газетах. Я предоставлю любому список моих нескольких резиденций и оплачу услуги детективов, которые бы прослеживали каждый мой шаг. Настоящим я уведомляю, что если хотя бы еще одно клеветническое заявление дойдет до соответствующих источников, я призову на защиту закон, который, будучи одним из разделов американской национальной Конституции, был создан как для язычников, так и для христианского населения.
С уважением,Е.П. Блаватская.Нью-Йорк, 5 мая 1877 г.
Учения о святых «лха»
Перевод – К. Леонов
Формы, в которых могут быть вновь рождены какие-либо живые существа, шестиричны. Высшим классом являются лха, «духи, высшие существа, боги»; они занимают место за буддами и населяют шесть небесных областей. Две из этих областей относятся к земле; но четыре остальные, которые рассматриваются как высшие дворцы, расположены в атмосфере далеко за землей.
«Бардо» продолжается как следствие преждевременной кончины. Это промежуточное состояние между смертью и новым рождением, – рождением, которое не наступает немедленно, но между ними существует некий интервал, который короче для доброго человека, чем для дурного.
Эмиль Шлагинтвейт, «Буддизм в Тибете».
Следующие замечания, составленные, или, скорее, переведенные (столь внимательно, насколько это позволяют идиоматические трудности) из тибетских писем и рукописей, которые были получены в качестве ответа на некоторые вопросы, имеющие отношение к неправильным западным представлениям о северном буддизме, или ламаизме. Информация получена от гелонга [настоятеля] Внутреннего Храма, приверженца, Тайной Доктрины – Дхармабаспа.
Поскольку братья, живущие в Gya-P-heling (Британской Индии) почтительно привлекли внимание моего учителя к некорректным и вводящим в заблуждение утверждениям по поводу Благого Учения нашего благословенного Phag-pa Sang-gyas (самого святого будды), о которых заявлялось, что они якобы распространены в Bhod-Yul (на тибетской земле), я был послан преподобным Ngag-pa, чтобы ответить им. Я сделаю это настолько, насколько позволят мне наши правила открыто обсуждать столь священный вопрос. Я не могу сделать большего, поскольку до того дня, когда наш Pban-chhen-rin-po-che воплотиться в стране P-helings (иноземцев) и, появившись как великий Chom-den-da (победитель), разрушит своей могущественной рукой все ошибки и все невежество веков, было бы немного толку – если вообще какой-либо – от попыток искоренения подобных заблуждений.
Пророчество Цзонхавы приводит в Тибете к такому впечатлению, что истинное учение будет сохранятся во всей своей чистоте лишь столь долго, сколько Тибет будет свободен от вторжения западных народов, чьи грубые представления о фундаментальных истинах неизбежно помрачили бы последователей Благого Закона. Но, если западный мир скорее устремлен в направлении философии, то когда произойдет воплощение Панчен Римпоче – Великого Сокровища Мудрости – одного из таши-лам, сияние истины осветит весь мир. Именно в этом подлинный ключ к тибетской исключительности.
Наш корреспондент продолжает:
Из многочисленных ошибочных взглядов, представленных на рассмотрение нашего учителя, мне было позволено обратиться к следующим: во-первых, к ошибке, широко распространенной среди Ro-lang-pa (спиритуалистов), что те, кто следует Благой Доктрине, имели общение и испытывали благоговение к духам Ro-lang, – или призракам умерших людей; и, во-вторых, что Bhante (братья) или, как их называют в народе, «лха», – это либо бесплотные духи, либо боги.
Первая ошибка обнаруживается в книге «Будда и ранний буддизм», поскольку эта работа дала начало неправильному мнению о том, что спиритуализм исходит из того же основания, что и буддизм. Вторая ошибка находится в «Кратких заметках о великом хаосе тибетских законов» капуцина делла Пенны и в отчете, составленном его компаньоном, чьи абсурдные клеветнические измышления о тибетской религии и законах, написанные в прошлом столетии, были недавно переизданы в «Тибете» м-ра Маркхема.
Я начну с первой ошибки, – пишет наш корреспондент. – Ни южные, ни северные буддисты, будь то на Цейлоне, в Тибете, Японии или Китае, не признают западных идей о возможностях и свойствах «лишенных [тела] душ».
Ибо мы безусловно и абсолютно осуждаем все неквалифицированные общения с Ro-lang. Поскольку, чем же являются те, которые возвращаются? К какому роду созданий принадлежат те, кто может по своей воле иметь общение посредством волевого воздействия или при помощи физического проявления? Они являются нечистыми, в высшей степени греховными, душами «a-tsa-ras» (самоубийц) и тех, кто преждевременно скончался в результате несчастного случая и долен задержаться в земной атмосфере вплоть до полного истечения естественного срока своей жизни.
Никакой здравомыслящий человек, будь то лама или Chhipa (небуддист), не отважится защищать практику некромантии, которая благодаря некоторой естественной интуиции была осуждена во всех великих Дхармах (законах или религиях), а вступление с ними в связь и использование сил этих привязанных к земле душ является обыкновенной некромантией.
Далее, существа, включенные во второй и третий классы – самоубийцы и жертвы несчастных случаев – не завершили естественного срока своих жизней; и, в результате этого, хотя они и не должны быть обязательно злыми, они все же привязываются к земле. Преждевременно изгнанная из тела душа пребывает в неестественном состоянии; первичный импульс, благодаря которому существо развивалось и было ввергнуто в эту земную жизнь, еще не исчерпал себя – и необходимый цикл не был завершен, но он должен быть тем не менее закончен.
И все же, хотя эти несчастные существа, вольные или невольные жертвы, и привязаны к земле, они все же лишь подвешены, так сказать, в поле магнетического притяжения земли. В отличие от первой группы, они не привязываются к живым существам из-за сильного стремления питаться их жизненной силой. Их единственное побуждение – слепое, поскольку они находятся в совершенно ошеломленном и оглушенном состоянии – это войти в круговорот перерождений как можно быстрее. Их состояние мы называем ложным Bar-do (периодом между двумя перевоплощениями). В зависимости от кармы – на которую влияют возраст и заслуги человека в прошлом рождении – этот интервал будет длиннее или короче.
И только лишь некоторое непреодолимо сильное притяжение, такое как святая любовь к дорогому существу в великой опасности, может привести их, с их согласия, к живым существам; но месмерическая сила Ba-po (некроманта) – это слово использовано преднамеренно, поскольку некромантические чары – Dzu-tul, или то, что вы называете месмерическим притяжением – может заставить их появится перед нами. Такое призывание, однако, полностью отвергается теми, кто придерживается Благого Учения; ибо вызванная таким образом душа неминуемо совершает только злые дела, даже если это не она сама, а лишь ее образ, который был вырван или оторван от нее для того, чтобы стать привидением; из-за ее преждевременного отделения от тела в результате насилия, jang-khog (животная душа) все еще сильно нагружена материальными частицами, – поскольку не произошло естественного отделения крупных молекул от более мелких, – и некромант, искусственно завершая такое разделение, почти всегда заставляет ее страдать так же, как и любого из нас, если бы он снял с него кожу живьем.
Таким образом, вызывать существа первого класса – чрезвычайно зловредные души – опасно для живых; заставить появиться существа второго и третьего класса – крайне мучительно и жестоко по отношению к мертвым.
В том случае, если человек умер естественной смертью, существуют совершенно различные состояния; душа почти всегда, а в случае своей исключительной чистоты, полностью находится вне досягаемости некроманта; следовательно – и вне сферы деятельности круга вызывающих, или спиритуалистов, которые, сами того не осознавая, практикуют настоящий Sang-nyag некромантов, или магнетическое колдовство. В соответствии с кармой прошлого рождения, период скрытого состояния – обычно проходящий в оцепенении – будет продолжаться от нескольких минут до, как правило, нескольких недель, возможно, нескольких месяцев. В течение этого времени jang-khog (животная душа) готовится в торжественном спокойствии к своему перемещению либо в высшую сферу, – если она достигла своего седьмого человеческого локального уровня эволюции, – или к своему более высокому перерождению, если она еще не прошла последнего локального раунда.
При всем том, она не хочет и не обладает силой в это время для того, чтобы передать какую-либо мысль живым людям. Но после завершения этого периода скрытого существования новое эго в полном сознании вступает в блаженную страну Девачан, – где рассеиваются все земные заблуждения, и перед его духовным взором в удивительной ясности проходят картины прошлой жизни, – тогда оно может, при внезапной встрече с теми, кого оно любило на земле и кто любил его, побудить к общению при помощи одного только притяжения любви духи живых людей, которые, возвращаясь в обычное состояние, воображают, что оно спускалось к ним.
Таким образом, мы радикально отличаемся от западных Ro-lang-pa (спиритуалистов) так же как и от того, что они видят и с чем вступают в общение в своих кругах и при помощи своей бессознательной некромантии. Мы говорим, что это лишь материальные отбросы, или лишенные духа останки умершего существа; то, что было выделено, отброшено и оставлено позади, когда его тонкие частицы перешли в загробную жизнь.
В них задерживаются некоторые фрагменты памяти и интеллекта. Безусловно, все это было когда-то частью существа и потому обладает некоторым интересом; но в действительности и на самом деле это не есть существо. Образованное из материи, пусть даже отчасти наполненной эфиром, оно должно быть рано или поздно вовлечено в водоворот, в котором существуют условия для его атомического уничтожения.
Другие принципы исчезают из мертвого тела. Несколькими часами позже второй принцип – принцип жизни – полностью угасает и обособляется от человеческой и эфирной оболочек. Третий – витальный двойник – в конце концов рассеивается, когда разрушаются последние частицы человеческого тела. Тогда остаются четвертый, пятый, шестой и седьмой принципы: тело воли; человеческая душа; духовная душа, и чистый дух, который является аспектом Вечного. Оба последних, соединяясь с личным эго или обособляясь от него, создают вечно длящуюся индивидуальность и не могут исчезнуть. Оставшееся переходит в состояние созревания – астральную душу и в то, что сохранилось в ней от воли перед разрушением физического тела.
Следовательно, для любого сознательного действия в этом состоянии требуется квалификация адепта или сильная, непреходящая, возвышенная и святая любовь к тому, кого умерший оставил на земле; так как в другом случае астральное эго либо становится бхутом, – ro-lang по-тибетски, – либо приступает к дальнейшему перемещению в высшие сферы.
В первом случае лха, или «человеко-дух», может проживать среди живых людей неопределенное время по своему собственному выбору; во втором случае так называемый «дух» будет жить и задержит свое окончательное перемещение лишь на небольшой период времени; желаемое тело удерживается в плотном состоянии пропорционально силе любви, которую испытывает душа, и ее нежеланию расстаться с любимыми существами.
При первом же ослаблении воли оно разрушится, постепенно утрачивая свою индивидуальность и все воспоминания о ней, поднимаясь в высшие области. Таково учение. Никто не может защитить смертных, кроме одних только избранных, «достигших», «Byang-tsiub», или «бодхисаттв», – тех, кто проник в великую тайну жизни и смерти, – поскольку они способны по своей воле продлить свое пребывание на земле после «смерти». Используя простонародную фразеологию, такие защитники должны «рождаться вновь и вновь» для блага человечества.
Если бы спиритуалисты, вместо того чтобы наделять силой «контролирующих» и «руководящих» живых личностей каждого духа, называющего себя «Джоном» или «Питером», ограничили бы способности перемещения и воздействия, свойственные немногочисленным избранным чистым мужчинам и женщинам, лишь кругом таких бодхисаттв или святых посвященных – рожденных на земле буддистами или христианами, брахманами или мусульманами – и, в исключительных случаях, святыми и безгрешными людьми, которые имеют некое устремление, некую поистине благотворную миссию, которую они должны выполнить после своей кончины, – тогда они были бы ближе к истине, чем они находятся сегодня.
Приписывать сакральное превосходство (как они это делают) каждому «элементарию» или «элементалу», вырядившемуся в одолженный плюмаж и появившемуся для цели не более достойной, чем просто сказать: «Как поживаете, м-р Снукс?» и пить чай с тостами, – это кощунственная и весьма прискорбная точка зрения для того, кто обладает интуитивным ощущением величественной сакральности таинства физического перемещения, не говоря уж об учении адептов.
Далее делла Пенна пишет:
«Эти chang-chub (ученики высшего святого) еще не стали святыми, но они овладели в высшей степени пятью добродетелями – милосердием, как мирским, так и духовным, ясным пониманием закона, великим терпением, великим усердием в работе по совершенствованию, и наиболее возвышенным созерцанием».
Мы хотели бы знать, каким образом они могли бы овладеть всеми этими качествами, и особенно последним – трансом – если они физически мертвы!
Эти chang-chub завершили свой путь и освободились от последующих трансмиграций, переходя из тела одного ламы в тело другого; но лама [имеется ввиду далай-лама] всегда наделен душой того же самого chang-chub, хотя последний и может пребывать в телах других существ для пользы живых, чтобы обучать их Закону, – что и является причиной их нежелания становиться святыми, поскольку тогда они не будут иметь возможность наставлять их. Движимые жалостью и состраданием, они хотят остаться chang-chub, чтобы учить живых людей Закону, позволяющему им побыстрее завершить трудный путь своих перерождений. Кроме того, если эти chang-chub пожелают, они свободны перемещаться в те или иные миры, и в то же самое время перемещаться в другие места с той же целью.
Это довольно запутанное описание содержит в своем внутреннем значении два факта: во-первых, что тибетские буддисты – мы говорим об образованных классах – не верят в возвращение духов умерших, если душа не стала на земле столь чистой, что сотворила в себе состояние бодхисаттвы (высшей степени совершенства, следующей за состоянием будды), и даже святые, в обычном понимании этого термина, неспособны руководить живыми или учить их после своей смерти; и, во-вторых, что отрицая теории о творении, Боге, душе – в их христианском и спиритуалистическом смысле – и о дальнейшей жизни индивидуальности после смерти, они все же наделяют человека такими возможностями его воли, что именно от него становится зависящим – стать ли бодхисаттвой и обрести силу для того, чтобы регулировать свои будущие состояния либо в физической, либо в полуматериальной форме.
Ламаисты верят в неразрушимость материи, как некоего элемента. Они отрицают бессмертие и даже выживание персонального эго, и учат тому, что лишь одно только индивидуальное эго – то есть, составной агрегат многочисленных персональных эго, которыми было представлено это Единое в течение долгой серии разнообразных существований – может выжить после смерти. Последнее может даже стать вечным – слово «вечность», употребляемое в этой связи, охватывает лишь период великого цикла, – вечным в своей целостной индивидуальности, но это может быть достигнуто только путем становления дхиан-коганом, «небесным буддой», или тем, кого христианские каббалисты могли бы назвать «планетарным духом», или одним из элохим; некой частицей «сознательного целого», состоящего из совокупности разумов в их универсальном единстве, в то время как нирвана является «бессознательным целым». Тот, кто становится Tong-pa-nyi (тем, кто достиг состояния абсолютного освобождения от любого желания личного бытия, высшего состояния святости), пребывает в не-существовании и больше неспособен приносить пользу смертным. Он есть «Nipang», ибо он достиг конца «Thar-lam», пути освобождения или спасения от перевоплощений. Он не может совершать Tul-pa (произвольное воплощение, временное или на срок всей жизни) в тело живого человеческого существа; ибо он является «Dang-ma», полностью очищенной душой. С этого времени он освобожден от опасности «Dal-jor», человеческого перерождения, поскольку семь форм существования – лишь шесть из них доступны непосвященному, – подверженных трансмиграции, были благополучно пройдены им. «Он с безразличием взирает в каждой из сфер пути восхождения в течение всего периода времени, охватывающего краткие периоды личного существования», – говорит Книга Khiu-ti.
Но, так как «необходимо большое мужество для того, чтобы принять бытие вместо небытия, жизнь вместо смерти», существуют и такие среди бодхисаттв и лха – «и их можно встретить столь же редко, как цветы удамбара», – кто по своей воле отказывается от блаженства достижения совершенного освобождения и остается в своем персональном эго либо видимым, либо невидимым для человеческого взгляда, чтобы помогать своим бедным братьям и учить их.
Некоторые из них продолжают свою жизнь на земле, хотя и не до какого-то сверхъестественного предела; другие становятся «дхиан-коганами», классом планетарных духов, или «девов», которые, будучи, так сказать, ангелами-хранителями людей, являются единственным классом из семеричной иерархии духов в нашей системе, которые сохраняют свою персональность. Эти святые лха, вместо того, чтобы наслаждаться плодами своих деяний, приносят себя в жертву в невидимом мире, как господь Sang-gyas (Будда) сделал это на земле, и остаются в Девачане – мире блаженства, наиболее близком к земле.
Факиры и летающие столы
Перевод – О. Колесников
Может быть я и профан в законах, управляющих солнечной системой, но в любом случае твердо верю в гелиоцентрическую журналистику и сделаю несколько замечаний «The Sun» по поводу своего «иконоборства».
Бесспорно, для скромной иностранки большая честь оказаться под огнем полемических выступлений двух выдающихся личностей вашей великодушной страны – воистину добрым дьяконом Ричардом Смитом и сладостно поющим соловьем Дж. Вашингтоном Чайлдсом, мастером искусств. Я не индусский факир и мне не нравится оказываться в огне, особенно когда я этого не заслуживаю. И мне также не нравится, выражаясь образно, быть привязанной к столбу и пронзенной стрелами вашей сатиры. Я не приглашала журналистов на подобное представление. Не искала дурной славы. Я всего лишь поселилась в тихом уголке вашей страны, и, как женщина, которая много путешествовала, пытаюсь рассказать общественности Запада необычные вещи, которые наблюдала на Востоке. Меня не было бы здесь, будь у меня возможность сделать это в России. Но поскольку я здесь, то «скажу всю правду», как гласит старая английская поговорка.
Посетивший меня репортер «The World» написал статью, в которой перепутал свои воспоминания о чучелах моих обезьян, канареек, тигровых голов и пальм с эфирной музыкой и похожими на тени двойниками адептов. Эта была очень интересная статья, и конечно, автор не хотел показаться предвзятым. Если читатели усмотрят в ней отрицание мною законов природы или косвенное утверждение о возможности чудес, то виноват либо мой плохой английский, либо невнимательность самих читателей.
Нет более бескомпромиссных верующих в непреложность и универсальность законов природы, чем оккультисты. Оставим в покое, с вашего разрешения, великого Ньютона. Я не отрицаю закон гравитации или притяжения Солнца, но я против утверждения, что кроме закона, утверждающего, что центр Земли притягивает к себе тела – это самый наглядный для нас пример гравитации – нет другого, такого же справедливого, закона, способного при определенных обстоятельствах нейтрализовать первый.
Если мы хотя бы раз в сто лет наблюдаем, как факир или стол зависает над землею без видимых механических причин, то можно говорить, что явление это есть результат закона природы, о котором ученые еще ничего не знают. Христиане верят в чудеса; оккультисты верят в них даже меньше, чем набожные ученые, как например, сэр Дэвид Брустер. Попробуйте показать оккультисту неизвестный ему феномен, и он никогда не будет утверждать a priori, что это фокус или чудо. Он будет искать причину в условиях возникновения феномена.
В 1854 году, когда шла настоящая война между Академией и «танцующими столами», по Парижу ходил анекдот про астронома Бабине. Этот ученый-скептик заявил в «Revue des Deux Mondes» (январь 1854 г., стр. 414), что левитация мебели без физического контакта «так же невозможна, как и вечный двигатель». Спустя несколько дней во время сеанса в его присутствии стол поднялся в воздух без физического воздействия. В результате Бабине сразу же отправился к зубному врачу и тот удалил ему коренной зуб, потому что иконоборческий стол во время левитации двинул в челюсть астроному-скептику. Однако статья уже пошла в печать, и вернуть ее было невозможно.
Думаю, девять из десяти человек, включая редакторов, верят в то, что волновая теория света одна из самых убедительных. Однако если открыть страницу 22 в «The New Chemistry», написанной проф. Иосией П. Куком-младшим из Гарвардского университета (Нью-Йорк, 1876), мы прочтем:
Я не могу согласиться с теми, кто считает волновую теорию света окончательно установленным принципом науки… Следует учитывать комбинации свойств эфира пространства, и я с большим трудом могу поверить, что сейчас кто-то в этом действительно разбирается.
Что же это, как не иконоборство?
Надо помнить и то, что сам Ньютон соглашался с корпускулярной теорией Пифагора и его предшественников, и только en désespoir de cause [по причине отчаяния (фр.)] ученые приняли волновую теорию Декарта и Гюйгенса. Кеплер полагал, что Солнце имеет магнитную природу. Лейбниц считал, что планеты двигаются благодаря возмущениям эфира. Борелли предвосхитил открытие Ньютона, но ему не удалось преподнести его так же эффективно, как это сделал последний. Гюйгенс и Бойль, Хоррокс и Хук, Халли и Рен – все они думали о центральной силе, действующей по направлению к Солнцу, и об истинном принципе уменьшения действия этой силы пропорционально обратному квадрату расстояния. О гравитации еще не сказано последнее слово, но из-за того лишь, что природа Солнца пока что мало изучена.
|
The script ran 0.225 seconds.
Поделиться:
