1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 
   
Она расставила перед нами бокалы.
   
— Дар от моего навязчивого ухажера.
   
Она раздраженно фыркнула.
   
— И почему им непременно надо что-нибудь тебе всучить?
   
Она задумчиво посмотрела на меня.
   
— Ты чего такой молчаливый?
   
Я потер лицо.
   
— Просто не рассчитывал увидеть тебя сегодня, — сказал я. — Так что ты застала меня в тот момент, когда я почти задремал.
   
Вилем разлил бледно-розовое вино и раздал всем бокалы. Денна изучала надпись на горлышке.
   
— Сербеор… — протянула она. — Я даже не знаю, хорошего ли оно урожая.
   
— Да нет на самом деле, — небрежно заметил Симмон, беря свой бокал. — Сербеор ведь атуранское. А по году урожая различаются только вина из Винтаса.
   
Он пригубил вино.
   
— Что, в самом деле? — спросил я, глядя в свой бокал.
   
Сим кивнул.
   
— В применении к дешевым винам это понятие просто не имеет смысла.
   
Денна отхлебнула и кивнула.
   
— Но все равно вино недурное, — сказала она. — Что, он все еще там стоит?
   
— Стоит, — ответил я, не глядя.
   
— Ну что ж, — улыбнулась Денна, — похоже, придется вам потерпеть мое присутствие.
   
— А ты в уголки вообще играла когда-нибудь? — спросил Сим.
   
— Боюсь, что нет, — ответила Денна. — Но ничего, я быстро учусь!
   
Сим объяснил ей правила с помощью Вила и меня. Денна задала несколько толковых вопросов — очевидно, общую идею она уловила. Я остался доволен. Поскольку она сидела напротив, она должна была быть моей партнершей.
   
— А как вы обычно играете? — спросила она.
   
— Когда как, — ответил Вил. — Иногда за сдачу. Иногда партиями.
   
— Что ж, тогда будем играть партиями, — сказала Денна. — И на что?
   
— Ну, можем для начала сыграть партию без денег, для тренировки, — сказал Сим, отбрасывая упавшую на глаза челку. — Раз ты пока только учишься…
   
Денна лукаво глянула на собравшихся.
   
— Мне особого обращения не требуется!
   
Она сунула руку в карман и бросила на стол монету.
   
— По йоте для вас не слишком дорого, а, мальчики?
   
Для меня это было слишком дорого, особенно при партнерше, которая только-только выучилась играть.
   
— Ты поосторожнее с этими двумя, — сказал я. — Они тебя живьем съедят.
   
— Ну, это мне ни к чему, — заметил Вилем. — Я бы предпочел взять деньгами.
   
Он порылся в кошельке, достал йоту и положил ее на стол.
   
— Я мог бы сыграть и без денег, но, раз уж она находит подобную мысль оскорбительной, я разобью ее в пух и прах и заберу все, что она согласна выложить на стол.
   
Денна усмехнулась.
   
— Да, Вил, такие парни, как ты, мне по душе!
   
Первая сдача была сыграна неплохо. Денна, правда, проиграла взятку, но мы бы все равно не выиграли: карты легли не в нашу пользу. А вот на второй сдаче она ошиблась при торговле. Сим ее поправил, она расстроилась и принялась торговаться наугад. Потом случайно зашла не в очередь, не такая уж страшная ошибка, но она зашла валетом червей, так что все догадались, какие карты у нее на руках. Она и сама это поняла, и я услышал, как она пробормотала сквозь зубы что-то явно неженственное.
   
Вил и Сим, верные своему слову, безжалостно воспользовались случаем. У меня на руках карты были слабые, так что я мог лишь сидеть и наблюдать, как они выиграли следующие две взятки и принялись смыкаться вокруг нее, точно голодные волки.
   
Только у них ничего не вышло. Она ловко прорезала, потом выложила короля червей, что было совершенно непонятно, поскольку раньше она пыталась сыграть валетом. Но следом она выложила и туза.
   
Я догадался о том, что все ее ошибки были сплошной мистификацией, чуточку раньше, чем Вил с Симом. Мне удалось ничем себя не выдать, пока я не увидел, что до них мало-помалу начинает доходить. Тут я расхохотался.
   
— Не задирай носа! — сказала мне Денна. — Я ведь и тебя одурачила. Когда я зашла с валета, у тебя был такой вид, словно тебя вот-вот стошнит.
   
Она прикрыла рот ладошкой и сделала большие глаза.
   
— Ой, нет, я никогда в уголки не играла! Может, вы меня научите? А правда, что иногда играют даже на деньги?
   
Денна бросила на стол еще одну карту и забрала взятку.
   
— Вот, пожалуйста! Скажите спасибо, что я всего лишь дала вам по рукам, а не обдирала как липку весь вечер напролет, хотя вы этого вполне заслуживаете.
   
Она неумолимо прибрала к рукам остальные карты, и это дало нам с ней такую солидную фору, что остальная партия оказалась у нас в руках. После этого Денна не пропустила ни единой взятки и играла так ловко и уверенно, что Манет по сравнению с ней выглядел ломовой лошадью.
   
— Это было весьма поучительно, — сказал Вил, подвигая к Денне свою йоту. — Возможно, мне потребуется время, чтобы зализать свои раны.
   
Денна подняла свой бокал.
   
— За доверчивость образованных господ!
   
Мы чокнулись и выпили.
   
— А что это вас давно не было видно? — спросила Денна. — Я вас уже почти два оборота высматриваю.
   
— Зачем бы это? — спросил Сим.
   
Денна окинула Вила и Сима расчетливым взглядом.
   
— Вы ведь тоже в Университете учитесь, да? В том самом, где учат магии?
   
— Ну да, — любезно ответил Сим. — Мы до ушей переполнены великими тайнами!
   
— Мы ежедневно играем с темными силами, которые лучше было бы оставить в покое, — небрежно заметил Вил.
   
— Кстати, это называется арканум, — сообщил я.
   
Денна с серьезным видом кивнула и подалась вперед.
   
— И, я так понимаю, вы трое в целом знаете о магии почти все, что следует знать.
   
Она обвела нас взглядом.
   
— Так вот, расскажите мне: как это работает?
   
— Это? — переспросил я.
   
— Магия, — сказала она. — Настоящая магия.
   
Мы с Вилом и Симом переглянулись.
   
— Ну, это сложно… — сказал я.
   
Денна пожала плечами и откинулась на спинку стула.
   
— Времени у меня полно, — сказала она. — А мне надо знать, как это работает. Покажите мне! Сделайте что-нибудь волшебное.
   
Мы неловко заерзали на стульях. Денна расхохоталась.
   
— Нам не положено… — объяснил я.
   
— Почему? — спросила Денна. — Это потревожит какое-нибудь космическое равновесие?
   
— Это потревожит констеблей, — ответил я. — Тут на такие дела смотрят косо.
   
— Да и университетским магистрам это не по душе, — добавил Вил. — Они очень заботятся о репутации Университета.
   
— Да ладно вам, — сказала Денна. — Я же слышала историю о том, как вот этот самый Квоут вызвал нечто вроде демонского ветра.
   
Она ткнула большим пальцем себе за плечо.
   
— Прямо тут, во дворе.
   
Неужели ей про это Амброз рассказывал?
   
— Это был просто ветер, — сказал я. — Демоны тут ни при чем.
   
— И его, кстати, за это высекли, — сказал Вил.
   
Денна посмотрела на него так, словно не могла понять, шутит он или нет, потом пожала плечами.
   
— Ну нет, я, конечно, не хотела бы никого втравить в неприятности, — сказала она не совсем искренне. — Просто я ужасно любопытна. И знаю немало тайн, которыми могла бы поделиться взамен!
   
— Каких тайн? — оживился Сим.
   
— О, множество разнообразных дамских секретов, — улыбнулась Денна. — Я случайно знаю кое-что, что могло бы вам помочь улучшить свои ненадежные отношения с прекрасным полом.
   
Сим перегнулся через стол к Вилу и театральным шепотом осведомился:
   
— Как она сказала: «ненадежные» или «безнадежные»?
   
Вил указал сперва на себя, потом на Сима.
   
— У меня — ненадежные. А у тебя — безнадежные.
   
Денна вскинула бровь и склонила голову набок, выжидательно глядя на нас.
   
Я нервно кашлянул.
   
— Понимаешь, нам настоятельно не рекомендуют делиться тайнами арканума. Не то чтобы это противоречит университетскому уставу…
   
— Вообще-то противоречит, — перебил Симмон, посмотрев на меня виновато. — Сразу нескольким пунктам.
   
Денна театрально вздохнула и возвела глаза к высокому потолку.
   
— Так я и думала, — сказала она. — Это все сплошная болтовня. Признайтесь, на самом деле вы не способны даже превратить сливки в масло!
   
— Я как раз точно знаю, что Сим способен превратить сливки в масло, — возразил я. — Он это просто не делает, потому что ленивый.
   
— Я же не прошу учить меня магии! — воскликнула Денна. — Мне просто надо знать, как она работает.
   
Сим посмотрел на Вила.
   
— Это же не подпадает под «несанкционированное разглашение», а?
   
— Это «противозаконная демонстрация», — мрачно ответил Вил.
   
Денна с заговорщицким видом подалась вперед, положив локти на стол.
   
— В таком случае, — сказала она, — я готова также выставить роскошную выпивку на весь вечер — куда лучше этого простенького винца, которое вы сейчас пьете.
   
Она взглянула на Вила.
   
— Один из здешних барменов недавно обнаружил в подвале запыленную каменную бутылку. Мало того что это старый добрый скаттен, какой пьют сильдийские короли, это еще и «Меровани»!
   
Выражение лица Вилема не изменилось, но темные глаза загорелись.
   
Я окинул взглядом полупустой зал.
   
— Ну, сегодня оден, вечер спокойный… Думаю, если мы будем вести себя тихо, проблем не будет.
   
Я посмотрел на своих товарищей.
   
Сим ухмылялся своей мальчишеской усмешкой.
   
— А что, все честно! Тайна за тайну!
   
— Ну, если это и впрямь «Меровани», — сказал Вилем, — то я, пожалуй, готов рискнуть тем, что слегка задену чувства магистров.
   
— Что ж, значит, договорились! — широко улыбнулась Денна. — Чур, вы первые!
   
Сим подался вперед.
   
— Наверное, проще всего начать с симпатии… — начал он и запнулся, не зная, что говорить дальше.
   
Тут вмешался я:
   
— Ты знаешь, как с помощью блока или лебедки можно поднять что-то слишком тяжелое, что руками не поднимешь?
   
Денна кивнула.
   
— Вот и симпатия позволяет делать нечто подобное, — сказал я. — Только без всех этих блоков и канатов.
   
Вилем бросил на стол пару железных драбов и пробормотал связывание. Потом подвинул правый драб пальцем, и левый тут же подвинулся вместе с ним.
   
Глаза у Денны слегка расширились. Она не ахнула, но шумно втянула воздух носом. Я только тут сообразил, что она, по всей вероятности, никогда прежде не видела ничего подобного. С моим воспитанием нетрудно было забыть, что человек может жить всего в нескольких километрах от Университета и при этом никогда не сталкиваться даже с самой примитивной симпатией.
   
Надо отдать ей должное: Денна быстро оправилась от изумления. Она, почти не колеблясь, протянула руку и дотронулась до одного из драбов.
   
— Так вот как работал колокольчик у меня в комнате! — задумчиво произнесла она.
   
Я кивнул.
   
Вил подвинул драб через стол, и Денна взяла его в руку. Второй драб тоже оторвался от стола и повис в воздухе.
   
— Тяжелый какой! — сказала Денна и тут же кивнула: — Ну да, конечно, он же действует как ворот. Я поднимаю сразу два…
   
— Тепло, свет, движение — все это различные виды энергии, — сказал я. — Мы не можем создать энергию или заставить ее исчезнуть. Однако симпатия позволяет манипулировать ею или переводить один вид энергии в другой.
   
Она положила драб на стол, второй последовал за ним.
   
— А какая с того польза?
   
Вил хмыкнул.
   
— А с водяного колеса какая польза? А с ветряной мельницы?
   
Я сунул руку в карман плаща.
   
— Симпатическую лампу видела когда-нибудь?
   
Денна кивнула.
   
Я поставил свою лампу на стол и подвинул ее к ней.
   
— Их работа основана на том же принципе. Они берут немного тепла и превращают его в свет. Один вид энергии превращается в другой.
   
— Как деньги у менялы, — пояснил Вил.
   
Денна с любопытством повертела лампу в руках.
   
— А тепло она откуда берет?
   
— Металл сам по себе содержит тепло, — объяснил я. — Если оставить лампу включенной, со временем ее корпус станет ледяным. А если она остынет слишком сильно, то перестанет работать.
   
Я указал на лампу.
   
— Эту сделал я, так что она довольно эффективная. Чтобы она работала, достаточно тепла руки.
   
Денна сдвинула рычажок, и из лампы ударила узкая дуга тусклого красного света.
   
— Я понимаю, как связаны между собой тепло и свет, — задумчиво сказала она. — Солнце, например, и светит, и греет. И свеча то же самое.
   
Она нахмурилась.
   
— Но при чем тут движение? Огонь ничего двигать не может!
   
— А ты вспомни о трении, — тут же возразил Сим. — Если что-нибудь потереть, оно нагреется!
   
И он в доказательство энергично потер ткань своих штанов.
   
— Вот так!
   
Он с энтузиазмом тер свое бедро, не сознавая, что, поскольку все это происходит под столом, со стороны это выглядит более чем непристойно.
   
— Все это — энергия. Если продолжать это делать достаточно долго, то станет даже жарко!
   
Денна каким-то чудом ухитрилась сохранить серьезное выражение лица. Но Вилем заржал, прикрываясь ладонью, как будто ему было стыдно сидеть за одним столом с Симом.
   
Симмон застыл и побагровел от стыда.
   
Я пришел ему на выручку:
   
— Хороший пример, да. Ступица тележного колеса — теплая на ощупь. Это тепло возникает в результате движения колеса. Симпатист может направить энергию в противоположном направлении, превратив тепло в движение. Или тепло в свет, — добавил я, указав на лампу.
   
— Отлично, — сказала Денна. — Стало быть, вы размениваете одну энергию на другую. Но как именно вы это делаете?
   
— Есть такой особый образ мыслей, он называется «алар», — ответил Вилем, — когда ты так сильно во что-то веришь, что оно случается на самом деле.
   
Он поднял один драб, второй последовал за ним.
   
— Я верю в то, что эти два драба связаны, и поэтому они связаны.
   
Внезапно второй драб со звоном упал на стол.
   
— Если перестать верить, они перестанут быть связаны.
   
Денна взяла в руки драб.
   
— Так это что-то вроде религии? — скептически спросила она.
   
— Да нет, скорее сила воли, — сказал Сим.
   
Она склонила голову набок.
   
— Тогда почему бы так и не сказать — «сила воли»?
   
— «Алар» звучит лучше, — ответил Вилем.
   
Я кивнул.
   
— Если мы не будем называть все впечатляющими и загадочными словами, нас никто не станет принимать всерьез.
   
Денна одобрительно кивнула, уголки ее очаровательного рта растянулись в улыбке.
   
— И это все? Энергия и сила воли?
   
— Еще симпатическая связь, — сказал я. — Сравнение Вилема с водяным колесом — очень удачное. Связь подобна желобу, ведущему к колесу. Плохая связь подобна желобу со множеством щелей.
   
— А что создает хорошую связь? — спросила Денна.
   
— Чем ближе сродство двух предметов, тем надежней связь. Вот, к примеру…
   
Я плеснул себе в бокал немного бледного вина и окунул туда палец.
   
— Вот идеальная связь с вином, — сказал я. — Капля того самого вина.
   
Я встал и отошел к очагу. Пробормотал связывание и уронил с пальца каплю вина на раскаленную железную решетку, на которой лежали дрова.
   
Не успел я сесть на место, как вино у меня в бокале пошло пузырьками, а вскоре и закипело.
   
— Вот почему, — угрюмо сказал Вилем, — не стоит допускать, чтобы в руки симпатисту попала хотя бы одна капля твоей крови.
   
Денна посмотрела на Вилема, потом на бокал и побледнела.
   
— Обожженные руки, Вил! Ну что ты несешь! — с ужасом воскликнул Симмон. Он посмотрел на Денну. — Ни один симнатист ни за что не сделает ничего подобного, — серьезно сказал он. — Это называется «наведение порчи», и мы такого не делаем. Никогда.
   
Денна заставила себя улыбнуться, хотя улыбка вышла несколько натянутая.
   
— Если никто и никогда так не делает, отчего же это имеет специальное название?
   
— Раньше делали, — объяснил я. — Но теперь — нет. Уже больше ста лет такого не было.
   
Я разорвал связь, и вино прекратило кипеть. Денна потрогала стоящую рядом бутылку.
   
— А это вино почему не закипело? — озадаченно спросила она. — Ведь это то же самое вино!
   
Я постучал себя по виску.
   
— Дело в аларе. Фокус и направление — все у меня в голове.
   
— Ну, хорошо, — сказала Денна, — это хорошая связь, а какая же тогда плохая?
   
— Давай покажу.
   
Я достал из кармана кошелек, рассудив, что после замечания Вилема на примере монет это будет выглядеть не так страшно.
   
— Сим, у тебя есть большой пенни?
   
Большой пенни нашелся, и я разложил монетки перед Денной в два ряда. Указал на пару железных драбов и пробормотал связывание.
   
— Подними, — сказал я.
   
Денна взяла один драб, второй последовал за ним.
   
Я указал на вторую пару: драб и единственный оставшийся у меня серебряный талант.
   
— А теперь этот!
   
Денна взяла второй драб, и талант поднялся в воздух следом за ним. Она прикинула на вес обе монеты.
   
— Второй тяжелее!
   
Я кивнул.
   
— Потому что металлы разные. Между ними меньше сродства, поэтому тебе приходится вкладывать больше энергии.
   
Я указал на драб и серебряный пенни и пробормотал третье связывание.
   
Денна переложила первые два драба в левую руку и взяла третий драб правой. Серебряный пенни поднялся в воздух. Она кивнула.
   
— А этот еще тяжелее, оттого что он другой формы и из другого металла.
   
— Именно! — сказал я. И указал на четвертую и последнюю пару: драб и кусочек мела.
   
Денна с трудом оторвала драб от стола.
   
— Да он тяжелее, чем все остальные, вместе взятые! — сказала она. — В нем, наверно, полтора кило, не меньше!
   
— Потому что между железом и мелом связь хреновая, — сказал Вил. — Плохая передача.
   
— Но ведь вы же говорили, что энергию нельзя ни создать, ни уничтожить, — возразила Денна. — Если я потратила столько сил на то, чтобы поднять этот жалкий кусочек мела, куда же девалась лишняя энергия?
   
— Умный вопрос! — хмыкнул Вилем. — Очень умный. Мне только через год пришло в голову об этом спросить.
   
Он смотрел на нее с восхищением.
   
— Часть энергии рассеивается в воздухе, — он помахал рукой. — Часть поглощается самими предметами, а часть переходит в тело симпатиста, который контролирует связь. И это может стать опасливым, — добавил он, нахмурившись.
   
— Опасным, — мягко поправил Симмон.
   
Денна посмотрела на меня.
   
— Так, значит, сейчас ты веришь в то, что каждый из этих драбов соединен с каждым из этих предметов?
   
Я кивнул.
   
Она развела руками. Монетки и мел разлетелись в разные стороны.
   
— А это не… не трудно?
   
— Трудно, — кивнул Вилем. — Но наш Квоут — изрядный пижон.
   
— Я потому и молчу, — добавил Сим. — Я даже не знал, что ты можешь поддерживать четыре связывания одновременно. Чертовски впечатляет!
   
— Могу и пять, если надо, — сказал я. — Но это практически мой предел.
   
Сим улыбнулся Денне.
   
— И еще одно. Смотри!
   
Он указал на парящий в воздухе кусочек мела.
   
Ничего не произошло.
   
— Ну ладно тебе! — жалобно сказал Сим. — Я ей одну штуку показать хочу!
   
— Показывай! — самодовольно ухмыльнулся я, развалившись на стуле.
   
Сим перевел дух и пристально уставился на кусочек мела. Мел дрогнул.
   
Вил наклонился к Денне и пояснил:
   
— Один симпатист может противостоять алару другого. Вся штука в том, чтобы твердо поверить, что драб — не то же самое, что серебряный пенни.
   
Вил указал на пенни, и тот со звоном упал на стол.
   
— Эй, это подло! — со смехом возмутился я. — Двое на одного — нечестно!
   
— В данном случае — честно, — возразил Симмон, и мел снова задрожал в воздухе.
   
— Ну ладно! — сказал я, набирая воздуху в грудь. — Валяйте, не стесняйтесь!
   
Мел быстро упал на стол, а следом и драб. Однако серебряный талант остался висеть в воздухе.
   
Сим откинулся на спинку стула.
   
— Ты жуткий человек, Квоут, — сказал он, покачав головой. — Ладно, твоя взяла.
   
Вилем кивнул и тоже расслабился.
   
Денна посмотрела на меня.
   
— Так, значит, твой алар сильнее, чем их алары, вместе взятые?
   
— Наверное, нет, — снисходительно ответил я. — Если они потренируются работать в паре, они, вероятно, сумеют меня одолеть.
   
Она обвела взглядом разбросанные монеты.
   
— Так, значит, это и все? — спросила она слегка разочарованно. — Все сводится к размену энергий?
   
— Но есть и другие искусства, — ответил я. — Вон, Сим, например, алхимией занимается.
   
— Ну а я посвятил себя тому, чтобы стать обаятельным, — сказал Вилем.
   
Денна обвела нас взглядом. Взгляд у нее был серьезный.
   
— А нет ли такой магии, которая… — она неопределенно пошевелила пальцами. — Которая сводится к каким-то надписям?
   
— Это сигалдри, — сказал я. — Вроде того колокольчика у тебя в номере. Это как бы постоянная симпатия.
   
— Но ведь и это все равно обмен энергией, да? — уточнила она. — Просто энергия?
   
Я кивнул.
   
Денна со смущенным видом спросила:
   
— А если бы кто-нибудь вам сказал, что владеет такой магией, которая способна на большее? Такой магией, где достаточно что-то написать, и это сбудется?
   
Она нервно отвела взгляд, чертя что-то пальцем на столе.
   
— И тогда, если кто-то увидит эту надпись, даже если прочесть ее он не сумеет, для него все это сбудется. Он будет думать то, что ему прикажут, или делать то, что ему прикажут, в зависимости от того, что сказано в надписи…
   
Она снова взглянула на нас. На ее лице отражались одновременно любопытство, надежда и неуверенность.
   
Мы переглянулись. Вилем пожал плечами.
   
— Звучит гораздо проще, чем алхимия, — сказал Симмон. — Уж конечно, я бы предпочел заниматься такой магией, чем целыми днями возиться, сплетая и расплетая начала!
   
— Это похоже на сказку, — сказал я. — Сказочная магия, которой в действительности не существует. По крайней мере, в Университете я ни о чем подобном не слышал.
   
Денна опустила глаза, не прекращая что-то рисовать пальцем на столе. Она слегка поджала губы, взгляд у нее сделался рассеянным.
   
Я не мог понять, то ли она разочарована, то ли просто задумалась.
   
— А почему ты спрашиваешь?
   
Денна подняла голову, и ее выражение быстро сменилось деланой улыбкой. В ответ на вопрос она только плечами пожала.
   
— Да так, слышала от кого-то, — небрежно ответила она. — Я так и подумала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой…
   
Она оглянулась через плечо.
   
— Ну что, своего навязчивого ухажера я, похоже, пересидела… — сказала она.
   
Вил поднял руку.
   
— Мы же вроде договаривались, — сказал он. — Нам была обещана выпивка и женская тайна.
   
— Я поговорю с барменом, прежде чем уйти, — ответила Денна. В глазах у нее играла усмешка. — А что касается тайны — вот что я вам скажу: позади вас сидят две дамы. Они почти весь вечер строят вам глазки. Той, что в зеленом, приглянулся Сим, а стриженой и белокурой, похоже, нравятся сильдийцы, которые посвятили себя тому, чтобы стать обаятельными.
   
— Их мы уже заметили, — ответил Вилем, не оборачиваясь. — Увы, с ними их спутник, молодой и знатный модеганец.
   
— О, этот знатный модеганец совсем не с ними, если вы имеете в виду романтические отношения, — возразила Денна. — Пока дамы глазели на вас, этот господин всячески давал понять, что предпочитает рыженьких.
   
Она властно положила ладонь на мою руку.
   
— Но, на его несчастье, это место уже забито за мной!
   
Я с трудом подавил порыв оглянуться.
   
— Ты не шутишь? — спросил я.
   
— Не беспокойтесь, — сказала она Вилу и Симу. — Я подошлю Деоча, он отвлечет модеганца. Так что у вас руки будут развязаны.
   
— Ну а что Деоч-то сделает? — рассмеялся Симмон. — Глазки ему строить будет?
   
Денна посмотрела ему в глаза.
   
— Как? — удивился Симмон. — Но… Не может быть, чтобы Деоч был… это самое…
   
Денна подмигнула ему.
   
— Они со Станчионом вместе владеют «Эолианом», — сказала она. — А ты не знал?
   
— Ну да, они совладельцы, — согласился Сим, — но это же не значит, что они того… ну, вместе…
   
Денна расхохоталась.
   
— А ты как думал?
   
— Но Деоч же вечно за дамами увивается! — возразил Симмон. — Не может же он…
   
Денна посмотрела на него как на слабоумного, потом обернулась к нам с Вилом.
   
— Но вы-то хоть знали?
   
Вилем пожал плечами.
   
— Нет, я не знал. Но что он баша — это неудивительно. Он достаточно привлекателен.
   
Вил запнулся, нахмурился.
   
— Баша… как это тут у вас называется? Человек, который склонен к близости и с женщинами, и с мужчинами?
   
— Счастливчик? — предположила Денна. — Измотанный? Разносторонний?
   
— Равносторонний! — предложил я.
   
— Нет, это не пойдет! — возразила Денна. — Если мы не будем называть все впечатляющими и загадочными словами, нас никто не станет принимать всерьез.
   
Сим растерянно заморгал, явно не зная, как относиться к услышанному.
   
— Понимаешь, — сказала Денна медленно, с расстановкой, словно объясняя ребенку, — это всего лишь энергия. Все зависит от того, куда мы ее направляем.
   
И она расплылась в великолепной улыбке, словно найдя способ объяснить, что к чему.
   
— Это все равно что когда ты делаешь вот так, — и она принялась энергично тереть обеими руками свои бедра, совсем как он давеча. — Просто энергия!
   
К этому времени Вилем давно уже спрятал лицо в ладонях, и плечи у него тряслись от беззвучного хохота. У Симмона лицо было по-прежнему недоверчивым и смущенным, но сейчас он еще вдобавок отчаянно побагровел.
   
Я встал и взял Денну под руку.
   
— Оставь бедного мальчика в покое, — сказал я, мягко направляя ее к выходу. — Он же из Атура. Они там все довольно туго зашнурованы.
  
  
   
    
ГЛАВА 19
    
ДЖЕНТЛЬМЕНЫ И ВОРЫ
   
   
Когда мы с Денной вышли из «Эолиана», было уже довольно поздно и улицы сделались пустынны. В отдалении слышалась скрипка, цокали по брусчатке копыта.
   
— Под какой же скалой ты прятался? — спросила она.
   
— Да все под той же, что и обычно, — сказал я, и тут меня осенило: — А не ты ли приходила искать меня в Университет? В такое большое квадратное здание, где воняет угольным дымом?
   
Денна покачала головой.
   
— Я вообще понятия не имею, где тебя там разыскивать. Ваш Университет просто лабиринт какой-то. Если мне не удается застать тебя у Анкера, значит, не повезло…
   
Она с любопытством взглянула на меня.
   
— А что?
   
— Да так, женщина какая-то меня спрашивала, — небрежно отмахнулся я. — Говорила, будто я продал ей амулет. Я и подумал, вдруг это была ты.
   
— Я тебя действительно искала некоторое время назад, — сказала Денна. — Но об амулетах речи не шло.
   
Разговор сошел на нет, нас окутало молчание. Я невольно все думал о том, как видел ее рука об руку с Амброзом. Мне не хотелось ее об этом расспрашивать, но в то же время ни о чем другом я думать не мог.
   
— Я заходил к тебе в «Седого человека», — сказал я, просто чтобы что-нибудь сказать, — но ты уже съехала.
   
Она кивнула.
   
— Мы с Келлином вроде как разошлись.
   
— Надеюсь, вы не рассорились, — заметил я, указывая на ее шею. — Я смотрю, подвеска-то по-прежнему при тебе.
   
Денна рассеянно потрогала изумрудную капельку.
   
— Да нет, ничего страшного. Одно можно сказать в пользу Келлина: он старомоден. Если уж он что-то дарит, то обратно подарков не берет. Он сказал, что этот цвет мне к лицу и сережки я тоже могу оставить себе.
   
Она вздохнула.
   
— Не будь он столь щедр, мне было бы как-то проще. Но все равно я рада, что они у меня есть. Своего рода страховочная сетка. Они сделают мою жизнь проще, если мой покровитель не даст о себе знать в ближайшее время.
   
— А ты все еще надеешься, что он объявится? — спросил я. — После того, что произошло в Требоне? После того, как о нем больше месяца не было ни слуху ни духу?
   
Денна пожала плечами.
   
— Это для него нормально. Говорю же тебе, он довольно скрытен. Меня вовсе не удивляет, что он исчезает на долгое время.
   
— У меня есть друг, который пытается подыскать мне покровителя, — сказал я. — Может, попросить его поискать и для тебя тоже?
   
Она посмотрела на меня. Ее взгляд был непроницаем.
   
— Мне очень приятно, что ты считаешь, будто я заслуживаю большего, но на самом деле это не так. У меня хороший голос, только и всего. Кто наймет полуобученного музыканта, у которого даже собственного инструмента нет?
   
— Да любой, у кого есть уши, чтобы услышать тебя, — сказал я. — И любой, у кого есть глаза, чтобы тебя увидеть.
   
Денна потупилась, волосы завесой упали ей на лицо.
   
— Ты славный… — тихо сказала она, как-то своеобразно перебирая пальцами.
   
— А из-за чего ты, собственно, разошлась с Келлином? — спросил я, переводя разговор на менее опасную почву.
   
— О, я чересчур много времени проводила с благородными господами, которые меня навещали, — сухо ответила она.
   
— Ну, так объяснила бы ему, что я на «благородного господина» никак не тяну, — сказал я. — Может, это бы его утешило.
   
Но я понимал, что дело не во мне. Я побывал у нее всего один раз. Может, у нее бывал Амброз? Я без труда представлял себе его в этой роскошной гостиной. И эту его чертову шляпу, которая небрежно висит на спинке стула, пока он пьет шоколад и отпускает шуточки…
   
Денна ухмыльнулась.
   
— Вообще-то он имел в виду в первую очередь Джеффри, — сказала она. — Очевидно, мне полагалось тихо сидеть одной в своей коробочке, пока он сам не соизволит меня навестить.
   
— А как там Джеффри? — из вежливости спросил я. — Удалось ему вбить себе в голову две мысли сразу или нет пока?
   
Я рассчитывал, что Денна рассмеется, но она только вздохнула.
   
— Удалось-то удалось, только мысли эти не самые толковые…
   
Она покачала головой.
   
— Он приехал в Имре, чтобы прославиться своей поэзией, а вместо этого проигрался до последней рубашки!
   
— Ну, бывает, — сказал я. — В Университете такое случается сплошь и рядом.
   
— Да, но это было только начало, — сказала Денна. — Он, разумеется, вообразил, будто сумеет отыграться. Начал он с ломбарда. Он занял денег и профукал и их тоже. Хотя, надо отдать ему должное, эти деньги он не проиграл. У него их вытянула какая-то шлюха. Надо ж ему было попасться на «безутешную вдовушку»!
   
Я непонимающе посмотрел на нее.
   
— На что?
   
Денна искоса взглянула на меня, потом пожала плечами.
   
— Разводка такая, самая простая, — объяснила она. — Молодая женщина стоит возле ломбарда, расстроенная, вся в слезах. Когда мимо проходит какой-нибудь богатей, она принимается рассказывать, что вот, мол, приехала в город, чтобы продать свое обручальное кольцо, а то нужны деньги на уплату налогов или на выплату процентов ростовщику…
   
Она раздраженно махнула рукой.
   
— Короче, подробности значения не имеют. Главное, она приехала в город и попросила какого-то человека сдать кольцо в ломбард. Она же такая неопытная, торговаться не умеет, и все такое.
   
Денна остановилась напротив витрины ломбарда со скорбным выражением.
   
— Я-то думала, что могу ему довериться! — всхлипнула она. — А он заложил кольцо и сбежал с деньгами! А кольцо-то вот оно!
   
Она трагическим жестом указала на витрину.
   
— Но! — продолжала Денна, многозначительно подняв палец. — По счастью, он заложил кольцо за малую долю его истинной стоимости. Это фамильное кольцо, оно стоит сорок талантов, а ломбардщик хочет за него всего четыре.
   
Денна подступила вплотную, положила мне руку на грудь и заглянула мне в лицо широко распахнутыми умоляющими глазами.
   
— Ах, вот если бы вы выкупили кольцо, мы могли бы его продать хотя бы за двадцать! Разумеется, ваши четыре таланта я вам сразу верну!
   
Она отступила назад и пожала плечами.
   
— Ну и все такое.
   
Я нахмурился.
   
— А в чем подвох-то? Я бы сразу все понял, как только мы пришли бы к оценщику…
   
Денна закатила глаза.
   
— Да нет, это все работает совсем не так! Мы договариваемся встретиться на следующий день, в полдень. Но к тому времени, как я прихожу в ломбард, оказывается, что ты уже выкупил кольцо и сбежал.
   
Я все понял.
   
— А денежки вы делите поровну с ломбардщиком?
   
Денна похлопала меня по плечу.
   
— Я так и знала, что рано или поздно ты поймешь, что к чему!
   
Идея выглядела вполне надежной, если не считать одного «но».
   
— Но ведь для такого дела требуется найти достаточно надежного ломбардщика, при этом нечистого на руку!
   
— Это верно, — кивнула она. — Но их лавки обычно помечены.
   
Денна указала на дверной косяк ближайшего ломбарда. На краске виднелись еле заметные знаки, которые легко было принять за случайные царапины.
   
— Ага…
   
Я поколебался полсекунды и добавил:
   
— В Тарбеане такие метки означали, что тут можно безопасно скинуть… — я замялся в поисках подходящего эвфемизма, — товары сомнительного происхождения.
   
Если Денну и шокировало мое признание, виду она не подала. Просто покачала головой и подалась ближе к косяку, ведя пальцем вдоль знаков.
   
— Тут написано: «Надежный хозяин. Не против простых разводок. Прибыль пополам».
   
Она окинула взглядом косяк и вывеску.
   
— Про то, что тут можно скинуть наследство от дядюшки, нигде ничего не сказано.
   
— А я так и не узнал, что именно они означают, — признался я. Потом искоса взглянул на нее и спросил, стараясь, чтобы в моем тоне не слышалось ни излишнего любопытства, ни осуждения: — А ты откуда про такие вещи знаешь?
   
— В книжке вычитала, чё ли! — ехидно ответила она. — Сам-то как думаешь?
   
Она пошла дальше. Я догнал ее и пошел рядом.
   
— Я обычно не вдовушку изображаю, — сказала Денна как бы между прочим. — Молода я для вдовушки. Я говорю, что это кольцо моей матери. Или бабушки.
   
Она пожала плечами.
   
— Каждый раз говоришь то, что в данный момент будет звучать убедительнее.
   
— Ну а если мужик честный попадется? — спросил я. — Что, если он честно явится в полдень, собираясь помочь?
   
— Ой, такое нечасто случается! — усмехнулась она. — Со мной это только раз было. Ситуация совершенно застала меня врасплох. Теперь-то я всегда заранее с ломбардщиком договариваюсь, просто на всякий случай. Развести какого-нибудь жадного ублюдка, который пытается воспользоваться несчастьем девушки, — милое дело. Но я не собираюсь брать деньги у человека, который честно хочет помочь.
   
Ее лицо сделалось жестким.
   
— В отличие от той сучки, которая повстречалась Джеффри!
   
— Он-то, конечно, явился в полдень?
   
— Ну еще бы! — сказала Денна. — Пришел и отдал ей деньги. «Нет-нет, сударыня, не надо мне их возвращать! Вам же надо спасти вашу родовую ферму!»
   
Денна провела руками по волосам, посмотрела на небо.
   
— Ферму! Чушь какая! Ну откуда у крестьянки бриллиантовое ожерелье?
   
Она взглянула на меня.
   
— Почему самые славные парни всегда ведут себя с женщинами как придурки?
   
— Он благородный человек… — ответил я. — А просто взять и написать домой он не может?
   
— Да у него всегда были не лучшие отношения с семьей, — сказала Денна. — Тем более теперь. С последним письмом ему денег вообще не прислали, только сообщили, что его мать больна.
   
Какая-то нотка в ее голосе заставила меня насторожиться.
   
— И тяжело больна? — уточнил я.
   
— Ну да, — ответила Денна, не поднимая глаз. — Очень. А лошадь он, разумеется, уже продал, и на проезд на корабле у него денег тоже не осталось…
   
Она снова вздохнула.
   
— Прямо как в одной из этих кошмарных тейлинских драм. «Неверный путь» или что-то в этом духе.
   
— Ну, если так, все, что ему оставалось, это явиться в церковь в конце четвертого акта, — заметил я. — Он бы помолился, намотал на ус полученный урок и прожил остаток своих дней непорочным и добродетельным юношей.
   
— Посоветуйся он со мной, все могло бы быть иначе!
   
Она безнадежно махнула рукой.
   
— Но нет же, он приперся, когда все уже закончилось, и рассказал мне обо всем, что он натворил. Гильдейский ростовщик отказал ему в кредите, и что он, по-твоему, сделал?
   
Сердце у меня упало.
   
— Пошел к гелету…
   
— А главное, он был так доволен, когда мне об этом рассказывал! — Денна посмотрела на меня с отчаянием. — Можно было подумать, будто он нашел выход!
   
Ее передернуло.
   
— Давай зайдем сюда, — она указала на небольшой садик. — Что-то сегодня более ветрено, чем я думала.
   
Я поставил футляр с лютней и скинул с себя плащ.
   
— На, держи. Мне и так неплохо.
   
Денна, похоже, хотела было возразить, но потом все же закуталась в плащ.
   
— А еще говоришь, что не благородный! — поддела она меня.
   
— А я не из благородства, — возразил я. — Я просто знаю, что плащ будет лучше пахнуть после того, как ты его поносишь.
   
— Ага! — догадалась Денна. — А потом ты продашь его парфюмеру и сделаешь на этом состояние!
   
— С самого начала так и собирался, — признался я. — Это был тонкий и хитрый план. Я, видишь ли, скорее вор, чем благородный господин.
   
Мы сели на лавочку, укрытую от ветра.
   
— Ты, по-моему, пряжку потерял, — сказала она.
   
Я посмотрел на свой футляр. Действительно, узкий конец раскрылся, и железная пряжка исчезла.
   
Я вздохнул и рассеянно полез в один из внутренних карманов своего плаща.
   
Денна тихонечко пискнула. Негромко — скорее испуганно — втянула воздух и уставилась на меня большими глазами, темными в свете луны.
   
Я отдернул руку, словно обжегшись, и торопливо принялся извиняться.
   
Денна негромко рассмеялась.
   
— Как неловко получилось… — промолвила она себе под нос.
   
— Извини! — поспешно сказал я. — Я просто не подумал… У меня там, в кармане, проволочка, я хотел пока замотать…
   
— Ах да! — сказала она. — Ну конечно…
   
Она сунула руку за пазуху и достала кусочек проволоки.
   
— Прости, пожалуйста, — сказал я.
   
— Я просто от неожиданности, — объяснила Денна. — Мне всегда казалось, что ты не из тех мужчин, которые лезут хватать даму руками без предупреждения.
   
Я смущенно отвернулся к лютне и занялся делом: просунул проволочку в дырку, оставшуюся от пряжки, и стал крепко заматывать футляр.
   
— Хорошая у тебя лютня, — сказала Денна после продолжительной паузы. — Но футляр просто кошмарный.
   
— Все мои деньги ушли на лютню, — ответил я, потом поднял голову, словно меня внезапно осенило. — О, знаю! Надо спросить у Джеффри, как найти его гелета! Тогда я смогу купить целых два футляра!
   
Денна шутливо шлепнула меня по затылку, и я снова уселся на лавочку рядом с ней.
   
Сначала мы сидели тихо, а потом Денна посмотрела на свои руки и снова повторила это странное движение, которое я замечал уже несколько раз во время нашего разговора. Только теперь я сообразил, что она делает.
   
— Кольцо! — воскликнул я. — А куда твое кольцо девалось?
   
Денна посмотрела на меня странно.
   
— Но ты же носила кольцо все то время, что мы знакомы, — пояснил я. — Серебряное такое, с голубым камушком.
   
Она нахмурилась.
   
— Я-то знаю, как оно выглядело. А вот ты это откуда знаешь?
   
— Ну, ты же все время его носишь, — ответил я небрежно, стараясь сделать вид, как будто я не знаю наизусть каждую ее черточку. Как будто я не знаю ее привычки вертеть кольцо на пальце, когда она встревожена или задумалась. — Так куда оно делось-то?
   
Денна опустила взгляд.
   
— Оно у одного господина.
   
— А-а… — сказал я, а затем, помимо своей воли, спросил: — У кого?
   
— Да ты его, наверно… — она запнулась, потом посмотрела на меня. — Хотя нет, может, и знаешь. Он же тоже в Университет ходит. Амброз Джакис.
   
Мое нутро внезапно заледенело и одновременно наполнилось кислотой.
   
Денна отвернулась.
   
— Он не лишен своеобразного грубоватого обаяния, — объяснила она. — Хотя грубости в нем больше, чем обаяния. Но…
   
Она умолкла и пожала плечами.
   
— Понятно, — сказал я. Потом добавил: — Должно быть, у вас все серьезно…
   
Денна вопросительно уставилась на меня, потом сообразила, в чем дело, и расхохоталась. Она затрясла головой и замахала руками.
   
— Да нет, что ты! Господи, никогда в жизни! Он всего несколько раз ко мне заходил! Мы ходили в театр. Он водил меня на танцы. Он на удивление легок на ногу.
   
Она набрала воздуха и шумно выдохнула.
   
— В первый вечер он был весьма любезен. Даже остроумен. Во второй вечер уже несколько менее любезен.
   
Она опустила глаза.
   
— На третий вечер он сделался бесцеремонен. Ну, и дальше все пошло вразнос. Мне пришлось съехать из «Кабаньей головы», потому что он принялся таскаться туда с безделушками и стишками.
   
Я испытал глубочайшее облегчение. Впервые за много дней я наконец вздохнул свободно. Я почувствовал, что расплываюсь в улыбке, и мысленно одернул себя, опасаясь, что с улыбкой во весь рот буду выглядеть полным психом.
   
Денна искоса посмотрела на меня.
   
— Даже удивительно, как похожи на первый взгляд надменность и уверенность в себе! К тому же он был щедр и богат, приятное сочетание.
   
Она показала мне свою пустую руку.
   
— У моего кольца оправа разболталась, и он его забрал, сказал, что отдаст в починку.
   
— А после того, как все пошло вразнос, он был уже далеко не так щедр, насколько я понимаю?
   
Ее алые губы изогнулись в усмешке.
   
— Отнюдь.
   
— Может, я чем-то смогу помочь? — сказал я. — Если кольцо тебе так дорого.
   
— Оно было мне дорого, — ответила Денна, посмотрев мне в глаза. — Но что ты-то можешь сделать? Напомнить ему, как благородный человек благородному человеку, что с дамами следует обращаться учтиво?
   
Она закатила глаза.
   
— Ну, удачи тебе!
   
В ответ я только улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой. Я ведь уже сказал ей, и сказал правду: я был не благородный человек. Я был вор.
  
  
   
    
ГЛАВА 20
    
ПЕРЕМЕНЧИВЫЙ ВЕТЕР
   
   
Следующий вечер застал меня в «Золотом пони» — пожалуй, одном из лучших трактиров на университетском берегу реки. Он славился изысканной кухней, отличной конюшней и опытной ненавязчивой прислугой. Короче, одно из тех заведений высшей марки, которые могли себе позволить только самые богатые студенты.
   
Я, разумеется, был не внутри. Я притаился в тени на крыше трактира, стараясь не вспоминать о том, что задуманное мною выходит далеко за пределы «подобающего поведения». Если меня застукают в номере Амброза, то наверняка вышибут из Университета.
   
Была ясная осенняя ночь, дул сильный ветер. Это было и хорошо, и плохо. Шорох листвы прикроет любой шум, который я могу произвести, однако я опасался, что развевающиеся полы моего плаща привлекут чье-нибудь внимание.
   
Наш план был проще простого. Я сунул Амброзу под дверь запечатанную записку. Это было игривое предложение встретиться в Имре, без подписи. Записку писал Вил: мы с Симом решили, что у него самый женственный почерк.
   
Конечно, мы действовали наугад, но я предполагал, что Амброз заглотит наживку. Я предпочел бы, чтобы кто-нибудь отвлекал его лично, но чем меньше народу вовлечено в это дело, тем лучше. Можно было бы попросить о помощи Денну, но я хотел сделать ей сюрприз.
   
Вил и Сим стояли на стреме: Вил — в общем зале, Сим — в переулке у черного хода. Их делом было дать мне знать, когда Амброз выйдет из здания. А главное, они должны были предупредить меня, если он вернется прежде, чем я закончу обыскивать его комнаты.
   
Дубовый прутик в правом кармане отчетливо дернулся дважды. Через некоторое время сигнал повторился. Вилем давал знать, что Амброз вышел из трактира.
   
В левом кармане у меня лежала березовая веточка. У Симмона, караулившего у черного хода, была такая же. Простая и эффективная сигнальная система — если, конечно, ты достаточно владеешь симпатией, чтобы заставить ее работать.
   
Я пополз по крыше, осторожно двигаясь по тяжелым плиткам черепицы. По своему тарбеанскому опыту я знал, что они склонны трескаться, разъезжаться и заставлять тебя терять равновесие.
   
Я добрался до края крыши. До земли было метров пять. Не то чтобы головокружительная высота, но вполне достаточная, чтобы сломать ногу или шею. Под окнами второго этажа шел узкий карниз, выложенный черепицей. Всего окон было десять, и средние четыре окна вели в комнаты Амброза.
   
Я размял пальцы и принялся пробираться по узкому карнизу.
   
Весь секрет в том, чтобы сосредоточиться на своем деле. Не смотреть вниз. Не оглядываться через плечо. Забыть обо всем мире и положиться на то, что он тоже о тебе забудет. Собственно, потому я и надел плащ. Если меня заметят, я буду всего лишь темной фигурой в ночи, совершенно неузнаваемой. По крайней мере, я на это надеялся.
   
В первом окне света не было, во втором были задернуты занавески, а вот третье оказалось тускло освещено. Я замялся. Если у вас белая кожа, как у меня, никогда не заглядывайте в окна по ночам. Ваше лицо будет бросаться в глаза в темноте, как полная луна. Поэтому я не рискнул заглянуть в окно, а порылся в карманах и достал кусок бросовой жести из артной, который я отполировал, изготовив импровизированное зеркальце. Я осторожно выставил его за косяк окна и принялся изучать, что происходит внутри.
   
Внутри горело несколько тусклых ламп и стояла кровать под балдахином, просторная, как вся моя каморка у Анкера. Кровать была занята. Очень занята. Более того, там, похоже, мелькало больше конечностей, чем может принадлежать двоим людям. Увы, мое зеркальце было чересчур маленькое, и я не мог рассмотреть эту сцену во всех подробностях, а то бы, пожалуй, узнал много интересного.
   
Я подумал, не вернуться ли назад, чтобы подойти к окнам Амброза с другой стороны, но тут налетел порыв ветра, поднявший вихрь палой листвы и попытавшийся сорвать меня с узкого карниза. С колотящимся сердцем я решился все же рискнуть и миновать это окно. Пожалуй, у тех, кто внутри, есть более интересные занятия, чем пялиться на звезды…
   
Я натянул поглубже капюшон плаща и зажал края зубами, прикрыв лицо и освободив руки, и принялся вслепую, сантиметр за сантиметром, пробираться мимо окна, прислушиваясь, чтобы вовремя заметить, что меня обнаружили. Я услышал несколько изумленных возгласов, но они, судя во всему, не имели ко мне никакого отношения.
   
Первое из окон Амброза представляло собой изысканный витраж. Очень красивый, но закрытый наглухо. А вот следующее окно было просто идеальным: большое, двустворчатое. Я достал из кармана плаща тоненькую медную проволочку и открыл простой шпингалет, на который оно запиралось.
   
Обнаружив, что окно не открывается, я догадался, что Амброз запер его еще и на щеколду. На то, чтобы с ней справиться, ушло несколько долгих минут опасного труда, одной рукой, в почти кромешной тьме. По счастью, ветер улегся, по крайней мере, на время.
   
Наконец щеколда отодвинулась, однако окно по-прежнему не желало открываться! Проклиная паранойю Амброза, я принялся искать третий запор и убил на это минут десять, прежде чем сообразил, что раму попросту заело.
   
Я дернул ее пару раз. Это было не так просто, как сказать. Снаружи-то ручек нет, сами понимаете. В конце концов я разошелся и дернул изо всех сил. Окно распахнулось, и я потерял равновесие. Я откинулся назад, борясь со всеми рефлексами, которые побуждали меня отвести ногу назад, помня, что за спиной нет ничего, кроме пяти метров пустоты.
   
Знаете это ощущение, когда качаешься на стуле, откинешься назад слишком сильно и начинаешь падать? Вот я испытывал примерно то же самое, с примесью раскаяния и страха смерти. Я отчаянно замахал руками, понимая, что это не поможет, и чуть не отключился от ужаса.
   
Меня спас ветер. Пока я балансировал на карнизе, налетел порыв ветра и подтолкнул меня в спину, позволив восстановить равновесие. Я уцепился за распахнутую створку окна и ввалился внутрь, не заботясь о том, сколько шума я произвожу.
   
Очутившись в комнате, я присел на пол, тяжело дыша. Сердцебиение только-только начало успокаиваться, когда ветер подхватил оконную раму и захлопнул ее у меня над головой, снова напугав меня.
   
Я достал симпатическую лампу, включил ее на самый малый свет и принялся водить лучом по комнате. Килвин был прав, когда называл эту лампу «воровской». Для подобных предприятий она подходила идеально.
   
До Имре и обратно было несколько километров, и я положился на то, что любопытство заставит Амброза прождать свою тайную поклонницу по меньшей мере полчаса. Обычно на поиски такой мелочи, как колечко, может уйти целый день. Но я подозревал, что Амброзу и в голову не пришло его спрятать. С его точки зрения, колечко даже не краденое. Для него это либо безделушка, либо трофей.
   
Я принялся методично обшаривать комнаты Амброза. В комоде кольца не нашлось, на прикроватном столике тоже. В ящиках стола кольца тоже не было, не было его и на подносе для украшений в гардеробной. Можете себе представить, у него не было даже запирающейся шкатулки для драгоценностей, просто поднос с небрежно раскиданными булавками, кольцами и цепочками.
   
Я ничего не брал. Это не значит, что мне не приходило в голову обчистить этого ублюдка. Нескольких таких безделушек было бы достаточно, чтобы оплатить мое обучение на год вперед. Но это шло вразрез с моим планом: проникнуть внутрь, забрать кольцо и уйти. Если я не оставлю следов своего посещения, Амброз, скорее всего, решит, что кольцо он просто потерял, если вообще заметит его исчезновение. Идеальное преступление: ни подозреваемых, ни преследования, ни последствий.
   
А кроме того, сбыть драгоценности в таком маленьком городке, как Имре, на редкость непросто. Меня будет слишком легко выследить.
   
При всем при этом я отнюдь не святой, и мне представлялась уйма возможностей напакостить Амброзу. Так что я резвился как мог. Проверяя карманы одежды, я ослабил несколько швов в надежде, что его штаны порвутся на заднице в тот момент, как он будет садиться на стул или на лошадь. Еще я немного развинтил задвижку дымохода, так чтобы она рано или поздно отвалилась и комната наполнилась дымом, пока Амброз будет пытаться вставить ее на место.
   
Я как раз подумывал, что бы такого сделать с его ненавистной шляпой с пером, как вдруг дубовый прутик в моем кармане сильно дернулся, заставив меня вздрогнуть. Прутик дернулся снова и с треском переломился. Я злобно выругался сквозь зубы. Амброз ведь ушел не более двадцати минут назад! Что же заставило его вернуться так быстро?
   
Я выключил симпатическую лампу и сунул ее под плащ. И бросился в соседнюю комнату, чтобы выбраться наружу через окно. Страшно обидно было после стольких хлопот уходить ни с чем, но, если Амброз не пронюхает, что у него кто-то побывал, я всегда могу вернуться в другой раз.