1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 
Таким образом, если кто хочет правды, реальности и логики – Смысл Жизни Человечества – в том, чтобы, уничтожив Вселенную, создать Новую Вселенную.
     
14. Энергопреобразующая деятельность человека есть часть и острие энергопреобразовательной деятельности Вселенной.
     
Посредством самого энергомощного – «запального» – своего создания – человека – Вселенная преобразует себя. Вот роль человека во Вселенной.
     
Если человечество Земли во Вселенной одиноко – тогда вообще все в порядке.
     
Если есть цивилизации более «энергомощные», чем наша – возможно, тем хуже для нас: мы, быть может, тупиковая ветвь во Вселенной, типа неандертальцев, а Вселенная создала несколько человечеств, чтобы «подстраховаться»: кто-то вымрет, чья-то звезда раньше времени погаснет или взорвется, а кто-то должен выжить и развиться до конца, чтобы исполнить свое предназначение. Но в принципе – в принципе – это ничего не меняет в нашем устройстве, наших стремлениях.
     
Если человек – или вообще жизнь – «имплантированы» на Землю с какой-то другой планеты – это также ничего не меняет в принципе. Ибо это никак не меняет суть энергетической эволюции Вселенной, Земли и человечества. Не меняет направленность этой эволюции.
     
15. Кстати, такая роль должна весьма льстить представителям человечества, которые сильно огорчаются, если им говорят, что они не пупы мироздания и не цари природы. Ибо в имеющемся устройстве Вселенной человеку принадлежит столь важная роль, что он «имеет полное право» считать себя если не хозяином Вселенной (Хозяин – это круто будет) – а все-таки чем-то вроде главного оперуполномоченного, главнее всех прочих на своей – видимой и достижимой – территории.
     
Привет, начальники!
     
16. У Платона было много друзей. И все они говорили: «Платон мне друг, но истина дороже». Опечаленный этим Платон собрался в конце концов на поиски истины и отбыл надолго. Когда он вернулся, друзья пили древнегреческое вино и пели древнегреческие песни. И усталый, грязный, постаревший Платон спросил: «Так кто вам дороже – друг или истина?..» – И друзья упрямо и терпеливо повторили: «Платон мне друг, но истина дороже». – Платон вздохнул, плюнул, снял с плеч мешок и вытряхнул на стол Истину. Звякнули разбитые черепки, пролилось вино. – «Ну?» – спросил Платон. Друзья мрачно молчали. Потом один сказал хмуро: «Уходи, Платон. Ты нам больше не друг».
     
Я глубоко неуверен, что истина в данном случае может кому-то облегчить жизнь или улучшить настроение.
     
«Ты этого хотел, несчастный Жорж Данден».
     
Поиск смысла жизни подразумевает оптимистическую установку ищущего. Он хочет иметь такой смысл, чтоб опереться на него духом. Чтоб жить было лучше – не ему лично сейчас, так хоть другим, любимым, или вообще людям, – тогда и ему будет морально легче и лучше.
     
А тут… Хрен ли нам Новый Супервзрыв неизвестно когда в будущем. Вдохновляться тут нечем. Что – когда-нибудь в Новой Вселенной будет новое человечество? Тоже временное, да? Большое спасибо. Да иди ты на хрен, пророк хренов. Вася, давай выпьем!..
     
Слушайте, ну же вы зануды. Ну же вы привереды. Вот вам конечный результат, вот вам конечная цель, вот вам конечный смысл – в самом-рассамом общем плане смысл вашей жизни.
     
Таки вы знаете? Они не хочут!
     
17. Безвыходным мы называем положение, выход из которого нам не нравится, сказал великий Станислав Ежи Лец.
     
Ушибленный правдой человек злобно соображает, что вовсе не это он имел в виду, когда требовал истины.
     
Такой хоккей нам не нужен, возмущенно завопил телекомментатор.
     
Под смыслом жизни человек желает иметь некую положительную величину. То есть: он хочет, чтобы это была истина, но еще он при этом хочет, чтобы эта истина ему нравилась. Чтобы сознание ее грело его, вдохновляло, помогало переносить трудности, добровольно идти на лишения и т.д.
     
Под смыслом жизни человек подразумевает истину, которая для него имеет положительную эмоциональную окраску. А законы природы не могут иметь никакой эмоциональной окраски. Как может нравиться или не нравиться Второй закон Ньютона? Или Закон всемирного тяготения?
     
А где же моя свобода, возмущенно вопит человек. А для чего же мои прекрасные моральные качества?
     
18. Вы знаете? Человек может прекрасно это все понимать (я полагаю, что хоть теперь уже может) – но внутренне это его все равно как-то не устраивает, да. И вот тогда может, опять же, возникнуть вера. Он знает – но все равно очень хочет иначе (см. «Вера и религия»). И из этого «хотения вопреки разуму» он формирует себе веру – систему иррациональных представлений, которая удовлетворяет его эмоциональной структуре. И в этой системе желательных иррациональных представлений находит моральное убежище, подкрепление своему духу, положительные эмоции.
     
А вера «договаривается» с его сознанием: старик, это обстоит вот так-то, это вопрос мой, вопрос веры, мы с тобой верим ведь, что это так, – и тогда такие-то твои мысли, представления, поступки обретают понятный смысл: ты только установи ножки этой мебели на мне, поглубже – и тогда мебель отлично будет стоять, все будет объяснимо, логично, хорошо, полезно, во благо.
     
Это дивно, прекрасно, – верить в бессмертие души, в окончательную победу Добра, в грядущее пришествие царства Божия и т.п. – и на этой почве, на почве веры, сознание утвердит ножки всех своих рациональных конструкций насчет пользы, целесообразности, правильности и праведности. И, главное, насчет Смысла Жизни.
     
Веруйте, кто может, вам же будет лучше.
     
19. Причина и источник поисков смысла жизни лежит в эмоциональной сфере. Как всегда, как всегда – сознание ищет рациональное объяснение эмоциональному стремлению. Сознание хочет подбить рациональную, целесообразную базу под «хотение» и действие.
     
Рефлексирующего человека не устраивает просто «хотение» – ему потребно его осознать. Я не просто чего-то хочу – я должен знать, что хочу правильно, истинно, и что это хорошо. А иначе вступает в действие обратная связь, обратное влияние: если это не истинно, если в конечном итоге в этом ничего хорошего – так и делать неохота: «хотение» теряет свою направленность, теряет конкретность, исчезает точка привязки во внешнем мире, и нереализуемая эмоциональная энергия приобретает форму общей неудовлетворенности, разочарованности, беспокойства.
     
Механизм здесь на самом деле несложный. Потребность в ощущениях первична и безусловна – первична и безусловна нервная энергия человека, устройство его центральной нервной системы задано природой. Потребность в действиях – тоже безусловна, тоже задана природой, но по отношению к потребности в ощущениях вторична: потребность в ощущениях, в удовлетворении ощущений – предшествует действиям. А между ощущениями и действиями у человека помещается сознание, разум, – это трансформатор, трансмиссия, коробка передач, преобразователь. Только физиологические потребности первого порядка удовлетворяются напрямую: дышать, испражняться, а уже даже есть и пить – напрямую только тогда, если пища и питье тут же, под рукой, чтобы не надо было напрягать разум насчет прокорма, увидел – съел; а чаще подумать надо, как прокормиться. А уж вся «человеческая» деятельность – только через осознание психические возбуждения переходят в действие.
     
А ответной, обратной реакцией является: через осознание получить ощущения от действий. Иначе заработать миллион или создать шедевр не принесет ни малейших ощущений: а на кой черт тут торчит что-то, что я же и сделал, если я и так могу существовать.
     
И вот это до ужаса умное «посредническое» сознание стремится: в одну сторону – переводить ощущения в максимальные действия, а в обратную сторону – получать от них максимальные ощущения.
     
А как через сознание получить максимальное ощущение от действия (к чему сознание и стремится)? А это осознать действие таким образом, чтоб оно явилось для тебя предельно важным, значительным, желанным, нужным. О радость, о счастье, пляшет поэт, написавший гениальный стих. Чего ты радуешься, пожимает плечами жлоб, вот если б ты хорошую машину в подарок получил, а то – ну, какие-то слова сложил в рифму, зачем это надо. Я завоевал всех, гордо объявляет император. Все равно это через триста лет развалится, а сам ты скоро умрешь от язвы желудка, усмехается мудрец, три обеда не съешь, во всех дворцах одновременно жить не будешь, всех баб не перетрахаешь, ты уже вообще импотентом стал в этих походах и волнениях.
     
Все «человеческие», «созидательные» ценности – условны, и таковыми ценностями являются только через осознание; только через осознание способны доставлять какие-то эмоции, ощущения. (А если нет никаких эмоций и ощущений, то и делать никто ничего не будет: как может прийти в голову делать то, что необязательно, для выживания не нужно, не дает никакой радости, никакого удовлетворения, к чему нет ни малейшего желания, даже от скуки. Ведь даже пол веником подмести – и то: в результате этого действия твоим эмоциям чуть комфортнее – либо в чистоте приятнее быть, либо в детстве в тебе привычку к порядку вбили, либо от движений тонус приподнялся хоть на микрон.)
     
И вот наше умное и логическое сознание стремится от всех действий получить максимум ощущений.
     
И именно поэтому стремится придавать всем действиям как можно большее значение.
     
А как этого добиться? А это – через сознание подключиться, осознать себя как-то причастным, как можно к большему количеству разных действий, и этим разным действиям, к которым ты осознал свою причастность, придать как можно большее значение. Чем больше действий, чем более значительными они осознаются, тем лучше – тем в большей мере удовлетворяет сознание потребности центральной нервной системы в ощущениях.
     
Смысл жизни – это Максимальное Значение, Максимальная Ценность чего-то, к чему ты осознаешь свою причастность. Через эту причастность твои собственные действия также приобретают Максимальное Значение, как часть великого общего. Через осознание своей причастности к великому делу тут осознаешь собственную значительность, ощущаешь удовлетворенность своей самореализацией, своим самоутверждением. О, тебе не вовсе безразлично будущее твоего народа и всего человечества, хотя сам ты и слабоват, и глуповат, и помрешь скоро.
     
20. Поэтому наличие смысла жизни увеличивает твои силы, стимулирует, пришпоривает, придает «активную жизненную позицию»: ты не пыль на ветру, от тебя тоже в этом мире кое-что зависит, что имеет значение, нужно, потребно, желанно. С обретением смысла жизни у тебя появляется «так или иначе дополнительный» стимул к действиям – а вся-то жизнь есть действия, есть преобразование мира.
     
Стремление к смыслу жизни – это стремление к своей значительности. И не только субъективно – через осознание своей причастности к общему великому делу, но и объективно – это придает желание больше делать, активнее действовать. Это позволяет совершать значительные поступки, большие действия, даже ценой предельных напряжений всех сил, даже ценой самой жизни.
     
Стремление к смыслу жизни – это аспект стремления к максимальным действиям.
     
21. Прекрасный пример субъективного, «пассивного», «внутреннего» стремления к смыслу жизни – это придание большого значения таким условным ценностям, как победа спортивной команды для ее оголтелых фанатов. Только не надо про «гимн человеческому телу и духу»! Искалеченные в схватках гладиаторы, с гипертрофированными группами тех или иных мышц, щерясь от «спортивной» злобы к соперникам и норовя вывести их из строя «в рамках правил» или вне рамок, пихают круглый предмет в большую деревянную рамку или маленькое металлическое кольцо. Фанаты ревут и стонут! Ездят за ними из города в город, тратят деньги, празднуют победу, оплакивают поражение, лупят фанатов другой команды, учат наизусть биографии кумиров и гордятся своей преданностью. Кому, чему, для чего?!
     
Они находят в этом смысл. Самый ничтожный, безмозглый и бесполезный индивид «подключается» к огромной толпе себе подобных и вместе с толпой – к сильным, жестоким, храбрым и богатым парням на спортивной арене. У мозгляка появляются основания для радости, горя, экстаза – и ощущения своей значительности как части общего: да мы сейчас разнесем весь стадион, весь город, проломим головы фанатам соперников, посмей меня тронь – толпа моих корешей-болельщиков тебя ногами забьет! «Спар-так чем-пи-он!!!» – и мы люди вместе со «Спартаком», а вы дерьмо, пошли с дороги вон, и вообще вы ничего не стоите, вы и в футболе-то не разбираетесь; вот такие мы ребята, вот такие у нас ценности, а лучшие из нас готовы правую руку отдать, лишь бы наши выиграли, вот!
     
Убога тупая толпа, а ведь и у нее потребность иметь смысл жизни.
     
22. «Я не знаю, в чем смысл жизни» означает: я осознаю эгоистическую ограниченность своих действий, мне этого мало, меня это не устраивает, я хочу осознавать свою причастность к большому, нужному, важному делу, которое могло бы меня устраивать.
     
«Я знаю, в чем смысл жизни» означает: я полагаю, что мне известно такое очень большое общее дело, нужное, истинное, хорошее, для которого действия отдельного человека нужны, целесообразны, полезны, и осознание этого дает удовлетворение и ощущение своей значительности.
     
«В моей жизни есть смысл» означает: в чем-то главном я живу хорошо и правильно (пусть даже трудно, бедно, страдаю): мне есть за что себя уважать, я осознаю свою внутреннюю значительность, и – и! – моя жизнь хоть чуть-чуть, хоть немножко, идет на то, что значительнее меня лично, что больше меня, сильнее меня, главнее меня, находится вне меня, ради чего я готов добровольно пожертвовать какими-то личными, сугубо эгоистическими, интересами, и от этого я же испытываю удовлетворение. Примерно.
     
Это все так. Именно так. Но не всегда и не только так.
     
23. Можно быть врачом, и не видеть смысла в своей жизни и работе, хотя и заключается она в принесении блага другим людям, больным, что им безусловно нужно: а вот подумаешь, что в конце концов они все равно умрут, а кроме того, все они сволочи. Какой смысл?
     
А можно сбежать с любимым человеком на необитаемый остров, и никого никогда больше не видеть, кормиться, наслаждаться природой, любить друг друга – и обрести в этом смысл жизни, и быть совершенно счастливым и удовлетворенным своей жизнью.
     
Более того: жить отшельником, вообще уйдя от всех людей, созерцать мир, размышлять о жизни, и находить в этом великий смысл своей жизни. Даже при этом не только не веря в Бога, но и полагая, что и человечество отнюдь не вечно, и весь мир к концу идет.
     
Как же так? Где же причастность к большому и благому общему делу, а?
     
24. Ай-я-я-я-я-я-яй, закричал глупый король, потому что слов от возмущения у него уже не было. Мы не короли, нам приходится выражать свои мысли через членораздельную речь.
     
Получается страшная вещь, получается нехорошее ругательное слово под названием «релятивизм». Получается, что насчет смысла жизни многое весьма относительно.
     
Получается, что смысл жизни может быть для каждого свой собственный. Получается, что смысл жизни человека – штука субъективная. (Буквально навроде счастья.)
     
Вот два врача. Живут, работают и зарабатывают совершенно одинаково. У одного есть смысл жизни, а у другого нет. Э?
     
Вот два книгочея. Один читает мудрые мысли, глаза у него горят, что-то такое значительное в них светится, и смысл жизни у него есть. Другой читает мудрые книги, глаза у него делаются все печальнее, никакого смысла в своем занятии он уже не видит, и от отсутствия такового смысла жизни лезет на свой книжный шкаф и вешается.
     
Можно взять людей любой профессии и с любой судьбой, и найти такую во всем одинаковую пару, где один будет полагать в своей жизни смысл, а другой – нет.
     
Из справедливости и добросовестности заметим, что в разных профессиональных, социальных и возрастных слоях процент «страдальцев без смысла жизни» различный. Их больше среди молодых, и меньше среди старых. Больше среди богатых и благополучных, и меньше среди бедных и плохо устроенных. Больше среди живущих в безопасности, и меньше среди живущих «под прессом» опасности – солдат-наемников в работе, профессиональных революционеров, спасателей. Больше среди «думающих», и меньше среди «бездумных» конформистов.
     
И еще одно примечательно и принципиально. Жил-был человек, работал-работал, и вдруг обнаружил, что смысла в его жизни нет, – а раньше вроде как-то был, не очень он задумывался об этом, но вообще смысл в своей жизни и в жизни вообще видел, полагал. Ничего в его жизни не изменилось – а смысл пропал! И обратный вариант: страдал-страдал человек в поисках смысла своей жизни – и как-то со временем его обрел, нашел, ощутил; ничего не изменилось, а смысл появился. Хорошо стало.
     
Смысл жизни конкретного человека субъективен.
     
25. Что такое «смысл жизни»? Это категория сознания. Через осознание себя и своих действий, через осознание устройства мира, через осознание связи своих действий с устройством мира и происходящими в мире процессами – человек обретает для себя какую-то Высшую Ценность, и осознание своей «пристегнутости», причастности к работе на эту Высшую Ценность и есть для него лично смысл жизни.
     
Но придает чему-либо Высшую Ценность он сам!!!
     
Это можно называть «обретением смысла», можно «нахождением смысла», а можно «созданием смысла» – разницы тут никакой. Осознал смысл – есть он у тебя, не осознал – нет его у тебя.
     
Потому что объективно, вне человека, никакого смысла не существует. Если из мира условно изъять человечество – то абстрактно, вне человека, не применительно к человеку, никакие человеческие действия никакого смысла никак не имеют и иметь не могут.
     
(Ибо остается только «внегуманизированное» энергопреобразование Вселенной на уровне естественного закона – а человеческое сознание категорически отказывается признавать «Взрыв-Уничтожение-Созидание» за смысл своей жизни, о чем мы уже говорили.)
     
И вот один врач втолковывает другому: да ты что, у нас самая благородная работа в мире, пусть сами мы и грешные, и люди плоховатые, но мы лечим людей, избавляем от страданий, спасаем от смерти, да ты посмотри в глаза матерей, которым мы спасли детей, – и сразу поймешь, что мы делаем великое, прекрасное, необходимое дело, и в этом великий смысл нашей жизни! А второй ему горько возражает: и те из этих спасенных нами детей, которые вырастут умными сволочами, будут помыкать и доставлять страдания тем, которые вырастут хорошими людьми, и пороки мира исправить мы не в силах, и правительство наше дерьмо, и любое правительство всегда было и будет дерьмо, и перестанет человечество вообще когда-нибудь существовать, и нет в нашей работе по большому счету, по самому большому, никакого смысла, потому что нет по большому счету смысла вообще в существовании человечества и в существовании самого-то мира.
     
Кто прав? Оба правы.
     
Кто живет лучше? Тот, у кого есть смысл жизни.
     
26. А у кого есть смысл жизни?
     
Когда Эварист Галуа перед дуэлью, в свою последнюю ночь, спешно записывал свои формулы – в этом был для него великий смысл его жизни. Сделать, сказать, явить свое и оставить людям.
     
В тридцать шестом году мятущиеся интеллигенты разных стран ехали в сражающуюся Испанию, сводились в Интербригады и клали жизни, воюя против Франко – за свободу Испании, как они ее понимали. И в этом обретали смысл своей жизни, которого не видели ранее.
     
Когда летчик сажает неисправный лайнер с сотней пассажиров, со смыслом жизни у него все в порядке. Ворочая штурвалом, он об этом не думает, не до того, цель проста и неогибаема, пот рукой и все чувства на пределе, – потом, когда сядет, выпьет, успокоится, время пройдет, в любой момент своей неладной и заковыристой жизни он может себе сказать: есть в моей жизни смысл, да для того я, видимо, и был создан, чтоб в черной ситуации спасти жизнь сотни человек.
     
Смысл жизни был у каждого, кто сам и добровольно свою жизнь укорачивал ради своего дела, которое полагал нужным и благим – солдаты и ученые, врачи и революционеры, художники и изобретатели. Всегда их была масса, и сейчас много.
     
27. Итого, один вариант обретения смысла жизни – экстенсивный. Найти, организовать себе, прилепиться к такому делу, которое способно забрать все твои силы, все помыслы, всю энергию (ну, не вовсе всю, если говорить добросовестно, но много, совсем много).
     
И тогда происходит такая вещь. Смысла в мироздании ты не видишь. Но конкретная цель твоей работы – и цель ближайшей общей задачи, в которую входит твоя работа одной из составляющих – тебе ясна, тебя устраивает, ты полагаешь ее достойной, хорошей, большой.
     
И чем больше сил ты отдаешь своей работе, чем больше проходит времени, чем больше ты сделал и чем лучше оно у тебя получается – тем меньшее значение для тебя начинает иметь устройство мироздания вообще, и тем большее значение имеет для тебя твое конкретное дело и его конкретный результат. И твоя работа начинает становиться для тебя смыслом жизни. Понимать тщету мира ты можешь так же, как раньше – но тебе на это делается как-то плевать, эта высшая проблематика перестает тебя мучить, слегка рассеивается, как туман – а конкретное твое дело увеличивается в твоем сознании и ощущении, делается само по себе важным, большим, начинает становиться для тебя самодостаточным, оправдывает смысл твоего существования.
     
Делай самое большое, на что ты способен; рецепт стар и верен.
     
28. Но при этом твое сознание должно позаботиться о «точке прицепки» твоего конкретного дела к более общей задаче.
     
Чтобы цель обрела смысл – надо как минимум прилепить к своей личной задаче еще одну «ракетную ступень», хотя бы «однопороговую» удаленность общей цели от твоей конкретной – эта хотя бы одна степень возвышения общего дела над твоим частным и сделает то, что на порядок более общая цель выступает в качестве смысла по отношению к твоей конкретной цели и «осмысливает» ее.
     
Если миллионер полагает, что все – дерьмо, его миллионы нужны только ему самому для его хорошей жизни, – в один прекрасный день он может ощутить отсутствие смысла в своей жизни, и тогда в лучшем случае он отправится к психоаналитику и начнет принимать антидепрессанты, а в худшем – пустит себе пулю в лоб.
     
Если же он полагает, что он дал работу тысячам людей – а с другой стороны внес свою нужную лепту в движение мировой экономики, которая без таких, как он, пришла бы в упадок и ничтожество, – о, тогда он имеет основания видеть в своей буржуйской деятельности смысл своей жизни. Дергается, нервничает, инфаркт наживает, но для него лично жизнь его осмысленна.
     
29. Второй вариант обретения смысла жизни – интенсивный.
     
Грубо говоря, это означает: «Если ты не можешь делать то, что тебе нравится – пусть тебе нравится то, что ты делаешь». (Этим примерно и занимается логотерапия: психоневропатолог не может переделать мир для пациента – но пробует переделать его отношение к этому миру, чтоб бедолаге стало лучше и он обрел смысл в жизни своей многогрешной.)
     
Вглядись в свою жизнь, «прицепи» конкретную цель (цели) своей работы и вообще любой своей деятельности, своей семейной жизни, отношений с друзьями и т.п., к чему-то более общему, чтобы цель этого более общего сама по себе тебя устраивала и «давала смысл» твоей конкретной деятельности – и «ставь перегородки». Отгораживай свое сознание от проблем более общих.
     
Ты ночной сторож, жена – сука, дети – шпана, а охраняемая тобой фабричка выпускает упаковку для собачьего корма. Зарплата дерьмо, никто не уважает. (Вероятнее, кстати, такой человек весьма вял и туп от природы, и вопросы смысла жизни его волнуют очень мало. Но предположим волнуют.) – Э. Зато твоя жена держит дом в кулаке и не дает тебе пропивать зарплату. А дети энергичны, может их дети станут великими людьми. А собака – друг человека. Но это пока – просто положительный взгляд на вещи, который тоже куда как невреден. А самое главное – ты стоишь на страже честности. Ты один из тех винтиков, которые не дают грабителям и хищникам отбирать все у честных простых людей. Без тебя ограбили бы фабрику, и простые честные люди, работяги с этой фабрики, остались бы без работы и заработка. Да ты – соль земли, простой мужик, на таких все и стоит, порядок только на таких и держится, вас таких большинство, это для вас все и производится. Да убрать всех ночных сторожей – это что тогда будет?.. Не-ет, без таких, как ты, государству никак. Оно тебе еще должно в ножки кланяться, что ты за такую маленькую зарплату честно работаешь. Ну, спишь иногда на посту, но ведь, с другой стороны, жизнью рискуешь, мало ли какой наркоман захочет спереть что с фабрички и даст тебе по башке.
     
Вот примерно в таком духе. Что называется, меняем установку.
     
30. Каждый, кто когда-нибудь в составе небольшой группы участвовал в экспедиции, зимовке, сезонной работе на выезде, знают: через несколько недель мелкие хозяйственные работы по самообслуживанию команды, вроде носки воды и колки дров, начинают как-то обременять сознание каждого. Даже забавно. Отношения в команде приятельские, условия жизни и труда тяжелые, никто не отлынивает и на чужом горбу ехать и не думает, все друг другу помогают, – а такую ерунду, как принести вдвоем за сто метров четырехведерную флягу воды или потратить четверть часа на колку двух охапок дров, никто почему-то не горит желанием делать… неохота, мнутся, начинают считать, кто сколько раз уже это делал. Поэтому человек бывалый с самого начала устанавливает строгую очередность исполнения этих малых, но необходимых обязанностей. В первый день все, такие друзья горячие, кричат ему: да ты что, считаться в такой ерунде, да давай я сейчас сделаю, нам еще вместе пахать и пахать. А через месяц ругаются, если кто-то пытается отлынивать от своей очереди: тут тебе и справедливость, и желание полежать, и неприязнь к тому, кто ссылается на какие-то причины, чтоб этой мелкой дребедени не делать.
     
При регулярном повторении эта малость начинает занимать в сознании больше места, начинает казаться тяжелее, важнее, «нагружает». Хотя, повторяем, по сравнению с тяжестью основной многочасовой ежедневной работы – это семечки, пустяк, причем на основной работе каждый пашет от души, в полную силу, и если товарищ слабее или неумелее – никто не осуждает, не проявляет недовольства: работает добросовестно, в полную меру своих сил – молодец, все хорошо, а если я делаю больше – мне только приятнее, что я здоровее, умелее и значительнее. Это при том, что денег все получают поровну.
     
Место, которое занимает твоя постоянная работа в сознании, можно уподобить тому, как газ полностью занимает объем помещения, в котором содержится. Независимо от давления газа и размеров помещения – но по всему объему он распространен. Поначалу струя выходит из баллона, лежащего в комнате – подумаешь, баллончик, места кругом до фига. АН проходит немного времени, давление во всем объеме уравнено, и весь объем «при деле» – газ, значит, заключает в себе и содержит.
     
Поступает человек на пустяковую работу: сидеть в будке на входе и пропуска проверять у входящих. Да он раньше в горячем цеху вламывал, на износ. Там не поволынишь! А тут – и покурить можно, и чайничек на плитке, и книжка на столике, и телефончик, поболтать можно, – да это же сплошной отдых, ребята. Хе! Во устроился. Еще и деньги платят. И даже внутренне неловко чуток: почти ведь задаром платят.
     
Проходит год. И человеку уже отнюдь не кажется, что платят ему задаром. И работа давно уже не кажется отдыхом. Неким удивительным образом стал от нее слегка уставать. И в выходной наслаждаешься тем, что на работу идти не надо (чай пить, книжку читать, в пропуска взгляд кидать время от времени). И чувствует себя уже человек не бездельником, который ловко устроился – на грани обмана работодателя, – а тружеником. И сидение на стуле для него уж не отдых, как год назад в первые дни, а труд. Так-то.
     
Вот так устроена человеческая психика. Вот так «саморегулируется» загрузка ощущений и сознания. Дело в том, что «объем пространства» ощущений и сознания – величина довольно постоянная. И требует загрузки. А загружается «подручным материалом». Что имеет, то и использует. И даже самая легкая и малоответственная работа со временем воспринимается человеком как все-таки значительная.
     
Перестраивается восприятие. И перестраивается сознание. И уже больше пищи для ощущений, для эмоций.
     
Дело не меняется. Количество труда не меняется объективно. А субъективно – меняется. Потому что сменилась установка. Сменилось отношение к труду. И, заметьте, происходит это без всякого сознательного вмешательства самого работника. Напротив, в сознании своем он предпочел бы, чтоб его труд оставался отдыхом.
     
Почему сменилось отношение к труду? Сменилась самооценка себя как трудящейся единицы. Потому что человек, хоть тресни его сознание, стремится к самореализации, самоутверждению, значительности. Для его психической структуры противоестественно быть менее значительным, чем он может.
     
И если он не идет по экстенсивному пути, все увеличивая важность своего труда объективно – он идет по интенсивному, увеличивая важность своего труда субъективно, в своем восприятии, через свое отношение.
     
Советские редакторы старались исправлять любой текст, даже у блестящих писателей-стилистов. Потели, работали, доказывали свою правоту, ругались, переживали, валидол принимали вместе с авторами. «Я имею право! – вопил автор. – Так тоже можно! Ну почему ты за ту же зарплату не хочешь ничего этого не делать, сдал в типографию – и отдыхай спокойно!» А старые умные авторы поучали: «Потому что редактор – тоже человек, ему надо отдать что-то на его исправление». При этом редакторы отлично знали, что все шедевры мировой литературы созданы без всякой стилистической правки-редактуры. Что с того? Малооплачиваемым этим литературным неудачникам была непереносима мысль о своей ненужности, бесполезности. Им тоже было необходимо самоутверждаться! Они могли быть умны и образованны во всем, кроме одного – как только речь заходила об их деятельности, они свято верили в ее нужность и важность: они искренне полагали, что делают лучше. Больше они ничего не могли, больше от них ничего не зависело, советская редактура – это образец бессмысленности человеческой деятельности. Так они находили в ней смысл: они «улучшали» литературу! Они обретали самоутверждение: ощущали себя умнее, грамотнее писателей. Реализовывали свои возможности: штудировали словари и грамматики, прочеркивали рукописи вдоль и поперек, напрягали свои мозги и потели.
     
31. То есть. Человек может даже не заботиться о том, чтобы осознать важность своего труда. За него это сделают время и природа. Система его ощущений со временем «подкорректируется» так, что возникнет ощущение значительности его работы – и это ощущение будет «подано наверх» в сознание – и сознание оформит это ощущение в аргументы, почему его работа достаточно важна и значительна. Аргументы могут быть на любом уровне – от «Сегодня не моя очередь таскать воду!» до «Куда прешь, нельзя, у тебя на пропуске печать не с той стороны!».
     
И мудрый старый лингвист будет снисходительно пояснять зеленому первокурснику: «Вначале все филологи допытываются ответа на вопрос, в чем смысл посвящать жизнь истории редукции большого и малого юсов в старославянском языке. Но потом часть из них становится лингвистами, и начинает заниматься этой наукой, и со временем они уже не задаются вопросом, зачем это надо, а просто этим занимаются; и иногда достигают больших успехов».
     
32. Вот поэтому у стариков неплохо со смыслом жизни. Они давно свыклись со своей профессией, и полагают ее более или менее значительной, и любят порассказать о секретах и тонкостях своего ремесла, ловят на этом кайф, и во владении своим делом обретают значительность сами.
     
Старики, как правило, давно бросили искать смысл жизни в чем-то таком общем и большом. А вот то малое, что у них есть (или было в жизни конкретно), и делается смыслом их жизни – часто ретроспективно.
     
Человеку, когда перспективы уже нет, возможностей изменить свою прожитую жизнь уже нет, совершенно несносна мысль о том, что в жизни прожитой не было смысла. «Что пройдет, то будет мило» – человек обычно изменяет чуток свое прошлое в сторону своего хотения. Он по-прежнему хочет изменять мир и свою жизнь – но впереди и реально такой возможности у него нет. И старик стремится к своему прошлому – это его субъективное изменение мира, его субъективная самореализация. Он по-прежнему хочет того, чего нет у него сейчас – но теперь хотение направлено назад, в прошлое, в память.
     
Он ревизионист. Он ревизует свое прошлое.
     
Он эскейпист. Он убегает в свое прошлое.
     
Он идеалист. Память о прошлом ему часто дороже реальности, и имеет значение большее, чем небогатая и нерадостная реальность.
     
И он очень хочет, чтоб жизнь его прошедшая была хороша. Он уже ничего не может изменить – но может изменить свое отношение к прошедшим событиям и отношениям, и тем самым обрести сейчас в своем прошлом то, чего не было у него раньше.
     
И ретроспективно он начинает ощущать и оценивать иначе. Какая радость была в прекрасной связи с девушкой (хотя скоро от нее стало воротить). Каким счастьем было быть молодым, сильным, здоровым (тогда не задумывался). Как много он трудился (не больше других).
     
Вот теперь – плевать ему на мироздание. Жизнь его обретает смысл сама по себе – в массе случаев и поступков, в напряжениях сил и нервов.
     
И это ощущение смысла жизни старику отрадно.
     
Это – одна из немногих привилегий и радостей старости.
     
33. Что же молодость? А у нее дело обстоит наоборот.
     
Старость интенсивна – молодость экстенсивна (в аспекте поисков смысла жизни). Старость имеет жизнь как свершившуюся данность, и может обрести смысл только в прошедшем. Молодость имеет будущую жизнь впереди – возможности этой жизни еще не тронуты, не растрачены, еще ничто не отвергнуто, еще все может быть, – эта жизнь огромна, это идеал жизни, который покуда еще включает в себя абсолютно все. Жадная, энергичная, жизнелюбивая молодость хочет все, хочет как можно больше, хочет максимум. Она боится что-то упустить – ведь тогда замечательная предстоящая жизнь будет неполной. А от чего-то отказываться придется неизбежно, всего одновременно не получишь, и любой выбор – это отказ от чего-то другого. Молодость стремится определить для себя главное.
     
А самое главное – то, что с наибольшей очевидностью имеет смысл жизни. Что же это, что, что??? – мучится в поисках молодость.
     
Поиск ее экстенсивен. Воображая грядущее, она перебирает варианты действий и ищет, к чему их «прицепить». Мало, мало, мало! Где великая цель, где высший смысл, как и ради чего надо прожить, потратить, свою единственную жизнь?..
     
Вступающая в жизнь молодость имеет покуда идеал жизни, включающий возможности всего (насколько можно себе реально вообразить) – и ей нужен идеал смысла, Высший Смысл.
     
Если старость – время обретать смысл в том, что уже есть, то молодость – это время искать смысл в том, что еще только предстоит сделать. И идет перебор вариантов. Реализуется стремление предельно приблизиться к идеалу.
     
Стремление молодости к абсолютному, высшему смыслу жизни – это стремление к максимуму того, что может быть. А максимума быть не может. Потому что максимум – это идеал.
     
Поиск смысла жизни проистекает из стремления к максимальным действиям, из неизбывной человеческой неудовлетворенности тем, что есть на самом деле.
     
А кроме того, это аспект стремления к идеалу познания – познания вообще и своей жизни в частности. А стремление к идеалу познания тоже коренится в сущности человека, ибо познание – необходимый предварительный этап действия.
     
Пресловутый юношеский максимализм имеет то основание, что в своем воображении грядущего молодость, еще не вступившая в действия, еще не растратившая силы, не ободравшая бока и не сломавшая зубы на препятствиях, ощущает свои силы безграничными и полагает неограниченными свои возможности.
     
Не имея опыта, молодость сверяет и сравнивает реальность не с другими проявлениями реальности, еще не изведанными ею, а с идеалом. И получается до поры до времени: шедевр искусства не так потрясающ, как ожидалось; красавица не так прекрасна, как грезилось; великий ученый не так мудр, как можно было вообразить себе всеведущего титана мысли; и даже суровые испытания не так трудны и мучительны, как описывалось в книгах или показывалось в кино, жить все-таки можно. Нужно время, опыт, сравнение, чтобы все изведанное соотнести с другим и правильно оценить.
     
Отчаянная энергия молодости, отчаянная потребность реализовать себя максимально, – направляют полет выше планки, берут прицел выше цели. Даешь идеал. Покуда еще я все могу!
     
(Поэтому, кстати, самооценка молодости всегда завышена. И поэтому же человек практически никогда не достигает в жизни всего, чего хотел. А потом может горько вздыхать о том, что «каждого в жизни постигло крушение». Да ни фига не каждого. Просто каждому хочется больше, чем возможно по жизни.)
     
Старик обнаружил в своем курятнике нетощего цыпленка – и рад, не зря курятник стоял. А молодой хочет – почему нет? – Синюю птицу, да посадить ее в золотую клетку, да сварить потом из нее сказочного вкуса суп, да еще чтоб на суп к нему собрались короли и его ославили. Лови птицу. Может, попадется фламинго или слон.
     
34. На уровне же ощущений – поиск смысла жизни дает немалые отрицательные ощущения, «чувство глубокой неудовлетворенности». В молодости потребность в любых ощущениях сильнее, острее, и эта в том числе.
     
Пересади юношу из условий жизни весьма трудных, со всякими ограничениями, в условия райские (или просто гораздо лучшие и легкие) для тела и духа – и по прошествии месяцев, пары лет максимум, он начнет ощущать угнетенность и опустошенность какого-то неопределенного, общего, абстрактного характера. В своей личной жизни его все будет устраивать – ну так его не будет устраивать то, как «вообще» обстоит все в жизни. Его будет угнетать общее несовершенство жизни и ее «бессмысленность по большому счету».
     
Свинья грязи найдет. Пардон за цинизм, вырвалось. Все были молоды, ничего. Короче – если нечем мучиться, то будет мучиться отсутствием смысла жизни; и не просто мучиться, а может дойти до депрессии, удариться в наркоту, покончить самоубийством. (Привет от процветающих и склонных к самоубийству шведов из первой части книги.) Что сказал народ, носитель мудрости? Народ сказал: когда все хорошо это тоже не очень хорошо.
     
А когда юноше было трудно и плоховато, он что, не задавался смыслом жизни? Задавался, но не так остро, не зацикливался, это для него такого тяжкого значения не имело.
     
Мы имеем следующее – и очень простое:
     
Если ощущения не имеют конкретных точек привязки – они найдут себе абстрактную точку привязки. Не страдаем из-за цензуры, или трудностей прокорма, или болезни, – так будем страдать из-за отсутствия смысла жизни. А вот с ним-то разобраться потруднее, здесь наметить себе ясные пути решения проблемы и приложить все силы к ее разрешению – вряд ли выйдет…
     
В конце XX века кто больше всего мучится отсутствием смысла жизни? Студенты из благополучных семей. Вот вам и самый счастливый и беззаботный период жизни. Черная меланхолия бессмысленности оборотная сторона такой беззаботности и обеспеченности.
     
Что делать? Что делать? Что делать? – как сказал Ленин, выдвигаясь из часов вместо кукушки.
     
Пороть!! – сказал суровый сержант.
     
Вот, не приведи Бог, погибнут у него родители, и останется он без средств, и придется кормить-поднимать младших брата-сестру, и пойдет вкалывать на две работы, и переведется в своем университете на заочное, и будет считать копейки на еду и ночами готовься к экзаменам – и не сразу он вспомнит, что мучился смыслом жизни и был на грани самоубийства. Как-то этот вопрос о смысле отойдет на второй и третий план. А в конкретной его жизни сразу появится некоторый смысл – вместе с появлением обязанности кормить того, кого любишь и кто без тебя пропадет. Ага.
     
Британские аристократы знали, что делали, когда веками дети из лучших и богатейших семей воспитывались в закрытых школах с суровыми порядками: жесткая жизнь, большие нагрузки. Оттуда и выходили ребята, веками державшие в ежовых рукавицах великую империю, и рефлексии их не мучили.
     
Ибо, как сказано в Библии, кто потакает младенцу – тот губит его.
     
Свобода, сытость, достоинство личности и культ индивидуального успеха, браво взращенные Америкой, дали в качестве побочного эффекта отсутствие смысла жизни со всеми прелестями типа наркомании. Оставшаяся без обязательных нагрузок молодежь сбивается в банды, или орет на футболе, или ширяется, или в лучшем случае вступает в «Грин пис» и ратует за вегетарианство. Ищет себе такую жизнь, чтобы были нагрузки, трудности, переживания.
     
Рецепт мракобеса, реакционера и ретрограда:
     
Убрать бесплатность образования и бесплатную медицину для бедных, убрать пособия по безработице, ввести уголовное наказание за тунеядство, ужесточить наказания за любые антиобщественные действия, усилить государственное регламентирование всех сторон жизни, – т.е. сделать жизнь беднее, труднее, неувереннее, чтоб любой шаг давался большим трудом, напрягом, риском и выхода из этой ситуации для отдельного человека не было, – и сразу станет гораздо лучше со смыслом жизни у молодежи. Масса отрицательных ощущений, масса конкретных трудностей и недостатков, невозможность жить хоть в какой-то расслабухе, и есть с чем конкретно бороться, – и будет в глазах злоба, и голод, и задавленность, и усталость, и жажда борьбы, но не будет мировой скорби по отсутствию смысла.
     
Плюньте на заботу о молодежи, обвалите на нее трудностей, пусть она потеет и упирается – ей же будет лучше, это ей необходимо.
     
35. В концлагере, тюрьме, армии, тяжелом плавании – жить трудно. Гадостей масса. Энергия человека направлена на выживание, победу, исполнение своих обязанностей, от которых невозможно отвертеться, а жестокая кара всегда наготове.
     
Но тут отсутствие смысла жизни человека не мучит. У него мучений и без того хватает. Устает как собака. Но на жизнь смотрит без рефлексий. Мог бы безнаказанно – убил врага. Мог бы – сбежал. Все конкретно. Смысл всего куда как прост – но важен.
     
Ты хочешь смысла? Так не забудь о трудностях.
     
36. У последней черты мучения по смыслу жизни отлетают напрочь. Узнав о смертельной болезни, скажем, человек резко теряет интерес ко многому в жизни. Почти каждый становится несколько ипохондриком, и прежде всего озабочен своим здоровьем. Это не есть шибко хорошо, но это факт, а не реклама.
     
Жизнь сама по себе сразу представляется человеку такой ценностью, такой замечательной штукой, таким невероятным счастьем, что он уже воспринимает ее только с положительной стороны. Какие мучения о смысле, о чем вы говорите! Быть, видеть, сознавать, ощущать, – какая разница, богат ты или беден, красив или уродлив, все равно живешь, какая невероятная благодать!
     
Обычно для смертельно больного смысл жизни – в том, чтобы просто жить, и этого вполне достаточно! ведь жизнь включает в себя все на свете, и даже размышлять о смысле жизни – это прекрасно, хотя так до смешного неважно, можно ведь просто смотреть на белый свет, и этого достаточно.
     
И надо сказать, что если человек выкарабкался из опасной болезни – это очень способствует сохранению здорового духа на всю оставшуюся жизнь. Он заглянул за последнюю черту – и оценил ни с чем не соизмеримое счастье жизни. И сразу она обретает для него смысл! Боже, сколько великого смысла даже в мимолетном взгляде на паршивую помойку из окна! Там бывают люди, там лежат вещи, там где-то сверху светит солнце или идет дождик, и дует ветерок, и ты все это воспринимаешь ты жив, ты видишь, чувствуешь, понимаешь – и оцениваешь благо бытия.
     
Пусть знакомый доктор с тобой пошутит. Пусть у тебя похолодеет под ложечкой, пусть тебе небо покажется с овчинку и ночку-другую ты посмотришь в темноте в потолок. Вот тогда ты взглянешь на смысл своей жизни с другой стороны. С этой другой стороны он оказывается такой хороший и большой, что аж плакать хочется.
     
37. Однако есть еще неприятная ситуация, которую я б назвал «синдром достигнутой цели».
     
Жизнь рядового человека чаще всего складывается так. В подростково-юношеском возрасте он думает о смысле жизни. С этими думами он взрослеет, отслуживает армию, кончает институт (или обходится без этого), начинает свою трудовую биографию, женится, рожает детей, обзаводится жильем, мебель, машина, быт, рост по службе, да как-то уже не до смысла жизни, повзрослел; и вот лет в тридцать у него уже все более или менее налажено. Или в сорок – дети подросли, возни с ними куда меньше, квалификацию повысил, должность уже пристойная, да и заработок побольше. И тут на него с новой силой обрушивается сознание того, что жизнь бессмысленна! Вот зачем, по большому счету, нужно все то, что он сделал и делает? А главное зачем продолжать это все делать?..
     
Возникает такое размышление: все, что он жизни «должен был» сделать, он уже сделал. Что теперь? И зачем, к чему, ради чего жить?..
     
В молодости и первой зрелости было проще: ясные конкретные желания, ясные конкретные цели, и все как-то шло путем. Можно было не очень задумываться, да и уставал, да и вообще как-то все веселее было: жизнь налаживалась, то-другое делалось, приобреталось, строилось, мелкие жизненные мечты исполнялись. И вдруг обнаружилась пустота.
     
Кстати о том, что конкретные привязки успешно забирают на себя ту энергию ощущений и размышлений, которая иначе идет на привязки абстрактные и в сущности неразрешимые.
     
Мы имеем ослабление напряжения. И «внутренний вред» этого ослабления.
     
Кстати об «английском сплине» – «байронической болезни». Подростково-юношеский возраст проведен в суровой закрытой школе. Налаживание всех внешних условий взрослой жизни совершенно в соответствии с жестко определенными традициями. Регламентация всех сторон жизни оставляет много времени и сил без применения, ибо жизнь британского аристократа старых добрых времен была очень размеренна и без напряга: этот клуб, этот портвейн, эта охота на лисиц, эта прославленная английская точность времени во всем, а в сущности делать нечего, механизм жизни тикает сам с исправностью швейцарских часов. Легко, просто, и не хрен делать. Вот вам английская хандра. А вот если труба призовет – колонизаторы, путешественники, мореплаватели, солдаты – были отменные.
     
Что делать?
     
Терпеть. Ждать. Утрясется. А ты что хотел – прожить жизнь не мучаясь? Так не бывает, парень. Считай свои мучения по смыслу жизни платой за достижение цели, которой сам хотел и добивался.
     
А также ищи всяческий смысл в том, что у тебя есть и что ты уже сделал.
     
А также учти, что твоя неудовлетворенность отсутствием смысла жизни означает: тебе потребна новая цель, возвращение напряжения, усилия по достижению. Шагай дальше, бери круче к ветру.
     
«В чем смысл этого всего?» означает: я способен на большее! Так тебе что, плохо, что ты способен на большее? Хорошо-то хорошо, да не знаешь, на что именно, и обстоятельства не позволяют, да? Мучайся, думай, ищи, борись – вот твой удел и вот твой крест, так неси его и не ной.
     
38. «Синдром победы» – так можно назвать частную разновидность синдрома достигнутой цели. Это чувство опустошенности внутри себя и бессмысленности происходящего снаружи себя, это то же отсутствие смысла жизни, которое хорошо знакомо вернувшимся с войны солдатам. Причем война не обязательно должна закончиться победой – она может быть проиграна, но для тебя лично достаточно того, что ты честно воевал и вернулся с войны живым, т.е. сугубо личная цель как бы и достигнута.
     
На войне все было очень трудно, опасно, – и просто: все ясно, конкретно. Жизнь – смерть. Труд – отдых. Опасность – безопасность. Свои – чужие. Пусть даже командир сволочь, приказ идиотский, работа зверская, но постоянная опасность смерти на передовой по прошествии краткого времени так придавливает психику, что на абстрактные поиски смысла жизни никаких сил и желаний уже не остается.
     
И вернувшийся солдат – человек в цвете молодой энергии – не может найти в мирной жизни себя, своего места, достойных ценностей, которые его устраивают, т.е. нравятся и забирают достаточно много психической энергии. Он смотрит по сторонам: и это тот мир, о котором мы в окопах мечтали, за который ребята жизни клали?! Где награда, где счастье, где справедливость, почему вечно процветают ловко устроившиеся сволочи, в чем же смысл этого всего?..
     
И он пьет. Ширяется. Дебоширит. Идет в бандиты. Хочет вернуться в армию – к той жизни, где все проще, честнее, труднее. Но если ничего этого и не делает – все равно война остается главным в его жизни, он ее вспоминает до смерти, ничего более крупного и значительного у него уже не было.
     
Что мы имеем? Резкое падение напряжения. Резкое снятие категорически необходимой цели (выстоять, победить, выжить). Высвобожденная энергия не находит точки привязки, которая дала бы возможность совершать такие же значительные действия, испытывать такие же сильные ощущения, как раньше.
     
Хоп – сунь его на новую войну. В первые часы и дни он будет почти счастлив: вот она, страшная и трудная, но настоящая и ясная жизнь! Через пару месяцев он снова возмечтает о мире и гражданке: какой я был идиот, что не оценил комфорт, безопасность, свободу, все прелести нормальной жизни!
     
И так далее. Ибо человеку всегда надо не то, что у него есть.
     
Смысл жизни – это название (или следствие, или аспект, все равно) разрыва, несоответствия между ощущениями своих возможностей и осознанием своего положения.
     
Поиск смысла жизни – это стремление через осознание мира обрести такие ценности, которые могут дать ощущения и напряжения на уровне максимальных, на уровне тех, что ты имел на войне.
     
Но ничто в мирной жизни тебе этого не даст. Даже работа полицейского, спасателя, пожарного – «плоха» тем, что ее, в конце концов, в любой день можно добровольно бросить, эти опасности и напряжения искусственны тем, что от них в любой момент можно, в сущности, отказаться.
     
Есть рецепт, доктор? Нет рецептов. Страдай, паши, цепляйся за большие и опасные дела.
     
Примечательно, что из крутых солдат, профессиональных головорезов, выходили подчас известные священники, монахи, праведники, – энергия и страсть обретали точку привязки в религиозном идеале.
     
39. Аналогичное отсутствие смысла жизни обнаруживает часто профессиональный спортсмен по завершении спортивной карьеры. Все трудности и проблемы перед ним стоят те же самые.
     
Что интереснее и типичнее, чаще, – отсутствием смысла жизни нередко страдает человек, который страстно любил, страдал, добивался любви – и вот наконец добился, женился, и зажил мирно и счастливо. (То, что происходит после концовки любовных романов со счастливой свадьбой, ага: старая шутка.) Так все хорошо, так все замечательно, так отчего же через какое-то время приходит мировая тоска, мысль о самоубийстве, желание встрять в какую-нибудь авантюру и т.п.?
     
Как только на его голову обрушится измена жены (слегка наскучившей), разорение (презирал деньги), революция (презирал это государство), тяжелая болезнь (не видел смысла в своей жизни) – все, чему он «особого» смысла не придавал, не находил, не видел и страдал из-за отсутствия упомянутого смысла – мгновенно займет его помыслы и чувства настолько, что на «смысл жизни вообще» ему резко станет плевать, не до того.
     
Что же это значит?!
     
Это значит, что человеку потребны конкретные трудности, конкретные страдания, конкретные переживания, конкретные желания чего-то. Если удовлетворить все конкретное, что можно себе представить – настанет та самая вечно известная и многократно испытанная скука. Силы есть, а приложить не к чему (не знает, к чему). Вечная неудовлетворенность принимает абстрактный характер.
     
Поиск смысла жизни – абстракция неудовлетворенности.
     
Тебе нужен смысл жизни? Конкретизируй свою жизнь, тащи себя за шиворот к трудностям и через них, все и образуется мало-помалу.
     
Строго говоря, практически все трудности жизни человек ведь сам себе и устраивает. «Для проживания» ему ведь очень мало надо.
     
40. Многие-многие люди нередко и всю жизнь слегка мечтают бросить все к черту и в идеале поселиться на необитаемом острове, просто жить там, наслаждаться бытием, природой, не знать всей дребедени, происходящей в «большой жизни», не знать ее суетностности, треволнений, купаться, плоды собирать… как хорошо.
     
Глупые психиатры и всякие психоневропатологи говорят, что это невротическая реакция на жизнь, это недостойно человека, человек должен созидать, жить в обществе, приносить пользу и всякая такая гуманистическая мутотень. Вот он и так живет и созидает, а только все это ему нередко противно, неохота, а вот на необитаемом острове так было бы хорошо… бросить все к черту и просто жить, дышать, отключиться от бессмысленного напряга окружающего гадства и труда.
     
Если это невроз, то я китайский мандарин, причем не тот, который во дворце, а тот, который в кожуре и разделен на дольки.
     
Первое. Это естественное желание человека иметь не то, что он имеет, жить не в том мире, в котором он живет сейчас: стремление к переделыванию мира и своей жизни.
     
Второе. Если бы люди этого действительно хотели, то владельцы судов, обслуживающих линии «Большие города – необитаемые острова» гребли бы деньги бульдозерами. А так люди отдельно – острова отдельно. Остров здесь не является реальной и конкретной целью, поселиться на нем не так сложно. Это некая субъективная, условная величина, это оформленное в какие-то реальные черты желание. Это форма неудовлетворенности имеющейся действительностью. Что как нельзя более естественно для человека.
     
Третье. Психика человека регулярно переутомляется от того, что он постоянно делает. Устает человек. Недосыпает, пашет, нервничает. А если даже бездельничает – психика может уставать оттого, что он никак не может найти смысл жизни, своей и вообще, и он устает от своих мыслей и отрицательных ощущений. Необитаемый остров – это просто «формула ухода» от психических перегрузок.
     
Упомянул я это потому, что желание ухода на необитаемый остров связано у человека с безуспешными поисками смысла жизни. А поиски смысла жизни могут быть связаны не только с недогрузом психики, но и с перегрузом. Противоположности сходятся, тот самый случай.
     
Зрелый человек под сорок, успешно устроившийся в современном мире, обычно работает довольно напряженно. Работа, жилье, семья, масса бытовых мелочей, и все ложится на нервы, и времени «пожить просто в свое удовольствие» не хватает. И человек спрашивает себя: строго говоря, на кой оно мне все надо? Зачем я пашу? Почему не лежу под пальмой? Ради чего кручусь, как белка в колесе? Какой смысл в этом всем, если задуматься?.. Не лучше ли было бы бросить это все, и жить на том самом необитаемом острове? А?..
     
Не переутомляйтесь. Вот что из этого следует. Полежите. Бросьте все, что можно бросить без особых катастрофических последствий. Определите для себя самый необходимый минимум дел и обязанностей. Хрен с ним, с вылизыванием квартиры, сменой мебели и погоней за всеми благами, чтоб «быть не хуже других».
     
Самоутверждение заставляет человека влезать в гонку. Поиск смысла жизни – побочный эффект и расплата за эту гонку. Человек сам устраивает свою жизнь, чтоб мучаться. Никто его не заставляет искать смысл жизни.
     
Фокус в том лишь, что рефлексирующий человек хочет мучаться и не мучаться одновременно. Сознанием – не хочет, а потребностью в ощущениях – хочет. А задача в том лишь, чтобы вытащить ощущения на уровень сознания.
     
Слова жестокосердого:
     
Пусть мучится! Господь терпел, и нам велел. Мучась и размышляя, человек додумывается до разных разностей и совершает всякие поступки.
     
Поиск смысла жизни – разновидность потребности в страдании.
     
41. Человек может обрести смысл жизни в одиночестве на необитаемом острове.
     
В любви.
     
И даже просто в мужественном перенесении своих страданий.
     
Это значит лишь, что он примиряется со своей жизнью. Не вынужденно, под пистолетом, под давлением, когда и рад бы сделать иначе, да не можешь. Примиряется внутренне – признавая, что его жизнь, какая она есть, ценна, достойна, ему есть отчего испытывать удовлетворение, есть за что уважать себя, есть чем гордиться, есть в чем находить муки и радости.
     
Он наполняет все помещение тем газом, который имеет, употребляя это смешноватое сравнение в значении, упомянутом выше. Он приемлет свою жизнь, выражаясь иными словами.
     
Он ликвидирует разрыв между ощущением своих возможностей и осознанием своего положения. Его сознание придает достаточную ценность тому, что у него есть – и через осознавание того, что есть, в качестве ценностей, он получает ощущение значительности своей жизни, значительности достаточно большой, чтобы она соответствовала его представлению о смысле жизни.
     
42. Резюме, а то было много слов.
     
Что такое смысл жизни? Это вечное несоответствие между тем, что ты есть – и тем, чем ты в идеале хочешь быть. А хочешь ты быть всегда еще значительнее, реализоваться еще полнее, утвердиться еще больше. И для этого – через сознание подстегнуться к максимальному, идеально великому действию; вектор твоего стремления всегда направлен вперед и вверх, к Идеалу, не существующему в реальности. Ты всегда ощущаешь, что «может быть еще что-то, должно быть еще что-то», и твое сознание стремится сформулировать это вечное ощущение не полной, не абсолютной удовлетворенности тем, что есть – и даже тем, что может быть.
     
Как найти (обрести) смысл жизни? Дать себе ощущения такой силы, чтоб этот вопрос растворился (любовь, война, подвиг, трудности). Тогда сильное ощущение от чего-то превратит это «что-то» в ценность – а сознание уравновесит это ощущение тем, что подтвердит: да, это здоровенная ценность, я это могу понять, я ведь ощущаю это; сознание и ощущение придут в равновесное согласие – а это и есть обретение смысла жизни. Это первый путь, а второй – направить свое сознание на что-то, что ты имеешь или делаешь, и всячески искать, рассматривать, доказывать себе, что это важно, ценно, что это можешь только ты, что ты просто уникум, есть чем гордиться, есть за что уважать, – и тогда твое сознание, как увеличивающий напряжение на выходе трансформатор, поставит твоей потребности в сильных ощущениях ощущение такой силы, что, оценивая его силу и положительность, сознание скажет: да, это вполне соответствует тому, что я вижу и имею, это вполне смысл моей жизни.
     
Найти смысл своей жизни (это все равно что «найти себя», «найти свое место в жизни», «обрести себя») – означает лишь привести в равновесие потребность ощущать свою значительность – с потребностью осознавать свою значительность. Вот как все в жизни просто, если спокойно разобраться. Это максимальное душевное равновесие. Это ощущаемое и осознанное – в общем и главном – удовлетворение собой, своими делами, своей жизнью.
     
Это ощущение и осознание самодостаточности такого равновесного состояния: «Пусть даже весь мир провалится в тар-тарары, плевать мне на все, я сделал все, что мог, и то, что хотел, и то, что был должен, я любил, я страдал, я совершал храбрые поступки, но трусливых тоже отведал, делал добро, но и зло бывало, я немало всего вкусил, я многое упустил, но без этого не бывает, и жизнь моя – это кое-что, смысл в ней есть, будьте спокойны, я это знаю, и достаточно этого». А уж если ты оставил хоть какой-то след на земле и в душах людей – ну, тогда вообще неплохо.
     
Обретение смысла жизни – это оправдательный приговор суда над самим собой. Твое Я отвечает твоему Сверх-Я: о’кей, в общем я в порядке.
     
Чем крупнее задача, к которой ты сумел «подстегнуться» – тем лучше. Но если ты не утвердился в осознании ее как «осмысливающей» ценности – толку в ней никакого.
     
43. Так вот же вам в заключение конфетка за внимательное чтение и хорошее поведение.
     
Ведь по большому счету случайностей в жизни не бывает. И по большому счету всегда происходит то, что должно было произойти – так или иначе, здесь или там, раньше или позже. Нет случайности в появлении человека во Вселенной. Об этом мы уже много говорили.
     
Вселенная создала человека. А человек создаст новую Вселенную.
     
Мир крутит человеком. Но мир и крутится посредством человека.
     
Ты – необходимое условие, необходимый пунктик эволюции Вселенной, всего ее существования. Ничего более сложного, хитромудрого и совершенного, чем ты, во Вселенной пока не обнаружено; очень не исключено, что ничего такого больше и нет.
     
И в этом плане весь смысл Вселенной, всей ее деятельности до сего дня – это создание тебя. Со всеми твоими потрохами и кандибоберами.
     
А весь смысл деятельности твоей – чтоб вся эта вселенская механика не прекратилась, чтоб вообще не прекратилось Бытие. Было человечество в прошлой Вселенной, будет оно и в будущей.
     
А устроен ты так, как устроен, механизм сложный, его функционирование и самомотивация этого функционирования очень сложны. Зато и кпд огромный, не сравнимый ни с чем больше в той же Вселенной. Неизбежен тут и «коэффициент трения», и «побочные эффекты». Без этого невозможно.
     
Но в результате – все твои действия, все твои переживания, мучения, страдания, радости – суммируются в то общее движение человечества, без которого по большому счету, опять же, мир не может крутиться. Все, что бы ты ни делал – это твой личный вклад в то, чтобы мироздание вертелось и продолжалось.
     
Тебя лично может не быть, ты можешь вдруг утонуть, повеситься, делать что угодно, и в общем ничего не изменится. Но коли уж ты есть, ты делаешь именно то, что ты делаешь, и все это – крошечная слагаемая, пусть кривая, пусть раздрызганная, но все равно – слагаемая общей деятельности человечества по кручению мира и обновлению его.
     
Вот куда складываются все мысли, и чувства, и поступки. Они взаимогасят друг друга в огромной степени – но не полностью. Они не имеют смысла, если рассматривать их изолированно от существования и эволюции Вселенной – но суммарный смысл всей деятельности человечества в том, чтобы мир вертелся, в общем и целом.
     
Без всех твоих переживаний – не могло бы быть всей деятельности человечества. Они – неизбежные проявления той самой деятельности, той самой энергоизбыточной центральной нервной системы человека, которая и есть энергопреобразующий Вселенную фактор. Ага?
     
Можно ли проще все устроить? Видимо, нельзя. Не будешь переживать – не будешь думать – не будешь стремиться – не будешь действовать – не будешь перелопачивать мир.
     
А если суммировать все твои действия – итоговый импульс всегда будет в общем тот же: стремление к максимальному действию. Все прочее – разнообразнейшие «наведенные токи»: механизм подготовки, обеспечение, мотивации, стимуляции и т.д.
     
Вот тебе осознание твоей связи со Вселенной и взаимообусловленности вашего с ней существования. Вот тебе высший смысл твоей жизни, но более – жизни человечества.
     
Можно перевести дух и подумать.
    
    
     
      
Свобода
     
     
«Повязали чувака, а он в уважухе, пахан – крутой, спрашивает: хочешь тачку любую? – Нет, – говорит. – Ну, хочешь бабу любую? – Нет, – говорит, – тоже не хочу. – Ну, – пахан говорит, – бабок немерено отстегну, пойдет? – Спасибо, – грит, – не хочу. – Так что ж ты, пахан в атасе, – тля, хочешь?! – Свободу, – говорит, – хочу! – Веришь ли, вся камера до утра рыдала!» Опера «Князь Игорь» в тюремном пересказе.
     
Вот она, свобода! Вот они, безумные мечты, реющие знамена и гордо поднятые головы! Приходит нагая, и уходит нагая, и как с ней жить, и с чем ее едят?! И всегда готовятся восстания, и смазывается оружие, и даются клятвы, и горят глаза. И ломают головы себе мудрецы-философы, себе и другим – борцы-свободолюбцы: хотим! горят бойцы; шо це таке? докапываются мудрецы. Все знают, что это такое, а как начнут рыть поглубже, чтоб сформулировать и осознать во всем объеме – чем глубже роют, тем здоровее яма, тем больше в этой яме темных углов и непонятных теней, и тем меньше можно понять.
     
По-простому. Свобода – это когда можно делать все, что тебе ни заблагорассудится, и ничего тебе за это не будет. Никаких ограничений ни в каких действиях. И что? И тогда, конечно, хорошо. А могу делать абсолютно все, чего хочу.
     
А чего хочу в первую очередь? А в первую очередь и хочу иметь возможность делать все, что хочу. Свободу.
     
1. Никто не имеет и не может иметь возможность делать абсолютно все, что он хочет. Невозможно устроить бессмертие себе и всем, кого любишь. Невозможно сделать счастливыми всех хороших и наказать всех плохих. Невозможно провести всю жизнь в сплошном наслаждении и блаженстве. Невозможно создать на всей планете идеальный, по своему разумению, климат. Невозможно стать птицей, звездой, Юлием Цезарем.
     
В своих действиях человек ограничен как минимум законами природы. Он их познает, использует, расширяет свои возможности. Но в принципе дело не меняется. Возможности всегда ограничены. А желания и мечтания всегда могут быть безграничны.
     
То есть абсолютная свобода есть абсолютное всемогущество. Вот захотел вывести людей с тремя ногами – и все вокруг побежали на трех ногах. Абсолютная свобода есть неограниченность исполнения своих желаний ничем вообще.
     
Абсолютно свободным мог бы быть лишь Бог. Демиург, Создатель, Всевышний. Вот все в руке Его. Или Суперволшебник, Верховное Существо, один черт. Вот этот неограничен ничем и может все.
     
Поскольку Мир, Бытие, имеет некоторые законы своего существования, и вопреки им, по своему хотению, творить ничего невозможно, то никакой абсолютной свободы, как понятно, не существует.
     
2. Так что «свобода» – понятие условное, относительное. Свобода всегда существует внутри каких-то рамок, границ. Вся разница только в пределах возможностей, объеме, пространстве возможностей, так сказать. Свобода зека ограничена тюремным уставом: в пределах камеры и инструкций он свободен, предположим (в шибко хорошей тюрьме) петь, расхаживать, писать мемуары и т.п. А свобода начальника тюрьмы ограничена уставом Внутренних Войск, Уголовным и Гражданским кодексом, определенным радиусом места службы, выйти за который без разрешения командования он не имеет права, и пр. А свобода президента ограничена Законом страны, политикой и вооруженными силами соседних государств, и пр.
     
Мало того, что свобода любого человека ограничена законами природы: срок жизни, силы гравитации и т.д. Так она еще ограничена в сфере собственно межчеловеческих отношений.
     
Извне она ограничена Законом, а внутри личности – Моралью.
     
А если ты хочешь и рыбку съесть, и на елку влезть? А уж вот-то ни фига подобного. Жутко тебе понравился редкий автомобиль на улице, а мужик его не продает, да у тебя и денег нет. И либо ограничен ты в средствах и возможностях, нет у тебя такой свободы, чтоб ездить на вожделенном автомобиле – либо ты его угоняешь, и тогда в случае поимки огребаешь срок. Это с внешней точки зрения. А с внутренней – либо ты остаешься бедной и моральной личностью, либо ты разбогател на стоимость машины и стал вором, аморальным человеком.
     
И это вы называете свободой?!
     
А як же, дружно отвечают спинозисты, экзистенциалисты и еще несколько железных когорт мозгоносителей. Ты ведь свободен поступить либо так, либо эдак, на то уж твоя воля, любезный. Доводя такое представление о свободе до логического завершения, мы должны прийти к анекдоту, где осужденный свободен выбрать между виселицей, гильотиной и расстрелом. Свобода у его есть, тильки очень малэнька.
     
Итак, под свободой обычно подразумевается свобода выбора – между реально возможными вещами со всеми проистекающими из этого последствиями. Вот тебе, бабушка, и вся свобода. Гм. Иногда довольно грустно быть человеком, господа.
     
3. Безвыходным мы называем положение, выход из которого нам не нравится, – сформулировал однажды (повторяем) великолепный Ежи Лец.
     
Поскольку человеку ничто, с точки зрения физических природных возможностей, не мешает покончить с собой, а также со всей своей родней (да и прецеденты случались), и даже со всеми плодами трудов своих, – можно говорить, что у него всегда есть выбор. И то сказать: харакири – акт добровольный, результат свободного выбора между смертью и бесчестием.
     
Любое желание в своей реализации обязательно приходит к простой дилемме: либо делать так, либо делать этак. Конкретные жизненные точки принятия решений.
     
Выбор происходит по извечному и несложному принципу: из двух желанных вещей выбирается более желанная; это если смотреть на вещи оптимистически, а если пессимистически – то из двух зол выбирается меньшее.
     
Вот вам свобода! вот вам там-там! как сказал каннибалам Василий Иванович Чапаев, протыкая себе шкуру гвоздем.
     
4. Человек делает такой выбор, а не сякой, потому что необходимость есть, сообщают философы. Вот он сознает необходимость и делает выбор под ее давлением, в том и сказывается его свобода. А что такое, чтоб им всем провалиться, эта необходимость?!
     
Если человек оступился и сыплется с кручи – это необходимость – в том смысле, что уже не обойдешь: сила трения мала, сила противодействия опоры не уравновешивает силу земного тяготения, и летишь вниз. Что оступился – дурак, или неумеха, или толкнули, но уж когда полетел – тут ничего поделать не можешь. Где есть необходимость – там уже нет выбора!
     
А вот ты с ужасом и отвращением, но исправно работаешь в расстрельной команде: иначе убьют самого и семью впридачу. Можешь выбирать. Выбираешь жизнь. А что, жить настолько необходимо? Хочется, конечно, но многие так не считали, особенно самоубийцы. «Сейчас мне необходимо плыть, а не жить!» – гаркнул Гней Помпеи на опасавшегося бури кормчего.
     
Да в ряде случаев долг, честь, приказ, любовь просто-таки предписывают умереть! Жизнь индивида отнюдь не всегда рассматривается как необходимость. А коли человек всегда свободен предпочесть смерть, о какой такой «необходимости» можно говорить?!
     
«Необходимость» означает: обязательно надо поступить так-то и так-то. Для чего?! А для того, чтоб получилось то-то и то-то.
     
О. Это уже ближе. Это не «необходимость». Это целесообразность с точки зрения получения желательного результата.
     
Питаться необходимо? Только для того, чтобы жить. А если жизнь тебе вовсе обрыдла, можно слечь в депрессии и бросить есть. Коли же тебе жить охота – ты, пусть под мощным давлением инстинкта жизни, начинаешь совершать действия к пропитанию: трудиться над выниманием рыбки из пруда. Это не необходимость, ты свободен сдохнуть с голоду. Коли решил жить – необходимо есть, коли решил есть – необходимо удить рыбку. Необходимость как составная часть и элемент целесообразности.
     
Человек свободен: не вылезать из дома, дезертировать из армии, уехать на край света, на всех плевать и всех предавать, испражняться в храме и оскорблять святыни, следовать любому искушению и не следовать никакому человеческому правилу и закону. Может? Может. Сделать выбор и уплатить цену, или попытаться избежать платы.
     
И только когда желание, хотение, стремление к самореализации и самоутверждению подвигают его на какие-то действия к достижению какого-то результата – он вдевается в цепь необходимостей для достижения этого результата.
     
Необходимость – это целесообразность для достижения потребного результата.
     
Сам же этот результат отнюдь не с очевидностью представляется необходимым. Необходимым – для чего? Ну, повесятся все разом – и хрен с ними. Зато, может, будут благородными, высокоморальными, и горя в жизни больше знать не будут.
     
5. И вот человек, который всегда свободен умереть, который всегда свободен поступить так, а не иначе, – в общем и целом, в суммарном среднем, вечно поступает так, что и сам часто несчастлив, и окружающие бедствуют, и зла в мире полно, и глупостей масса.
     
Дурак, что ли? Свобода делать глупости и вредить себе самому?
     
В чем видит конкретный человек ограничения своей свободе и диктат проклятой необходимости над судьбой своей горькой и жизнью многотрудной?
     
Вообще – в Законе и Морали (см. п. 2). Ни украсть, ни гада пристрелить, ни жить себе в свое полное удовольствие без мук совести и общественного презрения. Соотносить все свои действия так или иначе приходится с Законом и Моралью, заразами.
     
В частностях – необходимо трудиться, чтоб жить прилично и семью содержать: пот лить, горб ломать. С начальством ладить, под сильных мира сего подлаживаться. Против господствующего мнения не переть, а то жизнь сломают.
     
Получается: прагматизм против безудержности личных желаний. Прагматизм против самолюбия и собственного достоинства. Преобладает желание занимать приличное место в людской иерархии, иметь материальные ценности, продлевать род, реализовывать свои возможности и утверждать свою значимость.
     
А если – вспыльчивый гордец, мстительный хам: избил начальника, оскорбляет все мнения, и вообще в бандиты пошел? Суд, Сибирь. Почему один сдерживается и пашет, а второй не сдерживается и прет пыром? Второй – свободнее, да? не боится выбрать скандал, преступление и даже не боится сесть в тюрьму: необходимость меньше давит на него.
     
А нам скажут: у него такой характер наглый и горячий, что он раньше или позже нарвался бы на грубого начальника и его пришиб; никак он не мог раньше или позже попасть в такие обстоятельства, а уж в этих обстоятельствах был не волен над своим характером, – так что, строго говоря, не было у него свободы выбора, он таким родился, таким воспитан, в такой стране жил.
     
В определенных обстоятельствах определенная натура неизбежно поступает определенным образом, так что все это сплошная необходимость, диктуемая обстоятельствами и натурой, а он не властен ни над тем, ни над другим. Нет свободы выбора у бедолаги на деле-то…
     
А люди скажут: сволочь. А суд скажет: в камеру.
     
Если он в аффекте, по чистой горячности: ну, не волен в своих поступках, потому что не волен в силе своих чувств. Тут суд людской и государственный может смягчиться: мол, свободы выбора как бы и не было…
     
А если обдуманно и хладнокровно? Значит, вся его натура такова, что в данной ситуации мог поступить только так. Опять же: вроде, на деле-то у него свободы выбора и не было, видимость одна, а по сути сплошная необходимость ведь, коли иначе не мог.
     
А в чем необходимость? Чего стерпеть не мог? Чем руководствовался? Местью, злобой, раздражением, негодованием, справедливостью, гордостью.
     
А если это вор? Жадностью, корыстью, желанием денег и благ, желанием хорошей жизни. Натура плюс воспитание плюс все условия плюс конкретная ситуация. Почему все не воруют? А люди разные и ситуации разные. Жил честный человек, а сел на должность – и приучили его брать взятки, мало бы кто устоял, власть развращает и т.д.
     
Что мы всегда имеем? Поступок. Чем определяется выбор поступка в ситуации? Натурой. Одна натура выберет так, а другая – эдак.
     
А чем руководствуется любая натура в любой ситуации? А тем желанием, которое преобладает. Которое сильнее. (Убить – или продолжать трудиться и растить детей.)
     
А что значит – более сильное желание? А это более сильные ощущения. А что такое более сильные ощущения? Это большая степень реализации возможностей нашей центральной нервной системы.
     
При внешней видимости свободного выбора необходимостью мы называем диктующую потребность центральной нервной системы индивида в максимальной суммарной (для него лично) самореализации и самоутверждении.
     
Обыватель слаб и реализуется через конформизм: жалуется, слушается, наживает добро и растит детишек.
     
Бандит храбр и нетерпелив и реализуется через войну с законопослушным обществом.
     
Принципиальный моралист силен духом и реализуется через внутреннюю победу, моральную победу над сильным противником.
     
И, совершая выбор под диктатом доминирующего желания, каждый платит за его реализацию потерями в других областях.
     
6. Получается так:
     
Свобода – это возможность выбора по своему хотению. Эта свобода у человека есть всегда. И каждый сам отвечает за свой выбор.
     
Выбор реально ограничен только законами природы, против которых не попрешь; эти законы можно только как-то познавать и использовать, и тогда границы выбора расширяются, типа: хочешь летать – изобретай самолет.
     
Необходимость – это ограничения выбора законами природы. Типа: ты свободен купить любую игрушку – но только из тех, которые есть в магазине.
     
Все? И весь сыр-бор?
     
Отнюдь. Это только внешняя сторона вопроса. Соотнесение хотения с возможностями и вариантами.
     
Но. В сугубо конкретных обстоятельствах сугубо конкретный человек (на сей миг именно и во всем такой, каков есть) поступает именно так, а не иначе. Интриган и политик элементарно предвидят свободный выбор многих людей: наобещать, поманипулировать информацией – и толпа дружно и свободно действует согласно прогнозу: голосует, громит, бастует. Они хотят того, что от них требуется. Формирование конкретного хотения через внешнее воздействие.
     
Обстоятельства в жизни нашей многочисленны и постоянны, и сплошь и рядом от индивида никак не зависят: неурожай, зубная боль, нашего короля оскорбил ихний король, страх наказания и зов долга – и один селянин в результате свободного выбора идет на войну, другой прячется в подвале, а третий подается в лес, в разбойнички. Весь склад натуры при столкновении со всем складом обстоятельств диктуют им выбор. Хотение доминирует у каждого свое.
     
И ни фига они, получается, не свободны в своем хотении. И знает это падла-король! – капралы с палками за строем следят, полицейские ищейки подвалы роют, воинские команды леса прочесывают – чтоб предельно сузить для их хотений границы выбора: армия или виселица.
     
В самом хотении человек не свободен! Это что значит? Что любой его поступок предопределен всей его предыдущей жизнью, опытом, переживаниями, темпераментом, интеллектом, внешностью и моралью, наличием родни и друзей; бесчисленными связями связан человек с внешним миром, и бесчисленными связями внутри себя связана структура его личности, и каждый миг – это единственная, особая и неповторимая комбинация всех элементарных частиц, из которых он состоит, и его выбор как результат свободного хотения зависит от всей этой суперсложной комбинации, каковую являет его личность во взаимосвязях со всем миром. О’кей, примерно это – точка зрения фаталистов и детерминистов: все обусловлено и предопределено, и будешь ты делать то, что из всей твоей личности следует, в тех обстоятельствах, которые не от тебя зависят. И никуда не денешься. Судьба, значит.
     
8. Чем слабее взаимоисключающие желания – тем незначительнее выбор, и тем он свободнее: хотению плевать, ублаготворить сытый желудок марципаном или соленым огурцом. Денег полно, люблю и то и другое, некоторое время колеблюсь – и цапаю одно из двух. Ничто над моим хотением не довлеет.
     
Свобода хотения проявляется в чистой случайности выбора: ну совершенно же мне безразлично, что выбрать.
     
Когда человек решительно не знает, как поступить, когда его желания того и другого равновесны, равнозначны, – можно кинуть жребий. Вот это свобода! – может быть то, а может быть другое, и с равной вероятностью. Предсказать невозможно, ни от чего не зависит.
     
Но как только начинается хотение – э, человек ему подыгрывает, следует ему. И чем сильнее желание – тем больше сил прикладывается, чтобы его реализовать.
     
Чем сильнее желание – тем больше определяется им выбор. Тем меньше человек свободен поступить так либо эдак. Это если ему неясно, что именно ему охота, – он колеблется.
     
Свобода выбора обратно пропорциональна силе желания. Можно так сказать. В ком страсть бушует и безумствует – тот выбирает только между вариантами, как бы эту страсть полнее удовлетворить, реализовать. Здесь выбор – сродни решению задачи: требование ясно, надо лишь определить самый рациональный путь к удовлетворению.
     
Полная свобода хотения – это только один вариант: вариант Буриданова осла. Чувство голода и равное расстояние до двух равных охапок сена. Выбор случаен и произволен, и от него абсолютно ничего не меняется. Бедолага осел сдох с голоду, не умея этот выбор сделать. Свобода!
     
«А по-моему, – философски сказал Боб Тидбол, – дело не в дорогах, которые мы выбираем. То, что внутри нас, заставляет нас выбирать наши дороги».
     
9. Чтобы разобраться в том, волен или нет человек в своих желаниях – невредно же сначала разобраться, чего он желает вообще и в частностях.
     
Достоевский как-то задумался, что живет вот где-то в глуши человек, и не собирается никогда свою глушь покидать, – а вот запрети ему ее покидать навсегда, и он мучиться начнет из-за этого запрета, несчастным себя начнет чувствовать, хотя ничего в его жизни не изменилось.
     
В жизни рядового человека ничего, в сущности, не меняется оттого, остается его страна, скажем, дальней колонией Британии или обретает независимость. Тот же труд, те же стихи, те же прогибы перед чиновниками, тот же уклад жизни. Одно название, что свобода и независимость.
     
Меняется лишь набор теоретических, чисто даже гипотетических возможностей в его сознании. Крестьянину с глухого хутора вовсе не хочется никуда ехать – ему хочется знать, что он может поехать, если захочет. И это знание для него очень ценно.
     
Свобода – это наличие возможностей. Реализация возможностей отнюдь не обязательна.
     
Сейчас в России большинство людей не могут ездить по миру. Что значит «не могут»? А денег нет. И некоторые говорят: значит, они не свободны, это только иллюзия свободы, раз все равно не могут ехать по бедности своей. О, нет!! Деньги можно заработать, одолжить, украсть, выиграть в лотерею, – просто есть ежедневные и более насущные желания, они же потребности: квартира, дети, одежда, лечение; но если заклинило, засвербило – можно поехать. А вот знать, что никогда тебя власти за границу не выпустят – это совсем другое дело: хоть ты в лепешку расшибись, а мир тебе не повидать. Запрет извне или добровольный отказ на неопределенное время – сугубо разные вещи.
     
Восстания за свободу совершались ведь не ради еды, одежды или крова. Да во многих завоеванных провинциях народ жил куда лучше, чем в самостоятельных государствах. Так ради чего? А чтоб быть самому себе хозяином, чтоб никто мне не указ ни в чем. То есть: не сметь ставить ограничения моему хотению! Чтоб я мог все, чего захочу: ездить, управлять, праздновать – чтоб я мог сам во всем командовать собой. Ради этого я согласен поголодать, повоевать, пострадать и потерпеть.
     
Свобода как стремление к своей максимальной значительности. Максимальному самоутверждению.
     
Свобода – это осознание человеком своего положения таким, при котором он имеет максимум возможностей. При котором только от его свободного хотения зависит реализация этих возможностей.
     
10. А теперь просьба перечитать Ч. 1, гл. 3, п. 5, 4–6. Свобода – это состояние, при котором человек обладает максимумом свободной энергии и может максимально ее преобразовать.
     
11. А теперь вернемся к свободе и несвободе всякого конкретного хотения индивида.
     
В основе Вселенной лежит эволюция энергопреобразования.
     
В основе истории человечества лежит рост энергопреобразовательной деятельности.
     
В основе всех действий человека лежит стремление к максимальному энергопреобразованию, к максимальным действиям. Субъективно это проявляется через стремление к «максимальным оптимальным» ощущениям.
     
И изменить это человек не волен. На то его свободы нет. Это тот самый закон природы, который не обойдешь.
     
А он и не хочет. Этот закон и проявляется через его субъективные желания. Человек хочет получать удовольствия, быть сильным и красивым, быть здоровым и богатым, жить подольше и поинтереснее. А одновременно и более или менее неосознанно хочет страдать, быть несчастным, влипать в разные беды и выпутываться из них: его психике потребны максимальные ощущения и максимальные действия.
     
Свобода заключается в следовании своему хотению. Чем незначительнее конкретное хотение – тем больше свободы в выборе вариантов. Так реке все равно, куда прокладывать свое русло на плоской равнине. Но в результате извилистое и произвольное русло все равно сбегает вниз, к морю. Точно так же сумма хотений человека сводится к тому, чтобы наощущать и наделать как можно больше за период жизни.
     
Но с чего бы свободе означать изменение хотения? Почему, для чего, ради чего? С какой стати? Я хочу того, чего я хочу! И чем сильнее хочу – тем сильнее мне потребна свобода исполнить мое желание.
     
А свобода изменить мое хотение мне на фиг не нужна. Как изменить, куда изменить?
     
12. Э, нет… Проблема свободы действия и выбора ясна и естественна, так сказать. Любой зверь свободы жаждет – ему тоже потребен максимум самореализации и энергопреобразования. А вот проблема свободы воли, то есть свободы хотения, возникла по той причине, что обладающий разумом человек давно призадумался: чего ж это он хочет сплошь и рядом того, от чего самому же потом и плохо?
     
По своему хотению неким образом люди войны затевают, глотки режут, горбы ломают и пупы рвут. По своему хотению страдают и делают гадости. И не хотят, вроде! – а хотят! Как-то в результате хотений выходят гадости против хотений. Тут и зашла речь о том, что, может, неволен человек в своих хотениях, вот такова его натура, а вообще все предопределено.
     
Какова роль разума в координации хотения? Насколько разум над ним властен?
     
Если бы он был вовсе властен – мы все были бы счастливы: мы ведь обычно знаем, как надо жить, чтоб все было хорошо, и охотно учим этому других… только вот у самих не очень получается.
     
Если бы он был вовсе не властен – мы бы тут же разбивали обидчикам головы палками и камнями и тащили к себе все, что хочется, прямо и честно.
     
Все желания наши идут не от разума. Идут они от ощущений, оформляемых в желания. Вот разум и оформляет наши ощущения в желания все более изощренные и условные – и всячески ищет и строит пути и способы удовлетворения этих желаний. И он способен отказаться от ближнего желания ради дальнего – что означает отказ от меньшего ради большего. Он может давить искушения ради большой цели – подавлять менее сильные ощущения ради более сильных.
     
Разум определяет «тактическое» хотение, подчиненное генеральному, «стратегическому». А «стратегическое» – это стремление к предельной самореализации и предельному самоутверждению: что в конечном, суммирующем, общечеловеческом плане означает максимальное энергопреобразование мира.
     
Разум лишь определяет пути к вершине, а вершина – это перечувствовать и переделать в жизни самое большое, на что ты способен. Изменить это положение разум не в силах. Это уже тот самый закон природы, который есть необходимость.
     
Человеку глубоко наплевать на этот закон природы. Он хочет делать то, что он хочет. У каждого есть свои личные цели и желания. А вот через это свободное хотение, через личные цели и желания этот закон природы и проявляется. Ты можешь его осознавать сколько влезет – и все равно: что бы ты ни делал – мир ты будешь преобразовывать. Это и есть жизнь.
     
13. Субъективно, психологически, индивидуально – человек свободен. Сам хочет – и сам пусть отвечает.
     
Объективно, в среднем, в сумме – человек несвободен. Он выполняет свое предназначение во Вселенной, и изменить его не может, как не может изменить свою собственную сущность: все, что он есть, проистекает из этой его сущности.
     
Вот эта объективная общечеловеческая и среднечеловеческая необходимость в рассуждениях о свободе как бы остается за скобками, не учитывается и никак не может учитываться в каждом конкретном человеческом случае.
     
Раз человек может покончить с собой, уйти отшельником в лес, противостоять в одиночку тоталитарному режиму – ну так никому не возбраняется делать по своему хотению при участии своего разума любой выбор. И будьте все хорошими, падлы, потому что вы можете.
     
Но. Но. Это свобода мыслящих капель, которые стекают по стеклу разными путями, хитрыми и извилистыми, но все равно стекают в одном направлении. Некоторые ползут вбок, некоторые на время – чуть ли не вверх. Ан результат один. Только вместо гравитации они при этом увлекаемы хотением и корректируют свои маршруты разумом. А при этом разборки промеж себя, споры, одних ставят в пример другим: вот эта же капелька поддала вбок-вверх, ну так и все могут! почему нет?..
     
Еще раз. Человек не в состоянии осознать ту необходимость, которая им властвует, потому что эта необходимость проявляется через его свободу – через его свободное хотение и свободный выбор. Каждый индивидуальный выбор свободен!!! Но в каждом индивидуальном выборе всегда присутствует, подобно магнитному полю, влияние всеобщего и постоянного фактора на твое хотение – стремление наощущать лично тебе как можно больше в жизни, и переделать всего от тебя лично зависящего как можно больше в жизни, и все человечество через это делает все больше и больше в этом мире.
     
Повторяю. В каждом конкретном случае каждый конкретный человек способен этот общий фактор преодолеть – и хоть повеситься, хоть в святые пойти. Но поскольку фактор этот постоянен и неубираем, то в сумме он всегда работает в свою пользу. (Это как в казино: ты всегда можешь выиграть, но сумма вероятностей складывается в закон больших чисел, и по этому закону в общем выигрыше всегда остается казино.)
     
Ты свободен выбирать что угодно. Но твое свободное хотение всегда, всегда «подправляется» инстинктом жизни и в нем реализуется тот избыток энергии, который есть суть человека.
    
    
     
      
Слава
     
     
К тому времени господин Мольер с некоторым удивлением убедился, что слава выглядит совсем не так, как ее обычно себе представляют, а выражается преимущественно в безудержной ругани на всех углах, справедливо отметил Булгаков.
     
Яркая заплата на ветхом рубище певца, – хмыкнул не без романтизма Пушкин.
     
С детства я мечтал о том, о чем мечтают все мальчики – о славе (и о любви), – честно вздохнул Томас Вулф.
     
И прославленным в веках остался пострадавший по собственной неквалифицированности Икар – несправедливо затмив в людской памяти надежного пилотягу Дедала, сумевшего без летных происшествий дотянуть до цели, – саркастически пожал плечами испытатель-ас Марк Галлай.
     
Но скрипит карета: «Слава, слава…» Сочтемся славою, ведь мы свои же люди.
     
Хотим-хотим-хотим!
     
1. В 356 г. до Р.Х. Герострат сжег храм Артемиды Эфесской. Это знают более или менее все.
     
Что храм через двадцать лет был полностью восстановлен, простоял еще шесть веков, пока не был разрушен готами, и только еще век спустя был окончательно прикрыт императором Феодосием – известно как-то менее; это уже не так интересно.
     
А имя того, кто построил другое чудо света, Александрийский маяк, вполне сохранившееся, и вовсе не дотягивает по знаменитости до уничтожителя славного храма. Так чего вы хотите – справедливости? логики? заслуженной славы или согласны на любую?..
     
Кто строил храм Артемиды – помните? А кто восстанавливал помните? Ну-ну… А ведь эти имена история тоже сохранила.
     
«Забыть Герострата!» – постановили суд и общее собрание Эфеса. «Замучитесь забывать», – прошептал поседевший под пытками Герострат. И он оказался прав.
     
Приговор суда был беспрецедентно остроумен и справедлив: лишить злодеяние смысла! Судьи тоже понимали в славе и категорически не хотели оставлять ее Герострату. Так сильно не хотели, что именно благодаря знаменитому приговору мужик и прославился. Кто сжег Александрийскую библиотеку? Кто сжег Москву? И вообще – кто утопил Атлантиду? Чем меньше шуму вокруг конкретного имени – тем меньше и славы.
     
Герострат не сделал ничего хорошего. И даже ничего уж очень ужасного: не Ирод все же, младенцев не губил, людей не резал.
     
Он сделал необычное. И всего лишь – всего лишь! – вызвал много шума и задел воображение. Вот ни с кем в истории его не перепутаешь. Золотая страница Книги рекордов Гиннеса: сжечь одно здание (без человеческих жертв, без войны, без лозунгов и демонстраций) – и навсегда войти в историю наравне с величайшими воителями, учеными, изобретателями и путешественниками.
     
Как вы думаете – войдет в историю парень, который завтра взорвет вдрызг на мелкие крошки пирамиду Хеопса? Не сомневайтесь.
     
Дети: так что же такое слава? и на кой черт она нужна?
     
2. См. Ч. 1, гл. 2, п; 6, «Слава».
     
3. Человек самореализуется – проживает свою жизнь настолько полно, насколько может. Меря свою самореализацию относительно других людей – самоутверждается через поступки: я делаю, вот что я могу, вот чего я стою. Я крутой? я значительный? а, как вы думаете, я ведь много стою, да? ну скажите же, что это так!
     
Слава – это внешнее, стороннее подтверждение значительности человека – для него ценное, лестное, нужное; он хочет быть значительным, и его уверяют – о да, ты значительный. Хорошо.
     
4. Гордость – это такая степень уверенности в своих высоких достоинствах и возможностях, уверенности в значимости собственной личности, что никакие внешние порицания или хвалы ничего не меняют в самооценке человека. Он знает себе цену, цена эта высока, и подите все к черту. Гордый человек внешне может быть очень скромен: да я и так выше вас, я собой и так доволен, и есть чем: и это настолько бесспорно, что ваши мнения мне до фени. Мне даже приятно делать вид, будто я такой же, как вы все – по контрасту со своим поведением, внешне выражающим якобы мое с вами равенство – да я внутренне кайфую от того, насколько я на самом деле выше; внешней скромностью я сам себе подчеркиваю, насколько я на самом деле выше – и в любой момент могу это явить, показать. Это огромное внутреннее превосходство истинно гордого человека служит для него, при скромном поведении, источником сильного наслаждения.
     
Своей скромностью он играет с окружающими, как сытая кошка с мышью. Он растягивает удовольствие до бесконечности. Он постоянно держит в кармане возможность показать всем, что он значительнее. Он не может уронить и умалить себя никакой скромностью, никакой простотой – да он настолько выше, что не нуждается ни в какой атрибутике.
     
Это просто верх гордости – отказываться от любых внешних почестей и признаний. Это уже максимум того, что может быть – вот мог бы иметь черт-те какие почести, так мне и этого мало: я словно издеваюсь над незначительностью окружающих, притворяясь таким же, как они; да кто они такие, мелочь несчастная и малоразумная, чтоб пытаться сделать мне приятное своими глупыми суждениями.
     
Вопрос: так зачем же и гордый человек неравнодушен к славе? Почему он хочет стоять высоко в мнениях людей, чьи мнения презирает?
     
5. Тщеславие же изо всех сил старается произвести впечатление на окружающих и отчаянно боится хоть чем-нибудь уронить себя в их глазах.
     
Тщеславный человек может быть пуст и неуверен в себе, и тогда высокой внешней оценкой он жаждет компенсировать низкую самооценку, корректировать ее в сторону повышения и вообще принимать за истинную. Падок на лесть и почести. Я хочу быть как можно значительнее, а эту значительность определяю через мнения и оценки других.
     
И однако. Тщеславный человек может быть умен и даже талантлив, может быть силен и красив. Богат может быть. Но он придает очень большое значение любым внешним проявлениям и свидетельствам своей значительности – вплоть до смешных и незначимых мелочей и откровенной и грубой лести. Не менее ли он богато и модно одет, чем кто-либо из окружающих? На лучшее ли место его усадят? Отдадут ли ему почести, подобающие его рангу и достоинствам?
     
Он стремится не просто к славе – он болезненно чувствителен к мельчайшим ее проявлениям, ему потребно в любой ерунде подчеркивать свою значимость.
     
Он готов врать, приписывать себе чужие и вовсе не существующие заслуги, носить фальшивые или одолженные драгоценности, выдавая их за свои, и вообще всеми способами и каждый миг демонстрировать окружающим свою значимость.
     
Он настолько жаден до славы, что не в силах удержаться, чтобы не собирать бережно в ладонь мельчайшие ее крошки.
     
При этом он готов на тяжкие лишения, готов терпеть бедность, голод, унижения, – лишь бы эта теневая сторона его жизни была скрыта от посторонних глаз, и все это ради того, чтоб пускать пыль в глаза. Зачем?
     
6. Честолюбивый отличается от тщеславного только масштабом устремлений. Крошки его не интересуют, хотя обиды помнит и переживает, если где почестью обошли.
     
Он хочет летать высоко, срывать лавровые венки и овации, быть главным, вершить судьбы: пусть дела его будут всем явны, пусть имя его не сходит с уст, а судьба вызывает зависть.
     
Это высокая степень потребности в самоутверждении – которое, опять же, неразрывно связано со сторонней оценкой, с мнением людей, которые будут смотреть на него снизу вверх.
     
Прибегая к нехитрому сравнению, если честолюбие – это Наполеон, то тщеславие – это африканский царек, щеголяющий в мундире французского капрала и гордящийся крестом Почетного легиона. 7. Ни гордость, ни тщеславие, ни честолюбие в чистом виде, разумеется, в природе не разгуливают и в конкретных носителях не воплощены. В каждом есть и то, и другое, и третье, – в разных пропорциях. Разделение этих понятий отчасти условно: удобно.
     
И все это так или иначе входит в понятие, которое можно назвать славолюбие.
     
Людей, вовсе равнодушных к славе, не существует.
     
8. Честолюбивый скажет: воздайте мне по заслугам! Они есть, я совершил, я предъявляю: мне причитается! И я буду прикладывать усилия не только к свершениям, но и к получению почестей, соответствующих этим свершениям: я хочу войти в славу!
     
Тщеславный скажет: воздайте мне! У меня тоже должны быть заслуги, а если нет – я их найду, придумаю, протащу… в конце концов, это не так важно, внутри-то себя я согласен на славу без заслуг, а вообще-то давайте говорить о моих заслугах, вот они как будто и будут. Раз все считают и говорят, что заслуги есть, – значит, все в порядке, чего еще, слава ведь и заключается в говорении и превознесении заслуг, все так делают, этого всем охота, а уж мне особенно.
     
Гордый скажет: стану еще я перед вами унижаться, говоря о своих достоинствах и заслугах, если вы сами их не видите и не можете оценить… тупицы и быдло, вечная история. Увидьте же их, жлобы! Мне плевать на ваши мнения и вашу дурацкую условную иерархию – но по сравнению с прочими мое место высоко, очень высоко… А! вы увидели? заметили, оценили? наконец-то. Я хочу славы, но сначала сделаю вид, что мне на нее плевать, только бы не наплевать слишком густо – а так, для вида, чтоб показать свою небрежность и равнодушие к этому делу. Я даже согласен на всякие закулисные ходы, но чтоб внешне это выглядело, что славу мне поднесли на тарелочке с голубой каемочкой.
     
Отметим: даже умный и гордый, сознавая скоротечную бренность славы людской и пустое ничтожество тех, кто славит его, все-таки хочет славы. Уж ему-то зачем?
     
9. Что же такое эта чертова слава – кроме уже сказанного в пп. 2, 3 как самоутверждение через стороннюю оценку, через занимание высокого места в «неформальной» иерархии человеческого сообщества?
     
О. Приостановимся-ка на миг на этом. Усечем. По любой иерархической лестнице карабкаться довольно долго. А славу можно добыть одним ударом. Запрыгнуть сбоку да на самый верх. Слава ставит героя выше губернатора.
     
Слава ведь, надо заметить, переводима в материальный эквивалент денег, возможностей, власти. Это капитал своего рода! Тебя примет правитель и может последовать твоей просьбе: да за такую встречу деловые люди дают миллионные взятки. Политики платят тебе, чтоб твое мнение работало на их программу. Рекламщики платят за использование твоего имиджа в рекламе, а журналисты платят за интервью – это вздувает тираж газет, поднимает рейтинг передач.
     
То есть: слава имеет такой аспект, как большая реальная значительность в реальных делах.
     
Слава как реальная ценность, реальная величина. Вот вам и эфемерность.
     
Стремясь к славе – человек вольно или невольно стремится к такому положению, в котором он силен, значителен, много-могущ. Эге!
     
10. Но поэт готов душу заложить дьяволу и сдохнуть в нищете (что типично и происходило), лишь бы прославиться своими стихами. Певец, артист, вообще художник; да и спортсмен; да и много кто.
     
Блестящий врач, воротила-банкир, лауреат-ученый – ну просто что-то в лице у них вздрагивает радостно, если знаменитый журналист или тем паче телеведущий приглашает их «на публику». Все норовят книги писать, фамилию свою на обложках видеть, а рожу – в телевизоре. Ни денег, ни возможностей им это не прибавит. Славы хотят в чистом виде.
     
(Здесь необходимо сделать следующее отступление. Если человек хочет одного – а на самом деле, подсознанием и существом своим, стремится к другому – так это дело обычное, как мы давно выяснили еще в первой части. Что человек стремится «просто к славе», а на самом деле стремится к такому положению, где его реальные возможности и реальная значительность будут гораздо выше – это на данном этапе рассуждений вещь уже почти самоочевидная. Но не исчерпывающая вопроса.)
     
Что такое слава в чистом виде?
     
В «грязном» (полном, комплексном) виде – это значительность: поклонники и влюбленные, значительность сексуальная; возможность влияния на массы и на власть имущих, возможность влиять на судьбы страны, возможность иметь много денег и машин, видеть мир и испытывать разнообразнейшие впечатления и ощущения. Резкий подпрыг самореализации, самоутверждения, полноты жизни. Но это – в аспектах, проявлениях и следствиях. О’кей. А без них, голенькая, сама по себе?
     
Это значит: люди о тебе знают. Ты занимаешь какое-то место в их памяти, мыслях, чувствах. Ты вызываешь у них какие-то мысли и ощущения. Ты присутствуешь в их эмоционально-интеллектуальной сфере. Твой образ является частью их мира. Твой образ является одним из возбудителей для их центральной нервной системы. Твой образ есть какая-то часть действия, функционирования, жизни их центральной нервной системы.
     
Картина: миллионы мозгов, как миллионы солнц под черепами, и в каждом пылающем шаре – одинаковый крохотный протуберанец среди многих разных: это ты!
     
А это страшная сила. Это страшная энергия. Ничего более энергетически мощного, емкого, безгранично перспективного, чем человеческое сознание (имея сейчас в виду центральную нервную систему в совокупности всех функций) мы на сегодняшний день просто не знаем.
     
Если разум, как мы говорили, – это высший вид энергии, энергия второго рода, то владение и управление этими разумами, влияние на них – это самая высокая ступень этого высшего вида энергии. Человек силен наличием и использованием своего мозга, а сверхчеловек использованием и влиянием на мозги многих людей. (Тысяча танков – и парнишка с рацией в бункере, который этими танками управляет, примерное сравнение.)
     
Слава в чистом виде – это колоссальное энергетическое воздействие на мир. Это манипулирование энергией второго рода – энергией центральной нервной системы многих людей.
     
В славе ты изменяешь мир наивысшим образом: изменяя сознание людей, которые изменяют этот мир. Если назначение человека – оставить след в этом мире, ходульно выражаясь, то оставить след в сознании людей, которые оставляют след в мире – это уже сверхназначение. А изменяешь ты эти кучи индивидуальных сознаний уже фактором своего вторжения в них, своего наличия в них. Ты вошел в их субъективный мир – ты изменил мир для них, изменятелей и преобразователей.
     
Слава – это высшая форма энергопреобразования. Высшая форма воздействия на мир, преобразования мира. Ничего себе. А вы что думали, граждане и неграждане.
     
11. До сих пор люди этого не знали. Но всегда чувствовали и инстинктивно стремились. Эти люди – они вообще всегда все, что надо, чувствовали и инстинктивно стремились. Наше дело – только понять и объяснить.
     
Вот потому одаренные и талантливые, энергичные и честолюбивые, они клали жизнь ради славы, почитая ее выше всего. Правильно почитали.
     
Ибо стремление к славе – это стремление к максимальному действию из максимальных. Ибо слава – это состояние твоего максимального энергетического воздействия на систему «ты – мир».
     
Пусть нищ, пусть увечен, но слава все искупает и покрывает: ты сделал максимум в жизни.
     
12. А вот теперь вернемся к тщеславцам и честолюбцам и отделим один от другого два вида славы: один, который базируется на чем-то, каких-то очень незаурядных свершениях – от другого, который ни на чем не стоит, а представляет собой «наведенное мнение», писк моды, «раскрутку дутика».
     
Вообще вариантов три. Сделать дело и прославиться. Сделать дело и не прославиться. Не сделать дело и прославиться. Можно еще и не делать, и не славиться, но это уже к разговору о славе отношения не имеет.
     
Слава, базирующаяся на крупном свершении, сравнительно прочна и долговечна. Поступок говорит сам за себя. Такую славу обычно называют заслуженной.
     
И однако можно совершать поступки, казалось бы заслуживающие славы по всем, так сказать, параметрам и признакам, – а славы не снискать. Не то люди глупы, не то думают о другом и не обращают на тебя внимания, не то рожа твоя им противна и жизнь неинтересна.
     
А можно быть совершенной заурядностью, но уметь устроиться так, чтоб все о тебе говорили: это наука отдельная.
     
В наш век развития средств массовой информации создание славы кому-либо стало отраслью бизнеса: свои приемы и закономерности, свои принципы вложения и отдачи средств. Упрощенная модель – это покупка прессы, создание имиджа и вчеканивание в мозги масс информации и образа прославляемого. А там – избиратели голосуют за политика или зрители ломятся на концерты вновь надутой «звезды».
     
Костюм. Лицо и прическа. Манеры и хобби. Биография и семья. Похвалы и уверения в значительности новой фигуры. Все это внедряется в сознание человека толпы, потребителя. И все уже новую звезду знают. Вот вам и слава. При этом звезда может быть достаточно заурядна – а большинство потребителей этого все равно не понимает, не различает.
     
Завтра ее заменят другой звездой – и прежнюю никто не вспомнит.
     
Слава есть – а базы нет. Идеальная величина, существующая только в сознании людей. Сродни наркотику, гипнозу, внушению. Внушение производится искусственным порядком – через «внушителей». Сняли внушение – кончилась и слава. А сам по себе человек и его действия никому не интересны.
     
А если, значит, человек и его поступки привлекают внимание сами по себе, не раздуваемые чужими мнениями, то здесь хоть раздувай, хоть не раздувай – Александр Македонский в рекламе не нуждается.
     
Вроде как стоит реальный предмет – и будет стоять. А рядом голографическое изображение другого предмета: электричество отключилось – и нет больше голографии.
     
Короче, слава настоящая и дутая.
     
Увы, все чуть-чуть сложнее…
     
13. Фокус в том, что даже при заслуженной славе образ героя отделяется от реального и становится легендой: образом идеализированным, приукрашенным и условным. И этот образ в сознании людей начинает жить своей собственной жизнью – и эта его собственная жизнь подчас начинает не иметь ничего общего с реальным героем. Людское воображение, чаяния, представления о жизни трансформируют образ героя так, что он сам себя может не узнать.
     
Подобно тому, как вьюнок взлетает вверх и вкось по стене, цепляясь за малейшие неровности и далеко в сторону уходя от своего корня – а потом тень этого верхнего цветка вьюнка далеко отстоит и от него самого, и от корня, – так и слава, тень поступка в воображении людей, весьма косвенно прицеплена к своей настоящей причине.
     
Не поступок и герой, но образ поступка и героя в воображении людском – вот что есть слава.
     
А тогда возникает резонный вопрос: если в сознании сформирован образ – то не все ли равно, как он туда попал; через самостоятельное впечатление от поступка или через внушение?.. Проходит время, увеличивается дистанция, и уже невозможно различить: что было на самом деле, а что придумано.
     
14. «Заслуженная» слава может быть названа «реальной»: это реакция людей на значительный поступок, свершение, – будь то завоевание страны или открытие Америки, создание шедевра или научное открытие. Десятикратный чемпион мира и супер-предатель, погубивший родину, баснословный богач и сводившая с ума континенты красавица – есть чем потрясаться и о чем говорить; слава.
     
Но кто боролся с тем чемпионом? кто целовал ту красавицу? кто считал те миллиарды? Молва и игра воображения… И всякий представляет это себе немного иначе, по-своему.
     
Нам не нужны лысина Цезаря, длинный нос Клеопатры, узкие мокрые губы и геморрой Наполеона. Нам не нужно знать, что Михайлов пел лучше Шаляпина, а Робин Гуд стрелял из лука не лучше многих хороших стрелков. Изольда и Джульетта обязаны быть неслыханными красавицами, а Крез пусть хоть треснет – но будет богаче султана Брунея и Билла Гейтса вместе взятых.
     
Слава имеет ограниченное число пьедесталов в нашем воображении. И пьедесталы эти определенной и немалой высоты. И уж тот, кто попал в наш Пантеон Славы – водружается нами на эти пьедесталы и обязан соответствовать.
     
А попадают туда – образы, образы, образы!!! И если этот образ создан искусственно, но хорошо надут и раскрашен, и внедрялся в сознание масс долго и упорно, долго и эффективно, долго и тщательно, долго и убедительно – так, что стал уже в нашем сознании реальнее многих реальных людей, – ну так и хана «справедливости», долгая слава ему обеспечена. Он хорошо встал на пьедестал, он нас устраивает, он нам нравится: где-то там далеко внизу и сбоку он как-то соединен со своим реальным корешком, а поверху – замечательная легенда. Что и требовалось. И вот что такое слава.
     
15. Никто не достиг бы славы, если бы людям не требовались герои и кумиры. Что в них привлекательного? А причастность к их величию. Сотворив себе кумира, человек как бы ориентирует стрелку своего маленького личного компаса по большому компасу кумира: признавая его величие, восхищаясь им – он разделяет его взгляды, стремления, страсти, он как бы присоединяется к его войску в некоем идеальном пространстве. Признавая его славу, человек как бы и себя осеняет маленьким краешком этой славы – и встраивается в большой отряд его почитателей: нас много, нас объединяет понимание и признание этого величия, мы представляем собою немалую силу. Человек уподобляется своему кумиру тем, что, признавая и восхищаясь, он и себя представляет таким же, только меньше и слабее: он гигант, он смог, – я не гигант, но я хотел бы того же самого, и я тоже хоть кое-что могу, в воображении своем я к нему приближаюсь: и я значителен тем, что являюсь пусть очень слабым, но его подобием. Он – часть моего мира, и неслабая часть, и через то, что он вообще существует, мой внутренний мир богаче и сильнее.
     
Герой и кумир – это духовный лидер. И этот лидер объединяет нас через признание его славы и его достоинств. Из разрозненной мелочи пузатой мы превращаемся в организованное и направленное сообщество, группу, народ: наши представления ориентируются и складываются воедино вслед за Ним, его достоинство подтверждает и наши достоинства – мелкие, но сходные с его. Причащаясь величию, мы обретаем часть этого величия для себя. Мы не чужие, не пасынки славе и величию – мы понимаем, разделяем, посильно соучаствуем.
     
Словно энергия кумира немножко перетекает и в почитателей, в фанатов, последователей, поклонников.
     
И если ты задеваешь моего кумира – ты оскорбляешь меня лично: значит, я глуп и плохо разбираюсь в вещах; значит, я слаб духом и восхищаюсь только потому, что мне потребно опереть об кого-то свой дух; значит, я мелок и напрасно пытаюсь осознавать себя частью сообщества, сильного своим единством в некоторых представлениях о жизни.
     
Слава героя как символ единства и силы массы.
     
Кумир означает: вот что люди могут! Я поклоняюсь ему и тем самым вхожу кирпичиком в пирамиду, вершиной и острием которой является Он.
     
Вот почему людям нужна чужая слава. Приятна, желанна. (А какова отрада многих – сказать небрежно и гордо: да мы с ним по корешам, да мы вчера пили, да мы вместе учились, и вообще, как из этого следует, у нас с ним много общего, он признает меня кое в чем почти равным себе, т.е. я тоже вообще-то почти ого-го.)
     
Так что поклоняться, восхищаться, прославлять, признавать и проповедовать чье-то высокое и безоговорочное превосходство – это потребность большинства людей.
     
Эта потребность есть всегда. И ищет, на кого обратиться.
     
16. Поэтому на протяжении жизни одного поколения герои и кумиры могут сменяться несколько раз. Фигуры условны – отношение к ним то же самое, просто переносится с одних на другие.
     
«Где, укажите нам, отечества отцы, которых мы должны принять за образцы???!!!»
     
Рыцари ЧК заменяются столь же сомнительными рыцарями Белого движения. Талантливые бандюги-коммунисты заменяются морально приличным, ничтожным и бездарным царем. Маяковский и Багрицкий заменяются на Пастернака и Мандельштама, конструктивист Брюсов утоп под грузом декадента Гумилева, Евтушенко и Вознесенского скрыли под помостом, на который торжественно водрузили Бродского.
     
Не анализ свершений – но символ веры. Не воздаяние по заслугам – но навешивание своих потребностей в кумире на подходящую сегодня фигуру. А какая в сущности разница, да? Читая любимым девушкам и друг другу «стихи гениального поэта» – просто прицепляют собственные чувства к подходящей внешней точке.
     
17. Во многом слава – аналог власти (см. «Власть»).
     
18. «Культовая фигура», «секс-символ» и тому подобные раздражающе кретинские формулировочки нашего времени означают: так, есть свободный пьедестал для славы – ну, ребята, поглядим-пошарим, кого можно сунуть на это место: это ведь бизнес, бабки, туры и сборы. Так сверху по разнарядке спускают орденок, и уже потом ищут кого поподходящее назначить в орденоносцы: не пропадать же награде зря, подвигов, может, ни за кем и не числится, но уж кого-нибудь подходящего мы сейчас героем объявим.
     
19. Но при чем здесь Герострат? А при том, что слава и известность часто употребляются как синонимы. Побольше шуму, запасть в сознание, а уж как к тебе относятся – это неважно, главное – что знают. Сейчас я пристрелю битла, зато прославлюсь. А еще лучше короля, президента, Папу Римского. Поступок! Шум, память! Они вон чего сделали – а я их убил и тем самым прилип к их славе намертво, во.
     
Скандалы, постельные подробности, дикие выходки – что угодно, лишь бы вылезти на глаза и напомнить о себе.
     
Сегодня Пугачева уже совсем, бедная, не может петь – но отчаянный шум вокруг себя производит всеми способами. Трудно так сразу назвать в русской культуре явление более позорное, чем мальчиково-миловидный и стройно-пухленький юный певец и годящаяся ему в мамы крутая деляга-певица, в рекламных целях торжественно венчающиеся в Петербургском соборе под патронажем мэра, известного демократа и мецената. Деньги не пахнут, но пахнет слава – чем?.. тем.
     
20. Самая просто достигаемая слава – отраженная. Стань тележурналистом и приглашай в собеседники каждый день другого великого человека. Через полгода все будут понимать, что ты более велик, чем все они, потому что они появляются на экране редко и говорят каждый о своем, а ты торчишь в нем каждый день и говоришь каждый день о разном. А что ты дурак – это мало кому видно; дурак-то дурак, а свой тридцатник в день имеет.
     
Свет отраженных звезд.
     
Можно ли бревно в глазу считать звездой первой величины? Можно, если оно торчит из телевизора.
     
И тогда начинаются прелестные казусы: одна «телезвезда» приглашает на беседу в экране другую «телезвезду» – а сказать-то им и нечего, ибо из себя они ничего не представляют. Они мучительно мычат, с готовной и дружеской заботой поддакивая друг другу. Встретились два зеркала – а отражать-то и нечего.
     
И это тоже слава, а фиг ли.
     
21. Слава – это ведь не понимание или оценка аналитика, а легенда, легенда же создается по своим законам и есть продукт отдельного и специального творчества.
     
Нужен образ, нужна судьба, – нужно правильно бросить в раковину общественного мнения те песчинки, на которые моллюск людской массы и намотает свои жемчужины, – будучи уверен, что эти жемчужины он получил в готовом виде.
    
    
     
      
Власть
     
     
Нет таких преступлений, которые не совершались бы ради власти. Убивали отцов и матерей, детей и братьев, своих людей без счета и чужих без меры. Вожди, цари, султаны и императоры понимали толк и вкус в этом деле. Шнурок на шею, камень в воду, голову на плаху и яд в стакан. Большая власть всегда стоит на крови – явной или тайной: чем выше к вершине пирамиды – тем беспощаднее конкуренция.
     
Но и на нижних уровнях – доносы, связи, подсидки и посадки. Всегда в избытке желающие занять место самого мелкого начальничка.
     
При этом достаточно понятно, что счастья власть не приносит. Она подобна скорее наркотику, чем лакомству: привыкание наступает быстро, и наслаждение обладанием тотчас сменяется разнообразными муками: страх потерять, трудность удержать, необходимость соблюдать массу процедур и выполнять кучу часто неприятных обязанностей; и чем больше ты делаешь, тем больше препятствий, несуразностей и всяких раздражающих моментов.
     
Ан – лезут! лезут!
     
Если считать благом доброту, совесть, душевный покой, любовь, уверенность в завтрашнем дне и предельную свободу в поступках и проявлениях чувств – то во власти ловить нечего. Властитель, чем выше стоит – тем в большей степени раб своего положения, и все его действия должны быть направлены к сохранению и упрочению своей власти, а то сковырнут. Династические браки, политические дружбы, военные союзы и экономические решения: и окружение должно состоять из нужных и полезных людей, а не хороших и симпатичных.
     
Над феноменом власти люди ломали головы всю дорогу, в основном на тему: ну почему же никак нельзя обойтись без сволочизма и злоупотреблений. Или: почему правитель явный дурак и ведет дело к гибели, как же так, ведь всем видно. Итак:
     
1. В чем объективная сущность власти? Это самый простой вопрос. В координации усилий для совершения сообща максимальных действий. Чистый опыт: бригада шабашников на работе, никаких формальностей не требуется, все равны, причем честны, умелы, и командовать нечего. Ан – выбирается старший, причем даже тогда, когда старшим быть никому неохота. В любом деле неизбежны какие-то вопросы, неувязки, разногласия, и по каждой мелочи устраивать общее собрание с разборкой и голосованием – и невозможно, и не хочется.
     
Дело должно идти рационально, слаженно, для этого кто-то поопытнее и поумнее должен как бы чуть со стороны и сверху держать в виду весь процесс, и чуть сбой, или чуть видна возможность улучшения дела путем какой-то перестановки людей либо прибавки-убавки-изменения каких-то действий – руководитель первый это видит, понимает и дает распоряжения.
     
Характеры у людей разные, воззрения на мир могут быть разные, а понятно, что действовать надо воедино, – и вот люди как-то оговаривают общие правила действий, или даже просто себе их ясно представляют, если они несложны и очевидны, и для объединения себя в единую эффективную систему выбирают главного. И сами уславливаются в каких-то рамках его слушаться.
     
Структурирование сообщества. Сложить хаос в систему. Выдать максимальную равнодействующую разнонаправленных векторов сил, ориентировать эти векторы в одном направлении, вроде стрелочек компасов.
     
И чем экстремальнее ситуация, чем больше суммарное усилие необходимо развить – тем больше роль руководителя. Абсолютный пример македонская фаланга: способна передавить и переколоть рассеянных противников без числа, но необходимо мгновенное и всеобщее исполнение единого приказа всеми шестнадцатью тысячами фалангистов, сила фаланги – именно в полной согласованности каждого шага, поворота, действия.
     
«Лучше сто баранов, предводительствуемых львом, чем сто львов, предводительствуемых бараном», – справедливо сформулировал Наполеон, вполне понимавший во власти и войне.
     
Команда дворовых пацанов, шайка бандитов, пиратский экипаж, экспедиция в пампасы, – требуется объединение усилий, для чего требуется централизация управления. Мы, значит, сложим себя в боевого слона, но кто-то должен быть слоновожатым – управлять, направлять, пришпоривать, говорить кого бить и куда бежать.
     
Оркестру нужен дирижер, короче. А вооруженной толпе – командир, чтоб дивизия не стала стадом головорезов, которых перебьет по частям одна штурмовая рота. А городу – голова, староста, комендант, мэр, или как там его называют. А государству – король, премьер, президент, генсек или лорд-протектор. Армия, полиция, чиновники, крестьяне, ремесленники, торговцы, судьи, и должен быть общий координационный центр – а самими координаторами тоже должен кто-то руководить, хотя бы на ограниченных договорных началах.
     
Ну хоть временно, посменно, до выборов.
     
Объективная сущность власти – в централизации для совокупного совершения максимальных действий. В результате действие получается более значительное, чем если – кто в лес, кто по дрова.
     
2. Субъективная сущность власти. А тоже не сложно. Стремление индивида к своей максимальной значительности через совершение максимальных действий и через максимальное признание значительности своей личности всеми окружающими. а). Интенсивный уровень. Внутреннее осознание лидером себя и своей роли. – А я крут, круче всех. Все мне кланяются, уважают, побаиваются, я имею право на первый и лучший кусок. Казню, милую, приказываю. Да я достиг в жизни максимум того, что вообще возможно, выше уже некуда, я могу делать больше, чем любой из людей. Если мерить свою самореализацию и самоутверждение через других людей, относительно них, – да это предельная самореализация и предельное самоутверждение. Инстинкт жизни проявил себя настолько полно, насколько вообще было возможно, – если, значит, пользоваться окружающим людским масштабом, которым человек и пользуется всегда. Я – номер первый, чемпион, победитель! Кайф. б). Экстенсивный уровень. Уже не уровень субъективных ощущений, а уровень объективных действий властителя. Реальная значительность властителя огромна – ибо по своему усмотрению, желанию, приказу он может задействовать огромные людские массы со всеми их мозгами, силами умственными и физическими, наукой, техникой и деньгами. Античный раб совершает действия только посредством своей мускульной силы. Крестьянин – посредством также пары рабов и пары волов. Экскаваторщик подключает энергию сгорания солярки и посредством машины роет больше сотни крестьян с их двумя сотнями рабов. Властитель же роет канал посредством сотни экскаваторщиков. Строит город посредством десятков тысяч ремесленников, животных, рабов, машин. Завоевывает другое государство посредством тысяч воинов, и крестьян, которые вырастили им хлеб, и ремесленников, которые изготовили оружие, и т.д. Властитель реализует себя в предельной степени – через действия всего своего народа. По его желанию и замыслу явственно и на глазах переделывается мир! Миллионкратно увеличиваются все его личные усилия, передаваемые передаточным механизмом власти сверху вниз, в народ: тысячи людей устремляют свои мозги и силы во исполнение его усилия – строят, завоевывают, пашут.
     
3. Так что властолюбие – это естественная и предельная жажда самореализации и самоутверждения. Жить так, чтобы от моего желания в мире зависело как можно больше. Это предельное проявление инстинкта жизни – действовать посредством всех людей с их индивидуальными энергиями и возможностями. Больше уже просто некуда.
     
4. Заметим, что прямая власть – это экстенсивный способ самореализации, через явные и прямые действия, когда пирамида государственной власти служит редуктором, передающим и умножающим усилие, а весь народ – как бы рабочим механизмом.
     
Но есть еще два рода власти, вполне реальной, но не являющейся властью политической, властью в системе отношений людей.
     
Род первый – жена, фаворит, советник короля. Влияние на личность лидера, действование через него. Реже – потому, что ты умеешь доставить ему сильное удовольствие и вертишь им в своих интересах; чаще – потому что ты умный, и еще как сказать, использует ли король твой ум в своих интересах – или это ты посредством своего ума используешь короля в своих интересах. Доступ к постели короля и доступ к уху короля. Здесь вся атрибутика власти – королю, но есть сознание того, что он – марионетка в твоих руках, а реально миром правишь ты. Эге. То есть: можно не уметь подчинять себе людей, расправляться с врагами, заставлять выполнять приказы, брать на себя всю ответственность за содеянное, – но лишь умом изменять мир, используя чужую волю и силу.
     
Заметьте – советников всегда масса, не протолкнешься, и у каждого лидера – аппарат мозговиков. Вся энергия мозговика пошла в ум, условно говоря, – но важнее, по жизни, умение скручивать людей в бараний рог или внушать им любовь и доверие. Ум возьмешь и напрокат за умеренную зарплату, а качества лидера – увы, надо иметь свои. Т.е. беспредельное властолюбие важнее. Но мощный и тонкий ум, стоя рядом с властью, реально делает умника тоже очень властным. «Серый кардинал» тоже род власти.
     
Род второй – интеллектуал-ученый. Архимед, Бертольд Шварц, Оппенгеймер. Тихо сидя, изобретает такое, что аж мир переворачивается. Строго говоря, это тоже высшая форма самореализации, дающая ученому ощущение и сознание власти над миром. Вы короли? – а я кончу сварганивать эту установочку, положу палец на кнопку – и могу сделать такое, что вам не снилось. В общем ведь братья Райт больше сделали в этом мире, чем любой главнокомандующий ВВС вместе с министром воздушного транспорта. Власть человечества над воздушным океаном со всеми вытекающими, а вернее выпадающими и вылетающими отсюда последствиями, базируется на власти над воздушным пространством двух механиков из велосипедной мастерской. Это их власть!
     
Но говоря о власти, мы всегда имеем в виду в первую очередь и по преимуществу власть одного человека над другим – прямую и простую. Казнить «серого кардинала», отобрать изобретение у изобретателя. Просто, говоря о сущности власти как самореализации через максимальные действия, нельзя не упомянуть тех, кто изобретал порох и подавал советы.
     
5. На чем стоит власть? С одной стороны – на добровольном и сознательном подчинении, с другой – на насилии и ломке любого сопротивления себе.
     
Власть может начинаться как сугубо добровольная: бригада единогласно избирает бригадира. Может как сугубо насильственная: завоеватель подчинил себе соседнее государство. Может быть власть как бы или почти большинства – демократические выборы с такими условиями процентной нормы для победителя, что достаточно бывает четверти населения «за» для победы: остальные голосуют кто во что горазд или просто плюют. А может быть властью сугубого меньшинства, когда узкий круг князей долго препирается, кого ставить главным.
     
Но как только серьезная, на государственном уровне, власть становится властью – мощный аппарат армии, полиции, чиновников и пропаганды устраивает «пирамидальную вниз» такую клетку для народа, что подчиняться приходится волей-неволей: деваться некуда, или в тюрьму.
     
А иначе и невозможно. Всем всего не объяснишь. На всех не угодишь. Со всеми дураками и эгоистами не договоришься. Со стороны-то, всех пружин не зная и ни за что не отвечая, умников всегда много, которые знают, как надо сделать лучше в чем-то конкретном – но тут же окажутся беспомощны и несостоятельны, посади их наверх в центросплетения финансов, интересов разных внутригосударственных и внешних групп, интриги и неувязки.
     
5-А. Но еще власть стоит на том, что людям нравится подчиняться и они хотят подчиняться. Они буквально-таки ищут подчинения.
     
Интеллигент-демократы при этом тезисе могут взвыть о свободе как исконной тяге человека ко всему хорошему. Но (см. Ч. 1, гл. 3, п. 5, 4) свобода – это стремление человека к такому положению, при котором он может преобразовать максимум энергии, и не понимать это (а чаще всего этого не понимали – кажется, до сих пор вообще не понимали) – не более чем глупость. И-и: добровольно предпочитая подчинение свободе, человек использует свою свободу для свободного выбора такого положения себя среди других людей, которое дает ему возможность как раз реализовывать и преобразовывать максимум энергии и совершать максимум действий. В этом и состоит суть добровольного подчинения. И никакого противоречия свободы подчинению на самом деле здесь нет.
     
Индивидуальная свобода реализуется в свободном выборе подчинения. Это верно для подавляющего большинства людей. И чем экстремальнее ситуация – тем более явно и обязательно это проявляется.
     
Когда царит мир, благополучие, спокойствие, все хорошо – тут и подчиняться незачем, каждому охота делать, что он хочет, безо всяких ограничений, коли это ему ничем не грозит. Но при любых совместных действиях нужна организация. А организация требует поставить кого-то во главе. И встроить себя в организацию, исполнять приказы – значит стать сильнее и значительнее как часть общего целого: организация тебя защищает, организация умножает твои силы, все ее возможности и заслуги распространяются на тебя.
     
А тот, кто во главе – он сильный, решительный, храбрый, он берет на себя ответственность за решения, он способен сплотить толпу в мощную команду и протаранить любые препятствия. Встраиваясь в организацию под его началом – ты почти достигаешь его уровня храбрости и значительности, он теперь с тобой заодно, не даст в обиду, ты выживешь, победишь, а если и нет – имеешь на это максимальные шансы.
     
Это, значит, в том случае, если лидер делает или обещает делать примерно то, чего тебе и хочется. И ты согласен отказаться от мелких проявлений личной свободы – когда ложиться спать, кого посылать подальше, как именно делить еду, – зато обеспечишь себе главное: значительность, победу, защищенность семьи, богатство, цель приличную и значительную.
     
«Командуй!» – кричит толпа вождю. «Придите и володейте нами!» – взывают ограбляемые всеми проходимцами селяне к конунгу с дружиной. И подчинение становится сладостно: теперь-то мы всем покажем!
     
Каждый мелкий акт подчинения означает: я твой единомышленник, я твой друг, я знаю, что только через подчинение мы становимся единой силой, управляемой единой волей, твоя воля самая здоровая, босс, и всю свою волю я подключаю к твоей, которая теперь – наша единая и общая воля, и таким образом каждый из нас – часть большой силы, делающей большие дела, и умение подключать всю свою энергию к общей – это дело доблести и человеческой значительности.
     
Подчинение избавляет от нерешительности, незнания что делать, неуверенности в своих действиях и их результате, сознания слабости своих сил, – состояний бесплодных, вредных. Подчинение придает смысл твоим действиям – у нас общая цель, я работаю на всю команду, всем это нужно.
     
А одобрение босса и товарищей есть прекрасный показатель значительности – меня признают, хвалят, я много стою среди себе подобных, мне это потребно и комфортно.
     
Быть значительным объективно и ощущать себя значительным субъективно через подчинение. Вот в чем суть подчинения. Вот чем оно, черт возьми, сладостно. И вот почему девяносто девять процентов людей его ищут.
     
Для большинства, как давно и было замечено, полная личная свобода – тяжеловатое, плохопереносимое состояние: самому обо всем думать, самому за все отвечать, самому все знать. Для этого нужно много уверенности в себе, в своих силах, много храбрости и стойкости в одиночку противостоять другой силе, хотя бы силе природы.
     
Так заключенные в лагерях сбиваются в «семьи» – одному не выжить, загрызут, помыкать будут, а команда защитит, и пусть пахан командует. И лишь очень здоровые и храбрые могут не примыкать ни к какой семье – «масть» этих одиночек называется там «один на льдине», он же – «ломом опоясанный». Это мало кого привлекает, и мало кому по плечу.
     
И умные лидеры всегда знали: людишки власть любят, хают и скрипят – а не могут без нее.
     
6. Почему люди подчиняются власти, даже если подавляющему большинству она совершенно не нравится?
     
А куда ты на фиг денешься. Выбор простой: или сломить голову или в отведенных и разрешенных пределах жить сносно и реализовывать свои возможности: работа, карьера, благополучие, семья, подняться над некоторыми, и развлечься можно, и повеселиться.
     
Да и с детства вбивается всеми средствами, что верноподданничество – дело чести, долг, обязанность, это морально, это хорошо.
     
И даже если тебя гонят на войну, тебе не нужную и не понятную – можно выслужиться, подняться, прославиться, уцелеть и вернуться с добычей, да и кругом тебя толпы тебе подобных – ну так все нормально, ребята, что ж делать: а полевой трибунал с расстрельным взводом всегда наготове.
     
И энергии отдельных людей загоняются умелым правителем в нужные клеточки, и кресты Почетного Легиона для солдат и миллионные пенсии для маршалов подстегивают армейские колонны.
     
И всегда найдется место для храбрости, силы, ума, предприимчивости, любви, карьеризма, – то есть, опять же, жить-то можно.
     
Но еще одно. Верность родине. Дерьмовая страна, но моя родная. Я самоутверждаюсь как часть великого целого, и сам силен через принадлежность к этому целому. А раз в моей стране вот эта власть правит – что ж, это и моя власть. Вроде как дрянная у меня семья, ан все-таки свой дом, все-таки есть в нем и хорошее. Хуля мой дом – ты объявляешь ведь и меня дерьмом, значит, глупым и неудачливым, мелким человечишкой. Но мне потребно осознавать себя приличным и немелким человеком!
     
И человек начинает уже сам отыскивать в своей власти положительные черты – тем более что пропаганда к его услугам. И находит. Тем более что всегда и во всем можно найти что-то хорошее. Психология, понимаешь…
     
Если человек не может действовать иным способом, чем тем, который ему оставлен – он со временем начинает видеть в этом способе хорошие стороны. И чем большего в отведенной клеточке он достигает – тем больше его устраивает, естественно, эта жизнь.
     
Он всегда измеряет полноту и достойность своей жизни относительно жизни других: соседей в своем государстве и неких средних граждан в другом. И мысль, что он живет хуже, чем в других государствах, ему несносна, противна его психике, ущербляет его сознание, он стремится опровергнуть ее всеми возможными способами: нет, он более, значителен, чем они! Они богаче? ездят по миру? могут высказывать свое мнение? веселее выглядят? – зато мы храбрее, и больше любим родину, и народ у нас умнее, вот просто по судьбе и истории нам не везет, понимаешь…