1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 
ГЛАВА 1    

     

     Гибель или спасение? Вызов Айртона. – Важный разговор. – Это не  «Дункан». Подозрительное судно. – Необходимые предосторожности. –  Корабль приближается. – Пушечный, выстрел. Бриг становится на якорь в виду  острова. – Наступает ночь.         

Уже два с половиной года прошло с тех пор, как пассажиры  воздушного корабля были выброшены на остров Линкольна, но до сих пор они не  могли установить связи со своими близкими. Однажды журналист попытался вступить  в сношения с обитаемым миром, доверив птице записку, заключавшую тайну их  исчезновения, пса на этот шанс нельзя было серьезно рассчитывать. Только Айртон,  при известных уже читателям обстоятельствах, присоединился к членам маленькой  колонии.    

И вот в этот день, 17 октября, другие люди показались в виду  острова на таком всегда пустынном море.    

Сомнений больше не оставалось – это был корабль. Но пройдет  ли он мимо или пристанет к берегу? Через несколько часов колонисты должны были  узнать, что думать на этот счет. Сайрес Смит и Харберт тотчас же позвали в  большой зал Граничного Дворца Гедеона Спилета, Пенкрофа и Наба и рассказали им  о том, что произошло.    

Пенкроф схватил подзорную трубу и быстро оглядел горизонт.    

Он нашел нужную точку, которая отразилась едва заметным  пятном на фотографическом снимке, и сказал не стишком довольным тоном:    

– Тысяча чертей! Это действительно корабль.    

– Он идет к нам? – спросил Гедеон Спилет.    

– Пока еще нельзя ничего сказать, – ответил  моряк. – Над горизонтом возвышаются только его мачты, а корпуса совершенно  не видно.    

– Что же нам делать? – спросил юноша.    

– Ждать, – ответил Сайрес Смит.    

В течение долгого времени колонисты молчали, переполненные  мыслями, волнениями, опасениями и надеждами, которые были вызваны у них этим  происшествием. Ничего более значительного не случилось с ними со времени их  прибытия на остров Линкольна. Правда, колонисты не были в положении несчастных,  потерпевших крушение, которые живут на бесплодном острове, борясь за свое  жалкое существование с мачехой-природой и постоянно терзаясь желанием увидеть  населенные страны. Пенкроф и в особенности Наб чувствовали себя все более  счастливыми и богатыми и не без сожаления покинули бы свой остров. Они вполне  приспособились к новой жизни среди своих владений, которые их разум сделал  культурными. Но этот корабль, во всяком случае, вез новости с континента. Он  вез людей, таких же, как они сами, и, как поймет всякий, сердца колонистов  затрепетали при виде корабля.    

Время от времени Пенкроф брал трубу и становился у окна.    

Он самым внимательным образом всматривался в судно, которое  находилось в двадцати милях к востоку.    

Колонисты пока не имели возможности сигнализировать о своем  присутствии. Флага с корабля не заметили бы, выстрел не был бы услышан, огня бы  не увидали.    

Между тем было очевидно, что остров, над которым возвышалась  гора Франклина, не мог остаться скрытым от взоров часовых, сидевших на мачте  корабля. Но зачем бы это судно пристало к берегу? Не простая ли случайность  занесла его в эту часть Тихого океана, где карты не указывают никакой земли,  кроме маленького острова Табор, который стоит вдали от обычных путей судов  дальнего плавания, идущих к Полинезийским островам, к Новой Зеландии, к берегам  Америки?    

На этот вопрос, который задавали себе все колонисты, дал  неожиданный ответ Харберт.    

– Не «Дункан» ли это? – воскликнул он.    

Читатель, конечно, не забыл, что «Дункан» была яхта  Гленарвана, который оставил Айртона на острове Табор и должен был когда-нибудь  вернуться туда за ним. А остров. Табор был не слишком отдален от острова  Линкольна, и корабль, направлявшийся к Табору, мог проплыть в виду острова  Линкольна. Их разделяло всего сто пятьдесят миль по параллели и семьдесят пять  миль по меридиану.    

– Надо известить Айртона и немедленно вызвать его  сюда, – сказал Гедеон Спилет. – Он один может нам сказать, «Дункан»  ли это.    

Все согласились с этим, и журналист, подойдя к телеграфному  аппарату, который связывал Гранитный Дворец с коралем, послал такую телеграмму:  «Приходите как можно скорей». Несколько мгновений спустя зазвенел звонок.    

Айртон отвечал: «Иду».    

Колонисты продолжали наблюдать за кораблем.    

– Если эго «Дункан», – сказал Харберт, – то  Айртон без труда его узнает, так как он некоторое время плавал на этом судне.    

– А если узнает, то здорово взволнуется, –  прибавил Пенкроф.    

– Да, – сказал Сайрес Смит. – Но теперь  Айртон достоин снова ступить на борт «Дункана». Хорошо бы это была яхта  Гленарвана, ибо всякое другое судно показалось бы мне подозрительным. Эта часть  Тихого океана пользуется дурной славой, и я всегда опасаюсь, что наш остров  вздумают посетить пираты.    

– Мы бы тогда его защищали! – воскликнул Харберт.    

– Конечно, мой мальчик, – улыбаясь, ответил  инженер. – Но лучше будет, если его не придется защищать.    

– У меня явилась мысль, – сказал Гедеон  Спилет. – Остров Линкольна не известен мореплавателям, так как его нет на  картах. Не думаете ли вы, Сайрес, что если с корабля неожиданно увидят эту  незнакомую землю, ее скорее захотят посетить, чем от нее удалиться?    

– Разумеется, – сказал Пенкроф.    

– Я тоже так полагаю, – согласился инженер. –  Можно даже утверждать, что капитан корабля обязан отметить, а значит, и  обследовать всякий материк или остров, не нанесенный еще на карту, а остров  Линкольна относится к таким островам.    

– Предположим, что этот корабль пристанет к берегу или  бросит якорь в нескольких кабельтовых от нашего острова. Что мы тогда будем  делать?    

На этот прямой вопрос сначала не последовало ответа. Но  после некоторого размышления Сайрес Смит проговорил по-обычному спокойно:    

– Вот что мы тогда сделаем, друзья мои: мы вступим в  сношения с этим кораблем и покинем на нем наш остров. Потом мы вернемся сюда с  теми, кто захочет за нами последовать, и окончательно колонизируем остров  Линкольна.    

– Ура! – закричал Пенкроф. – Колонизация уже  почти окончена, все части острова имеют названия, на нем есть естественная  гавань, пресноводная бухта, дороги, телеграфная линия, верфь и завод. Тогда  останется только занести остров Линкольна на карту.    

– А вдруг его у нас отнимут в наше отсутствие? –  сказал Гедеон Спилет.    

– Тысяча чертей! – вскричал моряк. – Я готов  остаться здесь один, чтобы сторожить остров, и, клянусь честью Пенкрофа,  украсть его у меня будет потруднее, чем выхватить часы из кармана какого-нибудь  зеваки!    

В течение следующего часа невозможно было сказать,  направляется корабль к острову Линкольна или нет. Он приближался к острову, но  с какой быстротой? Этого Пенкроф не мог определить. Так как дул норд-ост, то  можно было предположить, что корабль идет правым галсом. Ветер толкал его к  берегам острова, и при спокойном море капитан корабля мог без страха  приблизиться к нему, хотя глубины в этих местах и не были отмечены на карте.    

Часа в четыре, через час после вызова, Айртон подходил к  Гранитному Дворцу. Он вошел в большой зал и произнес:    

– Я к вашим услугам.    

Сайрес Смит, как обычно, протянул ему руку и сказал, подводя  его к окну:    

– Айртон, мы попросили вас прийти сюда по важным  причинам.    

В виду острова появился корабль.    

Айртон побледнел, и его глаза на мгновение затуманились.    

Он высунулся из окна и осмотрел горизонт, но ничего не  увидел. – Возьмите эту подзорную трубу, Айртон, и посмотрите как  следует, – сказал Гедеон Спилет. – Возможно, что это «Дункан» и что  яхта пришла сюда, чтобы отвезти вас на родину.    

– «Дункан»… – прошептал Айртон. – Так скоро?  Последние слова как будто невольно слетели с губ Айртона, и он опустил голову  на руки.    

Неужели двенадцать лет одиночества на пустынном острове  казались ему недостаточным наказанием? Неужели кающийся преступник еще не  простил себя и не ждал прощения от других?    

– Нет, нет, – сказал он, – это не может быть  «Дункан»!    

– Посмотрите, Айртон, – сказал инженер. – Нам  важно заранее знать, как обстоит дело.    

Айртон взял трубу и навел ее на указанное место. Несколько  минут он наблюдал горизонт, не двигаясь, не произнося ни слова. Наконец он  сказал:    

– Действительно, это корабль, но я не думаю, чтобы это  был «Дункан».    

– А почему нет? – спросил Гедеон Спилет.    

– Потому что «Дункан» – паровая яхта, а я не вижу  никаких следов дыма над судном или вблизи его.    

– Может быть, «Дункан» плывет под парусами? –  заметил Пенкроф. – Ветер для него, кажется, попутный, а на таком  расстоянии от суши выгодно экономить уголь.    

– Возможно, что вы и правы, мистер Пенкроф, –  сказал Айртон, – и на яхте погасили топки. Пусть судно подойдет к берегу.  Мы скоро узнаем, «Дункан» ли это.    

Айртон, сказав это, отошел и сел в углу зала. Колонисты еще  долго разговаривали о незнакомом судне, но Айртон не вмешивался в беседу.    

Все были в таком настроении, что не могли продолжать обычную  работу. Гедеон Спилет и Пенкроф особенно нервничали и беспокойно расхаживали  взад и вперед. Харберта разбирало любопытство. Только Наб сохранял свое обычное  спокойствие. Что касается инженера, то он был погружен в думы и скорее  опасался, чем желал прибытия этого корабля.    

Между тем судно несколько приблизилось к острову. При помощи  подзорной трубы удалось разглядеть, что это был корабль дальнего плавания, а не  малайский «прао», на которых ходят тихоокеанские пираты. Поэтому можно было  думать, что дурные предчувствия инженера не оправдаются и что присутствие этого  судна близ острова не грозит опасностью его обитателям. Внимательно  всмотревшись, Пенкроф заявил, что, судя по оснастке, это судно действительно  бриг и что оно идет наискось к берегу, правым галсом.    

Это подтвердил и Айртон.    

Но, продолжая идти в таком направлении, корабль должен был  скоро скрыться за оконечностью мыса Когтя, так как он шел на юго-запад, и,  чтобы наблюдать за ним, пришлось бы подняться на возвышенность бухты  Вашингтона, близ гавани Воздушного Шара. Это было досадно, так как около пяти  часов, с наступлением сумерек, всякое наблюдение делалось затруднительным.    

– Что мы будем делать, когда наступит ночь? –  спросил Гедеон Спилет. – Следует ли нам зажигать огонь, чтобы указать, что  мы находимся на этом берегу?    

Это был важный вопрос, и, несмотря на то, что у инженера  оставались некоторые опасения, он был разрешен положительно. Ночью корабль мог  скрыться, исчезнуть навсегда, а появится ли после его исчезновения другое судно  в водах острова Линкольна – неизвестно. Кто мог предвидеть, что готовит  колонистам будущее! – Каково бы ни было это судно, – сказал  журналист, – мы должны дать знать, что остров обитаем. Если мы упустим  такой случай, то будем всю жизнь жалеть об этом.    

Итак, было решено, что Наб с Пенкрофом отправятся в гавань  Воздушного Шара и, когда настанет ночь, разведут там большой костер, который,  несомненно, привлечет внимание экипажа брига. Но в ту минуту, когда Наб и моряк  собирались покинуть Гранитный Дворец, корабль изменил направление и пошел прямо  к острову, держа курс на бухту Союза. Это был, по-видимому, хороший ходок: он  приближался очень быстро.    

Наб и Пенкроф решили отложить свой уход. Айртону снова  подали подзорную трубу, чтобы он мог окончательно установить, «Дункан» это или  нет. Шотландская яхта тоже имела оснастку брига. Вопрос, следовательно,  заключался в том, видна ли труба между мачтами замеченного корабля.    

Судно находилось на расстоянии десяти миль, и на горизонте  было еще очень светло. Разрешить вопрос казалось легко, и Айртон вскоре опустил  трубу и сказал:    

– Это не «Дункан». Это и не мог быть «Дункан». Пенкроф  снова поймал бриг в поле зрения трубы и определил его водоизмещение в  триста-четыреста тонн. Корабль имел остроконечную форму и высокие мачты и,  будучи прекрасно оснащен, приспособлен, вероятно, для быстрого хода. Но к какой  национальности принадлежит он, было трудно определить.    

– На его флагштоке развевается вымпел, но я не могу  различить цвета, – сказал моряк.    

– Меньше чем через полчаса мы это узнаем, –  проговорил журналист. – Впрочем, совершенно очевидно, что капитан этого  судна намеревается пристать к берегу, и, значит, сегодня или, во всяком случае,  завтра мы с ним познакомимся.    

– Все равно, – сказал Пенкроф. – Лучше знать заранее,  с кем будешь иметь дело. Мне бы очень хотелось различить цвета этого корабля.    

Говоря это, моряк не выпускал из рук подзорной трубы.    

Начинало темнеть, и вместе с лучами солнца затихал морской  ветер. Вымпел корабля обвис и запутался в фалах, так что его стало еще труднее  разглядеть.    

– Это не американский флаг… – время от времени говорил  Пенкроф, – не английский – тот с красным, и его легко было бы различить…  не французский, не немецкий, а также не белый, русский, и не желтый, испанский…  Мне кажется, что он одноцветный… Подождите-ка! Какой флаг можно чаще всего  встретить в этих морях? Чилийский? Нет, он трехцветный. Бразильский? Нет, он  зеленый. Японский – черный с желтым. А этот…    

В это время ветер слегка развернул таинственный флаг. Айртон  схватил подзорную трубу, которую Пенкроф отложил в сторону, приставил ее к  глазу и глухим голосом прошептал:    

– Флаг черный!    

И действительно, на флагштоке брига развевался черный флаг.  Теперь можно было с полным основанием считать этот корабль подозрительным.    

Неужели опасения инженера были основательны и это был  пиратский корабль? Занимался ли он грабежом в южной части Тихого океана? Что  ему понадобилось у берегов острова Линкольна? Считал ли он этот остров  неизвестной, неведомой землей, подходящей для устройства на ней склада  награбленного груза? Искал ли он у берегов острова удобную гавань на зимние  месяцы? Неужели владения колонистов должны были превратиться в какой-то гнусный  притон – столицу пиратов Тихого океана?    

Все эти мысли невольно проносились в мозгу каждого. Черный  цвет флага имел недвусмысленное значение. Это был, несомненно, флаг морских  разбойников. Такой флаг должен был развеваться и на «Дункане», если бы  преступникам удался их злодейский план. Колонисты не стали терять время на  споры.    

– Друзья мои, – сказал Сайрес Смит, – может  быть, этот корабль намерен только обследовать побережье острова. Может быть,  его команда не высадится на сушу. Это будет удачей. Как бы то ни было, мы  должны сделать все, чтобы скрыть, что мы здесь находимся. Мельница на плато  Дальнего Вида слишком бросается в глаза – Айртон с Набом пойдут и снимут с нее  крылья. Прикроем густыми ветками окна Гранитного Дворца. Погасите все огни.  Ничто не должно выдавать присутствие человека на этом острове.    

– А наш корабль? – сказал Харберт.    

– Он укрыт в гавани Воздушного Шара, и я бы хотел  видеть, как эти негодяи его найдут! – ответил Пенкроф.    

Приказания инженера были немедленно исполнены. Наб и Айртон  поднялись на плато и приняли все меры к тому, чтобы скрыть признаки жилья. Пока  они были заняты этой работой, товарищи их отправились в лес Якамара и принесли  оттуда множество веток и лиан, которые издали можно было принять за  естественную листву. Она должна была недурно прикрыть отверстия в гранитной  стене.    

Оружие и боевые припасы были сложены под рукой, чтобы ими  можно было немедленно воспользоваться в случае неожиданного нападения.    

Когда все эти предосторожности были приняты, Сайрес Смит  сказал с волнением в голосе:    

– Друзья мои, если эти негодяи пожелают захватить  остров Линкольна, мы будем его защищать, не правда ли?    

– Да, Сайрес, – ответил журналист, – и если  понадобится, мы все умрем, защищая его.    

Инженер протянул товарищам руку, и они с жаром пожали ее.  Только Айртон, сидевший в углу, не присоединился к колонистам. Может быть, этот  бывший преступник все еще считал себя недостойным. Сайрес Смит понял, что  происходит в душе Айртона, и подошел к нему со словами:    

– А вы, Айртон, как вы поступите?    

– Я исполню свой долг, – ответил Айртон. И он  встал у окна, устремив взгляд на море. Было половина восьмого. Солнце скрылось  минут двадцать назад за Гранитным Дворцом, и западный горизонт понемногу  темнел. Между тем бриг продолжал идти по направлению к бухте Союза. Он уже был  от нее не дальше чем в восьми милях и проходил на траверсе плато Дальнего Вида,  ибо, сделав поворот против мыса Когтя, значительно уклонился к северу, куда его  тянуло приливом. Можно сказать, что на этом расстоянии он уже вошел в бухту,  так как прямая линия, проведенная от мыса Когтя до мыса Челюстей, прошла бы к  западу от корабля, по его левому борту. Собирается ли бриг войти в  бухту? – был первый вопрос. Станет ли он на якорь, войдя туда? – вот  второй вопрос. Может быть, он только обследует берег и снова уйдет в море, не  высаживая команды? Меньше, чем через час все это будет известно. Колонистам  оставалось только ждать. Сайрес Смит сильно встревожился, узнав, что  подозрительное судно идет под черным флагом. Не являлось ли это прямой угрозой  для того дела, которое он и его товарищи так хорошо вели до сих пор? Пираты – а  в том, что матросы этого судна именно пираты, сомневаться было нельзя, –  быть может, уже раньше посещали этот остров и, приближаясь к нему, подняли свой  флаг. Не высаживались ли они прежде на острове? Это пролило бы свет на  некоторые обстоятельства, казавшиеся до сих пор загадочными. Не было ли у них  сообщников, которые скрывались в неисследованной части острова и собирались  установить с ними связь?    

Сайрес Смит задавал себе мысленно все эти вопросы, но не  знал, что на них ответить. Но он ясно сознавал, что с приходом брига положение  колонистов становилось очень опасным. Тем не менее инженер и его товарищи были  твердо намерены сражаться до последней крайности. Многочисленны ли эти пираты и  лучше ли вооружены, нежели колонисты, – вот что было очень важно знать. Но  каким способом до них добраться?    

Наступила ночь. Молодой месяц, угасший с последними лучами  солнца, скрылся. На острове и на море царил глубокий мрак. Тяжелые облака,  скопившиеся на горизонте, не пропускали света звезд. С наступлением сумерек  ветер совершенно стих. Ни единый листок не шелохнулся на деревьях, волны не  шептались на берегу. Корабль был совершенно невидим; все огни на нем были  затемнены, и если он еще находился в виду острова, то нельзя было даже сказать,  в каком именно месте.    

– Э, кто знает! – сказал Пенкроф. – Может  быть, этот проклятый корабль уйдет ночью, и завтра на заре мы его уже не  увидим.    

Словно в ответ на слова моряка, над морем блеснула яркая  вспышка, и раздался пушечный выстрел.    

Корабль был все еще тут и имел на борту артиллерию.    

Между вспышкой и выстрелом прошло шесть секунд.    

Следовательно, бриг находился в миле с четвертью от берега.    

Одновременно послышался шум цепей, со скрипом спускавшихся  через клюзы.    

Корабль бросил якорь неподалеку от Гранитного Дворца.    

 ГЛАВА 2    

     

     Обсуждение. – Предчувствия. – Предложение Айртона. –  Предложение принимается. – Айртон и Пенкроф на островке Гранта. –  Норфолкские ссыльные. – Их планы. – Героическая попытка  Айртона. – Возвращение. – Шесть против пятидесяти.         

Нельзя было больше сомневаться в намерениях пиратов. Они бросили  якорь на небольшом расстоянии от острова и, очевидно, рассчитывали на следующий  день подплыть к берегу на лодках. Сайрес Смит и его друзья были готовы  действовать, но при всей своей решимости защищаться они не должны были забывать  об осторожности. Может быть, еще удастся сохранить в тайне их присутствие, если  пираты ограничатся высадкой на побережье и не пойдут в глубь острова. Возможно,  что морские разбойники хотят только набрать воды в бухте реки Благодарности и  не заметят моста, находящегося в полутора милях от устья, и хозяйственных  приспособлений в Трубах.    

Но почему они подняли на мачте черный флаг? Почему они  стреляют? Вероятно, из одного бахвальства, если только они не хотели этим  выстрелом объявить остров своим владением. Сайрес Смит теперь знал, что корабль  хорошо вооружен. Чем могли колонисты острова Линкольна ответить пушке пиратов?  Только ружейными выстрелами.    

– Но все же, – заметил Сайрес Смит, – наша  позиция неприступна. Теперь, когда отверстие водостока прикрыто травой и  камышом, враги не сумеют его обнаружить, и, следовательно, им не удастся  проникнуть в Гранитный Дворец.    

– Но наши посевы, птичий двор, кораль и все  остальное! – вскричал Пенкроф, топнув ногой. – В несколько часов они  могут все испортить и погубить.    

– Да, все, Пенкроф, и мы не имеем возможности помешать  им, – ответил Сайрес Смит.    

– Много ли их? Вот в чем основной вопрос, – сказал  журналист. – Если их не больше десятка, мы сумеем остановить их, но сорок,  может быть, пятьдесят…    

– Мистер Смит, – сказал Айртон, подходя к инженеру, –  вы хотите исполнить мою    

просьбу?    

– Какую, мой друг?    

– Разрешите мне отправиться на корабль и узнать,  сколько на нем человек команды.    

– Вы подвергнете свою жизнь опасности,  Айртон…нерешительно сказал инженер.    

– Но почему бы нет, сударь?    

– Это больше того, что требует от вас долг.    

– Мне и нужно сделать больше.    

– Вы собираетесь добраться до корабля на пироге? –  спросил Гедеон Спилет.    

– Нет, сударь, я отправлюсь вплавь. Пирога не пройдет  там, где может проскользнуть человек.    

– Помните, что бриг в одной миле с четвертью от  берега, – сказал Харберт.    

– Я хороший пловец, мистер Харберт.    

– Повторяю, вы рискуете жизнью, – продолжал  инженер.    

– Все равно, – ответил Айртон. – Мистер Смит,  я прошу вас об этом, как о милости. Может быть, это возвысит меня в моих собственных  глазах.    

– Отправляйтесь, Айртон, – сказал инженер. Сайрес  Смит чувствовал, что своим отказом он глубоко огорчил бы бывшего преступника,  сделавшегося вновь честным человеком.    

– Я пойду вместе с вами, – сказал Пенкроф.    

– Вы мне не доверяете? – с живостью воскликнул  Айртон. – Что же делать! – добавил он смиренно.    

– Нет, нет, – быстро перебил его Сайрес  Смит, – нет, Айртон, Пенкроф не сомневается в вас! Вы не так поняли его  слова.    

– Правильно, – сказал Пенкроф. – Я предлагаю  Айртону только проводить его до островка. Возможно, хотя и маловероятно, что  кто-нибудь из этих прохвостов высадился на сушу, и я смогу помешать ему поднять  тревогу. Я подожду Айртона на островке, но пусть он плывет к кораблю один, раз  он уж вызвался это сделать. Порешив на этом, Айртон начал готовиться к своему  предприятию. Его план был рискованный, но мог увенчаться успехом. Пользуясь  темнотой, Айртон собирался, подплыв к кораблю, уцепиться за ватерштаги или  ванты и установить, сколько матросов находится на корабле, а может быть, даже и  подслушать планы разбойников.    

Айртон и Пенкроф в сопровождении остальных колонистов  спустились на берег. Айртон разделся и натерся жиром, чтобы меньше страдать от  холодной воды. Ему, быть может, предстояло провести в воде несколько часов.    

В это время Пенкроф и Наб отправились за лодкой, которая  была привязана в нескольких сотнях шагов у берега реки. Когда они вернулись,  Айртон был уже готов.    

На плечи Айртона набросили одеяло, и колонисты по очереди  пожали ему руку.    

Айртон и Пенкроф сели в лодку. Вскоре они скрылись во тьме.  Было половина одиннадцатого. Остальные колонисты решили ждать их в Трубах.    

Смельчаки без труда переправились через пролив и вскоре  подошли к противоположному берегу островка, действуя очень осторожно, боясь,  что в этих местах могут оказаться пираты. Но, прождав некоторое время, они  убедились, что на островке никого нет. Айртон в сопровождении Пенкрофа быстрыми  шагами пересек островок, вспугивая птиц, гнездившихся в углублениях скал. Затем  он, не колеблясь, бросился в море и бесшумно поплыл к кораблю; найти его было  нетрудно, так как на нем теперь горели огни.    

Что же касается Пенкрофа, то он укрылся в углублении одной  из береговых скал и ждал возвращения своего товарища.    

Айртон быстро двигался вперед и скользил в волнах, не  производя ни малейшего шума. Голова его едва виднелась над водой, глаза не  покидали темных очертаний брига, огни которого отражались в море. Он помнил  только о долге, который обещал выполнить, и не думал об опасностях, ожидавших  его не только на корабле, но и в море, куда часто заплывали акулы. Течение  несло Айртона, и он быстро удалялся от берега.    

Полчаса спустя Айртон, никем не замеченный, подплыл к  кораблю и уцепился рукой за ватерштаги. Он перевел дух и, подтянувшись на  цепях, взобрался на водорез. Там сушилось несколько пар матросских штанов.  Айртон надел одну пару и, приняв удобное положение, начал слушать. На бриге еще  не спали. Напротив, до Айртона доносились разговоры, пение, смех. Больше всего  его заинтересовали следующие слова, сопровождавшиеся грубыми ругательствами:    

– Хорошая добыча наш бриг!    

– Здорово идет этот «Быстрый»! Он заслуживает такого  названия.    

– Пусть его преследует весь норфолкский флот! Догони-ка  его!    

– Да здравствует его капитан!    

– Да здравствует Боб Гарвей!    

Всякий поймет, что почувствовал Айртон, услышав эти  отрывистые фразы, когда узнает, что Боб Гарвей был прежде в Австралии его  товарищем. Этот отчаянный головорез решил осуществить преступные планы Айртона.  Он захватил возле острова Норфолк бриг «Быстрый» с грузом оружия, инструментов  и всякой утвари, направлявшийся на Сандвичевы острова. Вся его шайка перешла на  бриг и превратилась из ссыльных в пиратов, которые разбойничали в Тихом океане.  Они грабили корабли и убивали их пассажиров с еще большей жестокостью, чем  малайцы.    

Преступники громко хвастались своими подвигами и  сопровождали рассказы обильными возлияниями. Вот что узнал из их речей Айртон.    

В настоящее время команда брига состояла исключительно из  ссыльных англичан, бежавших с острова Норфолк.    

Что же такое представляет собою Норфолк?    

На 29    

2' южной широты и 165    

42' восточной долготы, у восточной части Австралии,  находится небольшой остров окружностью в шесть миль, на котором стоит гора  Питта, возвышающаяся на тысячу сто футов над уровнем моря. Это и есть остров  Норфолк, на котором расположены учреждения, содержащие наиболее закоренелых из  обитателей английских тюрем. Их там пятьсот человек. Трудно даже представить  себе, какое это сборище негодяев! Иногда – хоть и очень редко – некоторым  преступникам удается обмануть бдительность охраны и бежать. Они захватывают  первый встретившийся им корабль и разбойничают в Полинезийском архипелаге.    

Так поступил и Боб Гарвей со своей шайкой, так собирался  когда-то поступить и Айртон. Боб Гарвей захватил бриг «Быстрый», стоявший на  якоре невдалеке от Норфолка, и перебил его экипаж. Вот уже год, как этот бриг  превратился в пиратское судно и плавал в Тихом океане под командой Боба Гарвея,  когда-то капитана дальнего плавания – теперь морского разбойника, приятеля  Айртона.    

Большинство преступников находились на юте, в кормовой части  судна, а некоторые лежали на палубе и громко разговаривали.    

Беседа продолжалась среди криков и пения. Айртон узнал, что  «Быстрого» привела к берегам острова Линкольна простая случайность. Боб Гарвей  никогда еще не ступал ногой на этот остров, но, встретив на своем пути  незнакомую землю, не обозначенную ни на одной карте, пират, как верно угадал  Сайрес Смит, решил посетить ее и, если место окажется подходящим, устроить там  для брига постоянную гавань.    

Что же касается поднятия черного флага на мачте брига и  пушечного выстрела, который пираты дали по примеру военных кораблей, стреляющих  из орудий при подъеме флага, то это было чистым бахвальством. Выстрел не служил  сигналом, и между беглыми ссыльными из Норфолка и островом Линкольна не существовало  никакой связи.    

Итак, владениям колонистов грозила страшная опасность.  Остров с его доступной бухтой, небольшой гаванью, хорошо укрытым Гранитным  Дворцом и всевозможными благами, которыми так прекрасно воспользовались  колонисты, не мог не понравиться разбойникам. Они легко превратили бы остров  Линкольна в превосходное убежище. Именно потому, что остров был никому не  известен, он обеспечивал пиратам безопасный приют и безнаказанность. Столь же  очевидным было и то, что колонисты не нашли бы пощады и Боб Гарвей со своими  сообщниками безжалостно истребил бы их.    

Итак, Сайресу Смиту и его друзьям нельзя было даже искать  спасения в бегстве или укрыться где-нибудь на острове, ибо пираты собирались  обосноваться там. Даже в случае, если бриг отправится в какую-нибудь  экспедицию, несколько человек команды, наверное, останутся на острове. Значит,  надо было сражаться и уничтожить до последнего этих не достойных жалости  негодяев, против которых все средства хороши.    

Вот что думал Айртон, и он хорошо знал, что Сайрес Смит  разделил бы его точку зрения.    

Но можно ли сопротивляться и в конечном счете победить?    

Это зависит от того, как бриг вооружен и сколько на нем  человек команды.    

Айртон решил любой ценой узнать это. Примерно через час  после того, как он подплыл к бригу, разговоры и крики стали тише, и многие  пираты заснули пьяным сном. Айртон отважился подняться на палубу, где царил  глубокий мрак, так как все огни были потушены.    

Он взобрался на водорез и через бушприт прошел на бак.  Пробираясь среди спящих пиратов, Айртон обошел весь бриг и убедился, что он  вооружен четырьмя пушками, стреляющими восьми– или десятифунтовыми ядрами.  Айртон даже ощупал пушки и удостоверился, что они заряжаются с казенной части.  Это были новейшие орудия, обладавшие страшной разрушительной силой.    

Что же касается команды, то на палубе лежали человек десять;  остальные, которых, вероятно, было больше, по-видимому, спали в каютах. Из  подслушанных разговоров Айртон заключил, что на борту брига находятся не меньше  пятидесяти человек. Для шести обитателей острова Линкольна это было многовато!  Но, во всяком случае, Сайрес Смит благодаря преданности Айртона не окажется  застигнутым врасплох: он будет знать, каковы силы противника, и сумеет принять  соответствующие меры.    

Итак, Айртону оставалось лишь возвратиться к своим друзьям и  сообщить им о результатах рекогносцировки. Он собирался выйти на нос брига и  соскользнуть в море.    

Но вдруг этому человеку, который, как он сам сказал, хотел  сделать больше, чем требовал его долг, пришла в голову самоотверженная мысль.  Он решил пожертвовать своей жизнью, но спасти остров и его обитателей. Сайрес  Смит, очевидно, не сможет устоять против пятидесяти хорошо вооруженных пиратов,  которые либо справятся с колонистами в открытом бою, либо подвергнут Гранитный  Дворец осаде и возьмут их измором. Айртону представилось, что эти люди, вновь  сделавшие его человеком, и притом честным человеком, которым он был обязан  всем, подвергнутся беспощадному избиению, и результаты их трудов будут  уничтожены, а их остров превратится в разбойничий вертеп. Айртон решил, что  именно он явится причиной стольких несчастий, так как его прежний приятель Боб  Гарвей лишь осуществил задуманные им, Айртоном, планы. Ужас охватил его. Он  почувствовал непреодолимое желание взорвать бриг со всеми, кто был на нем. Он  тоже погибнет при взрыве, но зато исполнит свой долг.    

Айртон не колебался. Проникнуть в пороховую камеру, которая  обычно находится в кормовой части судна, было нетрудно. На подобном корабле,  должно быть вдоволь пороха, и достаточно искры, чтобы в одно мгновение  уничтожить судно.    

Айртон осторожно спустился в межпалубное помещение, усеянное  многочисленными телами спящих, которых свалила не усталость, а опьянение.    

У подножия гротмачты горел фонарь, и к мачте была подвешена  планка с разным огнестрельным оружием.    

Айртон вынул из планки револьвер и убедился, что он заряжен  и капсюль на месте. Для того чтобы выполнить его разрушительную работу, это  было все, что требовалось. Он осторожно направился к корме, намереваясь  пробраться на ют, где, вероятно, находилась крюйт-камера. В темном межпалубном  пространстве царила тьма, и было трудно не задеть на ходу кого-нибудь из  преступников. Айртон поминутно слышал ругательства или получал удары; несколько  раз ему приходилось останавливаться. Наконец он достиг перегородки, отделяющей  кормовую часть от носовой, и нащупал дверь, которая, вероятно, вела прямо в  крюйт-камеру. Ее надо было взломать, и Айртон принялся за работу. Это трудно  было сделать без шума, так как надо было снять замок. Но Айртон сильной рукой  сорвал его, и дверь распахнулась.    

Вдруг тяжелая рука легла на плечо Айртона.    

– Ты что здесь делаешь? – спросил его грубым  голосом какой-то человек высокого роста, появившийся в темноте, и внезапно  поднес к лицу Айртона ярко горевший фонарь.    

Айртон отшатнулся. При свете фонаря он узнал своего бывшего  сообщника Боба Гарвея. Но тот не мог узнать его, так как думал, что Айртон  давно умер.    

– Что ты здесь делаешь? – повторил Боб Гарвей,  хватая Айртона за пояс штанов.    

Не. отвечая ни слова, Айртон с силой оттолкнул атамана  пиратов и бросился к крюйт-камере. Один револьверный выстрел в бочку с порохом  – и все будет кончено.    

– Ко мне, ребята! – закричал Боб Гарвей.    

Несколько пиратов проснулись от его крика и, бросившись на  Айртона, пытались его повалить.    

Айртон вырвался у них из рук. Он дважды выстрелил из  револьвера и уложил двух преступников. Но удар ножом, которого Айртон не смог  отразить, поранил ему плечо.    

Айртон понял, что ему не удастся осуществить свой план:    

Боб Гарвей закрыл дверь в крюйт-камеру. В межпалубном помещении  слышался шум – пираты, очевидно, проснулись. Айртон должен был поберечь себя,  чтобы сражаться рядом с Сайресом Смитом. Ему оставалось только бежать. Но можно  ли было еще спастись бегством? Едва ли. Однако Айртон был готов сделать все,  чтобы вернуться обратно к товарищам.    

В его револьвере оставалось четыре пули. Айртон сделал два  выстрела, один – в Боба Гарвея, но, по-видимому, не ранил его. Воспользовавшись  замешательством противника, он бросился к лесенке, ведшей на палубу брига.  Пробегая мимо фонаря, он разбил его револьвером, и наступил полный мрак,  благоприятный для его бегства.    

Несколько пиратов, которых разбудил шум, сбегали вниз по  лесенке. Выстрелом Айртон отбросил одного из них, остальные шарахнулись в  сторону, не понимая, что происходит. Айртон в два прыжка выскочил на палубу.  Несколько секунд спустя, послав последнюю пулю в лицо пирату, который схватил  Айртона за горло, он перегнулся через перила и бросился в море.    

Не успел Айртон проплыть и шести сажен, как вокруг него  градом посыпались пули.    

Что должны были пережить Пенкроф, укрывшийся на берегу под  скалой, Сайрес Смит, журналист, Харберт и Наб, сидевшие в Трубах, услыхав  грохот выстрелов? Они бросились на берег и, приложив ружья к плечу, ждали  нападения, готовые отразить его. Положение казалось опасным. Вероятно, пираты  захватили Айртона и убили его. Возможно, что эти негодяи, пользуясь полной  темнотой, высадятся на острове.    

Прошло полчаса. Колонисты мучительно волновались. Между тем  выстрелы стихли, но ни Айртон, ни Пенкроф не появлялись. Неужели пираты  захватили островок? Надо спешить на помощь Айртону и Пенкрофу! Но как помочь  им? Начался прилив, и через ручей нельзя было переправиться. Пироги не было.  Можно себе представить, как тревожились Сайрес Смит и его товарищи! Наконец  около половины первого к берегу подошла пирога, в которой сидели два человека.  Это были Айртон, легко раненный в плечо, и Пенкроф, здравый и невредимый.  Товарищи встретили их с распростертыми объятиями.    

Колонисты немедленно укрылись в Трубах. Айртон рассказал,  как было дело, но не упомянул о том, что пытался взорвать бриг. Все горячо  пожимали Айртону руку. Он не скрывал, что положение очень серьезно. Пираты  будут насторожены. Им известно, что остров Линкольна обитаем. Они высадятся в  достаточном числе, хорошо вооруженные, и не пощадят никого. Если колонисты  попадут в руки разбойникам, им нечего ждать милости.    

– Ну что ж, мы сумеем достойно умереть, – сказал  журналист.    

– Возвратимся в Трубы и будем бдительны, –  предложил Сайрес Смит.    

– Есть надежда, что мы как-нибудь выпутаемся, мистер  Сайрес? – спросил Пенкроф.    

– Да, Пенкроф.    

– Гм… шесть против пятидесяти.    

 ГЛАВА 3    

     

     Туман рассеивается. – Диспозиция инженера. – Три сторожевых  поста. – Айртон и Пенкроф. – Первая шлюпка. – Еще две  лодки. – На островке. – Шесть пиратов на острове. – Бриг  снимается с якоря. – Снаряды с «Быстрого». – Положение  безнадежно. – Неожиданная развязка.         

Ночь прошла без всяких событий. Колонисты были настороже и  не покидали своего поста в Трубах. Пираты, по-видимому, не делали попыток  высадиться. С тех пор как стихли последние выстрелы вдогонку Айртону, ни единый  звук не указывал на присутствие брига у берегов острова. Можно было даже  предположить, что пираты снялись с якоря и удалились, думая, что имеют перед  собой сильного противника.    

Но на самом деле было не так, и, когда занялась заря,  колонисты увидели в утреннем тумане смутные очертания судна. Это был «Быстрый».    

– Друзья мои, вот что, по моему, следует сделать, пока  туман не совсем рассеялся, – сказал инженер. – Он скрывает нас от  взоров пиратов, и мы можем действовать, не привлекая их внимания. Важнее всего  внушить этим преступникам убеждение, что обитатели острова многочисленны и  сумеют им противостоять. Я предлагаю разделиться на три группы. Первая  останется здесь же, в Трубах, вторая направится к устью реки Благодарности. Что  же касается третьей, то, по-моему, ей лучше всего отправиться на островок,  чтобы пресечь или, по крайней мере, задержать всякую попытку десанта. Мы имеем  в нашем распоряжении два карабина и четыре кремневых ружья. Следовательно, у  каждого из нас будет оружие, а так как мы хорошо снабжены порохом, то нам  незачем экономить заряды. Нам не страшны ружья пиратов и даже их пушки. Что  могут они сделать против этих скал? Мы не будем стрелять из окон Гранитного  Дворца, и пиратам не придет в голову посылать туда снаряды, которые могли бы  нанести нам непоправимый ущерб. Для нас страшен лишь рукопашный бой, так как  преступники превосходят нас численностью. Поэтому надо всячески препятствовать  высадке, не показываясь, однако, на глаза пиратам. Не будем же экономить порох  и пули. Стреляйте часто и метко. Каждому из нас придется убить восемь-десять  противников; и они должны быть убиты.    

Сайрес Смит четко обрисовал положение. Он говорил совершенно  спокойно, как будто речь шла не о битве, а о мирной работе. Товарищи инженера  безмолвно приняли его предложение. Каждому оставалось занять свой пост, пока  туман еще не совсем рассеялся.    

Наб с Пенкрофом тотчас же поднялись в Гранитный Дворец и  принесли оттуда достаточное количество боевых припасов. Гедеон Спилет и Айртон,  оба отличные стрелки, вооружились карабинами, бившими на целую милю. Остальные  ружья взяли себе Сайрес Смит, Наб, Пенкроф и Харберт.    

Вот каким образом были распределены посты. Сайрес Смит и  Харберт засели в Трубах и могли держать под обстрелом значительную часть берега  у подножия Гранитного Дворца.    

Гедеон Спилет и Наб притаились среди скал возле устья реки  Благодарности, на которой были подняты все мосты и мостики. Они должны были  воспрепятствовать переправе на лодке или высадке, на противоположном берегу.    

Что касается Айртона с Пенкрофом, то они спустили пирогу на  воду и намеревались переплыть ручей, чтобы занять места в разных частях  островка. Таким образом, стрельба могла разом начаться с четырех сторон, а это  внушило бы преступникам мысль, что остров густо населен и хорошо защищен.    

В случае же, если высадка все равно осуществится и ей нельзя  будет воспрепятствовать, а также в случае угрозы быть обойденными стыла Пенкроф  и Айртон должны были вернуться на берег и отправиться в наиболее угрожаемый  пункт острова.    

Перед тем как разойтись по своим постам, колонисты в  последний раз пожали друг другу руки. Пенкрофу с трудом удалось подавить  волнение при прощании с Харбертом, своим названным сыном. Они расстались.    

Спустя несколько мгновений Сайрес Смит, Харберт, журналист и  Наб скрылись за скалами, а через пять минут Айртон и Пенкроф благополучно  переправились через пролив, высадились на островке и скрылись во впадинах скал  на восточном берегу.    

Никто из них не был замечен, да и сами они едва могли  различить в тумане очертания брига.    

Было половина седьмого.    

Вскоре пелена тумана начала постепенно разрываться, и стали  видны верхушки мачт брига. Еще несколько минут клочья тумана носились над  поверхностью моря, потом поднялся ветер и быстро рассеял влажную дымку.    

Теперь «Быстрый» был виден целиком: он стоял на двух якорях,  носом к северу, обращенный к острову левым бортом. Как определил Сайрес Смит,  бриг находился не дальше одной мили с четвертью от острова. Страшный черный  флаг развевался на флагштоке.    

Инженер увидел в подзорную трубу, что четыре пушки – вся  артиллерия брига – наведены на остров. По первому сигналу они были готовы  открыть огонь.    

Однако «Быстрый» молчал. Человек тридцать пиратов  расхаживали по палубе. Некоторые взошли на ют, двое других, стоя на салингах,  внимательно смотрели на остров в подзорные трубы.    

Несомненно, Боб Гарвей и его команда лишь смутно  представляли себе, что произошло ночью на бриге. Остался ли цел полуголый  человек, который сражался с ними, выпустив в них шесть пуль и взломав дверь в  крюйт-камеру? Удалось ли ему доплыть до берега? Откуда он взялся? Для чего он  пришел на корабль? Действительно ли он хотел взорвать бриг, как предполагал Боб  Гарвей? Преступники не слишком хорошо понимали, в чем тут дело. Несомненно было  для них лишь одно: неизвестный остров, возле которого «Быстрый» стал на якорь,  обитаем и, возможно, что на нем находится многочисленная колония, готовая  защищать свои владения. А между тем ни на берегу, ни на вершинах холмов не было  видно ни одного человека. Побережье казалось совершенно пустынным. Во всяком  случае, на нем не было признаков жилья. Быть может, население убежало в глубь  острова? Такие предположения должны были возникнуть у атамана пиратов, и,  видимо, он как человек осторожный хотел ознакомиться с местностью, прежде чем  посылать туда своих людей. В течение полутора часов на борту брига нельзя было  заметить никаких признаков подготовки к нападению или к десанту. Боб Гарвей,  очевидно, колебался. Даже в лучшие подзорные трубы ему не удалось увидеть никого  из колонистов, притаившихся между скалами. Завеса из зеленых веток и лиан перед  окнами Гранитного Дворца, выделявшаяся на голой стене, вероятно, не привлекла  его внимания. Действительно, как мог Боб Гарвей предположить, что на такой  высоте, в гранитном массиве, устроено жилище?    

От мыса Когтя до мыса Челюстей, по всему побережью бухты  Союза ничто не указывало, что остров кем-нибудь занят.    

Однако в восемь часов утра колонисты заметили, что на борту  «Быстрого» началось какое-то движение.    

Матросы натянули тали и спустили на воду шлюпку. В шлюпку  сели семь человек, вооруженных ружьями. Один из них поместился у руля, четверо  взялись за весла, а остальные двое на носу, изучая остров, приготовились  стрелять. Они, по-видимому, намеревались произвести первоначальную разведку, не  предполагая высаживаться, так как в противном случае отряд был бы  многочисленнее. Пираты, взобравшиеся на салинги, очевидно замет или, что вблизи  острова находится небольшой островок, отделенный от острова проливом примерно в  полмили шириной. Однако Сайрес Смит вскоре убедился, наблюдая за шлюпкой, что  она направляется не прямо в этот пролив, а собирается пристать к берегу  островка. Это была вполне понятная мера предосторожности.    

Пенкроф и Айртон, спрятавшиеся отдельно в узких расщелинах  скал, увидели, что шлюпка идет прямо на них, и ждали, пока она будет на  расстоянии выстрела.    

Лодка подвигалась вперед очень осторожно. Весла лишь изредка  погружались в воду. Было видно, что один из пиратов с логом в руке ищет  фарватер, проложенный течением реки Благодарности. Это указывало, что Боб  Гарвей намерен подвести свой бриг как можно ближе к берегу. Человек тридцать  пиратов, рассыпавшись по вантам, следили за каждым движением лодки и указывали  своим товарищам удобные места, где можно было безопасно пристать.    

До берега оставалось не больше двух кабельтовых, когда  шлюпка остановилась. Рулевой поднялся, выискивая наиболее подходящее место для  причала.    

Сейчас же раздались два выстрела. Легкий дымок закружился  крепче, так как было совершенно очевидно, что остров Линкольна Айртона и  Пенкрофа одновременно поразили их.    

Немедленно послышался страшный грохот, над бригом взвилось  облако дыма, и пушечное ядро снесло и вдребезги разбило верхушку скалы, под  которой спрятались Айртон и Пенкроф. Но наши стрелки остались невредимы.    

Страшные проклятья послышались из шлюпки, и она снова  двинулась вперед. Один из товарищей убитого рулевого заменил его, и весла  быстро ударили по воде.    

Но вместо того чтобы повернуть к бригу, как этого можно было  ожидать, шлюпка двинулась вдоль берега островка, видимо, намереваясь обогнуть  его южную оконечность. Пираты гребли вовсю, желая подальше уйти от выстрелов.    

Они подошли на пять кабельтовых к вогнутой части берега,  заканчивающейся мысом Находки, и, обогнув его, двинулись к устью реки Благодарности,  не выходя из-под защиты своих пушек. Очевидно, они намеревались проникнуть  таким образом в пролив и обойти с тыла колонистов, находящихся на островке,  чтобы защитники острова, как бы они ни были многочисленны, оказались между  орудиями брига и ружьями со шлюпки. Это поставило бы тех в очень невыгодное  положение.    

Так прошло четверть часа. Шлюпка подвигалась в прежнем  направлении. В воздухе и на воде царили абсолютная тишина, полное спокойствие.    

Пенкроф и Айртон понимали, что их могут обойти, но все же не  покидали своего поста. Возможно, что они не хотели показываться нападающим и  подставлять себя под дула пушек, а может быть, рассчитывали на Наба и Гедеона  Спилета, наблюдавших за устьем реки, и на Сайреса Смита с Харбертом, укрывшихся  в Трубах. Двадцать минут спустя после первого выстрела лодка находилась в двух  кабельтовых от устья реки. Начинался прилив, очень сильный вследствие узости  прохода между берегами, и пираты почувствовали, что их тянет к реке. Чтобы  держаться посредине пролива, им приходилось грести изо всех сил. Когда они  проходили на расстоянии выстрела от устья, две пули встретили их на ходу, и два  пирата упали на дно лодки. Наб и Спилет не промахнулись.    

С брига тотчас же полетело второе ядро и ударило туда, где  вился дымок от выстрелов. Но оно не причинило никакого вреда и только обломало  несколько утесов. К этому времени на шлюпке оставались только три здоровых  пирата. Подхваченная течением, она прошла в пролив и стрелой промчалась мимо  Сайреса Смита и Харберта, которые не стали стрелять, боясь промахнуться. Затем  пираты обогнули северную оконечность островка и на четырех оставшихся веслах  направились обратно к бригу.    

Пока что колонистам было не на что жаловаться. Игра началась  неудачно для их врагов. Последние насчитывали уже четырех убитых или, может  быть, тяжело раненных; у колонистов, напротив, ни одной раны, и все их пули  попали в цель. Если пираты будут и дальше вести нападение таким образом, если  они повторят попытку высадиться с лодки, их удастся перебить одного за другим.    

Теперь понятно, насколько выгодной оказалась диспозиция,  предложенная инженером. Пираты могли предположить, что имеют перед собой  многочисленных, хорошо вооруженных противников, с которыми не так-то легко  справиться.    

Лишь через полчаса шлюпка, которой приходилось бороться с  течением, дошла до «Быстрого». Страшные крики послышались с корабля, когда  лодка подошла к бригу, имея на борту раненых. По острову три или четыре раза  выпалили из пушек, но безрезультатно.    

Затем еще дюжина пиратов, ослепленных яростью, пьяных после  вчерашней выпивки, бросилась в шлюпку. Одновременно в море спустили вторую  лодку, в которую сели восемь человек. В то время как первая лодка направилась  прямо к островку, чтобы выгнать оттуда колонистов, вторая начала маневрировать,  пытаясь проникнуть в реку Благодарности.    

Положение Пенкрофа и Айртона становилось очень опасным, и  они поняли, что им следует вернуться на остров.    

Однако они сначала выждали минуту, когда первая лодка  приблизилась на расстояние выстрела, и две меткие пули внесли беспорядок в ряды  ее команды. Затем Айртон с Пенкрофом покинули свой пост и со всех ног побежали  по островку. Под градом ружейных выстрелов они бросились в пирогу, переплыли  пролив как раз в ту минуту, когда вторая шлюпка достигла его южного конца, и  спрятались в Трубах.    

Едва успели они присоединиться к Сайресу Смиту и Харберту,  как пираты с первой лодки высадились на островке и разбежались по всем  направлениям.    

Почти в ту же минуту в устье реки, куда быстро направилась  вторая лодка, снова послышались выстрелы. Двое из восьми человек команды были  убиты журналистом и Набом, а шлюпка, увлекаемая течением, разбилась о скалы у  самого устья реки Благодарности. Но уцелевшие пираты, высоко подняв ружья над  головой, чтобы не замочить их, сумели высадиться на правом берегу реки. Видя,  что они находятся в сфере огня врагов, пираты бросились бежать к мысу Находки,  где их не могли достать пули колонистов.    

К этому времени положение было следующее: на островке  находились двенадцать пиратов, среди которых было, правда, несколько раненых,  но зато в их распоряжении имелась лодка; на самом острове высадились шесть  человек, но они не могли достигнуть Гранитного Дворца, так как были лишены  возможности переправиться через реку, на которой были подняты все мосты.    

– Мы еще держимся, мистер Сайрес! – закричал  Пенкроф, вбегая в Трубы. – Мы еще держимся! Что вы думаете о положении?    

– Я думаю, – отвечал инженер, – что сражение  вскоре примет другие формы. Не такие же тупицы эти пираты, чтобы продолжать его  в столь не выгодных для себя условиях.    

– Им не перебраться через пролив, – сказал  моряк, – этому помешают карабины Айртона и мистера Спилета. Вы ведь  знаете, что эти карабины бьют дальше чем на милю.    

– Это верно, – сказал Харберт, – но что могут  сделать два карабина против корабельных пушек?    

– Ну, бриг ведь пока еще не в проливе, – ответил  Пенкроф.    

– А что, если он туда войдет? – сказал Сайрес  Смит.    

– Это невероятно. Корабль рискует сесть там на мель и  погибнуть.    

– Нет, это возможно, – вмешался в разговор  Айртон. – Пираты могут воспользоваться приливом и войти в пролив, с тем  чтобы сесть на мель во время отлива. Под огнем их пушек мы не сможем удержаться  на своих постах.    

– Ад и тысяча дьяволов! – вскричал Пенкроф. –  Эти негодяи, кажется, и вправду собираются сняться с якоря.    

– Может быть, нам лучше укрыться в Гранитном  Дворце? – заметил Харберт.    

– Подождем, – ответил Сайрес Смит.    

– Но Наб и мистер Спилет… – сказал Пенкроф.    

– Они сумеют к нам присоединиться, когда настанет  время… Будьте наготове, Айртон. Теперь очередь вашего карабина и карабина Спилета.    

Это было очень правильно. «Быстрый» поворачивался на якоре и  проявлял намерение приблизиться к островку. Вода должна была подниматься еще  полтора часа, и так как течение уже замедлилось, кораблю было нетрудно  маневрировать. Но все же Пенкроф, в отличие от Айртона, не допускал, что бриг  отважится войти в пролив.    

Между тем пираты, занявшие островок, понемногу перешли на  противоположную его сторону, и их отделял от острова только пролив. Вооруженные  одними ружьями, они не могли причинить вреда колонистам, укрывшимся в Трубах  или близ устья реки Благодарности. Не зная, что у их врагов имеются  дальнобойные карабины, пираты считали, что и им самим тоже не грозит никакой  опасности. Они, не скрываясь, ходили по островку и приближались к самому  берегу.    

Иллюзия длилась недолго. Карабины Айртона и журналиста  заговорили и, очевидно, сказали двоим из пиратов нечто не совсем приятное, так  как те попадали навзничь.    

Тотчас же началось общее бегство. Остальные пираты, не успев  даже подобрать своих раненых или убитых товарищей, поспешно кинулись на другой  берег, сели в лодку и, усиленно гребя, вернулись на корабль.    

– На восемь меньше! – закричал Пенкроф. –  Право, можно подумать, что мистер Спилет и Айртон сговорились стрелять разом.    

– Господа, – сказал Айртон, снова заряжая свой  карабин, – положение становится серьезнее: бриг снимается с якоря.    

– Да, он выходит из грунта.    

Действительно, колонисты ясно слышали лязг фала, бившего о  брашпиль, когда команда брига поднимала якорь. «Быстрый» сначала потянулся было  за якорем, но, когда якорь вытащили из грунта, бриг понесло к берегу. На  корабле подняли стаксель и фок-марсель, и «Быстрый» стал понемногу  приближаться.    

Стоя на своих постах в Трубах и в устье реки, колонисты не  без волнения наблюдали за маневрами корабля, но не подавали признаков жизни.  Положение их стало бы ужасным, если бы пушки брига оказались близко: они бы не  могли противостоять артиллерийскому огню. Каким образом можно было бы тогда  помешать пиратам высадиться?    

Сайрес Смит прекрасно все это понимал и спрашивал себя, что  тут можно еще сделать.    

Скоро ему придется принять какое-нибудь решение, но какое?  Замкнуться в Гранитном Дворце, подвергнуться осаде, выдержать несколько недель,  даже месяцев, так как припасов хватит надолго? Хорошо. Ну, а потом? Пираты  все-таки станут хозяевами острова, опустошат его и в конце концов захватят  узников Гранитного Дворца.    

Однако оставался еще один шанс: может быть, Боб Гарвей не  отважится ввести свой корабль в пролив и приблизиться к острову. Пока что он  находился в полумиле от берега, а на этом расстоянии его выстрелы могли  оказаться не очень вредоносными. – Никогда, никогда этот Боб Гарвей, если  он хороший моряк, не войдет в пролив! Он отлично знает, что это значит  рисковать потерей брига при первом волнении на море. А что будет делать Боб  Гарвей без своего корабля? – говорил Пенкроф.    

Между тем бриг приближался к островку, и видно было, что он  хочет подойти к его южной оконечности. Дул легкий ветерок, и течение  значительно ослабело; поэтому Боб Гарвей мог маневрировать, как ему угодно.    

Разведка первых двух лодок позволила атаману пиратов найти  фарватер, и он смело вошел туда. Его план был вполне ясен: он хотел бросить  якорь напротив Труб и отвечать ядрами на пули, которые до сих пор истребляли  его экипаж.    

Вскоре «Быстрый» достиг оконечности островка и легко обогнул  его; после этого подняли косой грот, и бриг, держась к ветру, оказался на  траверсе реки Благодарности.    

– Ах, негодяи! Они все-таки идут! – вскричал  Пенкроф.    

В это время Наб и Гедеон Спилет присоединились к остальным  колонистам. Журналист и его товарищ сочли целесообразным покинуть свой пост у  реки Благодарности, где они не могли противостоять артиллерии брига, и  поступили вполне разумно. Перед решительной битвой колонистам лучше было  держаться вместе. Наб и Гедеон Спилет, пробираясь в Трубы, крались позади скал  под градом пуль, ни одна из которых не попала в цель.    

– Спилет! Наб! – вскричал инженер. – Вы не  ранены?    

– Нет, только слегка контужены, – ответил  журналист. – Но этот проклятый бриг входит в пролив.    

– Да, – сказал Пенкроф, – меньше чем через  десять минут он бросит якорь перед Гранитным Дворцом. – Есть у вас  какой-нибудь план действий, Сайрес? – спросил Гедеон Спилет.    

– Нам нужно укрыться в Гранитном Дворце, пока есть еще  время и пираты не могут нас увидеть, – сказал инженер.    

– Я тоже так думаю, – ответил Гедеон Спилет.    

– Но когда мы будем там…    

– …то станем действовать сообразно  обстоятельствам, – сказал Сайрес Смит.    

– В таком случае, идем туда немедленно.    

– Не желаете ли вы, мистер Сайрес, чтобы мы с Айртоном  остались здесь? – спросил моряк.    

– Зачем, Пенкроф? – сказал Сайрес Смит. – Не  будем разлучаться.    

Нельзя было терять ни минуты. Колонисты вышли из Труб.  Небольшой выступ вала не позволил увидеть их с брига, но несколько ружейных  выстрелов и удары ядер о скалы свидетельствовали, что «Быстрый» находится  недалеко от берега. Колонисты бросились к подъемнику, поднялись до дверей  Гранитного Дворца, где со вчерашнего дня сидели взаперти Топ и Юп, и вбежали в  большой зал. На все это потребовалась какая-нибудь минута.    

Еще мгновение, и они бы опоздали, так как сквозь ветви было  видно, что «Быстрый», окруженный густыми облаками дыма, шел по проливу.  Колонистам пришлось даже отойти в сторону, так как пальба не прекращалась, и  все четыре пушки били вслепую и по берегу реки, хотя сторожевой пост в этом  месте был снят, и по Трубам. Скалы разлетались вдребезги. После каждого  выстрела слышались крики «ура». Все же можно было надеяться, что Гранитный  Дворец уцелеет, так как Сайрес Смит позаботился замаскировать окна. Но вдруг  пушечное ядро ударилось об стену, прилегающую к двери, и влетело в коридор.    

– Проклятье, неужели нас увидели? – вскричал  Пенкроф.    

Быть может, колонисты и не были замечены, но, очевидно, Боб  Гарвей счел нужным послать заряд в подозрительные ветви, прикрывавшие эту часть  стены. Вскоре пальба усилилась, и второе ядро, прорвав листву, пробило в  граните зияющее отверстие. Положение колонистов стало отчаянным. Они не могли  ничем отвечать этим ядрам, не могли укрыться от гранита, осколки которого  летали вокруг, словно картечь. Им оставалось только спрятаться в верхнем  коридоре Гранитного Дворца и оставить свое жилище на опустошение и  разграбление, как вдруг послышались глухой шум и страшные крики.    

Сайрес Смит и его товарищи бросились к окну. Бриг,  подброшенный каким-то непреодолимым водяным столбом, разломался надвое и меньше  чем в десять секунд затонул со всей своей преступной командой.    

 ГЛАВА 4    

     

     Колонисты на берегу. – Айртон и Пенкроф спасают все ценное. –  Разговор за завтраком. – Рассуждения Пенкрофа. – Тщательное  обследование острова брига. – Пороховая камера не пострадала. – Новые  богатства. – Последние остатки. – Обломок железа.         

– Они взлетели на воздух! – вскричал Харберт.    

– Да, взлетели, как будто Айртон взорвал  крюйт-камеру, – сказал Пенкроф, бросаясь в подъемник вместе с Набом и  юношей.    

– Но что же такое произошло? – спросил Гедеон  Спилет, который все еще не мог опомниться после этой неожиданной развязки.    

– Ну, теперь-то мы узнаем! – с живостью ответил  инженер.    

– Что же мы узнаем?    

– Потом, потом! Идемте, Спилет. Важнее всего то, что  эти пираты уничтожены.    

И Сайрес Смит, увлекая за собой журналиста и Айртона,  выбежал на берег, где уже находились Пенкроф, Наб и Харберт. Корабль целиком  исчез под водой, даже мачт не было видно. После того как его подбросило водяным  столбом, бриг лег набок и затонул в этом положении, очевидно, вследствие  огромной течи. Но глубина пролива в этом месте не превышала двадцати футов, и  при отливе потонувший корабль, несомненно, должен был появиться.    

На поверхности воды плавали обломки – целый плот из запасных  мачт и рей, клетки с еще живыми курами, ящики, бочки, которые постепенно  всплывали, с выбитыми филенками. Но течение не уносило ни одной доски с палубы,  ни одного куска обшивки, так что внезапное затопление «Быстрого» казалось  довольно загадочным.    

Однако обе мачты брига, которые сломались в нескольких футах  над палубой и упали, порвав ванты и штаги, вскоре всплыли вместе с парусами.  Чтобы не дать отливу унести все эти богатства, Айртон с Пенкрофом кинулись к  пироге, намереваясь пригнать эти обломки к берегу острова или островка. Когда  они уже садились в лодку, Гедеон Спилет остановил их и сказал:    

– А что стало с шестью пиратами, которые высадились на  правом берегу реки?    

И действительно, нельзя было забывать, что шесть человек  высадились на мысе Находки, после того как их лодка разбилась о рифы. Все  посмотрели в ту сторону. Никого из пиратов не было видно. Убедившись, что бриг  затонул, они, вероятно, убежали в глубь острова.    

– Впоследствии мы займемся этими людьми, – сказал  Сайрес Смит. – Они еще могут быть опасны, так как у них есть оружие, но, в  конце концов, шансы теперь равные – шесть против шести. Перейдем к более  спешным делам.    

Айртон и Пенкроф сели в пирогу и, энергично гребя,  направились к обломкам.    

Море было спокойно, и вода стояла очень высоко, так как два  дня назад началось новолуние. Корпус брига мог обнажиться не раньше чем через  час.    

Пенкроф и Айртон успели обвязать мачты и багры канатами,  концы которых они выкинули на берег острова. После этого колонисты соединенными  усилиями вытянули обломки на сушу. Потом пирога подобрала все плавающие  предметы: клетки с курами, бочки, ящики, и тотчас же их перенесли в Трубы.    

На воде плавали несколько трупов. Среди них Айртон узнал  Боба Гарвея и указал на него своему товарищу.    

– Вот таким и я был, Пенкроф, – сказал он с  волнением в голосе.    

– Но теперь вы уже не такой, славный Айртон, –  ответил моряк.    

Казалось непонятным, почему всплыли так мало трупов. Их было  всего пять-шесть, и отлив уже уносил мертвые тела в море. Вероятно, катастрофа  наступила совершенно неожиданно для пиратов, и они не успели бежать, а. когда  судно легло набок, большинство разбойников погибло, запутавшись в абордажных  сетях. Благодаря отливу, уносившему трупы этих негодяев в открытое море,  колонисты были избавлены от печальной обязанности хоронить их где-нибудь на  острове.    

Два часа подряд Сайрес Смит и его товарищи вытаскивали  0бломки на песок, отвязывали и сушили паруса, которые, оказались совершенно  целыми. Занятые работой, они говорили мало, но зато сколько мыслей проносилось  у лих в мозгу! Остатки брига, или, вернее, то, что на нем находилось,  представляли собой целое богатство. Всякий корабль – это целый маленький мирок,  и инвентарь колонистов мог теперь пополниться множеством полезных вещей. Тут  было все, что нашлось в ящике, подобранном на мысе Находки, но в большем  количестве.    

«А потом, – думал про себя Пенкроф, – разве нельзя  поднять этот бриг со дна? Если в нем течь, то течь ведь можно заделать, а  корабль в четыреста тонн – это настоящий гигант в сравнении с нашим „Бонавентуром“.  На таком корабле можно далеко пойти и притом пойти куда угодно! Нам с мистером  Сайресом и Айртоном надо выяснить это дело. Для этого стоит потрудиться!» И  действительно, если бы оказалось, что на бриге можно еще плавать, то шансы  колонистов на спасение сильно бы повысились. Но, чтобы решить этот важный  вопрос, надо было подождать, пока спадет вода, и обследовать корпус судна во  всех его частях. Когда обломки были собраны на берегу в подходящем месте,  Сайрес Смит с товарищами сделали небольшой перерыв, чтобы позавтракать. Они  буквально умирали с голоду. К счастью, кладовая была недалеко, а Наб по праву  считался расторопным поваром. Колонисты позавтракали возле Труб. За завтраком  они, разумеется, беседовали только о неожиданном событии, которое таким чудесным  образом спасло обитателей колонии.    

– Это и правда чудо, – повторял Пенкроф. –  Нужно признать, что пираты взлетели в самую подходящую минуту. В Гранитном  Дворце становилось не очень-то уютно.    

– А как вы себе представляете, Пенкроф, почему это  случилось и что произвело взрыв на бриге? – спросил журналист. – Э,  мистер Спилет, ничего не может быть проще. Пиратский корабль – не то что  военное судно. Ссыльные преступники – не матросы. Очевидно, крюйт-камера была  открыта, так как в нас все время палили, и достаточно было одного дурня или  ротозея, чтобы взорвать всю эту махину.    

– Меня удивляет, мистер Сайрес, – сказал  Харберт, – что действие взрыва оказалось так незначительно. Раскат был не  очень силен, и от корабля почти не осталось обломков и досок. Похоже, что бриг  затопило, а не взорвало.    

– Это тебя удивляет, Харберт? – спросил Сайрес  Смит.    

– Да, мистер Сайрес.    

– И меня это тоже удивляет, – ответил  инженер. – Но, когда мы осмотрим корпус судна, этот факт, несомненно,  получит объяснение.    

– Не станете же вы утверждать, мистер Сайрес, что  «Быстрый» просто-напросто затонул, как корабль, который наткнулся на  скалу? – сказал Пенкроф.    

– А почему бы и нет, если на дне канала есть  скалы? – спросил Наб.    

– Что ты, Наб! – сказал Пенкроф. – Ты все  проглядел. Я отлично видел, что бриг за секунду до того, как он затонул,  подбросило огромной волной, и он упал на левый борт. А если бы он натолкнулся  на скалу, то спокойно затонул бы, как всякий порядочный корабль с пробоиной в  киле.    

– В том-то и дело, что это непорядочный корабль, –  ответил Наб.    

– Скоро мы все у знаем, Пенкроф, – сказал инженер.    

– Да, узнаем, – сказал моряк, – но я готов  головой ручаться, что на дне пролива нет скал. Послушайте, мистер Смит: от  чистого сердца – неужели вы думаете, что и в этом происшествии есть что-то  чудесное?    

Сайрес Смит промолчал.    

– Во всяком случае, Пенкроф, согласитесь, что этот удар  или взрыв случился как раз вовремя, – сказал Гедеон Спилет.    

– Да… да… – ответил Пенкроф. – Но вопрос не в  этом. Я спрашиваю мистера Смита, видит ли он во всем этом что-нибудь чудесное.    

– Я не высказываюсь на этот счет, Пенкроф, –  сказал инженер. – Вот все, что я могу вам ответить.    

Такой ответ отнюдь не удовлетворил Пенкрофа. Моряк стоял за  «взрыв» и не хотел уступать. Он ни за что не соглашался допустить, что в этом  проливе, дно которого покрыто мелким песком, проливе, через который Пенкроф  часто переправлялся при отливе, может оказаться не известная ему скала. К тому  же в момент потопления брига был прилив, и вода стояла так высоко, что судно не  задело бы скал, которых не видно при отливе. Значит, удара быть не могло.  Значит, судно не налетело на скалу. Значит, оно взорвалось.    

Нельзя не признать, что рассуждения моряка казались довольно  справедливыми.    

Около половины второго колонисты сели в лодку и отправились к  месту крушения. К сожалению, обе судовые шлюпки не удалось сохранить: одна из  них, как известно, разбилась в устье реки и была совершенно не годна к  употреблению, другая исчезла при потоплении брига и, очевидно, была им  раздавлена, так как больше не всплыла.    

В это время корпус «Быстрого» начал появляться из-под воды.  Бриг лежал даже не на боку: после того как его мачты сломались при падении и  балласт сдвинулся с места, судно перевернулось килем кверху. Страшная,  необъяснимая подводная сила буквально разворотила корабль, подняв при этом  огромный столб воды.    

Колонисты обошли корпус брига кругом. Отлив понемногу  усиливался, и вскоре они могли уже установить если не причину страшной  катастрофы, то хотя бы ее последствия. На носу, футах в семи или восьми от начала  форштевня, судно было ужасающим образом разворочено на протяжении, по крайней  мере, двадцати футов; там в двух местах открылась широкая течь, которую  невозможно было заделать. Исчезли без следа не только обшивки, медная и  деревянная, которые, очевидно, превратились в порошок, но самый остов, гвозди и  клинья. По всему корпусу, вплоть до кормы, скрепы расшатались и не держали.  Киль был со страшной силой сорван, а в нескольких местах треснул по всей длине.    

– Тысяча чертей! – вскричал Пенкроф. – Этот  корабль трудно будет поднять.    

– Даже невозможно, – сказал Айртон.    

– Во всяком случае, – сказал Гедеон Спилет, –  взрыв, если это вообще был взрыв, произвел странное действие. Палуба и  надводная часть судна не разрушены, но его остов пробит. Эти широкие пробоины –  скорее результат удара о скалу, нежели взрыва.    

– На дне пролива нет скал! – возразил  Пенкроф. – Я готов допустить все что угодно, кроме удара о скалу.    

– Постараемся проникнуть внутрь брига, – сказал  инженер. Быть может, мы узнаем причину его гибели.    

Это было правильнее всего. Следовало составить еще опись  богатств, находившихся на бриге, и принять меры к их спасению. В это время было  уже нетрудно попасть внутрь брига. Вода все убывала, и оказалось легко  взобраться на нижнюю палубу, которая, после того как судно перевернулось, стала  верхней. Во многих местах она была проломлена балластом, состоявшим из тяжелых  чугунных болванок. Отчетливо слышался шум воды, вытекавшей сквозь щели в  корпусе.    

Сайрес Смит и его товарищи с топорами в руках двинулись  вперед по полуразрушенной палубе. Ее загромождали всевозможные ящики; они  пробыли в воде короткое время, и поэтому можно было рассчитывать, что их  содержимое не слишком попорчено.    

Колонисты решили переправить весь этот груз в надежное  место. Прилив должен был начаться лишь через несколько часов, и оставшееся  время было использовано наилучшим образом. Пенкроф с Айртоном привязали к  пробоине тали, по которым вытаскивали бочки и ящики; потом их складывали в  пирогу и тотчас же перевозили на берег. Колонисты брали все что попало,  намереваясь впоследствии разобраться в найденном.    

К большому их удовлетворению, оказалось, что груз корабля  очень разнообразен. Там были всевозможные вещи: посуда, мануфактура,  инструменты – все, что обычно грузится на суда, ведущие торговлю с Полинезией.  Можно было рассчитывать найти всего понемногу. Это как нельзя более устраивало  обитателей острова Линкольна.    

Сайрес Смит с молчаливым удивлением констатировал, что не  только остов судна, как уже сказано, страшно пострадал от какого-то удара,  приведшего к катастрофе, но даже внутренние помещения были разрушены, особенно  в носовой части. Перегородки и пилерсы рухнули, словно снесенные взрывом  огромного снаряда.    

Колонистам легко удалось пройти от носа до кормы,  предварительно отставив тюки, которые постепенно извлекались наружу. Это были  не какие-нибудь тяжелые грузы, с трудом сдвигаемые с места, а обыкновенные тюки  с товаром, которые в беспорядке лежали друг на друге.    

Колонисты достигли кормы и оказались в той части, под  которой прежде был ют. Именно здесь, по указанию Айртона, следовало искать  крюйт-камеру. Сайрес Смит надеялся, что она не взорвалась и что удастся спасти  несколько бочек с порохом, который, вероятно, не подмок, так как пороховые  бочки обычно обивают внутри металлом.    

Так действительно и случилось. Среди большого количества  снарядов оказалось штук двадцать бочек, обитых медью, которые были осторожно  вытащены наружу. Пенкроф воочию убедился, что гибель «Быстрого» произошла не от  внутреннего взрыва. Та часть корабля, где находилась крюйт-камера, как раз  пострадала меньше всего.    

– Все это возможно, – повторил упрямый  моряк, – а все-таки в проливе нет скал – Но как же это случилось? –  спросил Харберт.    

– Я не знаю, – отвечал Пенкроф. – Сайрес Смит  тоже не. знает. Никто не знает и никогда не узнает этого.    

Осмотр корабля занял несколько часов, и снова начался  прилив. Спасательные работы пришлось приостановить. Впрочем, не следовало  опасаться, что прилив унесет остов брига в море: он уже завяз в песке и  держался так крепко, словно стоял на якоре. Итак, дальнейшие операции можно  было без всякого ущерба отложить до следующего отлива. Что же касается самого  корабля, то он осужден был на гибель. Надо было торопиться спасти остатки  корпуса, чтобы их не затянуло зыбучим песком на дне пролива.    

Было пять часов вечера. Наши работники хорошо потрудились за  день. Они с аппетитом поели и после обеда, хоть и сильно устали, не могли  сдержать любопытства и вскрыли ящики, составлявшие груз «Быстрого». В  большинстве из них находилось готовое платье которое, разумеется, было  встречено с радостью. Тут были костюмы для целой колонии, всевозможное белье,  обувь всех размеров.    

– Теперь мы даже слишком богаты! – воскликнул  Пенкроф. – Что мы будем делать с такой массой одежды?    

Моряк то и дело радостно вскрикивал, находя бочки с водой,  кипы табаку, огнестрельное и холодное оружие, мешки с хлопком, земледельческие  орудия, столярный, плотничный и кузнечный инструмент, ящики со всевозможным  зерном, которому не повредило кратковременное пребывание в воде. Как кстати  пришлось бы все это два года назад! Но, конечно, даже теперь, когда  трудолюбивые колонисты сами обзавелись инвентарем, найденные богатства получат  свое применение.    

Места на складах Гранитного Дворца было достаточно, но в тот  день оставалось слишком мало времени, чтобы все сложить. Приходилось не  упускать из виду, что на острове находится шестеро уцелевших пиратов –  отчаянные негодяи, которых следовало остерегаться. Хотя мосты и мостики через  реку Благодарности были подняты, этих преступников, конечно, не остановила бы  река или ручеек; доведенные до крайности, пираты могли стать опасными.    

Что именно следовало предпринять против них, должно было  выясниться впоследствии. Пока же надлежало присматривать за тюками и ящиками,  сложенными у Труб. Колонисты сторожили их до утра, сменяя друг друга.    

Ночь прошла, однако, спокойно. Преступники не делали попыток  к нападению. Дядюшка Юп и Топ, стоявшие на страже у подножия Гранитного Дворца,  не замедлили бы поднять тревогу.    

В ближайшие три дня – 19, 20 и 21 октября – колонисты сняли  с корабля весь груз и части оснастки, которые представляли какую-либо ценность.  Во время отлива они разгружали трюм, с наступлением прилива складывали  спасенные вещи. От корпуса, который все глубже и глубже погружался в песок,  удалось отодрать значительную часть медной обшивки. Но прежде чем песок успел  поглотить тяжелые предметы, которые пошли ко дну, Пенкроф и Айртон сумели  разыскать цепи, якоря брига и чугунные болванки, служившие балластом. Даже  пушки удалось поднять на поверхность воды, подвязав к ним пустые бочки, а затем  пригнать к берегу.    

Как видим, арсенал колонистов обогатился не меньше, чем  кладовые и склады Гранитного Дворца. Пенкроф, любивший строить широкие планы,  уже мечтал о постройке батареи, которая бы господствовала над проливом и над  устьем реки. С четырьмя пушками он брался помешать любому флоту, как бы силен  он ни был, войти в территориальные воды острова Линкольна!    

К тому времени, когда от брига оставался только ни на что не  нужный каркас, наступила ненастная погода, которая окончательно уничтожила  корабль. Сайрес Смит намеревался взорвать его и потом подобрать обломки на  берегу, но сильный норд-ост и бурное море избавили инженера от необходимости  тратить порох.    

Действительно, в ночь на 24 октября остов брига окончательно  распался, и часть обломков выбросило на берег.    

Что же касается судовых бумаг, то незачем говорить, что  Сайрес Смит тщательно обыскал все шкафы на юте, но не нашел даже следа  каких-либо документов. Пираты, очевидно, уничтожили все, что имело отношение к  личности капитана «Быстрого» и его владельца; название порта, к которому был  приписан корабль, не обозначалось на кормовой доске, так что не было  возможности судить о его национальности. Однако очертания носовой поверхности  судна свидетельствовали, по мнению Айртона и Пенкрофа, что бриг построен в  Англии.    

Неделю спустя после катастрофы, или, вернее, после  счастливой, но необъяснимой развязки, принесшей спасение колонистам, даже при  отливе не было видно никаких следов корабля. Обломки брига были снесены в море,  а его содержимое перешло в Гранитный Дворец.    

Тайна его загадочной, гибели, вероятно, никогда не  раскрылась бы, если бы Наб 30 ноября, бродя по берегу, не нашел куска толстого  железного цилиндра, носящего на себе следы взрыва. Этот цилиндр был изогнут и  разломан вдоль ребра, словно подвергся действию сильно взрывчатого вещества.    

Наб принес этот кусок металла своему хозяину, который  работал вместе с товарищами в мастерской Труб.    

Сайрес Смит внимательно осмотрел железный цилиндр и,  обернувшись к Пенкрофу, спросил:    

– Продолжаете ли вы утверждать, мой друг, что «Быстрый»  погиб не от удара о скалу?    

– Да, мистер Сайрес, – ответил моряк. – Вы не  хуже меня знаете, что в проливе нет скал.    

– Ну, а если он наскочил на этот кусок железа? –  сказал инженер, показывая Пенкрофу разбитый цилиндр.    

– На эту трубочку? – воскликнул Пенкроф тоном  полнейшего недоверия.    

– Друзья мои, – продолжал инженер, – вы  помните, что перед тем как пойти ко дну, бриг поднялся вверх, подброшенный  огромным столбом воды?    

– Да, мистер Сайрес, – ответил Харберт.    

– Знаете ли вы, что подняло этот столб? Вот что, –  сказал инженер, указывая на разбитую трубку.    

– Эта трубка? – воскликнул Пенкроф.    

– Да. Этот цилиндр – все, что осталось от торпеды.    

– От торпеды! – вскричали товарищи инженера.    

– А кто же пустил эту торпеду? – спросил Пенкроф,  который все еще не желал сдаваться.    

– Могу сказать вам одно – что это не я, – ответил  Сайрес Смит. – Но кто-то пустил торпеду, и вы сами видели, какова ее сила.    

 ГЛАВА 5    

     

     Выводы инженера. – Грандиозные планы Пенкрофа. – Батарея в  воздухе. – Четыре выстрела. – Как поступить с уцелевшими  пиратами? – Айртон колеблется. – Великодушие Сайреса Смита. –  Пенкроф сдается., но неохотно.         

Итак, все объяснилось взрывом этой подводной мины. Сайрес  Смит, которому приходилось во время междоусобной войны иметь дело с этими  страшными орудиями разрушения, не мог ошибаться. От действия этого цилиндра,  заряженного каким-то взрывчатым веществом, вода в проливе поднялась столбом,  киль корабля был разрушен, и он немедленно пошел ко дну. Именно потому и  оказалось невозможным снова поднять его на воду, так как остов был слишком  сильно поврежден. «Быстрый» не выдержал удара торпеды, которая потопила бы  любой броненосец, словно простую рыбачью лодку.    

Да, все объяснилось, все… кроме появления этой мины в водах  пролива.    

– Друзья мои, – продолжал Сайрес Смит, –  теперь уже нельзя сомневаться, что на острове находится какая-то таинственная  личность – быть может, как и мы, жертва кораблекрушения. Я говорю об этом для  того, чтобы Айртон узнал обо всех загадочных событиях последних двух лет. Кто  этот неведомый благодетель, чье счастливое вмешательство так часто нам  помогало, – не представляю себе. С какой целью он так себя ведет и  скрывается, оказав нам столько услуг, – это мне не понятно. Но услуги его  очень существенны, и оказать их мог только человек, располагающий огромной  силой. Айртон, как и мы, обязан ему многим, ибо если этот незнакомец спас меня  из воды после падения воздушного шара, то, очевидно, он же написал записку,  бросил бутылку в пролив и дал нам знать о положении нашего товарища. Добавлю,  что только он мог пригнать и выбросить на мыс Находки ящик, наполненный вещами,  которых нам недоставало; он же зажег костер на возвышенности, который помог вам  пристать к берегу; он же пустил в пеккари дробинку; он же пустил в пролив  торпеду, которая разрушила бриг. Одним словом, все загадочные факты, которых мы  не могли себе объяснить, обязаны своим происхождением этому таинственному  человеку. Кто бы он ни был – потерпевший крушение или ссыльный, только  неблагодарность могла бы заставить нас забыть, сколько он для нас сделал. На  нас лежит немалый долг, и я надеюсь, что когда-нибудь мы его заплатим.    

– Вы правильно говорите, милый Сайрес, – сказал  Гедеон Спилет. – Действительно, на острове скрывается какой-то человек,  почти всемогущий, влияние которого необычайно благотворно для нашей колонии.  Если бы сверхъестественные силы могли действовать в обыденной жизни, я сказал  бы, что этот человек располагает сверхъестественными возможностями. Быть может,  он тайно сообщается с нами через колодец Гранитного Дворца и узнает наши планы?  Не он ли прислал нам бутылку, когда наша лодка в первый раз вышла в море? Не он  ли выбросил Топа из озера и был причиной смерти дюгоня? Не он ли – все  указывает на это – спас вас из воды, Сайрес, при таких обстоятельствах, когда  обыкновенный человек был бы лишен возможности вам помочь? Если да, то он  властвует над силами, которые делают его повелителем стихий.    

Рассуждения журналиста были совершенно правильны, и его  товарищи понимали это.    

– Да, – ответил Сайрес Смит, – нельзя  сомневаться, что какое-то человеческое существо действует в нашу пользу и  средства, которыми он располагает, недоступны обычным людям. Это тоже загадка,  но если мы обнаружим человека, загадка разъяснится. Вопрос, следовательно,  заключается вот в чем: должны ли мы уважать инкогнито этого великодушного  существа или обязаны сделать все возможное, чтобы найти его? Каково ваше  мнение?    

– Мое мнение, – сказал Пенкроф, – что кто бы  этот человек ни был, он хороший малый, и я его уважаю.    

– Пусть так, Пенкроф, но это ведь не ответ, –  сказал Сайрес Смит.    

– Хозяин, – проговорил Наб, – мне кажется,  что мы можем искать этого господина сколько угодно, но найдем его только тогда,  когда он сам этого захочет.    

– То, что ты говоришь, неглупо, – сказал Пенкроф.    

– Я согласен с мнением Наба, – заметил Гедеон  Спилет. – Но это не значит, что мы не должны сделать попытку. Удастся ли  нам найти этого таинственного человека или нет, мы, во всяком случае, выполним  свой долг.    

– А ты, мой мальчик, что скажешь? – спросил  инженер, обращаясь к Харберту.    

– О, я хотел бы поблагодарить человека, который сначала  спас вас, а потом нас всех! – воскликнул Харберт, глаза которого сверкали.    

– Неплохое желание, – сказал Пенкроф. – Мне  тоже хотелось бы это сделать. Я человек нелюбопытный, но охотно отдал бы один  глаз, чтобы посмотреть другим глазом в лицо этому господину. Мне кажется, он  должен быть могуч и красив.    

– А вы что думаете, Айртон? – спросил инженер.    

– Мистер Смит, – ответил Айртон, – я почти не  могу высказать никакого мнения. Как вы сделаете, так и будет хорошо. Если вам  будет угодно, чтобы я принял участие в ваших поисках, я последую за вами.    

– Благодарю вас, Айртон, – продолжал Сайрес  Смит, – но мне хотелось бы получить более прямой ответ на вопрос. Вы – наш  товарищ, вы уже не раз жертвовали собой, чтобы защитить нас, и мы должны  посоветоваться с вами, собираясь принять важное решение. Итак, говорите.    

– Мистер Смит, – сказал Айртон, – мне  кажется,. мы должны сделать все, чтобы найти этого неизвестного благодетеля.  Может быть, он одинок? Может быть, ему плохо? Может быть, мы ему поможем начать  новую жизнь? Я тоже, как вы сказали, очень ему обязан. Это он, только он мог  посетить остров Табор, увидеть дикаря, которого вы нашли, и сообщить вам, что  надо спасти несчастного! Значит, я снова стал человеком благодаря ему. Я  никогда этого не забуду!    

– Итак, решено, – сказал Сайрес Смит. – Мы  начнем поиски как можно скорее. Ни один уголок острова не останется  необысканным. Мы исследуем самые недоступные места, и пусть наш неведомый друг  простит нам это, приняв во внимание нашу благую цель.    

В течение последующих дней колонисты деятельно косили сено и  жали хлеб. Они хотели закончить все необходимые работы, прежде чем приступить к  обследованию не известных еще частей острова. В это же время надлежало собрать  различные овощи, привезенные с острова Табор; все это приходилось переносить в  кладовые, и, к счастью, в Гранитном Дворце вполне хватало места: туда можно  было сложить все богатства острова. Запасы колонистов хранились в большом  порядке и были недоступны животным или двуногим врагам. Сырости тоже не  приходилось опасаться в этом толстом гранитном массиве. Некоторые естественные  пещеры в верхнем коридоре были расширены и углублены при помощи кирки или  пороха, и Гранитный Дворец превратился в главный склад провизии, боевых  припасов, посуды и инструментов – словом, всего имущества колонии.    

Что касается пушек, снятых с брига, то это были превосходные  орудия из литой стали. По настоянию Пенкрофа, их втащили при помощи крана и  талей в самые сени Гранитного Дворца; между окнами пробили бойницы, и вскоре  длинные стальные дула уже торчали в отверстиях стены. С такой высоты огненные  жерла господствовали над всей бухтой Союза. Всякий корабль, показавшийся в виду  острова, неминуемо попал бы под огонь воздушной батареи.    

– Мистер Сайрес, – сказал однажды Пенкроф (дело  было 8 ноября), – теперь, когда вооружение закончено, не мешало бы  испытать, насколько далеко бьют наши орудия.    

– Вы думаете, это будет полезно? – спросил  инженер.    

– Это не только полезно, это необходимо. Иначе, как мы  узнаем, на какое расстояние можно послать одно из этих кругленьких ядер,  имеющихся у нас в таком большом запасе?    

– Ну так что ж, испытаем их, Пенкроф, – сказал  инженер. Но я думаю, что для пробной стрельбы следует употребить не порох, запас  которого мне хотелось бы сохранить неприкосновенным, а пироксилин. В  пироксилине у нас никогда не будет недостатка.    

– Выдержат ли эти пушки взрывчатую силу  пироксилина? – спросил журналист, которому не меньше Пенкрофа хотелось  испытать артиллерию Гранитного Дворца.    

– Думаю, что да. Впрочем, мы будем действовать  осторожно, – ответил инженер.    

Сайрес Смит – знаток артиллерийского дела – имел основания  думать, что эти пушки превосходны. Орудия были изготовлены из кованой стали и  заряжались с казенной части. Они могли вмещать огромный заряд и, следовательно,  били на значительное расстояние. Действительно, конечный результат попадания  снаряда тем больше, чем более вытянута и траектория, описываемая снарядом, а  протяженность траектории достигается лишь при    

очень большой начальной скорости.    

– Начальная же скорость, – сказал Сайрес Смит  своим товарищам, – стоит в прямом отношении к количеству использованного  пороха. При изготовлении артиллерийских орудий весь вопрос сводится к тому,  чтобы применить металл, обладающий максимальным сопротивлением, а сталь,  несомненно, самый твердый из металлов. Я поэтому думаю, что наши пушки выдержат  расширение газа пироксилина и будут прекрасно действовать.    

– Мы убедимся в этом, когда испытаем их, – ответил  Пенкроф.    

Нечего и говорить, что все четыре пушки были в прекрасном  состоянии. После того как орудия вытащили из воды, Пенкроф добросовестно их  начистил. Сколько времени употребил он на то, чтобы натереть пушки, смазать их  жиром, придать им блеск, вычистить механизмы затвора, нажимной винт, замок!  Теперь все части орудия блестели так, точно находились на борту какого-нибудь  американского фрегата.    

Итак, в этот день, в присутствии всего состава колонии, не  исключая Топа и Юпа, пушки одна за другой были подвергнуты испытанию.    

Их зарядили пироксилином, учитывая, что взрывчатая сила его  вчетверо больше, чем у пороха. Снаряды пушек имели форму цилиндрического  конуса.    

Пенкроф держал веревку запального фитиля и был готов  стрелять.    

По сигналу Сайреса Смита раздался выстрел. Ядро,  направленное на море, пролетело над островком и скрылось в океане на  расстоянии, которое невозможно было определить с точностью.    

Вторую пушку навели на крепкие скалы мыса Находки. Ядро  ударилось об острый камень приблизительно в трех милях от Гранитного Дворца и  разнесло его вдребезги.    

Наводил душку и стрелял Харберт, который был очень горд  своим первым выстрелом. Но еще больше гордился Пенкроф – ведь это его милый  мальчик сделал такой замечательный выстрел! Третье ядро, пущенное в сторону дюн  на верхнем берегу бухты Союза, упало на песок более чем в четырех милях от  Гранитного Дворца, подскочило и скрылось в воде, подняв облако пены.    

Для четвертого выстрела Сайрес Смит немного увеличил заряд,  чтобы установить предел дальнобойности. Потом все отошли в сторону, так как пушку  могло разорвать, и фитиль был подожжен с помощью длинной веревки.    

Раздался громкий выстрел, но пушка выдержала. Колонисты  бросились к окнам и увидели, что ядро задело верхушки скал на мысе Челюстей,  примерно в пяти милях от Гранитного Дворца, и скрылось в волнах залива Акулы.    

– Ну что же, мистер Сайрес, – спросил Пенкроф,  восторженные крики которого едва не заглушили грохот выстрела, – что вы  скажете о нашей батарее? Пусть все пираты Тихого океана явятся к Гранитному  Дворцу! Ни один из них не высадится без нашего разрешения.    

– Поверьте мне, Пенкроф: лучше не делать этого  опыта, – ответил инженер.    

– Кстати, – сказал моряк, – как мы поступим с  шестью негодяями, которые блуждают по острову? Неужели мы им позволим  расхаживать по нашим лесам, полям и лугам? Эти пираты – настоящие ягуары, и мы,  мне кажется, должны поступить с ними, как с ягуарами… Как вы думаете,  Айртон? – спросил моряк, обращаясь к своему товарищу.    

Айртон медлил с ответом, и Сайрес Смит пожалел, что Пенкроф,  не подумав, задал этот вопрос. С глубоким волнением услышал инженер ответ  смущенного Айртона:    

– Я тоже был таким ягуаром, мистер Пенкроф, и не имею  права говорить.    

И он медленно удалился. Пенкроф понял.    

– Ну и дурачина же я! – воскликнул он. –  Бедный Айртон! Он имеет такое же право говорить, как и любой из нас.    

– Да, но скромность делает ему честь, и надо уважать  это чувство, оставшееся от его печального прошлого, – сказал Гедеон  Спилет.    

– Согласен, мистер Спилет, – сказал моряк. –  Больше я уже не попадусь. Лучше бы мне проглотить язык, чем огорчить Айртона!  Но вернемся к моему вопросу. Мне кажется, что бандиты не имеют права на  милосердие, и мы должны как можно скорее очистить от них остров.    

– Вы действительно так думаете, Пенкроф? – спросил  инженер.    

– Да, я в этом уверен.    

– И вы начнете беспощадную охоту за ними, не дожидаясь,  чтобы они совершили какое-нибудь враждебное действие?    

– А разве мало того, что они сделали раньше? –  спросил Пенкроф, который не понимал колебаний инженера.    

– В душе их могут возникнуть другие чувства. Быть  может, они раскаются.    

– Раскаются? Они? – воскликнул моряк, пожимая  плечами.    

– Пенкроф, вспомни об Айртоне, – сказал Харберт,  взяв моряка за руку. – Он снова стал честным человеком.    

Пенкроф недоуменно посмотрел на своих товарищей. Он никогда  бы не поверил, что его предложение может встретить какой-либо отпор. По  крутости своего характера он не мог допустить никаких компромиссов по отношению  к негодяям, которые высадились на острове, – сообщникам Боба Гарвея,  убийцам из команды «Быстрого». Моряк считал их дикими зверями, которых надо  уничтожить без колебаний и без раскаяния.    

– Вот так штука! – сказал он. – Все против  меня. Вы хотите великодушничать с этими мерзавцами? Пусть так. Только бы потом  не раскаяться.    

– Какая нам может угрожать опасность, если мы будем  настороже? – спросил Харберт.    

– Гм… – произнес журналист, который больше молчал, чем  говорил. – Их шесть человек, и они хорошо вооружены. Если каждый  подстережет и застрелит одного из нас, они скоро станут хозяевами колонии.    

– Почему же они этого не сделали до сих пор? –  возразил Харберт. – Очевидно, потому, что это не в их интересах. К тому же  нас тоже шестеро.    

– Ладно, ладно, – сказал Пенкроф, которого не  могли убедить никакие доводы. – Предоставим этим милым парням заниматься  своими делишками и не будем больше о них думать.    

– Послушайте, Пенкроф, – сказал Наб, – не  корчи из себя такого злодея. Окажись один из этих несчастных под дулом твоего  ружья, ты бы в него не выстрелил.    

– Я застрелил бы его, как бешеную собаку, –  холодно ответил Пенкроф.    

– Пенкроф, – сказал инженер, – вы часто с  большим вниманием прислушивались к моему мнению. Согласны вы в данном случае  принять мой совет?    

– Я поступлю так, как вам будет угодно, мистер  Смит, – ответил Пенкроф, который отнюдь не казался убежденным.    

– Тогда будем ждать и перейдем к нападению, только если  на нас нападут.    

Так и было решено держаться по отношению к пиратам, хотя  Пенкроф не предвидел от этого ничего хорошего.    

Нападать на них колонисты не собирались, но намеревались  быть начеку. В конце концов, остров был велик и плодороден. Если в душе этих  отверженных осталось хоть немного порядочности, они, может быть, еще  исправятся. При создавшихся условиях они сами должны стремиться начать новую  жизнь. Во всяком случае, следовало выждать, хотя бы из человеколюбия. Теперь  колонисты, может быть, не смогут спокойно ходить по острову. До сих пор им  приходилось опасаться только диких зверей, а сейчас по острову бродили шестеро  ссыльных – возможно, отчаянных преступников. Конечно, это было страшно, и если  б и колонисты были менее храбрые люди, они навсегда утратили бы покой. Но все  равно. Пока что в споре с Пенкрофом правда была на стороне колонистов. Не  ошиблись ли они, покажет будущее.    

 ГЛАВА 6    

     

     Проект экспедиции, – Айртон в корале. – Посещение гавани  Воздушного Шара… – Замечания Пенкрофа на борту «Бонавентура». – В кораль  посылают телеграмму. – От Айртона нет ответа. – Выступление на  следующий день. – Почему телеграф не действует. – Выстрел.         

Колонисты считали своей важнейшей задачей произвести полное  обследование острова, которое теперь имело две цели: во-первых, найти  таинственного человека, в существовании которого нельзя было уже сомневаться, и  в то же время выяснить, что сталось с пиратами, где они укрылись, какую вели  жизнь и чего можно опасаться с их стороны.    

Сайрес Смит желал бы выступить немедленно, но так как  экспедиция должна была продолжаться несколько дней, то было решено нагрузить на  повозку различные предметы лагерного оборудования и посуду – все необходимое  для ночевок. Между тем одна из онагг поранила себе ногу, и ее нельзя было  запрягать. Животное нуждалось в отдыхе, и колонисты решили отложить отъезд до  20 ноября. Ноябрь в этих широтах соответствует маю Северного полушария.  Приближалось лето. Солнце подходило к тропику Козерога, наступали самые длинные  дни в году. Время для экспедиции было выбрано наиболее подходящее. Даже если  главная цель не будет достигнута, поход колонистов мог привести ко многим  открытиям, особенно в отношении естественных богатств: ведь Сайрес Смит  намеревался обследовать густой лес Дальнего Запада, тянувшийся до конца  Змеиного полуострова.    

В течение девяти дней, оставшихся до начала экспедиции,  колонисты решили закончить последние работы на плато Дальнего Вида.    

Между тем Айртону было необходимо возвратиться в кораль, так  как домашние животные нуждались в уходе. Было решено, что Айртон проведет там  два дня и вернется в Гранитный Дворец, оставив в стойлах обильный запас корма.    

Перед его отправлением Сайрес Смит спросил, не. хочет ли он,  чтобы кто-нибудь его проводил. Ведь теперь на острове не так безопасно, как  прежде.    

Айртон ответил, что это не нужно, что он отлично справится  один и ничего не боится. Если в корале или окрестностях произойдет что-нибудь  неожиданное, он немедленно сообщит об этом по телеграфу в Гранитный Дворец.    

На заре Айртон уехал на повозке, которую везла одна онагга.  Два часа спустя телеграф сообщил, что в корале все благополучно.    

В ближайшие два дня Сайрес Смит осуществил одно мероприятие;  оно должно было окончательно обезопасить Гранитный Дворец от всяких  неожиданностей;    

Смит хотел сделать совершенно не видимым отверстие бывшего  водостока на южной оконечности озера Гранта, ранее, уже заделанное и  полуприкрытое растениями и травой. Это было легко осуществить, так как  требовалось только повысить на два-три фута уровень воды в озере, которая  должна была окончательно затопить отверстие. Для этого достаточно было  установить плотины у обоих проливов, питавших Глицериновый ручей и ручей  Водопада. Остальные колонисты приняли участие в этой работе и быстро возвели  две плотины из хорошо сцементированных камней. Ширина их не превосходила  семи-восьми: футов при трех футах высоты. После этого никто не. мог бы  предположить, что у оконечности озера существовал подземный проход, в который  когда-то изливался избыток воды.    

Незачем говорить, что небольшой рукав, через который  поступала вода, наполнявшая резервуары Гранитного Дворца и приводившая в  движение подъемник, не был затронут, и колонистам не угрожал недостаток воды.  Стоило втянуть подъемник наверх, и надежное, удобное убежище колонистов было в  полной безопасности от неожиданного нападения.    

С этой работой справились быстро, и Пенкроф, Гедеон Спилет и  Харберт нашли время посетить гавань Воздушного Шара. Моряку очень хотелось  знать, побывали ли пираты в маленькой бухте, где находился «Бонавентур».    

– Эти джентльмены, – говорил он, – высадились  именно на южном берегу. Я боюсь, что они обнаружили нашу маленькую гавань, и  тогда я не дам и полдоллара за наш «Бонавентур». Опасения Пенкрофа были  довольно основательны, и посещение гавани Воздушного Шара казалось вполне  уместным.    

10 ноября после полудня моряк и его товарищи выступили в  путь. Они были хорошо вооружены. Пенкроф демонстративно вложил по две пули в  каждый ствол своего ружья и молча покачал головой. Это не предвещало ничего  хорошего для того, кто вздумал бы подойти к нему слишком близко, будь это  человек или зверь. Гедеон Спилет и Харберт также захватили ружья, и около трех  часов маленький отряд покинул Гранитный Дворец.    

Наб проводил товарищей до излучины реки и, когда они перешли  на другой берег, поднял мост. Колонисты условились, что сообщат о своем  возвращении выстрелом из ружья. Услышав этот сигнал, Наб должен был  восстановить сообщение между обоими берегами реки.    

Путники направились прямо по дороге в гавань, к южному  берегу острова. Им предстояло пройти всего три с половиной мили, но Гедеон  Спилет и его товарищи потратили на это два часа. По пути они обыскали всю  опушку леса как в более густой его части, так и со стороны болота Казарок, но  не обнаружили никакого следа беглецов. Вероятно, последние, не зная в точности  численности колонистов и их средств обороны, укрылись в наименее доступной  части острова.    

Придя в гавань Воздушного Шара, Пенкроф с величайшим  удовлетворением увидел, что «Бонавентур» спокойно стоит на якоре в узкой бухте;  впрочем, гавань Воздушного Шара была так хорошо укрыта среди высоких скал, что  ее нельзя было обнаружить ни с моря, ни с суши, и только человек, находящийся в  самой бухте или над нею, мог догадаться о ее существовании.    

– Прекрасно! – сказал Пенкроф. – Эти негодяи  еще не побывали здесь. Гады предпочитают прятаться в траве, и мы, очевидно,  найдем их в лесу Дальнего Запада.    

– Это большое счастье, – добавил Харберт. –  Если бы они увидели «Бонавентур», то захватили бы корабль и убежали, а мы не  могли бы еще раз побывать на острове Табор.    

– Действительно, – ответил журналист, – было  бы приятно доставить туда записку с указанием координат острова Линкольна и  местонахождения Айртона, на случай, если «Дункан» вернется за ним.    

– «Бонавентур» все еще здесь, мистер Спилет, –  ответил Пенкроф. – Судно и его команда могут тронуться в путь по первому  сигналу.    

– Я думаю, Пенкроф, что это придется сделать сейчас же  по окончании обследования острова. Возможно, что незнакомец, если нам только  удастся его найти, сообщит нам много интересного об острове Линкольна и острове  Табор. Вспомните, что он, и никто другой, написал ту записку, и ему, может  быть, известно, вернется ли яхта.    

– Тысяча чертей! – вскричал Пенкроф. – Кто же  это может быть? Этот человек знаком с нами, а мы с ним незнакомы. Если это  простой моряк, потерпевший кораблекрушение, то почему же он прячется? Мне  кажется, мы порядочные люди, а общество порядочных людей никому не может быть  неприятно. По доброй ли воле он сюда попал? Может ли он покинуть остров, если  захочет? Здесь ли он еще? Или его уже нет?    

Беседуя таким образом, Пенкроф и его товарищи поднялись на  корабль и прошли по палубе «Бонавентура». Моряк случайно взглянул на битенг,  вокруг которого был обмотан якорный канат, и вскрикнул:    

– Черт возьми! Вот это здорово!    

– Что такое, Пенкроф? – спросил журналист.    

– А то, что этот узел завязан не моей рукой! И Пенкроф  указал на веревку, которая привязывала канат к битенгу, чтобы он не размотался.    

– Как не вашей рукой? – спросил Гедеон Спилет.    

– Готов поклясться, что не моей. Это плоский узел, а я  обычно завязываю две удавки.    

– Может быть, вы ошиблись, Пенкроф?    

– Я не ошибся, – настаивал моряк. – Рука  делает это незаметно, сама собой, и рука не ошибается.    

– Значит, пираты побывали на корабле? – спросил  Харберт.    

– Не знаю, – ответил Пенкроф. – Несомненно  одно, что якорь «Бонавентура» поднимали и потом снова бросили его. Вот еще одно  доказательство: канат якоря травили, и гарнитур снят с того места, где канат  трется об клюз. Говорю вам, кто-то пользовался нашим судном!    

– Но если им пользовались пираты, они разграбили бы его  или убежали.    

– Убежали бы? Куда это? На остров Табор? –  возразил Пенкроф. – Неужели вы думаете, что они отважились бы выйти в  океан на судне с таким небольшим водоизмещением?    

– К тому же пришлось бы допустить, что остров Табор им  известен, – сказал Гедеон Спилет.    

– Как бы то ни было, – продолжал моряк, – не  будь я Бонавентур Пенкроф из Вайн-Ярда, если наш «Бонавентур» не поплавал без  нас.    

Моряк говорил так уверенно, что ни Гедеон Спилет, ни Харберт  не решались его оспаривать. Судно, очевидно, не все время стояло на месте с тех  пор, как Пенкроф привел его в гавань Воздушного Шара. Моряк нисколько не  сомневался, что кто-то поднял якорь и потом снова опустил его на дно. Зачем  было бы проделывать это, если корабль не сходил с места?    

– Но как же мы могли не заметить «Бонавентур», когда он  проходил мимо острова? – спросил журналист, которому хотелось выдвинуть  все возможные возражения.    

– Очень легко, мистер Спилет, – ответил  моряк. – Достаточно выйти ночью, при хорошем ветре, и через два часа  остров скроется из виду.    

– В таком случае, – продолжал журналист, –  объясните мне, с какой целью пираты могли воспользоваться «Бонавентуром» и  почему, воспользовавшись им, они снова привели корабль в гавань?    

– Эх, мистер Спилет, – ответил моряк, –  отнесем это к прочим необъяснимым вещам и бросим об этом думать! Важно то, что  «Бонавентур» с нами. К несчастью, если пираты возьмут его еще раз, он может не  оказаться на месте.    

– Может быть, было бы осторожнее отвести «Бонавентур» к  Гранитному Дворцу? – сказал Харберт.    

– И да и нет, но скорее – нет, – ответил  Пенкроф. – Устье реки Благодарности – неподходящее место для корабля, и  море там бурное.    

– А что, если дотащить его по песку до самых Труб?    

– Может быть, это будет правильнее, – сказал  Пенкроф, – но раз мы должны покинуть Гранитный Дворец и отправиться в  довольно продолжительную экспедицию, то, мне кажется, «Бонавентуру» будет  безопаснее здесь. Лучше его оставить в бухте, пока остров не будет очищен от  этих негодяев.    

– Я тоже так думаю, – сказал журналист. –  Здесь он, по крайней мере, не будет так страдать от дурной погоды, как в устье  реки Благодарности.    

– Ну, а что, если пираты вздумают еще раз посетить  его? – сказал Харберт.    

– Не найдя «Бонавентура» здесь, они быстро разыскали бы  корабль в окрестностях Гранитного Дворца и захватили бы его в наше  отсутствие, – ответил Пенкроф. – Я согласен с мистером Спилетом, что  корабль следует оставить в гавани Воздушного Шара. Но когда мы вернемся, если  нам не удастся освободить остров от негодяев, лучше будет отвести «Бонавентур»  к Гранитному Дворцу и оставить его там на случай, если придется опасаться  каких-либо неприятных посещений.    

– Решено! Идем дальше! – сказал журналист.    

Вернувшись в Гранитный Дворец, Пенкроф, Харберт и Гедеон  Спилет сообщили инженеру о том, что произошло, и Сайрес Смит одобрил их  решение. Он даже обещал Пенкрофу изучить участок пролива между островком и  побережьем и выяснить, нельзя ли устроить там при помощи запруд искусственную  гавань. Если это осуществимо, то «Бонавентур» будет всегда близко, на виду у  колонистов, а в случае нужды его можно будет даже запереть.    

В тот же вечер Айртону послали телеграмму с просьбой  привести из кораля пару коз, которых Наб собирался выпустить на луга,  покрывавшие плато. Как это ни странно, Айртон, вопреки своему обычаю, не  подтвердил получения депеши. Инженер был очень удивлен. Могло случиться, что  Айртона в это время не было в корале, а может быть, он даже возвращался в  Гранитный Дворец. Действительно, после его ухода прошло два дня, а 10-го  вечером или, самое позднее, 11-го утром он должен был вернуться. Колонисты  ждали, что Айртон покажется на плато Дальнего Вида. Наб с Харбертом даже  отправились к мосту, чтобы опустить его, как только появится их друг. Но к  десяти часам вечера стало ясно, что Айртон не придет. Колонисты решили послать  вторую телеграмму с просьбой немедленно ответить.    

Звонок в Гранитном Дворце молчал.    

Колонисты сильно встревожились. Что случилось? Значит,  Айртона не было в корале, а если он и находился там, то был лишен свободы  передвижения? Следовало ли им идти в кораль в эту темную ночь?    

Поднялся спор. Одни хотели идти, другие нет.    

– Но, может быть, что-нибудь случилось с телеграфом и  он не действует? – спросил Харберт.    

– Это возможно, – сказал журналист.    

– Подождем до завтра, – предложил Сайрес  Смит. – Может быть, Айртон действительно не получал нашей телеграммы или  его ответ не дошел до нас.    

Колонисты ждали с понятным беспокойством.    

С первыми лучами зари 11 ноября Сайрес Смит снова пустил  электрический ток по проводу, но не получил ответа.    

Они повторили свою попытку. Результат был тот же.    

– Идем в кораль, – сказал инженер.    

– И притом во всеоружии, – добавил Пенкроф.