1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 
    
— Приступ горной болезни, — сказал Волшебник. — Не огорчайтесь, друзья, это неприятно главным образом вначале. Я думаю, постепенно мы сможем привыкнуть к разреженному воздуху. В молодости я поднимался с альпинистами на Казбек и испытывал тогда то же самое.
    
Земляне осмотрелись. Они стояли посреди шестигранной комнаты с высокими гладкими стенами. Солнце заливало её светом сквозь прозрачный потолок. Как потом убедились земляне, таких шестигранных комнат в каждом строении насчитывалось не меньше дюжины; они примыкали одна к другой, словно соты в пчелином улье. Внутренние стены этих комнат-сот были непрозрачными, а наружные просвечивали, как стекло, и закрывались лёгкими золотистыми шторами.
    
Несколько низких мягких сидений, и перед каждым сиденьем такой же низкий столик с отполированным верхом — вот и все, что было в той комнате, в которой оказались земляне.
    
— Ну что ж, — сказал Волшебник, — эти сиденья располагают к отдыху. Давайте сядем, друзья.
    
— Эферийцы, кажется, уже забыли про нас, — капризно проговорила Забава, — а Клад обещал показать нас врачу.
    
Волшебник погрозил ей пальцем:
    
— Я сам беспокоюсь о вашем здоровье, однако это не означает, что мы должны ворчать, как это делаешь ты, внучка. Эферийцы приняли нас, как самых почётных гостей, и…
    
Он не договорил, потому что наружная стена поднялась, на землян снова пахнуло холодом, и в комнату вошла девушка со светлым ящиком в руке.
    
Невысокая, стройная, с короткими вьющимися волосами, с ещё более нежным, чем у Клада, лицом, с неясными тенями от ресниц под глазами, она казалась слабенькой и беспомощной, но была так необыкновенно хороша, как иной раз выглядит хрупкий, но прелестный цветок, распустившийся не в лесу под ярким солнцем, а зимой в заснеженной оранжерее. Это сравнение пришло в голову Волшебнику: он любил цветы.
    
И Волшебник, и Забава, и мальчики смотрели на девушку затуманенными, улыбающимися глазами — так некоторые люди слушают чарующую слух музыку или рассматривают какую-нибудь удивительную, поразившую воображение картину.
    
Вошедшая, вероятно, не поняла, что они ошеломлены её красотой. Её губы дрогнули в улыбке, и она певуче проговорила:
    
— Верито…
    
— Верито, дитя моё, — глухо и растроганно ответил Волшебник.
    
— Мне сказали, что вы сможете понимать меня при помощи какого-то механизма, — продолжала она всё ещё улыбаясь. — Я врач экспедиции.
    
— Вы врач? — изумился Волшебник. — Но сколько же вам лет, прелестное дитя?
    
Она помедлила несколько мгновений.
    
— Я хочу ответить так, чтобы вы поняли меня, потому что не знаю, сколько времени длится год на вашей планете.
    
— В нашем году триста шестьдесят пять суток… Иными словами, наша Земля, совершая полет вокруг солнца, оборачивается вокруг себя триста шестьдесят пять раз.
    
Она закивала головой и пояснила:
    
— Эфери Тау оборачивается вокруг себя четыреста двадцать два раза, пока летит вокруг нашего Ладо.
    
— Сколько же раз планета Эфери Тау облетела Ладо с тех пор, как вы родились, прелестное дитя?
    
Она спокойно ответила:
    
— Сто девяносто два раза, и ещё после этого Эфери Тау обернулась вокруг себя триста один раз.
    
— Что?! — воскликнул Волшебник, вскакивая. — Это немыслимо! Вам почти сто девяносто три года?.. Да нет же, значительно больше в переводе на земное время! Ведь наш год короче вашего. Вы шутите, дитя моё!.. Впрочем, я не имею права называть вас так. Ведь вы значительно старше меня, старика!..
    
— Дедушка, — перебила его Забава, — а может быть, сутки на Эфери Тау короче, чем на Земле?
    
— Гм… не думаю… — Он помолчал и погладил свою бороду. — Сейчас проверим. Скажите, дитя моё… Простите! Скажите, доктор, знаете ли вы, что такое секунда?
    
Он ритмично постучал по столу: раз, два, три, четыре…
    
Она сразу поняла его и, согнув длинные изящные пальцы, повторила стук.
    
— Тиль, — сказала она. — Секунда — это тиль. Правда, мне показалось, что вы стучали несколько чаще, чем я. Возможно, ваша секунда на какую-то долю короче нашего тиля. Сто тилей составляют один тильтиль. А сто тильтилей равняются одному солтану. В наших сутках, которые мы называем по солнцу — ладос, восемнадцать солтанов.
    
— Значит, вам, уважаемый доктор, в два раза больше земных лет, чем я предполагал, — упавшим голосом проговорил Волшебник. — Ну, конечно же, в ваших сутках сто восемьдесят тысяч тилей, то есть пятьдесят земных часов. Причём это в том случае, если считать, что тили и секунды суть одно и то же… Но скажите, пожалуйста, каким образом эферийцам удаётся жить целые столетия? И ещё один вопрос, как вас зовут?
    
— Меня зовут Флер, дорогой земляк, — ответила она. — Об остальном я расскажу после того, как сделаю детям прививку против яда Тибери Като и накормлю вас обедом.
    
— Нужна прививка? — испугалась Забава. — А это больно?
    
— Как тебе не стыдно. Забава! — вдруг рассердился Илья Муромец и покраснел. — Может, ты думаешь, что лучше умереть, чем делать прививку?
    
Девочка смущённо взглянула на Илью и потупилась:
    
— Терпеть не могу никаких прививок…
    
— Хорошо, — серьёзно сказал Волшебник, — не делайте ей прививку, дорогая Флер.
    
Забава молчала. Её светлые реснички задрожали и подбородок задёргался часто-часто.
    
— Ты хочешь, дедушка… чтобы я умерла? — Она почти плакала. — Да? Скажи, дедушка?
    
— По-моему, этого хочешь ты сама, Забавушка.
    
— Я же… не отказываюсь от прививки…
    
Флер весело рассмеялась и открыла свой ящик с какими-то иглами и пробирками.
    
— Милая девочка, — сказала она, — врачи Эфери Тау уже много тысячелетий не причиняют боли своим пациентам.
    
И действительно, укол, который она сделала в позвоночник Забаве, а потом двум богатырям, был совершенно безболезненным. Казалось, что она легко касается спины своими тонкими пальцами.
    
— Вот и все, — проговорила Флер, закрывая медицинский ящик. — Вам больше ничего не угрожает, дети.
    
Затем она направилась к одной из внутренних стен и кивком головы пригласила землян следовать за собой. Стена поднялась, и все перешли в другую комнату.
    
— Это ваша столовая… или, если хотите, ваша кладовая.
    
— Наша? — удивлённо шевельнула бровями Забава. — Почему наша?
    
— Весь этот дом по распоряжению руководителя экспедиции принадлежит вам.
    
— Но зачем же нам весь дом?
    
— Вы наши добрые гости. Для вас в этом доме поддерживается необходимая температура, и вы не будете испытывать здесь нужду в кислороде.
    
Волшебник церемонно поклонился.
    
— Передайте, дорогая Флер, горячую благодарность вашему начальнику.
    
— Руководителю, — поправила она. — У нас нет начальников.
    
— Приношу свои извинения…
    
— Меня беспокоит только одно, — продолжала Флер. — Сможете ли вы привыкнуть к нашей походной пище? Если нет, мы попробуем обеспечить вас та-кой едой, к которой вы привыкли на своей планете.
    
С этими словами Флер вынула из стенного шкафа несколько жёлтых банок и поставила их на стол перед путешественниками.
    
— Консервы? — догадался Добрыня и проглотил слюну.
    
И он, и его товарищи уже давно проголодались, но никто из них не решался заговорить об этом.
    
— Да, — сказала Флер, — в этих консервах есть всё необходимое, чтобы в человеческом организме поддерживалось горение. Такой банки достаточно па сутки.
    
— А это вкусно? — неожиданно спросила Забава, и её щеки, лоб и даже шея залились румянцем.
    
— Во всяком случае, сытно, девочка, — улыбнулась Флер и, обернувшись к Волшебнику, прибавила: — Ешьте, пожалуйста, и вы. Консервы открываются очень легко. Вот так…
    
— Кисель? — спросила Забава, разглядывая тёмную ароматную жидкость, и нерешительно поднесла банку к губам. — О, ребята, это напоминает дыню! Пахнет дыней! Я могу выпить десять таких банок!
    
Однако она не выпила и половины содержимого банки.
    
— Больше не могу. Кажется, я пожадничала… Большое спасибо, дорогая Флер!
    
Её голос звучал совсем вяло, она потёрла пальцем глаза.
    
Флер взглянула на Забаву и сказала:
    
— А теперь, дорогие земляки, вы ляжете спать. Очевидно, вы давно не отдыхали.
    
Забава посмотрела на часы.
    
— Очень давно! Ой, на Земле сейчас десять часов утра! Значит, мы покинули Землю двенадцать часов назад!
    
— Удивляюсь, как ты до сих пор не заснула, — покачал головой Волшебник. — Должно быть сказалось нервное напряжение… Да, уважаемый доктор, сейчас нам нужен сон. Только сон…
   
   
    
     
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,
     
в которой Флер рассказывает землянам историю умирающей планеты Эфери Тау
    
    
Богатыри спали долго. Первым проснулся русоволосый Илья Муромец. Сбросив с себя очень лёгкое, но тёплое одеяло, он потянулся и свесил с постели ноги.
    
Постель напоминала небольшую лодку. В её мягком углублении было удобно спать, но не сидеть. Илья зевнул и спрыгнул на пол.
    
Рядом с ним безмятежно и сладко спали в постелях-лодках приятели. Толстощёкий Добрыня Никитич лежал на спине, смешно вытянув трубочкой губы, и при каждом выдохе тоненько посвистывал. Конопатый Алёша Попович спал, свернувшись клубочком и подложив под щеку костлявый кулак.
    
— На зарядку становись! — весело скомандовал Илья.
    
Добрыня всхрапнул, потёр глаза и молча выпрыгнул из постели.
    
Алёша заворочался, забормотал что-то и перевернулся на другой бок.
    
— Лешка, вставай!
    
— Отстань! — сердито сказал Лешка. — Чижиком огрею!
    
Илья и Добрыня переглянулись и расхохотались.
    
— А чижик-то улетел, Лешка!
    
— Врёте вы все! — сонно бормотал он. — Я бы ни в жизнь вам не проиграл, если бы Илюшка не запулил чижика на огород.
    
Добрыня, посмеиваясь, пощекотал высунувшуюся из-под одеяла Алёшину пятку. Алёша взвизгнул и вихрем слетел с постели.
    
— Ух ты! — воскликнул он, поражение уставясь на золотистую штору. — Где это мы, ребята?
    
Но тут Алёша увидел синеватые пятнана своих руках и сразу вспомнил о Цветах Смерти. Он хотел было поведать друзьям о нахлынувших на него чувствах и мыслях про далёкую милую Землю, где можно было так чудесно играть в «чижика», но в эту минуту в стену постучали.
    
Затем стена приподнялась, мальчики увидели ноги Забавы с синяками на щиколотках и услышали её голос:
    
— Вы проснулись, ребята? Скорей принимайте душ и завтракайте. Нас уже ждёт Флер… А душ здесь чудный, ребята! Вода бьёт прямо с потолка, со стен, с пола. Замечательно!
    
…После завтрака все собрались в самой большой комнате дома. На одной из её стен был укреплён широкий стекловидный экран и под ним два ряда клавишей.
    
Красавица Флер сидела подле экрана в кресле.
    
— Доброе утро, — неожиданно сказала она порусски. — Сегодня я хочу попробовать говорить с вами на вашем языке. Не удивляйтесь… Пока вы спали, я в течение трех солтанов упражнялась с вашей шкатулкой. И, кажется, сделала некоторые успехи. Правда?
    
Она произносила слова совершенно правильно, её выдавал лишь самый лёгкий акцент.
    
Волшебник развёл руками:
    
— Но разве можно за три часа… то есть за три солтана, изучить язык, уважаемый доктор?
    
— Видите ли, друг земляк, эферийцы в сравнении с жителями вашей планеты живут долго. С самого раннего детства нас воспитывают так, чтобы наша память с каждым днём делалась все более отточенной. Каждый нормальный взрослый человек обладает у нас такой натренированной памятью, которая даёт ему возможность запоминать все новое сразу, моментально. А чтобы не утомлять мозг, мы можем заставлять себя забывать все ненужное. Но так же быстро мы восстанавливаем в памяти и все забытое.
    
— Это не укладывается в моём уме, друг доктор!
    
— А эферийцев это не удивляет уже много тысячелетий. Собственно, я и хочу сейчас вам рассказать об эферийцах и нашей планете Эфери Тау. Садитесь, друзья. — Она указала им на низенькие кресла, стоящие перед экраном.
    
— Но не отрываем ли мы вас от каких-либо важных дел? — предупредительно спросил Волшебник.
    
— Нет, нет… В экспедиции ещё есть врачи, друг земляк. А мне поручено находиться с вами до тех пор, пока вы будете нашими гостями.
    
— Мы чрезвычайно обязаны вам, друг доктор!
    
Она опустила ресницы, чтобы скрыть блеснувшую в глазах улыбку. Было похоже, что её немного забавляет торжественная церемонность Волшебника.
    
— Я не стану утомлять вас очень подробным рассказом, — начала Флер своим певучим голосом. — Наша планета Эфери Тау прошла такой же путь, какой проходят во Вселенной все планеты. Миллионы и миллионы раз обернулась она вокруг Ладо, прежде чем на ней зародилась жизнь. И снова миллионы раз Эфери Тау обернулась вокруг Ладо, прежде чем из простейших организмов образовались более совершенные животные. Одно из них стало в конце концов передвигаться на двух конечностях, освободив две другие конечности для труда. Я имею ввиду руки… А как только появился труд, животное перестало быть животным, так как стало размышлять. Таким образом, труд сотворил человека.
    
— Ну что ж, — сказал Волшебник, — это очень напоминает историю жизни на нашей Земле.
    
— Правда, — продолжала Флер, — синоты, побывавшие в других солнечных системах, утверждают, что они встречали мыслящие существа, передвигающиеся на четырех конечностях, и что эти конечности служат им одновременно как руки.
    
— Человекообразные обезьяны, — вставил Добрыня.
    
— Нет, — запротестовал Волшебник, — обезьянообразные люди! Обезьяны не мыслят, дорогой богатырь!
    
— Не будем, однако, сейчас говорить о том, что происходит в других солнечных системах, — снова заговорила флёр. — Итак, на Эфери Тау появился человек. Вначале он мало отличался от животного, но всё-таки это уже был человек, потому что его действия уже были сознательными.
    
— Первобытный человек, — подсказала Забава.
    
— В истории Эфери Тау этот человек называется безресничным. У него были узкие глаза в виде щелей, с толстыми сморщенными веками без ресниц. Бесконечное количество звериных инстинктов ещё руководило многими действиями безресничных людей. Они ели сырое мясо, они собирались стая-ми, нападали друг на друга, и сильные отнимали у слабых добычу. Убить, отнять — это было законом жизни! Стаи безресничных людей говорили на разных языках. И снова миллионы раз планета Эфери Тау облетела вокруг Ладо, прежде чем эти звероподобные люди стали более или менее походить на современного человека. В то далёкое время природа Эфери Тау отдалённо напоминала природу Утренней Звезды, на которой мы сейчас с вами находимся. Это был расцвет нашей планеты! Короткая зима и большое, сравнительно тёплое лето. Люди научились выращивать полезные растения и разводить нужных животных. Начала развиваться наука. Но по-прежнему группы людей говорили на разных языках и по-прежнему враждовали. Очень часто страшные войны прокатывались по нашей планете, и люди безжалостно уничтожали друг друга. И как это ни странно, меньше всего страдали те, кто сам не воевал, а посылал на войну других.
    
Флер умолкла на несколько секунд и посмотрела на гостей. Они внимательно слушали её.
    
— Тут я должна сказать о людях, которые назывались у нас в ту далёкую старину торри. Сейчас это кажется невероятным, но что делать, так было! Жизнью командовало жалкое меньшинство — торри, а народ лишь исполнял волю этого меньшинства. Торри имели все, но не работали и жили в неге и изобилии. А большинство не имело ничего. Абсолютно ничего!.. Люди голодали и очень часто умирали от разных болезней. Торри считались особенными, избранными. Они уверяли, что существуют для того, чтобы все остальные работали на них и воевали за их интересы. Они всячески доказывали, что так хочет владыка Вселенной, который в образе пылающего Ладо постоянно смотрит на Эфери Тау. «Таков закон Ладо, — говорили они. — Кто не подчинится этому закону, того великий Ладо сожжёт огненным светом своих глаз!» Увы, люди верили этой глупости, и ужасающая несправедливость длилась долго, очень долго… Бесчисленное количество раз Эфери Тау облетела вокруг Ладо, прежде чем люди решили построить жизнь иначе, более справедливо.
    
— «Кто не работает, тот не ест»? — вдруг спросил Волшебник. — Не по этому ли признаку решили построить жизнь эферийцы?
    
— Именно так, друг земляк!
    
— Это нам знакомо, — заулыбался Волшебник и торжествующе подмигнул богатырям. — Великолепный принцип!
    
— С тех пор прошло много времени. На нашей планете наступила Эра великой дружбы. Наука достигла величайшего расцвета и сделала радостным труд человека. Руки человеку стали нужны лишь для того, чтобы управлять механизмами. Эферийцы уничтожили все болезни и удлинили свою жизнь в семь-восемь раз. Постепенно все люди начали говорить на одном языке. Но Эфери Тау облетела вокруг Ладо ещё несколько миллионов раз, и в нашу жизнь пришло необратимое бедствие.
    
— Что случилось, дорогая Флер?
    
— Наша планета начала стареть так же, как рано или поздно стареет и умирает все во Вселенной. Давно исчезли полезные ископаемые… Правда, мы научились создавать их искусственно и получать необходимую нам энергию и тепло из воды океанов. Но, совершая свой вечный полет, Эфери Тау все больше и больше теряла во Вселенной атмосферу. Сначала планета теряла такие ничтожные крохи, что это никого не беспокоило. Но проходили миллионы лет, и потери стали катастрофическими. Вместе с атмосферой начала исчезать вода. Человечеству Эфери Тау грозит гибель!
    
— Это ужасно!.. — прошептала Забава.
    
— А ещё раньше в результате какого-то катаклизма из мирового пространства прилетел огромный метеорит и превратился в спутника Эфери Тау. В силу сложных законов всемирного тяготения этот спутник-гигант движется по очень вытянутой орбите. Но приближаясь и удаляясь, он систематически нарушает режим Эфери Тау, уносит остатки атмосферы. Страшные пыльные ураганы стали охватывать нашу планету, разрушать и засыпать песком города. Вместе с ураганами на нас обрушился холод мирового пространства. И наши люди вынуждены были уйти с поверхности в глубь планеты.
    
— Давно это произошло? — спросил Илья.
    
— Сравнительно недавно: пятьдесят тысяч лет назад… Но в наших внутрипланетных хранилищах иссякают запасы воды и кислорода, которые заготовили для нас предки…
    
Флер умолкла. Молчали и земляки, взволнованные её рассказом. Волшебник задумчиво теребил шёлковую бороду.
    
— Я чувствую, друзья, что вас огорчил мой рассказ, — мягко сказала Флер. — Право же, я не хотела этого… Чтобы успокоить вас, я добавлю, что эферийцы не смотрят мрачно на своё будущее. Ведь жизнь во Вселенной вечна, друзья. А раз так, то мы будем жить! Не так давно эферийцы приняли решение переселиться с умирающей планеты на Эо Тау — на Утреннюю Звезду, самую юную планету нашей солнечной системы.
    
— Именно это я и предполагал! — воскликнул Волшебник.
    
Забава всплеснула руками:
    
— Какие же эферийцы молодцы!
    
Флер рассмеялась:
    
— Спасибо, девочка, за ласковые слова о нашем народе. Ну что ж, ты права! Я люблю наш народ — упорный, сильный, жизнелюбивый и талантливый!.. А теперь, если хотите, я покажу вам нашу планету Эфери Тау.
    
— Пожалуйста, покажите, дорогая Флер!
    
Флер прикоснулась пальцами к клавишам. Стекловидный экран озарился мерцающим светом и слабо загудел.
    
— Космический телевизор, — восхищённо шепнул Добрыня Никитич приятелям.
    
Флер расслышала его и пояснила:
    
— Это не совсем так, мальчик. Я понимаю, что ты имеешь в виду, но это скорее космический локатовизор. Ведь для телевизора необходима станция, передающая изображение, а локатовизор не нуждается в такой станции. Я сама выбираю нужный объект и посылаю к нему пучок радиоволн.
    
Эти волны отражаются от объекта и возвращаются обратно в виде изображения. С помощью космического локатовизора мы можем наблюдать все, что происходит в нашей солнечной системе. Волны локатовизора проходят расстояние от Утренней Звезды до Эфери Тау в течение двухсот тилей. Это составляет около трех с половиной ваших минут. Столько же времени волны идут обратно. Следовательно мы будем наблюдать с вами то, что происходило на Эфери Тау около семи минут назад.
    
Экран потемнел. Бесчисленные звезды, подрагивая, заблестели в чернильной тьме. Затем крохотная звёздочка в центре экрана начала набухать, расширяться и вдруг засияла, словно луна в ночном небе. Неясные контуры материков и горных хребтов угадывались на золотистой планете. А планета продолжала быстро расти и словно летела навстречу сидящим у экрана землянам.
    
Золотистый цвет бледнел, таял, планету окутывала едва различимая блекло-голубая дымка.
    
— Остатки атмосферы? — не сводя глаз с экрана спросил Волшебник.
    
Флер молча кивнула.
    
Планета с каждой секундой разрасталась, стала серовато-бурой и наконец заполнила своей массой весь экран. Горы, пропасти, пустыни летели, будто под крылом самолёта. Тёмные рваные тучи там и тут вихрились над поверхностью.
    
— Пыль, — тихо сказала Флер. — Как всегда, пыль… Смотрите, здесь когда-то был главный город эферийцев.
    
В тёмных клубах урагана на экране мелькнули развалины города.
    
— Здесь больше нечего смотреть, — вздохнула она и нажала клавишу. — Уйдём внутрь планеты…
    
Земляне вздрогнули от неожиданности. Нет, то, что они увидели, совсем не казалось «внутренностью планеты»!
    
На синем своде горели искусственные солнца. Среди бледно-зелёных садов и плантаций голубели тонкие извилистые каналы. А на их берегах повсюду виднелись стройные шестигранные строения с прозрачными крышами. И повсюду под синим сводом в лучах искусственных солнц парили лёгкие летательные аппараты, точно такие, как и тот, на котором уже совершили полет земляне.
    
— Сколько тысячелетий, сколько гениального народного разума потребовалось соединить воедино, чтобы создать это чудо! — вдруг глухо проговорил Волшебник и в волнении поднялся с места.
    
Забава и мальчики взглянули на Флер. Она все так же грустно улыбалась.
    
    
— Флер, — сказала Забава, — дорогая Флер, неужели вы должны все это покинуть?
    
— Да, девочка. И как можно скорее! — Она ударила пальцем по клавише и выключила локатовизор. — Тысячи наших разведчиков на Эо Тау уже готовы к приёму первых космических кораблей с переселенцами. Первыми прилетят дети и молодёжь. Уже давно юные эферийцы живут на нашей умирающей планете в условиях, приближённых к условиям Утренней Звезды. У нас мало кислорода, но для детей и молодёжи мы ничего не жалеем. Поэтому им не нужно будет привыкать здесь, на Эо Тау, к теплу и к излишкам кислорода в атмосфере. Разведчики уже построили для них целые города. Сейчас отряды разведчиков заканчивают уничтожение ядовитых растений и хищных животных на Эо Тау.
    
Волшебник заинтересованно посмотрел в тёмные глаза Флер.
    
— А ведь вы, друг доктор, сдаётся мне, уже акклиматизировались на Утренней Звезде. Во всяком случае вы дышите одним с нами воздухом.
    
— Да, мне это даётся сравнительно легко. Но мой отец…
    
— Мы знаем его?
    
— Да, это Клад.
    
— Руководитель экспедиции?
    
— Он не только руководитель экспедиции. Он крупнейший учёный Эфери Тау.
    
— И ему здесь трудно?
    
— Очень… Ведь он уже не молод…
    
Флер не закончила. Где-то под прозрачным куполом комнаты раздался шорох невидимого радиорепродуктора, и мужской голос отчётливо произнёс:
    
«Бесонто! Бесонто!»
   
   
    
     
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
     
в которой земляне узнают о борьбе двух миров
    
    
Флер рывком поднялась с места, и землянам показалось, что её красивое лицо стало ещё белее.
    
— Тревога! — с некоторым трудом выговорила она и вынула из кармана на груди светлый коробок — крохотный радиоаппарат, который земляне видели накануне у Клада.
    
Она спросила что-то взволнованной скороговоркой, и мужской голос так же быстро что-то ответил ей.
    
— Мне разрешено остаться с вами, — уже спокойней сказала Флер, пряча радиоаппарат. — По экспедиции объявлена тревога, и разведчики на всей планете занимают места для обороны. Наши приборы зарегистрировали в космосе полет межпланетного корабля.
    
— Кто это может быть? — спросил Волшебник. — Синоты?
    
— Только синоты! Это уже не первая их попытка высадиться на Эо Тау и уничтожить эферийцев.
    
— Уничтожить? Зачем? Что за бессмысленная жестокость! Вы очень взволнованы. Флер?
    
Она, не отвечая, опустилась в кресло и одну за другой нажала несколько клавишей. И снова экран локатовизора озарился мерцающим светом.
    
— Вы уже знаете, что в нашей солнечной системе существуют три планеты: Эфери Тау, Сино Тау и Эо Тау.
    
— Да, Флер…
    
— Наиболее древняя, уже отжившая свой век планета Эфери Тау, обращается вокруг Ладо по самой дальней орбите. А самая молодая и, если так можно выразиться, ещё необжитая планета Эо Тау — первая по порядку от Ладо планета. Её среднее расстояние от Ладо — сто десять миллионов земных километров.
    
— Гм… Примерно такое же расстояние разделяет Солнце и нашу юную планету Венеру, — задумчиво пробормотал Волшебник. — И как это не удивительно, её тоже называют Утренней Звездой… Впрочем, удивляться нечему; я думаю, что в каждой солнечной системе есть и молодые, и старые планеты. Но, простите, я отвлёкся… Продолжайте, дорогая Флер.
    
— Сино Тау — вторая по порядку планета нашей системы. Её отделяют от Ладо сто сорок миллионов километров, в то время как наша бедная умирающая планета удалена от Ладо почти на триста миллионов километров. Сино Тау находится в полном расцвете… Да вот она, эта злополучная планета! Смотрите…
    
И снова с чёрного экрана на землян полетел золотисто-сизый шар, с каждой секундой увеличиваясь в объёме. Вот он заполнил всю ширину экрана, и земляне увидели сквозь голубую дымку атмосферы белоснежные облака, густую синеву океанов и нежную зелень незнакомых материков.
    
Флер с сердцем ударила по клавише и выключила локатовизор.
    
— Огромная планета — и всего полтора миллиарда жителей! — сказала она, сдвигая чёрные брови. На её переносице чётко обозначилась морщинка. Великолепные стойкие урожаи, чудесный климат! Что ещё надо людям этой планеты? Нет, я не хочу называть людьми хищников!
    
Волшебник тихо спросил:
    
— Вы их ненавидите?
    
Она промолчала.
    
— Сорок лет назад на Эо Тау опустились наши первые корабли и на планету высадились разведчики — сорок тысяч человек. Это были наши лучшие люди, лучшие учёные Эфери Тау! Они очень долго, с самой ранней юности готовили себя к научному подвигу, к жизни в необычных условиях. Они жертвовали всем, чтобы спасти человечество Холодной Звезды от гибели… А через год на Эо Тау высадились синоты и убили наших разведчиков! Убили безжалостно и хладнокровно сорок тысяч великих учёных! Разведчики даже не оказали им сопротивления, они радостно приветствовали гостей с соседней планеты и… были уничтожены…
    
Флер говорила, опустив подрагивающие ресницы. Больше ничто не выдавало её волнения, но земляне ясно чувствовали, сколько усилий ей стоило сдерживать себя.
    
— Зачем синоты это сделали. Флер?
    
— После своего дикого злодейства они прислали на Эфери Тау ракету с наглым посланием. Они объявляли Утреннюю Звезду своей планетой и заявляли, что и впредь будут уничтожать всех эферийцев, пытающихся обосноваться на Эо Тау. Мы отправили на Сино Тау своих парламентёров, чтобы рассказать, что наша планета умирает. Разумеется, синоты уже знали об этом, их космические корабли иногда посещали Эфери Тау… Парламентёры должны были убедить синотов, что у нас нет другого выхода, что добраться до других солнечных систем мы пока не в состоянии. А у синотов уже есть сверхскоростные корабли, на которых они давно путешествуют по Вселенной. Нам было известно, что они видели много необжитых планет, ещё более прекрасных, чем Утренняя Звезда! Но синоты не захотели об этом говорить с нашими парламентёрами. Тогда парламентёры предложили им другой выход: совместно обосноваться на Утренней Звезде, если они когда-нибудь пожелают покинуть свою цветущую планету Сино Тау. Они рассмеялись в ответ. Наконец мы пообещали синотам навечно покинуть нашу солнечную систему, если они откроют тайну своих сверхскоростных кораблей.
    
— Что синоты ответили вашим парламентёрам, Флер?
    
— Они убили парламентёров… Среди них был мой муж…
    
Земляне безмолвствовали. Флер поднялась с кресла и прошлась по комнате. Её жёлтый костюм мягко зашуршал в тишине.
    
— Гады! — вдруг громко сказал Илья Муромец. — Как я ненавижу этих синотов!
    
— И я! — горячо прибавила Забава.
    
— Милые дети! — печально улыбнулась Флер, останавливаясь посреди комнаты. — Было бы несправедливо ненавидеть всех синотов без исключения… Я не сообщила вам одного важного обстоятельства… Видите ли, наши учёные своё главное внимание долгое время посвящали только одной цели: как украсить жизнь внутри планеты. Понимаете? Это был для нас вопрос жизни и смерти! Что ж, поэтому учёные Сино Тау, к сожалению, кое в чём опередили наших учёных. Но только кое в чём… Во многом они отстают от нас. Общественный строй на Сино Тау бесконечно отстаёт от наших высокогуманных, чистых и светлых человеческих отношений. Синоты переживают сейчас тот период своей истории, который очень напоминает былые отношения нашего народа с торри. Меньшинство на их планете имеет власть и все блага, а большинство живёт на положении рабов. У нас великая эра дружбы, у них — бесконечные войны. У нас наука служит народу, а у них — кучке хищников. Вся их планета разделена на два враждующих лагеря. Торри обоих лагерей яростно борются друг с другом за власть на планете.
    
— А народ страдает? — возмутился Добрыня Никитич.
    
— Конечно. Очень страдает!
    
— А что же народ не уничтожит этих торри? — засопел Алёша Попович и сжал кулаки. — Я бы им так дал!..
    
Флер пожала плечами:
    
— Ну, это уж дело народа Сино Тау. Я-то уверена, что наступит время, когда торри исчезнут на их планете так же, как они исчезли когда-то на Эфери Тау. Но пока они существуют, мы вынуждены считаться с этим. Тем более, что торри владеют совершеннейшими средствами межпланетных путешествий и страшным всеразрушающим оружием.
    
В радиорепродукторе раздался шорох и снова прозвучал тревожный мужской голос: «Бёрку тино латос!»
    
— Дежурный сообщает, что приборы зарегистрировали в космосе второй межпланетный корабль, — сказала Флер.
    
Одна из шестигранных стен комнаты поднялась, и земляне увидели Клада. Он был в том же, что и вчера, жёлтом, плотно облегающем его фигуру костюме. Лишь лицо руководителя экспедиции оставалось открытым, маска свободно висела за его плечами.
    
Тёмные глаза Клада смотрели спокойно и сосредоточенно.
    
— Верито, — проговорил он и, не ожидая ответа на приветствие, быстрыми твёрдыми шагами подошёл к экрану и включил локатовизор.
    
Волшебник поспешно поднял с пола голубую шкатулку и щёлкнул рычагом.
    
— Рито фас! — сказал Клад.
    
«Вот они!» — перевёл металлический голос шкатулки.
    
Посреди чёрного океана, на фоне далёких мерцающих звёзд и неясных туманностей грозным видением возникла конусообразная ракета. Гигантский поток белого огня вырывался из конуса, но на экране этот поток казался совершенно неподвижным.
    
Неправдоподобный, захватывающий дыхание столб огня упирался в широкий раструб хвостового устройства, и сразу можно было подумать, что столб, словно огненный мост, соединяет конус ракеты с хвостом. В ослепительно белом тумане земляне не сразу увидели сложные ажурные крепления, внутри которых сверкал и бушевал этот страшный лучистый поток.
    
Когда дело касается техники, у всех мальчиков сразу появляются десятки вопросов. Поэтому три богатыря сразу зашептались и заспорили. Забава замахала на них руками, но они даже не заметили её движений.
    
— Что случилось? — громким шёпотом недовольно спросил Волшебник.
    
Илья Муромец кашлянул.
    
— Это фотонная ракета?
    
— Судя по всему…
    
— Значит, из сопла ракеты бьёт поток лучистой энергии?
    
— Допустим…
    
— Но это же поток немыслимой силы!
    
— Конечно…
    
— Почему же он не срывает и не сжигает вон того раструба в хвосте ракеты?
    
Флер оторвала глазаст экрана и посмотрела на богатырей.
    
— Этот раструб, мальчики, не что иное, как огромный отражатель. Он не принимает энергию на себя, а отбрасывает её назад, и вся конструкция ракеты поэтому устремляется вперёд.
    
— С какой скоростью?
    
— Со скоростью близкой к скорости света.
    
— Но почему же всё-таки, — допытывался Добрыня, — эта энергия не расплавляет и не испаряет отражатель? И вообще всю ракету?
    
— Как раз это и есть тайна синотов. — Она повернула лицо к экрану и прибавила: — Вы видите чёрный круг на конусе ракеты?
    
— Да, — в один голос сказали богатыри.
    
— Это отличительный знак одной из враждующих групп торри. Другие торри рисуют на своих космических кораблях чёрный треугольник. Одних мы называем кругляками, а других угловатыми.
    
— А какая из этих групп лучше? — спросила Забава.
    
— Обе хуже, — невесело усмехнулась Флер.
    
— А ведь в этих названиях есть смысл, — подумав, сказал Илья.
    
— И ещё какой! — прибавил Алёша Попович. — Одни круглые дураки, а другие угловатые!
    
— К сожалению, это не так, — вздохнула Флер. — Если бы наши враги были дураками, нам не стоило бы труда справиться с ними. Они умные и жестокие хищники!
    
Клад защёлкал клавишами локатовизора. Ракета с кругом на конусе исчезла, и во мгле, как водопад, посыпались звезды. Через несколько секунд волнение на экране улеглось, и все увидели другую ракету. Она мало отличалась от первой, если не считать того, что на её корпусе был изображён большой чёрный треугольник. Так же мощно и ровно сверкала в бездонной темноте Вселенной колонна белого огня. Клад молча смотрел на ракету.
    
— Кугляки будут на Эо Тау через тридцать пять минут, а угловатые — минут через пятьдесят, — спокойно проговорил он и выключил локатовизор. — По предварительным расчётам, их ракеты опустятся в районе Большого го-рода… Флер, я немедленно вылетаю.
    
— В район Большого города?
    
— Да.
    
— Хорошо, папа… — Её голос звучал так же спокойно. — Только надень, пожалуйста, маску. Ты очень часто забываешь это делать, а потом тебя мучает сердце.
    
— Да, да, — рассеянно кивнул он.
    
— Надень немедленно! — настойчиво твердила она. — В этот дом ты тоже не должен был входить без маски.
    
Клад послушно натянул на голову жёлтую маску и направился к выходу.
    
— Я рекомендую. Флер, тебе и нашим гостям спуститься к морю, — сказал Клад с порога. — Торри знают, что на берегу у нас нет никаких строений. Там вы будете в безопасности.
    
— Хорошо, папа…
    
Клад переступил порог, но она остановила его.
    
— Папа!
    
— Да, Флер.
    
— Береги себя… — сказала она совсем тихо. — Помни, что, если… с тобой что-нибудь случится, твоей дочери и твоему внуку будет очень больно…
    
Он, не отвечая, прощально поднял руку и скрылся за стеной.
   
   
    
     
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
     
в которой на Утреннюю Звезду высаживаются хищники с Сино Тау
    
    
Летательный аппарат за одну минуту перенёс Флер и землян на широкий каменный берег.
    
В воздухе было очень тихо, и океан дремал. Его бесконечная пустынная синева походила на туго натянутое полотно. Ни одной складочки, ни одного пятнышка на поверхности, и только отражённое Ладо пылало в воде и слепило глаза.
    
Земляне вышли из кабины, и в их лица резко пахнуло влажным теплом, запахами сырости и водорослей. И ещё что-то знакомое вплеталось в эти запахи моря — запах мёда. Он плыл, этот нежный, чуточку пряный запах, в дрожащих клубах горячего воздуха со склонов гор, заросших розовой травой и папоротниками. А тысячи каких-то птиц в зарослях так же, как и на Земле, на все голоса звонко пели свой радостный гимн великому Ладо и вечной жизни во Вселенной.
    
Флер сразу ушла в тень скалы, которая круто нависала над морем. Два огромных птерозавра сорвались из-за нагромождения камней и, лениво взмахивая перепончатыми крыльями, улетели в ущелье. Эхо доносило на берег их недовольный пронзительный писк. Флер не обратила на птерозавров никакого внимания.
    
— Вам жарко и трудно дышать. Флер? — участливо спросил Волшебник, прислушиваясь к её беспокойному дыханию.
    
— Нет, нет! Мой организм уже достаточно натренирован…
    
Она спустилась на камень и предложила землянам сесть.
    
Море нежно шевелилось на прибрежной гальке.
    
В его насквозь просвечивающей глубине, в колеблющихся отсветах солнца виднелось каменистое дно, красно-бурые водоросли. Мелкие пузырьки блестели на игольчатых листьях. Медуза величиной с метр плыла над водорослями, словно парус раздувая свой розовато-лиловый зонт. Невдалеке из воды с лёгким плеском выскочила огромная оранжевая рыба и, пролетев метров двести, бесшумно исчезла в синеве моря. Илья опустил руку в воду и вскрикнул обрадовано:
    
— Ребята, вода просто горячая!
    
— Не горячая, а тёплая, — поправила Забава, — градусов тридцать.
    
Если ты, читатель, даже чем-нибудь озабочен, но если тебе всего двенадцать лет и если ты жарким днём находишься на берегу реки или тёплого моря, разве не появится у тебя желание окунуться в прозрачную ласковую воду?
    
Богатыри молча смотрели друг на друга, и в их глазах было написано одно и то же нестерпимое томление.
    
— Скажите, доктор, — запинаясь пробормотал Илья. — Можно?
    
— Что? — не поняла Флер.
    
— Искупаться…
    
— Но… — начал Волшебник. Флер перебила его:
    
— Конечно, можно, мальчик. В морях и океанах Эо Тау уже уничтожены подводные хищники. Во всяком случае, те из них, которые близко подходят к берегам.
    
Через минуту три загорелых богатыря, фыркая и повизгивая, плескались в море. Забава с завистью посматривала на мальчиков. Она не умела плавать. Так она и бродила по воде у самого берега, подтянув подол голубого платья.
    
Волшебник и Флер беседовали о чём-то в тени скалы, и он то и дело озабоченно прищуривал глаза, поглядывая на купающихся.
    
Богатыри отплыли довольно далеко, но их голоса чётко звучали над тихой водой.
    
— А вода-то соле-о-ная, — восторженно отплёвывался Добрыня.
    
— Глядите, ребята, как я по-соминому ныряю! — визжал рыжий Алёша Попович и, зажимая пальцами нос, ушёл вниз головой. Ноги его беспомощно барахтались над водой.
    
Забава поднесла к глазам ладонь, закрываясь от солнца, и внезапно ясно увидела, как далеко-далеко на горизонте от небольшого облака отделилась небольшая чёрная точка. Девочка не успела открыть рот, чтобы крикнуть, потому что через секунду точка превратилась в ракету, с бешеной скоростью приближающуюся к берегу. А ещё через секунду она гигантской тенью мелькнула в вышине над головой Забавы и скрылась за снежным хребтом.
    
Ракета пролетела с выключенными двигателями, однако скорость её казалась неправдоподобной, фантастической. Лишь после того, как она исчезла, слуха Забавы достиг надрывный, хватающий за сердце свист. Тёплая волна воздуха зарябила воду, ударила в берег и зашумела на склоне горы ветками папоротников.
    
— Ракета! — закричала девочка задыхаясь. — Торри!
    
Все произошло так быстро, что богатыри, увлечённые купанием, ничего не заметили. Но сидящие под скалой Флер и Волшебник услышали удаляющийся свист и вскочили.
    
Забава бежала к ним, прыгая через камни.
    
— Дедушка!.. Флер!.. Синоты!..
    
— Куда полетела ракета? — глухо спросила Флер.
    
— Вон туда… Над ущельем…
    
— Флер растерянно взглянула на Волшебника:
    
— Я покину вас ненадолго…
    
— Этого нельзя делать. Флер! — запротестовал он. — Ни в коем случае!
    
— Я вернусь очень скоро, — торопливо проговорила она, и её лицо впервые порозовело. — Я только посмотрю, что собираются делать синоты… Судя по всему, их ракета опустится не там, где её ждали. Нужно радировать разведчикам…
    
— Но это безумие. Флер! Нельзя лететь навстречу смерти!
    
Она закачала головой:
    
— Поймите: в Большом городе наши люди… отец… Я только посмотрю и радирую…
    
— В таком случае я полечу с вами. Я не оставлю вас одну. Флер.
    
— А я? — сорвавшимся голосом спросила Забава.
    
— Хорошо, и ты, — согласилась Флер. — Только скорей! Пожалуйста, скорей! Нельзя терять ни одной секунды!
    
Они бегом бросились к летательному аппарату.
    
Богатыри почувствовали, наконец, что-то неладное и размашистыми саженками поплыли к берегу.
    
Летательный аппарат взлетел над камнями, сделал крутой полукруг и на мгновение повис над плывущими мальчиками. Волшебник высунулся из кабины и торопливо крикнул:
    
— Ни о чём не беспокойтесь, богатыри! Мы сейчас вернёмся!
    
Белая птица взмыла в вышину. Забава видела, как богатыри в синих трусиках выбрались на берег и, подняв головы, следили за удаляющимся аппаратом.
    
Её сердце тоскливо забилось.
    
— Надо было их взять с собой, — сказала она.
    
— Нет, нет, девочка, у нас нет времени! Аппарат набирал скорость. Пронеслись назад и словно провалились скалы. Снежные вершины внизу кутались в туман. Величественный белый Гаустаф с дымящейся вершиной поднимался впереди из туч. Вначале Забаве показалось, что вулкан не так уж велик и что до него вот-вот можно будет дотянуться рукой. И лишь по тому, как медленно приближались провалы и скалистые выступы, торчащие из снега, можно было догадаться, насколько велик этот необычный вулкан.
    
Но вот и он остался позади.
    
Снова скользили под аппаратом тёмные скалы, ущелья… Совсем неожиданно скалы оборвались над котловиной.
    
— Ракета! — вскрикнула Забава.
    
Даже отсюда, с высоты, она выглядела гигантской. Стоэтажный дом, может быть, мог сравниться с ней.
    
Ракета стояла на хвосте, среди выжженной почерневшей растительности, обратив к небу острый конус. Крепления между конусом и хвостом были усеяны сотнями крошечных фигурок. Будто муравьи, сновали они по бесчисленным лестницам ракеты.
    
Крылья летательного аппарата вдруг затрещали, захлопали и застыли. Флер рывком схватилась за рычаги управления.
    
— Не понимаю, что это?.. Что?.. — шептала она, включая и выключая пощёлкивающие рычаги.
    
Крылья аппарата не двигались. Все больше и больше кренясь и планируя, белая птица снижалась на скалы.
    
— Мы падаем! — Забава стиснула зубы и вцепилась в рукав дедушки.
    
Не говоря ни слова, старик крепко прижал девочку к своей груди.
    
Однако удар оказался не сильным. Амортизаторы смягчили его и мягко подбросили аппарат в воздух. Снова и снова белая птица подскакивала на камнях и наконец успокоилась на краю пропасти.
    
Трое пассажиров, не спуская глаз с космического корабля синотов, вышли из кабины.
    
Грозная ракета, усеянная снующими фигурками, возвышалась посреди котловины в трех-четырех километрах от них. На её сером конусе был ясно виден чёрный круг.
    
— Как бороться с этими хищниками? — голос Флер задрожал. — Мы не привыкли воевать, друг земляк… На нашей планете все войны закончились тысячелетия назад!..
    
Волшебник молча теребил свою бороду.
    
— Дедушка! — вскрикнула Забава. — Почему ты молчишь? Почему ты ничего не придумаешь?
    
— Погоди, Забава… Я, кажется, придумал…
    
Флер взглянула на него с надеждой. Он продолжал:
    
— С хищниками надо поступать так, как принято поступать с хищниками. Их уничтожают, дорогая Флер!
    
— Как? — вырвалось у неё.
    
— Та же, как вы уничтожаете хищных зверей и ядовитые растения на этой планете.
    
— Это можно сделать с помощью ультразвукового флана?
    
— Почему только флана. Флер? В той комнате, где я сегодня спал, висит схема. Эта схема объяснила мне, что учёные Эфери Тау при помощи ультразвуковой энергии колоссальной силы могут даже останавливать землетрясения… Простите, планетотрясения. И не только останавливать, но и вызывать их.
    
Флер смотрела на него широко открытыми глазами.
    
— Вызвать планетотрясение? О, я поняла вас, друг земляк! Она торопливо вынула из кармана свой крошечный радиоаппарат. — Эми танто Флер… Эми танто Флер, — упорно повторяла она и, наконец, спрятав радиоаппарат, безнадёжно опустила руки. — Он тоже не действует…
    
— Смотрите, смотрите! — закричала Забава.
    
С одной из лестниц космического корабля выбросились два тёмных человеческих силуэта. И сразу же за их спинами распахнулись косые крылья. Два человека, вытянувшись в воздухе, летели над выжженной котловиной к скалам. «И-и-и-ии», — послышался ровный звук, напоминающий свист пули.
    
Флер бросилась в кабину летательного аппарата и выпрыгнула из неё с серебряной трубкой в руке. Её глаза посветлели от ненависти. Она прицелилась в летящих синотов и застонала:
    
— Не действует… Все вдруг перестало действовать… Все!
    
Два человека в продолговатых головных уборах и сложных костюмах, очень похожих на водолазные, опустились рядом с ними на скалу. Их крылья, словно веера, неслышно сложились за спиной.
    
Один из синотов, с пышными красноватыми бакенбардами на таком же красноватом лунообразном лице, что-то резко и коротко сказал другому. Другой синот, с лицом землистого цвета и выпуклыми стекловидными глаза-ми, сделал шаг к Флер и грубо вырвал из её рук серебряную трубку.
    
— Я бы не сказал, что у этих молодцов хорошие манеры! — сердито проговорил Волшебник, нажимая какие-то клапаны на голубой шкатулке. Металлический голос немедленно перевёл его слова на язык синотов.
    
— Горено! — повелительно сказал человек с рыжими бакенбардами, оборачиваясь к своему спутнику. — Отбери у старика этот ящик. Быстрей, Горено!
    
— Слушаю, великий Скорпиномо, — странным скрипящим голосом проговорил синот с землистым лицом и двинулся к Волшебнику.
    
— Но, но! — прикрикнул Волшебник, отступая. — Если вы отнимете мою шкатулку, то потеряете всякую возможность понимать нас.
    
— Хорошо, пока не трогай его, Горено, — поднял руку синот с бакенбардами. — Но скажи мне, старик, почему кибернетическое устройство в твоём ящике не перестало действовать так же, как перестали действовать ваш летательный аппарат и ваше ультразвуковое ружьё, из которого меня собиралась застрелить эта красивая женщина? Ведь наша ракета сейчас излучает особые электромагнитные волны. А в радиусе действия этих волн вся техника становится мёртвой.
    
— Но ведь не стали же мёртвыми летательные приборы за вашими спинами, — сказал Волшебник.
    
— Это уж наша военная тайна, старик!
    
— А почему вы думаете, что у меня нет никаких тайн?
    
Круглые зеленоватые глаза Скорпиномо смотрели на Волшебника со злым любопытством.
    
— Я вытрясу из тебя эту тайну, старик. Вы — мои пленники! Меня лишь удивляет, почему ты носишь бороду и скорее походишь на синота, чем на эферийца.
    
— Теперь я очень сожалею, что не сбрил бороду, — с сердцем сказал Волшебник. — Впрочем, меня успокаивает мысль, что моя борода не походит на ваши отвратительные бакенбарды!
    
— Дедушка! — испуганно вскрикнула Забава.
    
— Послушай, старик, — не повышая голоса, сказал Скорпиномо, — если ты будешь неуважительно говорить о великих завоевателях космоса, я прикажу Горено по волоску выдрать твою седую щётку. Ты меня понял, старик? А теперь скажи мне, кто эта девчонка?
    
— Моя внучка.
    
— А кто эта женщина?
    
— Вы можете сами спросить её об этом.
    
Скорпиномо в упор взглянул на Флер.
    
— Кто ты, красавица?
    
Отвернувшись от Скорпиномо и вздрагивая от волнения, Флер сказала Волшебнику:
    
— Дорогой земляк, передайте, пожалуйста, этому злодею, что я презираю его и не буду отвечать на вопросы.
    
Забава похолодела от ужаса. Ей представилось, что синот сейчас ударит Флер. Однако Скорпиномо не двигался, а его зеленоватые птичьи глаза смеялись.
    
— Ну, что ж, — проговорил он, — когда я наведу порядок на этой планете, ты будешь почитать меня! Ты мне нравишься, красавица. Я заберу тебя на нашу планету и сделаю одной из своих жён. Я…
    
Скорпиномо не договорил. Над скалой потемнело. Второй космический корабль, все больше и больше замедляя полет, с шипением пронёсся над ними. Он летел сейчас не быстрее, чем обыкновенный самолёт, и на его конусе легко можно было различить чёрный треугольник.
    
Все произошло молниеносно. Длинный, странно дымящийся луч вырвался из чёрного треугольника, как нож полоснул по выжженной котловине и упёрся в ракету с черным кругом.
    
— О-о-о!.. — вдруг звонко завыл Скорпиномо, будто у него мучительно заболели зубы.
    
Ракета на равнине закачалась, крошечные фигурки, лестницы и крепления, как игрушечные, посыпались вниз, и конус с черным кругом рухнул на планету.
    
…Несколькими минутами раньше скучавшие мальчики на берегу океана тщательно обстреливали камнями медуз, всплывавших на поверхность воды. В конце концов им надоело это занятие, и Илья Муромец предложил:
    
— Пошли, ребята!
    
Добрыня и Алёша не ответили. Они сидели на берегу, обхватив руками коленки и меланхолически разглядывая красноватых рыбок в прозрачной во-де.
    
— Ну, что же вы, ребята?
    
— А куда идти? — не поднимая головы, спросил Добрыня.
    
— На кудыкину гору! — рассердился Илья.
    
— А ты знаешь дорогу на эту гору?
    
— Знаю.
    
— Смотри, какой ты умный!
    
— Поумнее тебя!
    
— Ты умница-разумница, — продекламировал Алёша, поморщив в невесёлой ухмылке конопатое лицо, — об этом знает вся улица…
    
— Петух да курица, — нараспев продолжал Добрыня, — кот да кошка, дурак Ермошка.
    
— И ты немножко! — закончил Алёша.
    
— Хватит, ребята, — не обидевшись сказал Илья. — Много мы здесь не высидим, а там, может, чтонибудь случилось… И Забава…
    
— Ах, Забава! — вскочил Добрыня. — Тебе нужна Забава? Несчастный рыцарь! Твоя принцесса улетела и даже ручкой тебе не помахала. А тебе не терпится её увидеть? Да?
    
Илья густо покраснел.
    
— Какой рыцарь? Какая принцесса?
    
— А та самая, на которую вы с Лешкой всё время пялите глаза.
    
— Кто? — взорвался Алёша Попович и тоже вскочил. — Я пялю глаза на Седую? Илюшка, давай его поколотим!
    
— Давай!
    
— Бросьте, ребята, — сразу сбавил тон Добрыня. — Я пошутил…
    
— Да ты сам с неё глаз не сводишь! — ядовито рассмеялся Алёша. — Я давно заметил… Ещё когда мы были дома и Волшебник говорил, что ты… то есть Добрыня Никитич, несколько сот лет назад освободил Забаву из плена Змея-Горыныча…
    
— Ребята! — перебил его Илья. — А интересно получается: наш Добрыня и на самом деле спас Забаву, да и тебя, Лешка, из плена Тибери Като. А ведь эти цветочки, небось, пострашнее Змея-Горыныча! Стойте! Что это?
    
Над их головами со свистом пронеслась ракета. Она мелькнула, как чёрная молния, но ребята чётко видели, что ракета исчезла за горами, как раз там, куда совсем недавно улетели их друзья. Никто из мальчиков не догадывался, что это уже второй космический корабль синотов и что он преследует такой же корабль с такими же хищниками. Разгорячённым умам трех богатырей сразу представилось, что синоты охотятся за их друзьями.
    
Несколько секунд они насторожённо прислушивались к удаляющемуся свисту и посмотрели друг на друга.
    
— Пошли! — твёрдо сказал Добрыня.
    
— Пошли! — в один голос так же твёрдо ответили Илья и Алёша.
    
Три богатыря двинулись в трудный путь.
   
   
    
     
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,
     
в которой путешественники слышат стон планеты
    
    
Потрясённый гибелью своего корабля, Скорпиномо не сразу пришёл в себя. Забава видела, как мгновенно побелела красная физиономия торри и как конвульсивно задёргались его бакенбарды. Обезумевшими, неподвижными глазами наблюдал он за удаляющейся ракетой с черным треугольником. Недавно стремительная, она летела теперь совсем медленно, оставляя в воздухе дымный след. Через полминуты ракета скрылась за чертой дальних скал.
    
— Горено! — будто вздох вырвался крик из груди синота.
    
— Да, великий Скорпиномо, — хладнокровно ответил другой синот своим скрипучим голосом.
    
— Надень на пленников наручники!
    
Горено выполнил это приказание с нечеловеческой быстротой. И сила у него была нечеловеческая: сопротивляться ему было бесполезно. Его руки, казалось, были налиты железом. Наручники щёлкнули, и Забава только слабо застонала.
    
— Стереги пленников, Горено!
    
— Я буду зорко стеречь пленников, великий Скорпиномо.
    
Торри сделал шаг к обрыву и прыгнул в пропасть. За его спиной веером распахнулись крылья. Он летел к обломкам ракеты, быстро удаляясь, и скоро стал похож на летучую мышь.
    
Волшебник повернул лицо к Горено.
    
— Послушайте, уважаемый… или как там вас надо называть?
    
Горено молчал, его неприятные стекловидные глаза без всякого выражения уставились на голубую шкатулку.
    
— Горено, — сказал старик, — я обращаюсь к вам.
    
— Я вас слушаю, — однотонно проскрипел синот, услышав из шкатулки своё имя.
    
— Вы действительно… будете стеречь нас?
    
— Да, я буду стеречь вас.
    
— Но зачем мы вам?
    
— Я не знаю, зачем вы мне.
    
— Гм… Вы нас ненавидите?
    
— Нет, вы мне безразличны.
    
— Гм… и мы должны стоять на одном месте?
    
— Да, вы должны стоять на одном месте.
    
— Но для чего?
    
— Так приказал великий Скорпиномо.
    
Горено отвечал медленно, словно подыскивая нужные слова. Его губы такого же землистого цвета, как и все лицо, едва приоткрывались, пропуская скрипящие звуки. Он был отталкивающе некрасив.
    
— Клянусь бородой, мы не представляем для вас никакого интереса, Горено!
    
— Так приказал великий Скорпиномо, — безжизненно повторил Горено.
    
— А если мы захотим уйти?
    
— Если вы захотите уйти, я убью вас.
    
— Он действительно это сделает, — сказала Флер и отвернулась от Горено. — Оставьте его в покое, дорогой земляк…
    
— Но, Горено, — сказала Забава, — ведь ваша ракета погибла. Вы сами теперь не в лучшем положении, чем мы.
    
— Меня не интересует, в каком я положении.
    
— Вам самому угрожает смерть от угловатых!
    
— Я не боюсь смерти.
    
— Разве вы не любите жизнь?
    
— Нет, я не люблю жизнь.
    
— А что же вы любите?
    
— Я ничего не люблю.
    
— Да у вас есть сердце или нет?
    
— У меня нет сердца.
    
— Вы не человек! Вы — чудовище!
    
— Я не человек и не чудовище.
    
— А кто же вы, Горено?
    
— Я механизм, такой же, как и ваша говорящая шкатулка.
    
— Робот! — вскрикнул Волшебник. — Я уже давно подозревал это. Совершенно великолепный экземпляр человекообразной машины! О, как бы я хотел порыться в ваших внутренностях, Горено!
    
— Если вы прикоснётесь ко мне, я убью вас.
    
— Нет уж, будьте вы неладны со своими внутренностями!.. А скажите, Горено, много ли таких механизмов прилетело в вашей ракете на Утреннюю Звезду?
    
— На эту планету прилетели только механизмы, не считая великого Скорпиномо, который управляет нами.
    
— Гм… и все, кроме вас и Скорпиномо, погибли… А почему, собственно, Скорпиномо не взял с собой людей?
    
— Великий Скорпиномо не взял с собой людей, потому что не доверяет им.
    
— Вот как! Плохи дела у Скорпиномо, если он не доверяет людям даже своей планеты.
    
Робот молчал. Он неподвижно смотрел вперёд: над противоположными скалами котловины вновь показалась ракета угловатых. По-видимому, она сделала разворот и теперь возвращалась обратно.
    
— Угловатые хотят сделать посадку, в этой же котловине, — сказала Флер.
    
Она уже была совсем спокойной и стояла, подняв к карману на груди скованные руки. Забава заметила, что она беспрерывно шевелит пальцами, сжимая карман с радиоаппаратом.
    
— Так и есть, — продолжала Флер. — Скорпиномо торопится обратно… Ага, злодей, кажется, повредил свои крылья!
    
Скорпиномо действительно летел очень странно, какими-то короткими рывками. Одно его крыло то и дело падало и опять выравнивалось.
    
Робот вдруг задвигался на месте, беспокойно оглянулся.
    
— Я чувствую непонятные радиоволны, — быстро заговорил он, поднимая землистую руку к продолговатому головному убору. — Я чувствую радиоволны, я чувствую радиоволны… — повторял он снова и снова. — Что это значит? Где работает радиоаппарат?
    
Задыхающийся Скорпиномо подлетел к скале и прыгнул с воздуха на камни. Крыло болталось за его спиной, словно у подбитого птерозавра.
    
— Все погибло… Все мертво… — бормотал он, ни к кому не обращаясь, и, тряхнув плечами, сбросил крылья.
    
Они упали на скалу с лёгким шелестом.
    
— Великий Скорпиномо, где-то здесь работает радиоаппарат, — бесстрастно доложил робот.
    
Скорпиномо пропустил его слова мимо ушей. Он смотрел, как ракета с черным треугольником плавно подняла нос к небу и начала плавно опускаться на планету. Свистящий поток огня и дыма вонзился в котловину, и через несколько секунд волна пыли и горячего воздуха пронеслась над скалой.
    
Забава зажмурилась.
    
Когда она открыла глаза, все стихло, и ракета уже стояла на хвосте, обратив к облакам свой острый конус.
    
— Горено! — яростно крикнул торри.
    
— Да, великий Скорпиномо!
    
— Ты полетишь сейчас к этой ракете!
    
— Я полечу к ракете.
    
— Ты смешаешься с другими роботами…
    
— Я смешаюсь с другими роботами…
    
— И сделаешь так, чтобы они приняли тебя за своего…
    
— Я сделаю так, чтобы они приняли меня за своего…
    
— И ты, Горено, убьёшь командира корабля.
    
— Я убью командира корабля.
    
— Лети, Горено!
    
— Слушаю, великий Скорпиномо.
    
— Погоди! Отдай мне эту серебряную трубку.
    
Теперь она мне может пригодиться. Так… Лети же!
    
Робот прыгнул и камнем полетел вниз. Его крылья открылись лишь у самого основания скалы. Он заскользил низко над поверхностью и стал неразличимым на выжженной траве котловины.
    
— Он убьёт его! — хрипло шептал Скорпиномо, приходя в себя. — Стоять, иначе я разнесу вас на клочки вашим же оружием! Вы мои заложники!
    
Эферийцы не посмеют вредить мне, пока вы в моих руках. А потом… потом я знаю, что делать, когда овладею ракетой.
    
— Послушайте, вы, убийца! — негромко сказала Флер, глядя в зеленоватые глаза синота.
    
Было в её спокойствии столько бесстрашия, столько уверенности в своём превосходстве и столько было отвращения в её сверкающем взгляде, что удивлённый синот умолк.
    
    
— Знайте же, Скорпиномо, что вы уже никогда не овладеете ракетой угловатых!
    
— Почему? — спросил он, глядя на неё исподлобья.
    
— После гибели вашей ракеты электромагнитное поле вокруг нас исчезло, и мне удалось связаться по радио с разведчиками Эфери Тау. Они уже готовы — понимаете? — полностью готовы смести синотов с лица Утренней Звезды! Правда, мы до сих пор не знали, что такое война, мы не изобретали специальных средств для убийства людей… Ах, вы смотрите, Скорпиномо, на ультразвуковую трубку, которую робот вырвал из моих рук… Это оружие было создано только для уничтожения хищных животных на Утренней Звезде, и оно действует всего лишь в радиусе трехсот метров. Но у нас есть могучие средства для борьбы с силами природы. И одно из этих средств мы вынуждены обратить против вас, против хищников Сино Тау!
    
— Что эферийцы собираются делать? — растерянно спросил Скорпиномо.
    
— Наша сейсмическая станция сейчас вызовет в этом районе самое разрушительное планетотрясение, которое только может нарисовать ваше воображение, Скорпиномо! Сейсмические ультразвуковые установки в одно мгновение разрушат здесь кору планеты, и вся эта горная котловина провалится в магму вместе с обломками обеих ваших ракет.
    
— Вы лжёте! — вскрикнул он.
    
— Нет, я не лгу, Скорпиномо. Ложь не знакома эферийцам… Сейсмологи только ждут моего сигнала, и, если бы со мной не было друзей из другой солнечной системы, я уже подала бы этот сигнал. Вы видите, я держу руку на кармане с радиоаппаратом. Одно движение пальцем, и…
    
— Подождите! — визгливо закричал Скорпиномо. — Не надо!.. Я хочу жить. Слышите, я хочу жить!
    
— Так я и думала! — презрительно усмехнулась Флер. — Ступайте в летательный аппарат.
    
Торри торопливо юркнул в кабину и сел в угол, сжимая серебряную трубку. Его зубы стучали. Флер, Волшебник и Забава сели напротив.
    
— Флер, — взволнованно проговорила девочка, — но там на берегу океана…
    
— Мальчики? — быстро спросила Флер. — Не беспокойся, милая, им ничто не угрожает. Планетотрясение ограничится этой котловиной.
    
— Только имейте в виду, — пошевелил Скорпиномо перекошенными губами, — я не сниму с вас наручников, вы мои пленники! И если вы доставите меня к эферийцам, я убью вас!
    
— Неужели вам не надоело, Скорпиномо, произносить это слово: убью, убью, убью? — не выдержал Волшебник и в сердцах тряхнул головой.
    
— Сигнал дан! — сказала Флер и положила закованные руки на рычаг.
    
Летательный аппарат по вертикали взвился в воздух. В ту же минуту продолжительный гул, похожий на стон, потряс все вокруг. Этот необычный стон достиг слуха путешественников даже в кабине, куда, казалось, не мог проникнуть ни один звук извне.
    
Они видели, как закачались, задвигались скалы, наползая одна на другую, как вдруг наискось разверзлась котловина и в чёрную бездну обрушились ракеты синотов, глыбы камней, гигантские ворохи песка и глины. Туча клокочущего пара взлетела к небу и окутала летательный аппарат.
    
А стонущий гул все нарастал и нарастал. Можно было подумать, что из глубины планеты рвётся крик боли, дикий вопль ни с чем не сравнимого страдания… Они долго летели вслепую, охваченные плотной тучей белого пара. Аппарат вздрагивал и качался.
    
— Странно, — в голосе Флер прозвучала тревога, — на нас что-то сыплется.
    
Аппарат тряхнуло с новой силой. Сквозь поредевшие клубы пара путешественники увидели Гаустаф. Но каким-то страшным он выглядел теперь! Над его кратером полыхало зарево, дым и пепел вились в небе, и огненные потоки лавы, растапливая на склонах вулкана снега, пробивали себе путь к океану. Раскалённая глыба вылетела из кратера, разорвалась как бомба и рассыпалась в воздухе золотыми осколками.
    
— Извержение! — истерически закричал Скорпиномо. — Вниз! Вниз! Скорее вниз!
    
Огненный осколок ударил в крыло, и летательный аппарат задымился.
   
   
    
     
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
     
в которой побеждает жизнь
    
    
Все выше и выше поднимались мальчики по крутому дну горной расщелины. Справа и слева почти отвесно вздымались чёрные, отсвечивающие, как стекло, базальтовые стены. Когда мальчики смотрели вверх, они словно из колодца видели далёкую полоску синего неба.