1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 
 32      

       

 Матросы, топором вооружась,      

 Грот - мачту торопливо подрубили,      

 Но, как бревно, лежал, не шевелясь,      

 Как будто ослабевший от усилий,      

 Больной корабль; тревожно суетясь,      

 Фок - мачту и бушприт они свалили -      

 И, как старик, что превозмог недуг,      

 Корабль с усильем выпрямился вдруг.      

       

 33      

       

 Естественно, что в час такой плачевный      

 Всех пассажиров ужас обуял:      

 И аппетит их, и покой душевный      

 Жестокой бури приступ нарушал.      

 Ведь даже и матросы, к повседневной      

 Опасности привыкнув, каждый шквал      

 Встречают смело, только дозой грога      

 И рома ободренные немного.      

       

 34      

       

 Ничто так ре способно утешать,      

 Как добрый ром и пламенная вера:      

 Матросы, собираясь умирать,      

 И пили и молились свыше меры;      

 А волны продолжили бушевать,      

 Клубились тучи в небе мутно - сером,      

 И, вторя вою океана, ввысь      

 Проклятья, стоны и мольбы неслись.      

       

 35      

       

 Но Дон-Жуан один не растерялся,      

 Находчивость сумел он проявить:      

 Он вынул пистолет и попытался      

 Безумство на борту остановить,      

 И экипаж ему повиновался;      

 Они страшились пули, может быть,      

 Сильней, чем волн, хоть моряки считают,      

 Что во хмелю тонуть им подобает.      

       

 36      

       

 Идти ко дну готовясь через час,      

 Они просили грогу. Но упорно      

 Жуан им отвечал: "Меня и вас      

 Погибель ждет, но умирать позорно      

 В обличье скотском!" Власти подчинись,      

 Ему внимали пьяницы покорно,      

 И сам Педрилло, выбившись из сил,      

 Напрасно грогу у него просил.      

       

 37      

       

 Старик несчастный был разбит совсем:      

 Он жаловался громко, и молился,      

 И каялся в грехах, и клялся всем,      

 Что он теперь вполне переродился;      

 Теперь, не отвлекаемый ничем,      

 В науки б он прилежно погрузился,      

 Никто его не мог бы соблазнить      

 Для Дон-Жуана Санчо Пансой быть.      

       

 38      

       

 Потом опять надежда появилась -      

 К рассвету ветер несколько утих.      

 Но с прежней силой течь возобновилась;      

 Усилий не жалея никаких,      

 Команда вновь за помпы ухватилась,      

 А два десятка слабых и больных      

 На солнце сели, кости прогревая      

 И к парусам заплаты пришивая.      

       

 39      

       

 Желая течь хоть как-нибудь унять,      

 Они под киль поддели парусину.      

 Пусть кораблю без мачт не совладать      

 С разгулом урагана и пучины,      

 Но никогда не нужно унывать,      

 Встречая даже страшную кончину!      

 Хоть умирать приходится лишь раз,      

 Но как - вот это беспокоит нас!      

       

 40      

       

 Швыряли волны их и ветры били      

 По воле и по прихоти своей.      

 Матросы и руля не укрепили,      

 И отдыха не знали много дней,      

 Но ждали все же наступленья штиля      

 (Надежда подкрепляет всех людей).      

 Корабль, конечно, плыл еще куда - то,      

 Но по сравненью с уткой - плоховато.      

       

 41      

       

 Пожалуй, ветер стал ослабевать,      

 Зато корабль держался еле-еле,      

 И все, кто начал это сознавать,      

 Насупились и явно оробели;      

 Притом воды им стало не хватать.      

 Напрасно в телескоп они глядели:      

 Ни паруса, ни полосы земли -      

 Лишь море предвечернее вдали.      

       

 42      

       

 А к ночи снова буря разыгралась,      

 И в трюме и на палубе опять      

 Вода, как накануне, показалась.      

 Все знали, что теперь несдобровать.      

 Все помпы отказали. Оставалось      

 На жалость волн и бури уповать, -      

 А волны столь же к жалости способны,      

 Как люди в дни войны междоусобной.      

       

 43      

       

 Вот плотник, со слезами на глазах,      

 Измученный, явился к капитану.      

 Он был силен, хотя уже в годах,      

 Не раз уж он по злому океану      

 Отважно плавал, и отнюдь не страх      

 Его заставил плакать, - но не странно,      

 Что он заплакал: он семью имел      

 И в страшный час детей своих жалел.      

       

 44      

       

 Корабль тонул. Мольбы и заклинания,      

 Все пассажиры начали кричать:      

 По сотне свеч угодникам заранее      

 Несчастные старались обедать.      

 Иные в этом хаосе стенания      

 Спешили шлюпки на море спускать.      

 Один к Педрилло бросился в смятенье,      

 Прося хоть у него благословенья.      

       

 45      

       

 Иные наряжались, торопясь,      

 Как будто на воскресное гулянье;      

 Иные рвали волосы, крестясь,      

 И плакали, кляня существованье;      

 Иные, в лодке плотно умостясь,      

 Утешились на время от сознанья,      

 Что лучше корабля хороший челн      

 Противиться способен гневу волн.      

       

 46      

       

 Но, к сожаленью, в этом состоянье,      

 Усталые от страха и тоски,      

 Они тащили в диком состязанье      

 Куда попало кадки и тюки.      

 Ведь, даже умирая, о питанье      

 Мечтают люди, смыслу вопреки!      

 Но в катер погрузили очень мало:      

 Мешок с галетами и бочку сала.      

       

 47      

       

 Зато в баркас успели взять и ром,      

 И хлеб, слегка подмоченный, и мясо -      

 Свинину и говядину; притом      

 Воды бочонок взяли для баркаса      

 И даже пять огромных фляг с вином -      

 По существу, немалые запасы!      

 Хотя при обстоятельствах таких      

 И на неделю б не хватило их.      

       

 48      

       

 Все остальные лодки потеряли      

 В начале шторма. Впрочем, и баркас      

 Был в жалком состоянье и едва ли      

 Мог долго продержаться. Но сейчас      

 Не думали об этом: все мечтали      

 За борт скорее прыгнуть, чтобы час      

 Урвать у жизни: всем уж ясно стало,      

 Что лодок для спасенья не хватало.      

       

 49      

       

 Вот сумерки, как лиловатый дым,      

 Над водною пустыней опустились;      

 Ночь надвигалась облаком густым,      

 И лица все бледнее становились:      

 За этой пеленой, казалось им,      

 Черты чего - то гневного таились.      

 Двенадцать дней их страх сводил с ума,      

 Теперь его сменила смерть сама.      

       

 50      

       

 Кто в силах был - трудились над плотом:      

 Нелепая затея в бурном море;      

 Хотя смешного мало было в том,      

 Но остальные, облегчая горе,      

 Над ними насмехались. Крепкий ром      

 Подогревал веселье. В страшной своре      

 Полубезумцев, полумертвецов      

 Их дикий смех казался визгом псов.      

       

 51      

       

 К восьми часам бочонки, доски, реи -      

 Все побросали в море, что могли.      

 По небу тучи, сумрачно темнея,      

 Скрывая звезды, медленно ползли.      

 От корабля отчалив поскорее,      

 Как можно дальше лодки отошли.      

 Вдруг черный остов дрогнул, накренился      

 И как - то сразу в воду погрузился.      

       

 52      

       

 И тут вознесся к небу страшный крик      

 Прощанья с жизнью. Храбрые молчали,      

 Но вой трусливых был смертельно дик;      

 Иные, в волны прыгая, рыдали,      

 И волны жадно поглощали их,      

 И снова пасть пучины разевали.      

 Так в рукопашной схватке в жажде жить      

 Спешат враги друг друга задушить.      

       

 53      

       

 Вот над могучим воем урагана      

 Еще один последний общий стон      

 Рванулся в тьму полночного тумана      

 И снова, громом бури заглушен,      

 Умолк в пустыне черной океана;      

 Но ветер доносил со всех сторон      

 Лишь крики одиноких утопавших -      

 Агонию пловцов ослабевавших.      

       

 54      

       

 Нагруженные лодки отошли      

 Заранее, но те, кто были в них,      

 Едва ли верить искренне могли      

 Теперь в спасенье бренных тел своих,      

 Куда бы волны их ни понесли.      

 В баркасе только тридцать было их,      

 А в катере лишь девять поместилось,      

 Погрузка неразумно проводилась.      

       

 55      

       

 Все прочие - душ около двухсот -      

 Расстались с христианскими телами.      

 Утопленник недель по восемь ждет,      

 Носимый океанскими волнами,      

 Пока святая месса не зальет      

 Чистилища безжалостное пламя;      

 А месса нынче, что ни говори,      

 Обходится порою франка в три!      

       

 56      

       

 Жуан помочь Педрилло постарался      

 Спуститься своевременно в баркас;      

 Несчастный педагог повиновался      

 (Он весь дрожал, не осушая глаз).      

 Жуан отлично всем распоряжался;      

 Он, верно б, и своих лакеев спас,      

 Но вот беда - Баттиста, он же Тита,      

 Погиб из-за пристрастья к aqua vita *.      

       

 {* Водка; буквально: жизненная вода (лат.)}      

       

 57      

       

 И Педро не был вовремя спасен      

 По вышеупомянутой причине:      

 На катер неудачно прыгнул он      

 С кормы - и канул в пенистой пучине,      

 Неведеньем блаженно упоен.      

 Вино, в его виновное кончине,      

 Жестокость волн смягчило для него:      

 Он утонул - и больше ничего.      

       

 58      

       

 К отцу хранил герой наш уваженье -      

 Его собачку он с собою вез.      

 Опасности почуяв приближенье,      

 Метался и скулил несчастный пес.      

 Обычно катастрофы и крушенья      

 Предчувствует собачий умный нос!      

 Схватив собачку эту, вместе с нею      

 Жуан мой в лодку прыгнул, не робея.      

       

 59      

       

 Деньгами второпях наполнил он      

 Свои карманы и карман Педрилло -      

 Наставник, истощен и потрясен,      

 Повиновался робко и уныло;      

 Но твердо верил наш отважный дон      

 В свое спасенье, молодость и силы,      

 А потому в такой ужасный час      

 Собачку и наставника он спас.      

       

 60      

       

 А ночь ревела, ветер бесновался,      

 Громады волн вставали с двух сторон,      

 И парус то испуганно вздувался,      

 То опадал, от ветра защищен      

 Стеной воды, и на корму бросался      

 Обрушившийся вал. Сквозь свист и стон      

 Они друг друга слышать перестали,      

 Промокли все до нитки, все устали.      

       

 61      

       

 Разбитый катер вдруг нырнул во мрак,      

 И больше тень его не появлялась.      

 Баркас еще держался на волнах;      

 Из одеял к веслу какой - то парус      

 Приделали матросы кое - как.      

 Но всем собратьев гибель вспоминалась,      

 Всем было жалко сала и галет,      

 Доставшихся акулам на обед.      

       

 62      

       

 Вот солнце встало пламенно - багровое -      

 Предвестник верный шторма; тут одна      

 Возможность - бурю вытерпеть суровую      

 И ждать, чтоб успокоилась она.      

 Всем ослабевшим - средство образцовое -      

 По ложке дали рому и вина      

 С заплесневелым хлебом; все устали.      

 И все в лохмотьях жалких замерзали.      

       

 63      

       

 Их было тридцать, сбившихся толпой,      

 Оборванных и дремлющих устало:      

 Иной сидел с покорностью тупой,      

 Иной лежал, иного даже рвало;      

 От холода и сырости ночной      

 Их лихорадка лютая трепала,      

 И только небо покрывало их -      

 Измученных, голодных и больных.      

       

 64      

       

 Мне говорили, что желанье жить      

 Способно и продлить существованье:      

 Больные могут волей победить      

 Любое тяжкое заболеванье,      

 Предохраняя жизненную нить      

 От ножниц Парки. Страха трепетанье      

 Опасно смертным - робкий человек      

 Свой краткий укорачивает век.      

       

 65      

       

 Но старички, живущие на ренту,      

 Живут, как я заметил, дольше всех      

 И внуков, ожидающих момента      

 Кончины их, частенько вводят в грех.      

 Но, впрочем, за хорошие проценты      

 Дают нам под наследство без помех      

 По векселям ростовщики - евреи,      

 Хотя они всех кредиторов злее.      

       

 66      

       

 В открытом море эта жажда жить      

 Обуревает нас: ни сила шквала,      

 Ни буря не способны победить      

 Сердца пловцов, упорные, как скалы.      

 С опасностью и случаем шутить -      

 Удел матросов; так всегда бывало -      

 И аргонавты, и библейский Ной      

 Спасались этой жаждою одной!      

       

 67      

       

 Но люди плотоядны от рожденья,      

 Как тигр или акула; с юных лет      

 Желудки их привыкли, к сожаленью,      

 Иметь мясное блюдо на обед.      

 Конечно, аппарат пищеваренья      

 И овощной приемлет винегрет,      

 Но трудовой народ привык, признаться,      

 Свининой и говядиной питаться.      

       

 68      

       

 На третий день попали моряки      

 В глубокий штиль - прозрачный, тихокрылый.      

 Как в солнечной лазури голубки,      

 По океану судно их скользило.      

 Распаковав корзинки и мешки,      

 Они поспешно подкрепили силы,      

 Не думая о том, что, может быть,      

 Им каждой крошкой нужно дорожить.      

       

 69      

       

 Последствия легко предугадать:      

 Провизию довольно быстро съели,      

 И выпили вино, и стали ждать,      

 Что ветер их погонит прямо к цели.      

 Баркасом было трудно управлять:      

 Одно весло на всех они имели,      

 Припасов не имея никаких.      

 Какая ж участь ожидала их?      

       

 70      

       

 Четыре дня стояла тишина      

 И паруса висели бездыханно.      

 В спокойствии младенческого сна      

 Едва качались волны океана,      

 А голод рос, как грозная волна.      

 На пятый день собачку Дон-Жуана      

 Убили, вопреки его мольбам,      

 И тут же растащили по кускам.      

       

 71      

       

 Иссохшей шкуркой на шестые сутки      

 Питались все, но продолжал поститься      

 Жуан: ему мешали предрассудки      

 Папашиной собачкой подкрепиться.      

 Но, побежденный спазмами в желудке,      

 Решил передней лапкой поделиться      

 С Педрилло: тот и половинку съел,      

 И на вторую жадно посмотрел.      

       

 72      

       

 Семь дней без ветра солнце пожирало      

 Бессильные недвижные тела,      

 Простертые как трупы. Даль пылала:      

 В ней даже тень прохлады умерла.      

 Ни пищи, ни воды уже не стало,      

 И молчаливо, медленно росла      

 Предвестием неотвратимых бедствий      

 В их волчьих взорах мысль о людоедстве.      

       

 73      

       

 И вот - один товарищу шепнул,      

 Другой шепнул соседу осторожно,      

 И шепот их в зловещий тихни гул      

 Стал разрастаться грозно и тревожно.      

 Никто не знал, кто первый намекнул      

 На то, что все скрывали, сколь возможно.      

 И вдруг решили жребии метать:      

 Кому судьба для братьев пищей стать.      

       

 74      

       

 Они уж накануне раскромсали      

 Все кожаные шапки и ремни      

 И съели. Пищи взоры их искали,      

 Хотели мяса свежего они.      

 Бумаги, впрочем, сразу не достали,      

 Поэтому - о муза, не кляни      

 Жестоких! - у Жуана взяли силой      

 На жребии письмо подруги милой.      

       

 75      

       

 Пришла минута жребии тянуть,      

 И на одно короткое мгновенье      

 Мертвящую почувствовали жуть      

 Все, кто мечтал о страшном насыщенье.      

 Но дикий голод не давал заснуть      

 Вгрызавшемуся в сердце их решенью,      

 И, хоть того никто и не желал,      

 На бедного Педрилло жребий пал.      

       

 76      

       

 Он попросил их только об одном:      

 Чтоб кровь ему пустили; нужно было      

 Ему лишь вену вскрыть - и мирным сном      

 Забылся безмятежно наш Педрилло.      

 Он умер как католик; веру в нем      

 Недаром воспитанье укрепило.      

 Распятье он поцеловал, вздохнул      

 И руку для надреза протянул.      

       

 77      

       

 Хирургу вместо платы полагалось