1 2 3 4 5 6 7 
Гарри промолчал.
— Я знал, что он вернется, — сказал Хагрид, и Гарри, Рон и Гермиона вытаращились на него.
— Я знал это многие годы, Гарри. Знал, что он где-то скрывался и ждал своего часа. Это должно было случиться. Ну, и теперь вот — случилось, и нам всем придётся это пережить. Мы будем бороться. Придётся. Мы должны остановить его, пока он не набрал силу. Таков план Дамблдора, во всяком случае. Великий он человек, Дамблдор. Пока он с нами, я не особенно беспокоюсь.
Заметив недоверие на их лицах, Хагрид поднял свои кустистые брови и продолжал:
— Бесполезно сидеть и волноваться по ерунде. Чему быть — того не миновать, и, когда придет время, мы примем бой. Дамблдор рассказал мне о том, что ты сделал, Гарри, — Хагрид приосанился, глядя на Гарри. — Ты сделал то же, что сделал бы твой отец, и у меня нет большей похвалы для тебя.
Гарри улыбнулся в ответ. Это была его первая улыбка за много дней. — Хагрид, что тебе поручил Дамблдор? Он велел профессору МакГонагалл позвать вас и мадам Максим на разговор — той ночью.
— Этим летом мне предстоит поработать, — сказал Хагрид. — Правда, это секрет. Я не должен говорить об этом даже с вами, ребята. Олимпия, то есть мадам Максим, видимо, присоединится ко мне. Я так думаю. Мне кажется, я её убедил.
— Это имеет отношение к Волдеморту?
Хагрид поёжился, услышав это имя.
— Кто знает, — произнес он уклончиво. — А теперь… кто хочет пойти со мной навестить последнего Крутона? Да я пошутил, пошутил! — поспешно добавил он, глядя на их лица.
Вечером перед возвращением к Дёрсли Гарри с тяжёлым сердцем собирал свой чемодан. Он с ужасом думал о прощальном ужине, который в обычные времена был праздником, когда провозглашали победителя соревнования между Домами. После возвращения из больничного крыла он старался не появляться в Большом зале, когда там было много народа. Лучше было есть в одиночестве, избегая взглядов других ребят.
Когда Гарри, Рон и Гермиона вошли в зал, они сразу увидели, что украшений там нет. Обычно для Прощального Пира Большой Зал был убран в цвета Дома-победителя. Этим вечером, однако, стена за столом преподавателей была завешена чёрным. Гарри сразу же понял, что это — знак уважения к памяти Седрика.
Настоящий Хмури-«Дикий Глаз» сидел теперь за столом преподавателей, при своей деревянной ноге и волшебном глазе. Он дёргался и вздрагивал всякий раз, когда кто-нибудь с ним заговаривал. Гарри мог его понять: после десятимесячного заключения в своём же собственном сундуке будешь пугаться любого шороха! Кресло профессора Каркарова пустовало. Сидя рядом с другими учениками Гриффиндора, Гарри задумался о том, где он теперь и настиг ли его Волдеморт.
Мадам Максим по-прежнему была здесь. Она сидела рядом с Хагридом. Они о чём-то тихо говорили. Дальше за столом рядом с профессором МакГонагалл сидел Снейп. Когда Гарри встретился с ним глазами, тот некоторое время не сводил с него взгляда. Гарри не понял его выражения, но лицо у Снейпа, как обычно, было кислым и неприязненным. Гарри ещё долго продолжал смотреть на него после того, как тот отвернулся.
Что же Снейп сделал по приказу Дамблдора в ночь, когда Волдеморт вернулся? И почему… почему Дамблдор был так убеждён, что Снейп на их стороне? Он был нашим шпионом, так сказал Дамблдор в Думосбросе. Снейп стал шпионить против Волдеморта «с большим риском для себя». Не принялся ли он снова за эту работу? Может быть, он связался с Пожирателями Смерти? Притворился, что никогда на самом деле не переходил на сторону Дамблдора, что дожидался, как и Волдеморт, своего часа?
Размышления Гарри были прерваны профессором Дамблдором, который поднялся со своего места за столом преподавателей. Большой зал, и так не особенно шумный по сравнению с обычными Прощальными вечерами, затих.
Оглядывая всех в зале, профессор Дамблдор сказал:
— Конец ещё одного года.
Он помолчал и взглянул на лица сидящих за столом Хаффлпаффа, самые подавленные перед началом его речи, и теперь всё ещё самые грустные и бледные во всем в зале.
— Мне нужно сказать вам очень многое, — произнес Дамблдор, — но сначала я должен признать, что мы потеряли очень хорошего человека, который должен был сидеть сегодня здесь, — он указал на стол Хаффлпаффа, — празднуя вместе с нами. Я хотел бы попросить вас всех встать и поднять ваши кубки в память о Седрике Диггори.
Скамьи заскрипели, все, как один, встали и подняли свои кубки, и гулкое эхо пронеслось по залу:
— За Седрика Диггори.
Гарри мельком заметил в толпе Чо. Она молча плакала. Он опустил глаза, снова занимая своё место за столом.
— Седрик был примером тех качеств, которые отличают Хаффлпафф, — продолжал Дамблдор. — Он был хорошим и верным другом, настоящим тружеником, ценил честную игру. Его смерть затронула всех вас, вне зависимости от того, были вы знакомы с ним или нет. Я думаю, что поэтому вы имеете право узнать о том, как это произошло.
Гарри поднял голову и в изумлении уставился на Дамблдора.
— Седрика Диггори убил Лорд Волдеморт.
Панический шёпот пронёсся по Большому Залу. Все смотрели на Дамблдора с ужасом и недоверием. Он же был совершенно спокоен, глядя на них, пока шепот не затих.
— Министерство Магии, — продолжил Дамблдор, — было против того, чтобы я вам это говорил. Вполне возможно, что некоторых родителей приведёт в ужас то, что я пошёл на это: либо потому, что они не поверят, что Лорд Волдеморт вернулся, либо потому, что, по их мнению, я не должен был говорить вам об этом, поскольку вы ещё очень молоды. Однако я убеждён, что правда в большинстве случаев предпочтительнее лжи, и любая попытка изобразить, что Седрик погиб в результате несчастного случая или по собственной вине, была бы оскорблением его памяти.
Шок и ужас читался на всех лицах, обращённых к Дамблдору… или — почти на всех. Опять слизеринцы. Гарри увидел, что Драко Малфой что-то шепчет Крэббу и Гойлу, и почувствовал горячий болезненный толчок гнева в животе. Гарри заставил себя опять повернуться к Дамблдору.
— В связи с гибелью Седрика необходимо упомянуть ещё одного человека, — продолжал Дамблдор. — Я имею в виду, конечно, Гарри Поттера.
По Большому залу как будто пробежала волна, когда ученики повернулись в сторону Гарри, затем опять к Дамблдору.
— Гарри Поттеру удалось спастись от Лорда Волдеморта, — сказал Дамблдор. — Он рисковал своей собственной жизнью, чтобы принести тело Седрика обратно в Хогвартс. Он проявил во всех отношениях такую отвагу, какую мало кто из волшебников когда-либо проявлял перед лицом Волдеморта. И это вызывает во мне большое уважение.
Дамблдор повернулся в сторону Гарри с серьёзным выражением лица и еще раз поднял свой кубок. Почти все в Большом Зале последовали примеру и тихо произнесли имя Гарри так же, как до того имя Седрика, и выпили за него. Но между стоящими учениками Гарри видел Малфоя, Крэбба, Гойла и многих других слизеринцев, которые демонстративно остались сидеть, не прикасаясь к своим кубкам. Дамблдор, не обладавший волшебным глазом, этого не увидел.
Когда все снова заняли свои места, Дамблдор продолжал:
— Целью Турнира Трёх Волшебников было углубить понимание и наладить связи между волшебниками. В свете того, что случилось — я имею в виду возвращение Лорда Волдеморта — это стало ещё важнее, чем раньше.
Дамблдор окинул взглядом мадам Максим с Хагридом, Флёр Делакур и её соучеников из Бобатона, Виктора Крама и учеников из Дурмштранга за столом Слизерина. Крам, как заметил Гарри, глядел настороженно, почти испуганно, как будто ожидал, что Дамблдор скажет что-то очень суровое.
— Каждого присутствующего в этом зале гостя, — сказал Дамблдор, задерживаясь взглядом на учениках Дурмштранга, — мы будем рады принять у себя, если они когда-нибудь пожелают вновь посетить нас. Я повторяю для всех вас: теперь, когда Лорд Волдеморт вернулся, наша сила — в единстве, наша слабость — в разногласиях. У Лорда Волдеморта очень сильный дар сеять раздоры и вражду. Мы можем противостоять этому, только проявив дружбу и доверие такой же силы. Различия в обычаях и языках — ничто, если наши сердца открыты и цели едины. Я полагаю — и всем сердцем надеюсь, что я не прав — что всем нам предстоят тёмные и тяжёлые времена. Некоторые из вас непосредственно пострадали от руки Лорда Волдеморта. Семьи многих из вас были разрушены. И вот неделю назад один из наших студентов пал жертвой… Помните Седрика. Помните, если когда-нибудь вам придётся сделать выбор между тем, что правильно, и тем, что легко, — не забывайте, что произошло с хорошим, добрым и смелым юношей, который оказался на пути у Лорда Волдеморта. Помните Седрика Диггори.
Вещи Гарри были упакованы в чемодан, сверху в клетке сидела Хедвига. Гарри, Рон и Гермиона ждали повозок до станции Хогсмид в переполненном вестибюле. Был прекрасный летний день. Гарри думалось, что когда он вернётся вечером на Привит Драйв, клумбы и деревья там будут в цвету и будет жарко. Эта мысль не доставила ему ни малейшей радости.
— Арри!
Он оглянулся. По каменным ступеням в замок бежала Флёр Делакур. Вдалеке за её спиной виднелся Хагрид, помогающий мадам Максим запрячь гигантских коней. Бобатонская карета была готова к отбытию.
— Ми ведь увидимся снова, я надеюсь, правда? — сказала Флёр, поравнявшись с ним, и протянула руку. — Я надеюсь поработать здесь, штоби улюшшить мой английский.
— Он уже и так вполне хорош, — просипел Рон.
Флёр улыбнулась ему, Гермиона нахмурилась.
— До свидания, Арри, — сказала Флёр, поворачиваясь, чтобы уйти. — Било приятно с тобой познакомиться!
Глядя, как Флёр с переливающимися на солнце серебристыми волосами бежит по газону к мадам Максим, Гарри почувствовал, что его настроение немного улучшилось.
— Интересно, как студенты из Дурмштранга доберутся обратно, — сказал Рон. — Как ты думаешь, они могут управлять кораблем без Каркарова?
— Каркаров не управлял, — послышался раздражённый голос. — Он сидел в каюте, а всю работу делали мы.
Крам пришёл попрощаться с Гермионой.
— Мы можем поговорить? — спросил он её.
— О… да… конечно, — сказала Гермиона, слегка волнуясь, и последовала за Крамом через толпу.
— Поторопись! — крикнул Рон ей вслед. — Повозки будут здесь с минуты на минуту!
Однако пока Гарри ждал повозок, Рон вытягивал шею в надежде разглядеть сквозь толпу, что делают Крам и Гермиона.
Они вернулись очень быстро. Рон глядел на Гермиону во все глаза, но её лицо ничего не выражало.
— Мне нравился Диггори, — внезапно сказал Крам Гарри. — Он всегда был приветлив со мной. Всегда. Несмотря на то, что я из Дурмштранга — и с Каркаровым, — добавил он, мрачнея.
— Ему нашли замену? — спросил Гарри.
Крам пожал плечами. Он сжал руку Гарри и после — Рона, на лице которого отражалась болезненная внутренняя борьба. Крам уже направился к выходу, когда Рон не выдержал и выпалил:
— Можно мне твой автограф?
Гермиона отвернулась, улыбаясь, глядя на катящиеся к ним вверх по дорожке самоходные повозки, пока Крам, не без удивления, но с удовольствием, подписывал Рону кусочек пергамента.
По пути обратно на Кингс-Кросс погода была полной противоположностью той, что встретила их на пути в Хогвартс в прошлом сентябре. Небо было безоблачным. Гарри, Рону и Гермионе удалось занять отдельное купе. Пигвиджена опять накрыли парадной мантией Рона, чтоб не ухал; Хедвига дремала, спрятав голову под крыло, а Косолап свернулся на свободном сидении наподобие большой меховой рыжей подушки. Поезд шёл на юг, и чем дальше он уходил, тем свободнее и непринуждённее болтали Гарри, Рон и Гермиона. Речь Дамблдора на Прощальном Пире принесла Гарри непонятное облегчение. Говорить о том, что произошло, стало не так больно. Они прервали обсуждение, что Дамблдор теперь может предпринять, чтобы остановить Волдеморта, только когда прибыла тележка с обедом.
Вернувшись с едой и положив сдачу в свою сумку, Гермиона вытащила оттуда номер «Ежедневного Пророка». Гарри взглянул на газету с опаской, не уверенный в самом деле, хочет ли он знать, что там может быть написано. Но Гермиона, видя его замешательство, спокойно сказала:
— Здесь ничего нет. Сам посмотри, совсем ничего. Я проверяла каждый день. Только маленькая заметка после третьего задания о том, что ты выиграл Турнир. Они даже не упомянули Седрика. Ни слова о том, что произошло. Я так думаю, что Фадж велел им молчать.
— Он никогда не смог бы заставить Риту молчать, — сказал Гарри. — Особенно, если речь идёт о такой истории.
— О, Рита ничего не пишет уже с третьего задания, — сказала Гермиона каким-то странным голосом. — На самом деле, — добавила она, и её голос слегка задрожал, — Рита Скитер вообще не собирается ничего писать некоторое время. Конечно, если она не хочет, чтобы я проболталась.
— Ты о чём это? — спросил Рон.
— Я выяснила, каким образом она подслушивала разговоры в то время, когда ей было запрещено появляться на территории Хогвартса! — выпалила Гермиона.
Гарри показалось, что Гермиона уже несколько дней умирала от желания рассказать им об этом, но сдерживалась из-за всего, что произошло в эти дни.
— И как же она это делала? — воскликнул Гарри.
— Как ты узнала? — спросил Рон, не сводя с неё глаз.
— Вообще-то, Гарри, это ты подал мне идею, — ответила она.
— Я? — озадаченно сказал Гарри. — Как?
— Жучки! — радостно пояснила Гермиона.
— Ты же сама говорила, что они не работают…
— Да нет, не электронные жучки, — сказала Гермиона. — Нет, понимаешь… Рита Скитер, — голос Гермионы звенел от тихого торжества, — незарегистрированный анимаг. Она может превращаться, — Гермиона вынула из сумки маленькую закрытую стеклянную банку, — в жука.
— Ты шутишь, — воскликнул Рон. — Ты ведь не… она ведь не…
— Вот именно, — радостно сказала Гермиона, встряхивая банку перед ними. Внутри было несколько прутиков, листьев и большой, толстый жук.
— Да ни за что на свете — не может быть! — прошептал Рон, поднимая банку, чтобы рассмотреть получше.
— Да нет же, это правда, — сияя, заявила Гермиона. — Я поймала её на подоконнике в больничном крыле. Посмотрите поближе, и вы увидите узоры на её усиках — совершенно по форме её паршивых очков.
Гарри взглянул и убедился, что она совершенно права. Он тоже кое-что вспомнил:
— В тот вечер, когда Хагрид рассказывал мадам Максим о своей матери — помните, на статуе сидел жук!
— Совершенно верно, — сказала Гермиона. — И Виктор снял жука с моих волос, когда мы говорили у озера. И, если я не ошибаюсь, Рита сидела на подоконнике в классе Прорицания в тот день, когда твой шрам заболел. Так она весь год гонялась за сенсациями.
— Значит, когда мы видели Малфоя у того дерева… — медленно произнес Рон.
— Он говорил с ней, она была у него в руке, — продолжила Гермиона. — Малфой, конечно же, в курсе. Вот как она добывала все свои миленькие интервью с учениками Слизерина. Им не было дела до того, что она делала что-то запрещённое, главное было наговорить гадостей о нас и Хагриде.
Гермиона забрала банку у Рона и улыбнулась, глядя на жука, который злобно жужжал за стеклом.
— Я сказала ей, что выпущу её, когда мы вернемся в Лондон, — продолжила она. — Я наложила Нерушимое Заклинание на банку, так что она не может трансформироваться. И я велела ей отложить перо на целый год. Посмотрим, пройдет ли у неё привычка писать гадости о людях.
Безмятежно улыбаясь, Гермиона положила жука в школьную сумку.
Дверь купе скользнула в сторону.
— Очень умно, Грэйнджер, — послышался голос Драко Малфоя. Крэбб и Гойл возвышались у него за спиной.
Вид у всех троих был ещё более самодовольный, заносчивый и угрожающий, чем когда бы то ни было раньше.
— Ну что? — протянул Малфой, заходя в купе и оглядываясь по сторонам с ухмылкой на губах. — Ты изловила какую-то жалкую репортёршу, а Поттер — опять любимчик Дамблдора. Конец света!
Он ухмыльнулся ещё шире. Крэбб и Гойл недобро косились на них.
— Что, пытаетесь не думать об этом? — тихо сказал Малфой, глядя на сидящих в купе. — Стараетесь не думать о том, что случилось?
— Убирайся, — сказал Гарри.
Он не был так близко от Малфоя с тех пор, как наблюдал за ним, шептавшимся с Крэббом и Гойлом, во время речи Дамблдора о Седрике. В ушах у Гарри зазвенело. Рука сжала под мантией волшебную палочку.
— Ты выбрал не ту сторону, Поттер! Я предупреждал тебя! Я сказал тебе, что ты должен быть разборчивее в выборе компании, помнишь? Когда мы встретились в поезде, в первый день в Хогвартсе? Я советовал тебе не шляться с таким сбродом! — он дернул головой в сторону Рона и Гермионы. — Теперь слишком поздно, Поттер! Их уничтожат в первую очередь, теперь, когда Тёмный Лорд вернулся! Грязнокровок и магглолюбов — первыми! Нет, вторыми, Диггори был пер…
В купе как будто взорвалась коробка с фейерверками. Ослеплённый взрывом заклинаний, выстреливших со всех сторон, оглушённый серией взрывов, Гарри поморгал и глянул вниз.
Малфой, Крэбб и Гойл лежали без сознания на пороге купе. Он, Рон и Гермиона — уже на ногах, — все трое использовали разные заклятия. Но они оказались не единственными, кто это сделал.
— Мы догадались, что замышляла эта троица, — невозмутимо сказал Фред, наступая на Гойла и входя в купе. Он сжимал в руке волшебную палочку. Джордж последовал за ним, старательно наступив на Малфоя.
— Интересный эффект, — заметил Джордж, глядя вниз на Крэбба. — Кто использовал Заклятие Фурункулов?
— Я, — отозвался Гарри.
— Странно, — сказал Джордж беспечно. — А я использовал Ватные Ноги. Похоже, их нельзя смешивать. Выглядит, как будто у него по всему лицу растут маленькие щупальца. Ладно, давайте уберём их отсюда, они не слишком украшают интерьер.
Рон, Гарри и Джордж пинали и перекатывали Малфоя, Крэбба и Гойла, пока не выпихнули в коридор. Те всё ещё были без сознания и выглядели один ужаснее другого — из-за полученной смеси заклинаний. Затем Рон, Гарри и Джордж вернулись в купе и закрыли дверь.
— Кто хочет сыграть в Подрывного Дурака? — поинтересовался Фред, вынимая карты.
В середине пятой игры Гарри решил спросить:
— Так ты скажешь нам, наконец, — обратился он к Джорджу, — кого вы шантажировали?
— О, — мрачно отозвался Джордж, — про это.
— Да это неважно, — Фред нетерпеливо тряхнул головой. — Так, ерунда. Уж во всяком случае, теперь.
— Мы бросили эту затею, — пожал плечами Джордж.
Но Гарри, Рон и Гермиона продолжали выспрашивать, и, наконец, Фред сказал:
— Ладно, ладно, если уж вы действительно хотите знать… Это был Людо Бэгмэн.
— Бэгмэн? — воскликнул Гарри. — Вы хотите сказать, что он был замешан…
— Да нет, — сказал Джордж хмуро. — Ничего подобного. Тупой пройдоха. У него ума не хватило бы.
— Так что же тогда? — спросил Рон.
Фред поколебался, затем сказал:
— Вы помните, как мы с ним поспорили на Чемпионате Мира по Квиддичу? О том, что Ирландия выиграет, но Крам поймает Снитч?
— Разумеется, — ответили Гарри и Рон.
— Ну так вот, этот жулик заплатил нам лепреконским золотом, полученным от ирландских талисманов.
— Ну, и?
— И, — раздраженно сказал Фред, — оно исчезло. На следующее утро его уже не было.
— Но это, наверное, была ошибка, ведь могло так получиться? — спросила Гермиона.
Джордж невесело засмеялся.
— Да, так мы сначала и подумали. Мы решили, что, если ему напишем и скажем, что он ошибся, он раскошелится. Но увы. Проигнорировал наше письмо. Мы опять пытались поговорить с ним об этом в Хогвартсе, но он всё время сторонился нас, изобретая разные причины.
— В конце концов он оказался довольно пакостным типом, — продолжил Фред. — Заявил нам, что мы слишком молоды для азартных игр и что ничего он нам не отдаст.
— Тогда мы потребовали, чтобы он вернул хотя бы наши деньги, — сердито сказал Джордж.
— Неужели он отказался? — ахнула Гермиона.
— Угадала, — ответил Фред.
— Но это же были все ваши сбережения! — произнёс Рон.
— Ох, не напоминай, — продолжил Джордж. — Разумеется, в конце концов, мы поняли, в чём дело. У отца Ли Джордана тоже были трудности, когда он пытался забрать свои деньги у Бэгмэна. Оказалось, что у того большие неприятности с гоблинами. Он задолжал им кучу денег. Вот они и прижали его к стенке после Чемпионата Мира, забрали всё золото, что у него было. И всё равно этого было недостаточно для покрытия долгов. Они следили за ним всю дорогу до Хогвартса. Он проиграл всё. У него и двух галлеонов не найдется. И знаете, как этот болван попытался расплатиться с гоблинами?
— Как? — спросил Гарри.
— Он поспорил на тебя, приятель, — сказал Фред. — Поспорил с ними на большую сумму, что ты выиграешь турнир.
— Так вот почему он все пытался помочь мне выиграть! — воскликнул Гарри. — Ну, так я выиграл, разве не так? Теперь-то он сможет с вами расплатиться?
— Нет, — покачал головой Джордж. — Гоблины играли так же нечестно, как и он. Они сказали, что ты разделил победу с Диггори, а Бэгмэн ставил на тебя одного. Так что Бэгмэну пришлось улепётывать. Он сбежал сразу же после третьего задания.
Джордж тяжело вздохнул и принялся снова сдавать карты.
Остаток путешествия прошел достаточно приятно; Гарри хотелось, чтобы оно продолжалось всё лето, а лучше всего — чтобы вообще никогда не доезжать до Кингс-Кросс… Но, как он недавно узнал, часы продолжают тикать с той же скоростью, даже когда тебя ждут неприятности. И вот уже Хогвартс-Экспресс тянулся вдоль платформы Девять и Три Четверти. Обычные неразбериха и гвалт заполнили коридоры, и ученики начали высаживаться на платформу. Рон и Гермиона со своими чемоданами протиснулись наружу мимо Малфоя, Крэбба и Гойла. Гарри продолжал сидеть.
— Фред, Джордж, подождите минуту.
Близнецы обернулись. Гарри открыл чемодан и вытащил свой выигрыш.
— Вот, берите, — сказал он и сунул мешок в руки Джорджу.
— Что? — потрясённо спросил Фред.
— Возьмите, — повторил Гарри твердо. — Я не хочу этого золота.
— Ты сдурел? — воскликнул Джордж, пытаясь пихнуть мешок обратно Гарри.
— Нет. Возьмите это себе и займитесь своими изобретениями. Это — для лавки розыгрышей.
— Точно спятил, — произнес Фред почти с ужасом.
— Послушайте, — продолжал Гарри. — Если вы не возьмёте, я выброшу его в сточную канаву. Я не хочу этого золота и оно мне не нужно. А вот развлечься мне бы не мешало. Да и не только мне, и я так думаю, что скоро это будет нужно больше, чем когда-либо.
— Гарри, — тихо сказал Джордж, взвешивая в руках мешок, — здесь не меньше тысячи галлеонов.
— Ну да, — ответил Гарри, ухмыляясь. — Ты только подумай, на сколько Канареечных Сливок этого хватит.
Близнецы смотрели на него в изумлении.
— Только не говорите вашей маме, откуда это… хотя, кто знает, может быть, она перестанет так уж настаивать, чтобы вы работали в министерстве. Об этом стоит подумать.
— Гарри, — начал было Фред, но Гарри вынул свою волшебную палочку.
— Значит, так, — сказал он тоном, не допускающим возражений, — или вы его забираете, или я наложу на вас заклятие. Я теперь знаю много хороших заклятий… Только сделайте мне одно одолжение, ладно? Купите Рону какую-нибудь другую парадную мантию и скажите, что это от вас.
Он вышел из купе прежде, чем они успели ещё что-нибудь сказать, перешагнув через Малфоя, Крэбба и Гойла, которые по-прежнему лежали на полу, покрытые следами заклятий.
Дядя Вернон ждал его за барьером. Миссис Уизли стояла неподалеку. Увидев Гарри, она крепко обняла его и прошептала:
— Я думаю, что Дамблдор разрешит тебе приехать к нам этим летом. Пиши, Гарри.
— Пока, Гарри, — сказал Рон, хлопнув его по спине.
— До свидания, Гарри! — сказала Гермиона, и сделала то, чего раньше никогда не делала — поцеловала его в щеку.
— Гарри… спасибо, — шепнул Джордж, а Фред рядом кивал изо всех сил.
Гарри подмигнул в ответ, повернулся к дяде Вернону и молча покинул вокзал вслед за ним.
«Ещё рано волноваться», — сказал он себе, занимая заднее сиденье в машине Дёрсли.
Как сказал Хагрид, чему быть, того не миновать. И, когда придёт время, он примет бой.