1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 
— Кто смеется? — спросил Радикулит.
     
Тут же из темноты к Алисе кинулись два человека в темных одеждах и шапках, к которым были пришиты громадные уши.
     
Они схватили ее и поволокли к сцене.
     
— Ну, скорее, что там? — спросил Радикулит.
     
— Твои наушники-подслушники, великий господин, докладывают! — крикнул один из них. — Это девчонка.
     
— Зачем здесь девчонка?
     
— Разрешите сообщить, ваша милость, — сказал Правый Крот. — Разрешите сказать.
     
— Говорите, мои милые, — ласково произнес Повелитель. — Говорите, мои мальчики. Всю правду говорите. Ничего не таите.
     
Люди с пришитыми ушами держали Алису за локти. Не больно, но крепко.
     
— А зачем вам запасные уши? — тихо спросила Алиса.
     
Они не ответили, но Повелитель, у которого был изумительный слух, что, как известно, помогло ему пережить сорок четыре заговора и три восстания, ответил за них:
     
— Это мои наушники-подслушники, слухачи и доносчики. Моя опора и надежда. — Тут же Радикулит поглядел на Кротов. — Говорите, мои кровожадные, — сказал он. — Говорите.
     
Левый Крот сделал шаг вперед, поклонился и сказал:
     
— Как было велено, мы сели на корабли и приплыли в столицу по зову нашего Повелителя.
     
— Хорошо, люблю послушных мальчиков. Говорите, говорите.
     
— Мы взяли с собой драгоценные и редкие дары, чтобы обрадовать глаза нашего Повелителя.
     
— Говори, говори.
     
— В пути, остановившись на ночлег на Длинном острове, мы встретили уважаемого поклона Червяка Самоготолстого. Мы не имели к нему вражды и мирно провели ночь.
     
— Проверить! — приказал Радикулит, обернувшись к вкушецам.
     
— Проверено, — ответил один из них. — Это правда.
     
— Но уважаемый поклон Червяк Самыйтолстый возжелал получить вот эту девочку, на которую вы обратили свое благосклонное внимание, Повелитель.
     
— Почему? Что в ней особенного?
     
— Эта девочка — акробатка, она умеет делать такие трюки, которых не знают наши акробаты. Мы сами выучили ее этим трюкам и хотели привезти ее в подарок нашему грозному Повелителю. Разумеется, мы вынуждены были отклонить требование Червяка.
     
— Любопытно, — сказал Радикулит. — Продолжай, мой мальчик!
     
— А когда мы спустились на берег в столице, Червяк устроил засаду, чтобы отнять у нас девочку. Мы не нападали на него, но защищались. И в бою подлый Червяк был убит.
     
Повелитель обернулся к вкушецам. Один из них вышел вперед и наклонил голову. Но сказать ничего не успел, потому что с одного из кресел, что стояли полукругом у сцены, вскочил очень высокий и страшно худой поклон и закричал:
     
— Я, Червяк Самыйдлинный, требую казни этих ничтожных самозванцев и жалких лесных бродяг за смерть моего возлюбленного брата! Если Червяк из нашего рода требует рабыню, вы должны с благодарностью отдать ему рабыню. Смерть преступникам!
     
— Я выслушал тебя, мой уважаемый Червяк Самыйдлинный, — сказал ласково Радикулит. — Я полностью разделяю твое негодование. Я рассмотрю твою просьбу.
     
Дверь шкафа раскрылась, оттуда выглянул Клоп Небесный и сказал:
     
— Я разделяю точку зрения Червяка Самогодлинного. Никто не смеет поднять руку на представителя знатного рода.
     
— Никто! — закричали, перебивая и подогревая друг друга, остальные вельможи, что сидели в креслах.
     
Тут Левый Крот не выдержал. Он закричал, обращаясь к орущим вельможам:
     
— У меня нет меча, и я не могу осквернить вашей подлой кровью этот священный дворец. Но когда мы выйдем, я вызываю на честный бой до смерти любого из вас!
     
Эти слова вызвали новую вспышку негодования.
     
— Как он смеет! — кричали толстые и тонкие, низенькие и величавые вельможи Крины. — Самозванец! Поклон в первом поколении! Твой отец был простым лесным разбойником.
     
— Пускай, — отвечал им Левый Крот. — Пускай он был разбойником, но вы от него бегали, как быстроногие трусливые черепахи!
     
— Ах! — закричали вельможи. — Ах!
     
Видно, под черепахой имелся в виду какой-то очень позорный для них зверь.
     
Радикулиту надоели эти крики, он поморщился и поднял руку, давая знак всем замолчать. Никто не замолчал, словно забыли, где находятся. Тогда раздался удар гонга, такой низкий и гулкий, что его звук поглотил остальные звуки в зале.
     
Вельможи опомнились.
     
Червяк Самыйдлинный сказал:
     
— Просим голосования вельмож! Пускай решит голосование.
     
— Голосование! — закричали остальные вельможи.
     
— Кто за то, чтобы немедленно казнить Кротов, а их имущество и замок поделить между нами? — спросил Червяк.
     
Все вельможи, без исключения, подняли обе руки.
     
— Вот так, поклон Радикулит, — сказал Червяк и сел.
     
Наступила тишина. И в этой тишине послышался голос Радикулита:
     
— Мы тут посоветовались с мудрецами, — старики в высоких шапках поклонились, — и со вкушецами, — жрецы поклонились, — и решили: ваше требование законно и обычай должен быть соблюден. Так что вам, мои дорогие мальчики-кротики, придется погибнуть.
     
— Мы будем сопротивляться, — сказал Правый Крот.
     
— Похвально! — ответил Радикулит. — Вы отважные воины.
     
— Отдай их мне, господин, — выглянул из шкафа Клоп Небесный.
     
Алисе хотелось спросить, почему этот человек прячется в шкафу, но спросить было не у кого.
     
— Конечно, считай, что они твои, — ласково ответил Повелитель.
     
— Я кину их в пропасть Блаженства.
     
— Разумеется, — согласился Радикулит. — А теперь мы перейдем к насущным делам.
     
— Как так? — подпрыгнул в кресле Червяк Самыйдлинный. — А казнить? Сначала казнь!
     
— Погодите, дорогие мои, любезные поклоны, — сказал Радикулит. — Разумеется, мы их казним. Но не сейчас. Не в день, когда мы выходим в великий и исторический поход. И в этом походе кровожадные Кроты нам очень и очень понадобятся. С их знанием леса, с их умением сражаться! Нет, пускай они погибнут в бою, в первых рядах, пускай они искупят свое преступление кровью на пользу общего дела. А если они случайно останутся живы, мы их убьем сразу после окончания победоносного похода. Разве я не мудро решил?
     
— Мудро, — криво усмехнулся Червяк. Конечно, он не был согласен с Радикулитом, но, если будешь возражать, получается, что ты выступаешь против общего дела. Поэтому Червяк некоторое время мялся, словно искал убедительные слова, потом махнул худой лапкой и плюхнулся в кресло.
     
— А пока что, — сказал Радикулит, — покажите мне, что вы там принесли мне в подарок. А то, когда погибнете, некому будет приносить мне подарки.
     
И многие в зале захлопали в ладоши, поражаясь мудрости Повелителя.
     
— Во-первых, мы нашли в лесу и отобрали у пигмеев их главную святыню, за которой тщетно охотятся многие славные мужи, — сказал Левый Крот.
     
Он махнул рукой. Воины вытащили на сцену мраморную статую и поставили ее. Правый Крот подозвал к себе Алису и тоже вывел ее на сцену.
     
Радикулит спросил:
     
— А это акробатка?
     
— Замечательная акробатка, — сказал Правый Крот, — специально выдрессированная лесными мудрецами и волшебниками, чтобы услаждать ваши глаза, милостивый Повелитель.
     
— Покажи, — сказал Радикулит Алисе.
     
— Что показать? — спросила Алиса.
     
— Что ты умеешь.
     
Алиса пожала плечами. Лживый и сладкий Радикулит ей не понравился. Впрочем, Алиса чувствовала, что и она Повелителю пришлась не по душе. Так что неприязнь была взаимной.
     
— Девчонка! — зарычал Правый Крот. — Показывай все, что ты умеешь.
     
— В ином случае, — улыбнулся Радикулит, — не поздно еще пересмотреть приговор. Почему мы должны откладывать казнь братьев Кротов? Может, сделаем это сейчас? Повеселим наших слуг?
     
— Конечно! И скорее! — закричали вельможи.
     
— Если ты думаешь, девчонка, — сказал из зала Левый Крот, — что, когда нас казнят, ты останешься живой, ты ошибаешься. Я всегда успею отрубить твою упрямую голову.
     
Алиса поняла, что он не шутит. Но одно дело — крутить сальто на берегу вместе с Пашкой, когда это тебе хочется, другое — здесь, на голой пыльной сцене, под взглядами напыщенных индюков. Но что поделаешь?
     
Алиса разбежалась и сделала сальто. Вышла из сальто в стойку и прошлась немного на руках. Что еще им показать? Она перевернулась, сделала ласточку, потом шпагат и снова сальто.
     
— И это все? — спросил Радикулит разочарованно.
     
— Почти все, — ответила Алиса.
     
— И из-за этого Червяк напал на вас?
     
— Из-за этого, — сказал Правый Крот.
     
Повелитель посмотрел на своего советника — старика с чучелом попугая на голове.
     
— Конечно, это редкий дар, — сказал старик. — Но скорее он подходит для ярмарки, чем для Повелительского дворца.
     
— И я так думаю, — сказал Радикулит. — Пускай она подождет нашего решения.
     
— Отдай девочку мне. — Голова Клопа высунулась из шкафа. — Мне она нравится.
     
— Я сказал — подождем. Есть еще второй подарок.
     
Один из охранников подошел к Алисе и довольно чувствительно толкнул ее.
     
— Отойди, не слышала, что ли?
     
Алиса не стала спорить. Чем дальше от негодяев, тем безопаснее.
     
— Так, — сказал Радикулит. — А это Белая Дама?
     
— Так точно, ваша милость, — сказал Правый Крот.
     
— Таинственная Белая Господинка, богиня пигмеев?
     
— Она самая.
     
Радикулит поднялся с зубоврачебного трона, и оказалось, что одно плечо у него выше другого и притом он хромает.
     
— А что у нее в руках? — спросил он подозрительно.
     
— Не можем знать, — ответил Правый Крот.
     
— Мудрецы, — приказал Радикулит, — выскажите свое высокое мнение.
     
Мудрецы в высоких цилиндрах тут же окружили статую, начали водить по ней пальцами, щелкать, стучать, двое встали на колени и стали вслух, споря из-за каждой буквы, стараться прочесть слово «Читательница» на пьедестале.
     
— Скорее, дорогие, — торопил Радикулит, — отвечайте. Нам еще многое надо обсудить. Если вы, мои голубчики, будете так долго разгадывать эту простую загадку, придется передать вас в руки вкушецов забвения.
     
Мудрецы засуетились, сдвинулись в кружок, так что цилиндры касались друг дружки, пошептались, и главный мудрец с длинной, до пояса, раздвоенной бородой сказал:
     
— Как сказало нам великое знание, учениками и слугами которого мы, господин, являемся, эта Белая Дама, давно потерянная и наконец-то возвращенная, в подлинности которой мы не сомневаемся, держит в руке священный кирпич, который, по преданию, она заложила в основание храма.
     
— Но, с другой стороны, — сказал второй мудрец, невежливо отталкивая в сторону своего коллегу, — есть версия, не менее достойная доверия, и она заключается в том, что Белая Дама держит в руках коробку с конфетами.
     
Алиса снова хихикнула.
     
— Девочка, у тебя есть своя версия? — ласково спросил Радикулит. — Ты, по-моему, слишком умная.
     
— У нее в руках книга, — сказала Алиса. — Что же, ваши мудрецы книг не видели?
     
— Что? Что она говорит, богохульница! — закричал, распахнув дверь шкафа, вкушец Клоп Небесный. — Богиня никогда не падет так низко, чтобы взять в руки это проклятие прошлого — книгу!
     
— Девочка очень глупа! — сказал главный мудрец.
     
— А что за буквы у ног этой Белой Дамы? — ласково спросил Радикулит.
     
— Мы их расшифровали, — сказал белобородый мудрец. — Они означают: «Успокоение».
     
— Есть другая версия, — сразу же вылез вперед второй мудрец — видно, вечный соперник первого. — Там написано: «Слава Радикулиту, мудрейшему Повелителю».
     
— Странно, — сказал Радикулит, — неужели богиня знала о том, что я приду править этим миром, надпись-то кажется старой. А ты что скажешь, акробатка?
     
— Там написано: «Читательница», — сказала Алиса. — Наверное, эта статуя когда-то стояла в библиотеке, поэтому девушка читает книгу.
     
— Какой ужас! — воскликнули мудрецы. — Она хочет сказать, что женщина могла читать! Таких девочек надо жечь на костре!
     
— Почему женщина? — спохватилась Алиса, которая перехватила горящий злобой взгляд Клопа из двери шкафа. — Вы же сами говорите, что это богиня. А богиням все можно. И читать тоже.
     
— Богине можно и читать, — проскрипел Клоп. — Но вот рабыне-акробатке читать не положено.
     
— Ты в самом деле умеешь читать, мое сокровище? — спросил Радикулит. И в его голосе было столько сладости и столько угрозы, что Алиса почувствовала, как над ее головой повис топор.
     
— Нет, — сказала Алиса. — Зачем мне читать! Мне так показалось.
     
— Вижу, что показалось. Ты лживая девчонка, и мне хотелось бы узнать, чем ты околдовала этих глупых лесных разбойников.
     
— Я не колдовала. Я прыгала, — сказала Алиса.
     
— А прыгаешь ты слишком ловко, — сказал Радикулит.
     
— Отдай ее мне, Повелитель, — проскрипел из шкафа Клоп Небесный. — Я из нее быстро выпытаю правду.
     
— Это все куда серьезнее, чем вам кажется, — произнес Радикулит, глядя на Алису в упор кошачьими желтыми глазами. — Иди, девочка, подожди, пока дяди и тети будут говорить о своих скучных делах. Потом мы решим твою судьбу.
     
— Куда идти? — спросила Алиса.
     
— Тебе покажут, — ответил Радикулит и кивнул старику-советнику.
     
Тот подозвал пальцем одного из подслушников с привязанными к шапке ушами и что-то тихо приказал ему. Алиса уловила лишь последние слова: «Отвечаешь головой!»
     
Подслушник цепко схватил Алису за руку и утащил за сцену, в пыльные, темные проходы между ржавых колес и свисающих сверху тряпок. Когда они остались одни, он больно ущипнул ее.
     
— За что? — спросила Алиса.
     
— Чтобы знала, где ты. От нас еще никто не уходил живым, — сказал подслушник.
     
— А я и не убегаю, — сказала Алиса.
     
Рядом мелькали черные ушастые тени — подслушники охраняли заседание поклонов.
     
— Иди. — Подслушник толкнул Алису, она споткнулась.
     
— Ой! — сказала она. — Ногу подвернула.
     
Алиса села на пол и подумала: «А что он теперь будет делать?»
     
— Ты где? — спросил подслушник.
     
— Здесь. Ой, ногу больно!
     
— Иди!
     
Подслушник принялся бить Алису ногами, но в темноте не мог попасть, сердился и ругался. Этого Алисе и надо было. Она схватила его за поднятую ногу и так рванула, что он с писком полетел на пол.
     
Алиса поднялась, сорвала с его пояса веревку, быстро скрутила ему руки. Чем бы заткнуть рот? Ага, у нее же есть платок. Жалко, конечно, платок, мама вышивала, но для хорошего дела и платком можно пожертвовать. Алиса заткнула хрипящему подслушнику рот платком и, подхватив его под мышки, потащила в сторону от прохода.
     
И вовремя — зашуршали, зашлепали шаги: со сцены уходили вкушецы и мудрецы. Два подслушника гнали их.
     
— Скорее, — торопили они. — Давайте отсюда! Нечего вам слушать, о чем разговаривают великие.
     
Алиса засунула мычащего подслушника за кучу сломанных и сгнивших декораций и сняла с него шапку с ушами.
     
Шапку она надела себе на голову, потому что уже поняла, что в этой темноте видны только силуэты. А силуэт человека с громадными ушами не вызовет никаких подозрений.
     
Затем она проскользнула обратно к сцене и остановилась за дырявым задником. Так что теперь она отлично слышала и видела все, что происходило в зале.
    
    
Глава 18. Бегство
     
— Все? — раздался голос Радикулита. — Лишних нет? Тогда перейдем к делу. Как вы знаете, мы решили пойти большим походом на лесное логово помников. Давно пора их уничтожить. Для объяснений слово предоставляется его Высокому невежеству Клопу Небесному.
     
Послышался скрип двери шкафа.
     
— Вылезай, голубчик, вылезай, — сказал Радикулит. — Мы все знаем, как ты трясешься за свою драгоценную жизнь. И понимаем, что у тебя есть на то основания — слишком много людей в мире мечтают, чтобы ты поскорей встретился со смертью.
     
Послышался смех поклонов, которые, видно, не любили Главного вкушеца.
     
Снова раздался скрип — Клоп все же вылез на сцену.
     
— Смертельная опасность нависла над нашим миром! — возопил он. — Грядет гибель, грядет разорение! Вы думаете, что я сижу в шкафу, потому что труслив? Нет, я отважен. Я первым в молодости поднялся на стены замка кальдонских бунтовщиков, я вступил в бой с драконом Кори, я не побоялся выйти к оборванцам в год малой смуты. Но сейчас я трепещу!
     
Вкушец закашлялся, и слышно было, как эхо прокатывает его кашель по гулкому пространству театрального зала.
     
— Если мы не ударим сегодня и не выжжем священным огнем Убежище помников, нам не жить. И погибнет наш славный мир, мир, в котором все довольны, все забывчивы и спокойны. Помники подняли руку на самое святое, что у нас есть, — на детей!
     
— Смерть помникам! — раздался крик Правого Крота.
     
— Людоеды! — раздался крик толстой поклонки, которую Алиса видела на реке. — Они пожирают наших крошек!
     
— Ты права, Коси-косиножка, — согласился Клоп. — Они их пожирают. Но раз уж здесь только свои, я открою вам страшную тайну, которая должна умереть в этих стенах! На самом деле они их не едят. Они их учат читать.
     
Наступила такая тишина, что у Алисы зазвенело в ушах.
     
— Читать? — спросил кто-то тихо.
     
— Читать и писать.
     
— Но этого не может быть!
     
— Это и есть их главная цель. Они крадут счастливых, ничего не знающих, живущих в мирном неведении крошек, утаскивают их в свой вертеп и там превращают их в новых помников. Дети уже никогда не вернутся к нам. Они уже не дети, они страшные оборотни.
     
— Зачем читать? — послышался голос из зала. Спрашивал горбун Таракан. — Зачем читать? Для этого есть мудрецы.
     
— Сегодня читают сотни помников, завтра их будут тысячи!
     
— Смерть помникам! — крикнул Червяк Самыйдлинный.
     
— Смерть! — раздались крики поклонов.
     
— Тишина! — оборвал крики Радикулит. — Слушайте мой приказ. Поход, запланированный на послезавтра, переносится на завтра. На рассвете мы выступаем.
     
— Как так? — воскликнула поклонка Коси-косиножка. — Мы совсем не отдохнули с дороги.
     
— Помники уже пронюхали, — продолжал Радикулит, — когда мы выступаем. И будут готовы отразить наше наступление. Мы не знаем, на какие коварные хитрости они пойдут.
     
— Как же они об этом узнали? — спросил горбун Таракан.
     
— Наивный, — сказал Клоп Небесный. — Разве тебе не понятно? Помники воспитали оборотней, которые умеют читать и готовы свергнуть справедливую власть благородного невежества. Они уже среди нас. Они таятся, они ходят по улицам, они делают вид, что они такие же, как и мы с вами. И они подслушивают, вынюхивают, доносят своим господам… Вот поэтому и переносится поход на завтра.
     
— А что же твои подслушники и подглядчики, Повелитель? За что они едят хлеб с маслом? — спросила Коси-косиножка.
     
— Можно увидеть и услышать то, что говорится, — ответил Радикулит. — Но даже мои люди не могут заглянуть в душу каждого из оборотней.
     
— Но как их отличить? — спросил Червяк Самыйдлинный. — Я их никогда не видел!
     
— Только мой пронзительный взгляд может проникнуть в душу оборотня, — сказал Радикулит. — И сейчас я вам покажу одного из них.
     
— Ой, а это не опасно? — ахнула Коси-косиножка.
     
— Пойманные, они не опасны. Они опасны неузнанные, — сказал Клоп Небесный.
     
— Голубчики Кроты, — сказал сладким голосом Радикулит, — ответьте мне, только честно, как родному папочке, где вы нашли эту девчонку-акробатку? Ведь вы не учили ее прыгать и кувыркаться. Вы случайно узнали об этом?
     
— Случайно, — признался Правый Крот. — Мы отбили ее у пигмеев. В лесу.
     
— В лесу! — сказал Радикулит. — Именно в лесу! Я так и думал. Что же она сказала вам, мои наивные и глупые рыцари?
     
— Она сказала, что она поклонка из дальних мест, их корабль утонул, и она заблудилась в лесу.
     
— И вы поверили, глупенькие!
     
— А кто еще мог быть в лесу?
     
— А если она помник?
     
— Нет, — сказал Левый Крот. — Помника я за сто шагов узнаю. Не помник она. И одета не по-нашему. А помники одеты по-нашему.
     
— Ах, какое умное рассуждение! — пропел Радикулит. — Значит, если ты видишь крота в кошачьей шкуре, то ты думаешь — это кошка. Знаете ли вы, что привели в мой дворец подглядчицу помников, оборотня?
     
Послышались возмущенные крики поклонов.
     
«Пора бежать», — подумала Алиса.
     
— Нет, — сказал Правый Крот. — Быть того не может.
     
— А мой проницательный взгляд заметил то, к чему вы были слепы. Она прочла написанное у ног статуи!
     
— Но ведь мудрецы прочли это слово иначе, — сказал горбун.
     
— А вы им верите? Вы верите этим выжившим из ума старикашкам, которые скажут что угодно, только чтобы подольститься ко мне? Нет, я уверен, что правильно это слово прочла именно та девчонка. Она — оборотень. Она — подглядчица помников. И сейчас на глазах у вас мы будем пытать ее и мучить до тех пор, пока она не сознается в своем ужасном преступлении. Приведите ее!
     
Старик с попугаем на голове хлопнул в ладоши.
     
— Подслушники! — крикнул он. — Привести акробатку.
     
И тогда Алиса поняла, что через минуту здесь начнется такая катавасия, что убежать будет невозможно. И она быстро пошла прочь, спустилась по железной лесенке со сцены и оказалась в неосвещенном коридоре. Навстречу ей бежали два подслушника.
     
— Не видел акробатку? — крикнул один из них на бегу.
     
— Ищу, — ответила Алиса, стараясь не ускорять шагов.
     
Затем она оказалась в каком-то служебном помещении, здесь уже было светлее. Мимо протопали, не замечая ее, несколько стражников. Из зала доносился гул голосов.
     
— Эй! — раздался крик сзади. — Стой! Ты куда? Туда нельзя.
     
Перед Алисой была полуоткрытая дверь. Она толкнула ее и оказалась в большой комнате, где была устроена спальня. Громадная кровать под пышным, но рваным и пыльным балдахином была не убрана, на полу валялись подушки, через окно, затянутое выцветшей бархатной занавеской, пробивался луч света.
     
Женщина в длинном зеленом платье, которая убирала со столика грязные чашки и тарелки, закричала:
     
— Ты куда, проклятый подслушник! Это же спальня Повелителя!
     
Но Алиса, не обращая внимания на крик, рванулась к окну. По дороге она опрокинула сундучок, стоявший у кровати. Из сундучка посыпались ветхие, потрепанные книги. «Ага, — успела подумать Алиса. — Все вы лжецы! Конечно же, здешний Повелитель умеет читать!»
     
Уборщица погналась за Алисой, в дверь вбежал стражник, но Алиса уже откинула занавеску и глянула вниз: метрах в трех от окна — дно театрального двора, заставленного развалившимися декорациями. Алиса смело прыгнула вниз, нырнула за декорацию. И тут же фанерная стенка вздрогнула: в нее вонзилась стрела.
     
Алиса пробежала узким проходом между стеной театра и какими-то развалинами, перебралась через груды битого кирпича и остановилась. Прямо перед ней была улица. По улице ходили люди, совсем рядом ехала телега, запряженная парой быков. На телеге были навалены вязанки хвороста, а возчик шел по ту сторону телеги, лениво понукая быков.
     
Алиса медленно шла за телегой, стараясь восстановить дыхание.
     
Но никто ее не преследовал. Видно, стражники потеряли ее из виду.
     
Улица была узкой, кое-где в старых домах и между ними разместились лавочки и мастерские. Люди, что шли по улице, были одеты не то чтобы бедно, но как-то неопрятно и скудно.
     
«Что теперь делать? — спросила сама себя Алиса. — Надо как можно скорее отыскать Ручейка и сообщить ему, что поход перенесли на завтра. Но как искать его в этом совершенно незнакомом Городе? Эврика! Надо найти невольничий рынок, там Ирия и Белка. У кого спросить? Так, чтобы не вызвать подозрения?»
     
Алиса увидела пожилую женщину, которая вела за руку худенькую, заморенную девочку, а в другой руке несла мешок.
     
Алиса догнала женщину.
     
— Простите, — сказала она, — вы не подскажете, как пройти на рынок, где продают рабов?
     
Круглое доброе лицо женщины исказилось страхом. Она бросила мешок. Девочка заплакала.
     
— Я ничего не знаю, — запричитала она, — я ничего не помню, я ни в чем не виновата!
     
— Я вас ни в чем не обвиняю, — сказала Алиса, удивившись тому, что ее испугались. — Я только хотела спросить…
     
Но женщина, подхватив девочку, уже мчалась прочь.
     
Алиса оглянулась. И поняла, что улица вокруг опустела. Дверь в лавку, где торговали сандалиями и сапогами, захлопнулась, нищий, что сидел у стены, пополз в проход между домами, кучка мужчин, которые обсуждали что-то интересное, рассеялась.
     
«Почему они меня боятся?» — подумала Алиса.
     
Высокий согбенный человек брел по улице ей навстречу. Он нес на плече несколько тонких досок и глядел себе под ноги.
     
— Простите, — сказала Алиса, — скажите, пожалуйста, как пройти на рынок?
     
— На рынок, говоришь? — Человек поднял руку, чтобы показать направление, но тут взглядом уперся в лицо Алисы, и у него от ужаса расширились глаза. — Я ни в чем не виноват! Я ничего не говорил! — закричал он и, бросив доски, побежал по улице, высоко поднимая колени.
     
«Что-то со мной неладно!» Алиса провела руками по груди и бокам. Серое платье, которое дала ей Речка, скрывает комбинезон. Башмаки уже такие грязные, что никто не догадается, что они сделаны на Земле… И тут пальцы Алисы натолкнулись на мягкие полотнища, болтающиеся у щек. Что такое? Алиса не сразу сообразила, что на ней шапка с громадными ушами подслушника. Вот за кого ее приняли! Алиса даже улыбнулась — это еще не самое страшное. Зато она узнала полезную для себя вещь: в этом счастливом государстве, где никто ничего не помнит и все довольны, прохожие смертельно боятся подслушников.
     
     
Алиса сняла ушастую шапку и хотела выкинуть ее, но потом передумала. Уши еще могут пригодиться. Она свернула шапку в трубочку и быстро пошла прочь, держа ее в руке.
     
На следующей улице Алиса встретила мальчишку и уже спокойно задала ему вопрос о рынке рабов.
     
— Глупая ты, что ли? — спросил мальчишка. — Или нездешняя?
     
— Я с моим поклоном приехала. Мы вверху по реке живем, — сказала Алиса.
     
— На помников в поход собрались? — сказал мальчишка. — Только ничего у вас из этого не выйдет.
     
— Скажи, где рынок, мне некогда.
     
— Иди прямо, до большой площади, потом свернешь к морю. Там и рынок. Найдешь.
    
    
Глава 19. Невольничий рынок
     
Рынок занимал бывший стадион. На вытоптанном пыльном поле стояли шатры и палатки, хижины и навесы. Здесь торговали всякой живностью — от кур и коз до людей.
     
Алиса боялась, что опоздала и рабов уже распродали. Но еще издали она увидела, что густая толпа окружила высокий помост, на котором стоит кучка понурых пигмеев, а рядом с ними два воина с волчьими мордами на головах.
     
Алиса протолкалась поближе к возвышению.
     
Сбоку на помост взобрался Вери-Мери. Он был роскошно одет в расшитую цветами тогу, в руке держал позолоченный посох. И, впервые увидев пигмея снизу, Алиса заметила, что из-под тоги торчат каблуки — деревянные столбики, приделанные к его сандалиям. Столбики были сантиметров по десять. Значит, на самом деле, поняла Алиса, он и среди пигмеев карлик.
     
Вери-Мери стукнул посохом о доски настила и объявил:
     
— Целое племя послушных, безропотных пигмеев. За бесценок вы купите себе полон дом слуг, куда более надежных, чем городские рабы.
     
— Они только и норовят в лес убежать! — раздался голос из толпы.
     
— А вы их привяжите, — ответил Вери-Мери. — А если на кухне, то и приковать можно. И кормить их недорого. Жрут в два раза меньше нормального человека.
     
— И ты тоже? — послышался из толпы другой голос.
     
Вери-Мери не обратил внимания на издевательский вопрос. Он крикнул:
     
— По большой монете за каждого пигмея! Всего по большой монете! Это почти даром!
     
— По монете, еще чего не хватало! — крикнул оборванец, стоявший рядом с Алисой. — Они дохнут как мухи.
     
Вери-Мери посмотрел вправо. Алиса, встав на цыпочки, увидела, что там, у самого помоста, стоят несколько человек, одетых побогаче прочих.
     
— По одной монете, — повторил Вери-Мери. — Кто больше?
     
— Даю по монете за мужчин, — послышался голос справа.
     
— Две монеты, — толстяк в синей тоге поднял два пальца.
     
«Где же Ирия?» — Алиса постаралась еще поближе пробиться к помосту, но ближе второго ряда лезть не стала — не хотела, чтобы ее заметил Вери-Мери или воин Сук.
     
— Две монеты, кто больше? — кричал Вери-Мери. — За идеальных слуг, за послушных рабов. Их можно бить, над ними можно издеваться, они слова в ответ не скажут!
     
Могучий мужчина, обросший светлой шевелюрой и густой бородой так, что на лице осталось место только для кончика курносого носа и голубых глаз, поднял три пальца.
     
— Три монеты, кто больше?
     
Никто не поднимал цену.
     
Торг был окончен. Вери-Мери дал знак воину Суку, тот начал по одному подгонять перепуганных пигмеев к краю помоста, бородач принимал каждого из них, отсчитывал три монеты и ждал следующего.
     
«Зачем такая длинная процедура? — подумала Алиса. — Ну подсчитал бы всех, сложил…» — И тут она вспомнила, что на Крине умеют считать только до десяти — сколько пальцев на руках. А уж складывать и вычитать никто не умеет.
     
— Следующая партия! — закричал Вери-Мери. — Знаменитая красавица дальних стран! Сам бы ее купил, но не хватит денег!
     
По ту сторону помоста засуетились воины, Алиса видела, как покачиваются волчьи головы. Потом над ними поднялась золотая встрепанная голова Ирии. И вот она всходит на возвышение, спокойная, гордая, словно ее ведут не в рабство, а на трон. Ирия подобрала тяжелые железные цепи и выпрямилась.
     
     
По толпе прошел вздох удивления.
     
— Чего заковали? — раздался голос из толпы. — Может, она ведьма? Или психованная?
     
— Ни в коем случае! — ответил Вери-Мери. — Она здоровая и сильная. Она годится по хозяйству или в жены богатому человеку. А закована она, потому что еще дикая, неприрученная. Пять золотых монет — это гроши за такую драгоценную покупку.
     
И Вери-Мери поднял вверх руку с растопыренными пальцами.
     
Первым откликнулся изысканный, завитой, с подведенными бровями щеголь.
     
— Рука и палец! — крикнул он.
     
— Она тебя искусает! — крикнули из толпы.
     
«Какие странные люди, — подумала Алиса, — это для них развлечение. Как в театр пришли».
     
Ирия, обводя взором толпу, увидела Алису. Она чуть улыбнулась. Алиса приподняла ладонь. Ирия отвернулась — боялась подвести девочку. А у Алисы сразу исправилось настроение: «Теперь Ирия знает, что я здесь, теперь мы вместе!»
     
— Рука и палец — один! — крикнул Вери-Мери.
     
— Рука и два пальца! — отозвался молодой воин в высоком шлеме.
     
— Рука и два пальца. Кто больше? — воскликнул Вери-Мери. — Неужели эта прекрасная работница, эта женщина, которая будет работать на кухне за десятерых, не стоит двух рук?
     
— Рука и три пальца! — сказал щеголь.
     
В толпе шумели. Торг покупателей всех увлек.
     
И тогда бородач с голубыми глазами, который уже купил пигмеев, сказал высоким голосом, что так не вязался с его могучим обликом:
     
— Две руки!
     
— О-о-ох! — прокатилось по толпе. Видно, это была высокая цена.
     
Молодой воин достал кошель, висевший у него на поясе, и пересчитал монеты.
     
— Две руки и одна! — крикнул он.
     
Вери-Мери обернулся к щеголю:
     
— Что скажешь, торговец благовониями?
     
— Она не стоит и одной руки, — огрызнулся тот.
     
— Две руки и две монеты, — сказал громко бородач.
     
— Проклятие! — Воин повернулся и начал проталкиваться сквозь толпу, чтобы поскорее уйти.
     
— Возьми свою покупку, — сказал Вери-Мери. — Ты не пожалеешь. Ты купил за бесценок лучшую женщину в государстве. Только не советую пока снимать с нее цепи. За них с тебя дополнительно половина монеты.
     
Алисе бородач понравился. Ей очень хотелось надеяться, что его подослал Ручеек.
     
— За цепи я тебе платить не буду, — сказал бородач. — Можешь их оставить себе. Я умею укрощать строптивых рабынь. Но могу дать тебе монету за оставшихся пигмеек. Там только женщины и детеныши. За них тебе никто ничего не заплатит.
     
— Как так не заплатит? — возмутился Вери-Мери. — Из детенышей вырастут замечательные ручные забывчивые рабы. А женщины нужны в хозяйстве. Я отдам тебе их за руку монет.
     
— Две монеты и цепь.
     
Сторговались на трех монетах.
     
Бородач поднялся на помост, взял у воина Сука ключ от цепей и освободил Ирию. Алисе было видно, какие темные полосы остались от цепей у нее на запястьях. Бедненькая, как она все это терпела! Ирия сошла с помоста следом за бородачом, осторожно растирая руки.
     
Алиса услышала, как бородач спросил:
     
— Больно или онемели?
     
— Онемели.
     
— Дома у меня травы есть, — сказал бородач. — Потерпи.
     
Из-за помоста воины вытолкали женщин и детей пигмеев. Они жались друг к дружке, плакали.
     
Вери-Мери стоял и пересчитывал деньги. Алиса заметила, что он считает по десятку, загибая пальцы. Насчитал десять, половину кинул в кошель. Потом оглянулся, не смотрит ли кто-нибудь на него, и пять монет ссыпал в карман.
     
Пигмейки увидели своих мужей и кинулись к ним. Видно, уж не надеялись, что когда-нибудь с ними встретятся. Шум поднялся такой, что перекрыл гул толпы, которая отваливала от помоста, растекалась по полю стадиона, стремилась к трибунам, где расположились торговцы пирожками, требухой и фруктовой водой.
     
Крики пигмеев не понравились Вери-Мери.
     
— Эй, борода! — крикнул он. — Уводи их поскорей!
     
— Не твое дело! — ответил бородач.
     
Наконец-то Алиса увидела и Белку. Белка вырвалась из толпы пигмеев и кинулась к Ирии.
     
— Ирия, я так боялась! — бормотала она, обнимая ее.
     
— Отойди! Молчи! — сказала Ирия.
     
Алиса не слышала этих слов, а угадала по движению губ.
     
Но было поздно. Алиса заметила, как насторожился Вери-Мери. Он тоже увидел, как Белка обнимает Ирию.
     
Бородач прикрикнул на своих новых рабов:
     
— Пошли, пошли, нечего тут кудахтать!
     
Широко расставив руки, он погнал их перед собой.
     
— Эй! — крикнул вслед Вери-Мери. Он сделал движение вперед, начал было спускаться с помоста. Потом передумал и, приставив ладошку ко лбу, стал приглядываться к Белке, что семенила рядом с Ирией.
     
Тут к нему подошел воин Сук и спросил:
     
— Где деньги для господ?
     
— Сам отдам, — ответил Вери-Мери.
     
Он сбежал с помоста и исчез в толпе.
     
Алиса настигла бородача и Ирию у прохода под трибуной. Там был фонтанчик с водой. Пигмеи окружили его и жадно пили. Бородач торопил их.
     
— Пошли, дома напьемся, наедимся, — говорил он. — Потерпите немного.
     
Голос у него был добрый.
     
Алиса не стала подходить близко к Ирии. Рано еще. Нужна осторожность. Ведь ее, Алису, ищут по всему городу подслушники и воины Радикулита. К тому же ее беспокоил хитрый Вери-Мери: а вдруг он узнал Белку?
     
Толпа рабов с бородачом во главе вышла на улицу и направилась в гору. Алиса не спешила их догонять. Она остановилась за углом и посмотрела назад: не бежит ли Вери-Мери? Нет, никого. У ворот стадиона снуют люди, ржут кони, мычат коровы, плачут рабы, но никто не идет за бородачом.
     
Толпа рабов шла медленно, бородач лениво покрикивал на пигмеев. Белка совсем осмелела, она держала Ирию за руку и безостановочно болтала. С крутого поворота Алиса посмотрела назад — наступал вечер, море стало густо-синим, а небо выцвело, и по нему ползли золотистые облака.
     
Минут через десять бородач остановился перед высоким каменным забором. В нем была деревянная дверца.
    
    
Глава 20. В осаде
     
Пашка пронесся по коридору, выскочил в детскую спальню, опрокинул кровать, выбежал в столовую… Вот и комната, где, прижавшись к стене, отбиваясь здоровым крылом, несчастная Альта пытается отпугнуть еще одного медведя, который пролез сквозь разбитое окно и, поднявшись на короткие лапы, медленно идет к птице.
     
— Не выйдет! — закричал Пашка.
     
Выставив вперед ножницы, как кинжал, он бросился на медведя.
     
И тот, хоть был куда больше и сильнее Пашки, от неожиданности закрыл морду лапами и задом наперед вывалился из комнаты.
     
— Он ничего не сделал? — спросил Пашка птицу.
     
— Я думала, что ты убежал, — сказала Альта.
     
— Ну как не стыдно!
     
— Тогда беги. Спрячься где-нибудь. Пережди. Меня тебе не спасти.
     
Медведь вернулся к оконному проему и заглянул внутрь. Желтые глазки его яростно горели. Он рычал низким басом.
     
Пашка подобрал с пола камень и кинул в медведя. Медведь, обиженно взревев, исчез.
     
— А теперь, — сказал Пашка, — мы отступим. Я знаю, где спрятаться. Вы можете идти?
     
— Я постараюсь, — сказала птица. — Только это лишнее. Не думай обо мне.
     
— Молчите, вы и так ослабели, — сказал Пашка.
     
Птица поднялась на ноги и поплелась к двери в столовую. Пашка шел сзади, сжимая в одной руке ножницы, в другой — увесистый камень. Увидев, что добыча уходит, медведь снова полез в окно.
     
Но его возможные жертвы уже были в другой комнате.
     
Когда Пашка решил, что они без помех доберутся до кухни в подвале, еще один медведь преградил им дорогу. Птица от страха присела и замерла.
     
Пашка кинул камень. Медведь даже не обратил внимания, он был крупнее и злее первого.
     
Пашка оглянулся. Никакого оружия! А ножницы не помогут: пока дотянешься ими до шкуры зверя, он тебя разорвет.
     
Но Пашка не сдавался.
     
— Стойте! — крикнул он птице и поднял детскую кровать — к счастью, она оказалась крепкой и не развалилась. Пашке было тяжело, но он закрылся кроватью как щитом, выставив вперед ее ножки.
     
Такого медведь не ожидал. Прежде чем железное четырехногое чудище набросилось на него, он ретировался. Дорога в подвал была открыта.
     
Пашка подождал, пока Альта спустится в подвал. Затем перекрыл дверь кроватью, подтащил к ней кухонный стол и тоже привалил к дверному проему.
     
За дверью ворчал медведь, стараясь сообразить, как преодолеть это препятствие.
     
— Полежите, вам надо отдохнуть, — сказал Пашка птице, переводя дыхание.
     
— Ты отважный рыцарь, — сказала птица. — Если мы когда-нибудь выберемся отсюда, я расскажу всем о твоем мужестве.
     
— Вот это лишнее, — ответил Пашка, хотя ему, честно говоря, было приятно слышать похвалу.
     
Медвежья морда показалась в окошке под потолком подвала. К счастью, окошко было невелико и медведь мог только облизываться, глядя на птицу.
     
— Так сидеть бессмысленно, — сказал Пашка. — Сколько мы продержимся?
     
— Нас ищут, — сказала птица. — Наши никогда не оставят нас в беде… Но они не знают, где искать, они думают, что мы погибли в лесу.
     
— Значит, надо дать им знать, — сказал Пашка.
     
— А как?
     
— Надо разжечь большой костер, — сказал Пашка. — Так, чтобы ваши друзья увидели этот сигнал.
     
— А как зажечь костер? — спросила птица. — И где?
     
— Не знаю, — отмахнулся Пашка. — Главное — принять решение. Как его выполнить — дело второе.
     
— Ты мудрый, — согласилась птица. — Считай, что мы приняли решение. Что дальше?
     
— Дальше надо думать, — сказал Пашка, расхаживая по комнате.
     
Он остановился у окошка и погрозил медведю кулаком. Медведь взревел, стараясь протиснуться в узкое отверстие. Пашка кинул в него кастрюлю. Медведь взревел еще громче. Кастрюля грохнулась на пол и покатилась между столов.
     
— Как зажигают огонь? — рассуждал Пашка вслух. — Для этого добывают спички. Спичек я не вижу, и вряд ли они сохранились. Можно достать кремень и трут. Я их тоже не вижу. Можно достать увеличительное стекло. Где его достать? Видел! Там же стоит микроскоп! Если вынуть из него увеличительное стекло, потом разложить костер…
     
— Но где этот микроскоп? — спросила птица.
     
— Он там, наверху.
     
— Но наверху звери.
     
— Правильно. Они скоро уйдут.
     
— Не знаю. Может быть, и не уйдут, — сказала птица.
     
Настроение у Пашки чуть упало. Нелегко будет добраться до медпункта, разобрать микроскоп, сложить костер, зажечь его… но все-таки положение уже не безнадежно.
     
Рассуждая так, Пашка не переставал исследовать кухню. И его труды не пропали даром. За грудой ржавых кастрюль, битых тарелок, ящиков с консервными банками, за жестянками со сгнившими специями он заметил небольшую дверь.
     
«Склад» — было написано на ней.
     
Пашка начал отваливать мусор, чтобы проникнуть туда. Ведь на складах случаются интересные находки.
     
Большой паук отпрыгнул в сторону, когда Пашка потащил какой-то мешок, но Пашка не испугался — некогда было.
     
Дверь на склад открылась с большим трудом. Там было темно. Стояли какие-то ящики. Пашка ножницами открыл первый из них — труха. Второй — какая-то ссохшаяся грязь. Он перемазался, закашлялся от пыли. Ничего на этом складе нет. Вот груда простыней, их лучше не трогать — все равно рассыплются. Вот ящик с резиновыми мячиками… Вот ящик с какими-то длинными круглыми цилиндрами. Поверх них лежит загнутая с одной стороны трубка.
     
— Пашка! — раздался крик Альты. — Он здесь!
     
Пашка сразу бросился обратно.
     
И точно, один из медведей все-таки свалил кровать и лез в подвал.
     
Пашка бросился обратно, выволок ящик с тяжелыми пластиковыми мячами и принялся метать их в хищника. Тот опять отступил.
     
Пашка потащил к двери плиту. Он чуть не надорвался, тем более что медведь навалился на плиту с той стороны и не давал поставить ее на место.
     
К счастью, медведю надоело толкать плиту и он отступил.
     
Пашка свалился на пол. Сил больше не было. Выход один: все же прорываться в медпункт. Но как это сделать, когда медведи не собираются уходить?..
     
— Сейчас, — сказал он птице. — Сейчас, я отдохну немного.
     
— Конечно, отдыхай, — сказала птица. — Что же теперь еще делать?
     
Пашка посмотрел наверх. В окошко он, пожалуй, пролезет. Но там поджидает медведь. Попробовать? Сейчас он отдохнет немного и попробует…
    
    
Глава 21. Дом кошмара
     
Бородач достал ключ и отпер калитку. Пигмеи послушно зашли внутрь. Ирия с Белкой вошли последними. Калитка уже закрывалась, когда Алиса, со всех ног добежав до нее, втиснулась в щель.
     
— Это я! — крикнула она. — За нами никто не следил!
     
Бородач совершенно не удивился. Он протянул Алисе руку и представился:
     
— Меня зовут Вепрь. Я твой друг.
     
— Я знаю. Меня зовут Алиса.
     
Бородач запер калитку на засов. Белка прыгала вокруг совсем как маленькая девочка и кричала:
     
— Алиса, Алиса пришла! Молодец Алиса! Ручеек побежал тебя спасать, а ты сама пришла!
     
— Я в тебе не сомневалась, Алиса, — сказала Ирия.
     
Алиса осмотрелась. Они стояли в густом, заросшем саду. Дорожка, устланная каменными плитами, вела к веранде, на полу которой было разложено множество вывесок. Окруженный ими, в глубокой задумчивости сидел в кресле седобородый мудрец в высокой шляпе, которого Алиса видела в театре.
     
— Ой! — сказала Алиса. — Тише, он нас услышит.
     
— Ничего, — сказал Вепрь. — Идите за мной. Господину всемудрому Кошмару не до нас. Он думает.
     
Они обогнули дом.
     
С его задней стороны были пристроены каменные сараи. Из открытой двери одного из них тянулся дымок, такой вкусный, что пигмеи оживились и начали поглядывать на бородача. Одна пигмейка, похрабрее, дернула его за рукав и, когда он обернулся, сунула палец себе в рот.
     
— Ваш намек понял, — сказал бородач.
     
Он повел пигмеев в тот самый сарай. В сарае стоял длинный стол, за ним сидели на длинных скамьях три пигмея и хлебали из больших мисок похлебку.
     
— Эй, Моро-Пари, — сказал Вепрь, — я тебе новых друзей привел. Завтра ночью переправляем их в лес. Сегодня накорми их как положено. Потом все объяснишь. Ты знаешь как.
     
— Слушаюсь, мастер, — сказал молодой пигмей, который стоял у большого бака с поварешкой в руке.
     
Пигмеи толпой кинулись в сарай, начали расхватывать тарелки и строиться в очередь к Моро-Пари.
     
Тот принялся кричать на них на пигмейском языке, чтобы установить порядок.
     
А бородач провел Ирию, Алису и Белку по узкой наружной лесенке наверх, в небольшую комнатку, пристроенную к стене дома над кухней. Там стояли кровать, два стула и низкий столик. В комнате было чисто.
     
— Садитесь, отдыхайте, друзья, — сказал Вепрь. — Сейчас я принесу целебной мази для Ирии.
     
Когда они остались одни, Алиса спросила:
     
— Когда вернется Ручеек? У меня для него важные новости.
     
— Он тебя ищет.
     
— Это опасно. За мной гонятся подслушники.
     
— Что ты натворила? Что ты натворила? — спросила Белка. — Ты кого-нибудь убила?
     
— Нет, не убила, — улыбнулась Алиса. — Но узнала тайну, которую они очень хотели сохранить.
     
— Это хорошо, что не убила, — сказала Белка. — А то мои братья всегда кого-нибудь убивают.
     
— А кто этот бородач? — спросила Алиса.
     
— Он управляющий в доме главного мудреца.
     
— Он помник?
     
— Самый настоящий, — сказала Ирия.
     
— Ты не бойся, он добрый, — сказала Белка. — Я в людях разбираюсь.
     
— Как странно, — сказала Алиса. — Мы в доме мудреца. А я его видела в театре, то есть во дворце Радикулита, и он мне совсем не показался мудрецом. А ты очень волновалась?
     
— Ирия совсем не волновалась, — заявила Белка. — Ведь Ручеек сказал, что все будет в порядке. Ты просто не представляешь, какой он смелый, наш Ручеек. Он любого стражника победит. И даже Вери-Мери.
     
— Да, кстати, — сказала Алиса. — Мне кажется, что Вери-Мери тебя узнал.
     
— Не мог он меня узнать, — ответила Белка. — Я от него все время отворачивалась. Я волосами лицо закрывала.
     
— Почему ты так подумала, Алиса? — спросила Ирия.
     
— Он так поглядел вам вслед… помнишь, когда Белка к тебе кинулась?
     
— Это могло показаться ему странным, — сказала задумчиво Ирия.
     
— Но он за вами не следил, — сказала Алиса. — Я специально отстала и смотрела.
     
— Ему и не надо было следить, — сказала Ирия. — Он наверняка знал, что нас купил управляющий всемудрого Кошмара.
     
— Ну и имена у них! — вздохнула Алиса.
     
— Конечно, — согласилась Ирия. — Мудрец выбрал себе самое красивое.
     
Вернулся бородач. Он принес склянку с мазью и чистую тряпочку.
     
— Не бойтесь, — сказал он. — Это лесное средство. Нас научили им пользоваться пигмеи. Они знают травы.
     
Алиса взяла у него банку, набрала мази на тряпочку и протерла раны Ирии. Ирия иногда морщилась, но терпела. Белка, которая уже полюбила ее, вмешивалась, давала советы и говорила под руку. Но Алиса не сердилась. Белка была доброй, только плохо воспитанной.
     
— В городе шум, подслушники с ног сбились, — сказал бородач. — Твоя работа, Алиса?
     
— Моя. А Ручеек где?
     
— Будем надеяться, что скоро придет. А что случилось?
     
— Я узнала…
     
И в этот момент дверь растворилась и в комнату заглянул Ручеек. Запыхавшийся, пропыленный, усталый…
     
— Алиса! — воскликнул он. — Ты здесь! Какое счастье! Как же ты добралась?
     
— Ничего особенного, — сказала Алиса. Она взяла со стола шапку с ушами и натянула ее на голову. — Узнаешь? — спросила она.
     
— Подслушник!
     
И Алиса рассказала о том, что услышала и узнала в бывшем театре.
     
Когда Алиса завершила свой рассказ, Ручеек сказал:
     
— Новости, которые ты принесла, такие важные, что я не знаю, как тебя благодарить.
     
— Глупости, — сказала Ирия. — Без твоей помощи мы могли погибнуть.
     
— Хорошо, — сказал юноша. — Мне нужна лошадь, Вепрь.
     
— Это очень трудно. И лошадь сейчас добыть нелегко, а выбраться из Города еще труднее. Ты же знаешь, что все ворота закрыты, на причалах дежурят солдаты. Они очень боятся, что известие о начале похода вырвется из Города.
     
— Что же делать?
     
— Можно попробовать уплыть на лодке. У меня есть люди среди рыбаков. Но грести против течения нелегко. И все равно потом придется идти пешком.
     
— Что делать? Что делать? — Ручеек ходил по маленькой комнате, ломая пальцы.
     
— Не волнуйся так, — сказала Белка. — Ты станешь старый.
     
— Значит, так, — произнес бородач, — когда солнце сядет, ты переберешься через стену. Мой человек проводит тебя до деревни — это часа три быстрой ходьбы. Деревня стоит в начале лесной дороги. Там тебе дадут коня… Правда, я не знаю, остались ли у них кони — всех коней в последние дни отняли для армии.
     
— Это единственный выход, — сказал Ручеек.
     
— Может, подождем Пашку? — спросила Алиса. — Он, наверное, уже добрался до Гай-до.
     
— И чем он нам поможет?
     
— Он прилетит на Гай-до и всех перепугает.
     
— Я незнаком с вашим Гай-до, но не уверен, что они испугаются. Не думай, что они такие уж суслики. Среди поклонов немало отчаянных разбойников, которые насмотрелись в лесах и в горах таких чудовищ, что еще одно их не остановит. Они верят лишь в силу своих мечей.
     
— Я думаю, — сказала Ирия, — что мне лучше пойти с Ручейком.
     
— Нет, не лучше, — возразил бородач. — Здесь вы в безопасности. А пользы от вас в лесу никакой. Да и выбраться из Города у Ручейка куда больше шансов, чем у такой красавицы, как вы.
     
Если Ирия и не согласилась с Вепрем, то она ничем этого не показала. Она понимала, что здесь она — гостья и должна подчиняться друзьям.
     
— Хорошо, — коротко ответила она и взглянула в окно.
     
Алиса прочитала ее невысказанные мысли: где же Пашка? Почему от него до сих пор нет вестей?
     
— Не будем терять времени, — сказал бородач. — Прощайся, Ручеек.
     
— Я с тобой, — заявила Белка.
     
— Я иду в лес. Я иду быстро, — сказал Ручеек.
     
— Что же, я леса, что ли, не знаю? — спросила Белка.
     
— Я мужчина.
     
— А я поклонка!
     
— Ты глупая девчонка, а не поклонка, — сказал Ручеек. — К тому же я иду в лесное Убежище, а там живут страшные помники, которые крадут и едят детей.
     
— Не боюсь я твоих помников, — возразила Белка. — Тоже мне, испугал! Что я, не знаю, что ты сам помник и Вепрь помник? А вы приличные, не деретесь.
     
— Я тебя обязательно возьму с собой. В следующий раз, — сказал Ручеек. — Я обещаю.
     
— Конечно, бросишь и забудешь.
     
— Слушай, Белка, — сказал твердо юноша, — я не из тех, кто забывает. Я никогда ничего не забываю. Я клянусь тебе лесом и великим знанием, что вернусь к тебе и возьму тебя с собой.
     
— Навсегда?
     
— Навсегда.
     
— Тогда иди и скорей приходи обратно.
     
— А нам что делать? — спросила Алиса.
     
— Пока я не вернусь, вы можете ходить по саду и по дому, — ответил бородач.
     
— Но там же ваш Кошмар!
     
— Не обращайте внимания на него. Он, как и все мудрецы, уже столько раз терял память, что ничего не помнит. Он никогда ничему не удивляется. Если будет скучно, можете поговорить с ним. Я вернусь через час.
     
Ручеек вслед за Вепрем вышел из комнаты.
     
— Увидишь Пашку, скажи, что мы его ждем! — крикнула вслед Алиса.
     
— Скажу! — послышалось в ответ.
    
    
Глава 22. Фейерверк в лесу
     
Выглянув наружу после того, как отразил очередной приступ упрямых тупых медведей, Пашка с удивлением заметил, что тени деревьев стали длиннее. Куда делся целый день? Пашка и не заметил, как он прошел. Хотя, честно говоря, жутко устал.
     
От усталости и напряжения Пашка отупел. Он ощущал, как медленно движутся в голове мысли… Сейчас надо снова встать, снова выбраться наружу через окошко, снова убежать от медведя… Там медпункт. Разобрать микроскоп… Но в медпункте дверь и большое окно, и медведи снова не подпустят его к микроскопу.
     
Рядом тихо стонала Альта. Видно, ей было совсем плохо.
     
А мысли продолжали тянуться, как кисельная пенка.
     
Надо вынуть стекло, пройти в медпункт… Там на столе расписание праздника. Будут танцы, будет фейерверк… Что такое фейерверк? Это когда стреляют ракетами и в воздухе горят разноцветные огни.
     
— Ура! — закричал Пашка и вскочил.
     
Птица от неожиданности вжалась в угол, даже медведь, что следил за ними сквозь окошко, отпрыгнул.
     
Раскидывая кастрюли, Пашка кинулся на склад.
     
— Что случилось? — спросила вслед Альта.
     
Из склада донесся шум, грохот, потом раздался треск, и птица увидела, что сквозь дверь склада прорвался на кухню ослепительный красный свет. Она в ужасе закрыла глаза. Когда она открыла их, то увидела, что из дверей склада тянется густой белый дым, а в дыму, отчаянно кашляя, стоит счастливый Пашка, держа в одной руке изогнутую трубку, а в другой — несколько круглых длинных цилиндров.
     
— Что? Что случилось? — крикнула Альта. — Ты жив?
     
— Фейерверк! — закричал Пашка. — Сейчас мы им устроим такой фейерверк, что они запомнят его на всю жизнь! И внукам расскажут! Закройте глаза!
     
Альта послушно закрыла глаза и не видела, как Пашка вложил в трубку цилиндр и нажал кнопку. Ослепительный сноп искр вырвался из трубки и ударил прямо в морду медведю.
     
Оглушенный и ослепленный медведь отскочил от окна и помчался, ревя, в лес.
     
— Видишь?
     
Птица открыла глаза. Подвал был полон дыма, дышать было трудно. А Пашка прыгал в этом дыму, смеялся и размахивал трубкой.
     
— Но что это? Что? Скажи, — умоляла перепуганная Альта.
     
— Как говорил наш друг Ручеек? — спросил Пашка. — А он говорил: «Надо читать!» Только грамотные люди могут стать господами мира! А неграмотным дикарям — стыд и срам!
     
— Я не понимаю, — простонала птица.
     
— Я догадался. Если они хотели устроить фейерверк для детишек, но не успели, то ракеты где-то должны сохраниться? Где? На складе. А что я видел на складе? Ящик с цилиндрами. На ящике надпись: «Огнеопасно». А что, если, подумала моя гениальная голова, та изогнутая трубка и есть ракетница? Все гениальное просто! Теперь мы спасены! Я разгоню ракетами всех медведей и прочую нечисть. Я спокойно, как царь природы, пойду к медпункту, выну лупу из микроскопа, разожгу костер, и пусть только кто-нибудь попытается мне помешать!
     
С этими словами Пашка, рассовав ракеты по карманам, направился к двери и решительно оттащил в сторону плиту и кровать.
     
Медведь, что дежурил за дверью, радостно заворчал, полагая, что обитатели подвала решили сдаться ему на съедение.
     
— Глядите на торжество просвещения! — воскликнул Пашка, отступая назад и целясь в зверя из трубки.
     
Он нажал на кнопку. На этот раз сноп зеленых искр осветил подвал нереальным, мертвенным светом, а рев убегающего медведя был слышен, даже когда он умчался километра за два.
     
— Сидите спокойно, — сказал Пашка Альте. — Я пошел разбирать микроскоп и разводить костер.
     
— Погоди, — сказала птица, — ты, конечно, гениальный мальчик. Но можно глупой птице задать тебе вопрос?