1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 
Молвил и тяжкой рукою пустил в него  дрот заостренный.    

     

     

21-590    

     

     

Не промахнулся троянец, а в голень  попал под коленом,    

И от удара копьем оловянные новые  латы    

Звякнули страшно вкруг мощной ноги.  Только медь отскочила,    

Латы ножной не пробив: помешал ей  подарок Гефеста.    

На Агенора потом устремился Пелид  богоравный,    

     

     

21-595    

     

     

Но Дальновержец ему воспрепятствовал  славой покрыться.    

Он Агенора похитил и, тучей окутав  густою,    

Вывел из битвы, помог удалиться ему  невредимым,    

Сам же лукавством отвлек Пелеона от  войска троянцев.    

Став совершенно подобным по виду  бойцу Агенору,    

     

     

21-600    

     

     

Он побежал пред Ахиллом, – тот  быстро в погоню пустился.    

Долгое время Пелид плодоносною мчался  долиной    

И, повернувшись к Скамандру, пытался  догнать Аполлона;    

Тот, подпустив его близко, заманивал  мужа все дальше    

И распалял в нем надежду, что скоро  им будет настигнут.    

     

     

21-605    

     

     

Пользуясь этим, троянцы, ликуя,  стремились к воротам    

Тесной толпою, и город стал полон  спасенных героев.    

Тою порою никто не дерзнул вне  твердыни помедлить,    

Чтобы других подождать и разведать,  кто пал среди битвы,    

Кто от погибели спасся. Стремглав они  в город летели    

     

     

21-610    

     

     

Все, кого ноги несли и проворные  мчали колени.    

     

     

* * *ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

  Умерщвление Гектора    

     

     

Так убегали троянцы, как робкие  сердцем олени.    

В город вбежав, они вытерли пот и, к  стене прислонившись,    

Быстро испили воды, утоляя великую  жажду.    

Тою порой аргивяне, щиты свои вскинув  на плечи,    

Близко к стене подступили, но  Гектора, сына Приама,    

     

     

22-5    

     

     

Гибельный жребий сковал подле  Скейских ворот, перед Троей.    

Феб Аполлон той порой обратился к  Пелиду со словом:    

"Что ты за мной, сын Пелея,  проворными мчишься ногами,    

Будучи сметрнорожденным, преследуешь  вечного бога?    

Видно, бессмертного ты не узнал, коль  безумствуешь, бурный.    

     

     

22-10    

     

     

Или забыл о смятеньи троянцев, тобой  устрашенных?    

Те уже в город спаслись, а ты здесь  подвизаешься праздно.    

Ибо меня, Пелион, не убьешь:  неподвластен я смерти".    

И, негодуя, на то отвечал Ахиллес  быстроногий:    

"Ты, из богов жесточайший, меня  обольстил, Дальновержец,    

     

     

22-15    

     

     

Вдаль от стены заманил. А не то еще  много троянцев    

Грызли бы землю зубами, ворот  городских не достигнув.    

Ныне, о, Феб, у меня ты похитил  великую славу,    

Спасши троянцев легко: не боишься ты  мести в грядущем.    

Если б возможность да сила, уж я бы  воздал тебе мщеньем!"    

     

     

22-20    

     

     

Так говоря, устремился он к Трое,  дыша дерзновеньем,    

Прядая быстро, как конь с колесницей,  берущий награду,    

Мчится стрелой по долине, летит, над  землей расстилаясь:    

Также сгибались проворно колени и  ноги героя.    

Первый Пелеева сына заметил Приам  престарелый,    

     

     

22-25    

     

     

Как по долине он мчался, далеко  сверкая оружьем,    

Точно звезда, что восходит осеннею  темною ночью    

И средь бесчисленных звезд  светозарными блещет лучами;    

Люди ее называют по имени псом  Ориона;    

Нет лучезарней звезды, но она  знаменует дурное,    

     

     

22-30    

     

     

Длительный зной предвещает для  смертных людей злополучных:    

Так на груди у героя бежавшего медь  пламенела.    

Громко старик застонал и, руки подняв  над собою,    

Голову ими терзал, испуская глубокие  вздохи.    

Милого сына молил он, а тот пред  воротами Трои    

     

     

22-35    

     

     

В поле стоял неуклонно, желая с  Ахиллом сразиться.    

С жалобной речью Приам к нему руки  простер и промолвил:    

"Гектор, дитя дорогое, один, от  друзей удалившись,    

Этого мужа не жди, или смерти  помчишься навстречу,    

Сыном Пелея смиренный: тебя он  сильнее безмерно.    

     

     

22-40    

     

     

Лютый! О, если б, как мне, он бессмертным  богам был любезен,    

Скоро б тогда мою душу покинуло  мрачное горе,    

Скоро б Ахилл распростертый был  птицами съеден и псами,    

Он, кто лишил меня многих детей  знаменитых и сильных,    

Медью сразив иль продав племенам  островов отдаленных.    

     

     

22-45    

     

     

Вот и сегодня в толпе устремившихся в  город троянцев    

Двух не найду сыновей, Ликаона бойца  с Полидором,    

Мне Лаофоей рожденных, супругою  лучшей из женщин.    

Если средь вражьего стана они  обретаются живы,    

После мы выкупим их; много золота  дома и меди:    

     

     

22-50    

     

     

Щедро дитя одарил знаменитый Алтей  престарелый.    

Если они уж мертвы и спустились в  чертоги Аида,    

Скорбь ожидает их мать и меня, ибо мы  их родили.    

Все остальное же войско утешится  скоро в печали,    

Лишь бы и ты не погиб, укрощенный  Пелеевым сыном.    

     

     

22-55    

     

     

О, дорогое дитя, поспеши за стеною  укрыться,    

Чтобы троянцев спасти и троянок, чтоб  сыну Пелея    

Славы большой не доставить, свой  собственный век загубивши.    

Сжалься, дитя, надо мною! Теперь я  советую мудро,    

Завтра быть может, меня Олимпиец  сразит у порога    

     

     

22-60    

     

     

Старости грустной и множество бед  предпошлет моей смерти:    

Зрелище мертвых моих сыновей, дочерей  увозимых,    

Спальных покоев, кругом предаваемых  злому хищенью,    

Малых детей, разбиваемых оземь в  неистовстве диком,    

Юных невесток, влекомых руками  нещадных данайцев,    

     

     

22-65    

     

     

А напоследок я сам упаду перед дверью  у входа,    

Острою медью пронзен, если кто из  врагов меня ранит.    

Тяжким копьем иль стрелою и душу из  тела похитит.    

Там растерзают меня плотоядные псы.  Их я прежде    

Дома кормил за столом, да на страже  лежат при воротах.    

     

     

22-70    

     

     

Крови напившись моей, они, лютые,  лягут в преддверьи.    

Юноше, павшему в битве, не стыдно  лежать бездыханным:    

Весь он и мертвый прекрасен, где бы  тело его ни открылось.    

Если ж на старце убитом свирепые псы  оскверняют    

Белые кудри иль бороду, или стыдливые  части, –    

     

     

22-75    

     

     

Нет для людей злополучных плачевнее  зрелища в мире!"    

Так умолял престарелый Приам, вырывая  руками    

Клочья сребристых волос, но не тронул  он сердца героя.    

Мать возрыдала тогда, проливая  обильные слезы,    

Грудь обнажила рукой, а другой – на  сосец указала    

     

     

22-80    

     

     

И, обливаясь слезами, крылатое  молвила слово:    

"Гектор, почти эту грудь и меня  пожалей! Если в детстве    

Я простирала к тебе тот сосец,  утишающий крики,    

Вспомни об этом, мой сын дорогой.  Отражай супостата,    

Стоя внутри за стеной, но один  впереди не сражайся.    

     

     

22-85    

     

     

О, непреклонный! Коль ныне умрешь,  мой возлюбленный отпрыск,    

Даже оплакать тебя мы не сможем на  ложе печальном, –    

Я и супруга твоя, одаренная щедрым  приданым.    

Быстрые псы растерзают тебя вдалеке,  пред судами".    

Так они оба в слезах обращались к  любезному сыну    

     

     

22-90    

     

     

И умоляли его, но не тронули сердца  героя.    

Он исполинского ждал Ахиллеса,  бежавшего быстро.    

Точно как в горном ущелье дракон  сторожит пешехода,    

Зелий наевшись зловредных и страшною  злобой пылая,    

В логе лежит, извиваясь и яростно  смотрит оттуда:    

     

     

22-95    

     

     

Так непреклонный душой Приамид не  хотел удалиться.    

К выступу башни снаружи он щит  прислонил меднояркий,    

Громко вздохнул и сказал в своем  сердце отважном:    

"Горе, что делать мне? Если я в  город спасусь чрез ворота,    

Полидамас меня первый там встретит  укором обидным,    

     

     

22-100    

     

     

Он, кто совет дал увесть в Илион всех  троянцев, –    

В ту злополучную ночь, как воспрянул  Ахилл богоравный.    

Я не послушался слова, а было бы  лучше гораздо.    

Ныне ж, когда я столь многих своим  погубил безрассудством,    

Храбрых стыжусь я троянцев и  длинноодетых троянок.    

     

     

22-105    

     

     

Как бы из них кто-нибудь, и  бессильней меня, не промолвил:    

"Гектор народ погубил, на отвагу  свою полагаясь".    

Так они скажут тогда. О, желанней  стократ и почетней    

Выйти Ахиллу навстречу и либо его  поразить мне,    

Либо в бою самому перед Троей  погибнуть со славой.    

     

     

22-110    

     

     

Иль поступить по иному? Что если  сниму и на землю    

Шлем свой и щит положу, а копье у  твердыни поставлю,    

Сам же навстречу пойду беспорочному  сыну Пелея    

И обещание дам вернуть благородным  Атридам    

Как аргивянку Елену – причину войны и  раздора –    

     

     

22-115    

     

     

Так и сокровища все, что на быстрых  судах многоместных    

В Трою привез Александр, – и  сверх того с войском ахеян    

Все поделить нам богатства, сокрытые  в городе нашем?    

Если потом обязал бы я клятвою  старцев троянских    

Все разделить пополам, ничего для  себя не скрывая,    

     

     

22-120    

     

     

Все без утайки снести, чем прекрасная  Троя владеет.    

Только зачем я об этом в душе  размышляю напрасно!    

Я не пойду умолять, и Ахилл не почтит  моей просьбы,    

Не пожалеет меня, а предаст  безоружного смерти    

Быстро, без боя, как женщину, чуть  лишь отброшу доспехи.    

     

     

22-125    

     

     

Да и не время теперь нам беседовать  праздно друг с другом,    

Точно на камне под дубом беседует  юноша с девой    

Юноша с девой цветущей охотно  вступает в беседу,    

Нам же пора воевать, чтоб увидеть как  можно скорее,    

Мне ль Громовержец Зевес иль ему  приготовил победу".    

     

     

22-130    

     

     

Так размышляя, он ждал. А Пелид  подходил уже близко,    

Грозным копьем пелионским над правым  плечом потрясая,    

Весь Эниалию равный, воителю с веющим  шлемом.    

Медь вокруг тела его далеко  пламенела, подобно    

Свету огня или ярким лучам  восходящего солнца.    

     

     

22-135    

     

     

Гектор, увидев его, задрожал и не  смел дожидаться.    

А устремился бежать, за собою ворота  оставив.    

Следом погнался Ахилл, доверяясь  ногам своим легким.    

Точно как сокол нагорный, из хищных  пернатых быстрейший,    

Горлицу, робкую сердцем, преследует,  не уставая;    

     

     

22-140    

     

     

В стороны мчится она, а хищник с  пронзительным клектом    

Взмахами крыл нагоняет, и сердце в  нем жаждет добычи:    

Так он, усердствуя, мчался вперед. А  трепещущий Гектор    

Быстро коленями двигал, идя вдоль  стены Илионской.    

Мимо холма, мимо дикой смоковницы,  ветрам открытой,    

     

     

22-145    

     

     

Оба они прибежали к стене,  колесничной дорогой,    

И светлоструйных достигли двух водных  вместилищ, откуда    

Два родника выбегают глубокопучинного  Ксанфа:    

С теплой водою один, и над ним  непрестанно клубится    

Пар, далеко расстилаясь, как дым над  пылающим лесом;    

     

     

22-150    

     

     

Ключ же другой и средь лета струится,  по холоду равный    

Граду иль мерзлому снегу, иль в лед  превратившейся влаге.    

Там у ключей находились просторные,  пышные мойни,    

Гладким обложены камнем, где светлые  мыли одежды    

Дочери храбрых троянцев и жены,  прекрасные видом,    

     

     

22-155    

     

     

В прежние мирные дни, до прихода  ахейского войска.    

Мимо бойцы пронеслись, – этот  спасаясь, а тот догоняя.    

Доблестный муж убегал, настигал же  безмерно храбрейший.    

Ибо не жертвы они добивались, не кожи  бычачьей,    

Что достается обычно в награду  быстрейшему в беге,    

     

     

22-160    

     

     

Но о душе состязались могучего сына  Приама.    

Точно к победе привыкшие  цельнокопытные кони    

Мчатся, мету огибая, и славная ждет  их награда, –    

Медный треножник, иль дева, на тризне  убитого мужа:    

Так они город Приама три раза кругом  обежали,    

     

     

22-165    

     

     

Быстрым ногам доверяясь. И все на них  боги взирали.    

Первый меж ними воскликнул отец и  людей и бессмертных:    

"Горе, любезный мне воин бежит  вкруг стены Илионской,    

Славным гонимый врагом. Я гляжу и  душа моя плачет    

В скорби по Гекторе: часто он бедра  бычачьи сжигал мне    

     

     

22-170    

     

     

В жертву на многолощинных высотах  Идейских и в Трое,    

В городе верхнем. Теперь же его  Ахиллес богоравный    

Быстро преследует в бегстве вкруг  славной твердыни Приама.    

Но помогите, о, боги, обсудим и  примем решенье:    

Снова спасем ли его от погибели, или  дозволим,    

     

     

22-175    

     

     

Чтоб, не взирая на доблесть, он пал,  укрощенный Ахиллом?"    

И синеокая так возразила богиня  Паллада:    

"Молниеносный Зевес, что сказал  ты, о, тучегонитель!    

Мужа, рожденного смертным, давно  подчиненного року,    

Ныне обратно желаешь похитить у  смерти зловещей?    

     

     

22-180    

     

     

Делай, но мы, остальные все боги тебя  не одобрим".    

Ей отвечая, промолвил Зевес, облаков  собиратель:    

"Милая дочь, ободрись,  Тритогения! Пусть говорил я    

Ныне с неласковым сердцем, к тебе  хочу быть багосклонным.    

Делай, как сердце прикажет, и не отступай  пред желаньем".    

     

     

22-185    

     

     

Так, побуждая, сказал он Афине,  усердия полной,    

И с Олимпийских высот она бросилась  вниз и помчалась.    

А быстроногий Ахилл за испуганным  Гектором гнался.    

Точно собака в горах за оленем  охотится юным,    

С лога подняв и гоняя долиной и  темною чащей;    

     

     

22-190    

     

     

Не утаиться ему, хоть бы в страхе  прилег за кустами.    

Ибо, обнюхав следы, она гонит, пока  не настигнет:    

Также не мог Приамид уклониться от  сына Пелея.    

Всякий же раз, как, бросаясь вперед,  он пытался достигнуть    

Крепких Дарданских ворот и укрыться  близь башен высоких,    

     

     

22-195    

     

     

Где бы троянцы могли защитить его  сверху стрелами,    

Быстрый Пелид забегал стороною и гнал  его снова    

По направлению к полю, а сам он  держался твердыни.    

Точно во сне невозможно настигнуть  бегущего мужа,    

Ни убежать от погони тому, кто  преследует сзади:    

     

     

22-200    

     

     

Также не в силах был Гектор спастись,  а нагнать – сын Пелея.    

Нет, он не мог бы один уклоняться так  долго от Парок,    

Если бы Феб не явился с последней  предсмертной защитой,    

Силы в него не вдохнул и не сделал  проворными ноги.    

Войску меж тем Ахиллес богоравный дал  знак головою    

     

     

22-205    

     

     

В Гектора стрел не бросать, как бы  кто, поразив Приамида,    

Не приобрел себе славы, а он бы  вторым не явился.    

Снова, в четвертый уж раз, к родникам  подбежали герои.    

Тотчас весы золотые Зевес натянул  Олимпиец    

И, положивши два жребия смерти,  смиряющей члены, –    

     

     

22-210    

     

     

Гектора, резвых коней укротителя, и  Ахиллеса, –    

Поднял в средине. И Гектора день  роковой преклонился,    

Пал до Аида. И Феб Дальновержец  покинул героя,    

А к Пелиону спустилась Паллада Афина,    

Стала вблизи и такое сказала крылатое  слово:    

     

     

22-215    

     

     

"Ныне, любимец Зевеса, Ахилл  многославный, надеюсь,    

К войску ахеян и к флоту вернемся с  великою славой,    

Гектора жизни лишим, ненасытного в  брани героя.    

Дольше ему невозможно от нас  уклоняться обоих,    

Сколько бы Феб Дальновержец, заботясь  о нем, ни трудился,    

     

     

22-220    

     

     

Хоть бы валялся у ног Эгидодержавного  Зевса.    

Но отдохни, Ахиллес, и побудь здесь  недвижно, покуда    

Я к Приамиду пойду и внушу ему биться  с тобою".    

Так говорила Афина и он подчинился  охотно.    

Стал, опираясь на ясень, оправленный  острою медью.