1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 
Не усмири беспощадного гнева, пока не  воскликну    

     

     

21-340    

     

     

Голосом зычным: тогда лишь уймешь  неустанное пламя".    

Молвила так, и Гефест устремил  пожирающий пламень.    

Прежде всего по долине разлился  огонь, уничтожив    

Кучей лежавшие трупы мужей,  умерщвленных Пелидом.    

Поле обсохло. Назад отступили  прозрачные воды.    

     

     

21-345    

     

     

Точно осенней порою Борей осушает  мгновенно    

Пашню от ливней недавних, и сеятель  рад в своем сердце:    

Так и долина обсохла и все на ней  трупы сгорели.    

После того на Поток он направил  блестящее пламя.    

Вспыхнули ивы и вязы, а также кусты  тамариска,    

     

     

21-350    

     

     

Легкий тростник загорелся, и кипер, и  лотос цветущий, –    

Все запылали растенья, вдоль берега  росшие густо.    

Угри и рыбы, объяты испугом, ныряли в  пучины    

Или сквозь светлые воды метались по  всем направленьям,    

Мучимы жгучим дыханьем Гефеста, кто  мудростью славен.    

     

     

21-355    

     

     

Вскоре Поток запылал и взмолился и  слово промолвил:    

"Не устоять, о, Гефест, пред  тобой никому из бессмертных.    

Также и мне не сразиться с тобой и с  огнем твоим ярым.    

Кончим вражду. И пускай Ахиллес всех  прогонит из Трои.    

Что мне до распри людей и зачем мне  за них заступаться?"    

     

     

21-360    

     

     

Молвил, охвачен огнем, и вскипели  прозрачные воды.    

Точно котел закипает, огнем  понуждаемый сильным,    

Полный топящимся жиром холеной свиньи  ожиревшей;    

Влага бежит через край и пылают сухие  поленья:    

Так и Скамандр объят был огнем, и  вода клокотала.    

     

     

21-365    

     

     

Волны вперед не хотели струиться, а  стали недвижно,    

Изнемогая от пара, терзаемы силой  Гефеста.    

К Гере взмолился Поток и крылатое  слово промолвил:    

"Гера! Почто на меня одного  среди сонма бессмертных    

Сын твой обрушил свой гнев? Пред  тобою я меньше виновен,    

     

     

21-370    

     

     

Чем остальные все боги, защитники  войска троянцев.    

Я, если ты повелишь, воздержаться  согласен от битвы.    

Пусть же уймется и он. Я поклясться  готов пред тобою,    

Что никогда от троянцев беды  отвращать я не стану,    

Если бы даже вся Троя зловещим огнем  запылала,    

     

     

21-375    

     

     

Если бы пламя зажгли в ней  бесстрашные дети ахеян".    

Эту услышавши речь, белорукая Гера  богиня    

К милому сыну Гефесту со словом,  спеша, обратилась:    

"Сын многославный, уймись, о,  Гефест, оттого что не должно    

Бога бессмертного так беспощадно карать  из-за смертных".    

     

     

21-380    

     

     

Молвила так. И Гефест погасил  истребительный пламень.    

В ложе вступила река и полились  прозрачные воды.    

Оба окончили битву, едва лишь Поток  усмирился.    

Гера, хоть гневаясь в сердце, конец  положила их спору.    

Тут среди прочих бессмертных возникла  жестокая распря,    

     

     

21-385    

     

     

Ибо и чувства, и мысли к различному  их побуждали    

С криком сошлись они вместе. Сырая  земля содрогнулась.    

Небо вверху огласилось как будто  рыканием трубным.    

Сидя на выси Олимпа, Зевес их  услышал, и сердце    

В нем от веселья взыграло при виде,  как боги схватились.    

     

     

21-390    

     

     

Были недолги их сборы. Воинственный  щитокрушитель    

Раньше других устремился Арей на  Палладу Афину,    

Медным копьем потрясая, и слово  обидное молвил:    

"Снова ты, псица, зачем  возбуждаешь раздор средь бессмертных    

Дерзости бурной полна, увлекаема  сердцем надменным?    

     

     

21-395    

     

     

Или не помнишь, как сына Тидея тогда  подстрекнула    

Ранить меня и сама, захвативши копье  боевое,    

Против меня устремила и нежную кожу  рассекла?    

Только теперь ты, надеюсь, воздашь  мне за зло, что свершила".    

Так произнесши, богиню в бахромистый  щит он ударил,    

     

     

21-400    

     

     

Крепкий: его сокрушить не могли б и  перуны Зевеса.    

Кровью покрытый Арей его тронул  копьем заостренным.    

И, отступивши, богиня схватила в  могучую руку    

Черный булыжник, большой, угловатый,  лежавший в долине.    

Встарь он людьми был положен, как  знак межевой, среди поля.    

     

     

21-405    

     

     

В шею попала Афина и члены Арея  сковала.    

Падая, семь он покрыл десятин;  зазвенели доспехи,    

Кудри покрылись землей. Засмеялась  Паллада Афина    

И, похваляясь над павшим, крылатое  молвила слово:    

"О, неужели, безумец, доныне еще  ты не ведал,    

     

     

21-410    

     

     

Сколь я сильнее тебя, если вздумал со  мною тягаться?    

Так, наконец, ты искупишь проклятие  матери нашей,    

В гневе несчетные беды зато на тебя  накликавшей,    

Что, позабыв аргивян, помогаешь  надменным троянцам".    

Молвив, богиня назад обратила  блестящие очи.    

     

     

21-415    

     

     

За руку тою порою Арея, стонавшего  тяжко,    

Дочь Громовержца взяла Афродита. С  трудом он очнулся.    

Но белорукая Гера богиня, увидев  обоих,    

Тотчас Палладе Афине крылатое молвила  слово:    

"Непобедимое чадо  Эгидодержавного Зевса!    

     

     

21-420    

     

     

Вон мужегубца Арея уводит бесстыдная  псица    

Через смятенье жестокого боя.  Вступись поскорее!"    

Молвила так. И Афина, ликуя душой,  устремилась,    

На Афродиту напала и тяжкой толкнула  рукою    

В грудь. Подогнулись колени и замерло  сердце богини.    

     

     

21-425    

     

     

Оба, Арей с Афродитой легли на  кормилицу землю.    

И, похваляясь, Афина крылатое молвила  слово:    

"Если бы все остальные  заступники войска троянцев,    

В битве желая вредить меднопанцирным  детям ахеян,    

Были могучи и храбры, как ныне была  Афродита,    

     

     

21-430    

     

     

В помощь к Арею придя, чтобы с гневом  моим состязаться!    

Скоро б тогда меж собой мы раздоры  войны прекратили,    

Скоро бы взяли оплот Илиона,  построенный крепко".    

Молвила так. Улыбнулась почтенная  Гера богиня.    

К Фебу меж тем обратился земли  колебатель могучий:    

     

     

21-435    

     

     

"Что, Аполлон, мы стоим в  стороне? Неприлично нам медлить,    

Если другие затеяли бой. Да и было б  позором    

В медный Зевесов чертог на Олимп нам  вернуться не бившись.    

Так начинай же. Ты младший. А мне  начинать непристойно,    

Ибо я старше тебя по рожденью и  больше изведал.    

     

     

21-440    

     

     

О, безрассудный, с забывчивым  сердцем! Ужели не помнишь,    

Сколько мы вынесли бедствий вокруг  Илионской твердыни,    

Мы лишь одни из бессмертных, тогда,  по решению Зевса,    

В Трою пришли, чтобы год прослужить  за условную плату    

Гордому Лаомедону, а он стал давать  приказанья?    

     

     

21-445    

     

     

Я окружил крепкозданной стеною жилище  троянцев,    

Дивной работы, широкой, чтоб город их  стал неприступен.    

Ты же пасти был обязан тяжелых быков  криворогих,    

Там, на высотах лесистых богатой  лощинами Иды.    

Но по прошествии года, когда нам  желанные Горы    

     

     

21-450    

     

     

День привели платежа, удержал он  насильственно плату,    

Лаомедон непреклонный, с угрозами нас  отославши.    

Ибо тебе он грозил, что, связавши и  руки, и ноги,    

В рабство продаст на одном из чужих  островов отдаленных.    

Нас же обоих пугал, что безжалостно  уши обрежет.    

     

     

21-455    

     

     

Так от него, негодуя, отправились в  путь мы обратный,    

Сильно сердясь за награду, что он  обещал, да не отдал.    

Ныне народу его ты мирволишь, от нас  отделившись,    

И не желаешь, чтоб гордые сердцем  погибли троянцы    

Смертью позорной – они, их стыдливые  жены и дети".    

     

     

21-460    

     

     

И, отвечая, сказал ему царь Аполлон  Дальновержец:    

"О, колебатель земли, ты бы счел  меня верно безумным,    

Если б я вздумал с тобой из-за  смертнорожденных сражаться,    

Из-за людей злополучных, похожих на  слабые листья:    

Ныне цветут они силой, питаясь  плодами земными,    

     

     

21-465    

     

     

Завтра лежат бездыханны. Не лучше ли  нам поскорее    

Грозную битву покинуть – и пусть они  сами воюют!"    

Слово окончив, назад отошел Аполлон  Дальновержец,    

Ибо на брата отцова он руку поднять  устыдился.    

Но Артемида, царица зверей, полевая  богиня,    

     

     

21-470    

     

     

Начала брата корить и обидное слово  сказала:    

"Ты побежал, Дальновержец, и  честь предоставил победы    

Всю Посейдону, чтоб он незаслуженной  славой покрылся!    

О, малодушный, на что тебе лук,  бесполезный как ветер?    

Чтобы вперед от тебя не слыхала я в  доме отцовском    

     

     

21-475    

     

     

Слов похвальбы, как доныне средь  вечных богов ты бывало    

Часто хвалился, что можешь один с  Посейдоном сражаться!"    

Молвила так. Ничего не сказал Аполлон  Дальновержец.    

Но воспылавшая гневом супруга  стыдливая Зевса    

К стрелолюбивой богине обидную речь  обратила:    

     

     

21-480    

     

     

"Как, о, бесстыдная псица, ты  мне прекословить дерзаешь?    

Нет, не легко тебе будет со мною  померяться силой.    

Хоть и гордишься ты луком. Зевес тебя  львицей поставил    

Только над женами смертных и власть  даровал умерщвлять их.    

Ты поступила б разумней, гоняя зверей  по вершинам    

     

     

21-485    

     

     

Ланей стреляя лесных, чем бороться с  богиней сильнейшей.    

Или желаешь, тебя укрощу я в борьбе,  да запомнишь,    

Сколь я сильнее тебя, если с гневом  моим повстречаться".    

Молвивши, обе руки Артемиды схватила  у кисти    

Левой рукою, а правою лук совлекла со  стрелами    

     

     

21-490    

     

     

С плеч и ее по лицу, улыбаясь,  ударила ими.    

Та отбивалась напрасно. Рассыпались  легкие стрелы.    

Плача нагнулась к земле и вперед  побежала богиня,    

Точно в ущелье от ястреба мчится  голубка,    

В месте скалистом, где ей не  назначено роком погибнуть:    

     

     

21-495    

     

     

Так Артемида бежала и плакала, стрелы  покинув.    

Вестник Аргусоубица тогда обратился к  Латоне:    

"Я, о, Латона, с тобой не  намерен сражаться. Опасно    

Против супруг выступать собирателя  туч Олимпийца.    

Ты ж, наперед похваляясь в собраньи  богов вечносущих,    

     

     

21-500    

     

     

Можешь твердить, что меня победила  великою силой".    

Молвил. Она же изогнутый лук  подбирала и стрелы,    

Что разлетелись повсюду средь вихря  поднявшейся пыли.    

Их подобравши, богиня за дочерью  вслед зашагала.    

К Зевсу в чертог меднозданный взошла  на Олимп Артемида.    

     

     

21-505    

     

     

Плача, прекрасная дева к коленям  отцовским прильнула,    

И благовонный покров на ее голове  содрогался.    

К сердцу привлек ее Зевс и спросил,  от души рассмеявшись:    

"Кто из бессмертных тебя  незаслуженно, дочь дорогая,    

Так оскорбил, словно ты перед всеми  дурное свершила?"    

     

     

21-510    

     

     

И отвечала прекрасно-венчанная бурная  дева:    

"Это супруга твоя, о, родитель,  меня оскорбила,    

Кто меж бессмертными сеет раздор –  белорукая Гера".    

Так, обращаясь друг к другу, они меж  собой говорили.    

Вскоре затем Аполлон удалился в  священную Трою.    

     

     

21-515    

     

     

Он опасался за стену и  благоустроенный город,    

Как бы в тот день аргивяне, судьбе  вопреки, их не взяли.    

Все же бессмертные боги вернулись в  чертоги Олимпа,    

Гневом пылая одни, а другие гордясь  беспредельно    

И на престолы уселись близь  тучемрачителя Зевса.    

     

     

21-520    

     

     

Сын же Пелея троянцев губил и коней  быстроногих.    

Точно к пространному небу возносится  дым от пожара,    

Ежели боги во гневе обрушили пламень  на город,    

Всех повергая в тревогу, а многим  готовя страданье:    

Так причинял сын Пелея тревогу и горе  троянцам.    

     

     

21-525    

     

     

Старец Приам той порою на башне стоял  богозданной    

И Ахиллеса узнал исполинского, перед  которым    

В бегстве метались троянцы, не видя  нигде подкрепленья.    

Тяжко вздыхая, спустился он с башни  высокой на землю    

И приказал пред стеною стоявшим  привратникам славным:    

     

     

21-530    

     

     

"Вы отоприте ворота, в руках их  держите, покуда    

Все в Илион не спасутся бегущие дети  троянцев.    

Близко от них Ахиллес – не случилось  бы нынче несчастья.    

После ж, как только они за стеною  вздохнут с облегченьем,    

Быстро заприте ворота, сомкните  тяжелые створы.    

     

     

21-535    

     

     

Сильно боюсь, как бы в город сей  пагубный муж не ворвался".    

Молвил: и, снявши запоры, они  распахнули ворота,    

Войску являя спасенье. И Феб Аполлон  Дальновержец    

Ринулся битве навстречу, чтоб гибель  отвлечь от троянцев.    

Те же, покрытые прахом, терзаемы  сильною жаждой,    

     

     

21-540    

     

     

С поля бежали стремглав к высокой  стене Илионской.    

Следом Ахилл догонял их с копьем.  Пламенело в нем сердце    

Яростью дикой. Он мчался вперед,  чтобы славой покрыться.    

Взяли б тогда аргивяне высоковоротную  Трою,    

Если бы Феб Аполлон не внушил Агенору  сражаться,    

     

     

21-545    

     

     

Богоподобному воину, сыну вождя  Антенора.    

В сердце ему он вдохнул дерзновенье,  а сам подле мужа    

Стал, прислонившись к стволу и  окутавшись тучей густою,    

Чтобы избавить героя от Парок  мучительной смерти.    

Тот же, как только завидел Ахилла,  крушителя башен,    

     

     

21-550    

     

     

Стал неподвижно и сердце в нем  страшно от дум волновалось.    

Тяжко вздохнув, говорил он с собой в  своем сердце отважном:    

"Горе мне! Если теперь побегу  перед мощным Ахиллом    

Той же дорогой, какой в беспорядке  мятутся другие,    

Буду, как все, им настигнут и так же  бесславно зарезан.    

     

     

21-555    

     

     

Если ж, другим предоставив бежать  перед сыном Пелея,    

Сам я в другом направленьи помчусь по  Илийскому полю,    

В сторону взяв от стены, и достигну  лесистой вершины    

Иды, обильной ключами, и в частый  кустарник проникну, –    

Вечером мог бы тогда я в священную  Трою вернуться,    

     

     

21-560    

     

     

В светлой реке искупавшись, и тело  очистив от пота…    

Только зачем мое сердце такие лелеет  надежды?    

Вдруг он заметит меня, как из города  мчусь по долине,    

Вдруг он помчится вослед и настигнет  ногами, проворный.    

Не избежать мне тогда ненавистных мне  Парок и смерти.    

     

     

21-565    

     

     

Всех земнородных людей превосходит он  силой.    

Уж не остаться ли здесь и его перед  городом встретить?    

Кожа на нем, как на всех, уязвима для  меди блестящей,    

В теле душа у него лишь одна и зовут  его смертным.    

Славою только его возвеличил Зевес  Олимпиец".    

     

     

21-570    

     

     

Молвив, он весь подобрался и стал  ожидать Ахиллеса.    

Храброе сердце его так и рвалось в опасную  битву.    

Точно из дебрей лесных выступает  пантера навстречу    

Мужу ловцу и ни разу бестрепетным  сердцем не дрогнет    

И не помыслит о бегстве, хотя бы и  лай услыхала,    

     

     

21-575    

     

     

Хоть бы ловец, обойдя, ее ранил  стрелой или дротом;    

Даже пронзенная медью, она не смиряет  отваги,    

Прежде чем с грозным врагом не  сойдется иль вовсе погибнет:    

Так Агенор богоравный, прославленный  сын Антенора,    

С поля бежать не хотел, не  померявшись в битве с Ахиллом.    

     

     

21-580    

     

     

Щит пред собою уставив большой,  равномерно округлый,    

Целясь копьем в Ахиллеса, он голосом  зычным воскликнул:    

"Верно, ты в сердце уже  уповаешь, Ахилл многославный,    

Нынче же город разрушить троянских  мужей непреклонных.    

Глупый, немало еще из-за Трои  свершится несчастий!    

     

     

21-585    

     

     

Ибо нас много собралось, – героев,  бестрепетных сердцем,    

Чтоб отстоять Илион, защищая  родителей милых,    

Нежных супруг и детей. А тебе здесь  готова погибель,    

Хоть устрашает твой вид и душою ты  воин отважный".