1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 
    Балкон. Сквозь соляные ливни    

    Смоль поцелуев злых.    

    И ненависти неизбывной    

    Вздох: выдышаться в стих!    

        

    Стиснутое в руке комочком —    

    Чтó: сердце или рвань    

    Батистовая? Сим примочкам    

    Есть имя: — Иордань.    

        

    Да, ибо этот бой с любовью    

    Дик и жестокосерд.    

    Дабы с гранитного надбровья    

    Взмыв — выдышаться в смерть!    

        

    30 июня 1922    

               4. «Руки —  и в круг…»    

        

    Руки — и в круг    

    Перепродаж и переуступок!    

    Только бы губ,    

    Только бы рук мне не перепутать!    

        

    Этих вот всех    

    Суетностей, от которых сна нет.    

    Руки воздев,    

    Друг, заклинаю свою же память!    

        

    Чтобы в стихах    

    (Свалочной яме моих Высочеств!)    

    Ты не зачах,    

    Ты не усох наподобье прочих.    

        

    Чтобы в груди    

    (В тысячегрудой моей могиле    

    Братской!) — дожди    

    Тысячелетий тебя не мыли…    

        

    Тело меж тел,    

    — Ты, что мне прóпадом был двухзвёздным!..    

    Чтоб не истлел    

    С надписью: не опознан.    

        

    9 июля 1922    

       

            5.  «Удостоверишься — по времени…»    

        

    Удостоверишься — по времени! —    

    Что, выброшенной на солому,    

    Не надо было ей ни славы, ни    

    Сокровищницы Соломона.    

        

    Нет, руки зá голову заломив,    

    — Глоткою соловьиной! —    

    Не о сокровищнице — Суламифь:    

    Горсточке красной глины!    

        

    12 июля 1922    

               6. «Дабы ты  меня не видел…»    

        

    Дабы ты меня не видел —    

    В жизнь — пронзительной, незримой    

    Изгородью окружусь.    

        

    Жимолостью опояшусь,    

    Изморозью опушусь.    

        

    Дабы ты меня не слушал    

    В ночь — в премудрости старушьей:    

    Скрытничестве — укреплюсь.    

        

    Шорохами опояшусь,    

    Шелестами опушусь.    

        

    Дабы ты во мне не слишком    

    Цвел — по зарослям: по книжкам    

    Заживо запропащу:    

        

    Вымыслами опояшу,    

    Мнимостями опушу.    

        

    25 июня 1922    

       

            7.  «Вкрадчивостию волос…»    

        

    Вкрадчивостию волос:    

    В гладь и в лоск    

    Оторопию продольной —    

        

    Синь полунощную, масть    

    Воронову. — Вгладь и всласть    

    Оторопи вдоль — ладонью.    

        

    Неженка! — Не обманись!    

    Так заглаживают мысль    

    Злостную: разрыв — разлуку —    

        

    Лестницы последний скрип…    

    Так заглаживают шип    

    Розовый… — Поранишь руку!    

        

    Ведомо мне в жизни рук    

    Многое. — Из светлых дуг    

    Присталью неотторжимой    

        

    Весь противушерстный твой    

    Строй выслеживаю: смоль,    

    Стонущую под нажимом.    

        

    Жалко мне твоей упор-    

    ствующей ладони: в лоск    

    Волосы, — вот-вот уж через    

        

    Край — глаза… Загнана внутрь    

    Мысль навязчивая: утр    

    Наваждение — под череп!    

        

    17 июля 1922    

               8. «Леты  слепотекущий всхлип…»    

        

    Леты слепотекущий всхлип.    

    Долг твой тебе отпущен: слит    

    С Летою, — еле-еле жив    

    В лепете сребротекущих ив.    

        

    Ивовый сребролетейский плеск    

    Плачущий… В слепотекущий склеп    

    Памятей — перетомилась — спрячь    

    В ивовый сребролетейский плач.    

        

    Нá плечи — сребро-седым плащом    

    Старческим, сребро-сухим плющом    

    Нá плечи — перетомилась — ляг,    

    Ладанный слеполетейский мрак    

        

    Маковый…    

    — ибо красный цвет    

    Старится, ибо пурпур — сед    

    В памяти, ибо выпив всю —    

    Сухостями теку.    

        

    Тусклостями: ущербленных жил    

    Скупостями, молодых сивилл    

    Слепостями, головных истом    

    Седостями: свинцом.    

        

    Берлин, 31 июля 1922    

       

           «Ночные  шепота: шелка…»    

       

   Ночные шепота: шелка    

   Разбрасывающая рука.    

   Ночные шепота: шелка    

   Разглаживающие уста.    

   Счета    

   Всех ревностей дневных —    

   и вспых    

   Всех древностей — и стиснув челюсти —    

   И стих    

   Спор —    

   В шелесте…    

   И лист    

   В стекло…    

   И первой птицы свист.    

   — Сколь чист! — И вздох.    

   Не тот. — Ушло.    

   Ушла.    

   И вздрог    

   Плеча.    

   Ничто    

   Тщета.    

   Конец.    

   Как нет.    

       

   И в эту суету сует    

   Сей меч: рассвет.    

       

   17 июня 1922    

      

         «Помни закон…»    

       

   Помни закон:    

   Здесь не владей!    

   Чтобы потом —    

   В Граде Друзей:    

       

   В этом пустом,    

   В этом крутом    

   Небе мужском    

   — Сплошь золотом —    

       

   В мире, где реки вспять,[50]    

       

   На берегу — реки,    

   В мнимую руку взять    

   Мнимость другой руки…    

       

   Легонькой искры хруст,    

   Взрыв — и ответный взрыв.    

   (Недостоверность рук    

   Рукопожатьем скрыв!)    

       

   О этот дружный всплеск    

   Плоских как меч одежд —    

   В небе мужских божеств,    

   В небе мужских торжеств!    

       

   Так, между отрочеств:    

   Между равенств,    

   В свежих широтах    

   Зорь, в загараньях    

       

   Игр — на сухом ветру    

   Здравствуй, бесстрастье душ!    

   В небе тарпейских круч,    

   В небе спартанских дружб!    

       

   20 июня 1922    

           «Когда же,  Господин…»    

       

   Когда же, Господин,    

   На жизнь мою сойдет    

   Спокойствие седин,    

   Спокойствие высот.    

       

   Когда ж в пратишину    

   Тех первоголубизн    

   Высокое плечо,    

   Всю вынесшее жизнь.    

       

   Ты, Господи, один,    

   Один, никто из вас,    

   Как с пуховых горбин    

   В синь горнюю рвалась.    

       

   Как под упорством уст    

   Сон — слушала — траву…    

   (Здесь, на земле искусств,    

   Словесницей слыву!)    

       

   И как меня томил    

   Лжи — ломовой оброк,    

   Как из последних жил    

   В дерева первый вздрог…    

       * * *    

       

Дерева — первый — вздрог,    

   Голубя — первый — ворк.    

   (Это не твой ли вздрог,    

   Гордость, не твой ли ворк,    

   Верность?)    

       

   — Остановись,    

   Светопись зорких стрел!    

   В тайнописи любви    

   Небо — какой пробел!    

       

   Если бы — не — рассвет:    

   Дребезг, и свист, и лист,    

   Если бы не сует    

   Сих суета — сбылись    

       

   Жизни б…    

   Не луч, а бич —    

   В жимолость нежных тел.    

   В опромети добыч    

   Небо — какой предел!    

       

   День. Ломовых дрог    

   Ков. — Началась. — Пошла.    

   Дикий и тихий вздрог    

   Вспомнившего плеча.    

       

   Прячет…    

   Как из ведра —    

   Утро. Малярный мел.    

   В летописи ребра    

   Небо — какой пробел!    

       

   22 — 23 июня 1922    

           «По загарам —  топор и плуг…»    

       

   По загарам — топор и плуг.    

   Хватит — смуглому праху дань!    

   Для ремесленнических рук    

   Дорога трудовая рань.    

       

   Здравствуй — в ветхозаветных тьмах —    

   Вечной мужественности взмах!    

       

   Мхом и медом дымящий плод —    

   Прочь, последнего часа тварь!    

   В меховых ворохах дремот    

   Сарру-заповедь и Агарь —    

       

   Сердце — бросив…    

   — ликуй в утрах,    

   Вечной мужественности взмах!    

       

   24 июня 1922    

      

         «Здравствуй!  Не стрела, не камень…»    

       

   Здравствуй! Не стрела, не камень:    

   Я! — Живейшая из жен:    

   Жизнь. Обеими руками    

   В твой невыспавшийся сон.    

       

   Дай! (На языке двуостром:    

   Нá! — Двуострота змеи!)    

   Всю меня в простоволосой    

   Радости моей прими!    

       

   Льни! — Сегодня день на шхуне,    

   — Льни! — на лыжах! — Льни! —  льняной!    

   Я сегодня в новой шкуре:    

   Вызолоченной, седьмой!    

       

   — Мой! — и о каких наградах    

   Рай — когда в руках, у рта:    

   Жизнь: распахнутая радость    

   Поздороваться с утра!    

       

   25 июня 1922    

           «Некоторым —  не закон…»    

       

   Некоторым — не закон.    

   В час, когда условный сон    

   Праведен, почти что свят,    

   Некоторые не спят:    

       

   Всматриваются — и в скры-    

   тнейшем лепестке: не ты!    

       

   Некоторым — не устав:    

   В час, когда на всех устах    

   Засуха последних смут —    

   Некоторые не пьют:    

       

   Впытываются — и сти-    

   снутым кулаком — в пески!    

       

   Некоторым, без кривизн —    

   Дорого дается жизнь.    

       

   25 июня 1922    

      

         «В пустынной  храмине…»    

       

   В пустынной хрáмине    

   Троилась — ладаном.    

   Зерном и пламенем    

   На темя падала…    

       

   В ночные клёкоты    

   Вступала — ровнею.    

   — Я буду крохотной    

   Твоей жаровнею:    

       

   Домашней утварью:    

   Тоску раскуривать,    

   Ночную скуку гнать,    

   Земные руки греть!    

       

   С груди безжалостной    

   Богов — пусть сброшена!    

   Любовь досталась мне    

   Любáя: бóльшая!    

       

   С такими путами!    

   С такими льготами!    

   Пол-жизни? — Всю тебе!    

   По-локоть? — Вóт она!    

       

   За то, что требуешь,    

   За то, что мучаешь,    

   За то, что бедные    

   Земные руки есть…    

       

   Тщета! — Не выверишь    

   По амфибрахиям!    

   В груди пошире лишь    

   Глаза распахивай,    

       

   Гляди: не Логосом    

   Пришла, не Вечностью:    

   Пустоголовостью    

   Твоей щебечущей    

       

   К груди…    

   — Не властвовать!    

   Без слов и нá слово —    

   Любить… Распластаннейшей    

   В мире — ласточкой!    

       

   Берлин, 26 июня 1922    

           «Ночного гостя  не застанешь…»    

       

   Ночного гостя не застанешь…    

   Спи и проспи навек    

   В испытаннейшем из пристанищ    

   Сей невозможный свет.    

       

   Но если — не сочти, что дразнит    

   Слух! — любящая — чуть    

   Отклонится, но если нáвзрыд    

   Ночь и кифарой — грудь…    

       

   То мой любовник лавролобый    

   Поворотил коней    

   С ристалища. То ревность Бога    

   К любимице своей.    

       

   2 июля 1922    

      

         «И скажешь  ты…»    

       

   И скажешь ты:    

   Не та ль,    

   Не ты,    

   Что сквозь персты:    

   Листы, цветы —    

       

   В пески…    

   Из устных    

   Вер — индус,    

   Что нашу грусть —    

   В листы,    

   И груз — в цветы    

   Всего за только всхруст    

   Руки    

   В руке:    

   Игру.    

   Индус, а может Златоуст    

   Вер — без навек,    

   И без корней    

   Верб,    

   И навек — без дней…    

       

   (Бедней    

   Тебя!)    

   И вот    

   Об ней,    

   Об ней одной.    

       

   3 июля 1922    

           «Неподражаемо  лжет жизнь…»    

       

   Неподражаемо лжет жизнь:    

   Сверх ожидания, сверх лжи…    

   Но по дрожанию всех жил    

   Можешь узнать: жизнь!    

       

   Словно во ржи лежишь: звон, синь…    

   (Что ж, что во лжи лежишь!) — жар, вал…    

   Бормот — сквозь жимолость — ста жил…    

   Радуйся же! — Звал!    

       

   И не кори меня, друг, столь    

   Заворожимы у нас, тел,    

   Души — что вот уже: лбом в сон.    

   Ибо — зачем пел?    

       

   В белую книгу твоих тишизн,    

   В дикую глину твоих «да» —    

   Тихо склоняю облом лба:    

   Ибо ладонь — жизнь.    

       

   8 июля 1922    

      

         «Думалось:  будут легки…»    

       

   Думалось: будут легки    

   Дни — и бестрепетна смежность    

   Рук. — Взмахом руки,    

   Друг, остановимте нежность.    

       

   Не — поздно еще![51]    

   В рас — светные щели    

   (Не поздно!) — еще    

   Нам птицы не пели.    

       

   Будь на — стороже!    

   Последняя ставка!    

   Нет, поздно уже    

   Друг, если до завтра!    

       

   Земля да легка!    

   Друг, в самую сердь!    

   Не в наши лета    

   Откладывать смерть!    

       

   Мертвые — хоть — спят!    

   Только моим сна нет —    

   Снам! Взмахом лопат    

   Друг — остановимте память!    

       

   9 июля 1922    

           «Листья ли с  древа рушатся…»