1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 
    
— А если мои волосы не понравились вам только потому, что вы с утра не успели принять на грудь, так не надо винить меня в своих проблемах. — По выражению глаз старика Джонни понял, что угодил в «яблочко». Слишком часто встречались ему такие вот личности у «Анонимных алкоголиков». И Джонни мог признать их, даже если от них не несло перегаром. Он вычислял эту братию по голосу, словно в голове у него находился сонар.
    
— Прекратите! — прикрикнула на него Мэри. — Хотите цапаться, как какой-то говнюк, — ваше право, но не отнимайте у нас драгоценное время.
    
Джонни повернулся к ней, хотел с детской обидой ответить: «Послушайте, начал-то он!» — но не успел.
    
— Куда мы пойдем? — спросил Дэвид. Он направил луч фонаря на другую сторону улицы, на «Безнадегский кафетерий и видеосалон». — Туда? Койотов и стервятников там уже нет.
    
— Думаю, слишком близко, — ответил Ральф. — Надо бы нам вообще убраться из города. Ключей от автомобилей вы не нашли?
    
Джонни повертел в руках кольцо с ключами, которое Дэвид снял с мертвого начальника городской службы охраны.
    
— Только два. Боюсь, от той патрульной машины, на которой ездил Энтрегьян.
    
— Ездит, — поправил его Дэвид. — Машины нет. Он увез в ней мою маму. — Голос мальчика дрогнул. Ральф тут же обнял его и прижал к себе.
    
— Может, сейчас нам не стоит куда-то ехать? Машина привлекает внимание, если на дороге она одна.
    
— Какая разница, куда идти, главное, не оставаться здесь, — вставила Мэри.
    
— Действительно, разницы нет, но лучше бы уйти подальше от базы копа. Конечно, это всего лишь мнение говнюка.
    
Мэри сердито глянула на него, но Джонни выдержал ее взгляд. Мэри покраснела и отвела глаза.
    
— Нам бы хорошо где-нибудь спрятаться, хотя бы на первое время, — сказал Ральф.
    
— Где? — спросила Мэри.
    
— Как по-вашему, мистер Биллингсли? — обратился к старику Дэвид.
    
— «Американский Запад», — ответил тот после короткого раздумья. — Пожалуй, лучшего места не найти.
    
— Это что? — повернулся к нему Джонни. — Бар?
    
— Кинотеатр, — ответила Мэри. — Я видела его, когда коп привез нас в город. Вроде бы он давно закрыт.
    
Биллингсли кивнул:
    
— Точно. Его бы снесли десять лет тому назад, если б было что построить на его месте. Он закрыт, но я знаю, как в него попасть. Пошли. И помните, что я говорил о койотах. Стреляйте только в случае необходимости.
    
— Давайте держаться ближе друг к другу, — предложил Ральф. — Показывайте дорогу, мистер Биллингсли.
    
Они двинулись по Главной улице на север. Джонни вновь оказался замыкающим. Шел он, уставившись в спину Биллингсли, который знал, как попасть в заброшенный кинотеатр. А ведь ты у нас алкоголик, не так ли, приятель, думал Джонни. По всем признакам алкоголик.
    
Если и так, старик держался вполне пристойно для алкоголика, надолго отлученного от бутылки. А вот Джонни требовалось лекарство от пульсирующей боли в носу. И он решил, что глоток спиртного может помочь лучше всякой таблетки. Опять же этот глоток подсветит очень уж мрачное будущее.
    
Они как раз проходили мимо «Клуба сов».
    
— Подождите, — бросил Джонни. — Вернусь через минуту.
    
— Вы свихнулись? — попыталась остановить его Мэри. — Нам надо убраться с улицы.
    
— На улице, кроме нас, никого нет, — отрезал Джонни. — Или вы этого не заметили? А мне надо найти аспирин. Ужасно болит нос. Мне нужно тридцать секунд, максимум — минута.
    
Он попытался открыть дверь, прежде чем Мэри успела что-то сказать. Дверь не поддалась, поэтому Джонни разбил стекло прикладом ружья, в душе надеясь услышать трель охранной сигнализации. Но не услышал ничего, кроме звона падающих на пол осколков да воя ветра. Джонни сунул в пролом руку, пошарил, нашел замок.
    
— Смотрите, — пробормотал Ральф и указал на другую сторону улицы.
    
Четыре койота стояли перед кирпичным зданием с надписью «КОММУНАЛЬНЫЕ УСЛУГИ» на одном окне и «ВОДОПРОВОД» — на другом. Они не двигались, но их желтые глаза не отрывались от кучки людей. Из переулка выбежал пятый койот и присоединился к остальным.
    
Мэри подняла «росси» и прицелилась в койотов. Дэвид Карвер пригнул ствол ее ружья к земле:
    
— Не надо. Они просто наблюдают.
    
Джонни открыл замок и распахнул дверь. Выключатели обнаружились на левой стене. Вспыхнули забранные матовыми колпаками лампы, осветив маленький ресторанчик, ряд «одноруких бандитов» и пару столов для блэкджека. На одной из ламп висел попугай. Джонни поначалу решил, что это чучело, но по выпученным глазам, горке помета и брызгам крови на полу понял, что попугай был очень даже живым, пока его не повесили.
    
Должно быть, Энтрегьяну не понравилось, как попка произнес «Полли хочет крекер», подумал Джонни.
    
В «Совах» пахло гамбургерами и пивом. В дальнем конце находился маленький прилавок с товарами первой необходимости. Оттуда Джонни позаимствовал большой флакон с таблетками аспирина и направился к бару.
    
— Скорее! — крикнула ему Мэри. — Чего вы там застряли?
    
— Уже иду.
    
На грязном линолеуме пола лежал мужчина в черных брюках и когда-то белой рубашке. Его стеклянные, как и у попугая, глаза таращились на Джонни. Судя по одежде, бармен. С перерезанным горлом. Джонни снял с полки квартовую бутылку «Джима Бима».
    
Посмотрел ее на свет, определяя, сколько в ней виски, потом поспешил к выходу. Мысль, не слишком хорошая, постаралась всплыть на поверхность, но он загнал ее поглубже. А может, дать виски старику ветеринару? Чтобы тот промочил горло. Смазал, так сказать. Это лишь пойдет ему на пользу. А он, Джонни, проявит христианское милосердие.
    
Какое же у тебя доброе сердце, зазвучал в его голове голос Терри. Ты у нас просто святой, не так ли? Святой Джон Смазыватель. И раздался ее циничный смех.
    
Заткнись, сука, подумал Джонни… но, как всегда, Терри с неохотой оставляла за ним последнее слово.
    2
    
Сохраняй хладнокровие, Стивен, сказал он себе. Это единственный способ выбраться отсюда. Если ты поддашься панике, скорее всего вы оба найдете смерть в этом гребаном взятом напрокат грузовике.
    
Стив включил заднюю передачу, глядя в боковое зеркало (открыть дверцу и выглянуть из кабины он не решился: кому охота подставлять голову под пикирующего стервятника), и подал грузовик назад. Ветер вновь усилился, но Стив расслышал, как хрустели под колесами панцири раздавленных скорпионов. Он подумал, что так же хрустят на зубах кукурузные хлопья.
    
Только бы грузовик не скатился с дороги!
    
— Они нас не преследуют. — В голосе Синтии слышалось безмерное облегчение.
    
Стив бросил взгляд на ветровое стекло, убедился в ее правоте и остановил грузовик. Они отъехали примерно на пятьдесят футов, но и этого хватило, чтобы синий трейлер, перегородивший дорогу, практически исчез за песчаной завесой. На светло-сером песке, покрывавшем асфальт, темнели пятна раздавленных скорпионов. Из кабины они напоминали коровьи лепешки. Оставшиеся в живых ретировались. Еще мгновение, и Стиву уже с трудом верилось, что он их видел.
    
Нет, все-таки видел, подумал он. А если у тебя возникают сомнения, старина, взгляни на мертвую птицу, что лежит на капоте у ветрового стекла.
    
— Что же нам теперь делать? — спросила Синтия.
    
— Не знаю.
    
Стив выглянул из своего окна и увидел кафе «Роза пустыни». Половину навеса над столиками снесло ветром. Он посмотрел в другое окно, со стороны Синтии. Пустырь с тремя щитами, перегораживающими въезд. На среднем надпись большими корявыми буквами: «ДЕРЖИСЬ ОТСЮДА ПОДАЛЬШЕ». Писавший, похоже, не жаловал случайных гостей.
    
— Нечто хочет, чтобы мы оставались в городе, — заявила Синтия. — Ты ведь это уже понял, да?
    
Стив задом подал «райдер» на стоянку у «Розы пустыни», стараясь наметить план действий. Но вместо этого в голове возникали отрывочные образы и слова. Кукла, лежащая лицом вниз у лесенки, ведущей в салон кемпера. Песня о том, как она сказала, что звать ее ЧП, а звонить надо 911. Тела на крюках, рыба, плавающая между пальцами, слюнявчик малыша, змея под столом с микроволновой печью.
    
Стив понял, что паника вот-вот поглотит его, и попытался вцепиться в любую соломинку, которая помогла бы ему удержаться у опасной черты, позволила бы вновь мыслить рационально. И тут перед его внутренним взором возникло то, чего он уж совсем не ожидал увидеть. Образ, ясный и отчетливый, каменной скульптурки, которую они нашли на заставленном компьютерами столе в ангаре горнорудной компании. Койот или волк с неестественно вывернутой головой, выпученными глазами, языком-змеей.
    
Синтия еще назвала эту штуковину страшилищем и ни на йоту не ошиблась, но внезапно Стива пронзила мысль, что скульптурка не только отвратительна, но и обладает немалой внутренней мощью.
    
А чему ты удивляешься? — спросил себя Стив. — Ты же все видел сам. Радио выключалось и включалось от прикосновения к ней, мерцали огни, взорвался этот гребаный аквариум. Естественно, в ней заключена внутренняя сила.
    
— Что ты можешь сказать о той скульптурке, что мы нашли в ангаре? — спросил он Синтию. — Что-то в ней есть, правда?
    
— Не знаю. Могу только сказать, что, когда я до нее дотронулась…
    
— Что? Что произошло, когда ты до нее дотронулась?
    
— Я вроде бы вспомнила всю грязь, что видела и испытала на этом свете. Как Сильвия Маркаччи в восьмом классе плюнула на меня на игровой площадке, заявив, что я увела у нее дружка, а я понятия не имела, о чем она долдонит. Как мой папаша нажрался, когда тетя Ванда второй раз выходила замуж, и тискал меня за задницу во время танцев. Потом прикинулся, что ничего этого не было. Словно у него ничего и не вставало. — Она провела рукой по лбу. — Как на меня кричали. Как меня насиловали. Как Ричи Джодкинс рвал мне зубами ухо. Обо всем этом я и подумала.
    
— Понятно, а о чем ты действительно подумала?
    
Синтия взглянула на него так, словно хотела сказать, а какое твое, собственно, дело, но услышал он другое.
    
— О сексе. — Она с шумом выдохнула. — Не просто о траханье. Отнюдь. Об извращенном сексе. Чем извращеннее, тем лучше.
    
Да, мысленно согласился Стив, чем извращеннее, тем лучше. О том, что хочется попробовать, но о чем предпочитают не говорить. Экспериментальный секс.
    
— О чем ты думаешь?
    
Вопрос прозвучал неожиданно резко. Стив посмотрел на Синтию и внезапно подумал: интересно, узкая ли у нее «киска». Безумная мысль, учитывая обстоятельства, но ведь пришла же она ему в голову.
    
— Стив? — Синтия говорила еще более резко. — О чем ты думаешь?
    
— Ни о чем. — Голос сиплый, словно Стив только что очнулся после глубокого сна. — Ни о чем, не бери в голову.
    
— О том, что начинается с «к» и кончается на «т»?
    
Ты абсолютно права, дорогая моя, мысленно произнес Стив, именно об этом я и думаю[49].
    
Что со мной такое? Что? Словно этот гребаный кусок камня включил другое радио, в моей голове, и оно заговорило моим голосом.
    
— О каком слове ты толкуешь? — спросил Стив.
    
— Койот, койот. — Он вдруг увидел, что Синтия вся вибрирует от возбуждения. — О той странной штуковине, которую мы видели в лаборатории! Если б она была при нас, мы бы смогли выбраться отсюда! Я знаю, что смогли бы, Стив! И не трать мое время… наше время… на то, чтобы сказать мне, что я чокнулась!
    
Учитывая, что им пришлось повидать и пережить за последние девяносто минут, говорить ничего такого он и не собирался. Если она чокнулась, так они два сапога пара. Но…
    
— Ты просила меня не прикасаться к ней. — Стив все еще пытался говорить, но чувствовал, что его мозги заливает какая-то вязкая масса. — Ты сказала, что почувствовала…
    
Что же она тогда сказала?
    
Приятно. Вот что. «Прикоснись к ней, Стив. Это так приятно».
    
Нет. Не то.
    
— Ты сказала, что это мерзко.
    
Синтия улыбнулась. В зеленоватой подсветке приборного щитка улыбка вышла жестокой.
    
— Ты хочешь пощупать что-то мерзкое? Так пощупай.
    
Она взяла его руку и положила между своих ног, дважды крутанула бедрами. Пальцы Стива сжались, похоже, он причинил Синтии боль, но ее улыбка никуда не делась. Пожалуй, стала шире.
    
Чем же мы занимаемся? И почему, скажите на милость, мы занялись этим именно сейчас?
    
Стив услышал голос, но голос этот едва долетал до него, словно крик «Горим!» в зале, где визжат люди и гремит музыка. Через джинсы он чувствовал близость ее «киски».
    
Невероятным усилием воли Стив постарался обрести контроль над собой, попытался заглушить атомный реактор до того, как расплавятся защитные стержни. И это ему удалось, удалось представить себе лицо Синтии, написанное на нем любопытство в тот самый момент, когда она смотрела на него через открытую дверь со стороны пассажирского сиденья. Ее синие глаза внимательно изучали его, она решала, не из тех ли он людей, которые могут что-нибудь у нее откусить. К примеру, ухо. «Вы хороший человек?» — спросила она. А он ответил: «Да, полагаю, что да». И вот этот хороший человек привез ее в город мертвых, положил руку на ее интимное местечко и теперь думает, что хотел бы оттрахать ее, оттрахать, одновременно причиняя боль, провести некий эксперимент, добиться сочетания наслаждения и боли, сладкого и соленого. Потому что именно так это делается в логове волка, именно так это делается в доме скорпиона, именно это считается в Безнадеге любовью.
    
Ты хороший человек? Не какой-нибудь маньяк-убийца? Ты хороший, ты хороший, ты хороший человек?
    
Стив убрал руку, его тело сотрясала дрожь. Повернулся к окну, мимо которого, словно снег, летел песок. Он чувствовал, что пот выступил у него на груди, под мышками, на лбу. Ему стало чуть лучше, но он скорее напоминал больного, к которому вернулось сознание между периодами забытья. И теперь он не мог забыть того, что думал о каменном волке. Ему мерещилась неестественно повернутая голова и вылезающие из орбит глаза. Образ этот прочно застрял в его голове.
    
— Что с нами? — простонала Синтия. — Господи, Стив, я не хотела этого делать. Что с нами?
    
— Не знаю, — прохрипел он, — но кое-что могу сказать. Мы лишь прикоснулись к тому, что произошло в этом городе, и мне это совсем не нравится. Я не могу выкинуть из головы эту гребаную каменюку.
    
Ему наконец-то достало смелости взглянуть на Синтию. Она прижалась к дверце, словно испуганная девочка-подросток на первом свидании, когда обжимания зашли слишком далеко. Вроде бы она успокоилась, но щеки рдели румянцем, а ребром ладони она вытирала слезы.
    
— Я тоже, — всхлипнула Синтия. — Я помню, как однажды мне в глаз попал кусочек стекла. Вот и сейчас такое же чувство. Я непрерывно думаю о том, что хотела бы взять этот камень и потереть им мою… ты знаешь. Только это вроде бы и не мысли. Совсем не мысли.
    
— Я знаю. — Стив уже жалел, что она упомянула об этом. Потому что теперь эта идея возникла и у него в голове. Он увидел себя прижимающим эту уродливую вещицу, уродливую, но могущественную, к своему вздыбленному пенису. А потом — себя с Синтией, яростно трахающихся на полу, под висящими на крюках трупами, с этим серым куском камня, в который они вцепились зубами.
    
Стив прогнал эти образы прочь… хотя он не знал, как долго сможет не подпускать их к себе. Он вновь посмотрел на Синтию, попытался улыбнуться.
    
— Не зови меня булочкой. Не зови меня булочкой, а я не буду звать тебя тортом.
    
Она шумно выдохнула и выдавила из себя нервный смешок.
    
— Да, лучше так. Думаю, я потихоньку прихожу в себя.
    
Он осторожно кивнул. Похоже на то. Член-то у него по-прежнему стоял, стоял как надо. Стиву, конечно, хотелось «стравить пар», но хоть мысли его стали своими. Если он сумеет еще какое-то время не зацикливаться на каменной скульптурке, все вообще придет в норму. Но какими же ужасными были те несколько секунд. Самыми ужасными в его жизни. В эти секунды он узнал, какие чувства обуревают сексуальных маньяков. Он бы мог убить Синтию. И, наверное, убил бы, если бы не убрал руку, не разорвал физический контакт. А может, предположил Стив, она убила бы его. Секс и убийство каким-то образом поменялись местами в этом отвратительном маленьком городишке. Да только секс здесь ни при чем, абсолютно ни при чем. Теперь Стив вспомнил, как мигнули огни и вновь включилось радио, когда она дотронулась до каменного волка.
    
— Не секс, — вырвалось у него. — И не убийство. Сила.
    
— Что?
    
— Ничего. Поедем обратно в центр города. А потом к шахте.
    
— К этому большому валу на юге?
    
Стив кивнул.
    
— Там открытый карьер. И должна быть хотя бы одна объездная дорога, выводящая на шоссе 50. Мы ее найдем, и уедем по ней. Я даже рад, что эта дорога оказалась блокированной. Не хотелось бы вновь проезжать мимо того ангара и…
    
Синтия наклонилась и схватила его за руку. Стив проследил за ее взглядом и увидел, как фары выхватили из песчаной пелены что-то движущееся. Сначала ему показалось, что это призрак, дух какого-то индейца, убитого добрую сотню лет тому назад. Но потом Стив разглядел, что перед ним волк, большой, с немецкую овчарку, только более поджарый. Его глаза горели красным в лучах фар. За ним, как почетный эскорт, следовали две колонны степных скорпионов с хвостами, топорщившимися над спинами. С флангов скорпионов охраняли по два койота. Все зверье вроде бы нервно скалилось.
    
— Волк что-то несет, — пискнула Синтия.
    
— Ты сошла с ума. — Но волк приблизился, и Стив понял, что с головой у Синтии все в порядке.
    
Волк остановился футах в двадцати от грузовика, наклонил голову и выронил на асфальт то, что держал в пасти. Внимательно посмотрел на свой груз, потом отступил на три шага. Сел и часто-часто задышал.
    
На асфальте, у въезда на автостоянку придорожного кафе, осталась лежать та самая каменная скульптурка с вывернутой головой и выпученными глазами. Ярость, неистовство, секс, могущество — все это она словно проецировала на кабину грузовика направленным лучом, будучи источником особого силового поля.
    
Вернулся образ трахающейся Синтии. Стив видел, как его член, словно раскаленный меч, погружается в нее, вот они оба лицом к лицу, их губы разошлись в зверином оскале, они ухватили каменного волка зубами.
    
— Мне ее взять? — спросила Синтия голосом сомнамбулы.
    
— Ты шутишь? — ответил он. Это был его голос с техасским акцентом, но слова уже не его. Слова из радио в его голове, того радио, что включила эта чертова каменюка, лежащая в пыли.
    
Глаза каменного волка впивались в него.
    
— Тогда что?
    
Он посмотрел на нее и улыбнулся.
    
— Мы возьмем ее вместе. — Его охватили ужас и восторг. — Не возражаешь?
    
В мозгу Стива пронесся ураган образов. Что он с ней сделает, что она с ним сделает, что они сделают с тем, кто попытается встать у них на пути.
    
Синтия улыбнулась в ответ. Губы разошлись, на глазах и зубах заиграли отблески зеленой подсветки щитка. Она высунула язык, точно так же, как язык-змея высовывался из каменной пасти. Стив тоже показал ей язык и схватился за ручку дверцы. Сейчас они вместе побегут к скульптурке, потом потрахаются среди скорпионов, зажав ее между собой в зубах, а дальнейшее уже не имеет значения.
    
Потому что тогда они окончательно уйдут из реального мира.
    3
    
Джонни вышел из клуба и протянул бутылку «Джима Бима» Биллингсли, который смотрел на нее с изумлением человека, только что узнавшего, что он выиграл в лотерею.
    
— Держите, Том. Примите на грудь, только немного, а потом передайте дальше. Мне-то не надо, я завязал, знаете ли. — Он посмотрел на другую сторону улицы, ожидая, что койотов прибавилось, но увидел все ту же пятерку.
    
Давай, Том, давай, думал он, глядя, как ветеринар свинчивает крышку с бутылки. Пойдет как по маслу, так ведь, Том? Обязательно пойдет.
    
— Что с вами? — сердито спросила его Мэри. — Что с вами, черт бы вас побрал?
    
— Ничего, — ответил Джонни. — Если не считать сломанного носа, но ведь вы не об этом, не правда ли?
    
Биллингсли ловко вскинул бутылку, прижав горлышко к губам, и тут же закашлялся. На глазах его выступили слезы. Он попытался вновь поднести бутылку ко рту, но Джонни перехватил его руку:
    
— Нет, нет, думаю, тебе хватит, старина.
    
И он передал бутылку Ральфу. Тот взял ее, посмотрел, быстро глотнул, предложил Мэри.
    
— Нет.
    
— Выпейте, — настаивал Ральф. — Хуже не будет.
    
Мэри с ненавистью глянула на Джонни, взяла бутылку, приложилась к ней и тоже сразу закашлялась. Она отвела руку с бутылкой, посмотрела на нее так, словно ей дали выпить не виски, а яду. Ральф забрал у нее бутылку, взял у Биллингсли крышку, навернул на горлышко. Тем временем Джонни открыл флакон с аспирином, вытряс с полдюжины таблеток и забросил в рот.
    
— Тронулись, док, — обратился он к Биллингсли. — Показывайте дорогу.
    
Они двинулись вдоль по улице. Койоты направились следом по другой стороне улицы. Джонни это не нравилось, но что он мог поделать? Открыть стрельбу? Лишний шум им ни к чему. Хорошо хоть, что нет копа. Впрочем, если бы они столкнулись с ним, не дойдя до кинотеатра, то могли бы спрятаться в другом месте. В шторм хороша любая гавань.
    
Проглотив таблетки, наполовину растворенные слюной, Джонни попытался засунуть флакон в нагрудный карман. Но там уже лежал сотовый телефон. Джонни достал его, сунул флакон на его место и уже решил было отправить телефон следом, но вдруг подумал, а почему бы не попытаться вновь связаться со Стивом. Джонни вытащил антенну, откинул микрофон. Черточки не появились. Как и в прошлый раз.
    
— Вы действительно думаете, что за рулем сидел ваш друг? — неожиданно спросил Дэвид.
    
— Наверняка.
    
Дэвид протянул руку:
    
— Позвольте мне.
    
В его голосе было что-то необычное. По выражению глаз Ральфа Джонни понял, что тот тоже обратил на это внимание.
    
— Дэвид? Сынок? Что с т…
    
— Позвольте мне.
    
— Пожалуйста, если тебе так хочется. — Он протянул ни на что не годный телефон мальчику. Как только телефон оказался у Дэвида, около буквы S появились три черты. Не одна, не две — три.
    
— Черт побери! — выдохнул Джонни и выхватил телефон. Дэвид, который внимательно изучал панель, слишком поздно уловил движение Джонни и не успел его остановить.
    
Едва телефон перекочевал к Джонни, черточки исчезли, оставив букву S в одиночестве.
    
Наверняка их там и не было. Они тебе привиделись. Ты…
    
— Отдайте телефон! — выкрикнул Дэвид.
    
Злость, звучавшая в его голосе, поразила Джонни. Мальчик вырвал у него телефон, но Джонни все-таки успел заметить, что три черты вновь появились на дисплее.
    
— Что же это такое? — Мэри сначала оглянулась на людей, потом посмотрела на койотов, остановившихся на другой стороне улицы. — Если так будет продолжаться, может, вам вытащить столик и допить бутылку прямо на этой гребаной мостовой?
    
Никто не обратил на нее ни малейшего внимания. Биллингсли не мог оторвать глаз от «Джима Бима». Джонни и Ральф смотрели на мальчика, который, нажимая на кнопку NАМЕ/МЕNU, проскочил мимо агента, экс-жены и издателя Джонни и добрался до СТИВА.
    
— Дэвид, что ты задумал? — обратился к сыну Ральф.
    
Мальчик не счел нужным ответить и повернулся к Джонни.
    
— Это он, мистер Маринвилл? Парня, что приехал на грузовике, зовут Стив?
    
— Да.
    
Дэвид без промедления нажал кнопку SEND.
    4
    
Стив слышал о людях, которые спаслись из когтей дьявола, услышав звон колоколов, но считал это досужими россказнями.
    
Но в тот момент, когда его пальцы сомкнулись на ручке дверцы и он увидел, как Синтия схватилась за ручку дверцы со своей стороны, сотовый телефон ожил и требовательно заголосил: Би-и-ип! Би-и-ип!
    
Стив замер. Посмотрел на телефон. На Синтию, уже приоткрывшую дверцу. Она тоже смотрела на него, ухмылка на ее лице таяла, как мартовский снег.
    
Би-и-ип! Би-и-ип!
    
— Ну? — вырвалось у Синтии. — Собираешься ты ответить или нет? — Тон этот куда больше подошел бы жене, так что Стив не мог не рассмеяться.
    
Снаружи волк поднял морду к небу и завыл, словно услышал смех Стива и решил выразить свое неудовольствие. Койоты восприняли этот вой как сигнал. Поднялись с асфальта и исчезли, растворившись в песчаной мгле. Скорпионы ретировались еще раньше. Может, их и вообще не было. Стиву казалось, что голова у него, словно дом с привидениями, только вместо призраков по ней гуляли галлюцинации и ложные воспоминания.
    
Би-и-ип! Би-и-ип!
    
Он схватил телефон с приборного щитка, нажал кнопку SEND, приложил трубку к уху. При этом Стив не отрывал глаз от волка. А волк смотрел на него.
    
— Босс? Это вы?
    
Естественно, он, кто еще мог звонить по этому телефону? Только позвонил не босс, а какой-то мальчик.
    
— Вас зовут Стив? — спросил мальчик.
    
— Да. Как к тебе попал телефон босса? Где…
    
— Не важно, — оборвал его мальчик. — У вас ведь беда? Это так?
    
Стив открыл было рот.
    
— Я не…
    
И снова закрыл. Снаружи ревел ветер. Стив держал в руке маленькую телефонную трубку и поверх ошметков стервятника смотрел на волка. Видел каменную скульптурку, лежащую перед волком. Смешанные образы секса и насилия, только что заполнявшие его мозг, отступали, но он помнил, какую они обрели над ним власть. Так человек иной раз вспоминает особенно яркий кошмарный сон.
    
— Да. Можно сказать и так.
    
— Вы в грузовике, который мы видели?
    
— Если вы видели грузовик, то скорее всего наш. Мой босс с вами?
    
— Мистер Маринвилл здесь. Он в полном порядке. А вы?
    
— Не знаю. Здесь волк. Он принес такую штуковину… Вроде бы каменная скульптурка, но…
    
В поле его зрения возникла рука Синтии, которая нажала на клаксон. От гудка Стив аж подпрыгнул. А у въезда на автомобильную стоянку кафе подпрыгнул волк. Стив увидел, как оскалилась его пасть. А уши прижались к голове.
    
Не нравится ему гудок, подумал он. И другая мысль тут же пришла в голову, столь простая, что хотелось хлопнуть себя по лбу, наказывая слишком медлительные мозги. Если эта тварь не уберется с дороги, я же могу раздавить ее, размазать по асфальту.
    
Разумеется, он мог это сделать. В конце концов, он же сидел за рулем грузовика.
    
— Что это? — резко спросил мальчик и, видимо, тут же понял, что вопрос задан некорректно. — Зачем вы это делаете?
    
— У нас тут компания. Вот и хотим от нее избавиться.
    
Синтия вновь нажала на клаксон. Волк вскочил. Уши его были по-прежнему прижаты к голове. На морде читались злость и недоумение. Когда же Синтия третий раз поднесла руку к клаксону, Стив положил на нее свою руку. Волк еще мгновение смотрел на них, блестя глазами в свете фар, потом наклонился, схватил каменюку в зубы, повернулся и убежал прочь.
    
Стив посмотрел на Синтию, она — на него. С лица девушки еще не сошло выражение испуга, но она уже улыбалась.
    
— Стив? — донесся до него слабый голос, с трудом вырываясь из статических помех. — Стив, вы меня слышите?
    
— Да.
    
— Как там ваша компания?
    
— Мы уже одни. Пока. Вопрос в том, что нам делать дальше. Есть предложения?
    
— Почему нет? — По голосу чувствовалось, что мальчик улыбается.
    
— Как тебя зовут, малыш? — спросил Стив.
    5
    
Позади них, неподалеку от здания муниципалитета, какая-то постройка не выдержала силы ветра и с диким грохотом обрушилась на землю. Мэри оглянулась на звук, но ничего не увидела. Мысленно она поблагодарила Карвера за тот глоточек виски, который она выпила, поддавшись его уговорам. Если б не виски, от этого грохота у нее наверняка началась бы истерика.
    
Мальчик все еще говорил по телефону. Трое мужчин кучковались рядом. Мэри видела, что Маринвиллу ужасно хочется вновь завладеть телефоном. Видела она и то, что он на это не решается. Это тебе только на пользу, Джонни, подумала она, только на пользу. Теперь ты знаешь: получить можно не все, что хочется.
    
— Почему нет? — Мальчик чуть улыбнулся, назвал свое имя, огляделся, задержав взгляд на вывеске «Клуба сов», вновь наклонил голову и заговорил так тихо, что Мэри не могла разобрать ни слова. И тут ее осенило.
    
Он не хочет, чтобы койоты на другой стороне улицы слышали, что он говорит, догадалась Мэри. Мысль, конечно, безумная, но именно поэтому он понизил голос. А еще безумнее то, что я думаю — он абсолютно прав.
    
— Тут есть старый кинотеатр. — Дэвид только что не шептал. — Он называется «Американский Запад». — Мальчик посмотрел на Биллингсли, чтобы тот подтвердил, что ошибки нет.
    
Ветеринар кивнул.
    
— Скажи ему, пусть объедет кинотеатр сзади. — Тут Мэри решила, что если она и сошла с ума, то не в одиночку: Биллингсли тоже говорил тихо, да еще быстро оглянулся, чтобы убедиться, что койоты не подкрались поближе и не подслушивают. И лишь увидев, что они по-прежнему перед кирпичным домиком с надписями на окнах «ВОДОПРОВОД» и «КОММУНАЛЬНЫЕ УСЛУГИ», продолжил, обращаясь к Дэвиду: — Скажи ему, что там есть проулок.
    
Дэвид сказал. И тут же в голову Джонни пришла новая мысль. Он уже хотел выхватить у мальчика телефон, но в последнее мгновение сдержался.
    
— Скажи Стиву, пусть поставит грузовик в стороне от кинотеатра. — Великий американский писатель тоже говорил тихо, да еще прикрыл рот рукой, словно опасался, что кто-то из койотов может читать по губам. — Если он оставит грузовик у кинотеатра, Энтрегьян…
    
Дэвид кивнул, передал предложение Маринвилла Стиву, послушал, что тот ответил, и вновь кивнул, и его улыбка стала шире. Взгляд Мэри вернулся к койотам. Внезапно ей в голову пришла мысль, заставившая Мэри содрогнуться. Она осознала, что будет сожалеть, если им удастся спрятаться от Энтрегьяна, перегруппировать свои силы и вырваться из города. Как только все закончится, она останется один на один со смертью Питера, ей придется скорбеть о нем, о крушении того мира, что они создали вместе. Но это, пожалуй, еще не самое страшное. Ей придется задуматься над тем, что здесь произошло, попытаться найти какое-то объяснение случившемуся, а уверенности в том, что ей это удастся, не было. Она сомневалась, чтобы кто-то из них смог найти удобоваримое объяснение. За исключением разве что Дэвида.
    
— Приезжайте как можно быстрее, — закончил он и нажал на кнопку ЕND.
    
Телефон пикнул, Дэвид убрал антенну и передал телефон Маринвиллу. Тот сразу же выдвинул антенну, посмотрел на дисплей, покачал головой, захлопнул микрофон и задвинул антенну.
    
— Как ты это сделал, Дэвид? Это магия?
    
Мальчик посмотрел на него как на безумца.
    
— Это Бог, — последовал ответ.
    
— Неужели непонятно — это Бог, — поддакнула Мэри полным ехидства голосом. Она, конечно, понимала, что сейчас не время поддевать Маринвилла, но не смогла удержаться.
    
— Может, тебе следовало бы попросить приятеля мистера Маринвилла приехать сюда и забрать нас? — спросил Ральф сына. — Вроде бы это самый простой вариант.
    
— Все не так просто, — ответил Дэвид. — Стив скажет тебе, когда они приедут.
    
— Они? — переспросил Маринвилл.
    
Дэвид словно и не услышал. Он смотрел на отца.
    
— К тому же здесь мама. Мы не можем уехать без нее.
    
— А что будем делать с ними? — Мэри указала на койотов. Она могла поклясться, что звери не только увидели движение ее руки, но и поняли, что оно означает.
    
Маринвилл сошел с тротуара на мостовую, ветер разметал его длинные седые волосы, превратив в ветхозаветного пророка. Койоты вскочили и зарычали. Маринвилл наверняка их услышал, но приблизился еще на пару шагов. Прищурился, то ли от песка, который бросал ему в лицо ветер, то ли пытаясь что-то вспомнить. А потом резко хлопнул в ладоши.
    
— Тэк! — Один из койотов поднял морду и завыл. От этого воя у Мэри похолодело внутри. — Тэк ах лах! Тэк!
    
Койоты только сбились ближе друг к другу.
    
Маринвилл вновь хлопнул в ладоши.
    
— Тэк!.. Ах лах… Тэк!.. О черт, никогда не мог осилить ни один иностранный язык. — Он стоял в нерешительности, не зная, что предпринять. Мысль о том, что звери могут наброситься на него, а «моссбергом» он мог только отмахиваться, похоже, даже не приходила ему в голову.
    
Дэвид направился к Маринвиллу. Ральф схватил сына за воротник рубашки, пытаясь остановить.
    
— Все будет хорошо, папа.
    
Ральф разжал пальцы, но последовал за Дэвидом на мостовую. И тут мальчик произнес фразу, которая навсегда впечаталась в память Мэри. Она сразу поняла, что запомнит ее на всю жизнь, даже если ей удастся блокировать в каком-нибудь дальнем уголке подсознания весь тот ужас, который она здесь испытала.
    
— Не надо говорить с ними на языке мертвых, мистер Маринвилл.
    
Дэвид шагнул вперед. Теперь он стоял один посреди улицы. Маринвилл и Ральф держались чуть позади. Мэри и Биллингсли остались на тротуаре. Ветер все набирал силу. Мэри чувствовала, как песчинки впиваются ей в лоб и щеки, но на какое-то время перестала обращать внимание на физическую боль.
    
Дэвид сложил руки перед собой, пальчик к пальчику, словно решил помолиться. Потом вытянул их ладонями вверх в направлении койотов.
    
— Пусть Господь благословит и убережет вас, пусть Господь одарит вас своей улыбкой, и приблизит вас к себе, и успокоит ваши души. А теперь идите отсюда. Прогуляйтесь.
    
На койотов словно набросился пчелиный рой. С такой скоростью они развернулись и, повизгивая, бросились прочь. Мэри еще долго могла слышать их, несмотря на завывания ветра.
    
Дэвид повернулся к взрослым, оглядел их изумленные лица, чуть улыбнулся и пожал плечами, словно говоря: «Так уж сложилось, ничего с этим не поделаешь». Мэри заметила, что на его лице так и осталась корочка зеленой мыльной пены.
    
— Можно идти.
    
Они сбились в кучку.
    
— И маленький ребенок повел их за собой, — продекламировал Маринвилл. — Давай, ребенок, веди.
    
Вся пятерка двинулась по Главной улице на север, к кинотеатру «Американский Запад».
   
   
    
     
Глава 5
    
    1
    
— Я думаю, это здесь. — Синтия ткнула пальцем в боковое окно. — Видишь?
    
Стив наклонился вперед, всмотрелся в забрызганное кровью лобовое стекло (видимость ухудшала не кровь, а налипший на нее песок) и кивнул. Да, он видел старомодную вывеску, подвешенную на ржавых цепях на углу кирпичного здания. На вывеске сохранилась только одна буква «р».
    
Стив свернул налево, на асфальт автозаправки «Коноко». Щит со словами «ЛУЧШИЕ ЦЕНЫ В ГОРОДЕ» валялся на боку. Песок почти засыпал бетонный фундамент бензиновой и дизельной колонок.
    
— Куда это ты направился? Мальчик же говорил о кинотеатре.
    
— Он также просил не ставить грузовик рядом. Между прочим, дельная мысль. Зачем привле… Смотри, там кто-то есть!
    
Стив резко затормозил. Действительно, в помещении бензоколонки был виден мужчина, сидящий в кресле, положив ноги на стол. Он вроде бы спал, несколько неестественно вывернув голову.
    
— Он мертв. — Синтия положила руку на плечо Стиву, когда тот открывал дверцу. — Можно туда и не ходить. Отсюда видно.
    
— Нам все равно надо найти место, где можно спрятать грузовик. Если гараж пуст, я открою ворота. А ты загонишь туда грузовик.
    
Он мог не спрашивать, справится ли она с этим поручением, потому что помнил, как Синтия вела грузовик по шоссе 50.
    
— Хорошо, но только поторопись.
    
— В этом можешь не сомневаться. — Он уже собрался спрыгнуть на землю, потом повернулся к Синтии: — Ты в порядке?
    
Она улыбнулась. Чувствовалось, что улыбка далась ей не без труда.
    
— На какое-то время. А ты?
    
— Пока держусь.
    
Он выскочил из кабины, захлопнул дверцу и поспешил к зданию бензоколонки, удивляясь, сколько уже намело песка. Западный ветер словно вознамерился полностью занести город. Учитывая то, что они уже видели в Безнадеге, это, возможно, и следовало сделать, да побыстрее.
    
В приоткрытой двери застряло перекати-поле. Стив отшвырнул его, и оно покатилось дальше. Повернувшись, он увидел, что Синтия уже за рулем, и помахал ей рукой. Она подняла сжатый кулак, лицо при этом у нее было серьезное, напряженное. Она словно докладывала: «Пункт управления полетом, у нас все о'кей». Стив улыбнулся, кивнул и прошел в здание. Господи, какая же она забавная.
    
Мужчину, что сидел в кресле, давно следовало похоронить. Лицо его посинело, кожа вздулась. На лице Стив насчитал два десятка черных точек. Очень маленьких. Не укусы змеи, даже не следы от жала скорпионов.
    
На столе лежал журнал с яркой обложкой. Стив прочитал название: «ЛЕСБИЙСКАЯ ЛЮБОВЬ». Какая-то тварь ползла к краю стола по обнаженной женщине. За ней следовали две другие. На самом краю все застыли, как солдаты на параде.
    
Еще три выползли из-под стола и по грязному линолеуму двинулись на Стива. Он отступил на шаг, приготовился, потом выбросил вперед ногу. Двух тварей он раздавил, третья успела метнуться к двери, возможно, ведущей в туалет. Когда Стив посмотрел на стол, на краю его выстроились уже восемь тварей, чем-то напоминая киношных индейцев, появившихся из-за гребня холма.
    
То были коричневые пауки-отшельники, не выносящие дневного света, известные также как скрипичные пауки, потому что спинка их формой немного напоминала скрипку. Стив навидался их в Техасе, а один паук даже укусил его, когда в детстве он залезал на поленницу в доме тети Бетти. Больно укусил. Теперь Стив понял, почему от мужчины так воняло. Тетя Бетти настояла на том, чтобы прижечь укус спиртом. Она говорила, что иначе в месте укуса сразу начнется воспаление. В слюне этих тварей содержалась какая-то гадость. А если на одного человека сразу набросится много пауков…
    
Появилась еще пара. Быстро-быстро присоединилась к восьмерке. Теперь все десять смотрели на Стива. Он знал, что смотрели. Еще один паук вылез из волос заправщика и побежал по его лбу, носу, распухшим губам, наверное, держа путь к столу. Стив не стал ждать, где закончится это путешествие, и направился в гараж, поднимая по пути воротник. Он догадывался, что в гараже их полным-полно. Пауки-отшельники любили темноту.
    
Выключатель обнаружился слева от двери. Стив повернул его. Под потолком вспыхнули шесть грязных ламп дневного света. Перед Стивом находились две ямы. На одной — синий пикап с очень широкими шинами, вероятно, модифицированный, с приводом на все четыре колеса, по существу, внедорожник. На водительской дверце надпись: «ДЕЗЕРТ-РОВЕР». Вторая яма как раз подходила для «райдера» при условии, что Стив уберет груду лысых покрышек и установку для наварки протекторов.
    
Стив помахал рукой Синтии, не зная, видит она его через окно или нет, и шагнул к покрышкам. Он как раз наклонился над ними, когда крыса выскочила из черного круга верхней покрышки и вцепилась ему в рубашку. Стив вскрикнул от изумления и отвращения, а потом ударил себя по груди кулаком правой руки, переломив крысе хребет. Крыса продолжала извиваться и повизгивать сквозь крепко сжатые зубы, не отпуская рубашку.
    
— Чтоб тебя! — взревел Стив. — Отцепись, гребаная мразь! Отцепись!
    
Стив автоматически наклонился вперед, чтобы рубашка отошла от тела и крыса не поранила кожу, схватил ее за лысый хвост и рванул изо всех сил. Послышался треск рвущейся материи, крыса, большая, чуть ли не с кошку, попыталась изогнуться, несмотря на сломанный позвоночник, и укусить Стива за руку.
    
Он закрутил ее в воздухе, потом отшвырнул. Она полетела через гараж — эдакий крысороид — и шмякнулась в стену позади «дезерт-ровера». Упала на пол и застыла, вытянув лапки. Стив пристально смотрел на нее, чтобы убедиться, что она не поднимется и не бросится на него вновь. По телу его пробегала дрожь, зубы стучали, как от холода.
    
Справа от двери стоял длинный стол-верстак. Стив схватил монтировку и стукнул ею по покрышкам. Выскочили две крыски поменьше, но у них не возникло желания сразиться со Стивом. Попискивая, они разбежались по темным углам.
    
Кровь крысы, оставшаяся на рубашке, жгла Стива, как огнем. Он одной рукой сорвал рубашку, не выпуская из второй монтировку. Его все еще била дрожь. Он внимательно осмотрел грудь. К счастью, до кожи крыса не добралась. Ни царапины, ни пореза.
    
— Повезло, — пробормотал он, откатил установку для наварки протекторов, разбросал покрышки и поспешил к воротам. — Чертовски повезло, чертовски повезло в этом гребаном крысятнике.
    
Стив нажал кнопку, и ворота начали подниматься. Он отступил в сторону, давая дорогу Синтии и оглядываясь в поисках пауков, крыс и других живых сюрпризов. Рядом с верстаком на гвозде висел серый комбинезон, и, пока Синтия загоняла «райдер» в гараж, Стив принялся выбивать его монтировкой, наблюдая, что высыпается из рукавов и штанин.
    
Синтия выключила двигатель и вылезла из кабины.
    
— Что это ты делаешь? И зачем ты снял рубашку? Так можно подхватить простуду, температура уже…
    
— Крысы. — Стив продолжал методично выколачивать комбинезон. Лучше попотеть сейчас, чем жалеть потом. Он все еще слышал, как ломается позвоночник крысы, еще помнил, каков на ощупь ее хвост.
    
— Крысы? — Взгляд Синтии заметался по гаражу.
    
— И пауки. Пауки искусали того парня, что…
    
Внезапно Стив остался один, Синтию как ветром сдуло. Она уже стояла за воротами, обхватив себя руками.
    
— Пауки, бр-р-р. Я ненавижу пауков. Для меня они хуже змей! — Она злобно глянула на Стива, словно винила его в том, что бензоколонку наводнили пауки. — Выходи оттуда!
    
Стив решил, что комбинезон можно уже и надеть. Снял его с гвоздя, хотел было выкинуть монтировку, но в последний момент передумал. Нажал кнопку, опускающую ворота, и вышел к Синтии. Она не ошиблась, действительно сильно похолодало. Солончаковая пыль и песок впивались в голые грудь и живот. Стив влез в комбинезон. Немного широковат, но все лучше, чем ничего, подумал Стив. Опять же нигде не жмет.
    
— Извини. — Она прикрыла лицо рукой, поскольку ветер в очередной раз швырнул в них песком. — Это просто пауки… бр-р-р-р… или какие-то особенные?
    
— Зачем тебе это знать? — Он застегнул «молнию» и обнял Синтию. — В грузовике ничего не оставила?
    
— Рюкзак, но, думаю, сегодня я обойдусь без смены белья. — Тут она улыбнулась. — А как же твой телефон?
    
Стив похлопал себя по левому карману джинсов, оставшихся под комбинезоном.
    
— Я без него никуда.
    
Что-то побежало по его шее, и он со всего размаху ударил по ней рукой, думая о коричневых пауках, выстроившихся у края стола, солдат неизвестно чьей армии.
    
— Ты чего?
    
— Показалось, что по шее кто-то ползет. В путь. Пошли смотреть кино.
    
— О! — Синтия говорила голоском маленькой девочки. — Так вы меня приглашаете? Благодарю.
    2
    
Том Биллингсли завел Мэри, Карверов и величайшего из ныне живущих писателей Америки в узкий проулок между «Американским Западом» и булочной. В проулке ветер выл еще сильнее.
    
— Не зажигайте фонари, — предупредил Ральф.
    
— Правильно, — кивнул Биллингсли, — но смотрите под ноги. Не поскользнитесь на какой-нибудь банке из-под пива.
    
Они обогнули кучу мусора. Мэри вскрикнула, когда Маринвилл взял ее за руку, поначалу не поняв, кто это. Когда же она разглядела его длинные волосы, то попыталась вырваться.
    
— Избавьте меня от вашей галантности. Сама справлюсь.
    
— А вот я — нет. Ничего не вижу. Словно ослеп. — Голос его звучал теперь иначе. Не смиренно, нет, смирение и Джон Маринвилл — понятия несовместимые, но более человечно. Мэри прекратила вырываться.
    
— Койотов не видите? — тихо спросил Ральф.
    
Она едва удержалась от резкого ответа. Но он впервые не назвал ее мэм.
    
— Нет. Но я с трудом различаю поднятую к лицу руку.
    
— Они ушли, — уверенно ответил Дэвид. — Сейчас их, во всяком случае, нет.
    
— Откуда ты знаешь? — поинтересовался Маринвилл.
    
Дэвид пожал плечами:
    
— Знаю, и все.
    
И Мэри подумала, что они могут верить ему на слово. В этом безумном мире другие доказательства и не требовались.
    
Они завернули за угол. Сзади кинотеатр огораживал заборчик. Но начинался он в четырех футах от стены. В этот зазор и направился Биллингсли, вытянув перед собой руки. Остальные гуськом последовали за ним. Мэри уже начало казаться, что Биллингсли, похоже, сам не знает, куда идет, но тут старик остановился.
    
— Мы прибыли.
    
Он наклонился, и Мэри увидела, как старик что-то поднял с земли, вроде бы ящик. Биллингсли поставил этот ящик на другой, залез на них, оказавшись на одном уровне с окном, то ли с матовым, то ли с закрашенным белой краской стеклом, вытянул руки, взялся за раму снизу и толкнул ее вверх. Окно поднялось.
    
— Это женский туалет. Будьте осторожны. Подоконник высоко.
    
И Биллингсли нырнул в окно. Дэвид — за ним, потом Ральф. Маринвилл чуть не упал, карабкаясь на ящики. Он действительно ничего не видит в темноте, подумала Мэри и сказала себе, что никогда не сядет в машину, если Маринвилл будет за рулем. Или на мотоцикл. Неужели он действительно хотел пересечь страну на мотоцикле? Если так, Бог любит его куда больше, чем когда-либо могла бы полюбить она.
    
Мэри схватила Джонни сзади за ремень, помогая удержаться на ногах.
    
— Благодарю. — Вот тут в его голосе действительно послышалось смирение. Тяжело дыша, Джонни полез в окно, седые волосы падали ему на лицо.
    
Мэри быстренько огляделась, и внезапно ей послышались голоса.
    
Разве ты не видел?
    
Не видел что?
    
На том знаке ограничения скорости.
    
И что там?
    
Дохлая кошка.
    
Теперь, стоя на ящике, она подумала: Люди, которые говорили это, на самом деле призраки, потому что они мертвы. Я — точно так же, как и он. Несомненно, Мэри Джексон, которая отправлялась в эту поездку, канула в Лету. И та женщина, что сейчас стоит позади заброшенного кинотеатра, — совсем другой человек.
    
Она передала в окно ружье и фонарь, а когда чьи-то руки забрали и то, и другое, легко нырнула в окно и соскользнула с подоконника на пол женского туалета.
    
Ральф помог ей спуститься. Дэвид включил фонарик, прикрывая его сверху рукой. Мэри сморщила носик: в туалете воняло сыростью и перегаром. В углу стояла коробка с пустыми бутылками, а в одной из кабинок — два пластиковых ящика, доверху заполненных банками из-под пива. Тут Мэри почувствовала, что неплохо бы облегчиться, пусть даже в такой вони. Да и есть хочется. А что тут удивительного? Последний раз она ела Бог знает когда. Наверняка с той поры прошло больше восьми часов. Тут ее кольнула совесть: как она может испытывать голод, если Питер уже никогда больше не сможет поесть. Но Мэри полагала, что совладает с чувством вины. Все равно деваться-то некуда, организм требует свое.
    
— Святое дерьмо. — Маринвилл достал из кармана рубашки фонарь и осветил ящики с банками. — Вот, значит, где вы веселитесь, Томас.
    
— Мы все убираем каждый месяц, — оправдывался Биллингсли. — Не то что те подростки, которые бесились наверху, пока прошлой зимой не рухнула пожарная лестница. Мы не отливаем по углам и не жалуем наркотики.
    
Маринвилл направил фонарь на коробку с бутылками.
    
— Если б вы добавили к спиртному наркотики, то тут бы и остались.
    
— А где вы отливаете, простите за бестактный вопрос? — обратилась к ветеринару Мэри. — Я вот чувствую, что самое время облегчиться.
    
— В мужском туалете есть переносное судно, какими пользуются в больницах. Его мы тоже держим в чистоте. — Старик виновато посмотрел на Маринвилла. Мэри показалось, что тот уже готов пустить какую-нибудь шпильку. Похоже, это понимал и Биллингсли. Таким, как Маринвилл, необходимо иметь объект для насмешек, а ветеринар по всем параметрам подходил на эту роль.
    
— Джонни, вы позволите мне взять ваш фонарь? — спросила она и протянула руку.
    
Джонни замялся, потом отдал фонарь. Мэри поблагодарила его и направилась к двери.
    
— Что… красота! — Тихий голос Дэвида остановил ее.
    
Мальчик направил фонарь на ту часть стены, где еще остался кафель. Именно там кто-то нарисовал разноцветными маркерами великолепную рыбину. Из тех полумифических чудовищ, какими иногда украшали очень старые морские карты. Только в рыбине, что плавала на стене женского туалета в заброшенном кинотеатре, не было ничего страшного. Синие глаза а-ля Бетти Буб[50], красные жабры, желтый спинной плавник. Рыба казалась чудом в этом мрачном, пропахшем перегаром сортире. Одна плитка, к сожалению, отвалилась, прихватив с собой нижнюю половину роскошного хвоста.
    
— Мистер Биллингсли, это вы…
    
— Да, сынок, да. — В голосе старика слышались извиняющиеся нотки и раздражение. — Нарисовал я. — Ветеринар посмотрел на Маринвилла. — Скорее всего уже крепко набравшись.
    
Мэри замерла у двери, ожидая ответа Маринвилла. И он ее таки удивил.
    
— Я, кстати, тоже нарисовал немало пьяных рыб. Словами, а не фломастерами, но принципиального значения это не имеет. Но почему здесь? Почему здесь, а не где-то еще?
    
— Потому что здесь мне нравится, — с достоинством ответил Биллингсли. — Особенно после того, как молодежь нашла себе другое место для забав. Не то чтобы они нам мешали, эти ребятишки предпочитали резвиться на балконе. Наверное, вам дико это слышать, но, честно говоря, ваше мнение меня особо и не интересует. Именно сюда я приходил со своими друзьями после того, как оставил работу и вышел из состава городского совета. Я с нетерпением ждал тех ночей, что мы проводили здесь. Это старый, заброшенный кинотеатр, тут полно крыс, сиденья покрыла плесень. Ну и что такого? Это наше дело. Исключительно наше, и ничье больше. Только теперь, я думаю, все они мертвы. Дик Онсло, Том Кинкайд, Кэш Ланкастер. Мои давние друзья. — Биллингсли так горестно вскрикнул, что Мэри аж подпрыгнула от неожиданности.
    
— Мистер Биллингсли, — вновь обратился к старику Дэвид. Тот повернулся к мальчику. — Вы думаете, он убил всех в городе?
    
— Бред какой-то! — воскликнул Маринвилл.
    
Ральф дернул его за руку, словно за шнур в автобусе, ведущий к звонку у водительского сиденья.
    
— Тихо.
    
Биллингсли все смотрел на Дэвида, разглаживая тяжелые мешки под глазами длинными скрюченными пальцами.
    
— Я думаю, да. — Тут он бросил быстрый взгляд на Маринвилла. — Во всяком случае, он попытался убить всех.
    
— А сколько человек здесь проживало? — спросил Ральф.
    
— В Безнадеге? Сто девяносто, а может, и двести. К этому надо еще прибавить пятьдесят-шестьдесят новичков, которые только начали прибывать. Хотя трудно сказать, кто из них находился здесь, а кто на шахте.
    
— Шахте? — переспросила Мэри.
    
— Китайской шахте. Той, что хотят запустить вновь, чтобы добывать медь.
    
— Только не говорите мне, что один человек, пусть даже такой здоровяк, прошелся по городу и убил двести человек. Простите меня, но в это я поверить не могу. Я, конечно, верю в американскую предприимчивость, но это уже перебор.
    
— По первому разу он кого-то мог и упустить, — вставила Мэри. — Вы сами рассказывали, что он задавил какого-то парня, когда привез вас в город.
    
Маринвилл хмуро глянул на нее:
    
— Вроде бы вам хотелось облегчиться.
    
— У меня крепкий мочевой пузырь. Он ведь задавил того парня? Вы же сами говорили об этом.
    
— Да, задавил. Он называл его Рэнкортом. Билли Рэнкортом.
    
— Господи. — Биллингсли закрыл глаза.
    
— Вы его знали? — спросил Ральф.
    
— Мистер, в таком маленьком городке все всех знают. Билли работал в булочной, а в свободное время подрабатывал парикмахером.
    
— Все так, Энтрегьян убил Рэнкорта прямо на улице. Раздавил, как собаку. — Маринвилл помолчал. — Я начинаю сживаться с мыслью, что Энтрегьян мог убить гораздо больше людей. Я знаю, что он на это способен.
    
— Знаете? — мягко переспросил Дэвид, и все повернулись к нему. Мальчик отвел глаза, решив вновь полюбоваться рыбой.
    
— Но одному не так-то просто убить двести человек… — Маринвилл запнулся, словно потерял мысль. — Даже если он сделал это ночью… Я хочу сказать…
    
— Может, ему помогали, — заметила Мэри. — Стервятники, койоты.
    
Маринвилл пытался найти какие-нибудь возражения, это читалось по его лицу, но потом сдался. Вздохнул и потер виски, словно отгоняя головную боль.
    
— Может, и помогли. Самая отвратительная в мире птица чуть не сняла с меня скальп, когда ей приказали это сделать, так что такое вполне возможно. Но все-таки…
    
— Похоже на историю Ангела Смерти из Исхода[51], — вновь заговорил Дэвид. — Сынам Израилевым наказали помазать перекладину и оба косяка двери кровью, чтобы показать, что за ней живут хорошие люди. Только здесь Ангел Смерти — Энтрегьян. Так почему же он прошел мимо нас? Он мог убить нас с той же легкостью, с какой убил Пирожка или вашего мужа, Мэри. — Дэвид повернулся к старику. — Почему он не убил вас, мистер Биллингсли? Если он убил всех жителей города, почему он не убил вас?
    
Биллингсли пожал плечами:
    
— Понятия не имею. Я лежал дома пьяный. Колли приехал на новой патрульной машине, той самой, что я помогал выбирать, и забрал меня. Засунул на заднее сиденье и отвез в каталажку. Я спрашивал, за что, что я такого натворил, но он мне не ответил. Я просил его отпустить меня, плакал. Тогда я еще не знал, что Колли обезумел, откуда я мог это знать? За рулем он сидел тихо, ничем не выказывая своего безумия. Это потом у меня начали возникать такие мысли, но поначалу я думал, что по пьянке действительно что-то натворил, а теперь ничего не помню. Может, сшиб кого, когда ехал на машине. Я… однажды такое со мной уже случалось.
    
— Когда он приехал за вами? — спросила Мэри.
    
Биллингсли помолчал, собираясь с мыслями.
    
— Позавчера. Прямо перед заходом солнца. У меня болело сердце, я лежал в кровати и думал о том, как же справиться с похмельем. Хотел уже принять пару таблеток аспирина. Тут появился Колли и вытряхнул меня из постели. Я был лишь в одних трусах. Он позволил мне одеться. Даже помог. Но выпить ничего не дал, хотя видел, что меня всего трясло, и не сказал, почему забирает меня. — Старик вновь потер мешки под глазами. Мэри передернуло. Почему-то это движение ее нервировало. — Потом, уже посадив меня в камеру, он принес мне горячий обед. Сидел за столом, пока я ел, и что-то говорил. Вот тогда я и начал догадываться, что он обезумел, так как Колли нес какую-то чушь.
    
— Насчет дыр вместо глаз, — предположила Мэри.
    
Биллингсли кивнул:
    
— Что-то вроде этого. «Моя голова полна черных дроздов», это я запомнил. А остальное — нет. Да и как это запомнишь? Отрывочные мысли сумасшедшего.
    
— Вы ничем не отличаетесь от нас, кроме того, что вы местный, — повернулся к старику Дэвид. — И вы, так же, как и мы, не знаете, почему Энтрегьян оставил вас в живых.
    
— Совершенно верно.
    
— А что произошло с вами, мистер Маринвилл?
    
Маринвилл рассказал, как коп возник около его мотоцикла, когда он отошел на несколько шагов от шоссе, чтобы, извините, справить малую нужду, и поначалу вел себя вполне прилично.
    
— Мы поговорили о моих книгах. Я решил, что он один из почитателей моего таланта. Даже хотел дать ему гребаный автограф. Извини, Дэвид.
    
— Нет проблем. А пока вы разговаривали, мимо проезжали машины? Готов спорить, что проезжали.
    
— Вроде бы да, кажется, проехало несколько огромных грузовиков. Я как-то не обращал внимания.
    
— Но он ни один из них не остановил.
    
— Нет.
    
— Только вас.
    
Маринвилл задумчиво смотрел на мальчика.
    
— Он вас выбрал, — гнул свое Дэвид.
    
— Ну… возможно. Наверняка сказать не могу. Все шло нормально, пока он не нашел «травку».
    
— Что-что? — переспросила Мэри.
    
Маринвилл повернулся к ней.
    
— Эта ваша «травка»…
    
— Не моя. Откуда у вас такие мысли? Как вы могли подумать, что я поеду на «харлее» через всю страну с полфунтом «травки» в багажной сумке? Возможно, у меня не все в порядке с головой, но не до такой же степени!
    
Мэри захохотала… От смеха потребность опорожнить мочевой пузырь только усилилась, но Мэри ничего не могла с собой поделать.
    
— На мешке была наклейка с улыбающейся рожицей? — Она все смеялась и смеялась. В сущности, ответ она уже знала, но хотела, чтобы Маринвилл подтвердил ее догадку. — С мистером Лыбой-Улыбой?
    
— Откуда вам это известно? — в изумлении спросил Маринвилл. В лучах фонарей выглядел он вылитым Арло Гатри[52], отчего смех все сильнее разбирал Мэри. Она поняла, что еще немного, и она нальет в штаны.
    
— П-п-потому что мешок этот из нашего б-б-багажника. — Она уже держалась за живот. — И п-п-принадлежал он се-се-сестре моего мужа. Она законченная наркоманка. Энтрегьян, может, и сумасшедший, но он по крайней мере знает, как п-п-подбрасывать… Извините меня, я уже больше не могу терпеть.
    
И она выскочила в коридор. А когда открыла дверь в мужской туалет, то от неожиданности вновь расхохоталась. Посреди, словно бутафорский трон, стоял стул с дыркой в сиденье и подвешенным снизу брезентовым мешком. Стену украшал еще один рисунок, тоже выполненный маркерами. Лошадь, несущаяся в галопе. Чувствовалось, что и лошадь, и рыба нарисованы одной рукой. Оранжевый пар вырывался из ноздрей, грозно сверкали розовые глаза. Неслась лошадь по прериям, с востока, где вставало солнце, на запад, к раковинам. Кафельные плитки с этой стены не отвалились, но вспучились и потрескались, придавая рисунку объемность.
    
Снаружи выл и выл ветер. Расстегивая «молнию», стаскивая джинсы и усаживаясь на холодное сиденье, Мэри внезапно вспомнила, как Питер, когда смеялся, подносил руку ко рту, большой палец упирался в один уголок губ, указательный — в другой, словно смех каким-то образом делал его легкоуязвимым, ранимым. И тут же, безо всякого перехода, Мэри заплакала. Как же это глупо — стать вдовой в тридцать пять лет, беженкой в городе мертвых, сидеть в мужском туалете заброшенного кинотеатра, писать и плакать одновременно, злиться и стонать, смотреть на нарисованную на стене лошадь, бояться… и в то же время страстно желать выжить любой ценой… словно Питер уже ничего для нее и не значил, став далеким прошлым.
    
Как глупо испытывать голод… но есть хотелось.
    
— Почему я? Как вышло, что это случилось именно со мной? — прошептала Мэри, закрыв лицо руками.
    3
    
Если бы у Стива или Синтии было оружие, они скорее всего пристрелили бы эту женщину.
    
Они проходили мимо бара «Пивная пена», когда открылась дверь соседней прачечной и оттуда выскочила какая-то фигура. Стив, увидев только темную тень, вскинул монтировку, готовый нанести разящий удар.
    
— Нет! — Синтия схватила его за руку. — Не надо!
    
Женщина с черными волосами и очень светлой кожей (поначалу ничего другого Синтия не разглядела), схватила Стива за плечи и притянула его лицо к своему. Синтия поняла, что монтировки женщина из прачечной даже не заметила.
    
Сейчас она спросит, нашел ли он Ииииисуса, подумала Синтия. Когда тебя вот так хватают, речь никогда не идет об Иисусе. Только об Ииииисусе.
    
Но услышала она другие слова.
    
— Мы должны уехать отсюда. — Голос у женщины был низкий, хриплый. — Немедленно. — Она оглянулась, вроде бы заметила Синтию, но тут же выбросила ее образ из головы, сосредоточившись на Стиве. Синтии уже доводилось наблюдать такое, поэтому она не обиделась. В пиковой ситуации некоторые женщины видели своего спасителя только в мужчине. Так уж их воспитали. А может, это шло от подсознания.
    
Синтия уже пригляделась к женщине, несмотря на ветер и летящую пыль. Постарше ее (лет тридцати), лицо интеллигентное и в то же время сексуальное. Длинные ноги, выступающие из-под короткой юбки. Юбка сидела плохо, словно женщина не привыкла носить платья. И в то же время неуклюжести в женщине не чувствовалось, скорее она обладала грацией пантеры.
    
— У вас есть машина?
    
— Есть, да толку от нее чуть, — ответил Стив. — Дорога из города блокирована.
    
— Блокирована? Каким образом?
    
— Парой домов на колесах.
    
— Где?
    
— Около горнорудной компании, — ответила Синтия. — Но не это главное. Тут полно мертвецов…
    
— И вы мне об этом говорите. — Женщина визгливо рассмеялась. — Колли сошел с ума. Я видела, как он убил не меньше полудюжины человек. Он ехал следом за ними на патрульной машине и расстреливал их прямо на улице. Словно скот на бойне. — Стива она так и не отпустила и при каждой фразе трясла его словно грушу, но взгляд ее метался из стороны в сторону. — Мы должны уйти с улицы. Если он поймает нас… пойдемте туда. Там безопасно. Я сижу там со вчерашнего дня. Он зашел туда лишь однажды. Я спряталась под стол в кабинете. Думала, он почувствует запах моих духов и найдет меня… Не нашел. Может, у него заложило нос!
    
Она начала истерически смеяться, но затем хлопнула себя по лицу, заставив замолчать. Так иной раз поступали герои старых мультфильмов.
    
Синтия покачала головой:
    
— Мы спрячемся не в прачечной, а в кинотеатре. Там нас ждут другие люди.
    
— Я видела его тень. — Женщина по-прежнему держала Стива за плечи и доверительно вглядывалась в его лицо, словно думая, что он — Хэмфри Богарт, а она — Ингрид Бергман[53] и происходящее снимается на кинопленку. — Я видела его тень, она упала на стол, и я уже думала… Но он все-таки меня не заметил. Я считаю, в прачечной мы будем в полной безопасности. Там и решим, что делать…
    
Синтия протянула руку, ухватила женщину за подбородок и повернула ее голову к себе.
    
— Что вы себе позволяете? — негодующе воскликнула женщина. — Позвольте спросить, что вы, черт побери, себе позволяете?
    
— Пытаюсь привлечь к себе ваше внимание.
    
Синтия убрала руку, и женщина тут же вновь повернулась к Стиву, словно цветок, следующий за солнцем.
    
— Я сидела под столом… и… и… мы должны… послушайте, мы должны…
    
Синтия повторила свой маневр.
    
— Милая, читайте по моим губам: Кинотеатр. Там нас ждут другие люди.
    
Женщина уставилась на нее и нахмурилась, словно пытаясь сообразить, что к чему. Потом поверх плеча Синтии взглянула на подвешенную на цепях вывеску «АМЕРИКАНСКИЙ ЗАПАД».
    
— Старый кинотеатр?
    
— Вот-вот.
    
— Вы уверены? Я попыталась пробраться туда прошлой ночью. Дверь заперта.
    
— Мы должны обойти здание сзади, — ответил Стив. — У меня там приятель, он и сказал нам, куда идти.
    
— Как ему это удалось? — подозрительно спросила женщина, но, когда Стив двинулся к кинотеатру, последовала за ним. Синтия не отставала, держась с другой стороны от женщины. — Как ему это удалось?
    
— Сотовый телефон, — пояснил Стив.
    
— Они в здешних местах работают плохо, — заметила женщина. — Слишком много месторождений полезных ископаемых.
    
Они прошли под вывеской, миновали кинотеатр и остановились на углу.
    
— Вот и проулок, — указала Синтия и сделала шаг вперед, но женщина осталась на месте, переводя взгляд с Синтии на Стива и обратно.
    
— Какой приятель, какие люди? — спросила она. — Как они туда попали? Каким чудом этот гребаный Колли их не убил?
    
— Давайте разберемся с этим позже. — Стив взял ее за руку.
    
Но женщина уперлась, не двигаясь с места, а в голосе ее вновь послышались истерические нотки.
    
— Вы ведь не ведете меня к нему?
    
— Дамочка, мы даже не знаем, о ком вы говорите, — сердито бросила Синтия. — Давайте не терять времени!
    
— Я слышу шум мотора. — Стив склонил голову набок. — Похоже, с юга. Приближается к городу.
    
Глаза женщины округлились.
    
— Это он, — прошептала она. — Он.
    
Женщина оглянулась, словно хотела броситься обратно к прачечной, но передумала и метнулась в проулок. К заборчику, что огораживал кинотеатр сзади, она добралась первой. Теперь Синтия и Стив едва поспевали за ней.
    4
    
— Вы уверены… — начала женщина, но тут зажегся и погас фонарь, приглашая пройти в зазор между заборчиком и зданием. Они и прошли, по одному, женщина из прачечной первой. Стив — за ней. Он взял ее за руку (очень холодную) правой рукой, а левую протянул Синтии. У той рука оказалась куда теплее. Черноволосая женщина медленно повела их по тропинке. Фонарь блеснул вновь, на этот раз указывая на два ящика.
    
— Забирайтесь на них и залезайте сюда, — прошептал голос, который Стив тут же узнал.
    
— Босс?
    
— Он самый. — По голосу чувствовалось, что Маринвилл улыбается. — Комбинезон — это круто. Сразу видно, настоящий мужчина. Давай сюда, Стив.
    
— Нас тут трое.
    
— Чем больше, тем веселее.
    
Черноволосая женщина задрала юбку, чтобы забраться на ящики, и Стив отметил, что босс не упустил возможности оценить ее ножки. Не зря говорят, что горбатого только могила исправит, подумал Стив.
    
Он помог залезть на ящики Синтии, потом забрался на них сам. А перед тем, как пролезть в окно, сбил верхний ящик с нижнего. Незачем указывать на свое убежище парню, которого боялась черноволосая женщина.
    
Стив спрыгнул на пол, бросился к боссу и крепко обнял его. Маринвилл рассмеялся, удивленный и обрадованный.
    
— Только без поцелуев, Стив, я настаиваю.
    
Стив, улыбаясь, держал его за плечи.
    
— Я думал, вы погибли. Мы нашли ваш мотоцикл в песке.
    
— Нашли? — оживился Маринвилл. — Это здорово!
    
— Что случилось с вашим лицом?
    
Маринвилл направил луч фонаря на свою изуродованную физиономию со свернутым набок носом.
    
— Если б я выступил в таком виде в Американском пен-клубе, думаю, эти говнюки меня бы выслушали.
    
— Слушайте, кто-то над вами здорово потрудился, — выдохнула Синтия.
    
— Энтрегьян, — кивнул Маринвилл. — Вы еще с ним не повстречались?
    
— Нет, — ответил Стив. — И судя по тому, что я уже слышал и видел, такого желания у меня нет.
    
Открылась дверь и появился мальчик с короткими волосами, бледным лицом. На нем была выпачканная в крови форменная рубашка «Кливлендских индейцев». В одной руке он держал фонарик, другой пересчитывал новоприбывших. Стив быстро сообразил, кто перед ним: ключом к разгадке стала рубашка.
    
— Вы Стив? — спросил мальчик.
    
Стив кивнул.
    
— Так точно. Стив Эмес. Это Синтия Смит. А ты — мой телефонный собеседник.
    
Мальчик улыбнулся.
    
— Ты позвонил вовремя, Дэвид. Ты просто представить себе не можешь, как вовремя. Ведь ты Дэвид Карвер, я не ошибся?
    
Стив шагнул вперед и пожал мальчику руку, наслаждаясь удивлением, написанным на его лице. Мальчик-то тоже изрядно удивил его, дозвонившись по телефону.
    
— Откуда вам известна моя фамилия?
    
Синтия взяла руку Дэвида, как только Стив отпустил ее, и крепко пожала.
    
— Мы нашли ваш «хамви», или «виннебаго», или как там назывался ваш кемпер. А Стив просмотрел фотографии бейсболистов с автографами.
    
— Скажи честно. — Стив пристально смотрел на Дэвида. — Ты думаешь, «Кливлендские индейцы» выиграют мировую серию?
    
— Не вижу особой разницы, при условии, что мне удастся посмотреть хотя бы еще одну их игру, — с легкой улыбкой ответил мальчик.
    
Синтия повернулась к женщине из прачечной, которую они бы застрелили, будь у них оружие.
    
— А это…
    
— Одри Уайлер, — представилась черноволосая женщина. — Геолог-консультант шахты компании «Диабло». Во всяком случае, занимала такую должность. — Она оглядела женский туалет: коробка с бутылками, ящики с банками из-под пива, роскошная рыба, плавающая по выложенной грязной кафельной плиткой стене. — А сейчас я и не знаю, кто я. Пожалуй, выжатый лимон.
    
Она помолчала, переводя взгляд с одного лица на другое, и наконец остановилась на Маринвилле.
    
— Мы должны выбраться отсюда. Ваш приятель говорит, что дорога, по которой он приехал сюда, блокирована, но я знаю другую. Она ведет в объезд вала к шоссе 50. Асфальта там, естественно, нет, но в автопарке стоят с полдюжины вездеходов…
    
— Я уверен, что ваша информация придется весьма кстати, — перебил ее Маринвилл, — но думаю, на текущий момент мы воздержимся от ее использования. — Сейчас он говорил профессионально поставленным, успокаивающим голосом. Таким голосом Джонни обращался к женщинам (исключительно к женщинам, обычно пятидесяти, а то и шестидесяти лет), которые посещали его литературные классы. — Потому что сначала мы должны обсудить ситуацию в целом. Пройдемте в кинотеатр. Вас ждет интересное зрелище. Думаю, вы удивитесь.
    
— Вы сошли с ума? — спросила Одри. — Говорить тут не о чем, надо убираться отсюда. — Она оглядела остальных. — Вы, похоже, не понимаете, что здесь происходит. Этот человек, Колли Энтрегьян…
    
Маринвилл поднял фонарик и направил его на свое лицо, чтобы Одри как следует разглядела его.
    
— Как вы можете убедиться, я уже повстречался с этим человеком и кое-что понимаю. Пойдемте, мисс Уайлер, нам есть о чем поговорить. Я вижу, разговоры кажутся вам пустой тратой времени, но это не так. Есть такая поговорка: семь раз отмерь — один отрежь. Мудрая поговорка. Договорились?
    
Она не кивнула, но последовала за ним, когда он двинулся к двери. Стив, Дэвид и Синтия двинулись за ней. А снаружи стонал и завывал ветер.
    5
    
Автомобиль с мигалкой на крыше медленно двигался на север в чернильной тьме, держа путь от вала, что окаймлял Китайскую шахту, к южной окраине Безнадеги. Ни фары, ни подфарники не горели: тот, кто сидел за рулем, прекрасно видел в темноте, даже в темноте, насыщенной летящим песком и пылью.
    
Автомобиль миновал лачугу, с которой свалилась вывеска «МЕКСИКАНСКАЯ КУХНЯ». Песок основательно замел вывеску. В слабом свете висевшей над дверью лампы виднелись лишь отдельные буквы: «…СИКАН…ХН…» Патрульная машина подъехала к зданию муниципалитета, завернула на стоянку и замерла на том же месте, с которого и уехала.
    
Сидящий за рулем выключил мотор, но остался на месте, наклонив голову и барабаня пальцами по рулю. Из песчаной пелены вывалился стервятник и осторожно опустился на капот патрульной машины. За ним последовали второй и третий. Тот, который прибыл последним, что-то недовольно выговорил соседям, а потом навалил горку гуано.
    
Потом все трое уставились на грязное ветровое стекло.
    
— Евреи должны умереть, — изрек водитель. — И католики. Мормоны тоже. Тэк.
    
Дверца открылась. Появилась одна нога, потом вторая. Фигура, перепоясанная широким кожаным ремнем, выпрямилась во весь рост и захлопнула дверцу. Под мышкой одной руки водитель держал новую шляпу, в другой руке — ружье, которое Мэри схватила со стола. Водитель направился к парадной двери. Ее охраняли два койота. Оба завыли и подались в стороны. Водитель прошел мимо, даже не посмотрев на них.
    
Протянутая к двери рука застыла на полпути. Дверь была приоткрыта. Пусть чуть-чуть, но приоткрыта.
    
— Какого хрена? — пробормотал водитель и распахнул дверь. Он поднялся наверх, предварительно нахлобучив шляпу на голову и перехватив ружье обеими руками.
    
На верхней площадке валялся мертвый койот. Дверь, ведущая к камерам, была открыта. Водитель шагнул к ней, уже зная, что увидит. Из груди его вырвался гневный рев. Койоты, оставшиеся внизу, сжались, жалобно завыли и тут же обдулись. Сидевшие на капоте патрульной машины стервятники, услышав этот рев, взмахнули было крыльями, но остались на месте, тревожно переглядываясь.
    
Водителя встретили пустые камеры с открытыми дверями.
    
— Этот мальчишка, — прошептал водитель. Костяшки пальцев, сжимавших ружье, побелели. — Этот мерзкий маленький наркоман.
    
Водитель постоял на пороге, затем с бесстрастным лицом прошел в помещение. Шляпа а-ля медвежонок Смоки медленно поднималась: ее толкали вверх волосы. Волос было куда больше, чем у прежнего владельца шляпы. Из камеры Колли Энтрегьян увел женщину, рост которой не превышал пяти футов и шести дюймов, а вес — ста тридцати фунтов. По лестнице же поднялась увеличенная копия этой женщины: рост шесть футов три дюйма, широкие плечи, вес никак не меньше двухсот фунтов. На ней был комбинезон, взятый из раздевалки перед тем, как патрульная машина покинула карьер, который горнорудная компания называла Рэттлснейк номер два, а горожане — Китайской шахтой. Комбинезон чуть жал в груди и бедрах, но устраивал водителя куда больше, чем старая одежда Эллен Карвер. Такая же ненужная, как ее прежние тревоги и желания. Что же касается Энтрегьяна, то водитель оставил себе его ремень, бляху, шляпу и револьвер, что болтался теперь у бедра.
    
Разумеется, болтался. В конце концов к западу от Пекоса закон олицетворяла только Эллен Карвер. Это ее работа, и она никому не позволит помешать ей делать то, что нужно.
    
К примеру, своему прежнему сыну.
    
Из нагрудного кармана комбинезона она достала маленькую каменную скульптурку. Паука, вырезанного из серого камня. Скульптурка на ладони Эллен Карвер завалилась налево: не хватало одной отбитой ноги. Спинка паука по форме немного напоминала скрипку.
    
— Тэк! — произнесло стоящее у стола существо с раздутой физиономией — грубой пародией на лицо женщины, которая десять часов тому назад читала дочери книжку «Любопытный Джордж» и с ней на пару пила чашку какао. Но теперь глаза на этом лице переполняла злоба. Существо вскинуло вторую руку над головой, едва не достав до лампы над столом.
    
— Тэк ах ван! Тэк ах лах! Ми хим ен тоу! Ен тоу!
    
Пауки-отшельники поспешили к ней из подлестничной тьмы, из ящиков стола, из темных углов камер. Выстроились в круг. Существо медленно положило каменного паука на стол.
    
— Тэк! — прокричало существо. — Ми хим ен тоу!
    
Пауки на мгновение застыли. Их было не больше пятидесяти, каждый размером с изюминку. А потом круг разорвался, и пауки двумя колоннами устремились к двери. Существо, бывшее Эллен Карвер до того, как Колли Энтрегьян увез ее в Китайскую шахту, наблюдало за их исходом. Потом убрало каменную скульптурку в карман.
    
— Евреи должны умереть, — сообщило оно пустой комнате. — Католики должны умереть. Мормоны должны умереть. «Грейтфул дэд» должны умереть. — Существо помолчало. — Маленькие набожные мальчики тоже должны умереть.
    
Оно подняло руки Эллен Карвер и начало задумчиво барабанить пальцами Эллен Карвер по ключицам Эллен Карвер.
   
  
  
   
    
Часть III
    
«Американский запад»: Тени легенд
   
   
    
     
Глава 1
    
    1
    
— Святое дерьмо! — воскликнул Стив. — Это же надо!